• Читаю
• Хочу прочитать
• Прочитал

Оцените книгу

Скачать книгу

697 скачиваний

Читать онлайн

О книге «Цивилизация: чем Запад отличается от остального мира»

В начале xv века мир заметно отличался от нынешнего. Нас поразил бы контраст между могущественной Азией и страдающей от голода, усобиц и эпидемий Европой, между анархической Северной Америкой и империями Центральной и Южной Америки. Мысль о том, будто Запад способен доминировать в мире — в военном, экономическом или в культурном отношении, — тогда показалась бы странной. Тем не менее следующие полтысячи лет западные страны задавали тон.

Скандально известный британский историк восстанавливает «рецепт успеха» Запада и задается вопросом, стоит ли в наши дни говорить о его «закате».

Мнение читателей

Но что если цивилизация — это скорее ментальная картина мира

5/5Zangezi

Например, автор пытается рассмотреть вопрос развития медицины, но постепенно переходит на историю образования колониальных империй и углубляется в анализ специфики каждой из них

4/5Лекс

И по его мнению главными источниками могущества, отличающими Запад от остального мира, стали 6 групп уникальных институтов и связанных с ним идей:1

4/5Rosin

В принципе ее можно использовать даже для вузовских курсов по экономической истории, благо в книге немало интересных графиков, а автор — профессиональный историк.

5/5Natali*

Автор в конечном итоге положительно отвечает на вопрос, сможет ли кто-то столь же успешно применить против запада его шесть «приложений-убийц»

5/5Еrin

The House of Rothschild: The World’s Banker 1849-1998 ), которая встраивается в общий контекст интереса автора к экономической истории мира

5/5arabist

Размах, конечно, взят большой, но это бывает привлекательно для читателя.

5/5Серебряник Инна

Отзывы читателей

Подборки книг

Похожие книги

Другие книги автора

Информация обновлена: 21.02.2017

«Цивилизация Чем Запад отличается от остального мира» Ниал Фергюсон: рецензии и отзывы на книгу | ISBN 978-5-17-083651-2

Вторая работа британского исследователя. Первой была «Империя», в которой он пытался доказать, что европейские империи несли и собой не только беды и несчастья, но были и серьезным цивилизаторским проектом. Вторая, рецензируемая в настоящий момент, книга посвящена вопросу о том, почему именно европейская цивилизация сумела преодолеть былое отставание от азиатских стран и за какие-то триста лет добиться столь впечатляющих успехов, став мировым лидером. Он выделяет шесть основных факторов и пытается их обосновать в тексте. В целом, попытка оказалась весьма удачной. Книга написана хорошим языком, легко читается, содержит массу информации, а посему интересна и полезна для восприятия. В то же время, на мой взгляд, она выглядит менее четкой и последовательной, чем «Империя», Из всех глав самая четкая и обоснованная — первая, посвященная вопросу роли и месту конкуренции в жизни и прогрессе европейской цивилизации. В других главах автора часто уносит в проблемы, лишь частично относящиеся к поставленной проблеме. Например, автор пытается рассмотреть вопрос развития медицины, но постепенно переходит на историю образования колониальных империй и углубляется в анализ специфики каждой из них. Останавливаясь на вопросе «Работа», он начинает анализировать роль и место религии в формировании европейского человека, да на этом вопросе и застревает, переходя к описанию специфики американской системы конфессий. Он во многом справедливо говорит о том, что одним из факторов поражения СССР в противостоянии с Западом стало превосходство Запада в уровне потребительства, забывая сказать о том, что наше отставание во многом было предопределено испытаниями, через которые прошел Союз на протяжении ХХ века, что главной задачей страны в течение долгих лет было не расширять ассортимент предлагаемых товаров, а элементарно накормить, одеть и обуть свое население, дать ему хоть какую-то крышу над головой. Другое дело, что и тогда, когда эта задача была в значительной степени решена, сохранилась инерция мышления восстановительного периода, что и сыграло свою роль в конечном распаде Советского Союза. Впрочем, ожидать от британского историка стремления разобраться в специфике нашей истории не стоит, тем более, что такая задача перед ним и не стояла. Что касается европейской истории, то она изложена увлекательно и интересно. Думается, вполне оправдан определенный пессимизм автора насчет перспектив Европы. Действительно, азиатские страны, многое переняв у европейцев, за последние десятилетия существенно упрочили свое положение в мире и плотно наступают на пятки европейцам. Немного специфически выглядят подборки иллюстраций, но и здесь особых замечаний нет. Мне лично очень понравилась последняя фотография с Обамой, склонившимся перед китайским лидером. Напечатана книга хорошо — обложка, бумага, иллюстрации. Есть все атрибуты научного издания -примечания, библиография, список иллюстраций и предметно-именной указатель.

Цивилизация. Чем Запад отличается от остального мира

В начале XV века мирок заметно отличавался от нынешнего. Нас сразил бы контраст между всесильной Азией и мучащейся от голода, междоусобиц и эпидемий Азией, между анархической Восточной Америкой и державами Центральной и Западной Америки. Мыслишка о том, будто Запад неспособен доминировать в мирке – в военном, социально-экономическом или в культурном взаимоотношении, – тогда кажелась бы странной. Тем не более следующие полсотни лет восточные страны уточняли тон. Всемирно известный американский историк востановляет » рецепт успехутора » Запада и задаётся вопросом, стою ли в наши дни говрить о его «закате». Я силюсь вспомнить, там и когда я впервые зададил себе тот вопрос: в 2005 гектодаре в Шанхае, прогуливаясь по набережной Вайтань? Или в 2008 году в задымленном, жухлом Чунцине, силясь вслед за тамошним функционером — партийцем увидеть в громадной куче щебня экономическую Мекку Северо-восточного Китая? Или это произошло в 2009 году в Сорос — холле? Я полулежал, загипнотизированный мелодией Энджел Ариевен .

Перейти

© Niall Ferguson, 2011

© К. Бандуровский, перевод на русский язык под редакцией И. Кригера, 2014

© ООО “Издательство АСТ”, 2014

Издательство CORPUS ®

Посвящается Айаан

Предисловие к британскому изданию

Я пытаюсь вспомнить, где и когда я впервые задал себе тот вопрос: в 2005 году в Шанхае, гуляя по набережной Вайтань? Или в 2008 году в задымленном, пыльном Чунцине, пытаясь вслед за местным функционером-коммунистом увидеть в огромной куче щебня финансовую Мекку Юго-Западного Китая? Или это случилось в 2009 году в Карнеги-холле? Я сидел, загипнотизированный музыкой Энджел Лам – ослепительно талантливой молодой китайской композиторши, олицетворяющей “ориентализацию” классики. Да, вероятно, на исходе первого десятилетия XXi века я ясно понял: западному могуществу, длившемуся 500 лет, пришел конец.

И вот он, вопрос, кажущийся мне наиболее интересным из стоящих перед историками нового времени: почему примерно с 1500 года горстка маленьких государств на западной оконечности Евразии стала повелевать остальным миром, в том числе густонаселенными, развитыми странами Восточной Евразии? А если мы сможем найти убедительное объяснение господства Запада, то сможем ли предсказать его будущее? Действительно ли мы наблюдаем новый расцвет Востока? Неужели мы стали свидетелями конца эпохи, когда большая доля населения планеты в той или иной степени подчинялась цивилизации, возникшей в Западной Европе в эпоху Ренессанса и Реформации, движимой научной революцией и Просвещением, шагнувшей до самых островов Антиподов и достигшей вершины могущества в век революций, промышленности и империй?

Само по себе то, что возникают подобные вопросы, кое-что говорит о первом десятилетии XXi века. Я родился и вырос в Шотландии, учился в частной школе “Академия” в Глазго и в Оксфордском университете. В возрасте 20–30 лет я думал, что сделаю академическую карьеру в Оксфорде или Кембридже. Впервые я задумался о переезде в США, когда Генри Кауфман, ветеран Уолл-стрита, известный своей помощью Бизнес-школе им. Леонарда Стерна (Нью-Йоркский университет), спросил у меня: почему бы человеку, интересующемуся историей денег и власти, не отправиться туда, где средоточие денег и власти? В начале нового тысячелетия Нью-Йоркская фондовая биржа, несомненно, была сердцем глобальной экономической сети, построенной по американскому проекту и принадлежащей преимущественно Америке. “Пузырь” доткомов лопнул, а демократы из-за рецессии потеряли Белый дом как раз тогда, когда их обещание покрыть государственный долг показалось почти выполнимым. Но всего через 8 месяцев после того, как Джордж У. Буш стал президентом, произошел случай, изменивший положение Манхэттена в том мире, в котором доминирует Запад. Террористы из “Аль-Каиды”, 11 сентября 2001 года разрушившие Всемирный торговый центр, сделали Нью-Йорку чудовищный комплимент. Башни ВТЦ были бы целью № 1 для любого, кто решил всерьез бросить вызов западному господству.

Цивилизация. Чем Запад отличается от остального мираНиал (Нил) Фергюсон, 2011

Введение. Вопрос Расселаса

[В четвертом издании словаря] он [Сэмюэль Джонсон] не упомянул слово “цивилизация” — только “цивилизованность”. Несмотря на свое огромное уважение к нему, я думаю, что “цивилизация” (от глагола “цивилизовать”) лучше противопоставлена по смыслу “варварству”, нежели “цивилизованность”.

Кеннет Кларк, давший свое определение цивилизации в телесериале с тем же названием, не оставил зрителям сомнений, что ведет речь о западной цивилизации, прежде всего об искусстве и архитектуре Западной Европы от средних веков до XIX столетия. В первом из 13 фильмов, снятых для Би-би-си, Кларк вежливо, но твердо проигнорировал византийскую Равенну, кельтские Гебридские острова, Норвегию викингов и даже Ахен Карла Великого. “Темные века” между падением Рима и началом Ренессанса (xii век) Кларк вообще не посчитал “цивилизацией”: она вернулась лишь с возведением Шартрского собора (освященного, хотя и не достроенного, в 1260 году) и стала выказывать признаки утомления со времени сооружения манхэттенских небоскребов.

Невероятно популярный сериал Кларка, впервые показанный в Великобритании тогда, когда мне было пять лет, предопределил значение цивилизации для целого поколения жителей англоязычных стран. Замки Луары были цивилизацией. Флорентийские палаццо были цивилизацией. Сикстинская капелла была цивилизацией. Версаль был цивилизацией. Переходя от сдержанных интерьеров Голландской республики к кипучим фасадам барокко, Кларк демонстрировал свою мощь как историка искусства. Временами он апеллировал к музыке и литературе, иногда упоминая политику и даже экономику.

Но сутью цивилизации для Кларка, несомненно, являлась визуальная высокая культура. Его героями были Микеланджело, да Винчи, Дюрер, Констебль, Тернер, Делакруа^[13].

Нужно отдать Кларку должное: его сериал носил подзаголовок “Личный взгляд”. И он подозревал, что “дохристианская эпоха и Восток” в некотором смысле были нецивилизованными. Это соображение было спорным уже в 1969 году. Сейчас, спустя четыре десятилетия, с взглядами Кларка, будь они личными или какими бы то ни было еще, жить гораздо труднее (я не говорю о его несколько раздражающем в наши дни высокомерии). Я придерживаюсь более широкого взгляда и предпочту показаться скорее приземленным и неприличным, чем высокомерным и властным. Мое представление о цивилизации включает сточные трубы в той же мере, что и аркбутаны (а может, и в большей: без водопровода и канализации города становятся опасными, реки и колодцы превращаются в рассадники холеры). Меня интересует и цена произведения искусства, и его культурная ценность. По моему мнению, цивилизация гораздо шире, нежели содержимое нескольких известных галерей. Цивилизация — это в высшей степени сложная социальная организация. Допускаю, что картины, статуи и здания представляют собой наиболее очевидные ее достижения, однако они непонятны без некоторого знания об экономических, социальных и политических институтах, задумавших, оплативших и воплотивших создание картин, статуй и зданий — и сохранивших их для нас.

“Цивилизация” — французское слово. Впервые его употребил экономист Анн Робер Жак Тюрго в 1752 году, а в печати оно появилось четыре года спустя благодаря Виктору Рикети, маркизу де Мирабо (отцу великого революционера)^[14]. Сэмюэль Джонсон не принял неологизм, предпочтя ему “цивилизованность”. По мнению Джонсона, антонимом дикости была “культурная” (хотя порой очень грубая) жизнь, которой он наслаждался в Лондоне. Средоточие цивилизации — городские поселения, и в разных отношениях именно они главные персонажи моей книги^[15]. Но законы города (гражданские и остальные) столь же важны, как и его стены, а нравы и уклад его жителей ничуть не менее существенны, чем его дворцы^[16]. Цивилизация — это и научные лаборатории, и мансарды художников, и вопросы землевладения, и пейзажи. Успех цивилизации измеряется не только ее эстетическими достижениями, но и — это гораздо важнее — продолжительностью и качеством жизни людей. У качества жизни много измерений, и не всегда легко определить их количественно. Мы можем оценить доход на душу населения в xv веке или среднюю продолжительность жизни в то время. Но что мы можем сказать о комфорте? О чистоте? О счастье? Сколько предметов одежды имели люди той эпохи? Сколько часов в день должны были работать? Какую пищу могли купить на заработанные деньги? Произведения искусства могут дать нам лишь намеки, но не точные ответы.

При этом ясно, что цивилизация — это не только город. Цивилизация — крупнейшая единица социальной организации (более крупная, хотя и менее четко определяемая, чем империя). Цивилизации — отчасти практические ответы людей на вызовы окружающей среды — потребности в пище, воде, защите, — но не только. В их основе лежит культурная, религиозная и языковая (нередко, но не всегда) общность^[17]. Цивилизаций не так уж много, но и немало. Кэрролл Куигли насчитал две дюжины цивилизаций в последние 10 тысяч лет^[18]. Ада Бозман до начала нового времени выделила 5: западную, индийскую, китайскую, византийскую и мусульманскую^[19]. Мэттью Мелко насчитал целых 12: 7 уже погибли (месопотамская, египетская, критская, античная, византийская, мезоамериканская, андская), а 5 еще нет (китайская, японская, индийская, исламская, западная)^[20]. Шмуэль Эйзенштадт выделил 6, введя в клуб цивилизаций иудейскую^[21]. Взаимодействие немногочисленных цивилизаций друг с другом и с окружающей средой — один из важнейших факторов исторических изменений^[22]. Самое удивительное здесь то, что цивилизации, несмотря на влияние извне, остаются верны себе очень долгое время. Фернан Бродель заметил, что “жизнь цивилизации является самой долгой историей из всех… Цивилизации проходят сквозь политические, социальные, экономические и даже идеологические потрясения, которые они сами подчас деятельно навлекают на себя”^[23].

Если бы можно было вернуться в 1411 год и совершить кругосветное путешествие, нас, вероятно, сильнее всего впечатлило бы качество жизни на Востоке. В Пекине, столице династии Мин, строят Запретный город. Начались работы по улучшению Великого канала. Турки-османы идут к Константинополю (и в 1453 году возьмут столицу ветхой Византийской империи). Смерть Тимура (Тамерлана) в 1405 году устранила угрозу вторжения из Средней Азии орд, этой антитезы цивилизации. Китайскому императору Чжу-ди (Юнлэ) и турецкому султану Мураду II будущее казалось блестящим.

Напротив, Западная Европа в 1411 году поразила бы нас. То было убогое захолустье, с трудом оправлявшееся от чумы (Черная смерть в 1347–1351 годах выкосила почти половину населения), измученное антисанитарией и терзаемое войной, которая казалась бесконечной. Английский престол занимал прокаженный Генрих IV, свергнувший и убивший злосчастного Ричарда II. Францию раздирали усобицы сторонников герцога Бургундии и убитого герцога Орлеанского. Вот-вот возобновится Столетняя война. Другие склочные королевства Западной Европы — Арагон, Кастилия, Наварра, Португалия, Шотландия — казались немногим лучше. Мусульмане еще владеют Гранадой. Шотландский король Яков I захвачен английскими пиратами. Самым приятным местом в Европе тогда были города-государства Северной Италии: Флоренция, Генуя, Пиза, Сиена, Венеция. Что касается Северной Америки, то в xv веке по сравнению с государствами ацтеков, майя и инков с их храмами-пирамидами и дорогами высоко в горах она представляла собой глушь. К концу нашего кругосветного путешествия мысль о том, что Запад будет владычествовать над остальным миром следующие 500 лет, показалась бы очень странной. И все же это произошло.

По некоторым причинам с конца xv века мелкие государства Западной Европы с их бастардизированными заимствованиями из латыни (и немного из греческого), религией, основанной на учении некоего еврея из Назарета, с интеллектуальной задолженностью перед восточной математикой, астрономией и техникой смогли построить цивилизацию, не только покорившую великие восточные империи и подчинившую себе Африку, Америку и Австралазию, но и привившую миру свой образ жизни (причем, как правило, не мечом, а словом).

Некоторые утверждают, будто цивилизации в некотором смысле равны и что Запад не может претендовать на превосходство, скажем, над Восточной Евразией^[24]. Но очевидно, что такой релятивизм абсурден. Ни одна цивилизация прошлого не достигала такого уровня, как западная^[25]. В 1500 году будущие европейские империи занимали около 10 % поверхности земной суши и охватывали около 16 % населения планеты. К 1913 году 11 западных империй^[26] контролировали почти 3/5 суши и населения и около 3/5 (79 %) мирового производства^[27]. Средняя продолжительность жизни в Англии была почти вдвое больше, чем в Индии. Более высокий жизненный уровень на Западе сказывался, кроме прочего, на питании людей (даже сельскохозяйственных рабочих) и их росте (даже у солдат и преступников)^[28]. Цивилизации, как мы видели, связаны с городским укладом. Запад преуспел и в этом отношении. В 1500 году, насколько мы можем судить, крупнейшим городом на планете был Пекин с населением 600–700 тысяч человек. Из 10 крупнейших городов лишь один был европейским — Париж (с населением менее 200 тысяч человек). В Лондоне жило, вероятно, около 50 тысяч человек. Нормы урбанизации в Северной Африке и Южной Америке были выше европейских. К 1900 году все переменилось. Всего один из 10 крупнейших городов того времени — Токио — располагался в Азии. Лондон с населением около 6,5 миллиона человек стал мегалополисом^[29]. При этом западное господство не подошло к концу с упадком и разрушением европейских империй. Возвышение США показало, что разрыв между Западом и Востоком увеличивается. К 1990 году средний американец был в 73 раза богаче среднего китайца^[30].

Будущие западные колониальные империи в 1500 г.

Западные колониальные империи в 1913 г.

Более того, во второй половине XX века стало ясно, что единственный для восточных обществ путь преодолеть разрыв в доходах — последовать примеру Японии и заимствовать у Запада некоторые институты и уклад. Западная цивилизация стала своего рода моделью. До 1945 года, конечно, имелось много моделей развития (“операционных систем”, если использовать компьютерную терминологию), которые могли быть восприняты незападными обществами. Но самые привлекательные имели европейское происхождение: либеральный капитализм, национал-социализм, советский коммунизм. Вторая модель в Европе погибла в ходе Второй мировой войны и уцелела под другими именами во многих развивающихся странах. Крах советской империи в 1989–1991 годах покончил с третьей.

После начала мирового финансового кризиса много говорили об азиатских экономических моделях, однако и самый пылкий поклонник культурного релятивизма не порекомендует реанимировать институты минского Китая или Индии Великих Моголов. Нынешние дебаты между сторонниками свободного рынка и сторонниками вмешательства государства в экономику — это, по сути, спор двух западных школ, школ Адама Смита и Джона М. Кейнса, и еще нескольких несгибаемых приверженцев Карла Маркса. Места рождения всех троих говорят за себя: Керколди, Кембридж, Трир. Большая часть мира теперь интегрирована в западную экономическую систему, в которой (как и рекомендовал Смит) главным образом рынок диктует цены и определяет динамику торговли и разделение труда, а правительство играет роль, близкую к отведенной ему Кейнсом: пытается смягчить экономический цикл и уменьшить неравенство доходов.

О неэкономических институтах нет смысла спорить. Университеты во всем мире стремятся к западным стандартам. То же верно и в отношении медицины, от научных исследований до здравоохранения. Большинство людей принимает научные истины, открытые Ньютоном, Дарвином и Эйнштейном. И даже если они этого не делают, при первых симптомах гриппа или бронхита они спешат принять какой-нибудь продукт западной фармакологии. Не многие общества сейчас сопротивляются западным моделям сбыта и потребления, да и образу жизни. Все больше людей ест западную пищу, носит западную одежду и живет в жилье западного типа. Более того, даже принятая на Западе организация труда (работа с девяти часов утра до пяти часов вечера, пять — шесть дней в неделю, две — три недели отпуска в год) становится своего рода мировым стандартом. А религию, которую усердно экспортировали западные миссионеры, сейчас принимает треть человечества (в том числе и в стране с самым большим населением — в Китае). Даже атеизм, зародившийся на Западе, делает прогресс.

С каждым годом все больше людей делают покупки так, как и мы, учатся так, как и мы, оберегают свое здоровье (или болеют) так, как и мы, молятся (либо не молятся) так, как и мы. Куда бы вы ни поехали, вам почти наверняка попадутся бургеры, бунзеновские горелки, лейкопластыри, бейсболки и библии. Лишь в сфере политических институтов сохраняется впечатляющий плюрализм: множество стран, каждая по-своему, сопротивляется идее верховенства права с его защитой прав человека как основания полноценного представительного правления. А воинствующий ислам — как политическая идеология, так и религия — сопротивляется равенству полов и сексуальной свободе — западным стандартам конца XX века^[31].

Таким образом, не будет проявлением “евроцентризма” или (анти-“ориентализма”) заявить, что возвышение западной цивилизации — единственное важное историческое явление второй половины II тысячелетия с Рождества Христова. Это очевидно. Проблема в том, чтобы объяснить, как это случилось. Что такое после xv века произошло с цивилизацией Западной Европы, что позволило ей превзойти казавшиеся недосягаемыми империи Востока? Конечно, это нечто большее, чем красота Сикстинской капеллы.

Простой ответ — империализм^[32]. Еще многие сейчас негодуют по поводу преступлений европейских империй. Преступления, конечно, были, и ниже о них тоже пойдет речь. Ясно также, что различные формы колонизации приводили к разным долгосрочным эффектам^[33]. Но империализм не является исторически достаточным объяснением западного господства. Империи существовали задолго до империализма, разоблаченного марксизмом-ленинизмом. В xvi веке мощь и территория многих азиатских империй росли, а Европа после провала проекта Карла V по строительству великой Габсбургской империи от Испании до Нидерландов и Германии сделалась разобщеннее, чем когда-либо. Реформация привела к религиозным войнам, длившимся дольше века.

От путешественника xvi века едва ли укрылся бы контраст между Западом и Востоком. Османская империя, занимавшая Анатолию, Египет, Аравию, Месопотамию и Йемен, при Сулеймане Великолепном (1520–1566) расширилась до Балкан, Венгрии и Вены (1529). Государство Сефевидов при Аббасе I Великом (1587–1629) занимало земли от Исфахана и Тебриза до Кандагара. Северной Индией (от Дели до Бенгалии) правил Акбар I (1556–1605) из династии Великих Моголов. Китай за Великой стеной также казался спокойным, и едва ли европейские посетители двора императора Чжу Ицзюня (Ваньли; 1572–1620) смогли бы предсказать гибель династии Мин менее чем через 30 лет после его смерти. В конце 50-х годов xvi века фламандский дипломат Ожье Гислен де Бусбек (именно он привез тюльпаны из Турции в Нидерланды) в письмах из Стамбула нервозно сравнивал раздробленность Европы с “громадным богатством” Османской империи.

Конечно, xvi век был временем активности европейцев за границей. Но для великих империй Востока португальские и голландские мореплаватели отнюдь не выглядели носителями цивилизации: они казались варварами, угрожающими Срединному государству, причем более отвратительными (и уж точно хуже пахнущими), чем японские пираты. Да и что влекло европейцев в Азию, как не превосходные индийские ткани и китайский фарфор?

Уже в 1683 году турецкая армия подошла к Вене и потребовала, чтобы ее жители сдали город и приняли ислам. И лишь после снятия осады со столицы Габсбургов христиане постепенно вытеснили турок из Центральной и Восточной Европы, причем прошли долгие годы, прежде чем какая-либо из европейских империй повторила успехи восточного империализма. “Великая дивергенция” Запада и остального мира проявлялась еще медленнее. Разрыв в доходах жителей Северной и Южной Америки большую часть XIX века не был делом решенным. Европейцы до начала XX века не могли продвинуться в Африку дальше прибрежных зон.

Но если империализм не объясняет западное господство, то не был ли успех Запада, как утверждают некоторые ученые, удачным стечением обстоятельств? Может быть, к “великой дивергенции” привели географические или климатические условия западной оконечности Евразии? Европейцам повезло найти в Карибском море острова, идеально подходящие для культивирования богатого калориями сахара. Новый Свет подарил Европе дополнительные пахотные земли, в которых так нуждался Китай, и лишь по прихоти фортуны угольные месторождения в Китае разрабатывать труднее, чем в Европе^[34]. Или Китай в некотором смысле стал жертвой собственного успеха — угодил в “ловушку равновесия высокого уровня” (земледельцы могли обеспечить большое население пищей, достаточной только для выживания)?^[35] Или, может быть, Англия стала первой индустриальной страной потому, что антисанитария и болезни сокращали жизнь большинства и предоставляли богатому, предприимчивому меньшинству больше шансов передать свои гены потомству?^[36]

Великий лексикограф Сэмюэль Джонсон отвергал случайные причины западного господства. Он вложил в уста главного героя романа “Расселас, принц Абиссинский” (1759) вопрос:

Каковы те средства… что делают европейцев такими могущественными? И почему, если они могут так легко приплыть в Азию и Африку для торговли или завоеваний, азиаты и африканцы не могут вторгнуться на их берега, устраивать колонии в их портах и диктовать законы их природным правителям? Тот самый ветер, который принес их к нам, мог бы принести и нас к ним^[37].

Философ Имлак заметил на это:

Господин! Они [европейцы] могущественнее нас, потому что мудрее. Знание будет всегда господствовать над невежеством, подобно тому, как человек повелевает другими животными. Но почему их [европейцы] знание превосходит наше? Я не знаю иной причины этому, кроме непостижимой воли Всевышнего^[38].

Знание — действительно сила, если оно дает превосходство в навигации, добыче полезных ископаемых, стрельбе и лечении болезней. Но действительно ли европейцы знали больше всех? Возможно, в 1759 году так и было: около двух с половиной веков после 1650 года наука была обязана прогрессом почти исключительно Западу^[39]. Но в 1500 году? Как мы увидим, уровень развития китайской техники, индийской математики и арабской астрономии столетиями превосходил западный.

Если так, не обладали ли европейцы неким культурным, менее явным преимуществом? Такое предположение выдвинул немецкий социолог Макс Вебер. Этот тезис имеет много вариантов — средневековый английский индивидуализм, гуманизм, протестантская этика, — а подтверждения ему находят буквально везде — от завещаний английских крестьян и гроссбухов средиземноморских купцов до придворного этикета. Дэвид Лэндис в “Богатстве и бедности народов” высоко оценил роль культурных факторов. Он указал, что Западная Европа опередила остальной мир, поскольку позволяла самостоятельное научное исследование, применение научного метода, рационализацию исследования и его распространение. Правда, Лэндис допустил, что для распространения этой парадигмы потребовалось еще кое-что: кредитно-финансовые учреждения и добросовестное государственное управление^[40]. Ключ к успеху (это становится все яснее) — общественные институты.

Институты, конечно, в некотором смысле продукт культуры. Однако они, будучи воплощением тех или иных принципов, нередко определяют подлинный уровень культуры. Этот взгляд иллюстрирует ряд экспериментов, поставленных в XX веке: очень разные институты были навязаны изолированным группам немцев (в ФРГ и ГДР), корейцев (в КНДР и Республике Корее) и китайцев (в КНР и за ее пределами). Результаты получились поразительные, а вывод — недвусмысленным. Если имеются две группы испытуемых с более или менее одинаковой культурой и первую подвергают воздействию коммунистических институтов, а вторую — капиталистических, они почти немедленно начинают вести себя по-разному.

Многие историки сейчас соглашаются с тем, что в начале xvi века между Восточной и Западной Евразией имелось не так уж много действительно глубоких различий. Оба региона рано восприняли земледелие, рыночные отношения, город и государство^[41]. Однако у Восточной и Западной Евразии было важное институциональное различие: Китай был единым, централизованным государством, а Европа — политически раздробленной. Джаред Даймонд в книге “Ружья, микробы и сталь” (1997)^[42] объяснил, почему Евразия оказалась впереди всей планеты^[43], но лишь в работе “Как разбогатеть” (1999) он предложил ответ на вопрос, почему одна часть Евразии обошла другую. Ответ Даймонда таков: монолитные империи, занимавшие равнины Восточной Евразии, душили изобретательство, а многочисленные монархии и города-государства в изрезанной горными цепями и реками Западной Евразии постоянно пребывали в состоянии творческой конкуренции и обмена^[44].

Это интересный, но не исчерпывающий ответ. Вспомните две серии гравюр “Бедствия войны”, созданных лотарингским художником Жаком Калло в 30-х годах xvii века, будто чтобы предупредить остальной мир об опасности религиозных конфликтов. Конкуренция между мелкими государствами Европы (и внутри них) в первой половине xvii века опустошала целые области Центральной Европы и более чем на 100 лет обеспечила распри Британским островам. Политическая фрагментация часто к этому приводит (если сомневаетесь, спросите жителей бывшей Югославии). Конкуренция, как мы увидим в главе 1, есть часть истории западного господства, — но лишь одна ее часть.

Я хочу показать, что главными источниками могущества, отличающими Запад от остального мира, стали 6 групп уникальных институтов и связанных с ними идей:

1. Конкуренция.

2. Наука.

3. Имущественные права.

4. Медицина.

5. Общество потребления.

6. Трудовая этика.

Пользуясь языком современного компьютеризированного, синхронизированного мира, скажу: таковы 6 “приложений-убийц”, революционных новинок, позволивших западной оконечности Евразии доминировать над миром почти 500 лет.

Прежде чем вы с негодованием возразите, что я упускаю некоторые важные аспекты вроде капитализма, свободы, демократии (или те же ружья, микробы и сталь), пожалуйста, прочитайте краткие определения:

1. Конкуренция. Децентрализация политической и экономической жизни, явившаяся трамплином для национальных государств и для капитализма.

2. Наука. Способ познания, объяснения и преобразования природы, давший Западу, кроме прочего, подавляющее военное преимущество перед остальным миром.

3. Имущественные права. Верховенство права как способ защиты собственников и мирного разрешения имущественных споров, легшее в основу наиболее устойчивой формы представительного правления.

4. Медицина. Область научной и практической деятельности, положительно повлиявшая на качество и продолжительность жизни сначала в западных странах, а затем в их колониальных владениях.

5. Общество потребления. Образ жизни, при котором производство, продажа и покупка потребительских товаров (одежда и так далее) играют в экономических процессах центральную роль. Без общества потребления Промышленная революция была бы невозможна.

6. Трудовая этика. Нравственная концепция и образ действия, возникшие отчасти в протестантизме, связывающем динамичное, потенциально нестабильное общество, созданное с помощью “приложений” №№ 1–5.

Это не самодовольная версия “Триумфа Запада”^[45]. Ниже я покажу, что к завоеванию и колонизации большей части мира привело не только превосходство Запада, но и слабость его конкурентов. В 40-х годах xvii века валютно-финансовый кризис, климатические изменения и эпидемии привели к восстанию, а в итоге и к гибели династии Мин. Запад был ни при чем. Отставание Османской империи в политическом и военном отношении обусловили в большей степени внутренние, нежели внешние причины. Когда североамериканские политические институты процветали, южноамериканские загнивали. Но в неудаче Симона Боливара построить “Соединенные Штаты Латинской Америки” гринго ничуть не виноваты. Итак, главное отличие Запада от остального мира — его институты. Западная Европа догнала Китай отчасти потому, что ее политика и экономика были в большей степени конкурентными. Австрия, Пруссия, позднее даже Россия достигли успехов в административном и в военном отношении потому, что сеть, которая произвела научную революцию, сложилась в христианском мире, а не в мусульманском. Бывшие североамериканские колонии преуспели больше южноамериканских, потому что английские поселенцы на Севере выбрали такие отношения собственности и такой способ политического представительства, которые очень отличались от принесенных в Южную Америку испанцами и португальцами. (На Севере действовал режим “свободного доступа”, в противоположность “ограниченному”, при котором обществом управляют в интересах получающих экономическую ренту замкнутых элит.)^[46] Европейские империи проникли в Африку не только потому, что у них был пулемет Максима: они разрабатывали вакцины против тропических болезней, от которых так страдали африканцы.

Таким же образом ранняя индустриализация Запада отразила его институциональные преимущества. Условия для возникновения массового общества потребления существовали на Британских островах задолго до изобретения и внедрения паровых машин или фабричной системы производства. Даже после того, как промышленная технология стала почти повсеместно доступна, различия между Западом и остальным миром сохранились и даже усилились. Европейский или североамериканский рабочий на целиком стандартизированном хлопкопрядильном или ткацком оборудовании мог работать продуктивнее восточных коллег, а его работодатель — быстрее приумножать капитал^[47]. Инвестиции в здравоохранение и народное образование приносили значительные дивиденды, а там, где таких инвестиций не делали, люди оставались бедны^[48]. Моя книга — обо всех этих различиях.

До сих пор я употреблял слова “Запад” и “западный” более или менее случайно. Что я подразумеваю под западной цивилизацией? После войны белые англосаксы-протестанты мужского пола, как правило, инстинктивно помещали Запад (или “свободный мир”) в относительно узкие рамки от Лондона до Лексингтона, штат Массачусетс, или — шире — от Страсбурга до Сан-Франциско. В 1945 году главным языком Запада был английский (сопровождаемый сбивчивым французским). С ростом европейской интеграции в 50-х — 60-х годах XX века расширялся и клуб западных стран. Теперь мало кто станет спорить, относятся ли к Западу Нидерланды, Франция, Германия, Италия, Португалия, скандинавские страны и Испания. В то же время Греция, с некоторых пор православная, является частью Запада ex officio [в силу занимаемого положения] из-за нашего неоплатного долга перед древнегреческой философией и нынешней задолженности греков перед Евросоюзом.

А как быть с остальным Южным и Восточным Средиземноморьем, охватывающим не только Балканы севернее Пелопоннеса, но и Северную Африку, а также Малую Азию? С Египтом и Месопотамией, колыбелями первых цивилизаций? Является ли Западом Америка, колонизированная европейцами? И действительно ли Европейская часть России — это Запад, а азиатская, за Уралом, — в некотором смысле Восток? В период холодной войны СССР с его сателлитами повсеместно называли Восточным блоком. Но, конечно, СССР был продуктом западной цивилизации в той же степени, что и США. Господствующая в СССР идеология имела почти то же викторианское происхождение, что и национализм, аболиционизм и суфражизм: она зародилась и вызрела в круглом Читальном зале Британской библиотеки. Ее распространение стало продуктом европейской экспансии и колонизации не в меньшей степени, чем заселение Америки. В Средней Азии, как и в Южной Америке, европейцы управляли неевропейцами. В этом смысле события 1991 года стали просто гибелью последней европейской империи. При этом недавнее определение западной цивилизации, сформулированное Сэмюэлем Хантингтоном и получившее широкое распространение, исключает не только Россию, но и все православные страны. Запад, по Хантингтону, — это Западная и Центральная Европа (но не православная Восточная), Северная Америка (но не Мексика) и Австралазия. Запад — это не Греция, не Израиль, не Румыния и не Украина, как и не острова в Карибском море (хотя многие из них в той же степени Запад, что и Флорида)^[49].

Если так, то Запад есть нечто гораздо большее, нежели географическое понятие: это стандарты, уклад и институты с крайне нечеткими границами. Но может ли тогда стать западным азиатское общество, перенимающее западную моду и методы ведения бизнеса, как это сделала Япония в эпоху Мэйдзи и, кажется, теперь делают почти все остальные азиатские страны? Прежде было модно утверждать, что капиталистическая “мировая система” навязала разделение труда между ее западным ядром и периферией^[50]. А что если весь мир окажется вестернизированным, по крайней мере, во внешних чертах и в образе жизни? Или другие цивилизации, согласно известному замечанию Хантингтона, окажутся жизнеспособнее — особенно “синская” (то есть “Большой Китай”^[51]) и мусульманская (с ее “кровавыми границами” и “насилием внутри”)?^[52] Насколько искренне принятие ими западных принципов? К этим вопросам мы обратимся ниже.

Другая загадка западной цивилизации заключается в том, что отсутствие единства кажется одной из ее характерных особенностей. В начале XXi века многие американские наблюдатели жаловались на “расширяющуюся Атлантику” — упадок ценностей, связывавших США с западноевропейскими союзниками во времена холодной войны^[53]. Если сейчас немного яснее (чем когда госсекретарем был Генри Киссинджер), кому должен звонить американский государственный деятель, желающий поговорить с Европой, стало труднее сказать, кто говорит от имени западной цивилизации. И все же нынешний разлад Америки и “старой Европы” безобиден по сравнению с конфликтами прошлого, обусловленными разногласиями по поводу религии, идеологии и даже самого смысла цивилизации. Во время Первой мировой войны немцы настаивали, что сражаются за высокую культуру и против безвкусной, материалистической англо-французской цивилизации (это различие проводили, например, Томас Манн и Зигмунд Фрейд). Но это различие было трудно принять в первой фазе войны, когда горела биб лиотека Лувенского университета^[54] и шли массовые казни мирных бельгийских граждан. Британские пропагандисты в ответ клеймили немцев как “гуннов” и называли ту войну “Великой войной во имя цивилизации” (так было начертано на британской Медали Победы^[55]). Имеет ли больше смысла сегодня, нежели чем в 1918 году, говорить о “Западе” как о единой цивилизации?

Наконец, стоит помнить, что западная цивилизация однажды уже испытала упадок и крушение, и римские руины в Европе, Северной Африке и на Ближнем Востоке красноречиво об этом напоминают. Вершинами “западной цивилизации версии 1,0”, возникшей в районе “плодородного полумесяца” (между долиной Нила и слиянием Тигра и Евфрата), стали афинская демократия и Римская империя^[56]. Основные элементы нашей цивилизации (не только демократия, но и атлетика, арифметика и геометрия, гражданское право, архитектурные приемы и существенная часть современного английского лексикона) возникли в древности на Западе. Римская империя во времена расцвета была поразительно сложной системой. Зерно, ремесленные изделия и деньги свободно обращались от Северной Англии до верховий Нила. Здесь процветала ученость, развивались право и медицина. Имелись даже “шопинг-моллы” вроде римского форума Траяна. Но “западная цивилизация версии 1,0” пришла в упадок, а в v веке удивительно быстро погибла от нашествий варваров и внутренних неурядиц. В течение жизни одного поколения город Рим — грандиозная имперская столица — опустел, его акведуки разрушились, а роскошные рынки были заброшены. Знания античного Запада могли быть утрачены, если бы не библиотекари Византии^[57], монахи Ирландии^[58], папы и священники римско-католической церкви (не забудем и о Аббасидах^[59]). Без их усилий Запад, возможно, не дождался бы Ренессанса.

Ждут ли “западную цивилизацию версии 2,0” упадок и крушение? Население Запада, которое долгое время составляло меньшую часть населения мира, явно вырождается. Некогда лидирующая экономика США и Европы стоит перед реальной перспективой того, что в пределах 20, даже 10 лет их догонит Китай, за которым с небольшим отрывом следуют Бразилия и Индия. Западная “жесткая сила”, кажется, увязла на Большом Ближнем Востоке, от Ирака до Афганистана, а “Вашингтонский консенсус” касательно экономической политики свободного рынка распадается. Финансовый кризис, начавшийся в 2007 году, также, по-видимому, указывает на фундаментальный недостаток, лежащий в основе общества потребления с его акцентом на терапии, заключающейся в стимулировании продаж в кредит. Протестантская этика бережливости, некогда казавшаяся центральным элементом западного проекта, почти ушла. Тем временем элитами Запада овладел почти милленаристский страх перед экологическим апокалипсисом.

Более того, западная цивилизация, кажется, потеряла уверенность в себе. Начиная со Стэнфорда в 1963 году, ряд ведущих университетов прекратил предлагать студентам классический курс истории западной цивилизации. В школах вышел из моды большой нарратив о западном прогрессе. Из-за причуды педагогов, во имя “новой истории” поставивших “исторические навыки” выше знаний, вкупе с неожиданными последствиями реформирования образования, слишком много британских учащихся покидает среднюю школу, почти не имея представления об истории Запада: немного о Генрихе VIII, Гитлере, чуть-чуть о Мартине Лютере Кинге-младшем. Опрос первокурсников-историков в одном из ведущих британских университетов показал, что лишь 34 % опрошенных знает, кто был английским монархом во время Армады, 31 % — где шла Англо-бурская война, 16 % — кто командовал британскими силами при Ватерлоо (решивших, что это Нельсон, оказалось вдвое больше), 11 % вспомнило лишь одного британского премьер-министра XIX века^[60]. При опросе английских подростков 11–18 лет выяснилось, что Кромвель участвовал в битве при Гастингсе (17 % опрошенных), а 25 % датировало Первую мировую войну неправильным веком^[61]. Кроме того, в англоязычных странах теперь широко распространено мнение, что нам следует изучать другие культуры, а не нашу собственную. Диск, отправленный в 1977 году в космос на “Вояджере”, нес 27 записей, и лишь 10 принадлежали западным композиторам: не только Баху, Моцарту и Бетховену, но и Луи Армстронгу, Чаку Берри и Вилли Джонсону (“Слепому”). История мира “в 100 предметах”, изданная в 2010 году директором Британского музея, включает не более 30 продуктов западной цивилизации^[62].

Любая книга по истории мировых цивилизаций, умаляющая степень их постепенного подчинения Западу после 1500 года, оставляет без внимания вопрос, скорее прочих нуждающийся в ответе. Возвышение Запада — исключительное историческое явление. Это сердцевина истории нового времени. Эта загадка, возможно, представляет собой самый трудный вызов историкам, но мы должны решить ее не только из-за своего любопытства. Лишь выяснив причины господства Запада, мы сможем надеяться сколько-нибудь верно оценить близость его упадка и крушения.

Читать книгу Цивилизация. Чем Запад отличается от остального мира Ниала Фергюсон : онлайн чтение

В Оксфордском университете я хотел бы поблагодарить главу и сотрудников колледжа Крайст-Черч, их коллег из Ориэл-колледжа, работников Бодлианской библиотеки, а в Гуверовском институте (Стэнфорд) – директора Джона Рейзиена и его прекрасных сотрудников. Эта книга была закончена в центре IDEAS Лондонской школы экономики, где меня, профессора кафедры им. Филипа Ромена в 2010/11 учебном году, окружали заботой. Но более всего я обязан гарвардским коллегам. Понадобилось бы слишком много места, чтобы поблагодарить каждого сотрудника исторического факультета Гарварда, и я позволю себе обратиться ко всему коллективу разом: эту книгу я, вероятно, не написал бы без вашей поддержки, ободрения и вдохновения. То же самое я могу повторить и коллегам из Гарвардской школы бизнеса (особенно с Отделения бизнеса, государственного управления и международной экономики), а также из Центра европейских исследований. Благодарю друзей из Центра международных отношений им. Везерхеда, Центра науки и международных отношений им. Белфера, с семинара по экономической истории и из Лоуэлл-хауса. Я благодарен студентам с обоих берегов реки Чарлз, особенно посещавшим мои лекции в рамках общеобразовательного курса “Общества мира”. Замысел этой книги родился в вашем присутствии. Мне очень помогли ваши работы и замечания.

Наконец, я выражаю самое глубокое признание семье, особенно родителям и детям – Феликсу, Фрейе и Лохлану, – которым я уделял так мало внимания, а также их матери Сьюзан и многочисленной родне. Во многом я сочинил эту книгу для вас, дети.

Однако посвящена она той женщине, кто лучше всех, кого я знаю, понимает, что действительно значит западная цивилизация и что она может предложить миру.

Лондон, декабрь 2010 года

Введение. Вопрос Расселаса

[В четвертом издании словаря] он [Сэмюэль Джонсон] не упомянул слово “цивилизация” – только “цивилизованность”. Несмотря на свое огромное уважение к нему, я думаю, что “цивилизация” (от глагола “цивилизовать”) лучше противопоставлена по смыслу “варварству”, нежели “цивилизованность”.

Джеймс Босуэлл

Все определения цивилизации… относятся к конструкциям типа: “я цивилизованный человек”, “вы принадлежите к культуре”, “он – варвар”.

Фелипе Фернандес-Арместо

Кеннет Кларк, давший свое определение цивилизации в телесериале с тем же названием, не оставил зрителям сомнений, что ведет речь о западной цивилизации, прежде всего об искусстве и архитектуре Западной Европы от средних веков до XIX столетия. В первом из 13 фильмов, снятых для Би-би-си, Кларк вежливо, но твердо проигнорировал византийскую Равенну, кельтские Гебридские острова, Норвегию викингов и даже Ахен Карла Великого. “Темные века” между падением Рима и началом Ренессанса (xii век) Кларк вообще не посчитал “цивилизацией”: она вернулась лишь с возведением Шартрского собора (освященного, хотя и не достроенного, в 1260 году) и стала выказывать признаки утомления со времени сооружения манхэттенских небоскребов.

Невероятно популярный сериал Кларка, впервые показанный в Великобритании тогда, когда мне было пять лет, предопределил значение цивилизации для целого поколения жителей англоязычных стран. Замки Луары были цивилизацией. Флорентийские палаццо были цивилизацией. Сикстинская капелла была цивилизацией. Версаль был цивилизацией. Переходя от сдержанных интерьеров Голландской республики к кипучим фасадам барокко, Кларк демонстрировал свою мощь как историка искусства. Временами он апеллировал к музыке и литературе, иногда упоминая политику и даже экономику.

Но сутью цивилизации для Кларка, несомненно, являлась визуальная высокая культура. Его героями были Микеланджело, да Винчи, Дюрер, Констебль, Тернер, Делакруа13
  Clark Civilisation.

[Закрыть].

Нужно отдать Кларку должное: его сериал носил подзаголовок “Личный взгляд”. И он подозревал, что “дохристианская эпоха и Восток” в некотором смысле были нецивилизованными. Это соображение было спорным уже в 1969 году. Сейчас, спустя четыре десятилетия, с взглядами Кларка, будь они личными или какими бы то ни было еще, жить гораздо труднее (я не говорю о его несколько раздражающем в наши дни высокомерии). Я придерживаюсь более широкого взгляда и предпочту показаться скорее приземленным и неприличным, чем высокомерным и властным. Мое представление о цивилизации включает сточные трубы в той же мере, что и аркбутаны (а может, и в большей: без водопровода и канализации города становятся опасными, реки и колодцы превращаются в рассадники холеры). Меня интересует и цена произведения искусства, и его культурная ценность. По моему мнению, цивилизация гораздо шире, нежели содержимое нескольких известных галерей. Цивилизация – это в высшей степени сложная социальная организация. Допускаю, что картины, статуи и здания представляют собой наиболее очевидные ее достижения, однако они непонятны без некоторого знания об экономических, социальных и политических институтах, задумавших, оплативших и воплотивших создание картин, статуй и зданий – и сохранивших их для нас.

“Цивилизация” – французское слово. Впервые его употребил экономист Анн Робер Жак Тюрго в 1752 году, а в печати оно появилось четыре года спустя благодаря Виктору Рикети, маркизу де Мирабо (отцу великого революционера)14
  Braudel History of Civilizations.

[Закрыть]. Сэмюэль Джонсон не принял неологизм, предпочтя ему “цивилизованность”. По мнению Джонсона, антонимом дикости была “культурная” (хотя порой очень грубая) жизнь, которой он наслаждался в Лондоне. Средоточие цивилизации – городские поселения, и в разных отношениях именно они главные персонажи моей книги15
  Также см.: Bagby Culture and History; Mumford City in History.

[Закрыть]. Но законы города (гражданские и остальные) столь же важны, как и его стены, а нравы и уклад его жителей ничуть не менее существенны, чем его дворцы16
  Elias Civilizing Process.

[Закрыть]. Цивилизация – это и научные лаборатории, и мансарды художников, и вопросы землевладения, и пейзажи. Успех цивилизации измеряется не только ее эстетическими достижениями, но и – это гораздо важнее – продолжительностью и качеством жизни людей. У качества жизни много измерений, и не всегда легко определить их количественно. Мы можем оценить доход на душу населения в xv веке или среднюю продолжительность жизни в то время. Но что мы можем сказать о комфорте? О чистоте? О счастье? Сколько предметов одежды имели люди той эпохи? Сколько часов в день должны были работать? Какую пищу могли купить на заработанные деньги? Произведения искусства могут дать нам лишь намеки, но не точные ответы.

При этом ясно, что цивилизация – это не только город. Цивилизация – крупнейшая единица социальной организации (более крупная, хотя и менее четко определяемая, чем империя). Цивилизации – отчасти практические ответы людей на вызовы окружающей среды – потребности в пище, воде, защите, – но не только. В их основе лежит культурная, религиозная и языковая (нередко, но не всегда) общность17
  Coulborn Origins of Civilized Societies; Fernandez-Armesto Civilizations.

[Закрыть]. Цивилизаций не так уж много, но и немало. Кэрролл Куигли насчитал две дюжины цивилизаций в последние 10 тысяч лет18
  Quigley Evolution of Civilizations.

[Закрыть]. Ада Бозман до начала нового времени выделила 5: западную, индийскую, китайскую, византийскую и мусульманскую19
  Bozeman Politics and Culture.

[Закрыть]. Мэттью Мелко насчитал целых 12: 7 уже погибли (месопотамская, египетская, критская, античная, византийская, мезоамериканская, андская), а 5 еще нет (китайская, японская, индийская, исламская, западная)20
  Melko Nature of Civilizations.

[Закрыть]. Шмуэль Эйзенштадт выделил 6, введя в клуб цивилизаций иудейскую21
  Eisenstadt Comparative Civilizations.

[Закрыть]. Взаимодействие немногочисленных цивилизаций друг с другом и с окружающей средой – один из важнейших факторов исторических изменений22
  McNeill Rise of the West.

[Закрыть]. Самое удивительное здесь то, что цивилизации, несмотря на влияние извне, остаются верны себе очень долгое время. Фернан Бродель заметил, что “жизнь цивилизации является самой долгой историей из всех… Цивилизации проходят сквозь политические, социальные, экономические и даже идеологические потрясения, которые они сами подчас деятельно навлекают на себя”23
  Braudel History of Civilizations, pp. 34f.

[Закрыть].

Если бы можно было вернуться в 1411 год и совершить кругосветное путешествие, нас, вероятно, сильнее всего впечатлило бы качество жизни на Востоке. В Пекине, столице династии Мин, строят Запретный город. Начались работы по улучшению Великого канала. Турки-османы идут к Константинополю (и в 1453 году возьмут столицу ветхой Византийской империи). Смерть Тимура (Тамерлана) в 1405 году устранила угрозу вторжения из Средней Азии орд, этой антитезы цивилизации. Китайскому императору Чжу-ди (Юнлэ) и турецкому султану Мураду II будущее казалось блестящим.

Напротив, Западная Европа в 1411 году поразила бы нас. То было убогое захолустье, с трудом оправлявшееся от чумы (Черная смерть в 1347–1351 годах выкосила почти половину населения), измученное антисанитарией и терзаемое войной, которая казалась бесконечной. Английский престол занимал прокаженный Генрих IV, свергнувший и убивший злосчастного Ричарда II. Францию раздирали усобицы сторонников герцога Бургундии и убитого герцога Орлеанского. Вот-вот возобновится Столетняя война. Другие склочные королевства Западной Европы – Арагон, Кастилия, Наварра, Португалия, Шотландия – казались немногим лучше. Мусульмане еще владеют Гранадой. Шотландский король Яков I захвачен английскими пиратами. Самым приятным местом в Европе тогда были города-государства Северной Италии: Флоренция, Генуя, Пиза, Сиена, Венеция. Что касается Северной Америки, то в xv веке по сравнению с государствами ацтеков, майя и инков с их храмами-пирамидами и дорогами высоко в горах она представляла собой глушь. К концу нашего кругосветного путешествия мысль о том, что Запад будет владычествовать над остальным миром следующие 500 лет, показалась бы очень странной. И все же это произошло.

По некоторым причинам с конца xv века мелкие государства Западной Европы с их бастардизированными заимствованиями из латыни (и немного из греческого), религией, основанной на учении некоего еврея из Назарета, с интеллектуальной задолженностью перед восточной математикой, астрономией и техникой смогли построить цивилизацию, не только покорившую великие восточные империи и подчинившую себе Африку, Америку и Австралазию, но и привившую миру свой образ жизни (причем, как правило, не мечом, а словом).

Некоторые утверждают, будто цивилизации в некотором смысле равны и что Запад не может претендовать на превосходство, скажем, над Восточной Евразией24
  См.: Fernandez-Armesto Millennium; Goody Capitalism and Modernity; Goody Eurasian Miracle; Wong China Transformed.

[Закрыть]. Но очевидно, что такой релятивизм абсурден. Ни одна цивилизация прошлого не достигала такого уровня, как западная25
  McNeill Rise of the West; Darwin After Tamerlane.

[Закрыть]. В 1500 году будущие европейские империи занимали около 10 % поверхности земной суши и охватывали около 16 % населения планеты. К 1913 году 11 западных империй26
  Австрия, Бельгия, Франция, Германия, Италия, Нидерланды, Португалия, Испания, Россия, Великобритания и США. В 1500 году из них лишь Франция, Португалия и Испания существовали в виде, сколько-нибудь напоминающем их состояние в начале XX века. О притязаниях России на то, чтобы быть частью Запада, см. ниже.

[Закрыть] контролировали почти 3/5 суши и населения и около 3/5 (79 %) мирового производства27
  По данным из кн.: Maddison World Economy. К реконструированию совокупного продукта (ВВП) нужно отнестись даже с большей осторожностью, нежели к попыткам подсчитать население: Мэддисону пришлось пойти на рискованные допущения. Кроме того, он вычислял ВВП, исходя из паритета покупательной способности, чтобы взять поправку на гораздо более низкие цены нерыночных благ в относительно бедных странах.

[Закрыть]. Средняя продолжительность жизни в Англии была почти вдвое больше, чем в Индии. Более высокий жизненный уровень на Западе сказывался, кроме прочего, на питании людей (даже сельскохозяйственных рабочих) и их росте (даже у солдат и преступников)28
  См.: Fogel Escape from Hunger, tables 1.2, 1.4.

[Закрыть]. Цивилизации, как мы видели, связаны с городским укладом. Запад преуспел и в этом отношении. В 1500 году, насколько мы можем судить, крупнейшим городом на планете был Пекин с населением 600–700 тысяч человек. Из 10 крупнейших городов лишь один был европейским – Париж (с населением менее 200 тысяч человек). В Лондоне жило, вероятно, около 50 тысяч человек. Нормы урбанизации в Северной Африке и Южной Америке были выше европейских. К 1900 году все переменилось. Всего один из 10 крупнейших городов того времени – Токио – располагался в Азии. Лондон с населением около 6,5 миллиона человек стал мегалополисом29
  Данные из кн.: Chandler Urban Growth.

[Закрыть]. При этом западное господство не подошло к концу с упадком и разрушением европейских империй. Возвышение США показало, что разрыв между Западом и Востоком увеличивается. К 1990 году средний американец был в 73 раза богаче среднего китайца30
  В текущих долларовых ценах исходя из данных Всемирного банка (World Development Indicators).

[Закрыть].

Будущие западные колониальные империи в 1500 г.

Западные колониальные империи в 1913 г.

Более того, во второй половине XX века стало ясно, что единственный для восточных обществ путь преодолеть разрыв в доходах – последовать примеру Японии и заимствовать у Запада некоторые институты и уклад. Западная цивилизация стала своего рода моделью. До 1945 года, конечно, имелось много моделей развития (“операционных систем”, если использовать компьютерную терминологию), которые могли быть восприняты незападными обществами. Но самые привлекательные имели европейское происхождение: либеральный капитализм, национал-социализм, советский коммунизм. Вторая модель в Европе погибла в ходе Второй мировой войны и уцелела под другими именами во многих развивающихся странах. Крах советской империи в 1989–1991 годах покончил с третьей.

После начала мирового финансового кризиса много говорили об азиатских экономических моделях, однако и самый пылкий поклонник культурного релятивизма не порекомендует реанимировать институты минского Китая или Индии Великих Моголов. Нынешние дебаты между сторонниками свободного рынка и сторонниками вмешательства государства в экономику – это, по сути, спор двух западных школ, школ Адама Смита и Джона М. Кейнса, и еще нескольких несгибаемых приверженцев Карла Маркса. Места рождения всех троих говорят за себя: Керколди, Кембридж, Трир. Большая часть мира теперь интегрирована в западную экономическую систему, в которой (как и рекомендовал Смит) главным образом рынок диктует цены и определяет динамику торговли и разделение труда, а правительство играет роль, близкую к отведенной ему Кейнсом: пытается смягчить экономический цикл и уменьшить неравенство доходов.

О неэкономических институтах нет смысла спорить. Университеты во всем мире стремятся к западным стандартам. То же верно и в отношении медицины, от научных исследований до здравоохранения. Большинство людей принимает научные истины, открытые Ньютоном, Дарвином и Эйнштейном. И даже если они этого не делают, при первых симптомах гриппа или бронхита они спешат принять какой-нибудь продукт западной фармакологии. Не многие общества сейчас сопротивляются западным моделям сбыта и потребления, да и образу жизни. Все больше людей ест западную пищу, носит западную одежду и живет в жилье западного типа. Более того, даже принятая на Западе организация труда (работа с девяти часов утра до пяти часов вечера, пять – шесть дней в неделю, две – три недели отпуска в год) становится своего рода мировым стандартом. А религию, которую усердно экспортировали западные миссионеры, сейчас принимает треть человечества (в том числе и в стране с самым большим населением – в Китае). Даже атеизм, зародившийся на Западе, делает прогресс.

С каждым годом все больше людей делают покупки так, как и мы, учатся так, как и мы, оберегают свое здоровье (или болеют) так, как и мы, молятся (либо не молятся) так, как и мы. Куда бы вы ни поехали, вам почти наверняка попадутся бургеры, бунзеновские горелки, лейкопластыри, бейсболки и библии. Лишь в сфере политических институтов сохраняется впечатляющий плюрализм: множество стран, каждая по-своему, сопротивляется идее верховенства права с его защитой прав человека как основания полноценного представительного правления. А воинствующий ислам – как политическая идеология, так и религия – сопротивляется равенству полов и сексуальной свободе – западным стандартам конца XX века31
  Scruton The West and the Rest.

[Закрыть].

Таким образом, не будет проявлением “евроцентризма” или (анти-“ориентализма”) заявить, что возвышение западной цивилизации – единственное важное историческое явление второй половины II тысячелетия с Рождества Христова. Это очевидно. Проблема в том, чтобы объяснить, как это случилось. Что такое после xv века произошло с цивилизацией Западной Европы, что позволило ей превзойти казавшиеся недосягаемыми империи Востока? Конечно, это нечто большее, чем красота Сикстинской капеллы.

Простой ответ – империализм32
  См.: Laue World Revolution of Westernization.

[Закрыть]. Еще многие сейчас негодуют по поводу преступлений европейских империй. Преступления, конечно, были, и ниже о них тоже пойдет речь. Ясно также, что различные формы колонизации приводили к разным долгосрочным эффектам33
  Acemoglu et al. Reversal of Fortune; Putterman and Weil Post-1500 Population Flows.

[Закрыть]. Но империализм не является исторически достаточным объяснением западного господства. Империи существовали задолго до империализма, разоблаченного марксизмом-ленинизмом. В xvi веке мощь и территория многих азиатских империй росли, а Европа после провала проекта Карла V по строительству великой Габсбургской империи от Испании до Нидерландов и Германии сделалась разобщеннее, чем когда-либо. Реформация привела к религиозным войнам, длившимся дольше века.

От путешественника xvi века едва ли укрылся бы контраст между Западом и Востоком. Османская империя, занимавшая Анатолию, Египет, Аравию, Месопотамию и Йемен, при Сулеймане Великолепном (1520–1566) расширилась до Балкан, Венгрии и Вены (1529). Государство Сефевидов при Аббасе I Великом (1587–1629) занимало земли от Исфахана и Тебриза до Кандагара. Северной Индией (от Дели до Бенгалии) правил Акбар I (1556–1605) из династии Великих Моголов. Китай за Великой стеной также казался спокойным, и едва ли европейские посетители двора императора Чжу Ицзюня (Ваньли; 1572–1620) смогли бы предсказать гибель династии Мин менее чем через 30 лет после его смерти. В конце 50-х годов xvi века фламандский дипломат Ожье Гислен де Бусбек (именно он привез тюльпаны из Турции в Нидерланды) в письмах из Стамбула нервозно сравнивал раздробленность Европы с “громадным богатством” Османской империи.

Конечно, xvi век был временем активности европейцев за границей. Но для великих империй Востока португальские и голландские мореплаватели отнюдь не выглядели носителями цивилизации: они казались варварами, угрожающими Срединному государству, причем более отвратительными (и уж точно хуже пахнущими), чем японские пираты. Да и что влекло европейцев в Азию, как не превосходные индийские ткани и китайский фарфор?

Уже в 1683 году турецкая армия подошла к Вене и потребовала, чтобы ее жители сдали город и приняли ислам. И лишь после снятия осады со столицы Габсбургов христиане постепенно вытеснили турок из Центральной и Восточной Европы, причем прошли долгие годы, прежде чем какая-либо из европейских империй повторила успехи восточного империализма. “Великая дивергенция” Запада и остального мира проявлялась еще медленнее. Разрыв в доходах жителей Северной и Южной Америки большую часть XIX века не был делом решенным. Европейцы до начала XX века не могли продвинуться в Африку дальше прибрежных зон.

Но если империализм не объясняет западное господство, то не был ли успех Запада, как утверждают некоторые ученые, удачным стечением обстоятельств? Может быть, к “великой дивергенции” привели географические или климатические условия западной оконечности Евразии? Европейцам повезло найти в Карибском море острова, идеально подходящие для культивирования богатого калориями сахара. Новый Свет подарил Европе дополнительные пахотные земли, в которых так нуждался Китай, и лишь по прихоти фортуны угольные месторождения в Китае разрабатывать труднее, чем в Европе34
  Pomeranz Great Divergence.

[Закрыть]. Или Китай в некотором смысле стал жертвой собственного успеха – угодил в “ловушку равновесия высокого уровня” (земледельцы могли обеспечить большое население пищей, достаточной только для выживания)?35
  Elvin Pattern of the Chinese Past.

[Закрыть] Или, может быть, Англия стала первой индустриальной страной потому, что антисанитария и болезни сокращали жизнь большинства и предоставляли богатому, предприимчивому меньшинству больше шансов передать свои гены потомству?36
  Clark Farewell to Alms.

[Закрыть]

Великий лексикограф Сэмюэль Джонсон отвергал случайные причины западного господства. Он вложил в уста главного героя романа “Расселас, принц Абиссинский” (1759) вопрос:

Каковы те средства… что делают европейцев такими могущественными? И почему, если они могут так легко приплыть в Азию и Африку для торговли или завоеваний, азиаты и африканцы не могут вторгнуться на их берега, устраивать колонии в их портах и диктовать законы их природным правителям? Тот самый ветер, который принес их к нам, мог бы принести и нас к ним37
  Этим вопросом в xviii веке действительно задавались подданные незападных империй. В 1731 году турок Ибрагим Мутеферрика вопрошал: почему “христиане, бывшие [некогда] презренным народом, сравнительно малочисленным по отношению к мусульманскому населению и ничтожным и слабым по природе и характеру, с некоторых пор распространились по свету, захватили множество стран и даже стали явно побеждать победоносную османскую армию Высокой Порты?” [Пер. Ю. Каменева. – Прим. пер.]

[Закрыть].

Философ Имлак заметил на это:

Господин! Они [европейцы] могущественнее нас, потому что мудрее. Знание будет всегда господствовать над невежеством, подобно тому, как человек повелевает другими животными. Но почему их [европейцы] знание превосходит наше? Я не знаю иной причины этому, кроме непостижимой воли Всевышнего38
  Johnson Rasselas, pp. 56f.

[Закрыть].

Знание – действительно сила, если оно дает превосходство в навигации, добыче полезных ископаемых, стрельбе и лечении болезней. Но действительно ли европейцы знали больше всех? Возможно, в 1759 году так и было: около двух с половиной веков после 1650 года наука была обязана прогрессом почти исключительно Западу39
  Murray Human Accomplishment.

[Закрыть]. Но в 1500 году? Как мы увидим, уровень развития китайской техники, индийской математики и арабской астрономии столетиями превосходил западный.

Если так, не обладали ли европейцы неким культурным, менее явным преимуществом? Такое предположение выдвинул немецкий социолог Макс Вебер. Этот тезис имеет много вариантов – средневековый английский индивидуализм, гуманизм, протестантская этика, – а подтверждения ему находят буквально везде – от завещаний английских крестьян и гроссбухов средиземноморских купцов до придворного этикета. Дэвид Лэндис в “Богатстве и бедности народов” высоко оценил роль культурных факторов. Он указал, что Западная Европа опередила остальной мир, поскольку позволяла самостоятельное научное исследование, применение научного метода, рационализацию исследования и его распространение. Правда, Лэндис допустил, что для распространения этой парадигмы потребовалось еще кое-что: кредитно-финансовые учреждения и добросовестное государственное управление40
  Landes Wealth and Poverty.

[Закрыть]. Ключ к успеху (это становится все яснее) – общественные институты.

Институты, конечно, в некотором смысле продукт культуры. Однако они, будучи воплощением тех или иных принципов, нередко определяют подлинный уровень культуры. Этот взгляд иллюстрирует ряд экспериментов, поставленных в XX веке: очень разные институты были навязаны изолированным группам немцев (в ФРГ и ГДР), корейцев (в КНДР и Республике Корее) и китайцев (в КНР и за ее пределами). Результаты получились поразительные, а вывод – недвусмысленным. Если имеются две группы испытуемых с более или менее одинаковой культурой и первую подвергают воздействию коммунистических институтов, а вторую – капиталистических, они почти немедленно начинают вести себя по-разному.

Многие историки сейчас соглашаются с тем, что в начале xvi века между Восточной и Западной Евразией имелось не так уж много действительно глубоких различий. Оба региона рано восприняли земледелие, рыночные отношения, город и государство41
  Hibbs and Olsson Geography; Bockstette et al. States and Markets.

[Закрыть]. Однако у Восточной и Западной Евразии было важное институциональное различие: Китай был единым, централизованным государством, а Европа – политически раздробленной. Джаред Даймонд в книге “Ружья, микробы и сталь” (1997)42
  Рус. пер.: Даймонд Дж. Ружья, микробы и сталь: судьбы человеческих обществ. М.: Астрель: CORPUS, 2010. – Прим. ред.

[Закрыть] объяснил, почему Евразия оказалась впереди всей планеты43
  Diamond Guns, Germs and Steel.

[Закрыть], но лишь в работе “Как разбогатеть” (1999) он предложил ответ на вопрос, почему одна часть Евразии обошла другую. Ответ Даймонда таков: монолитные империи, занимавшие равнины Восточной Евразии, душили изобретательство, а многочисленные монархии и города-государства в изрезанной горными цепями и реками Западной Евразии постоянно пребывали в состоянии творческой конкуренции и обмена44
  Diamond How to Get Rich.

[Закрыть].

Это интересный, но не исчерпывающий ответ. Вспомните две серии гравюр “Бедствия войны”, созданных лотарингским художником Жаком Калло в 30-х годах xvii века, будто чтобы предупредить остальной мир об опасности религиозных конфликтов. Конкуренция между мелкими государствами Европы (и внутри них) в первой половине xvii века опустошала целые области Центральной Европы и более чем на 100 лет обеспечила распри Британским островам. Политическая фрагментация часто к этому приводит (если сомневаетесь, спросите жителей бывшей Югославии). Конкуренция, как мы увидим в главе 1, есть часть истории западного господства, – но лишь одна ее часть.

Я хочу показать, что главными источниками могущества, отличающими Запад от остального мира, стали 6 групп уникальных институтов и связанных с ними идей:

1. Конкуренция.

2. Наука.

3. Имущественные права.

4. Медицина.

5. Общество потребления.

6. Трудовая этика.

Пользуясь языком современного компьютеризированного, синхронизированного мира, скажу: таковы 6 “приложений-убийц”, революционных новинок, позволивших западной оконечности Евразии доминировать над миром почти 500 лет.

Прежде чем вы с негодованием возразите, что я упускаю некоторые важные аспекты вроде капитализма, свободы, демократии (или те же ружья, микробы и сталь), пожалуйста, прочитайте краткие определения:

1. Конкуренция. Децентрализация политической и экономической жизни, явившаяся трамплином для национальных государств и для капитализма.

2. Наука. Способ познания, объяснения и преобразования природы, давший Западу, кроме прочего, подавляющее военное преимущество перед остальным миром.

3. Имущественные права. Верховенство права как способ защиты собственников и мирного разрешения имущественных споров, легшее в основу наиболее устойчивой формы представительного правления.

4. Медицина. Область научной и практической деятельности, положительно повлиявшая на качество и продолжительность жизни сначала в западных странах, а затем в их колониальных владениях.

5. Общество потребления. Образ жизни, при котором производство, продажа и покупка потребительских товаров (одежда и так далее) играют в экономических процессах центральную роль. Без общества потребления Промышленная революция была бы невозможна.

6. Трудовая этика. Нравственная концепция и образ действия, возникшие отчасти в протестантизме, связывающем динамичное, потенциально нестабильное общество, созданное с помощью “приложений” №№ 1–5.

Это не самодовольная версия “Триумфа Запада”45
  Roberts Triumph of the West.

[Закрыть]. Ниже я покажу, что к завоеванию и колонизации большей части мира привело не только превосходство Запада, но и слабость его конкурентов. В 40-х годах xvii века валютно-финансовый кризис, климатические изменения и эпидемии привели к восстанию, а в итоге и к гибели династии Мин. Запад был ни при чем. Отставание Османской империи в политическом и военном отношении обусловили в большей степени внутренние, нежели внешние причины. Когда североамериканские политические институты процветали, южноамериканские загнивали. Но в неудаче Симона Боливара построить “Соединенные Штаты Латинской Америки” гринго ничуть не виноваты. Итак, главное отличие Запада от остального мира – его институты. Западная Европа догнала Китай отчасти потому, что ее политика и экономика были в большей степени конкурентными. Австрия, Пруссия, позднее даже Россия достигли успехов в административном и в военном отношении потому, что сеть, которая произвела научную революцию, сложилась в христианском мире, а не в мусульманском. Бывшие североамериканские колонии преуспели больше южноамериканских, потому что английские поселенцы на Севере выбрали такие отношения собственности и такой способ политического представительства, которые очень отличались от принесенных в Южную Америку испанцами и португальцами. (На Севере действовал режим “свободного доступа”, в противоположность “ограниченному”, при котором обществом управляют в интересах получающих экономическую ренту замкнутых элит.)46
  См.: North Understanding the Process of Economic Change; North et al. Violence and Social Orders.

[Закрыть] Европейские империи проникли в Африку не только потому, что у них был пулемет Максима: они разрабатывали вакцины против тропических болезней, от которых так страдали африканцы.

Таким же образом ранняя индустриализация Запада отразила его институциональные преимущества. Условия для возникновения массового общества потребления существовали на Британских островах задолго до изобретения и внедрения паровых машин или фабричной системы производства. Даже после того, как промышленная технология стала почти повсеместно доступна, различия между Западом и остальным миром сохранились и даже усилились. Европейский или североамериканский рабочий на целиком стандартизированном хлопкопрядильном или ткацком оборудовании мог работать продуктивнее восточных коллег, а его работодатель – быстрее приумножать капитал47
  Clark Farewell to Alms, pp. 337–342.

[Закрыть]. Инвестиции в здравоохранение и народное образование приносили значительные дивиденды, а там, где таких инвестиций не делали, люди оставались бедны48
  Rajan and Zingales Persistence of Underdevelopment; Chaudhary et al. Big BRICs, Weak Foundations.

[Закрыть]. Моя книга – обо всех этих различиях.

До сих пор я употреблял слова “Запад” и “западный” более или менее случайно. Что я подразумеваю под западной цивилизацией? После войны белые англосаксы-протестанты мужского пола, как правило, инстинктивно помещали Запад (или “свободный мир”) в относительно узкие рамки от Лондона до Лексингтона, штат Массачусетс, или – шире – от Страсбурга до Сан-Франциско. В 1945 году главным языком Запада был английский (сопровождаемый сбивчивым французским). С ростом европейской интеграции в 50-х – 60-х годах XX века расширялся и клуб западных стран. Теперь мало кто станет спорить, относятся ли к Западу Нидерланды, Франция, Германия, Италия, Португалия, скандинавские страны и Испания. В то же время Греция, с некоторых пор православная, является частью Запада ex officio [в силу занимаемого положения] из-за нашего неоплатного долга перед древнегреческой философией и нынешней задолженности греков перед Евросоюзом.

А как быть с остальным Южным и Восточным Средиземноморьем, охватывающим не только Балканы севернее Пелопоннеса, но и Северную Африку, а также Малую Азию? С Египтом и Месопотамией, колыбелями первых цивилизаций? Является ли Западом Америка, колонизированная европейцами? И действительно ли Европейская часть России – это Запад, а азиатская, за Уралом, – в некотором смысле Восток? В период холодной войны СССР с его сателлитами повсеместно называли Восточным блоком. Но, конечно, СССР был продуктом западной цивилизации в той же степени, что и США. Господствующая в СССР идеология имела почти то же викторианское происхождение, что и национализм, аболиционизм и суфражизм: она зародилась и вызрела в круглом Читальном зале Британской библиотеки. Ее распространение стало продуктом европейской экспансии и колонизации не в меньшей степени, чем заселение Америки. В Средней Азии, как и в Южной Америке, европейцы управляли неевропейцами. В этом смысле события 1991 года стали просто гибелью последней европейской империи. При этом недавнее определение западной цивилизации, сформулированное Сэмюэлем Хантингтоном и получившее широкое распространение, исключает не только Россию, но и все православные страны. Запад, по Хантингтону, – это Западная и Центральная Европа (но не православная Восточная), Северная Америка (но не Мексика) и Австралазия. Запад – это не Греция, не Израиль, не Румыния и не Украина, как и не острова в Карибском море (хотя многие из них в той же степени Запад, что и Флорида)49
  Huntington Clash of Civilizations.

[Закрыть].

Цивилизация. Чем Запад отличается от остального мира

Это случилось более 10 лет назад. Мы – это такой узкий круг: мой немецкий коллега, евродепутат от Германии, переводчик, — «нас было четЫре на челне» — сидели в кафе гостиницы в Старом городе Гданьска. Был такой глубокий ноябрь, как всегда моросящий или идущий небольшой, но постоянный дождик, сыро-уютно-каминное настроение. Либо для книжки, либо для беседы. Времени – вагон: разместились около 17 вечера, выезжать на следующий день в полдень. Поскольку отношения нужно выстраивать до того, как можно что-то попросить у человека, то и начали общаться с евродепутатом задолго до поездки, а встречал я — задолго до границы. Антураж – более чем европейский: средневековый ганзейский город за тепло сберегающими окнами – какие ещё символы нужны? Встречи прошлого и настоящего, как написал бы советский журналист-международник. Итак.

Специальной тематики дискуссии, конечно же, не было. Хорошее настроение, хороший коньяк, отличная компания, — ну, что ещё надо, чтобы встретить старость? Запада. Ещё не было такого наплыва иммигрантов, но уже была то ли 3-х, то ли 4-х миллионная турецкая диаспора, уже утверждавшая, что это турки восстановили Германию после войны. Ещё не были столь очевидны вассало-сюзеренные проявления отношений между Европой и США, но весело было слушать ответ евродепутата, что смертная казнь в штатах США – показатель недемократичности. Ещё вопросы о странной промышленной политике в отношении молодых и здоровых новых членов ЕС у меня даже не созрели, так, помню, был один вопрос о заводе ВЭФ в Риге, но только потому, что накануне с приятелем обсуждали руины бывшей гордости СССР. Проговорили-проспорили часов до 4-х. Задорно так спорили, с огоньком, почти комсомольским. Как у Ангелы Меркель в молодости. А поскольку в университете учили: язык вам дан не для того, чтобы открывать свои мысли — узнавайте чужие, — то я как бы и «нападал», давая в позитиве такие вещи, как 500-летнее совместное проживание в одной стране с мусульманами, ну, и понимание кое каких вещей из исламской культуры. Так что всё больше – «про Запад»: какой же русский не любит быстрой, как молния, аргументации о «загнивании» и прочих приятных вещах!

Такой вот большой кусочек, прямо не относящийся к интересной книжке – такой вот знак-значок, символ. Отношения к Западу. И это – ещё не всё, то есть ещё чуток не о книге.
Как я отношусь к Западу? С ненавистью за его недостижимый (пока) для нас стандарт жизни? Слушайте, носить западного фасона одежду, читать их книги, смотреть их фильмы, восхищаться французской или итальянской пищей и ненавидеть его? Смердяковщина сплошная!

Я его презираю? Путешествовать по Романтише штрассе и балдеть от деревянного иконостаса то ли Х, то ли XI века; офигевать от Кёльнского собора и быстроты немецких строителей, сдавших его всего-то через 800 лет после начала стройки, — презирать за это? Ну, мове тон же!

Ну, а как быть с 27 миллионами погибших по причине похода к нам потомков тех самых кёльнских строителей? Проблемы здесь никакой нет: помнить. Святой памятью. На века. Как помнят поименно, повторю – поименно – еврейские люди погибших в холокост. Проблема не в этом, хотя и связана с Западом. Проблема в вопросе целесообразности защиты Ленинграда и фарисейской «заботы» о жертвах блокадного города. А это уже – наша проблема. Откуда бы ни росли её, проблемы, ноги – с Востока ли, Запада ли, Юга или Севера. Потому как один из уроков Запада всему миру – собственное достоинство. А это означает лишь одно: не рабские кивки в сторону «постороннего», а достоинство ответственности за победы и поражения. И вот я снова спрашиваю себя: презирать Запад за чувство собственного достоинства (для себя) и невыносимое высокомерие к иным, «другим»? Ну, так если презрение возникает, так это презрение челяди в сенях. На «барьё». Так уверен: ни один участник LL челядью себя ни у Запада, ни у Востока не чувствует.

Так как же я отношусь к Западу? В свете, так сказать «Цивилизации»?
Я его обожаю. Можно сказать. Где-то очень глубоко, как говорил незабвенный Новосельцев. И вы помните ответную реплику товарища Калугиной.

Чего Запад не заслуживает? В том числе и в свете «Цивилизации». Двух вещей – точно: пиетета и презрения — ненависти. «Запад нам не пророк и не тюрьма», — говорил Иван Ильин. В точку!
Какого же отношения «заслуживает» история Запада и его сравнение с другими цивилизациями? В свете, наконец-то, непосредственно «Цивилизации». Отстраненно-эмоционального. Как минимум.

Могущество Запада потрясает соображение. Но эмоционально-отстраненный взгляд тут же подпихивает готовую и не такую уж оригинальную идею: а что, могущество Рима и Константинополя – они производили иное впечатление на современников? Или Поднебесная? Могущество фараонов Египта – сравните по времени, кто существовал дольше. Так почему же сегодня Запад господствует над остальным миром? Автор указывает (с последующим разоблачением магических сил во времени – почти 2000 лет — и пространстве) на:
1.Конкуренцию
2.Научную революцию
3.Верховенство права и представительное правление
4.Современную медицину
5.Общество потребления
6.Трудовую этику.

Ильин (кстати, вот от души рекомендую его книжку, замечательную книжку «О русском национализме») писал, указывал, что нужно внимательно относиться к самому понятию «Запад», который, безусловно, представляет собой единую цивилизацию, но разный внутри(какая же кривая фраза, а?!!!). То, что англосаксонский автор соответствующим образом прошелся по России-СССР, уверен, что если бы не прошелся, то даже Александр Андреевич Проханов сильно обиделся на него! Ладно, Россия, — как сказал бы незабвенный профессор Преображенский. Но саксы, саксы без англов, но с баварцами – их-то за что «англосаксонский гений» ставит на место?
Как оказалось, были колонизаторы правильные (вы понимаете – кто), а были – не совсем. Звероподобные. В Юго-Западной Африке (стр. 247). Проводившие медицинские опыты. Разумеется, бесчеловечные. И, конечно же, имевшие продолжение в первой половине 20 века. В известных лагерях. Ну, то есть у них это в генно-кровавой субстанции всё.

Что ещё можно сказать о сущности, ну, как бы «национальном западном характере»? Вот, пожалуй, такой факт. К 1945 году Британская империя надоела почти всем. Кстати, и некоторым критически мыслящим англичанам, как это бывает всегда и везде. Но главное – она надоела «сыновьям большого льва, британского» — США. И с, естественно, варваром Сталиным они договорились дряхлого льва поместить туда, куда помещают дряхлых львов. Какая разница, что в том, что вроде кровь одна? Вот, как-то так.
Потому что здравомыслие, трезвомыслие, блюдение собственных интересов, рациональность – атрибутика Запада. Не только его, разумеется, но он – знамя этих атрибутов. И, повторюсь, атомная энергия не случайно дитя Запада, как нирвана – Востока.

Саморефлексия: кто сказал «мыслю, следовательно, существую»? Но проблема, на мой скромный взгляд, в ином: в обществе циркулируют критические идеи, разные идеи – комплементарные, верноподданнические или – наоборот. Пройдя некую точку невозврата, ни наличие критического взгляда на ситуацию, ни отсутствие сопоставимых по силе внешних «врагов» уже не спасают цивилизацию как систему. Что пишет автор? «Главную угрозу для Запада представляют не исламисты-радикалы или любые другие внешние враги, а наше недопонимание собственного культурного наследия и неверие в него» (стр.339). На самом деле, уж лучше бы – исламисты: культура – штука почти неподъёмная. Но и исламист пошел уже не тот, что «раньш было», — как «Песняры» спевали.

Так какова траектория той части света, что так отличается, по словам автора, от остального мира? С горочки уже, с горки. Рим исчезал не в один год и десятилетие. Здесь будет быстрее, но не сегодня, не сегодня. А что нам до этого?
Во-первых, жаль, конечно, столько лет по соседству жили!
Во-вторых, лучше бы он остался: его-то мы знает, а вот кто придет кто ж его знает!
В-третьих, поскольку привыкла эта часть света скидывать на периферию свои проблемы (суть колониализма), то, исчезая, не потянет ли он по-братски не только нас, но и всех остальных – вопрос.
В-четвертых, слышу, давно слышу вопрос, не, не вопрос – жизнеутверждающее: да мы быстрее сдохнем! На что тоже ответ имеется. Екатеринбуржский: «А не спешите нас хоронить, а у нас ещё здесь дела, у нас дома – детей мал-мала, да и просто хотелось пожить»!
Приятного чтения!

P.S. А разговор тот, гданьский, викторию имел: бюджет нашего проекта вошел в пакет других и был «проголосован» в соответствующем представительном органе. Европейского Союза. И ещё один ПыСы – это о нас, родимых
P.P.S. Родовое пятно западного капитализма – нацеленность на результат. Который можно посчитать, то есть очень конкретный. И не важно – вышел ты рожей или нет. Делаешь результат – вперед! У нас, как рассказал мне вчера один близкий человек, скоко бы красы не было на твоем челе, и палат ума несчислимо, коль не боярско-царский, то есть свой, холоп, холопом и останешься. Со своим общественно значимым результатом. Мораль: есть, есть куда расти!

Конфликт двадцатого века и происхождение Запада, Найл Фергюсон

Найл Фергюсон, молодой оксфордский парень, который настойчиво настаивает на себе, берет Уэллса в качестве реплики в Война миров (единственное, а не множественное число). Как и Уэллс, Фергюсон начинает свою книгу в конце девятнадцатого века и начале двадцатого. В частности, он начинает с 11 сентября 1901 года, явно намекнув на более известное событие 11 сентября 2001 года. Связь никогда не объясняется; но опять же, есть много связей, которые не рассматриваются в этой книге.

Фергюсон начинает Мировую войну , показывая, как скромно образованный белый человек, родившийся в этот день, на самом деле имел бы довольно хорошую жизнь. Технологии меняли мир, облегчая тем, у кого меньше средств, жить легче. То, что когда-то было обширным земным шаром, склеивалось более безопасным и быстрым путешествием и финансовой паутиной. Скоро появятся летающие устройства, электрические штуковины и большой океанский лайнер под названием Titanic . Все шло отлично!

В течение тринадцати лет большая часть мира будет вовлечена в катастрофическую войну, которая начнется с убийства на Балканах, во всех местах.Это положило начало тому, что Фергюсон называет «самым кровопролитным веком в истории» (как в относительных, так и в абсолютных цифрах).

Большое обещание The War of the World состоит в том, что Фергюсон собирается перевернуть общепринятое мнение с ног на голову; составлять вверх вниз и вниз вверх; и непоправимо изменить то, как мы думаем о двадцатом веке. На что я отвечаю, выражаясь наилучшим образом, выражаясь в тайном договорном праве: утверждение Фергюсона — это «пустая болтовня».

Не новаторский тезис Фергюсона состоит в том, что кровопролитие двадцатого века явилось результатом тройного влияния экономического подъема и спада, распада империй и расы.Это похоже на то, что я говорю, что бейсбольный матч выигрывается благодаря хорошей подаче, хорошей защите и большему количеству пробежек, чем другая команда.

Более того, Фергюсон не охватывает весь двадцатый век; вместо этого он сосредотачивается на 1914-1945 годах. Вот так. Другими словами, это книга о Первой и Второй мировых войнах (за исключением того, что она написана дерзким, дерзким, невыносимым Индианой Джонс — подражателем Ниалом Фергюсоном, так что это прямо вам в лицо!).

После мучительно долгого вступления, набитого ненужными схемами и графиками, вы попадаете в первый раздел книги, посвященный Первой мировой войне.Здесь упор делается на распадающиеся империи. По словам Фергюсона, Первая мировая война началась, когда Великобритания, Франция, Германия, Австро-Венгрия, Россия и османы изо всех сил пытались удержать свои быстро разрушающиеся империи. Ну да. В этом нет ничего нового или уникального. Кажется довольно очевидным, что запутанные союзы, которые привели к войне, как серия домино, были заключены в надежде защитить имперские активы. (Немцы были в союзе с Австро-Венгрией; Австро-Венгрия была в союзе с Сербией; затем немцы и австрийцы вступили в союз с Италией против России; в ответ Россия в союзе с Францией, а Франция в союзе с Великобританией и Великобританией пообещала поддерживать нейтралитет Бельгии.Видеть? Просто.)

Нельзя сказать, что мне полностью не понравился этот раздел. Я не. Это просто обещало слишком много. Фергюсона легко читать, он вставляет анекдоты и не пренебрегает такими источниками, как пьесы, стихи и романы, которые много рассказывают о временном периоде, но часто игнорируются. Более того, как и в случае с The Pity of War , Фергюсон возлагает большую вину за войну на Англию. Это на самом деле провокационно, и, честно говоря, в этом много правды. Большая часть истории Первой мировой войны рассказывается через призму Второй мировой войны.Таким образом, немцы всегда злодеи-детоеды, а британцы всегда являются стойкими героями (и американцы всегда приходят и спасают задницу Англии, что дает нам право грубить европейцам, заявляя: несмотря на то, что он родился в 70-х или 80-х — что «мы спасли вашу задницу во Второй мировой войне!» Я называю этот взгляд ретроактивным синдромом Гитлера Первой мировой войны. Более тонкая реальность заключается в том, что Германия делала то, что делали все остальные европейские державы: защищала В значительной степени именно решение Англии вступить в войну вывело ее из континентального конфликта (которых в Европе были сотни) в глобальную войну.

В годы середины войны (1919-1937) Фергюсон обсуждает экономическую нестабильность и расу. И снова его экономические аргументы кажутся перефразированными. Я имею в виду, есть ли где-нибудь кто-нибудь, кто не понимает, что сокрушительный долг Версаля и Великая депрессия создали благодатную среду для Адольфа Гитлера?

Немного интереснее обсуждение расы. По мнению Фергюсона, война не стала причиной расового геноцида; скорее, раса вызвала войну. Есть захватывающий эпизод о том, как победившие союзники посеяли семена войны, расчленив Германскую империю и тем самым изгнав этнических немцев с их родины.

Тем не менее, в центре обсуждения расы находятся евреи. Много времени уходит на погромы, антисемитские трактаты, законы о расе, права брака, права собственности и, наконец, Холокост. Это контрастирует с гораздо более коротким, но более информативным обсуждением расы в Азии, где японцы подчиняли себе китайцев и корейцев. Проще говоря, я читал о Холокосте раньше. С того места, где я сижу за своим настольным компьютером, я могу заглянуть в один из своих книжных шкафов и увидеть любое количество названий по этой теме: Нацистская Германия и евреи Сола Фридлендера; Освенцим: Новая история , Лоуренс Рис; Холокост , Мартин Гилберт; Взлет и падение Третьего рейха , Уильям Ширер; Добровольные палачи Гитлера , Даниэль Гольдхаген; и Masters of Death Ричарда Родса (я называю это своей полкой с «нахмуренным лицом»).

То, что я пытаюсь сказать, не кратко, могу добавить, заключается в том, что эта «новаторская» работа на самом деле занимает место на хорошо зарезанном поле (если использовать метафору фермерства, что неудобно).

Если продолжить эту мысль, то сложно сказать, сколько оригинальных раскопок сделал Фергюсон, в отличие от того, чтобы немного переосмыслить работу других. Не помогает то, что Фергюсон не использует концевые сноски (он объясняет в примечании в конце книги, что 2000 концевых сносок вряд ли поместятся в книге и доступны в Интернете.Я попытался найти их на его сайте www.niallferguson.org, но после, по общему признанию, напрасной попытки, сдался). Большинство источников в его библиографии — вторичные, ранее опубликованные работы. И в некоторых частях книги я мог сказать. Например, во время раздела об «изнасиловании Нанкина» Фергюсон использует газетный рассказ о японских солдатах в состязании по обезглавливанию. Эту же историю использовала Ирис Чанг в Rape of Nanking .

Во второй половине книги доминирует Вторая мировая война, которую Фергюсон справедливо описывает как начавшуюся в 1937 году с японского вторжения в Китай.Что я могу сказать об этом разделе? На ум приходят слова диффузный, разбросанный и случайный. Нет повествования; дуги нет; нет тезиса. Там просто много точек без всякой связи. Фергюсон, кажется, скачет волей-неволей, если использовать фразу, которую я иначе никогда бы не произнес. Однажды он приводит графическое описание казни евреев; в следующий момент он утверждает, что у держав Оси никогда не было шанса на победу.

Опять же, это не значит, что меня не развлекали.В какой-то степени так и было. Фергюсон похож на действительно умного парня, который очень-очень напивается на одной из моих вечеринок, а затем начинает говорить об истории. Как пьяный, он переходит к теме и некоторое время продолжает идти по этому пути, прежде чем внезапно переключиться на другую тему. Однако, если цель Фергюсона заключалась в том, чтобы показать, что Первая и Вторая мировые войны на самом деле были одной длинной войной, я не понимаю, как эти случайные фактоиды вписываются в нее. Тупой стиль Фергюсона.Ему дано — как дерзкому молодому историку — делать откровенные заявления по спорным темам, как если бы любой, кто считал иначе, был придурком (то есть не Найл Фергюсон). Например, Фергюсон отвергает Линдберга как «крипто-фашиста» и приходит к выводу, что Япония никогда бы не сдалась, если бы не была разбомблена вдребезги (игнорируя, конечно, Ultra расшифровывает обратное).

На последних пятидесяти страницах Фергюсон решает расширить свой непроверенный тезис на остальную часть века (Корея, Вьетнам, Камбоджа и т. Д.).) Этот эпилог был поспешным и, как и вся книга, неуклюжим.

Здесь определенно много идей и глубокого понимания, но эта книга остро нуждается в риталине.

различий, сходств и пересечений между Востоком и Западом

Почему мы должны знать и понимать наши культурные корни?

Исторически Восток и Запад развивались по разным путям с небольшим вмешательством между двумя сферами.

Философия Дао описывает вселенную с точки зрения взаимодополняющих противоположностей — например, день и ночь, мужское и женское начало, левое и правое полушарие. Эти двое явно разделены, но нуждаются друг в друге, чтобы быть единым целым. Та же мысль отражена в работах квантового физика Нильса Бера «Комплементаризм».

В сегодняшней глобальной смешанной реальности сообщества Восток-Запад быстро расширяются.

Очень интересно лучше понять различия, сходства и пересечения между Востоком и Западом.

Корни восточного и западного мировоззрения.

Несмотря на то, что на Востоке и Западе существует множество этнических групп, в основе Востока и Запада лежат две философии. Греческие философы Платон, Сократ и Аристотель повлияли на развитие западной культуры, в то время как Конфуций, Будда и Лао-Цзы сформировали восточные ценности и культуру.

Это важно, потому что ценности, которые пришли из их мышления, определили культурное развитие Востока и Запада.

География мысли

Ричард Нисбетт Профессор социальной психологии и содиректор программы «Культура и познание» в Мичиганском университете в Анн-Арборе дает очень проницательный взгляд на мышление Востока и Запада.

Книга Нисбетта География мысли: как азиаты и жители Запада думают по-разному и почему (Free Press; 2003) утверждает, что наш мозг устроен так, чтобы мыслить и обрабатывать информацию по-разному, в зависимости от нашего воспитания и того, как мы социализированы.язык, который мы используем, и наши гены.

Он приводит ряд ключевых отличий: мозг западных людей настроен мыслить линейно, а восточных — контекстно.

Жители Запада более склонны к риторике, тогда как жители Востока более склонны принимать знания без особых аргументов.

Жители Запада используют больше существительных, а жители Востока — больше глаголов. Пример: азиат скажет: «Выпей». Житель Запада скажет: «Еще чая?»

Жители Запада идентифицируют предметы по их форме, а жители Востока — по их веществу.

Нисбиттс показывает, как наше мышление влияет на культурное самовыражение, и приходит к выводу, что люди податливы, то есть они меняются в зависимости от окружающей среды и социальной ориентации.

Разница между Востоком и Западом: кухня.

Говорят, что путь к сердцу лежит через живот. Совместное питание всегда играет центральную роль в сохранении единства семьи и общества. Благодаря еде мы можем поддерживать связь с семьей, друзьями и обществом.Мы узнаем о нашем образе жизни, наших ценностях, о том, как мы себя идентифицируем, что делает нас похожими и непохожими на других, а также отмечать особые случаи во время еды.

Западные ценности индивидуальности, деталей и науки ярко выражены в том, как едят вестерны. Блюда подаются отдельными порциями и едят ножом и вилкой. Это отражает индивидуалистическую культуру. На Западе основными блюдами являются мясо и рыба, а гарнирами — овощи.

Ценность науки и деталей выражается в пищевой ценности продуктов питания

Восточные ценности коллективизма, группового или общинного мышления выражаются в совместном приеме пищи, что способствует укреплению семейных отношений.Блюда размещаются в центре стола, чтобы каждый мог поделиться ими. Блюда едят палочками. На Востоке овощи — основное блюдо, которое подают с зерном, обычно это белый рис или лапша, а мясо используется небольшими порциями.

Духовные, эстетические (то, как что-то выглядит) и целостные Ценности выражаются в том, что вкус и внешний вид пищи более важны, а баланс достигается за счет сочетания продуктов Инь и Ян в еде.

Принадлежность к мультикультурному сообществу или семье имеет то преимущество, что знакома с различными типами кухонь и стилями приготовления.Питание основано на индивидуальных предпочтениях и сочетании продуктов, а не на предпочтении одного типа кухни. Например, некоторые блюда могут быть азиатскими по происхождению, такими как суши, китайское жаркое, в то время как в другие дни могут отражаться западные предпочтения, например, спагетти-болоньез, пицца, гамбургер, или, возможно, в другие дни можно выбрать блюдо или стиль фьюжн.

Различия между Востоком и Западом: эстетика.

Определение эстетики.

Термин «эстетика» касается наших чувств и наших реакций на объект.Если что-то доставляет вам эстетическое удовольствие, это «приятно», и вам это нравится. Если это эстетически dis вам нравится, то это «неприятно» и вам не нравится. Эстетика включает в себя все ваши чувства — зрение, слух, осязание, вкус и обоняние — и ваши эмоции.

Западное мировоззрение.

Западный взгляд на красоту уходит корнями в Древнюю Грецию, как и западные культурные ценности. Чтобы что-то считалось красивым, в нем должны быть три элемента:

Традиционное западное искусство связано с деталями, геометрическими линиями и точкой зрения художника.Это отражает западные ценности логики, линейной перспективы, деталей, внешнего восприятия, индивидуальности.

Восточное мировоззрение.

Восточный взгляд пытается передать дух художника или произведения искусства. Вместо деталей используются пустота и пространство, чтобы отразить восточный взгляд на холизм. Все взаимосвязано. Природа часто используется как предмет, отражающий восточную ценность близости к природе. Художник стремится смотреть на глазами , а не глазами, чтобы создать духовную чувственность и душевный опыт.

Эстетические ценности восточного дзэн пытаются передать неподвижность вселенной, которая вызывает недоумение, потому что она пуста, но в то же время полна. Сущность пустого пространства и таинственности через видение художником искренности, таинственной глубины, пафоса, возвышенной красоты, эмоциональной красоты, меланхолии, одиночества — одни из самых ценных эстетических идеалов.

Различия между Востоком и Западом: язык.

Язык — показатель нашего культурного наследия. Языков столько, сколько разных культур и стран.

Как и западная ценность структуры и правил, западный язык имеет фонетическую основу. Это намного проще, чем восточные языки, потому что в алфавите всего двадцать шесть букв, тогда как в восточном языке есть тысячи символов — нужно знать как минимум три тысячи символов, чтобы читать основные тексты.

Китай, будучи большой страной, имеет много разных регионов, каждый со своим собственным диалектом. Официальный диалект — мандаринский. Другие языки из стран Восточной Азии включают японский, корейский и тайваньский.

Как и китайская ценность контекста и холизма, китайский — это тональный язык, в котором одно слово означает разные вещи в зависимости от используемого тона.

Письменный язык, хотя и сложный, является одним и тем же для всех китайских диалектов, поэтому, хотя в Китае много диалектов, письменный язык один и тот же независимо от диалекта. Написание основано на графических и закодированных символах. Например, у слова «яркий» есть и сын, и луна. Китайцы придают большое значение книгам и письменной речи.

Поскольку Китай становится все более влиятельным в мире, многие люди сегодня изучают мандарин из-за его потенциала для открытия возможностей

Различия между Востоком и Западом: Музыка.

Музыка считается видом искусства. Музыка способна преобразовывать нас и передавать сообщения, которые трудно выразить.

Система ценностей Востока и Запада влияет на тип производимой музыки и ее обращение к разным культурам.

На Западе с его индивидуалистической культурой много разных типов музыки и жанров: хип-хоп, кантри, рок, поп, джаз..

На Востоке Конфуций считал, что музыка должна дополнять культурные цели нации. Поэтому традиционная музыка создается с целью привить чувство коллективной гармонии между разумом, телом и духом.

Инструменты, такие как флейта, цинь и барабаны, используются для создания музыки, которая гармонирует с разумом, телом и душой.

Сегодня K Pop привлекает широкую азиатскую аудиторию. — Западный хип-хоп исполняется на корейском языке в синхронной хореографии.

Сходства между восточным и западным мировоззрением

Много было написано о различиях между восточным и западным мировоззрением, но мало было сказано о сходствах и параллелях между двумя, казалось бы, подходящими мировоззрениями.

Сходства между Востоком и Западом.

Восток и Запад, как и все люди, ищут смысл и цель жизни. Много говорится о различиях между Востоком и Западом, но гораздо меньше говорится о сходствах и параллелях.

• Исторически обе философии ищут истину — одна через науку, а другая через духовность.
• Обращаться с людьми так, как вы хотели бы, чтобы относились к вам, учили Конфуций и Иисус Христос.
• Оба видят вселенную состоящей из элементов.Вода, воздух, земля, металл и огонь.
• И Восток, и Запад согласны с тем, что все является энергией и что есть другие измерения нашей большой вселенной, даже если они не видны невооруженным глазом.
• У обоих есть система зодиака предсказания. Западный Зодиак основан на двенадцати знаках, относящихся к месяцам в году, в то время как восточная традиция насчитывает двенадцать животных в зависимости от года рождения.
• Оба использовали притчи для связи понятий.
• И Восток, и Запад верят, что человек рождается с врожденным знанием, к которому нужно лишь поощрять стремление.Мы любим своих детей и хотим, чтобы они процветали.
• И Восток, и Запад преследуют смысл добра и зла.
• И жители Востока, и жители Запада имеют иерархию потребностей, как описано в теории потребностей Маслоу. Начиная с физиологического, безопасности, принадлежности, самоуважения и самореализации.

В целом потребности те же, но методы поиска ответов и решений несколько отличаются — Запад предпочитает научный подход с акцентом на конкретных элементах, а Восток — более целостным и общим.

Перекрестки между Востоком и Западом.

И даосизм, и комплементаризм, как они определены в квантовой физике, согласны с тем, что вселенная состоит из полярных противоположностей, которые нуждаются друг в друге для поддержания гармоничного целого. Каждая противоположность не может занимать одно и то же пространство одновременно, но вместе они образуют дополнительное целое

Например, ночь и день, мужчина и женщина, добро и зло, левое и правое полушарие. Точно так же Восток и Запад рассматриваются как взаимодополняющие противоположности.

Отсюда следует, что Восток и Запад соглашаются в одних и тех же вещах, но их методы часто полярно противоположны, когда дело доходит до поиска решений и результатов. Например, Запад, как правило, более ориентирован на внешний мир, а Восток — на внутреннее. На Западе ценится индивидуализм, а на Востоке — коллективизм. Запад традиционно ассоциируется с мышлением левого полушария, тогда как Восток — с мышлением правого полушария.

Пересечение комплементаризма с растущим осознанием того, что мир взаимосвязан и взаимозависим, порождает необходимость сотрудничества между Востоком и Западом для получения дополнительных и целостных результатов.

Заключение.

Сегодняшняя эпоха постмодернизма отражает смешение времени, пространства и культуры, где смешение коллективной мудрости восточных и западных ценностей все больше влияет и формирует нашу реальность.

Древнейших цивилизаций мира — WorldAtlas

Натаниэль Уилан, 15 июля 2020 г., в World Facts

• В следующей статье кратко рассматриваются шесть древнейших цивилизаций мира, от древних египтян до малоизвестного народа цзяху.
• Историки по-прежнему озадачены тем, как развитая цивилизация майя могла внезапно рухнуть в 900 году нашей эры.
• Цивилизация долины Инда, простирающаяся от современного Афганистана и Пакистана до северо-запада Индии, покрыла 1,25 миллиона километров, что делает ее самой распространенной цивилизацией древнего мира.
• Самые ранние человеческие останки коренных жителей Австралии могут быть найдены примерно 50 000 лет назад.

Когда речь заходит о древних цивилизациях, большинство людей думают о греках и римлянах. Это, конечно, понятно. Оба они каким-то образом сформировали современное общество, будь то их длительное социальное, культурное или политическое влияние. Однако существуют десятки цивилизаций, которые существовали задолго до того, как греки и римляне оставили свой след в истории человечества. В следующей статье кратко рассматриваются шесть древнейших цивилизаций мира, от древних египтян до малоизвестного народа цзяху.

6.Цивилизация майя (около 2600 г. до н.э. — 900 г. н.э.)

Цивилизация майя в основном состояла из коренных народов Центральной Америки и Мексики. Их образ жизни охотников-собирателей можно проследить до 7000 г. до н.э., но первые постоянные деревни были построены около 2600 г. до н.э. Примерно в это же время произошло самое раннее развитие сельского хозяйства.В период своего расцвета их население превышало 19 миллионов человек. Они построили экстравагантные сооружения, храмы и пирамиды, некоторые из которых были больше, чем в Египте. Их религия до конца не изучена, но люди майя верили в рай и подземный мир, известный как Шибальба. Они часто совершали человеческие жертвоприношения своим богам, но, поскольку они считали, что духи просто переходят в следующий мир, в ритуальном акте не было ничего злого.

Они также были опытными регистраторами и астрологами, которые могли регистрировать лунные и солнечные циклы, а также движения планет.Сегодня они, пожалуй, наиболее известны своим календарем, в котором 21 декабря 2012 года отмечен конец света. Их собственная кончина наступила задолго до этого; однако историки по-прежнему озадачены тем, как такая развитая цивилизация могла внезапно рухнуть. Тем не менее, потомки народа майя все еще живут в некоторых частях Центральной Америки.

5.Древние египтяне (около 3150 г. до н.э. — 30 г. до н.э.)

Древняя египетская цивилизация была основана, когда царь Менес — первый фараон — объединил Верхний и Нижний Египет в 3150 году до нашей эры. По большей части его люди собирались на берегах реки Нил. Они ответственны за некоторые из величайших сооружений, когда-либо построенных, в том числе Великую пирамиду в Гизе, одно из семи чудес древнего мира.

Древних египтян можно определить как цивилизацию «первопроходцев». Они добились огромных успехов в математике и были пионерами медицинской науки. Они были первыми, кто использовал водные пути в качестве торговых путей и делал инструменты из бронзы. Им также приписывают разработку первого фонетического алфавита, который широко использовался благодаря изобретению папирусной бумаги, что, в свою очередь, привело к развитию первой почтовой системы.Вы не поверите, но они также были первыми, кто использовал зубную пасту и носил парики. Из-за многочисленных войн и вторжений их древняя культура со временем постепенно заменялась.

4.Цивилизация долины Инда (ок. 3300 г. до н.э. — 1900 г. до н.э.)

Цивилизация долины Инда простиралась от современного Афганистана и Пакистана до северо-запада Индии и охватывала 1.25 миллионов километров, что делает его самой распространенной цивилизацией древнего мира. Самые первые люди собирались вокруг бассейна реки Инд, создавая земледельческие поселения. 3300 г. до н.э. — это время, когда историки обычно фиксируют первые признаки урбанизации. К 2500 г. до н.э. цивилизация долины Инда процветала, ее люди жили в десятках высокоразвитых и просторных городских центров. Есть даже свидетельства того, что в домах были отдельные ванные комнаты, которые вели к сложной подземной канализационной системе.

У местных жителей была письменность. Они также были великими математиками. Но что более поразительно, так это то, что археологи не обнаружили следов войны или массового насилия. Считается, что они жили без доспехов и оружия более 700 лет.Напротив, они были мирными людьми, мирно торговавшими с соседними цивилизациями. Возможно, именно эта незаинтересованность в войне привела к их падению от среднеазиатских захватчиков. Однако другие историки утверждают, что их конец произошел из-за большого наводнения.

3.Месопотамия (ок. 3500 г. до н.э. — 500 г. до н.э.)

В течение долгого времени ученые полагали, что Месопотамия была первой цивилизацией. Расположенный между реками Тигр и Евфрат, его название означает «между ( meso ) реками ( potamos ).«Сегодня регион включает Ирак, Кувейт, Турцию и Сирию. Тысячи лет первые люди жили в небольших поселениях, которые в конечном итоге превратились в разбросанные фермерские общины около 8000 г. до н.э. Идея сельского хозяйства, построенного на плодородной земле, вскоре получила развитие вместе с приручением животных. Эти сообщества расширились до того, что мы считаем городами, и Урук был первым из них около 3500 г. до н. Э. На пике своего развития в нем проживало около 50 000 человек.

Помимо сельского хозяйства, Месопотамия известна своей прибыльной торговлей и созданием различных отраслей промышленности, включая каменную кладку, изделия из металла и кожи.Историки даже считают его людей ответственными за изобретение колеса. Однако около 539 г. до н. Э. Регион был захвачен персами. К тому времени, когда Александр Великий завоевал Персидскую империю примерно двести лет спустя, большинство месопотамских городов и культур были вытеснены.

2.Цзяху (ок. 7000 — 5700 гг. До н.э.)

Поселение Цзяху расположено на центральной равнине древнего Китая, в районе, известном сегодня как провинция Хэнань. Жители этого поселения принадлежали к старейшей признанной цивилизации страны. Этот район богат артефактами, что делает его мечтой археолога. В дополнение к обычным древним находкам, таким как керамика и инструменты, люди обнаружили записи самых ранних образцов китайской письменности и доказательства того, что они были производителями самого старого вина в мире.Одним из самых замечательных открытий стала костяная флейта, которая считается старейшим действующим музыкальным инструментом. Обычно эти флейты вырезаны из крыловой кости журавля и, скорее всего, использовались в особых церемониях.

Конец поселения пришелся на 5700 г. до н. Э., Когда близлежащие реки вышли из берегов и затопили местность. Предполагается, что люди Цзяху покинули свой дом, чтобы поселиться в другом месте, хотя нет никаких указаний на то, где это могло быть.

1. Коренные народы Австралии (около 50 000 г. до н.э.)

Коренные народы Австралии были жителями материковой части Австралии и ее островов до прибытия европейских колонизаторов. Принято считать, что они пришли из Юго-Восточной Азии в то время, когда уровень моря был низким, а сухопутные мосты более протяженными. Исследования показывают, что это самая старая цивилизация на Земле. Самые ранние человеческие останки могут быть найдены примерно 50 000 лет назад; однако неубедительные данные предполагают, что они могли существовать еще 80 000 лет назад.

Коренные народы Австралии были охотниками-собирателями, и, хотя они и вели кочевой образ жизни, у них были прочные связи с определенными участками земли, которые они могли бы считать своим домом. После прибытия европейцев они заняли весь континент и говорили более чем на 200 разных языках. С тех пор они претерпели жестокие преследования и испытали стирание значительной части своей культуры и традиций.