Об авторе: Биография Фёдор Михайлович Достоевский родился 30 октября (11 ноября) 1821 года в Москве. Отец, Михаил Андреевич, работал в госпитале для бедных. Мать, Мария Фёдоровна (в девичестве Нечаева), происходила из купеческого рода. Фёдор был вторым из 7 детей. По одному из предположений, Достоевский происходит по отцовской линии из пинской шляхты, чьё родовое имение Достоево в XVI—XVII веках находилось в белорусском Полесье (ныне Ивановский район Брестской области, Белоруссия). Это имение 6 октября 1506 года за заслуги получил во владение от князя Фёдора Ивановича Ярославича Данила Иванович Ртищев. С этого времени Ртищев и его наследники стали именоваться Достоевскими.
Когда Достоевскому было 15 лет, его мать умерла от чахотки, и отец отправил старших сыновей, Фёдора и Михаила (впоследствии также ставшего писателем), в пансион К. Ф. Костомарова в Петербурге. 1837 год стал важной датой для Достоевского. Это год смерти его матери, год смерти Пушкина, творчеством которого он (как и его брат) зачитывается с детства, год переезда в Петербург и поступления в военно-инженерное училище. В 1839 году он получает известие об убийстве отца крепостными крестьянами. За год до увольнения с военной службы Достоевский впервые переводит и издаёт «Евгению Гранде» Бальзака (1843). Год спустя выходит в свет его первое произведение «Бедные люди», и он сразу становится знаменитым: В. Г. Белинский высоко оценил это произведение. Но следующая книга «Двойник» наталкивается на непонимание. После публикации «Белых ночей» он был арестован (1849) в связи с «делом Петрашевского». Военный суд находит подсудимого Достоевского виновным в том, что он, получив в марте сего года из Москвы от дворянина Плещеева… копию с преступного письма литератора Белинского, — читал это письмо в собраниях: сначала у подсудимого Дурова, потом у подсудимого Петрашевского. Суд и суровый приговор к смертной казни (22 декабря 1849) на Семёновском плацу был обставлен как трагифарс (инсценировка казни). В последний момент осуждённым объявили о помиловании, назначив наказание в виде каторжных работ. Один из приговорённых к казни, Григорьев, сошёл с ума. Ощущения, которые он мог испытывать перед казнью, Достоевский передал словами князя Мышкина в одном из монологов в романе «Идиот». Во время короткого пребывания в Тобольске на пути к месту каторги (11—20 января 1850 года) писатель встретился с жёнами сосланных декабристов: Ж. А. Муравьёвой, П. Е. Анненковой и Н. Д. Фонвизиной. Женщины подарили ему Евангелие, которое писатель хранил потом всю жизнь. Следующие четыре года Достоевский провёл на каторге в Омске. В 1854 году, когда истекли четыре года, к которым Достоевский был приговорён, он был освобождён из каторги и отправлен рядовым в седьмой линейный сибирский батальон. Служил в крепости в Семипалатинске и дослужился до прапорщика. Подружился с Чоканом Валихановым, будущим известным казахским путешественником и этнографом. Там молодому писателю и молодому ученому поставлен общий памятник. Здесь у него начался роман с Марией Дмитриевной Исаевой, женой бывшего чиновника по особым поручениям, к моменту знакомства — безработного пьяницы. В 1857 году, вскоре после смерти её мужа, он женился на 33-летней вдове в Кузнецке. Период заключения и военной службы был поворотным в жизни Достоевского: из ещё неопределившегося в жизни «искателя правды в человеке» он превратился в глубоко религиозного человека, единственным идеалом которого на всю последующую жизнь стал Христос. Впоследствии он переписывался с видным государственным деятелем К. П. Победоносцевым. В 1859 году в Отечественных записках Достоевский публикует свои повести «Село Степанчиково и его обитатели» и «Дядюшкин сон». В 1859 году Достоевские покинули Семипалатинск, а в 1860 году Достоевский с женой и приёмным сыном Павлом вернулся в Петербург, но негласное наблюдение за ним не прекращалось до середины 1870-х годов. В период с 1860 по 1866 годы он работал с братом в собственном журнале «Время», затем «Эпоха», писал «Записки из мертвого дома», «Униженные и оскорблённые», «Зимние заметки о летних впечатлениях» и «Записки из подполья». Поездка за границу с молодой эмансипированной особой Аполлинарией Сусловой, разорительная игра в рулетку, постоянные попытки добыть денег и в то же время — смерть жены и брата в 1864 году. Это время открытия им для себя Запада и возникновения критического отношения к нему. В безвыходном материальном положении Достоевский пишет главы «Преступления и наказания», посылая их прямо в журнальный набор, и они печатаются из номера в номер. В это же время под угрозой потери прав на свои издания на 9 лет в пользу издателя Ф. Т. Стелловского он обязан написать «Игрока», на что у него не хватает физических сил. По совету друзей Достоевский нанимает молодую стенографистку Анну Григорьевну Сниткину, которая помогает ему справиться с этой задачей. Роман «Преступление и наказание» был закончен и оплачен очень хорошо, но чтобы эти деньги у него не отобрали кредиторы, писатель уезжает за границу со своей новой женой, Анной Григорьевной Сниткиной. Поездка отражена в дневнике, который в 1867 году начала вести А. Г. Сниткина-Достоевская. По пути в Германию супруги остановились на несколько дней в Вильне. На здании, расположенном на том месте, где находилась гостиница, в которой останавливались Достоевские, в декабре 2006 года была открыта мемориальная таблица (автор — скульптор Ромуальдас Квинтас). Сниткина обустроила жизнь писателя, взяла на себя все экономические вопросы его деятельности, а с 1871 года Достоевский навсегда бросил рулетку. 25 октября 1866 года, за двадцать один день, был написан роман «Игрок». Последние 8 лет писатель прожил в городе Старая Русса Новгородской губернии. Эти годы жизни были очень плодотворными: 1872 — «Бесы», 1873 — начало «Дневника писателя» (серия фельетонов, очерков, полемических заметок и страстных публицистических заметок на злобу дня), 1875 — «Подросток», 1876 — «Кроткая», 1879—1880 — «Братья Карамазовы». В это же время два события стали значительными для Достоевского. В 1878 году император Александр II пригласил к себе писателя, чтобы представить его своей семье, и в 1880 году, всего лишь за год до смерти, Достоевский произнёс знаменитую речь на открытии памятника Пушкину в Москве. Несмотря на известность, которую Достоевский обрел в конце своей жизни, поистине непреходящая, всемирная слава пришла к нему после смерти. В частности, Фридрих Ницше признавал, что Достоевский был единственный психолог, у которого он мог кое-чему поучиться («Сумерки идолов»). 26 января (9 февраля) 1881 года сестра Достоевского Вера Михайловна приехала в дом к Достоевским, чтобы просить брата отказаться от своей доли рязанского имения, доставшейся ему по наследству от тётки А. Ф. Куманиной, в пользу сестёр. По рассказу Любови Фёдоровны Достоевской, была бурная сцена с объяснениями и слезами, после чего у Достоевского пошла кровь горлом. Возможно, этот неприятный разговор стал первым толчком к обострению его болезни (эмфиземы) — через два дня великий писатель скончался. Материал из Википедии — свободной энциклопедии |
А потому военный суд приговорил его за недонесение о распространении преступного о религии и правительстве письма литератора Белинского… лишить на основании Свода военных постановлений… чинов и всех прав состояния и подвергнуть смертной казни расстрелянием..
Михаил Булгаков в списке 100 лучших книг всех времен
Об авторе:
Михаил Булгаков родился 3 (15) мая 1891 года в Киеве в семье профессора Киевской духовной академии Афанасия Ивановича Булгакова (1859—1907) и его жены Варвары Михайловны (в девичестве — Покровской) (1869—1922). В семье было семеро детей: Михаил (1891—1940), Вера (1892—1972), Надежда (1893—1971), Варвара (1895—1954), Николай (1898—1966), Иван (1900—1969) и Елена (1902—1954).
В 1909 году Михаил Булгаков закончил киевскую Первую гимназию и поступил на медицинский факультет Киевского университета. 31 октября 1916 года — получил диплом об утверждении «в степени лекаря с отличием со всеми правами и преимуществами, законами Российской Империи сей степени присвоенными».
Был направлен на работу в село Никольское Смоленской губернии, затем работал врачом в Вязьме. В 1913 году Булгаков вступает в свой первый брак — с Татьяной Лаппа (1892—1982).
После начала Первой мировой войны Булгаков работает врачом сначала в прифронтовой зоне, потом в резерве. С 1917 года он стал регулярно употреблять морфий, с целью облегчить боли после заражения дифтерией. В декабре 1917 года он впервые приехал в Москву, остановившись у своего дяди, известного московского врача Н. М. Покровского, ставшего прототипом профессора Преображенского из повести «Собачье сердце». Весной 1918 года Булгаков возвращается в Киев, где начинает частную практику как венеролог. В это время М. Булгаков перестает употреблять морфий.
Во время Гражданской войны, в феврале 1919 года, Булгаков мобилизуется как военный врач в армию Украинской Народной Республики, но почти сразу дезертирует[источник не указан 316 дней]. В конце августа 1919 года, по одной из версий, Булгаков был мобилизован в Красную Армию в качестве военного врача; 14-16 октября вместе с частями Красной Армии вернулся в Киев и в ходе уличных боев перешел на сторону Вооруженных сил Юга России (по другой версии — попал к ним в плен) и стал военным врачом 3-го Терского казачьего полка.
В том же году успевает побывать врачом Красного креста, а затем — в белогвардейских Вооружённых Силах Юга России. Некоторое время он с казачьими войсками проводит в Чечне, затем во Владикавказе.
В конце сентября 1921 года Булгаков переехал в Москву и начал сотрудничать как фельетонист со столичными газетами («Гудок», «Рабочий») и журналами («Медицинский работник», «Россия», «Возрождение»).
В это же время он публикует отдельные произведения в газете «Накануне», выпускавшейся в Берлине. С 1922 по 1926 год в «Гудке» напечатано более 120 репортажей, очерков и фельетонов Булгакова.
В 1923 году Булгаков вступает во Всероссийский Союз писателей. В 1924 году он знакомится с недавно вернувшейся из-за границы Любовью Евгеньевной Белозерской (1898—1987), которая вскоре становится его новой женой.
С 1926 года во МХАТе с большим успехом идёт пьеса «Дни Турбиных». Её постановка разрешена на год, но позже несколько раз продлевалась, поскольку пьеса понравилась Сталину. Отметим, что в своих выступлениях Сталин соглашался: «Дни Турбиных» — «антисоветская штука, и Булгаков не наш». Одновременно в советской прессе проходит интенсивная и крайне резкая критика творчества Булгакова; по его собственным подсчётам, за 10 лет появилось 298 ругательных рецензий и 3 благожелательных. Среди критиков были такие влиятельные чиновники и литераторы, как Маяковский, Безыменский, Леопольд Авербах, Виктор Шкловский, Керженцев и многие другие.
В 1928 году Булгаков едет с Любовью Евгеньевной на Кавказ, посещает Тифлис, Батум, Зелёный Мыс, Владикавказ, Гудермес. В Москве в этом году проходит премьера пьесы «Багровый остров». У Булгакова возникает замысел романа, позднее названного «Мастер и Маргарита» (ряд исследователей творчества Булгакова отмечают влияние на него при замысле и написании этого романа австрийского писателя Густава Майринка, в частности можно говорить о таких романах последнего, как «Голем», который Булгаков читал в переводе Д.Выгодского, и «Зелёный лик»). Писатель также начинает работу над пьесой о Мольере («Кабала святош»).
В 1929 году Булгаков знакомится с Еленой Сергеевной Шиловской, будущей третьей женой.
В 1930 году произведения Булгакова перестают печататься, пьесы изымаются из репертуара театров. Запрещены к постановке пьесы «Бег», «Зойкина квартира», «Багровый остров», спектакль «Дни Турбиных» снят с репертуара.
В 1930 году Булгаков пишет брату Николаю в Париж о неблагоприятной для себя литературно-театральной ситуации и тяжёлом материальном положении. Тогда же он пишет письмо Правительству СССР с просьбой определить его судьбу — либо дать право эмигрировать, либо предоставить возможность работать во МХАТе. Булгакову звонит Сталин, который рекомендует драматургу обратиться с просьбой зачислить его во МХАТ.
В 1930 году Булгаков работал в Центральном театре рабочей молодёжи (ТРАМ). С 1930 по 1936 год — во МХАТе в качестве режиссёра-ассистента. В 1932 году Булгаков инсценировал на сцене МХАТ «Мёртвые души» Николая Гоголя. Он пытался поставить «Кабалу святош» (1930), но спектакль был почти сразу запрещён. «Кабала святош» увидела свет только в 1936 году, прошла 7 раз с огромным успехом, после чего была запрещена окончательно, а в «Правде» была помещена разгромная статья об этой «фальшивой, реакционной и негодной» пьесе. В январе 1932 года Сталин (формально — Енукидзе) вновь разрешил постановку «Дней Турбиных», и до войны она больше не запрещалась. Правда, ни на один театр, кроме МХАТ, это разрешение не распространялось.
В 1936 году, после статьи в «Правде», Булгаков ушёл из МХАТ и стал работать в Большом театре как либреттист и переводчик. В 1937 году Булгаков работал над либретто «Минин и Пожарский» и «Пётр I».
В 1939 году Булгаков работает над либретто «Рашель», а также над пьесой о Сталине («Батум»). Пьеса была одобрена Сталиным, но вопреки ожиданиям писателя она была запрещена к печатанию и постановке. Состояние здоровья Булгакова резко ухудшается. Врачи диагностируют у него гипертонический нефросклероз. Писатель начинает диктовать Елене Сергеевне последние варианты романа «Мастер и Маргарита».
С февраля 1940 года друзья и родные постоянно дежурят у постели Булгакова, который страдает уремией. 10 марта 1940 года Михаил Афанасьевич Булгаков скончался. 11 марта состоялась гражданская панихида в здании Союза Советских писателей. Перед панихидой московский скульптор С.
Д. Меркуров снимает с лица Булгакова посмертную маску.
Похоронен Булгаков на Новодевичьем кладбище. На его могиле, по ходатайству его жены Е. С. Булгаковой, был установлен камень, прозванный «голгофой», который ранее лежал на могиле Н. В. Гоголя.
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Место в списке: 2 | |
Место в списке: 15 | |
Место в списке: 57 | |
Место в списке: 66 | |
Место в списке: 99 | |
Место в списке: 107 | |
Место в списке: 124 | |
Место в списке: 260 | |
Место в списке: 496 | |
Место в списке: 587 | |
Место в списке кандидатов: 293 | |
Место в списке кандидатов: 938 | |
Место в списке кандидатов: 2224 |
org/Book»>
98
org/AggregateRating»>
org/Book»>
66Какие русские писатели увлекались мистицизмом — Российская газета
10 марта 1940 года не стало русского и советского писателя Михаила Булгакова.
Человек со сложной судьбой, имевший непростые отношения с властью, он писал довольно едкую сатиру на общественный строй, а его пьеса о «белых” с большим успехом шла на сцене МХТ. Но благодаря самому знаменитому роману — «Мастер и Маргарита” — Михаила Афанасьевича причисляют к писателям-мистикам. Сегодня мы решили вспомнить русских писателей, которые увлекались мистицизмом, что и нашло отражение в их произведениях.
Николай Гоголь (1821-1852)
Николай Васильевич немало сделал для развития русского языка, кроме того ему удалось оказать влияние на писателей-современников и потомков. Творчество Гоголя пронизано мистикой, религиозностью, фантастикой и мифологией и народным фольклором.
Мистическое у Николая Васильевича появилось в первых же книгах. «Вечера на хуторе близ Диканьки» просто наполнены потусторонними силами.
Но все же более всего нечисти и мрака — на страницах повести «Вий», в которой Хома Брут пытается противостоять ведьме, вурдалакам и оборотням. Однако борьба бурсака, три ночи отпевающего паночку, идет прахом, когда он глядит в глаза Вию — чудовищу из преисподней с тяжелыми веками, скрывающими смертельный взгляд.
Гоголь в своей повести использует мотивы славянской мифологии, поверья и фольклор о страшном демоне. Писателю удалось создать из сказочного сюжета произведение, считающееся эталоном мистической литературы. Этот опыт спустя сто лет будет использовать Булгаков.
Федор Достоевский (1821-1881)
Федор Михайлович наряду с Гоголем считается одним из крупнейших писателей-мистиков XIX века. Однако основа его мистицизма совершенно иной природы и носит другой характер — в творчестве Достоевского есть противостояние добра и зла, Христа и антихриста, божественного и демонического начал, поиск и раскрытие мистической природы русского народа и православия. Ряд исследователей связывает наличие «потустороннего” в творчестве писателя с эпилепсией, считавшейся у древних «священной болезнью”. Вероятно, именно припадки могли служить «окном” в иную реальность, где Достоевский и черпал свои откровения.
Некоторые герои Достоевского также «одержимы” — они страдают от схожих болезней; таковыми можно назвать и князя Мышкина, и Алешу Карамазова. Но и персонажи другие произведений терзаются внутренними противоречиями и поиском в себе божественного начала. Разговор Ивана Карамазова с чертом, кошмары Свидригайлова о вечной жизни в комнате с пауками. Вершиной же религиозно-философского антропологического откровения Достоевский достигает в «Легенде о Великом Инквизиторе”, рассказанной Иваном Карамазовым. Эта история, по мнению Бердяева, является своеобразной квинтэссенцией путей, пройденных человеком в «Преступлении и наказании”, «Идиоте”, «Бесах” и «Подростке”. Достоевский соединяет тайну человека с тайной Христа.
Леонид Андреев (1871-1919)
Андреев творил на рубеже XIX-XX веков, в период Серебряного века.
Его произведения близки по духу символистам, а его самого часто называют родоначальником русского экспрессионизма, однако сам писатель не принадлежал к какому-либо кружку писателей и поэтов.
Формирование Андреева как писателя несомненно проходило под влиянием модных модернистских веяний (и социальных тенденций — революционных настроений и жажды перемен), однако у него сложился свой собственный стиль. Творчество Андреева сочетает в себе черты скептицизма, религиозности и мистики (писатель серьезно увлекался спиритуализмом), все это находит отражение в его романах, повестях и рассказах — «Жизнь Василия Фивейского”, «Иуда Искариот”, «Воскресение всех мертвых”, «Дневник Сатаны”.
Так в «Жизни Василия Фивейского” сельский поп пытается воскресить мертвеца — в безумие героя Андреев вкладывает стремление стать сверхчеловеком, получить энергию Христа. Акт воскрешения необходим для перехода из смерти в творчество, в бесконечное бессмертие. Другая сторона мистики Андреева заметна в «Рассказе о семерых повешенных” — начиная от символического числа казненных и заканчивая страшным финалом, где жизнь продолжается несмотря на смерть.
Кстати, по стопам отца пошли и дети — трое из его сыновей и дочь стали литераторами. Причем Даниил Леонидович Андреев стал писателем-мистиком уже в годы СССР, самым значительным произведением его стал роман «Роза мира”, который он сам называл религиозно-философским учением. Андрееву удалось в одной книге объединить искусство и религию, объяснить существование нескольких земных измерений, метаистории России и значения ее для творчества, а также дать прогнозы на историческую перспективу.
Михаил Булгаков (1891-1940)
В творчестве Михаила Афансьевича оккультного не меньше, чем фантастического и мифологического. Исследователь В.И. Лосев назвал Булгакова самым загадочным писателем XX века, который был способен «проникать в сущность происходящих событий и предвидеть будущее. Его персонажи вынуждены существовать на стыке двух миров, иногда пересекая разделяющую их грань.
Подобно Гоголю Михаил Афансьевич соединил в своих книгах невидимую жизнь с жизнью действительной.
Религиозно-философский подтекст у Булгакова прослеживается уже в 1920-х годах, когда герои его повестей открывают условный ящик Пандоры, выпуская в реальность неведомые силы. Персонажи «Дьяволиады”, «Роковых яиц”, «Собачьего сердца” примеряют роли богов, открывая в мир двери для потустороннего — изобретают волшебный луч, влияющий на эволюцию, или создают человека из собаки.
Но более всего религиозной философией и мистикой пронизан центральный роман Булгакова — «Мастер и Маргарита”. Стоит ли пересказывать сюжет о пришествии в Москву Сатаны со своей удивительной свитой и о том, что произошло дальше? Миры как будто смещаются, реальности меняются местами и по улицам разгуливает кот с примусом, по небу летают ведьмы, в столице хозяйничают демоны… Кроме того, в книге есть и библейский и исторический подтексты (роман Мастера о Иешуа и Понтии Пилате) и серьезная сатира на советское общество, обличающая его пороки (за что и караются представители этого общества, хоть и не Богом).
Борис Пастернак (1890-1960)
Пастернака обычно не причисляют к какому-либо течению Серебряного века, хотя он дружил с символистами и одно время общался с футуристами. Все же Пастернак, как и Андреев, стоит особняком. Первые поэтические опыты Бориса Леонидовича относятся к 1913 году, когда вышла первая книга его стихов. Только после публикации сборника «Близнец в тучах” Пастернак назвал себя «профессиональным литератором”.
Апофеозом творчества Пастернака стал роман «Доктор Живаго” — грандиозный по своему замыслу. Книга охватывает период русско-советской истории на протяжении почти 50-ти лет, рассказанной через жизнь Юрия Живаго, врача и поэта. Дмитрий Быков в биографии писателя отмечает, что в многослойном повествовании романа, который довольно реалистичен, можно отыскать и символическое начало — в основе произведения лежит собственная жизнь Пастернака, но только та, которую он хотел бы прожить.
Несмотря на весь реализм, «Доктор Живаго» пронизан религиозной мистикой и христианской философией — и ярче всего это раскрывается в тетрадке стихов Юрия Живаго. Мистицизм Пастернака не похож на гоголевский или булгаковский, поскольку в романе нет нечистой силы как таковой (есть лишь аналогии или метафоры), скорее он перекликается с тем, что можно увидеть у Андреева — человек и его судьба, сверхчеловек или песчинка в потоке истории. А вот стихи — совсем иное, в их лирике много христианской и библейской мифологии, жизни Марии Магдалины и Христа находят отражение в реальности, наполненной символами и знаками.
Владимир Орлов (р. 1936 г.)
Орлов пришел в литературу из журналистики. Считается, что в большинстве случаев подобные переходы более удачны, чем обратные. Владимир Викторович всем своим творчеством подтверждает эту гипотезу.
Если говорить о мистике в его произведениях, то наиболее ярко она выражена в романе, положившем начало цикла «Останкинские истории”, «Альтист Данилов». Книга вышла в начале 80-х годов прошлого века и рассказывает о демоне на договоре. Владимир Данилов успевает в перерывах между работой в оркестре посещать потусторонние миры, путешествовать во времени и космосе, общаться с различной нечистью. Мистика сплетается с фантастическим и музыкальным, причем музыке в романе уделяется очень много внимания — и порой создается ощущение, что она звучит на страницах книги.
Виктор Пелевин (р. 1962 г.)
Жизнь и творчество Виктора Пелевина окутаны мистикой, или мистификацией, если угодно. Он ведет жизнь затворника и редко появляется на публике, и еще реже дает интервью. Но в любом случае, даже эти редкие и скупые слова, записанные журналистами, не уступают по силе и глубине романам писателя.
Восточным мистицизмом и дзен-буддизмом Виктор Олегович увлекся будучи сотрудником журнала «Наука и религия». Эзотерической литературой Пелевин проникся, занимаясь переводами текстов Карлоса Кастанеды. Поиск Тайны, потусторонних символов в реальном мире, теоретическая и практическая магия являлись на рубеже 80-90-х годов прошлого века частью повседневности.
Увлечения писателя нашли отражение в его работах — яркие тому примеры «Омон Ра», «Колдун Игнат и люди», «Чапаев и Пустота», «Священная книга оборотня», «Нижняя тундра» и другие. Реальность в книгах Пелевина ускользает от читателя, миры меняются местами, и не понятно, в каком измерении сейчас находится персонаж, рассказчик, читатель. При этом часто Пелевину приписывали создание собственной религии, однако еще в 1997 году он пресек пересуды на эту тему.
REG.RU показал как выглядели бы бизнес-сайты писателей-классиков
Если бы Пушкин, Чехов и Толстой создали бизнес, то что бы они выбрали? В рамках спецпроекта к 1 апреля хостинг-провайдер и регистратор доменов REG.RU представляет сайты, которые могли бы запустить классики русской литературы. Цель проекта показать, что сайт может сделать каждый без специальных навыков веб-разработки.
Всё ещё жив стереотип о том, что IT это сложно, а гуманитариям тут вовсе делать нечего. И даже для создания одностраничного сайта надо обладать исключительными знаниями в веб-разработке.
REG.RU опровергает этот миф, предоставляя пользователям самого разного уровня понятные инструменты для создания сайтов. В рамках специального проекта мы выбрали эталонных гуманитариев — известных русских писателей: Пушкина, Толстого, Чехова. На основе фактов о классиках, в REG.RU пофантазировали о том, какой бизнес могли бы создать писатели и какой сайт могли бы сделать сами с сервисом REG.Site.
Так, например, Антон Чехов, который когда-то держал дома настоящего мангуста, на домене MANGUST.CAFE запустил бы сайт о своей мангустофейне — кафе, где можно выпить кофе и погладить мангустов, а ещё купить мерч с псевдонимами писателя. Лев Толстой на сайте ГЛЭМПИНГ.ОНЛАЙН представил бы проект «Толстой сад» — глэпминг и кемпинг в Ясной поляне рядом со своей усадьбой. А Александр Пушкин открыл бы онлайн-магазин «Кружки от Пушкина» на адресе PUSHKIN.
STORE. Слоган магазина составлен по мотивам известного стихотворения «Зимний вечер»: «Где же кружка? В PUSHKIN.STORE!».
Фрагмент сайта Антона Чехова
Все сайты созданы на сервисе REG.Site от REG.RU, где не требуются специальные знания в веб-разработке. А потому решение отлично подойдёт тем, кто делает первые шаги в бизнесе или развитии личного бренда. В REG.Site можно выбрать готовый шаблон или всего в несколько шагов из готовых модулей собрать персональную страницу. REG.Site работает по аналогии с графическим редактором — все действия наглядны и понятны.
Сервис REG.Site — это решение на базе WordPress. Сегодня в нём представлено 60+ шаблонов разного формата (лендинги, интернет-магазины, персональные страницы) с самыми разными специализациями: автосервис, путешествия, дизайн, финансы, медицина, юриспруденция, онлайн-торговля и многие другие. Создать актуальный и функциональный сайт помогут более 40 модулей: галерея, форма заявки, форма подписки, карта и другие. За счёт адаптивного дизайна сайты отображаются и работают корректно на любом устройстве.
REG.Site включает настроенный хостинг, поэтому заказывать его дополнительно к шаблону не требуется. Также к домену, на котором размещается сайт предоставляется бесплатно SSL-сертификат начального уровня защиты (DV) на 1 год. Подробнее о REG.Site: https://www.reg.ru/web-sites/cms/regsite.
REG.RU — хостинг-провайдер и аккредитованный регистратор доменных имён №1 в России (по данным StatOnline.ru, занимает первое место по количеству зарегистрированных доменов и размещённых сайтов в национальных зонах .RU и .РФ). Компания обслуживает более 3300000 доменов и предлагает регистрацию в 750 международных доменных зонах, а также предоставляет услуги хостинга, SSL, почты, VPS, аренды физических серверов. В 2012 году REG.RU стал аккредитованным ICANN регистратором.
Официальные аккаунты REG.RU в соцсетях: instagram.com/regru, vk.com/regru, facebook.com/REG.RU, https://t.me/regru, https://twitter.
com/regru, youtube.com/user/regruvideo.
Классики XXI века: каких писателей нужно знать и читать сегодня
В читающем обществе часто бытует мнение, что современная литература сильно уступает классике и нередко книги, выведшие в последние два дестилетия, вовсе обделены читательским вниманием.
Собрали разных авторов-современников, чьи книги уже можно назвать классикой XXI века.
Донна Тартт
Донна Тартт — американская писательница родом из Гринвуда, штат Миссисипи. В 1982 году Тартт перевелась в Беннингтонский колледж на филологический факультет, где начала обучение по специализации «классическая литература».
Беннингтон — особое место в биографии писательницы. Выпуск 1986-го года — собрание будущих звезд американской литературы поколения Х: вместе с Тартт курс окончили Брет Истон Эллис — автор «Американского психопата» и «Меньше, чем ноль», и Джонатан Летем — автор «Бастиона одиночества» и «Сиротского Бруклина». Образ пагубного очарования и декаденства Беннингтона нашли отражение в первом романе Тартт — «Тайная история».
Детективная, на первый взгляд, история на деле оказывается психологическим триллером в духе Диккенса и Достоевского, и приносит ей успех в 28 лет.
За свою писательскую карьеру длиной почти в 30 лет она выпустила всего три книги, на каждое десятилетие — по одной. В 2002 году вышел второй, во многом автобиографичный, роман «Маленький друг» — история об убийстве в южном городке, на родине писательницы в штате Миссисипи, рассказанный главной героиней, брата которой находят мертвым на детском празднике. Третий роман «Щегол» — оммаж западноевропейскому изобразительному искусству во главе с Карелом Фабрициусом.
Десятилетия, которые писательница тратит на каждую историю, оседают на страницах романа. Главный писательский талант Тартт — это умение создать полностью трехмерную историю, в которой все выстроено и описано таким образом, чтобы создать у читателя эффект погружения.
Что почитать?
Джонатан Франзен
Другой яркий представитель «большого американского романа» — Джонатан Франзен, лауреат Национальной книжной премии, попавший на обложку Time. Франзен — «американский Толстой», чьи романы помогают понять глубинные проблемы общества и культуру США.
Каждая новая работа писателя — социальное высказывание. Роман «Поправки» — история об американской семье со Среднего Запада на фоне Америки 90-х с ее внешним благополучием и внутренней тревогой, в смутном предчувствии перемен. Герои романа «Свобода» — Патти и Уолтера Берглунд — отражают опыт целого поколения, пережившего теракт 11 сентября, вторжение в Ирак, экономический кризис и избрание президентом Барака Обамы.
Франзен не обличает общественные пороки, не защищает бедных, не сочувствует угнетенным и вообще выступает без флага на баррикадах, хотя и бедные, и угнетенные у него есть.
Он прежде всего рьяно фиксирует состояние общества: его болезни, обсессии, повестку. Так в поле его суждения попадает не медицина, а климатические изменения, не коррупция, а большие корпорации, не кризис института брака, а кризис общественных институтов.
Что почитать?
Ханья Янагихара
До того, как стать автором «Маленькой жизни», американская писательница гавайского происхождения Ханья Янагихара была редактором Conde Nast Traveller, а книгу писала по ночам, в свободное от редакторской работы время.
Позже она работала в T Magazine — престижном приложении к газете New York Times, но вскоре ушла и оттуда.
Сюжет дебютного романа Янагихары «Люди среди деревьев», вышедший в 2013 году, основан на истории друга семьи Дэниеле Гайдузеке — педиатре и вирусологе, лауреате Нобелевской премии по физиологии и медицине, который в 1996 году был арестован по обвинению в педофилии и впоследствии признал свою вину.
Роман написан в форме дневника, а сексуальность главного героя является одной из центральных его тем.
Темы ответственности ученого за свою деятельность и влияния прогресса на жизнь обычных людей традиционны для литературы США. К ним обращались Синклер Льюис, Курт Воннегут, Дон Делилло и Джонатан Франзен.
Успех писательнице принесла история четырех друзей из Нью-Йорка — адвоката, голливудского актера, модного художника и архитектора. Культ вокруг «Маленькой жизни» возник, когда каждый смог примерить на себя переживания одного из главных героев Джуда, ибо сложный путь преодоления последствий душевной травмы рано или поздно проходит практически каждый из нас.
Что почитать?
Евгений Водолазкин
Евгений Водолазкин — филолог и специалист по древнерусской литературе, обладатель премий «Большая книга» и «Ясная Поляна», финалист литератруной премии «Русский Букер».
Широкая известность к Евгению Водолазкину пришла в 2012 году, после публикации романа «Лавр» — истории о средневековом целителе.
Несмотря на нелюбовь к историческим романам, Водолазкин умело смешивает различные эпохи и языковые стихии. Главный герой произведения — средневековый врач, обладающий даром исцеления.
Несмотря на этот факт, ему не удается спасти свою возлюбленную, и он принимает решение начать жизнь отшельника, чтобы замолить свои грехи и грехи своей погибшей любви. Он жертвует собой, спасая тысячи людей от смерти, а читателю предстоит понять, действительно ли можно спасти душу человека, не сохранив ее живой оболочки.
Творчество Водолазкина выстаривается вокруг концепции «времени не существует, все едино и связано». В своих произведениях он стремится передать это отсутствие времени, связь событий, произошедших когда-то давно, с тем, что мы наблюдаем сегодня.
Что почитать?
Алексей Поляринов
Алексей Поляринов родился в поселке Восход, а детство провел в поселке Рассвет.
По мнению писателя, два главных места в его жизни по иронии оказались синонимами.
Дебютный роман Поляринова «Центр тяжести» писался шесть лет. За это время он написал десятки критических эссе про Кадзуо Исигуро, Стивена Кинга, Иэна Макьюэна, Джулиана Барнса, Ханью Янагихару и других культовых авторов-постмодернистов, вошедших позже в его сборник «Почти два килограмма слов».
Также он со-переводчик «Бесконечной шутки» — романа Дэвида Фостера Уоллеса в более чем тысячу страниц о социальных проблемах Америки будущего. Уоллес и стал для Поляринова проводником в мир американской литературы второй половины XX века, которым вдохновлено творчество писателя.
Если «Центр тяжести» — роман взросления, с крупной оптикой, весь состоящий из юношеского восприятия мира, то второй недавно вышедший роман «Риф» — это следующий шаг, когда ты повзрослел и столкнулся с опытом умолчаний. Умолчаний о травмах в семьях, в профессиональных коллективах, в дружеских компаниях. Умолчаний о том, что насилие — это насилие, а сопротивление ему — нормальная реакция. По традиции писатель собрал три сюжетные линии. В новом романе Поляринов исследует культурную антропологию и закрытые общества наряду с коллективной памятью и семейных отношений «мать-дочь».
Что почитать?
Евгения Некрасова
После окончания Московской школы нового кино писательница и сценаристка Евгения Некрасова публиковалась в изданиях «Знамя», «Новый мир», «Искусство кино» и «Сценарист».
В первом романе Некрасовой «Калечина-Малечина» все до боли знакомо: утро, колготки, завтрак, электричка, школа, незнание, что стихи пишутся в столбик, а не в строчку. Но у Некрасовой в истории про самое страшное и тяжелое время в жизни — детстве, где нет возможности понимания, осознания действия и уверенного шага, одним из главных героев становится язык. В своих произведениях писательница смешивает фольклор, волшебство, современную повседневность и социальные проблемы.
Себя она иногда называет социальным магическим реалистом. Её тексты отличаются вплетением фольклорно-мифологических мотивов в сам язык повествования.
Выведший следом сборник рассказов «Сестромам», где писательница продолжает исследовать языческий фольклор, публика, предпочитавшая прежде «полноценные» романы, приняла особенно тепло. Несмотря на то что малую прозу часто клеймят «писательским черновиком», рассказы Некрасовой являются примерами продолжения классической русской прозы в современной литературе.
Что почитать?
Юрий Серебрянский
Казахстанский писатель и поэт польского происхождения Юрий Серебрянский — лауреат «Русской премии» в номинации «малая проза» в 2010 году за повесть «Destination. Дорожная пастораль», в 2014 году — за повесть «Пражаки».
Книга «Алтыншаш», состоящая из двух частей, — художественно-документальное повествование о судьбе польского народа и польских семьях, депортированных в Казахстан, где рассматривается тема родины, концепты дома, степи и коллективной памяти.
Выведшая в 2018 году книга «Черная звезда» — первая книга, написанная в соавторстве. Бахытжан Момышулы ушел в 2012 году, оставив после себя замысел романа-сказки «Черная звезда», рукопись которой в машинописном виде попала к Серебрянскому в 2016 году, когда семья Момышулы предложила написать ему окончание.
Что почитать?
Айгерим Тажи
Поэтесса Айгерим Тажи дебютировала с книгой стихотворений «БОГ-О-СЛОВ», вышедшей в 2004 году. Публиковалась в американских литературных изданиях Chtenia/Readings, Words without borders, Fulcrum: an anthology of poetry and aesthetics, St.Petersburg Review, Salamander, Massachusetts Review, Atlanta Review, Two Lines, ирландского журнала Cyphers и других.
Стихи Айгерим Тажи также выходили в литературных альманахах «Братская колыбель», «Новые имена в поэзии», «Новые писатели», «Буквы на камнях: Современная русская и армянская поэзия (билингва)», «Магия твердых форм и свободы», «50 писателей», в поэтических антологиях «Лучшие стихи 2010», «Лучшие стихи 2011», «Новая Юность: Избранное» и других.
В апреле 2019 года в США вышел сборник стихотворений Айгерим Тажи «Бумажная кожа/Paper-Thin Skin», где тексты на русском языке и английском языках даны параллельно.
Что почитать?
Читайте также:
Как читать эффективно: способы скорочтения, советы и полезные ссылки
9 книг, экранизации которых стоит посмотреть в 2021 году
Детская литература Казахстана: «карантинные» проекты, императив нравственности и неравнодушные издатели
«Какая подлость быть приговоренным к такому климату!» – Weekend – Коммерсантъ
Мороз, снег, метель, пурга, оттепель, мороз, гололед, сугробы, поземка, опять оттепель, замерзшие водоемы и стекла, короткие дни, длинные ночи, холод, холод, холод — все эти прекрасные составляющие русской зимы воспеты в бессчетном числе произведений русской литературы. Восхищение писателей неизменно разделяла — нечастый для России случай — и официальная пропаганда. Классики (как и власти) всегда рассматривали наличие в России такого полного чудес времени года как знак ее избранности. Они славили способность коренного населения не только регулярно выживать в нем (а немцу — смерть), но и проводить его торжествуя. Никита Солдатов собрал зимние впечатления русских литераторов, которыми они делились не с читателями, но с близкими
Жестко мне, тупо, холодно, тяжко (лютый мороз на дворе). Уехать, что ли, куда-нибудь. Куда? Александр Блок (дневник, 1913)
Холод нестерпимый. Лень шевельнуться, лень мыслить.Тихо и однообразно проходит время. Если в комнате совершенно стихает, слышно, как горит и тихонько сипит керосин. Долог зимний вечер. Скучно. Иван Бунин (дневник, 1886)
Тихо и однообразно проходит время. Если в комнате совершенно стихает, слышно, как горит и тихонько сипит керосин. Долог зимний вечер. Скучно. Иван Бунин (дневник, 1886)
Нынешнюю зиму я провел в Москве очень дурно и ничего не мог работать. Как подумаю о том усыпленьи и бездействии сил, в какие повергают меня холод и стужа зимы,— заранее пробирает меня страх. Николай Гоголь (письмо Александру Стурдзе, 1850)
Снежная буря с самого утра бушует, плачет, стонет, воет на унылых улицах Москвы — ветви деревьев под моими окнами сплетаются и извиваются, словно грешницы в аду, сквозь этот шум доносится грустный звон колоколов… Ну и погодка! ну и страна!Иван Тургенев (письмо Полине Виардо, 1867)
Час упустишь, и дом охолодает так, что потом никакими топками не нагонишь. Зазеваешься, и в погребе начнет мерзнуть картошка или заплесневеют огурцы. И все это дышит и пахнет, все живо и может умереть. Борис Пастернак (письмо Ольге Фрейденберг, 1940)
Опять холод; вчера валило с неба, кто говорит, град, кто снег, кто крупа, но что бы ни было, а гадость. Петр Вяземский (письмо Александру Тургеневу, 1836)Таисия Скородумова. «Новогодняя открытка», 1958 год
ЗИМУШКА-ЗИМА И в лесу, и на крылечке Всюду гостья побывала: Разбросала покрывала, Мост построила на речке, Все окошки расписала, Все дорожки замела. Здравствуй, зимушка-зима!
На Центральном стадионе имени В. И. Ленина в Москве организуется грандиозный праздник «Русской зимы». На площади перед стадионом устанавливаются бабы, потешные ледяные скульптуры и красочные плакаты с текстами из произведений писателей-классиков, прославляющих русскую зиму «Советская культура», 2 января 1958 года
Наше общество подобно нашему климату и нашей болотной природе: в нем всякое теплое, бескорыстное чувство умирает; об энтузиазме не спрашивай; не только не можешь ни с кем поделиться теми чувствами, которые имеешь про себя, в уединении, но робеешь их встретить.
Василий Жуковский (дневник, 1834)
У нас скучно и холодно. Я мерзну под небом полуденным. Александр Пушкин (письмо Петру Вяземскому, 1823)
Которая зима? Все они сливаются в одну, бессрочную. Марина Цветаева (очерк «Дом у Старого Пимена», 1933)
Мороз, бездарный мороз. Мороз сковывает мне лицо и превращает улыбку в идиотское искривление губ. Я воспроизвожу мысленно фотографию последнего номера «Московской правды»… обмороженные и тем не менее улыбающиеся физиономии… Венедикт Ерофеев («Записки психопата», 1956)
Должен тебе сказать, моя киска, что с каждым днем я все больше наслаждаюсь приятными чарами новой шубы, подаренной мне и позволяющей в 15-градусный мороз испытывать блаженное состояние, которое по справедливости, конечно, никак не назовешь пошлой негой… Но при всем том, какое это ужасное время года… Федор Тютчев (письмо жене, 1853)
На небе серо, а на земле так пронзительно холодно, что мы отогревались только бегом да водкой. Александр Островский (дневник, 1848)Адриан Ермолаев. Иллюстрацияк книге Самуила Маршака «Круглый год», 1966 год
Январь Открываем календарь — Начинается январь. В январе, в январе Много снегу на дворе. Снег — на крыше, на крылечке. Солнце в небе голубом. В нашем доме топят печки, В небо дым идёт столбом.
Всю ночь бесновалась метель, намела сугробы, засыпала волоки — пути трелевочных тракторов. Но как только стало рассветать, все люди участка отправились на свои рабочие места. По пояс в снегу идут по просеке вальщики леса, демобилизованные воины Иван Новоселов и Виктор Селиверстов, подтягивая за собой кабель. И вот запел мотор электропилы. «Известия», 23 февраля 1957 года
Положение народа ужасно, когда вглядишься и подумаешь о предстоящей зиме; но народ как бы не чувствует и не понимает этого.
Лев Толстой (письмо к издателям, 1873)
Белая, чуть синеватая мгла зимней 60°-й ночи, оркестр серебряных труб, играющий туш перед мертвым строем арестантов. Желтый свет огромных, тонущих в белой мгле бензиновых факелов. Читают списки расстрелянных за невыполнение норм. Варлам Шаламов (письмо Борису Пастернаку, 1956)
Два или три зимних месяца буду проживать в Москве — так я решил. Погибнуть от сурового климата гораздо достойнее, чем от провинциальной скуки. Антон Чехов (письмо Михаилу Зензинову, 1899)
Живем как рыбы в воде или по крайней мере как лягушки в болоте. Бедные дети в этой противной природе. А зима — опять то же, что и было. Николай Лесков (письмо Сергею Шубинскому, 1883)
В твоем письме зимняя Ялта изображена раем. Это жестокая ошибка: это скорее умеренный ад. Осип Мандельштам (письмо отцу, 1925)
Зима эта воистину нескончаемая. Глядишь в окно, и плюнуть хочется. И лежит, и лежит на крышах серый снег. Михаил Булгаков (письмо Павлу Попову, 1934)
Народные приметы обещают этом году суровую и снежную зиму. Конечно, и в Москве, в других больших городах снег мешает машинам. Но если подумать — как ждет его каждый раз земля, как тревожится за свои озими, за будущие побеги своих зеленых садов и виноградников! Так пускай же привольно лежит он на отчих равнинах «Правда», декабрь 1986 года
Адриан Ермолаев. Иллюстрация к книге Самуила Маршака «Круглый год», 1966 годФевраль Дуют ветры в феврале, Воют в трубах громко. Змейкой мчится по земле Лёгкая позёмка. Над Кремлёвскою стеной — Самолётов звенья. Слава армии родной В день её рожденья!
Мокрый снег под ногами.
И вообще похоже, что идешь по какой-то первой, к сожалению очень длинной, площадке темной лестницы. Да и небо над тобой словно за тем матово-волнистым стеклом, что вставляют в уборных международных вагонов. Всеволод Иванов (дневник, 1943)
Зима точно поторопилась прийти раньше, чем обычно, чтобы утешить нас за скверное лето. Это похоже на историю человека, который женится на женщине некрасивой и бедной, но глупой! Иван Тургенев (письмо Полине Виардо, 1852)
Зима и ночь. Когда у Мюссе спрашивали, чем он болен, он говорил — «зимою». Он воспринимал зиму как болезнь и, «кажется», вел себя сообразно этому восприятию. Что-то похожее грозит мне. Теперь же думаю, как больной, о наступлении ночи: только бы промаячить, только бы дожить до утра, до весны. Михаил Кузмин (дневник, 1934)
Вяземский в письме пишет, что в Петербурге холодно и ветрено, и он по поводу этого сказал острое словцо, именно: что из прорубленного Петром в Европу окна так несет и дует таким холодом, что его надо поскорее заколотить и наглухо. Иван Аксаков (письмо родителям, 1846)
Какая протяженная страна — Россия, сколько снегу, осовелых глаз, обледенелых бород, встревоженных евреек, окоченевших шпал — как мало пассажиров 2 класса, к которым я имею честь принадлежать… Исаак Бабель (письмо Анне Слоним, 1929)
Да, какая подлость быть приговоренным к такому климату, порой спрашиваешь себя, за какое преступление ты сюда сослан. Федор Тютчев (письмо жене, 1856)Виктор Чижиков. Иллюстрация из журнала «Мурзилка» 1974 год
Жгучая солнечная метель метет по степи. Степь звенит, а люди смотрят на прибывающие снега и радуются, думая о будущем хлебе. Алый комбайн тихо гудит, когда человек в маске касается его звездой автогена. У них — свой диалог, своя память, своя цель впереди.
«Правда», 1 февраля 1973 года
Третьего дня мы с женой поехали в лес. Я вперед знал, что едем ни за чем. Какая радость зимой в лесу? Так и случилось: заехали по безвыездной дороге до места, где поднята куча хворосту, и едва по субору завернули лошадь и вернулись домой, а у меня глаз распух от попавшей ископыти и вчера целый день простоял кол в левой стороне шеи. Нет, я зимой — никуда. Доктор спросил меня при моих 15 градусах в комнате: «Какую Вы себе старость готовите?» Я отвечал: «Теплую». Афанасий Фет (письмо Льву Толстому, 1878)
Самоубийства дворников весной, когда в апреле внезапно выпадает густой снег. Илья Ильф (записная книжка, 1927–1928)
Вечер был теплый, с грязным снегом, — зимний, но теплый, что всегда труднопереносимо, поскольку вносит слишком резкую новизну в наши отношения с атмосферой. Юрий Олеша (дневник, 1955)
Я знаю, что должен и имею возможность найти профессию и надежду в творчестве и что надо взять в руки молот. Но не имею сил — так холодно. Погода у всех нас в душе точно такая же, как на улице. Александр Блок (письмо матери, 1907)
Стоит такая отвратительная холодная зима, что мочи нет: не знаю, переживу ли ее, и жалею, что не уехал за границу. Да черт знал. Николай Некрасов (письмо Николаю Добролюбову, 1860)
За границей из двадцати человек, узнавших, что вы русский, пятнадцать спросят вас, правда ли, что в России замораживают себе носы. Дальше этого любознательность их не идет. Петр Вяземский (записная книжка)Дмитрий Мощевитин. Иллюстрация из журнала «Мурзилка», 1929 год
Закружили метели, грянули морозы, а в иные декабрьские дни термометр показывал минус 54 градуса. Но, несмотря на суровую зиму, живет полнокровной жизнью большой коллектив строителей Братской ГЭС.
Всех нас согревает забота Родины, высокая оценка нашего труда партией и народом «Известия», 1 января 1960 года
Жуткий мороз (-21°). Разговариваем об истории и политике. Аркадий Стругацкий (дневник, 1986)
Сейчас зима, камни замерзли, свинец распластался над городом, пылевые кручи разносили по городу инфлуэнцу, тиф, воспаления, синий карлик (только в эти дни и дерзающий показываться на улицах нашей столицы) опять разгуливал в калошах и с зонтиком, под руку с супругой. Андрей Белый (письмо Александру Блоку, 1903)
Улица была мертва, дома стояли в саванах из снега. Там, где на снег падали лучи заката, он блестел пышно и жестко, как серебряная парча нарядного гроба Улица была мертва в своем пышном глазете. Федор Сологуб (очерк «Червяк», 1896)
Сквозь замерзшие, обросшие снегом плюшевые окна трамвая. Серый, адский свет. Загробная жизнь. Илья Ильф (записная книжка, 1930)
Третий день валит снег — влажный, он прилипает к подошвам, и ноги делаются тяжелыми, как у слона. Николай Эрдман (письмо Ангелине Степановой, 1934)
Под падающим и задерживающимся на земле снегом скрыта черная скользота. Люди грохаются всей силой тяжести прямо на легкие. Вдруг представишь себе в сгустке пальто, валенок, платка этот алый пульсирующий куст — и делается страшно. Юрий Олеша («Ни дня без строчки», 1954–1956)И. Фридман. «Первые шаги», 1955 год
Последний месяц русской зимы в Москве радует обильными снегами и молодящими кровь морозами — снега и морозы сулят урожайное лето. Багряны закаты и переходы солнца над столицей, ночью небо сверкает тысячами звезд, дни сухи и безветрены. «Правда», 2 декабря 1946 года
На нас идет снег.
И мы — недвижимые кости. Зинаида Гиппиус (дневник, 1919)
Дорогой Максимилиан Александрович. Каково Вам зимой коктебельствуется? Евгений Замятин (письмо Максимилиану Волошину, 1924)
У нас погода тоже скверная. Вчера была оттепель, сегодня мороз, а завтра будет дождь. Очевидно, природа стала работать в мелкой прессе. Иначе было бы непонятно такое ее поведение. Антон Чехов (письмо Николаю Лейкину, 1887)
Погода на улице подлая: с неба сыплется какая-то сволочь, в огромном количестве, и образует на земле кашицу, которая не стекает, как дождь, и не ссыпается в кучи, как снег, а превращает все улицы в сплошную лужу. Корней Чуковский (дневник, 1923)
Снег. Несмотря на то, два раза находило такое чувство радости, что благодарил Бога. Лев Толстой (дневник, 1857)
Плохо, что зима будет, но что же делать! Виктор Астафьев (письмо Александру Борщаговскому, 1965)Владимир Панов. «Юные хоккеисты», 1956 год
На огромных просторах нашей Родины люди в эти дни живут, казалось бы, обычной жизнью, работают, как всегда. Но есть в этой будничности проявление особого вида мужества, о котором обычно даже не принято говорить. Дескать, мороз и мороз. А если вдуматься? Человек бросает вызов стихии, сокрушающей сталь. «Известия», 9 января, 1969 года
Об ужасах — и не только — русской зимы — в нашем Telegram-канале Журнал «Коммерсантъ Weekend» №41 от 01.12.2017, стр. 1210 самых известных классических писателей
Чтение книг предназначено не только для детей, но и для взрослых оно одинаково приятно и полезно; чтение рассматривается как пища для ума, и оно не ограничивается и не должно ограничиваться только областью нашей учебной программы. Каждая эпоха знаменует свое начало рядом революционных писателей, которые обладают необычным настроением и взглядами, которые служат краеугольным камнем для целого нового поколения литературных кругов.
Но, тем не менее, есть писатели, которые сохранят свое неоспоримое значение в последующие эпохи.Сегодня мы обсудим 10 таких классических писателей, которых все еще много читают и хвалят после стольких эпизодов времени и перемен.
Шекспир, вероятно, самый читаемый и знаменитый классик как прошлого, так и последующих времен; хотя Шекспир не был ученым человеком в академическом смысле, но гениальность его произведений по преимуществу.Трагедии Шекспира — одни из лучших произведений литературного мира; Помимо писательского гения, то, что делает Шекспира еще более интеллектуальным, — это его способность расстаться с самим собой во время письма. Он единственный писатель, личность которого не отражена в его произведениях.
2. Кристофер МарлоуМарлоу — современник Шекспира, и хотя считается, что его слава омрачилась Шекспиром, Марлоу все же добился своего места в качестве одного из высоко аплодисментов классических писателей.Причина? Его всемирно известная драма «Доктор Фаустас» считается одним из лучших произведений литературного искусства; Жизнь, смерть Марлоу и даже соответствующая пьеса окружены множеством споров. Говорят, что явные детали магии в пьесе и таинственная смерть Марлоу взаимосвязаны, а драма считается его автобиографией.
3. Чарльз ДиккенсПомимо того, что Диккенс является высококвалифицированным детским писателем, он также является влиятельным писателем-классиком; Диккенс также внес свой вклад в литературу, предназначенную для взрослых.Некоторые из его самых известных книг — «Большие надежды», «Повесть о двух городах» и «Оливер Твист». Диккенс был одним из тех писателей, которым приходилось пробиваться снизу вверх, он принадлежал к бедной семье, и его жалкие условия описаны в его автобиографическом романе «Большие надежды».
4.
Джейн Остин Джейн Остин — самая известная писательница, не считая сестер Бронте и Мэри Шелли; Остин также считается домашним писателем, поскольку ее романы вращаются вокруг семейных тем семьи с одним или несколькими детьми, предпочтительно с дочерьми, а также вопросов, связанных с их браком и другими социальными собраниями.Некоторые из ее самых известных романов — «Гордость и предубеждение», «Эмма» и ее легкая готическая пародия на «Нортенгерское аббатство». Романы Джейн Остин также известны своей моралистической ограниченностью; ни одна из ее работ не проигнорировала дидактическую полосу в ней.
5. Вирджиния ВульфВирджиния Вульф — самая первая писательница, использовавшая литературный прием «потоков сознания» в своих произведениях; ее «На маяк» и «Миссис. Дэллоуэй являются яркими примерами техники и главной причиной ее славы.Вульф была эмоционально неуравновешенной личностью, что часто отражается в ее романах и придает ее писательству особую особенность. Романы Вульфа не содержат сколько-нибудь значительного количества диалогов или даже разговоров между персонажами лицом к лицу, вместо этого вся история проецируется через мысленное возбуждение персонажей.
6. Джордж Бернард ШоуШоу — писатель, известный своими нетрадиционными феминистскими взглядами на женщин как на индивидуальные и независимые существа; Вместо того, чтобы изображать женщин в подчиненных ролях, работы Шоу наполнены мужественными и героическими женщинами.Его «Кандида», «Майор Барбара», «Кукольный дом» и «Пигмалион» — вот некоторые из его произведений, в которых женщины занимают ведущее положение и находятся на равных с мужчинами.
7. Джордж Оруэлл Джордж Оруэлл известен как писатель-футурист из-за отдаленных идеологий, представленных в его книгах; В отличие от любого писателя, Оруэлл не писал о современном мире, окружающем его, но его работы отражают результаты восприятия тех убеждений, которых придерживаются люди относительно революций.
Его «Скотный двор», «1987» и «Посвящение Каталонии» считаются одними из лучших произведений литературы и содержат разрушительные финалы даже самых конструктивных потрясений.
Уильям Голдинг — крупный писатель-символический писатель, известный своим мастерским фальсификацией символов в своих романах; Работы Голдинга в основном посвящены моральной и социальной деградации человека и общества. «Повелитель мух» — по сути символический роман; в романе изображен небольшой остров с кучкой пропавших школьников и постепенным превращением некогда прекрасного острова в разрушенный кусок земли.Роман написан на фоне войны и показывает остров и сформировавшееся на нем тираническое общество как микрокосм реального взрослого мира.
9. Д.Х. ЛоуренсРаботы Д.Х. Лоуренса являются литературным воплощением психоаналитической теории эдипального комплекса Фрейда; На Лоуренса произвела огромное впечатление и повлияла его мать и свидетель неудачного брака его родителей. Его мать была членом консервативного общества среднего класса, в то время как его отец принадлежал к низшему рабочему классу, этот социальный раскол не оставил без изменений их отношения и вызвал между ними глубоко укоренившуюся дилемму.Его рассказ «Запах хризантем» и роман «Сыновья и любовники» исследуют соответствующую психологическую тему, а его «Влюбленные женщины» основаны на сексуальном напряжении между персонажами.
10. Сестры Бронте Шарлотта и Эмили Бронте — две наиболее читаемые и известные писательницы; хотя изначально они оба вместе со своей третьей сестрой Анной Бронте публиковали свои произведения под псевдонимами, что было весьма удобно, поскольку в их эпоху писателей-женщин не поощряли.Сестры Бронте известны своим ярким и богатым воображением и интроверсией, развившейся в результате их уединенного проживания в деревне Йоркшир. Их знаменитые шедевры «Грозовой перевал» и «Джейн Эйр» признаны двумя лучшими произведениями двух выдающихся писательниц.
25 классиков, определяющих английскую и американскую литературу: Эпштейн, Джозеф, Мозер, Барри: 9781589880351: Amazon.com: Книги
Наши лучшие эссеисты обсуждают шесть веков литературного гения.
«Гений — одно из тех слов, по которым мир не согласился прийти к четкому консенсусу», — говорит нам Джозеф Эпштейн в своем вступлении. Как же тогда определить «литературный гений»? В этом сборнике двадцать пять современных авторов пытаются ответить на этот вопрос, рассматривая двадцать пять классиков и их непреходящие произведения.
Мы узнаем, что более важна, чем простая оригинальность или творчество, это способность заставить нас познать мир по-новому, что отличает этих писателей.«Моя задача, — писал Джозеф Конрад, — состоит в том, чтобы силой написанного слова заставить вас слышать, заставить вас чувствовать — прежде всего, заставить вас видеть. Это — и не более того, и это все».
Гравированные на дереве портреты и иллюстрации известного художника Барри Мозера сопровождают каждое эссе.
Содержание:
1. Том Шиппи о Джеффри Чосере
2. Лоис Поттер о Уильяме Шекспире
3. Рейнольдс Прайс о Джоне Милтоне
4. Энтони Хехт о Александре Поупе
5. Дэвид Бромвич о Сэмюэле Джонсоне
6.Дэвид Уомерсли о Эдварде Гиббоне
7. Дэн Джейкобсон о Уильяме Вордсворте
8. Хилари Мантел о Джейн Остин
9. Фредерик Рафаэль о Джоне Китсе
10. Эван Боланд о Джоне Китсе
11. Дэниел Марк Эпштейн о Натаниэле Хоторне
12. AN Уилсон о Чарльзе Диккенсе
13. Джастин Каплан о Уолте Уитмане
14. Уильям Причард о Германе Мелвилле
15. Паула Маранц Коэн о Джордже Элиоте
16. Брюс Флойд о Эмили Дикинсон
17. Дэвид Каркет о Марке Твене
18.Джозеф Эпштейн о Генри Джеймсе
19. Элизабет Лоури о Джозефе Конраде
20. Стивен Кокс о Уилле Кэтэр
21. Роберт Пэк о Роберте Фросте
22. Джозеф Блотнер о Уильяме Фолкнере
23. Джон Гросс о Джеймсе Джойсе
24.
Джон Саймон на ТС Элиот
25. Джеймс Л.В. Вест III об Эрнесте Хемингуэе
Джозеф Эпштейн, из его введения: «Литературный гений бывает многих разновидностей. Некоторые литературные гении кажутся естественными (Чарльз Диккенс, Марк Твен), другие — культурными (Джордж Элиот, Генри Джеймс) .Некоторые из них плодовиты (Вордсворт, Уитмен), некоторые — более тщательно сконцентрированы (Джейн Остин, Т.С. Элиот). Некоторых литературных гениев стимулирует трудное (Александр Поуп, Джон Мильтон). Некоторым требуется абсолютная оригинальность — что влечет за собой необходимость изобрести собственный стиль — чтобы передать свое видение (Джеймс Джойс, Эрнест Хемингуэй). Кто-то усовершенствовал форму (Папа, героический куплет), кто-то пытался убить жанр (Джойс, роман). Не некоторых, а всех литературных гениев можно читать снова и снова, из поколения в поколение.Как пишет Хилари Мантел в своем эссе о Джейн Остин: «Безусловно, это определение гениальности писателя: способность создавать текст, который может давать и отдавать, текст, который никогда не читается полностью, текст, который продолжается. умножение смыслов ». Это называется вневременностью, и это еще одна отличительная черта литературного гения ».
Джозеф Эпштейн — автор девятнадцати книг, последняя из которых — В картонном поясе !: Очерки личного, литературного и дикого . Подробнее Более двадцати лет он был редактором журнала The American Scholar .Сотрудник The New Yorker , Commentary , The Atlantic , Times Literary Supplement и других журналов, он также много лет преподавал на факультете английского языка Северо-Западного университета.
Барри Мозер — иллюстратор, автор и дизайнер, чьи работы представлены в музеях и библиотеках по всему миру. Он опубликовал около трехсот наименований, в том числе книгу Льюиса Кэрролла «Приключения Алисы в стране чудес », получившую в 1983 году Американскую книжную премию.В 1991 году он получил премию Boston Globe-Horn Book Award за сотрудничество с Синтией Райлант, Аппалачи: голоса спящих птиц .
Член Национальной академии дизайна, он работал на факультете Род-Айлендской школы дизайна и в настоящее время работает на факультете Смит-колледжа.
14 классических литературных произведений, ненавидимых известными авторами ‹Literary Hub
Литературный мир может быть чем-то вроде камеры эха. То есть, если достаточное количество людей говорят, что книга «отличная», она становится официальной.Она становится Великой Книгой, и на любого, кто осмелится осмелиться ее осудить, будут смотреть с ужасом. Подобную репутацию можно заработать даже тогда, когда почти никто не читал рассматриваемую книгу, просто передав несколько слов типа «Я слышал, это потрясающе». Но даже когда кажется, что все согласны, можно с уверенностью сказать, что есть несколько, а в некоторых случаях больше, чем несколько несогласных. Они могут просто прятаться.
Кажется досадным, что в наши дни многие писатели чувствуют, что не могут публично выражать свои негативные чувства по поводу книги — это плохо для читателей, которые все больше рассчитывают на своих любимых авторов в отношении предложений, а также для книжной индустрии, которая рискует раскрутить себя. забвение, когда читатели слишком много раз разочаровываются раздутыми отзывами.Я понимаю, почему это происходит, но мне все равно это не нравится, но это эссе для другого раза.
Все это для того, чтобы сказать, что забавно видеть, как гигант получает колено (особенно, если тебе втайне все равно не нравится этот великан), и еще интереснее наблюдать, как сражаются гиганты — это в значительной степени то, что я чувствую, прекрасно читая писатели, пренебрегающие творчеством других великих писателей. Все легенды, о которых идет речь, безопасны, что делает литературные разногласия — и давайте смотреть правде в глаза, стервозные комментарии — удовольствием без вины.
Итак, без лишних слов, подборка писателей, которые ненавидели книги, ставшие классикой, и то, что они говорили о них. Правы они или нет, все еще остается предметом споров.
Вирджиния Вульф на Ulysses
Из ее дневников:
Среда , 16 августа 1922 года:
Я должен прочитать Ulysses и сфабриковать свои доводы за и против. Я прочитал пока 200 страниц — ни одной трети; и нас развлекали, вдохновляли, очаровывали, интересовали первые две или три главы — до конца кладбищенской сцены; а затем озадаченный, скучающий, раздраженный и разочарованный тошнотворным студентом, чешущим прыщи.Том, великий Том [Т. Элиот], думает, что это на одном уровне с Война и мир ! Как мне кажется, безграмотная, недобросовестная книга; книга рабочего-самоучки, и все мы знаем, насколько они огорчительны, насколько эгоистичны, настойчивы, грубы, поразительны и в конечном итоге вызывают тошноту. Когда можно есть приготовленное мясо, зачем сырое? Но я думаю, что если вы страдаете анемией, как Том, в крови есть слава. Я сам, будучи вполне нормальным, скоро снова готов к классике. Я могу пересмотреть это позже. Я не поступаюсь своей критической прозорливостью.Я всаживаю палку в землю, чтобы отметить страницу 200.
Среда, 6 сентября 1922 года:
Я закончил Ulysses и считаю это ошибкой. Думаю, он гениален; но из низшей воды. Книга разлитая. Он солоноватый. Это претенциозно. Это недоброкачественная не только в очевидном, но и в литературном смысле. Я имею в виду, что первоклассный писатель слишком уважает сочинение, чтобы быть хитрым; поразительный; делать трюки. Мне все время вспоминается какой-то тупой школьник, полный ума и сил, но такой застенчивый и эгоистичный, что теряет голову, становится экстравагантным, воспитанным, шумным, неловким, заставляет добрых людей жалеть его и суровые просто раздражали; и можно надеяться, что он вырастет из этого; но поскольку Джойс 40 лет, это маловероятно.. . Я чувствую, что мириады крошечных пуль перчат одну и забрызгивают другую; но не получают ни одной смертельной раны прямо в лицо — как, например, от Толстого; но сравнивать его с Толстым совершенно абсурдно.
Дороти Паркер на Винни-Пух
В ее колонке «Постоянный читатель» в The New Yorker , 20 октября 1928 г .:
Вышеупомянутая лирика взята с пятой страницы новой книги мистера А. А. Милна «Дом в углу Пуха», потому что, хотя произведение написано в прозе, часто встречаются переходы к более ритмичным прихотям.Это называется «Хум», и он приходит в голову Винни-Пуху, когда он стоит возле дома Пятачка в снегу и прыгает вверх и вниз, чтобы согреться. Это «показалось ему хорошим гудением, таким, каким он с надеждой напевает другим». На самом деле, казалось, так хорошо, что он и Пятачок начали прямо через снег, чтобы напевать с надеждой на И-Ё. Блин, вот я и выдал сюжет. Я мог прикусить язык.
Пока они несутся по хлопьям, Пятачок начинает немного слабеть.
«Пух, — сказал он наконец немного робко, потому что не хотел, чтобы Пух думал, что он Сдается, — мне просто было интересно. Как было бы, если бы мы пошли домой сейчас и репетировали вашу песню, а затем спели бы ее Иа завтра — или — или на следующий день, когда мы случайно увидим его ».
«Это очень хорошая идея, Пятачок», — сказал Пух. «Мы будем практиковать это сейчас, по ходу дела. Но возвращаться домой и практиковать ее — бесполезно, потому что это особая песня на открытом воздухе, которую нужно петь в снегу.’
«Ты уверен?» — с тревогой спросил Пятачок.
«Ну, ты увидишь, Пятачок, когда послушаешь. Потому что вот как это начинается. Чем больше идет снег, тиддели-пом — ’
«» Тиддели что? «- сказал Пятачок. (Он взял, как вы могли бы сказать, самые слова из уст вашего корреспондента.)
«Пом», — сказал Пух. «Я добавил это, чтобы было более суетливо».
И именно это слово «хамми», мои дорогие, отмечает первое место в «Доме в углу Пуха», в котором Тонстант Вейдер провалился.
Шарлотта Бронте о Гордость и предубеждение
В письме к Г. Льюис (любовник Джорджа Элиота), 12 января 1848 г .:
Почему вам так нравится мисс Остин? Я озадачен по этому поводу. Что побудило вас сказать, что вы бы предпочли написать Pride and Prejudice или Tom Jones , чем любой из романов Уэверли? Я не видел Pride and Prejudice , пока не прочитал это ваше предложение, а затем я взял книгу и изучил ее.И что я нашел? Точный дагерротипированный портрет обыденного лица; тщательно обнесенный забором, ухоженный сад с близкими бордюрами и нежными цветами — но без ярких ярких физиономий — без открытой местности — без свежего воздуха — без синего холма — без красивого побега. Вряд ли мне хотелось бы жить с ее дамами и джентльменами в их элегантных, но замкнутых домах. Эти наблюдения, вероятно, вызовут у вас раздражение, но я рискну.
Теперь я могу понять восхищение Жорж Санд — хотя я никогда не видел ни одной из ее работ, которыми я восхищался повсюду (… тем не менее, у нее есть ум, который, если я не могу полностью понять, я очень глубоко уважаю; она проницательна и проницательна; мисс Остин только проницательна и наблюдательна.Я ошибаюсь — или вы поспешили в своих словах?
Шарлотта Бронте по телефону Эмма
В письме У. С. Уильямсу от 12 апреля 1850 г .:
Я также читал одну из работ мисс Остин — Emma — читал ее с интересом и с той степенью восхищения, которую сама мисс Остин сочла бы разумной и подходящей. Что-то вроде теплоты или энтузиазма, что-то энергичное, пронзительное, проникновенное — совершенно неуместно в оценке этих работ: все подобные демонстрации, которые писательница встретила бы воспитанной насмешкой, спокойно посчитали бы эксцентричностью и экстравагантностью.Она на удивление хорошо делает свое дело по очерчиванию поверхности жизни благородных англичан. В картине есть китайская верность, миниатюрный деликатес.
Она ничем не раздражает своего читателя, не беспокоит его ничем серьезным. Ей совершенно неизвестны страсти; она отвергает даже разговорное знакомство с этим бурным сестринством. Даже к чувствам, которые она удостоила, не более чем случайное изящное, но отдаленное признание — слишком частые разговоры с ними нарушили бы плавную элегантность ее прогресса.Ее дело наполовину не столько с человеческим сердцем, сколько с человеческими глазами, ртом, руками и ногами. То, что видит зорко, метко говорит, гибко движется, ей подходит учиться; но то, что пульсирует быстро и полно, хотя и скрыто, через что хлынула кровь, что является невидимым местом жизни и разумной целью смерти — это мисс Остин игнорирует. . . . Джейн Остин была цельной и самой разумной женщиной, но очень неполной и довольно бесчувственной (не бессмысленной) женщиной. Если это ересь, я ничего не могу поделать.
Марк Твен о Гордость и предубеждение
В письме Джозефу Твичеллу от 13 сентября 1898 г .:
У меня нет права критиковать книги, и я делаю это только тогда, когда ненавижу их. Я часто хочу критиковать Джейн Остин, но ее книги сводят меня с ума, так что я не могу скрыть свое безумие от читателя; и поэтому я должен останавливаться каждый раз, когда начинаю. Каждый раз, когда я читаю Гордость и предубеждение , мне хочется выкопать ее и бить по черепу ее собственной голенью.
Из неполного фрагмента Твена, озаглавленного «Джейн Остин»:
Когда я беру Гордость и предубеждение или Чувство и чувствительность , я чувствую себя барменом, попадающим в Царство Небесное. Я имею в виду, я чувствую то же, что и он, вероятно, чувствовал бы, почти наверняка. Я совершенно уверен, что знаю, какими будут его ощущения и его личные комментарии. Он наверняка скривил бы губу, пока эти сверхдобрые пресвитериане самодовольно продолжали свою работу. Потому что считал себя лучше их? Нисколько.Они не подошли бы ему на вкус — вот и все.
Олдос Хаксли на В дороге
Цитируется в книге Николаса Мюррея Олдос Хаксли: Биография :
Со временем мне стало немного скучно. Я имею ввиду, дорога казалась ужасно длинной.
Кэтрин Мэнсфилд на Ховардс Энд
Из ее журналов:
Май 1917:
Приставив самые слабые книги к стене прошлой ночью, я наткнулся на копию Howards End и заглянул в нее.Но этого недостаточно. Э. М. Форстер никогда не идет дальше, чем греть чайник. В этом он редкий мастер. Почувствуйте этот чайник. Разве это не красиво тепло? Да, но чая не будет.
И я никогда не могу точно сказать, забеременела ли Хелен от Леонарда Баста или от его рокового забытого зонтика. Учитывая все обстоятельства, я думаю, это должен был быть зонт.
Мартин Эмис о Дон Кихот
Из его обзора, напечатанного в Война против клише: очерки и обзоры 1971-2000 гг. :
Очевидно, что это неприступный шедевр, но Дон Кихот страдает одним довольно серьезным недостатком — прямой нечитаемостью.Этот рецензент должен знать, потому что он только что прочитал это. Книга изобилует красотой, очарованием, возвышенной комедией; кроме того, на длинных отрезках (около 75 процентов от всего) он нечеловечески скучен. . . Чтение Дон Кихота можно сравнить с бесконечным визитом вашего самого невероятного старшего родственника со всеми его шалостями, грязными привычками, неудержимыми воспоминаниями и ужасными дружками. Когда опыт закончится и старик наконец-то откроется (на странице 846 — проза крепко зажата, без перерывов на диалог), вы, конечно, прольете слезы: не слезы облегчения, а слезы гордости.Вы сделали это, несмотря на все, что Дон Кихот мог сделать.
Дэвид Фостер Уоллес на American Psycho
Из интервью с Ларри Маккаффери, опубликованного в The Review of Contemporary Fiction , Summer 1993:
ЛМ: В вашем собственном случае как проявляется эта враждебность?
DFW: О, не всегда, но иногда в форме предложений, которые синтаксически не некорректны, но все же представляют собой настоящую суку для чтения.
Или забить читателя данными. Или тратить много энергии на создание ожиданий, а затем получать удовольствие от их разочарования. Вы можете ясно увидеть это в чем-то вроде книги Эллиса American Psycho : она какое-то время бессовестно потворствует садизму аудитории, но в конце становится ясно, что реальный объект садизма — это сам читатель.
LM: Но, по крайней мере, в случае American Psycho я чувствовал, что было нечто большее, чем просто желание причинить боль — или что Эллис был жестоким, как вы сказали, серьезные художники должны быть готовы к этому.
DFW: Вы просто демонстрируете цинизм, позволяющий манипулировать читателями с помощью плохого письма. Я думаю, что это своего рода черный цинизм в отношении сегодняшнего мира, от которого зависят читатели Эллиса и некоторых других. Послушайте, если современное состояние безнадежно дерьмовое, безвкусное, материалистическое, эмоционально отсталое, садомазохистское и глупое, то мне (или любому писателю) может сойти с рук сочинение историй с глупыми, бессодержательными, эмоционально отсталыми персонажами, что легко , потому что такого рода персонажи не требуют развития.С описаниями, которые представляют собой просто списки фирменных потребительских товаров. Где глупые люди говорят друг другу чушь. Если то, что всегда отличало плохое письмо, — плоские персонажи, штампованный и не узнаваемый человеческий мир повествования и т. Д. — также является описанием сегодняшнего мира, тогда плохое письмо становится остроумным мимесисом плохого мира. Если читатели просто верят, что мир глуп, поверхностен и подл, тогда Эллис может написать подлый, поверхностный глупый роман, который станет едким невозмутимым комментарием ко всему плохому.Послушай, чувак, мы, наверное, большинство из нас согласились бы с тем, что сейчас темные и глупые времена, но нужна ли нам художественная литература, которая ничего не делает, кроме как драматизировать, насколько все мрачно и глупо? В темные времена определение хорошего искусства казалось бы искусством, которое находит и применяет СЛР к тем элементам человеческого и магического, которые все еще живут и светятся, несмотря на тьму времен.
По-настоящему хорошая художественная литература могла бы иметь настолько мрачное мировоззрение, сколько пожелает, но она могла бы найти способ как изобразить этот мир, так и осветить возможности для того, чтобы быть в нем живым и человечным.Вы можете защищать Psycho как своего рода перформативный дайджест социальных проблем конца восьмидесятых, но не более того.
Элизабет Бишоп на Сеймур — Введение
(Примечание: иногда это обозначается как «Над пропастью во ржи », но, учитывая время, я нахожу новеллу — опубликованную в The New Yorker в 1959 году — более вероятно)
В письме Перл Казин от 9 сентября 1959 г .:
Я ненавидел историю Сэлинджера.Мне потребовались дни, чтобы просмотреть его, осторожно, страницу за страницей, и краснеть от смущения перед ним после каждой нелепой фразы. Как они могут позволить ему это сделать? Это ужасное самосознание, каждое предложение комментирует само себя и комментирует само себя, и я думаю, что на самом деле это должно было быть смешно . И если стихи были такими хорошими, почему бы просто не дать нам одно или два и помолчать, ради бога? Эта фигура Сеймура совершенно не впечатляет меня как нечто лишнее — или в этом суть, а я упустил ее? БОГ есть в любом немного превосходящем, чувствительном, умном человеке или в чем-то? или что? и почему? И правда ли, что The New Yorker не может изменить написанное слово? Кажется, это полная противоположность тем прекрасным старомодным стандартам письма, которыми так восхищается Энди Уайт, и все же это не «экспериментальное» или оригинальное — это просто утомительно.Теперь, если я иду против всех мнений в настоящее время, скажите мне, почему, потому что я хотел бы знать, как это можно защитить.
Мэри Маккарти на Фрэнни и Зуи
В обзоре Harper’s , октябрь 1962 г .:
Кто унаследует мантию Папы Хемингуэя? Кто, как не Дж.
Д. Сэлинджер? . . . И кто эти чудо-дети, кроме самого Сэлинджера, которые делятся и размножаются, как настоящая амеба?
В работах Хемингуэя никогда не было никого, кроме Хемингуэя, в череде переодеваний, но, по крайней мере, на книгу приходился только один папа.Столкнуться с семью ликами Сэлинджера, мудрыми, милыми и простыми, — значит взглянуть в устрашающую лужу нарциссов. В мире Сэлинджера нет ничего, кроме Сэлинджера, его учителей и его терпимо лелеемой публики — человечности; снаружи — фальшивки, тщетно сигнализирующие, чтобы их впустили, как ирландская мать детей, Бесси, домашняя версия Толстой Леди, которая продолжает вторгаться в ванную, пока ее красивый сын Зуи находится в ванне или бреется.
. . .
Большое внимание уделяется также ритуалам зажигания сигарет и обрядам питья из стакана, как если бы эти устные акты были сакральными — прозрениями.Точно так же Сэлинджер трактует семейные сочинения как священные писания или помет священных птиц, которые должны внимательно изучать авгуры: письма Сеймура, цитаты из его дневника, письмо Радди, письмо Фрэнни, письмо Бу Бу, записка, написанная Бу Бу мылом на зеркале в ванной (последние два взяты из другого рассказа «Поднимите потолочную балку, плотники»).
Эти отпечатки коллективной личности Гласса сохранены, как если бы они были вуалью Вероники в реликвии хорошо продуманной прозы.И что жутковато, говоря о покрывале Вероники, популярном сюжете для тех картин, на которых глаза Христа должны следовать за зрителем несомненным укоризненным взглядом, читатель в этой последней работе Сэлинджера испытывает ощущение, что автор с грустью наблюдает за ним. его или слушая, как он читает. То есть обычное отношение меняется на противоположное, и вместо того, чтобы читать Сэлинджера, Сэлинджера, этого Человека Скорби, читает читателя.
. . .
Самоубийство Сеймура предполагает, что Сэлинджер периодически догадывается или периодически опасается, что где-то что-то не так.Почему он покончил с собой? Потому что он женился на фальшивке, которой поклонялся за ее «простоту, ужасную честность»? Или потому, что он был так счастлив, а мир Толстой Леди был таким прекрасным?
Или потому, что он солгал, солгал его автор, и все это было ужасно, и он был подделкой?
Х.
Л. Менкен на Великий Гэтсби
В обзоре, опубликованном в журнале The Chicago Sunday Tribune , 3 мая 1925 г .:
Новый роман Скотта Фицджеральда, Великий Гэтсби, , по форме не более чем прославленный анекдот, и к тому же маловероятный.Действие происходит на Лонг-Айленде, опасно нависшем на краю мусорных свалок Нью-Йорка, — на Лонг-Айленде шикарных вилл и непристойных домашних вечеринок. Это старая тема романтической и нелепой любви — старинный мотив fidelis ad urnum , сведенный к мрачному юмору. Главный персонаж — типичный для этих ролей человек — парень, который, кажется, знает всех, но остается неизвестным для всех, — молодой человек с большим количеством таинственных денег, вкусами киноактера и, под всем этим, простая сентиментальность несколько склеротической толстой женщины.
. . .
Эта история явно не важна, и хотя, как я покажу, она занимает свое место в каноне Фицджеральда, ее, конечно, нельзя ставить на одну полку, скажем, с This Side of Paradise . По сути, его беспокоит тот очевидный факт, что это просто история — что Фицджеральд, похоже, гораздо больше заинтересован в сохранении напряженности, чем в том, чтобы попасть в шкуру своих людей. Дело не в том, что они ложны: дело в том, что они слишком много воспринимаются как должное.Только сам Гэтсби по-настоящему живет и дышит. Остальные — простые марионетки — часто удивительно живые, но тем не менее не совсем живые.
Владимир Набоков на д-р Живаго
Из фрагмента интервью от октября 1972 года, переизданного в Strong Opinions :
Любой интеллигентный русский сразу понял бы, что эта книга пробольшевистская и исторически ложная, хотя бы потому, что она игнорирует либеральную революцию весны 1917 года, в то же время заставляя святого врача с безумной радостью принять большевистский государственный переворот семь месяцы спустя — все это соответствует линии партии.
Не говоря уже о политике, я считаю книгу жалкой вещью, неуклюжей, тривиальной и мелодраматической, с типичными ситуациями, сладострастными юристами, невероятными девушками и банальными совпадениями.
. . .
Я аплодировал [Пастернаку] получению Нобелевской премии за его стихи. В Доктор Живаго , однако, проза не соответствует его поэзии. Тут и там, в пейзаже или сравнении, можно различить, может быть, слабые отголоски его поэтического голоса, но этих случайных fioriture недостаточно, чтобы спасти его роман от провинциальной банальности, столь типичной для советской литературы последних пятидесяти лет.
Владимир Набоков на Братья Карамазовы и Преступление и наказание
В интервью с Джеймсом Моссманом, опубликованном в журнале The Listener 23 октября 1969 г. и перепечатанном в журнале Strong Opinions :
Если вы намекаете на худшие романы Достоевского, то я действительно очень не люблю Братья Карамазовы и ужасную фальшивку Преступление и наказание . Нет, я не возражаю против самоанализа и самооткровения, но в этих книгах душа, грехи, сентиментальность и журналы вряд ли оправдывают утомительный и запутанный поиск.
Владимир Набоков на поминках по Финнегану
Из интервью 1967 года в журнале The Paris Review :
Я ненавижу Punningans Wake , в котором раковая опухоль причудливой словесной ткани едва ли искупает ужасную веселость фольклора и легкую, слишком легкую аллегорию.
Из другого интервью 1967 года, проведенного одним из студентов Набокова в Корнелле:
Улисс возвышается над остальными произведениями Джойса, и по сравнению с его благородной оригинальностью и уникальной ясностью мысли и стиля злополучные Поминки по Финнегану — это не что иное, как бесформенная и унылая масса фальшивого фольклора, холодный пудинг книги , непрекращающийся храп в соседней комнате, от которого страдает бессонница! Я.:format(png):watermark(177f2936fcd4422.s.siteapi.org/watermark/hghzznn66bk04sggg0s8w0484gw0gs,-1,-1,0,15,none)/177f2936fcd4422.s.siteapi.org/img/40061c947ac9ad422f3dbbc3a1338a08d570716e.jpg)
Более того, я всегда ненавидел региональную литературу, полную причудливых старичков и имитирующих произношение. Поминки по Финнегану Фасад скрывает очень обычный и унылый многоквартирный дом, и только редкие обрывки небесных интонаций спасают его от полной безвкусицы. Я знаю, что меня отлучат от церкви за это заявление.
25 классических писателей, определяющих английскую и американскую литературу Джозеф Эпштейн, редактор, Барри Мозер, иллюстратор Пол Драй Букс 18,95 долл. США (246 пенсов) ISBN 978-1-58988-035-1
Джозеф Эпштейн, редактор, Барри Мозер, иллюстратор Книги Пола Драй 18 $.95 (246p) ISBN 978-1-58988-035-1
Эссеист и бывший редактор журнала «Американский ученый Эпштейн» («В картонной коробке: личные, литературные и дикари») собрал звездный состав из 25 современных авторов, чтобы исследовать, как и когда литературный гений появился из-под пера 25 классических английских и американских писателей. Во вступительном эссе Эпштейн отмечает, что безвременье, величие видения и оригинальность мировоззрения составляют гениальность писателя.Писатели от Рейнольдса Прайса до Джозефа Блотнера исследуют произведения классических авторов от Шекспира до Хемингуэя, переплетая воедино биографию и литературный анализ, чтобы раскрыть природу гения конкретного писателя. Том Шиппи отмечает, что гений Чосера «» заключается в его уникальной способности сочетать ясное и проницательное понимание человеческих слабостей с теплым и всесторонним сочувствием «,» «в то время как Рейнольдс Прайс утверждает, что это манипуляция Милтоном словами и фразами в сторону большего конец, демонстрирующий его литературную мощь.Тем не менее, обоснование выбора классических авторов не так полно, как могло бы быть: где же Шелли, Кольридж и Вульф, чей гений, возможно, соперничает с Джойсом и Фолкнером, которые включены? Тем не менее эти очерки проливают свет на творческий огонь, горящий в умах наших самых любимых писателей. Отзыв от: 01.
10.2007
Дата выпуска: 01.10.2007
Жанр: Художественная литература
Мягкая обложка — 246 страниц — 978-1-8-48-8
Твердая обложка — 246 страниц — 978-1-58988-039-9
Показать другие форматы
ФОРМАТЫ
Авторов классики — Магазин RSC
Игра писателей: классические авторы
Лесли Бэкингем.
Перо сильнее меча, но чье перо сильнее всего? Кто был более плодовитым, Шарлотта Бронте или Федор Достоевский? Кто создал более запоминающихся персонажей, Джейн Остин или Уильям Шекспир? Чья жизнь была более насыщенной, Сервантес или Байрон? С этими иллюстрированными карточками сразите 32 величайших писателя всех времен друг против друга.
Больше информации Детали: Размер: 17,4 см x 12,0 см x 2,9 см
Стоимость доставки
Доставка по Великобритании (до 2 кг) — 2 фунта стерлингов.50
Доставка в Великобританию (более 2 кг) — 5,50 фунтов стерлингов
Доставка за границу, в пределах ЕС — 6,50 фунтов стерлингов
Доставка за границу, за пределы ЕС — 7,50 фунтов стерлингов
Большинство заказов в Великобритании отправляется пакетной почтой Royal Mail; это 3-дневное обслуживание с момента отправки. Зарубежные заказы отправляются авиапочтой. Для европейских направлений это 5-7-дневное обслуживание; для остального мира это 15-20-дневное обслуживание. Стоимость доставки см. Выше.
Мы осуществляем доставку по всему миру, однако за некоторые тяжелые предметы может взиматься дополнительная плата из-за веса и конечного пункта назначения.Если это произойдет, мы свяжемся с вами по поводу дополнительных почтовых расходов.
Могу ли я указать отдельный адрес доставки и выставления счета?
Да, во время оформления заказа у вас будет возможность указать адрес для выставления счета и адрес доставки.
Могу ли я отправлять отдельные товары по разным адресам?
К сожалению, для одного заказа невозможно указать более одного адреса доставки.
Если вам нужно отправить товары по нескольким адресам, вам нужно будет разместить отдельные заказы.
Можно ли отправить заказ в подарок?
Ваши товары могут быть отправлены по любому адресу, который вы выберете, однако мы не можем добавлять личные сообщения к вашему заказу.
Получу ли я подтверждение, когда мои товары будут отправлены?
Да; После подтверждения вашего заказа мы постараемся обработать и отправить ваш заказ в течение 5-7 дней. В некоторых случаях, когда ваш заказ может быть отложен, например, когда товар отсутствует на складе, мы свяжемся с вами. Если у вас есть какие-либо вопросы относительно доставки вашего заказа, пожалуйста, свяжитесь с RSC Mail Order по электронной почте mailorder @ rsc.org.uk
Отслеживание заказов
Большинство заказов отправляется Королевской почтой и не получает номер для отслеживания. Если ваш заказ не будет доставлен в течение 14 дней и, что маловероятно, с вами не связались, пожалуйста, свяжитесь с RSC Mail Order по электронной почте [email protected]
Доктор Кто: Возвращение классических писателей
В эти выходные « Доктор Кто » — это примечательная серия «Пожиратели света». Это первый раз, когда писатель классической эпохи написал современный эпизод, и Рона Манро вернулась в сериал.Вслед за ней Джеймс Курей Смит считает, что еще 10 талантов стоит вернуть к работе над сценарием.
В прошлом году уходящий «шоураннер» Doctor Who, Стивен Моффат дразнил, что в сериале 2017 года будет показан первый эпизод 21 века Doctor Who , написанный кем-то, кто писал для 20-го века Doctor Who . Затем последовала публичная игра в угадайку, прежде чем Моффат сообщил, что удостоенный множества наград шотландский драматург и сценарист Рона Манро, написавшая последний экранированный сериал сериала 1989 года («Выживание», см. Выше), будет писать десятый эпизод своего сериала.
финальная серия.Он выходит в эфир на этой неделе.
Но вернемся к той игре в угадайку. Мунро, который недавно дал интервью журналу Doctor Who Magazine и упомянул о своем восхищении «Днем Доктора» и ее убеждении, что Доктор должен быть «пожилым человеком», — многие люди догадывались. Отчасти потому, что количество ныне живущих писателей Доктора Кто 20-го века действительно удручающе мало (около 25), а отчасти из-за довольно строгих критериев, которые, похоже, применяются к тому, «кто может написать Доктор Кто » в наши дни.(В прошлом Моффат сказал, что теперь ожидается «пишущая машинка шоураннера», то есть того, кто создал и запустил свой собственный телесериал.)
Однако, что касается фанатской дискуссии, в кадре были и другие имена, так что теперь самое время обратить на них наше внимание и спросить, кто из других писателей 20-го века Доктор Кто все еще работает на телевидении и / или или для BBC, и может быть готов ответить на звонок от нового шоураннера Криса Чибнолла.
10.Глен Маккой (1985)
«Таймлэш» Маккоя (вверху) — не очень любимая история, хотя у нее есть свои защитники, и другие считают, что новеллизация Маккоя (1986) спасла сериал, который страдал от слишком амбициозной постановки. С тех пор Маккой был частью писательской команды EastEnders , получившей премию BAFTA в начале нулевых, и был занят другими сериалами, что сделало его именно тем писателем, которого Рассел Т. Дэвис в свое время привел в серию Doctor Who . . Почти удивительно, что он еще не вернулся.Почти.
9/8. Эндрю Маккалок и Джон Фланган (1980)
Сценарист и актер Эндрю Маккалок написал «Меглос» вместе с бывшим писателем Джоном Фланаганом. Позже они придумали и написали Sleepers (1991) комедийную драму BBC о советских шпионах, «повторно активированных» случайно, которая какое-то время была сериалом BBC с самым высоким показателем ИИ из когда-либо зарегистрированных.
Который должен позаботиться о компоненте «шоураннинг». Совсем недавно Маккалок работал писателем над Heartbeat и его ответвлением, The Royal .Если с остроумным и дурацким «Меглосом» что-то действительно не так, так это постановка, и было бы интересно увидеть, как его стиль применяется к более ресурсоемкому современному Doctor Who . Особенно в прямом продолжении. Подсказка Подсказка.
7. Малкольм Колл (1987)
Рассказ Малькольма Колла «Доктор Кто » «Дельта и знаменосцы» — это что-то вроде сериала Мармита среди старых фанатов. Сейчас он продюсер, работает над американской серией SAF 3 .Нет, я тоже об этом не слышал. Но люди на британском телевидении почему-то часто впечатляются американским телевидением. Прекрасная новелла Кохла «Дельта» только что была выпущена в виде аудиокниги, если вас заинтересует версия его рассказа, которая, возможно, не определяется производственными ценностями 1987 года.
6. Стивен Вятт (1987-88)
Уайатт, как и Колл, писатель, доведенный до последних лет «старого» Доктора Кто редактором сценария Эндрю Картмелем.Его сценарии (для «Райских башен» выше и «Величайшего шоу в Галактике») свидетельствуют о безудержном воображении и истинном удовольствии от использования языка, редкого для Доктора Кто помимо работы Роберта Холмса. Большая часть его недавних работ была для BBC Radio, включая пьесы — Strangers on a Film (2011) и Double Jeopardy (2010) — с Патриком Стюартом в главной роли в роли Раймонда Чендлера, а также многочисленные адаптации. Несмотря на превосходство этой работы, это «всего-навсего» радио и, следовательно, может не иметь достаточно высокого статуса, чтобы его можно было квалифицировать как «писатель-шоураннер» по стандартам BBC, но я бы хотел, чтобы он выпустил на свободу на Doctor Who. снова.
5. Мэтью Джейкобс (1996)
The Doctor Who TV Movie не мой любимый, но это в значительной степени связано с его историей (заранее подготовленной тысячей сопродюсеров), а не по сценарию Джейкобса , которая динамична, забавна и очень цитируема. Британский писатель, тогда работавший на американском телевидении, в числе других работ Джейкобса — несколько эпизодов фильма «Молодой Индиана Джонс » от Lucasfilm (в одном из которых был изображен Джон Пертви!).Он посетил съемочную площадку сериала «Доктор Кто» «Стрелки» (1966) в детстве (его отец играл в нем Дока Холлидея) и сохранил достаточно интереса к сериалу, чтобы написать введение к будущей книге о 1996 TVM.
4. Терренс Дикс (1969-83)
Терренс Дикс, за возможными исключениями шоураннеров 21-го века Дэвис и Моффат и создатель Далека Терри Нэйшн, является писателем, наиболее ассоциируемым в общественном сознании с Doctor Who .Это, конечно же, во многом благодаря его более чем 60 книгам, адаптированным из сериалов, основанным на них или о них. Но он также является автором шести телесериалов (включая дебютный фильм Тома Бейкера «Робот», см. Выше), переписчиком (в качестве редактора сценария, 1968-74) бесчисленного множества других сериалов и сам по себе опытный телевизионный продюсер. У него особый статус, что касается Доктора Кто . А также быть явно гениальным. До недавнего времени Терренс был занятым писателем, которому за восемьдесят, и единственная причина, по которой он не выше в этом списке, состоит в том, что он публично заявил, что не уверен, что сможет написать для современного Doctor Who .Они должны попытаться убедить его.
3. Стивен Галлахер (1981-83)
Два запоминающихся и сложных сериала «Доктор Кто» Галлахера — «Врата воинов» и «Терминус» (вверху) — появились в начале его карьеры, которая включала написание романов и телевидение. как режиссура и продюсер. Его Одиннадцатый час (также в главной роли Патрик Стюарт) шел на ITV в 2006 году и был переделан для USTV в 2007 году (на этот раз с Руфусом Сьюэллом в главной роли). Он также написал сценарии для изысканного сериала Murder Rooms (2001), а его эпизод 2013 года из сериала Silent Witness получил награду за лучшую драму, а его «Химера» таится в подсознании любого ребенка 90-х.Посмотрите его недавний роман The Bedlam Detective , и вы захотите, чтобы он снова написал Doctor Who так же часто, как и я.
2. Боб Бейкер (1971–1979)
Девять сериалов Боба Бейкера «Доктор Кто» , восемь написанных в соавторстве с покойным Дэвидом Мартином, делают его главным писателем 1970-х годов, которые многие считают лучшим десятилетием сериала. . Как соавтор книги «Три доктора» (см. Выше), которую часто называют «Доктором Кто » на десятый день рождения, а также соавтором K9, его вклад в серию нельзя недооценивать.(Моффат недавно похвалил сценарии для «Кошмара в Эдеме» 1979 года, в частности, сказав: «Мы сделаем это сейчас!» И похвалил его остроумие, скорость и стиль.) Однако этого может быть недостаточно, чтобы преодолеть любые препятствия. был поставлен на пути писателей руководством BBC, но у Бейкера есть козырь в рукаве. Потому что он — ключевая фигура не одного любимого вымышленного пса, а двух. Соавтор Уоллеса и Громита начиная с 1993 года «Не те брюки». Получившие «Оскар» короткометражные фильмы и рейтинговые программы на телевидении.Разве никто не мог сказать, что этот человек не подходит?
1. Бен Ааронович (1988-89)
Ааронович, автор сценария всеобщего восхищения «Воспоминания о далеках» (1988, выше) и сильно недооцененного (не в последнюю очередь им самим) «Поле битвы» (1989). также написал три из самых уважаемых и влиятельных книг Доктора Кто периода 89-05 годов. В наши дни он известен совершенно другими книгами, бестселлером Rivers of London о детективе Питере Гранте и его причастности к призрачному преступному миру Лондона.Сериал также привел к появлению дополнительных комиксов, и, конечно же, не за горами теле- или экранизация? Учитывая важность Аароновича для Doctor Who конца 20-го века, его неизменный энтузиазм по поводу этой концепции и его известность как писателя, было бы необычно увидеть его возвращение в серию, которую он так много сделал для формирования. Давай, мистер Чибналл, позвони ему.
классических бестселлеров от женщин-авторов »Публичная библиотека Ютики
1900 — Иметь и держать Мэри Джонстон
1904 — Ребекка с фермы Саннибрук Кейт Дуглас Виггин
1905 — Дом веселья Эдит Уортон
1911 — Итан Фром Эдит Уортон
1925 — ГоспожаДэллоуэй , Вирджиния Вульф
1927 — К маяку Вирджинии Вульф
1928 — Колодец одиночества Рэдклиф Холл
1930 — Cimarron , Эдна Фербер
1931 — Бэк-стрит , Fannie Hurst
1931 — The Good Earth Перл С. Бак
1934 — Детский час Лилиан Хеллман
1934 — Мэри Поппинс Памела Л.Траверс
1936 — Унесенные ветром Маргарет Митчелл
1938 — Из Африки , Исак Динесен
1938 — Ребекка Дафна дю Морье
1938 — Годовалый Марджори Киннан Роулингс
1939 — И тогда не было никого Агата Кристи
1939 — Смерть сердца Элизабет Боуэн
1940 — Сердце — одинокий охотник Карсон МакКуллерс
1946 — Змеиная яма Мэри Джейн Уорд
1947 — Джентльменское соглашение Лора З.Хобсон
1949 — Второй секс Симона де Бовуар
1952 — Гигант Эдна Фербер
1952 — Мудрая кровь Фланнери О’Коннор
1954 — Под сетью Айрис Мердок
1955 — Хорошего человека найти трудно Фланнери О’Коннор
1956 — Пейтон Плейс , Грейс Металиус
1957 — Атлас расправил плечи Айн Рэнд
1958 — Лучшее из всего , Рона Яффе
1959 — Призраки дома на холме Ширли Джексон
1959 — Игрушки на чердаке Лилиан Хеллман
1960 — Убить пересмешника Харпер Ли
1961 — Расцвет мисс Джин Броди Мюриэль Спарк
1962 — Группа Мэри Маккарти
1962 — Секс и одинокая девушка Хелен Герли Браун
1962 — Корабль дураков Кэтрин Энн Портер
1963 — Колокольчик , Сильвия Плат
1963 — The Feminine Mystique Бетти Фридан
1964 — Я никогда не обещал вам розарий Джоан Гринберг
1966 — Долина кукол Жаклин Сюзанн
1967 — Посторонние С.Э. Хинтон
1967 — Дневник безумной домохозяйки Сью Кауфман
1970 — Женщина-евнух , Жермен Грир
1970 — Я знаю, почему птица в клетке поет Майя Анджелоу
1970 — Самый голубой глаз Тони Моррисон
1972 — Капитаны и короли Тейлор Колдуэлл
1972 — Дочь оптимиста Эудора Велти
1972 — Женщины и безумие Филлис Чеслер
1973 — Страх полета Эрика Джонг
1973 — Возвращение домой Даниэль Стил
1975 — Ищу мистераGoodbar от Джудит Росснер
1976 — Обычные люди Джудит Гест
1976 — Трава над септиком всегда зеленее Эрма Бомбек
1977 — Женская комната Мэрилин Френч
1978 — Дельта Венеры , Анаис Нин
1978 — Scruples Джудит Кранц
1980 — Клан пещерного медведя , Жан М. Авель
1980 — Принцесса Дейзи Джудит Кранц
1982 — Фиолетовый цвет Элис Уокер
1982 — Дом духов Изабель Альенде
1982 — Дочь Мистраля Джудит Кранц
1982 — Женщины с Брюстер Плэйс , Глория Нейлор
1983 — Изжога Нора Эфрон
1983 — Голливудские жены Джеки Коллинз
1983 — Жизнь и любовь дьяволицы Фэй Уэлдон
1985 — Рассказ служанки Маргарет Этвуд
1987 — Любимый Тони Моррисон
1987 — Жареные зеленые помидоры в кафе Whistle Stop от Fannie Flagg
1988 — Королева проклятых Энн Райс
1989 — Клуб радости и удачи , Эми Тан
1989 — Как вода для шоколада Лоры Эскивель
1990 — Равнины прохода Жан М.Auel
1992 — Black Water Джойс Кэрол Оутс
1992 — Секс, искусство и американская культура: очерки Камиллы Палья
1992 — Любитель вулканов Сьюзан Зонтаг
1993 — Даритель Лоис Лоури
1993 — Новости судоходства Энни Пру
1993 — Каменные дневники Кэрол Шилдс
1996 — Дневник Бриджит Джоун Хелен Филдинг
1996 — Божественные тайны сестер Я-Я Ребекка Уэллс
1997 — H Арри Поттер и философский камень Дж.К. Роулинг
1997 — Секс в большом городе Кэндис Бушнелл
1998 — Библия Ядовитого леса Барбара Кингсолвер
1999 — Говори Лори Хэлс Андерсон
2000 — Гарри Поттер и Кубок огня Дж.К. Роулинг
2002 — Город зверей Изабель Альенде
2002 — Прекрасные кости Элис Себольд
2002 — Тайная жизнь пчел Сью Монк Кидд
2004 — Gilead , Мэрилин Робинсон
2005 — Токсичные бакалавры Даниэль Стил
2005 — Хищник Патрисии Корнуэлл
2005 — Сумерки Стефани Майер
2006 — Вода для слонов Сара Груэн
2007 — Кровные братья Нора Робертс
2008 — Бесстрашная четырнадцать Джанет Эванович
2008 — Общество литературы и пирогов из картофельных очистков Гернси Мэри Энн Шаффер
2009 — Плохая мать Айелет Уолдман
2009 — Помощь Кэтрин Стокетт
кПа2 / 10
.