Джоджо Мойес — После тебя » Книги читать онлайн бесплатно без регистрации

Что ты будешь делать, потеряв любимого человека? Стоит ли жить после этого? Теперь Лу Кларк не просто обычная девчонка, живущая обыденной жизнью. Шесть месяцев, проведенных с Уиллом Трейнором, навсегда изменили ее. Непредвиденные обстоятельства заставляют Лу вернуться домой к своей семье, и она поневоле чувствует, что ей придется все начинать сначала. Раны телесные залечены, а вот душа страдает, ищет исцеления! И это исцеление ей дают члены группы психологической поддержки, предлагая разделить с ними радости, печали и ужасно невкусное печенье. Благодаря им она знакомится с Сэмом Филдингом, врачом «скорой помощи», сильным человеком, который знает о жизни и смерти все. Сэм оказывается единственным, кто способен понять Лу Кларк. Но сможет ли Лу найти в себе силы вновь полюбить?.. Впервые на русском языке!

Джоджо Мойес

После тебя

Jojo Moyes

AFTER YOU

Copyright © Jojo’s Mojo Limited, 2015

This edition is published by arrangement with Curtis Brown UK and The Van Lear Agency

All rights reserved

© О.  Александрова, перевод, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2015

Издательство Иностранка®

* * *

Посвящается моей бабушке Бетти Макки

Здоровяк в дальнем углу бара обливается пóтом. Он сидит, низко склонившись над стаканом с двойным виски, и то и дело оглядывается на дверь. В безжалостном электрическом свете его покрытое испариной лицо влажно блестит. Он маскирует прерывистое дыхание тяжелыми вздохами и снова возвращается к своему напитку.

– Эй, можно вас?

Я поднимаю глаза от бокала, который старательно вытираю.

– Нельзя ли повторить?

Мне хочется сказать ему, что это не самая хорошая идея и выпивка вряд ли поможет. От нее будет только хуже. Но он крупный парень, до закрытия осталось пятнадцать минут, и по правилам нашей компании я не могу отказать клиенту. Поэтому я подхожу к нему, забираю его стакан и подношу к глазам. Он кивает на бутылку.

– Двойной, – говорит он, смахивая мясистой рукой пот с лица.

– Семь фунтов двадцать пенсов, пожалуйста.

Вечер вторника, без четверти одиннадцать, место действия – ирландский тематический паб в аэропорту Лондон-Сити под названием «Шемрок и кловер», который имеет такое же отношение к Ирландии, как Махатма Ганди. Бар закрывается через десять минут после отправления последнего самолета, и на данный момент, кроме меня, здесь только серьезный молодой человек с ноутбуком, две веселые дамочки за столиком номер два и мужик с двойным «Джемисоном» – пассажиры задерживающихся на сорок минут рейсов SC 107 на Стокгольм и DB 224 на Мюнхен.

Я на боевом посту начиная с полудня, так как у моей сменщицы Карли прихватило живот и она отпросилась домой. Вообще-то, я не против. Я спокойно задерживаюсь допоздна. Тихонько мурлыча себе под нос мелодию из «Кельтских свирелей Изумрудного острова», выпуск третий, я подхожу к столику номер два забрать стаканы у женщин, рассматривающих подборку фото на телефоне. Судя по несдержанному смеху, обе под хорошим градусом.

– Моя внучка. Пять дней от роду, – сообщает мне высокая блондинка, когда я наклоняюсь за ее стаканом.

– Прелесть, – улыбаюсь я.

Все младенцы для меня на одно лицо.

– Она живет в Швеции. Я там еще ни разу не была. Как-никак, но все же надо повидаться со своей первой внучкой, а?

– Мы обмываем ножки малышки. – (Очередной взрыв хохота.) – Может, выпьете с нами за ее здоровье? Ну давайте же! Расслабьтесь хоть на пять минут. Вдвоем нам эту бутылку ни за что не осилить.

– Упс! Нам пора! Пошли, Дор.

Увидев сообщение на табло, они собирают пожитки и нетвердой походкой, что заметно, наверное, только мне, направляются к выходу.

Я убираю их стаканы на барную стойку и зорко оглядываю зал в поисках грязной посуды.

– Неужели вам никогда не хотелось? – Женщина, что пониже, оказывается, вернулась за паспортом.

– Простите?

– После окончания смены пройти вместе со всеми на посадку. Сесть на самолет. Мне бы точно хотелось. – Она снова смеется.  – Каждый чертов день, будь он неладен!

Я отвечаю им профессиональной улыбкой, способной скрыть что угодно, и поворачиваюсь к барной стойке.

А вокруг уже вовсю закрываются на ночь магазины беспошлинной торговли, опускаются стальные жалюзи, пряча от посторонних глаз дорогущие сумки и шоколадки «Тоблерон» для экстренных подарков. Мерцают и потихоньку гаснут огни у выходов 3, 5 и 11, направляющих в ночное небо последних путешественников. Конголезка Вайолет, местная уборщица, слегка раскачиваясь при ходьбе и поскрипывая резиновыми подошвами туфель, толкает мне навстречу по сияющему линолеуму свою тележку.

– Вечер добрый, дорогуша.

– Вечер добрый, Вайолет.

– Милочка, не дело засиживаться здесь допоздна. Тебе надо быть дома рядом с теми, кого любишь, – каждый раз слово в слово повторяет она.

– Да нет, сейчас не так уж и поздно, – каждый раз слово в слово отвечаю я.

Она одобрительно кивает и катит тележку дальше.

Серьезный Молодой Человек с Ноутбуком и Потный Любитель Скотча ушли. Я заканчиваю со стаканами и закрываю кассу, дважды пересчитывая деньги, чтобы наличность в кассе совпала с пробитыми чеками. Я делаю пометки в гроссбухе, проверяю пивные насосы, отмечаю продукты, требующие дозаказа. И тут неожиданно обнаруживаю куртку толстяка на барном стуле. Подхожу поближе и поднимаю глаза на монитор. Ага, вот-вот начнется посадка на рейс до Мюнхена, если я, конечно, готова бежать за владельцем куртки. Я снова смотрю на монитор и медленно подхожу к мужскому туалету.

– Эй! Есть кто-нибудь?

Голос, что слышится в ответ, слегка задушенный, с истерическими нотками. Толстяк, низко склонившись над раковиной, плещет себе в лицо водой. Вид у него – краше в гроб кладут.

– Что, уже объявили посадку на мой рейс?

– Посадка только начинается. У вас еще в запасе пара минут.

Я собираюсь уходить, но что-то меня останавливает. Мужчина буравит меня горящими от волнения бусинками глаз. Затем качает головой.

– Нет, я не могу это сделать, – говорит он, хватает бумажное полотенце и вытирает лицо.

 – Не могу подняться на борт самолета. – (Я терпеливо жду.) – Мне надо лететь на встречу с новым боссом, а я не могу. И я не решился сказать ему, что боюсь самолетов. – Он покачал головой. – Ужасно боюсь.

Я закрыла за собой дверь.

– А в чем заключается ваша новая работа?

– Э-э-э… – моргает он. – Автозапчасти. Я новый старший менеджер по запчастям для тормозов в «Хант моторс».

– Похоже, классная работа. Значит, у вас есть… тормоза.

– Я уже давно в этом деле. – Он с усилием сглатывает. – Вот почему я не хочу сгореть в огненном шаре. Я реально не хочу сгореть в парящем в воздухе огненном шаре.

Меня так и подмывает сообщить ему, что это будет скорее падающий, нежели парящий в воздухе огненный шар, но я вовремя прикусываю язык. Он снова споласкивает водой лицо, и я подаю ему еще одно бумажное полотенце.

– Благодарю. – Он опять прерывисто вздыхает и выпрямляется, явно пытаясь взять себя в руки. – Спорим, вам еще не доводилось видеть, чтобы взрослый мужик вел себя как форменный идиот, да?

Джоджо Мойес — После тебя » Страница 2 » Книги читать онлайн бесплатно без регистрации

– По четыре раза на дню.  – (Его крошечные глазки становятся совсем круглыми.) – По четыре раза на дню мне приходится выуживать кого-нибудь из мужского туалета. А причина у всех одна: боязнь летать. – (Он удивленно моргает.) – Но, видите ли, как я не устаю повторять, ни один самолет, вылетевший из этого аэропорта, еще ни разу не потерпел крушения.

От неожиданности мужчина даже втягивает шею в воротничок рубашки.

– Да неужели?

– Ни один.

– И даже никакой… самой маленькой аварии на взлетной полосе?

Я решительно качаю головой:

– На самом деле здесь тоска зеленая. Люди улетают по своим делам и через пару дней возвращаются. – Я спиной пытаюсь открыть дверь. К вечеру в этих уборных запашок ой-ей-ей. – Да и вообще, лично я считаю, что с вами могут случиться вещи и похуже этого.

– Ну, полагаю, вы правы. – Он обдумывает мои слова и осторожно косится на меня. – Значит, четыре раза на дню, так?

– Иногда даже чаще. А теперь, с вашего позволения, мне действительно пора назад. А то, не дай бог, решат, будто я что-то зачастила в мужскую уборную.  – (Он улыбается, и я вижу, каким он может быть при других обстоятельствах. Энергичный человек. Жизнерадостный человек. Человек, отлично руководящий поставками импортных автозапчастей.) – Знаете, мне кажется, уже объявили посадку на ваш рейс.

– Так вы считаете, со мной все будет в порядке.

– С вами все будет в порядке. Это очень безопасная авиалиния. Считайте, что вы просто вычеркнули из жизни пару часов. Смотрите, SK 491 приземлился пять минут назад. И когда вы пойдете к нужному вам выходу, то непременно встретите стюардов и стюардесс с прибывшего борта. Вот увидите, они будут беззаботно смеяться и болтать, ведь для них полет на самолете – все равно что поездка на автобусе. Некоторые из них делают по два, три, четыре рейса в день. Они ведь не полные идиоты. Если бы было небезопасно, стали бы они рисковать, а?

– Все равно что поездка на автобусе, – повторяет он за мной.

– Только гораздо более безопасная.

– Это уж точно. – Он поднимает брови. – На дороге полным-полно придурков.  – Я киваю, а он поправляет галстук. – И это классная работа.

– Стыд и позор, если вы упустите ее из-за такой ерунды. Главное – сделать первый шаг, а потом вы привыкнете.

– Очень может быть. Благодарю вас…

– Луиза, – подсказываю я.

– Благодарю вас, Луиза. Вы очень добрая девушка. – Он вопросительно смотрит на меня. – А как насчет того… чтобы вы согласились… как-нибудь со мной выпить?

– Я слышу, объявляют посадку на ваш рейс, сэр. – Я открываю дверь, пропуская его вперед.

Он кивает и, чтобы скрыть неловкость, с шумом хлопает себя по карманам:

– Все верно. Конечно. Ну… я пошел.

– И не забывайте о тормозах.

А буквально через две минуты после его ухода я обнаружила, что он заблевал третью кабинку.

Домой я возвращаюсь в четверть второго. Стараясь не смотреть на свое отражение в зеркале лифта, я вхожу в притихшую квартиру. Переодеваюсь в пижамные штаны и толстовку с капюшоном, открываю холодильник, достаю бутылку белого вина, наливаю в бокал. Вино такое кислое, что больно губам. Изучив этикетку, я понимаю, что забыла заткнуть бутылку пробкой, но затем решаю особо не заморачиваться по этому поводу и с бокалом в руке плюхаюсь в кресло.

На каминной доске две открытки. Одна – поздравление с днем рождения от родителей. «Лучшие пожелания» от мамы для меня точно нож острый. Вторая открытка от сестры. Сестра сообщает, что собирается приехать с Томасом на уик-энд. Открытка шестимесячной давности. На автоответчике два сообщения. Одно от дантиста, другое – нет.

Привет, Луиза. Это Джаред. Мы встречались в «Грязной утке». Ну, мы с тобой тогда еще перепихнулись. (Сдавленный неловкий смешок.) Это было… ну ты понимаешь… В общем, мне понравилось. Как насчет того, чтобы повторить? У тебя есть мои координаты.

Когда в бутылке ничего не остается, я прикидываю, не сбегать ли за новой, но очень не хочется выходить из дому. Не хочется в очередной раз выслушивать шуточки Самира из круглосуточного магазинчика насчет моего пристрастия к «Пино гриджио». Да и вообще, не хочется ни с кем разговаривать. Внезапно на меня накатывает смертельная усталость, но при этом я настолько перевозбуждена, что даже если и лягу в постель, то все равно не усну. Я вдруг вспоминаю о Джареде, в частности о том, что у него странная форма ногтей. И с чего это меня вдруг стали волновать чьи-то странные ногти? Я обвожу глазами голые стены гостиной и неожиданно понимаю, что мне срочно нужно на свежий воздух. Реально нужно. Я поднимаю в коридоре окно и неуверенно карабкаюсь по пожарной лестнице на крышу.

Когда девять месяцев назад я появилась в этом доме, риелтор показал мне устроенный предыдущими жильцами террасный садик с тяжелыми кадками для растений и маленькой скамейкой.

«Естественно, официально сад не может считаться вашим, – сказал он. – Но только из вашей квартиры имеется выход на крышу. По-моему, очень даже мило. Вы даже сможете устраивать здесь вечеринки».

Растения давным-давно засохли и погибли. Что ж, я действительно не умею ухаживать за вещами. И вот я стою на крыше и смотрю на подмигивающую мне лондонскую тьму. Миллионы людей вокруг меня живут своей жизнью: едят, ссорятся и так далее. Миллионы жизней, протекающих отдельно от моей. Странный непрочный мир.

Звуки ночного города пронизывают воздух, мерцают натриевые фонари, ревут моторы, хлопают двери. В нескольких милях к югу слышится отдаленный гул полицейского вертолета, обшаривающего лучом прожектора местный парк в поисках очередного негодяя. А где-то вдали воет сирена. Вечная сирена. «Вы очень быстро почувствуете себя здесь как дома», – сказал мне тот риелтор. Я чуть было не расхохоталась ему прямо в лицо. Как тогда, так и сейчас, город казался мне чужим и враждебным.

После секундного колебания я ступаю на карниз, раскинув в сторону руки, как подвыпивший канатоходец. Я иду по бетонному выступу шагом «пятка к носку», а легкий ветерок щекочет волоски на руках. Переехав в эту квартиру, я в трудные минуты жизни иногда решалась пройти по карнизу вдоль всей квартиры. И в конечной точке громко смеялась, глядя в ночное небо. Вот видишь? Я здесь – по-прежнему живая – прямо на краю. Я делаю то, что ты мне велел!

Это стало моей тайной привычкой. Я, небесная линия города, уютный покров темноты, абсолютная анонимность и осознание того, что здесь никто не знает, кто я такая. Я поднимаю голову, ветер овевает лицо, внизу слышится чей-то смех, потом – звук разбившейся бутылки, по дороге змеится вереница машин, бесконечная красная лента габаритных огней, похожая на поток крови. Здесь всегда плотное движение, не говоря уже о шуме и сутолоке. Единственные более-менее спокойные часы – наверное, с трех до пяти утра, когда все пьяные уже завалились в кровать, повара из ресторанов сняли белые фартуки, а в пабах заперли двери. Тишину этих предрассветных часов время от времени нарушает шум проезжающих мимо автоцистерн, открывающейся на заре еврейской булочной дальше по улице и фургончиков развозчиков газет, которые бросают толстые кипы на тротуар. Я в курсе всех малейших движений города, потому что в этот час я не сплю.

Читать После тебя — Мойес Джоджо — Страница 1

Джоджо Мойес

После тебя

Jojo Moyes

AFTER YOU

Copyright © Jojo’s Mojo Limited, 2015

This edition is published by arrangement with Curtis Brown UK and The Van Lear Agency

All rights reserved

© О. Александрова, перевод, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2015

Издательство Иностранка®

* * *

Посвящается моей бабушке Бетти Макки

Глава 1

Здоровяк в дальнем углу бара обливается пoтом. Он сидит, низко склонившись над стаканом с двойным виски, и то и дело оглядывается на дверь. В безжалостном электрическом свете его покрытое испариной лицо влажно блестит. Он маскирует прерывистое дыхание тяжелыми вздохами и снова возвращается к своему напитку.

– Эй, можно вас?

Я поднимаю глаза от бокала, который старательно вытираю.

– Нельзя ли повторить?

Мне хочется сказать ему, что это не самая хорошая идея и выпивка вряд ли поможет. От нее будет только хуже. Но он крупный парень, до закрытия осталось пятнадцать минут, и по правилам нашей компании я не могу отказать клиенту. Поэтому я подхожу к нему, забираю его стакан и подношу к глазам. Он кивает на бутылку.

– Двойной, – говорит он, смахивая мясистой рукой пот с лица.

– Семь фунтов двадцать пенсов, пожалуйста.

Вечер вторника, без четверти одиннадцать, место действия – ирландский тематический паб в аэропорту Лондон-Сити под названием «Шемрок и кловер», который имеет такое же отношение к Ирландии, как Махатма Ганди. Бар закрывается через десять минут после отправления последнего самолета, и на данный момент, кроме меня, здесь только серьезный молодой человек с ноутбуком, две веселые дамочки за столиком номер два и мужик с двойным «Джемисоном» – пассажиры задерживающихся на сорок минут рейсов SC 107 на Стокгольм и DB 224 на Мюнхен.

Я на боевом посту начиная с полудня, так как у моей сменщицы Карли прихватило живот и она отпросилась домой. Вообще-то, я не против. Я спокойно задерживаюсь допоздна. Тихонько мурлыча себе под нос мелодию из «Кельтских свирелей Изумрудного острова», выпуск третий, я подхожу к столику номер два забрать стаканы у женщин, рассматривающих подборку фото на телефоне. Судя по несдержанному смеху, обе под хорошим градусом.

– Моя внучка. Пять дней от роду, – сообщает мне высокая блондинка, когда я наклоняюсь за ее стаканом.

– Прелесть, – улыбаюсь я.

Все младенцы для меня на одно лицо.

– Она живет в Швеции. Я там еще ни разу не была. Как-никак, но все же надо повидаться со своей первой внучкой, а?

– Мы обмываем ножки малышки. – (Очередной взрыв хохота.) – Может, выпьете с нами за ее здоровье? Ну давайте же! Расслабьтесь хоть на пять минут. Вдвоем нам эту бутылку ни за что не осилить.

– Упс! Нам пора! Пошли, Дор.

Увидев сообщение на табло, они собирают пожитки и нетвердой походкой, что заметно, наверное, только мне, направляются к выходу.

Я убираю их стаканы на барную стойку и зорко оглядываю зал в поисках грязной посуды.

– Неужели вам никогда не хотелось? – Женщина, что пониже, оказывается, вернулась за паспортом.

– Простите?

– После окончания смены пройти вместе со всеми на посадку. Сесть на самолет. Мне бы точно хотелось. – Она снова смеется. – Каждый чертов день, будь он неладен!

Я отвечаю им профессиональной улыбкой, способной скрыть что угодно, и поворачиваюсь к барной стойке.

А вокруг уже вовсю закрываются на ночь магазины беспошлинной торговли, опускаются стальные жалюзи, пряча от посторонних глаз дорогущие сумки и шоколадки «Тоблерон» для экстренных подарков. Мерцают и потихоньку гаснут огни у выходов 3, 5 и 11, направляющих в ночное небо последних путешественников. Конголезка Вайолет, местная уборщица, слегка раскачиваясь при ходьбе и поскрипывая резиновыми подошвами туфель, толкает мне навстречу по сияющему линолеуму свою тележку.

– Вечер добрый, дорогуша.

– Вечер добрый, Вайолет.

– Милочка, не дело засиживаться здесь допоздна. Тебе надо быть дома рядом с теми, кого любишь, – каждый раз слово в слово повторяет она.

– Да нет, сейчас не так уж и поздно, – каждый раз слово в слово отвечаю я.

Она одобрительно кивает и катит тележку дальше.

Серьезный Молодой Человек с Ноутбуком и Потный Любитель Скотча ушли. Я заканчиваю со стаканами и закрываю кассу, дважды пересчитывая деньги, чтобы наличность в кассе совпала с пробитыми чеками. Я делаю пометки в гроссбухе, проверяю пивные насосы, отмечаю продукты, требующие дозаказа. И тут неожиданно обнаруживаю куртку толстяка на барном стуле. Подхожу поближе и поднимаю глаза на монитор. Ага, вот-вот начнется посадка на рейс до Мюнхена, если я, конечно, готова бежать за владельцем куртки. Я снова смотрю на монитор и медленно подхожу к мужскому туалету.

– Эй! Есть кто-нибудь?

Голос, что слышится в ответ, слегка задушенный, с истерическими нотками. Толстяк, низко склонившись над раковиной, плещет себе в лицо водой. Вид у него – краше в гроб кладут.

– Что, уже объявили посадку на мой рейс?

– Посадка только начинается. У вас еще в запасе пара минут.

Я собираюсь уходить, но что-то меня останавливает. Мужчина буравит меня горящими от волнения бусинками глаз. Затем качает головой.

– Нет, я не могу это сделать, – говорит он, хватает бумажное полотенце и вытирает лицо. – Не могу подняться на борт самолета. – (Я терпеливо жду.) – Мне надо лететь на встречу с новым боссом, а я не могу. И я не решился сказать ему, что боюсь самолетов. – Он покачал головой. – Ужасно боюсь.

Я закрыла за собой дверь.

– А в чем заключается ваша новая работа?

– Э-э-э… – моргает он. – Автозапчасти. Я новый старший менеджер по запчастям для тормозов в «Хант моторс».

– Похоже, классная работа. Значит, у вас есть… тормоза.

– Я уже давно в этом деле. – Он с усилием сглатывает. – Вот почему я не хочу сгореть в огненном шаре. Я реально не хочу сгореть в парящем в воздухе огненном шаре.

Меня так и подмывает сообщить ему, что это будет скорее падающий, нежели парящий в воздухе огненный шар, но я вовремя прикусываю язык. Он снова споласкивает водой лицо, и я подаю ему еще одно бумажное полотенце.

– Благодарю. – Он опять прерывисто вздыхает и выпрямляется, явно пытаясь взять себя в руки. – Спорим, вам еще не доводилось видеть, чтобы взрослый мужик вел себя как форменный идиот, да?

– По четыре раза на дню. – (Его крошечные глазки становятся совсем круглыми.) – По четыре раза на дню мне приходится выуживать кого-нибудь из мужского туалета. А причина у всех одна: боязнь летать. – (Он удивленно моргает.) – Но, видите ли, как я не устаю повторять, ни один самолет, вылетевший из этого аэропорта, еще ни разу не потерпел крушения.

От неожиданности мужчина даже втягивает шею в воротничок рубашки.

– Да неужели?

– Ни один.

– И даже никакой… самой маленькой аварии на взлетной полосе?

Я решительно качаю головой:

– На самом деле здесь тоска зеленая. Люди улетают по своим делам и через пару дней возвращаются. – Я спиной пытаюсь открыть дверь. К вечеру в этих уборных запашок ой-ей-ей. – Да и вообще, лично я считаю, что с вами могут случиться вещи и похуже этого.

– Ну, полагаю, вы правы. – Он обдумывает мои слова и осторожно косится на меня. – Значит, четыре раза на дню, так?

– Иногда даже чаще. А теперь, с вашего позволения, мне действительно пора назад. А то, не дай бог, решат, будто я что-то зачастила в мужскую уборную. – (Он улыбается, и я вижу, каким он может быть при других обстоятельствах. Энергичный человек. Жизнерадостный человек. Человек, отлично руководящий поставками импортных автозапчастей.) – Знаете, мне кажется, уже объявили посадку на ваш рейс.

Джоджо Мойес, После тебя – читать онлайн полностью – ЛитРес

Jojo Moyes

AFTER YOU

Copyright © Jojo’s Mojo Limited, 2015

This edition is published by arrangement with Curtis Brown UK and The Van Lear Agency

All rights reserved

© О. Александрова, перевод, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2015

Издательство Иностранка®

* * *

Посвящается моей бабушке Бетти Макки

Глава 1

Здоровяк в дальнем углу бара обливается пóтом. Он сидит, низко склонившись над стаканом с двойным виски, и то и дело оглядывается на дверь. В безжалостном электрическом свете его покрытое испариной лицо влажно блестит. Он маскирует прерывистое дыхание тяжелыми вздохами и снова возвращается к своему напитку.

– Эй, можно вас?

Я поднимаю глаза от бокала, который старательно вытираю.

– Нельзя ли повторить?

Мне хочется сказать ему, что это не самая хорошая идея и выпивка вряд ли поможет. От нее будет только хуже. Но он крупный парень, до закрытия осталось пятнадцать минут, и по правилам нашей компании я не могу отказать клиенту. Поэтому я подхожу к нему, забираю его стакан и подношу к глазам. Он кивает на бутылку.

– Двойной, – говорит он, смахивая мясистой рукой пот с лица.

– Семь фунтов двадцать пенсов, пожалуйста.

Вечер вторника, без четверти одиннадцать, место действия – ирландский тематический паб в аэропорту Лондон-Сити под названием «Шемрок и кловер», который имеет такое же отношение к Ирландии, как Махатма Ганди. Бар закрывается через десять минут после отправления последнего самолета, и на данный момент, кроме меня, здесь только серьезный молодой человек с ноутбуком, две веселые дамочки за столиком номер два и мужик с двойным «Джемисоном» – пассажиры задерживающихся на сорок минут рейсов SC 107 на Стокгольм и DB 224 на Мюнхен.

Я на боевом посту начиная с полудня, так как у моей сменщицы Карли прихватило живот и она отпросилась домой. Вообще-то, я не против. Я спокойно задерживаюсь допоздна. Тихонько мурлыча себе под нос мелодию из «Кельтских свирелей Изумрудного острова», выпуск третий, я подхожу к столику номер два забрать стаканы у женщин, рассматривающих подборку фото на телефоне. Судя по несдержанному смеху, обе под хорошим градусом.

– Моя внучка. Пять дней от роду, – сообщает мне высокая блондинка, когда я наклоняюсь за ее стаканом.

– Прелесть, – улыбаюсь я.

Все младенцы для меня на одно лицо.

– Она живет в Швеции. Я там еще ни разу не была. Как-никак, но все же надо повидаться со своей первой внучкой, а?

– Мы обмываем ножки малышки.  – (Очередной взрыв хохота.) – Может, выпьете с нами за ее здоровье? Ну давайте же! Расслабьтесь хоть на пять минут. Вдвоем нам эту бутылку ни за что не осилить.

– Упс! Нам пора! Пошли, Дор.

Увидев сообщение на табло, они собирают пожитки и нетвердой походкой, что заметно, наверное, только мне, направляются к выходу.

Я убираю их стаканы на барную стойку и зорко оглядываю зал в поисках грязной посуды.

– Неужели вам никогда не хотелось? – Женщина, что пониже, оказывается, вернулась за паспортом.

– Простите?

– После окончания смены пройти вместе со всеми на посадку. Сесть на самолет. Мне бы точно хотелось. – Она снова смеется. – Каждый чертов день, будь он неладен!

Я отвечаю им профессиональной улыбкой, способной скрыть что угодно, и поворачиваюсь к барной стойке.

А вокруг уже вовсю закрываются на ночь магазины беспошлинной торговли, опускаются стальные жалюзи, пряча от посторонних глаз дорогущие сумки и шоколадки «Тоблерон» для экстренных подарков. Мерцают и потихоньку гаснут огни у выходов 3, 5 и 11, направляющих в ночное небо последних путешественников. Конголезка Вайолет, местная уборщица, слегка раскачиваясь при ходьбе и поскрипывая резиновыми подошвами туфель, толкает мне навстречу по сияющему линолеуму свою тележку.

– Вечер добрый, дорогуша.

– Вечер добрый, Вайолет.

– Милочка, не дело засиживаться здесь допоздна. Тебе надо быть дома рядом с теми, кого любишь, – каждый раз слово в слово повторяет она.

– Да нет, сейчас не так уж и поздно, – каждый раз слово в слово отвечаю я.

Она одобрительно кивает и катит тележку дальше.

Серьезный Молодой Человек с Ноутбуком и Потный Любитель Скотча ушли. Я заканчиваю со стаканами и закрываю кассу, дважды пересчитывая деньги, чтобы наличность в кассе совпала с пробитыми чеками. Я делаю пометки в гроссбухе, проверяю пивные насосы, отмечаю продукты, требующие дозаказа. И тут неожиданно обнаруживаю куртку толстяка на барном стуле. Подхожу поближе и поднимаю глаза на монитор. Ага, вот-вот начнется посадка на рейс до Мюнхена, если я, конечно, готова бежать за владельцем куртки. Я снова смотрю на монитор и медленно подхожу к мужскому туалету.

– Эй! Есть кто-нибудь?

Голос, что слышится в ответ, слегка задушенный, с истерическими нотками. Толстяк, низко склонившись над раковиной, плещет себе в лицо водой. Вид у него – краше в гроб кладут.

– Что, уже объявили посадку на мой рейс?

– Посадка только начинается. У вас еще в запасе пара минут.

Я собираюсь уходить, но что-то меня останавливает. Мужчина буравит меня горящими от волнения бусинками глаз. Затем качает головой.

– Нет, я не могу это сделать, – говорит он, хватает бумажное полотенце и вытирает лицо. – Не могу подняться на борт самолета. – (Я терпеливо жду.) – Мне надо лететь на встречу с новым боссом, а я не могу. И я не решился сказать ему, что боюсь самолетов. – Он покачал головой. – Ужасно боюсь.

Я закрыла за собой дверь.

– А в чем заключается ваша новая работа?

– Э-э-э… – моргает он.  – Автозапчасти. Я новый старший менеджер по запчастям для тормозов в «Хант моторс».

– Похоже, классная работа. Значит, у вас есть… тормоза.

– Я уже давно в этом деле. – Он с усилием сглатывает. – Вот почему я не хочу сгореть в огненном шаре. Я реально не хочу сгореть в парящем в воздухе огненном шаре.

Меня так и подмывает сообщить ему, что это будет скорее падающий, нежели парящий в воздухе огненный шар, но я вовремя прикусываю язык. Он снова споласкивает водой лицо, и я подаю ему еще одно бумажное полотенце.

– Благодарю. – Он опять прерывисто вздыхает и выпрямляется, явно пытаясь взять себя в руки. – Спорим, вам еще не доводилось видеть, чтобы взрослый мужик вел себя как форменный идиот, да?

– По четыре раза на дню. – (Его крошечные глазки становятся совсем круглыми.) – По четыре раза на дню мне приходится выуживать кого-нибудь из мужского туалета. А причина у всех одна: боязнь летать. – (Он удивленно моргает.) – Но, видите ли, как я не устаю повторять, ни один самолет, вылетевший из этого аэропорта, еще ни разу не потерпел крушения.

От неожиданности мужчина даже втягивает шею в воротничок рубашки.

– Да неужели?

– Ни один.

– И даже никакой… самой маленькой аварии на взлетной полосе?

Я решительно качаю головой:

– На самом деле здесь тоска зеленая. Люди улетают по своим делам и через пару дней возвращаются. – Я спиной пытаюсь открыть дверь. К вечеру в этих уборных запашок ой-ей-ей. – Да и вообще, лично я считаю, что с вами могут случиться вещи и похуже этого.

– Ну, полагаю, вы правы. – Он обдумывает мои слова и осторожно косится на меня. – Значит, четыре раза на дню, так?

– Иногда даже чаще. А теперь, с вашего позволения, мне действительно пора назад. А то, не дай бог, решат, будто я что-то зачастила в мужскую уборную. – (Он улыбается, и я вижу, каким он может быть при других обстоятельствах. Энергичный человек. Жизнерадостный человек. Человек, отлично руководящий поставками импортных автозапчастей.) – Знаете, мне кажется, уже объявили посадку на ваш рейс.

– Так вы считаете, со мной все будет в порядке.

– С вами все будет в порядке. Это очень безопасная авиалиния. Считайте, что вы просто вычеркнули из жизни пару часов. Смотрите, SK 491 приземлился пять минут назад. И когда вы пойдете к нужному вам выходу, то непременно встретите стюардов и стюардесс с прибывшего борта. Вот увидите, они будут беззаботно смеяться и болтать, ведь для них полет на самолете – все равно что поездка на автобусе. Некоторые из них делают по два, три, четыре рейса в день. Они ведь не полные идиоты. Если бы было небезопасно, стали бы они рисковать, а?

– Все равно что поездка на автобусе, – повторяет он за мной.

– Только гораздо более безопасная.

– Это уж точно. – Он поднимает брови. – На дороге полным-полно придурков. – Я киваю, а он поправляет галстук. – И это классная работа.

– Стыд и позор, если вы упустите ее из-за такой ерунды. Главное – сделать первый шаг, а потом вы привыкнете.

– Очень может быть. Благодарю вас…

– Луиза, – подсказываю я.

– Благодарю вас, Луиза. Вы очень добрая девушка. – Он вопросительно смотрит на меня. – А как насчет того… чтобы вы согласились… как-нибудь со мной выпить?

– Я слышу, объявляют посадку на ваш рейс, сэр. – Я открываю дверь, пропуская его вперед.

Он кивает и, чтобы скрыть неловкость, с шумом хлопает себя по карманам:

– Все верно. Конечно. Ну… я пошел.

– И не забывайте о тормозах.

А буквально через две минуты после его ухода я обнаружила, что он заблевал третью кабинку.

Домой я возвращаюсь в четверть второго. Стараясь не смотреть на свое отражение в зеркале лифта, я вхожу в притихшую квартиру. Переодеваюсь в пижамные штаны и толстовку с капюшоном, открываю холодильник, достаю бутылку белого вина, наливаю в бокал. Вино такое кислое, что больно губам. Изучив этикетку, я понимаю, что забыла заткнуть бутылку пробкой, но затем решаю особо не заморачиваться по этому поводу и с бокалом в руке плюхаюсь в кресло.

На каминной доске две открытки. Одна – поздравление с днем рождения от родителей. «Лучшие пожелания» от мамы для меня точно нож острый. Вторая открытка от сестры. Сестра сообщает, что собирается приехать с Томасом на уик-энд. Открытка шестимесячной давности. На автоответчике два сообщения. Одно от дантиста, другое – нет.

 

Привет, Луиза. Это Джаред. Мы встречались в «Грязной утке». Ну, мы с тобой тогда еще перепихнулись. (Сдавленный неловкий смешок.) Это было… ну ты понимаешь… В общем, мне понравилось. Как насчет того, чтобы повторить? У тебя есть мои координаты.

Когда в бутылке ничего не остается, я прикидываю, не сбегать ли за новой, но очень не хочется выходить из дому. Не хочется в очередной раз выслушивать шуточки Самира из круглосуточного магазинчика насчет моего пристрастия к «Пино гриджио». Да и вообще, не хочется ни с кем разговаривать. Внезапно на меня накатывает смертельная усталость, но при этом я настолько перевозбуждена, что даже если и лягу в постель, то все равно не усну. Я вдруг вспоминаю о Джареде, в частности о том, что у него странная форма ногтей. И с чего это меня вдруг стали волновать чьи-то странные ногти? Я обвожу глазами голые стены гостиной и неожиданно понимаю, что мне срочно нужно на свежий воздух. Реально нужно. Я поднимаю в коридоре окно и неуверенно карабкаюсь по пожарной лестнице на крышу.

Когда девять месяцев назад я появилась в этом доме, риелтор показал мне устроенный предыдущими жильцами террасный садик с тяжелыми кадками для растений и маленькой скамейкой.

«Естественно, официально сад не может считаться вашим, – сказал он. – Но только из вашей квартиры имеется выход на крышу. По-моему, очень даже мило. Вы даже сможете устраивать здесь вечеринки».

Растения давным-давно засохли и погибли. Что ж, я действительно не умею ухаживать за вещами. И вот я стою на крыше и смотрю на подмигивающую мне лондонскую тьму. Миллионы людей вокруг меня живут своей жизнью: едят, ссорятся и так далее. Миллионы жизней, протекающих отдельно от моей. Странный непрочный мир.

Звуки ночного города пронизывают воздух, мерцают натриевые фонари, ревут моторы, хлопают двери. В нескольких милях к югу слышится отдаленный гул полицейского вертолета, обшаривающего лучом прожектора местный парк в поисках очередного негодяя. А где-то вдали воет сирена. Вечная сирена. «Вы очень быстро почувствуете себя здесь как дома», – сказал мне тот риелтор. Я чуть было не расхохоталась ему прямо в лицо. Как тогда, так и сейчас, город казался мне чужим и враждебным.

После секундного колебания я ступаю на карниз, раскинув в сторону руки, как подвыпивший канатоходец. Я иду по бетонному выступу шагом «пятка к носку», а легкий ветерок щекочет волоски на руках. Переехав в эту квартиру, я в трудные минуты жизни иногда решалась пройти по карнизу вдоль всей квартиры. И в конечной точке громко смеялась, глядя в ночное небо. Вот видишь? Я здесь – по-прежнему живая – прямо на краю. Я делаю то, что ты мне велел!

Это стало моей тайной привычкой. Я, небесная линия города, уютный покров темноты, абсолютная анонимность и осознание того, что здесь никто не знает, кто я такая. Я поднимаю голову, ветер овевает лицо, внизу слышится чей-то смех, потом – звук разбившейся бутылки, по дороге змеится вереница машин, бесконечная красная лента габаритных огней, похожая на поток крови. Здесь всегда плотное движение, не говоря уже о шуме и сутолоке. Единственные более-менее спокойные часы – наверное, с трех до пяти утра, когда все пьяные уже завалились в кровать, повара из ресторанов сняли белые фартуки, а в пабах заперли двери. Тишину этих предрассветных часов время от времени нарушает шум проезжающих мимо автоцистерн, открывающейся на заре еврейской булочной дальше по улице и фургончиков развозчиков газет, которые бросают толстые кипы на тротуар. Я в курсе всех малейших движений города, потому что в этот час я не сплю.

Ну а пока город еще гудит. В «Белой лошади» гуляют засидевшиеся после закрытия хипстеры и жители Ист-Энда, кто-то громко ссорится на улице, а на другом конце Лондона городская больница общего профиля принимает больных, раненых и тех, кто с трудом продержался до утра. Но здесь, наверху, есть только воздух и темнота, и где-то высоко в небе совершает рейс Лондон – Пекин грузовой самолет службы «Федекс», а миллионы путешественников вроде мистера Любителя Скотча летят навстречу неизвестности.

– Восемнадцать месяцев. Целых восемнадцать месяцев. Так когда же все это закончится? – бросаю я в темноту. Ну вот, началось. Я чувствую, как во мне снова мутной волной вскипает непрошеная злость. Делаю пару шагов вперед, глядя себе под ноги. – Потому что это не похоже на жизнь. Это вообще ни на что не похоже. – Два шага. Еще два. Сегодня я дойду до угла. – Ты не дал мне чертовой новой жизни, разве не так? Конечно нет. Ты только сломал мою прежнюю жизнь. Разломал на мелкие кусочки. И что мне теперь делать с тем, что осталось? Когда я начну чувствовать… – Я раскидываю руки, покрытые от холодного воздуха мурашками, и понимаю, что снова начинаю плакать. – Будь ты проклят, Уилл! Будь ты проклят за то, что покинул меня!

Тоска накатывает приливной волной. Мощной, всепоглощающей. И когда я уже готова погрузиться в нее с головой, внезапно мне слышится чей-то голос:

– Не думаю, что вам следует тут стоять.

Я поворачиваюсь и вижу у пожарного выхода чье-то бледное личико, распахнутые темные глаза. От неожиданности я теряю равновесие, нога соскальзывает с карниза, тело всей тяжестью кренится в опасную сторону. Сердце падает куда-то вниз, а за ним – и я сама. И потом, точно в ночном кошмаре, я, совсем невесомая, лечу в темную пропасть ночи, ноги оказываются выше головы, я слышу пронзительный крик, возможно, свой собственный…

Треск…

И чернота.

Глава 2

– Как тебя зовут, милая?

На шее фиксирующий воротник.

Чья-то рука осторожно ощупывает мою несчастную голову.

Я жива. Что на самом деле крайне удивительно.

– Вот так-то. Откройте глаза. А теперь посмотрите на меня. Посмотрите на меня. Вы можете назвать свое имя?

Я пытаюсь говорить, открыть рот, но мой голос получается каким-то сдавленным и абсолютно неразборчивым. Наверное, я прикусила язык. Во рту у меня кровь, теплая, с металлическим привкусом. Я не в состоянии пошевельнуться.

– Мы сейчас положим вас на специальную доску, хорошо? Будет немножко неудобно, но я вколю вам морфин, чтобы было легче переносить боль.

Голос мужчины звучит спокойно, словно нет ничего ненормального в том, что я лежу, как сломанная кукла, на холодном бетоне, устремив глаза в сумрачное небо. Мне хочется смеяться. Хочется объяснить им, какая нелепица, что я лежу здесь. Но я всего-навсего очередная понтярщица в пижамных штанах, у которой все, кажется, пошло наперекосяк.

Лицо мужчины исчезает из поля зрения. Надо мной склоняется женщина в светоотражающей куртке, кудрявые темные волосы затянуты в хвост. Женщина направляет тонкий луч фонарика прямо мне в глаза и смотрит на меня с таким бесстрастным интересом, словно я не человек, а неизвестная науке особь.

– Мы можем ее увозить?

Я хочу что-то сказать, но меня отвлекает боль в ногах. Господи, говорю я, но не уверена, что произношу это вслух.

– Зрачки в норме и реагируют. Давление в норме, пульс девяносто при норме шестьдесят. Ей повезло, что она упала на тот тент. Интересно, насколько велики шансы приземлиться на шезлонг?.. Хотя мне не нравятся ушибы. – (Поток холодного воздуха на талии, легкое прикосновение прохладных пальцев…) – Внутреннее кровотечение?

– Нужна вторая бригада?

– Не могли бы вы немного отойти, сэр? Чуть-чуть назад?

Мужской голос:

– Я вышел перекурить, и она шлепнулась прямо на мой чертов балкон. Еще немножко – и свалилась бы на мою чертову голову.

– Значит, вам крупно повезло. А вот ей нет.

– Я до сих пор не могу оправиться от потрясения. Не так уж часто прямо с чертова неба на вас падают люди. Посмотрите на мое кресло. Я купил его за восемьсот фунтов в магазине у Конрана… Как думаете, я могу предъявить за него иск?

Короткая пауза.

– Как вам будет угодно, сэр. Я вам вот что скажу. Вы можете выставить ей счет за то, что пришлось отмывать ваш балкон от крови. И как вам такая идея?

Медик переводит глаза на коллегу. Похоже на путешествие во времени, у меня такое уже было. Я что, упала с крыши? Очень холодно лицу, и я понимаю, что меня трясет от озноба.

– Сэм, у нее начинается шок…

Где-то внизу отъезжает дверца фургона. Булочник? А затем доска подо мной начинает двигаться, и сразу же – больно, больно, больно! – все погружается во тьму.

Вой сирены и синий вихрь. Ох уж эти вечные лондонские сирены! Мы движемся. Отблески неонового света проникают в автомобиль «скорой помощи», исчезают и снова появляются, освещая неожиданно забитый салон и мужчину в зеленой униформе, который, введя какую-то информацию в телефон, начинает поправлять капельницу над моей головой. Боль уменьшилась – морфин? – но после восстановления мыслительных способностей на меня накатывает дикий ужас. Внутри медленно раздувается гигантская подушка безопасности, блокируя все остальное.

– Пгостите?

Мужчина сидит, упершись в стенку салона, и слышит меня только со второго раза. Он поворачивается и склоняется надо мной. От него пахнет лимоном, и он как-то неровно выбрит.

– У вас там все хорошо?

– Я зто…

Мужчина наклоняется пониже:

– Простите. Из-за этой сирены ничего не слышно. Мы уже скоро будем в больнице. – Он накрывает мою руку своей, сухой и теплой, что действует успокаивающе. И внезапно мне становится страшно, что он захочет убрать руку. – Держитесь. Донна, какое у нас расчетное время прибытия?

Я не могу говорить. Язык распух и не помещается во рту. Мысли расплываются и путаются. Интересно, а я шевелила руками, когда меня переносили в машину? Вроде бы я поднимала правую руку, так?

– Я зто гарализована? – спрашиваю я шелестящим шепотом.

– Что? – Он практически прижимается ухом к моему лицу.

– Гарализована? Я зто гарализована?

– Парализована? – Мужчина секунду колеблется, продолжая пристально меня изучать, затем поворачивается и переводит взгляд на мои ноги. – Вы можете пошевелить пальцами ног?

Я пытаюсь вспомнить, как правильно двигать ногой. Получается не сразу. Похоже, для этого нужно сосредоточиться сильнее обычного. Тогда медик наклоняется и слегка касается пальцев ноги, словно желая напомнить мне, где они находятся.

– Попробуйте еще раз. Вот так.

И сразу же обе ноги пронизывает жуткая боль. Судорожный вздох, скорее всхлип. Мой.

– Вы в порядке. Боль – это хорошо. Ручаться, конечно, не могу, но не думаю, что у вас задет позвоночник. Вы повредили бедро, ну и еще кое-что. – Его глаза прикованы к моим. Глаза у него добрые. Кажется, он понимает, как мне нужны слова ободрения. Его рука по-прежнему лежит поверх моей. Я никогда еще так сильно не нуждалась в тепле простого человеческого прикосновения. – Правда. Я практически уверен, что вы не парализованы.

– О, злава бозу, – словно издалека слышу я свой голос. Глаза наполняются слезами. – Пжалуйста, не одпузкайте беня.

Он придвигает лицо совсем близко к моему:

– Я вас не отпущу.

И я хочу что-то сказать, но его лицо расплывается, и меня снова окутывает чернота.

Уже после мне рассказали, что я, пролетев вниз два этажа из пяти, закончила свой полет сперва на натянутом над балконом тенте, а затем – на плетеном шезлонге с водонепроницаемыми подушками, принадлежащем мистеру Энтони Гардинеру, адвокату в области авторских прав и моему соседу, с которым я ни разу не встречалась. Я сломала бедро, два ребра и ключицу. А еще два пальца на левой руке и плюсневую кость, которая проткнула кожу и торчала прямо из ноги, напугав до обморока одного из студентов-медиков. Мои рентгеновские снимки завораживают врачей. У меня в ушах до сих пор стоят слова пользовавшего меня парамедика: «Никогда не знаешь, что может случиться, когда упадешь с большой высоты». Да, мне явно здорово повезло. Они твердят мне это и ждут, улыбаясь, что я, наверное, отвечу им такой же широкой улыбкой или, возможно, даже на радостях исполню чечетку. Но я не чувствую себя везучей. Я вообще ничего не чувствую. Я дремлю и просыпаюсь, когда над головой вспыхивают ослепительные огни операционной, а затем снова оказываюсь в тиши палаты. Лицо медсестры. Обрывки разговоров.

Ты видела, какую грязь развела старуха из палаты D4?

Ты ведь работаешь в больнице Принцессы Елизаветы, да? Можешь передать им, что мы знаем, как управлять отделением неотложной помощи. Ха-ха-ха-ха-ха!

А теперь, Луиза, отдыхай. Мы обо всем позаботимся. Просто отдыхай.

От морфина хочется спать. Они увеличивают мне дозу, и я радуюсь прохладной струйке забвения.

Я открываю глаза и вижу в ногах кровати маму.

– Она проснулась. Бернард, она проснулась. Как думаешь, нам позвать медсестру?

 

Она изменила цвет волос, отстраненно думаю я. А затем: ой! это же мама. Но ведь мама со мной не разговаривает.

– О, слава богу! Слава богу! – Мама дотрагивается до крестика на шее. Этот жест мне о ком-то напоминает, но вот о ком – я не знаю. Она легонько гладит меня по щеке. И по какой-то непонятной причине глаза у меня тотчас же наполняются слезами. – О моя маленькая девочка! – Она наклоняется ко мне всем телом, словно желая заслонить от грядущих опасностей. Я чувствую до боли знакомый запах ее духов. – О Лу! – Она вытирает мне слезы бумажным платком. Я не в силах пошевелить рукой. – Когда мне позвонили, я до смерти испугалась. Тебе очень больно? Ты что-нибудь хочешь? Что я могу для тебя сделать? – Она так тараторит, что я не успеваю вставить ни слова. – Мы сразу приехали, как только узнали. Трина присматривает за дедушкой. Он посылает тебе привет. Он типа просто издает какие-то звуки, ну ты понимаешь, но мы-то знаем, что он хочет сказать. О моя девочка, как, ради всего святого, ты попала в такую передрягу? И о чем, ради всего святого, ты только думала? – Похоже, она вовсе не ждет от меня ответа. Все, что мне надо делать, – это спокойно лежать. Мама вытирает глаза сперва себе, затем мне. – Ты все еще моя девочка. И я не пережила бы, если бы с тобой что-нибудь случилось, а мы бы по-прежнему не… Ну, ты понимаешь.

– Нгет… – Я давлюсь словами. Язык заплетается. Точно у пьяной. – Нгет, я не гхотела…

– Я знаю. Лу, ты поступила так жестоко. Я не могла…

– Не сейчас, милая, хорошо? – трогает ее за плечо папа.

Мама замолкает. Отворачивается и смотрит в пустоту перед собой, затем берет меня за руку:

– Когда нам позвонили… Ох! Я испугалась, что ты… – Она снова хлюпает носом, прижимая платок к губам. – Бернард, слава богу, что она в порядке!

– Конечно в порядке. Она сделана из резины, эта крошка. Да?

Очертания папиной фигуры расплываются перед глазами. Последний раз мы говорили с ним по телефону два месяца назад, но не виделись целых восемнадцать месяцев, а именно со дня моего отъезда. Папа выглядит огромным и очень родным, а еще отчаянно уставшим.

– Пгостите, – шепчу я. Ничего другого в голову не приходит.

– Да ладно тебе! Мы просто рады, что ты в порядке. Хоть ты и выглядишь так, будто провела шесть раундов с Майком Тайсоном. Ты здесь хоть раз смотрела на себя в зеркало? – (Я качаю головой.) – Помнишь Терри Николлса? Ну того самого, что перелетел через велосипед перед «Минимартом»? Так вот, если убрать усы, ты точь-в-точь как он. И в самом деле… – Папа наклоняется поближе ко мне. – Раз уж ты сама начала…

– Бернард.

– Завтра мы принесем тебе щипчики. Но в любом случае в следующий раз, когда захочешь полетать, лучше давай отправимся на какой-нибудь старый добрый аэродром. Прыжки и размахивание руками в твоем случае явно не работают.

Я пытаюсь улыбнуться.

Теперь они уже оба наклоняются ко мне. Их озабоченные лица напряжены. Мои родители.

– Бернард, она похудела. Не находишь, что она похудела?

Папа приближает ко мне лицо, и я вижу, что глаза у него на мокром месте. А растянутые в улыбке губы непривычно дрожат.

– Милая, она у нас… просто красавица. Уж можешь мне поверить. Просто красотка, черт побери!

Он сжимает мою руку, затем подносит к губам и целует. Сколько себя помню, папа ни разу такого не делал.

Только сейчас я по

После тебя читать онлайн — Джоджо Мойес

Джоджо Мойес

После тебя

Посвящается моей бабушке Бетти Макки

Глава 1

Здоровяк в дальнем углу бара обливается пóтом. Он сидит, низко склонившись над стаканом с двойным виски, и то и дело оглядывается на дверь. В безжалостном электрическом свете его покрытое испариной лицо влажно блестит. Он маскирует прерывистое дыхание тяжелыми вздохами и снова возвращается к своему напитку.

— Эй, можно вас?

Я поднимаю глаза от бокала, который старательно вытираю.

— Нельзя ли повторить?

Мне хочется сказать ему, что это не самая хорошая идея и выпивка вряд ли поможет. От нее будет только хуже. Но он крупный парень, до закрытия осталось пятнадцать минут, и по правилам нашей компании я не могу отказать клиенту. Поэтому я подхожу к нему, забираю его стакан и подношу к глазам. Он кивает на бутылку.

— Двойной, — говорит он, смахивая мясистой рукой пот с лица.

— Семь фунтов двадцать пенсов, пожалуйста.

Вечер вторника, без четверти одиннадцать, место действия — ирландский тематический паб в аэропорту Лондон-Сити под названием «Шемрок и кловер», который имеет такое же отношение к Ирландии, как Махатма Ганди. Бар закрывается через десять минут после отправления последнего самолета, и на данный момент, кроме меня, здесь только серьезный молодой человек с ноутбуком, две веселые дамочки за столиком номер два и мужик с двойным «Джемисоном» — пассажиры задерживающихся на сорок минут рейсов SC 107 на Стокгольм и DB 224 на Мюнхен.

Я на боевом посту начиная с полудня, так как у моей сменщицы Карли прихватило живот и она отпросилась домой. Вообще-то, я не против. Я спокойно задерживаюсь допоздна. Тихонько мурлыча себе под нос мелодию из «Кельтских свирелей Изумрудного острова», выпуск третий, я подхожу к столику номер два забрать стаканы у женщин, рассматривающих подборку фото на телефоне. Судя по несдержанному смеху, обе под хорошим градусом.

— Моя внучка. Пять дней от роду, — сообщает мне высокая блондинка, когда я наклоняюсь за ее стаканом.

— Прелесть, — улыбаюсь я.

Все младенцы для меня на одно лицо.

— Она живет в Швеции. Я там еще ни разу не была. Как-никак, но все же надо повидаться со своей первой внучкой, а?

— Мы обмываем ножки малышки. — (Очередной взрыв хохота.) — Может, выпьете с нами за ее здоровье? Ну давайте же! Расслабьтесь хоть на пять минут. Вдвоем нам эту бутылку ни за что не осилить.

— Упс! Нам пора! Пошли, Дор.

Увидев сообщение на табло, они собирают пожитки и нетвердой походкой, что заметно, наверное, только мне, направляются к выходу.

Я убираю их стаканы на барную стойку и зорко оглядываю зал в поисках грязной посуды.

— Неужели вам никогда не хотелось? — Женщина, что пониже, оказывается, вернулась за паспортом.

— Простите?

— После окончания смены пройти вместе со всеми на посадку. Сесть на самолет. Мне бы точно хотелось. — Она снова смеется. — Каждый чертов день, будь он неладен!

Я отвечаю им профессиональной улыбкой, способной скрыть что угодно, и поворачиваюсь к барной стойке.

А вокруг уже вовсю закрываются на ночь магазины беспошлинной торговли, опускаются стальные жалюзи, пряча от посторонних глаз дорогущие сумки и шоколадки «Тоблерон» для экстренных подарков. Мерцают и потихоньку гаснут огни у выходов 3, 5 и 11, направляющих в ночное небо последних путешественников. Конголезка Вайолет, местная уборщица, слегка раскачиваясь при ходьбе и поскрипывая резиновыми подошвами туфель, толкает мне навстречу по сияющему линолеуму свою тележку.

— Вечер добрый, дорогуша.

— Вечер добрый, Вайолет.

— Милочка, не дело засиживаться здесь допоздна. Тебе надо быть дома рядом с теми, кого любишь, — каждый раз слово в слово повторяет она.

— Да нет, сейчас не так уж и поздно, — каждый раз слово в слово отвечаю я.

Она одобрительно кивает и катит тележку дальше.

Серьезный Молодой Человек с Ноутбуком и Потный Любитель Скотча ушли. Я заканчиваю со стаканами и закрываю кассу, дважды пересчитывая деньги, чтобы наличность в кассе совпала с пробитыми чеками. Я делаю пометки в гроссбухе, проверяю пивные насосы, отмечаю продукты, требующие дозаказа. И тут неожиданно обнаруживаю куртку толстяка на барном стуле. Подхожу поближе и поднимаю глаза на монитор. Ага, вот-вот начнется посадка на рейс до Мюнхена, если я, конечно, готова бежать за владельцем куртки. Я снова смотрю на монитор и медленно подхожу к мужскому туалету.

— Эй! Есть кто-нибудь?

Голос, что слышится в ответ, слегка задушенный, с истерическими нотками. Толстяк, низко склонившись над раковиной, плещет себе в лицо водой. Вид у него — краше в гроб кладут.

— Что, уже объявили посадку на мой рейс?

— Посадка только начинается. У вас еще в запасе пара минут.

Я собираюсь уходить, но что-то меня останавливает. Мужчина буравит меня горящими от волнения бусинками глаз. Затем качает головой.

— Нет, я не могу это сделать, — говорит он, хватает бумажное полотенце и вытирает лицо. — Не могу подняться на борт самолета. — (Я терпеливо жду.) — Мне надо лететь на встречу с новым боссом, а я не могу. И я не решился сказать ему, что боюсь самолетов. — Он покачал головой. — Ужасно боюсь.

Я закрыла за собой дверь.

— А в чем заключается ваша новая работа?

— Э-э-э… — моргает он. — Автозапчасти. Я новый старший менеджер по запчастям для тормозов в «Хант моторс».

— Похоже, классная работа. Значит, у вас есть… тормоза.

— Я уже давно в этом деле. — Он с усилием сглатывает. — Вот почему я не хочу сгореть в огненном шаре. Я реально не хочу сгореть в парящем в воздухе огненном шаре.

Меня так и подмывает сообщить ему, что это будет скорее падающий, нежели парящий в воздухе огненный шар, но я вовремя прикусываю язык. Он снова споласкивает водой лицо, и я подаю ему еще одно бумажное полотенце.

— Благодарю. — Он опять прерывисто вздыхает и выпрямляется, явно пытаясь взять себя в руки. — Спорим, вам еще не доводилось видеть, чтобы взрослый мужик вел себя как форменный идиот, да?

— По четыре раза на дню. — (Его крошечные глазки становятся совсем круглыми.) — По четыре раза на дню мне приходится выуживать кого-нибудь из мужского туалета. А причина у всех одна: боязнь летать. — (Он удивленно моргает.) — Но, видите ли, как я не устаю повторять, ни один самолет, вылетевший из этого аэропорта, еще ни разу не потерпел крушения.

От неожиданности мужчина даже втягивает шею в воротничок рубашки.

— Да неужели?

— Ни один.

— И даже никакой… самой маленькой аварии на взлетной полосе?

Я решительно качаю головой:

— На самом деле здесь тоска зеленая. Люди улетают по своим делам и через пару дней возвращаются. — Я спиной пытаюсь открыть дверь. К вечеру в этих уборных запашок ой-ей-ей. — Да и вообще, лично я считаю, что с вами могут случиться вещи и похуже этого.

— Ну, полагаю, вы правы. — Он обдумывает мои слова и осторожно косится на меня. — Значит, четыре раза на дню, так?

— Иногда даже чаще. А теперь, с вашего позволения, мне действительно пора назад. А то, не дай бог, решат, будто я что-то зачастила в мужскую уборную. — (Он улыбается, и я вижу, каким он может быть при других обстоятельствах. Энергичный человек. Жизнерадостный человек. Человек, отлично руководящий поставками импортных автозапчастей.) — Знаете, мне кажется, уже объявили посадку на ваш рейс.

— Так вы считаете, со мной все будет в порядке.

— С вами все будет в порядке. Это очень безопасная авиалиния. Считайте, что вы просто вычеркнули из жизни пару часов. Смотрите, SK 491 приземлился пять минут назад. И когда вы пойдете к нужному вам выходу, то непременно встретите стюардов и стюардесс с прибывшего борта. Вот увидите, они будут беззаботно смеяться и болтать, ведь для них полет на самолете — все равно что поездка на автобусе. Некоторые из них делают по два, три, четыре рейса в день. Они ведь не полные идиоты. Если бы было небезопасно, стали бы они рисковать, а?

— Все равно что поездка на автобусе, — повторяет он за мной.

— Только гораздо более безопасная.

— Это уж точно. — Он поднимает брови. — На дороге полным-полно придурков. — Я киваю, а он поправляет галстук. — И это классная работа.

— Стыд и позор, если вы упустите ее из-за такой ерунды. Главное — сделать первый шаг, а потом вы привыкнете.

— Очень может быть. Благодарю вас…

— Луиза, — подсказываю я.

— Благодарю вас, Луиза. Вы очень добрая девушка. — Он вопросительно смотрит на меня. — А как насчет того… чтобы вы согласились… как-нибудь со мной выпить?

— Я слышу, объявляют посадку на ваш рейс, сэр. — Я открываю дверь, пропуская его вперед.

Он кивает и, чтобы скрыть неловкость, с шумом хлопает себя по карманам:

— Все верно. Конечно. Ну… я пошел.

— И не забывайте о тормозах.

А буквально через две минуты после его ухода я обнаружила, что он заблевал третью кабинку.

Домой я возвращаюсь в четверть второго. Стараясь не смотреть на свое отражение в зеркале лифта, я вхожу в притихшую квартиру. Переодеваюсь в пижамные штаны и толстовку с капюшоном, открываю холодильник, достаю бутылку белого вина, наливаю в бокал. Вино такое кислое, что больно губам. Изучив этикетку, я понимаю, что забыла заткнуть бутылку пробкой, но затем решаю особо не заморачиваться по этому поводу и с бокалом в руке плюхаюсь в кресло.

На каминной доске две открытки. Одна — поздравление с днем рождения от родителей. «Лучшие пожелания» от мамы для меня точно нож острый. Вторая открытка от сестры. Сестра сообщает, что собирается приехать с Томасом на уик-энд. Открытка шестимесячной давности. На автоответчике два сообщения. Одно от дантиста, другое — нет.

Привет, Луиза. Это Джаред. Мы встречались в «Грязной утке». Ну, мы с тобой тогда еще перепихнулись. (Сдавленный неловкий смешок.) Это было… ну ты понимаешь… В общем, мне понравилось. Как насчет того, чтобы повторить? У тебя есть мои координаты.

Когда в бутылке ничего не остается, я прикидываю, не сбегать ли за новой, но очень не хочется выходить из дому. Не хочется в очередной раз выслушивать шуточки Самира из круглосуточного магазинчика насчет моего пристрастия к «Пино гриджио». Да и вообще, не хочется ни с кем разговаривать. Внезапно на меня накатывает смертельная усталость, но при этом я настолько перевозбуждена, что даже если и лягу в постель, то все равно не усну. Я вдруг вспоминаю о Джареде, в частности о том, что у него странная форма ногтей. И с чего это меня вдруг стали волновать чьи-то странные ногти? Я обвожу глазами голые стены гостиной и неожиданно понимаю, что мне срочно нужно на свежий воздух. Реально нужно. Я поднимаю в коридоре окно и неуверенно карабкаюсь по пожарной лестнице на крышу.

Когда девять месяцев назад я появилась в этом доме, риелтор показал мне устроенный предыдущими жильцами террасный садик с тяжелыми кадками для растений и маленькой скамейкой.

«Естественно, официально сад не может считаться вашим, — сказал он. — Но только из вашей квартиры имеется выход на крышу. По-моему, очень даже мило. Вы даже сможете устраивать здесь вечеринки».

Растения давным-давно засохли и погибли. Что ж, я действительно не умею ухаживать за вещами. И вот я стою на крыше и смотрю на подмигивающую мне лондонскую тьму. Миллионы людей вокруг меня живут своей жизнью: едят, ссорятся и так далее. Миллионы жизней, протекающих отдельно от моей. Странный непрочный мир.

Звуки ночного города пронизывают воздух, мерцают натриевые фонари, ревут моторы, хлопают двери. В нескольких милях к югу слышится отдаленный гул полицейского вертолета, обшаривающего лучом прожектора местный парк в поисках очередного негодяя. А где-то вдали воет сирена. Вечная сирена. «Вы очень быстро почувствуете себя здесь как дома», — сказал мне тот риелтор. Я чуть было не расхохоталась ему прямо в лицо. Как тогда, так и сейчас, город казался мне чужим и враждебным.

После секундного колебания я ступаю на карниз, раскинув в сторону руки, как подвыпивший канатоходец. Я иду по бетонному выступу шагом «пятка к носку», а легкий ветерок щекочет волоски на руках. Переехав в эту квартиру, я в трудные минуты жизни иногда решалась пройти по карнизу вдоль всей квартиры. И в конечной точке громко смеялась, глядя в ночное небо. Вот видишь? Я здесь — по-прежнему живая — прямо на краю. Я делаю то, что ты мне велел!

Это стало моей тайной привычкой. Я, небесная линия города, уютный покров темноты, абсолютная анонимность и осознание того, что здесь никто не знает, кто я такая. Я поднимаю голову, ветер овевает лицо, внизу слышится чей-то смех, потом — звук разбившейся бутылки, по дороге змеится вереница машин, бесконечная красная лента габаритных огней, похожая на поток крови. Здесь всегда плотное движение, не говоря уже о шуме и сутолоке. Единственные более-менее спокойные часы — наверное, с трех до пяти утра, когда все пьяные уже завалились в кровать, повара из ресторанов сняли белые фартуки, а в пабах заперли двери. Тишину этих предрассветных часов время от времени нарушает шум проезжающих мимо автоцистерн, открывающейся на заре еврейской булочной дальше по улице и фургончиков развозчиков газет, которые бросают толстые кипы на тротуар. Я в курсе всех малейших движений города, потому что в этот час я не сплю.

Ну а пока город еще гудит. В «Белой лошади» гуляют засидевшиеся после закрытия хипстеры и жители Ист-Энда, кто-то громко ссорится на улице, а на другом конце Лондона городская больница общего профиля принимает больных, раненых и тех, кто с трудом продержался до утра. Но здесь, наверху, есть только воздух и темнота, и где-то высоко в небе совершает рейс Лондон — Пекин грузовой самолет службы «Федекс», а миллионы путешественников вроде мистера Любителя Скотча летят навстречу неизвестности.

— Восемнадцать месяцев. Целых восемнадцать месяцев. Так когда же все это закончится? — бросаю я в темноту. Ну вот, началось. Я чувствую, как во мне снова мутной волной вскипает непрошеная злость. Делаю пару шагов вперед, глядя себе под ноги. — Потому что это не похоже на жизнь. Это вообще ни на что не похоже. — Два шага. Еще два. Сегодня я дойду до угла. — Ты не дал мне чертовой новой жизни, разве не так? Конечно нет. Ты только сломал мою прежнюю жизнь. Разломал на мелкие кусочки. И что мне теперь делать с тем, что осталось? Когда я начну чувствовать… — Я раскидываю руки, покрытые от холодного воздуха мурашками, и понимаю, что снова начинаю плакать. — Будь ты проклят, Уилл! Будь ты проклят за то, что покинул меня!

Тоска накатывает приливной волной. Мощной, всепоглощающей. И когда я уже готова погрузиться в нее с головой, внезапно мне слышится чей-то голос:

— Не думаю, что вам следует тут стоять.

Я поворачиваюсь и вижу у пожарного выхода чье-то бледное личико, распахнутые темные глаза. От неожиданности я теряю равновесие, нога соскальзывает с карниза, тело всей тяжестью кренится в опасную сторону. Сердце падает куда-то вниз, а за ним — и я сама. И потом, точно в ночном кошмаре, я, совсем невесомая, лечу в темную пропасть ночи, ноги оказываются выше головы, я слышу пронзительный крик, возможно, свой собственный…

Треск…

И чернота.

Глава 2

— Как тебя зовут, милая?

На шее фиксирующий воротник.

Чья-то рука осторожно ощупывает мою несчастную голову.

Я жива. Что на самом деле крайне удивительно.

— Вот так-то. Откройте глаза. А теперь посмотрите на меня. Посмотрите на меня. Вы можете назвать свое имя?

Я пытаюсь говорить, открыть рот, но мой голос получается каким-то сдавленным и абсолютно неразборчивым. Наверное, я прикусила язык. Во рту у меня кровь, теплая, с металлическим привкусом. Я не в состоянии пошевельнуться.

— Мы сейчас положим вас на специальную доску, хорошо? Будет немножко неудобно, но я вколю вам морфин, чтобы было легче переносить боль.

Голос мужчины звучит спокойно, словно нет ничего ненормального в том, что я лежу, как сломанная кукла, на холодном бетоне, устремив глаза в сумрачное небо. Мне хочется смеяться. Хочется объяснить им, какая нелепица, что я лежу здесь. Но я всего-навсего очередная понтярщица в пижамных штанах, у которой все, кажется, пошло наперекосяк.

Лицо мужчины исчезает из поля зрения. Надо мной склоняется женщина в светоотражающей куртке, кудрявые темные волосы затянуты в хвост. Женщина направляет тонкий луч фонарика прямо мне в глаза и смотрит на меня с таким бесстрастным интересом, словно я не человек, а неизвестная науке особь.

— Мы можем ее увозить?

Я хочу что-то сказать, но меня отвлекает боль в ногах. Господи, говорю я, но не уверена, что произношу это вслух.

— Зрачки в норме и реагируют. Давление в норме, пульс девяносто при норме шестьдесят. Ей повезло, что она упала на тот тент. Интересно, насколько велики шансы приземлиться на шезлонг?.. Хотя мне не нравятся ушибы. — (Поток холодного воздуха на талии, легкое прикосновение прохладных пальцев…) — Внутреннее кровотечение?

— Нужна вторая бригада?

— Не могли бы вы немного отойти, сэр? Чуть-чуть назад?

Мужской голос:

— Я вышел перекурить, и она шлепнулась прямо на мой чертов балкон. Еще немножко — и свалилась бы на мою чертову голову.

— Значит, вам крупно повезло. А вот ей нет.

— Я до сих пор не могу оправиться от потрясения. Не так уж часто прямо с чертова неба на вас падают люди. Посмотрите на мое кресло. Я купил его за восемьсот фунтов в магазине у Конрана… Как думаете, я могу предъявить за него иск?

Короткая пауза.

— Как вам будет угодно, сэр. Я вам вот что скажу. Вы можете выставить ей счет за то, что пришлось отмывать ваш балкон от крови. И как вам такая идея?

Медик переводит глаза на коллегу. Похоже на путешествие во времени, у меня такое уже было. Я что, упала с крыши? Очень холодно лицу, и я понимаю, что меня трясет от озноба.

— Сэм, у нее начинается шок…

Где-то внизу отъезжает дверца фургона. Булочник? А затем доска подо мной начинает двигаться, и сразу же — больно, больно, больно! — все погружается во тьму.

Вой сирены и синий вихрь. Ох уж эти вечные лондонские сирены! Мы движемся. Отблески неонового света проникают в автомобиль «скорой помощи», исчезают и снова появляются, освещая неожиданно забитый салон и мужчину в зеленой униформе, который, введя какую-то информацию в телефон, начинает поправлять капельницу над моей головой. Боль уменьшилась — морфин? — но после восстановления мыслительных способностей на меня накатывает дикий ужас. Внутри медленно раздувается гигантская подушка безопасности, блокируя все остальное.

— Пгостите?

Мужчина сидит, упершись в стенку салона, и слышит меня только со второго раза. Он поворачивается и склоняется надо мной. От него пахнет лимоном, и он как-то неровно выбрит.

— У вас там все хорошо?

— Я зто…

Мужчина наклоняется пониже:

— Простите. Из-за этой сирены ничего не слышно. Мы уже скоро будем в больнице. — Он накрывает мою руку своей, сухой и теплой, что действует успокаивающе. И внезапно мне становится страшно, что он захочет убрать руку. — Держитесь. Донна, какое у нас расчетное время прибытия?

Я не могу говорить. Язык распух и не помещается во рту. Мысли расплываются и путаются. Интересно, а я шевелила руками, когда меня переносили в машину? Вроде бы я поднимала правую руку, так?

Джоджо Мойес — После тебя » MYBRARY: Электронная библиотека деловой и учебной литературы. Читаем онлайн.

Что ты будешь делать, потеряв любимого человека? Стоит ли жить после этого? Теперь Лу Кларк не просто обычная девчонка, живущая обыденной жизнью. Шесть месяцев, проведенных с Уиллом Трейнором, навсегда изменили ее. Непредвиденные обстоятельства заставляют Лу вернуться домой к своей семье, и она поневоле чувствует, что ей придется все начинать сначала. Раны телесные залечены, а вот душа страдает, ищет исцеления! И это исцеление ей дают члены группы психологической поддержки, предлагая разделить с ними радости, печали и ужасно невкусное печенье. Благодаря им она знакомится с Сэмом Филдингом, врачом «скорой помощи», сильным человеком, который знает о жизни и смерти все. Сэм оказывается единственным, кто способен понять Лу Кларк. Но сможет ли Лу найти в себе силы вновь полюбить?.. Впервые на русском языке!

Джоджо Мойес

После тебя

Jojo Moyes

AFTER YOU

Copyright © Jojo’s Mojo Limited, 2015

This edition is published by arrangement with Curtis Brown UK and The Van Lear Agency

All rights reserved

© О. Александрова, перевод, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2015

Издательство Иностранка®

* * *

Посвящается моей бабушке Бетти Макки

Здоровяк в дальнем углу бара обливается пóтом. Он сидит, низко склонившись над стаканом с двойным виски, и то и дело оглядывается на дверь. В безжалостном электрическом свете его покрытое испариной лицо влажно блестит. Он маскирует прерывистое дыхание тяжелыми вздохами и снова возвращается к своему напитку.

– Эй, можно вас?

Я поднимаю глаза от бокала, который старательно вытираю.

– Нельзя ли повторить?

Мне хочется сказать ему, что это не самая хорошая идея и выпивка вряд ли поможет. От нее будет только хуже. Но он крупный парень, до закрытия осталось пятнадцать минут, и по правилам нашей компании я не могу отказать клиенту. Поэтому я подхожу к нему, забираю его стакан и подношу к глазам. Он кивает на бутылку.

– Двойной, – говорит он, смахивая мясистой рукой пот с лица.

– Семь фунтов двадцать пенсов, пожалуйста.

Вечер вторника, без четверти одиннадцать, место действия – ирландский тематический паб в аэропорту Лондон-Сити под названием «Шемрок и кловер», который имеет такое же отношение к Ирландии, как Махатма Ганди. Бар закрывается через десять минут после отправления последнего самолета, и на данный момент, кроме меня, здесь только серьезный молодой человек с ноутбуком, две веселые дамочки за столиком номер два и мужик с двойным «Джемисоном» – пассажиры задерживающихся на сорок минут рейсов SC 107 на Стокгольм и DB 224 на Мюнхен.

Я на боевом посту начиная с полудня, так как у моей сменщицы Карли прихватило живот и она отпросилась домой. Вообще-то, я не против. Я спокойно задерживаюсь допоздна. Тихонько мурлыча себе под нос мелодию из «Кельтских свирелей Изумрудного острова», выпуск третий, я подхожу к столику номер два забрать стаканы у женщин, рассматривающих подборку фото на телефоне. Судя по несдержанному смеху, обе под хорошим градусом.

– Моя внучка. Пять дней от роду, – сообщает мне высокая блондинка, когда я наклоняюсь за ее стаканом.

– Прелесть, – улыбаюсь я.

Все младенцы для меня на одно лицо.

– Она живет в Швеции. Я там еще ни разу не была. Как-никак, но все же надо повидаться со своей первой внучкой, а?

– Мы обмываем ножки малышки. – (Очередной взрыв хохота.) – Может, выпьете с нами за ее здоровье? Ну давайте же! Расслабьтесь хоть на пять минут. Вдвоем нам эту бутылку ни за что не осилить.

– Упс! Нам пора! Пошли, Дор.

Увидев сообщение на табло, они собирают пожитки и нетвердой походкой, что заметно, наверное, только мне, направляются к выходу.

Я убираю их стаканы на барную стойку и зорко оглядываю зал в поисках грязной посуды.

– Неужели вам никогда не хотелось? – Женщина, что пониже, оказывается, вернулась за паспортом.

– Простите?

– После окончания смены пройти вместе со всеми на посадку. Сесть на самолет. Мне бы точно хотелось. – Она снова смеется. – Каждый чертов день, будь он неладен!

Я отвечаю им профессиональной улыбкой, способной скрыть что угодно, и поворачиваюсь к барной стойке.

А вокруг уже вовсю закрываются на ночь магазины беспошлинной торговли, опускаются стальные жалюзи, пряча от посторонних глаз дорогущие сумки и шоколадки «Тоблерон» для экстренных подарков. Мерцают и потихоньку гаснут огни у выходов 3, 5 и 11, направляющих в ночное небо последних путешественников. Конголезка Вайолет, местная уборщица, слегка раскачиваясь при ходьбе и поскрипывая резиновыми подошвами туфель, толкает мне навстречу по сияющему линолеуму свою тележку.

– Вечер добрый, дорогуша.

– Вечер добрый, Вайолет.

– Милочка, не дело засиживаться здесь допоздна. Тебе надо быть дома рядом с теми, кого любишь, – каждый раз слово в слово повторяет она.

– Да нет, сейчас не так уж и поздно, – каждый раз слово в слово отвечаю я.

Она одобрительно кивает и катит тележку дальше.

Серьезный Молодой Человек с Ноутбуком и Потный Любитель Скотча ушли. Я заканчиваю со стаканами и закрываю кассу, дважды пересчитывая деньги, чтобы наличность в кассе совпала с пробитыми чеками. Я делаю пометки в гроссбухе, проверяю пивные насосы, отмечаю продукты, требующие дозаказа. И тут неожиданно обнаруживаю куртку толстяка на барном стуле. Подхожу поближе и поднимаю глаза на монитор. Ага, вот-вот начнется посадка на рейс до Мюнхена, если я, конечно, готова бежать за владельцем куртки. Я снова смотрю на монитор и медленно подхожу к мужскому туалету.

– Эй! Есть кто-нибудь?

Голос, что слышится в ответ, слегка задушенный, с истерическими нотками. Толстяк, низко склонившись над раковиной, плещет себе в лицо водой. Вид у него – краше в гроб кладут.

– Что, уже объявили посадку на мой рейс?

– Посадка только начинается. У вас еще в запасе пара минут.

Я собираюсь уходить, но что-то меня останавливает. Мужчина буравит меня горящими от волнения бусинками глаз. Затем качает головой.

– Нет, я не могу это сделать, – говорит он, хватает бумажное полотенце и вытирает лицо. – Не могу подняться на борт самолета. – (Я терпеливо жду.) – Мне надо лететь на встречу с новым боссом, а я не могу. И я не решился сказать ему, что боюсь самолетов. – Он покачал головой. – Ужасно боюсь.

Я закрыла за собой дверь.

– А в чем заключается ваша новая работа?

– Э-э-э… – моргает он. – Автозапчасти. Я новый старший менеджер по запчастям для тормозов в «Хант моторс».

– Похоже, классная работа. Значит, у вас есть… тормоза.

– Я уже давно в этом деле. – Он с усилием сглатывает. – Вот почему я не хочу сгореть в огненном шаре. Я реально не хочу сгореть в парящем в воздухе огненном шаре.

Меня так и подмывает сообщить ему, что это будет скорее падающий, нежели парящий в воздухе огненный шар, но я вовремя прикусываю язык. Он снова споласкивает водой лицо, и я подаю ему еще одно бумажное полотенце.

– Благодарю. – Он опять прерывисто вздыхает и выпрямляется, явно пытаясь взять себя в руки. – Спорим, вам еще не доводилось видеть, чтобы взрослый мужик вел себя как форменный идиот, да?

After You (Me Before You, # 2) от Jojo Moyes

4,5 звезды

Мне правда, действительно не нравился Я ДО ВАС.

Это было душераздирающе, но это было горько для беспристрастного наблюдателя. Мне нравилась Луиза Кларк, но по какой-то причине я никогда не общался с ней так, как в хорошо разработанной истории, да и сама история была такой. . . навряд ли.

Думаю, это было похоже на трагедию ради трагедии.

И это дерьмо меня бесит.

Если вы собираетесь вонзить мое сердце в тротуар, для этого должна быть чертовски веская причина.

Но Я ДО ВАС был как Мойес, хотя

4,5 звезды

Мне правда, действительно не нравился Я ДО ВАС.

Это было душераздирающе, но это было горько для беспристрастного наблюдателя. Мне нравилась Луиза Кларк, но по какой-то причине я никогда не общался с ней так, как в хорошо разработанной истории, да и сама история была такой. . . навряд ли.

Думаю, это было похоже на трагедию ради трагедии.

И это дерьмо меня бесит.

Если вы собираетесь вонзить мое сердце в тротуар, для этого должна быть чертовски веская причина.

Но Я ДО ТОГО, как думала про себя Мойес:

1. Какой самый невозможный сценарий влюбленности я могу придумать? Отлично, давай сделаем это.
2. Как сделать так, чтобы дальнейшее развитие отношений было невозможным? * радуется * Давай тоже сделаем это.
3. И как я могу сделать все это бессмысленным от начала до конца, нанеся при этом самый эмоциональный урон? Уииеее! Лучший! План! Эверрррррр!

И посмотрите на заголовок: Я ПЕРЕД ВАМИ.

Это обманчиво эгоистично.Это должна быть история любви, верно? Так что это должно быть ТЫ ДО МЕНЯ. Но глаз смотрит на это, а мозг извиняется, так что вы не понимаете, пока не станет слишком поздно, что это односторонняя история любви.

Или, может быть, это неоднозначно, и моя интерпретация является отражением моего общего опыта.

Как угодно. * пинает алюминиевую банку *

Дело в том, что я не читал ПОСЛЕ ТЕБЯ б / с, мне понравилась предыдущая книга. Я читал это, потому что я не мог отказаться от Лу при обстоятельствах МЕНЯ, ДО того, как ты закончил.

Я увидел ту же искру, которую Уилл видел в Луизе, нереализованный потенциал, и решил дать Мойесу шанс развивать этот потенциал.

I. Am. ТАК. Довольный.

Есть тонкость ПОСЛЕ ТЕБЯ, которая отсутствовала во МНЕ ДО ВАС. Это позволило Мойесу создать что-то совершенно иное, что-то, что ощущалось реальным , даже после тщательно созданного WOE того, что было раньше.

Луиза Кларк превратилась из картонного заполнителя в человека из плоти и крови.Трина, ранее бывшая младшей сестрой, испорченная и эгоистичная, превратилась в умную молодую женщину, борющуюся с последствиями подростковой беременности. Я мог чувствовать ее отчаяние и чувство вины, борющиеся с любовью к сыну, осложнившей ее жизнь. Ее родители изменились так же, как и родители Уилла.

Затем были новые персонажи, такие как участники еженедельного собрания групповой терапии Лу, с которыми мы проводили мало времени, но все они были ясными личностями.

И Лилия.. . вы, боги. Эта девушка разбила мне сердце хуже, чем когда-либо делал Уилл Трейнор.

Но на этот раз я смеялся не меньше, чем плакал. На извилистых поворотах бедный Марк (безуспешно) пытался обуздать их во время встреч с движущимся кругом. На мальчишеские выходки Тома, взгляды, которыми обмениваются сестры, отказ миссис Кларк брить ноги после вечернего феминистского занятия и еще дюжина других вещей.

И этот смех сделал боль невыносимой, боль истины, безжалостной в своей простоте.Ребенок, который знал, что мать любит ее, но не так сильно, как она любит себя. Группа незнакомцев, связанных горем, о котором забыл остальной мир:

«Я думаю, людям надоедает горе», — сказала Наташа. «Это как если бы вам дали какое-то негласное отведенное время — может, шесть месяцев — а потом они слегка раздражаются, что вам не« лучше »».

Одиночество молодой женщины, которая изо всех сил пытается «жить», но у нее не хватает духа, чтобы сделать это должным образом:

Без кого-либо, с кем я мог поговорить, каждое увиденное мною место — будь то фонтан Треви или канал в Амстердаме — было просто именем в списке, которое мне нужно было отметить.

Это были меньшие боли, но они были не менее сильными. Это были знакомые боли, связанные с ними, в отличие от боли, созданной МНОЙ ДО ВАС.

Я всегда внутренне издевался, когда слышал или читал о ком-то, кто не осознавал, что плачет, пока его лицо не стало слишком влажным, чтобы игнорировать его, или пока какой-нибудь добрый самаритянин не дал ему салфетку — как вы можете плакать и не знать этого?

Но ПОСЛЕ того, как ВЫ научили меня, что есть некоторые раны, которые подкрадываются к вам, которые подсознательно распознаются, даже когда переживаете их косвенно, и несколько раз, раз за время чтения я обнаружил, что испытываю такое же воздействие, как и те, над которыми я раньше высмеивал.

Затем Трина одарила Лу взглядом, который я получал много раз от моих собственных сестер:

Она скривила ко мне лицо, которое одновременно сказало мне, что я иджит, и что для нее это совсем не удивительно.

И я бы фыркала слезами по носу, ч / з смеясь.

Я видел в нескольких обзорах, что некоторые читатели были разочарованы «ПОСЛЕ ВАС», что он не доставил того же эмоционального удара по почкам. Я не собираюсь спорить с этим, но я согласен.Вместо сфабрикованного горя, которое возникло в результате серии событий, настолько ужасающих, что вы не могли не отреагировать на них, независимо от того, насколько это горе чуждо вашему жизненному опыту, вы получаете боль от последствий этой потери.

Это настоящая боль, с которой немногие из нас не знакомы, и это заставило меня прочувствовать ее тем более глубоко.

Но именно потенциал имел реальное значение. Потенциал чего-то на больше, чем на , чем непрекращающаяся боль.

СО. Моя рекомендация такова:

1. Если вы полагаетесь на автора, чтобы создать эмоциональную реакцию, которую вы не в состоянии сделать самостоятельно, пропустите ПОСЛЕ ВАС. Вы только будете разочарованы.

2. Если вы все ЧУВСТВУЕТЕ самостоятельно и не против небольшой суматохи на пути к счастливому финалу, немедленно прочтите ПОСЛЕ ВАС.

Это прекрасно.

И разочарование, и душераздирающее, и НАСТОЯЩЕЕ.

И, по моему скромному мнению, это делает историю «ПОСЛЕ ТЕБЯ» бесконечно лучшей.

Мой обзор Me Before You

After You by Jojo Moyes

4,5 звезды

Мне правда, действительно не нравился Я ДО ВАС.

Это было душераздирающе, но это было горько для беспристрастного наблюдателя. Мне нравилась Луиза Кларк, но по какой-то причине я никогда не общался с ней так, как в хорошо разработанной истории, да и сама история была такой. . . навряд ли.

Думаю, это было похоже на трагедию ради трагедии.

И это дерьмо меня бесит.

Если вы собираетесь вонзить мое сердце в тротуар, для этого должна быть чертовски веская причина.

Но Я ДО ВАС был как Мойес, хотя

4,5 звезды

Мне правда, действительно не нравился Я ДО ВАС.

Это было душераздирающе, но это было горько для беспристрастного наблюдателя. Мне нравилась Луиза Кларк, но по какой-то причине я никогда не общался с ней так, как в хорошо разработанной истории, да и сама история была такой. . . навряд ли.

Думаю, это было похоже на трагедию ради трагедии.

И это дерьмо меня бесит.

Если вы собираетесь вонзить мое сердце в тротуар, для этого должна быть чертовски веская причина.

Но Я ДО ТОГО, как думала про себя Мойес:

1. Какой самый невозможный сценарий влюбленности я могу придумать? Отлично, давай сделаем это.
2. Как сделать так, чтобы дальнейшее развитие отношений было невозможным? * радуется * Давай тоже сделаем это.
3. И как я могу сделать все это бессмысленным от начала до конца, нанеся при этом самый эмоциональный урон? Уииеее! Лучший! План! Эверрррррр!

И посмотрите на заголовок: Я ПЕРЕД ВАМИ.

Это обманчиво эгоистично. Это должна быть история любви, верно? Так что это должно быть ТЫ ДО МЕНЯ. Но глаз смотрит на это, а мозг извиняется, так что вы не понимаете, пока не станет слишком поздно, что это односторонняя история любви.

Или, может быть, это неоднозначно, и моя интерпретация является отражением моего общего опыта.

Как угодно. * пинает алюминиевую банку *

Дело в том, что я не читал ПОСЛЕ ТЕБЯ б / с, мне понравилась предыдущая книга. Я читал это, потому что я не мог отказаться от Лу при обстоятельствах МЕНЯ, ДО того, как ты закончил.

Я увидел ту же искру, которую Уилл видел в Луизе, нереализованный потенциал, и решил дать Мойесу шанс развивать этот потенциал.

I. Am. ТАК. Довольный.

Есть тонкость ПОСЛЕ ТЕБЯ, которая отсутствовала во МНЕ ДО ВАС.Это позволило Мойесу создать что-то совершенно иное, что-то, что ощущалось реальным , даже после тщательно созданного WOE того, что было раньше.

Луиза Кларк превратилась из картонного заполнителя в человека из плоти и крови. Трина, ранее бывшая младшей сестрой, испорченная и эгоистичная, превратилась в умную молодую женщину, борющуюся с последствиями подростковой беременности. Я мог чувствовать ее отчаяние и чувство вины, борющиеся с любовью к сыну, осложнившей ее жизнь.Ее родители изменились так же, как и родители Уилла.

Затем были новые персонажи, такие как участники еженедельного собрания групповой терапии Лу, с которыми мы проводили мало времени, но все они были ясными личностями.

И Лилия. . . вы, боги. Эта девушка разбила мне сердце хуже, чем когда-либо делал Уилл Трейнор.

Но на этот раз я смеялся не меньше, чем плакал. На извилистых поворотах бедный Марк (безуспешно) пытался обуздать их во время встреч с движущимся кругом. После мальчишеских выходок Тома сестры обменялись взглядами.Отказ Кларка брить ей ноги после ночного феминистского занятия и еще дюжина других вещей.

И этот смех сделал боль невыносимой, боль истины, безжалостной в своей простоте. Ребенок, который знал, что мать любит ее, но не так сильно, как она любит себя. Группа незнакомцев, связанных горем, о котором забыл остальной мир:

«Я думаю, людям надоедает горе», — сказала Наташа. «Это как если бы тебе дали какое-то негласное отведенное время — может, шесть месяцев — а потом они слегка раздражаются, что тебе не« лучше ».'»

Одиночество молодой женщины, которая изо всех сил пытается «жить», но у нее не хватает духа, чтобы сделать это должным образом:

Без кого-либо, с кем я мог поговорить, каждое увиденное мною место — будь то фонтан Треви или канал в Амстердаме — было просто именем в списке, которое мне нужно было отметить.

Это были меньшие боли, но они были не менее сильными. Это были знакомые боли, связанные с ними, в отличие от боли, созданной МНОЙ ДО ВАС.

Я всегда внутренне издевался, когда слышал или читал о ком-то, кто не осознавал, что плачет, пока его лицо не стало слишком влажным, чтобы игнорировать его, или пока какой-нибудь добрый самаритянин не дал ему салфетку — как вы можете плакать и не знать этого?

Но ПОСЛЕ того, как ВЫ научили меня, что есть некоторые раны, которые подкрадываются к вам, которые подсознательно распознаются, даже когда переживаете их косвенно, и несколько раз, раз за время чтения я обнаружил, что испытываю такое же воздействие, как и те, над которыми я раньше высмеивал.

Затем Трина одарила Лу взглядом, который я получал много раз от моих собственных сестер:

Она скривила ко мне лицо, которое одновременно сказало мне, что я иджит, и что для нее это совсем не удивительно.

И я бы фыркала слезами по носу, ч / з смеясь.

Я видел в нескольких обзорах, что некоторые читатели были разочарованы «ПОСЛЕ ВАС», что он не доставил того же эмоционального удара по почкам. Я не собираюсь спорить с этим, но я согласен.Вместо сфабрикованного горя, которое возникло в результате серии событий, настолько ужасающих, что вы не могли не отреагировать на них, независимо от того, насколько это горе чуждо вашему жизненному опыту, вы получаете боль от последствий этой потери.

Это настоящая боль, с которой немногие из нас не знакомы, и это заставило меня прочувствовать ее тем более глубоко.

Но именно потенциал имел реальное значение. Потенциал чего-то на больше, чем на , чем непрекращающаяся боль.

СО. Моя рекомендация такова:

Краткое изложение и учебное пособие After You

После того, как вы помочь вам понять книгу. Данное учебное пособие состоит из следующих разделов:

Этот подробный обзор литературы также содержит цитаты и бесплатный тест по After You , автор Jojo Moyes.

Для создания этого учебного пособия была использована следующая версия этого романа: Мойес, Джоджо.После тебя. Лондон: Пингвин, 2015. Файл Kindle AZW.

After You поднимается вскоре после окончания Me Before You. После того, как You открывается с главным героем, Луизой Кларк, работающей в аэропорту Лондона. После самоубийства Уилла Трейнора она купила квартиру на деньги, полученные от Уилла, но застряла на неудовлетворительной работе в баре, оформленном в ирландском стиле.

Однажды ночью после работы Луиза выпивает много вина и забирается на крышу своего многоквартирного дома, думая о своем горе из-за смерти Уилла.Она испугана голосом девушки, из-за чего она споткнулась и упала с двух этажей своего дома. Парамедики отвозят Луизу в больницу, и ее семья приезжает навестить ее. Когда ее выписывают из больницы, Луиза возвращается в свой родной город Стортфолд, чтобы жить со своей семьей. Как только она почувствует себя лучше, она решит вернуться в Лондон, и ее семья соглашается при условии, что она будет посещать сеансы психологической помощи.

После консультации в «Движущемся круге» Луиза сталкивается с Сэмом, одним из медработников, спасших ей жизнь после того, как она упала с крыши, и они начинают встречаться.Сэм должен забрать своего племянника Джейка, но и Луиза, и читатель ошибочно предполагают, что Сэм — отец Джейка. На консультациях Джейк говорит о том, что его отец участвовал в серии случайных сексуальных связей в результате своего горя по поводу смерти матери Джейка. Это заставляет Луизу ошибочно думать о Сэме как о бабнике.

Однажды ночью в ее квартире Луизу навещает девочка-подросток по имени Лили Хоутон-Миллер, которая утверждает, что является дочерью Уилла Трейнора. Луиза посещает семью Лили и обнаруживает, что ее мать, Таня, никогда не говорила Уиллу, что у него есть дочь.Увидев, насколько эгоистична и недобрая мать Лили, Луиза предлагает Лили побыть с ней ненадолго. Луиза пытается познакомить Лили с семьей Уилла, в то время как поведение Лили становится все более неустойчивым. Лили приходит пьяная посреди ночи, одалживает сентиментально ценные вещи у Луизы, не спрашивая, и приглашает незнакомцев в квартиру на вечеринку без разрешения Луизы. Когда Луиза обнаруживает, что украшения ее бабушки украдены, она выгоняет Лили из квартиры.

Тем временем Луиза говорит Сэму о его распутном поведении и обнаруживает, что он дядя Джейка, а не тот человек, о котором Джейк говорит на консультациях. После того, как это недоразумение разрешается, их отношения становятся более серьезными, и Луиза опасается, что она предает Уилла. Луиза обнаруживает, что Лили разбила для нее сад на крыше здания. Чувствуя себя виноватым в их споре, Луиза приходит в семейный дом Лили, чтобы извиниться, но обнаруживает, что Лили пропала.

В главе, рассказанной с точки зрения Лили, читатель находит объяснение беспорядочного поведения Лили: Лили шантажируют из-за откровенно сексуальной фотографии. С помощью Сэма Луиза находит Лили, и она рассказывает о шантаже. Сэм и Луиза помогают Лили, угрожая человеку, который ее шантажирует, и уничтожают телефон, на котором есть единственная копия фотографии. Луизе предлагают работу в Нью-Йорке, но она отказывается от нее, чтобы позаботиться о Лили. Вскоре после этого мать Уилла, миссис Дж.Трейнор записывает Лили в новый интернат, и Лили переезжает из квартиры Луизы.

Сэм застрелен во время инцидента, связанного с бандой в Лондоне, и перспектива его смерти заставляет Луизу понять, как сильно она его любит. Ей предлагают другую работу в Нью-Йорке, от которой она планирует отказаться, чтобы быть с Сэмом, но Сэм говорит ей, что она должна устроиться на эту работу и что они могут поддерживать отношения на расстоянии. В последней главе Луиза летит в Нью-Йорк, чтобы начать новую жизнь.

ПОСЛЕ ВАС | Kirkus Обзоры

Продолжение Мойеса бестселлера Me Before You (2012), в котором рассказывалось о Луизе, молодой сиделке, которая влюбляется в своего парализованного подопечного Уилла, а затем теряет его, когда он выбирает самоубийство вместо жизни с постоянной болью — исследует последствия смерти любимого человека для тех, кто остался оплакивать.

Прошло 18 месяцев после смерти Уилла, а Луиза все еще скорбит. Она поселилась в лондонской квартире, купленной на деньги, которые Уилл оставил ей и устроился на унылую работу официанткой в ​​пабе в аэропорту. Упав с террасы на крыше своей квартиры в пьяном виде, она на мгновение опасается, что в конечном итоге сама себя парализует, но Сэм, фельдшер, который ее лечит, отлично справляется — и ей повезло. Луиза выздоравливает в лоне своей семьи в деревне Стортфолд, и Мойес здесь наиболее очарователен, он с юмористической любовью пишет о динамике семьи среди британского рабочего класса.Когда Луиза возвращается в Лондон, встревоженная 16-летняя девушка по имени Лили появляется на пороге ее дома, говоря, что Уилл был ее отцом, хотя он никогда не знал этого, потому что ее мать думала, что он был «эгоистичным придурком», и никогда не говорила ему, что она беременна. Луиза также присоединяется к шаблонно знакомой группе поддержки, которая мало что добавляет к истории, за исключением того, что она помогает ей воссоединиться с фельдшером Сэмом, который останавливается, чтобы забрать члена группы, которую Луиза считает своим сыном. Развивая удивительно тонких персонажей, таких как скорбящие родители Уилла — особенно его мать, которая формирует удивительно глубокую связь с Лили, — Мойес ослабляет роман с обычными злодеями, такими как нарциссическая мама Лили из высшего среднего класса.Как любовный интерес, красивый, терпеливый, чувствительный Сэм слишком хорош, чтобы быть правдой. Рассказчик Луиза на этот раз не так увлекательна, но оптимистичные последние страницы намекают, что ее приключения могут быть продолжены в другой книге.

Мойес — Мейв Бинчи 21-го века, и у нее есть формула: понимание семейной динамики, внимание к социальным проблемам, много морального подъема и сентиментальность, подкрепленные безудержным чувством юмора.

Дата публикации: 29 сентября 2015 г.

ISBN: 978-0-525-42659-2

Количество страниц: 352

Издатель: Памела Дорман / Викинг

Обзор Опубликовано онлайн: 29 июля 2015 г.

Обзоры Киркуса Выпуск: авг.15, 2015

Героиня с разбитым сердцем собирает обрывки в «After You» Джоджо Мойеса: NPR

Имя писателя Джоджо Мойеса лишено серьезности. Честно говоря, мне даже кажется немного глупым называть ее имя, когда я рекомендую ее романы людям — что я делаю часто и энергично. Трудно представить, чтобы «Джоджо» когда-либо получил Нобелевскую премию по литературе; но Мойес уже выиграла довольно хороший утешительный приз — то есть стойкую и обожающую читательскую аудиторию, которая будет следить за ее романами, куда бы они ни пошли.

Мойес пишет такие большие запутанные романтические истории о женщинах, часто из рабочего класса, которые отличаются не столько красотой или культурным капиталом, сколько отвагой и несокрушимым чувством юмора. Как правило, героиня Мойеса оказывается в затруднительном положении — она ​​находится в тупиковой работе, или она устала от требований заботы, или она влюбилась не в того человека и страдает от унижения и одиночества. Затем, с большим упорством, ей удается пройти через это.

Родоначальницей этого сюжета (хотя и в более интеллектуальной форме) была Джейн Остин, и, кстати, в прошлом году мы отметили 200- ^{-ю годовщину} -летия Остин Мэнсфилд-парк, одного из самых известных рассказы о женщинах, которые неуклюже пробиваются к чувству собственного достоинства и счастья. Сьюзен Айзекс и покойная Мейв Бинчи — более поздние мастера этого жанра, а Мойес — один из молодых писателей, блестяще продолжающих эту традицию комедийно-романтических романов о женщинах в беде.

В 2012 году Мойес выпустил роман под названием Me Before You , который стал международным бестселлером. В нем рассказывается история Луизы, «Лу», Кларк, молодой женщины, которая живет со своими родителями в старинной английской деревушке и работает в кафе рядом с местной достопримечательностью — замком.

Лу такая яркая личность: она наблюдательна и остроумно забавна; она еще и тупица, которая одевается в винтажную одежду и колготки шмеля. Короче говоря, Лу кажется полна жизни, но что-то явно сдерживает ее.(Мы, читатели, со временем узнаем, что это за травмирующее «нечто».)

Предыдущие книги Джоджо Мойеса включают Me Before You и The Last Letter from Your Lover. C. Stine / Pamela Dorman Books скрыть подпись

переключить подпись С.Книги Стина / Памелы Дорман

Предыдущие книги Джоджо Мойеса включают Я до тебя, и Последнее письмо от твоего любовника.

C. Stine / Pamela Dorman Books

Без университетского диплома или какой-либо подготовки помимо средней школы, варианты работы Лу ограничены. Поэтому, когда она слышит о хорошо оплачиваемой должности по уходу за молодым человеком по имени Уилл Трейнор, который получил травму и теперь страдает параличом нижних конечностей, она принимает это — несмотря на то, что на собеседовании Уилл пытается отпугнуть ее, выдавая себя за Персонаж Дэниела Дэй Льюиса в фильме Моя левая нога. Лу влюбляется в Уилла, а он в нее, но самое удивительное в том, что Уиллу больше нравится идея покончить с жизнью, которую он считает невыносимой.

После тебя, , как следует из названия, углубляется в то, что Эмили Дикинсон назвала «часом свинца». Это роман, в котором исследуется, насколько жалко продолжать жить после смерти любимого человека. До встречи с тобойПо завещанию Уилла Лу путешествовал по Европе в одиночестве и был в депрессии. Она заставила себя купить квартиру в Лондоне, где живет одна и находится в депрессии. Она вернулась к той работе, которую знала, и теперь работает буфетчицей в фальшивом ирландском пабе в аэропорту. Там она парирует пьяница, чистит туалеты, и носит зеленый костюм люрекс и красный парик, который делает ее взгляд, как «порно Pixie.» По ее словам, Лу в течение многих недель страдает от того, что «словно в ответ на злобный собачий свисток [просто идет] под гору».»

Будьте уверены, здесь много поворотов сюжета, моментов глупости и появления неожиданных персонажей, которые помогают Лу снова подняться, но в целом After You — более приглушенный и рискованный роман, чем его предшественник Think. Элизабет Беннет после возможной смерти Дарси; Алиса после Гертруды; Уилбур после Шарлотты. «Последствия» — тема, которую большинство писателей по понятным причинам избегает, но Мойес взялся за нее и дал читателям трогательную, даже занимательную женскую приключенческую историю о сломанной героине, которая в конечном итоге пробуждает сама и снова влюбляется, на этот раз в возможности собственного будущего.

After You (Jojo Moyes) — Рецензия на книгу

Я очень любил себя до тебя. Это разбило мне сердце, и я последовал за ним с экранизацией; это было похоже на двойную дозу горя. Это была причина, по которой я был так взволнован, прочитав продолжение — After You . Хотя я бы не возражал против продолжения как читатель, но возникло любопытство узнать, что случилось с Лу после первой книги.

Название: After You
Автор: Jojo Moyes
Издатель: Penguin
Дата публикации: 30 июня 2016 г.
Язык: Английский
Жанр: Chick Lit
ISBN: 978140590 Рейтинг: 2

Лу полон вопросов.

Это вопросы, на которые нет ответа, и ей, вероятно, даже не интересно их выяснять. Она работает в баре аэропорта и живет в квартире, которой владеет год. Однако она не удовлетворена; ее дом не похож на дом. Ее душа все еще в ловушке прошлого. В течение 18 месяцев она пыталась (а может, и не пыталась) двигаться дальше и приносить пользу, но у нее ничего не вышло.

Когда она уверена, что ее жизнь без Уилла стала однообразной, она находит незнакомца, стучащего в ее дверь.

Действительно ли книге нужно было продолжение?

Прежде чем я на самом деле рассмотрю книгу, я хотел бы поговорить о необходимости. After You События происходят через 18 месяцев после «Me Before You». Книга вышла через три года после первой, и я почти уверен, что кому-то еще долго насытить свою музу выводами, основанными на собственном воображении и перспективах.

Публикация сиквела — определенно риск, на который пошел Джоджо Мойес, потому что чрезвычайно трудно убедить читателя в чем-то отличном от собственного воображения, особенно потому, что он с радостью принял это.

Как читатель, я не чувствовал в этом необходимости, но моя точка зрения может отличаться от взглядов людей, у которых был огромный разрыв между их чтениями.

After You попадает в нужные струны скуки.

После первых нескольких страниц я обнаружил, что это долгая монотонная доза скуки. Я мог понять потерю Лу и ее душевное состояние, но чрезмерное описание и монологи держали ее в стороне от эмоциональной вовлеченности. Я уверен, что все читатели любили Лу и то, как развивался ее персонаж.Однако среди окружающих ее горя и утрат теперь она совсем другой человек.

Неожиданный поворот появляется в образе Лили. Не буду раскрывать, кто она, но это вселяет надежду у читателей. Однако вскоре я понял, что она очень надоедливый человек и совсем не симпатичный. Она начинает действовать вам на нервы, и тогда ваш опыт разрушается.

В After You есть множество бесполезных сюжетов.

Вокруг Лу происходит множество других вещей, с людьми, прямо или косвенно связанными с ней.Как будто группы поддержки и персонажей было недостаточно, Джоджо Мойес обрушивает на вас поток вспомогательных сюжетов и тем. В то время, когда вы пытаетесь больше сосредоточиться на Лу, у вас так много дел, что это вас не привлекает.

Прочитав книгу, я почувствовал, что это скорее отдельная книга, чем продолжение. Половина книги даже не о Лу. Время от времени в центре внимания оказывается Лили. В средней части книга вращается вокруг нее, и именно она ведет Лу и влияет на ее жизнь.Я почти уверен, что большинство читателей хотели бы, чтобы After You был посвящен Лу, но у нас есть вся семья (семья Лу), Лили и ее связь с Уиллом, прошлое Лили, истории группы поддержки и, наконец, новый любовный интерес для Лу.

Скорая помощь Сэм почти не разделяет с Лу химией.

Вот парень! Если и была химия, я не мог ее найти. Честно говоря, меня меньше всего интересовали их отношения, потому что книга сильно отвлекла меня от Лу.

Это один из основных недостатков After You . Книга должна была быть о том, чтобы двигаться дальше. Это происходит, но не раньше, чем вы дойдете до последнего раздела.

Кульминация After You, единственное, что мне понравилось.

В последнем разделе все становится на свои места. Однако позвольте мне признать, что побочный сюжет о родителях Лу был для меня более трогательным, чем что-либо еще. Это было немного глупо, но я мог подключиться по непонятной причине.

В этот момент я понял, что, вероятно, Me Before You — не худшее продолжение, которое я когда-либо читал.Это одна из немногих книг, в которой рассказывается о том, что происходит после того, как вы дойдете до конца. Это обычная практика, когда нам комфортно с болью, которую оставляет нам книга, но это не конец жизни. Время идет, и если вы хотите жить (а должны), вам нужно двигаться дальше.

Наверное, жизнь после горя скучна, и именно это хотел описать Джоджо Мойес. Все однообразие, которое она написала, может быть, чтобы напомнить нам, что разбитые сердца делают вашу жизнь дерьмом, но если вы достаточно настойчивы, вы сможете это преодолеть.

Есть еще одна прекрасная вещь, которую Лили говорит Лу: «Продолжение не означает, что ты любишь этого человека меньше».

Пока я буду размышлять над этой мыслью в течение следующих нескольких дней, я все же считаю After You довольно слабым продолжением. Мне бы он понравился гораздо больше, если бы он был короче; если бы он больше сосредоточился на Лу и ее жизни, а не на том, чтобы вбивать жизнь каждого в контекст.

Некоторые цитаты из After You

«Я любил человека, который открыл мне мир, но не любил меня настолько, чтобы оставаться в нем.”

«Жизнь коротка, да? Мы оба это знаем. Что, если у тебя есть шанс? Что, если вы действительно сделаете меня счастливее всего? »

«Потерять его было похоже на то, что меня пронзили дырой, болезненное, постоянное напоминание, отсутствие, которое я никогда не смогу восполнить».