Читать онлайн «Рассказ о любви» автора Брэдбери Рэй Дуглас — RuLit

Рэй Бредбери

Рассказ о любви

То была неделя, когда Энн Тейлор приехала преподавать в летней школе в Гринтауне. Ей тогда исполнилось двадцать четыре, а Бобу Сполдингу не было еще четырнадцати.

Энн Тейлор запомнилась всем и каждому, ведь она была та самая учительница, которой все ученики старались принести прекраснейший апельсин или розовые цветы и для которой они спешили свернуть зеленые и желтые шуршащие карты мира еще прежде, чем она успевала их попросить. Она была та девушка, что, казалось, всегда проходила по старому городу в зеленой тени, под сводами дубов и вязов, шла, а по лицу ее скользили радужные тени, и скоро она уже притягивала к себе все взгляды. Она была точно воплощение лета – дивные персики – среди снежной зимы, точно прохладное молоко к кукурузным хлопьям ранней ранью в июньский зной. Если хотели кого-то поставить в пример, на ум сразу приходила Энн Тейлор. И редкие погожие дни, когда в природе все находится в равновесии, точно кленовый лист, поддерживаемый легкими дуновениями благодатного ветерка, считанные эти дни походили на Энн Тейлор и ее именем и должны бы называться в календаре.

А что до Боба Сполдинга, он сродни тем мальчишкам, кто октябрьскими вечерами одиноко бродит по городу, и за ним устремляются облетевшие листья, точно стая мышей в канун Дня всех святых, а еще его можно увидеть по весне на Лисьей речке, когда он неторопливо плывет в знобких водах, точно большая белая рыбина, а к осени лицо у него подрумянивается и блестит, точно каштан. Или можно услыхать его голос в верхушке деревьев, где гуляет ветер; и вот он уже спускается с ветки на ветку и одиноко сидит, глядя на мир, а потом его можно увидеть на полянке – долгими послеполуденными часами он сидит одиноко и читает, и только муравьи ползают по книжкам, или на крылечке у бабушки играет сам с собой в шахматы, или подбирает одному ему ведомую мелодию на черном фортепьяно у окна. С другими ребятами его не увидишь.

В то первое утро мисс Энн Тейлор вошла в класс через боковую дверь, и, пока писала славным круглым почерком свое имя на доске, никто из ребят не шелохнулся.

– Меня зовут Энн Тейлор, – негромко сказала она. – Я ваша новая учительница.

Казалось, комнату вдруг залило светом, словно подняли крышу, и в деревьях зазвенели птичьи голоса. Боб Спеллинг держал в руке только что приготовленный шарик из жеваной бумаги. Но, послушав полчаса мисс Тейлор, тихонько разжал кулак, уронил шарик на пол.

В тот день после уроков он принес ведро с водой и тряпку и принялся мыть доски.

– Ты что это? – обернулась к нему мисс Тейлор, она сидела за столом и проверяла тетради.

– Доски какие-то грязные, – ответил Боб, продолжая свое дело.

– Да, знаю. А тебе правда хочется их вымыть?

– Наверно, надо было попросить разрешения, – сказал он и смущенно приостановился.

– Сделаем вид, что ты попросил, – сказала она с улыбкой, и, увидав эту улыбку, он молниеносно разделался с досками и так неистово принялся вытряхивать из окна тряпки, что казалось, на улице пошел снег.

– Да, мэм.

– Что ж, Боб, спасибо.

– Можно, я их буду мыть каждый день? – спросил он.

– А может быть, пускай и другие попробуют?

– Я хочу сам, – сказал он, – каждый день.

– Ладно, несколько дней помоешь, а там посмотрим, – сказала она.

Он все не уходил.

– По-моему, тебе пора домой, – наконец сказала она.

– До свидания. – Он нехотя пошел из класса и скрылся за дверью.

На другое утро он очутился у дома, где она снимала квартиру с пансионом, как раз когда она вышла, чтобы идти в школу.

– А вот и я, – сказал он.

– Представь, я не удивлена, – сказала она.

Они пошли вместе.

– Можно, я понесу ваши книги? – попросил он.

– Что ж, Боб, спасибо.

– Пустяки, – сказал он и взял книги.

Так они шли несколько минут, и Боб всю дорогу молчал. Она бросила на него взгляд чуть сверху вниз, увидела, как он идет – раскованно, радостно, и решила, пусть сам заговорит первый, но он так и не заговорил. Они дошли до школьного двора, и он отдал ей книги.

– Пожалуй, лучше я теперь пойду один, – сказал он. – А то ребята еще не поймут.

– Кажется, я тоже не понимаю, Боб, – сказала мисс Тейлор.

– Ну как же, мы – друзья, – серьезно, с обычным своим прямодушием сказал Боб.

– Боб… – начала было она.

– Да, мэм?

– Нет, ничего. – И она пошла прочь.

– Я – в класс, – сказал Боб.

И он пошел в класс, и следующие две недели оставался каждый вечер после уроков, ни слова не говорил, молча мыл доски, и вытряхивал тряпки, и свертывал карты, а она меж тем проверяла тетради, тишина стояла в классе, время – четыре, тишина того часа, когда солнце медленно склоняется к закату, и тряпки шлепаются одна о другую мягко, точно ступает кошка, и вода капает с губки, которой протирают доски, и шуршат переворачиваемые страницы, и поскрипывает перо, да порой жужжит муха, в бессильном гневе ударяясь о высоченное прозрачное оконное стекло. Иной раз тишина стоит чуть не до пяти, и мисс Тейлор вдруг замечает, что Боб Сполдинг застыл на задней скамье, смотрит на нее и ждет дальнейших распоряжений.

– Что ж, пора домой, – скажет мисс Тейлор, вставая из-за стола.

– Да, мэм.

И кинется за ее шляпой и пальто. И запрет вместо нее класс, если только попозже в этот день не должен прийти сторож. Потом они выйдут из школы и пересекут двор, уже пустой в этот час, и сторож не спеша складывает стремянку, и солнце прячется за магнолиями. О чем только они не разговаривали.

– Кем же ты хочешь стать, Боб, когда вырастешь?

– Писателем, – ответил он.

– Ну, это высокая цель, это требует немалого труда.

– Знаю, но я хочу попробовать, – сказал он. – Я много читал.

– Слушай, тебе разве нечего делать после уроков, Боб?

– Вы это о чем?

– О том, что, по-моему, не годится тебе столько времени проводить в классе, мыть доски.

– А мне нравится, – сказал он, – я никогда не делаю того, что мне не нравится.

– И все-таки.

– Нет, я иначе не могу, – сказал он. Подумал немного и прибавил: – Можно вас попросить, мисс Тейлор?

– Смотря о чем.

– Каждую субботу я хожу от Бьютрик-стрит вдоль ручья к озеру Мичиган. Там столько бабочек, и раков, и птичья. Может, и вы тоже пойдете?

Читать Рассказ о любви — Брэдбери Рэй Дуглас — Страница 1

Рэй Бредбери

Рассказ о любви

То была неделя, когда Энн Тейлор приехала преподавать в летней школе в Гринтауне. Ей тогда исполнилось двадцать четыре, а Бобу Сполдингу не было еще четырнадцати.

Энн Тейлор запомнилась всем и каждому, ведь она была та самая учительница, которой все ученики старались принести прекраснейший апельсин или розовые цветы и для которой они спешили свернуть зеленые и желтые шуршащие карты мира еще прежде, чем она успевала их попросить. Она была та девушка, что, казалось, всегда проходила по старому городу в зеленой тени, под сводами дубов и вязов, шла, а по лицу ее скользили радужные тени, и скоро она уже притягивала к себе все взгляды. Она была точно воплощение лета – дивные персики – среди снежной зимы, точно прохладное молоко к кукурузным хлопьям ранней ранью в июньский зной. Если хотели кого-то поставить в пример, на ум сразу приходила Энн Тейлор. И редкие погожие дни, когда в природе все находится в равновесии, точно кленовый лист, поддерживаемый легкими дуновениями благодатного ветерка, считанные эти дни походили на Энн Тейлор и ее именем и должны бы называться в календаре.

А что до Боба Сполдинга, он сродни тем мальчишкам, кто октябрьскими вечерами одиноко бродит по городу, и за ним устремляются облетевшие листья, точно стая мышей в канун Дня всех святых, а еще его можно увидеть по весне на Лисьей речке, когда он неторопливо плывет в знобких водах, точно большая белая рыбина, а к осени лицо у него подрумянивается и блестит, точно каштан. Или можно услыхать его голос в верхушке деревьев, где гуляет ветер; и вот он уже спускается с ветки на ветку и одиноко сидит, глядя на мир, а потом его можно увидеть на полянке – долгими послеполуденными часами он сидит одиноко и читает, и только муравьи ползают по книжкам, или на крылечке у бабушки играет сам с собой в шахматы, или подбирает одному ему ведомую мелодию на черном фортепьяно у окна. С другими ребятами его не увидишь.

В то первое утро мисс Энн Тейлор вошла в класс через боковую дверь, и, пока писала славным круглым почерком свое имя на доске, никто из ребят не шелохнулся.

– Меня зовут Энн Тейлор, – негромко сказала она. – Я ваша новая учительница.

Казалось, комнату вдруг залило светом, словно подняли крышу, и в деревьях зазвенели птичьи голоса. Боб Спеллинг держал в руке только что приготовленный шарик из жеваной бумаги. Но, послушав полчаса мисс Тейлор, тихонько разжал кулак, уронил шарик на пол.

В тот день после уроков он принес ведро с водой и тряпку и принялся мыть доски.

– Ты что это? – обернулась к нему мисс Тейлор, она сидела за столом и проверяла тетради.

– Доски какие-то грязные, – ответил Боб, продолжая свое дело.

– Да, знаю. А тебе правда хочется их вымыть?

– Наверно, надо было попросить разрешения, – сказал он и смущенно приостановился.

– Сделаем вид, что ты попросил, – сказала она с улыбкой, и, увидав эту улыбку, он молниеносно разделался с досками и так неистово принялся вытряхивать из окна тряпки, что казалось, на улице пошел снег.

– Да, мэм.

– Что ж, Боб, спасибо.

– Можно, я их буду мыть каждый день? – спросил он.

– А может быть, пускай и другие попробуют?

– Я хочу сам, – сказал он, – каждый день.

– Ладно, несколько дней помоешь, а там посмотрим, – сказала она.

Он все не уходил.

– По-моему, тебе пора домой, – наконец сказала она.

– До свидания. – Он нехотя пошел из класса и скрылся за дверью.

На другое утро он очутился у дома, где она снимала квартиру с пансионом, как раз когда она вышла, чтобы идти в школу.

– А вот и я, – сказал он.

– Представь, я не удивлена, – сказала она.

Они пошли вместе.

– Можно, я понесу ваши книги? – попросил он.

– Что ж, Боб, спасибо.

– Пустяки, – сказал он и взял книги.

Так они шли несколько минут, и Боб всю дорогу молчал. Она бросила на него взгляд чуть сверху вниз, увидела, как он идет – раскованно, радостно, и решила, пусть сам заговорит первый, но он так и не заговорил. Они дошли до школьного двора, и он отдал ей книги.

– Пожалуй, лучше я теперь пойду один, – сказал он. – А то ребята еще не поймут.

– Кажется, я тоже не понимаю, Боб, – сказала мисс Тейлор.

– Ну как же, мы – друзья, – серьезно, с обычным своим прямодушием сказал Боб.

– Боб… – начала было она.

– Да, мэм?

– Нет, ничего. – И она пошла прочь.

– Я – в класс, – сказал Боб.

И он пошел в класс, и следующие две недели оставался каждый вечер после уроков, ни слова не говорил, молча мыл доски, и вытряхивал тряпки, и свертывал карты, а она меж тем проверяла тетради, тишина стояла в классе, время – четыре, тишина того часа, когда солнце медленно склоняется к закату, и тряпки шлепаются одна о другую мягко, точно ступает кошка, и вода капает с губки, которой протирают доски, и шуршат переворачиваемые страницы, и поскрипывает перо, да порой жужжит муха, в бессильном гневе ударяясь о высоченное прозрачное оконное стекло. Иной раз тишина стоит чуть не до пяти, и мисс Тейлор вдруг замечает, что Боб Сполдинг застыл на задней скамье, смотрит на нее и ждет дальнейших распоряжений.

– Что ж, пора домой, – скажет мисс Тейлор, вставая из-за стола.

– Да, мэм.

И кинется за ее шляпой и пальто. И запрет вместо нее класс, если только попозже в этот день не должен прийти сторож. Потом они выйдут из школы и пересекут двор, уже пустой в этот час, и сторож не спеша складывает стремянку, и солнце прячется за магнолиями. О чем только они не разговаривали.

– Кем же ты хочешь стать, Боб, когда вырастешь?

– Писателем, – ответил он.

– Ну, это высокая цель, это требует немалого труда.

– Знаю, но я хочу попробовать, – сказал он. – Я много читал.

– Слушай, тебе разве нечего делать после уроков, Боб?

– Вы это о чем?

– О том, что, по-моему, не годится тебе столько времени проводить в классе, мыть доски.

– А мне нравится, – сказал он, – я никогда не делаю того, что мне не нравится.

– И все-таки.

– Нет, я иначе не могу, – сказал он. Подумал немного и прибавил: – Можно вас попросить, мисс Тейлор?

– Смотря о чем.

– Каждую субботу я хожу от Бьютрик-стрит вдоль ручья к озеру Мичиган. Там столько бабочек, и раков, и птичья. Может, и вы тоже пойдете?

– Благодарю тебя, – ответила она.

– Значит, пойдете?

– Боюсь, что нет.

– Ведь это было бы так весело!

– Да, конечно, но я буду занята.

Он хотел было спросить, чем занята, но прикусил язык.

– Я беру с собой сандвичи, – сказал он. – С ветчиной и пикулями. И апельсиновую шипучку. И просто иду по берегу речки, этак не спеша. К полудню я у озера, а потом иду обратно и часа в три уже дома. День получается такой хороший, вот бы вы тоже пошли. У вас есть бабочки? У меня большая коллекция. Можно начать собирать и для вас тоже.

– Благодарю, Боб, но нет, разве что в другой раз.

Он посмотрел на нее и сказал:

– Не надо было вас просить, да?

– Ты вправе просить о чем угодно, – сказала она.

Через несколько дней она отыскала свою старую книжку «Большие надежды», которая была ей уже не нужна, и отдала Бобу. Он с благодарностью взял книжку, унес домой, всю ночь не смыкал глаз, прочел от начала до конца и наутро заговорил о прочитанном. Теперь он каждый день встречал ее неподалеку от ее дома, но так, чтобы оттуда его не увидели, и чуть не всякий раз она начинала: «Боб…» – и хотела сказать, что не надо больше ее встречать, но так и недоговаривала, и они шли в школу и из школы и разговаривали о Диккенсе, о Киплинге, о По и о других писателях. Утром в пятницу она увидела у себя на столе бабочку. И уже хотела спугнуть ее, но оказалось, бабочка мертвая и ее положили на стол, пока мисс Тейлор выходила из класса. Через головы учеников она взглянула на Боба, но он уставился в книгу; не читал, просто уставился в книгу.

Примерно в эту пору она вдруг поймала себя на том, что не может вызвать Боба отвечать. Ведет карандаш по списку, остановится у его фамилии, помедлит в нерешительности и вызовет кого-нибудь до или после него. И когда они идут в школу или из школы, не может посмотреть на него. Но в иные дни, когда, высоко подняв руку, он губкой стирал с доски математические формулы, она ловила себя на том, что отрывается от тетрадей и долгие мгновения смотрит на него.

Рассказ о любви. Рэй Брэдбери. Читать онлайн.

Рассказ о любви

Рэй Брэдбери

 

То была неделя, когда Энн Тейлор приехала преподавать в летней школе в Гринтауне. Ей тогда исполнилось двадцать четыре, а Бобу Сполдингу не было еще четырнадцати.

Энн Тейлор запомнилась всем и каждому, ведь она была та самая учительница, которой все ученики старались принести прекраснейший апельсин или розовые цветы и для которой они спешили свернуть зеленые и желтые шуршащие карты мира еще прежде, чем она успевала их попросить. Она была та девушка, что, казалось, всегда проходила по старому городу в зеленой тени, под сводами дубов и вязов, шла, а по лицу ее скользили радужные тени, и скоро она уже притягивала к себе все взгляды. Она была точно воплощение лета – дивные персики – среди снежной зимы, точно прохладное молоко к кукурузным хлопьям ранней ранью в июньский зной. Если хотели кого-то поставить в пример, на ум сразу приходила Энн Тейлор. И редкие погожие дни, когда в природе все находится в равновесии, точно кленовый лист, поддерживаемый легкими дуновениями благодатного ветерка, считанные эти дни походили на Энн Тейлор и ее именем и должны бы называться в календаре.

А что до Боба Сполдинга, он сродни тем мальчишкам, кто октябрьскими вечерами одиноко бродит по городу, и за ним устремляются облетевшие листья, точно стая мышей в канун Дня всех святых, а еще его можно увидеть по весне на Лисьей речке, когда он неторопливо плывет в знобких водах, точно большая белая рыбина, а к осени лицо у него подрумянивается и блестит, точно каштан. Или можно услыхать его голос в верхушке деревьев, где гуляет ветер; и вот он уже спускается с ветки на ветку и одиноко сидит, глядя на мир, а потом его можно увидеть на полянке – долгими послеполуденными часами он сидит одиноко и читает, и только муравьи ползают по книжкам, или на крылечке у бабушки играет сам с собой в шахматы, или подбирает одному ему ведомую мелодию на черном фортепьяно у окна. С другими ребятами его не увидишь.

В то первое утро мисс Энн Тейлор вошла в класс через боковую дверь, и, пока писала славным круглым почерком свое имя на доске, никто из ребят не шелохнулся.

– Меня зовут Энн Тейлор, – негромко сказала она. – Я ваша новая учительница.

Казалось, комнату вдруг залило светом, словно подняли крышу, и в деревьях зазвенели птичьи голоса. Боб Сполдинг держал в руке только что приготовленный шарик из жеваной бумаги. Но, послушав полчаса мисс Тейлор, тихонько разжал кулак, уронил шарик на пол.

В тот день после уроков он принес ведро с водой и тряпку и принялся мыть доски.

– Ты что это? – обернулась к нему мисс Тейлор, она сидела за столом и проверяла тетради.

– Доски какие-то грязные, – ответил Боб, продолжая свое дело.

– Да, знаю. А тебе правда хочется их вымыть?

– Наверно, надо было попросить разрешения, – сказал он и смущенно приостановился.

– Сделаем вид, что ты попросил, – сказала она с улыбкой, и, увидав эту улыбку, он молниеносно разделался с досками и так неистово принялся вытряхивать из окна тряпки, что казалось, на улице пошел снег.

– Да, мэм.

– Что ж, Боб, спасибо.

– Можно, я их буду мыть каждый день? – спросил он.

– А может быть, пускай и другие попробуют?

– Я хочу сам, – сказал он, – каждый день.

– Ладно, несколько дней помоешь, а там посмотрим, – сказала она.

Он все не уходил.

– По-моему, тебе пора домой, – наконец сказала она.

– До свидания. – Он нехотя пошел из класса и скрылся за дверью.

На другое утро он очутился у дома, где она снимала квартиру с пансионом, как раз когда она вышла, чтобы идти в школу.

– А вот и я, – сказал он.

– Представь, я не удивлена, – сказала она.

Они пошли вместе.

– Можно, я понесу ваши книги? – попросил он.

– Что ж, Боб, спасибо.

– Пустяки, – сказал он и взял книги.

Так они шли несколько минут, и Боб всю дорогу молчал. Она бросила на него взгляд чуть сверху вниз, увидела, как он идет – раскованно, радостно, и решила, пусть сам заговорит первый, но он так и не заговорил. Они дошли до школьного двора, и он отдал ей книги.

– Пожалуй, лучше я теперь пойду один, – сказал он. – А то ребята еще не поймут.

– Кажется, я тоже не понимаю, Боб, – сказала мисс Тейлор.

– Ну как же, мы – друзья, – серьезно, с обычным своим прямодушием сказал Боб.

– Боб… – начала было она.

– Да, мэм?

– Нет, ничего. – И она пошла прочь.

– Я – в класс, – сказал Боб.

И он пошел в класс, и следующие две недели оставался каждый вечер после уроков, ни слова не говорил, молча мыл доски, и вытряхивал тряпки, и свертывал карты, а она меж тем проверяла тетради, тишина стояла в классе, время – четыре, тишина того часа, когда солнце медленно склоняется к закату, и тряпки шлепаются одна о другую мягко, точно ступает кошка, и вода капает с губки, которой протирают доски, и шуршат переворачиваемые страницы, и поскрипывает перо, да порой жужжит муха, в бессильном гневе ударяясь о высоченное прозрачное оконное стекло. Иной раз тишина стоит чуть не до пяти, и мисс Тейлор вдруг замечает, что Боб Сполдинг застыл на задней скамье, смотрит на нее и ждет дальнейших распоряжений.

– Что ж, пора домой, – скажет мисс Тейлор, вставая из-за стола.

– Да, мэм.

И кинется за ее шляпой и пальто. И запрет вместо нее класс, если только попозже в этот день не должен прийти сторож. Потом они выйдут из школы и пересекут двор, уже пустой в этот час, и сторож не спеша складывает стремянку, и солнце прячется за магнолиями. О чем только они не разговаривали.

– Кем же ты хочешь стать, Боб, когда вырастешь?

– Писателем, – ответил он.

– Ну, это высокая цель, это требует немалого труда.

– Знаю, но я хочу попробовать, – сказал он. – Я много читал.

– Слушай, тебе разве нечего делать после уроков, Боб?

– Вы это о чем?

– О том, что, по-моему, не годится тебе столько времени проводить в классе, мыть доски.

– А мне нравится, – сказал он, – я никогда не делаю того, что мне не нравится.

– И все-таки.

– Нет, я иначе не могу, – сказал он. Подумал немного и прибавил: – Можно вас попросить, мисс Тейлор?

– Смотря о чем.

– Каждую субботу я хожу от Бьютрик-стрит вдоль ручья к озеру Мичиган. Там столько бабочек, и раков, и птичья. Может, и вы тоже пойдете?

– Благодарю тебя, – ответила она.

– Значит, пойдете?

– Боюсь, что нет.

– Ведь это было бы так весело!

– Да, конечно, но я буду занята.

Он хотел было спросить, чем занята, но прикусил язык.

– Я беру с собой сандвичи, – сказал он. – С ветчиной и пикулями. И апельсиновую шипучку. И просто иду по берегу речки, этак не спеша. К полудню я у озера, а потом иду обратно и часа в три уже дома. День получается такой хороший, вот бы вы тоже пошли. У вас есть бабочки? У меня большая коллекция. Можно начать собирать и для вас тоже.

– Благодарю, Боб, но нет, разве что в другой раз.

Он посмотрел на нее и сказал:

– Не надо было вас просить, да?

– Ты вправе просить о чем угодно, – сказала она.

Через несколько дней она отыскала свою старую книжку “Большие надежды”, которая была ей уже не нужна, и отдала Бобу. Он с благодарностью взял книжку, унес домой, всю ночь не смыкал глаз, прочел от начала до конца и наутро заговорил о прочитанном. Теперь он каждый день встречал ее неподалеку от ее дома, но так, чтобы оттуда его не увидели, и чуть не всякий раз она начинала: “Боб…” – и хотела сказать, что не надо больше ее встречать, но так и недоговаривала, и они шли в школу и из школы и разговаривали о Диккенсе, о Киплинге, о По и о других писателях. Утром в пятницу она увидела у себя на столе бабочку. И уже хотела спугнуть ее, но оказалось, бабочка мертвая и ее положили на стол, пока мисс Тейлор выходила из класса. Через головы учеников она взглянула на Боба, но он уставился в книгу; не читал, просто уставился в книгу.

Примерно в эту пору она вдруг поймала себя на том, что не может вызвать Боба отвечать. Ведет карандаш по списку, остановится у его фамилии, помедлит в нерешительности и вызовет кого-нибудь до или после него. И когда они идут в школу или из школы, не может посмотреть на него. Но в иные дни, когда, высоко подняв руку, он губкой стирал с доски математические формулы, она ловила себя на том, что отрывается от тетрадей и долгие мгновения смотрит на него.

А потом, в одно субботнее утро, он, наклонясь, стоял посреди ручья, штаны закатаны до колен – ловил под камнем раков, вдруг поднял глаза, а на берегу, у самой воды – мисс Энн Тейлор.

– А вот и я, – со смехом сказала она.

– Представьте, я не удивлен, – сказал он.

– Покажи мне раков и бабочек, – попросила она.

Они пошли к озеру и сидели на песке, Боб чуть поодаль от нее, ветерок играл ее волосами и оборками блузки, и они ели сандвичи с ветчиной и пикулями и торжественно пили апельсиновую шипучку.

– Ух и здорово! – сказал он. – Сроду не было так здорово!

– Никогда не думала, что окажусь на таком вот пикнике, – сказала она.

– С каким-то мальчишкой, – подхватил он.

– А все равно хорошо.

– Я рад.

Больше они почти не разговаривали.

– Это все не полагается, – сказал он позднее. – А почему, понять не могу. Просто гулять, ловить всяких бабочек и раков и есть сандвичи. Но если б мама и отец узнали, и ребята тоже, мне бы не поздоровилось. А над вами стали бы смеяться другие учителя, правда?

– Боюсь, что так.

– Тогда, наверно, лучше нам больше не ловить бабочек.

– Сама не понимаю, как это получилось, что я сюда пришла, – сказала она.

И день этот кончился.

Вот примерно и все, что было во встречах Энн Тейлор с Бобом Спеллингом, – две-три бабочки-данаиды, книжка Диккенса, десяток раков, четыре сандвича да две бутылочки апельсиновой шипучки. В следующий понедельник до уроков Боб ждал-ждал у дома мисс Тейлор, но почему-то так и не дождался. Оказалось, она вышла раньше обычного и была уже в школе. И ушла она из школы тоже рано, у нее разболелась голова, и последний урок вместо нее провела другая учительница. Боб походил у ее дома, но ее нигде не было видно, а позвонить в дверь и спросить он не посмел.

Во вторник вечером после уроков оба они опять были в притихшем классе, Боб ублаготворение, словно вечеру этому не будет конца, протирал губкой доски, а мисс Тейлор сидела и проверяла тетради, тоже так, словно не будет конца мирной этой тишине, этому счастью. И вдруг послышался бой часов на здании суда. Гулкий бронзовый звон раздавался за квартал от школы, от него содрогалось все тело и осыпался с костей прах времени, он проникал в кровь, и казалось, ты с каждой минутой стареешь. Оглушенный этими ударами, уже не можешь не ощутить разрушительного течения времени, и едва пробило пять, мисс Тейлор вдруг подняла голову, долгим взглядом посмотрела на часы и отложила ручку.

– Боб, – сказала она.

Он испуганно обернулся. За весь этот исполненный отрадного покоя час никто из них не произнес ни слова.

– Подойди, пожалуйста, – попросила она.

Он медленно положил губку.

– Хорошо.

– Сядь, Боб.

– Хорошо, мэм.

Какое-то мгновенье она пристально на него смотрела, и он наконец отвернулся.

– Боб, ты догадываешься, о чем я хочу с тобой поговорить? Догадываешься?

– Да.

– Может, лучше, если ты сам мне скажешь, первый?

Он ответил не сразу:

– О нас.

– Сколько тебе лет, Боб?

– Четырнадцатый год.

– Пока еще тринадцать.

Он поморщился.

– Да, мэм.

– А сколько мне, знаешь?

– Да, мэм. Я слышал. Двадцать четыре.

– Двадцать четыре.

– Через десять лет мне тоже будет почти двадцать четыре, – сказал он.

– Но сейчас тебе, к сожалению, не двадцать четыре.

– Да, а только иногда я чувствую, что мне все двадцать четыре.

– И даже ведешь себя иногда так, будто тебе уже двадцать четыре.

– Да, ведь правда?

– Посиди спокойно, не вертись, нам надо о многом поговорить. Очень важно, что мы понимаем, что происходит, ты согласен?

– Да, наверно.

– Прежде всего давай признаем, что мы самые лучшие, самые большие друзья на свете. Признаем, что никогда еще у меня не было такого ученика, как ты, и еще никогда ни к одному мальчику я так хорошо не относилась. – При этих словах Боб покраснел. А она продолжала: – И позволь мне сказать за тебя – тебе кажется, ты никогда еще не встречал такую славную учительницу.

– Ох нет, гораздо больше, – сказал он.

– Может быть, и больше, но надо смотреть правде в глаза, надо помнить о том, что принято, и думать о городе, о его жителях, и о тебе и обо мне. Я размышляла обо всем этом много дней, Боб. Не подумай, будто я что-нибудь упустила из виду или не отдаю себе отчета в своих чувствах. При некоторых обстоятельствах наша дружба и вправду была бы странной. Но ты незаурядный мальчик. Себя, мне кажется, я знаю неплохо и знаю, я вполне здорова, и душой и телом, и каково бы ни было мое отношение к тебе, оно возникло потому, что я ценю в тебе незаурядного и очень хорошего человека, Боб. Но в нашем мире, Боб, это не в счет, разве только речь идет о человеке взрослом. Не знаю, ясно ли я говорю.

– Все ясно, – сказал он. – Просто будь я на десять лет старше и сантиметров на тридцать выше, все получилось бы по-другому, – сказал он, – но ведь это же глупо – судить человека по росту.

– Но все люди считают, что это разумно.

– А я – не все, – возразил он.

– Я понимаю, тебе это кажется нелепостью, – сказала она. – Ведь ты чувствуешь себя взрослым и правым и знаешь, что тебе стыдиться нечего. Тебе и вправду нечего стыдиться, Боб, помни об этом. Ты был совершенно честен, и чист, и, надеюсь, я тоже.

– Да, вы тоже, – подтвердил он.

– Быть может, когда-нибудь люди станут настолько разумны и справедливы, что сумеют точно определять душевный возраст человека и смогут сказать: “Это уже мужчина, хотя его телу всего тринадцать лет”, – по какому-то чудесному стечению обстоятельств, по счастью, это мужчина, с чисто мужским сознанием ответственности своего положения в мире и своих обязанностей. Но до тех пор еще далеко, Боб, а пока что, боюсь, нам нельзя не считаться с возрастом и ростом, как принято сейчас в нашем мире.

– Мне это не нравится, – сказал он.

– Быть может, мне тоже не нравится, но ведь ты не хочешь, чтобы тебе стало еще много хуже, чем сейчас? Ведь ты не хочешь, чтобы мы оба стали несчастны? А этого не миновать. Поверь мне, для нас с тобой ничего не придумаешь… необычно уже и то, что мы говорим о нас с тобой.

– Да, мэм.

– Но мы по крайней мере все понимаем друг про друга и понимаем, что правы, и честны, и вели себя достойно, и в том, что мы понимаем друг друга, нет ничего дурного, и ни о чем дурном мы и не помышляли, ведь ничего такого мы себе просто не представляем, правда?

– Да, конечно. Но я ничего не могу с собой поделать.

– Теперь нам надо решить, как быть дальше, – сказала она. – Пока об этом знаем только мы с тобой. А потом, пожалуй, узнают и другие. Я могу перевестись в другую школу…

– Нет!

– Тогда, может быть, перевести в другую школу тебя?

– Это не нужно, – сказал он.

– Почему?

– Мы переезжаем. Будем теперь жить в Мэдисоне. Переезжаем на следующей неделе.

– Не из-за всего этого, нет?

– Нет-нет, все в порядке. Просто отец получил там место. До Мэдисона всего пятьдесят миль. Когда буду приезжать в город, я смогу вас видеть, правда?

– По-твоему, это разумно?

– Нет, наверно, нет.

Они еще посидели в тишине.

– Когда же это случилось? – беспомощно спросил Боб.

– Не знаю, – ответила она. – Этого никто никогда не знает. Уже сколько тысячелетий никто не знает и, по-моему, не узнает никогда. Люди либо любят друг друга, либо нет, и порой любовь возникает между теми, кому не надо бы любить друг друга. Не могу понять себя. Да и ты себя, конечно, тоже.

– Пожалуй, я пойду домой, – сказал он.

– Ты на меня не сердишься, нет?

– Ну что вы, нет, не могу я на вас сердиться.

– И еще одно. Я хочу, чтобы ты запомнил: жизнь всегда воздает сторицею. Всегда, не то невозможно было бы жить. Тебе сейчас худо, и мне тоже. Но потом непременно придет какая-то радость. Веришь?

– Хорошо бы.

– Поверь, это правда.

– Вот если бы… – сказал он.

– Если бы что?

– Если бы вы меня подождали, – выпалил он.

– Десять лет?

– Мне тогда будет двадцать четыре.

– А мне тридцать четыре, и, наверное, я стану совсем другой. Нет, я думаю, это невозможно.

– А вы бы хотели? – воскликнул он.

– Да, – тихо ответила она. – Глупо это, и ничего бы из этого не вышло, но я очень, очень бы хотела…

Долго он сидел молча. И наконец сказал:

– Я вас никогда не забуду.

– Ты славно сказал, но этому не бывать, не так устроена жизнь. Ты забудешь.

– Никогда не забуду. Что-нибудь да придумаю, а только никогда вас не забуду, – сказал он.

Она поднялась и пошла вытирать доски.

– Я вам помогу, – сказал он.

– Нет-нет, – поспешно возразила она. – Уходи, Боб, иди домой, и не надо больше мыть доски после уроков. Я поручу это Элен Стивенс.

Он вышел из школы. Во дворе обернулся напоследок и в окно еще раз увидел мисс Энн Тейлор – она стояла у доски, медленно стирала написанные мелом слова, рука двигалась вверх-вниз, вверх-вниз.

На следующей неделе он уехал из города и не был там шестнадцать лет. Жил он в каких-нибудь пятидесяти милях и все же ни разу не побывал в Гринтауне, но однажды весной, когда было ему уже под тридцать, вместе с женой по пути в Чикаго остановился в Гринтауне на один день.

Он оставил жену в гостинице, а сам пошел бродить по городу и наконец спросил про мисс Энн Тейлор, но сперва никто не мог ее вспомнить, а потом кто-то сказал:

– А, да, та хорошенькая учительница. Она умерла в тридцать шестом, вскоре после твоего отъезда.

Вышла ли она замуж? Нет, помнится, замужем не была.

После полудня он пошел на кладбище и отыскал ее могилу. “Энн Тейлор, родилась в 1910-м, умерла в 1936-м”, – было написано на надгробном камне. И он подумал: двадцать шесть лет. Да ведь я теперь старше вас на три года, мисс Тейлор.

Позднее в тот день гринтаунцы видели, как жена Боба Сполдинга шла ему навстречу, шла под вязами и дубами, и все оборачивались и смотрели ей вслед – она шла, и по лицу ее скользили радужные тени; была она точно воплощение лета – дивные персики – среди снежной зимы, точно прохладное молоко к кукурузным хлопьям ранней ранью, в июньский зной. И то был один из считанных дней, когда в природе все в равновесии, точно кленовый лист, что недвижно парит под легкими дуновениями ветерка, один из тех дней, который, по общему мнению, должен бы называться именем жены Боба Сполдинга.

Переводчик: Р. Облонская

                                                       

 

Читать онлайн книгу Рассказ о любви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Назад к карточке книги

Рэй Бредбери
Рассказ о любви

То была неделя, когда Энн Тейлор приехала преподавать в летней школе в Гринтауне. Ей тогда исполнилось двадцать четыре, а Бобу Сполдингу не было еще четырнадцати.

Энн Тейлор запомнилась всем и каждому, ведь она была та самая учительница, которой все ученики старались принести прекраснейший апельсин или розовые цветы и для которой они спешили свернуть зеленые и желтые шуршащие карты мира еще прежде, чем она успевала их попросить. Она была та девушка, что, казалось, всегда проходила по старому городу в зеленой тени, под сводами дубов и вязов, шла, а по лицу ее скользили радужные тени, и скоро она уже притягивала к себе все взгляды. Она была точно воплощение лета – дивные персики – среди снежной зимы, точно прохладное молоко к кукурузным хлопьям ранней ранью в июньский зной. Если хотели кого-то поставить в пример, на ум сразу приходила Энн Тейлор. И редкие погожие дни, когда в природе все находится в равновесии, точно кленовый лист, поддерживаемый легкими дуновениями благодатного ветерка, считанные эти дни походили на Энн Тейлор и ее именем и должны бы называться в календаре.

А что до Боба Сполдинга, он сродни тем мальчишкам, кто октябрьскими вечерами одиноко бродит по городу, и за ним устремляются облетевшие листья, точно стая мышей в канун Дня всех святых, а еще его можно увидеть по весне на Лисьей речке, когда он неторопливо плывет в знобких водах, точно большая белая рыбина, а к осени лицо у него подрумянивается и блестит, точно каштан. Или можно услыхать его голос в верхушке деревьев, где гуляет ветер; и вот он уже спускается с ветки на ветку и одиноко сидит, глядя на мир, а потом его можно увидеть на полянке – долгими послеполуденными часами он сидит одиноко и читает, и только муравьи ползают по книжкам, или на крылечке у бабушки играет сам с собой в шахматы, или подбирает одному ему ведомую мелодию на черном фортепьяно у окна. С другими ребятами его не увидишь.

В то первое утро мисс Энн Тейлор вошла в класс через боковую дверь, и, пока писала славным круглым почерком свое имя на доске, никто из ребят не шелохнулся.

– Меня зовут Энн Тейлор, – негромко сказала она. – Я ваша новая учительница.

Казалось, комнату вдруг залило светом, словно подняли крышу, и в деревьях зазвенели птичьи голоса. Боб Спеллинг держал в руке только что приготовленный шарик из жеваной бумаги. Но, послушав полчаса мисс Тейлор, тихонько разжал кулак, уронил шарик на пол.

В тот день после уроков он принес ведро с водой и тряпку и принялся мыть доски.

– Ты что это? – обернулась к нему мисс Тейлор, она сидела за столом и проверяла тетради.

– Доски какие-то грязные, – ответил Боб, продолжая свое дело.

– Да, знаю. А тебе правда хочется их вымыть?

– Наверно, надо было попросить разрешения, – сказал он и смущенно приостановился.

– Сделаем вид, что ты попросил, – сказала она с улыбкой, и, увидав эту улыбку, он молниеносно разделался с досками и так неистово принялся вытряхивать из окна тряпки, что казалось, на улице пошел снег.

– Да, мэм.

– Что ж, Боб, спасибо.

– Можно, я их буду мыть каждый день? – спросил он.

– А может быть, пускай и другие попробуют?

– Я хочу сам, – сказал он, – каждый день.

– Ладно, несколько дней помоешь, а там посмотрим, – сказала она.

Он все не уходил.

– По-моему, тебе пора домой, – наконец сказала она.

– До свидания. – Он нехотя пошел из класса и скрылся за дверью.

На другое утро он очутился у дома, где она снимала квартиру с пансионом, как раз когда она вышла, чтобы идти в школу.

– А вот и я, – сказал он.

– Представь, я не удивлена, – сказала она.

Они пошли вместе.

– Можно, я понесу ваши книги? – попросил он.

– Что ж, Боб, спасибо.

– Пустяки, – сказал он и взял книги.

Так они шли несколько минут, и Боб всю дорогу молчал. Она бросила на него взгляд чуть сверху вниз, увидела, как он идет – раскованно, радостно, и решила, пусть сам заговорит первый, но он так и не заговорил. Они дошли до школьного двора, и он отдал ей книги.

– Пожалуй, лучше я теперь пойду один, – сказал он. – А то ребята еще не поймут.

– Кажется, я тоже не понимаю, Боб, – сказала мисс Тейлор.

– Ну как же, мы – друзья, – серьезно, с обычным своим прямодушием сказал Боб.

– Боб… – начала было она.

– Да, мэм?

– Нет, ничего. – И она пошла прочь.

– Я – в класс, – сказал Боб.

И он пошел в класс, и следующие две недели оставался каждый вечер после уроков, ни слова не говорил, молча мыл доски, и вытряхивал тряпки, и свертывал карты, а она меж тем проверяла тетради, тишина стояла в классе, время – четыре, тишина того часа, когда солнце медленно склоняется к закату, и тряпки шлепаются одна о другую мягко, точно ступает кошка, и вода капает с губки, которой протирают доски, и шуршат переворачиваемые страницы, и поскрипывает перо, да порой жужжит муха, в бессильном гневе ударяясь о высоченное прозрачное оконное стекло. Иной раз тишина стоит чуть не до пяти, и мисс Тейлор вдруг замечает, что Боб Сполдинг застыл на задней скамье, смотрит на нее и ждет дальнейших распоряжений.

– Что ж, пора домой, – скажет мисс Тейлор, вставая из-за стола.

– Да, мэм.

И кинется за ее шляпой и пальто. И запрет вместо нее класс, если только попозже в этот день не должен прийти сторож. Потом они выйдут из школы и пересекут двор, уже пустой в этот час, и сторож не спеша складывает стремянку, и солнце прячется за магнолиями. О чем только они не разговаривали.

– Кем же ты хочешь стать, Боб, когда вырастешь?

– Писателем, – ответил он.

– Ну, это высокая цель, это требует немалого труда.

– Знаю, но я хочу попробовать, – сказал он. – Я много читал.

– Слушай, тебе разве нечего делать после уроков, Боб?

– Вы это о чем?

– О том, что, по-моему, не годится тебе столько времени проводить в классе, мыть доски.

– А мне нравится, – сказал он, – я никогда не делаю того, что мне не нравится.

– И все-таки.

– Нет, я иначе не могу, – сказал он. Подумал немного и прибавил: – Можно вас попросить, мисс Тейлор?

– Смотря о чем.

– Каждую субботу я хожу от Бьютрик-стрит вдоль ручья к озеру Мичиган. Там столько бабочек, и раков, и птичья. Может, и вы тоже пойдете?

– Благодарю тебя, – ответила она.

– Значит, пойдете?

– Боюсь, что нет.

– Ведь это было бы так весело!

– Да, конечно, но я буду занята.

Он хотел было спросить, чем занята, но прикусил язык.

– Я беру с собой сандвичи, – сказал он. – С ветчиной и пикулями. И апельсиновую шипучку. И просто иду по берегу речки, этак не спеша. К полудню я у озера, а потом иду обратно и часа в три уже дома. День получается такой хороший, вот бы вы тоже пошли. У вас есть бабочки? У меня большая коллекция. Можно начать собирать и для вас тоже.

– Благодарю, Боб, но нет, разве что в другой раз.

Он посмотрел на нее и сказал:

– Не надо было вас просить, да?

– Ты вправе просить о чем угодно, – сказала она.

Через несколько дней она отыскала свою старую книжку «Большие надежды», которая была ей уже не нужна, и отдала Бобу. Он с благодарностью взял книжку, унес домой, всю ночь не смыкал глаз, прочел от начала до конца и наутро заговорил о прочитанном. Теперь он каждый день встречал ее неподалеку от ее дома, но так, чтобы оттуда его не увидели, и чуть не всякий раз она начинала: «Боб…» – и хотела сказать, что не надо больше ее встречать, но так и недогов

…

конец ознакомительного фрагмента

«Рассказ о любви» читать онлайн книгу автора Рэй Брэдбери на MyBook.ru

«Говорят, что секрет мудрости в том, что осталось несказанным.
Больше я ничего не скажу».

Очередная книга Рэя Брэдбери прочитана и я могу поставить напротив этой книге — галочку.
Предисловие гласит следующее: «Этот сборник, включающий в себя тексты, написанные с сороковых годов по семидесятые, получился весьма мрачным и пугающим. Погружаясь в тяжёлые темы Брэдбери вовсе не чувствует себя обязанным выдавать в конце рассказа «мораль» или что-то обнадёживающее. Даже на внятную точку зрения не приходится рассчитывать. Заглавный текст сборника именно такой: непростая и давящая ситуация и много вопросов, на которые предстоит ответить именно читателю. Так что, беря в руки эту книгу, рассчитывайте на труд, а не на отдых.
Но дочитавшие до конца получат блестящий и окрыляющий рассказ «на сладкое».

Ожидала я от книге большего. Увидев такую красочную обложку, интересную аннотацию, я думала меня будет ожидать что-то волшебное, светлое, легкое, вдохновляющее, в стиле Брэдбери! Ведь я так люблю книги Рэя — за вдохновение, за теплоту которая окутывает тебя с головы до пят! В итоге, я получила обычный сборник, рассказы между строк, больше о жизни, признаюсь некоторые рассказы мне понравились очень, есть над чем задуматься, но ничего волшебного опять-таки повторюсь — не было.
На просторах сборника, можно найти рассказы про любимые темы Рэя. Каждый сможет отыскать для себя свой космос, свою историю.
Хочу поделиться рассказами, которые мне понравились больше всего:
1. Синяя бутылка.
Первый рассказ, весьма специфическим оказался. Рэй затрагивает тему смерти и любимого космоса, точнее планеты Марса. Честно говоря, я не удивленна, что и в этом сборнике он затронул тему космоса. В последнее время, тема «космоса» стала слишком актуальной. Обычно я не очень люблю все, что касается космоса, максимум могу посмотреть фильм, но обычно такие фильмы оказываются трагичными, после них начинаешь задумываться о жизни, что оказывается все не так плохо, главное что есть под твоими ногам земля, а это уже что-то, согласитесь? Но Брэдбери удается меня увлечь.
Перехожу к рассказу: Есть два приятеля Бек и Крейг и один из приятелей загорелся идеей найти ту самую синюю бутылку — любой ценой. Алчность и жадность, два самых больших грешка в людских судьбах. Бутылка оказывается волшебной, ее создали марсиани, и эта бутылка постоянно терялась, каждый находит в ней что-то свое, но при этом люди тут же исчезают, а бутылка вновь устремляется в любую точку… Интересно, не правда ли? Однажды им удалось найти бутылку, совсем случайно, тогда, когда они не ожидали этого вовсе. Как говорится, стоит умерить пыл или вовсе не ожидать ничего, как тебе все само приходит.
Один приятель нашел в этой бутылке бурбон, а другой ничего не увидел. Самое удивительное, что он выпил бурбон и остался жив, он не исчез, с ним ничего не произошло. Некие мои догадки, что синяя бутылка забирала души хороших людей, а грешников не трогала, то есть они оставались дальше жить в своем грешном мире. Думаю, что Рэй хотел до нас донести это, я поняла это между строк. Момент быть конец света будет именно таким.
2. Пылающий человек.
В этой истории рассказывается о людях, которые путешествуют, но по дороге им попадается человек и они решают его просто подвезти. Этот человек оказывается не простым, он начинает нашим героям вбивать в голову, что зло может быть человеком, что из-за плохой погоды мы становимся другими, кто-то даже с ума сходит, он даже думает что сам сошел с ума, но почему мы не не задумываемся об этом? Больше вопросов, чем ответов.
Рассказ навеял мне кое-какие мысли, что действительно на нас виляет все, погода, люди, книги, вещи. Нас всегда что-то или кто-то меняет, но это происходит настолько быстро, что мы даже не успеваем об этом задуматься, увидеть.
3. Идеальное убийство.
Главный герой Дуг, замышляет убийство своего некого «друга» Ральфа. Я не случайно написала «друга» в кавычках. Он и не был ему никогда другом, вот только наш герой это понял слишком поздно. Когда они еще были мальчишками, Ральф частенько издевался над Дугом, дубасил его, насмехался, использовал, типичная история, типичный громила. Однажды нашему ГГ стукнуло в голову в день своего рождения, что нужно убить Ральфа, отомстить за все унижения, которые он пережил будучи ребенком. Дуг срывается посреди ночи в то место, где живет Ральф, правда он был не уверен, что застанет там его, но он застал. Какого его удивление было, когда он увидел Ральфа. Теперь Ральф не громила, теперь он болен, худой и маленького роста.
Только тогда, когда наш ГГ увидел Ральфа, он понял, что жизнь и без него его потрепала.
Мораль такова: иногда мы жаждем чего-то так сильно, доказать главному врагу, что мы не слабые, что мы сильные, отомстить, плюнуть врагу в лицо, но вот мы видим спустя какое-то время этого врага, понимаем что теперь это он оказался на дне, не мы. И тогда приходит свобода, легкость.
4. Как-то пережить воскресенье.
Есть у нас ГГ который всегда унылый, то дождь его напрягает, то солнце. Тот момент, когда ты сливаешься с серостью города, тебе хочется ярких красок, быть живым, но что-то тебе всегда мешает. Однажды наступает момент, когда мы встречаем что угодно. Кто-то нужного человека, кто-то песню которая станет его любимой и вдохнет в него жизнь, кто-то отыщет вещь которую давно жаждал найти. Тогда и происходит озарение, тогда все пазлы совпадают, тогда и начинается новая, а может более яркая жизнь, после.
5. Мгновение в лучах солнца.
Типичная история: молодые ГГ женаты, они находятся в путешествии, муж постоянно ноет, мол это плохо, то плохо, это раздражает, то раздражает, в общем ноет. Жене приходится терпеть все его выходки.
До свадьбы все было хорошо и первое время после свадьбы тоже. Муж носил ее на руках, они были счастливы, любили друг друга, постоянно были рядом, а потом наступает такой момент, когда люди просто устают друг о друга, любовь куда-то улетучивается, а привычка остается…
Однажды молодой жене муж настолько осточертел, что она даже подумывала его убить, скинуть в вулкан, но ничего не произошло. Она решается бросить его, взять билет и уехать так далеко насколько это вообще возможно. Вроде бы все удается, она оставляет его и уезжает, но на половине пути она передумывает и возвращается к нему в отель, потому что понимает, что не может без него, что она любит его и готова терпеть любую его выходку.
Я лично ее не поняла, когда она собрала вещи и уехала, я была так рада, мол наконец-то до нее дошло, что пора бросать этого неудачника, двигаться дальше, но она что делает? Правильно, возвращается обратно, к нему. Глупая, видимо привычка и привязанность сделали свое дело.

Мне все же понравился сборник, несмотря на то, что Рэй оставил читателя один на один со своими мыслями, ответами и вопросами. Просто Брэдбери не стал отвечать, он предоставил нам это право.

Рассказ о любви — Брэдбери Рэй Дуглас, стр. 1

———————————————

Рэй Бредбери

Рассказ о любви

То была неделя, когда Энн Тейлор приехала преподавать в летней школе в Гринтауне. Ей тогда исполнилось двадцать четыре, а Бобу Сполдингу не было еще четырнадцати.

Энн Тейлор запомнилась всем и каждому, ведь она была та самая учительница, которой все ученики старались принести прекраснейший апельсин или розовые цветы и для которой они спешили свернуть зеленые и желтые шуршащие карты мира еще прежде, чем она успевала их попросить. Она была та девушка, что, казалось, всегда проходила по старому городу в зеленой тени, под сводами дубов и вязов, шла, а по лицу ее скользили радужные тени, и скоро она уже притягивала к себе все взгляды. Она была точно воплощение лета – дивные персики – среди снежной зимы, точно прохладное молоко к кукурузным хлопьям ранней ранью в июньский зной. Если хотели кого-то поставить в пример, на ум сразу приходила Энн Тейлор. И редкие погожие дни, когда в природе все находится в равновесии, точно кленовый лист, поддерживаемый легкими дуновениями благодатного ветерка, считанные эти дни походили на Энн Тейлор и ее именем и должны бы называться в календаре.

А что до Боба Сполдинга, он сродни тем мальчишкам, кто октябрьскими вечерами одиноко бродит по городу, и за ним устремляются облетевшие листья, точно стая мышей в канун Дня всех святых, а еще его можно увидеть по весне на Лисьей речке, когда он неторопливо плывет в знобких водах, точно большая белая рыбина, а к осени лицо у него подрумянивается и блестит, точно каштан. Или можно услыхать его голос в верхушке деревьев, где гуляет ветер; и вот он уже спускается с ветки на ветку и одиноко сидит, глядя на мир, а потом его можно увидеть на полянке – долгими послеполуденными часами он сидит одиноко и читает, и только муравьи ползают по книжкам, или на крылечке у бабушки играет сам с собой в шахматы, или подбирает одному ему ведомую мелодию на черном фортепьяно у окна. С другими ребятами его не увидишь.

В то первое утро мисс Энн Тейлор вошла в класс через боковую дверь, и, пока писала славным круглым почерком свое имя на доске, никто из ребят не шелохнулся.

– Меня зовут Энн Тейлор, – негромко сказала она. – Я ваша новая учительница.

Казалось, комнату вдруг залило светом, словно подняли крышу, и в деревьях зазвенели птичьи голоса. Боб Спеллинг держал в руке только что приготовленный шарик из жеваной бумаги. Но, послушав полчаса мисс Тейлор, тихонько разжал кулак, уронил шарик на пол.

В тот день после уроков он принес ведро с водой и тряпку и принялся мыть доски.

– Ты что это? – обернулась к нему мисс Тейлор, она сидела за столом и проверяла тетради.

– Доски какие-то грязные, – ответил Боб, продолжая свое дело.

– Да, знаю. А тебе правда хочется их вымыть?

– Наверно, надо было попросить разрешения, – сказал он и смущенно приостановился.

– Сделаем вид, что ты попросил, – сказала она с улыбкой, и, увидав эту улыбку, он молниеносно разделался с досками и так неистово принялся вытряхивать из окна тряпки, что казалось, на улице пошел снег.

– Да, мэм.

– Что ж, Боб, спасибо.

– Можно, я их буду мыть каждый день? – спросил он.

– А может быть, пускай и другие попробуют?

– Я хочу сам, – сказал он, – каждый день.

– Ладно, несколько дней помоешь, а там посмотрим, – сказала она.

Он все не уходил.

– По-моему, тебе пора домой, – наконец сказала она.

– До свидания. – Он нехотя пошел из класса и скрылся за дверью.

На другое утро он очутился у дома, где она снимала квартиру с пансионом, как раз когда она вышла, чтобы идти в школу.

– А вот и я, – сказал он.

– Представь, я не удивлена, – сказала она.

Они пошли вместе.

– Можно, я понесу ваши книги? – попросил он.

– Что ж, Боб, спасибо.

Рассказ о любви. Рэй Брэдбери

“Рассказ о любви” Рэя Брэдбери входит в сборник “Летнее утро. Летняя ночь”, который был опубликован в  2007 г. Если верить аннотации, то этот сборник – 3 часть цикла, начатого романом “Вино из одуванчиков”, через 50 лет продолженного еще одним романом “Лето, прощай”.

Рассказы из этого сборника – удивительное сочетание теплоты, мягкости, грусти, ощущения времени: его невозвратности, неизменности в своем течении. Такое повествование на самом деле похоже на бокал вина, который не спеша потягиваешь, сидя на веранде в одиночестве теплым летним вечером, вглядываясь в наступающие сумерки. Это вино – чуть сладкое, терпкое, ароматное, пьянящее, вызывающее ностальгию или меланхолию, воскресающее в памяти померкшие воспоминания, смывающее грань между реальностью и забытыми мечтами.

“Рассказ о любви” – одна из вариаций истории, рассказанной в романе “Вино из одуванчиков”, журналиста Уильяма Форестера и мисс Энн Лумис. Интересное наблюдение – эта история описана во многих рассказах Рэя Брэдбери.

“Очень важно, что мы понимаем, что происходит, ты согласен?
— Да, наверно.
— Прежде всего давай признаем, что мы самые лучшие, самые большие друзья на свете. Признаем, что никогда еще у меня не было такого ученика, как ты, и еще никогда ни к одному мальчику я так хорошо не относилась. — При этих словах Боб покраснел. А она продолжала: — И позволь мне сказать за тебя — тебе кажется, ты никогда еще не встречал такую славную учительницу.

— Ох нет, гораздо больше, — сказал он.
— Может быть, и больше, но надо смотреть правде в глаза, надо помнить о том, что принято, и думать о городе, о его жителях, и о тебе и обо мне. Я размышляла обо всем этом много дней, Боб. Не подумай, будто я что-нибудь упустила из виду или не отдаю себе отчета в своих чувствах. При некоторых обстоятельствах наша дружба и вправду была бы странной. Но ты незаурядный мальчик. Себя, мне кажется, я знаю неплохо и знаю, я вполне здорова, и душой и телом, и каково бы ни было мое отношение к тебе, оно возникло потому, что я ценю в тебе незаурядного и очень хорошего человека, Боб. Но в нашем мире, Боб, это не в счет, разве только речь идет о человеке взрослом. Не знаю, ясно ли я говорю.
— Все ясно, — сказал он. — Просто будь я на десять лет старше и сантиметров на тридцать выше, все получилось бы по-другому, — сказал он, — но ведь это же глупо — судить человека по росту.
— Но все люди считают, что это разумно.
— А я — не все, — возразил он.
— Я понимаю, тебе это кажется нелепостью, — сказала она. — Ведь ты чувствуешь себя взрослым и правым и знаешь, что тебе стыдиться нечего. Тебе и вправду нечего стыдиться, Боб, помни об этом. Ты был совершенно честен, и чист, и, надеюсь, я тоже.
— Да, вы тоже, — подтвердил он.
— Быть может, когда-нибудь люди станут настолько разумны и справедливы, что сумеют точно определять душевный возраст человека и смогут сказать: “Это уже мужчина, хотя его телу всего тринадцать лет”, — по какому-то чудесному стечению обстоятельств, по счастью, это мужчина, с чисто мужским сознанием ответственности своего положения в мире и своих обязанностей. Но до тех пор еще далеко, Боб, а пока что, боюсь, нам нельзя не считаться с возрастом и ростом, как принято сейчас в нашем мире.
— Мне это не нравится, — сказал он.
— Быть может, мне тоже не нравится, но ведь ты не хочешь, чтобы тебе стало еще много хуже, чем сейчас? Ведь ты не хочешь, чтобы мы оба стали несчастны? А этого не миновать. Поверь мне, для нас с тобой ничего не придумаешь… необычно уже и то, что мы говорим о нас с тобой.
— Да, мэм.
— Но мы по крайней мере все понимаем друг про друга и понимаем, что правы, и честны, и вели себя достойно, и в том, что мы понимаем друг друга, нет ничего дурного, и ни о чем дурном мы и не помышляли, ведь ничего такого мы себе просто не представляем, правда?
— Да, конечно. Но я ничего не могу с собой поделать.
— Теперь нам надо решить, как быть дальше, — сказала она.”

“Рассказ о любви”, Рэй Брэдбери (сборник “Летнее утро. Летняя ночь”)

История любви Рэя Брэдбери

Рэй Дуглас Брэдбери, американский писатель, новеллист, публицист, драматург, сценарист и поэт, родился 22 августа 1920 года в Уокегане, штат Иллинойс. Он окончил среднюю школу в Лос-Анджелесе в 1938 году. Хотя там и закончилось его формальное образование, он стал «студентом жизни», продавая газеты на улицах Лос-Анджелеса с 1938 по 1942 год, проводя ночи в публичной библиотеке, а дни — в библиотеке. печатная машинка. В 1943 году он стал штатным писателем и опубликовал множество рассказов в периодических изданиях, прежде чем опубликовать их сборник Dark Carnival, в 1947 году.

Его репутация храброго и дальновидного писателя была установлена ​​с публикацией в 1950 году книги Марсианские хроники , в которой описаны первые попытки землян покорить и колонизировать Марс и их непредвиденные последствия. Затем последовал The Illustrated Man , а затем, в 1953 году, 451 по Фаренгейту, , который многие считают шедевром Брэдбери, резкое обвинение в цензуре в мире будущего, где письменное слово запрещено. Пытаясь спасти свою историю и культуру, группа повстанцев запоминает наизусть целые произведения литературы и философии, поскольку их книги сжигает тоталитарное государство.Среди других работ — «Страна Октября», «Вино из одуванчиков», «Лекарство от меланхолии», «Something Wicked This Way Comes», «I Sing the Body Electric! Всего Брэдбери опубликовал более тридцати книг, около 600 рассказов и множество стихов, эссе и пьес. Его рассказы были включены в антологии, рекомендованные для чтения, в более чем 1000 школьных программ.

Работа Рэя Брэдбери вошла в четыре сборника лучших американских рассказов.Он был награжден Мемориальной премией О. Генри, премией Бенджамина Франклина, премией World Fantasy Award за жизненные достижения, премией Grand Master от писателей-фантастов Америки, премией ПЕН-центра USA West за жизненные достижения и другими. В ноябре 2000 года на церемонии вручения Национальной книжной премии 2000 года в Нью-Йорке г-ну Брэдбери была вручена медаль Национального книжного фонда за выдающийся вклад в развитие американской литературы.

Рэй Брэдбери никогда не ограничивал свои взгляды чисто литературными.Он был номинирован на премию Оскар (за анимационный фильм «Икар Монгольфье Райт») и получил премию «Эмми» (за телеспектакль «Хеллоуинское дерево»). Он адаптировал шестьдесят пять своих рассказов для телевизионного театра Рэя Брэдбери. Он был креативным консультантом Павильона Соединенных Штатов на Всемирной выставке в Нью-Йорке 1964 года. В 1982 году он создал внутренние метафоры для показа космического корабля Земля в Центре Эпкот, Мир Диснея, а позже внес свой вклад в концепцию космической поездки Орбитрон в Евро-Дисней, Франция.

Женат с 1947 года, мистер Брэдбери и его жена Мэгги жили в Лос-Анджелесе со своими многочисленными кошками. Вместе они вырастили четырех дочерей и родили восемь внуков. К сожалению, Мэгги скончалась в ноябре 2003 года.

По случаю своего 80-летия в августе 2000 года Брэдбери сказал: «Самое большое развлечение в моей жизни — вставать каждое утро и спешить за пишущей машинкой, потому что в голову пришла какая-то новая идея. Чувство, которое я испытываю каждый день, очень похоже на то, что было, когда мне было двенадцать.В любом случае, вот я, восьмидесятилетний, чувствую себя так же, как и я, полон великого чувства радости и рад долгой жизни, которую мне позволили. У меня хорошие планы на следующие десять или двадцать лет, и я надеюсь, что вы пойдете с вами ».

.

Как найти любовь всей своей жизни в книжном магазине: метод Рэя Брэдбери

Если вы хотите влюбиться в читателя, идите туда, куда идут читатели. Покойный Рэй Брэдбери встретил свою будущую жену Маргариту МакКлюр в книжном магазине Фаулера в Лос-Анджелесе, когда ему было 22 года.

Это не была любовь с первого взгляда. МакКлюр, который работал клерком в магазине, обвинил Брэдбери в кражах в магазине.

«В ясный день он нес портфель и был в плаще, так что у меня сразу возникли подозрения», — вспоминала она позже.«Я ожидал, что он бросит свой портфель на стопку книг и унесет несколько. Вместо этого он сказал мне, что он писатель, и пригласил меня выпить с ним чашку кофе».

Она сказала да, возможно, пораженная фразой Брэдбери: «Я когда-нибудь собираюсь на Луну. Хочешь приехать?» Как известно читателям во всем мире, молодой писатель вовсе не лгал. За свою влиятельную и отмеченную наградами карьеру автор книг «451 градус по Фаренгейту» и «Марсианские хроники» переносил читателей на другие планеты, другие измерения и в другое время.

МакКлюр была первой женщиной, с которой Брэдбери встречался — и последней. Они поженились в 1947 году и оставались в браке пятьдесят шесть лет до смерти МакКлюра в 2003 году.

Итак, какой урок можно извлечь из романа Брэдбери и МакКлюра? Предлагаем ли мы, чтобы любители холостых книг просматривали свои местные библиотеки и книжные магазины, действуя как воровство? Возможно нет. (Но если вы это сделаете, пожалуйста, напишите и дайте нам знать, как это происходит.)

Вместо этого, возможно, мы уберем простую истину о том, что тип магии может существовать везде, где собираются книги и читатели.

Узнайте больше о книгах и цитатах Рэя Брэдбери здесь. И поделитесь своими мыслями о Брэдбери, встречах с родственными душами в книжных магазинах или обоими способами в комментариях!

Ознакомьтесь с новыми блогами:
Лучшие книги для молодежи за август
Эксклюзивный отрывок: «Язык шипов» Ли Бардуго
6 советов учителям по использованию Goodreads в классе

(Изображение наверху предоставлено изданием 1976 года: Fahrenheit 451 )

.

Рассказов Рэя Брэдбери Том I Рэя Брэдбери

«Тогда я был влюблен в монстров, скелетов, цирки, карнавалы, динозавров и, наконец, красную планету Марс».

Если кто-нибудь знает, как эффективно рецензировать книгу, содержащую 100 рассказов, пожалуйста, позвоните мне. Я просто сижу с открытой подписью минут 5 и тупо смотрю на нее …

С чего начать! Я скажу, что диапазон жанров, охватываемых Брэдбери, невероятно широк. У вас есть научная фантастика, фэнтези, ужасы и те истории, которые я просто обожаю, где Bradb

: «Тогда я был влюблен в монстров, скелетов, цирков, карнавалов и динозавров и, наконец, в красную планету Марс.

Если кто-нибудь знает, как эффективно рецензировать книгу, содержащую 100 рассказов, пожалуйста, позвоните мне. Я просто сижу с открытой подписью минут 5 и тупо смотрю на нее …

С чего начать! Я скажу, что диапазон жанров, охватываемых Брэдбери, невероятно широк. У вас есть научная фантастика, фэнтези, ужасы и те истории, которые я просто обожаю, в которых Брэдбери представляет маленькие кусочки американской жизни. Это мои личные фавориты.

Но я выделю несколько, которые мне особенно понравились:
— Октябрьская игра была невероятно мрачной историей, в центре которой игра, в которую играют в ночь на Хэллоуин.Я был почти поражен тем, насколько темно …
— Туманный рог. Я читал это раньше, но это все еще один из лучших рассказов, которые я когда-либо читал. Просто войдите в это, ничего не зная!
— «Черный Феррис» явно вдохновил Брэдбери на «Something Wicked This Way Comes». Колесо обозрения, способное повернуть годы назад или сдвинуть их вперед …
— Эмиссар был еще одним, которого я был счастлив вернуться — милая маленькая сказка о больном мальчике и его собаке, которая становится совсем темной…
— Там будет мягкий дождь считается одним из лучших научно-фантастических рассказов, и я могу понять почему. Дом полностью контролируется и управляется машинами, в то время как его жители погибли.

Было чрезвычайно сложно даже сократить 100 историй, чтобы выделить несколько основных моментов. Рэй Брэдбери был гением, его воображение поражает меня, и я считаю его сочинения одними из самых красивых, которые я когда-либо читал.

Благодаря этому сборнику Брэдбери стал одним из трех моих любимых авторов.Я очень рекомендую это ЛЮБОМУ читателю — идеальная коллекция, в которую можно погрузиться и выйти из нее! 5 звезд

.

Конвектор Тойнби от Рэя Брэдбери

TL; DR: Брэдбери — классический американский писатель, но эта коллекция представляет собой мешанину набросков и тупиков. Несмотря на такую ​​общую оценку, в коллекции есть несколько драгоценных камней.

Мне нравится Рэй Брэдбери. В других местах я хвалил его работу, называя ее (справедливо, я до сих пор считаю) одним из лучших произведений. Он передает важный американский опыт многих мальчиков; его пишущая машинка показывает, как это было: быть солнечным летним днем ​​или стоять с разинутым ртом, как ракеты —

турецких лир; ДР: Брэдбери — классический американский писатель, но эта коллекция представляет собой мешанину набросков и тупиков .Несмотря на такую ​​общую оценку, в коллекции есть несколько драгоценных камней.

Мне нравится Рэй Брэдбери. В других местах я хвалил его работу, называя ее (справедливо, я до сих пор считаю) одним из лучших произведений. Он передает важный американский опыт многих мальчиков; его пишущая машинка показывает, каково было: быть солнечным летним днем ​​или стоять с разинутым ртом, когда ракеты взрываются в прохладное голубое небо. Брэдбери — писатель о былой невинности в американском пейзаже.Он запечатлел то, что ускользнуло от нас после 11 сентября. Его работа в высшей степени чиста.

Имея это в виду, я должен начать этот обзор с простого вопроса: что, черт возьми, случилось с Рэем Брэдбери в этой коллекции?

Я уже писал о темной полосе Брэдбери. В некоторых его рассказах есть нигилизм, который вызывает у читателя глубокое отчаяние. В этом сборнике есть рассказы такого рода. Здесь есть рассказы о определяющих жизнь моментах, которые происходят и проходят с относительной легкостью, оставляя и персонажа, и читателя ошеломленными и оцепеневшими.Здесь есть рассказы о разводе, сексуальном бессилии, циничных путешествиях во времени и неуместных любовных связях. Некоторые из этих историй заигрывают с гомосексуализмом как темой; хотя в этом нет ничего плохого, это идет вразрез с тем, что Брэдбери обычно создавал как автор.

Это и хорошо, и плохо. С другой стороны, — это Брэдбери. Даже когда он мрачно пессимистично оценивает ценность жизни, в его сочинениях все еще присутствует чувство удивления.«Дело Лорел и Харди» — один из таких примеров. Хотя сказка оставила у меня глубокое чувство отчаяния и меланхолии (мне пришлось отложить книгу), я должен признать, что она написана лучше, чем большинство других писателей. Как сказал Брэдбери в своей книге Zen , каждый день он наступает на бомбу, которая разносит его на куски, чтобы он мог провести день за письмом, чтобы снова собраться с силами. История вроде «Дело Лорел и Харди» показывает, что, как и у большинства людей, у Брэдбери были свои темные дни.

С отрицательной стороны Брэдбери часто просто набрасывает идеи. Например, «Длинный раздел» — это не столько история, сколько карандашный набросок того, на что похож развод. Здесь мало сюжета, и персонажи существуют только для того, чтобы дергать за души тех, кто в своей жизни пережил подобный разговор. Таким образом, некоторые из сказок кажутся бессмысленными отбросами, которые следовало оставить где-нибудь запертыми в ящике. Если вы решили прочитать эти сказки, ожидайте разочарования после прочтения некоторых из них.

Как видите, я поставил три звезды, несмотря на этот недостаток. Здесь есть драгоценные камни, даже если они обладают темнотой, которую не часто можно увидеть в его работах. Как я уже упоминал выше, рассказ «Лавр…» — классика. Точно так же «Надгробие» оставило на моем лице озадаченную улыбку в конце, когда я попытался понять, что именно подразумевает последнее предложение. Хотя до этого момента я был уверен, что могу предсказать конец, я был приятно удивлен ошибкой. Не у каждого читателя будет такой же положительный опыт; однако я нашел здесь достаточно, чтобы насладиться, так что я мог бы осторожно рекомендовать книгу другим, кто читал его книги.С другой стороны, если потенциальный читатель этого сборника никогда раньше не читал Брэдбери, то начать с не следует. Конечно, есть работы получше.

.