Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы читать онлайн — Диана Гэблдон

Диана Гэблдон

Путешественница

Книга 1: Лабиринты судьбы

Моим детям Лауре Джульетт, Самюэлю Гордону и Дженнифер Роуз, давшим этой книге плоть, кровь и душу.

Пролог

В детстве я остерегалась ступать в лужи, и не потому, что боялась дождевых червей или не хотела промочить ноги. Вовсе даже нет: я была неопрятным ребенком и вечно ходила перемазанная, к чему относилась с блаженным равнодушием.

Моя странная робость была связана с невозможностью заставить себя поверить, что эта великолепная гладь — лишь тонкий слой воды над твердой поверхностью. Мне она представлялась вратами в иное, нескончаемое пространство. Порой, когда при моем приближении по водной поверхности пробегала рябь, я думала, что лужа невероятно глубока, как бездонное море, скрывающее лениво шевелящиеся кольца щупалец гигантских спрутов и мелькающие тени безмолвных зубастых морских чудовищ.

Заглянув в отражающую поверхность, я видела на фоне бесформенной голубизны свою круглую физиономию в окружении вьющихся волос и воображала, что передо мной вход в другое небо. Если я сделаю шаг вперед, то сразу провалюсь и буду обречена на бесконечное падение в голубую бездну.

Единственным временем, когда я осмеливалась перейти лужу, были сумерки с зажигающимися вечерними звездами. Стоило, посмотрев на воду, углядеть отраженные в ней светящиеся точки, как у меня доставало смелости с плеском войти в лужу — ведь в этом случае она становилась подобной звездному небу, и хотелось упасть туда, в это космическое пространство, чтобы дотянуться до звезд, ухватиться за какую—нибудь из них и почувствовать себя в безопасности.

Даже сейчас, когда на моем пути попадается лужа, в мыслях возникает некоторое замешательство, хотя я, особенно если спешу, продолжаю идти вперед, не задерживаясь, но где—то на задворках сознания все еще звучит эхо былых сомнений.

А что, если на сей раз ты все—таки провалишься?

Часть первая

СОЛДАТСКАЯ ЛЮБОВЬ

Глава 1

ВОРОНИЙ ПИР

Немало сражалось горских вождей,
Множество пало отважных людей.
Они отдали жизни свои не зря
Во имя закона и короля.

Якобитская песня «Неужели ты не вернешься?»

16 апреля 1746 года

Он был мертв. Правда, нос болезненно пульсировал, что в данных обстоятельствах казалось странным. Несмотря на веру в понимание и милосердие Создателя, ему было свойственно то изначальное, словно осадок первородного греха, чувство вины, которое заставляет каждого верующего человека бояться угодить в ад. Другое дело, что все слышанное им когда—либо об аде едва ли наводило на мысль о том, что вечные муки, уготованные для несчастных грешников, могут свестись к боли в носу.

С другой стороны, это не могло быть и раем, по целому ряду веских причин. Во—первых, рая он никак не заслуживал. Во—вторых, на рай это совсем не походило. И в—третьих, он сильно сомневался в том, что сломанный нос, каковой ему трудно было признать и карой для проклятых, относился к числу наград для благословенных праведников.

Что же тогда? Чистилище? В мыслях оно рисовалось как нечто серое и блеклое, но, в конце концов, заполнявший все тусклый красноватый свет в какой—то мере соответствовал представлениям об этом месте. Сознание слегка прояснилось, и к нему медленно возвращалась способность мыслить. Не без раздражения он подумал, что пора бы кому—нибудь приметить его, и, раз уж он пострадал недостаточно для того, чтобы очиститься от грехов и сразу по упокоении войти в Царство Божие, пусть ему объявят, каков будет приговор Вышнего Судии. Правда, кого с этой вестью ждать, ангела или демона, он не знал: о том, какие требования предъявляются к персоналу чистилища, в школе не рассказывали, а у него самого до сих пор не было случая об этом задуматься.

В ожидании встречи он начал размышлять о том, какие еще муки могут выпасть на его долю и не начался ли уже этот процесс, поскольку одновременно с прояснением сознания восстанавливалась чувствительность, а следовательно, и способность воспринимать боль. Теперь он ощущал на всем теле множество порезов и ссадин и ничуть не сомневался в том, что снова сломал безымянный палец правой руки. Трудно его уберечь, если сустав практически не гнется. Ну что ж, в целом не так уж страшно. Что еще?

Клэр.

Это имя ножом пронзило его сердце, наполнив болью, с которой все телесные страдания не шли ни в какое сравнение.

Будь у него настоящее тело, оно бы уж точно корчилось в агонии. Впрочем, эти муки он предвидел еще тогда, когда отсылал ее обратно к кругу камней. Для чистилища духовные терзания — состояние обычное, и он ожидал, что боль разлуки станет для него главным наказанием. Главным и достаточным для искупления всех провинностей, вплоть до убийства и измены.

Не зная, позволено ли грешникам, пребывающим в чистилище, возносить молитвы, он все же осмелился помолиться за нее: «Господи, даруй ей избавление от опасности. Ей и ребенку».

У него не было сомнений в том, что она по—прежнему легка и быстра на ногу, а уж по части упрямства превосходит всех женщин, которых он когда—либо знал. Но удалось ли ей осуществить опасный переход обратно, к тому месту, откуда она явилась? Осуществить рискованное скольжение, преодолевая таинственные слои неведомого, разделяющие «тогда» и «теперь», прошлое и будущее? Мысль о том, что она, одинокая и беспомощная, оказалась в тисках кольца камней, а ему даже не суждено узнать о ее участи, была так горька, что заставила забыть о боли в носу.

Чтобы отвлечься от мучительных раздумий, он снова принялся пересчитывать свои телесные болячки и чрезвычайно огорчился, обнаружив, что совершенно не ощущает левой ноги. Похоже, ее не было. То есть левое бедро ощущалось, давало о себе знать колющей болью в суставе, а вот ниже… ниже ничего. Ну что ж, в свое время он вернет ее, либо когда наконец прибудет в рай, либо, на худой конец, в Судный день. Да и, в конце концов, его зять Айен очень ловко ковылял на деревяшке, заменявшей ему отсутствующую ногу.

Конечно, если быть честным, это задевало его самолюбие, но, может, все как раз затем и задумано, чтобы избавить его от греховной гордыни. Он стиснул зубы, вознамерившись принять то, что выпало на его долю, со всем мужеством и смирением, на которое был способен, но все же не смог удержаться от искушения прощупать рукой (или тем, что служило ему здесь в качестве руки), где же теперь кончается его нога.

Рука наткнулась на что—то твердое, и пальцы запутались в мокрых, спутанных волосах. Он резко сел, с усилием отодрал слой засохшей крови, которая накрепко заклеила веки, и вместе со зрением к нему вернулись воспоминания. Он ошибся. Это был ад. Но, увы, Джеймс Фрэзер был вовсе не мертв.

Тело какого—то человека лежало поперек его собственного. Своей тяжестью мертвец придавил его левую ногу, этим объяснялось отсутствие ощущений. Голова, тяжелая, словно пушечное ядро, лежала лицом вниз на его животе, свалявшиеся волосы падали на влажное полотно его рубашки. В неожиданной панике он дернулся вверх — голова скатилась набок, ему на колени, и полуоткрытый глаз незряче уставился вверх из—под прядей волос.

Это был Джек Рэндолл, чей изысканный красный капитанский мундир настолько промок, что казался почти черным. Джейми попытался было столкнуть тело, но почувствовал невероятную слабость. Рука, ткнувшись в плечо Рэндолла, соскользнула, а локоть, на который он пытался опереться, неожиданно подвернулся, и Джеймс снова распластался на спине, таращась в слякотное, бледно—серое, вызывающее головокружение небо. С каждым тяжелым вздохом голова Джека Рэндолла непристойно каталась вверх—вниз по его животу.

Он плотно прижал ладони к болотистой почве — вода холодом проступала сквозь его пальцы, а рубашка на спине промокла насквозь — и изогнулся вбок. Обмякшее тело медленно соскользнуло, забрав с собой остатки тепла и открыв его плоть дождю и неожиданно пробравшему до костей холоду. Извиваясь на земле, борясь со слипшимися, запачканными грязью складками своего пледа, он расслышал над резкими порывами завывающего, словно сонмище духов, апрельского ветра отдаленные крики и стоны, а уже над ними зловещее хриплое карканье. Вороны. Судя по всему, не одна дюжина.

«Это странно, — отстраненно подумал он. — Птицы не должны летать в такую бурю».

Наконец ему удалось выпростать из—под себя плед и накрыться. Потянувшись, чтобы прикрыть ноги, он увидел, что его килт и левая нога в крови, но это зрелище не огорчило и не испугало его, а лишь вызвало смутный интерес: темно—красные разводы представляли собой контраст по сравнению с окружающим его серовато—зеленым фоном поросшего вереском торфяного болота. Потом отголоски сражения стихли в его ушах, и он под зловещее карканье покинул поле Куллодена.

Его разбудили гораздо позже, окликнув по имени.

— Фрэзер! Джейми Фрэзер! Ты здесь?

«Нет, — рассеянно подумал он. — Меня нет». Где бы он ни находился, пребывая в бессознательном состоянии, то место было гораздо лучше. Сейчас он лежал в неглубокой яме, наполовину наполненной водой. Слякотный дождь прекратился, но пронизывающий холодный ветер продолжал стенать над вересковым болотом. Небо потемнело, едва ли не почернело — значит, время близилось к вечеру.

— Говорю тебе, я видел, как он упал где—то здесь. Там еще кусты были, утесник.

Голос доносился издалека и был едва слышен.

Неподалеку от его уха послышался шорох, и, повернув голову, он увидел ворону. Она стояла на траве в футе от него, рассматривая его яркой бусинкой глаза. Порывистый ветер ерошил черные перья. Решив, что он не представляет угрозы, ворона с непринужденной легкостью повернула шею и ткнула крепким острым клювом в глаз Джека Рэндолла.

Джейми с возмущенным криком вскинулся и вспугнул птицу, взлетевшую с негодующим карканьем.

— Эй! Вон там!

Послышались хлюпающие по трясине шаги, а потом он увидел над собой лицо и ощутил на плече дружескую руку.

— Он жив! Давай сюда, Макдональд! Дай руку, а то он сам идти не может.

Их было четверо, и, приложив немало усилий, они подняли Джейми на ноги, забросив его обессиленные руки на плечи Эвана Камерона и Йена Маккиннона.

Он хотел сказать им, чтобы они оставили его; вместе с пробуждением вернулось воспоминание о намерении умереть. Но радость нахождения среди своих была слишком велика, и он промолчал, тем более что вернулось и ощущение омертвения ноги, явно свидетельствовавшее о том, что рана серьезная. В любом случае он скоро умрет, а раз так, то слава богу, что хотя бы не в темноте и одиночестве.

— Вода?

Ободок чашки придвинули к его губам, и он пришел в себя настолько, что смог попить и даже ничего не пролил. Рука на мгновение прижалась к его лбу и убралась. Комментариев не последовало.

Он горел в огне, а когда закрыл глаза, ощутил пламя под веками. От этого жара губы потрескались и саднили, но это было лучше, чем холод, который время от времени возвращался. По крайней мере, жар не мешал лежать неподвижно, холод же бросал в дрожь, пробуждавшую спящих демонов в его ноге.

Мурта.

Он был уверен, что его крестный отец погиб, хотя никаких воспоминаний на сей счет не было, и откуда взялась эта убежденность, оставалось неизвестным. То, что на вересковой пустоши полегла добрая половина шотландской армии, он понял из услышанных здесь, в доме, разговоров, но о самой битве у него никаких воспоминаний не сохранилось.

Ему и раньше доводилось бывать в сражениях, и он знал, что в потере памяти для раненого солдата нет ничего необычного. Знал он также, что память непременно восстановится, и искренне надеялся умереть раньше.

При этой мысли он пошевелился и испытал прилив такой жгучей боли, что ему не удалось сдержать стон.

— Как ты, Джейми?

Эван приподнялся на локте рядом с ним, его обеспокоенное лицо бледнело в рассветном сумраке. На голове — окровавленная повязка, по вороту расплылись бурые пятна: пуля, пролетев по касательной, сорвала кожу с его черепа.

— Ничего, все нормально.

Он протянул руку и благодарно коснулся плеча Эвана. Тот в ответ погладил его руку и снова лег.

Вороны были черными. Черные, как сама ночь. С наступлением темноты они улетали на покой, но с рассветом возвращались — птицы войны, спутники сражений являлись на свое гнусное пиршество.

«А ведь с этакими клювами они могли бы выклевать глаза и мне», — подумал он, обостренно ощущая под веками собственные глазные яблоки, круглые, горячие, сущий деликатес для пожирателей падали.

Они беспокойно вращались туда и сюда, тщетно ища забытья, в то время как всходившее солнце окрашивало веки темным, кровавым багрянцем.

Четверо мужчин собрались рядом с единственным окошком фермерского дома, тихо переговариваясь.

— Ну о каком бегстве ты толкуешь? — произнес один, кивнув наружу. — Побойся бога, парень! Самый здоровый из нас едва ковыляет, а шестеро вообще не могут ходить.

— Если ты можешь идти, то двигай, — подал голос кто—то из лежавших на полу. — Нечего из—за нас задерживаться.

Джейми скривился, бросив взгляд на свою раненую ногу, замотанную в обрывки килта.

Дункан Макдональд отвернулся от окна и с угрюмой улыбкой покачал головой. В жидком свете были отчетливо видны глубоко избороздившие его осунувшееся от усталости лицо морщины.

— Нет, лучше затаиться, — сказал он. — Начать с того, что англичане здесь кишмя кишат, что твои вши, — их из окна видно. Ни одному человеку не уйти целым с Друмосских болот.

— Даже бежавшим вчера с поля боя далеко не уйти, — тихо вставил Маккиннон. — Вы разве не слышали, как ночью прошли форсированным маршем английские войска? Думаете, им трудно будет настигнуть разношерстную компанию беглецов?

Все они знали ответ слишком хорошо. Многие из горцев, ослабевших от холода, изнеможения и голода, еще до сражения едва держались на ногах.

Джейми отвернулся к стене, уповая на то, что его люди покинули поле достаточно рано и ушли на приличное расстояние. Лаллиброх находился на отшибе, в стороне от Куллодена, и у них есть надежда спастись. Другое дело, что, как говорила ему Клэр, войска Камберленда, побуждаемые жаждой мести, беспощадно разорят всю горную Шотландию.

На сей раз мысль о Клэр вызвала лишь волну ужасной тоски. Господи, если бы она оказалась здесь, прикасалась к нему, лечила его раны и баюкала его голову у себя на коленях! Но она ушла — ушла от него на двести лет в будущее, — и слава богу, что так! Слезы медленно потекли из—под его закрытых век, и Джейми, несмотря на боль, перекатился на бок, чтобы скрыть их от других.

«Господи, только бы с ней все было хорошо, — взмолился он. — С ней и ребенком».

После полудня из незастекленных окон неожиданно потянуло дымом. Запах был острее и гуще, чем пороховая гарь, с ощутимым, пугающим душком того, что слишком уж напоминало поджаривающееся мясо.

— Они сжигают мертвых, — сказал Макдональд.

За все то время, что они находились в доме, он почти не сдвинулся со своего места у окна. Он и сам походил на мертвеца с этими слипшимися от грязи угольно—черными волосами и бледным, исхудавшим лицом.

То и дело над вересковым болотом разносился треск ружейных выстрелов. То были выстрелы милосердия — английские офицеры сострадательно добивали облаченных в тартаны бедолаг, прежде чем взгромоздить каждого из них на погребальный костер вместе с его более удачливыми, погибшими сразу товарищами. Когда Джейми поднял голову, Дункан Макдональд по—прежнему сидел у окна, но глаза его были закрыты.

Эван Камерон рядом с ним перекрестился.

— Да обретем мы столько же милости, — прошептал он.

Так оно и вышло: после полудня следующего дня у порога сельского дома затопали сапоги, и дверь распахнулась на беззвучных кожаных петлях.

— Господи!

Это приглушенное восклицание вырвалось у англичанина при виде того, что обнаружилось внутри. Сквозняк от двери зашевелил застоявшийся воздух над грязными, покрытыми пятнами крови телами людей, лежавших вповалку или сидевших на утоптанном земляном полу.

О вооруженном сопротивлении речи не шло: в нем не было смысла, да и сил на это ни у кого не осталось. Якобиты оставались, где были, предоставив определить свою судьбу появившемуся на пороге щеголеватому английскому майору в мундире с иголочки и до блеска начищенных сапогах.

Он замешкался, обвел взглядом помещение и шагнул внутрь. Следом за ним без промедления вошел его лейтенант.

— Я лорд Мелтон, — представился майор, оглядываясь по сторонам, как будто ища взглядом предводителя этих людей, к которому полагалось обратиться.

Встретив его взгляд, Дункан Макдональд встал и наклонил голову.

— Дункан Макдональд, из долины Ричи. А остальные… — он махнул рукой, — остатки армии его величества короля Якова.

— Так я и думал, — сухо промолвил англичанин.

Он был молод, лет тридцати с небольшим, но держался с уверенностью опытного солдата. Обведя пристальным взглядом находившихся в помещении людей, майор полез в карман и достал сложенный листок бумаги.

— Это приказ его светлости герцога Камберлендского, наделяющий меня полномочиями предавать смертной казни любого, кто окажется участником только что произошедшего изменнического восстания. — Он снова обвел взглядом помещение. — Есть здесь кто—нибудь, кто заявит о своей непричастности к измене?

Со стороны шотландцев послышался самый слабый смех. О какой непричастности могла идти речь, когда их всех обличали кровь и въевшаяся в лица пороховая гарь рокового для них сражения?

— Нет, мой лорд, — ответил Макдональд с едва заметной улыбкой на губах. — Здесь все изменники. Стало быть, нас всех повесят?

Мелтон слегка скривился, но на его лицо тут же вернулась маска невозмутимости. Он был строен, изящен, почти хрупок, однако держался уверенно и властно.

— Вас расстреляют, — сказал майор. — В вашем распоряжении один час, чтобы приготовиться.

Он помедлил, бросив взгляд на лейтенанта, как будто боялся показаться своему подчиненному излишне великодушным, но продолжил:

— Если кто—то из вас захочет написать что—нибудь — может быть, письмо, — я пришлю сюда своего отрядного писаря.

Мелтон кивнул Макдональду, повернулся на каблуках и вышел.

Это был мрачный час. Несколько человек воспользовались предложением пера и чернил и упорно царапали каракули на бумаге, держа листы, за неимением другой твердой поверхности для письма, на наклонной деревянной трубе. Другие тихо молились или просто сидели в ожидании неизбежного.

Макдональд попросил пощады для Джайлза Макмартина и Фредерика Муррея, сказав, что им всего семнадцать, их нельзя подвергать той же каре, что и старших. В этой просьбе ему было отказано, и юноши сели рядом, взявшись за руки и отвернув к стене побледневшие лица.

Глядя на них, да и на других тоже, верных друзей и отважных солдат, Джейми ощущал щемящую печаль, но по поводу собственной участи чувствовал лишь облегчение. Ему больше не о чем беспокоиться, больше нечего делать. Он сделал все, что мог, для своих людей, своей жены, своего еще не рожденного ребенка. Пусть же теперь придет конец его телесным страданиям и он упокоится с миром.

Скорее для формы, а не потому, что он испытывал нужду в этом, он закрыл глаза и начал, как всегда по—французски, читать покаянную молитву. «Mon Dieu, je regrette…» Но он не испытывал раскаяния, да и поздно было о чем—либо сожалеть.

Читать Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы — Гэблдон Диана — Страница 1

Диана Гэблдон

Путешественница

Книга 1: Лабиринты судьбы

Моим детям Лауре Джульетт, Самюэлю Гордону и Дженнифер Роуз, давшим этой книге плоть, кровь и душу.

Пролог

В детстве я остерегалась ступать в лужи, и не потому, что боялась дождевых червей или не хотела промочить ноги. Вовсе даже нет: я была неопрятным ребенком и вечно ходила перемазанная, к чему относилась с блаженным равнодушием.

Моя странная робость была связана с невозможностью заставить себя поверить, что эта великолепная гладь — лишь тонкий слой воды над твердой поверхностью. Мне она представлялась вратами в иное, нескончаемое пространство. Порой, когда при моем приближении по водной поверхности пробегала рябь, я думала, что лужа невероятно глубока, как бездонное море, скрывающее лениво шевелящиеся кольца щупалец гигантских спрутов и мелькающие тени безмолвных зубастых морских чудовищ.

Заглянув в отражающую поверхность, я видела на фоне бесформенной голубизны свою круглую физиономию в окружении вьющихся волос и воображала, что передо мной вход в другое небо. Если я сделаю шаг вперед, то сразу провалюсь и буду обречена на бесконечное падение в голубую бездну.

Единственным временем, когда я осмеливалась перейти лужу, были сумерки с зажигающимися вечерними звездами. Стоило, посмотрев на воду, углядеть отраженные в ней светящиеся точки, как у меня доставало смелости с плеском войти в лужу — ведь в этом случае она становилась подобной звездному небу, и хотелось упасть туда, в это космическое пространство, чтобы дотянуться до звезд, ухватиться за какую–нибудь из них и почувствовать себя в безопасности.

Даже сейчас, когда на моем пути попадается лужа, в мыслях возникает некоторое замешательство, хотя я, особенно если спешу, продолжаю идти вперед, не задерживаясь, но где–то на задворках сознания все еще звучит эхо былых сомнений.

А что, если на сей раз ты все–таки провалишься?

Часть первая

СОЛДАТСКАЯ ЛЮБОВЬ

Глава 1

ВОРОНИЙ ПИР

Немало сражалось горских вождей,

Множество пало отважных людей.

Они отдали жизни свои не зря

Во имя закона и короля.

Якобитская песня

«Неужели ты не вернешься?»

16 апреля 1746 года

Он был мертв. Правда, нос болезненно пульсировал, что в данных обстоятельствах казалось странным. Несмотря на веру в понимание и милосердие Создателя, ему было свойственно то изначальное, словно осадок первородного греха, чувство вины, которое заставляет каждого верующего человека бояться угодить в ад. Другое дело, что все слышанное им когда–либо об аде едва ли наводило на мысль о том, что вечные муки, уготованные для несчастных грешников, могут свестись к боли в носу.

С другой стороны, это не могло быть и раем, по целому ряду веских причин. Во–первых, рая он никак не заслуживал. Во–вторых, на рай это совсем не походило. И в–третьих, он сильно сомневался в том, что сломанный нос, каковой ему трудно было признать и карой для проклятых, относился к числу наград для благословенных праведников.

Что же тогда? Чистилище? В мыслях оно рисовалось как нечто серое и блеклое, но, в конце концов, заполнявший все тусклый красноватый свет в какой–то мере соответствовал представлениям об этом месте. Сознание слегка прояснилось, и к нему медленно возвращалась способность мыслить. Не без раздражения он подумал, что пора бы кому–нибудь приметить его, и, раз уж он пострадал недостаточно для того, чтобы очиститься от грехов и сразу по упокоении войти в Царство Божие, пусть ему объявят, каков будет приговор Вышнего Судии. Правда, кого с этой вестью ждать, ангела или демона, он не знал: о том, какие требования предъявляются к персоналу чистилища, в школе не рассказывали, а у него самого до сих пор не было случая об этом задуматься.

В ожидании встречи он начал размышлять о том, какие еще муки могут выпасть на его долю и не начался ли уже этот процесс, поскольку одновременно с прояснением сознания восстанавливалась чувствительность, а следовательно, и способность воспринимать боль. Теперь он ощущал на всем теле множество порезов и ссадин и ничуть не сомневался в том, что снова сломал безымянный палец правой руки. Трудно его уберечь, если сустав практически не гнется. Ну что ж, в целом не так уж страшно. Что еще?

Клэр.

Это имя ножом пронзило его сердце, наполнив болью, с которой все телесные страдания не шли ни в какое сравнение.

Будь у него настоящее тело, оно бы уж точно корчилось в агонии. Впрочем, эти муки он предвидел еще тогда, когда отсылал ее обратно к кругу камней. Для чистилища духовные терзания — состояние обычное, и он ожидал, что боль разлуки станет для него главным наказанием. Главным и достаточным для искупления всех провинностей, вплоть до убийства и измены.

Не зная, позволено ли грешникам, пребывающим в чистилище, возносить молитвы, он все же осмелился помолиться за нее: «Господи, даруй ей избавление от опасности. Ей и ребенку».

У него не было сомнений в том, что она по–прежнему легка и быстра на ногу, а уж по части упрямства превосходит всех женщин, которых он когда–либо знал. Но удалось ли ей осуществить опасный переход обратно, к тому месту, откуда она явилась? Осуществить рискованное скольжение, преодолевая таинственные слои неведомого, разделяющие «тогда» и «теперь», прошлое и будущее? Мысль о том, что она, одинокая и беспомощная, оказалась в тисках кольца камней, а ему даже не суждено узнать о ее участи, была так горька, что заставила забыть о боли в носу.

Чтобы отвлечься от мучительных раздумий, он снова принялся пересчитывать свои телесные болячки и чрезвычайно огорчился, обнаружив, что совершенно не ощущает левой ноги. Похоже, ее не было. То есть левое бедро ощущалось, давало о себе знать колющей болью в суставе, а вот ниже… ниже ничего. Ну что ж, в свое время он вернет ее, либо когда наконец прибудет в рай, либо, на худой конец, в Судный день. Да и, в конце концов, его зять Айен очень ловко ковылял на деревяшке, заменявшей ему отсутствующую ногу.

Конечно, если быть честным, это задевало его самолюбие, но, может, все как раз затем и задумано, чтобы избавить его от греховной гордыни. Он стиснул зубы, вознамерившись принять то, что выпало на его долю, со всем мужеством и смирением, на которое был способен, но все же не смог удержаться от искушения прощупать рукой (или тем, что служило ему здесь в качестве руки), где же теперь кончается его нога.

Рука наткнулась на что–то твердое, и пальцы запутались в мокрых, спутанных волосах. Он резко сел, с усилием отодрал слой засохшей крови, которая накрепко заклеила веки, и вместе со зрением к нему вернулись воспоминания. Он ошибся. Это был ад. Но, увы, Джеймс Фрэзер был вовсе не мертв.

Тело какого–то человека лежало поперек его собственного. Своей тяжестью мертвец придавил его левую ногу, этим объяснялось отсутствие ощущений. Голова, тяжелая, словно пушечное ядро, лежала лицом вниз на его животе, свалявшиеся волосы падали на влажное полотно его рубашки. В неожиданной панике он дернулся вверх — голова скатилась набок, ему на колени, и полуоткрытый глаз незряче уставился вверх из–под прядей волос.

Это был Джек Рэндолл, чей изысканный красный капитанский мундир настолько промок, что казался почти черным. Джейми попытался было столкнуть тело, но почувствовал невероятную слабость. Рука, ткнувшись в плечо Рэндолла, соскользнула, а локоть, на который он пытался опереться, неожиданно подвернулся, и Джеймс снова распластался на спине, таращась в слякотное, бледно–серое, вызывающее головокружение небо. С каждым тяжелым вздохом голова Джека Рэндолла непристойно каталась вверх–вниз по его животу.

Диана Гэблдон — Путешественница Книга 1. Лабиринты судьбы » Книги читать онлайн бесплатно без регистрации

Это сага, которая завоевала сердца миллионов читателей во всем мире. Это сага о великой любви Клэр Рэндолл и Джейми Фрэзера — любви, которой не страшны пространство и время.

Это сага о женщине, которая нашла в себе силы и мужество противостоять обстоятельствам.

Двадцать лет назад Клэр Рэндолл, используя магию древнего каменного круга, вернулась из прошлого, спасаясь от неминуемой гибели и спасая свое нерожденное дитя. Двадцать лет она прожила в современном мире, продолжая любить того, с кем ее разделили века. Но теперь, когда она узнала, что ее возлюбленный Джейми Фрэзер выжил после ужасной битвы, ничто не может удержать ее здесь. Клэр без колебаний возвращается в Шотландию XVIII века, чтобы разыскать Джейми. Однако за эти годы каждый из них пережил слишком многое. Остался ли Джейми тем достойным восхищения человеком, которого Клэр полюбила когда-то? Смогут ли они возродить то пылкое и глубокое чувство, которое некогда связывало их?

Первая часть романа «Путешественница»

Диана Гэблдон

Путешественница

Книга 1: Лабиринты судьбы

Моим детям Лауре Джульетт, Самюэлю Гордону и Дженнифер Роуз, давшим этой книге плоть, кровь и душу.

В детстве я остерегалась ступать в лужи, и не потому, что боялась дождевых червей или не хотела промочить ноги. Вовсе даже нет: я была неопрятным ребенком и вечно ходила перемазанная, к чему относилась с блаженным равнодушием.

Моя странная робость была связана с невозможностью заставить себя поверить, что эта великолепная гладь — лишь тонкий слой воды над твердой поверхностью. Мне она представлялась вратами в иное, нескончаемое пространство. Порой, когда при моем приближении по водной поверхности пробегала рябь, я думала, что лужа невероятно глубока, как бездонное море, скрывающее лениво шевелящиеся кольца щупалец гигантских спрутов и мелькающие тени безмолвных зубастых морских чудовищ.

Заглянув в отражающую поверхность, я видела на фоне бесформенной голубизны свою круглую физиономию в окружении вьющихся волос и воображала, что передо мной вход в другое небо. Если я сделаю шаг вперед, то сразу провалюсь и буду обречена на бесконечное падение в голубую бездну.

Единственным временем, когда я осмеливалась перейти лужу, были сумерки с зажигающимися вечерними звездами. Стоило, посмотрев на воду, углядеть отраженные в ней светящиеся точки, как у меня доставало смелости с плеском войти в лужу — ведь в этом случае она становилась подобной звездному небу, и хотелось упасть туда, в это космическое пространство, чтобы дотянуться до звезд, ухватиться за какую–нибудь из них и почувствовать себя в безопасности.

Даже сейчас, когда на моем пути попадается лужа, в мыслях возникает некоторое замешательство, хотя я, особенно если спешу, продолжаю идти вперед, не задерживаясь, но где–то на задворках сознания все еще звучит эхо былых сомнений.

А что, если на сей раз ты все–таки провалишься?

Часть первая

СОЛДАТСКАЯ ЛЮБОВЬ

ВОРОНИЙ ПИР

Немало сражалось горских вождей,
Множество пало отважных людей.
Они отдали жизни свои не зря
Во имя закона и короля.

Якобитская песня «Неужели ты не вернешься?»

16 апреля 1746 года

Он был мертв. Правда, нос болезненно пульсировал, что в данных обстоятельствах казалось странным. Несмотря на веру в понимание и милосердие Создателя, ему было свойственно то изначальное, словно осадок первородного греха, чувство вины, которое заставляет каждого верующего человека бояться угодить в ад. Другое дело, что все слышанное им когда–либо об аде едва ли наводило на мысль о том, что вечные муки, уготованные для несчастных грешников, могут свестись к боли в носу.

С другой стороны, это не могло быть и раем, по целому ряду веских причин. Во–первых, рая он никак не заслуживал. Во–вторых, на рай это совсем не походило. И в–третьих, он сильно сомневался в том, что сломанный нос, каковой ему трудно было признать и карой для проклятых, относился к числу наград для благословенных праведников.

Что же тогда? Чистилище? В мыслях оно рисовалось как нечто серое и блеклое, но, в конце концов, заполнявший все тусклый красноватый свет в какой–то мере соответствовал представлениям об этом месте. Сознание слегка прояснилось, и к нему медленно возвращалась способность мыслить. Не без раздражения он подумал, что пора бы кому–нибудь приметить его, и, раз уж он пострадал недостаточно для того, чтобы очиститься от грехов и сразу по упокоении войти в Царство Божие, пусть ему объявят, каков будет приговор Вышнего Судии. Правда, кого с этой вестью ждать, ангела или демона, он не знал: о том, какие требования предъявляются к персоналу чистилища, в школе не рассказывали, а у него самого до сих пор не было случая об этом задуматься.

В ожидании встречи он начал размышлять о том, какие еще муки могут выпасть на его долю и не начался ли уже этот процесс, поскольку одновременно с прояснением сознания восстанавливалась чувствительность, а следовательно, и способность воспринимать боль. Теперь он ощущал на всем теле множество порезов и ссадин и ничуть не сомневался в том, что снова сломал безымянный палец правой руки. Трудно его уберечь, если сустав практически не гнется. Ну что ж, в целом не так уж страшно. Что еще?

Клэр.

Это имя ножом пронзило его сердце, наполнив болью, с которой все телесные страдания не шли ни в какое сравнение.

Будь у него настоящее тело, оно бы уж точно корчилось в агонии. Впрочем, эти муки он предвидел еще тогда, когда отсылал ее обратно к кругу камней. Для чистилища духовные терзания — состояние обычное, и он ожидал, что боль разлуки станет для него главным наказанием. Главным и достаточным для искупления всех провинностей, вплоть до убийства и измены.

Не зная, позволено ли грешникам, пребывающим в чистилище, возносить молитвы, он все же осмелился помолиться за нее: «Господи, даруй ей избавление от опасности. Ей и ребенку».

У него не было сомнений в том, что она по–прежнему легка и быстра на ногу, а уж по части упрямства превосходит всех женщин, которых он когда–либо знал. Но удалось ли ей осуществить опасный переход обратно, к тому месту, откуда она явилась? Осуществить рискованное скольжение, преодолевая таинственные слои неведомого, разделяющие «тогда» и «теперь», прошлое и будущее? Мысль о том, что она, одинокая и беспомощная, оказалась в тисках кольца камней, а ему даже не суждено узнать о ее участи, была так горька, что заставила забыть о боли в носу.

Чтобы отвлечься от мучительных раздумий, он снова принялся пересчитывать свои телесные болячки и чрезвычайно огорчился, обнаружив, что совершенно не ощущает левой ноги. Похоже, ее не было. То есть левое бедро ощущалось, давало о себе знать колющей болью в суставе, а вот ниже… ниже ничего. Ну что ж, в свое время он вернет ее, либо когда наконец прибудет в рай, либо, на худой конец, в Судный день. Да и, в конце концов, его зять Айен очень ловко ковылял на деревяшке, заменявшей ему отсутствующую ногу.

Конечно, если быть честным, это задевало его самолюбие, но, может, все как раз затем и задумано, чтобы избавить его от греховной гордыни. Он стиснул зубы, вознамерившись принять то, что выпало на его долю, со всем мужеством и смирением, на которое был способен, но все же не смог удержаться от искушения прощупать рукой (или тем, что служило ему здесь в качестве руки), где же теперь кончается его нога.

Рука наткнулась на что–то твердое, и пальцы запутались в мокрых, спутанных волосах. Он резко сел, с усилием отодрал слой засохшей крови, которая накрепко заклеила веки, и вместе со зрением к нему вернулись воспоминания. Он ошибся. Это был ад. Но, увы, Джеймс Фрэзер был вовсе не мертв.

Диана Гэблдон — Путешественница » Книги читать онлайн бесплатно без регистрации

Это сага, которая завоевала сердца миллионов читателей во всем мире.Это сага о великой любви Клэр Рэндолл и Джейми Фрэзера – любви, которой не страшны пространство и время.Это сага о женщине, которая, оказавшись в совершенно непостижимой ситуации, нашла в себе силы и мужество противостоять обстоятельствам.Двадцать лет назад Клэр Рэндолл, используя магию древнего каменного круга, вернулась из прошлого, спасаясь от неминуемой гибели и спасая свое нерожденное дитя. Двадцать лет она прожила в современном мире, продолжая любить того, с кем ее разделили века. Но теперь, когда она узнала, что ее возлюбленный Джейми Фрэзер выжил после ужасной битвы, ничто не может удержать ее здесь. Клэр без колебаний возвращается в Шотландию XVIII века, чтобы разыскать Джейми. Однако за эти годы каждый из них пережил слишком многое. Остался ли Джейми тем достойным восхищения человеком, которого Клэр полюбила когда-то? Смогут ли они возродить пылкое и глубокое чувство, которое некогда связывало их?

Диана Гэблдон

Путешественница

Моим детям Лауре Джульетт, Сэмюэлю Гордону и Дженнифер Роуз, давшим этой книге плоть, кровь и душу

В детстве я остерегалась ступать в лужи, и не потому, что боялась дождевых червей или не хотела промочить ноги. Вовсе даже нет: я была неопрятным ребенком и вечно ходила перемазанная, к чему относилась с блаженным равнодушием.

Моя странная робость была связана с невозможностью заставить себя поверить, что эта великолепная гладь – лишь тонкий слой воды над твердой поверхностью. Мне она представлялась вратами в иное, нескончаемое пространство. Порой, когда при моем приближении по водной поверхности пробегала рябь, я думала, что лужа невероятно глубока, как бездонное море, скрывающее лениво шевелящиеся кольца щупалец гигантских спрутов и мелькающие тени безмолвных зубастых морских чудовищ.

Заглянув в отражающую поверхность, я видела на фоне бесформенной голубизны свою круглую физиономию в окружении вьющихся волос и воображала, что передо мной вход в другое небо. Если я сделаю шаг вперед, то сразу провалюсь и буду обречена на бесконечное падение в голубую бездну.

Единственным временем, когда я осмеливалась перейти лужу, были сумерки с зажигающимися вечерними звездами. Стоило, посмотрев на воду, углядеть отраженные в ней светящиеся точки, как у меня доставало смелости с плеском войти в лужу – ведь в этом случае она становилась подобной звездному небу, и хотелось упасть туда, в это космическое пространство, чтобы дотянуться до звезд, ухватиться за какую-нибудь из них и почувствовать себя в безопасности.

Даже сейчас, когда на моем пути попадается лужа, в мыслях возникает некоторое замешательство, хотя я, особенно если спешу, продолжаю идти вперед, не задерживаясь, но где-то на задворках сознания все еще звучит эхо былых сомнений.

А что, если на сей раз ты все-таки провалишься?

Часть первая

Солдатская любовь

Глава 1

Вороний пир

Немало сражалось горских вождей

Множество пало отважных людей.

Они отдали жизни свои не зря

Во имя закона и короля.

Якобитская песня «Неужели ты не вернешься?»

16 апреля 1746 года

Он был мертв. Правда, нос болезненно пульсировал, что в данных обстоятельствах казалось странным. Несмотря на веру в понимание и милосердие Создателя, ему было свойственно то изначальное, словно осадок первородного греха, чувство вины, которое заставляет каждого верующего человека бояться угодить в ад. Другое дело, что все слышанное им когда-либо об аде едва ли наводило на мысль о том, что вечные муки, уготованные для несчастных грешников, могут свестись к боли в носу.

С другой стороны, это не могло быть и раем, по целому ряду веских причин. Во-первых, рая он никак не заслуживал. Во-вторых, на рай это совсем не походило. И в-третьих, он сильно сомневался в том, что сломанный нос, каковой ему трудно было признать и карой для проклятых, относился к числу наград для благословенных праведников.

Что же тогда? Чистилище? В мыслях оно рисовалось как нечто серое и блеклое, но, в конце концов, заполнявший все тусклый красноватый свет в какой-то мере соответствовал представлениям об этом месте. Сознание слегка прояснилось, и к нему медленно возвращалась способность мыслить. Не без раздражения он подумал, что пора бы кому-нибудь приметить его, и, раз уж он пострадал недостаточно для того, чтобы очиститься от грехов и сразу по упокоении войти в Царство Божие, пусть ему объявят, каков будет приговор Вышнего Судии. Правда, кого с этой вестью ждать, ангела или демона, он не знал: о том, какие требования предъявляются к персоналу чистилища, в школе не рассказывали, а у него самого до сих пор не было случая об этом задуматься.

В ожидании встречи он начал размышлять о том, какие еще муки могут выпасть на его долю и не начался ли уже этот процесс, поскольку одновременно с прояснением сознания восстанавливалась чувствительность, а следовательно, и способность воспринимать боль. Теперь он ощущал на всем теле множество порезов и ссадин и ничуть не сомневался в том, что снова сломал безымянный палец правой руки. Трудно его уберечь, если сустав практически не гнется. Ну что ж, в целом не так уж страшно. Что еще?

Клэр.

Это имя ножом пронзило его сердце, наполнив болью, с которой все телесные страдания не шли ни в какое сравнение.

Будь у него настоящее тело, оно бы уж точно корчилось в агонии. Впрочем, эти муки он предвидел еще тогда, когда отсылал ее обратно к кругу камней. Для чистилища духовные терзания – состояние обычное, и он ожидал, что боль разлуки станет для него главным наказанием. Главным и достаточным для искупления всех провинностей, вплоть до убийства и измены.

Не зная, позволено ли грешникам, пребывающим в чистилище, возносить молитвы, он все же осмелился помолиться за нее: «Господи, даруй ей избавление от опасности. Ей и ребенку».

У него не было сомнений в том, что она по-прежнему легка и быстра на ногу, а уж по части упрямства превосходит всех женщин, которых он когда-либо знал. Но удалось ли ей осуществить опасный переход обратно, к тому месту, откуда она явилась? Осуществить рискованное скольжение, преодолевая таинственные слои неведомого, разделяющие «тогда» и «теперь», прошлое и будущее? Мысль о том, что она, одинокая и беспомощная, оказалась в тисках кольца камней, а ему даже не суждено узнать о ее участи, была так горька, что заставила забыть о боли в носу.

Чтобы отвлечься от мучительных раздумий, он снова принялся пересчитывать свои телесные болячки и чрезвычайно огорчился, обнаружив, что совершенно не ощущает левой ноги. Похоже, ее не было. То есть левое бедро ощущалось, давало о себе знать колющей болью в суставе, а вот ниже… ниже ничего. Ну что ж, в свое время он вернет ее, либо когда наконец прибудет в рай, либо, на худой конец, в Судный день. Да и, в конце концов, его зять Айен очень ловко ковылял на деревяшке, заменявшей ему отсутствующую ногу.

Конечно, если быть честным, это задевало его самолюбие, но, может, все как раз затем и задумано, чтобы избавить его от греховной гордыни. Он стиснул зубы, вознамерившись принять то, что выпало на его долю, со всем мужеством и смирением, на которое был способен, но все же не смог удержаться от искушения прощупать рукой (или тем, что служило ему здесь в качестве руки), где же теперь кончается его нога.

Рука наткнулась на что-то твердое, и пальцы запутались в мокрых, спутанных волосах. Он резко сел, с усилием отодрал слой засохшей крови, которая накрепко заклеила веки, и вместе со зрением к нему вернулись воспоминания. Он ошибся. Это был ад. Но, увы, Джеймс Фрэзер был вовсе не мертв.

Тело какого-то человека лежало поперек его собственного. Своей тяжестью мертвец придавил его левую ногу, этим объяснялось отсутствие ощущений. Голова, тяжелая, словно пушечное ядро, лежала лицом вниз на его животе, свалявшиеся волосы падали на влажное полотно его рубашки. В неожиданной панике он дернулся вверх – голова скатилась набок, ему на колени, и полуоткрытый глаз незряче уставился вверх из-под прядей волос.

Это был Джек Рэндолл, чей изысканный красный капитанский мундир настолько промок, что казался почти черным. Джейми попытался было столкнуть тело, но почувствовал невероятную слабость. Рука, ткнувшись в плечо Рэндолла, соскользнула, а локоть, на который он пытался опереться, неожиданно подвернулся, и Джеймс снова распластался на спине, таращась в слякотное, бледно-серое, вызывающее головокружение небо. С каждым тяжелым вздохом голова Джека Рэндолла непристойно каталась вверх-вниз по его животу.

Он плотно прижал ладони к болотистой почве – вода холодом проступала сквозь его пальцы, а рубашка на спине промокла насквозь – и изогнулся вбок. Обмякшее тело медленно соскользнуло, забрав с собой остатки тепла и открыв его плоть дождю и неожиданно пробравшему до костей холоду. Извиваясь на земле, борясь со слипшимися, запачканными грязью складками своего пледа, он расслышал над резкими порывами завывающего, словно сонмище духов, апрельского ветра отдаленные крики и стоны, а уже над ними зловещее хриплое карканье. Вороны. Судя по всему, не одна дюжина.

«Это странно, – отстраненно подумал он. – Птицы не должны летать в такую бурю».

Наконец ему удалось выпростать из-под себя плед и накрыться. Потянувшись, чтобы прикрыть ноги, он увидел, что его килт и левая нога в крови, но это зрелище не огорчило и не испугало его, а лишь вызвало смутный интерес: темно-красные разводы представляли собой контраст по сравнению с окружающим его серовато-зеленым фоном поросшего вереском торфяного болота. Потом отголоски сражения стихли в его ушах, и он под зловещее карканье покинул поле Куллодена.

Его разбудили гораздо позже, окликнув по имени.

Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы — Диана Гэблдон » 📚 Книгомир — Бесплатная Онлайн Библиотека

Глава 1

ВОРОНИЙ ПИР

Немало сражалось горских вождей,

Множество пало отважных людей.

Они отдали жизни свои не зря

Во имя закона и короля.

Якобитская песня

«Неужели ты не вернешься?»

16 апреля 1746 года

Он был мертв. Правда, нос болезненно пульсировал, что в данных обстоятельствах казалось странным. Несмотря на веру в понимание и милосердие Создателя, ему было свойственно то изначальное, словно осадок первородного греха, чувство вины, которое заставляет каждого верующего человека бояться угодить в ад. Другое дело, что все слышанное им когда–либо об аде едва ли наводило на мысль о том, что вечные муки, уготованные для несчастных грешников, могут свестись к боли в носу.

С другой стороны, это не могло быть и раем, по целому ряду веских причин. Во–первых, рая он никак не заслуживал. Во–вторых, на рай это совсем не походило. И в–третьих, он сильно сомневался в том, что сломанный нос, каковой ему трудно было признать и карой для проклятых, относился к числу наград для благословенных праведников.

Что же тогда? Чистилище? В мыслях оно рисовалось как нечто серое и блеклое, но, в конце концов, заполнявший все тусклый красноватый свет в какой–то мере соответствовал представлениям об этом месте. Сознание слегка прояснилось, и к нему медленно возвращалась способность мыслить. Не без раздражения он подумал, что пора бы кому–нибудь приметить его, и, раз уж он пострадал недостаточно для того, чтобы очиститься от грехов и сразу по упокоении войти в Царство Божие, пусть ему объявят, каков будет приговор Вышнего Судии. Правда, кого с этой вестью ждать, ангела или демона, он не знал: о том, какие требования предъявляются к персоналу чистилища, в школе не рассказывали, а у него самого до сих пор не было случая об этом задуматься.

В ожидании встречи он начал размышлять о том, какие еще муки могут выпасть на его долю и не начался ли уже этот процесс, поскольку одновременно с прояснением сознания восстанавливалась чувствительность, а следовательно, и способность воспринимать боль. Теперь он ощущал на всем теле множество порезов и ссадин и ничуть не сомневался в том, что снова сломал безымянный палец правой руки. Трудно его уберечь, если сустав практически не гнется. Ну что ж, в целом не так уж страшно. Что еще?

Клэр.

Это имя ножом пронзило его сердце, наполнив болью, с которой все телесные страдания не шли ни в какое сравнение.

Будь у него настоящее тело, оно бы уж точно корчилось в агонии. Впрочем, эти муки он предвидел еще тогда, когда отсылал ее обратно к кругу камней. Для чистилища духовные терзания — состояние обычное, и он ожидал, что боль разлуки станет для него главным наказанием. Главным и достаточным для искупления всех провинностей, вплоть до убийства и измены.

Не зная, позволено ли грешникам, пребывающим в чистилище, возносить молитвы, он все же осмелился помолиться за нее: «Господи, даруй ей избавление от опасности. Ей и ребенку».

У него не было сомнений в том, что она по–прежнему легка и быстра на ногу, а уж по части упрямства превосходит всех женщин, которых он когда–либо знал. Но удалось ли ей осуществить опасный переход обратно, к тому месту, откуда она явилась? Осуществить рискованное скольжение, преодолевая таинственные слои неведомого, разделяющие «тогда» и «теперь», прошлое и будущее? Мысль о том, что она, одинокая и беспомощная, оказалась в тисках кольца камней, а ему даже не суждено узнать о ее участи, была так горька, что заставила забыть о боли в носу.

Чтобы отвлечься от мучительных раздумий, он снова принялся пересчитывать свои телесные болячки и чрезвычайно огорчился, обнаружив, что совершенно не ощущает левой ноги. Похоже, ее не было. То есть левое бедро ощущалось, давало о себе знать колющей болью в суставе, а вот ниже… ниже ничего. Ну что ж, в свое время он вернет ее, либо когда наконец прибудет в рай, либо, на худой конец, в Судный день. Да и, в конце концов, его зять Айен очень ловко ковылял на деревяшке, заменявшей ему отсутствующую ногу.

Конечно, если быть честным, это задевало его самолюбие, но, может, все как раз затем и задумано, чтобы избавить его от греховной гордыни. Он стиснул зубы, вознамерившись принять то, что выпало на его долю, со всем мужеством и смирением, на которое был способен, но все же не смог удержаться от искушения прощупать рукой (или тем, что служило ему здесь в качестве руки), где же теперь кончается его нога.

Рука наткнулась на что–то твердое, и пальцы запутались в мокрых, спутанных волосах. Он резко сел, с усилием отодрал слой засохшей крови, которая накрепко заклеила веки, и вместе со зрением к нему вернулись воспоминания. Он ошибся. Это был ад. Но, увы, Джеймс Фрэзер был вовсе не мертв.

Тело какого–то человека лежало поперек его собственного. Своей тяжестью мертвец придавил его левую ногу, этим объяснялось отсутствие ощущений. Голова, тяжелая, словно пушечное ядро, лежала лицом вниз на его животе, свалявшиеся волосы падали на влажное полотно его рубашки. В неожиданной панике он дернулся вверх — голова скатилась набок, ему на колени, и полуоткрытый глаз незряче уставился вверх из–под прядей волос.

Читать книгу Путешественница Дианы Гэблдон : онлайн чтение

Диана Гэблдон
Путешественница

Моим детям Лауре Джульетт, Сэмюэлю Гордону и Дженнифер Роуз, давшим этой книге плоть, кровь и душу

Пролог

В детстве я остерегалась ступать в лужи, и не потому, что боялась дождевых червей или не хотела промочить ноги. Вовсе даже нет: я была неопрятным ребенком и вечно ходила перемазанная, к чему относилась с блаженным равнодушием.

Моя странная робость была связана с невозможностью заставить себя поверить, что эта великолепная гладь – лишь тонкий слой воды над твердой поверхностью. Мне она представлялась вратами в иное, нескончаемое пространство. Порой, когда при моем приближении по водной поверхности пробегала рябь, я думала, что лужа невероятно глубока, как бездонное море, скрывающее лениво шевелящиеся кольца щупалец гигантских спрутов и мелькающие тени безмолвных зубастых морских чудовищ.

Заглянув в отражающую поверхность, я видела на фоне бесформенной голубизны свою круглую физиономию в окружении вьющихся волос и воображала, что передо мной вход в другое небо. Если я сделаю шаг вперед, то сразу провалюсь и буду обречена на бесконечное падение в голубую бездну.

Единственным временем, когда я осмеливалась перейти лужу, были сумерки с зажигающимися вечерними звездами. Стоило, посмотрев на воду, углядеть отраженные в ней светящиеся точки, как у меня доставало смелости с плеском войти в лужу – ведь в этом случае она становилась подобной звездному небу, и хотелось упасть туда, в это космическое пространство, чтобы дотянуться до звезд, ухватиться за какую-нибудь из них и почувствовать себя в безопасности.

Даже сейчас, когда на моем пути попадается лужа, в мыслях возникает некоторое замешательство, хотя я, особенно если спешу, продолжаю идти вперед, не задерживаясь, но где-то на задворках сознания все еще звучит эхо былых сомнений.

А что, если на сей раз ты все-таки провалишься?

Часть первая
Солдатская любовь

Глава 1
Вороний пир

Немало сражалось горских вождей

Множество пало отважных людей.

Они отдали жизни свои не зря

Во имя закона и короля.

Якобитская песня «Неужели ты не вернешься?»

16 апреля 1746 года

Он был мертв. Правда, нос болезненно пульсировал, что в данных обстоятельствах казалось странным. Несмотря на веру в понимание и милосердие Создателя, ему было свойственно то изначальное, словно осадок первородного греха, чувство вины, которое заставляет каждого верующего человека бояться угодить в ад. Другое дело, что все слышанное им когда-либо об аде едва ли наводило на мысль о том, что вечные муки, уготованные для несчастных грешников, могут свестись к боли в носу.

С другой стороны, это не могло быть и раем, по целому ряду веских причин. Во-первых, рая он никак не заслуживал. Во-вторых, на рай это совсем не походило. И в-третьих, он сильно сомневался в том, что сломанный нос, каковой ему трудно было признать и карой для проклятых, относился к числу наград для благословенных праведников.

Что же тогда? Чистилище? В мыслях оно рисовалось как нечто серое и блеклое, но, в конце концов, заполнявший все тусклый красноватый свет в какой-то мере соответствовал представлениям об этом месте. Сознание слегка прояснилось, и к нему медленно возвращалась способность мыслить. Не без раздражения он подумал, что пора бы кому-нибудь приметить его, и, раз уж он пострадал недостаточно для того, чтобы очиститься от грехов и сразу по упокоении войти в Царство Божие, пусть ему объявят, каков будет приговор Вышнего Судии. Правда, кого с этой вестью ждать, ангела или демона, он не знал: о том, какие требования предъявляются к персоналу чистилища, в школе не рассказывали, а у него самого до сих пор не было случая об этом задуматься.

В ожидании встречи он начал размышлять о том, какие еще муки могут выпасть на его долю и не начался ли уже этот процесс, поскольку одновременно с прояснением сознания восстанавливалась чувствительность, а следовательно, и способность воспринимать боль. Теперь он ощущал на всем теле множество порезов и ссадин и ничуть не сомневался в том, что снова сломал безымянный палец правой руки. Трудно его уберечь, если сустав практически не гнется. Ну что ж, в целом не так уж страшно. Что еще?

Клэр.

Это имя ножом пронзило его сердце, наполнив болью, с которой все телесные страдания не шли ни в какое сравнение.

Будь у него настоящее тело, оно бы уж точно корчилось в агонии. Впрочем, эти муки он предвидел еще тогда, когда отсылал ее обратно к кругу камней. Для чистилища духовные терзания – состояние обычное, и он ожидал, что боль разлуки станет для него главным наказанием. Главным и достаточным для искупления всех провинностей, вплоть до убийства и измены.

Не зная, позволено ли грешникам, пребывающим в чистилище, возносить молитвы, он все же осмелился помолиться за нее: «Господи, даруй ей избавление от опасности. Ей и ребенку».

У него не было сомнений в том, что она по-прежнему легка и быстра на ногу, а уж по части упрямства превосходит всех женщин, которых он когда-либо знал. Но удалось ли ей осуществить опасный переход обратно, к тому месту, откуда она явилась? Осуществить рискованное скольжение, преодолевая таинственные слои неведомого, разделяющие «тогда» и «теперь», прошлое и будущее? Мысль о том, что она, одинокая и беспомощная, оказалась в тисках кольца камней, а ему даже не суждено узнать о ее участи, была так горька, что заставила забыть о боли в носу.

Чтобы отвлечься от мучительных раздумий, он снова принялся пересчитывать свои телесные болячки и чрезвычайно огорчился, обнаружив, что совершенно не ощущает левой ноги. Похоже, ее не было. То есть левое бедро ощущалось, давало о себе знать колющей болью в суставе, а вот ниже… ниже ничего. Ну что ж, в свое время он вернет ее, либо когда наконец прибудет в рай, либо, на худой конец, в Судный день. Да и, в конце концов, его зять Айен очень ловко ковылял на деревяшке, заменявшей ему отсутствующую ногу.

Конечно, если быть честным, это задевало его самолюбие, но, может, все как раз затем и задумано, чтобы избавить его от греховной гордыни. Он стиснул зубы, вознамерившись принять то, что выпало на его долю, со всем мужеством и смирением, на которое был способен, но все же не смог удержаться от искушения прощупать рукой (или тем, что служило ему здесь в качестве руки), где же теперь кончается его нога.

Рука наткнулась на что-то твердое, и пальцы запутались в мокрых, спутанных волосах. Он резко сел, с усилием отодрал слой засохшей крови, которая накрепко заклеила веки, и вместе со зрением к нему вернулись воспоминания. Он ошибся. Это был ад. Но, увы, Джеймс Фрэзер был вовсе не мертв.

Тело какого-то человека лежало поперек его собственного. Своей тяжестью мертвец придавил его левую ногу, этим объяснялось отсутствие ощущений. Голова, тяжелая, словно пушечное ядро, лежала лицом вниз на его животе, свалявшиеся волосы падали на влажное полотно его рубашки. В неожиданной панике он дернулся вверх – голова скатилась набок, ему на колени, и полуоткрытый глаз незряче уставился вверх из-под прядей волос.

Это был Джек Рэндолл, чей изысканный красный капитанский мундир настолько промок, что казался почти черным. Джейми попытался было столкнуть тело, но почувствовал невероятную слабость. Рука, ткнувшись в плечо Рэндолла, соскользнула, а локоть, на который он пытался опереться, неожиданно подвернулся, и Джеймс снова распластался на спине, таращась в слякотное, бледно-серое, вызывающее головокружение небо. С каждым тяжелым вздохом голова Джека Рэндолла непристойно каталась вверх-вниз по его животу.

Он плотно прижал ладони к болотистой почве – вода холодом проступала сквозь его пальцы, а рубашка на спине промокла насквозь – и изогнулся вбок. Обмякшее тело медленно соскользнуло, забрав с собой остатки тепла и открыв его плоть дождю и неожиданно пробравшему до костей холоду. Извиваясь на земле, борясь со слипшимися, запачканными грязью складками своего пледа, он расслышал над резкими порывами завывающего, словно сонмище духов, апрельского ветра отдаленные крики и стоны, а уже над ними зловещее хриплое карканье. Вороны. Судя по всему, не одна дюжина.

«Это странно, – отстраненно подумал он. – Птицы не должны летать в такую бурю».

Наконец ему удалось выпростать из-под себя плед и накрыться. Потянувшись, чтобы прикрыть ноги, он увидел, что его килт и левая нога в крови, но это зрелище не огорчило и не испугало его, а лишь вызвало смутный интерес: темно-красные разводы представляли собой контраст по сравнению с окружающим его серовато-зеленым фоном поросшего вереском торфяного болота. Потом отголоски сражения стихли в его ушах, и он под зловещее карканье покинул поле Куллодена.

Его разбудили гораздо позже, окликнув по имени.

– Фрэзер! Джейми Фрэзер! Ты здесь?

«Нет, – рассеянно подумал он. – Меня нет». Где бы он ни находился, пребывая в бессознательном состоянии, то место было гораздо лучше. Сейчас он лежал в неглубокой яме, наполовину наполненной водой. Слякотный дождь прекратился, но пронизывающий холодный ветер продолжал стенать над вересковым болотом. Небо потемнело, едва ли не почернело – значит, время близилось к вечеру.

– Говорю тебе, я видел, как он упал где-то здесь. Там еще кусты были, утесник.

Голос доносился издалека и был едва слышен.

Неподалеку от его уха послышался шорох, и, повернув голову, он увидел ворону. Она стояла на траве в футе от него, рассматривая его яркой бусинкой глаза. Порывистый ветер ерошил черные перья. Решив, что он не представляет угрозы, ворона с непринужденной легкостью повернула шею и ткнула крепким острым клювом в глаз Джека Рэндолла.

Джейми с возмущенным криком вскинулся и вспугнул птицу, взлетевшую с негодующим карканьем.

– Эй! Вон там!

Послышались хлюпающие по трясине шаги, а потом он увидел над собой лицо и ощутил на плече дружескую руку.

– Он жив! Давай сюда, Макдональд! Дай руку, а то он сам идти не может.

Их было четверо, и, приложив немало усилий, они подняли Джейми на ноги, забросив его обессиленные руки на плечи Эвана Камерона и Йена Маккиннона.

Он хотел сказать им, чтобы они оставили его; вместе с пробуждением вернулось воспоминание о намерении умереть. Но радость нахождения среди своих была слишком велика, и он промолчал, тем более что вернулось и ощущение омертвения ноги, явно свидетельствовавшее о том, что рана серьезная. В любом случае он скоро умрет, а раз так, то слава богу, что хотя бы не в темноте и одиночестве.

– Вода?

Ободок чашки придвинули к его губам, и он пришел в себя настолько, что смог попить и даже ничего не пролил. Рука на мгновение прижалась к его лбу и убралась. Комментариев не последовало.

Он горел в огне, а когда закрыл глаза, ощутил пламя под веками. От этого жара губы потрескались и саднили, но это было лучше, чем холод, который время от времени возвращался. По крайней мере, жар не мешал лежать неподвижно, холод же бросал в дрожь, пробуждавшую спящих демонов в его ноге.

Мурта.

Он был уверен, что его крестный отец погиб, хотя никаких воспоминаний на сей счет не было, и откуда взялась эта убежденность, оставалось неизвестным. То, что на вересковой пустоши полегла добрая половина шотландской армии, он понял из услышанных здесь, в доме, разговоров, но о самой битве у него никаких воспоминаний не сохранилось.

Ему и раньше доводилось бывать в сражениях, и он знал, что в потере памяти для раненого солдата нет ничего необычного. Знал он также, что память непременно восстановится, и искренне надеялся умереть раньше.

При этой мысли он пошевелился и испытал прилив такой жгучей боли, что ему не удалось сдержать стон.

– Как ты, Джейми?

Эван приподнялся на локте рядом с ним, его обеспокоенное лицо бледнело в рассветном сумраке. На голове – окровавленная повязка, по вороту расплылись бурые пятна: пуля, пролетев по касательной, сорвала кожу с его черепа.

– Ничего, все нормально.

Он протянул руку и благодарно коснулся плеча Эвана. Тот в ответ погладил его руку и снова лег.

Вороны были черными. Черные, как сама ночь. С наступлением темноты они улетали на покой, но с рассветом возвращались – птицы войны, спутники сражений являлись на свое гнусное пиршество.

«А ведь с этакими клювами они могли бы выклевать глаза и мне», – подумал он, обостренно ощущая под веками собственные глазные яблоки, круглые, горячие, сущий деликатес для пожирателей падали.

Они беспокойно вращались туда и сюда, тщетно ища забытья, в то время как всходившее солнце окрашивало веки темным, кровавым багрянцем.

Четверо мужчин собрались рядом с единственным окошком фермерского дома, тихо переговариваясь.

– Ну о каком бегстве ты толкуешь? – произнес один, кивнув наружу. – Побойся бога, парень! Самый здоровый из нас едва ковыляет, а шестеро вообще не могут ходить.

– Если ты можешь идти, то двигай, – подал голос кто-то из лежавших на полу. – Нечего из-за нас задерживаться.

Джейми скривился, бросив взгляд на свою раненую ногу, замотанную в обрывки килта.

Дункан Макдональд отвернулся от окна и с угрюмой улыбкой покачал головой. В жидком свете были отчетливо видны глубоко избороздившие его осунувшееся от усталости лицо морщины.

– Нет, лучше затаиться, – сказал он. – Начать с того, что англичане здесь кишмя кишат, что твои вши, – их из окна видно. Ни одному человеку не уйти целым с Друмосских болот.

– Даже бежавшим вчера с поля боя далеко не уйти, – тихо вставил Маккиннон. – Вы разве не слышали, как ночью прошли форсированным маршем английские войска? Думаете, им трудно будет настигнуть разношерстную компанию беглецов?

Все они знали ответ слишком хорошо. Многие из горцев, ослабевших от холода, изнеможения и голода, еще до сражения едва держались на ногах.

Джейми отвернулся к стене, уповая на то, что его люди покинули поле достаточно рано и ушли на приличное расстояние. Лаллиброх находился на отшибе, в стороне от Куллодена, и у них есть надежда спастись. Другое дело, что, как говорила ему Клэр, войска Камберленда, побуждаемые жаждой мести, беспощадно разорят всю горную Шотландию.

На сей раз мысль о Клэр вызвала лишь волну ужасной тоски. Господи, если бы она оказалась здесь, прикасалась к нему, лечила его раны и баюкала его голову у себя на коленях! Но она ушла – ушла от него на двести лет в будущее, – и слава богу, что так! Слезы медленно потекли из-под его закрытых век, и Джейми, несмотря на боль, перекатился на бок, чтобы скрыть их от других.

«Господи, только бы с ней все было хорошо, – взмолился он. – С ней и ребенком».

После полудня из незастекленных окон неожиданно потянуло дымом. Запах был острее и гуще, чем пороховая гарь, с ощутимым, пугающим душком того, что слишком уж напоминало поджаривающееся мясо.

– Они сжигают мертвых, – сказал Макдональд.

За все то время, что они находились в доме, он почти не сдвинулся со своего места у окна. Он и сам походил на мертвеца с этими слипшимися от грязи угольно-черными волосами и бледным, исхудавшим лицом.

То и дело над вересковым болотом разносился треск ружейных выстрелов. То были выстрелы милосердия – английские офицеры сострадательно добивали облаченных в тартаны бедолаг, прежде чем взгромоздить каждого из них на погребальный костер вместе с его более удачливыми, погибшими сразу товарищами. Когда Джейми поднял голову, Дункан Макдональд по-прежнему сидел у окна, но глаза его были закрыты.

Эван Камерон рядом с ним перекрестился.

– Да обретем мы столько же милости, – прошептал он.

Так оно и вышло: после полудня следующего дня у порога сельского дома затопали сапоги, и дверь распахнулась на беззвучных кожаных петлях.

– Господи!

Это приглушенное восклицание вырвалось у англичанина при виде того, что обнаружилось внутри. Сквозняк от двери зашевелил застоявшийся воздух над грязными, покрытыми пятнами крови телами людей, лежавших вповалку или сидевших на утоптанном земляном полу.

О вооруженном сопротивлении речи не шло: в нем не было смысла, да и сил на это ни у кого не осталось. Якобиты оставались, где были, предоставив определить свою судьбу появившемуся на пороге щеголеватому английскому майору в мундире с иголочки и до блеска начищенных сапогах.

Он замешкался, обвел взглядом помещение и шагнул внутрь. Следом за ним без промедления вошел его лейтенант.

– Я лорд Мелтон, – представился майор, оглядываясь по сторонам, как будто ища взглядом предводителя этих людей, к которому полагалось обратиться.

Встретив его взгляд, Дункан Макдональд встал и наклонил голову.

– Дункан Макдональд, из долины Ричи. А остальные… – он махнул рукой, – остатки армии его величества короля Якова.

– Так я и думал, – сухо промолвил англичанин.

Он был молод, лет тридцати с небольшим, но держался с уверенностью опытного солдата. Обведя пристальным взглядом находившихся в помещении людей, майор полез в карман и достал сложенный листок бумаги.

– Это приказ его светлости герцога Камберлендского, наделяющий меня полномочиями предавать смертной казни любого, кто окажется участником только что произошедшего изменнического восстания. – Он снова обвел взглядом помещение. – Есть здесь кто-нибудь, кто заявит о своей непричастности к измене?

Со стороны шотландцев послышался самый слабый смех. О какой непричастности могла идти речь, когда их всех обличали кровь и въевшаяся в лица пороховая гарь рокового для них сражения?

– Нет, мой лорд, – ответил Макдональд с едва заметной улыбкой на губах. – Здесь все изменники. Стало быть, нас всех повесят?

Мелтон слегка скривился, но на его лицо тут же вернулась маска невозмутимости. Он был строен, изящен, почти хрупок, однако держался уверенно и властно.

– Вас расстреляют, – сказал майор. – В вашем распоряжении один час, чтобы приготовиться.

Он помедлил, бросив взгляд на лейтенанта, как будто боялся показаться своему подчиненному излишне великодушным, но продолжил:

– Если кто-то из вас захочет написать что-нибудь – может быть, письмо, – я пришлю сюда своего отрядного писаря.

Мелтон кивнул Макдональду, повернулся на каблуках и вышел.

Это был мрачный час. Несколько человек воспользовались предложением пера и чернил и упорно царапали каракули на бумаге, держа листы, за неимением другой твердой поверхности для письма, на наклонной деревянной трубе. Другие тихо молились или просто сидели в ожидании неизбежного.

Макдональд попросил пощады для Джайлза Макмартина и Фредерика Муррея, сказав, что им всего семнадцать, их нельзя подвергать той же каре, что и старших. В этой просьбе ему было отказано, и юноши сели рядом, взявшись за руки и отвернув к стене побледневшие лица.

Глядя на них, да и на других тоже, верных друзей и отважных солдат, Джейми ощущал щемящую печаль, но по поводу собственной участи чувствовал лишь облегчение. Ему больше не о чем беспокоиться, больше нечего делать. Он сделал все, что мог, для своих людей, своей жены, своего еще не рожденного ребенка. Пусть же теперь придет конец его телесным страданиям и он упокоится с миром.

Скорее для формы, а не потому, что он испытывал нужду в этом, он закрыл глаза и начал, как всегда по-французски, читать покаянную молитву. «Mon Dieu, je regrette…» Но он не испытывал раскаяния, да и поздно было о чем-либо сожалеть.

Его мучил вопрос, произойдет ли его встреча с Клэр сразу после смерти, или ему, как и ожидалось, придется принять в наказание некоторое время разлуки. В любом случае он увидит ее снова; за это убеждение Джейми цеплялся гораздо крепче, чем за догматы церкви. Бог подарил ему Клэр, Он ее ему и вернет.

Забыв о молитве, Джейми мысленно представил себе лицо Клэр, изгиб щеки и виска, высокий чистый лоб, который ему всегда хотелось поцеловать в маленькое гладкое местечко между бровями, у верхушки носа, между ясными янтарными глазами. Он сосредоточил внимание на форме ее рта, тщательно представляя полные нежные губы и их несравненный вкус. Звуки молитвы, шорох перьев и едва слышные всхлипывания Джайлза Макмартина стихли в его ушах.

Мелтон вернулся после полудня. На сей раз кроме лейтенанта его сопровождали писарь и шестеро солдат. И снова майор задержался на пороге, но Макдональд поднялся раньше, чем он успел заговорить.

– Я пойду первым, – сказал он и ровным шагом направился через дом.

Когда он пригнул голову, чтобы пройти в дверь, лорд Мелтон положил руку ему на плечо.

– Будьте любезны назвать свое полное имя, сэр. Мой писарь занесет его в реестр.

Макдональд взглянул на писаря, и уголок его рта дрогнул в слабой горькой улыбке.

– Список трофеев? – Он пожал плечами и выпрямился. – Дункан Уильям Маклеод Макдональд из долины Ричи. – Он вежливо поклонился лорду Мелтону. – К вашим услугам, сэр.

Затем Макдональд вышел за дверь, и вскоре неподалеку раздался звук одного-единственного пистолетного выстрела.

Юношам разрешили пойти вместе. Они вышли, крепко держась за руки. Остальных выводили по одному, каждого просили назвать имя, чтобы пополнить реестр. Писарь сидел на табурете у двери, склонившись над разложенными на коленях бумагами, и не поднимал головы, когда люди проходили мимо.

Когда наступил черед Эвана, Джейми с трудом оперся на локти и сжал руку друга так крепко, как мог.

– Мы скоро встретимся, – прошептал он.

Эван лишь улыбнулся, наклонился, поцеловал Джейми в губы и ушел.

Наконец в помещении остались шестеро пленников, которые не могли самостоятельно передвигаться.

– Джеймс Александр Малькольм Маккензи Фрэзер, лэрд Брох-Туараха, – медленно произнес Джейми, четко выговаривая каждую букву, чтобы писец успел записать, после чего поднял глаза на Мелтона. – Милорд, я должен просить вас оказать мне любезность и помочь встать.

Вместо ответа Мелтон уставился на него, и выражение отстраненной неприязни на лице лорда сменилось чем-то похожим на подступающий ужас.

– Фрэзер? – повторил он. – Из Брох-Туараха?

– Так оно и есть, – терпеливо сказал Джейми, мысленно негодуя из-за этой нелепой задержки.

Смириться с тем, что тебя ждет расстрел, – это одно, а слышать, как убивают твоих друзей, – другое, и нервы это отнюдь не успокаивает. Мало того что ему приходилось опираться на дрожавшие от напряжения руки, так еще и внутренности, явно не разделявшие высоких устремлений духа, тоже начинало пробирать предательской дрожью.

– Черт побери, – пробормотал англичанин.

Он наклонился, вгляделся в лицо лежавшего в тени у стены Джейми, потом повернулся и поманил к себе лейтенанта.

– Помоги мне перенести его на свет, – велел майор.

Они сделали это довольно бесцеремонно, и Джейми застонал, потому что движение вызвало в ноге резкую боль, пронзившую его до макушки. На миг у него закружилась голова, и он упустил то, что говорил ему Мелтон.

– Ты тот самый якобит, которого прозвали Рыжим Джейми? – нетерпеливо повторил англичанин свой вопрос.

На Джейми накатила волна страха: если признаться, что он и есть пресловутый Рыжий Джейми, они его не расстреляют. Они отвезут его в Лондон, чтобы судить как важного государственного преступника и казнить публично. Сначала вздернут на виселицу, а потом, полузадушенного, сбросят на эшафот, чтобы вспороть живот и вырвать внутренности. Внутренности откликнулись на эту мысль бурчанием – похоже, их подобная перспектива тоже не радовала.

– Нет, – сказал он как можно тверже. – Давайте побыстрее с этим. Не тяните, а?

Оставив его слова без внимания, Мелтон опустился на колени, рванул ворот рубашки Джейми, схватил за волосы и откинул назад его голову.

– Проклятье! – сорвалось с уст Мелтона, и его палец уткнулся в шею шотландца чуть выше ключицы.

Там находился маленький треугольный шрам, почему-то чрезвычайно взволновавший майора.

– Джеймс Фрэзер из Брох-Туараха. Рыжие волосы и треугольный шрам на шее.

Мелтон отпустил волосы и откинулся с колен на пятки, рассеянно потирая подбородок. Потом он пришел в себя, повернулся к лейтенанту и, указав жестом на пятерых оставшихся пленных, приказал:

– Забери остальных.

Его люди подняли и вывели оставшихся шотландцев, а сам он остался стоять над Джейми, сдвинув брови в угрюмом раздумье.

– Мне нужно подумать, – сказал Мелтон. – Черт, мне нужно подумать!

– Подумайте, – откликнулся Джейми, – если есть о чем. А я прилягу.

Они усадили его, прислонив к дальней стене, раненая нога была вытянута перед ним, но оказалось, что, пролежав два дня пластом, он уже не имел сил сидеть. Перед глазами заплясали огоньки, и он повалился на бок, припав к земляному полу и закрыв глаза, чтобы справиться с накатившим головокружением.

Мелтон бормотал что-то себе под нос, но Джейми не мог разобрать ни слова, к чему, впрочем, вовсе и не стремился. В сидячем положении, на солнечном свету, он в первый раз ясно рассмотрел свою ногу и теперь был совершенно уверен, что в любом случае не доживет до виселицы.

От середины бедра вверх распространялась зона воспаления, болезненная краснота была ярче, чем разводы засохшей крови. Сама рана гноилась: теперь, когда смрад от немытых тел и гниющих ран других людей уменьшился, он ощущал слабый сладковатый запах собственной разлагающейся плоти. Мгновенная смерть от пули в голову казалась куда предпочтительнее, чем долгое, мучительное умирание от гангрены. С этой мыслью, припав горячей щекой к прохладной, успокаивающей, как материнская грудь, земле, он соскользнул в полузабытье.

То был не сон, лишь некая отрешенность, из которой его вырвал и вернул к действительности настойчиво звучавший в ушах голос Мелтона.

– Грей, – произносил голос, – Джон Уильям Грей! Вы знаете это имя?

– Нет, – сказал он, плохо соображая из-за слабости и лихорадки. – Послушайте, сударь, стреляйте и уходите, ладно? Я болен.

– Это было близ Кэрриарика. – В голосе Мелтона звучало тревожное нетерпение. – Юноша, светловолосый юноша лет шестнадцати. Вы повстречали его в лесу.

Джейми, прищурившись, поднял глаза на своего мучителя. Жар уже сказывался на его зрении, но да, в этом тонком лице с большими, почти девичьими глазами действительно угадывалось что-то знакомое.

– А-а, – сказал он, выхватив одно лицо из потока образов, хаотично круживших в его сознании. – Тот мальчишка, который хотел меня убить. Да, припоминаю.

Тогда он сломал Джону Уильяму Грею руку, а сейчас воспоминание о тонкой кости юноши преобразовалось в ощущение руки Клэр, которую он вырывал из хватки камней. Прохладный влажный ветерок погладил его лицо ее нежными пальцами.

– Да очнитесь же, черт вас возьми! – Мелтон встряхнул его, и голова бессильно качнулась на шее. – Послушайте меня!

Джейми устало открыл глаза.

– Ну?

– Джон Уильям Грей – мой брат, – сказал Мелтон. – Он рассказал мне о своей встрече с вами. Вы сохранили ему жизнь, и он дал вам некое обещание.

С большим усилием Джейми направил мысли назад. Да, он повстречал того юношу за два дня до первого сражения этой войны, закончившегося победой восставших шотландцев при Престонпансе. Полгода, отделявшие «тогда» от «теперь», казались огромной пропастью, столь многое произошло за это время.

– Ну, я припомнил. Он пообещал убить меня. Я не против, если вы сделаете это вместо него.

Его веки снова опустились. Почему бы этим англичанам не пристрелить его во сне?

– Он сказал, что за ним долг чести.

Мелтон встал, отряхнув пыль с колен, и повернулся к своему лейтенанту, который наблюдал за этим допросом с явным недоумением.

– Ужасная ситуация, Уоллес. Этот… это не просто якобит, а своего рода знаменитость. Ты слышал о Рыжем Джейми? О том, который повсюду на розыскных листах?

Лейтенант кивнул, с любопытством поглядев на распростертое у его ног почти бесчувственное тело. Мелтон с горечью улыбнулся.

– Да, теперь он не выглядит таким опасным. Но все равно он Рыжий Джейми Фрэзер, и его милость будет более чем доволен таким выдающимся пленником. Чарльза Стюарта пока не нашли, но несколько известных якобитов порадуют толпу на площади Тауэра почти так же.

Лейтенант потянулся за планшетом.

– Может, мне послать сообщение его милости?

– Нет!

Мелтон развернулся и снова уставился вниз, на пленника.

– В этом-то и вся трудность! По этому грязному бунтовщику плачет виселица, но он тот самый малый, который захватил в плен моего младшего брата близ Престона и не пристрелил его, чего щенок вполне заслуживал, а оставил в живых и вернул товарищам. Это, – произнес он сквозь зубы, – наложило на всю мою семью проклятый долг чести.

– Боже мой! – вскликнул лейтенант. – Значит, вы не можете передать пленника его милости?

– Нет, чтоб мне лопнуть! Я пристрелить этого мерзавца и то не могу, не нарушив данное моим братом слово!

Пленный открыл один глаз.

– Не бойся, я никому не скажу, – пробормотал он и тут же закрыл его снова.

– Заткнись!

Совершенно выйдя из себя, Мелтон пнул пленника ногой. Тот охнул, но ничего не сказал.

– А что, если расстрелять его под вымышленным именем? – предложил лейтенант.

Лорд Мелтон бросил на своего помощника взгляд, полный презрения, потом выглянул в окно, чтобы прикинуть время.

– Через три часа стемнеет. Я прослежу за захоронением остальных казненных пленных. Надо найти небольшую крытую повозку, пусть туда навалят сена, а возница нужен такой, чтобы держал язык за зубами. Разумеется, за мзду. Он должен быть здесь с повозкой, как только стемнеет. Все ясно, Уоллес?

– Так точно, сэр! Только вот как насчет этого пленного, сэр? – спросил лейтенант, указывая на тело на полу.

– Что насчет него? – отрывисто обронил Мелтон. – Он слишком слаб, чтобы ползать, не говоря уже о том, чтобы ходить. Он никуда не денется, по крайней мере пока сюда не подъедет фургон.

– Фургон?

Пленник не только обнаружил признаки жизни, но смог даже приподняться на локте. Налитые кровью голубые глаза под копной спутанных рыжих волос светились тревогой.

– Зачем фургон? Куда меня повезут?

Повернувшись от двери, Мелтон бросил на него взгляд, полный нескрываемой неприязни.

– Куда, спрашивается, можно отправить лэрда Брох-Туараха, как не домой в его усадьбу?

– Я не хочу домой. Я хочу, чтобы меня расстреляли.

Англичане переглянулись.

– Бредит, – уверенно заявил лейтенант.

Мелтон кивнул:

– Сомневаюсь, что он выдержит дорогу, но, во всяком случае, его смерть не будет на моей совести.

Дверь за англичанами плотно закрылась. Джейми Фрэзер остался один – и еще живой.

Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы читать онлайн — Диана Гэблдон (Страница 50)

— Верно, мы не доверяем сэру Персивалю, — откровенно сказал Джейми, откинувшись в кресле и вытянув ноги. — И в сложившейся ситуации я не могу с тобой не согласиться: тут имела место ловушка, подстроенная акцизной службой. Два дня — так он говорил. Насчет бухты Муллена.

Он заметил нас с Айеном и чуть приподнялся, приглашая нас сесть.

— Значит, это скалы под Балкарресом? — спросил Фергюс.

Джейми задумался, медленно барабаня по столу двумя негнущимися пальцами правой руки.

— Нет, — сказал он наконец. — Пусть это будет Арброут, чуть ниже аббатства. Ладно?

— Ладно.

Фергюс отодвинул полупустую тарелку с овсяными лепешками, которыми он угощался, и встал.

— Я сообщу кому надо, милорд. Арброут, через четыре дня.

Кивнув мне, он накинул на плечи плащ и вышел.

— Это контрабанда, дядя? — живо поинтересовался Айен. — Ожидается французский люггер?

Он взял лепешку и вгрызся в нее, разбрасывая крошки по столу. Глаза Джейми были затуманены раздумьем, но они прояснились, когда он посмотрел на племянника.

— Ну да. И ты, приятель, не имеешь к этому никакого отношения.

— Но я мог бы помочь, — возразил мальчик. — Тебе же потребуется человек, чтобы подержать мулов!

— После всего того, что твой отец сказал тебе и мне вчера, дорогой племянничек? — Джейми поднял брови. — Господи, малый, ну и короткая же у тебя память!

Айен слегка смутился и, чтобы скрыть свое состояние, взял еще одну лепешку. А поскольку это на какое—то время заставило его замолчать, я не преминула воспользоваться случаем и влезть со своими вопросами.

— Ты собираешься в Арброут, чтобы встретить французское судно, которое доставит контрабандное спиртное? А ты не думаешь, что это опасно после предупреждения сэра Персиваля?

Джейми удивленно взглянул на меня, но ответил вполне терпеливо:

— Нет. Сэр Персиваль предупреждал меня, что известно о встрече, намеченной через два дня. Она должна была состояться в бухте Муллен, но не состоится. Однако на сей случай у меня имеется договоренность с Джаредом и его капитанами: в случае срыва по какой—либо причине любой намеченной встречи люггер отойдет от берега и причалит снова следующей ночью, но уже в другом месте. На случай отмены второй встречи у нас есть договоренность насчет третьей.

— Но если сэр Персиваль знает о первой встрече, разве он не узнает о других? — не унималась я.

Джейми покачал головой и налил себе в чашку вина. Он спросил меня глазами, не хочу ли и я выпить, но я отказалась.

— Нет, — ответил он на мой вопрос, отпивая вино маленькими глотками. — Места встреч, все три, оговариваются между мной и Джаредом в отдельном письме, которое вкладывается в особом, запечатанном пакете в другое письмо, адресованное Жанне. Прочитав письмо, я сжигаю его. Люди, которые помогают встретить люггер, будут, конечно, знать о первом пункте. Я полагаю, один из них и допустил утечку, — добавил он, хмуро глядя в свою чашку. — Но никто — даже Фергюс — не знает о двух других пунктах, пока нам не потребуется использовать какой—то из них. Все участники узнают об операции перед самым ее началом, так что риск минимален.

— Но раз это не опасно, дядя, то почему тебе не взять меня с собой? — воскликнул Айен. — Я никому не помешаю!

Джейми бросил на племянника недовольный взгляд.

— Ну хорошо, — буркнул он. — Ты поедешь со мной в Арброут, но ты и твоя тетушка останетесь в придорожной гостинице над аббатством, пока мы не закончим. Мне нужно отвезти этого малого домой в Лаллиброх, Клэр, — пояснил он, повернувшись ко мне. — И уладить дела с его родителями, насколько это возможно.

Старший Айен покинул номера Холлидея утром, еще до прихода Джейми и Айена—младшего. Записки он не оставил, но, скорее всего, отправился домой.

— Ты ведь не против этой поездки? Я бы не стал спрашивать об этом, но ты только что вернулась после своего путешествия из Инвернесса. — Он встретился со мной взглядом и заговорщически улыбнулся. — А мне необходимо отвезти парня туда как можно скорее.

— Я вовсе не против, — заверила я его. — Буду рада повидаться с Дженни и остальными твоими родичами.

— Но, дядя, — встрял Айен, — а как же насчет…

— Помолчи! — отрезал Джейми. — Все будет зависеть от тебя, парень. А сейчас больше ни слова, ладно?

Парнишка явно обиделся и заел обиду еще одной лепешкой, которую отправил в рот, демонстрируя, что подчиняется и намерен держать язык за зубами.

Джейми расслабился и улыбнулся мне.

— Ну что ж, а как прошел твой визит к той сумасшедшей?

— Очень интересный случай, — ответила я. — Джейми, ты знаешь кого—нибудь по имени Кэмпбелл?

— Три—четыре сотни, не больше, — с улыбкой ответил он. — А ты имеешь в виду какого—то конкретного Кэмпбелла?

— Сразу двух.

И я поведала ему историю Арчибальда Кэмпбелла и его сестры Маргарет в том виде, в каком преподнесла ее мне Нелли Коуден.

Джейми выслушал меня, вздохнул, и лицо его омрачилось воспоминаниями, отчего он сразу стал выглядеть старше.

— Это не самая ужасная вещь, которую я слышал о том, что происходило после Куллодена, — сказал он. — Но я, мне кажется, подожди…

Он остановился и посмотрел на меня. Глаза его сузились в размышлении.

— Маргарет Кэмпбелл. Маргарет. Милая миниатюрная девушка росточком примерно со вторую Мэри? С мягкими, как перышко крапивника, каштановыми волосами и нежным личиком?

— Вероятно, такой она и была двадцать лет назад, — ответила я, вспоминая неподвижную рыхлую фигуру, сидевшую у огня. — А что, выходит, ты ее знаешь?

— Думаю, что да.

Он наморщил лоб и посмотрел вниз на стол, проведя произвольную линию через рассыпанные крошки.

— Ну да, если не ошибаюсь, она была возлюбленной Эвана Камерона. Ты помнишь Эвана?

— Конечно.

Эван был высоким красивым весельчаком, который работал с Джейми в Холируде, собирая по крупицам разведывательные данные, просачивавшиеся через Англию.

— А что стало с Эваном? Или мне не стоило спрашивать? — добавила я, увидев, что на лицо Джейми набежала тень.

— Англичане расстреляли его, — тихо ответил он. — Два дня спустя после Куллодена.

Он закрыл глаза, потом открыл и устало улыбнулся.

— Что ж, да благословит Господь преподобного Арчи Кэмпбелла. Я слышал о нем пару раз во время восстания. Люди говорили, он был стойким и смелым солдатом. И я думаю, что теперь ему, бедняге, требуется вся его стойкость.

Он посидел несколько мгновений, потом решительно встал и похлопал по своему плащу, откуда донеслось звяканье.

— К счастью, страховка позволит мне рассчитаться с заказчиками, и кое—что еще останется. И вот что, англичаночка, перед тобой стоит важная задача — найти портниху, которая за два дня сумеет смастерить тебе приличное платье. Подозреваю, что Дафна захочет получить свой наряд обратно, а везти тебя в Лаллиброх в голом виде мне как—то неловко.

Глава 30

МЕСТО ВСТРЕЧИ

Главным моим развлечением по дороге на север, в Арброут, было наблюдать за тем, как дядюшка и племянник стараются переупрямить один другого. Будучи хорошо знакома по личному опыту с упрямством как с одной из основных фамильных черт Фрэзеров, я не могла не признать, что юный Айен, даже лишь наполовину являясь Фрэзером, наделен этим качеством в полной мере. Либо гены Фрэзеров брали верх, либо Мурреи были из того же теста.

Имея возможность много лет наблюдать Брианну, я составила об этом собственное мнение, но держала его при себе, просто получая удовольствие от этого поединка характеров, в котором Джейми в кои—то веки встретил достойного соперника. К тому времени, когда мы проехали Бальфур, вид у него был затравленный.

Это состязание, в котором никто не хотел дать слабину, продолжалось до раннего вечера четвертого дня, когда, добравшись до Арброута, мы обнаружили, что гостиницы, в которой Джейми собирался оставить нас с Айеном, больше не существует. На ее месте торчала наполовину обрушившаяся каменная стена да обгорелые остатки стропил. Положение усугублялось тем, что по дороге на несколько миль в каждую сторону другого пристанища не имелось.

Некоторое время Джейми молча смотрел на груду камней. Было совершенно очевидно, что он не может оставить нас посреди пустой размытой дороги. Разумеется, это дошло и до Айена, но, хотя парнишка дрожал от возбуждения, у него хватило благоразумия не напирать на дядю, пытаясь извлечь выгоду из сложившихся обстоятельств.

— Ну ладно, — решился наконец Джейми. — Ты пойдешь. Но только до края утеса. Слышишь, Айен? Твое дело — присматривать за тетушкой.

— Я слышу, дядя Джейми, — отозвался племянник с притворным смирением.

Я поймала взгляд Джейми, поняла, что если Айену предстоит присматривать за тетей, то и ей не помешает присмотреть за парнем, и пряча улыбку, послушно кивнула.

Остальные люди прибыли к месту встречи своевременно, и к наступлению темноты все собрались на утесе. Вроде бы один—два человека показались мне знакомыми, но вообще—то в такой тьме все представлялись не более чем серыми тенями. Прошло всего два дня после новолуния, и крохотный серебряный полумесяц, висевший над горизонтом, давал немногим больше света, чем свечка в подвале борделя. Люди не представлялись, имен никто не называл. Здороваясь, все лишь хмыкали и бормотали что—то невнятное.

Однако кое—кого не распознать было невозможно. Когда на дороге появилась громыхающая, запряженная мулами повозка, на козлах сидели двое — Фергюс и маленький человечек, которым мог быть только мистер Уиллоби, не попадавшийся мне на глаза с тех пор, как пристрелил в борделе таинственного незнакомца.

— Надеюсь, что сегодня он без пистолета, — прошептала я.

— Кто? — спросил Джейми, щурясь из—за сгущающегося мрака. — А, китаец? Нет, пистолетов нет ни у кого из них.

Прежде чем я успела спросить почему, он направился к подводе, чтобы помочь развернуть ее: сразу после погрузки контрабандного товара ей, не теряя ни минуты, следовало отбыть в Эдинбург. Айен протиснулся вперед, и я, памятуя о своих опекунских обязанностях, последовала за ним.

Мистер Уиллоби встал на цыпочки, пошарил в повозке и вытащил странного вида фонарь с отверстием на верхушке и съемными металлическими боковинами.

— Это что, потайной фонарь? — восхищенно спросила я.

— Он самый, — с важным видом ответил Айен. — Мы держим боковины опущенными, пока не увидим сигнал с корабля. — Он потянулся к фонарю. — Дай—ка его мне. Я умею сигналить.

Мистер Уиллоби покачал головой и вырвал фонарь из цепкой хватки мальчика.

— Слишком высокий, слишком молодой, — сказал китаец. — Дзей—ми так говорить, — добавил он, как будто это решало вопрос раз и навсегда.

— Что? — возмутился Айен. — Что ты этим хочешь сказать? «Слишком высокий, слишком молодой»… ты, малень…

— Он имеет в виду, — прозвучал позади нас невозмутимый голос, — что тот, кто держит фонарь, представляет собой прекрасную мишень, если к нам нагрянут визитеры. Мистер Уиллоби любезно взял риск на себя, поскольку он самый маленький из нас и в него труднее всего попасть. А ты малый долговязый, будешь хорошо заметен на фоне неба. Да и рассудительности у тебя по молодости лет маловато. Так что, уж будь добр, не встревай.

Джейми легонько хлопнул племянника по уху, прошел дальше, опустился на колени рядом с мистером Уиллоби и что—то тихо сказал по—китайски, на что Уиллоби отреагировал коротким смешком. Китаец открыл боковую сторону фонаря, посветив Джейми на сложенные чашечкой руки. Дважды прозвучал резкий щелчок, и я уловила вспышку искр, высеченных из кремня.

Это был безлюдный участок побережья, что и не удивительно, ибо такова значительная часть диких, скалистых берегов Шотландии. Мне трудно было представить, где здесь может причалить французское судно. Никакой бухточкой или заливом тут даже не пахло, разве что торчавший утес закрывал изгиб береговой линии, не позволяя просматривать его с дороги.

Скудный свет нарождающейся луны позволял все же видеть, как прибой набегает на береговую полоску. Да, это, конечно, было совсем не похоже на ухоженный туристический пляж: камни, пятна песка, галька да выброшенные морем водоросли. Наверное, ковылять здесь с бочонком на плечах не самое приятное занятие. Зато тут полно расщелин, куда в случае чего можно спрятать товар.

Неожиданно рядом со мной появилась еще одна фигура.

— Все готово, сэр, — послышался тихий голос — Наверху, в скалах.

— Хорошо, Джой.

Внезапная вспышка осветила профиль Джейми, напряженно присматривавшегося к только что зажженному фитилю. Он затаил дыхание, дождался, когда пламя упорядочилось и усилилось, подпитываясь маслом из емкости фонаря, выдохнул и аккуратно опустил металлическую боковину.

— Вот и хорошо, — сказал Джейми, вставая. Он посмотрел на звезды, светившие над вершиной южного утеса, и определил по ним время: — Почти девять часов. Они скоро будут. Помни, Джой, без моего сигнала никто ни с места!

— Да, сэр.

Это прозвучало довольно небрежно. Видимо, такие напутствия были делом привычным, и Джой, надо думать, удивился, когда Джейми схватил его за руку:

— Проследи за этим! Повтори всем и каждому, чтобы никто с места не двинулся, пока я не подам сигнал.

— Да, сэр, — повторил Джой, но уже более серьезным тоном, после чего отступил и бесшумно растворился в ночи.

— Что—нибудь не так? — повысив голос ровно настолько, чтобы меня не заглушал прибой, спросила я.

Побережье и утесы казались совершенно безлюдными, но мрачный облик этого места и специфическое ремесло моих спутников призывали к осторожности.

Джейми покачал головой, и я подумала, как же он был прав насчет юного Айена. Его собственный темный силуэт отчетливо вырисовывался на чуть более бледном фоне ночного неба.

— Сам не знаю, — неуверенно пробормотал он. — Скажи мне, англичаночка, ты чуешь что—нибудь?

Удивившись вопросу, я все же принюхалась, задержала на миг дыхание и резко выдохнула. С берега тянуло гниющими водорослями, от фонаря — горящим маслом, а от Айена с его возбуждением и страхом — едким запахом пота.

— По—моему, ничего необычного, — сказала я. — А ты?

В темноте было видно, как он пожал плечами.

— Сейчас ничего. Но мгновение назад я готов был поклясться, что уловил запах пороха.

— А я ничего не чую, — заявил Айен ломким от волнения голосом и, смутившись, прокашлялся. — И потом, Уилли Маклеод и Алек Хейс осмотрели все окрестные скалы. Все чисто.

— Ну ладно, — сказал Джейми, но по голосу было ясно, что беспокойство его не покинуло.

Он повернулся к парнишке и крепко взял его за плечо.

— Вот что, Айен, поручаю тетю твоим заботам. Вы вдвоем вернетесь к кустам утесника. Держитесь подальше от фургона. Если что—нибудь случится…

Малец попытался возразить, но Джейми так сжал свои пальцы, что тот, тихо буркнув, отступил, потирая плечо.

— Если что—нибудь случится, — повторил Джейми с нажимом, — ты должен забрать тетушку и прямиком отправиться в Лаллиброх. Не мешкая.

— Но… — начала я.

— Дядя! — воскликнул Айен.

— Делай как велено! — сурово произнес Джейми и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Юноша поник, однако распоряжение выполнил: уныло побрел вверх по тропе и добрался вместе со мной до зарослей утесника. Там он сумел найти маленький выступ, с которого открывался вид на воду.

— Ага, отсюда можно посмотреть, — обрадовался он.

Посмотреть—то было можно, но только почти ничего не было видно, кроме плещущейся внизу воды да обрывающихся к ней скал, напоминающих стенки разбитой чаши, наполненной тьмой. Один раз мне удалось увидеть, как лунный луч блеснул на металлической пряжке, и уловить движение, в целом же люди внизу были совершенно невидимы.

Я прищурилась, стараясь определить местонахождение мистера Уиллоби с его фонарем, но, не увидев и признака света, пришла к выводу, что он, должно быть, стоит позади фонаря, загораживая его от взглядов со стороны утеса.

Неожиданно Айен напрягся.

— Кто—то идет! — прошептал он. — Быстро прячься за меня!

Отважно встав передо мной, он сунул руку под рубашку и достал пистолет; несмотря на темноту, я различила слабый блеск ствола. Айен пригнулся, напряженно всматриваясь во мрак и держа перед собой пистолет обеими руками.

— Не стреляй, ради бога! — прошипела я ему в ухо.

Я не решилась схватить парнишку за руку из опасения, что это приведет к непроизвольному выстрелу, но меня пугало, что он выстрелит сам и поднимется шум.

— Весьма признателен тебе за то, что ты так рьяно охраняешь тетушку, — раздался из темноты ироничный голос Джейми. — Но будь любезен, не снеси мне башку!

Айен опустил пистолет со вздохом, который мог выражать как облегчение, так и разочарование. Кусты утесника задрожали, и Джейми оказался перед нами, отряхивая колючки с плаща.

— Неужто никто не сказал тебе, что нельзя приходить вооруженным? — мягко спросил Джейми, как будто его интерес был сугубо теоретическим. — Видишь ли, за попытку вооруженного сопротивления служащим королевской таможни полагается виселица, — пояснил он, обернувшись ко мне. — Никто из наших людей не вооружен, у нас нет с собой даже рыбацких ножей, на тот случай если нас задержат.

— Фергюс сказал, что меня не повесят, потому что у меня еще не выросла борода, — смущенно пояснил Айен. — Только сошлют, так он сказал.

Джейми присвистнул с досадой.

— Ну да, и я уверен, что твоя матушка очень обрадовалась бы, узнав, что тебя отправили в колонии, даже если Фергюс прав! — Он протянул руку. — Отдай мне пистолет, дурачок. И вообще, откуда ты его взял? К тому же уже заряженный. Нет, не случайно я учуял запах пороха. Тебе повезло, что он не разрядился у тебя за поясом и не отстрелил ту штуковину, что болтается между ног.

Прежде чем племянник успел ответить, я вскрикнула, махнув рукой на море:

— Смотри!

Французское судно казалось пятнышком на поверхности моря, но его паруса бледно светились, отражая холодный блеск звезд. Двухмачтовый кеч медленно проплыл мимо утеса, остановился и замер, безмолвный, как одно из разбросанных по небосклону облаков. Джейми не смотрел на судно, его взгляд был устремлен вниз, на ту точку, где за грудой камней обрушившегося скального фасада начиналась полоска песка. Там появилась крохотная точка света. Фонарь мистера Уиллоби.

По влажным скалам метнулась вспышка света и пропала. Айен сжал мою руку. Мы ждали, затаив дыхание. На счет «тридцать» другая вспышка осветила пену на песке, и парнишка сжал мою руку еще сильнее.

— Что это было? — спросила я.

— Ты о чем?

Джейми смотрел не на меня, а в море, на корабль.

— При вспышке света мне показалось, будто я увидела на берегу что—то полузарытое в песке. Оно было похоже на…

Последовала третья вспышка, и на корабле зажегся ответный свет — голубой фонарь свисал с мачты, отражаясь в темной воде.

Возбуждение вытеснило из моей головы оставшееся непонятым видение — что—то вроде присыпанного песком, небрежно брошенного вороха одежды. На корабле произошло какое—то движение, и наших ушей достиг слабый всплеск: бочку сбросили за борт.

— Скоро прилив, — шепнул Джейми мне на ухо. — Через несколько минут он выбросит бочонки на берег.

DianaGabaldon.com | Чужестранец

---

OUTLANDER (также изданный в Великобритании под названием «CROSS STITCH») — самый продаваемый первый роман из моей серии книг «Чужестранец». Впервые он был опубликован в США в 1990 году.

Что такое OUTLANDER?

Честно говоря, мне никогда не удавалось описать эту книгу двадцатью пятью словами или меньше, как и никто другой за двадцать лет, прошедшие с момента ее первого издания. Я видел, как он (и остальные части серии) продавался — с очевидным успехом — как <глубокий вдох> Литература, Художественная литература, Историческая фантастика, Историческая НЕХудожественная литература (правда.Ну, они — очень точные ), Научная фантастика, Фэнтези, Мистика, Романтика, Военная история (нет, честно), Гей и Лесби фантастика, и … Ужасы. (В самом деле! Одна из моих книг победила Джорджа Мартина и Стивена Кинга в номинации Quill Award в 2006 году.) В любом случае, единственный способ, которым я когда-либо находил, чтобы описать эту книгу кому-либо, — это начать рассказывать им историю. Итак, начнем….

В 1946 году, после Второй мировой войны, молодая англичанка по имени Клэр Бошамп Рэндалл вместе со своим мужем Фрэнком отправляется в Шотландское нагорье.Она бывшая боевая медсестра, он тоже служил в армии, последние шесть лет их разлучили, и это второй медовый месяц; они заново знакомятся друг с другом, подумывая о создании семьи. Но однажды Клэр выходит на прогулку одна и наталкивается на круг стоящих камней — такие круги на самом деле распространены по всей Северной Британии. Она проходит сквозь расщелину в круге… и исчезает. Вернемся в 1743 год, где она впервые встречает джентльмена в военной форме 18 века.Этот джентльмен, Джек Рэндалл, выглядит так же, как ее муж Фрэнк, и оказывается, что он шесть раз прадед Фрэнка. К сожалению, он также оказывается садистским бисексуальным извращенцем, и, пытаясь сбежать от него, Клэр попадает в руки банды шотландцев из Хайленда, которые также пытаются сбежать от Блэк Джека Рэндалла — хотя и по другим причинам.

Чтобы избежать передачи капитану Рэндаллу, Клэр вынуждена выйти замуж за одного из молодых членов клана. Поэтому она обнаруживает, что пытается сбежать из замка Леох и его шотландских похитителей, пытается вернуться к своему мужу Фрэнку, пытается избежать повторного поимки капитана Рэндалла — и влюбляется в Джейми Фрейзера, молодого человека, за которого она была вынуждена выйти замуж.История продолжается оттуда…

Я обычно говорил людям, которые видели меня сидящим возле магазина с стопкой книг и спрашивали (достаточно разумно): «Что это за книга?», Было: «Вот что я вам скажу. Возьмите его, откройте в любом месте и прочтите три страницы. Если ты сможешь отложить это снова, я заплачу тебе доллар «.

Я ни разу не проиграл на этой ставке.

---

АКА «КРЕСТОВИНА»

КРЕСТОВАЯ СТРОЧКА — рабочее название моей первой рукописи книги. Это не особенно хорошее название ; это просто то, что я назвал книгой, когда работал над ней.Сначала мы продали его в США, и там редакторы сказали: «Это слишком похоже на вышивку; вы можете придумать что-нибудь более авантюрное?» Так я и сделал.

Через полгода мы продали ее в Великобритании, и редакторы там, сказали: «Нам нравится книга, но мы не можем называть ее OUTLANDER; для нас« чужак »- это кто-то из Южной Африки». Итак, я сказал: «Ну, я сделал изначально называл это КРЕСТОВИНОЙ СТРОЧКОЙ…», и они сказали: «О, прекрасно! Итак, вот вы где.

---

Почему я написал свой первый роман «Чужой»?

6 марта 1988 года я начал писать роман.Я не собирался никому рассказывать, что делаю, не говоря уже о том, чтобы пытаться опубликовать это. Я просто хотел научиться писать роман и пришел к выводу — написав на тот момент все виды документальной литературы — что единственный способ сделать это — написать роман. (Я, кстати, не ошибся в этом предположении.)

Изображение справа: специальное итальянское издание OUTLANDER 2016 года, на обложке которого изображены актеры Катриона Балф («Клэр») и Сэм Хьюэн («Джейми») из сериала Starz TV.)

Щелкните, чтобы узнать больше о том, как и почему я написал OUTLANDER в своем блоге в 2014 году «26 лет назад сегодня…»

---

The OUTLANDER Серия главных романов

После «Чужеземца» я написал несколько основных романов, в которых отношения между Джейми Фрейзером и Клэр Бошамп Рэндалл Фрейзер являются главной темой, и они называются серией (основных) романов «Аутлендер».

Восьмой (и последний опубликованный) роман из серии OUTLANDER, НАПИСАН В КРОВИ МОЕГО СЕРДЦА, был впервые опубликован в США (и на других избранных мировых рынках) в июне 2014 года.

В настоящее время я работаю над следующей книгой из основных романов OUTLANDER, название которой пока не имеет. (И нет, я еще не знаю, когда закончу его… вероятно, в 2017 году. Следите за обновлениями.) Щелкните здесь, чтобы перейти на веб-страницу «Книги девять», , которая включает текущую информацию и выдержки (также известные как «Daily Lines») из нового книга.

---

Серия книг OUTLANDER плюс короткие работы

Со временем я также написал более короткие работы в серии, помимо восьми (пока) романов OUTLANDER. Итак, вся серия OUTLANDER включает три типа историй:

1. Большие, огромные книги, в которых нет определенного жанра. (или все они), также известная как «Серия главных романов OUTLANDER».
2. Короткие, менее неописуемые романы , которые представляют собой более или менее исторические загадки (хотя также имеют дело с битвами, угрями и слегка извращенными сексуальными практиками).А также…
3. Выпуклости — Это короткие (э-э) части, которые вписываются где-то в сюжетные линии романов, во многом напоминающие извивающуюся добычу, проглоченную большой змеей. Они часто — но не исключительно — имеют дело со второстепенными персонажами, являются приквелами или сиквелами и / или заполняют некоторые пробелы, оставленные в исходных сюжетных линиях.

Хотите знать, как все эти рассказы и романы связаны во времени и что я предлагаю прочитать их впервые? Щелкните здесь, чтобы ознакомиться с моей «Хронологией серии OUTLANDER».»

Книги из серии OUTLANDER разошлись тиражом более 20 миллионов экземпляров по всему миру и переведены более чем на двадцать языков.

---

Сериал Чужестранец на Starz

Рон Мур из компании Tall Ship Productions, кабельной сети Starz и Sony создали и выпустили сериал на основе сериала OUTLANDER, премьера которого состоялась в США 9 августа 2014 года. Щелкните здесь, чтобы просмотреть избранные новости о сериале. Слева вверху — изображение обложки книги в мягкой обложке переиздания OUTLANDER в 2014 году с изображением из нового сериала Starz TV.

---

Зарубежные издания

Вот несколько примеров из многих зарубежных изданий этого OUTLANDER:

• Вышивка крестиком (Великобритания).
• Forastera (Испания, испанское издание). Переводится на английский как «Outsider».
• La Strainiera (итальянское издание). Переводится на английский как «Иностранный».
• Feuer und Stein (немецкое издание). Переводится на английский как «Огонь и Камень».»

Если вы живете за пределами США, узнайте у местного продавца книг или в любимом интернет-магазине даты выпуска и выпуски, доступные в вашем регионе.

Щелкните здесь для получения общей информации о датах публикации в мире.

---

Последнее обновление этой страницы: суббота, 19 марта 2016 г., в 1:17 (тихоокеанское время). Пожалуйста, присылайте любые комментарии об этой веб-странице веб-мастеру Дианы. .

DianaGabaldon.com | Отрывки из трех пчел

---

Хэштеги в социальных сетях: #DailyLines, #GoTELLTheBEESThatIAmGONE, # Book9, # YesThereWillBeABook10, #SoonerOrLater, #NOBEESisntdone, #soon, #Meanicing, #ThreeSHORTExcerpts 9WithoFiles.

& lbrack; Отрывки (3) из книги GO TELL THE BE BEES, TH I AM GONE, Copyright © 2019, Diana Gabaldon & rbrack;

Один

Йен вошел тихо — , как индеец, подумала Рэйчел, — где-то за полночь, присев у кровати и тихонько дунул ей в ухо, чтобы разбудить ее, чтобы он не напугал ее и не разбудил Огги.Она поспешно проверила последнее, затем скинула ноги с кровати и встала, чтобы обнять мужа.

«От тебя пахнет кровью», — прошептала она. «Что ты убил?»

«Зверь», — прошептал он в ответ и обхватил ее щеку ладонью. «Мне пришлось, но я не сожалею об этом».

Она кивнула, чувствуя, как в горле образовался острый камень.

«Ты выйдешь со мной, mo nighean donn?» Мне нужна помощь. »

Она снова кивнула и повернулась, чтобы найти плащ, который она использовала вместо постельного белья.В нем было чувство мрачности, но было что-то еще, и она не могла понять, что именно.

Она надеялась, что он не принес тело домой, ожидая, что она поможет ему похоронить или спрятать его, что угодно — или кто-то еще, но он приказал, чтобы только что убил то, что он считал злом и, возможно, чувствовал сам преследовал.

---

Два

«Что твоя мама сказала твоему отцу об этой экспедиции?» Роджер закатал штаны до середины бедра, глядя на колесо телеги, обод которого выступал из бурлящей середины небольшого ручья.

«Слишком глубоко», — сказала Брианна, нахмурившись, глядя на бурлящую коричневую воду. «Тебе лучше снять штаны. И, может быть, твоя рубашка тоже.

«Это она сказала? Хотя, вероятно, она права в том, что это слишком глубоко… »

Брианна весело фыркнула. Он снял туфли, чулки, пальто, жилет и шейную повязку и выглядел как человек, раздетый для серьезной дуэли.

«Хорошая новость в том, что с таким течением пиявок не получится.То, что она сказала — или то, что она процитировала, — что не обязательно одно и то же — было:

‘Вы говорите мне, что хотите превратить вполне респектабельного пресвитерианского священника в торговца оружием — и отправить его в повозке, полной хитрого золота, чтобы он купил кучу ружей вместе со своим одиннадцатилетним внуком. ? ‘”

«Да, вот что. Я ожидал, что это будет веселее… — он нехотя сбросил штаны, набросив их на туфли и чулки. «Может, мне не стоило приводить тебя и детей.У нас с Жерменом было бы большое приключение в одиночку.

---

Три

Мне действительно было интересно, как Роджер предложил следить за поступком капитана Каннингема. Прихожане рассыпались под деревьями, чтобы подкрепиться, но каждая группа, мимо которой я проходил, обсуждала сказанное капитаном с большим воодушевлением и увлеченностью — как могли. Очарование его истории осталось со мной — чувство удивления и надежды.

Бри, похоже, тоже задалась вопросом; Я видел ее с Роджером, в тени большого дуба чинкапин, в тесном разговоре.Но он покачал головой, улыбнулся и поправил ее кепку. Она одела свою часть, как жена скромного священника, и поправила юбку и корсаж.

«Два месяца, и она придет киркать в оленьих шкурах», — сказал Джейми, проследив за моим взглядом.

«Какие шансы?» — поинтересовался я.

«Три к одному. Хочешь поспорить, Сассенах?

«Играете в воскресенье? Ты идешь прямо в ад, Джейми Фрейзер.

«Я не возражаю. Ты будешь там раньше меня.Спроси меня о шансах, до свидания … Кроме того, если ты хочешь пойти в церковь три раза за один день, ты должен хотя бы на несколько дней отдохнуть в Чистилище.

Я кивнул.

«Готовы ко второму раунду?»

Роджер поцеловал Брианну и вышел из тени на солнечный день, высокий, смуглый и красивый, в своем лучшем черном — ну, в своем единственном черном костюме. Он подошел к нам, Бри за ним по пятам, и я видел, как несколько человек из ближайших групп замечали это и начали складывать свои кусочки хлеба, сыра и пива, уединяться за кустами на время уединения и убирать детей. кто был отменен.

Я нарисовал салют, когда Роджер подошел к нам.

«Сверху?»

«Джеронимо», — коротко ответил он и, явно расправив плечи, повернулся, чтобы поприветствовать свою паству и провести их внутрь.

---

Щелкните здесь, чтобы вернуться на мою официальную веб-страницу GO TELL THE BEES THAT I AM GONE, на которой есть дополнительная информация об этой книге и доступ к более чем пятидесяти другим отрывкам (также известным как «Daily Lines»), которые я опубликовал.

---

Большое спасибо Элизабет Лутц Келли, которая сделала прекрасное фото пчелы, и ее матери Ян Лутц, которая прислала его мне.

Эти три отрывка взяты из девятой книги моей серии романов «Чужестранец», авторские права © 2019 Дайаны Гэблдон. Все права защищены.

Если вы хотите поделиться этим отрывком с другими, скопируйте и вставьте эту ссылку (URL):

http://www.dianagabaldon.com/books/outlander-series/book-nine-outlander-series/three-bees-excerpts/

Пожалуйста, не копируйте текст из этого отрывка (полностью или частично) и не вставляйте его для публикации на личных или фанатских веб-страницах, в блогах, социальных сетях, в печатных или цифровых документах или где-либо еще, публично или в частном порядке.И, пожалуйста, не переводите этот отрывок на другой язык и не публикуйте его, не публикуйте и не делитесь им. Спасибо!

-Диана

Эти отрывки (или «Ежедневные линии») были опубликованы на моей официальной странице в Facebook 17 октября 2019 г. Последний раз эта веб-страница обновлялась в четверг, 17 октября 2019 г., 2019 г., в 7:00 утра (по тихоокеанскому времени).

.

Отравленное перо — Книги с автографами

---

Записка от Дианы о ручке

«Ядовитая ручка» — это мой местный независимый книжный магазин. В них всех моих книг, всех форматов (в твердом переплете, в мягкой обложке для массового рынка, в мягкой обложке, аудиокниги, издания для США и Великобритании, а также некоторые другие издания на иностранных языках), — все раз. И Pen отправляется в любую точку мира.

Обычно я хожу в магазин пару раз в месяц, чтобы купить книги для чтения (это отличный магазин; тайны — их специальность, но они несут в себе и другие вещи, а также специализируются на подписанных первых изданиях. ), и подписывать мои книги, которые заказывали люди.

Спасибо!

— Диана

---

Текущие предложения подарков:

Нужен подарок для тех, кто любит серию OUTLANDER? Или один для себя? Как насчет нового экземпляра одной из книг Дианы Гэблдон, подписанного ею?

Заядлый читатель особенно рад получить издание в твердом переплете книги любимого автора.

Вот несколько предложений подарков новых изданий, подписанных Дианой, которые в настоящее время доступны через Pen:

VOYAGER — издание к 25-летию (твердый переплет).Красивое новое издание в твердом переплете третьей книги из серии главных романов Дианы «Чужестранец». Справа изображена обложка специального выпуска ВОЯГЕР-25.

СТРЕКОЗА В ЯНТАРЬЕ — издание к 25-летию (твердая обложка, 40 долларов). Красивое новое издание в твердом переплете второй книги из серии главных романов Дианы «Чужестранец».

ЗАРУБЕЖНЫЙ СПУТНИК, Том 1, и , Том 2, (обновленные и расширенные издания, твердый переплет, 40 долларов за каждый том).

ЖИЗНЬ И ВРЕМЯ ХОАКИНА МУРИЕТЫ, ПРАЗДНИЧНОГО МЕКСИКАНСКОГО БАНДИТА, , автор Джон Роллин Ридж. Смотри ниже. (Мягкая обложка, подписана Дианой; она написала новое введение к этому изданию, 17 долларов)

Или обратитесь к дружелюбному персоналу отдела продаж Pen для получения дополнительных идей!

---

Новости от отравленного пера

От Барбары Питерс, Книжный магазин Poisoned Pen:

ЖИЗНЬ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ ХОАКИНА МУРИЕТЫ, ПРАЗДНИЧНОГО МЕКСИКАНСКОГО БАНДИТА, не может быть подписана его автором, потому что он умер в 1867 году.Тем не менее, мы продаем новые копии этого издания, подписанные Дайаной Гэблдон, которая написала убедительное предисловие, которое я рекомендую всем — ее обсуждение того, что называют «мексиканским», а также соображения о герое-преступнике — это два компонента.

Поклонники Т. Джефферсона Паркера будут знакомы с Хоакином Мурьета и его знаменитой головой в бутылке. Возможно, вам даже знакома мысль, что этот роман, основанный на реальном герое-бандите, «вдохновил на создание Зорро, Одинокого рейнджера и Бэтмена», хотя насчет Бэтмена я не уверен.Тем не менее… Муриета действовал в Калифорнии во время Золотой лихорадки, когда прибывающие белые бумеры убили его семью и столкнули его с его земли. Муриета организовал банду из более чем 2000 преступников, чтобы нанести ответный удар, грабить, шалить и убивать с целью вернуть Калифорнию…. Книга Риджа — это «первый роман, написанный коренным американцем (чероки), и первый роман, опубликованный в Калифорнии». И это все еще воодушевляющее приключение. Сюань Л. Сюй предлагает подробное введение, в котором представлены как период, так и история публикации, с примечаниями и полезными предложениями для дальнейшего чтения.В это новое издание внесены некоторые изменения, в том числе «ПРОКЛЯТИЕ КАПИСТРАНА», также известное как «МАРКА ЗОРРО». В то время, когда звучат разговоры о личности, Ридж и Гэблдон убедительно говорят с нами.

Щелкните здесь, чтобы заказать копию книги «ЖИЗНЬ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ ХОАКИНА МУРИЕТЫ: ПРАЗДНИЧНЫЙ МЕКСИКАНСКИЙ БАНДИТ » из «Отравленного пера», подписанный Дианой Гэблдон! Каждая копия стоит 17 долларов плюс почтовые расходы, а ручка отправляется в любую точку мира.

---

Подписанные книги OUTLANDER и LORD JOHN — Всегда в наличии

Новые подписанные копии основных романов Дианы OUTLANDER, серии лорда Джона, антологий с несколькими авторами, включающих рассказы Дианы, а также оба тома OUTLANDISH COMPANION (U.S.A.) доступны в Poisoned Pen! Некоторые международные издания издателей в других странах и на других языках также могут быть доступны через Pen.

Справа — обложка издания OUTLANDER в мягкой обложке с изображением Сэма Хьюэна и Катрионы Балф в роли Джейми и Клэр из сериала Starz TV.

Как сделать заказ из отравленной ручки

Щелкните здесь, чтобы просмотреть / заказать копии новых книг, написанных Дианой, в онлайн-книжном магазине Poisoned Pen, в том числе подписанные ею книги.

Или вы можете позвонить или отправить электронное письмо на Pen, чтобы узнать или заказать конкретную книгу. См. Контактную информацию телефона и электронной почты Pen ниже. Если вы посещаете район Феникса, штат Аризона, сотрудники Pen приглашают вас зайти за покупками.

Если вы хотите, чтобы ваши новые книги были подписаны Дианой, убедитесь, что во время онлайн-процедуры оформления заказа на ручку включена опция «подписанная», или укажите, что вы хотите, чтобы она была подписана при заказе по телефону или электронной почте. Персонализация, такая как «Для Джанет», доступна для некоторых книг и товаров.Вы должны выделить дополнительное время для персонализации.

За подпись Дианы никогда не взимается дополнительная плата, но вы платите за почтовые расходы. Pen отправляется в любую точку мира!

---

Могу я встретить Диану, когда она подписывает книги за ручкой?

Нет. Во время обычных сессий Дианы, периодических сессий подписания специальных заказов и складских запасов для Poisoned Pen, публика не допускается.

Пожалуйста, проверьте официальную страницу выступлений Дианы, чтобы узнать о ее расписании предстоящих мероприятий, включая раздачи книг, которые открыты для публики.

---

Связь с персоналом Pen

Если у вас возникнут вопросы, пожелания или вам потребуется дополнительная информация, свяжитесь с персоналом Pen:

Электронная почта: [email protected].

Интернет-магазин Poisoned Pen: http://store.poisonedpen.com

Домашняя страница Poisoned Pen: http://poisonedpen.com

Телефон:
Основной: (480) 947-2974
Бесплатный звонок: (888) 560-9919
ФАКС: (480) 945-1023

Улица / Почтовый адрес:

Отравленное перо
4014 N.Goldwater Blvd., Suite 101
Scottsdale, AZ 85251
против США

---

Возможна доставка по всему миру

Для всех заказов доступна доставка по всему миру! Применяются тарифы и процедуры международной доставки. Свяжитесь с персоналом Poisoned Pen (см. Выше), если вам нужна дополнительная информация.

---

Фотография предоставлена: Вверху страницы Диана подписывает предварительно заказанные копии книги НАПИСАНО В МОЕЙ СОБСТВЕННОЙ КРОВИ на Poisoned Pen в июне 2014 года.Фото любезно предоставлено Барбарой Петерс.

Последнее обновление этой страницы: среда, 5 июня 2019 г., в 3:00 утра (по тихоокеанскому времени), Diana или Diana’s Webmistress.

---

.

DianaGabaldon.com | «Благочестие»

---

Хэштеги в социальных сетях: #DailyLines, #FirstSundayofAdvent, # 2019

Сегодня первое воскресенье Адвента. Адвент — это период непосредственно перед Рождеством, когда мы обращаемся внутрь в молитве или созерцании, ища Свет внутри нас и ожидая грядущего великого Света.

& lbrack; Отрывок из книги «Иди, скажи пчелам, что я ушел», © Диана Гэблдон, 2019. & rbrack;

Рэйчел объяснила участникам основные принципы работы Встречи Друзей — они сидели в тишине, прислушиваясь к своему внутреннему свету, если только или пока дух не побудил вас что-то сказать — было ли это беспокойством, которым вы хотели поделиться, или молитву, которую вы хотели произнести, песню для пения или мысль, которую вы, возможно, захотите обсудить.

Она добавила, что, хотя многие встречи и начинались, и заканчивались в тишине, она чувствовала побуждение начать сегодняшнюю встречу с пения, и хотя она не притворялась, что делает это с умением Друга Уолтера Каннингема или Друга Роджера, ( Маккензи, конечно, пришли, но Каннингхемы — нет, что меня не удивило), если кто-нибудь захочет присоединиться к ней, она будет благодарна за их компанию.

Когда песня разожгла много тепла и внесла вклад Блюбелл, все несколько минут сидели тихо.Я почувствовала, как Джейми, сидящий рядом со мной, немного приподнялся, как будто принял решение, и он рассказал собравшимся о Сильвии Хардман, квакерской женщине, которую он случайно встретил в ее доме недалеко от Филадельфии, и которая заботился о нем в течение нескольких дней, его спина решила вывести его из строя.

«Помимо ее великой доброты, — сказал он, — меня забрали ее маленькие дочери. Они были такими же добрыми, как и их мать, но больше всего мне нравились их имена. Их называли Терпение, Благоразумие и Целомудрие.Поэтому я хотел спросить тебя, Рэйчел, часто ли Друзья называют своих детей добродетелями?

«Да», — сказала она и, улыбнувшись Джемми, который начал немного дергаться, добавила: «Иеремия, если бы тебя не звали Иеремия, какое имя ты выбрал бы? Я имею в виду, если бы тебя назвали в честь добродетели.

«Что за добродетель?» — спросила Мэнди, нахмурившись, глядя на брата, как будто ожидая, что он на мгновение прорастет.

«Что-то хорошее», — сказал ей Жермен. «Типа…» — он с сомнением взглянул на Рэйчел, ожидая подтверждения, — «… мира? Или, может быть, Боже? »

«Совершенно верно», — сказала она, серьезно кивнув.- Какое имя ты выбрал бы, Жермен, пока Джемми думает? Благочестие? »

«Нет!» — с ужасом сказал он, и среди общего смеха люди начали предлагать nommes-de-virtu, как для себя, так и для различных членов семьи, с последующими вспышками смеха или — один или два раза — жаркими дискуссиями о целесообразности предложение.

---

Щелкните здесь, чтобы вернуться на мою официальную веб-страницу BEES, на которой есть дополнительная информация об этой книге, и получить доступ к более чем пятидесяти отрывкам (также известным как «Daily Lines»), которые я опубликовал.

---

Этот отрывок взят из девятой книги моей серии романов «Чужестранец», авторские права © 2019 Дайаны Гэблдон. Все права защищены.

Если вы хотите поделиться этим отрывком с другими, скопируйте и вставьте эту ссылку (URL) ниже:

http://www.dianagabaldon.com/books/outlander-series/book-nine-outlander-series/piety/

Пожалуйста, не копируйте текст из этого отрывка (полностью или частично) и не вставляйте его для публикации на личных или фанатских веб-страницах, в блогах, социальных сетях, в печатных или цифровых документах или где-либо еще, публично или в частном порядке.И, пожалуйста, не переводите этот отрывок на другой язык и не публикуйте его, не публикуйте и не делитесь им. Спасибо!

-Диана

Фото и © Диана Гэблдон.

Этот отрывок (или «Daily Lines») был впервые размещен на моей официальной странице в Facebook 1 декабря 2019 года.

Последнее обновление этой веб-страницы: четверг, 5 декабря 2019 г., в 12:25. (Тихоокеанское время) Дианы Гэблдон или вебмастерши Дианы.

.