Азбука тоталитаризма Джорджа Оруэлла. Перечитывая «1984» — Моноклер
Рубрики : Литература, Общество, Последние статьи
Кто такой «Большой брат» и почему он следит за тобой? Что такое «мыслепреступление»? Как работает «двоемыслие»? Перечитываем роман «1984» Джорджа Оруэлла и составляем «азбуку тоталитаризма» — понятийный аппарат, который поможет ориентироваться в неоднозначных реалиях нашей жизни.
Джоржд Оруэлл и его бессмертные произведения «Скотный двор» («Звериная ферма») и «1984» – настоящие памятники, которые могут служить незаменимым пособием для изучения азов тоталитарного режима и содержат описание всех его ключевых методов и практик. Каждый из них – это выстраданные, пережитые на собственном опыте и горько осознаваемые автором черты современного ему мира. Сегодня мы поговорим немного о том, что заставляло Оруэлла творить свои антиутопии, изучим основные признаки тоталитарных режимов на примере романа «1984» и попробуем применить полученные знания на практике, проводя аналогии с реалиями сегодняшнего дня.
Большие надежды и разочарования Джорджа Оруэлла
Джордж Оруэлл (или Эрик Артур Блэр — это его настоящее имя) — британский подданный, родившийся в Индии. Именно Англия стала страной, вдохновившей Маркса на изучение труда фабричных рабочих и ставшей лабораторией для знаменитого «Капитала». Оруэлл был идейным последователем его учения, считавшим своим долгом обеспечить возможность справедливого вознаграждения и гарантии отдыха трудящихся и внести посильный вклад в дело установления мирового господства пролетариата. С этой целью Оруэлл участвовал в освободительной войне в Испании. Вряд ли он пожалел о своих буднях на фронте, но эти дни стали тяжелейшим опытом в его жизни, который заставил его пересмотреть свои идеалистические взгляды на социализм и коммунизм. Самые яркие события этого отрезка биографии Оруэлла он запечатлел в романе «Памяти Каталонии» (1937), а также своем эссе «Воспоминания о войне» (1942, далее — эссе).
Война лишена какой бы то ни было романтики, война – это тяжелый, неблагодарный труд, это грязь во всех смыслах этого слова.
«Вши — это вши, а бомбы — это бомбы, хоть ты и дерешься за самое справедливое дело на свете» (1).
Первое, что вспоминает автор в своем эссе – «повсюду тебя преследуют отвратительные запахи человеческого происхождения». Оруэлл подробно описывает казарменный сортир и признается, что он «внес свою лепту в разрушение моих иллюзий насчет гражданской войны в Испании». Сортиры, пот, кровь, гниение, увечья, трупы … Что может быть страшнее этих военных атрибутов? Еще большее отвращение и физическое неприятие вызывают моральные нечистоты. Пропаганда, несправедливость, глобальная ложь – этот лик войны становится самым невыносимым для Оруэлла. Он с горечью осознает, что самое справедливое дело может пользоваться самыми несправедливыми методами, и совсем не готов с этим мириться – об этом он неустанно пишет:
«Что касается широких масс, то их мнения, необычайно быстро меняющиеся в наши дни, их чувства можно регулировать, как струю воды из крана, все это результат гипнотического воздействия радио и телевидения. У интеллигентов подобные метаморфозы, я думаю, скорее вызваны заботами о личном благополучии и просто о физической безопасности. В любую минуту они могут оказаться и «за» войну, и «против» войны, ни в том, ни в другом случае отчетливо не представляя себе, что она такое» (2).
«Я мало видел жестокостей на войне в Испании <…>. Что меня поразило и продолжает поражать — так это привычка судить о жестокостях, веря в них или подвергая их сомнениям, согласно политическим предпочтениям судящих. Все готовы поверить в жестокости, творимые врагом, и никто – в творимые армией, которой сочувствуют; факты при этом просто не принимаются во внимание»(3).
«Помнится, я как-то сказал Артуру Кёстлеру: «История в 1936 году остановилась», — и он кивнул, сразу поняв, о чем речь. Оба мы подразумевали тоталитаризм – в целом и особенно в тех частностях, которые характерны для гражданской войны в Испании. Еще смолоду я убедился, что нет события, о котором правдиво рассказала бы газета, но лишь в Испании я впервые наблюдал, как газеты умудряются освещать происходящее так, что их описания не имеют к фактам ни малейшего касательства, — было бы даже лучше, если бы они откровенно врали. Я читал о крупных сражениях, хотя на деле не прозвучало ни выстрела, и не находил ни строки о боях, когда погибали сотни людей. Я читал о трусости полков, которые в действительности проявляли отчаянную храбрость, и о героизме победоносных дивизий, которые находились за километры от передовой, а в Лондоне газеты подхватывали все эти вымыслы, и увлекающиеся интеллектуалы выдумывали глубокомысленные теории, основываясь на событиях, каких никогда не было. В общем, я увидел, как историю пишут, исходя не из того, что происходило, а из того, что должно было происходить согласно различным партийным «доктринам»»(4).
Все эти события оставили неизгладимый отпечаток в памяти Оруэлла. Отныне он стал противником не только угнетающего пролетариат капитализма, но главное – лицемерных и извращенных форм псевдосоциалистических государств – фашизма и русского социализма, в основе которых лежит истинный террор и угнетение личности своих граждан.
Смотрите также Тоталитаризм и банальность зла: публичные лекции по философии Ханны Арендт
Именно эти мотивы и послужили отправной точкой для создания его бессмертных произведений «Скотный двор» и «1984». Если первый роман в красках описывает революционный процесс смены режима и установления и постепенного извращения диктатуры социального государства, то второй роман описывает жизнь тоталитарного государства в его расцвете.
Значительное количество свидетельств говорит о том, что прототипом Океании является Советский союз, а Большого Брата (или «Старшего Брата»– в переводе В. Голышева) – Иосиф Сталин. Как современные автору, так и нам, иллюстрации изображают неустанного наблюдателя непременно «при усах» и с очевидным сходством с Иосифом Виссарионовичем.
Именно идеологическим врагом рисовала английского писателя и советская разведка.
Однако оставим это безапелляционное обвинение в изобличении Оруэллом сталинского режима в советском прошлом. Безусловно, Оруэлл ненавидел всей душой режим, установившийся в Советском Союзе и черпал огромное количество ужасающих примеров именно из советской действительности. Но фашизм, испанский коммунизм, вырождающийся английский социализм он ненавидел не меньше. В одном из своих писем Оруэлл объясняет свою мотивацию создания «1984»:
«Мой новый роман не является нападкой на социализм или Британскую лейбористскую партию, которую я поддерживаю… Я уверен, что тоталитаристские идеи имеют корни в умах интеллектуалов и пытался довести эти идеи до их логического конца. События книги происходят в Британии именно для того, чтобы показать, что англоязычные страны ничуть не лучше, чем какие-либо другие, и что тоталитаризм, если против него не бороться, достигнет триумфа повсюду» (5).
Задачей его произведения было не столько обличение существующих и современных автору режимов, сколько направленное потомкам в отдаленное будущее предостережение о том, во что могут «выродиться» самые благие и либеральные намерения в деле построения государства всеобщего благосостояния и справедливости. На понимание современников он и не рассчитывал, чувствуя себя чужим в своем времени. Об этом он признавался в своем «Небольшом стихотворении»»: «…I wasn’t born for an age like this» (A little poem, 1935).
Похоже, Оруэлл был прав, ведь в XXI веке его труды стали особенно популярными. Действительно, сегодня многие термины, введенные писателем, стали не только емкими обозначениями ключевых атрибутов тоталитарного государства, но и прочно вошли в повседневный лексикон для описания будничных явлений современной политики. Словами героев «1984» и цитатами из произведения мы опишем «самый сок» тоталитаризма. Надеемся, это сподвигнет вас не только освежить в памяти многие моменты романа, но и порефлексировать на эту тему.
Тоталитарный пэчворк
Большой Брат или Старший Брат
«На каждой площадке со стены глядело все то же лицо. Портрет был выполнен так, что, куда бы ты ни встал, глаза тебя не отпускали. СТАРШИЙ БРАТ СМОТРИТ НА ТЕБЯ — гласила подпись»(6)ⓘЗдесь и далее постраничные ссылки на Оруэлл, Джордж. 1984: [роман] / Джордж Оруэлл; [пер с англ. – В. Голышева] – Москва: АСТ, 2015. – 351 с..
«С каждого заметного угла смотрит лицо черноусого».
«На монетах, на марках, на книжных обложках, на знаменах, плакатах, на сигаретных пачках – повсюду. Всюду тебя преследуют эти глаза и обволакивает голос. Во сне и наяву, на работе и за едой, на улице и дома, в ванной, в постели, — нет спасения. Нет ничего твоего, кроме нескольких кубических сантиметров в черепе»(7).
«Старший Брат — это образ, в котором партия желает предстать перед миром. Назначение его — служить фокусом для любви, страха и почитания, чувств, которые легче обратить на одно лицо, чем на организацию. Под Старшим Братом — внутренняя партия; численность ее ограничена шестью миллионами – чуть меньше двух процентов населения…»(8).
Война
«Война, однако, уже не то отчаянное противоборство, каким она была в первой половине XXвека. Это военные действия с ограниченными целями, причем противники не в состоянии уничтожить друг друга, материально в войне не заинтересованы и не противостоят друг другу идеологически»(9).
«Сущность войны — уничтожение не только человеческих жизней, но и всех продуктов человеческого труда. Главная цель современной войны – израсходовать продукцию машины, не повышая общего уровня жизни. Даже когда оружие не уничтожается на поле боя, производство его – удобный способ истратить человеческий труд и не произвести ничего для потребления»(10).
«Одновременно, благодаря ощущению войны, а следовательно опасности, передача всей власти маленькой верхушке представляется естественным, необходимым условием выживания»(11).
«Как администратор, член внутренней партии нередко должен знать, что та или иная военная сводка не соответствует истине, нередко ему известно, что вся война – фальшивка и либо вообще не ведется, либо ведется совсем не с той целью, которую декларируют»(12).
«В прошлом правители всех стран, хотя и понимали общность своих интересов, а потому ограничивали разрушительность войн, воевали все-таки друг с другом, и победитель грабил побежденного. В наши дни они друг с другом не воюют. Войну ведет правящая группа против своих подданных, и цель войны — не избежать захвата своей территории, а сохранить общественный строй. Поэтому само слово «война» вводит в заблуждение». Мы, вероятно, не погрешим против истины, если скажем, что, сделавшись постоянной, война перестала быть войной»(13).
Двоемыслие
«Партия говорит, что Океания никогда не заключала союза с Евразией. Он, Уинстон Смит, знает, что Океания была в союзе с Евразией всего четыре года назад. Но где хранится это знание? Только в его уме, а он, так или иначе, скоро будет уничтожен. И если все принимают ложь, навязанную партией, если во всех документах одна и та же песня, тогда эта ложь поселяется в истории и становится правдой. «Кто управляет прошлым, — гласит партийный лозунг, — тот управляет будущим; кто управляет настоящим, тот управляет прошлым». И, однако, прошлое, по природе своей изменяемое, изменению никогда не подвергалось. То, что истинно сейчас, истинно от века и на веки вечные. Все очень просто. Нужна всего-навсего непрерывная цепь побед над собственной памятью. Это называется «покорение действительности»; на новоязе — «двоемыслие».
«Зная, не знать; верить в свою правдивость, излагая обдуманную ложь; придерживаться одновременно двух противоположных мнений, понимая, что одно исключает другое, и быть убежденным в обоих; логикой убивать логику; отвергать мораль, провозглашая ее; полагать, что демократия невозможна и что партия – блюститель демократии; забыть то, что требуется забыть, и снова вызвать в памяти, когда это понадобится, и снова немедленно забыть, и, главное, применить этот процесс к самому процессу – вот в чем самая тонкость: сознательно преодолевать сознание и при этом не осознавать, что занимаешься самогипнозом. И даже слово «двоемыслие» не поймёшь, не прибегнув к двоемыслию»(14).
Демонстрации
«Трудящиеся покинули заводы и учреждения и со знаменами прошли по улицам, выражая благодарность Старшему Брату за новую счастливую жизнь под его мудрым руководством»(15).
Министерство правды (см. также «Прошлое»)
«В самой большой секции документального отдела работали люди, чьей единственной задачей было выискивать и собирать все экземпляры газет, книг и других изданий, подлежащих уничтожению и замене»(16).
«И где-то, непонятно где, анонимно, существовал руководящий мозг, чертивший политическую линию, в соответствии с которой одну часть прошлого надо было сохранить, другую фальсифицировать, а третью уничтожить без остатка»(17).
Мыслепреступление
«Ему казалось, что только теперь, вернув себе способность выражать мысли, сделал он бесповоротный шаг. Последствия любого поступка содержатся в самом поступке. Он написал:
Мыслепреступление не влечет за собой смерть:
мыслепреступление ЕСТЬ смерть».
«Как мы уже видели на примере слова «свободный», некоторые слова, прежде имевшие вредный смысл, иногда сохранялись ради удобства — но очищенными от нежелательных значений. Бесчисленное множество слов, таких как «честь», «справедливость», «мораль», «интернационализм», «демократия», «религия», «наука», просто перестали существовать. Их покрывали и тем самым отменяли несколько обобщающих слов. Например, все слова, группировавшиеся вокруг понятий свободы и равенства, содержались в одном слове «мыслепреступление», а слова, группировавшиеся вокруг понятий рационализма и объективности, — в слове «старомыслие». Большая точность была бы опасна. По своим воззрениям член партии должен был напоминать древнего еврея, который знал, не вникая в подробности, что все остальные народы поклоняются «ложным богам». Ему не надо было знать, что имена этих богов — Ваал, Осирис, Молох, Астарта и т. д.; чем меньше он о них знает, тем полезнее для его правоверности…».
«Мы враги партии. Мы не верим в принципы ангсоца. Мы мыслепреступники».
Новояз
«Вы, вероятно, думаете, что наша задача – придумывать новые слова. Ничуть не бывало. Мы уничтожаем слова десятками, сотнями ежедневно. Неужели вам не понятно, что задача новояза – сузить горизонты мысли? В конце концов мы делаем мыслепреступление попросту невозможным — для него не останется слов. Каждое необходимое понятие будет выражаться одним-единственным словом, значение слова будет строго определено, а побочные значения упразднены и забыты… С каждым годом все меньше и меньше слов, все уже и уже границы мысли»(18).
«Мышления в нашем современном значении не будет. Правоверный не мыслит – не нуждается в мышлении. Правоверность – состояние бессознательное»(19).
Видео по теме «Советский язык и его последствия»: лекция о проблеме «публичной немоты»
Победа
«Грядущая победа – догмат веры»(20).
«Три державы не только не могут покорить одна другую, но не получили бы от этого никакой выгоды. Напротив, покуда они враждуют, они подпирают друг друга подобно трем снопам. И как всегда правящие группы трех стран и осознают и одновременно не осознают, что делают. Они посвятили себя завоеванию мира, но вместе с тем понимают, что война должна длиться постоянно, без победы»(21).
«Война всегда была стражем здравого рассудка, и, если говорить о правящих классах, вероятно, главным стражем. Пока войну можно было выиграть или проиграть, никакой правящий класс не имел права вести себя совсем безответственно. Но когда война становится буквально бесконечной, она перестает быть опасной»(22).
Победа олицетворяет не только недостижимый идеал и догмат веры, но и все прочие неморальные стимулирующие, одурманивающие вещества. Кофе, сигареты и джин –все как один носят это гордое название – «Победа» — это все то, что мотивирует вас сохранять смелость и бодрость жить дальше.
Пролы
Конечно «пролы», в английском варианте «proles» — не что иное, как сокращение от «пролетариат». Будет полезно вспомнить происхождение этого слова. От лат. Proletarius – не имущие, имеющие только «proles» — с латинского «потомство». Именно такими, неимущими, и рисует Оруэлл большую часть населения Океании.
«Если есть надежда (писал Уинстон), то она в пролах» (23).
«Если есть надежда, то больше ей негде быть: только в пролах, в этой клубящейся на государственных задворках массе, которая составляет восемьдесят пять процентов населения Океании, может родиться сила, способная уничтожить партию. (…) Пролам, если бы только они могли осознать свою силу, заговоры ни к чему. Им достаточно встать и встряхнуться – как лошадь стряхивает мух. Стоит им захотеть, и завтра утром они разнесут партию в щепки» (24).
«Они никогда не взбунтуются, пока не станут сознательными, а сознательными не станут, пока не взбунтуются»(25).
«Тяжелый физический труд, заботы о доме и детях, мелкие ссоры с соседями, кино, футбол, пиво, и главное — азартные игры — вот и все, что вмещается в их кругозор. Считается нежелательным, чтобы пролы испытывали большой интерес к политике. От них требуется лишь примитивный патриотизм – чтобы взывать к нему, когда речь идет об удлинении рабочего дня или о сокращении пайков. А если и овладевает ими недовольство – такое тоже бывало, — это недовольство ни к чему не ведет, ибо из-за отсутствия общих идей обращено оно только против мелких конкретных неприятностей»(26).
«Как гласит партийный лозунг «Пролы и животные свободны»»(27).
Прошлое или «зыбкое» прошлое
«Если партия может запустить руку в прошлое и сказать о том или ином событии, что его никогда не было, — это пострашнее, чем пытка или смерть»(28).
«Кто управляет прошлым, — гласит партийный лозунг, – тот управляет будущим; кто управляет настоящим, тот управляет прошлым»(29).
«Ежедневно и чуть ли не ежеминутно прошлое подгонялось под настоящее. Историю, как старый пергамент, выскабливали начисто и писали заново – столько раз, сколько нужно. Номер «Таймс», который из-за политических переналадок и ошибочных пророчеств Старшего Брата перепечатывался, быть может, десяток раз, все равно датирован в подшивке прежним числом, и нет в природе ни единого опровергающего экземпляра»(30).
Статистика
«Статистика в первоначальном виде – такая же фантазия, как и в исправленном. Чаще всего требуется, чтобы ты высасывал ее из пальца. Например, министерство изобилия предполагало выпустить в 4-м квартале 145 миллионов пар обуви. Сообщают, что реально произведено 62 миллиона. Уинстон же, переписывая прогноз, уменьшил плановую цифру до 57 миллионов – чтобы план, как всегда, оказался перевыполненным. Во всяком случае, 62 миллиона ничуть не ближе к истине, чем 57 миллионов или 145. Весьма вероятно, что обуви вообще не произвели. Еще вероятнее, что никто не знает, сколько ее произвели, и, главное, не желает знать. Известно только одно: каждый квартал на бумаге производят астрономическое количество обуви, между тем как половина населения Океании ходит босиком. То же самое – с любым документированным фактом, крупным и мелким. Все расплывается в призрачном мире, и даже сегодняшнее число едва ли определишь»(31).
«Телекран все извергал сказочную статистику. По сравнению с прошлым годом стало больше еды, больше одежды, больше домов, больше мебели, больше кастрюль, больше топлива, больше кораблей, больше вертолетов, больше книг, больше новорожденных – всего больше, кроме болезней, преступлений и сумасшествия. С каждым годом, с каждой минутой все и вся стремительно поднимается к новым и новым высотам»(32).
Телекран
«В квартире сочный голос что-то говорил о производстве чугуна, зачитывал цифры. (…) Аппарат этот притушить было можно, полностью же выключить – нельзя»(33).
«Телекран работал и на прием и передачу. Он ловил каждое слово… (…) Конечно, никто не знал, наблюдают за ним в данную минуту или нет. Приходилось жить – и ты жил, по привычке, которая превратилась в инстинкт, с сознанием того, что каждое твое слово подслушивают и каждое твое движение, пока не погас свет, наблюдают»(34).
Экономия и товарный дефицит
«…дома никакой еды не было – кроме ломтя черного хлеба, который надо было поберечь до завтрашнего утра»(35).
«В партийных магазинах вечно исчезал то один обиходный товар, то другой. То пуговицы сгинут, то штопка, то шнурки…»(36).
«Сколько он себя помнил, еды никогда не было вдоволь, никогда не было целых носков и белья, мебель всегда была обшарпанной и шаткой, комнаты – нетопленными, поезда в метро – переполненными, дома – обветшалыми, хлеб – темным, кофе – гнусным, чай – редкостью, сигареты – считанными: ничего дешевого и в достатке, кроме синтетического джина. Конечно, тело старится и все для него становится не так, но, если тошно тебе от неудобного, грязного, скудного житья, от нескончаемых зим, от заскорузлых носков, вечно неисправных лифтов, от ледяной воды, шершавого мыла, от сигареты, распадающейся в пальцах, от резкого вкуса пищи, не означает ли это, что такой уклад жизни ненормален?»(37).
Оруэлл и современность
Перечитывая Оруэлла, удивляешься, насколько точно и прочно многие вещи вошли в нашу современную жизнь. Можно считать, что поиски аналогии рассмотренных понятий – это фантастика или даже паранойя, а можно считать Оруэлла пророком.
Бесконечная война давно стала реальностью, с тех пор как мир узнал такие явления, как терроризм, организованная преступность и коррупция. Им можно бесконечно объявлять войну, направлять колоссальные средства на борьбу с этими явлениями, оправдывать ими многие нелицеприятные политические решения, но победить — невозможно.
Назойливый телекран ежедневно изливает тонны информации, далекой от действительности и политически ангажированной, а новые исторические факты или разоблачения давно поколебали картину мира, казалось бы, прочно сложившуюся на школьных уроках истории. «Двоемыслие» поработило сотрудников СМИ — министерств правды, и те, что еще вчера были учеными-историками, сегодня опускаются до третьесортных ток-шоу, в которых отрекаются и от истории, и от науки, и от истины.
Видеолекторий Искушение авторитаризмом: как и почему народы отказываются от свободы
Каждый решает для себя — принять ли эту реальность как данность и приспосабливаться к этим проявлениям современного мира или бороться с ними. Если вы выбрали путь Дон Кихота, то пусть вас ободряет все тот же Оруэлл, хотя его герой так и не смог сохранить себя и был «исправлен» системой… :
«Если ты чувствуешь, что оставаться человеком стоит, ты все равно их победил» (38).
«Если ты в меньшинстве – и даже в единственном числе, — это не значит, что ты безумен. Есть правда и есть неправда, и, если ты держишься правды, пусть наперекор всему свету, ты не безумен»(39).
Герой 1984 Уинстон посвятил свой дневник будущему поколению с надеждой:
«Будущему или прошлому – времени, когда мысль свободна, люди отличаются друг от друга и живут не в одиночку, времени, где правда есть правда и былое не превращается в небыль. От эпохи одинаковых, эпохи одиноких, от эпохи Старшего Брата, от эпохи двоемыслия – привет!»(40).
Отправим и мы свой привет светлому будущему!
Ссылки на источники
[1]Вспоминая войну в Испании// Оруэлл, Джордж. Скотный двор. Памяти Каталонии.1984.Эссе/ Джордж Оркэлл. – М.: АСТ: Астрель, 2011. С. 504 [2] Там же. С. 506. [3] Там же. С. 508. [4] Там же. С. 513.
[5] Письмо Оруэлла Френсису Хенсону от 16.07.1949 г. Цит. по: Голозубов А. Волк и овца: мифы Джорджа Оруэлла // Оруэлл, Джордж. Скотный двор. Памяти Каталонии.1984.Эссе/ Джордж Оруэлл. – М.: АСТ: Астрель, 2011. С.17. [6] С. 4. [7] С. 31. [8] С. 233. [9] С. 206. [10] С. 212. [11] С. 213. [12] С. 214. [13] С.222. [14] С. 40. [15] С. 65. [16]C. 45. [17] С. 48. [18] С.58-59. [19] С. 60. [20] С. 214. [21] С. 219, 220. [22] С. 221 [23] С. 77. [24] С. 78. [25] С. 79. [26] С. 80. [27] С. 81. [28] С. 38. [29] С. 39. [30] С. 45. [31] С. 46. [32] С. 67. [33] С. 4. [34] С. 5. [35] С. 7. [36] С. 55. [37] С. 67. [38] С.184. [39] С. 244.
[40]Оруэлл, Джордж. 1984: [роман] / Джордж Оруэлл; [пер с англ. – В. Голышева] – Москва: АСТ, 2015. С. 32.
Обложка: Кадр из фильма «1984» (1956 г.).
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Похожие статьи
страшный мир «1984» сегодня реальнее, чем в период создания романа
Чтение романа Оруэлла «1984» о царстве тоталитаризма по-прежнему может шокировать. Первое, что ощущает читать, это узнавание того, о чем пишет автор. Двоемыслие, новояз, полиция мыслей, Министерство любви, функционирующее на боли и уничтожении всех несогласных, Министерство мира, пропагандирующее войну, — Оруэлл открывает нам глаза на работу режима.
Но роман может передавать современному читателю двойное сообщение. С одной стороны – пророчество: тревожные предчувствия, которые мы испытываем, узнавая реалии ада, описанного Оруэллом, с другой – предупреждение. Опубликованный 8 июня 1949 года, роман «1984» написан на поле боя мировой войны, и сегодня он более правдив, чем когда-либо.
Глаза повсюду
Книга определяет странные характеристики современного мира. Главный герой Уинстон Смит работает цензором в Министерстве правды, постоянно подделывая исторические события, чтобы они соответствовали настоящему времени. Он и его коллеги находятся под контролем всевидящего и всезнающего Большого Брата. В 1984 году не только зритель смотрит на экран, но и экран смотрит на него. Процветают взаимная слежка людей друг за другом и доносы.
Сегодня социальные сети следят за каждым нашим шагом и жестом, за нашими фотографиями, комментариями, которые мы оставляем. Их постоянное присутствие в жизни может предугадывать наши предпочтения. Сбор информации о политической позиции граждан – это нарушение демократии.
Пропаганда
Джордж Оруэлл понимает, что у режима подавления всегда будут враги. В романе он показывает, как общественное мнение нагнетается пропагандой. В описании «двухминутки ненависти» он предсказал действия масс людей в Интернет-сетях. Обязанный смотреть фильмы о насилии, Уинстон Смит приходит к выводу: самое ужасное – не играть свою роль, а быть лишенным возможности уклониться от участия. Жестокость обуревает массы людей, проходя через них подобно разряду электрического тока.
Сегодня политические, религиозные и коммерческие организации нагнетают наши чувства. Оруэлл нехитро подчеркивает готовность объединиться в ненависти, которую могут вызвать подобные мероприятия, его герой тоже замечает за собой возникновение подобных чувств: ненависти, агрессии, злобы.
Большой Брат
Далее идет культовая фигура, созданная Оруэллом – Большой Брат, абсурдный и пугающий, с какой стороны ни глянь. Корни размышлений писателя лежат в его личном опыте: он сражался с фашизмом в качестве добровольца во время Гражданской войны в Испании, веря, что пацифизм – это роскошь, которая ему не по карману. Но осознание пустых обещаний коммунизма обрушилось на него, когда антисталинская группировка, против которой он сражался, была уничтожена просталинским режимом. Он увидел самообман тех, кто искренне верил в свою правоту.
Течения, существующие и в современном мире, — национализм и популизм – оперируют через мобилизацию одного из самых опасных чувств – обиды. И куда ни посмотри, «сильные» люди находятся у власти. Они объединены желанием убрать оппозицию, несогласных. Большой Брат – это не шутка, а основа современного мира.
2 + 2 = 5
Одна из наиболее пугающих вещей в мире Оруэлла – это систематическое искажение значений языка. Режим стремится к уничтожению определенных идей, убирая из языка слова, которые их обозначают. Его главный враг – это реальность. Тирания делает невозможным понимание значений привычных слов, их заменяют фантомами и ложью.
Первый жест несогласия и протеста Уинстона Смита – это спрятаться от вездесущих камер и начать вести свой личный дневник, чтобы составить представление о себе и своем внутреннем мире. Он знает, что если его поступок раскроется, то это может стоить ему жизни. В ходе допроса в Министерстве любви он вынужден согласиться, что 2 + 2 = 5. Он понял, что они могут проникнуть в его разум и изменить его мысли, заставить его думать так, как им хочется, а не так, как он привык.
Отношение к роману в современном мире
Наиболее пугающая составляющая романа Джорджа Оруэлла – это уничтожение человеческой сути, разрушение способности узнавать реальный мир. В произведении писателя нет места модному релятивизму: автор подчеркивает непростой мир, где у людей остается все меньше и меньше слов, которые можно использовать в разговоре, а их мышление подвергается изменению через идеологию.
В большинстве стран мира, где правит деспотическая власть, роман «1984» находится под запретом. А в странах, где царит демократический режим, продажи, наоборот, взлетают до небес. В Индии, Соединенном Королевстве, Китае, Польше люди все чаще обращают к роману. В США в последние годы популярность «1984» тоже стала возрастать.
Значение труда Оруэлла
Отдельно стоит прокомментировать слияние Оруэлла с его работой. Многие считают писателя едва ли не святым, что, скорее всего, вызвало бы у него ироничный смех. Его взгляды на феминизм (но не на женщин), на вегетарианцев и некоторые другие группы населения едва ли прошли бы проверку в наше время. Однако это был человек, который жил так, как верил, в согласии со своими убеждениями. Он сражался за то, что считал правильным, он был неизменно добр и великодушен по отношению к другим писателям. Он постоянно заставлял себя видеть мир таким, какой он есть, а не таким, каким хотелось бы его видеть. Оруэлл не был уступчивым, он открыто показывал всему миру, какой он есть. Его связь с нами из далекого прошлого уникальна.
Мы не только живем в мире, который изменился к лучшему благодаря Оруэллу, научившему нас узнавать подавление. Но роман «1984» — это книга-руководство для трудных времен. Знание – это сила, вопреки знаменитому слогану режима Большого Брата.
Нашли нарушение? Пожаловаться на содержание
Большой Брат — Википедия. Что такое Большой Брат
Большо́й Бра́т, также Ста́рший Бра́т (англ. Big Brother) — персонаж романа Джорджа Оруэлла «1984», единоличный лидер государства Океания и партии «Ангсоц».
Личность
Изображается как черноусый мужчина в возрасте около 45 лет, с грубым, но по-мужски привлекательным лицом. Лицо Старшего Брата изображается на многочисленных плакатах, развешанных по всему Лондону.
На каждой площадке со стены глядело всё то же лицо. Портрет был выполнен так, что, куда бы ты ни стал, глаза тебя не отпускали. СТАРШИЙ БРАТ СМОТРИТ НА ТЕБЯ — гласила подпись.
— «1984», перевод В. Голышева, часть первая, глава I
В телепередачах он предстаёт как непогрешимый лидер всей Океании. Существует ли Старший Брат как личность или он является лишь образом, созданным пропагандой, неизвестно. Главный герой, Уинстон Смит, спрашивает своего палача О’Брайена: «Существует он в том смысле, в каком существую я?», и получает ответ: «Вы не существуете.<…> Впрочем, это вряд ли имеет значение. Старший Брат существует и бессмертен — как олицетворение партии».
Путь к власти
Изображение Большого Брата в телекранах на площади Победы. Кадр из фильма «1984»Большой Брат был одним из лидеров революции, произошедшей в Великобритании в пятидесятых годах. Утверждение единоличной власти Большого Брата началось в 1960 году, с этого времени началось истребление руководителей партии, непосредственно участвовавших в революции. В частности, в середине шестидесятых были казнены по сфабрикованным обвинениям партийные лидеры Джонс, Аронсон и Резерфорд, бежал из страны Эммануэль Голдстейн. К началу 1970-х годов Большой Брат стал единоличным правителем Океании. После его прихода к власти была полностью переписана история Океании, Большой Брат стал её главным действующим лицом, единоличным лидером партии ещё с дореволюционных времён.
Возможные прообразы
Иосиф Сталин — возможный прообраз Большого Брата «Твоя страна нуждается в тебе!» Гораций Китченер на английском плакате времён Первой мировой войныЕсть несколько версий относительно того, кто мог быть прообразом Большого Брата. В качестве прототипов океанийского диктатора называют Иосифа Сталина и Горация Китченера[1], военного министра Великобритании во время Первой мировой войны. Внешность и манера правления этих людей совпадает с описанием Большого Брата в данном романе.
Проблемы перевода
В разговорном английском языке «Большой Брат» (англ. Big Brother) означает «старший брат», то есть брат, старший по возрасту, а не больший по размерам. В переводах романа Big Brother переводится как «Старший Брат», так и «Большой Брат».
В массовой культуре
После выпуска романа «Большой Брат» стало нарицательным именем для государства или другой подобной организации, стремящейся установить тотальную слежку или контроль над народом.
В 1998 году была учреждена ежегодная «Премия Большого Брата» за самое грубое нарушение свободы граждан государством или компанией.
В книге «101 самая влиятельная несуществующая личность» (США, 2006) Большой Брат, ставший символом тоталитаризма и правительственного контроля над человеком, занял второе место, уступив лишь ковбою Мальборо[2].
Примечания
Большой Брат — Википедия
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Большо́й Бра́т, также Ста́рший Бра́т (англ. Big Brother) — персонаж романа Джорджа Оруэлла «1984», единоличный лидер государства Океания и партии «Ангсоц».
Личность
Изображается как черноусый мужчина в возрасте около 45 лет, с грубым, но по-мужски привлекательным лицом. Лицо Старшего Брата изображается на многочисленных плакатах, развешанных по всему Лондону.
На каждой площадке со стены глядело всё то же лицо. Портрет был выполнен так, что, куда бы ты ни стал, глаза тебя не отпускали. СТАРШИЙ БРАТ СМОТРИТ НА ТЕБЯ — гласила подпись.
— «1984», перевод В. Голышева, часть первая, глава I
В телепередачах он предстаёт как непогрешимый лидер всей Океании. Существует ли Старший Брат как личность или он является лишь образом, созданным пропагандой, неизвестно. Главный герой, Уинстон Смит, спрашивает своего палача О’Брайена: «Существует он в том смысле, в каком существую я?», и получает ответ: «Вы не существуете.<…> Впрочем, это вряд ли имеет значение. Старший Брат существует и бессмертен — как олицетворение партии».
Путь к власти
Изображение Большого Брата в телекранах на площади Победы. Кадр из фильма «1984»Большой Брат был одним из лидеров революции, произошедшей в Великобритании в пятидесятых годах. Утверждение единоличной власти Большого Брата началось в 1960 году, с этого времени началось истребление руководителей партии, непосредственно участвовавших в революции. В частности, в середине шестидесятых были казнены по сфабрикованным обвинениям партийные лидеры Джонс, Аронсон и Резерфорд, бежал из страны Эммануэль Голдстейн. К началу 1970-х годов Большой Брат стал единоличным правителем Океании. После его прихода к власти была полностью переписана история Океании, Большой Брат стал её главным действующим лицом, единоличным лидером партии ещё с дореволюционных времён.
Возможные прообразы
Иосиф Сталин — возможный прообраз Большого Брата «Твоя страна нуждается в тебе!» Гораций Китченер на английском плакате времён Первой мировой войныЕсть несколько версий относительно того, кто мог быть прообразом Большого Брата. В качестве прототипов океанийского диктатора называют Иосифа Сталина и Горация Китченера[1], военного министра Великобритании во время Первой мировой войны. Внешность и манера правления этих людей совпадает с описанием Большого Брата в данном романе.
Проблемы перевода
В разговорном английском языке «Большой Брат» (англ. Big Brother) означает «старший брат», то есть брат, старший по возрасту, а не больший по размерам. В переводах романа Big Brother переводится как «Старший Брат», так и «Большой Брат».
В массовой культуре
После выпуска романа «Большой Брат» стало нарицательным именем для государства или другой подобной организации, стремящейся установить тотальную слежку или контроль над народом.
В 1998 году была учреждена ежегодная «Премия Большого Брата» за самое грубое нарушение свободы граждан государством или компанией.
В книге «101 самая влиятельная несуществующая личность» (США, 2006) Большой Брат, ставший символом тоталитаризма и правительственного контроля над человеком, занял второе место, уступив лишь ковбою Мальборо[2].
Примечания
«Большой брат» и «тотальная слежка»: сбывшиеся пророчества Оруэлла | Персона | Культура
Настоящее имя писателя — Эрик Артур Блэр. Родился он в Индии, в семье сотрудника британской колониальной администрации. Сам писатель в молодости служил в Бирме — в полицейском отряде. С тех пор у Эрика Блэра навсегда в привычку вошли пунктуальность и точность в выполнении заданий, которые пригодились ему в годы работы журналистом. Начав писать книги, он взял себе псевдоним Джордж Оруэлл, под которым его знает весь мир. Оруэлл был участником Гражданской войны в Испании, вел телепередачи на Би-би-си, писал стихи, романы и повести, выступал как публицист на страницах газет и журналов. Его роман-антиутопия «1984» входит в Золотой фонд всемирной литературы. АиФ.ru вспомнил пророчества Оруэлла, которые сбылись.
Тотальная слежка
Фото www.globallookpress.comЗадолго до того, как появились современные системы видеонаблюдения, прослушивания телефонов, а также интернет-технологии, позволяющие спецслужбам собрать подробную информацию о человеке и в случае необходимости контролировать каждый его шаг, Оруэлл описал подобную «тотальную слежку» в своем романе-антиутопии «1984». В нем писатель рассказывает о тоталитарном государственном строе, при котором «во благо» всего человечества отдельных индивидуумов лишают индивидуальности, права выбора и возможности проявить гражданскую инициативу. «1984» был написан в 1949 году, после Второй мировой войны, но и сегодня, когда заходит речь о слежке спецслужб, вспоминают фразу: «Большой Брат следит за тобой».
Новояз
«Каждое сокращение было успехом, ибо чем меньше выбор слов, тем меньше искушение задуматься», — так писал Оруэлл о речи, искусственно создающейся для рядовых граждан правящей тоталитарной сектой (в том же романе «1984»). Логика проста — чем меньше слов в распоряжении человека, тем меньше мыслей он сможет ими выразить. Значит, и думать будет меньше. Неугодные слова были запрещены законодательно, изымались из обихода под угрозой арестов и штрафов, а учебники и книги переписывались в соответствии с новоязом. Когда сегодня лингвисты говорят о заимствованиях и сокращениях в речи молодого поколения, особенно в языке, которым пользуются пользователи рунета, то часто сравнивают его с новоязом.
Искажение реальности с помощью СМИ
В мире, который придумал Оруэлл, существовали две специфические организации — Министерство Правды и Министерство Изобилия. Первое занималось намеренным искажением реальных исторических фактов, формируя в умах жителей тот взгляд на историю страны, который был угоден правительству, а также через СМИ давало людям искаженную картину реального положения вещей.
Кадр из фильма «1984»Помогало Министерству Правды в этом Министерство Изобилия — которое намеренно сокращало поставки продуктов питания и предметов быта народу, но через СМИ распространяло информацию о том, что уровень жизни неуклонно растет. Сегодня СМИ являются действенным средством пропаганды, которое зачастую используют в своих интересах участники предвыборных гонок.
Телекран (монитор)
Телевизор со встроенной камерой, которую нельзя отключить. Телекраны стояли в каждом доме и «наблюдали» как за рядовыми обывателями, так и за членами правящей клики. Фактически, Оруэлл предвосхитил идею многочисленных «реалити-шоу», которые сегодня транслируются во многих странах.
Холодная война
В одной из своих газетных статей Оруэлл впервые публично использовал этот термин, который затем прочно вошел в обиход как описание противостояния между СССР и США. Однако есть версии, что писатель не был автором словосочетания, а позаимствовал его у немецкого публициста Эдуарда Бернштейна, который впервые использовал этот термин еще в 1893 году.
Смотрите также:
Большой Брат — это… Что такое Большой Брат?
| Старший Брат (Большой Брат) | |
| Big Brother | |
| Старший Брат из телевизионной версии BBC. | |
| Создатель: | Джордж Оруэлл |
| Произведения: | «1984» |
| Пол: | мужской |
| Возраст: | около 45 лет |
Запрос «Большой брат» перенаправляется сюда; см. также другие значения.
Ста́рший Бра́т (другой, менее точный вариант перевода — Большо́й Бра́т) (англ. Big Brother) — персонаж романа Джорджа Оруэлла «1984», единоличный лидер государства Океания и партии ангсоц.
Личность
Изображается как черноусый мужчина в возрасте около 45 лет, с грубым, но по-мужски привлекательным лицом. Лицо Старшего Брата изображается на многочисленных плакатах, развешанных по всему Лондону.
На каждой площадке со стены глядело всё то же лицо. Портрет был выполнен так, что, куда бы ты ни стал, глаза тебя не отпускали. СТАРШИЙ БРАТ СМОТРИТ НА ТЕБЯ — гласила подпись.
— «1984», перевод В.Голышева, часть первая, глава I
В телепередачах он предстаёт как непогрешимый лидер всей Океании. Существует ли Старший Брат как личность или он является лишь образом, созданным пропагандой, неизвестно. Главный герой, Уинстон Смит, спрашивает своего палача О’Брайена: «Существует он в том смысле, в каком существую я?», и получает ответ: «Вы не существуете.<…> Впрочем, это вряд ли имеет значение. Старший Брат существует и бессмертен — как олицетворение партии».
Путь к власти
Изображение Старшего Брата в телекранах на площади Победы. Кадр из фильма «1984»Старший Брат был одним из лидеров революции, произошедшей в Великобритании в пятидесятых годах. Утверждение единоличной власти Старшего Брата началось в 1960 году, с этого времени началось истребление руководителей партии, непосредственно участвовавших в революции. В частности, в середине шестидесятых были казнены по сфабрикованным обвинениям партийные лидеры Джонс, Аронсон и Резерфорд, бежал из страны Эммануэль Голдстейн. К началу 1970-х годов Старший Брат стал единоличным правителем Океании. После его прихода к власти была полностью переписана история Океании, Старший Брат стал её главным действующим лицом, единоличным лидером партии ещё с дореволюционных времён.
Возможные прообразы
Иосиф Сталин — возможный прообраз Старшего Брата «Твоя страна нуждается в тебе!» Гораций Китченер на английском плакате времён Первой мировой войныЕсть несколько версий относительно того, кто мог быть прообразом Старшего Брата. В качестве прототипов океанийского диктатора называют Иосифа Сталина[1] и Горация Китченера[2], военного министра Великобритании во время Первой мировой войны. Внешность и манера правления этих людей совпадает с описанием Старшего Брата в данном романе.
Проблемы перевода
В разговорном английском языке «Большой Брат» (англ. Big Brother) означает «старший брат», то есть брат, старший по возрасту, а не больший по размерам. В переводах романа Big Brother переводится как «Старший Брат».
В массовой культуре
После выпуска романа «Большой Брат» стало нарицательным именем для государства или другой подобной организации, стремящейся установить тотальную слежку или контроль над народом.
В 1998 году была учреждена ежегодная «Премия Большого Брата» за самое грубое нарушение свободы граждан государством или компанией.
Примечания
Читать книгу 1984
Джордж Оруэлл 1984
Первая часть
I
Был холодный ясный апрельский день, и часы пробили тринадцать. Уткнув подбородок в грудь, чтобы спастись от злого ветра, Уинстон Смит торопливо шмыгнул за стеклянную дверь жилого дома «Победа», но все-таки впустил за собой вихрь зернистой пыли.
В вестибюле пахло вареной капустой и старыми половиками. Против входа на стене висел цветной плакат, слишком большой для помещения. На плакате было изображено громадное, больше метра в ширину, лицо, — лицо человека лет сорока пяти, с густыми черными усами, грубое, но по-мужски привлекательное. Уинстон направился к лестнице. К лифту не стоило и подходить. Он даже в лучшие времена редко работал, а теперь, в дневное время, электричество вообще отключали. Действовал режим экономии — готовились к Неделе ненависти. Уинстону предстояло одолеть семь маршей; ему шел сороковой год, над щиколоткой у него была варикозная язва: он поднимался медленно и несколько раз останавливался передохнуть. На каждой площадке со стены глядело все то же лицо. Портрет был выполнен так, что, куда бы ты ни стал, глаза тебя не отпускали. СТАРШИЙ БРАТ СМОТРИТ НА ТЕБЯ, — гласила подпись.
В квартире сочный голос что-то говорил о производстве чугуна, зачитывал цифры. Голос шел из заделанной в правую стену продолговатой металлической пластины, похожей на мутное зеркало. Уинстон повернул ручку, голос ослаб, но речь по-прежнему звучала внятно. Аппарат этот (он назывался телекран) притушить было можно, полностью же выключить — нельзя. Уинстон отошел к окну; невысокий тщедушный человек, он казался еще более щуплым в синем форменном комбинезоне партийца. Волосы у него были совсем светлые, а румяное лицо шелушилось от скверного мыла, тупых лезвий и холода только что кончившейся зимы.
Мир снаружи, за закрытыми окнами, дышал холодом. Ветер закручивал спиралями пыль и обрывки бумаги; и, хотя светило солнце, а небо было резко голубым, все в городе выглядело бесцветным — кроме расклеенных повсюду плакатов. С каждого заметного угла смотрело лицо черноусого. С дома напротив тоже. СТАРШИЙ БРАТ СМОТРИТ НА ТЕБЯ, — говорила подпись, и темные глаза глядели в глаза Уинстону. Внизу, над тротуаром, трепался на ветру плакат с оторванным углом, то пряча, то открывая единственное слово: АНГСОЦ. Вдалеке между крышами скользнул вертолет, завис на мгновение, как трупная муха, и по кривой унесся прочь. Это полицейский патруль заглядывал людям в окна. Но патрули в счет не шли. В счет шла только полиция мыслей.
За спиной Уинстона голос из телекрана все еще болтал о выплавке чугуна и перевыполнении девятого трехлетнего плана. Телекран работал на прием и на передачу. Он ловил каждое слово, если его произносили не слишком тихим шепотом; мало того, покуда Уинстон оставался в поле зрения мутной пластины, он был не только слышен, но и виден. Конечно, никто не знал, наблюдают за ним в данную минуту или нет. Часто ли и по какому расписанию подключается к твоему кабелю полиция мыслей — об этом можно было только гадать. Не исключено, что следили за каждым — и круглые сутки. Во всяком случае, подключиться могли когда угодно. Приходилось жить — и ты жил, по привычке, которая превратилась в инстинкт, — с сознанием того, что каждое твое слово подслушивают и каждое твое движение, пока не погас свет, наблюдают.
Уинстон держался к телекрану спиной. Так безопаснее; хотя — он знал это — спина тоже выдает. В километре от его окна громоздилось над чумазым городом белое здание министерства правды — место его службы. Вот он, со смутным отвращением подумал Уинстон, вот он, Лондон, главный город Взлетной полосы I, третьей по населению провинции государства Океания. Он обратился к детству — попытался вспомнить, всегда ли был таким Лондон. Всегда ли тянулись вдаль эти вереницы обветшалых домов XIX века, подпертых бревнами, с залатанными картоном окнами, лоскутными крышами, пьяными стенками палисадников? И эти прогалины от бомбежек, где вилась алебастровая пыль и кипрей карабкался по грудам обломков; и большие пустыри, где бомбы расчистили место для целой грибной семьи убогих дощатых хибарок, похожих на курятники? Но — без толку, вспомнить он не мог; ничего не осталось от детства, кроме отрывочных ярко освещенных сцен, лишенных фона и чаще всего невразумительных.
Министерство правды — на новоязе[1] Миниправ — разительно отличалось от всего, что лежало вокруг. Это исполинское пирамидальное здание, сияющее белым бетоном, вздымалось, уступ за уступом, на трехсотметровую высоту. Из своего окна Уинстон мог прочесть на белом фасаде написанные элегантным шрифтом три партийных лозунга:
ВОЙНА — ЭТО МИР
СВОБОДА — ЭТО РАБСТВО
НЕЗНАНИЕ — СИЛА
По слухам, министерство правды заключало в себе три тысячи кабинетов над поверхностью земли и соответствующую корневую систему в недрах. В разных концах Лондона стояли лишь три еще здания подобного вида и размеров. Они настолько возвышались над городом, что с крыши жилого дома «Победа» можно было видеть все четыре разом. В них помещались четыре министерства, весь государственный аппарат: министерство правды, ведавшее информацией, образованием, досугом и искусствами; министерство мира, ведавшее войной; министерство любви, ведавшее охраной порядка, и министерство изобилия, отвечавшее за экономику. На новоязе: миниправ, минимир, минилюб и минизо.
Министерство любви внушало страх. В здании отсутствовали окна. Уинстон ни разу не переступал его порога, ни разу не подходил к нему ближе чем на полкилометра. Попасть туда можно было только по официальному делу, да и то преодолев целый лабиринт колючей проволоки, стальных дверей и замаскированных пулеметных гнезд. Даже на улицах, ведущих к внешнему кольцу ограждений, патрулировали охранники в черной форме, с лицами горилл, вооруженные суставчатыми дубинками.
Уинстон резко повернулся. Он придал лицу выражение спокойного оптимизма, наиболее уместное перед телекраном, и прошел в другой конец комнаты, к крохотной кухоньке. Покинув в этот час министерство, он пожертвовал обедом в столовой, а дома никакой еды не было — кроме ломтя черного хлеба, который надо было поберечь до завтрашнего утра. Он взял с полки бутылку бесцветной жидкости с простой белой этикеткой: «Джин Победа». Запах у джина был противный, маслянистый, как у китайской рисовой водки. Уинстон налил почти полную чашку, собрался с духом и проглотил, точно лекарство.
Лицо у него сразу покраснело, а из глаз потекли слезы. Напиток был похож на азотную кислоту; мало того: после глотка ощущение было такое, будто тебя огрели по спине резиновой дубинкой. Но вскоре жжение в желудке утихло, а мир стал выглядеть веселее. Он вытянул сигарету из мятой пачки с надписью «Сигареты Победа», по рассеянности держа ее вертикально, в результате весь табак из сигареты высыпался на пол. Со следующей Уинстон обошелся аккуратнее. Он вернулся в комнату и сел за столик слева от телекрана. Из ящика стола он вынул ручку, пузырек с чернилами и толстую книгу для записей с красным корешком и переплетом под мрамор.
По неизвестной причине телекран в комнате был установлен не так, как принято. Он помещался не в торцовой стене, откуда мог бы обозревать всю комнату, а в длинной, напротив окна. Сбоку от него была неглубокая ниша, предназначенная, вероятно, для книжных полок, — там и сидел сейчас Уинстон. Сев в ней поглубже, он оказывался недосягаемым для телекрана, вернее, невидимым. Подслушивать его, конечно, могли, но наблюдать, пока он сидел там, — нет. Эта несколько необычная планировка комнаты, возможно, и натолкнула его на мысль заняться тем, чем он намерен был сейчас заняться.
Но кроме того, натолкнула книга в мраморном переплете. Книга была удивительно красива. Гладкая кремовая бумага чуть пожелтела от старости — такой бумаги не выпускали уже лет сорок, а то и больше. Уинстон подозревал, что книга еще древнее. Он приметил ее на витрине старьевщика в трущобном районе (где именно, он уже забыл) и загорелся желанием купить. Членам партии не полагалось ходить в обыкновенные магазины (это называлось «приобретать товары на свободном рынке»), но запретом часто пренебрегали: множество вещей, таких, как шнурки и бритвенные лезвия, раздобыть иным способом было невозможно. Уинстон быстро оглянулся по сторонам, нырнул в лавку и купил книгу за два доллара пятьдесят. Зачем — он сам еще не знал. Он воровато принес ее домой в портфеле. Даже пустая, она компрометировала владельца.
Намеревался же он теперь — начать дневник. Это не было противозаконным поступком (противозаконного вообще ничего не существовало, поскольку не существовало больше самих законов), но если дневник обнаружат, Уинстона ожидает смерть или, в лучшем случае, двадцать пять лет каторжного лагеря. Уинстон вставил в ручку перо и облизнул, чтобы снять смазку. Ручка была архаическим инструментом, ими даже расписывались редко, и Уинстон раздобыл свою тайком и не без труда: эта красивая кремовая бумага, казалось ему, заслуживает того, чтобы по ней писали настоящими чернилами, а не корябали чернильным карандашом. Вообще-то он не привык писать рукой. Кроме самых коротких заметок, он все диктовал в речепис, но тут диктовка, понятно, не годилась. Он обмакнул перо и замешкался. У него схватило живот. Коснуться пером бумаги — бесповоротный шаг. Мелкими корявыми буквами он вывел:
4 апреля 1984 года
И откинулся. Им овладело чувство полной беспомощности. Прежде всего он не знал, правда ли, что год — 1984-й. Около этого — несомненно: он был почти уверен, что ему 39 лет, а родился он в 1944-м или 45-м; но теперь невозможно установить никакую дату точнее, чем с ошибкой в год или два.
А для кого, вдруг озадачился он, пишется этот дневник? Для будущего, для тех, кто еще не родился. Мысль его покружила над сомнительной датой, записанной на листе, и вдруг наткнулась на новоязовское слово «двоемыслие». И впервые ему стал виден весь масштаб его затеи. С будущим как общаться? Это по самой сути невозможно. Либо завтра будет похоже на сегодня и тогда не станет его слушать, либо оно будет другим, и невзгоды Уинстона ничего ему не скажут.
Уинстон сидел, бессмысленно уставясь на бумагу. Из телекрана ударила резкая военная музыка. Любопытно: он не только потерял способность выражать свои мысли, но даже забыл, что ему хотелось сказать. Сколько недель готовился он к этой минуте, и ему даже в голову не пришло, что потребуется тут не одна храбрость. Только записать — чего проще? Перенести на бумагу нескончаемый тревожный монолог, который звучит у него в голове годы, годы. И вот даже этот монолог иссяк. А язва над щиколоткой зудела невыносимо. Он боялся почесать ногу — от этого всегда начиналось воспаление. Секунды капали. Только белизна бумаги, да зуд над щиколоткой, да гремучая музыка, да легкий хмель в голове — вот и все, что воспринимали сейчас его чувства.
И вдруг он начал писать — просто от паники, очень смутно сознавая, что идет из-под пера. Бисерные, но по-детски корявые строки ползли то вверх, то вниз по листу, теряя сперва заглавные буквы, а потом и точки.
4 апреля 1984 года. Вчера в кино. Сплошь военные фильмы. Один очень хороший где-то в Средиземном море бомбят судно с беженцами. Публику забавляют кадры, где пробует уплыть громадный толстенный мужчина а его преследует вертолет. Сперва мы видим как он по-дельфиньи бултыхается в воде, потом видим его с вертолета через прицел потом он весь продырявлен и море вокруг него розовое и сразу тонет словно через дыры набрал воды. Когда он пошел на дно зрители загоготали. Потом шлюпка полная детей и над ней вьется вертолет. Там на носу сидела женщина средних лет похожая на еврейку а на руках у нее мальчик лет трех. Мальчик кричит от страха и прячет голову у нее на груди как будто хочет в нее ввинтиться а она его успокаивает и прикрывает руками хотя сама посинела от страха. Все время старается закрыть его руками получше, как будто может заслонить от пуль. Потом вертолет сбросил на них 20 килограммовую бомбу ужасный взрыв и лодка разлетелась в щепки. Потом замечательный кадр детская рука летит вверх, вверх прямо в небо наверно ее снимали из стеклянного носа вертолета и в партийных рядах громко аплодировали но там где сидели пролы какая-то женщина подняла скандал и крик, что этого нельзя показывать при детях куда это годится куда это годится при детях и скандалила пока полицейские не вывели не вывели ее вряд ли ей что-нибудь сделают мало ли что говорят пролы типичная проловская реакция на это никто не обращает…
Уинстон перестал писать, отчасти из-за того, что у него свело руку. Он сам не понимал, почему выплеснул на бумагу этот вздор. Но любопытно, что, пока он водил пером, в памяти у него отстоялось совсем другое происшествие, да так, что хоть сейчас записывай. Ему стало понятно, что из-за этого происшествия он и решил вдруг пойти домой и начать дневник сегодня.
Случилось оно утром в министерстве — если о такой туманности можно сказать «случилась».
Время приближалось к одиннадцати-ноль-ноль, и в отделе документации, где работал Уинстон, сотрудники выносили стулья из кабин и расставляли в середине холла перед большим телекраном — собирались на двухминутку ненависти. Уинстон приготовился занять свое место в средних рядах, и тут неожиданно появились еще двое: лица знакомые, но разговаривать с ними ему не приходилось. Девицу он часто встречал в коридорах. Как ее зовут, он не знал, зная только, что она работает в отделе литературы. Судя по тому, что иногда он видел ее с гаечным ключом и маслеными руками, она обслуживала одну из машин для сочинения романов. Она была веснушчатая, с густыми темными волосами, лет двадцати семи; держалась самоуверенно, двигалась по-спортивному стремительно. Алый кушак — эмблема Молодежного антиполового союза, — туго обернутый несколько раз вокруг талии комбинезона, подчеркивал крутые бедра. Уинстон с первого взгляда невзлюбил ее. И знал, за что. От нее веяло духом хоккейных полей, холодных купаний, туристских вылазок и вообще правоверности. Он не любил почти всех женщин, в особенности молодых и хорошеньких. Именно женщины, и молодые в первую очередь, были самыми фанатичными приверженцами партии, глотателями лозунгов, добровольными шпионами и вынюхивателями ереси. А эта казалась ему даже опаснее других. Однажды она повстречалась ему в коридоре, взглянула искоса — будто пронзила взглядом, — и в душу ему вполз черный страх. У него даже мелькнуло подозрение, что она служит в полиции мыслей. Впрочем, это было маловероятно. Тем не менее всякий раз, когда она оказывалась рядом, Уинстон испытывал неловкое чувство, к которому примешивались и враждебность и страх.
Одновременно с женщиной вошел О’Брайен, член внутренней партии, занимавший настолько высокий и удаленный пост, что Уинстон имел о нем лишь самое смутное представление. Увидев черный комбинезон члена внутренней партии, люди, сидевшие перед телекраном, на миг затихли. О’Брайен был рослый плотный мужчина с толстой шеей и грубым насмешливым лицом. Несмотря на грозную внешность, он был не лишен обаяния. Он имел привычку поправлять очки на носу, и в этом характерном жесте было что-то до странности обезоруживающее, что-то неуловимо интеллигентное. Дворянин восемнадцатого века, предлагающий свою табакерку, — вот что пришло бы на ум тому, кто еще способен был бы мыслить такими сравнениями. Лет за десять Уинстон видел О’Брайена, наверно, с десяток, раз. Его тянуло к О’Брайену, но не только потому, что озадачивал этот контраст между воспитанностью и телосложением боксера-тяжеловеса. В глубине души Уинстон подозревал — а может быть, не подозревал, а лишь надеялся, — что О’Брайен политически не вполне правоверен. Его лицо наводило на такие мысли. Но опять-таки возможно, что на лице было написано не сомнение в догмах, а просто ум. Так или иначе, он производил впечатление человека, с которым можно поговорить — если остаться с ним наедине и укрыться от телекрана. Уинстон ни разу не попытался проверить эту догадку; да и не в его это было силах. О’Брайен взглянул на свои часы, увидел, что время — почти 11:00, и решил остаться на двухминутку ненависти в отделе документации. Он сел в одном ряду с Уинстоном, за два места от него. Между ними расположилась маленькая рыжеватая женщина, работавшая по соседству с Уинстоном. Темноволосая села прямо за ним.
И вот из большого телекрана в стене вырвался отвратительный вой и скрежет — словно запустили какую-то чудовищную несмазанную машину. От этого звука вставали дыбом волосы и ломило зубы. Ненависть началась.
Как всегда, на экране появился враг народа Эммануэль Голдстейн. Зрители зашикали. Маленькая женщина с рыжеватыми волосами взвизгнула от страха и омерзения. Голдстейн, отступник и ренегат, когда-то, давным-давно (так давно, что никто уже и не помнил, когда), был одним из руководителей партии, почти равным самому Старшему Брату, а потом встал на путь контрреволюции, был приговорен к смертной казни и таинственным образом сбежал, исчез. Программа двухминутки каждый день менялась, но главным действующим лицом в ней всегда был Голдстейн. Первый изменник, главный осквернитель партийной чистоты. Из его теорий произрастали все дальнейшие преступ
Зловещее происхождение Большого Брата, о котором вы, возможно, даже не подозреваете.
БОЛЬШОЙ Брат мгновенно стал хитом на телевидении в ночь своей захватывающей рейтинги премьеры в Великобритании в 2000 году.
Миллионы из нас с тех пор настроились на то, чтобы наблюдать иногда веселое, иногда удручающее зрелище, когда незнакомцы бьют друг друга в глотку в доме, полном камер.
4
Давнее шоу возобновится сегодня вечером Celebrity Big Brother 2017 … но знаете ли вы, откуда взялась оригинальная концепция?Концепция настолько проста, но настолько эффективна, что удивительно, что никто никогда не думал о ней раньше.
Только кто-то подумал об этом в 1949 году, за полвека до того, как был показан первый Большой Брат.
Зловещей предпосылкой для шоу на самом деле был классический роман «Девятнадцать восемьдесят четыре».
Книга, написанная английским автором Джорджем Оруэллом, предлагает видение мрачного будущего, в котором граждане находятся под постоянным надзором государства и где правительство имеет абсолютную власть.
Антикоммунистическая книга, действие которой происходит в 1984 году, повествует о борьбе одного человека против любящего систему видеонаблюдения государства — и это всевидящий, всемогущий номинальный глава, Большой Брат.
Между тем, затянувшееся шоу, которое продолжается сегодня вечером сериалом «Большой брат знаменитостей», посвящено тому, чтобы запихивать людей в дом под бдительным оком жестокого, всевидящего повелителя, с круглосуточными камерами в каждой комнате.
4
Джордж Оруэлл стоял за популярным романом «Девятнадцать восемьдесят четыре» и персонажем книги «Большой брат» Фото: Рекс Характеристики раздавая привилегии или налагая наказания.Как и в книге, если кто-то когда-нибудь ступит не так, Большой Брат знает об этом, и в то же время он единственный человек, с которым они могут когда-либо разговаривать, который не является соседом по дому.
Ох штаны! Модель
QVC светит больше, чем она хочет, когда она позирует в нижнем белье в прямом эфире телепередач… но продолжает, несмотря ни на чтоDUCT FOR COVER
Вы бы хватили смелости? Солнечная девушка пробует новую тенденцию — носить только липкую ленту на вечеринкеСкандально!
Вот кем сейчас являются товарищи по группе Mis-Teeq Алеши ДиксонПОД ГЛАМУРОМ
Ранее невиданные снимки пин-апов 80-х выставлены на аукционОбъявлены
УШИ ПОЧЕМУ
Вот почему так пахнут спинки ваших сережек сыр…и это действительно довольно мерзкоA FASHION HUMP?
По мере того, как наши улицы готовятся к появлению брюк с верблюжьим мыском … мы спрашиваем британцев, взлетит ли новая причудливая тенденция к более широким лобамКак и граждане из книги Оруэлла, соседей по дому Большого Брата поощряют нападать друг на друга, и они постоянно соревнуются — в данном случае, чтобы сохранить свое место в шоу.
И точно так же, как в книге описывается мир, в котором все находятся под постоянным наблюдением, конкурсанты телеканалов также не могут убежать от камер в доме Большого Брата.
4
Девятнадцать восемьдесят четыре даже породили фильм 1984 года, основанный на классическом романе Фото: АламиКонечно, книга и телешоу не совсем одно и то же.
Во-первых, у книги гораздо более мрачный финал, чем у шоу, которое заканчивается коронованием счастливого победителя.
Но многие другие аспекты сериала, такие как «исчезновение» (выселение) людей, если они не попадают в серию, явно вдохновлены темным романом.
И зловещий Большой Брат и в сериале, и в книге действительно не мог быть более похожим.
4
Телешоу ставит соседей по дому под бдительный взор Большого Брата, богоподобного властителя, который контролирует шоуКредит: �BartPajak2017 / C5Но, к счастью для соседей, телешоу не так уж и плохо.
Ранее мы рассказали, как участники Celebrity Big Brother этого года были настроены на проживание в пятизвездочном отеле с роскошными люксами и дизайнерской кухней.
Мы также рассказали, как один из соседей по дому претерпел драматические изменения перед началом сегодняшнего шоу.
.Большой Брат: Возвращение Джорджа Оруэлла
Иногда кажется, что Большой Брат дышит мне в шею.
О, я уверен, что я, вероятно, немного больше параноик, чем средний парень, когда дело доходит до таких вещей, но 1984 и Джордж Оруэлл не исчезли только потому, что тот печально известный год пришел и ушел.
Поспешив на работу в последнюю минуту, как обычно, в четверг, я внезапно почувствовал, что знаю, что должен чувствовать преступник, когда миновал две (не одну, а две) радарные скоростные ловушки в Дариене.Нервно взглянув на свой спидометр, я с облегчением увидел, что не нарушил закон. Взгляд в зеркало заднего вида подтвердил, что «закон» меня не интересует.
Только накануне, вернувшись из (слишком короткого) визита во Фрипорт, штат Мэн, я порылся в своем почтовом ящике и обнаружил еще одно напоминание о Большом Брате, на этот раз в виде сообщения от Департамента штата Коннектикут. Автомобили, угрожающие приостановить действие моих автомобильных прав, если я не пройду тест на выбросы выхлопных газов до августа.8.
Чувство под прицелом
Чувствуя себя несколько под прицелом — правда, я совершил непростительный грех, проигнорировав письменное предупреждение — я поспешил на испытательную станцию в Дариене и таким образом, надеюсь, удовлетворил желание правительства.
Испытатели были вежливы и быстры, но я не мог не почувствовать, что их больше интересовала плата в размере 10 долларов, чем сокращение загрязнения, когда они сказали мне, что моя старая авария прошла.
Но это всего лишь незначительные встречи с Большим Братом, которые практически все мы так или иначе переживаем в течение года.
Что действительно беспокоит меня, так это то, как Конгресс умывает руки относительно многих из своих самых важных функций, создавая агентство для выполнения грязной работы, а затем играет в обезьянью игру — ну, знаете, в ту, где вы закрываете глаза, уши и уста, чтобы вы не видели зла, не слышали зла и не говорили зла.
Это относится ко множеству федеральных агентств, но сразу приходит в голову Налоговая служба.
IRS наверстывает отставание
Когда мы получили наши формы подоходного налога в этом году, директор IRS отметил, что агентство столкнулось с отставанием в работе и, следовательно, сможет собрать больше денег в этом году, очевидно, от налогоплательщиков, которым сходит с рук не отчитывается по отдельным видам доходов.
Конечно, приятно, что IRS может собирать дополнительные средства, но я боюсь, что те ужасающие истории, которые можно слышать о том, что агентство нападает на маленьких старушек, возможно, из-за интереса, о котором не сообщалось несколько лет назад, могут оказаться правдой.
Я заполнял свои собственные налоговые формы в течение многих лет, но, если я приведу пример, сейчас это намного сложнее, чем до упрощения налогового режима. Нетрудно представить, насколько это может быть сложно для пожилого человека или для человека, не привыкшего заполнять сложные формы.
Угадай, кто в конечном итоге заплатит по счету?
Мне было бы намного легче иметь дело с IRS, если бы мне почти ежедневно не напоминали, что богатые (я сопротивляюсь искушению назвать имена, которые мы все знаем) списывают все, от обеда до своей последней командировки на Гавайи — и что каждый раз, когда какой-нибудь миллионер жертвует тысячи долларов на свою любимую благотворительную организацию, я (и вы) фактически оплачиваю счет. Конгресс должен получить от кого-то списанные деньги!
Слава богу, выходные настали.Думаю, я попрощаюсь с Большим Братом и пойду к ближайшему полю для гольфа.
Это колонка, которую я вел как «Блокнот редактора» для газеты «Час» из Норуолка, штат Коннектикут, от 1 августа 1987 г., .
.Джордж Оруэлл: «Большой брат наблюдает за тобой!» *
* Büyük birader seni izliyor!
Distopia türünün en çarpıcı örneklerini yazan, fütürist yazar Джордж Оруэлл ya da asıl ismiyle, Эрик Артур Блэр 1903 г. до 1950 г. yılları arasında yaşadı.47 yıllık kısa yaşamında pek çok esere imza atan Джордж Оруэлл, 20. yüzyıl ve İngiliz edebiyatının en önde gelen isimlerinden biri.
‘Bir evrensel aldatı çağında gerçeği söylemek devrimsel bir eylemdir.’
Babası, İngiliz İmparatorluu’nun en büyük kolonisinde görevli olan Orwell, Hindistan’da doğdu. Ancak babası göreve devam etmesine rağmen henüz 1 yaşındayken annesiyle birlikte İngiltere’ye döndü.Annesi, ablası ve kız kardeşiyle İngiltere’de yaşayan Orwell, şiir okumaya ve yazmaya küçük yaşlarında başladı. Öğrenim hayatında gösterdiği üstün başarı, yazarın, Kral Bursu’yla Eton Okulu’nda eğitim görmesini sağladı.
Итон Окулунда Олдос Хакслиин örencisi olan Orwell, öğrenim yaşamını maddi imkansızlıklar sebebiyle tamamlayamadı ve yedi yıl boyunca Бирма adasında polis olarak görev yaptı.
‘Özgürlük ancak ve ancak insanlara duymak istemedikleri bir şeyi söyleyebildiğimizde bir anlam ifade eder.”
>> / Джордж Оруэлл / Джордж Оруэлл Английские цитаты.
|