Читать онлайн «Истребитель. Ас из будущего» автора Корчевский Юрий Григорьевич — RuLit
И проворонил! Одна дымная трасса пронеслась рядом, вторая зацепила край крыла. Тихон еще отреагировать не успел, как сзади раздался быстро нарастающий рев авиадвигателя, и над тихоходным самолетиком пронесся Ме-109Е.
Впервые немцы применили «мессер», прозванный за свой узкий фюзеляж нашими летчиками «худым», еще в Испании, в 1937 году. Тогда на стороне Франко воевали первые модификации этого истребителя – С и Д, с двигателем ЮМО. Наши И-15 и И-16, под управлением советских летчиков воевавшие на стороне республиканцев, тогда проявили себя неплохо, показали себя достойными противниками «мессерам».
Немцы рассматривали Испанию как боевой полигон. Они постоянно меняли летный состав, позволяя Люфтваффе набрать опыт.
Из итогов боев Вилли Мессершмитт сделал правильные выводы, поставил на истребитель мотор «Даймлер-Бенц» в 1100 лошадиных сил.
Наше же руководство успокоилось. Раз советские И-16 бьют немецкие истребители, чего же лучше? Да еще опытные пилоты, воевавшие в Испании, попали под волну репрессий, и «золотой фонд» летчиков был уничтожен.
Мы вступили в войну с устаревшими моделями самолетов и летчиками, не нюхавшими пороха. Достаточно сказать, что «мессер» превосходил И-16 в скорости на полторы сотни километров и имел пушку. И-16 Поликарпова был тихоходен, очень строг в управлении, и совладать с ним мог только летчик высокой квалификации, тогда как «мессер» был прост в управлении и доступен летчику среднего уровня.
Только на тот момент Тихон обо всем этом не знал. Да и что он мог предпринять на архаичном тихоходном биплане, да еще не имевшем вооружения?
От мощной струи воздуха, рожденной пролетавшим рядом истребителем, У-2 стало швырять.
Тихон вцепился в ручку управления и инстинктивно сделал правильный шаг – он направил самолетик вниз. С трехсот метров до ста снизился за секунды.
«Мессер» заложил крутой вираж, явно желая одержать личную победу, однако разглядеть У-2 на фоне леса не смог и удалился на запад.
Случай, едва не приведший к трагедии, сразу многому научил Тихона. Во-первых, не стоит днем подниматься высоко, лучше идти на бреющем полете. А во-вторых, нужно постоянно крутить головой, тогда есть шанс выжить.
Но для Тихона сейчас вставала другая проблема: он потерял из вида железнодорожные пути, под ним был лес. Единственное спасение – компас. И он направил самолет курсом девяносто. Рано или поздно, но к каким-то характерным признакам он выберется, и лучше – к железной дороге.
Через четверть часа лес закончился и показалась железная дорога, по которой паровоз тащил грузовой состав.
Тихон обрадовался – хоть какой-то ориентир.
Впереди показалась станция.
Тихон сбавил скорость до самой малой и снизился.
Успел прочитать на здании станции название – «Исаково». Выходит, Вязьма осталась позади? Проклятый «мессер»! Но теперь хоть ясно, где он находится.
Вдоль путей Тихон полетел на юго-восток и миновал Мичуринск. Теперь-то он и в зеркало смотрел, не висит ли на хвосте истребитель, и головой во все стороны крутил, аж шею воротником натер.
Через час полета стало смеркаться, солнце садилось, и Тихон забеспокоился. Если стемнеет, а он все еще будет находиться в воздухе – плохо. В темноте не отыскать площадки, и посадка – гибель.
Вдали еще были видны заводские трубы, освещенные солнцем, а в низинах уже темно.
Лететь оставалось километров десять, когда двигатель вдруг чихнул, а затем заработал ровно. Только этого Тихону не хватало! Он бросил взгляд на приборную доску – показатели в норме. Давление масла – четыре атмосферы, температура масла – девяносто градусов. Остро не хватало указателя уровня топлива, он появится на более поздних модификациях самолета.
Тихон стал набирать высоту.
Случись – мотор остановится, можно пилотировать, у биплана качество хорошее. Качество летательного аппарата – это способность планировать без работающего двигателя с километра высоты.
Только он набрал восемьсот метров, как двигатель остановился, словно отрезал. Стал слышен свист ветра в расчалках, и некстати закричал капитан в задней кабине:
– Зачем мотор выключил?
Тихон не ответил. На самолете он планировал впервые и, как тот себя поведет, не представлял. Вцепившись в ручку, он просто смотрел вперед – там, в лесу, виднелась обширная поляна. Туда он и решил садиться, других вариантов все равно не было.
Самолет держался в воздухе устойчиво, планировал, медленно теряя высоту.
Читать онлайн «Истребитель. Ас из будущего» автора Корчевский Юрий Григорьевич — RuLit
И вдруг из леса – красная ракета, запрещающая посадку. Да разве взлетишь с неработающим двигателем?Немного резковато Тихон потянул ручку на себя, самолет «скозлил», подпрыгнул на основном шасси, пробежал немного и опустил хвост. Слышно было, как он шуршит по траве.
Тихон перевел дыхание, кровь от напряжения стучала в висках. Слышно было, как в задней кабине капитан отстегнул привязные ремни.
Сил выбраться из кабины у Тихона не было, и он сидел неподвижно, мокрый от пота.
Из леса раздался крик:
– Всем сидеть на месте, самолет не покидать!
– Чего они там, сдурели? – пробормотал капитан.
Пока садились, стемнело. Лес выделялся черной полосой, но от него в сторону самолета кто-то шел. Шел медленно и осторожно: шаг – остановка, еще шажок – и опять остановка.
Невидимый в темноте человек снова закричал:
– Не выходите!
Капитан уже обратился к Тихону:
– Мы что, на секретную базу сели?
– Понятия не имею. Бензин у меня закончился, я увидел поляну и сел.
– Вот оно что! А я еще удивился: Тула – вот она, а ты на посадку…
Стал виден смутный силуэт справа. Невидимый человек громко сказал:
– Как вас угораздило сесть на минное поле?
Тихона холодный пот пробил, а капитан так и плюхнулся на сиденье, с которого уже было поднялся.
Человек подошел к самолету, и Тихон увидел в его руках миноискатель.
– Вы что, ракету красную не видели?
– Видели, – ответил он. – Но у нас бензин в баке закончился, выбора не было.
– А, тогда понятно… Повезло вам, все поле в противотанковых минах. Сидите пока, я вокруг проверю.
Человек поводил миноискателем под фюзеляжем, у шасси.
– Можно, выбирайтесь. К лесу идти за мной, след в след.
Мина под колесами самолета могла сработать, все-таки вес у самолета больше, чем у человека. А вот под весом человека – вряд ли, для пехоты есть свои мины.
Но капитан и Тихон были порядком испуганы и шли за незнакомцем осторожно, буквально в затылок ему дышали.
И только когда зашли под деревья, перевели дух.
– Фу, добрался! – Капитан вытер лоб рукавом гимнастерки. – До Тулы далеко?
– Пару километров до поселка Горелки, а там трамваем, если он еще ходит.
– Товарищ капитан, – забеспокоился Тихон, – а с самолетом как же? Топливо мне нужно, утром на ближайший аэродром перелететь. И бросить его я здесь не могу.
– Мне сейчас срочно в штаб, все остальные вопросы буду решать позже. Будь тут.
– Так точно!
Капитан поправил командирскую сумку и зашагал в сторону поселка.
Тихон уселся на землю и оперся спиной о дерево. Ноги его уже не держали, настолько полет напряженный выдался. Сначала истребитель обстрелял, потом бензин кончился – уже когда город виден стал. Затем стемнело, и в завершение всех его злоключений – посадка на минном поле. Многовато для одного полета. Выкрутиться удалось, но и сейчас его еще трясло. Не зря говорят – новичкам, пьяным и дуракам везет.
Человек с миноискателем присел рядом:
– Вы откуда такие?
– Из Смоленска.
– Да ну?! И как там?
– Бои тяжелые, но наши держатся.
– Сдюжим! Наполеон вон Москву занял, а убег все равно. И Гитлеру шею свернем.
– Поле зачем минируете?
– Приказ был. Давеча один самолет тоже сесть пытался, да ракету красную увидел и улетел.
– Кабы не бензин, я бы тоже мимо пролетел. Взлетать теперь как?
– Утром придумаем что-нибудь.
Самолет за Тихоном не числился, но он уже чувствовал ответственность за него, даже уважение. Сначала он его всерьез не воспринимал, уж больно древний. Биплан, смешные расчалки крыльев, полотняная обшивка – того и гляди развалится. А ведь из всех передряг с достоинством вышел и его с капитаном спас. Нет, не бросит он У-2 посреди минного поля… Хотя вот сейчас можно встать и уйти: он же в списках ни одного военкомата не числится, и документов нет. Пришел из другого времени или измерения, но провел тут день, и как будто всю жизнь прожил. Свой он, русский, и земля тут его. Враг жестокий и сильный пришел, значит – надо сражаться.
Понемногу он успокоился, прилег и уснул. В лесу тепло: июль, ветер слегка кронами деревьев шумит. К утру немного озяб и проснулся.
В паре метров от него спал вчерашний минер, обняв штангу миноискателя. На вид мужику все пятьдесят дать можно, волосы уже с проседью, а в петличках один треугольник. Тихон попытался припомнить, какому же это званию соответствует. Вроде младший сержант, но до конца он не был уверен.
Истребитель. Ас из будущего. Глава 2. Пилот (Юрий Корчевский, 2015)
В авиацию попадали двумя путями. В военные летчики — через училища, в гражданские — через аэроклубы Осоавиахима, предшественника ДОСААФ.
Был тогда призыв: «Молодежь — на самолет!» И поэтому в эскадрилье никто не удивился, что у Тихона нет военного образования, да и самолет У-2 был самой распространенной машиной в аэроклубах. Опытные летчики, имевшие приличный налет на У-2, после переподготовки пересаживались на истребители или вторыми пилотами — на бомбардировщики, а их место занимали молодые парни, только после аэроклубов.
В первые месяцы войны советская авиация понесла тяжелые потери в технике, которая большей частью была уничтожена на своих аэродромах, а главное — в пилотах. Часть летчиков тоже погибла на земле — бомбежки, авианалеты…
Здесь свою роковую роль сыграла синяя форма ВВС. Немецкие истребители, заметив среди отступающих людей в синей форме, расстреливали их целенаправленно. Другие пилоты погибли в неравных боях, поскольку авиатехника наша отставала по летным данным и вооружению от самолетов Люфтваффе. Подготовить же летчика — дело долгое и трудозатратное. Необходимы учебные самолеты с двойной кабиной и дублированным управлением, летчики-инструкторы, бензин.
Только страна, имеющая большие ресурсы, могла справиться с этой задачей.
Видя, как упорно Тихон занимается самообразованием, комэск истребителей предложил ему помощь.
— Спроси у начштаба разрешения на полет. Позволит — слетаю с тобой, отработаю фигуры пилотажа.
Тихон уломал начальника. Тот сопротивлялся недолго, понимал — кадры растить надо. Опасался только, что безоружный самолет подловят вражеские истребители, тогда можно потерять сразу двух летчиков.
Взлетели. Комэск Осьмаков сразу взял на себя управление и начал набирать высоту. Они взлетели выше облаков, и комэск в переговорную трубу сказал:
— Облака землю имитировать будут. Если ошибку совершишь, то хотя бы не разобьешься. Начинаем с бочки, показываю. Руки и ноги на управлении держи и движения запоминай. — И комэск совершил несколько бочек подряд.
У Тихона голова кругом пошла. То вверху небо, то внизу…
В этот момент комэск вывел самолет в горизонтальный полет.
— Понял? Повтори! Только порезче, в бою размазывать фигуру некогда.
Тихон стиснул зубы и совершил одну бочку, вторую…
— Хорошо! А теперь — иммельман. Это половина «мертвой петли», только заканчивается она полубочкой.
Самолет начал пикировать, потом задрал нос, встал колесами кверху и сделал оборот на сто восемьдесят градусов вокруг оси. Замысловато…
Тихон видел фигуру на рисунке, читал о порядке действий рулями. Только читать или видеть со стороны — это одно, а самому выполнять — совершенно другое. Однако повтор осилил…
— Еще два раза подряд, только за скоростью следи, — услышал он голос комэска.
Потом комэск показал ему, как выполнить скольжение на крыло.
— От очереди с «мессера» на хвосте — самый действенный способ, а лучше — с боевым переворотом на пикирование уйти. «Худой» на вертикальных маневрах сильнее, пробуй сам.
Тихон, как старательный ученик, выполнял все указания. Он как губка впитывал практические навыки, понимая, что все освоенное пригодится в жизни.
Комэск гонял его долго, пока наконец не объявил:
— На посадку пора. Ты что, за временем не следишь? Вот-вот бензин кончится.
Они вышли к своему аэродрому, и самолет только коснулся колесами земли, как мотор заглох. По инерции они докатились до стоянки, и Тихон поблагодарил комэска.
— Не стоит, одно дело делаем. Будут трудности — обращайся, помогу.
Механик взобрался на центроплан, открыл пробку бензобака:
— Да он сухой, как арык в пустыне!
— Не ругайся, Иван, случайно получилось.
— За случайно бьют отчаянно! А если бы аэродром бомбили или еще что? Ни на запасной аэродром не уйти, ни даже на второй круг!
Механик был прав. К слову сказать, на последующих сериях У-2 на приборной доске появился бензиномер, и летать стало безопаснее.
В 1941 году стал производиться У-2 ЛНБ, или легкий ночной бомбардировщик. У двигателя подняли мощность на десять лошадиных сил, за счет чего увеличилась бомбовая нагрузка, поставили глушитель выхлопа, во второй кабине установили пулемет ДА или ШКАС — оба имели винтовочный калибр 7,62 мм.
Утром Тихона отправили с пакетом в Калугу. Он благополучно доставил пакет и возвращался на аэродром. Увидев кучевые облака, вознамерился уже в одиночку повторить фигуры высшего пилотажа, которые изучал вчера с комэском. Заняв высоту восемьсот метров, посмотрел в зеркало — чисто. Но все же обернулся назад: зеркало давало узкий сектор обзора, особенно вверх.
Ёшкин кот! Над ним с превышением метров пятьсот и этим же курсом шел немецкий истребитель Ме-110. О двух моторах, с мощным пушечно-пулеметным вооружением, он смахивал очертаниями на наш пикировщик Пе-2 и был создан для сопровождения бомбардировщиков в дальние рейды, поскольку имел значительно большую дальность полета, чем одномоторный легкий Ме-109.
С «немца» самолет Тихона заметили. Добыча легкая, фактически развлечение.
Истребитель сделал переворот через крыло и стал пикировать.
Тихон решил не испытывать судьбу и нырнул в облака. В сплошном тумане он повертелся несколько минут, опустился ниже кромки облаков — истребителя не было видно. И тут ему обидно стало: что же он от немца прячется как вор? Он на своей земле, а гоняют его, как борзая лису. Было бы оружие — можно было бы посостязаться. Но ничего, придет еще время, будет и на его улице праздник.
Этим же днем его вызвали в штаб полка.
— Опыт ночных полетов есть?
— Никак нет.
— Тогда рисковать придется. Вечером в самолет загрузят ящики с патронами, и надо будет сесть вот здесь, в чистом поле, — начштаба показал точку на карте.
— Так это же в немецком тылу!
— Правильно. Тебя кавалеристы встретят, груз заберут.
Ситуация на данном участке фронта складывалась странная. 19 июля десятая танковая дивизия немцев заняла Ельню. Под угрозой окружения оказались наши 16, 19 и 20-я армии. Кольцо вокруг окруженных вот-вот уже было готово замкнуться, и единственная связь была налажена по понтонной переправе в районе села Соловьево, в 15 километрах от Ярцева, через Днепр.
Переправу оборонял сводный отряд под командованием полковника А. И. Лизюкова. В то время на южном фланге 21-я армия генерал-полковника Ф. И. Кузнецова перешла в наступление.
63-й стрелковый корпус под командованием комкора А. Г. Покровского успешно форсировал Днепр, занял Рогачев и Жлобин и двинулся к Бобруйску. 232-я дивизия 66-го стрелкового корпуса продвинулась на запад на 80 километров, заняла переправы на реках Березине и Птичи. 67-й стрелковый корпус начал наступление в районе Старого Быхова. А 21 июля по тылам могилевско-смоленской группировки немцев пошла в рейд кавалерийская группировка из трех дивизий.
Наступательные действия готовились в спешке, не были достаточно подготовлены и не имели резервов. Пять дивизий из оперативной группы Качалова попали в окружение и погибли под Рославлем. В дальнейшем подход свежих и полнокровных немецких пехотных дивизий из-под Минска переломил ход сражения на смоленском направлении, и наши войска оказались в тяжелом положении.
Как раз на помощь кавалеристам и должен был вылететь Тихон.
— Мне что, ночью вылетать?
Ночью Тихон не летал никогда и потому сомневался — как ориентироваться? В нашем ближнем тылу, как и в немецком, соблюдается светомаскировка. Внизу ни зги не видно — ни ориентиров на местности, ни населенных пунктов. А днем лететь в немецкий тыл на тихоходном самолете опасно.
И начальник штаба принял соломоново решение:
— Рассвет в этих местах в четыре пятьдесят. Взлетай в четыре утра, по компасу выйдешь к нужной точке, а к тому времени рассветет.
— Но в четыре утра на аэродроме темно, полосы не видно!
— Умник нашелся! Как вырулишь в начало полосы, на пару минут прожектор включим. Тут уж не мешкай, свет на минуту-две.
— Понял. А назад?
Начштаба вздохнул. Он получил приказ, который нужно было выполнять.
— Назад либо на бреющем уходи, либо, если это возможно, сиди там весь день. Замаскируй самолет, а взлетай вечером.
Тихон вышел из штаба полка в глубоком смятении.
Он может взлететь, найти конников — но целый день торчать в немецком тылу? Кавалеристы не будут стоять на месте, снимутся и моментально уйдут — как ему в случае опасности запустить мотор? Еще человек нужен.
Он пошел к стоянке — предупредить Ивана о вылете.
У самолета уже стояла «полуторка», и два бойца под руководством механика грузили в заднюю кабину ящики.
— Все, хорош! — остановил бойцов Иван.
— У нас не «Дуглас». Вас не останови, весь грузовик перебросите. Я ящики веревкой перетяну, — обратился он к Тихону, — и завяжу морским узлом. Дернешь за конец — моментально развяжется. Плохо только, что центровка задняя получается. Да еще в полете бензин из бака вырабатываться будет.
Бензобак впереди, перед летчиком. Центровка для самолета очень важна. Неправильная — со смещением — может привести к аварии или катастрофе.
— А сколько положили?
— Я прикинул — сто двадцать килограммов.
Тихон разложил на крыле карту — надо было просчитать, хватит ли на обратный путь горючки. Двигатель потребляет тридцать пять литров бензина в час, стало быть, бака хватит на три с половиной часа полета при крейсерской, самой экономичной скорости.
Прикинув расстояние до точки встречи, Тихон умножил его на два — ведь надо было еще назад добираться. Получалось — на полчаса резерв есть. Немного, учитывая разные непредвиденные обстоятельства.
Наказав дежурному разбудить его в три часа, Тихон улегся спать. Однако ему не спалось. Первый вылет ночью, посадка в немецком тылу на неподготовленную площадку… А еще — вполне вероятная встреча с вражескими истребителями. И потому он волновался, переживал за благополучный исход операции, опасался не доставить патроны кавалеристам. О своей жизни он даже и не вспомнил… Опасно? Так наши летчики-истребители рискуют больше, вступая в бой с немцами. А он кто? Всего-навсего воздушный извозчик. Туда — пакет, а сюда — патроны. Винтик в огромной военной машине государства, потерю которого оно и не заметит, но который иной раз важен.
Он и не заметил, как сон сморил, а дежурный уже толкает:
— Вставай!
В казарме все спали, только у входа светила синяя лампа — для светомаскировки.
Тихон умылся холодной водой, сразу взбодрился и к стоянке направился уже быстрым шагом. Немного познабливало — то ли от предутренней свежести, то ли от нервного напряжения.
— Аппарат к полету готов! — доложил механик. — Мотор прогрет.
— Спасибо.
Тихон забрался в кабину. Темнотища, никакой подсветки приборной доски. Не приспособлен аппарат для ночных полетов. На стадии проектирования никто и предположить не мог, что учебный самолет будет эксплуатироваться ночью.
Но мышечная память не подвела. Он подкачал бензин — механик уже проворачивал винт.
— Контакт!
— Есть контакт!
Громко взревел в ночной тишине двигатель.
— Удачи! — крикнул Иван.
Тихон вырулил на старт — очень осторожно, видимость плохая. И вдруг вдоль ВПП — яркий свет прожектора. Сразу ручку газа вперед до упора. Секунды — и самолет в воздухе. Едва он оторвался от земли, прожектор погас.
В кабине гулял ветер, было прохладно, даже зябко, и Тихон пожалел, что не надел ватник.
Набрав высоту, он направил самолет на запад.
Как посветлеет, он скорректирует курс по компасу.
Через полчаса полета на востоке стало сереть. Внизу промелькнула передовая — окопы, змеей вилась траншея, видны были воронки от бомб и снарядов. Огня никто не открывал: солдаты обеих сторон спали, и бдили только часовые.
Еще через четверть часа солнце поднялось над горизонтом, и Тихон повернул влево, по компасу. Положив на левое колено планшет с картой, он стал искать на земле ориентиры. Так, село, за ним река отблескивает. Нашел на карте ориентиры. Еще пять минут, и можно снижаться. Только бы не к немцам сесть! За прошедшую ночь ситуация могла измениться.
Он подобрал газ, мотор перестал реветь, и самолет начал плавно терять высоту. Уже сто метров… Впереди — подходящая площадка, но где же конники?
Тихон заложил вираж, встал в круг. Если внизу не будет кавалеристов, придется с грузом лететь назад. Ладно, он подождет минуту. Нет, пять — вдруг они просто не успели к месту встречи? Но и кружиться на одном месте опасно.
Его самолет издалека виден, немцы могут догадаться о посадке и долбанут из пушек или минометов.
Далеко справа и слева, километрах в десяти, видны дымы, изредка слышны звуки пушечной стрельбы.
И в этот момент из-за деревьев вылетел десяток всадников. Гимнастерки на них зеленого цвета, стало быть, свои. У немцев кавалеристы тоже были, хоть кавалерия считалась устаревшим видом войск.
Тихон убрал обороты до холостых, спланировал и приземлился. Это только сверху площадка ровной казалась, а на лугу кочки, неровности, и самолет на пробеге трясло и раскачивало. Но шасси крепенькое, рассчитано на грубую посадку, совершенную учениками, и потому выдержало.
Самолет остановился.
Тихон мотор не глушил, расстегнул ремни и выбрался на крыло.
Конники были уже рядом.
— Привет, бойцы!
— Здравия желаем, товарищ пилот!
— Забирайте ящики.
— Тихон дернул за веревку, и узел развязался.
Он вынимал ящики из кабины и передавал их конникам. Те сразу крепили их за седлами. На одну лошадь, которая была в поводу, без всадника, погрузили сразу два ящика, связав их между собой.
— Все!
Кабина сзади была пуста.
— Товарищ пилот, пожевать ничего не найдется? — обратился к Тихону один из бойцов.
Но Тихон только развел руками. Неудобно стало, мог бы взять в столовой пару буханок хлеба, да вот не догадался.
— А письмо не возьмете? Все равно ведь к своим летите…
— С удовольствием, давай.
Боец достал из нагрудного кармана замусоленный треугольник и передал его Тихону.
— Сегодня же отдам! — заверил его Тихон.
Всю почту части сдавали в штаб, оттуда ее забирали военные почтовики. Письма просматривали цензоры и то, что им не нравилось, вычеркивали черной краской — нельзя было писать о дислокации части, вооружении.
Конники унеслись прочь.
Тихон был доволен. Задание он выполнил, теперь бы до аэродрома добраться. Большую часть пути сюда он преодолел по темноте, обратно придется лететь посветлу. Для зенитчиков и истребителей он — удобная мишень, тихоходная.
Тихон дал газу и взлетел. Набрав сотню метров высоты, прошел над кавалеристами, помахав им крыльями на прощание, и так же, на высоте сто метров, направился на восток. Он решил набрать высоту перед передовой, чтобы не сбили из стрелкового оружия. А на малой высоте сейчас безопаснее. «Мессеры» над своей территорией высоко летят, на двух тысячах метров, и заметить далеко внизу, у самой земли, маленький самолетик шансов у них мало.
Тихон часто поглядывал в зеркало и периодически оборачивался, следя за задней верхней полусферой.
Через четверть часа он увидел впереди и немного левее дым, а на земле — пожар. Ему стало интересно, и он подвернул немного.
Приблизившись, увидел, что на земле горит самолет. Огнем были охвачены крылья и фюзеляж, и виден был только руль направления с красной звездой. В огне и дыму даже модель самолета опознать было невозможно. А летчик — погиб или успел с парашютом выброситься? И кто его сбил — зенитки или истребитель?
Вдруг в сотне метров от горящего самолета Тихон увидел летчика — тот лежал в небольшой ложбине. Ранен? Или уже мертв?
Увидев самолет, летчик поднял голову и махнул рукой. «Знак какой-то подает, — понял Тихон. — Но какой? Помощи просит или приказывает улетать?»
Тихон сделал широкий круг и километрах в пяти от места падения самолета заметил на грунтовой дороге три мотоцикла с колясками, направлявшиеся в сторону горящего самолета.
Решение пришло сразу — надо садиться и выручать летчика. Как бросить пилота — своего, советского, во вражеском тылу? Для сбитого летчика перспектива плохая — плен или смерть.
Тихон примерился, посадил самолет и подрулил к ложбине.
Летчик за посадкой наблюдал и, как только Тихон приземлился, выбрался из убежища. Бежать он не мог, так как подволакивал за собой правую ногу, на штанине — кровавое пятно. В руке он держал пистолет, видимо, принял решение в случае необходимости отстреливаться.
Тихон выбрался из кабины и побежал пилоту навстречу.
— Держись за шею!
Пилоту было лет тридцать, на петлицах гимнастерки — лейтенантские «кубари».
Добравшись до самолета, Тихон помог летчику забраться в заднюю кабину. Раненая нога пилота не слушалась, причиняя ему боль, и сквозь стиснутые зубы тот негромко матерился.
— Сам пристегнешься? — спросил его Тихон. — Немцы рядом уже…
— Обязательно!
Лицо у пилота было бледным — то ли от кровопотери, то ли от болевого шока.
Тихон забрался в свою кабину, дал газ, развернул самолет, подняв тучу пыли, и двинул сектор газа вперед до отказа.
Почувствовались резкие толчки от колес, потом тряска пропала.
Они взлетели, и, набрав минимальную высоту, Тихон заложил вираж. Если продолжать набор высоту прежним курсом, он как раз на мотоциклистов выйдет, а у них пулеметы.
Дальше он летел уже крадучись, на бреющем полете, когда воздушным потоком от винта раскачивает верхушки деревьев. По такой цели, по авиационной мерке тихоходной, попасть трудно, слишком велико угловое перемещение.
Уже перед линией фронта Тихон набрал высоту восемьсот метров. На передовой были видны вспышки выстрелов, но из-за рева двигателя и из-за того, что выхлопные трубы рядом, звуков не было слышно.
За передовой снова вниз подался, к земле. Над своей территорией зениток и стрелкового оружия можно не бояться, лишь бы на истребители не нарваться.
Но обошлось. Полчаса лета — и аэродром. Тихон еще издалека увидел посадочное «Т», приземлился у полотнища, сразу подрулил к медпункту и заглушил мотор.
Из медпункта сразу проявились два санитара, пилота втроем вытащили из кабины и уложили на носилки.
— Погодите, — вдруг попросил летчик, и парни, уже готовые было взяться за ручки носилок, выпрямились. — Как тебя зовут, парень?
— Тихон Федоров.
— До смерти не забуду, спас ты меня. А я — Алексей Смирнов.
— Выздоравливай, может, свидимся еще. Земля-то — она круглая.
Пилота унесли, и к самолету подбежал запыхавшийся Иван.
— Цел? — он осмотрел Тихона.
— А что мне будет? Раненого доставил.
И только тут Тихон обратил внимание, что самолетные стоянки пустые. Лишь у одного «ишака» со снятыми моторными капотами хлопотали технари.
Иван заметил взгляд Тихона.
— На вылете все. Три десятка бомбардировщиков немецких прошло — по докладу авианаводчика. Наши полетели на перехват.
Иван посмотрел на огромные наручные часы:
— Через пятнадцать минут должны возвратиться, иначе горючка кончится.
К самолету подошли свободные механики, подняли хвост и потащили У-2 на стоянку. Взаимовыручка в авиации — первое дело.
Тихон же направился в штаб — доложить об успешном выполнении задания.
— Видел я, как ты сел. Раненого от кавалеристов вывез?
— Никак нет. На обратном пути наш сбитый самолет увидел, возле него — раненого летчика. Сел и забрал. Потом к медпункту подрулил.
Начальник штаба осмотрел Тихона с головы до ног, как будто в первый раз увидел.
— Из какого полка? Как фамилия?
— Лейтенант Смирнов. А полк не знаю, не до того было…
— Надо в дивизию доложить, чтобы там знали о судьбе пилота. А ты молодец, парень! Будет из тебя толк.
Тихон смутился.
Хвалили на фронте нечасто, а его — так вообще в первый раз.
— Служу трудовому народу!
— Отметим в приказе. А пока отдыхай.
Тихон направился в столовую. Вылетал он ночью, позавтракать не успел и сильно хотел есть.
Но в столовой развели руками:
— От завтрака ничего не осталось, а обед еще не приготовили. Жди.
Однако Тихон ждать не стал и пошел в казарму. Чем ждать, лучше поспать. Уже сквозь сон он слышал, как ревели моторы садящихся истребителей. Однако, против обыкновения, вернувшиеся летчики не шумели и перипетии боя не обсуждали.
Проснулся Тихон к ужину и сразу обратил внимание на необычную малолюдность. Однако он списал ее на то, что пилоты ушли в столовую. Приведя себя в порядок, он направился туда и сам, но по пути свернул на стоянку.
Увиденное потрясло его — стоянка была наполовину пуста! Экипажи на вылетах или… О плохом думать не хотелось.
Народу в столовой тоже было немного, и только постукивание тарелок и вилок говорило о присутствии людей. Стояла тишина, почти никто не разговаривал, а если и говорили, то вполголоса.
Тихон не стал ни к кому приставать с расспросами, а, поужинав, отправился на стоянку.
Механики жили в землянках, рядом со стоянкой, и Ивана, техника своего самолета, он увидел сразу — тот сидел на бревне и курил самокрутку.
Тихон присел рядом:
— Ваня, что случилось? В столовой настроение похоронное.
— Так и есть. В полку потери огромные, половину самолетов за день потеряли. Кто-то не успел с парашютом выпрыгнуть, летчики видели. Еще должны вернуться, кто на нашей территории сел. По двоим уже звонили в штаб, привезут на машине.
— Ничего себе! Я спал, ничего не знаю…
— Даже похоронить по-человечески не удастся. Сам знаешь, что остается от летчика и самолета после падения и пожара.
Тихон был удручен. Потери в полку были и раньше, но одна-две машины.
— Не в курсе, из-за чего?
— «Худых» втрое больше было, чем наших, к «бомберам» подобраться не дали. Сам понимаешь, против «мессера» наш «ишак» не пляшет.
— Плохо. Но ничего, самолеты пришлют, пилотов…
— Прости меня, Тихон, дурачок ты. Красноармейца в пилота быстро не выучишь, да и самолет не винтовка. Заводы в эвакуации, а немцы, сам видел, прут. Посмотри по нашему полку: ни запчастей, ни моторных масел не хватает, с поврежденных самолетов, что под списание идут, детали снимаем.
Тихону стало неудобно: сморозил глупость, как пацан. Иван же продолжил:
— Завтра полк на другой аэродром перебрасывать будут, дальше на восток. До передовой полсотни километров, если немцы прорвутся — беда! А еще слушок прошел, что из двух полков один сольют.
— Небось брехня.
— У меня дружок в штабе, зачем ему врать? А давай помянем наших летчиков, героически погибших? Не побрезгуешь техническим спиртом?
Тихон кивнул. У механиков такой спирт водился, был дрянного вкуса, но выбора не было. У них и закуска нашлась — хлеб, сало, селедка.
Пили из железных кружек, в тесном кругу. Тихон полагал, что и летчики в казарме поминают друзей и боевых товарищей. С непривычки от спирта у него закружилась голова, сроду не употреблял он спиртного в таких количествах.
На утреннем построении объявили о передислокации полка. Аэродром теперь будет располагаться на семьдесят километров восточнее, под Кряково.
Начальник штаба рассказал о порядке передислокации: взлетать поэскадрильно, ведущий — штурман полка капитан Вялицын. Под конец зачитал приказ о присвоении пилоту Федорову воинского звания «ефрейтор» за спасение летчика из вражеского тыла.
После окончания построения летчики направились к стоянке самолетов. Те пилоты, что жили с Тихоном в одной казарме, подходили, хлопали по плечу, поздравляли. Большая часть летчиков имела звание «сержант» или «старший сержант», и только командиры эскадрилий имели офицерские звания. Это значительно позже все пилоты, вне зависимости от должности — рядовой пилот или командир звена, эскадрильи, — стали офицерами. И из летных училищ выходили младшими лейтенантами или лейтенантами.
Пока было время, Тихон пошел в штаб, где писарь сделал ему в красноармейской книжке запись, а на подпись командира полка шлепнул фиолетовую печать.
Вылетал Тихон последним, посадив в заднюю кабину Ивана. Правда, тот ухитрился под ноги чехол моторный бросить, а в фюзеляж за собой — инструменты.
— Не бросать же добро… А с наших тыловиков станется, бросят все на стоянке.
Механики с запасными частями, инструментами, как и прочий полковой люд, должны были отправиться на новый аэродром на грузовиках.
Перелет прошел спокойно. Тихон летел на бреющем, притерся у посадочного «Т», но Иван сразу указал на свободную стоянку:
— Давай туда. Место удобное: деревья высокие, крона густая — маскировка отличная.
Тихон зарулил, заглушил двигатель. Все оставшиеся в строю истребители полка уже были здесь. Сюда же днем ранее перебазировались остатки другого полка, тоже на «ишаках». Похоже, слухи о слиянии двух полков начинали приобретать зримое подтверждение, командованию и техническим службам проще, когда полк вооружен однотипными самолетами.
Штаб расположился в деревне неподалеку. Летный и технический состав в землянках, только для механиков землянки в полусотне метров, в лесу. А для пилотов — метрах в трехстах. Ранее тут аэродрома не было, картошку на поле сажали. Но землю укатали, землянки вырыли.
Тихон приметил на стоянке еще один У-2 и пошел знакомиться с пилотом. Им оказался молодой мужчина лет тридцати. Что удивительно, он ходил, слегка прихрамывая.
Когда они познакомились, Виктор Аверьянов — так звали летчика — сказал:
— Ты не удивляйся, что прихрамываю, я здесь человек временный. Ногу повредил, когда на парашюте неудачно приземлился. Месяц-два — и уйду в бомберы. Я ведь на СБ летал, а сюда меня эскулапы перевели. Вам, мол, нельзя на скоростных самолетах летать.
— Понятно.
— Меня, боевого летчика, да на эту «этажерку»! Обидно!
— Так ведь временно… — попытался Тихон его утешить.
Новый знакомый также был в курсе слухов о слиянии двух полков в один, полнокровный. Потом речь зашла о полетах.
— Знаешь, Тихон, мне парни из эскадрильи связи сказали, что коли немец сзади налетает, лучше в сторону уходить, а не снижаться.
— Это почему?
— Немцы сначала издалека из пулеметов обстреливают — скорость-то велика. Если промахнутся, времени исправлять ошибку нет. Так что удумали, суки! Над нашим У-2 резко горку делают, и воздушным потоком от их винта на У-2 крылья ломает. Самолетик-то фанерный…
— И что?
— Не понял, что ли? И ты — камнем вниз. Амба! На легких ночных бомбардировщиках кресла уже под парашюты сделаны.
Все верно. Сейчас если собьют, весь расчет на то, что спланируешь. Высота невелика, а планирует У-2 даже с неработающим двигателем превосходно.
Тихон был удручен услышанным от Виктора — противопоставить «мессеру» он ничего не мог.
Через два дня по всем эскадрильям объявили о слиянии двух полков в один, оба же У-2 передавались во вновь формируемую отдельную корпусную эскадрилью, базирующуюся на этом же аэродроме. Для обоих пилотов У-2 это было неожиданностью, но в армии приказы не обсуждают.
Каждый день на аэродром прибывали из полков или из тыла У-2 разных модификаций. Один — санитарный, который мог загрузить в фюзеляж раненого на носилках, еще один — У-2ВС, с пулеметом во второй кабине и наружной подвеской для бомб ФАБ-50.
Пилоты, механики, техники и мотористы знакомились, и Тихон понял, что создают боевое подразделение для заданий.
Все пилоты были с опытом, и самым младшим из них по возрасту и званию оказался Тихон.
Но боевой опыт был не у всех. Один пилот был призван из Узбекистана, где летал в сельхозавиации, опыляя поля от вредителей. Да и призвали его со своим самолетом, только распылители для ядохимикатов сняли.
Три дня эскадрилью никто не трогал — механики готовили самолеты к полетам. Все они были изношены и требовали ремонта. А потом в штаб вызвали сразу троих пилотов. Как сообщил комэск капитан Нефедов, следовало произвести разведку в ближайшем тылу противника. Каждому из пилотов был выделен свой сектор.
— Понимаю, У-2 — не самый подходящий самолет для разведки, — сказал в завершение инструктажа комэск. — Направляли уже истребитель и бомбардировщик — оба не вернулись с задания. Теперь у штаба армии надежда на вас. По сведениям партизан, к фронту проследовало несколько эшелонов с танками, главной ударной силой вермахта. Отыскать их — ваша главная задача. А уж там — дело наших бомбардировщиков.
К самолетным стоянкам возвращались молча, в задумчивости. Белым днем лететь во вражеский тыл — чистое безумие. У-2 немцы сбивали и над нашей территорией, что уж говорить о вражеской? На малой высоте пехота может сбить этот самолет из обычного стрелкового оружия, и попадания одной винтовочной пули в мотор достаточно для катастрофы. А немного выше заберешься — истребители доконают. Только выбора не было.
Тихон разложил карту на крыле, отметил границы своего сектора, характерные ориентиры.
Все три самолета взлетели одновременно, но через десять минут полета их курсы разошлись.
Над своей территорией Тихон держал высоту триста метров, но перед линией фронта, хотя она была достаточно условна, поднялся до восьмисот.
На направлении немецких танковых ударов была настоящая передовая — с траншеями, капонирами с пушками. Но были участки — чаще всего заболоченные или лесистые, где не было ни наших, ни немецких войск. Танки там не пройдут, а без их поддержки пехота в бой не идет.
Сектор, выделенный Тихону, имел разные виды — поля, леса.
Для танка поле — самое желанное пространство для атаки. Но в поле танк, а тем более множество танков не спрячешь. Вот и приходилось думать, где искать Панцерваффе.
Для начала он снизился и в первую очередь облетел наиболее вероятные, по его мнению, места — это были лесные массивы с их опушками. На деревьях листвы полно, там танковый полк спрятать можно, но — увы…
Дважды Тихона обстреливали с земли из пулемета, но пока ему везло. Самолет-то тихоходный — по его авиационным меркам, и для стрельбы по нему надо упреждение брать. Для этого на зенитных пулеметах специальные кольцевые прицелы предусмотрены, и скорострельность пулеметов высокая.
Все пули прошли позади самолета.
Тихон карандашом отмечал районы, где уже побывал. Скоро уже и топливо к концу подойдет, пора поворачивать домой. Отрицательный результат — тоже результат. Стало быть, танки в другом месте собирают в бронированный кулак.
Однако привлек его луг за селом Кобылкино. Вроде ничего подозрительного, кроме стогов сена. Только кто из селян в период военных действий будет сено в стога собирать? Колхозный скот на восток угнали, а у кого своя скотина осталась, так и одной копны хватит. К тому же было еще обстоятельство: километрах в пятидесяти — железнодорожная станция Хоросы. Удобно. Подогнал эшелон с танками, разгрузил и под стогами сена танки спрятал.
Тихон, заложив вираж, встал в круг. Никакого движения. Солдат не видно, никто по нему не стреляет. А ведь район сосредоточения танков зенитчики охранять должны!
Подозрения снять надо. Он должен убедиться, есть на лугу танки или нет. Штабу нужны достоверные сведения, а не его догадки.
Тихон направил самолет к станции, вернее — к дороге от нее. От Ходосов к Мстиславу и дальше, к Хиславичам, фронт шел. Если танки шли, то именно по дороге, потому как через реки — тот же Сож или Лызу — мосты быть должны.
Даже сверху было видно, в каком ужасном состоянии грейдер. Тут и там воронки, сгоревшие автомобили. Дорогу явно бомбили немецкие войска при отступлении наших, а потом советские войска — наступающих немцев, потому что разбитые или сожженные автомобили были советских и немецких заводов.
От Хиславичей на север, к Кобылкино, тоже дорога, практически прямой большак. И весь изрыт танковыми гусеницами. Грузовик пройдет, и не узнаешь, а за танком или другой гусеничной техникой след всегда остается, даже на асфальте, не говоря уж о земле. Но вот что интересно — перед лугом следы обрываются. Куда же они девались? Танк — не самолет, не взлетит. Пока одно только ясно — замаскировали; скажем — пустили грузовик, а к нему ветки привязали. И танковый след в глаза уже не бросится.
В душе Тихона росло беспокойство. Сесть бы и проверить стога — хоть один, а боязно. Да и топливо осталось только до аэродрома дотянуть.
Так он и улетел назад. Путь не прямой выбрал, через передовую, а по-над болотами и реками — так безопаснее.
А по прилете в штаб доложил о своих подозрениях, о следах гусениц, обрывающихся в неизвестность, о стогах сена.
— Ты мне тут загадки не загадывай, — повысил голос Нефедов, — что мне в штаб докладывать? Понимаешь, на направлении главного удара пушки надо успеть поставить, иначе оборону прорвут. А дальше до Москвы — только тыловые части, вроде ремонтников, связистов, госпитали, склады… Нас же с тобой под трибунал отдадут, если напортачим.
— Что же делать? — упавшим голосом спросил Тихон.
— Пусть заправят, и вылетай снова. Хоть из сапог выпрыгни, а узнай точно.
— Так точно!
Тихон отправился к стоянке. Там уже стоял бензовоз — Иван готовил самолет к вылету.
Тихон уселся в стороне. Что предпринять?
Иван, заправивший самолет бензином и маслом, подошел к Тихону, вытирая руки ветошью.
— Что пригорюнился, летун?
Тихон рассказал ему о ситуации.
— Это все? — удивился Иван. — Ну так нет ничего проще… Пальни из ракетницы в стог сена — оно же как порох вспыхнет. И сразу видно будет, есть ли под ним техника.
Тихон воспрянул духом:
— Где ракетницу взять?
— Да хоть в БАО.
БАО — это батальон аэродромного обслуживания. У них техника всякая — тягачи для транспортирования самолетов, автостартеры, запускающие авиадвигатели, бензовозы. На них же лежит охрана аэродрома — часовыми по периметру и зенитная. Тихон сам видел две счетверенные установки «максимов» недалеко от старта.
Он двинулся туда, нашел командира.
— Ха! Какие вопросы? Дам, конечно, и ракеты дам. Но только ракетницу потом верни, сам понимаешь — казенное имущество.
— Обязательно.
Ракетница, или, официально, сигнальный пистолет, была тяжелой, но однозарядной. У немцев были и двуствольные.
Старшина на складе спросил:
— Тебе ракеты какого цвета?
— Любого.
Обычно в ходу были зеленые, дающие сигнал к вылету, или красные, запрещающие посадку или объявляющие тревогу.
— Тогда я белые дам. У меня их шесть ящиков, и никто их не берет.
Тихон взял десять патронов, набив ими карманы. А пистолет в кирзовой кобуре подвесил на пояс, на ремень.
Вылетал он с уверенностью — теперь узнает точно. Летел через лес и болото на бреющем и так миновал передовую. Получилось — скрытно для немцев. У них радиосвязью все подразделения насыщены, причем пехота, начиная от командира роты и выше, запросто может напрямую связаться с авиацией, артиллерией, танкистами, дать целеуказание. Момент это для Тихона важен — не вызовут истребителей. Конечная точка маршрута была известна, населенные пункты он оставлял в стороне.
А вот и луг с копнами сена. Великоваты стога для деревенских!
Тихон бросил управление — самолет и сам прекрасно держался в воздухе. Вытащив ракетницу из кобуры, переломил ствол и втолкнул патрон в патронник. Пистолет держал в правой руке, левой ухватился за ручку управления. Снизился до минимума — двадцать метров — и, пролетая рядом со стогом, выстрелил.
Белая звездочка горящей ракеты с шипением унеслась к копне.
Почти сразу пошел белый дым, потом стог ярко вспыхнул, и из него стали выскакивать танкисты в черной форме, а вскоре показался и контур танка.
Тихон зарядил ракетницу еще раз. Коль пошла такая веселуха, режь последний огурец!
Он уже заложил вираж, собираясь поджечь еще один стог, но лучше бы он этого не делал. С виду мирный до этой минуты луг со стогами окрысился пулеметным огнем. Палили со всех сторон, пули рвали полотняную обшивку крыльев.
Тихон резко отвернул в сторону. Теперь есть о чем доложить командованию. А здорово придумал Иван! Тихон ведь сесть хотел у стогов, проверить. И задание сорвал бы, и сам бы погиб либо в плен попал. Теперь бы еще до наших добраться.
С этим вышло сложнее. Он добрался до леса, посмотрел в зеркало заднего обзора и увидел две точки, довольно быстро приближающиеся. Пара немецких истребителей, получив по рации сигнал, жаждала догнать и сбить нахального русского.
Один истребитель остался на своей высоте, второй стал полого пикировать.
Тихон не отрывал взгляда от зеркала. Вот истребитель уже близко, сейчас откроет огонь.
Тихон качнул ручку управления в сторону, сработав элеронами на крыльях. Это был один из приемов, которым его учил комэск истребителей на старом аэродроме, — скольжение на крыло.
Дымная пушечная трасса пронеслась рядом, а следом, с ревом мотора, — истребитель. Близко совсем, Тихон отчетливо видел кресты на его фюзеляже и крыльях. А еще — нарисованный туз. Наверное, ас.
А сзади уже заходил в атаку второй «худой». Издалека, сволочь, из пулеметов шпарить начал.
Тихон нырнул вниз и шел прямо над деревьями — для истребителя такая высота опасна. Одно неверное движение ручкой — и на такой скорости ошибку уже не исправить.
Истребитель проскочил мимо — с разворотом и набором высоты. Теперь не отстанут, пока не собьют.
Тем временем в атаку уже заходил первый. Для немцев это развлечение. Отпора Тихон дать не может, самолет безоружен, и немецкие пилоты прекрасно об этом осведомлены.
«Худой» сбросил скорость, чтобы было больше времени для прицельной стрельбы.
Сделав горку и набрав немного высоты, Тихон взял ручку на себя, иначе не было возможности для маневра, то же скольжение на крыло требует хотя бы ста метров высоты. А истребители уже на хвосте; хоть и далеко, но дистанция стремительно укорачивалась.
«Мессер» открыл огонь, и Тихон снова применил этот прием, но на этот раз он уходил не влево, а вправо, и очередь снова прошла мимо.
От безысходности, от злости, от досады ли Тихон выхватил из кирзовой кобуры ракетницу — в ней еще был патрон, которым он не успел выстрелить по стогу. И, когда немец поравнялся с ним, выстрелил в его сторону.
Сбить из ракетницы самолет — любой, даже У-2 — невозможно. Но ракета, пролетая немного выше фонаря кабины немца, испугала его. Находившийся в кабине пилот инстинктивно дернулся в сторону, а высота была мала. Задев концом крыла верхушки деревьев, «худой» рухнул в чащу. Оглушительный взрыв потряс окрестности, самолет Тихона сильно подбросило ударной волной.
Тихон поверить не мог. Расскажи кому — не поверят. Из сигнального пистолета сбить Ме-109? Сказки!
Второй немец выстрела из ракетницы не видел и недоумевал, как это получилось, что его товарищ оказался сбит, а чертова «этажерка» — она же «швейная машинка», да просто недоразумение какое-то — продолжает лететь.
Фашист явно обозлился. Он зашел сзади и издалека открыл огонь из пушки и пулеметов.
Тихон старался как мог. Он скользил на крыло, выписывал змейку — даже бочку крутанул. Но немец буквально не снимал пальца с гашетки. На крыльях У-2 уже живого места не было, перкаль висел клочьями.
И тут удар, мотор мгновенно остановился, видимо, заклинило от попадания. А высоты — всего ничего.
Тихон инстинктивно потянул ручку на себя. Самолет задел хвостовым оперением, а потом и шасси верхушки деревьев. Раздался треск обламывающихся деревьев, хруст ломающихся шпангоутов фюзеляжа. Тихон и испугаться не успел, как по спине сильно ударило и он оказался на земле.
От смерти его спасло то, что сиденье вместе с ним от удара вырвало из кабины и швырнуло на землю. Причем удар приняла на себя спинка. И почти сразу в ушах — нарастающий рев истребителя, а потом — пулеметная очередь.
Надо срочно убираться от самолета, — понял Тихон. Он завалился на бок и на четвереньках пополз в сторону.
Немцу показалось мало просто сбить его, он решил уничтожить беззащитный самолетик. Сделав несколько заходов, он расстрелял весь боекомплект. Самолет уже превратился в груду разбитой в щепы фанеры и рваного перкаля крыльев и фюзеляжа, но все никак не хотел гореть.
Так и улетел фриц, не увидев на земле полыхающего костра на месте падения «этажерки».
Тихон же, опираясь на дерево, поднялся. Где он, на чьей территории? Отстегнул и выбросил пустую кирзовую кобуру. Куда делась ракетница, он не помнил. Вытащил из своей кобуры штатный пистолет ТТ, передернул затвор. Надо идти, но сначала необходимо определиться, где восток. По мху на деревьях, по положению солнца он понял, где находится, и пошел в сторону наших.
Но далеко ли до передовой? И как перебраться через линию фронта? В случае если немцы обнаружат его, он решил отстреливаться до последнего патрона. Нет, до предпоследнего. Последний патрон оставить для себя и застрелиться. Лучше смерть, чем позорный плен. Мертвые сраму не имут. Жаль только будет, что он не успеет передать в штаб важные сведения. Обнаружил он танки-то!
По лесу шел быстро, а на опушку вышел — и замер. Осмотреться надо.
Впереди — небольшая деревня, никакого движения в ней не видно, скорее всего, с приближением фронта жители ее покинули. В деревне могли быть наши, но могли быть и немцы.
Тихон простоял неподвижно около получаса и наконец решился. Пригнувшись, он побежал к деревне.
Ему осталось бежать метров тридцать, когда раздался окрик:
— Стой, стрелять буду!
— Свой я! — мгновенно остановившись и не оборачиваясь, отозвался Тихон.
— Руки вверх и ко мне!
Тихон сунул пистолет в кобуру. Личное оружие за ним числится, в красноармейской книжке номер записан. А утеря либо утрата оружия для бойца — позор.
Он подошел к крайней избе, откуда донесся окрик. Здесь у забора была вырыта стрелковая ячейка. Красноармеец наставил на него винтовку:
— Ты кто?
— Летчик я, наш, советский. Меня над лесом сбили.
— Хм, крутились тут два немецких самолета…
— Мне бы к командиру, сведения важные имею.
— К командиру отведу, пусть решает. Шагай вперед!
Боец шел сзади, почти уперев примкнутый к винтовке штык в спину Тихона.
Пилот обернулся:
— Ты со штыком поосторожнее…
— Разговорчики! — оборвал его конвоир, но на шаг отстал.
Сержант был в одной из четырех изб деревни.
— Ты кого привел, Изместьев?
— Из леса вышел, говорит — наш летчик, товарищ сержант.
— Документы!
Тихон полез в нагрудный карман и достал красноармейскую книжку. Сержант долго изучал ее, наконец вернул.
— Сержант, мне бы с полком связаться. Я разведку проводил, важные сведения имею.
— Рад бы помочь, да связи нет — ни телефона, ни рации. Изместьев, Николаева ко мне! Одна нога здесь — другая там.
Красноармеец убежал.
— И что там у немцев в тылу? — поинтересовался сержант.
— Танки собирают.
— Ну, это и без разведки понятно. На Москву прут. А только — накося-выкуси! — сержант свернул из трех пальцев известную комбинацию и поднес ее к носу Тихона.
В избу вошли Изместьев и Николаев.
— По вашему приказанию прибыл! — доложил Николаев.
— Николаев, отведи летчика в роту. Связь ему нужна срочно.
— Так точно! Идемте, товарищ пилот!
Шли по грунтовой дороге.
— Тихо у вас, — заметил Тихон.
— Ага, уже две недели стоим. Самолеты — и наши, и немецкие — все время пролетают. А где сейчас фронт и что там делается, не представляем.
— Пока держимся.
Через двадцать минут бодрого хода они подошли к другой деревне, больше той, из которой вышли.
Николаев подошел к избе.
— Туточки командир роты. А я назад пошел.
— Нет, погоди, — остановил его Тихон. — Ты доложи, что тебя твой командир роты послал, а то как-то нехорошо получается.
— Настоящего командира роты третьего дня осколком бомбы убило, за него старшина Ферзин, придираться начнет.
— Не начнет…
Оба вошли в избу. Здесь было жутко накурено, за столом у полевого телефона — старшина. Закончив разговор, он встал. Сразу было видно — из кадровых, гимнастерка как влитая сидит, ни одной морщинки.
— Товарищ старшина, я летчика привел. Он из леса вышел, говорит — сбили его.
— Молодец, свободен.
— Есть! — откозырял Николаев, повернулся и вышел.
Старшина попросил документы, изучив их, вернул.
— Бдительность надо проявлять. Слушаю, товарищ летчик.
— Связь с полком нужна, срочно.
— С дивизией попробую созвониться, а вот что касается вашего полка — даже не обещаю.
Старшина долго крутил ручку телефона, потом кричал в трубку:
— Дайте мне второго!
Ждать пришлось несколько минут, потом старшина вскочил с места:
— Здравия желаю, товарищ майор! Старшина Ферзин беспокоит. У меня тут сбитый летчик. Нет, наш. Говорит — связь со своим полком срочно нужна, важные данные имеет. Да, хорошо. Федоров его фамилия, отдельная эскадрилья связи. Так точно! — Старшина положил трубку.
— Садитесь. За вами транспорт пришлют. Курить будете?
— Не курю.
Старшина начал перебирать бумаги на столе, что-то черкал карандашом.
Через полчаса у избы остановился мотоцикл, и в избу вошел пропыленный мотоциклист. На сером от пыли лице выделялись следы мотоциклетных очков.
— Здравия желаю! Это вас везти?
— Меня.
— Пойдемте.
Мотоцикл был без коляски, трофейный. Мотоциклист толкнул ногой кик-стартер и уселся на сиденье.
— Садитесь и держитесь за меня.
Водил красноармеец лихо, Тихон все время боялся свалиться на крутом повороте. Похоже, мотоциклист тормоза в принципе не признавал.
С грунтовой дороги они свернули на тропинку.
— Так короче! — обернувшись на мгновение, прокричал мотоциклист.
Полчаса, и мотоцикл лихо подкатил к одноэтажному кирпичному зданию. «Начальная школа», — прочитал про себя Тихон надпись на фанерном щите.
— Товарищ майор вас ждет.
У входа в школу стоял часовой, но он даже документов не спросил у Тихона.
Тихон вошел. Из какой-то комнаты доносился стук пишущей машинки, раздавались голоса, и Тихон направился туда.
— Мне бы командира полка…
— Я командир, — повернулся к нему крепкого телосложения мужчина лет сорока с бритой головой и усами а-ля Ворошилов по военной моде того времени.
— Летчик Федоров, сбит. Имею важные сведения. Мне бы со штабом дивизии связаться или со своим полком.
— Дивизию дам, только не авиационную, а свою, пехотную. Устроит?
Вот незадача! Приказ на авиаразведку был из авиадивизии, в пехотной про него ничего не знали.
— Выручайте, мне на свой аэродром надо, под Кряково.
— Далековато! Но «сталинского сокола» выручим. Вы только пехоту поддержите, без танков и авиации тяжко бойцам.
Майор вышел на крыльцо и приказал мотоциклисту:
— Отвези товарища летчика в Кряково, на аэродром, и дуй назад!
И снова — бешеная гонка по разбитым дорогам. Полтора часа страха — и показался аэродром. Тихон даже при атаке «худых» так не боялся, как во время этой поездки на мотоцикле. О таких сейчас говорят «отмороженный».
У КПП он предъявил документы и сразу развернул мотоцикл, собираясь тут же возвращаться в штаб.
— Федоров! А мы тебя потеряли. Топливо у тебя давно закончиться должно.
— Сбили меня. Два «мессера» атаковали. Один погнался за мной и сам в землю врезался, зато другой расстрелял.
— Хорошо хоть сам живой остался. А самолет мы тебе найдем.
— Обнаружил я танки — под стогами сена.
— Как выявил?
— Из ракетницы в стог выстрелил, он и загорелся. Из сена танкисты выпрыгивать стали, и танк я сам видел. Немцы из пулеметов огонь по мне открыли, едва ноги унес.
— Молодец! Покажи на карте. Полагаю, немцы до утра дислокацию не поменяют. Второй-то истребитель, что тебя сбил, доложил, поди, в штаб, разведчику-де конец…
Тихон показал начальнику штаба на карте деревню, луг за ней.
— Объявляю благодарность! Отдыхай, заслужил.
Тихон отправился на стоянку — надо было сказать Ивану о потере самолета.
Иван же, увидев Тихона, бросился ему навстречу и крепко обнял.
— Живой! А я одно на часы смотрел. А как время вышло, в штаб бегал. Думаю, сел где-нибудь, по телефону сообщат.
— Сбили меня, два «мессера». Самолету конец.
— Что самолет, что самолет?! Самолет ты новый получишь. Главное — сам живой!
Иван похлопывал Тихона по плечу, лицо его сияло. Видно было, что механик искренне рад возвращению Тихона.
Так Тихон стал «безлошадным», как называли летчиков, оставшихся без самолетов. Три дня он отъедался и отсыпался, слушал сводки Совинформбюро. Они не радовали: почти по всей линии фронта шли тяжелые оборонительные бои. Знал ведь, что до победного мая сорок пятого далеко, но все равно сердце щемило. Сколько бойцов в сырую землю ляжет, скольких не дождутся жены, матери, дети.
На четвертый день Тихона вызвали в штаб эскадрильи, и Нефедов приказал:
— Быстро собирайся. Наш У-2 в Москву летит. Там самолет получишь, приказ уже есть. Иди в канцелярию, заберешь командировочное предписание.
Тихон даже Ивана предупредить не успел. Получив документы, он выскочил из штаба, когда увидел, что У-2 уже выруливает со стоянки. Махнув пилоту рукой, Тихон подбежал к самолету и забрался в кабину.
Так неожиданно для себя он оказался на подмосковном аэродроме.
Таких, как он, там уже было с десяток, и каждый хотел получить новую машину как можно быстрее. Толчея, ругань… Но к вечеру все получили формуляры.
Самолеты были подготовлены к перелету, заправлены маслом и бензином. Разумнее было переночевать на аэродроме и вылететь утром, но на аэродроме базировался запасной авиаполк, и казарма была полной. С аэродрома — взлеты и посадки обучающихся, прямо вавилонское столпотворение… Здесь переучивали на новые истребители летчиков, формировали эскадрильи и полки, отправляя их в действующие части, на фронт.
Тихон резонно рассудил, что до сумерек он успеет добраться до Тулы.
Механик помог запустить двигатель, Тихон дал ему поработать для прогрева и взлетел.
Не успел он закончить вираж и лечь на свой курс, как на аэродром рухнул истребитель. Он заходил на посадку, и летчик, видимо, не рассчитал скорость и высоту, ударился шасси, скапотировал и вспыхнул. И все это — на глазах Тихона. У него даже мурашки по коже пробежали — нелепая гибель! А все из-за того, что не было «спарок» — истребителей с двойной кабиной и управлением. Каждый летчик осваивал самолет сам, без инструктора. Заводы физически не успевали выпускать боевые машины, а фронт и Ставка требовали — нарастить выпуск! Не до учебных самолетов было, а расплачивались летчики… И такая ситуация была со всеми новыми истребителями — «мигами», «лаггами», «яками». Впрочем, «миги» и «лагги» быстро сняли с производства, серьезной конкуренции Ме-109 они оказать не смогли.
Весь полет до Тулы Тихон находился под впечатлением увиденной им катастрофы. Сел уже в сумерках. На чужом аэродроме его не ждали, пришлось клянчить бензин, масло, в столовой не оказалось ужина, и ему дали только чай с хлебом. Но Тихон и этому был рад: весь день провел голодным.
Зато радовался новому, с завода, самолету. На шкворне, в задней кабине, пулемет стоял, под центропланом — держатели для бомб, а под крыльями — направляющие для реактивных снарядов. Хотя в полку о реактивных снарядах слышали, никто их не видел.
Самолет был в модификации У-2 ЛНБ — легкий ночной бомбардировщик. Наличие пулемета в задней кабине предполагало наличие второго члена экипажа — стрелка. Но разные серии самолетов одного завода могли отличаться друг от друга. На некоторых стоял на крыле курсовой пулемет ШКАС, на других подвешивали контейнеры для сброса зажигательных смесей, у третьих стояли глушители на выхлопной трубе и посадочная фара — чаще под левым крылом. Конечно, все навесное вооружение утяжеляло самолет, увеличивало сопротивление воздуха и снижало скорость.
Утром, едва забрезжил рассвет, Тихон уже поднял самолет с аэродрома — курс от Тулы на свой аэродром он проложил еще вечером. Хоть и в своем тылу был, и до линии фронта далеко — около двухсот, а местами — и трехсот километров, а все равно в зеркало смотрел, оборачивался, жизнь научила и летчики-истребители. Кто первый врага увидит и примет меры, тот зачастую и победу одерживает.
Однако долетел он спокойно. Болтанка в воздухе была, но для него это было уже привычным делом.
Вот и свой аэродром. Он — как дом родной, тем более что ни родни, ни дома, ни квартиры у Тихона здесь, в этом времени, не было.
Механик Иван встретил Тихона радостно и сразу стал осматривать самолет. Все же новый аппарат, меньше трудовых затрат требует.
Тихон же сходил к оружейникам — те на стоянке истребителей работали. В отдельной эскадрилье связи всего один У-2 с пулеметом был, да сейчас прибавилось. А на истребителях ленты патронами набить надо да в крыльевые ящики патронные их уложить.
Оказалось, патроны от ШКАСа к пулемету ДА не подходили. С виду — один к одному, но на ящике грозная надпись: «Только для пулеметов ШКАС».
Тихону стало интересно, он поймал за руку старшего оружейника и спросил, в чем разница.
— Да в пороховом заряде, — ответил тот. — Твой ДА от таких патронов разорвет.
Правда, на складе нужные патроны нашлись — их применяли для зенитных «максимов». Пока они вдвоем с Иваном набили все четыре диска, с непривычки посбивали пальцы. Диск не такой, как на пехотном пулемете, патроны в три ряда укладываются.
А потом на аэродроме стало происходить необычное. К штабу истребительного полка подогнали два грузовика ЗИС-5, откинули борта и поставили грузовики рядом друг с другом. Образовалась высокая площадка.
Через некоторое время на территорию полка въехал автобус на базе «полуторки», и в полку сразу пробежал слух: артисты приехали.
К штабу потянулись все, кто был на аэродроме, — летчики, техники, механики, заправщики, бойцы из БАО. Направились туда и Тихон с Иваном, успев занять места на траве неподалеку от грузовиков. Оказалось, что и в самом деле приехали артисты — из Большого театра. В штабе они переоделись, и было странно видеть нарядно одетых женщин и мужчин в костюмах с бабочками.
Пели русские народные и военные песни под аккомпанемент гитары и аккордеона. Давно не слышавшие песен, пораженные видом и нарядами артистов, бойцы бурно аплодировали.
Концерт на импровизированной площадке шел часа два и всем очень понравился. Живая музыка и пение подняли настроение.
После концерта артисты общались со слушателями.
Тихон пробился в первые ряды. Он в первый раз видел фронтовую бригаду артистов, и ему было интересно послушать.
Молодая артистка обратилась к нему:
— Скажите, вы летчик?
— Летчик, — кивнул в ответ Тихон.
— Страшно в небе?
— Бывает.
— А сколько вы немецких самолетов сбили?
Тихону стало неудобно, наверное, артистка подумала, что он из истребительного полка.
— Ни одного. Я не истребитель, я из эскадрильи связи.
— У, почтовик, — сразу потеряла к нему интерес артистка и брезгливо-презрительно сморщила свой носик.
Тихон развернулся и ушел. На войне каждый находится на том месте, куда его определили командиры. Труд любой — боевой или трудовой — важен. Без того же механика Ивана, который не сделал ни одного выстрела, полеты Тихона были бы невозможны. А он, Тихон, на самолете, подготовленном к полету механиком, обнаружил танки, которые удачно разбомбили наши бомбардировщики. Вот такая цепочка складывается…
Не всем на войне героями быть, носить на груди ордена, надо кому-то выполнять тяжелую, незаметную и рутинную работу, без которой не будет ни героев, ни орденов на их груди. Но обидно было: не каждый человек заметен на войне, но его вклад, пусть и небольшой, приближал Великую Победу.
Его догнал Иван, приобнял за плечо:
— Обиделся на артистку?
— Есть немного.
— Плюнь, бабы — они дуры, язык как помело…
Между тем к лету 1942 года был сформирован 588-й НЛБАП, в котором служили только женщины. А вот орденов или медалей на груди у летчиков не было — не считали нужным давать награды, когда война тяжелая, когда армия отступает. Были герои, которых отметили, о ком газеты писали — как о капитане Гастелло. Другие за свои подвиги награды уже после войны получили, такие, как Девятаев, Маресьев. Некоторым же наград и вовсе не досталось.
Многие немецкие летчики тоже отличались храбростью. Летчик Ганс-Ульрих Рудель семь раз садился на нашей территории, вывозя сбитых товарищей.
Сами немцы называли своих асов «экспертами». Были среди них выдающиеся летчики, такие, как Эрих Альфред Хартманн, одержавший на Bf-109 352 победы, и все на Восточном фронте. Или Баркхорн Герхард, воевавший на Bf-109 и FW-190 — 301 победа, Гюнтер Ралль на Bf-109 — 275 побед.
Наши лучшие летчики — Иван Никитович Кожедуб, воевавший на Ла-5 — 64 победы; Александр Иванович Покрышкин — 59 побед на МиГ-3, Як-1 и Р-39; Гулаев Николай Дмитриевич — 57 побед на Як-1, Ла-5.
Лучший финский летчик Эйно Илмарн Юутилайнен — 94 победы. Пилот из США Бонг Айра Ричар — 40 побед на Р-38; английский летчик Джеймс Эдгар Джонсон — 34 победы.
А вот самым молодым пилотом, воевавшим во Второй мировой войне, стал 14-летний Аркадий Каманин, сын известного полярного летчика Николая Каманина. С 1943 года он воевал на У-2 в составе отдельной эскадрильи связи, причем воевал хорошо, чему подтверждение — орден Красного Знамени, два ордена Красной Звезды и три медали.
Обида на артистку притихла, улеглась после обильного возлияния технического спирта вместе с летчиками и механиками на стоянке, да не на виду, а в лесу за самолетами. Пьянка руководством не поощрялась, но изредка душа требовала, особенно после потерь боевых товарищей при полетах. А иной раз — от безделья, когда погода была нелетной.
Юрий Корчевский, Истребитель. Ас из будущего – читать онлайн – Альдебаран, страница 4
Даже сверху было видно, в каком ужасном состоянии грейдер. Тут и там воронки, сгоревшие автомобили. Дорогу явно бомбили немецкие войска при отступлении наших, а потом советские войска – наступающих немцев, потому что разбитые или сожженные автомобили были советских и немецких заводов.
От Хиславичей на север, к Кобылкино, тоже дорога, практически прямой большак. И весь изрыт танковыми гусеницами. Грузовик пройдет, и не узнаешь, а за танком или другой гусеничной техникой след всегда остается, даже на асфальте, не говоря уж о земле. Но вот что интересно – перед лугом следы обрываются. Куда же они девались? Танк – не самолет, не взлетит. Пока одно только ясно – замаскировали; скажем – пустили грузовик, а к нему ветки привязали. И танковый след в глаза уже не бросится.
В душе Тихона росло беспокойство. Сесть бы и проверить стога – хоть один, а боязно. Да и топливо осталось только до аэродрома дотянуть.
Так он и улетел назад. Путь не прямой выбрал, через передовую, а по-над болотами и реками – так безопаснее.
А по прилете в штаб доложил о своих подозрениях, о следах гусениц, обрывающихся в неизвестность, о стогах сена.
– Ты мне тут загадки не загадывай, – повысил голос Нефедов, – что мне в штаб докладывать? Понимаешь, на направлении главного удара пушки надо успеть поставить, иначе оборону прорвут. А дальше до Москвы – только тыловые части, вроде ремонтников, связистов, госпитали, склады… Нас же с тобой под трибунал отдадут, если напортачим.
– Что же делать? – упавшим голосом спросил Тихон.
– Пусть заправят, и вылетай снова. Хоть из сапог выпрыгни, а узнай точно.
– Так точно!
Тихон отправился к стоянке. Там уже стоял бензовоз – Иван готовил самолет к вылету.
Тихон уселся в стороне. Что предпринять?
Иван, заправивший самолет бензином и маслом, подошел к Тихону, вытирая руки ветошью.
– Что пригорюнился, летун?
Тихон рассказал ему о ситуации.
– Это все? – удивился Иван. – Ну так нет ничего проще… Пальни из ракетницы в стог сена – оно же как порох вспыхнет. И сразу видно будет, есть ли под ним техника.
Тихон воспрянул духом:
– Где ракетницу взять?
– Да хоть в БАО.
БАО – это батальон аэродромного обслуживания. У них техника всякая – тягачи для транспортирования самолетов, автостартеры, запускающие авиадвигатели, бензовозы. На них же лежит охрана аэродрома – часовыми по периметру и зенитная. Тихон сам видел две счетверенные установки «максимов» недалеко от старта.
Он двинулся туда, нашел командира.
– Ха! Какие вопросы? Дам, конечно, и ракеты дам. Но только ракетницу потом верни, сам понимаешь – казенное имущество.
– Обязательно.
Ракетница, или, официально, сигнальный пистолет, была тяжелой, но однозарядной. У немцев были и двуствольные.
Старшина на складе спросил:
– Тебе ракеты какого цвета?
– Любого.
Обычно в ходу были зеленые, дающие сигнал к вылету, или красные, запрещающие посадку или объявляющие тревогу.
– Тогда я белые дам. У меня их шесть ящиков, и никто их не берет.
Тихон взял десять патронов, набив ими карманы. А пистолет в кирзовой кобуре подвесил на пояс, на ремень.
Вылетал он с уверенностью – теперь узнает точно. Летел через лес и болото на бреющем и так миновал передовую. Получилось – скрытно для немцев. У них радиосвязью все подразделения насыщены, причем пехота, начиная от командира роты и выше, запросто может напрямую связаться с авиацией, артиллерией, танкистами, дать целеуказание. Момент это для Тихона важен – не вызовут истребителей. Конечная точка маршрута была известна, населенные пункты он оставлял в стороне.
А вот и луг с копнами сена. Великоваты стога для деревенских!
Тихон бросил управление – самолет и сам прекрасно держался в воздухе. Вытащив ракетницу из кобуры, переломил ствол и втолкнул патрон в патронник. Пистолет держал в правой руке, левой ухватился за ручку управления. Снизился до минимума – двадцать метров – и, пролетая рядом со стогом, выстрелил.
Белая звездочка горящей ракеты с шипением унеслась к копне.
Почти сразу пошел белый дым, потом стог ярко вспыхнул, и из него стали выскакивать танкисты в черной форме, а вскоре показался и контур танка.
Тихон зарядил ракетницу еще раз. Коль пошла такая веселуха, режь последний огурец!
Он уже заложил вираж, собираясь поджечь еще один стог, но лучше бы он этого не делал. С виду мирный до этой минуты луг со стогами окрысился пулеметным огнем. Палили со всех сторон, пули рвали полотняную обшивку крыльев.
Тихон резко отвернул в сторону. Теперь есть о чем доложить командованию. А здорово придумал Иван! Тихон ведь сесть хотел у стогов, проверить. И задание сорвал бы, и сам бы погиб либо в плен попал. Теперь бы еще до наших добраться.
С этим вышло сложнее. Он добрался до леса, посмотрел в зеркало заднего обзора и увидел две точки, довольно быстро приближающиеся. Пара немецких истребителей, получив по рации сигнал, жаждала догнать и сбить нахального русского.
Один истребитель остался на своей высоте, второй стал полого пикировать.
Тихон не отрывал взгляда от зеркала. Вот истребитель уже близко, сейчас откроет огонь.
Тихон качнул ручку управления в сторону, сработав элеронами на крыльях. Это был один из приемов, которым его учил комэск истребителей на старом аэродроме, – скольжение на крыло.
Дымная пушечная трасса пронеслась рядом, а следом, с ревом мотора, – истребитель. Близко совсем, Тихон отчетливо видел кресты на его фюзеляже и крыльях. А еще – нарисованный туз. Наверное, ас.
А сзади уже заходил в атаку второй «худой». Издалека, сволочь, из пулеметов шпарить начал.
Тихон нырнул вниз и шел прямо над деревьями – для истребителя такая высота опасна. Одно неверное движение ручкой – и на такой скорости ошибку уже не исправить.
Истребитель проскочил мимо – с разворотом и набором высоты. Теперь не отстанут, пока не собьют.
Тем временем в атаку уже заходил первый. Для немцев это развлечение. Отпора Тихон дать не может, самолет безоружен, и немецкие пилоты прекрасно об этом осведомлены.
«Худой» сбросил скорость, чтобы было больше времени для прицельной стрельбы.
Сделав горку и набрав немного высоты, Тихон взял ручку на себя, иначе не было возможности для маневра, то же скольжение на крыло требует хотя бы ста метров высоты. А истребители уже на хвосте; хоть и далеко, но дистанция стремительно укорачивалась.
«Мессер» открыл огонь, и Тихон снова применил этот прием, но на этот раз он уходил не влево, а вправо, и очередь снова прошла мимо.
От безысходности, от злости, от досады ли Тихон выхватил из кирзовой кобуры ракетницу – в ней еще был патрон, которым он не успел выстрелить по стогу. И, когда немец поравнялся с ним, выстрелил в его сторону.
Сбить из ракетницы самолет – любой, даже У-2 – невозможно. Но ракета, пролетая немного выше фонаря кабины немца, испугала его. Находившийся в кабине пилот инстинктивно дернулся в сторону, а высота была мала. Задев концом крыла верхушки деревьев, «худой» рухнул в чащу. Оглушительный взрыв потряс окрестности, самолет Тихона сильно подбросило ударной волной.
Тихон поверить не мог. Расскажи кому – не поверят. Из сигнального пистолета сбить Ме-109? Сказки!
Второй немец выстрела из ракетницы не видел и недоумевал, как это получилось, что его товарищ оказался сбит, а чертова «этажерка» – она же «швейная машинка», да просто недоразумение какое-то – продолжает лететь.
Фашист явно обозлился. Он зашел сзади и издалека открыл огонь из пушки и пулеметов.
Тихон старался как мог. Он скользил на крыло, выписывал змейку – даже бочку крутанул. Но немец буквально не снимал пальца с гашетки. На крыльях У-2 уже живого места не было, перкаль висел клочьями.
И тут удар, мотор мгновенно остановился, видимо, заклинило от попадания. А высоты – всего ничего.
Тихон инстинктивно потянул ручку на себя. Самолет задел хвостовым оперением, а потом и шасси верхушки деревьев. Раздался треск обламывающихся деревьев, хруст ломающихся шпангоутов фюзеляжа. Тихон и испугаться не успел, как по спине сильно ударило и он оказался на земле.
От смерти его спасло то, что сиденье вместе с ним от удара вырвало из кабины и швырнуло на землю. Причем удар приняла на себя спинка. И почти сразу в ушах – нарастающий рев истребителя, а потом – пулеметная очередь.
Надо срочно убираться от самолета, – понял Тихон. Он завалился на бок и на четвереньках пополз в сторону.
Немцу показалось мало просто сбить его, он решил уничтожить беззащитный самолетик. Сделав несколько заходов, он расстрелял весь боекомплект. Самолет уже превратился в груду разбитой в щепы фанеры и рваного перкаля крыльев и фюзеляжа, но все никак не хотел гореть.
Так и улетел фриц, не увидев на земле полыхающего костра на месте падения «этажерки».
Тихон же, опираясь на дерево, поднялся. Где он, на чьей территории? Отстегнул и выбросил пустую кирзовую кобуру. Куда делась ракетница, он не помнил. Вытащил из своей кобуры штатный пистолет ТТ, передернул затвор. Надо идти, но сначала необходимо определиться, где восток. По мху на деревьях, по положению солнца он понял, где находится, и пошел в сторону наших.
Но далеко ли до передовой? И как перебраться через линию фронта? В случае если немцы обнаружат его, он решил отстреливаться до последнего патрона. Нет, до предпоследнего. Последний патрон оставить для себя и застрелиться. Лучше смерть, чем позорный плен. Мертвые сраму не имут. Жаль только будет, что он не успеет передать в штаб важные сведения. Обнаружил он танки-то!
По лесу шел быстро, а на опушку вышел – и замер. Осмотреться надо.
Впереди – небольшая деревня, никакого движения в ней не видно, скорее всего, с приближением фронта жители ее покинули. В деревне могли быть наши, но могли быть и немцы.
Тихон простоял неподвижно около получаса и наконец решился. Пригнувшись, он побежал к деревне.
Ему осталось бежать метров тридцать, когда раздался окрик:
– Стой, стрелять буду!
– Свой я! – мгновенно остановившись и не оборачиваясь, отозвался Тихон.
– Руки вверх и ко мне!
Тихон сунул пистолет в кобуру. Личное оружие за ним числится, в красноармейской книжке номер записан. А утеря либо утрата оружия для бойца – позор.
Он подошел к крайней избе, откуда донесся окрик. Здесь у забора была вырыта стрелковая ячейка. Красноармеец наставил на него винтовку:
– Ты кто?
– Летчик я, наш, советский. Меня над лесом сбили.
– Хм, крутились тут два немецких самолета…
– Мне бы к командиру, сведения важные имею.
– К командиру отведу, пусть решает. Шагай вперед!
Боец шел сзади, почти уперев примкнутый к винтовке штык в спину Тихона.
Пилот обернулся:
– Ты со штыком поосторожнее…
– Разговорчики! – оборвал его конвоир, но на шаг отстал.
Сержант был в одной из четырех изб деревни.
– Ты кого привел, Изместьев?
– Из леса вышел, говорит – наш летчик, товарищ сержант.
– Документы!
Тихон полез в нагрудный карман и достал красноармейскую книжку. Сержант долго изучал ее, наконец вернул.
– Сержант, мне бы с полком связаться. Я разведку проводил, важные сведения имею.
– Рад бы помочь, да связи нет – ни телефона, ни рации. Изместьев, Николаева ко мне! Одна нога здесь – другая там.
Красноармеец убежал.
– И что там у немцев в тылу? – поинтересовался сержант.
– Танки собирают.
– Ну, это и без разведки понятно. На Москву прут. А только – накося-выкуси! – сержант свернул из трех пальцев известную комбинацию и поднес ее к носу Тихона.
В избу вошли Изместьев и Николаев.
– По вашему приказанию прибыл! – доложил Николаев.
– Николаев, отведи летчика в роту. Связь ему нужна срочно.
– Так точно! Идемте, товарищ пилот!
Шли по грунтовой дороге.
– Тихо у вас, – заметил Тихон.
– Ага, уже две недели стоим. Самолеты – и наши, и немецкие – все время пролетают. А где сейчас фронт и что там делается, не представляем.
– Пока держимся.
Через двадцать минут бодрого хода они подошли к другой деревне, больше той, из которой вышли.
Николаев подошел к избе.
– Туточки командир роты. А я назад пошел.
– Нет, погоди, – остановил его Тихон. – Ты доложи, что тебя твой командир роты послал, а то как-то нехорошо получается.
– Настоящего командира роты третьего дня осколком бомбы убило, за него старшина Ферзин, придираться начнет.
– Не начнет…
Оба вошли в избу. Здесь было жутко накурено, за столом у полевого телефона – старшина. Закончив разговор, он встал. Сразу было видно – из кадровых, гимнастерка как влитая сидит, ни одной морщинки.
– Товарищ старшина, я летчика привел. Он из леса вышел, говорит – сбили его.
– Молодец, свободен.
– Есть! – откозырял Николаев, повернулся и вышел.
Старшина попросил документы, изучив их, вернул.
– Бдительность надо проявлять. Слушаю, товарищ летчик.
– Связь с полком нужна, срочно.
– С дивизией попробую созвониться, а вот что касается вашего полка – даже не обещаю.
Старшина долго крутил ручку телефона, потом кричал в трубку:
– Дайте мне второго!
Ждать пришлось несколько минут, потом старшина вскочил с места:
– Здравия желаю, товарищ майор! Старшина Ферзин беспокоит. У меня тут сбитый летчик. Нет, наш. Говорит – связь со своим полком срочно нужна, важные данные имеет. Да, хорошо. Федоров его фамилия, отдельная эскадрилья связи. Так точно! – Старшина положил трубку.
– Садитесь. За вами транспорт пришлют. Курить будете?
– Не курю.
Старшина начал перебирать бумаги на столе, что-то черкал карандашом.
Через полчаса у избы остановился мотоцикл, и в избу вошел пропыленный мотоциклист. На сером от пыли лице выделялись следы мотоциклетных очков.
– Здравия желаю! Это вас везти?
– Меня.
– Пойдемте.
Мотоцикл был без коляски, трофейный. Мотоциклист толкнул ногой кик-стартер и уселся на сиденье.
– Садитесь и держитесь за меня.
Водил красноармеец лихо, Тихон все время боялся свалиться на крутом повороте. Похоже, мотоциклист тормоза в принципе не признавал.
С грунтовой дороги они свернули на тропинку.
– Так короче! – обернувшись на мгновение, прокричал мотоциклист.
Полчаса, и мотоцикл лихо подкатил к одноэтажному кирпичному зданию. «Начальная школа», – прочитал про себя Тихон надпись на фанерном щите.
– Товарищ майор вас ждет.
У входа в школу стоял часовой, но он даже документов не спросил у Тихона.
Тихон вошел. Из какой-то комнаты доносился стук пишущей машинки, раздавались голоса, и Тихон направился туда.
– Мне бы командира полка…
– Я командир, – повернулся к нему крепкого телосложения мужчина лет сорока с бритой головой и усами а-ля Ворошилов по военной моде того времени.
– Летчик Федоров, сбит. Имею важные сведения. Мне бы со штабом дивизии связаться или со своим полком.
– Дивизию дам, только не авиационную, а свою, пехотную. Устроит?
Вот незадача! Приказ на авиаразведку был из авиадивизии, в пехотной про него ничего не знали.
– Выручайте, мне на свой аэродром надо, под Кряково.
– Далековато! Но «сталинского сокола» выручим. Вы только пехоту поддержите, без танков и авиации тяжко бойцам.
Майор вышел на крыльцо и приказал мотоциклисту:
– Отвези товарища летчика в Кряково, на аэродром, и дуй назад!
И снова – бешеная гонка по разбитым дорогам. Полтора часа страха – и показался аэродром. Тихон даже при атаке «худых» так не боялся, как во время этой поездки на мотоцикле. О таких сейчас говорят «отмороженный».
У КПП он предъявил документы и сразу развернул мотоцикл, собираясь тут же возвращаться в штаб.
– Федоров! А мы тебя потеряли. Топливо у тебя давно закончиться должно.
– Сбили меня. Два «мессера» атаковали. Один погнался за мной и сам в землю врезался, зато другой расстрелял.
– Хорошо хоть сам живой остался. А самолет мы тебе найдем.
– Обнаружил я танки – под стогами сена.
– Как выявил?
– Из ракетницы в стог выстрелил, он и загорелся. Из сена танкисты выпрыгивать стали, и танк я сам видел. Немцы из пулеметов огонь по мне открыли, едва ноги унес.
– Молодец! Покажи на карте. Полагаю, немцы до утра дислокацию не поменяют. Второй-то истребитель, что тебя сбил, доложил, поди, в штаб, разведчику-де конец…
Тихон показал начальнику штаба на карте деревню, луг за ней.
– Объявляю благодарность! Отдыхай, заслужил.
Тихон отправился на стоянку – надо было сказать Ивану о потере самолета.
Иван же, увидев Тихона, бросился ему навстречу и крепко обнял.
– Живой! А я одно на часы смотрел. А как время вышло, в штаб бегал. Думаю, сел где-нибудь, по телефону сообщат.
– Сбили меня, два «мессера». Самолету конец.
– Что самолет, что самолет?! Самолет ты новый получишь. Главное – сам живой!
Иван похлопывал Тихона по плечу, лицо его сияло. Видно было, что механик искренне рад возвращению Тихона.
Так Тихон стал «безлошадным», как называли летчиков, оставшихся без самолетов. Три дня он отъедался и отсыпался, слушал сводки Совинформбюро. Они не радовали: почти по всей линии фронта шли тяжелые оборонительные бои. Знал ведь, что до победного мая сорок пятого далеко, но все равно сердце щемило. Сколько бойцов в сырую землю ляжет, скольких не дождутся жены, матери, дети.
На четвертый день Тихона вызвали в штаб эскадрильи, и Нефедов приказал:
– Быстро собирайся. Наш У-2 в Москву летит. Там самолет получишь, приказ уже есть. Иди в канцелярию, заберешь командировочное предписание.
Тихон даже Ивана предупредить не успел. Получив документы, он выскочил из штаба, когда увидел, что У-2 уже выруливает со стоянки. Махнув пилоту рукой, Тихон подбежал к самолету и забрался в кабину.
Так неожиданно для себя он оказался на подмосковном аэродроме.
Таких, как он, там уже было с десяток, и каждый хотел получить новую машину как можно быстрее. Толчея, ругань… Но к вечеру все получили формуляры.
Самолеты были подготовлены к перелету, заправлены маслом и бензином. Разумнее было переночевать на аэродроме и вылететь утром, но на аэродроме базировался запасной авиаполк, и казарма была полной. С аэродрома – взлеты и посадки обучающихся, прямо вавилонское столпотворение… Здесь переучивали на новые истребители летчиков, формировали эскадрильи и полки, отправляя их в действующие части, на фронт.
Тихон резонно рассудил, что до сумерек он успеет добраться до Тулы.
Механик помог запустить двигатель, Тихон дал ему поработать для прогрева и взлетел.
Не успел он закончить вираж и лечь на свой курс, как на аэродром рухнул истребитель. Он заходил на посадку, и летчик, видимо, не рассчитал скорость и высоту, ударился шасси, скапотировал и вспыхнул. И все это – на глазах Тихона. У него даже мурашки по коже пробежали – нелепая гибель! А все из-за того, что не было «спарок» – истребителей с двойной кабиной и управлением. Каждый летчик осваивал самолет сам, без инструктора. Заводы физически не успевали выпускать боевые машины, а фронт и Ставка требовали – нарастить выпуск! Не до учебных самолетов было, а расплачивались летчики… И такая ситуация была со всеми новыми истребителями – «мигами», «лаггами», «яками». Впрочем, «миги» и «лагги» быстро сняли с производства, серьезной конкуренции Ме-109 они оказать не смогли.
Весь полет до Тулы Тихон находился под впечатлением увиденной им катастрофы. Сел уже в сумерках. На чужом аэродроме его не ждали, пришлось клянчить бензин, масло, в столовой не оказалось ужина, и ему дали только чай с хлебом. Но Тихон и этому был рад: весь день провел голодным.
Зато радовался новому, с завода, самолету. На шкворне, в задней кабине, пулемет стоял, под центропланом – держатели для бомб, а под крыльями – направляющие для реактивных снарядов. Хотя в полку о реактивных снарядах слышали, никто их не видел.
Самолет был в модификации У-2 ЛНБ – легкий ночной бомбардировщик. Наличие пулемета в задней кабине предполагало наличие второго члена экипажа – стрелка. Но разные серии самолетов одного завода могли отличаться друг от друга. На некоторых стоял на крыле курсовой пулемет ШКАС, на других подвешивали контейнеры для сброса зажигательных смесей, у третьих стояли глушители на выхлопной трубе и посадочная фара – чаще под левым крылом. Конечно, все навесное вооружение утяжеляло самолет, увеличивало сопротивление воздуха и снижало скорость.
Утром, едва забрезжил рассвет, Тихон уже поднял самолет с аэродрома – курс от Тулы на свой аэродром он проложил еще вечером. Хоть и в своем тылу был, и до линии фронта далеко – около двухсот, а местами – и трехсот километров, а все равно в зеркало смотрел, оборачивался, жизнь научила и летчики-истребители. Кто первый врага увидит и примет меры, тот зачастую и победу одерживает.
Однако долетел он спокойно. Болтанка в воздухе была, но для него это было уже привычным делом.
Вот и свой аэродром. Он – как дом родной, тем более что ни родни, ни дома, ни квартиры у Тихона здесь, в этом времени, не было.
Механик Иван встретил Тихона радостно и сразу стал осматривать самолет. Все же новый аппарат, меньше трудовых затрат требует.
Тихон же сходил к оружейникам – те на стоянке истребителей работали. В отдельной эскадрилье связи всего один У-2 с пулеметом был, да сейчас прибавилось. А на истребителях ленты патронами набить надо да в крыльевые ящики патронные их уложить.
Оказалось, патроны от ШКАСа к пулемету ДА не подходили. С виду – один к одному, но на ящике грозная надпись: «Только для пулеметов ШКАС».
Тихону стало интересно, он поймал за руку старшего оружейника и спросил, в чем разница.
– Да в пороховом заряде, – ответил тот. – Твой ДА от таких патронов разорвет.
Правда, на складе нужные патроны нашлись – их применяли для зенитных «максимов». Пока они вдвоем с Иваном набили все четыре диска, с непривычки посбивали пальцы. Диск не такой, как на пехотном пулемете, патроны в три ряда укладываются.
А потом на аэродроме стало происходить необычное. К штабу истребительного полка подогнали два грузовика ЗИС-5, откинули борта и поставили грузовики рядом друг с другом. Образовалась высокая площадка.
Через некоторое время на территорию полка въехал автобус на базе «полуторки», и в полку сразу пробежал слух: артисты приехали.
К штабу потянулись все, кто был на аэродроме, – летчики, техники, механики, заправщики, бойцы из БАО. Направились туда и Тихон с Иваном, успев занять места на траве неподалеку от грузовиков. Оказалось, что и в самом деле приехали артисты – из Большого театра. В штабе они переоделись, и было странно видеть нарядно одетых женщин и мужчин в костюмах с бабочками.
Пели русские народные и военные песни под аккомпанемент гитары и аккордеона. Давно не слышавшие песен, пораженные видом и нарядами артистов, бойцы бурно аплодировали.
Концерт на импровизированной площадке шел часа два и всем очень понравился. Живая музыка и пение подняли настроение.
После концерта артисты общались со слушателями.
Тихон пробился в первые ряды. Он в первый раз видел фронтовую бригаду артистов, и ему было интересно послушать.
Молодая артистка обратилась к нему:
– Скажите, вы летчик?
– Летчик, – кивнул в ответ Тихон.
– Страшно в небе?
– Бывает.
– А сколько вы немецких самолетов сбили?
Тихону стало неудобно, наверное, артистка подумала, что он из истребительного полка.
– Ни одного. Я не истребитель, я из эскадрильи связи.
– У, почтовик, – сразу потеряла к нему интерес артистка и брезгливо-презрительно сморщила свой носик.
Тихон развернулся и ушел. На войне каждый находится на том месте, куда его определили командиры. Труд любой – боевой или трудовой – важен. Без того же механика Ивана, который не сделал ни одного выстрела, полеты Тихона были бы невозможны. А он, Тихон, на самолете, подготовленном к полету механиком, обнаружил танки, которые удачно разбомбили наши бомбардировщики. Вот такая цепочка складывается…
Не всем на войне героями быть, носить на груди ордена, надо кому-то выполнять тяжелую, незаметную и рутинную работу, без которой не будет ни героев, ни орденов на их груди. Но обидно было: не каждый человек заметен на войне, но его вклад, пусть и небольшой, приближал Великую Победу.
Его догнал Иван, приобнял за плечо:
– Обиделся на артистку?
– Есть немного.
– Плюнь, бабы – они дуры, язык как помело…
Между тем к лету 1942 года был сформирован 588-й НЛБАП, в котором служили только женщины. А вот орденов или медалей на груди у летчиков не было – не считали нужным давать награды, когда война тяжелая, когда армия отступает. Были герои, которых отметили, о ком газеты писали – как о капитане Гастелло. Другие за свои подвиги награды уже после войны получили, такие, как Девятаев, Маресьев. Некоторым же наград и вовсе не досталось.
Многие немецкие летчики тоже отличались храбростью. Летчик Ганс-Ульрих Рудель семь раз садился на нашей территории, вывозя сбитых товарищей.
Сами немцы называли своих асов «экспертами». Были среди них выдающиеся летчики, такие, как Эрих Альфред Хартманн, одержавший на Bf-109 352 победы, и все на Восточном фронте. Или Баркхорн Герхард, воевавший на Bf-109 и FW-190 – 301 победа, Гюнтер Ралль на Bf-109 – 275 побед.
Наши лучшие летчики – Иван Никитович Кожедуб, воевавший на Ла-5 – 64 победы; Александр Иванович Покрышкин – 59 побед на МиГ-3, Як-1 и Р-39; Гулаев Николай Дмитриевич – 57 побед на Як-1, Ла-5.
Лучший финский летчик Эйно Илмарн Юутилайнен – 94 победы. Пилот из США Бонг Айра Ричар – 40 побед на Р-38; английский летчик Джеймс Эдгар Джонсон – 34 победы.
А вот самым молодым пилотом, воевавшим во Второй мировой войне, стал 14-летний Аркадий Каманин, сын известного полярного летчика Николая Каманина. С 1943 года он воевал на У-2 в составе отдельной эскадрильи связи, причем воевал хорошо, чему подтверждение – орден Красного Знамени, два ордена Красной Звезды и три медали.
Обида на артистку притихла, улеглась после обильного возлияния технического спирта вместе с летчиками и механиками на стоянке, да не на виду, а в лесу за самолетами. Пьянка руководством не поощрялась, но изредка душа требовала, особенно после потерь боевых товарищей при полетах. А иной раз – от безделья, когда погода была нелетной.
Серия: Истребители (Ю.Корчевский) — 6 книг. Главная страница.
КОММЕНТАРИИ 855
EVE 3. Дела наши житейские (СИ)Сергей Колесников
Андрюша. что не приятно, не понятно? Не нравится?
Накажи их всех! напиши свою со всеми концовками!
хватит быть пассивным? становись активным! САМ!!!
напиши всё что ты думаешь о них! а лучше напиши так
что бы все зачитывались, а ты смеялся…
когда хочу тогда и закончу или не кончу вовсе….
Василий Иванович Сахаров
комменты затираются? странно, что пустынно как в Намибии… Книга могла быть бы неплоха если б не детсад, цели, мысли, характеры, как ГГ так и второстепенных персонажей наивны до тошноты, причем постоянно двойные стандарты (тут мы поступим подленько, а тут в нас благородство играть будет и тп), также забавно, что ГГ вроде попаданец-«спецназер», но при этом лишь иногда об этом вспоминает, то есть по сути будь он хоть студент двоечник особой разницы не было б ибо его знания, взгляды и прочее подобное откровенно подростковые. Вообщем, если времени не жаль то 1 раз прочитать можно
BW 15-11-2020 в 18:17 #189601 Император по случаю. Книга перваяЮрий Николаевич Москаленко
Видимо у автора всё плохо на сексуальном фронте.
Тема произведения возможно и не плоха для сказочного жанра. Автор хорошо владеет пером. Но повествование сплошь и рядом вступает в противоречие со сказанным ранее. Главный герой выглядит не столько героем, сколько неявно выраженным дебилом. Постоянно наступает на одни и те же грабли. Всем своим достижениям он обязан только каким-либо случайностям. Ну типа Иванушки Дурачка из русских сказок.
К тому же этот Иванушка просто бредит сексом. Половина текста — это либо секс, либо размышления на сексуальные темы.
Слушал в аудио варианте. Бросил это дело на середине второй книги. Не смог больше выносить этот сексуальный бред.
Сергей Колесников
Пля… сука… как ненавижу таких писак… всегда на самом интересном бросают книги…
где продолжение????? уже не первая книга попадается без оканцовки… одну не закончили за другую взялись… как я понимаю эта книга писалась в 2018г и что за два года дописать не судьба???
ВСЕ КОММЕНТАРИИ
Интересно почитать: Стамбул: места, которые обязательны к посещению
Юрий Корчевский все книги по сериям по порядку список
Юрий Корчевский — один из самых известных писателей в жанре исторической фантастики.
После школы будущий писатель выучился на врача, кем работает до сих пор. Но все годы учебы и после нее он увлекался литературой. Чтение было важной частью его жизни. Ему нравились фантастические романы, особенно по теме Средневековья.
Благодаря своей страстной любви к литературе Корчевский в какой-то момент решил, что и сам может привнести в мир книг свою лепту.
В его романах герои всегда отважны, ответственны, не сдаются перед трудностями и решительно настроены выживать в любых условиях. Представляем вам все книги Юрия Корчевского по сериям по порядку — полный список.
Атаман
Защитник Отечества
Неосторожность на дороге приводит к аварии. Прописная истина, знакомая каждому с детства…
Для нашего современника Юрия Котлова — авария стала тем роковым происшествием, которое навсегда изменило его судьбу. Теперь он живёт в далёком XVI веке, где Русью правит Иван Грозный.
Чтобы выжить в этом суровом времени, Юрию предстоит освоить ремесло телохранителя и поучаствовать в обороне крепости от врагов.
К счастью, перемещение во времени раскрыло в нашем героем весьма необычные способности…
Княжья служба. Дальний рубеж
Несчастный случай не лишил его жизни, а, напротив, наделил его уникальным Даром — Даром проходить сквозь стены и время. Всё в глубже в прошлое погружается Юрий Котлов, в недавнем будущем наш современник и врач, а ныне «попаданец».
Он пришёл в XVI век, чтобы служить великому князю Василию III, которому суждено стать первым русским царём. Впереди Юрия ждут нелёгкие испытания, бои с татарами, муромскими разбойниками, всякой нежитью и нечистью…
Но важнее всего достигнуть цели — стать атаманом царского спецназа и защитить дальние рубежи.
Стрелецкая казна. Вещие сны
Из нашего времени он шагнул в далёкое прошлое на пять столетий назад — в эпоху становления Московского Царства, чтобы своей новой судьбой подтвердить вечную истину: путь от трона до плахи — один-единственный шаг.
Сможет ли он, простой человек из будущего, которому снятся вещие сны, уберечь государя от верной гибели, а себя от царской «благодарности»? А ещё необходимо спасти русских пленников из рабства, сберечь стрелецкую казну и защитить московские рубежи…
Дорога предстоит дальняя: Дикое Поле. Разведрейд.
Пушкарь
Пушкарь
Однажды век XVI станет для нашего современника, Юрия Кожина, родным. Автокатастрофа, которой не удалось избежать — и наш герой переносится в далёкое прошлое…
Здесь ему предстоит многому научиться и передать свои знания другим. Впереди — плен, измены, предательство и огромная любовь.
Чтобы занять достойное место в новом мире, нужно пройти долгий путь. А смекалка, отвага, честность и великодушие помогут Юрию добиться поставленных целей и победить.
Бомбардир
Волею судьбы он был заброшен из нашего времени в прошлое — в XVI век. Но знания врача и пушкаря, полученные в нашем времени и в далёком прошлом, спасают от верной гибели его и товарищей за границей государства Российского.
Всегда и во все времена востребованы находчивость, острый ум, порядочность и чувство долга.
Приключения Юрия Кожина продолжаются!
Пушечный наряд
Вам предстоит удивительная встреча с нашим современником, который однажды, по роковой случайности, был заброшен в прошлое.
Но именно здесь, в прошлом, Юрий Кожин стал умелым лекарем и храбрым воином.
Поиски таинственного клада, пиратский плен, пластическая хирургия и встреча с Петром Великим — неожиданные встречи и увлекательные приключения только начинаются!
Фронтовик
Фронтовик. Без пощады!
Вернувшись с войны домой и поступив на службу в милицию, некогда войсковой разведчик, а ныне опер-фронтовик понимает, что он вновь очутился на передовой и ведёт войну против шаек бандитов и уголовников.
На руках — горы трофейного оружия, по ночам раздаются выстрелы и бесчинствуют банды воров и убийц. А значит — не видать преступникам пощады! Для вора — тюрьма, для убийцы — могила!
Он непременно очистит город от бандитской нечисти и выведет на чистую воду всех «оборотней в погонах».
Его война продолжается…
Фронтовик стреляет наповал
Бывший войсковой разведчик, вернувшись после Победы домой, объявляет войну бандитской сволочи, заполонившей улицы города.
Он беспощадно расправляется с уголовниками, как с фашистами на фронте. Нет срока давности их преступлениям и нет прощения. Он убивает без угрызений совести и без дурацкого «милосердия».
Его наградной ТТ не дает осечек и всегда бьёт наповал!
Фронтовик не промахнется! Жаркое лето пятьдесят третьего
Войсковой разведчик, вернувшийся после Победы домой, становится одним из лучших оперов легендарного МУРа.
В мирное время он стреляет только на поражение: в его сердце нет места для жалости к убийцам, насильникам и бандитам.
Едва удалось преодолеть послевоенный разгул преступности, как умирает товарищ Сталин. По амнистии вскоре будут освобождены не политические заключённые, а тысячи воров и убийц.
Холодное лето 1953 года для Фронтовика будет жарким. И пусть его надёжный ТТ не даст промаха!
Танкист
Я из СМЕРШа
По машинам! Танкист из будущего
Провалиться из XXI века в 1941 год — это судьба.
Его ждут все круги фронтового ада: прорыв из окружения на трофейном танке, пехота, фронтовая разведка, танковая бригада. В этом аду за считанные дни можно сгореть дотла и узнать настоящую цену великой Победы…
Изменить ход истории невозможно…
«Волкодав» из будущего
Он провалился из нашего времени в кровавый и жестокий 1941 год. Он прошёл все круги фронтового ада и выжил.
А теперь «попаданцу» из будущего предстоит стать «особистом» СМЕРШа.
Сможет ли он уничтожить диверсантов, которые охотятся за Рокоссовским? Удастся ли захватить в плен начальника штаба «Нахтигаль» и вернуться живым из немецкого тыла? Или он всё же провалит миссию, от которой зависит наша Победа?
Золото
Фельдъегерь
Центурион
Можно сказать, что Алексею Терёхину, нашему современнику несказанно повезло: он стал обладателем магического артефакта, который открывает перед своим владельцем временные порталы.
Древняя Византия… Алексей пройдёт все иерархические ступени армии и из наёмника-гоплита станет трибуном.
Стойкость, мужество, острый ум и личная храбрость помогут Алексею стать кровным собратом командира армии и сохранить дружбу в веках.
Рыцарь
Загадочный артефакт переносит Алексея Терехова в одиннадцатый век — славную эпоху крестовых походов.
Облачившись в доспехи рыцаря, он станет под знамёна самого Ричарда Львиное Сердце.
Ведь отважному воину в любой из эпох найдётся своя война. Приключения продолжаются!
Сын боярский. Победы фельдъегеря
Захватывающие приключения нашего современника в прошлом!
Фельдъегерю правительственной связи России предстоит стать дружинником у московского князя. Его ожидает служба на пограничной заставе и морские походы против шведов.
Алексей Терехов отправится на штурм столицы Волжской Булгарии и вызовет на поединок самого сильного богатура крымских татар.
Порой схватка один-на-один решает судьбу всех русских земель…
Сотник
Алексей Терехов, чудом выживший в авиакатастрофе, стал обладателей артефакта, который позволяет человеку отправляться в прошлое.
Скучную и обыденную жизнь в нашем времени он в любое мгновение, слегка коснувшись магических рук, способен променять на приключения в далёком прошлом.
Древняя Русь, времена нашествия хана Батыя. Как же легко ложится в руку меч!..
За троном. Царская милость
Самое опасное в прошлом занятие — это не воевать в чистом поле с врагами родной страны, а «стоять за троном» царя. Завистники, способные оболгать и предать, найдутся всегда.
Впрочем, ложь, неправедный суд и ссылка не могут сломать настоящего воина, который служит не за царскую милость, а повинуясь велению своего благородного сердца.
Для Алексея Терехова наступают сложные времена…
Атлант
- Атлант. Продавец времени
- Гипербореец. Укротитель мамонтов
Экстрасенс
Ратибор
Диверсант
Сталинские соколы
Тамплиер
Тамплиер. На Святой земле
Алексей Воронов и подумать не мог, что французский язык, которым его изводила любимая бабушка, пригодится в далёком-далеком прошлом — на побережье Средиземного моря.
Студента Института иностранных языков ждёт головокружительная карьера!
А сейчас он просто оруженосец у рыцаря-тамплиера и пытается научиться выживать в новом для себя мире…
Тамплиер. На Святой Руси
Саша Воронов, с боем прорвавшись через осаду мамелюков, кружными путями добирался до родных земель. Но разве ждёт покой настоящего воина на Святой Руси?
Тверской князь Андрей привёл полчища татар на Владимир-град.
Но Саша Воронов готов в одиночку объявить собственную войну захватчикам. Он будет громить мелкие шайки, спасать из плена русских людей и непременно доберется до главных предателей, которые привели врага на Русь…
Тамплиер. Предательство Святого престола
Александр Ворон, заслуживший в далёком прошлом славу отважного воина, возвращается во Францию, в те места, где начинался его путь в этом времени.
Александр присоединяется к тамплиерам, чтобы в очередной раз сразиться с мамлюками и попытаться освободить Святую землю.
Но самых верных защитников веры Христовой ожидает подлый удар в спину: Филипп Красивый обвиняет рыцарей в сатанизме…
Гвардеец
Гвардия, в огонь!
Лейтенант Илья Миронов прикрывает своим телом молодого солдата, выронившего боевую гранату себе под ноги… Врыв…
А после взрыва лейтенант приходит в себя от шума двигателей: мимо него проезжает танковая колонна. Кресты на башнях бросаются в глаза…
Неужели Илья оказался на съёмках художественного фильма? Нет, лейтенант Миронов провалился в 1941 год…
Гвардия в огне не горит!
Приключения лейтенанта Росгвардии, который по случайности оказался в прошлом, продолжаются.
Илья Миронов теперь служит в разведке на одном из наиболее опасных участков фронта — Курской дуге. Наступление вражеских войск наконец-то сменяется контрнаступлением Красной Армии.
Каждый убитый враг — это маленький шаг к Великой Победе!
Разведчик
- Разведчик. Заброшенный в 43-й
- Медаль для разведчика. «За отвагу»
- Разведчик. Чужая земля
Героическая фантастика
Погранец
«Погранец». Зеленые фуражки
зелёной фуражкой! Но поездка на поезде, начавшаяся в нашем времени, завершится в далеком советском прошлом на западной границе СССР.
«Попаданцу» поневоле предстоит построить на берегах Буга новую пограничную заставу, бороться с местными националистами, ловить немецких шпионов и вредителей. Но самое важное: подготовить бойцов к войне, которая неизбежна.
Первый бой ожидается 22 июня 1941 года…
Пограничник против Абвера
Погранец из будущего, который по какой-то фантастической случайности переместился в прошлое, готов принять бой на западных рубежах Советского Союза.
Но что делать в 1942 году? Где могут пригодиться профессиональные навыки нашего героя? Конечно же, в контрразведке! Вот только ловить придётся не каких-то там простых контрабандистов, а настоящих врагов — разведчиков, диверсантов и радистов.
Ему предстоит бросить вызов лучшим из лучших.
Охотник
Хан
Историческая фантастика
Без серии
В детстве Юрия отец (Такума) посвятил больше времени подготовка Ре, чтобы он стал следующим наследником семьи. чем воспитывать Юрия. Когда ей было шесть лет, ее мать погибла в трагической машине авария. Почувствовав, что его семья подверглась нападению, их отец уезжает, чтобы Защити их. После потери обоих родителей Юрий испугался и сильно испугался. зависели от Ре до конца своего детства.Когда она впервые встретила Роберта, она не доверяла ему, но в конце концов согрелась с ним, и двое в конце концов начал встречаться. Когда ей было 17 лет, Юрий был похищен мистером Бигом на Гуси Ховарда приказы, как часть уловки, чтобы шантажировать ее отца. После того, как Ре и Роберт услышали о ее похищение, они обыскали Сауттаун, чтобы найти ее местонахождение и спасти ее. Находясь в заложниках, она выяснила личность г-на Карате. Когда Ре победил похитителям, она рассказала об этом своему брату, и семья воссоединилась.В Чтобы защитить себя в будущем, Такума наконец научила ее боевым искусствам. Юрий, теперь уверенный в своих боевых способностях, решает войти в состав Короля турнир бойцов, но ее брат отказывает в участии. Она бросает ему вызов и входит с Кингом и Май. Лишь на турнире 1996 года они наконец сформировали команду, чтобы олицетворяют престиж Кёкугенрю в мире. Она вынуждена присоединиться, когда Такума ставит ей ультиматум: либо войти вместе с Ре, либо выйти из дома. После Король
Fighters ’99 , Юрий хотел еще раз показать свою независимость. Она умоляла короля
занять ее место на год и присоединилась к женской команде. В 2001 году Роберт
сообщил семье, что его семейный бизнес в беде. Они решают
объединяйтесь, чтобы выиграть денежный приз и помочь Роберту в его положении. С 2001 г.
Юрий был постоянным игроком команды Art of Fighting вместе с Ре и Робертом.
В году Король бойцов XI года Юрий нашел соперника в лице Малина.Она ошеломила отца своей причудливой стрижкой до KOF XIII и была расстроена.
эксцентричной реакцией ее семьи. С ростом мастерства мастеров боевых искусств
в турнирах, превосходящих ее базовую подготовку, Роберт сообщил ей о ее
желание брата и отца бросить курить ради ее же безопасности. Оптимистичный в ней
пытается улучшить себя, однако, она объединяется с Май и Кингом для новейших
турнир.
| ||||
Hkans Aviation — Асы-истребители-бипланы времен Второй мировой войны
Страница Hkans Aviation — Асы-истребители-бипланы времен Второй мировой войныСтраница авиации Hkans
Асы-истребители-бипланы времен Второй мировой войны
Более двух десятилетий в Интернете!
Последнее изменение 20 / 11-2020
Добро пожаловать!
Добро пожаловать на мой сайт об асах-истребителях-бипланах, их самолетах и основных воздушных операциях, в которых участвовали истребители-бипланы.
На сайте также есть другие темы, связанные с авиацией, которые мне интересны, включая информацию о шведских летчиках-добровольцах времен Второй мировой войны.
Если кто-нибудь может внести исправления / дополнения, напишите мне!
Посетите мой блог об авиации (и других) вопросах, которые немного выходят за рамки моего сайта, чтобы продвигать хорошие книги, интересные веб-сайты и т. Д. На WWII Biplane Fighter Aces.
Хкан Густавссон
Я написал четыре книги вместе со своим коллегой Людовико Слонго.
Все книги содержат уникальную информацию и изображения бипланов в бою во время Второй мировой войны.
Если у вас есть вопросы или комментарии, свяжитесь со мной по адресу:
[email protected]
Fiat CR.42 Aces of World War 2 доступен на итальянском языке как
. Gli assi del Fiat CR. 42 della seconda guerra mondiale
Книга Микеле Палермо о воздушных боях в Северной Африке, май-июнь 1942 года.
Его можно заказать в IBN Editore.
Книга Луки Гульельметти и Андреа Ребора о Regia Aeronautica в битве за Британию.
Книга на итальянском языке, ее можно заказать по адресу [email protected].
Книга Людовико Слонго, Марии Терезы Бобба и Бруно Маджоре об итальянском асе Гвидо Бобба.
Книга на итальянском языке и включает много ранее не публиковавшихся фотографий. Он стоит 22 и может быть заказан в sarasota @ hotmail.Это
Книга F / L Дона Эди, RCAF, и его подвиги с 33-й эскадрильей RAF в Западной пустыне.
Али DAfrica 1 o Stormo C.T. в Северной Африке с ноября 1941 г. по июль 1942 г. Микеле Палермо и Людовико Слонго
Доступно для заказов с [email protected]
История советского аса-истребителя Николая Сутягина, Юрия Сутягина и Игоря Сеидова
МиГ-аса над Кореей: история советского истребителя-аса Николая Сутягина, Юрия Сутягина и Игоря СеидоваМиГ угроза над Кореей: история советского истребителя-аса Николая Сутягина, Юрия Сутягина и Игоря Сеидова
Корейская война стала единственным крупномасштабным прямым столкновением между советскими и американскими войсками во время холодной войны, когда советские истребительные эскадрильи, оснащенные МиГ-15, были тайно отправлены в Китай для поддержки северокорейцев.Николай Сутягин был самым успешным из этих летчиков-истребителей и стал ведущим асом Корейской войны, с официальным подсчетом побед выше, чем у любого другого пилота с обеих сторон.
Книга дает захватывающий (а иногда и пугающий) взгляд на жизнь сталинского Советского Союза. Обвинения были явно распространены и могли угрожать даже такому асу, как Сутягин. Спустя более тридцати лет после революции карьере Сутягина все еще могли угрожать предположения, что его отец был «кулаком», одним из наиболее успешных фермеров до революции, — обвинение, которое дошло до Сталина, прежде чем его сняли! Мы также узнаем, что в Советском Союзе ничего не произошло в результате несчастного случая — каждый несчастный случай должен быть чьей-то ошибкой, каждая предполагаемая неудача приводит к официальному выговору.
Текст может быть немного неестественным, вероятно, из-за точного перевода с русского (хотя авторы также приносят свои извинения за наличие большого количества «сухих» официальных отчетов), но не настолько, чтобы снизить удобочитаемость книга. Большой разрыв между описанными событиями и созданием книги означает, что в ней нет никаких политических дискуссий.
Авторам предоставлен доступ к широкому кругу источников. Распад Советского Союза означает, что официальные архивы теперь открыты, и ветераны советского вмешательства в Корее могут рассказывать о своем опыте.Юрий Сутягин — сын Николая, имел доступ к семейным архивам, включая дневник жены Николая.
Одна проблема, с которой авторы никогда толком не справляются, заключается в том, что официально принятые претензии советских летчиков-истребителей превышают количество потерь, официально признанных Соединенными Штатами. Авторы склонны предполагать, что американцы скрывали потери, что было гораздо проще сделать в Советском Союзе, чем в Соединенных Штатах, и в то же время давали ответ на проблему.Как только стало ясно, что летчики-истребители завышают требования (что-то присутствует в каждой истребительной силе на каждой войне со времен Первой мировой войны, и неизбежный результат скорости воздушного боя — американцы также преувеличивают свои победы над МиГами) Советские власти присуждали только победы, подтвержденные свидетельствами с автоматических камер. Подробный отчет об одном сражении, в котором Советы одержали девять побед, а Соединенные Штаты — только одно поражение, дает ключ к этому. Совершенно верно, что советские летчики не следовали за своими жертвами, чтобы убедиться, что они разбились, — привычка, которая стоила жизни многим прежним пилотам-истребителям.В большинстве случаев свидетельством «убийства» было то, что видели, как американский самолет получил повреждения, а затем упал на землю, иногда загорелся, прежде чем исчезнуть в корейской дымке. Авторы дают понять, что «Сабля» могла обогнать МиГ и что видимость вблизи земли часто была плохой. Американские пилоты, которые оказались в беде, могли воспользоваться этими двумя фактами, чтобы убежать от нападающего, а затем, хромая, вернуться на базу. Все это скорее подкрепляет идею о том, что официальные «очки» истребителей лучше всего использовать для сравнения достижений пилотов, сражающихся на одной стороне, с одинаковыми правилами присуждения побед.
Это увлекательная книга, ценная по нескольким причинам — как взгляд на жизнь в Советском Союзе, за рассказ о боевых действиях из-за корейцев, часто в которых преобладает американская точка зрения, и как изложение первых сражений, которые должны были произойти. между реактивными самолетами.
Главы
1: Создание воздушного воина
2: В Китае полк готовится к битве
3: Боевые операции, тактика и порядок действий в корейской воздушной войне
4: Благоприятный дебют
5: Осенний марафон
6: Последние месяцы развертывания
7: Результаты и уроки
8: После Кореи
Автор: Юрий Сутягин и Игорь Сеидов
Издание: Твердый переплет
Страниц: 246
Издательство: Pen & Sword Aviation
Год: 2009
Стремитесь к асу! / Ace wo Nerae!
Что-то старое, что-то новое, что-то взаймы, что-то синее
Часть 1
На этой неделе я пробегу несколько названий юри, которые, как я уже сказал выше, старые, новые, заимствованные и синие.Назовите это «тематической неделей».
Прежде всего, сегодня что-то старое . И теперь я разорван, какой из многих-многих старых сериалов, которые я полюбил, мне пересмотреть?
Давайте начнем с этого:
Ace wo Nerae! , , (Стремитесь к лучшему!), с 1973 года. Это, вероятно, одно из старейших аниме по-настоящему сёдзё.
Ace wo Nerae , адаптированный из популярной одноименной манги (еще одна классическая шоуджоай журнала Margaret !) — это история Оки Хироми, ученицы первого курса средней школы Ниси.Хироми, как и многие другие девочки в школе, глубоко восхищается Рюдзаки Рейкой, известной как «Очуфуджин», яркой звездой теннисной команды девочки. Очуфуджин вместе с другими старшеклассниками составляет непревзойденную женскую теннисную команду, которая собрала более 100 новичков-первокурсников, включая Хироми и ее подругу Маки. Хироми, как моллюск, счастлива быть рядом со своим кумиром Очуфуджином и даже получать от нее добрые слова, но все меняется в тот день, когда появляется новый тренер.
По какой-то причине новый тренер видит в Хироми потенциал, который никто, даже сама Хироми, не может понять.Он выделяет Хироми и начинает безжалостно работать с ней, даже заменяя одного из лучших старшеклассников напуганным и, впоследствии, измученным, Хироми.
Ace wo Nerae сразу напомнит зрителям еще одну классическую мангу Margaret Oniisama E ( Brother, Dear Brother ), поскольку дизайн персонажей и направление для аниме были созданы одними и теми же людьми; и сюжет — это обычное шоу сёдзё, где, казалось бы, обычная девушка катапультировалась в редкий мир великих учениц её школы.Самая большая разница заключается в том, что в Ace Хироми обнаруживает, что не только способна справиться со стрессом, но и вырастает очень сильным человеком и очень сильной теннисисткой, а не просто немного подрастает в результате своего опыта. . Мы действительно видим, как ее игра со временем улучшается, и по мере того, как она взрослеет и становится игроком, которым, как знал тренер, она могла бы стать, она становится одним из асов команды.
С точки зрения юри, Ace определенно находится между akogare (обожание) и shoujoai .Поскольку эта манга и аниме относятся к 1973 году, сёдзёай закодирован в небольших тонких вещах. Вы не увидите слезливых признаний в любви, а тем более поцелуя или чего-то еще, но внимательно посмотрите, как Хироми одевается, чтобы принести цветы в Очоуфуджин … или, если вы можете его найти, есть замечательный скринсейп из фильма Ace wo Nerae , поскольку Хироми и Очуфуджин вместе отправляются в Америку (на самом деле это кодекс, потому что Америка всегда рассматривается в лесбийской фантастике как место, где можно сбежать, чтобы быть вместе.) На Хироми белый костюм-тройка и галстук, ее волосы стали полностью мужскими. Она выглядит так жестко, как если бы кто-то мог нарисовать девушку в начале 70-х.
Как представитель раннего сёдзёа, Ace wo Nerae является ярким примером, но стоит ожидать изрядной порции пошлости, так как дизайну персонажей, музыке, рисунку и т. Д. Уже больше 30 лет. Графика в стиле оп-арт и начальная тема смеха теперь восхитительно ретро. Самое главное, что персонажи по-настоящему симпатичны, а их мотивы понятны.Я настоятельно рекомендую ему, если вы хотите увидеть, откуда взялись многие обычаи сёдзёаи.
Рейтинг: Искусство — сложно назвать, потому что оно очень устарело. Для своего времени 7 из 10. Музыка — заставляет меня хихикать каждый раз, когда я это слышу, 6 из 10. Дизайн персонажей — 8 из 10. Персонажи — 9 из 10. Сюжет — 9 из 10. В целом — 8 из из 10.
Как всегда, для получения обновлений о Ace wo Nerae и других классических аниме и манге присоединяйтесь к нам в списке рассылки Yuricon.
Связанные
Командир звена Расс Бэннок, канадский ас-истребитель, всю жизнь проработавший в авиации — некролог
Командир звена Расс Бэннок, скончавшийся в возрасте 100 лет, был одним из последних канадских летчиков-асов-истребителей; он провел всю жизнь в авиации и был введен в Зал авиационной славы Канады.
Бэннок присоединился к эскадрилье № 418 (RCAF) в июне 1944 года. В следующие 10 месяцев на ночном истребителе Mosquito VI он уничтожил девять самолетов противника в воздухе, два на земле и сбил 19 летающих бомб Фау-1.
Его первый успех пришел через неделю после вступления в эскадрилью, когда он уничтожил «Мессершмитт Bf 110» во время миссии вторжения над Францией. В течение следующих двух месяцев под руководством летного офицера Боба Брюса в качестве его штурмана он работал над Ла-Маншем, сбивая V-1 «Doodlebugs», которые запускались из Па-де-Кале в сторону Лондона.
Первый успех Бэннока пришелся на ночь 19 июня, затем 3 июля он находился на ночном патрулировании над Ла-Маншем, когда сбил три Фау-1; три ночи спустя ему стало лучше, когда он сбил четверых за час.К середине августа его было 19.
.Тем временем он также совершил несколько дальних вылетов с целью перехвата немецких самолетов над их аэродромами. Один сбил, другой повредил.
Возвращение к полным миссиям по захвату в конце августа принесло еще три воздушные победы. Затем во время вылета на аэродром Паров на побережье Балтийского моря ночью 27 сентября Бэннок увидел несколько самолетов на схеме приземления и сбил два из них.
Обломки второго самолета повредили его самолет, и он пролетел 600 миль до базы на уровне верхушки дерева на одном двигателе.Позже он прокомментировал: «На минуту казалось, что он у нас есть, но я оперял опору и с помощью противопожарного оборудования потушил пламя».
Бэннок был награжден DFC, а Брюс получил его месяц спустя. Бэннок был назначен командиром крыла и принял командование 406-й эскадрильей (RCAF) в октябре 1944 года; 24 декабря он уничтожил бомбардировщик Junkers 88 над Падерборном.
Десять дней спустя он был над аэродромом в Хузуме в Шлезвиге, когда увидел, что Хейнкель III готовится к посадке, и сбил его.Затем он атаковал другой самолет, который рулил на аэродроме. 9 января 1945 года он был награжден штангой своего DFC.
В марте он вылетел в район Вены и повредил вражеский самолет, а затем подстрелил поезд. Ночью 4 апреля он направлялся в Восточную Германию, когда увидел, как загорелся аэродром в Дельменхорсте. Он атаковал «Фокке-Вульф 190» и увидел удары по самолету до того, как погас свет, поэтому мог утверждать только «вероятный».
Окончательный успех Бэннока пришелся на 23 апреля, когда он нашел бомбардировщик Junkers 88 над аэродромом Виттсток и сбил его.
Бэннок покинул 406-ю эскадрилью в конце мая и вскоре после этого был награжден DSO. Цитата заключает: «Под вдохновляющим руководством этого офицера его эскадрилья добилась прекрасных успехов». Он был ведущим пилотом ночного истребителя Канады.
Он высоко отзывался о своих пилотах и благодарил своих различных штурманов за большую часть своего успеха, говоря: «Это была командная работа, в значительной степени». Он осознал важность своих миссий, когда его зять, 20-летний пилот из Ланкастера, погиб в бою.
Американский туз Первой мировой войны
Его называли «Тузом тузов Америки» во время Первой мировой войны, он был лучшим бомбардиром американских воздушных побед над немцами. Однако с таким же успехом его можно было назвать «самым удачливым человеком на свете», поскольку он выжил — по его собственным подсчетам — 135 столкновений со смертью в течение своей захватывающей жизни.
Эдвард Вернон Рикенбакер родился в Колумбусе, штат Огайо, 8 октября 1890 года. Сын швейцарских иммигрантов, он был третьим из восьми детей.Его родители окрестили его Эдвардом Рикенбахером, но позже он добавил Вернон в качестве второго имени, «потому что это звучало классно», и изменил написание своей фамилии на Рикенбакер, чтобы оно было менее германским. Он отвечал в основном на «Рика», но в последующие годы он был более известен как «капитан Эдди». Его отец был поденщиком, и жизнь парня, говорившего с акцентом, отражающим домашний язык его родителей, была нелегкой.
Молодой Рикенбакер, по общему признанию, был плохим парнем, который курил в возрасте 5 лет и возглавлял группу озорных молодых людей, известную как Банда Конской Головы, но он был проникнут семейными ценностями благодаря частым попыткам его строгого отца перейти на заднюю часть тела.Одна из аксиом отца, которой он следовал всю свою жизнь, заключалась в том, чтобы никогда не откладывать на потом.
В возрасте 8 лет он впервые столкнулся со смертью, когда повел свою банду вниз по горке на стальной тележке в глубокую гравийную яму. Тележка перевернулась на нем, и его нога была открыта до кости. Он бросил школу в 12 лет, когда его отец погиб в результате несчастного случая на стройке, и он стал основным кормильцем семьи для своей матери и четырех младших братьев и сестер. В своих мемуарах он сказал: «В тот день я превратился из жалкого юноши в молодого человека, серьезного не по годам.«Он продавал газеты, продавал яйца и козье молоко, затем работал на стекольном заводе. В поисках большего дохода он работал последовательно в литейном цехе, пивоварне, обувной фабрике и на заводе по производству памятников, где вырезал и отполировал надгробие своего отца.
Двигатели стали страстью юного Рикенбакера, и он нашел работу, которая изменила его жизнь в 1906 году, когда он пошел работать на Ли Фрайера, гонщика и главы автомобильной компании Frayer-Miller. Фрайеру нравился тощий, неряшливый парень и позволял ему он участвовал в основных гонках в качестве своего механика.
Рикенбакер управлял этим гонщиком Мэйсона в гонке за Гран-при Америки AAA, проходившей на трассе Санта-Моника-Роуд в феврале 1914 года. Он занял восьмое место после поломки коленчатого вала на 33-м круге гонки из 48 кругов. (Национальный музей ВВС США)
Рик позже пошел работать продавцом в Columbus Buggy Co., которая в то время производила автомобили Firestone-Columbus. Он присоединился к автомобильному дизайнеру Фреду Дюзенбергу в 1912 году и начал свою карьеру в качестве автогонщика.Вскоре он заработал репутацию смелого гонщика и выиграл несколько гонок, но не без многочисленных аварий и мелких побегов. После каждой аварии он телеграфировал своей матери, говоря, чтобы она не волновалась.
Хотя Рикенбакер установил мировой рекорд скорости в 134 мили в час в Дайтоне в 1914 году, ему так и не удалось выиграть большой приз в Индианаполисе. Во время подготовки к гонке на кубок Вандербильта в Калифорнии в ноябре 1916 года он впервые совершил поездку на самолете, которым управлял Гленн Мартин, который начинал свою карьеру в качестве пилота и производителя самолетов.Рикенбакер всю жизнь боялся высоты, но не боялся во время полета.
Когда Америка вступила в войну в 1917 году, Рикенбакер вызвался добровольцем, несмотря на то, что в то время он, как сообщалось, зарабатывал 40 000 долларов в год. Он хотел научиться летать, но в 27 лет он уже не прошел летной подготовки и не получил высшего образования. Однако из-за своей славы автогонщика он был приведен к присяге в качестве сержанта и отплыл в Европу в качестве шофера. Вопреки легенде, его не приписывали к генералу Джону Дж.Першинг, но все же выполнил задание, управляя роскошным двухцилиндровым «Паккардом» полковника Уильяма «Билли» Митчелла. Он приставал к Митчеллу до тех пор, пока ему не разрешили подать заявку на летную подготовку, заявив, что ему 25 лет — возрастной предел для стажеров-пилотов.
Спустя всего 17 дней в качестве пилота-студента, Рик получил высшее образование, получил звание лейтенанта и был направлен в 94-ю авиационную эскадрилью под командованием майора Джона Хаффера, базирующуюся в аэродоме Генгулт недалеко от Тула, Франция. Оснащенный Nieuport 28, это была первая истребительная эскадрилья, обученная американцами, пролившая кровь, когда 1-й лейтенантДуглас Кэмпбелл и второй лейтенант Алан Уинслоу сбили Pfalz D.IIIa и Albatros D.Va 14 апреля 1918 года.
Рикенбакера сначала не приняли другие члены отряда — в основном выпускники колледжей Лиги плюща. Они считали его деревенским болваном без каких-либо социальных изяществ. Фактически, один из выпускников Йельского университета описал его как «лимон на апельсиновом дереве», который, как правило, «перебрасывался не в ту сторону».
Рикенбакер окружен пилотами 94-й воздушной эскадрильи (слева направо) 1-й лейтенант.Рид Чемберс, капитан Джеймс Мейснер, Рикенбакер, 1-й лейтенант Т.К. Тейлор и 1-й лейтенант Дж. Х. Истман. (ВВС США)
Рикенбакеру больше нравилось возиться с двигателями, чем общаться. Он был старше всех и был консервативен в полете, и ему пришлось потрудиться, чтобы преодолеть неприязнь к высшему пилотажу. Когда он впервые прибыл в эскадрилью, его тренировал майор Рауль Люфбери, инструктор, но вскоре он разработал свои собственные приемы воздушного боя. Он поделился с капитаном Джеймсом Норманом Холлом заслугой за его первую победу 29 апреля 1918 года.Он совершил свое первое одиночное завоевание 7 мая, но это не было подтверждено до тех пор, пока не закончилась война, когда Холл, который был сбит и взят в плен в том же бою, сообщил о смерти лейтенанта Вильгельма Шерера из отряда похитителей Королевского Wurtemburg Jagdstaffel (истребительная эскадрилья) 64. По мере того, как росла череда побед Рикенбакера, росло и уважение его товарищей по эскадрилье.
Техника Рикенбакера заключалась в том, чтобы приближаться к намеченным жертвам осторожно, ближе, чем другие осмеливались, прежде чем выстрелить из ружья.У него было несколько головокружительных переживаний, когда его оружие неожиданно заклинило. Ему едва удалось провести свой «Ньюпор» для благополучной посадки 17 мая, как ткань сорвалась с его верхнего крыла. Но ему повезло, и когда он стал асом, его подвиги, некоторые из которых сильно преувеличивались репортерами, попали в заголовки газет в Штатах. Во время интервью он признался, что испытывал страх во время столкновений с немцами, но «только после того, как все закончилось».
Рикенбакер одержал свою шестую победу 30 мая, но 10 июля у него начались резкие боли в правом ухе.В Париже проблема была диагностирована как тяжелый абсцесс, который нужно было вскрыть и лечить. Он вернулся на 94-й 31 июля и вернулся в нормальное состояние 14 сентября, сбив Fokker D.VII.
25 сентября Рикенбакер получил командование 94-м полком, и в тот же день он вызвался отправиться в одиночное патрулирование. Он заметил полет пяти «Фоккеров» и двух «Хальберштадт» CL.II около Билли, Франция, и нырнул в них. Проходя через строй, он выстрелил и застрелил по одному каждого типа.За его агрессивные действия в тот день он получил французскую Croix de Guerre и желанную медаль Почета США, хотя последняя была награждена лишь 12 лет спустя.
К 1 октября Рикенбакер набрал 12 очков, и ему было присвоено звание капитана. Он был самым успешным пилотом истребителя ВВС США из ныне живущих, и пресса окрестила его «Тузом тузов Америки». Однако ему не нравился этот титул, потому что он чувствовал, что «честь несет в себе проклятие смерти». Трое других носили этот титул. до него — Люфбери, Дэвид Патнэм и Фрэнк Люк — и все они умерли.
Rickenbacker летал с большей уверенностью, так как 94-й заменил свои Nieuport 28 на более прочные Spad 13 в середине июля 1918 года. У него было несколько аварийных посадок и аварийных посадок. Он едва вернулся из одного боя с фюзеляжем, полным пулевых отверстий, половиной пропеллера и выжженной полосой на шлеме, где вражеская пуля почти попала в цель.
В октябре 1918 года Рикенбакер одержал 14 побед, в общей сложности 26 побед, которые он и историки Первой мировой войны всегда утверждали.В 1960-х годах ВВС США разделили его общие победы, сократив его общее количество до 24,33, включая четыре шара. Он налетал в общей сложности 300 боевых часов, больше, чем любой другой американский пилот, и пережил 134 воздушных столкновения с противником. «Так много близких звонков возобновили мою благодарность Силе наверху, которая сочла нужным сохранить меня», — писал он в своих мемуарах.
“Capt. Эдди »позирует возле наблюдательного самолета Хальберштадт, который он и его товарищ по эскадрилье Рид Чемберс сбили 2 октября 1918 года.(Национальный архив)
Парнишка из Колумба вернулся домой национальным героем, но он был унижен опытом, в отличие от некоторых, кто прославился своей краткой славой. Он не питал иллюзий по поводу прочности национального героя, говоря: «Я знал, что будет легко пройти путь от героя до нуля». Хотя его угощали и ели от побережья до побережья, и он получил много предложений рекламировать коммерческие продукты, он отказал им всем. Когда продюсер фильма предложил ему 100 000 долларов за роль в неуказанных ролях, он отказался, хотя к тому времени он уже не мог содержать свою семью.
Когда Рикенбакер оставил действительную службу, он получил звание майора. Но он сказал: «Я чувствовал, что мое звание капитана заработано и заслужено», и он с гордостью использовал это звание до конца своей жизни.
Хотя он хотел разобраться в некоторых аспектах авиации, он обнаружил, что отрасль не совсем готова к нему. Он верил в ее будущее и произносил речи, предсказывая ее неограниченный потенциал. Его вторым выбором карьеры было автомобилестроение. С тремя известными автомобильными руководителями из компании EMF — Барни Эвериттом, Уильямом Мецгером и Уолтером Э.Фландрия — в качестве покровителя Рикенбакер стал вице-президентом и директором по продажам Rickenbacker Motor Company. Первоначальные разработки Rickenbacker, первые автомобили с четырехколесными тормозами, сошли с конвейера в Детройте в 1922 году.
Он путешествовал по стране на немецком Junkers, пытаясь открыть дилерские центры по всей стране. Однако рецессия 1925 года и жесткая конкуренция привели к краху компании. Рикенбакер подал в отставку, думая, что это может помочь компании, но через два года она обанкротилась.Теперь 35-летний Рикенбакер оказался в долгу на четверть миллиона долларов, но отказался объявлять о своем банкротстве. Он поклялся выплатить каждый пенни долга — и в конце концов выполнил это «упорным трудом и несколькими удачными бизнес-сделками».
В ноябре 1927 года друг предложил Рикенбакеру финансирование на покупку большинства обыкновенных акций Indianapolis Motor Speedway. Он служил президентом автодрома до окончания Второй мировой войны, работа, которая не отнимала много времени и позволяла ему искать другие источники дохода для выплаты долгов.Он начал комикс под названием Ace Drummond, который разошелся в 135 газетах, и опубликовал книгу под названием Fighting the Flying Circus, основанную на его опыте Первой мировой войны.
Однако этого было недостаточно для гиперактивного Рикенбакера, и он был также назначен главой продаж автомобилей La Salle и Cadillac в General Motors. Тем временем он продолжал выступать с речами, пропагандирующими авиацию, и был участником нескольких аварий в качестве пассажира во время полетов по стране, каждый раз чудом спасаясь без травм.Однажды самолет, в котором он находился, врезался в дом, и конец самолета размером два на четыре не попал в его голову на два дюйма.
Рикенбакер был все еще настолько известен, что всегда привлекал толпы как оратор. Ему приписывают помощь в том, что он помог убедить отцов 25 городов развивать аэропорты, в том числе один в столице страны.
В 1926 году он получил свой первый опыт работы в коммерческой авиации, когда вместе с несколькими товарищами основал компанию Florida Airways. Когда это предприятие закрылось, Рикенбакер был назначен вице-президентом General Aviation Corporation (ранее Fokker), а в 1933 году — вице-президентом North American Aviation и генеральным менеджером ее дочерней компании Eastern Air Transport.
Рикенбакер снова попал в заголовки национальных газет, когда президент Франклин Д. Рузвельт в феврале 1934 года аннулировал контракты коммерческих авиакомпаний на авиапочту и объявил, что эти маршруты перейдут к армейскому авиационному корпусу. Чтобы показать, что авиакомпании лучше подготовлены к перевозке почты, Рикенбакер — с Джеком Фраем, вице-президентом TWA и группой журналистов — совершил перелет от побережья к побережью на единственном и неповторимом Douglas DC-1, дедушке всех ». Gooney Birds — за 13 часов и две минуты, что является трансконтинентальным рекордом для коммерческих самолетов.Это был публичный протест против того, что Рикенбакер с горечью назвал «легализованным убийством», поскольку три армейских пилота погибли, пытаясь добраться до назначенных им постов.
Закон о воздушной почте 1934 года был принят после того, как еще несколько армейских пилотов были убиты из-за того, что они не были обучены полетам по приборам, а их самолеты были недостаточно оснащены. Законодательство изменило структуру гражданской авиации США, учредив Управление гражданской авиации, которому было предоставлено право контроля над аэропортами, аэронавигационными средствами, авиапочтой и радиосвязью.По условиям закона General Motors была вынуждена отказаться от большинства своих авиационных холдингов, но ей было разрешено сохранить General Aviation Corporation и реорганизованную компанию Eastern Air Transport с измененным названием на Eastern Air Lines.
Когда Рикенбакер был назначен генеральным менеджером Eastern, он хотел сделать авиакомпанию независимой от государственных субсидий. Он начал строить авиакомпанию, улучшая зарплаты, условия труда, техническое обслуживание и обслуживание пассажиров, а также предоставляя сотрудникам возможность выбора акций.Скромная прибыль (38000 долларов) в 1935 году доказала ценность внесенных им изменений. Десять новых самолетов DC-2 с 14 пассажирами, положившие начало Великому Серебряному Флоту, получили приказ заменить Stinsons, Condors, Curtiss Kingbirds и Pitcairn Mailwings. Рикенбакер был вторым пилотом первого DC-2, Florida Flyer, во время рекордного полета из Лос-Анджелеса в Майами 8 ноября 1934 года.
Eastern в конце 1934 года задавал темп авиаперевозок летающими пассажирами, почтой и экспрессом по восьмичасовому ночному расписанию между Нью-Йорком и Майами и девятичасовому расписанию между Чикаго и Майами, чтобы установить связь с системой Pan American на юг. Америка и Карибский бассейн.В апреле 1938 года Рикенбакер и несколько партнеров купили авиакомпанию за 3,5 миллиона долларов, и он стал ее президентом и генеральным менеджером. Он сразу же сел и написал статью под названием «Моя конституция», в которой изложил 12 личных и деловых принципов, которыми он будет руководствоваться при руководстве авиакомпанией. Один из них свидетельствовал о его трудовой этике: «Я всегда буду помнить, что занимаюсь величайшим бизнесом в мире, а также работаю в величайшей компании в мире, и я могу более полно служить человечеству в своей сфере». усилия, чем в любом другом.’
Была запущена система прогнозирования и анализа погоды, улучшена радиосвязь. Снижение тарифов привело к немедленному увеличению пассажиропотока. Компания стала таможенным перевозчиком, первой в мире авиакомпанией, предпринявшей подобные действия. Это означало, что товары, ввозимые в США воздушным или надводным транспортом, могли перевозиться компанией Eastern под залог для доставки в любой город, имеющий таможню. По мнению Рикенбакера, Eastern была первой авиакомпанией, которая действовала как компания свободного предпринимательства — без государственных субсидий; много лет он был единственным.В 1937 году это была первая авиакомпания, получившая награду Национального совета безопасности, после семи лет подряд (1930-1936), пролетевших более 141 миллиона пассажиро-миль без гибели пассажиров. Однако этот рекорд закончился в августе 1937 года фатальной катастрофой DC-2 в Дейтона-Бич.
26 февраля 1941 года удача Рикенбакеру почти иссякла. Он был на борту DC-3, оборудованного как спальное место, который врезался в деревья на подходе к Атланте; Погибли 11 пассажиров и два пилота.В течение нескольких дней Рикенбакер, тяжело раненый, колебался между жизнью и смертью, и прошел почти год, прежде чем он смог вернуться к работе. Некоторые говорили, что только сварливый характер Рикенбакера помог ему пережить трудный период выздоровления. После этого он немного сутулился и прихрамывал.
Спасатели несут тяжело раненого капитана Рикенбакера из обломков самолета авиакомпании Eastern Airlines Mexico City Silver Sleeper, разбившегося недалеко от Морроу, штат Джорджия. (Атланта Журнал / Конституция)
На пути от аса истребителя до президента авиакомпании личность Рикенбакера отвратила некоторых потенциальных поклонников, которым было трудно принять его резкость и язвительный способ «разжевывать» подчиненных — в частном порядке или в присутствии нескольких сотен человек.Рикенбакер никогда не мог привыкнуть к мысли, что женщины работают в авиакомпании, особенно стюардессами. Он предпочитал нанимать стюардов-мужчин, потому что считал, что они с меньшей вероятностью покинут компанию вскоре после обучения. Он сам работал семидневную неделю, требовал, чтобы его сотрудники работали по субботам, и был фанатиком пунктуальности и скупердяем, когда дело касалось расходов компании. (Он должен был лично утверждать любые расходы на сумму более 50 долларов.)
Но многие из его соратников считали его жесткость притворством и старались не принимать его резкие комментарии слишком близко к сердцу.Он всегда умел принимать незамедлительные, серьезные решения, и он был честен и лоялен по отношению к своим сотрудникам, несмотря на свое едкое поведение. Самое главное, он получил результат. В 1938 году он установил свою годовую зарплату в размере 50 000 долларов, и в течение следующих 25 лет она не менялась, несмотря на то, что за это время он превратил авиакомпанию в одного из четырех крупнейших перевозчиков страны.
Рикенбакер постоянно разъяснял старомодные ценности, особенно бережливость. (Он всегда гасил свет в незанятых офисах, которые он обнаруживал, часто бродя по штаб-квартире авиакомпании.Он основал корпоративную газету Great Silver Fleet News, в которой публиковал его личные советы о жизни и работе. В одном выпуске был мудрый совет под заголовком «Капитан Эдди говорит»: «Если вы не можете себе этого позволить, обойтись без него. Если вы не можете заплатить за это наличными, подождите, пока сможете; но ни при каких обстоятельствах не позволяйте себе закладывать свое будущее и будущее своей семьи с помощью временных планов выплат или других средств ». Последующие выпуски проповедовали:« Вы не можете добиться процветания, препятствуя бережливости »и« Никто из нас здесь этого не делает. много работы, которую он не может сделать больше.’
К концу 1941 года Eastern обслуживала 40 городов с 40 DC-3. Были также три Stinson Reliants, используемые для обучения инструментам, и автожир Келлетта, который в экспериментальном порядке доставлял почту из главного почтового отделения Филадельфии в аэропорт Камдена, штат Нью-Джерси.
Начало Второй мировой войны резко изменило все коммерческие авиалинии. Eastern пришлось отдать половину своего флота военным и взять на себя задачу по доставке грузов по воздуху на самолетах Curtiss C-46 в Южную Америку и через Южную Атлантику в Африку.В то время как правительство диктовало, что делать авиакомпаниям, Рикенбакер мог только стоять в стороне и видеть, что Истерн держится.
В сентябре 1942 года военный министр Генри Л. Стимсон попросил Рикенбакера посетить Англию в качестве невоенного наблюдателя, чтобы оценить оборудование и персонал из-за его «ясного и сочувственного понимания человеческих проблем в военной авиации». Рик попросил зарплату в размере всего доллар в год и оплатил свои расходы. Ему предложили чин бригадного генерала, но он отказался.Предложение было повышено до генерал-майора, и он снова отказался. Он хотел иметь возможность без ограничений критиковать все, что считает неправильным.
Когда Рикенбакер вернулся в Штаты в октябре того же года, Стимсон немедленно отправил его в Тихий океан с аналогичной инспекционной миссией, которая включала заучивание наизусть устного послания президента Рузвельта генералу Дугласу Макартуру. Он летел на Боинге B-17 из Гонолулу на остров Кантон, когда пилот заблудился и вынужден был сесть из-за того, что у него закончилось топливо.Один из восьми человек на борту был серьезно ранен во время кювета. Мужчины извлекли из тонущего бомбардировщика три плота, некоторые пайки и рыболовные комплекты, а затем связали плоты вместе, чтобы обеспечить большую цель для поисковых самолетов.
Следующие 22 дня превратились в классическую сагу о выживании. Рикенбакер, одетый в свою фирменную серую шляпу-федору и деловой костюм, взял на себя управление ситуацией, хотя и был штатским. Такой волевой, независимый мыслитель не позволил бы военному званию помешать ему высказать свои мысли и какие решения следует принять.
Рикенбакеру (в центре) помогают сесть в джип полковник Роберт Л. Гриффин-младший (слева) и неопознанный член экипажа спасательного самолета после того, как его доставили на базу в южной части Тихого океана после его спасения после 22 дней на плаву. в резиновом плоту. (Национальный архив)
Никто не знал, где их искать, когда они были задержаны на острове Кантон. Они чуть не голодали, и у них было всего несколько апельсинов вместо жидкости, пока они не попали в дождевую воду во время шквалов. Рикенбакер ежедневно раздавал апельсины и воду равными долями.Фетровая шляпа Рикенбакера использовалась для сбора воды, которую выжимали в ведро из промокших предметов одежды.
Соленая вода быстро разъела оружие, которое некоторые несли с самолета, поэтому они не стреляли, когда над головой появлялось несколько птиц. Рыбные лески зацепили акулу, которая имела такой неприятный вкус, что никто не мог ее сдержать. Но им удалось поймать и более мелкую рыбу, которую они разделили на равные порции. Акулы были их постоянными спутниками, постоянно царапая дно плотов.Загар был другой серьезной угрозой.
Поскольку дни тянулись однообразно, а поисковые самолеты не появлялись, Рикенбакер упрашивал, оскорблял и злил всех, пытаясь сохранить их надежды. Один человек пытался покончить жизнь самоубийством, чтобы освободить место для других, но Рикенбакер, обвинив его в трусости, затащил его обратно. Когда все казалось безнадежным, морская ласточка (похожая на чайку) приземлилась на шляпу Рика, и он поймал Это. Он повернул ему шею, снял оперение и разрезал тело на равные части; кишки использовались в качестве приманки.Для Рикенбакера этот инцидент был доказательством того, что они скоро будут спасены и не должны терять веру. Он был убежден, что у Бога была цель сохранить их в живых, и настоял на том, чтобы молитвы произносились каждую ночь.
Однако один человек умер, и его телу было позволено уплыть с плота, когда другие читали молитву Отче наш. Со временем они все неуклонно ослабевали, и последовали ожесточенные споры, в которых Рикенбакер был в центре резких замечаний. Но руководитель авиакомпании считал, что он не должен признавать поражение, и использовал сарказм и насмешки, чтобы удержать остальных от сдачи.Позже он узнал, что несколько других выживших дали клятву, что они будут продолжать жить только ради удовольствия похоронить его в море.
После второй недели на плаву было несколько разочаровывающих дней, когда поисковые самолеты пролетали поблизости, но не видели их. После некоторых споров было решено, что трем плотам будет разрешено разойтись — в надежде, что хотя бы один из них можно будет увидеть. Через три недели поисковый самолет заметил один из плотов, и людей сразу же подобрали; другой плот плыл к необитаемому острову, где обитателей нашел миссионер, у которого было радио.Плот Рикенбакера был обнаружен летающей лодкой Navy Catalina, и снова капитан Эдди попал на первые полосы газет. Он похудел на 60 фунтов, получил сильный солнечный ожог и язвы от соленой воды и был едва жив, но знаменитая удача Рикенбакера удержала его. The Boston Globe озаглавил его фотографию как «Великий несокрушимый».
Несмотря на то, что он был ослаблен испытанием и мог сразу же вернуться домой, чтобы встретить героя, Рикенбакер продолжил свою миссию, чтобы увидеть генерала Макартура и посетить некоторые базы в зоне боевых действий.По возвращении он проинформировал госсекретаря Стимсона и дал подробные рекомендации относительно оборудования для выживания, которое следует принять в приоритетном порядке. Среди них был резиновый лист для защиты людей, находящихся на плоту, от солнца, а также для улавливания воды. Другой — разработка небольших наборов для перегонки морской воды. Оба элемента в конечном итоге стали стандартным оборудованием на борту спасательных шлюпок и спасательных плотов самолетов.
Рикенбакер продолжал служить военным, выступая на митингах по облигациям и посещая оборонные заводы, а в середине 1943 года его отправили в трехмесячную поездку протяженностью 55 000 миль в Россию и Китай через американские военные базы в Африке и в других регионах. он может счесть необходимым для таких целей, что он объяснит лично.Миссия включала проверку того, что русские делают с американской техникой в соответствии с соглашением по ленд-лизу. Ему разрешили увидеть российскую наземную и воздушную технику, и он вернулся с ценной разведывательной информацией.
Между тем волна привязанности к капитану Эдди привела к тому, что некоторые преподносили его как кандидата в президенты против Рузвельта, с которым он во многих случаях категорически не соглашался. Он сказал, что для него большая честь, но «я не мог выиграть. Я слишком противоречивый.’
Когда в конце 1944 года стало ясно, что победа во Второй мировой войне близка, авиакомпании начали возвращаться к нормальной работе. Рикенбакер поощрял расширение Eastern и размещал заказы на Lockheed Constellations и Douglas DC-4. За ними последовали Martin 404 и Lockheed Electras. Холодная война началась с берлинского авиалайнера, за ней последовала война в Корее, которая заставила авиакомпании внести дополнительные изменения.
Введение реактивных самолетов в эксплуатацию авиакомпаний в конце 1950-х годов вызвало серьезные проблемы при адаптации.Рикенбакер в некоторой степени сопротивлялся переходу. Позже он вспоминал: «Чтобы не отставать от Джонсов, нам пришлось заменить идеально хорошие авиалайнеры с поршневыми и турбовинтовыми двигателями на новые дорогие самолеты». Он предпочел, чтобы другие авиакомпании первыми рискнули взломать их.
Рикенбакеру не нравилось вмешательство правительства в частные предприятия, и он считал, что оно склоняется к все большей бюрократии и контролю. Он боролся с Советом гражданской авиации (CAB) по поводу маршрутов и тарифов и сопротивлялся тому, что соревнования заставляли его принять вопреки его здравому смыслу.Например, он считал, что другие авиалинии ошибались, подавая горячее питание и называя его «бесплатным». Поскольку CAB субсидировал своих конкурентов, он рассуждал, расходы несут налогоплательщики. Он предсказал, что пассажирам в конечном итоге придется платить за спиртные напитки, что они и делают сегодня. И Eastern наконец-то пришлось уступить и нанять бортпроводниц.
В 1953 году Рикенбакер стал председателем совета директоров, но остался генеральным менеджером. В своих мемуарах он с гордостью заявил, что за свои 25 лет в качестве главы Eastern «Мы никогда не были в красных чернилах, мы всегда показывали прибыль, мы никогда не брали ни цента из денег налогоплательщиков в качестве субсидий, и мы платили нашим акционерам разумные суммы дивиденды за многие годы, первая отечественная авиакомпания, которая сделала это.В послевоенные годы, когда все остальные линии были выделены красными чернилами и направлялись в Совет по гражданской авиации за дополнительными маршрутами и дополнительными деньгами налогоплательщиков в виде субсидий, Совет указывал на Eastern Air Lines как на прибыльную компанию и предлагал другие авиакомпании повторяют наш пример ».
Когда был назначен новый президент Востока, Рикенбакеру было трудно отпустить бразды правления. Компания начала медленно катиться под гору, поскольку конкуренция обострилась, а Рикенбакер отказался отдавать власть в компании, которой он владел столько лет.Однако одним из примечательных нововведений этого периода стал восточный воздушный шаттл между Вашингтоном и Нью-Йорком. Он начался 30 апреля 1961 года с Lockheed Constellations и совершал 20 рейсов туда и обратно в день с пустыми или полными рейсами без каких-либо оговорок.
Рикенбакер неохотно ушел из Истерн в последний день 1963 года в возрасте 73 лет. Он купил небольшое ранчо недалеко от Ханта, штат Техас, но оказалось, что это слишком далеко, особенно для его жены Аделаиды. Через пять лет они пожертвовали ранчо бойскаутам, какое-то время жили в Нью-Йорке, а затем переехали в Корал-Гейблс, штат Флорида.В октябре 1972 года Рикенбакер перенес инсульт, но его знаменитая удача снова повторилась, и он достаточно поправился, чтобы посетить Швейцарию. Он умер там от пневмонии 23 июля 1973 года.
Речь капитана Эдди была произнесена в Майами генералом Джеймсом Х. «Джимми» Дулиттлом; его прах был похоронен рядом с его матерью на семейном участке в Колумбусе, штат Огайо. Во время церемонии над головой пролетели четыре реактивных истребителя. Один из них включил форсажные камеры и приблизился и скрылся из виду в традиционном приветствии ВВС «пропавший без вести» своему брату-пилоту.
В некрологе, опубликованном в национальном журнале, Уильям Ф. Рикенбакер, один из двух сыновей капитана Эдди, написал: «Среди его твердых убеждений были его вера в Бога, его непоколебимый патриотизм, его принятие жизненных опасностей и страданий и его доверие. в упорной кропотливой работе. Никакое презрение не могло сравниться с презрением, которое он испытывал к людям, которые соглашались на полумеры, говорили полуправду, решали проблемы или допускали идею поражения или поражения. Если бы у него был девиз, это была бы фраза, которую я слышал тысячу раз: «Я буду драться, как дикая кошка!»
Эту статью написал К.В. Глинес и первоначально опубликовано в выпуске журнала Aviation History за январь 1999 г. Чтобы получить больше отличных статей, подпишитесь на журнал Aviation History сегодня!
.