Артур Конан Дойл «Затерянный мир»
Читал в далеком детстве. Читал с удовольствием. Но в памяти не осталось практически ничего, кроме факта, что были там какие-то динозавры и финальную сцену на заседании, где главные герои пытались доказать свою правоту.
С удовольствие перечитал. Книгу вполне можно читать во взрослом возрасте в 21 веке.
В целом очень понравилось. Вполне актуально и интересно читается.
Любовная линия, хоть и не очень яркая, но вполне важная. В конце концов именно из-за каприза потенциальной невесты молодой человек отправляется в опасное путешествие, за что девушке как видно можно сказать спасибо. Мэлоуном оказывается очень даже отважным путешественником. И наверное ему повезло, что прежде чем осесть дома он попал в мир приключений.
История динамичная и не держится вокруг одного центрального события. Интересно читать и про поиски главным героем приключений на свою голову, и расследование, про Челенджера и путешествие по Амазонке с индейцами и неграми и психология отношений с ними и внутри экспедиции.
Как рассказчик Мэлоуном вызывает уважение. Себя он не очень обижает, но о своих спутниках пишет ещё с большим уважением и восхищением. Да и о спутниках как неграх так и индейцах пишет вполне уважительно. Не чувствуется презрения и к диким племенам как людей, так и обезьянам.
Есть там странный момент, когда Мэлоуном уходит на разведку и снимает защиту лагеря, убирая камни. В результате после возвращения, он обнаруживает разгромленный лагерь. И напрашивается мысль, что главный герой, является виновником гибели экспедиции. Но угрызения совести и сама такая мысль у Мэлоуна не возникла, правда впоследствии выяснилось, что он не виноват.
Профессор Челленжер получился очень колоритным. Иногда создавалось ощущение, что он специально играет и создает такой образ. Ибо заурядностей многих, а таких как он мало. Его способ присоединиться к экспедиции особенно это подтверждает.
В книге много зоологических и антропологических подробностей.Возможно эту часть было бы интересно читать вместе с справочниками как нынешними, так и начала прошлого века.
Как дилетанта очень смутило большое количество хищников на маленьком плато. Сразу вспоминается, что главное возражение, против существования Лохнесского чудовища, является невозможность прокормиться, тем количество биомассы, что находится в озере. И конечно зоологов и охотников этот вопрос должен был смутить. Однако, их смущали совсем другие вопросы.
Конан Дойл хорошо вёл историю на повышение. Если вначале встречаются, только птеродактили, то в дальнейшем попадаются как всевозможные динозавры, так и первобытные племена людей и обезьян. Мало того маленькая экспедиция ещё и выступает в роли прогрессоров выбрав сторону в конфликте двух разумных рас.
Читать книгу Затерянный мир
Артур Конан Дойл Затерянный мир (и)
Глава I. Человек — сам творец своей славы
Мистер Хангертон, отец моей Глэдис, отличался невероятной бестактностью и был похож на распушившего перья старого какаду, правда, весьма добродушного, но занятого исключительно собственной особой. Если что-нибудь могло оттолкнуть меня от Глэдис, так только крайнее нежелание обзавестись подобным тестем. Я убеждён, что мои визиты в «Каштаны» три раза на неделе мистер Хангертон приписывал исключительно ценности своего общества и в особенности своих рассуждений о биметаллизме[1] — вопросе, в котором он мнил себя крупным знатоком.
В тот вечер я больше часу выслушивал его монотонную болтовню о снижении стоимости серебра, обесценивании денег, падении рупии[2] и о необходимости установления правильной денежной системы.
— Представьте себе, что вдруг потребуется немедленная и одновременная уплата всех долгов в мире! — воскликнул он слабеньким, но преисполненным ужаса голосом. — Что тогда будет при существующей системе?
Я, как и следовало ожидать, сказал, что в таком случае мне грозит разорение, но мистер Хангертон остался недоволен этим ответом; он вскочил с кресла, отчитал меня за моё всегдашнее легкомыслие, лишающее его возможности обсуждать со мной серьёзные вопросы, и выбежал из комнаты переодеваться к масонскому[3] собранию.
Наконец-то я остался наедине с Глэдис! Минута, от которой зависела моя дальнейшая судьба, наступила. Весь этот вечер я чувствовал себя так, как чувствует себя солдат, ожидая сигнала к отчаянной атаке, когда надежда на победу сменяется в его душе страхом перед поражением.
Глэдис сидела у окна, и её горделивый тонкий профиль чётко рисовался на фоне малиновой шторы. Как она была прекрасна! И в то же время как далека от меня! Мы с ней были друзьями, большими друзьями, но мне никак не удавалось увести её за пределы тех чисто товарищестких отношений, какие я мог поддерживать, скажем, с любым из моих коллег-репортёров «Дейли-газетт», — чисто товарищеских, добрых и не знающих разницы между полами. Мне претит, когда женщина держится со мной слишком свободно, слишком смело. Это не делает чести мужчине. Если возникает чувство, ему должна сопутствовать скромность, насторожённость — наследие тех суровых времён, когда любовь и жестокость часто шли рука об руку. Не дерзкий взгляд, а уклончивый, не бойкие ответы, а срывающийся голос, опущенная долу головка — вот истинные приметы страсти. Несмотря на свою молодость, я знал это, а может быть, такое знание досталось мне от моих далёких предков и стало тем, что мы называем инстинктом.
Глэдис была одарена всеми качествами, которые так влекут нас к женщине. Некоторые считали её холодной и чёрствой, но мне такие мысли казались предательством. Нежная кожа, смуглая, почти как у восточных женщин, волосы цвета воронова крыла, глаза с поволокой, полные, но прекрасно очерченные губы — всё это говорило о страстной натуре. Однако я с грустью признавался себе, что до сих пор мне не удалось завоевать её любовь. Но будь что будет — довольно неизвестности! Сегодня вечером я добьюсь от неё ответа. Может быть, она откажет мне, но лучше быть отвергнутым поклонником, чем довольствоваться навязанной тебе ролью добродетельного братца!
Придя к такому выводу, я уже хотел было прервать затянувшееся неловкое молчание, как вдруг почувствовал на себе критический взгляд тёмных глаз и увидел, что Глэдис улыбается, укоризненно качая своей гордой головкой.
— Чувствую, Нэд, что вы собираетесь сделать мне предложение. Не надо. Пусть всё будет по-старому, так гораздо лучше.
Я придвинулся к ней поближе.
— Почему вы догадались? — Удивление моё было неподдельно.
— Как будто мы, женщины, не чувствуем этого заранее! Неужели вы думаете, что нас можно застигнуть врасплох? Ах, Нэд! Мне было так хорошо и приятно с вами! Зачем же портить нашу дружбу? Вы совсем не цените, что вот мы — молодой мужчина и молодая женщина — можем так непринуждённо говорить друг с другом.
— Право, не знаю, Глэдис. Видите ли, в чём дело… столь же непринуждённо я мог бы беседовать… ну, скажем, с начальником железнодорожной станции. — Сам не понимаю, откуда он взялся, этот начальник, но факт остаётся фактом: это должностное лицо вдруг выросло перед нами и рассмешило нас обоих. — Нет, Глэдис, я жду гораздо большего. Я хочу обнять вас, хочу, чтобы ваша головка прижалась к моей груди. Глэдис, я хочу…
Увидев, что я собираюсь осуществить свои слова на деле, Глэдис быстро поднялась с кресла.
— Нэд, вы всё испортили! — сказала она. — Как бывает хорошо и просто до тех пор, пока не приходит это! Неужели вы не можете взять себя в руки?
— Но ведь не я первый это придумал! — взмолился я. — Такова человеческая природа. Такова любовь.
— Да, если любовь взаимна, тогда, вероятно, всё бывает по-другому. Но я никогда не испытывала этого чувства.
— Вы с вашей красотой, с вашим сердцем! Глэдис, вы же созданы для любви! Вы должны полюбить.
— Тогда надо ждать, когда любовь придёт сама.
— Но почему вы не любите меня, Глэдис? Что вам мешает — моя наружность или что-нибудь другое?
И тут Глэдис немного смягчилась. Она протянула руку — сколько грации и снисхождения было в этом жесте! — и отвела назад мою голову. Потом с грустной улыбкой посмотрела мне в лицо.
— Нет, дело не в этом, — сказала она. — Вы мальчик не тщеславный, и я смело могу признаться, что дело не в этом. Всё гораздо серьёзнее, чем вы думаете.
— Мой характер?
Она сурово наклонила голову.
— Я исправлюсь, скажите только, что вам нужно. Садитесь, и давайте всё обсудим. Ну, не буду, не буду, только сядьте!
Глэдис взглянула на меня, словно сомневаясь в искренности моих слов, но мне её сомнение было дороже полного доверия. Как примитивно и глупо выглядит всё это на бумаге! Впрочем, может, мне только так кажется? Как бы там ни было, но Глэдис села в кресло.
— Теперь скажите, чем вы недовольны?
— Я люблю другого.
Настал мой черёд вскочить с места.
— Не пугайтесь, я говорю о своём идеале, — пояснила Глэдис, со смехом глядя на моё изменившееся лицо. — В жизни мне такой человек ещё не попадался.
— Расскажите же, какой он! Как он выглядит?
— Он, может быть, очень похож на вас.
— Какая вы добрая! Тогда чего же мне не хватает? Достаточно одного вашего слова! Что он — трезвенник, вегетарианец, аэронавт, теософ, сверхчеловек? Я согласен на всё, Глэдис, только скажите мне, что вам нужно!
Такая податливость рассмешила её.
— Прежде всего вряд ли мой идеал стал бы так говорить. Он натура гораздо более твёрдая, суровая и не захочет с такой готовностью приспосабливаться к глупым женским капризам. Но что самое важное — он человек действия, человек, который безбоязненно взглянет смерти в глаза, человек великих дел, богатый опытом, и необычным опытом. Я полюблю не его самого, но его славу, потому что отсвет её падёт и на меня. Вспомните Ричарда Бёртона[4]. Когда я прочла биографию этого человека, написанную его женой, мне стало понятно, за что она любила его. А леди Стенли[5]? Вы помните замечательную последнюю главу из её книги о муже? Вот перед какими мужчинами должна преклоняться женщина! Вот любовь, которая не умаляет, а возвеличивает, потому что весь мир будет чтить такую женщину как вдохновительницу великих деяний!
Глэдис была так прекрасна в эту минуту, что я чуть было не нарушил возвышенного тона нашей беседы, однако вовремя сдержал себя и продолжал спор.
— Не всем же быть Бертонами и Стенли, — сказал я. — Да и возможности такой не представляется. Мне, во всяком случае, не представилось, а я бы ею воспользовался!
— Нет, такие случаи представляются на каждом шагу. В том-то и сущность моего идеала, что он сам идёт навстречу подвигу. Его не остановят никакие препятствия. Я ещё не нашла такого героя, но вижу его как живого. Да, человек — сам творец своей славы. Мужчины должны совершать подвиги, а женщины — награждать героев любовью. Вспомните того молодого француза, который несколько дней назад поднялся на воздушном шаре. В то утро бушевал ураган, но подъём был объявлен заранее, и он ни за что не захотел его откладывать. За сутки воздушный шар отнесло на полторы тысячи миль, куда-то в самый центр России, где этот смельчак и опустился. Вот о таком человеке я и говорю. Подумайте о женщине, которая его любит. Какую, наверно, она возбуждает зависть у других! Пусть же мне тоже завидуют, что у меня муж — герой!
— Ради вас я пойду на всё!
— Только ради меня? Нет, это не годится! Вы должны пойти на подвиг потому, что иначе не можете, потому, что такова ваша природа, потому, что мужское начало в вас требует своего выражения. Вот, например, вы писали о взрыве на угольной шахте в Вигане. А почему вам было не спуститься туда самому и не помочь людям, которые задыхались от удушливого газа?
— Я спускался.
— Вы ничего об этом не рассказывали.
— А что тут особенного?
— Я этого не знала. — Она с интересом посмотрела на меня. — Смелый поступок!
— Мне ничего другого не оставалось. Если хочешь написать хороший очерк, надо самому побывать на месте происшествия.
— Какой прозаический мотив! Это сводит на нет всю романтику. Но всё равно, я очень рада, что вы спускались в шахту.
Я не мог не поцеловать протянутой мне руки — столько грации и достоинства было в этом движении.
— Вы, наверное, считаете меня сумасбродкой, не расставшейся с девическими мечтами. Но они так реальны для меня! Я не могу не следовать им — это вошло в мою плоть и кровь. Если я когда-нибудь выйду замуж, то только за знаменитого человека.
— Как же может быть иначе! — воскликнул я. — Кому же и вдохновлять мужчин, как не таким женщинам! Пусть мне только представится подходящий случай, и тогда посмотрим, сумею ли я воспользоваться им. Вы говорите, что человек должен сам творить свою славу, а не ждать, когда она придёт ему в руки. Да вот хотя бы Клайв[6] — скромный клерк, а покорил Индию! Нет, клянусь вам, мир ещё узнает, на что я способен!
Глэдис рассмеялась над вспышкой моего ирландского темперамента.
— Что ж, действуйте. У вас есть для этого всё — молодость, здоровье, силы, образование, энергия. Мне стало очень грустно, когда вы начали этот разговор. А теперь я рада, что он пробудил в вас такие мысли.
— А если я…
Её рука, словно мягкий бархат, коснулась моих губ.
— Ни слова больше, сэр! Вы и так уже на полчаса опоздали в редакцию. У меня просто не хватало духу напомнить вам об этом. Но со временем, если вы завоюете себе место в мире, мы, может быть, возобновим наш сегодняшний разговор.
И вот почему я, такой счастливый, догонял в тот туманный ноябрьский вечер кемберуэллский трамвай, твёрдо решив не упускать ни одного дня в поисках великого деяния, которое будет достойно моей прекрасной дамы. Но кто мог предвидеть, какие невероятные формы примет это деяние и какими странными путями я приду к нему!
Читатель, пожалуй, скажет, что эта вводная глава не имеет никакой связи с моим повествованием, но без неё не было бы и самого повествования, ибо кто, как не человек, воодушевлённый мыслью, что он сам творец своей славы, и готовый на любой подвиг, способен так решительно порвать с привычным образом жизни и пуститься наугад в окутанную таинственным сумраком страну, где его ждут великие приключения и великая награда за них!
Представьте же себе, как я, пятая спица в колеснице «Дейли-газетт» провёл этот вечер в редакции, когда в голове моей созрело непоколебимое решение: если удастся, сегодня же найти возможность совершить подвиг, который будет достоин моей Глэдис. Что руководило этой девушкой, заставившей меня рисковать жизнью ради её прославления, — бессердечие, эгоизм? Такие мысли могут смущать в зрелом возрасте, но никак не в двадцать три года, когда человек познает пыл первой любви.
Глава II. Попытайте счастья у профессора Челленджера
Я всегда любил нашего редактора отдела «Последние новости», рыжего ворчуна Мак-Ардла, и полагаю, что он тоже неплохо ко мне относился. Нашим настоящим властелином был, разумеется, Бомонт, но он обычно обитал в разреженной атмосфере олимпийских высот, откуда взору его открывались только такие события, как международные кризисы или крах кабинета министров. Иногда мы видели, как он величественно шествует в своё святилище, устремив взгляд в пространство и витая мысленно где-нибудь на Балканах или в Персидском заливе. Для нас Бомонт оставался недосягаемым, и мы обычно имели дело с Мак-Ардлом, который был его правой рукой.
Когда я вошёл в редакцию, старик кивнул мне и сдвинул очки на лысину.
— Ну-с, мистер Мелоун, со всех сторон о вас слышу. Вы делаете успехи, — приветливо сказал он.
Я поблагодарил его.
— Ваш очерк о взрыве на шахте превосходен. То же самое могу сказать и про корреспонденцию о пожаре в Саутуорке. У вас все данные, чтобы стать хорошим журналистом. Вы пришли по какому-нибудь делу?
— Хочу попросить вас об одном одолжении.
Глаза у Мак-Ардла испуганно забегали по сторонам.
— Гм! Гм! А что такое?
— Не могли бы вы, сэр, послать меня с каким-нибудь поручением от нашей газеты? Я сделаю всё, что в моих силах, и привезу вам интересный материал.
— А какое поручение вы имеете в виду, мистер Мелоун?
— Любое, сэр, лишь бы оно было сопряжено с приключениями и опасностями. Я не подведу газету, сэр. И чем труднее мне будет, тем лучше.
— Вы, кажется, не прочь распроститься с жизнью?
— Нет, я не хочу, чтобы она прошла впустую, сэр.
— Дорогой мой мистер Мелоун, вы уж слишком… слишком воспарили. Времена не те. Расходы на специальных корреспондентов перестали оправдывать себя. И, во всяком случае, такие поручения даются человеку с именем, который уже завоевал доверие публики. Белые пятна на карте давно заполнены, а вы ни с того ни с сего размечтались о романтических приключениях! Впрочем, постойте, — добавил он, и вдруг улыбнулся. — Кстати, о белых пятнах. А что, если мы развенчаем одного шарлатана, современного Мюнхгаузена, и поднимем его на смех? Отчего бы вам не разоблачить его ложь? Это будет неплохо. Ну, согласны?
— Что угодно, куда угодно — я готов на всё!
Мак-Ардл погрузился в размышления.
— Есть один человек…— сказал он наконец. — Только не знаю, удастся ли вам завязать с ним знакомство или хотя бы добиться интервью. Впрочем, у вас, кажется, есть дар располагать к себе людей. Не пойму, в чём тут дело, — то ли вы такой уж симпатичный юноша, то ли это животный магнетизм, то ли ваша жизнерадостность, но я сам на себе это испытал.
— Вы очень добры ко мне, сэр.
— Так вот, почему бы вам не попытать счастья у профессора Челленджера? Он живёт в Энмор-Парке.
Должен признаться, что я был несколько озадачен таким предложением.
— Челленджер? Знаменитый зоолог профессор Челленджер? Это не тот, который проломил череп Бланделлу из «Телеграфа»?
Редактор отдела «Последние новости» мрачно усмехнулся:
— Что, не нравится? Вы же были готовы на любой подвиг!
— Нет, почему же? В нашем деле бывает всякое, сэр, — ответил я.
— Совершенно верно. Впрочем, не думаю, чтобы он всегда бывал в таком свирепом настроении. Бланделл, очевидно, не вовремя к нему попал или не так с ним обошёлся. Надеюсь, что вы будете удачливее. Полагаюсь также на присущий вам такт. Это как раз по вашей части, а газета охотно поместит такой материал.
— Я ровным счётом ничего не знаю об этом Челленджере. Помню только его имя в связи с судебным процессом об избиении Бланделла, — сказал я.
— Кое-какие сведения у меня найдутся, мистер Мелоун. В своё время я интересовался этим субъектом. — Он вынул из ящика лист бумаги. — Вот вкратце, что о нём известно: «Челленджер Джордж Эдуард. Родился в Ларгсе в 1863 году. Образование: школа в Ларгсе, Эдинбургский университет. В 1892 году — ассистент Британского музея. В 1893 году — помощник хранителя отдела в Музее сравнительной антропологии. В том же году покинул это место, обменявшись ядовитыми письмами с директором музея. Удостоен медали за научные исследования в области зоологии. Член иностранных обществ…» Ну, тут следует длиннейшее перечисление, строк на десять петита: Бельгийское общество, Американская академия, Ла-Плата и так далее, экс-президент Палеонтологического общества, Британская ассоциация и тому подобное. «Печатные труды: «К вопросу о строении черепа калмыков», «Очерки эволюции позвоночных» и множество статей, в том числе «Ложная теория Вейсмана», вызвавшая горячие споры на Венском зоологическом конгрессе. Любимые развлечения: пешеходные прогулки, альпинизм. Адрес: Энмор-Парк, Кенсингтон.» Вот, возьмите это с собой. Сегодня я вам больше ничем не могу помочь.
Я спрятал листок в карман и, увидев, что вместо краснощёкой физиономии Мак-Ардла на меня смотрит его розовая лысина, сказал:
— Одну минутку, сэр. Мне не совсем ясно, по какому вопросу нужно взять интервью у этого джентльмена. Что он такое совершил?
Глазам моим снова предстала краснощёкая физиономия.
— Что он совершил? Два года назад отправился один в экспедицию в Южную Америку. Вернулся оттуда в прошлом году. В Южной Америке побывал, несомненно, однако указать точно, где именно, отказывается. Начал было весьма туманно излагать свои приключения, но после первой же придирки как воды в рот набрал. Произошли, по-видимому, какие-то чудеса, если только он не преподносит нам грандиозную ложь, что, кстати сказать, более чем вероятно. Ссылается на испорченные фотографии, как утверждают — фальсифицированные. Довели человека до того, что он стал буквально кидаться на всех, кто обращается к нему с вопросами, и уже не одного репортёра спустил с лестницы. На мой взгляд, это просто-напросто опасный маньяк, возомнивший себя великим учёным и к тому же способный на человекоубийство. Вот с кем вам придётся иметь дело, мистер Мелоун. А теперь марш отсюда и постарайтесь выжать из него всё, что можно. Вы человек взрослый и сумеете постоять за себя. В конце концов риск не так уж велик, принимая во внимание закон об ответственности работодателей.
Ухмыляющаяся красная физиономия снова скрылась у меня из глаз, и я увидел розовый овал, окаймлённый рыжеватым пушком. Наша беседа была закончена.
Я отправился в свой клуб «Дикарь», но по дороге остановился у парапета Адельфи-Террас и в раздумье долго смотрел вниз на тёмную, подёрнутую радужными масляными разводами реку. На свежем воздухе мне всегда приходят в голову здравые, ясные мысли. Я вынул лист бумаги с перечнем всех подвигов профессора Челленджера и пробежал его при свете уличного фонаря. И тут на меня нашло вдохновение, иначе это никак не назовёшь. Судя по всему, что я уже узнал об этом сварливом профессоре, было ясно: репортёру к нему не пробраться. Но скандалы, дважды упоминавшиеся в его краткой биографии, говорили о том, что он фанатик науки. Так вот, нельзя ли сыграть на этой его слабости? Попробуем!
Я вошёл в клуб. Было начало двенадцатого, и в гостиной уже толпился народ, хотя до полного сбора было ещё далеко. В кресле у камина сидел какой-то высокий, худой человек. Он повернулся ко мне лицом в ту минуту, когда я пододвинул своё кресло ближе к огню. О такой встрече я мог только мечтать! Это был сотрудник журнала «Природа» — тощий, как мумия, Тарп Генри, добрейшее существо в мире. Я немедленно приступил к делу.
— Что вы знаете о профессоре Челленджере?
— О Челленджере? — Тарп недовольно нахмурился. — Челленджер — это тот самый человек, который рассказывал всякие небылицы о своей поездке в Южную Америку.
— Какие небылицы?
— Да он будто бы открыл там каких-то диковинных животных. В общем, невероятная чушь. В дальнейшем его, кажется, заставили отречься от своих слов. Во всяком случае, он замолчал. Последняя его попытка — интервью, данное Рейтеру. Но оно вызвало такую бурю, что он сразу понял: дело плохо. Вся эта история носит скандальный характер. Кое-кто принял его рассказы всерьёз, но вскоре он и этих немногочисленных защитников оттолкнул от себя.
— Чем же?
— Своей невероятной грубостью и возмутительным поведением. Бедняга Уэдли из Зоологического института тоже нарвался на неприятность. Послал ему письмо такого содержания: «Президент Зоологического института выражает своё уважение профессору Челленджеру и сочтёт за любезность с его стороны, если он окажет институту честь присутствовать на его очередном заседании». Ответ был совершенно нецензурный.
— Да не может быть!
— В сильно смягчённом виде он звучит так: «Профессор Челленджер выражает своё уважение президенту Зоологического института и сочтёт за любезность с его стороны, если он провалится ко всем чертям».
— Господи боже!
— Да, то же самое, должно быть, сказал и старик Уэдли. Я помню его вопль на заседании: «За пятьдесят лет общения с деятелями науки…» Старик совершенно потерял почву под ногами.
— Ну, а что ещё вы мне расскажете об этом Челленджере?
— Да ведь я, как вам известно, бактериолог. Живу в мире, который виден в микроскоп, дающий увеличение в девятьсот раз, а то, что открывается невооружённому глазу, меня мало интересует. Я стою на страже у самых пределов Познаваемого, и, когда мне приходится покидать свой кабинет и сталкиваться с людьми, — существами неуклюжими и грубыми, это всегда выводит меня из равновесия. Я человек сторонний, мне не до сплетен, но тем не менее кое-что из пересудов о Челленджере дошло и до меня, ибо он не из тех людей, от к
Затерянный мир (роман) — это… Что такое Затерянный мир (роман)?
«Затерянный мир» (англ. The Lost World) — научно-фантастический роман Артура Конана Дойля, вышедший в 1912 году.
Это первая книга из цикла произведений о профессоре Челленджере. В романе описываются приключения британской экспедиции в Южную Америку. На скалистом недоступном плато (отсылка к столовой горе Рорайма) Челленджер со спутниками (профессором Саммерли, лордом Джоном Рокстоном и репортёром Мэлоуном, от чьего лица ведётся повествование) обнаруживают «затерянный мир» — район, заселённый динозаврами, млекопитающими, человекообезьянами и примитивными людьми каменного века.
Сюжет
Пытаясь добиться расположения красавицы Глэдис, молодой журналист-ирландец Эдуард Мелоун просит своего издателя дать ему какое-нибудь «опасное задание». Редактор Мак-Ардл даёт ему поручение взять интервью у нелюдимого и чудаковатого профессора Джорджа Челленджера, известного скандалиста и ненавистника журналистов. Первая же встреча Мелоуна с профессором заканчивается дракой, однако, Мелоуну удается добиться симпатии Челленджера, не подав полицейскому жалобу. Профессор объясняет журналисту причину его несогласий с ученым миром — однажды, во время поездки по Южной Америке, учёный обнаружил в маленькой деревне тело натуралиста по имени Мепл-Уайт. Изучив дневник покойного, Челленджер обнаружил, что в нём есть зарисовки совершенно неисследованной местности, а также динозавров рядом с людьми. Пользуясь дневником, профессор совершил поход в указанное место, которого местные туземцы сильно боятся, считая его обиталищем злого духа Курупури, и обнаружил гигантское плато, где подстрелил животное, оказавшееся доисторическим птеродактилем. С собой он привез крыло ящера и несколько фотографий — довольно слабые доказательства в пользу его теории.
На лекции в Музее Естественной Истории Челленджера обвиняют в том, что он выдумал открытое им плато и фальсифицировал доказательства. Он заявляет о готовности совершить повторную экспедицию на плато с тем, чтобы объективные свидетели подтвердили его слова. В экспедицию вместе с ним вызываются ехать скептически настроенный ученый профессор Саммерли, знаменитый охотник и путешественник лорд Джон Рокстон и Мелоун. Исследователи отправляются в Бразилию и поднимаются вверх по Амазонке, сопровождаемые местными индейцами и негром Самбо. Пройдя по указанному Челленджером маршруту, экспедиция обнаруживает плато, но это не уменьшает скептицизма Саммерли, что вызывает ссору между учёными. Экспедиция обходит плато кругом, но подняться наверх невозможно, а пещера, через которую поднялся Мепл-уайт, завалена. Вечером герои жарят полтуши свиньи на вертеле, но внезапно появившийся птеродактиль уносит их ужин, Саммерли признаёт правоту Челленджера, Челленджер достойно, без какого-либо злорадства, дружески пожимает руку Саммерли. Группе удается взобраться на утес, стоящий рядом с плато, и свалить на другую сторону дерево. Как только они переходят на плато, метис Гомес сталкивает дерево в пропасть, отрезая англичан от спасения. Гомес таким образом мстит лорду Рокстону за смерть своего брата-работорговца. Ответив предателю метким выстрелом из ружья, четверо британцев идут вглубь плато, где, к великой радости Челленджера, встречают живых динозавров. Но вскоре путешественникам приходится вступить в серьёзную борьбу за выживание среди плотоядных аллозавров (или мегалозавров), летучих птеродактилей и свирепых обезьянолюдей — далеких предков человека.
После исследования плато экспедиции удаётся спуститься вниз. На заседании в Музее Естественной Истории соратники Челленджера подтверждают рассказ профессора, но теперь не верят уже им. Тогда профессор в качестве доказательства демонстрирует пойманного им на плато живого птеродактиля.
Прославившись, Мелоун приезжает к своей любимой Глэдис и узнаёт, что пока он путешествовал, она успела стать женой письмоводителя в нотариальной конторе. Она объясняет это следующим образом: «Ваше чувство было, вероятно, не очень глубоко, если вы могли бросить меня здесь одну и уехать куда-то на край света». Огорчённый Меллоун принимает решение присоединится к лорду Рокстону, который планирует еще одну экспедицию на плато.
Научная и фактическая достоверность книги
Прототипом плато «затерянного мира» послужило плато Рорайма на стыке Бразилии, Венесуэлы и Гайаны. Экспедиция альпинистов на это плато позже действительно выявила эндемичные виды, правда не динозавров, а насекомых и растений.
Прототипом метисов-рабовладельцев, мстивших лорду Рокстону, послужил реальный криминально-рабовладельческий режим, установленный каучуковыми магнатами в эпоху «каучуковой лихорадки» и действовавший вплоть до 20-х годов ХХ века[1].
Прототипом же самой экспедиции Челленджера послужили экспедиции майора П. Г. Фоссета — друга А. Конан-Дойля, известного путешественника, проводившего топографические съемки в верховьях бассейна Амазонки и попутно искавшего там затерянные индейские города, о которых сообщали испанские и португальские первопроходцы. С границ Венесуэлы в места изысканий Фоссета и перенесено действие романа. Со слов Фоссета описаны и некоторые животные «затерянного мира» — большая водяная змея озера Гледис и человекообезьяны. Прототип первой — 19-метровая анаконда, которая была, по словам Фоссета, убита им, прототип вторых — племя марикоски, встреченное Фоссетом. Оба сообщения Фоссета, равно как и сообщение о возможности существования затерянных в сельве городов и, например, чёрных ягуаров были многократно осмеяны современниками. Теперь чёрных ягуаров можно видеть в зоопарке, в конце XX века ископаемые остатки анаконды, размером с фоссетовскую, но вымершую, были обнаружены (т. н. «мегабоа»), а уже в XXI веке в сельве обнаружена оригинальная керамика, что свидетельствует о существовании в недавнем прошлом оседлых индейских поселений.[источник не указан 134 дня]
Экранизации
Интересные факты
- Геолог В. А. Обручев писал в предисловии к своему известному научно-фантастическому роману «Плутония», посвященному близкой теме (палеонтологическое прошлое Земли, затерянные миры), что в этой книге Конан-Дойля много неправдоподобного и она произвела на Обручева такое слабое впечатление, что тот не запомнил её название, хотя читал два раза.
Примечания
- ↑ Гржимек Б. Кровавый каучук, или бизнес на искалеченных индейцах.
Читать онлайн электронную книгу Затерянный мир — Глава I бесплатно и без регистрации!
Человек — сам творец своей славы
Мистер Хангертон, отец моей Глэдис, отличался невероятной бестактностью и был похож на распушившего перья старого какаду, правда, весьма добродушного, но занятого исключительно собственной особой. Если что-нибудь могло оттолкнуть меня от Глэдис, так только крайнее нежелание обзавестись подобным тестем. Я убежден, что мои визиты в «Каштаны» три раза на неделе мистер Хангертон приписывал исключительно ценности своего общества и в особенности своих рассуждений о биметаллизме* — вопросе, в котором он мнил себя крупным знатоком.
В тот вечер я больше часу выслушивал его монотонную болтовню о снижении стоимости серебра, обесценивании денег, падении рупии* и о необходимости установления правильной денежной системы.
— Представьте себе, что вдруг потребуется немедленная и одновременная уплата всех долгов в мире! — воскликнул он слабеньким, но преисполненным ужаса голосом. — Что тогда будет при существующей системе?
Я, как и следовало ожидать, сказал, что в таком случае мне грозит разорение, но мистер Хангертон остался недоволен этим ответом; он вскочил с кресла, отчитал меня за мое всегдашнее легкомыслие, лишающее его возможности обсуждать со мной серьезные вопросы, и выбежал из комнаты переодеваться к масонскому* собранию.
Наконец-то я остался наедине с Глэдис! Минута, от которой зависела моя дальнейшая судьба, наступила. Весь этот вечер я чувствовал себя так, как чувствует себя солдат, ожидая сигнала к отчаянной атаке, когда надежда на победу сменяется в его душе страхом перед поражением.
Глэдис сидела у окна, и ее горделивый тонкий профиль четко рисовался на фоне малиновой шторы. Как она была прекрасна! И в то же время как далека от меня! Мы с ней были друзьями, большими друзьями, но мне никак не удавалось увести ее за пределы тех чисто товарищестких отношений, какие я мог поддерживать, скажем, с любым из моих коллег-репортеров «Дейли-газетт», — чисто товарищеских, добрых и не знающих разницы между полами. Мне претит, когда женщина держится со мной слишком свободно, слишком смело. Это не делает чести мужчине. Если возникает чувство, ему должна сопутствовать скромность, настороженность — наследие тех суровых времен, когда любовь и жестокость часто шли рука об руку. Не дерзкий взгляд, а уклончивый, не бойкие ответы, а срывающийся голос, опущенная долу головка — вот истинные приметы страсти. Несмотря на свою молодость, я знал это, а может быть, такое знание досталось мне от моих далеких предков и стало тем, что мы называем инстинктом.
Глэдис была одарена всеми качествами, которые так влекут нас к женщине. Некоторые считали ее холодной и черствой, но мне такие мысли казались предательством. Нежная кожа, смуглая, почти как у восточных женщин, волосы цвета воронова крыла, глаза с поволокой, полные, но прекрасно очерченные губы — все это говорило о страстной натуре. Однако я с грустью признавался себе, что до сих пор мне не удалось завоевать ее любовь. Но будь что будет — довольно неизвестности! Сегодня вечером я добьюсь от нее ответа. Может быть, она откажет мне, но лучше быть отвергнутым поклонником, чем довольствоваться навязанной тебе ролью добродетельного братца!
Придя к такому выводу, я уже хотел было прервать затянувшееся неловкое молчание, как вдруг почувствовал на себе критический взгляд темных глаз и увидел, что Глэдис улыбается, укоризненно качая своей гордой головкой.
— Чувствую, Нэд, что вы собираетесь сделать мне предложение. Не надо. Пусть все будет по-старому, так гораздо лучше.
Я придвинулся к ней поближе.
— Почему вы догадались? — Удивление мое было неподдельно.
— Как будто мы, женщины, не чувствуем этого заранее! Неужели вы думаете, что нас можно застигнуть врасплох? Ах, Нэд! Мне было так хорошо и приятно с вами! Зачем же портить нашу дружбу? Вы совсем не цените, что вот мы — молодой мужчина и молодая женщина — можем так непринужденно говорить друг с другом.
— Право, не знаю, Глэдис. Видите ли, в чем дело… столь же непринужденно я мог бы беседовать… ну, скажем, с начальником железнодорожной станции. — Сам не понимаю, откуда он взялся, этот начальник, но факт остается фактом: это должностное лицо вдруг выросло перед нами и рассмешило нас обоих. — Нет, Глэдис, я жду гораздо большего. Я хочу обнять вас, хочу, чтобы ваша головка прижалась к моей груди. Глэдис, я хочу…
Увидев, что я собираюсь осуществить свои слова на деле, Глэдис быстро поднялась с кресла.
— Нэд, вы все испортили! — сказала она. — Как бывает хорошо и просто до тех пор, пока не приходит это! Неужели вы не можете взять себя в руки? — Но ведь не я первый это придумал! — взмолился я. — Такова человеческая природа. Такова любовь.
— Да, если любовь взаимна, тогда, вероятно, все бывает по-другому. Но я никогда не испытывала этого чувства.
— Вы с вашей красотой, с вашим сердцем! Глэдис, вы же созданы для любви! Вы должны полюбить.
— Тогда надо ждать, когда любовь придет сама.
— Но почему вы не любите меня, Глэдис? Что вам мешает — моя наружность или что-нибудь другое?
И тут Глэдис немного смягчилась. Она протянула руку — сколько грации и снисхождения было в этом жесте! — и отвела назад мою голову. Потом с грустной улыбкой посмотрела мне в лицо.
— Нет, дело не в этом, — сказала она. — Вы мальчик не тщеславный, и я смело могу признаться, что дело не в этом. Все гораздо серьезнее, чем вы думаете.
— Мой характер?
Она сурово наклонила голову.
— Я исправлюсь, скажите только, что вам нужно. Садитесь, и давайте все обсудим. Ну, не буду, не буду, только сядьте!
Глэдис взглянула на меня, словно сомневаясь в искренности моих слов, но мне ее сомнение было дороже полного доверия. Как примитивно и глупо выглядит все это на бумаге! Впрочем, может, мне только так кажется? Как бы там ни было, но Глэдис села в кресло.
— Теперь скажите, чем вы недовольны?
— Я люблю другого.
Настал мой черед вскочить с места.
— Не пугайтесь, я говорю о своем идеале, — пояснила Глэдис, со смехом глядя на мое изменившееся лицо. — В жизни мне такой человек еще не попадался.
— Расскажите же, какой он! Как он выглядит?
— Он, может быть, очень похож на вас.
— Какая вы добрая! Тогда чего же мне не хватает? Достаточно одного вашего слова! Что он — трезвенник, вегетарианец, аэронавт, теософ, сверхчеловек? Я согласен на все, Глэдис, только скажите мне, что вам нужно!
Такая податливость рассмешила ее.
— Прежде всего вряд ли мой идеал стал бы так говорить. Он натура гораздо более твердая, суровая и не захочет с такой готовностью приспосабливаться к глупым женским капризам. Но что самое важное — он человек действия, человек, который безбоязненно взглянет смерти в глаза, человек великих дел, богатый опытом, и необычным опытом. Я полюблю не его самого, но его славу, потому что отсвет ее падет и на меня. Вспомните Ричарда Бертона*. Когда я прочла биографию этого человека, написанную его женой, мне стало понятно, за что она любила его. А леди Стенли*? Вы помните замечательную последнюю главу из ее книги о муже? Вот перед какими мужчинами должна преклоняться женщина! Вот любовь, которая не умаляет, а возвеличивает, потому что весь мир будет чтить такую женщину как вдохновительницу великих деяний!
Глэдис была так прекрасна в эту минуту, что я чуть было не нарушил возвышенного тона нашей беседы, однако вовремя сдержал себя и продолжал спор.
— Не всем же быть Бертонами и Стенли, — сказал я. — Да и возможности такой не представляется. Мне, во всяком случае, не представилось, а я бы ею воспользовался!
— Нет, такие случаи представляются на каждом шагу. В том-то и сущность моего идеала, что он сам идет навстречу подвигу. Его не остановят никакие препятствия. Я еще не нашла такого героя, но вижу его как живого. Да, человек — сам творец своей славы. Мужчины должны совершать подвиги, а женщины — награждать героев любовью. Вспомните того молодого француза, который несколько дней назад поднялся на воздушном шаре. В то утро бушевал ураган, но подъем был объявлен заранее, и он ни за что не захотел его откладывать. За сутки воздушный шар отнесло на полторы тысячи миль, куда-то в самый центр России, где этот смельчак и опустился. Вот о таком человеке я и говорю. Подумайте о женщине, которая его любит. Какую, наверно, она возбуждает зависть у других! Пусть же мне тоже завидуют, что у меня муж — герой!
— Ради вас я пойду на все!
— Только ради меня? Нет, это не годится! Вы должны пойти на подвиг потому, что иначе не можете, потому, что такова ваша природа, потому, что мужское начало в вас требует своего выражения. Вот, например, вы писали о взрыве на угольной шахте в Вигане. А почему вам было не спуститься туда самому и не помочь людям, которые задыхались от удушливого газа?
— Я спускался.
— Вы ничего об этом не рассказывали.
— А что тут особенного?
— Я этого не знала. — Она с интересом посмотрела на меня. — Смелый поступок!
— Мне ничего другого не оставалось. Если хочешь написать хороший очерк, надо самому побывать на месте происшествия.
— Какой прозаический мотив! Это сводит на нет всю романтику. Но все равно, я очень рада, что вы спускались в шахту.
Я не мог не поцеловать протянутой мне руки — столько грации и достоинства было в этом движении.
— Вы, наверное, считаете меня сумасбродкой, не расставшейся с девическими мечтами. Но они так реальны для меня! Я не могу не следовать им — это вошло в мою плоть и кровь. Если я когда-нибудь выйду замуж, то только за знаменитого человека.
— Как же может быть иначе! — воскликнул я. — Кому же и вдохновлять мужчин, как не таким женщинам! Пусть мне только представится подходящий случай, и тогда посмотрим, сумею ли я воспользоваться им. Вы говорите, что человек должен сам творить свою славу, а не ждать, когда она придет ему в руки. Да вот хотя бы Клайв* — скромный клерк, а покорил Индию! Нет, клянусь вам, мир еще узнает, на что я способен!
Глэдис рассмеялась над вспышкой моего ирландского темперамента.
— Что ж, действуйте. У вас есть для этого все — молодость, здоровье, силы, образование, энергия. Мне стало очень грустно, когда вы начали этот разговор. А теперь я рада, что он пробудил в вас такие мысли.
— А если я…
Ее рука, словно мягкий бархат, коснулась моих губ.
— Ни слова больше, сэр! Вы и так уже на полчаса опоздали в редакцию. У меня просто не хватало духу напомнить вам об этом. Но со временем, если вы завоюете себе место в мире, мы, может быть, возобновим наш сегодняшний разговор.
И вот почему я, такой счастливый, догонял в тот туманный ноябрьский вечер кемберуэллский трамвай, твердо решив не упускать ни одного дня в поисках великого деяния, которое будет достойно моей прекрасной дамы. Но кто мог предвидеть, какие невероятные формы примет это деяние и какими странными путями я приду к нему!
Читатель, пожалуй, скажет, что эта вводная глава не имеет никакой связи с моим повествованием, но без нее не было бы и самого повествования, ибо кто, как не человек, воодушевленный мыслью, что он сам творец своей славы, и готовый на любой подвиг, способен так решительно порвать с привычным образом жизни и пуститься наугад в окутанную таинственным сумраком страну, где его ждут великие приключения и великая награда за них!
Представьте же себе, как я, пятая спица в колеснице «Дейли-газетт» провел этот вечер в редакции, когда в голове моей созрело непоколебимое решение: если удастся, сегодня же найти возможность совершить подвиг, который будет достоин моей Глэдис. Что руководило этой девушкой, заставившей меня рисковать жизнью ради ее прославления, — бессердечие, эгоизм? Такие мысли могут смущать в зрелом возрасте, но никак не в двадцать три года, когда человек познает пыл первой любви.
«Затерянный мир» читать онлайн книгу автора Артур Конан Дойл на MyBook.ru
Фигура Шерлока Холмса так великолепна и масштабна, что затмевает собой не только других персонажей, созданных талантом Артура Конана Дойля, но и большинство иных литературных сыщиков, рожденных воображением других авторов. Конечно, к Шерлоку Холмсу бесплатным приложением идет доктор Ватсон, но он только оттеняет и усиливает значение главного бенефициара читательских симпатий.
Но, позвольте, разве в «Затерянном мире» есть место Шерлоку Холмсу? Нет, но там есть место другому культовому персонажу, созданному английским автором, — грубому, упрямому, неуживчивому, но не менее обаятельному профессору Челленджеру.
Фамилию своему герою Конан Дойль выбрал не случайно, она означает «бросающий вызов». Бросать вызов общественному мнению и научному сообществу — это суть экстравагантного профессора. И снова Дойлю удалось создать столь яркий образ, что ни читателям, ни ему самому, не захотелось с ним расставаться, поэтому после «Затерянного мира» будет еще 4 повести, в которых профессор будет бросать новые вызовы устоявшейся научной парадигме.
Я читал роман в 1975 году, а когда лет через 5 советские новости стали рассказывать о новом американском космическом корабле с таким названием, я честно думал, что его назвали в честь «конандойлевского» ученого. На самом же деле американские ученые использовали тот же смысл, что и автор «Затерянного мира» — их привлекала возможность «бросить вызов», правда, не ясно кому: космосу в целом или советским разработчикам космической техники конкретно. Трагедия, случившаяся с этим кораблем в 1986 году, сделала слово «Челленджер» таким же символом техногенной катастрофы, как и рванувший в том же году, но тремя месяцами позже, Чернобыль.
Но профессор Челленджер ко всему этому никакого отношения не имеет. Челленджер, конечно же, ключевая фигура повести, это ему принадлежит сама идея о существовании в Южной Америке островка доисторической природы, он организовал и возглавил экспедицию и стал самым ярким её участником. Но запомнились и незадачливый репортер Мэлоун, от лица которого ведется повествование, и оппонент профессора Саммерли, и дойлевская версия Алана Коутермана — опытный охотник Рокстон.
Приключения квартета, поднявшегося на затерянное в сельве плато и оказавшегося в мире юрского периода, настолько ярки и увлекательны, что книга Дойля относится к тем, которые имеют статус «на одну ночь». В том смысле, что начав её читать, уже трудно остановиться и сделать перерыв, а объем её не очень большой, поэтому на долгий зимний вечер, плавно переходящий в ночь, самое оно.
Может, как раз за счет небольшого объема, автору удается сохранять на протяжении всей книги потрясающую динамику и интригу, что очень редко можно встретить даже в приключенческой литературе. Но Конан Дойль мастер своего дела, повесть вроде бы и не мудреная, но очень впечатляющая и остающаяся в памяти навсегда.
Так что Конан Дойль стал родоначальником не только детективного жанра, но и выступил новатором в направлении «приключения современного человека в доисторическом мире». Позже не один десяток авторов обратится к этой теме, самыми известными и удачными версиями подобного сюжета будут «Пеллюсидар» Берроуза, «Парк Юрского периода» Крайтона, «Плутония» нашего Обручева, коснутся этой темы Брэдбери, Саймак, Лавкрафт, Борхес и многие другие.
Артур Конан Дойл — Затерянный мир (с иллюстрациями) » Книги читать онлайн бесплатно без регистрации
Роман повествует об опасном и полном приключений путешествии на неведомую землю, заселенную доисторическими животными.В этом романе Конан Дойл показал свое знакомство с последними достижениями научной мысли; его описания до наших дней имеют определенную познавательную ценность.
В «Затерянном мире» интересен не только фантастический элемент. Тонкие жизненные наблюдения, характерные бытовые зарисовки, мягкий юмор (к сожалению, иногда пропадающий при переводе) придают книге своеобразную окраску. Содержащиеся в ней сценки из реальной жизни не менее занимательны, чем самые фантастические происшествия.
Знакомство с оригинальным творчеством Артура Конан Дойла, писателя, сыгравшего немалую роль в развитии новейшей западной литературы, представляет известный интерес для молодого советского читателя.
Для старшего возраста
Затерянный мир
Человек — сам творец своей славыМистер Хангертон, отец моей Глэдис, отличался невероятной бестактностью и был похож на распушившего перья старого какаду, правда, весьма добродушного, но занятого исключительно собственной особой. Если что-нибудь могло оттолкнуть меня от Глэдис, так только крайнее нежелание обзавестись подобным тестем. Я убежден, что мои визиты в «Каштаны» три раза на неделе мистер Хангертон приписывал исключительно ценности своего общества и в особенности своих рассуждений о биметаллизме* — вопросе, в котором он мнил себя крупным знатоком.
В тот вечер я больше часу выслушивал его монотонную болтовню о снижении стоимости серебра, обесценивании денег, падении рупии* и о необходимости установления правильной денежной системы.
— Представьте себе, что вдруг потребуется немедленная и одновременная уплата всех долгов в мире! — воскликнул он слабеньким, но преисполненным ужаса голосом. — Что тогда будет при существующей системе?
Я, как и следовало ожидать, сказал, что в таком случае мне грозит разорение, но мистер Хангертон остался недоволен этим ответом; он вскочил с кресла, отчитал меня за мое всегдашнее легкомыслие, лишающее его возможности обсуждать со мной серьезные вопросы, и выбежал из комнаты переодеваться к масонскому* собранию.
Наконец-то я остался наедине с Глэдис! Минута, от которой зависела моя дальнейшая судьба, наступила. Весь этот вечер я чувствовал себя так, как чувствует себя солдат, ожидая сигнала к отчаянной атаке, когда надежда на победу сменяется в его душе страхом перед поражением.
Глэдис сидела у окна, и ее горделивый тонкий профиль четко рисовался на фоне малиновой шторы. Как она была прекрасна! И в то же время как далека от меня! Мы с ней были друзьями, большими друзьями, но мне никак не удавалось увести ее за пределы тех чисто товарищестких отношений, какие я мог поддерживать, скажем, с любым из моих коллег-репортеров «Дейли-газетт», — чисто товарищеских, добрых и не знающих разницы между полами. Мне претит, когда женщина держится со мной слишком свободно, слишком смело. Это не делает чести мужчине. Если возникает чувство, ему должна сопутствовать скромность, настороженность — наследие тех суровых времен, когда любовь и жестокость часто шли рука об руку. Не дерзкий взгляд, а уклончивый, не бойкие ответы, а срывающийся голос, опущенная долу головка — вот истинные приметы страсти. Несмотря на свою молодость, я знал это, а может быть, такое знание досталось мне от моих далеких предков и стало тем, что мы называем инстинктом.
Глэдис была одарена всеми качествами, которые так влекут нас к женщине. Некоторые считали ее холодной и черствой, но мне такие мысли казались предательством. Нежная кожа, смуглая, почти как у восточных женщин, волосы цвета воронова крыла, глаза с поволокой, полные, но прекрасно очерченные губы — все это говорило о страстной натуре. Однако я с грустью признавался себе, что до сих пор мне не удалось завоевать ее любовь. Но будь что будет — довольно неизвестности! Сегодня вечером я добьюсь от нее ответа. Может быть, она откажет мне, но лучше быть отвергнутым поклонником, чем довольствоваться навязанной тебе ролью добродетельного братца!
Придя к такому выводу, я уже хотел было прервать затянувшееся неловкое молчание, как вдруг почувствовал на себе критический взгляд темных глаз и увидел, что Глэдис улыбается, укоризненно качая своей гордой головкой.
— Чувствую, Нэд, что вы собираетесь сделать мне предложение. Не надо. Пусть все будет по-старому, так гораздо лучше.
Я придвинулся к ней поближе.
— Почему вы догадались? — Удивление мое было неподдельно.
— Как будто мы, женщины, не чувствуем этого заранее! Неужели вы думаете, что нас можно застигнуть врасплох? Ах, Нэд! Мне было так хорошо и приятно с вами! Зачем же портить нашу дружбу? Вы совсем не цените, что вот мы — молодой мужчина и молодая женщина — можем так непринужденно говорить друг с другом.
— Право, не знаю, Глэдис. Видите ли, в чем дело… столь же непринужденно я мог бы беседовать… ну, скажем, с начальником железнодорожной станции. — Сам не понимаю, откуда он взялся, этот начальник, но факт остается фактом: это должностное лицо вдруг выросло перед нами и рассмешило нас обоих. — Нет, Глэдис, я жду гораздо большего. Я хочу обнять вас, хочу, чтобы ваша головка прижалась к моей груди. Глэдис, я хочу…
Увидев, что я собираюсь осуществить свои слова на деле, Глэдис быстро поднялась с кресла.
— Нэд, вы все испортили! — сказала она. — Как бывает хорошо и просто до тех пор, пока не приходит это! Неужели вы не можете взять себя в руки? — Но ведь не я первый это придумал! — взмолился я. — Такова человеческая природа. Такова любовь.
— Да, если любовь взаимна, тогда, вероятно, все бывает по-другому. Но я никогда не испытывала этого чувства.
— Вы с вашей красотой, с вашим сердцем! Глэдис, вы же созданы для любви! Вы должны полюбить.
— Тогда надо ждать, когда любовь придет сама.
— Но почему вы не любите меня, Глэдис? Что вам мешает — моя наружность или что-нибудь другое?
И тут Глэдис немного смягчилась. Она протянула руку — сколько грации и снисхождения было в этом жесте! — и отвела назад мою голову. Потом с грустной улыбкой посмотрела мне в лицо.
— Нет, дело не в этом, — сказала она. — Вы мальчик не тщеславный, и я смело могу признаться, что дело не в этом. Все гораздо серьезнее, чем вы думаете.
— Мой характер?
Она сурово наклонила голову.
— Я исправлюсь, скажите только, что вам нужно. Садитесь, и давайте все обсудим. Ну, не буду, не буду, только сядьте!
Глэдис взглянула на меня, словно сомневаясь в искренности моих слов, но мне ее сомнение было дороже полного доверия. Как примитивно и глупо выглядит все это на бумаге! Впрочем, может, мне только так кажется? Как бы там ни было, но Глэдис села в кресло.
— Теперь скажите, чем вы недовольны?
— Я люблю другого.
Настал мой черед вскочить с места.
— Не пугайтесь, я говорю о своем идеале, — пояснила Глэдис, со смехом глядя на мое изменившееся лицо. — В жизни мне такой человек еще не попадался.
— Расскажите же, какой он! Как он выглядит?
— Он, может быть, очень похож на вас.
— Какая вы добрая! Тогда чего же мне не хватает? Достаточно одного вашего слова! Что он — трезвенник, вегетарианец, аэронавт, теософ, сверхчеловек? Я согласен на все, Глэдис, только скажите мне, что вам нужно!
Такая податливость рассмешила ее.
«Затерянный мир» Артура Конана Дойла
В 2015 году блокбастер «Мир юрского периода» прорвался на 6 строчку самых кассовых фильмов за всю историю кинематографа, собрав больше полутора миллиардов долларов по всему миру.
Тема динозавров процветает не только в мире кино, но и в науке. За последние двадцать лет были сделаны ключевые открытия. Например, учёные узнали, что самым большим сухопутным хищником был вовсе не тираннозавр.
В 2005 году палеонтологи откопали окаменелую челюсть, которая позволила выяснить размер черепа самого крупного наземного хищника в истории — почти два метра. Общая длина динозавра составляла невероятные семнадцать метров (тираннозавр — четырнадцать метров). Этим хищником оказался спинозавр.
Но самые важные открытия палеонтологи совершили в кладе манирапторов. В последние годы первое место по находкам занимает Китай. В 2003 году там обнаружили очень хорошо сохранившийся скелет микрораптора. В останках нашли богатое оперение. Весь динозавр был в перьях, а его конечности были настоящими крыльями. Палеонтологи выяснили, что микрораптор мог планировать с дерева на дерево, раскинув свои четыре крыла.
Это открытие окончательно доказало гипотезу, что прямые родственники динозавров — современные птицы, которых на сегодняшний день насчитывается более десяти тысяч видов. Такая связь делает динозавров самыми успешными существами во всей истории Земли. Они не вымерли, а эволюционировали в птиц, которые до сих пор живут среди нас.
Теперь давайте перенесёмся на 107 лет назад. В год, когда вышел роман Артура Конана Дойла «Затерянный мир».
1912 год — стык эпох в восприятии динозавров. В эти годы в Северной Америке нашли останки самых популярных из них: тираннозавра, диплодока, трицератопса и стегозавра. Ажиотаж в учёном мире, да и во всем обществе, нарастал.
Однако вскоре интерес к динозаврам снизился. Кости продолжали пополнять музейные коллекции. Учёное же сообщество считало древних ящеров ошибкой эволюции, неудачным видом, уступившим место более «прогрессивным» млекопитающим. Динозавров воспринимали, как тупых жестоких монстров и каждый про себя радовался, что они вымерли.
В такой обстановке и был написан роман «Затерянный мир». Динозавры у Конан Дойла — этакий скот, служащий поставщиком мяса для местных аборигенов. А хищники «Затерянного мира» вообще представлены в виде гигантских жаб.
Главными врагами экспедиции, отправившейся в затерянный мир, оказываются даже не динозавры, а люди-обезьяны — недостающее звено по Дарвину, найденное на загадочном плато. Конфликт с ними подробно описывается в романе. В итоге прогрессивные европейцы успешно истребляют бедное недостающее звено подчистую, да ещё и радуются по этому поводу. Хороши дарвинисты!
«Затерянный мир» — приключенческий роман, относящийся к поджанру, который так и называется — «затерянный мир». В нём чувствуются высокие романтические чувства, толкающие молодого репортёра Марлоу отправиться в безумное путешествие. Есть и сокровище в виде алмазов, и враждебный просвещённому человеку первобытный мир, в котором он наводит порядок довольно варварскими методами. И, конечно же, есть триумфальное возвращение домой, слава, признание и так далее… В этом романе есть всё, что загоняет его в рамки жанровой литературы. Чем же он тогда интересен?
Уникальность этого произведения в том, что оно породило множество книг и фильмов о динозаврах, окончательно превративших чешуйчатых гигантов достоянием массовой культуры. Но это ещё не всё. «Затерянный мир» образовал огромное число произведений, посвящённых приключениям человека в чуждом и враждебном мире. Конан Дойл — великолепный автор, который сделал популярными в массовой культуре сразу несколько обширных жанров.
Посмотрите самую классическую экранизацию «Затерянного мира» — немой фильм 1925 года. В начале там появляется сам Конан Дойл! А ещё фильм хорош спецэффектами. Да, это 1925 год, но динозавры там выглядят намного круче, чем в фильмах 40-х, 50-х, и даже 80-х годов. Всё-таки немое кино может поражать. Вспомните хотя бы «Метрополис» Фрица Ланга, снятый годом позже.
Роман Конана Дойла — увлекательное чтение. Всё-таки о приключениях он писать умел. А что касается динозавров, то простим его уничижительное отношение.
До сих пор динозавров воспринимают как монстров. Год за годом продолжают выходить плохие фильмы, где они нападают на несчастных людей, но в итоге всегда погибают. Мне противен такой подход. Я за тот современный научный взгляд, где динозавры — самые успешные и величественные существа в мире.
«Затерянный мир» Прочитать 2009
«Затерянный мир»: давайте прочтем вместе!The Lost World Read 2009 отмечает 150-летие со дня рождения сэра Артура Конан Дойля и 200-летие со дня рождения Чарльза Дарвина массовым чтением классической приключенческой истории
The Lost World.Это часть Darwin 200 — всемирного празднования жизни и творчества человека, который изменил мир своей теорией эволюции путем естественного отбора.
The Lost World Read 2009 объединяет сообщества Англии и Шотландии, чтобы поделиться радостью чтения, узнать о прошлом, обсудить актуальные проблемы и повеселиться.Перейдите в раздел «Локации» для получения подробной информации об участвующих областях.
Тысячи копий полнотекстовой версии «Затерянного мира» и специально заказанной адаптации для младших или менее уверенных читателей распространяются по участвующим сайтам вместе с биографией Дарвина в графическом стиле. Перейдите в раздел «Книги», чтобы узнать о доступности.
Проводятся специальные мероприятия, связанные с проектом, в том числе обсуждения в группах чтения, беседы, выставки, прогулки и творческие мастерские.Перейдите в раздел «Что происходит», чтобы получить подробную информацию о том, что происходит в вашем районе. Освещение того, что уже произошло, можно найти на странице новостей и прессы. На странице «Дети» подчеркивается участие молодежи.
На этом веб-сайте есть информация о «Затерянном мире», биографиях Конан Дойля и Дарвина, а также подробная информация о ресурсах, где вы можете узнать больше.
Вспомогательные материалы для проекта также включают иллюстрированное руководство с исторической справочной информацией, имеющей отношение к роману.Перейдите в раздел Загрузки, чтобы просмотреть версии руководства в формате PDF и Word.
Мы рады получить отзывы от читателей о том, что они думают о книге, проекте и поднятых проблемах, и опубликуем избранные статьи, которые мы получаем, на странице комментариев.
Чтобы быть в курсе событий «Затерянный мир 2009» и других проектов чтения и литературы, проводимых партнерами, перейдите в раздел «Регистрация», чтобы присоединиться к списку рассылки.
Табло для чтения «Затерянный мир» в библиотеке Майнхед, Сомерсет.
Изображение Уоллеса и Громита: © Aardman Animations www.aardman.com
.Сводка по затерянному миру
Нед Мэлоун, репортер, влюблен в Глэдис Хангертон. Она отвергла его предложение руки и сердца, потому что хочет выйти замуж за человека, который столкнулся со смертью в погоне за великим делом. Нед обращается к своему редактору Макардлу с идеей написать рассказ, который будет соответствовать требованиям Глэдис.Макардл отправляет Неда взять интервью у профессора Джорджа Челленджера, который заявил, что обнаружил живых динозавров в Южной Америке. Боевой профессор уже ранил одного репортера, который пытался взять у него интервью, поэтому Нед знает, что он должен быть хитрым, чтобы завоевать доверие этого человека.Для достижения своей цели Нед прибегает к помощи своего друга Тарпа Генри, бактериолога из штата Nature. Тарп позволяет Неду использовать свой фирменный бланк в письме к профессору, задавая ему несколько вопросов о прочитанной им лекции. Нед изображает из себя студента естественных наук, что приводит к тому, что Челленджер соглашается встретиться с ним. Это также приводит Челленджера к выводу, после того как он задает Неду несколько вопросов, что Нед на самом деле журналист.
После драки Нед завоевывает доверие Челленджера и просит Неда увидеть его выступление на лекции в Зоологическом институте.Там Челленджер разрывает речь лектора, а сам он подвергается насмешкам со стороны некоторых зрителей. Именно из-за этого был сформирован комитет, который отправится в Южную Америку и изучит утверждения Челленджера, добровольцами являются профессор Саммерли, лорд Джон Рокстон и Нед Мэлоун.
Нед и его редактор соглашаются, что Нед отправит обратно письма об экспедиции и после согласия Челленджера отредактирует их для публикации. Когда трое мужчин садятся на корабль, чтобы отправиться в Южную Америку, Челленджер приходит на борт с некоторыми последними инструкциями.Он говорит Неду, что может напечатать все, что он пожелает, об экспедиции, если он не сообщает их местонахождение, а затем передает людям конверт. Он говорит им, что они должны открыть конверт в определенное время и в определенный день в городе Манаос.
В Манаосе мужчины нанимают шестерых туземцев, чтобы они помогли им в их путешествии, и они также открывают конверт. Конверт содержит только чистый лист бумаги, но вскоре приходит Челленджер и объясняет, что будет сопровождать их в поездке.
Он нанял лодку, чтобы перевезти их по реке Амазонка, а также взял с собой двух индийских гидов.Профессор Саммерли, который не верит в историю Челленджера, и Челленджер всю дорогу препираются. Пока они идут через джунгли, Челленджер видит крылатое животное, которое он называет птеродактилем, но Саммерли настаивает на том, что это аист.
Когда люди достигают основания плато, где живут динозавры, они ищут способ взобраться на скалы, окружающие плато. Во время исследования они обнаруживают базовый лагерь Мэйпл Уайт, он первый первооткрыватель плато.Челленджер знал о Мейпл Уилле, потому что его попросили спасти ему жизнь, но к тому времени, как он прибыл, чтобы помочь ему, этот человек был мертв. Он обнаружил в кармане Мэйпл Уайт альбом с набросками, в котором подробно описывалось, где находится плато и что на нем.
Однажды ночью, исследуя основание плато, люди жарили на ужин похожее на свинью животное, когда с неба спускается большое животное и берет его. Профессор Саммерли вынужден признать, что животное — птеродактиль, что позволяет ему и профессору Челленджеру подружиться.
В конце концов, люди взбираются на пропасть и, используя дерево как мост, могут добраться до плато. Их радость недолговечна после того, как один из наемных туземцев целенаправленно толкает мост вниз и, таким образом, бросает мужчин на плато. Наемник делает это как месть за смерть своего брата от руки лорда Джона.
Во время своих исследований мужчины наткнулись на лежбище птеродактилей в яме вулкана. На них нападают, и они сбегают, но обнаруживают, что их лагерь разграблен неизвестным существом.На следующую ночь они слышат, как дерутся два динозавра, и знают, что один из них убит. Профессор Саммерли теперь настаивает на том, чтобы вся их энергия была направлена на то, чтобы найти способ уйти с острова.
На следующий вечер Нед отправляется на прогулку один и обнаруживает пещеры, из которых исходит свет. Он знает, что эти огни, вероятно, производят человекоподобные животные. По возвращении он обнаруживает, что остальные ушли, из-за этого он обращается к Замбо, туземцу, который остался, чтобы помочь людям, и просит веревку.
На следующее утро лорд Джон возвращается в лагерь и объясняет Неду, как он и другие были схвачены обезьяно-людьми и взяты в плен. Двое из них прибывают как раз вовремя, чтобы спасти Челленджера и Саммерли от смерти. Затем они присоединяются к племени Аккала, огни которого видел Нед, в борьбе за избавление плато от опасных обезьянолюдей. Они добиваются успеха, и сын вождя помогает четверым мужчинам покинуть плато, чтобы они могли вернуться в Лондон.
Оказавшись там, их отчет в Зоологический институт встречен скептически, пока Челленджер не производит живого птеродактиля на всеобщее обозрение.Затем к мужчинам относятся как к героям-завоевателям, но Нед узнает, что Глэдис вышла замуж за другого человека. Они также обнаруживают, что они богаты, потому что лорд Джон обнаружил на плато алмазы. Он делится деньгами, которые они стоят, с другими.
Эта книга о желании человека показать себя самому себе и миру; это верно в отношении Неда и трех других участников экспедиции. Речь также идет о том, чтобы быть открытым верить в невероятное, как, например, Челленджер просил сделать каждого из трех других.Они борются с моральной дилеммой, потому что они немного не уверены, должны ли они помочь в битве между Аккалой и обезьяно-людьми.
.The Lost World Read 2009
Загрузите некоторые печатные материалы для Lost World Read 2009 по ссылкам ниже.
Полная аудиоверсия BBC «Затерянный мир»:
Аудиоверсия BBC — см. Рамку в правом столбце
Полная версия руководства для читателей:
Руководство для читателей — PDF (4,1 МБ) — Word
Разделы из руководства для читателей:
Ключевые даты — PDF — Word
Сэр Артур Конан Дойл — PDF — Word
Затерянный мир — PDF — Word
Вопросы для обсуждения — PDF — Word
Чарльз Дарвин — PDF — Word
Окаменелости и динозавры — PDF — Word
Эволюция и Научная фантастика — PDF — Word
Полная версия адаптации «Затерянного мира»:
Адаптация «Затерянного мира» — PDF (3 МБ) — Word
Отдельные главы адаптации «Затерянного мира»:
Глава 1 — PDF — Word
Глава 2 — PDF — Word
Глава 3 — PDF — Word
Глава 4 — PDF — Word
Глава 5 — PDF — Word
Глава 6 — PDF — Word
Аудиоверсия адаптации Затерянного мира:
Глава 1 — MP3 (6,16 минут) (8,7 МБ)
Глава 2 — MP3 (6,26 минут) (8,9 МБ)
Глава 3 — MP3 (6,37 минут) (9,1 МБ)
Глава 4 — MP3 (6.26 минут) (8,9 МБ)
Глава 5 — MP3 (6,30 минут) (9 МБ)
Глава 6 — MP3 (6,39 минуты) (9,2 МБ)
Для воспроизведения файлов MP3 вам потребуется бесплатное приложение, такое как RealPlayer или Quicktime.
Другие связанные загрузки:
Ответы на головоломки — Word
Таблицы действий «Затерянный мир» — Word
Полная версия сюжета с вопросами — Word
.Важные персонажи Затерянного мира
Нед МэлоунНед Мэлоун — двадцатитрехлетний репортер Daily Gazette. Он влюблен в Глэдис Хангертон, которая отвергает его предложение руки и сердца, потому что ей нужен мужчина, который готов встретить смерть в стремлении совершить великое дело. Нед наивно думает, что если он возьмется за такую задачу, она выйдет за него замуж.
Нед — не тот человек, который избегает опасности, и не тот, кто не обдумывает свои действия, прежде чем предпринять их.Поэтому он идет против своей натуры в своем стремлении выполнить требования Глэдис к мужу. Он обращается за помощью к своему редактору Макардлу, чтобы найти ему историю, которую он сможет осветить, которая связана с опасностями и великими свершениями.
Нед использует свой интеллект и хитрость, чтобы выиграть интервью у профессора Челленджера. Он изображает из себя студента естественных наук, чтобы попасть в дом профессора, и своими действиями он также получает признание профессора.
Нед проявляет истинное мужество на плато, поскольку он делает все возможное, чтобы обезопасить себя и других.Он также демонстрирует решимость, не допуская неудач, таких как падение в яму, нападение птеродактилей и борьбу с Аккалой, чтобы заставить его либо сдаться, либо убежать от стрессовых ситуаций.
Профессор Джордж Челленджер
Профессор Челленджер — человек большой уверенности в себе, который привык, что люди соглашаются со всем, что он говорит. Он независимый человек, который не боится браться за научный истеблишмент, когда его выводы оспариваются.Его также следует опасаться из-за его жестокого нрава и бычьей силы.
Это он появляется без предупреждения и берет на себя руководство экспедицией, не спрашивая других, что они хотели бы сделать. Это потому, что он предполагает, что они, естественно, будут выполнять его приказы, и сначала они это делают. После того, как профессор Саммерли бросил ему вызов, он по-прежнему ведет себя так, будто возглавляет экспедицию. Он даже заходит так далеко, что очаровывает вождя обезьянолюдей, пытаясь спасти Саммерли и лорда Джона.
Профессор Челленджер светится после того, как он произвел живого птеродактиля в лекционном зале. Он не счастлив, что это существо сбежало, но он счастлив, что его оправдывают; никто больше не будет сомневаться в его открытиях, касающихся динозавров.
Лорд Джон Рокстон
Лорд Джон Рокстон — человек, ищущий приключений, независимо от того, как далеко ему придется пройти, чтобы найти их. Он также человек, который не будет стоять в стороне, когда с другими плохо обращаются. Он заступается за тех, кого больше никто не будет защищать, как он поступил с туземцами, которых порабощали в Южной Америке.Именно из-за его действий там мужчины оказались в ловушке на плато. Он убил брата одного из местных проводников и в качестве возмездия лишил людей единственного способа спастись с плато.
Лорд Джон также является грозным стрелком, который пригодится во время войны Аккалы против дода, обезьянолюдей. Лорд Джон бесстрашен и прагматичен, пока люди находятся на плато, он не только смотрит на новые чудеса, которые его окружают, но также ищет любые признаки опасности, которая может быть поблизости.Он предупреждает других, чтобы они знали об их окружении, и именно он спасается от обезьянолюдей и отправляется в лагерь за оружием. Он также является первым из людей, желающих помочь Аккале в их последней битве с Додами.
Лорд Джон не только благородный человек, но и человек храбрости и чести. Последнее, что он доказывает, он делится своим богатством от алмазов, которые он принес с плато, с другими мужчинами.
Профессор Саммерли
Профессор Саммерли — профессор сравнительной анатомии, ему шестьдесят шесть лет.Он худощавый хилый мужчина; которые, по мнению лорда Джона, будут помехой во время экспедиции. Он также является противником профессора Челленджера, потому что не верит в возможность существования живых динозавров в Южной Америке. Он также считает себя интеллектуалом, равным Челленджеру, что Челленджер оспаривает.
Он и Челленджер сталкиваются на протяжении всей книги, пока птеродактиль не налетает и не крадет мужской ужин прямо у него на глазах. Затем он достаточно любезен, чтобы извиниться и признать, что Челленджер прав.
Профессор Саммерли проявляет себя на плато, несмотря на то, что он болен и ранен, он по-прежнему пытается тянуть свой вес, помогая поддерживать лагерь и обеспечивать безопасность других людей.
Это профессор Саммерли передает результаты экспедиции собравшимся в Зале Королевы. Он подводит итог их опыту и дает очень подробный отчет о различных животных и растениях, обнаруженных ими на плато. Профессор изменил больше всех участников экспедиции, потому что он изменил свою точку зрения и узнал, что может вынести больше трудностей, чем он думал ранее.
Глэдис Хангертон
Она умная женщина, у которой большие устремления к себе. Она хочет стать женой известного человека, человека, которого во всем мире знают как свою жену. Нед выходит, чтобы добиться для нее такой славы, и, в конце концов, она убивает его сердце. Несмотря на то, что она сказала, что хочет такого мужчину, она в конце концов выходит замуж за клерка, а Нед находится в джунглях Южной Америки, рискуя своей жизнью, чтобы заслужить ее любовь.
После того, как он возвращается к ней, она разбивает ему сердце только тем, что представляет его своему новому мужу, и ее единственное объяснение состоит в том, что она была одинока во время шестимесячного отсутствия Неда.Она действительно оказала Неду услугу, потому что теперь его репутация репортера сделана, и у него есть карьера, о которой он всегда мечтал.
.