АБСТРАКТНОЕ И КОНКРЕТНОЕ В ДИАЛЕКТИЧЕСКОЙ ЛОГИКЕ — Студопедия

Категории абстрактного и конкретного нуждаются в особо тщательном рассмотрении уже по той причине, что с ними связано понимание того «правильного в научном отношении»¹ метода, с помощью которого разработана вся экономическая теория Маркса, вся система ее понятий. Уже в методологическом «Введении» 1857 года Маркс определил «метод восхождения от абстрактного к конкретному» как тот правильный – ибо единственно возможный – способ мышления, которым осуществляется теоретическое (научное) отражение действительности в голове человека².

Само собой ясно, что верно понять существо этого метода научно-теоретического воспроизведения действительности можно только при условии, если сами категории абстрактного и конкретного понимаются именно так, как понимал их Маркс. Их ни в коем случае нельзя понимать в том значении, которое они обрели в «естественном языке» (а на самом деле перешли в него из языка средневековой схоластики и недиалектической философии XVII-XVIII столетий).

Прежде всего следует установить, что категории абстрактного и конкретного – это типичные логические категории, категории диалектики как логики, универсальные категории. В них выражены всеобщие формы развития и природы, и общества, и мышления. Это понятия, в которых запечатлена не специфика мышления по сравнению с действительностью и не специфика действительности по отношению к мышлению, а, как раз наоборот, момент единства (тождества) в движении этих противоположностей.

Поэтому конкретное в словаре Маркса (в словаре диалектической логики вообще) и определяется как «единство во многообразии». Здесь конкретное не означает чувственно воспринимаемую вещь, наглядно представляемое событие, зрительный образ и т.д. и т.п. Конкретное означает здесь вообще «сращенное» – в согласии с этимологией этого латинского слова – и потому может употребляться в качестве определения и отдельной вещи, и целой системы вещей, равно как в качестве определения и понятия (истины и пр.

), и системы понятий.

То же самое относится и к абстрактному, которое и опять-таки в согласии с простой этимологией определяется как отвлеченное, как извлеченное, как обособленное, «вынутое», «изъятое» вообще. Безразлично откуда, как и кем, безразлично в какой форме зафиксированное – в виде ли слова, в виде ли наглядного чертежа-схемы или даже в виде единичной вещи вне головы, вне сознания. Нагляднейший чертеж может быть абстрактнейшим изображением некоторой сложной системы вещей-явлений, некоторого конкретного. Абстрактное понимается как один из ясно очерчивающихся моментов конкретного – как частичное, односторонне неполное (потому всегда по необходимости ущербное) проявление конкретного, отделившееся или отделенное от него, относительно самостоятельное образование, мнимонезависимый его момент.

С таким пониманием абстрактного и связаны все те случаи употребления этого термина у Маркса: «абстрактный труд», «абстрактный индивид», «абстрактная форма буржуазного способа производства», «абстрактная форма богатства», «абстрактное, одностороннее отношение», «чистота (абстрактная определенность), с которой выступают в древнем мире торговые народы», «нельзя сказать, что абстрактная форма кризиса есть причина кризиса» и т.

д. и т.п. Во всех этих – и многих других – выражениях абстрактное выступает как определение объекта рассмотрения, как предметное определение «бытия», а не просто как специфическая форма его отражения в сознании, в мышлении.

Поэтому проблема отношения абстрактного к конкретному ни в коем случае не ставится и не решается у Маркса как проблема отношения «мысленного» к «чувственно воспринимаемому» или «теоретического» к «эмпирическому». Здесь она отчетливо выступает как проблема внутреннего расчленения и объекта исследования, и его образа в мышлении (в виде логически разработанной системы строго очерченных понятий и их определений). Иными словами, и абстрактное, и конкретное непосредственно понимаются как формы движения мысли, воспроизводящей некоторое объективно расчлененное целое.

Такой взгляд на отношение конкретного к абстрактному (и соответствующее словоупотребление) у Маркса не случаен – он органически связан с пониманием им вопроса об отношении мышления к действительности вообще, с диалектико-материалистическим взглядом на «отношение мысли к объективности», на отношение понятия к образу созерцания и представления.

Отождествление конкретного с единичной вещью, данной в созерцании или хотя бы в воображении, – это не просто терминологически-конвенциональная особенность известного направления в логике. Толкование конкретного как единичного (как «индивида данного класса, вида или рода») прямо вытекает из вполне определенного номиналистически-эмпирического понимания мышления. Задача теоретического исследования, согласно этому пониманию, сводится к отыскиванию того общего, одинакового, которым обладают все без изъятия индивиды определенного класса, определенного множества. Общее как таковое существует в самих вещах лишь в виде сходства, наблюдаемого между всеми индивидами, лишь как частичное свойство каждого индивида. По-иному общее здесь не понимается. Это в конце концов лишь значение (или смысл) того или иного термина, имени, знака; само по себе – абстрактно, т.е. отдельно от индивидов, это значение существует лишь в голове, лишь в сознании, лишь внутри существа, одаренного сознанием и речью, и ни в коем случае не вне его.

Исходным пунктом для эмпиризма в любой его разновидности (и материалистической, и идеалистической) был, есть и остается индивид как таковой. А объединение таких индивидов в классы, виды, роды, множества и подмножества есть уже продукт деятельности мышления. С этим связано (и исторически, и по существу дела) представление, согласно коему абстрактное существует только в сфере сознания, только как значение общего термина, а на самом деле существуют только индивиды с их сходствами и различиями; каждый такой индивид и есть единственно конкретное.

На этой гносеологической основе возникает и соответствующее понимание логики – как системы правил, обеспечивающих построение внутренне непротиворечивой иерархии понятий, в вершине которой ставится самое общее (соответственно самое бедное определениями и потому самое «богатое» по числу обнимаемых им индивидов), а в фундаменте – безбрежное море индивидов. Получается пирамида, вершина которой – абстрактное как таковое, а основание – конкретное как таковое.

Но конкретное в этом понимании неизбежно выглядит как нечто совершенно неопределенное – по количеству, по качеству, по любым другим логическим рубрикам, как множество неповторимых фактов. Это логически невыразимое конкретное можно только чувственно переживать в данный миг и в данной точке, и именно в тот самый миг и в той самой точке, в которых оказался столь же неповторимый «конкретный» субъект «переживания» – человеческий индивид.

Эта тенденция, имеющая своим истоком средневековый номинализм, тянется через системы Локка, Беркли, Кондильяка, Дж.С.Милля, а ныне, представленная в разных ее оттенках неопозитивизмом («методологический солипсизм» Карнапа), неизбежно приходит в конце концов к отождествлению конкретного с индивидуальным «переживанием», а абстрактного – с чистой «формой мышления», т.е. со значением общего термина, «знака» языка, которое, естественно, оказывается чисто конвенциальным, т.е. устанавливаемым по произволу и по узаконивающему этот произвол соглашению.

Беда этой концепции заключается в том, что она вынуждена в конце концов допускать существование некоторых «абстрактных объектов», понимаемых как чисто логические «конструкты». Никакого «конкретного объекта», соответствующего этим понятиям (терминам), с подобной точки зрения допустить нельзя – в чувственном опыте (в переживании) отдельного индивида такие объекты не встречаются. Индивид может их только «мыслить», т.е. вынужден их принимать как чисто вербальный феномен.

Но так как именно из таких «абстрактных объектов» строятся представления о действительности, то в итоге оказывается, что «конкретное» (т.е. отдельное чувственное переживание) есть лишь субъективная форма их проявления. Оказывается, иными словами, что общее есть нечто более прочное и устойчивое, нежели отдельное единичное, и последовательный номиналистический эмпиризм благополучно возвращается к представлениям «реализма» – к представлению о некоем общем (Абстрактном), которое имеет статус Объекта, существующего в некоем безличном Мышлении как логически необходимая форма мышления вообще.

..

У Маркса никакой нужды в таком понятии, как «абстрактный объект», никогда не возникало в силу четкости его материалистического взгляда на научно-теоретическое воспроизведение (отражение) действительности, которая всегда, во-первых, конкретна (т.е. представляет собой внутренне расчлененное на объективно выделяющиеся в ней различные – четко обособленные друг от друга – абстрактные моменты), а во-вторых, абстрактна в том смысле, что эти выделенные моменты не сливаются в ней в некое неразличенное аморфное «многообразие вообще». Объект (предмет) науки научного мышления – всегда представляет собой, по Марксу,

диалектическое единство абстрактного и конкретного единство тождества и различия всех его моментов – сторон, форм существования, форм его саморазличения.

Эмпирически-номиналистическая логика со своим толкованием абстрактного и конкретного неизбежно спотыкается о диалектику любого действительно научного понятия. Понятие стоимости именно потому и оказалось камнем преткновения для всей классической буржуазной политической экономии, что эта последняя в отношении способов мышления, способов образования понятий сознательно ориентировалась на гносеологию Локка, на его понимание отношения между абстрактным и конкретным, в частности. В понятии стоимости теоретическая мысль прямо наталкивалась на ситуацию, которая, будучи выражена через логические категории локковской гносеологии, начинает выглядеть как откровенно мистическая, начинает явно свидетельствовать в пользу «реализма», в пользу гегелевского – а не локковского представления о соотношении всеобщего с особенным и единичным (чувственно воспринимаемым). Абстрактно-всеобщее становится формирующим принципом, активным началом, которое лишь «воплощается» в отдельных чувственно воспринимаемых телах, чтобы совершить процесс своего самовозрастания, своего саморазличения.

Совершенно верно, если под конкретным понимать единичное чувственно воспринимаемое тело, то научно понимаемая действительность начинает свидетельствовать в пользу идеалистического взгляда на роль и функцию абстрактно-всеобщего в деле организации и управления движением «конкретных» тел, чувственно воспринимаемых единичных событий. Стоимость вообще – этот «абстрактный» объект – управляет движением вещей и людей, определяет их судьбу со всеми ее метаморфозами. .. Единичный товар и единичный человек имеет здесь ровно столько значения, сколько ему придает процесс самовозрастания и саморазличения стоимости, этого Абстракта.

Маркс был единственным теоретиком, которому удалось путем анализа этой «мистической» ситуации не только защитить честь материализма, что бессилен был сделать поверхностно-эмпирический материализм, но и показать, что эта ситуация на самом деле свидетельствует в пользу такого материализма, который видит «рациональное зерно» гегелевского взгляда на соотношение абстрактного и конкретного.

Мистическое покрывало спадает со стоимости только в том случае, если под конкретным начинают понимать не отдельные чувственно воспринимаемые случаи «стоимостей» – отдельные товарные тела, а исторически развившуюся и потому органически расчлененную внутри себя систему товарно-денежных отношений между людьми, некоторую совокупность общественных отношений производства – данное, исторически определенное «единство по многообразии» или «многообразие в единстве». Иными словами, мистика исчезает только при условии, если исходным пунктом исследования действительности делаются но разрозненные чувственно воспринимаемые индивиды, а некоторое целое, некоторая система явлений. Тогда и только тогда материализму удается отстоять свои права и свои понятия, т.е. справиться и с «реализмом», и со специфической «гегельянщиной» – показать, что стоимость со всеми ее загадочно-мистическими свойствами есть на самом деле всего лишь абстрактная форма существования конкретного объекта, его одностороннее проявление и выражение, а не наоборот.

Здесь действует иная логика, исходным пунктом которой выступает конкретное как некоторое многообразно расчлененное внутри себя целое, данное созерцанию и представлению (воображению) и более или менее четко обрисованное в своих контурах предварительно разработанными понятиями, а не аморфное и неопределенное в своих границах «множество» единичных явлений, вещей, людей, объектов, «атомарных фактов» и тому подобных эмпирических эрзацев конкретного, из коих затем стараются извлечь актом абстрагирования некоторые общие, одинаковые «признаки». Не множество и не многообразие, а единство многообразия, т.е. единое во всех своих частных и особенных проявлениях целое, оказывается, с точки зрения Маркса, объектом деятельности мышления. И это целое должно «витать перед нашим представлением как предпосылка»³ всех специально теоретических операций.

По этой причине все отдельные («абстрактные») определения, вырабатываемые путем анализа, с самого начала и до конца понимаются именно как односторонние определения конкретного объекта, выражающие соответственно абстрактные формы существования этого объекта.

И если мистифицирующему выражению «абстрактный объект» («абстрактный предмет») все-таки придать какой-то смысл, то только смысл однобоко-ущербной, мнимо-самостоятельной формы существования конкретного объекта, какой-нибудь фазы его развития, смысл фрагмента конкретного объекта.

Только в свете этой логики и исчезает туман вокруг стоимости, этого «абстрактного объекта», понятого как специфическая, свойственная лишь данной системе, данному конкретному объекту форма проявления, форма обнаружения всесторонней взаимозависимости всех ее элементов (вещей и людей), которые узкоэмпирическому взору кажутся самостоятельными и независимыми друг от друга.

Маркс отмечал, что именно эта всесторонняя и совершенно конкретная зависимость между мнимонезависимыми элементами (а мышление эмпирика некритически принимает эту мнимую независимость за реальную) и выступает в сознании эмпирика как мистически непонятная и неожиданная для него власть абстрактно-всеобщего над единичным (для него «конкретным»).

Уже в «Немецкой идеологии» было показано, что все без исключения «абстракты» существуют в качестве самостоятельных объектов только в представлении, только в воображении. В реальности же абстрактно-всеобщее существует только как сторона, как момент, как форма проявления «взаимной зависимости индивидов»⁴. И только бреши в понимании реальных форм этой зависимости приводят к представлению, будто рядом с эмпирическим миром, состоящим из единичных чувственно воспринимаемых индивидов, существует еще и особый умопостигаемый мир. Маркс показал, что допущение такого умопостигаемого мира – мира особых «абстрактных объектов» – это неизбежное наказание за неполноту, за ущербность и односторонность (за «абстрактность») эмпирического понимания действительности.

Эмпирик типа Локка или Витгенштейна, кладущий в основание своего взгляда ложное представление о независимых друг от друга единичных пещах или «атомарных фактах», фиксирует затем столь же эмпирически очевидный факт их зависимости друг от друга уже не в виде эмпирически прослеживаемых отношений между ними в лоне того или другого целого, а в виде абстрактов. Иными словами, в виде Абстракта, «воплощающегося» в единичных своих проявлениях, сознание эмпирика фиксирует то самое целое, играющее определяющую роль по отношению к своим частям, от которого он вначале сознательно абстрагировался как от «мнимого объекта», выдуманного-де устаревшей «философской метафизикой». На деле же ситуация всесторонней взаимозависимости отдельных – лишь мнимонезависимых друг от друга – элементов целого есть та реальная ситуация, которую давно выразила в своих категориях рационалистическая философия, традиция Спинозы – Лейбница – Фихте – Гегеля, традиция, противостоящая узкоэмпирическому (из «индивида» и из «индивидного концепта» исходящему) взгляду на мышление.

Признание определяющей роли целого по отношению к его частям – точка зрения, исходящая из целого и приходящая затем к пониманию частей этого целого, – и была всегда той почвой, на которой вырастала диалектика. А противоположный взгляд, основанный на представлении о том, что сначала существуют самостоятельные, совершенно независимые один от другого индивиды, которые затем лишь объединяются в те или иные (более или менее случайные по отношению к их «внутренней природе») комплексы, нимало от этого объединения не изменяясь, – этот взгляд всегда был и остается той почвой, на которой никакая диалектика появиться не может.

Иллюзия, будто отдельные – «конкретные» – явления суть различные способы воплощения некоторого абстрактно-всеобщего, возникает при вполне определенных условиях. Когда в некоторое целое увязаны конкретные люди или вещи, непосредственно друг от друга не зависящие, якобы вполне самостоятельные и обособленные, живущие «сами по себе», «атомизированно», как это имеет место в товарном производстве, объективно-реальное, т. е. конкретно-всеобщее, целостное образование (органическое целое), представляется лишь результатом взаимодействия изначально независимых друг от друга частичек, атомов. Реальная взаимозависимость предстает в соответственно мнимой форме – в форме некоторого Абстракта, извне диктующего им способ их объединения в целое. Это получается потому, и только потому, что в каждой из таких частичек не была усмотрена та определенность, которая и делала их с самого начала частичками именно этого конкретного целого. Как раз от данной конкретной определенности и была совершена абстракция.

Иными словами, в рассмотрении каждой отдельной детали сознательно были опущены те самые ее особенности, в силу которых она и исполняет с самого начала свою – строго определенную – роль, функцию. Это значит, что каждая деталь и была определена абстрактно, и именно акт абстракции и устранил из нее то самое главное, то самое существенное, что и делает ее деталью данного конкретного целого, ту ее определенность, которой она обязана конкретному целому. И как раз эта опущенная вначале определенность и вылезает потом в виде извне привходящего Абстракта.

Со стоимостью именно так и получается. «Труд, который представлен в меновой стоимости, предполагается как труд обособленного отдельного лица»⁵, т.е. предполагается таким, каким он на самом деле не был и быть не может. Ибо он с самого начала был и все время оставался общественным трудом, неравно разделенным между разными лицами. Эти разные лица только мнят себя изначально обособленными, на деле же тот вид работы, которой каждый из них занимается, был навязан им стихийно сложившимся – и потому непонятным для них – целым, конкретно-всеобщим расчленением общего дела на ряд частичных и частных операций.

И если исходной точкой рассмотрения была сделана фикция, т.е. представление об изначальной независимости деталей друг от друга, то реальная зависимость, с самого начала овеществленная в них, но сознательно игнорировавшаяся, постигается тоже как фикция, как особый Абстракт. В конкретном составе деталей она не была зафиксирована. Поэтому ее привносят задним числом извне.

Отсюда и получается, что всесторонняя зависимость индивидов друг от друга осуществляется через свою собственную противоположность – через самостоятельность частных, разобщенных и никак заранее не «притертых» друг к другу актов труда. Это и выражается таким образом, что «частный труд становится формой своей противоположности, т.е. трудом в непосредственно общественной форме»⁶. Или, другими словами, «конкретный труд становится здесь формой проявления своей противоположности, абстрактно человеческого труда»⁷. Здесь выражено вполне реальное положение вещей, а именно: всесторонняя зависимость всех индивидов друг от друга, т.е. общественный характер труда каждого из них. Конкретно-всеобщее взаимодействие «деталей» и предстает в виде абстрактно-всеобщего – в мистическом облике абстрактного объекта – стоимости.

Все выворачивается наизнанку, ставится с ног на голову, получает превратный вид. А на самом деле то, что называется по старинке конкретным трудом, давным-давно перестало быть «конкретным». Попадая в сложившуюся историческую систему отношений, характерных для огромной машины капиталистического способа производства, конкретный индивид начинает функционировать в ней именно в той роли, которую она ему определила, – в роли «винтика», в роли стандартно-абстрактной детали. Его деятельность становится в буквальном и точном смысле абстрактной ущербно-однобокой и схематичной.

Именно потому, что его деятельность, как и деятельность каждого его соседа, сделалась тут реально-абстрактной деятельностью, она и оказалась накрепко привязанной к другой столь же абстрактной деятельности. Захваченный в сети вещной зависимости, этот абстрактный индивид неизбежно попадает также и в сети иллюзий относительно своего собственного бытия. «Эти вещные отношения зависимости в противоположность личным, – говорит Маркс, – и выступают так (вещное отношение зависимости это не что иное, как общественные отношения, самостоятельно противостоящие по видимости независимым индивидам, т. е. их производственные отношения друг с другом, ставшие самостоятельными по отношению к ним самим), что над индивидами теперь господствуют абстракции, тогда как раньше они зависели друг от друга»⁸.

Индивиды, опутанные по рукам и ногам сетями этих вещных зависимостей, т.е. силами той самой подлинной конкретности своих взаимных отношений, которую они не видят, не понимают, не сознают, продолжают мнить себя «конкретными» индивидами, хотя вовлекший их в свое течение процесс давно уже превратил каждого из них в крайне абстрактного индивида, в исполнителя частных или частичных операций – в ткача, портного, токаря или изготовителя «абстрактных полотен». Все остальные «конкретные» качества индивида, кроме чисто профессиональных, с точки зрения процесса в целом становятся чем-то совершенно несущественным и безразличным, ненужным и потому атрофируются в том, кто их ранее имел, и не формируются в том, кто их еще не обрел (с этим и связан тот самый знаменитый феномен отчуждения, который приводит к обезличиванию индивида, к утрате им личностного отношения и к другим индивидам, и к миру вообще, к превращению индивида в безличную, полностью стандартизованную фигуру, в схему, в абстрактный образ).

И если такому – мнимоконкретному, а на самом деле сведенному к абстрактно-одностороннему и схематичному образу – индивиду кажется, что над ним и над его судьбой обрели власть некие безличные Абстракты, Абстрактные Объекты, которые и управляют им как рабом, как марионеткой, то на самом деле, как показал лишь Маркс, его привязывает к другим индивидам именно его собственная абстрактность.

Конкретно-всеобщая зависимость, увязывающая этих индивидов в единое целое, и осуществляется как необходимость восполнения одного абстрактного индивида другим, столь же (но по-иному) абстрактным индивидом, и только их полная совокупность составляет единственно реальную здесь конкретность человеческого существования. Индивид и в самом деле раб абстракции, но не мистического, вне его витающего Абстракта, а частичности, ущербности, одноаспектности, стандартной безликости своей собственной жизнедеятельности.

В детальном анализе объективной диалектики превращения «конкретного труда» (и индивида, его осуществляющего) в «абстрактный труд» (и индивида, соответствующего этой форме труда) и была развеяна мистика стоимости, этого Абстракта, якобы воплощающегося в чувственно-конкретном теле вещи и человека.

Для человека, не знакомого с диалектической логикой, абстрактное – синоним мыслимого, синоним понятия; отсюда очень логично получается взгляд, будто над миром – по крайней мере над социальным миром – господствует Понятие, Идея, Мысль. Поэтому эмпирик, фыркающий на «гегельянщину» в логике, и оказывается в итоге рабом самых фундаментальных заблуждений идеализма сразу же, как только сталкивается с фактом зависимости частей и частностей в составе некоторого органического целого – с фактом определяющей роли этого целого по отношению к своим частям. «Абстракты», «абстрактные объекты», «энтелехии» и прочая мистическая чепуха – совершенно неизбежный для логики эмпиризма финал. Неизбежный, ибо абстрактно-всеобщие определения целого не могут быть получены в качестве абстрактных определений каждого отдельно взятого элемента этого целого, в качестве абстракций, в которых представлены общие всем без исключения элементам (т.е. каждому из них) свойства, признаки. Они находятся совсем не в этом ряду, выступают скорее через различия (и противоположности) единичных фактов, а не через общее в них.

Поэтому попытка «оправдать» любое абстрактно-всеобщее определение некоторой конкретной системы единичных фактов (явлений, вещей, людей – индивидов вообще) в качестве абстрактно-общего всем индивидам (т.е. каждому из них) определения и заходит каждый раз в тупик. В таком качестве эти определения попросту не «верифицируются» и даже, наоборот, убедительно опровергаются. Но поскольку без них без таких абстрактно-всеобщих определений – становится невозможной вообще какая бы то ни была теоретическая схема понимания конкретных фактов, постольку их вынужден принимать и самый упрямый эмпирик. Он и принимает их скрепя сердце под титулом «фикций, хотя и необходимых».

Маркс и Энгельс в полемике с такого сорта теоретиками всегда были вынуждены популярно разъяснять, что стоимость это не «абстрактный объект», существующий отдельно от «эмпирически-очевидных фактов», а абстрактная определенность конкретного объекта (т.е. всей совокупности производственных отношений между людьми, опосредствованных вещами). Стоимость – абстрактно-всеобщее определение конкретного целого – являет себя в каждом отдельном «примере» стоимости, по существу, диалектическим способом через различия, доходящие до противоположности и прямого противоречия между отдельными «случаями»; она представлена в разных единичных товарах далеко не равным образом – не одинаковым «признаком» или «совокупностью одинаковых признаков». Совсем не так; в одном товаре представлен один абстрактный момент, а в другом товаре – другой, прямо ему противоположный. Один товар находится в «относительной форме», а другой в «эквивалентной». И анализ противоречий формы стоимости, эмпирически выступающих в виде противоположных друг другу (логически исключающих друг друга) образов – сначала в виде раздвоения товарного мира на товары и деньги, а потом на капитал и рабочую силу и т.д. и т.п. – как раз и составляет весь смысл марксового исследования.

Уже в первой фазе эволюции форм стоимости Маркс обнаруживает диалектику абстрактного и конкретного, т.е. ситуацию, при которой «конкретный», т.е. совершенно частный и частичный вид труда, является представителем «абстрактного труда», труда вообще. Оказывается, что «абстрактный труд» представлен одним – частным и частичным – видом труда, например портняжеством, реализованным в его изделии – сюртуке. Абстрактность выступает здесь как синоним частности, т.е. особенности и даже единичности.

И дело принципиально не меняется, когда эту роль начинает исполнять золото, а стало быть, труд золотоискателя. И в этом случае совершенно «конкретный» вид труда со всеми его телесно-обусловленными особенностями начинает выступать как труд вообще, как «абстрактный труд», не утрачивая при этом ни одного признака своей телесности, своей особенности. Золото и оказывается в итоге полномочным представителем абстракта, начинает представлять его именно через свою особенную конкретно-природную телесность, а представленный им абстракт (абстрактно-всеобщее) сливается (отождествляется) с одним чувственно воспринимаемым, «конкретным» образом. Золото и делается зеркалом, отражающим каждому другому товару его стоимость. А суть заключается в том, что оно тоже всего-навсего частный случай овеществленного труда, созидающего частичный (абстрактный) продукт. Поэтому «золото есть материальное бытие абстрактного богатства«⁹ – богатство вообще, абстрактное богатство как таковое, в чистом виде.

И что самое главное, такое сведение любого «конкретного» вида труда и его продукта к «абстрактному труду» совершилось вовсе не в теоретизирующей голове, а в реальности экономического процесса. «Это сведение представляется абстракцией, однако, это такая абстракция, которая в общественном процессе производства происходит ежедневно» и потому «есть не большая, но в то же время и по менее реальная абстракция, чем превращение всех органических тел в воздух»¹⁰.

Приравнивание любого «конкретного» продукта к золоту этому «абстрактному образу», этой «материализованной абстракции» – и выдает тайну, скрытую от ума эмпирика, а именно воочию демонстрирует ту истину, что каждый «конкретный» вид труда в действительности давно превращен в «абстрактный труд» и что суть его заключается вовсе не в том, что он создает холст, сюртук или книги, а в том, что он производит стоимость, этот абстракт. В данном плане каждый отдельный труд и производит абстрактное и как таковой он сам абстрактен. В самом точном, прямом и строгом смысле этого логического понятия. Конкретное же (конкретный продукт) созидается только многообразно расчлененным совокупным трудом людей, только совокупностью бесчисленного множества отдельных – абстрактных – работ, объединенных вокруг общего дела стихийными силами рыночных отношений.

Загадка стоимости, мистически неразрешимая для эмпирика с его логикой, решается, таким образом, просто и без всякой мистики. Каждый отдельный вид труда вовсе не есть, согласно марксовому пониманию, «чувственно конкретное воплощение Абстракта», этого вне его витающего призрака. Дело в том, что он сам, несмотря на всю свою чувственно-телесную «конкретность», несамостоятелен, стандартно-схематичен, обезличенно-прост, т.е. сведен к несложному повторяющемуся, механически заученному движению, и потому требует не ума и развитой индивидуальности, а только рабского послушания абстрактному стандарту, штампу, схеме. И эта его собственная абстрактность отражается в золотом зеркале.

Золото в своей роли всеобщего эквивалента – лучший пример «абстрактного предмета»: это отдельный, крайне бедный, крайне ущербный, крайне убогий по сравнению с остальным богатством предметного мира, узкоопределенный и «очищенный» от всего остального реальный предмет, который обретает значение «всеобщего образа богатства» только через свое отношение к бесчисленным телам товарного мира. А вовсе не особый – умопостигаемый в противоположность чувственно воспринимаемому – идеально-бестелесный, невидимый и неосязаемый «логический конструкт».

Конкретный предмет – это многообразно расчлененный внутри себя, богатый определениями, исторически оформившийся целостный объект, подобный не отдельному изолированному атому, а, скорее, живому организму, общественно-экономической формации и аналогичным образованиям. Это не единичная чувственно переживаемая вещь, событие, факт или человек, тем более не «переживание» их единичным же индивидом. Вот почему Маркс так часто и употребляет понятие органического целого, организма (или тотальности) в качестве синонима конкретного.

Если исходить из такого понимания абстрактного и конкретного, то, само собой понятно, способ восхождения от абстрактного к конкретному – и никак не обратный ему способ – оказывается не только правильным в научном отношении, но и вообще «единственно возможным» способом мышления в науке. И это потому, что марксизм вообще стоит не на точке зрения сведения сложного к простому, а на точке зрения выведения сложного из простых составляющих его моментов. Поэтому только форма восхождения от абстрактного к конкретному соответствует диалектическому пониманию действительности – объективной, многообразно расчлененной внутри себя конкретности, и притом в ее историческом развитии.

Иным способом и невозможно воспроизвести в движении понятий, логически реконструировать исторически понимаемое целое, т.е. конкретный предмет анализа. Этот способ есть единственно адекватный аналог процессу исторически закономерного формирования любой конкретности – процессу ее саморазвития, процессу ее саморазличения, совершенствующемуся через развертывание противоречий, вначале, естественно, неразвернутых, скрытых и потому для эмпирического взора незаметных, неразличимых.

В способе восхождения от абстрактного к конкретному и находят свое диалектическое единство (доведенное до тождества) такие «противоположности», как анализ и синтез, индукция и дедукция – те самые методы, которые логика эмпиризма зафиксировала в их абстрактной противоположности друг к другу и потому превратила в безжизненные и беспомощные схемы.

Дело вовсе не обстоит так, будто в научном мышлении сначала осуществляется анализ и индукция, а уже потом начинается стадия синтеза и дедукции – стадия построения «дедуктивной теории» на базе «индуктивных обобщений». Это чистейшая фантазия, отражающая, впрочем, исторически-эмпирическую видимость, возникающую на поверхности познавательного процесса. Это лишь психологически оправдываемая схема.

Несколько более глубокий анализ того же самого процесса, доведенный до его логической схемы, показывает, что всегда и везде любое самое простенькое индуктивное обобщение предполагает довольно-таки внятное соображение, на основе которого из безбрежного моря эмпирически данных фактов выделяется тот или иной ограниченный их круг (класс, определенное множество), от которого затем и делается абстрактный сколок, извлекается некоторое общее определение.

Не выделив сколько-нибудь четко определенный и ограниченный круг единичных фактов, никакого обобщения сделать вообще нельзя. Однако круг этот очерчивается на основе некоторого абстрактно-общего соображения, только не «эксплицированного» или, по-русски говоря, явно в точных терминах не выраженного, но обязательно присутствующего «имплицитно», т.е. скрыто, как «подразумеваемое», как «интуитивно очевидное» и т.д.

Поэтому движение, которое эмпирику кажется движением от эмпирических фактов к их абстрактному обобщению, на самом деле есть движение от прямо и четко не выраженного абстрактно-общего представления о фактах к терминологически обработанному (и по-прежнему столь же абстрактному) представлению. С абстрактного он начинает, абстрактным же и кончает. Начинает с «научно не эксплицированного» и приходит к «эксплицированному» выражению исходного, т.е. интуитивно принятого ненаучного и донаучного представления, остающегося после этой операции столь же абстрактным, как и раньше.

История любой науки это обстоятельство может продемонстрировать настолько явственно, что задним числом его замечает любой сторонник индуктивного метода. Поэтому он и сталкивается post factum с тем неприятным для него обстоятельством, что любому отдельному индуктивному обобщению в сознании всегда предшествует некая «априорная установка» – некое абстрактно-расплывчатое представление, некоторый критерий отбора единичных фактов, из которых затем извлекаются путем абстракции «общие признаки», фиксируемые «общим понятием» (а на деле лишь термином, выражающим исходное интуитивное представление).

Само собой ясно, что к этому исходному абстрактно-общему представлению, поскольку оно в ясных терминах не выражено, эмпирик со своей логикой вынужден относиться вполне некритически. Ведь логика эмпиризма вообще приспособлена (в качестве науки о знаках, о «знаковых каркасах» и тому подобных вещах) к анализу действительности лишь постольку, поскольку эта действительность уже нашла свое выражение в языке. К действительности, какова она есть сама по себе, т.е. до и вне ее языкового выражения, данная логика вообще не знает, как подступиться. Это-де относится уже к ведомству «интуиции», «прагматического интереса», «моральной установки» и тому подобных иррациональных способов приобщения к движению вещей.

В итоге «рациональное» оказывается на поверку лишь словесно-знаковым оформлением исходной иррационально-мистической – невесть откуда взявшейся сферы сознания. Поэтому движение, которое вначале представлялось эмпирику воспарением от чувственно данного к абстрактному (к «умопостигаемому»), оказывается бесконечным хождением от абстрактного к абстрактному же, круговерчением в сфере абстракций. Чувственные же данные оказываются при этом лишь совершенно внешним поводом для чисто формальных операций, проделываемых над абстрактным.

Совершенно неопределенное внутри себя, аморфное и безграничное (и количественно, и качественно) море «конкретных данных» играет здесь поэтому роль лишь пассивной глины, из коей формальная схема «языка науки» выкраивает те или иные абстрактные конструкты и конструкции. А далее из таких абстрактов начинают – чисто дедуктивно – возводить иерархически организованные и «непротиворечивые» системы терминов, пирамиды «понятий».

Нельзя, разумеется, отрицать, что процесс выработки представлений путем выделения того общего, что имеют между собой единичные вещи и факты, исторически предшествует научному мышлению и в этом смысле является предпосылкой для способа восхождения от абстрактного к конкретному. Но данная предпосылка созревает задолго до науки вообще. Конечно же язык возникает раньше, чем наука. Наука при своем рождении уже застает огромное количество разработанных общих и общепонятных терминов, каждый из которых обозначает более или менее четко оформившееся абстрактное представление.

Наука как таковая сразу начинает с критического переосмысления всех этих абстрактных представлений, с их методической систематизации, классификации и т.д., т.е. ее заботой с самого начала становится выработка понятий. Понятие (что хорошо понимала рационалистическая философия, как материалистическая, так и идеалистическая) есть нечто большее, нежели просто абстрактно-общее, зафиксированное термином, нежели значение общего термина.

Поэтому уже Гегель четко сформулировал важное положение диалектической логики, согласно которому абстрактная всеобщность (абстрактная одинаковость, тождество) – это лишь форма общего представления. Формой понятия Гегель назвал конкретную всеобщность, некоторое логически выраженное единство многих абстрактных определений. Материалистически интерпретируя этот взгляд, Маркс и установил, что только восхождение от абстрактного к конкретному есть специфичный для научно-теоретического мышления способ переработки материала созерцания и представления в понятия.

Логически переход от некритически-эмпирического (описания явлений, данных в созерцании, к их критически-теоретическому пониманию и выражается как переход от абстрактной всеобщности представления к конкретной всеобщности (т.е. к единству определений) понятия. Например, уже донаучное сознание способно отметить то обстоятельство, что любой товар на рынке можно рассматривать двояко: и как потребительную, и как меновую стоимости. Каждый крестьянин знал, что хлеб можно съесть, а можно и обменять, продать. Но в каком отношении друг к другу находятся эти два одинаково абстрактных образа товара? Донаучное сознание в общей форме этим совершенно не интересуется. Напротив, уже первые шаги научного анализа товара в возникающей политической экономии направлены на уяснение той связи, которая существует между различными – и одинаково абстрактными – сторонами, аспектами, значениями понятий «товар», «стоимость» вообще.

Простое – формальное – «единство», выражаемое суждением: товар есть, с одной стороны, меновая стоимость, а с другой – потребительная стоимость, – еще ни на миллиметр не выводит нас за пределы ходячих абстрактных представлений. Формула «с одной стороны – с другой стороны» вообще еще не формула мышления в понятиях. Здесь всего-навсего поставлены в формальную – грамматическую – связь два по-прежнему абстрактных, т.е. никак по существу не увязанных между собой, общих представления.

Теоретическое же понимание (понятие) стоимости заключается в том, что потребительная стоимость вещи, фигурирующей на рынке в качестве товара, есть не что иное, как форма выражения ее меновой стоимости или, точнее, просто стоимости. Тем самым совершается переход от абстрактного (т.е. двух одинаково абстрактных представлений) к конкретному (т.е. логически выраженному единству абстрактных представлений – к понятию).

Способ восхождения от абстрактного к конкретному – это и есть способ научно-теоретической переработки данных созерцания и представления в понятия, способ движения мысли от одного фактически фиксируемого явления (в его строго абстрактном, определенном выражении) к другому фактически данному явлению (опять же в его строго абстрактном, определенном выражении).

Это ни в коем случае не чисто формальная процедура, совершаемая над готовыми «абстракциями», не «классификация», не «систематизация» и не «дедуктивное выведение» их. Это осмысление эмпирически данных фактов, явлений, совершающееся последовательно и методически. Ибо понять, т.е. отразить в понятии, ту или иную сферу явлений – значит поставить эти явления в надлежащую связь, проследить объективно необходимые их взаимоотношения, взаимозависимости.

Это-то и совершается в восхождении от абстрактного к конкретному – последовательное прослеживание связи частностей («абстрактных моментов») друг с другом, объективно выделяющихся в составе целого. Это и есть движение от частного к общему – от частного, понимаемого как частичное, неполное, фрагментарное отражение целого, к общему, понимаемому как общая (взаимная) связь, сцепление этих частностей в составе конкретно-определенного целого, как совокупность объективно необходимых и объективно синтезированных различных частей.

Необходимой предпосылкой такого движения мысли является непременное осознание – вначале очень общее и нерасчлененное – того целого, в рамках которого аналитически выделяются его абстрактные моменты. Этим логика Маркса – в качестве диалектической логики принципиально отличается от логики дурного эмпиризма. Абстрактно обрисованное целое (а не неопределенное море единичных фактов), постоянно витающее в представлении как предпосылка всех последовательно совершаемых актов анализа, в итоге предстает в сознании как внутренне расчлененное целое, т.е. как конкретно понятое целое, как верно отраженная конкретность.

Анализ при этом совпадает с синтезом, вернее, совершается через него, через свою собственную противоположность, в каждом отдельном акте мышления (осмысливания). Анализ и синтез не протекают изолированно друг от друга, как это всегда получается при односторонне формальном понимании процесса теоретического мышления («сначала анализ, а потом синтез»; «сначала индукция, а потом уже дедуктивное построение»). Ибо части целого (его «абстрактные моменты») выделяются аналитическим способом именно в той объективно обоснованной последовательности, которая выражает их генетически прослеживаемую связь, их сцепление между собой, т.е. их синтетическое единство, и каждый акт анализа непосредственно представляет собой шаг по пути синтеза – по пути выявления связи между частями целого. Анализ и синтез (как и индукция с дедукцией) не два разных, распадающихся во времени акта, а один и тот же акт мышления в своих внутренне неразрывных аспектах.

В науке дело ведь не обстоит так (хотя такое очень часто и случается), будто мы сначала бездумно разлагаем целое, а потом стараемся опять собрать его из этих разрозненных частей. Такой способ «анализа» и последующего «синтеза» подобает более ребенку, ломающему игрушку без надежды снова «сделать как было», чем теоретику.

Теоретический анализ с самого начала производится с осторожностью, чтобы не разорвать связи между отдельными элементами исследуемого целого, а, как раз наоборот, выявить их, проследить. Неосторожный же анализ (утративший образ целого как свою исходную предпосылку и цель) всегда рискует разрознить предмет на такие составные части, которые для него совершенно неспецифичны и из которых поэтому снова собрать целое невозможно, так же как невозможно, разрезав тело на куски, снова, склеив, оживить его.

Каждая порознь взятая абстракция, выделяемая путем анализа, должна сама по себе («в себе и для себя» – в своих определениях) быть по существу конкретной. Конкретность целого в ней не должна гаснуть и устраняться. Наоборот, именно эта конкретность в ней и должна находить свое простое, свое всеобщее выражение.

Таковы именно все абстракции «Капитала», начиная с простейшего, с абстрактнейшего определения всей совокупности общественных отношений, называемой капитализмом, вплоть до самых конкретных форм этих отношений, выступающих на поверхности явлений и потому только и фиксируемых сознанием эмпирика.

Эмпирик и эти конкретные формы отношений, вроде прибыли, процента, дифференциальной ренты и тому подобных категорий, фиксирует столь же абстрактно, т.е. не постигая и не отражая в определениях их внутреннего членения, их состава, а тем самым и неверно.

Та последовательность, в которой мышление, восходящее от абстрактного (определения целого) к конкретному (связно-расчлененному определению, к системе абстрактных определений), производит свои действия, диктуется вовсе не соображениями удобства, простоты или легкости, а единственно объективным способом расчленения исследуемого целого. Стоимость – прибавочная стоимость – прибыль процент – заработная плата – рента и далее различные формы ренты – это схема последовательного распадения, «разветвления» вначале объективно нерасчлененной формы, той формы взаимоотношений между людьми через вещи, в которой все последующие формы находятся как бы в растворе и еще не выкристаллизовались из первоначально однородной «субстанции».

Нельзя понять – выразить в понятии – существо прибыли, если предварительно не понято существо прибавочной стоимости, а эту последнюю, если отсутствует строго развитое понятие стоимости. «…Легко понять норму прибыли, если известны законы прибавочной стоимости. В обратном порядке невозможно понять ni l’un, ni l’autre ни того, ни другого]»¹¹. Речь идет именно о понимании, об отражении в понятии, ибо просто описать, т.е. выразить в абстрактных терминах и определениях, разумеется, можно и в обратном, и в каком угодно другом порядке.

Понять, т.е. отразить, воспроизвести внутреннее членение предмета в движении понятий, нельзя иным путем, кроме последовательного восхождения от абстрактного к конкретному, от анализа простых, небогатых определениями форм развития исследуемого целого к анализу сложных, производных, генетически вторичных образований.

Этот порядок восхождения, повторяем, диктуется вовсе не особенностями устройства мыслящей головы или сознания, а единственно тем реальным порядком последовательности, в котором развиваются одна за другой соответствующие формы конкретного целого. Дело вовсе не в том, что сознанию легче сначала отразить и зафиксировать простое, а потом уже сложное. Ничего подобного здесь нет. Даже наоборот, как раз то, что анализ выявляет как чрезвычайно сложное, эмпирическому сознанию, барахтающемуся на поверхности непонятного для него процесса, и кажется самым простым, самоочевидным: например, то обстоятельство, что капитал дарует процент, земля обеспечивает ренту, а труд вознаграждается зарплатой. И наоборот, теоретическое изображение простого – абстрактно-всеобщих определений стоимости – эмпирику с его сознанием представляется умопомрачительно сложным построением, головоломной спекуляцией в стиле Гегеля. Субъективно как раз стоимость самая абстрактная категория политической экономии представляет наибольшие трудности, и именно потому, что объективно это самая простая, самая абстрактная и всеобщая форма взаимоотношений всего капиталистического целого.

Вот почему способ восхождения от абстрактного к конкретному – это не субъективно-психологический прием, с помощью которого легче понять предмет, а та единственно возможная логическая последовательность, которая только и позволяет отразить (воспроизвести, репродуцировать) в движении понятий объективный процесс саморазвития исследуемого объекта, тот самый процесс саморазличения, в ходе которо

абстрактное и конкретное — это… Что такое абстрактное и конкретное?

        АБСТРАКТНОЕ И КОНКРЕТНОЕ (от лат. abstracts — отвлеченный и concretus — густой, уплотненный) — философские категории, устанавливающие связь и единство между расчлененностью и целостностью предмета познания. В эмпирической традиции А. как отвлеченное понятие обычно противопоставлялось К. в форме реальности, данной в чувственном созерцании. Такое представление имеет свои корни в традиционном познании, поскольку А. отвлекается от всей сложности и многосторонности конкретной эмпирической действительности и поэтому никогда не может отобразить ее во всей полноте и целостности. Но при таком подходе происходит умаление и недооценка роли теоретического мышления как неспособного постичь К. Против такого понимания отношения между А. и К., при котором А. рассматривается как некоторое общее представление, а К. сводится к чувственному восприятию действительности, выступила диалектическая философия. Гегель подчеркивал, что мышление не сводится к образованию абстрактно-всеобщих понятий, отвлеченных от К., т. е. рассудочных определений, а создает К., являющееся понятиями разума. Однако для Гегеля как объективного идеалиста понятия разума возникают в результате самостоятельного развития абсолютного духа, а поэтому не имеют какой-либо связи с реальным объективным миром.

        К. Маркс, отвергая идеалистическую интерпретацию категорий А. и К., рассматривает их, как и Гегель, в диалектической взаимосвязи, а достижение конкретного знания — как процесс восхождения от А. к К., которое приводит к более полному, глубокому и целостному познанию действительности. Если категория А. выражает неполноту, односторонность и отвлеченность воспроизведения предмета в мышлении, то К. стремится воспроизвести его в достижимой полноте и целостности. В противоположность Гегелю, Маркс указывает, что «метод восхождения от абстрактного к конкретному есть лишь тот способ, при помощи которого мышление усваивает себе конкретное, воспроизводит его как духовно-конкретное. Однако это ни в коем случае не есть процесс возникновения самого конкретного». На аналитической стадии исследования создаются отдельные абстракции, возникают определенные понятия и суждения в форме гипотез, законов, которые на синтетической стадии объединяются в теоретические системы, концепции и научные дисциплины. С современной системной точки зрения метод восхождения от А. к К. представляет собой способ построения системного теоретического знания, в котором отдельные его элементы — понятия, суждения, законы и даже теории объединяются в единую, целостную систему с помощью разных форм логических взаимосвязей. Все понятия в такой системе определяются посредством логических правил определения, а все утверждения и факты выводятся как логические следствия из небольшого числа аксиом, основных законов и принципов. Типичным примером такой системы является научная теория.

        Восхождение от абстрактного к конкретному знанию достигается путем построения все более полных теоретических систем, в котором решающая роль принадлежит новым понятиям, законам и принципам, отображающим существенные связи и отношения изучаемой действительности. Все эти элементы будущего системного знания создаются на аналитической стадии исследования, но до времени остаются отдельными абстрактными знаниями, не связанными друг с другом определенными логическими отношениями. Переход к конкретному знанию означает установление логических взаимосвязей между ними и возникновение нового целостного, системного знания об исследуемой действительности. «Конкретное, — пишет Маркс, — потому конкретно, что оно есть синтез многих определений, следовательно, единство многообразного». Эта идея о К. как единстве многообразного находит свое точное воплощение в современном системном методе построения теоретического знания.

        Г.И. Рузавин

        Лит.: Ильенков Э.В. Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» Маркса. М, 1960; Швырёв В. С. Теоретическое и эмпирическое в научном познании. М., 1978.

Энциклопедия эпистемологии и философии науки. М.: «Канон+», РООИ «Реабилитация». И.Т. Касавин. 2009.

Глава II. О различных классах понятий – Учебник логики, Г. Челпанов

Понятия и термины. Мы предполагаем начать с рассмотрения различных классов понятий. В сочинениях по логике у английских философов изложение логики обыкновенно начинается с рассмотрения терминов, имён или названий. Они исходят из того, что в логике мы должны трактовать не просто о понятиях, которые представляют известные умственные построения, но мы должны о них трактовать постольку, поскольку они получают выражение в языке, в речи; а так как понятия мы выражаем при помощи слов, названий и т.п., то, по их мнению, гораздо целесообразнее в логике говорить не о понятиях, а о названиях, именах или терминах.

Таким образом, мы можем рассматривать или понятия в том виде, как они нами мыслятся, или их выражение при помощи слов.

Но на самом деле между этими двумя рассмотрениями нет существенной разницы. Каждое понятие у нас в мышлении фиксируется, приобретает устойчивость, определённость благодаря тому или другому слову, названию, термину. Когда мы в логике оперируем с понятием, то мы всегда имеем в виду понятие, которое связывается с известным словом. Слово является заместителем понятий. Мы можем оперировать только с теми понятиями, которые получили своё выражение в речи. Таким образом, ясно, что всё равно, будем ли мы говорить о названиях и терминах, как это делается в английской логике, или же будем говорить о понятиях просто.

Понятия индивидуальные и общие. Понятия разделяются прежде всего на индивидуальные, или единичные, и общие. Индивидуальными понятиями мы будем называть те понятия, которые относятся к предметам единичным, индивидуальным (в данном случае индивидуальные понятия совпадают с представлениями о единичных вещах), например: «британский посланник во Франции», «высочайшая гора в Америке», «автор „Мёртвых душ“», «эта книга». К числу единичных понятий относятся также и собственные имена, например: «Казбек», «Ньютон», «Рим». Понятия, которые относятся к группе или классу предметов или явлений, имеющих известное сходство между собой, называются общими понятиями или классовыми понятиями. Например, понятия «растение», «животное», «газ», «двигатель», «поступок», «движение», «красота», «гнев», «чувство» и т.п. суть понятия классовые или общие.

Общие, собирательные и разделительные термины. Единичные и общие понятия иногда могут употребляться в особенном смысле, и именно в так называемом собирательном . Если я произнесу предложение: «лес служит для сохранения влаги», то в этом предложении «лес» есть один из множества однородных предметов; в этом предложении понятие «лес» употреблено в общем смысле. Но «лес» может представляться как одно целое, состоящее из однородных единиц. В таком случае понятие «лес», или термин «лес», делается коллективным, или собирательным.

Собирательный термин обозначает одно целое, группу, состоящую из однородных единиц. Например, термины «полк», «толпа», «библиотека», «лес», «парламент», «созвездие», «соцветие», «класс» представляют собой собирательные термины, если мы имеем в виду, что они служат для обозначения целого, составленного из однородных единиц.

Но эти же самые термины делаются общими, когда мы их мыслим отдельными представителями известного класса. Например, «полк», «толпа» есть общий термин, когда речь идёт о «полках», о «толпах»; в этом случае вещи, обозначенные этими терминами, рассматриваются как известные единицы, входящие в состав известного класса сходных вещей. Если я употребляю термины «Пушкинская библиотека», «английский парламент», то я употребляю термины собирательные, потому что они выражают известное целое, составленное из однородных единиц. Если же я скажу «европейские библиотеки, парламенты, университеты» и т.д., то это суть общие термины, потому что я говорю о библиотеках, парламентах, университетах как известном классе сходных предметов.

Как это видно из приведённых примеров, собирательные понятия представляют собой особую форму индивидуальных понятий.

Так как весьма часто общие понятия можно смешать с собирательными, то следует обратить внимание на следующее различие между ними. То, что мы утверждаем относительно понятия собирательного, относится к известному целому, составленному из единичных предметов, но это утверждение может быть неприложимо к предметам, входящим в это целое и взятым в отдельности. Наоборот, то, что мы утверждаем относительно общего понятия, может быть приложено к каждому предмету, к которому относится это понятие. Собирательное понятие мыслится как одно целое, состоящее из однородных единиц; общее понятие мыслится как класс, который состоит из сходных предметов. Если мы говорим «парламент издал закон о всеобщей воинской повинности», то мы этим хотим сказать, что известное целое, составленное из известных единиц, издало известный закон, но этого нельзя сказать относительно каждого члена парламента, потому что отдельные члены парламента могут высказаться за сохранение прежнего порядка отбывания воинской повинности. В этом случае понятие «парламент» употреблено в собирательном смысле. Но я могу употребить выражение «парламенту принадлежит законодательная функция»; в этом случае термин «парламент» употреблён в общем смысле, потому что указанное выражение справедливо относительно всех парламентов.

Иногда мы можем употреблять те или иные понятия таким образом, что наши утверждения будут справедливы относительно каждой отдельной единицы, входящей в ту или другую группу предметов. Такое употребление терминов, или понятий, мы будем называть употреблением в разделительном смысле. Когда мы употребляем какое-нибудь понятие в собирательном смысле, то мы наше утверждение относим к группе, рассматриваемой в целом; если же мы употребляем его в смысле разделительном, то мы утверждаем что-либо о каждом члене группы раздельно. Если мы, например, говорим: «весь флот погиб во время бури», то мы употребляем понятие «весь» в собирательном смысле, потому что мы говорим о флоте, взятом в целом. Отдельные корабли могут не погибнуть, но флот как известное целое перестаёт существовать. Если мы употребляем выражение «все рабочие утомились», то в нём слово «все» употребляется в разделительном смысле, потому что мы имеем в виду утомление каждого рабочего в отдельности.

Абстрактные и конкретные термины. Абстрактные термины – это такие термины, которые служат для обозначения качеств или свойств, состояний, действия вещей. Они обозначают качества, которые рассматриваются сами по себе, без вещей. Когда мы употребляем абстрактные термины, то мы совсем не имеем в виду обозначить, что соответствующие этим терминам качества или свойства, состояния вещей существуют где-нибудь в определённом пространстве или в определённый момент времени, а, наоборот, они мыслятся нами без вещей, а потому и без определённого пространства и времени. Примером абстрактных терминов могут служить такие термины, как «тяжесть», «объём», «форма», «цвет», «интенсивность», «твёрдость», «приятность», «вес», «гуманность». В самом деле, «тяжесть» не есть что-нибудь такое, что имеет существование в данный момент времени: она существует не только в каком-нибудь определённом месте, но и везде, где только есть тяжёлые вещи. Абстрактными эти термины называются потому, что свойства или качества, обозначаемые ими, могут мыслиться без тех вещей, к которым они принадлежат: мы можем абстрагироваться, отвлекаться (abstrahere) от тех или иных вещей.

Абстрактными, в отличном от этого смысле, иногда называются также и понятия таких вещей, которые не могут восприниматься нами как известная определённая вещь, например «вселенная», «звёздная система», «тысячеугольник», «человечество» и т.п.

Конкретными являются понятия вещей, предметов, лиц, фактов, событий, состояний, сознания, если мы рассматриваем их имеющими определённое существование, например «квадрат», «пламя», «дом», «сражение», «страх»¹ и т.п. Отношение между абстрактными понятиями и конкретными следующее. Абстрактное понятие получается из конкретного; мы путём анализа выделяем какое-нибудь качество, или свойство, вещи, например белизну из мела. С другой стороны, на конкретное понятие можно смотреть как на синтез абстрактно мыслимых качеств. Например, понятие «камень» представляет собой синтез качеств «тяжесть», «шероховатость», «твёрдость» и т.п.

Надо заметить, что прилагательные всегда являются терминами конкретными, а не абстрактными; употребляя прилагательное «белый», мы всегда мыслим вещь; свойство же или качество мы мыслим в том случае, когда мы употребляем существительное «белизна».

В языке иногда абстрактные и конкретные термины употребляются попарно. Например, конкретному термину «белый» соответствует абстрактное понятие «белизна», конкретному термину «строгий» соответствует абстрактное понятие «строгость», термину «квадрат» – «квадратность», «человек» – «человечность».

Термины положительные и отрицательные. Положительные термины характеризуются тем, что они служат для обозначения наличности того или другого качества. Например, употребляя термины «красивый», «делимый», «конечный», мы хотим указать, что в предметах имеются налицо качества, обозначаемые этими словами; соответствующие же им отрицательные термины «некрасивый», «неделимый», «бесконечный» будут означать, что указанные качества отсутствуют в предметах. Другие примеры отрицательных терминов: «вневременный», «сверхчувственный», «ненормальный», «беспечный», «бессмысленный».

Относительные и абсолютные термины. Есть, наконец, термины относительные и абсолютные. Что значит вообще абсолютный? Под абсолютным мы понимаем то, что не находится в связи с чем-либо другим, что не зависит от чего-либо другого; под относительным мы понимаем то, что приводится в связь с чем-нибудь другим. Абсолютный термин – это такой термин, который в своём значении не содержит никакого отношения к чему-либо другому, он не принуждает нас мыслить о каких-либо других вещах, кроме тех, которые он обозначает. Например, термин «дом» есть термин абсолютный. Мысля о доме, мы можем не думать ни о чём другом. Относительный же термин – это такой термин, который кроме того предмета, который он означает, предполагает существование также и другого предмета. Например, термин «родители» необходимо предполагает существование детей: нельзя мыслить о родителях без того, чтобы в то же время не мыслить о детях. Если мы говорим о каком-либо человеке, что он строгий, то мы наше внимание можем ограничить только этим человеком; но если мы говорим о нём, как о друге, то мы должны подумать ещё об одном лице, которое стоит к нему в отношении дружбы. Другие примеры: «компаньон», «партнёр», «сходный», «равный», «близкий», «король»–«подданные», «причина»–«действие», «северный»–«южный». Каждый из такой пары терминов называется соотносительным другому термину.

Вопросы для повторения

Какое существует соотношение между рассмотрением терминов и понятий? Какие термины общие и какие индивидуальные? О каких терминах мы говорим, что они употреблены в собирательном смысле, и о каких – в разделительном смысле? Какое различие между собирательными терминами и общими? Какие термины называются абстрактными и какие конкретными? Какие термины называются положительными и какие отрицательными? Какие термины относительные и абсолютные?

Абстрактное и конкретное — Abstract and concrete

Классификации, которые указывают, описывает ли термин объект с физическим референтом или объект без физических референтов.

В метафизике , абстрактные и конкретные являются классификации , которые обозначают ли объект имеют , что термин описывает физические референт . Абстрактные объекты не имеют физических референтов, в отличие от конкретных объектов. Чаще всего они используются в философии и семантике . Абстрактные объекты иногда называют абстрактными (Sing. Abstractum ), а конкретные объекты иногда называют Concreta (Sing. Concretum ). Абстрактный объект — это объект , который не существует в какое-то конкретное время или место, а существует скорее как тип вещи, то есть идея или абстракция . Термин « абстрактный объект» был придуман Уиллардом Ван Орманом Куайном .

Изучение абстрактных объектов называется теорией абстрактных объектов (АОТ). Согласно AOT, некоторые объекты (обычные бетонные, окружающие нас, такие как столы и стулья) иллюстрируют свойства, в то время как другие (абстрактные объекты, такие как числа, и то, что другие назвали бы « несуществующими объектами », такими как круглый квадрат и гора сделаны полностью из золота) просто кодируют их (это также известно как стратегия двойной связки ).

В философии

Типа маркеров различие определяет физические объекты , которые являются лексемами определенного типа вещи. «Тип», частью которого он является, сам по себе является абстрактным объектом. Различие между абстрактным и конкретным часто вводится и первоначально понимается в терминах парадигматических примеров объектов каждого вида:

Примеры абстрактных и конкретных объектов

абстрактный	Бетон
Большой теннис	Теннисный матч
Покраснение	Красный свет отражается от яблока и попадает в глаза
5	Пять машин
Правосудие	Справедливое действие
Человечность (свойство быть человеком)	Человеческое население (совокупность всех людей)

Абстрактные объекты часто вызывали интерес философов, потому что они поднимают проблемы для популярных теорий. В онтологии абстрактные объекты считаются проблемными для физикализма и некоторых форм натурализма . Исторически самым важным онтологическим спором об абстрактных объектах была проблема универсалий . В эпистемологии абстрактные объекты считаются проблемными для эмпиризма . Если у abstracta отсутствуют причинные силы или пространственное положение, как мы узнаем о них? Трудно сказать, как они могут повлиять на наши сенсорные ощущения, и тем не менее мы, кажется, согласны с широким кругом утверждений о них.

Некоторые, такие как Эрнст Малли , Эдвард Залта и, возможно, Платон в его « Теории форм» , считали, что абстрактные объекты составляют определяющий предмет метафизики или философского исследования в более широком смысле. В той степени, в которой философия независима от эмпирических исследований и в той степени, в которой эмпирические вопросы не дают информации об абстрактных, философия кажется особенно подходящей для ответа на эти последние вопросы.

В современной философии различие между абстрактным и конкретным исследовали Иммануил Кант и Г.В.Ф. Гегель .

Готлоб Фреге сказал, что абстрактные объекты, такие как числа, являются членами третьей области , отличной от внешнего мира или внутреннего сознания .

Абстрактные объекты и причинность

Другое популярное предложение провести различие между абстрактным и конкретным утверждает, что объект является абстрактным, если у него отсутствуют какие-либо причинные силы. Причинная сила имеет способность воздействовать на что-либо причинно. Таким образом, пустой набор является абстрактным, поскольку он не может воздействовать на другие объекты. Одна из проблем этой точки зрения состоит в том, что не совсем ясно, что такое причинная сила. Для более подробного изучения различия между абстрактным и конкретным, см. Соответствующую статью в Стэнфордской энциклопедии философии .

Квазиабстрактные сущности

В последнее время проявился некоторый философский интерес к развитию третьей категории объектов, известных как квазиабстрактные. Квазиабстрактные объекты привлекли особое внимание в области социальной онтологии и документальности . Некоторые утверждают, что чрезмерная приверженность платонической двойственности конкретного и абстрактного привела к тому, что большая категория социальных объектов была упущена или отвергнута как несуществующие, поскольку они демонстрируют характеристики, которые традиционная двойственность между конкретным и абстрактным считает несовместимыми. В частности, способность иметь временное местоположение, но не пространственное местоположение, и иметь причинную силу (хотя бы через посредство представителей). Эти характеристики проявляются рядом социальных объектов, включая государства международно-правовой системы.

Конкретное и абстрактное мышление в психологии

Жан Пиаже использует термины «конкретный» и «формальный» для описания двух разных типов обучения. Конкретное мышление включает факты и описания повседневных материальных объектов, в то время как абстрактное ( формальное операциональное ) мышление включает мыслительный процесс.

Конкретная идея	Абстрактная идея
Плотные вещи тонут.	Он утонет, если его плотность больше плотности жидкости.
Вы вдыхаете кислород и выдыхаете углекислый газ.	Газообмен происходит между воздухом в альвеолах и кровью.
Растения получают воду через корни.	Вода диффундирует через клеточную мембрану клеток корневых волосков.

Смотрите также

Ссылки

Источники

• Залта, Эдвард Н. (1983). Абстрактные объекты: введение в аксиоматическую метафизику . Синтезированная библиотека. 160 . Дордрехт, Нидерланды: D. Reidel Publishing Company. ISBN 978-90-277-1474-9.CS1 maint: ref = harv ( ссылка )

внешняя ссылка

Абстракция — Abstraction — qaz.wiki

Концептуальный процесс, в котором общие правила и концепции выводятся из использования и классификации конкретных примеров

Эта статья о концепции абстракции в целом. Для конкретных типов абстракции и других вариантов использования термина см Абстракция (значения) . Чтобы узнать о других значениях, см. Аннотация .

Абстракция в ее основном смысле — это концептуальный процесс, в котором общие правила и концепции выводятся из использования и классификации конкретных примеров, буквальных («реальных» или « конкретных ») означающих, первых принципов или других методов.

«Абстракция» — результат этого процесса — понятие, которое действует как общее существительное для всех подчиненных понятий и связывает любые связанные понятия как группу , поле или категорию .

Концептуальные абстракции могут быть сформированы путем фильтрации информационного содержания концепции или наблюдаемого явления , выбирая только те аспекты, которые имеют отношение к конкретной субъективно оцениваемой цели. Например, абстрагирование кожаного футбольного мяча от более общей идеи мяча отбирает только информацию об общих атрибутах и ​​поведении мяча, исключая, но не исключая другие феноменальные и когнитивные характеристики этого конкретного мяча. В различении типа и жетона тип (например, «мяч») более абстрактный, чем его жетоны (например, «этот кожаный футбольный мяч»).

Абстракция во вторичном использовании представляет собой материальный процесс , обсуждаемый в темах ниже .

Происхождение

Абстрактное мышление считается антропологами , археологами и социологами одной из ключевых черт современного человеческого поведения , которое, как полагают, сформировалось между 50 000 и 100 000 лет назад. Его развитие, вероятно, было тесно связано с развитием человеческого языка , который (будь то устный или письменный), как представляется, вовлекает и облегчает абстрактное мышление.

История

Абстракция включает индукцию идей или синтез отдельных фактов в одну общую теорию о чем-либо. Это противоположность спецификации , которая представляет собой анализ или разбиение общей идеи или абстракции на конкретные факты. Абстракцию можно проиллюстрировать с помощью « Novum Organum» Фрэнсиса Бэкона (1620 г.), книги по современной научной философии, написанной в позднеакобинскую эпоху в Англии, чтобы побудить современных мыслителей собирать конкретные факты, прежде чем делать какие-либо обобщения.

Бэкон использовал и продвигал индукцию как инструмент абстракции, и она противоречила древнему подходу дедуктивного мышления, который доминировал в интеллектуальном мире со времен греческих философов, таких как Фалес , Анаксимандр и Аристотель . Фалес (ок. 624–546 до н. Э.) Считал, что все во вселенной происходит из одного основного вещества — воды. Он вывел или уточнил от общей идеи «все есть вода» до конкретных форм воды, таких как лед, снег, туман и реки.

Современные ученые также могут использовать противоположный подход абстракции или переход от отдельных фактов, собранных в одну общую идею, например, движение планет ( Ньютон (1642–1727)). При определении того, что Солнце является центром нашей Солнечной системы ( Коперник (1473–1543)), ученым пришлось использовать тысячи измерений, чтобы окончательно заключить, что Марс движется по эллиптической орбите вокруг Солнца ( Кеплер (1571–1630)), или объединить несколько конкретных фактов в закон падающих тел ( Галилей (1564–1642)).

Темы

Сжатие

Абстракцию можно рассматривать как процесс сжатия , отображающий несколько различных частей составляющих данных в одну часть абстрактных данных; на основе сходства в составляющих данных, например, множество различных физических кошек сопоставляются с абстракцией «CAT». Эта концептуальная схема подчеркивает неотъемлемое равенство как составных, так и абстрактных данных, тем самым избегая проблем, возникающих из-за различия между «абстрактным» и « конкретным ». В этом смысле процесс абстракции влечет за собой идентификацию сходства между объектами и процесс связывания этих объектов с абстракцией (которая сама по себе является объектом ).

Например, рисунок 1 ниже иллюстрирует конкретную взаимосвязь «Кот сидит на циновке».

Можно построить цепочки абстракций , переходя от нейронных импульсов, возникающих в результате сенсорного восприятия, к базовым абстракциям, таким как цвет или форма , к эмпирическим абстракциям, таким как конкретная кошка, к семантическим абстракциям, таким как «идея» CAT, к классам объектов. такие как «млекопитающие» и даже такие категории, как « объект », а не «действие».

Например, на графике 1 ниже выражена абстракция «агент сидит на месте». Эта концептуальная схема не влечет за собой какой-либо конкретной иерархической таксономии (такой как упомянутая с участием кошек и млекопитающих), только постепенное исключение деталей .

Создание

Несуществующие вещи в каком-либо конкретном месте и времени часто рассматриваются как абстрактные. Напротив, экземпляры или члены такой абстрактной вещи могут существовать во многих разных местах и ​​в разные времена.

Затем говорят, что эти абстрактные вещи создаются многократно , в смысле рисунка 1 , рисунка 2 и т. Д., Показанного ниже . Однако недостаточно определить абстрактные идеи как идеи, которые могут быть воплощены, и определить абстракцию как движение в направлении, противоположном воплощению. Это сделало бы понятия «кошка» и «телефон» абстрактными идеями, поскольку, несмотря на их различный внешний вид, конкретная кошка или конкретный телефон является экземпляром понятия «кошка» или понятия «телефон». Хотя понятия «кошка» и «телефон» являются абстракциями , они не абстрактны в смысле объектов на графике 1 ниже . Мы могли бы взглянуть на другие графики в последовательности от кошки к млекопитающему к животному и увидеть, что животное более абстрактно, чем млекопитающее ; но, с другой стороны , сложнее выразить идею млекопитающих , конечно, по сравнению с сумчатыми или монотремными .

Возможно, что сбивает с толку, некоторые философские концепции относятся к тропам (экземплярам свойств) как к абстрактным частностям , например, конкретная краснота конкретного яблока является абстрактной частностью . Это похоже на квалиа и сумбебекос .

Материальный процесс

По-прежнему сохраняя первоначальное значение «abstrere» или «отвлечься от», абстракция денег, например, работает, отвлекаясь от конкретной ценности вещей, позволяя сравнивать совершенно несоизмеримые объекты (см. Раздел «Физичность»). ниже). В своей работе Карла Маркса о товарной абстракции признается параллельный процесс.

Состояние (полития) и как концепция и материальная практика иллюстрирует две стороны этого процесса абстракции. Концептуально «нынешнее понятие государства — это абстракция от гораздо более конкретного использования раннего Нового времени в качестве статуса или статуса князя, его видимых владений». В то же время материально «практика государственности сейчас конститутивно и материально более абстрактна, чем в то время, когда правили князья как воплощение расширенной власти».

Онтологический статус

Способ существования физических объектов, таких как камни и деревья, отличается от того, как существуют свойства абстрактных понятий или отношений, например, как существуют конкретные , конкретные люди, изображенные на рисунке 1, отл

Конкретные и абстрактные понятия — МегаЛекции

Конкретными называются понятия, в которых отражены од­ноэлементные или многоэлементные классы предметов (как материальные, так и идеальные). К их числу относятся понятия: «дом», «свидетель», «романс», «поэма Владимира Маяковского «Хорошо!», «землетрясение» и др.

Абстрактными называются те понятия, в которых мыслится не целый предмет, а какой-либо из признаков предмета, взятый отдельно от самого предмета (например, «белизна», «несправед­ливость», «честность»). В действительности существуют белые одежды, несправедливые войны, честные люди, но «белизна» и «несправедливость» как отдельные чувственно воспринимае­мые вещи не существуют. Абстрактные понятия, кроме отдель­ных свойств предмета, отражают и отношения между предмета­ми (например, «неравенство», «подобие», «тождество», «сходст­во» и др.).

 

Относительные и безотносительные понятия

Относительные — такие понятия, в которых мыслятся пред­меты, существование одного из которых предполагает сущест­вование другого («дети» — «родители», «ученик» — «учитель», «начальник» — «подчиненный», «северный полюс магнита» — «южный полюс магнита», «базис» — «надстройка»)¹ .

Безотносительные — такие понятия, в которых мыслятся предметы, существующие самостоятельно, вне зависимости от другого предмета («дом», «человек», «доменная печь», «деревня»).

 

Положительные и отрицательные понятия

Положительные понятия характеризуют в предмете наличие того или иного качества или отношения. Например, грамотный человек, алчность, отстающий ученик, красивый поступок, эксп­луататор и т. д.²

Если частица «не» или «без» («бес») слилась со словом и слово без них не употребляется (например, «ненастье», «бесчинство», «беспечность», «безупречность», «ненависть», «неряха»), то поня­тия, выраженные такими словами, также называются положи­тельными. В русском языке нет понятий «упречность» или «настье», и частица «не» в приведенных примерах не выполняет функцию отрицания, а поэтому понятия «ненастье», «неряха» и другие являются положительными, так как они характеризуют наличие у предмета определенного качества (может быть, даже и плохого — «неряха», «беспечность»).

Отрицательными называются те понятия, которые означают, что указанное качество отсутствует в предметах (например, «не­грамотный человек», «некрасивый поступок», «ненормальный ре­жим», «бескорыстная помощь»). Эти понятия в языке выражены словом или словосочетанием, содержащим отрицательную ча­стицу «не» или «без» («бес»), присоединенную к соответствующе­му положительному понятию и выполняющую функцию отрицания. Положительное (А) и отрицательное (не-А) являются проти­воречащими понятиями.

 

Собирательные и несобирательные понятия

Собирательными называются понятия, в которых группа од­нородных предметов мыслится как единое целое (например, «полк», «стадо», «стая», «созвездие»). Проверяем так. Например, об одном дереве мы не можем сказать, что это лес; один корабль не является флотом. Собирательные понятия бывают общими (например, «роща», «студенческий строительный отряд») и еди­ничными («созвездие Большая Медведица», «Российская государ­ственная библиотека», «экипаж космического корабля, впервые осуществивший совместный полет»).

Содержание несобирательного понятия можно отнести к каж­дому предмету данного класса, мыслимого в понятии («ручка», «река», «игрушка»). При этом будут возникать истинные сужде­ния. Например, о каждом данном растении можно сказать, что оно является растением, и это утверждение является истинным.

В суждениях (высказываниях) общие и единичные понятия могут употребляться как в несобирательном (разделительном), так и в собирательном смысле. В суждении «Студенты этой группы успешно сдали экзамен по педагогике» понятие «студент этой группы» является общим и употребляется в разделительном (несобирательном) смысле, так как утверждение об успешной сдаче экзамена по педагогике относится к каждому студенту этой группы. В суждении «Студенты этой группы провели общее собрание» понятие «студенты этой группы» употреблено в соби­рательном смысле, так как студенты этой группы взяты как единый коллектив и это понятие является единичным, ибо данная совокупность студентов (именно этой группы) одна, другого такого коллектива нет.

В целях пояснения приведем следующие примеры.

Дать логическую характеристику понятиям «коллектив», «не­добросовестность», «стихотворение».

«Коллектив» — общее, конкретное, безотносительное, поло­жительное, собирательное.

«Недобросовестность» — общее, абстрактное, безотноситель­ное, отрицательное, несобирательное.

«Стихотворение» — общее, конкретное, безотносительное, положительное, несобирательное.

 

ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ПОНЯТИЯМИ

 

Предметы мира находятся друг с другом во взаимосвязи и взаимообусловленности. Поэтому и понятия, отражающие предметы мира, также находятся в определенных отношениях.

Далекие друг от друга по своему содержанию понятия, не име­ющие общих признаков, называются несравнимыми (например, «безответственность» и «нитка»; «романс» и «кирпич»), оста­льные понятия называются сравнимыми.

 

Сравнимые понятия делятся по объему на совместимые (объ­емы этих понятий совпадают полностью или частично) и несов­местимые (объемы которых не совпадают ни в одном элементе).

Типы совместимости: равнозначность (тождество), перекрещивание, подчинение (отношение рода и вида)

Отношения между понятиями изображают с помощью круго­вых схем (кругов Эйлера³), где каждый круг обозначает объем понятия (рис. 3). Если понятие единичное, то оно также изоб­ражается кругом.

Равнозначными (или тождественными) называются понятия, которые различаются по своему содержанию, но объемы кото­рых совпадают, т. е. в них мыслится или одноэлементный класс, или один и тот же класс предметов, состоящий более чем из одного элемента. Примеры равнозначных понятий: 1) «река Вол­га»; «самая длинная река в Европе»; 2) «автор рассказа «Человек в футляре»; «автор комедии «Вишневый сад»; 3) «равносторон­ний прямоугольник»; «квадрат»; «равноугольный ромб». Объемы тождественных понятий изображаются кругами, полностью со­впадающими.

Понятия, объемы которых частично совпадают, т. е. содер­жат общие элементы, находятся в отношении перекрещивания. Примерами их являются следующие пары: «колхозник» и «ор-деноносец»; «школьник» и «филателист»; «спортсмен» и «сту­дент». Они изображаются пересекающимися кругами (см. рис. 3). В заштрихованной части двух кругов мыслятся студенты, явля­ющиеся спортсменами, или (что одно и то же) спортсмены, являющиеся студентами, в левой части круга А мыслятся студен­ты, не являющиеся спортсменами. В правой части круга В мыс­лятся спортсмены, которые не являются студентами.

Отношение подчинения (субординации) характеризуется тем, что объем одного понятия целиком включается (входит) в объем другого понятия, но не исчерпывает его. Это отношение вида и рода; А — подчиняющее понятие («млекопитающее»), В — подчиненное понятие («кошка»).

 

---

Рекомендуемые страницы:

Воспользуйтесь поиском по сайту:

Frontiers | Семантическое содержание абстрактных концепций: исследование списка свойств 296 абстрактных слов

Введение

Исследование концептуального знания — важная тема когнитивной психологии и когнитивной науки в целом. Основные человеческие способности, такие как решение проблем, планирование действий, распознавание объектов, общение и язык, в значительной степени зависят от концептуальных знаний, хранящихся в семантической долгосрочной памяти (Tulving, 1972; Humphreys et al., 1988; Kiefer and Pulvermüller, 2012).Существует соглашение, что концепции являются основными единицами познания. Концепции определяются как ментальные сущности, которые обеспечивают фактическое знание путем категориальной интеграции нашего сенсорного и моторного опыта с окружающей средой (Humphreys et al., 1988; Kiefer and Pulvermüller, 2012). Они относятся к конкретным объектам, но также и к референтам, которые нельзя непосредственно наблюдать, например ментальным или эмоциональным состояниям, абстрактным идеям, социальным констелляциям и научным теориям. Главный вопрос в этом отношении касается роли систем, специфичных для модальности, в представлении концептуального знания.

Традиционные модели семантической памяти предполагают, что концепции представлены в амодальном, символическом формате, отличном от сенсорных и моторных систем (Collins, Loftus, 1975; Anderson, 1978; Pylyshyn, 1980; Fodor, 2001; Mahon and Caramazza, 2009). Эти модели имеют то преимущество, что они естественным образом объясняют представление всех концепций, поскольку амодальный и символьный код очень эффективен с точки зрения вычислительной мощности (Rogers et al., 2004; Patterson et al., 2007). Это становится особенно очевидным при рассмотрении абстрактных понятий, которые по определению не имеют четкого физического референта.На первый взгляд, абстрактные концепции не полагаются на сенсорную, моторную или другую специфическую для модальностей информацию, так что их представление может быть вполне естественно объяснено в рамках амодальных теоретических рамок. На нервном уровне в качестве центральных коррелятов концептуального представления были предложены передняя (Patterson et al., 2007; Visser et al., 2010) и задняя (Gold et al., 2006; Hoffman et al., 2012) височная кора. , служащие амодальными семантическими узлами. Такие амодальные теории предполагают, что сенсорные и моторные системы мозга не участвуют причинно в извлечении концептуальной информации, их участие скорее рассматривается как эпифеномен (McClelland and Rogers, 2003).

Более поздние воплощенные или обоснованные теории познания (Gallese and Lakoff, 2005; Pulvermüller, 2005; Barsalou, 2008; Borghi and Cimatti, 2009; Kousta et al., 2009; Louwerse, 2011; Meteyard et al., 2012; Kiefer and Barsalou) , 2013), напротив, предполагают, что концепции по существу представлены в различных областях, специфичных для модальности. Эти теории постулируют, что концептуальные особенности представлены через клеточные сборки, распределенные по сенсорным, моторным, интроспективным и эмоциональным областям мозга.В соответствии с теорией Хебба (Hebb, 1949) эти функциональные нейронные сети являются результатом одновременной активации уже существующих локальных и распределенных клеточных ансамблей в областях, специфичных для модальности (Pulvermuller and Fadiga, 2010). Следовательно, концептуальные знания сильно зависят от индивидуального опыта (Kiefer et al., 2007; Beilock et al., 2008; Lyons et al., 2010; Willems et al., 2010; Hoenig et al., 2011). Предполагается, что эти специфические для модальности области функционально способствуют концептуальному пониманию (Pulvermüller, 2005).Согласно недавно появившимся гибридным моделям, концептуальные знания являются результатом обработки в цепях мозга, зависящих от модальности, которые взаимодействуют с концентраторами мультимодальных соединений (Kiefer and Pulvermüller, 2012; Garagnani and Pulvermuller, 2016). Считается, что последние служат общей семантической привязке и интеграции.

Исследования, поддерживающие обоснованные теории познания, в основном изучали представление конкретных понятий, таких как «молоток» или «звенеть» (обзоры см .: Kiefer and Pulvermüller, 2012; Meteyard et al., 2012; Кифер и Барсалу, 2013; о распространении теорий обоснованного познания на абстрактные концепции см. ниже). Несколько исследований с использованием функциональных методов нейровизуализации показали, что обработка действия (например, Hoenig et al., 2008), визуального (Simmons et al., 2007), вкусового (например, Barros-Loscertales et al., 2012), обонятельного — (Gonzalez et al., 2006) и связанные со звуком (Kiefer et al., 2008) концепции вызывают активацию в соответствующих областях мозга, зависящих от модальности. Аналогичные результаты, свидетельствующие в пользу обоснованных теорий познания, полученных из электрофизиологических (например,g., Trumpp et al., 2014), поведенческих (например, Garcia and Ibanez, 2016), нейропсихологических (например, Trumpp et al., 2013) и транскраниальной магнитной стимуляции (TMS) (например, Pulvermüller et al., 2005). ).

В то время как обоснование конкретных концепций объекта в сенсорных и двигательных системах хорошо задокументировано, само существование абстрактных понятий, таких как «красота», «свобода» и «справедливость», является серьезной проблемой для основы обоснованного познания. Абстрактные концепции характеризуются отсутствием уникальных физических характеристик, таких как форма, цвет и текстура, и, следовательно, не имеют четко воспринимаемого референта (Crystal, 2004).Поскольку четкий физический референт, который может быть воспринят нашими органами чувств, отсутствует (Paivio, 1986), подходы к обоснованному познанию должны быть расширены, чтобы учесть представления абстрактных концепций. С этой целью используются усовершенствованные подходы к обоснованному познанию абстрактных концепций, таких как учет аффективного воплощения (AEA; Kousta et al., 2009), теория языка и ситуативного моделирования (LASS; Barsalou et al., 2008) и слова как социальные инструменты (WAT; Borghi, Binkofski, 2014) (о похожих подходах см. также Louwerse, 2011; Connell and Lynott, 2012, 2014).Они подчеркивают важность лингвистического (Barsalou et al., 2008; Kousta et al., 2009; Borghi, Binkofski, 2014), социального (Borghi, Binkofski, 2014), интроспективного (Kiefer, Barsalou, 2013) и аффективного (Kousta et al., 2009) экспериментальная информация для представления абстрактных концепций в дополнение к сенсомоторной информации (см. Connell, 2018), которая используется через метафорические отношения к конкретным концепциям, как указано в теории концептуальных метафор (Lakoff and Johnson, 1980) .Значение социальной, эмоциональной и интроспективной информации можно проиллюстрировать при рассмотрении понятий «свобода» и «справедливость». Размышление о свободе может имитировать информацию, полученную на опыте, собранную в движении хиппи в 1960-х годах, чувствуя себя свободным и, возможно, немного мятежным (аффективные и интроспективные аспекты), протестуя с единомышленниками из-за социальных потрясений (социальный аспект). С другой стороны, размышления о справедливости могут вызвать информацию о судебном слушании с участием двух противоборствующих сторон (например,g., хиппи против полицейских; социальный аспект), где победившая сторона испытывает прилив победы, в то время как проигравшая сторона чувствует себя потрясенной и разрушенной (аффективный и интроспективный аспекты).

Исходя из этих соображений, четкое различие между конкретными и абстрактными концепциями, предложенное, например, Пайвио (1986) в его Теории двойного кода, по меньшей мере сомнительно (см. Также Wiemer-Hastings et al., 2001; Connell and Lynott, 2012): Пайвио предположил, что абстрактные концепции хранятся только в вербально-символическом коде, тогда как конкретные концепции полагаются как на визуально-воображаемый, так и на вербально-символический код.В соответствии с рассуждениями Пайвио в последнее время утверждалось, что абстрактные концепции требуют амодальных, вербально-символических представлений (Mahon and Caramazza, 2009).

Однако это понятие строгой дихотомии между конкретными и абстрактными концепциями с абстрактными концепциями, опирающимися только на словесно-символические представления, подверглось сомнению (Wiemer-Hastings and Xu, 2005). Абстрактные концепции часто активировали языковые регионы левого полушария в исследованиях нейровизуализации (Desai et al., 2011; Sakreida et al., 2013), что свидетельствует об относительно более высоком значении вербальных ассоциаций для этой концептуальной категории. Однако активность в сенсомоторной системе также была получена как для абстрактных, так и для конкретных слов (Pexman et al., 2007), что указывает на то, что абстрактные понятия также зависят от сенсорной и моторной информации.

Другое исследование также показало, что конкретные и абстрактные концепции скорее различаются в отношении их ситуационного содержания, чем формата их представления (Wiemer-Hastings and Xu, 2005).Хотя бимодальное распределение оценок конкретности указывало на разделение абстрактных и конкретных концепций на два больших кластера, внутри этих кластеров также наблюдались большие различия (Wiemer-Hastings et al., 2001). Кроме того, оценки абстрактности определялись аспектами, основанными на самоанализе. Роль внутренних состояний для значения абстрактных понятий была подтверждена в дальнейшем исследовании перечня свойств, проведенном Барсалу и Вимером-Хастингсом (2005). Участникам их исследования было предложено создать ассоциации относительно абстрактных (например,g., «свобода»), конкретные (например, «автомобиль») и промежуточные (например, «ферма») концепции. Конкретные концепции вызывали свойства, связанные с объектами, местоположениями и поведением в ситуациях, тогда как абстрактные концепции в основном были связаны с интроспекцией, ментальными состояниями и социальными аспектами ситуаций с промежуточными концепциями, лежащими между ними. Более поздние исследования с использованием рейтингов и последующего иерархического кластерного анализа для большого набора конкретных и абстрактных слов также показали, что абстрактные концепции более тесно связаны с эмоциями, социальным познанием, внутренними и психическими состояниями, чем конкретные концепции (Troche et al., 2014, 2017; Binder et al., 2016). На участие интроспекции и внутренних состояний в обработке абстрактных понятий также указывает работа нейровизуализации. Например, Wilson-Mendenhall et al. (2013) продемонстрировали участникам абстрактную концепцию «убедить» во время задачи сопоставления концепта и сцены, в которой активировались области мозга, лежащие в основе психических состояний и социального взаимодействия.

В дополнение к интроспекции, социальным аспектам и вербальным ассоциациям семантическое содержание абстрактных понятий, по-видимому, также зависит от сенсорных и двигательных систем, подобно концепциям конкретных объектов, хотя, возможно, в несколько меньшей степени (Barsalou and Wiemer-Hastings, 2005). ; Troche et al., 2014, 2017; Binder et al., 2016). Исследования, дающие оценку модальности для конкретных и абстрактных концепций, показали связь чувственного опыта со всеми концепциями, независимо от того, классифицируются ли они как абстрактные или конкретные (Lynott and Connell, 2009, 2013; van Dantzig et al., 2011). Поведенческие исследования, изучающие «эффект совместимости действия-предложения» (Glenberg and Kaschak, 2002; Glenberg et al., 2008), показали вклад моторной системы в понимание абстрактных понятий, когда участники обрабатывали их в рамках предложений.Исследования нейровизуализации также продемонстрировали участие сенсорных и моторных систем головного мозга во время обработки абстрактных слов-эмоций, подобных словам действий, связанных с лицом и руками (Moseley et al., 2012; см. Также Dreyer et al., 2015; Vukovic et al. , 2017) или во время обработки физических понятий (например, «частота»), как при выполнении ритмических движений (Mason, Just, 2016).

В совокупности поведенческие и нейровизуализационные исследования показали, что абстрактные концепции зависят не только от вербальной системы (Wang et al., 2010), но также и в различных модальных системах, включающих восприятие, действие, эмоции и внутренние состояния. Хотя многие исследования рассматривали абстрактные концепции как недифференцированную концептуальную категорию, определяемую исключительно отсутствием воспринимаемого физического референта, и противопоставляли их как единый класс конкретным концепциям (см. Wang et al., 2010), семантическое содержание абстрактных концепций могло быть гораздо более богатые и весьма неоднородные (Wiemer-Hastings et al., 2001). Например, были обнаружены дифференциальные паттерны концептуальных отношений для абстрактных эмоциональных и неэмоциональных концепций (Barca et al., 2017). Это может объяснить, почему рассмотренные выше нейровизуализационные исследования выявили противоречивые области мозга, участвующие в обработке абстрактных концепций.

Учитывая вероятную неоднородность абстрактных понятий, в настоящем исследовании мы охарактеризовали семантическое содержание большого набора из 296 абстрактных понятий, используя списки свойств. Мы определили относительный вклад модальных сенсорных, моторных, интроспективных или социальных свойств в семантическое содержание абстрактных понятий в дополнение к вербальным ассоциациям.Настоящая работа преследовала две цели: (i) Хотя наше исследование списка свойств формально не позволяет протестировать конкурирующие теории представления абстрактных понятий, результаты нашего исследования, тем не менее, информативны: наличие модальных свойств в списках участников будет важная предпосылка для обоснованности теории познания. (ii) Полученные списки свойств для большого набора абстрактных понятий должны обеспечивать оценку их семантического состава признаков.Списки свойств предоставляют информацию о неоднородности типов функций по концепциям и позволяют определять возможные подкатегории. Результаты представлены в виде дополнительных материалов (см. Дополнительный набор данных S1), которые, таким образом, могут направлять будущую поведенческую и нейровизуализационную работу по исследованию представления абстрактных понятий.

Для оценки семантического содержания абстрактных понятий мы использовали задачу генерации свойств, аналогичную Барсалу и Вимеру-Гастингсу (2005).Участников попросили записать свойства, такие как особенности, ситуации и ассоциации, которые приходят в голову для 296 абстрактных концепций. Эти свойства были классифицированы с помощью схемы кодирования, делающей возможной классификацию на специфические для модальности и вербальные содержания, а именно на сенсомоторные особенности, особенности, описывающие социальные констелляции, внутренние состояния и эмоции, а также вербальные ассоциации. Эти 296 концепций, кроме того, были оценены с точки зрения их знакомства и конкретности / абстрактности в двух рейтингах.Частота лемм и длина слова также были частью анализа. Иерархический кластерный анализ использовался, чтобы пролить свет на неоднородность абстрактных концепций. В соответствии с вышеупомянутыми теориями основы обоснованного познания мы выдвинули гипотезу о том, что абстрактные концепции основаны на различных модальных системах, как это уже было показано в отношении социальной, аффективной и интроспективной эмпирической информации. Кроме того, мы ожидали, что абстрактные концепции также основаны на сенсомоторной системе, на что указывает значительный процент сгенерированных сенсомоторных свойств в задаче создания свойств.Наконец, мы предположили, что абстрактные концепции можно разделить на несколько подкатегорий в зависимости от релевантности концептуальных признаков, аналогичных конкретным.

Материалы и методы

Участники

Шестьдесят здоровых добровольцев ( M _{возраст} = 22,4 года, диапазон = 18–46 лет, 44 женщины) из Ульмского университета приняли участие в задаче создания собственности. Все участники были носителями немецкого языка (двое участников выросли на двух языках) без психических или неврологических расстройств в анамнезе.Еще 30 здоровых носителей немецкого языка, которые не участвовали в задаче создания собственности, приняли участие в двух рейтингах: 15 из этих субъектов ( M _{возраст} = 24,6 года, диапазон = 19 — 49 лет, 10 женщин). в первом рейтинге во втором рейтинге приняли участие еще 15 субъектов ( M _{возраст} = 27,0 лет, диапазон = 23–32 года, 10 женщин). Субъекты дали письменное информированное согласие и получили восемь евро за участие в задании по созданию собственности и учебные кредиты за участие в рейтинговых исследованиях соответственно.Процедура исследования была одобрена этическим комитетом Ульмского университета.

Стимулы

Стимулы из трехсот слов были выбраны из немецкого словаря (Scholze-Stubenrecht, 2009) на основе рабочего определения абстрактных понятий (Paivio, 1986; Crystal, 2004): абстрактные понятия не связаны с объектами, которые могут быть непосредственно воспринимаются нашими чувствами и, следовательно, не имеют четко воспринимаемого референта. Чтобы избежать каких-либо эффектов, присущих категории слов, мы решили выбрать только абстрактные существительные.Слова, которые были слишком конкретными и редко употреблялись в обиходе, а также иностранные слова, религиозные концепции и научные концепции не были включены. Чтобы избежать чрезмерной рабочей нагрузки в задаче создания свойств, 300 абстрактных слов были случайным образом назначены одной из шести анкет по 50 слов каждая. Чтобы еще больше избежать эффектов последовательности, страницы шести вопросников были рандомизированы пять раз. Следовательно, свойства для каждого абстрактного слова были созданы 10 испытуемыми. Четыре из 300 слов были впоследствии исключены, потому что три из них («Печ» — «неудача» / «подача», «Vorstellung» — «воображение» / «шоу», «Einstellung» — «отношение» / «установка») ) оказался неоднозначным, а один из них («Lachen» — «смеяться») оказался слишком конкретным.Таким образом, всего в анализ было включено 296 абстрактных слов.

Процедура

Задача создания свойств

Участники были проинформированы о том, что в исследовании исследуется генерация слов. Инструкция была максимально открытой, чтобы не направлять ответы ни в какую сторону. Испытуемых просили создать и записать ассоциации, свойства или ситуации, которые приходят им в голову, когда они думают о представленных словах, как можно спонтанно, но без каких-либо временных ограничений.Участникам было предложено записать четыре свойства и избегать синонимов соответствующих терминов. Если в уме не возникало свойство / ситуация, участникам предлагалось пропустить это конкретное слово. В рамках инструкции испытуемым в качестве примеров давались два слова (например, «галлюцинация») и потенциальные свойства (например, «красочный», «громкий», «слышать голоса»), которые не были частью фактических словесных стимулов.

Рейтинги

Участникам было предложено оценить 300 абстрактных и 77 конкретных слов на предмет знакомства и конкретности / абстрактности (также были получены оценки валентности и возбуждения.Однако они рассматривались для использования в будущих исследованиях и поэтому не анализировались здесь). Знакомство оценивалось по 6-балльной шкале Лайкерта на основе двух полюсов «низкий уровень знакомства» и «высокий уровень знакомства», причем более высокие баллы указывали на более высокий уровень знакомства. Инструкции просили испытуемых принять решение, основываясь на том, часто ли они используют, видят или слышат названные концепции, или этот термин встречается довольно редко. Аналогичная шкала с полюсами «абстрактный» и «конкретный» использовалась в отношении конкретности / абстрактности, причем более высокие баллы указывали на более высокую конкретность.Испытуемые руководствовались классическим определением абстрактности, согласно которому названные концепции с отсутствием воспринимаемых физических характеристик должны получать оценку высокой абстрактности (то есть низкие оценки конкретности), в то время как термины, относящиеся к воспринимаемым объектам, людям или материалам, должны оцениваться с высокой степенью конкретности. оценки. В письменных инструкциях испытуемым предлагалось три примера и потенциальные оценки для каждого (например, «радость», высокая осведомленность, высокая абстрактность; не используются в критических оценках).Испытуемым было предложено оценить слова как можно более спонтанно.

оценки были получены в двух отдельных выборках, чтобы уменьшить количество оценок по каждому предмету. В первом примере участники оценили 190 аннотаций и 49 конкретных слов на бумажно-карандашной анкете. Во втором примере оценивались оставшиеся 110 аннотаций и 28 конкретных слов. Для удобства использовалась онлайн-анкета. Конкретные слова (например, «стол», «осел») были включены в анкеты, чтобы избежать предвзятости в ответах (соотношение абстрактных и конкретных слов в обоих рейтинговых исследованиях было примерно одинаковым [∼ 1: 4]).

Анализ данных

Схема кодирования данных

Схема кодирования, взятая из работы Барсалу и Вимер-Хастингс (2005), была разработана для качественного анализа сгенерированных свойств и отнесения этих свойств к одной из пяти основных категорий. Категории и их определения следующие:

(I) Сенсомоторная функция : Функция, которую можно ощутить нашими органами чувств. Он описывает значение абстрактного понятия, или абстрактное понятие может быть применено к этой функции.Для более подробного изучения модальности абстрактных понятий, категория «сенсомоторная характеристика» была дополнительно разделена на семь подкатегорий: визуальные (например, «красочная живопись» для «творчества»), акустические (например, «громкие» для «Аргумент»), двигательный (например, «объятие» для «симпатии»), тактильный (например, «пушистый» для «комфорта»), обонятельный (например, «сернистый» для «отвращения»), вкусовой (например, «Горький» означает «отвращение») и интероцептивный (например, «боль в животе» означает «голод»).

(II) Социальное созвездие : особенность или ситуация, которая описывает сосуществование разных людей или подразумевает взаимодействие как минимум двух разных людей, e.g., «друзья» для «сочувствия».

(III) Внутреннее состояние и эмоции : характеристика или ситуация, которая отражает внутренние когнитивные процессы (например, мотивацию, эмоцию, волю). Также признак или ситуация, описывающая характер человека и предполагающая оценку соответствующего абстрактного понятия, например, «радость» вместо «симпатии».

(IV) Ассоциация : особенность или ситуация, которые не описывают абстрактное понятие, но тематически или символически связаны с ним.Эта особенность напрямую не способствует пониманию абстрактного понятия, например, «солнце» для «симпатии».

(V) Другое абстрактное понятие : абстрактный признак, который описывает абстрактное понятие или к которому абстрактное понятие может быть применено. В эту категорию также входят все термины, которые идентичны одному из других слов, используемых в анкете, например, «карма» для «симпатии».

Таким образом, ответы испытуемых были разделены на одиннадцать категорий.Возможно двойное кодирование (например, «рисовать» как визуальный и двигательный признак «таланта»).

Два независимых кодировщика использовали вышеупомянутую схему кодирования для классификации сгенерированных свойств. Кодировщики были обучены добиваться высокой надежности и поддерживать как можно более низкую межличностную дисперсию (см. Barsalou and Wiemer-Hastings, 2005; Barca et al., 2017; Trumpp and Kiefer, 2018 для аналогичных процедур кодирования). Два кодировщика отличались от авторов и были наивны по отношению к цели исследования.Они видели абстрактное слово при кодировании каждого свойства, чтобы решить, отражает ли сгенерированный признак вербальную ассоциацию или семантическое свойство соответствующего понятия. Надежность между экспертами (см. Аналогичный метод анализа надежности в Barsalou and Wiemer-Hastings, 2005) с точки зрения совместной вероятности согласия 76,79%.

Статистический анализ

Данные были проанализированы с использованием пакетов RStudio (версия 1.0.153; RStudio-Team, 2015) и R (R-Core-Team, 2017) «ez» (Лоуренс, 2016), «автомобиль» (Fox and Weisberg, 2011), «Кластер» (Maechler et al., 2017) и «NbClust» (Charrad et al., 2014). После того, как кодирование было завершено, относительные частоты были рассчитаны для каждого типа признаков для каждого понятия в рамках каждого субъекта (например, участник сообщил о четырех свойствах для конкретного понятия: два двигательных признака, один визуальный признак и одна ассоциация. Таким образом, относительная частота для двигательные особенности составляли 2/4 = 0,5, для визуальных функций и ассоциаций 1/4 = 0,25 каждая). На втором этапе относительные частоты для каждого типа функции и концепции были усреднены по всем предметам.

Для выявления значительных различий относительных частот сгенерированных признаков между категориями был проведен одномерный дисперсионный анализ с повторными измерениями. Уровень значимости был определен как p <0,05. Когда были указаны значительные различия между категориями, было проведено апостериорное тестирование (апостериорные тесты Бонферрони). Поскольку мы предположили (на основе вышеупомянутых теорий), что обе категории «ассоциация» и «другое абстрактное понятие» отражают вербальные ассоциации, эти категории были объединены в более высокую категорию «вербальная ассоциация».Первый анализ рассматривал категорию «сенсомоторный признак» в целом и, таким образом, состоял из четырех уровней факторов: «сенсомоторный признак», «социальное созвездие», «внутреннее состояние / эмоция» и «вербальная ассоциация». Для дальнейшего детального исследования распределения сенсомоторных характеристик был проведен второй анализ, в котором сравнивались семь конкретных сенсомоторных характеристик.

Велча t -тест был использован для сравнения оценок конкретности / абстрактности и степени знакомства конкретных и абстрактных концепций.Этот анализ также имел целью подтвердить выбор наших стимулов, показывая, что выбранные нами абстрактные концепции действительно были оценены как абстрактные. Тест Уэлча t был выбран из-за разного количества стимулов в каждой категории слов. Тест Левена также показал, что предположение об однородности дисперсий не было выполнено.

Был проведен дополнительный анализ корреляции (Pearson’s r ) для изучения возможных взаимосвязей между рейтингами конкретности / абстрактности и сгенерированными характеристиками, рейтингами знакомства и, в конечном итоге, частотой лемм (получено из немецкой лексической базы данных dlexDB; Heister et al., 2011) и длины слова (количества букв). Последующие регрессионные анализы с рейтингами конкретности / абстрактности в качестве зависимой переменной были направлены на то, чтобы ответить на вопросы о том, что составляет абстрактность и как можно объяснить наблюдаемую неоднородность в рамках оценок конкретности / абстрактности.

Для дальнейшего определения возможных однородных подгрупп абстрактных понятий с различными профилями сгенерированных функций был проведен иерархический кластерный анализ (см. Дополнительные данные S2, S3 для сценария R нашего кластерного анализа и соответствующего набора данных).Иерархический кластерный анализ использовался для создания внутренне однородных кластеров, в то время как вариативность между кластерами была максимальной. Кластерный анализ 1 был основан на четырех переменных кластеризации «сенсомоторная характеристика», «социальное созвездие», «внутреннее состояние / эмоция» и «вербальная ассоциация». Кластерный анализ 2 был основан на семи конкретных сенсомоторных характеристиках (например, зрительных, моторных и т. Д.) С целью более детального исследования структуры данных. Кластерный анализ проводился на основе евклидовых расстояний как меры расстояний между кластерами.Для выявления и последующего удаления выбросов использовался метод однократной кластеризации. Метод единой связи, который основан на минимальных расстояниях между кластерами и имеет тенденцию создавать эффекты цепочки, очень чувствителен к наличию выбросов, поскольку объекты, сильно отличающиеся от всех других объектов, сходятся последними. Следовательно, визуальный осмотр полученной дендрограммы можно использовать как инструмент для удаления выбросов (Steinbach et al., 2004). После исключения выбросов к данным был применен метод Уорда (1963), который минимизирует внутригрупповую дисперсию на основе критерия суммы квадратов (Murtagh and Legendre, 2014).Поскольку не существует общепринятого метода определения оптимального количества кластеров, мы принимали во внимание теоретические, визуальные (проверка дендрограмм и «локтевой тест») и статистические (на основе пакета «NbClust» в R 3.4. .1: пакет, содержащий 26 индексов, таких как индекс Калински и Харабаса и индекс Силуэта; Charrad et al., 2014).

Мы не проводили дополнительный факторный анализ, потому что мы были заинтересованы в поиске различных подкатегорий абстрактных понятий, характеризующихся многомерным пространством признаков, а не в уменьшении количества основных измерений признаков.

Результаты

В среднем было создано 3,37 свойств на слово, что свидетельствует о том, что участники следовали инструкциям.

Анализ 1 — Обзор

Первый анализ включал четыре категории: «сенсомоторная характеристика» (SM), «социальное созвездие» (SC), «внутреннее состояние / эмоция» (IS / E) и «вербальная ассоциация» (VA). На рисунке 1 показаны соответствующие описательные статистические данные и соответствующие ящичковые диаграммы. На описательном уровне участники генерировали наивысшую часть признаков в категории «сенсомоторные особенности» ( M = 0.337), за которыми следуют категории «внутреннее состояние / эмоция» ( M = 0,325), «вербальная ассоциация» ( M = 0,260) и «социальное созвездие» ( M = 0,078). Однофакторный дисперсионный анализ с повторными измерениями показал, что относительная частота сгенерированных признаков значительно различалась между категориями [ F (3,885) = 161,19, p <0,001; Greenhouse – Geisser-corrected p -value]. Post hoc сравнение с использованием тестов Бонферрони выявило существенные различия между всеми условиями (все p s <0.001).

РИСУНОК 1. Описательная статистика анализа 1 и соответствующих коробчатых диаграмм. M = среднее значение; SD = стандартное отклонение; x _{0,1 / 0,9} = первый и девятый дециль. SM = сенсомоторная функция; IS / E = внутреннее состояние / эмоция; SC = социальное созвездие; ВА = вербальная ассоциация. Пример _{Высокий} / Пример _Низкий изображает иллюстративные абстрактные концепции с высокой / низкой долей сгенерированных признаков в соответствующих категориях.

Как видно на диаграммах (рис. 1), диапазоны внутри категорий были довольно большими, что отражает довольно разнородное поколение свойств. Это становится особенно очевидным при рассмотрении категории «сенсомоторные особенности», где испытуемые генерируют от 0,0 до 91,6% сенсомоторных характеристик на слово. Аналогичная картина результатов наблюдалась и в отношении других категорий (диапазон _{внутреннее состояние / эмоция} = 0,00 — 0,783, диапазон _{социальное созвездие} = 0.00 — 0,521, диапазон _{вербальной ассоциации} = 0,00 — 0,715). На рисунке 1 (нижняя часть) представлен обзор примеров, отражающих довольно высокую или довольно низкую долю сгенерированных функций в соответствующих категориях.

Анализ 2 — Подробное описание сенсомоторных характеристик

Второй анализ включал семь специфичных для модальности подкатегорий: «визуальный», «акустический», «двигательный», «тактильный», «обонятельный», «вкусовой» и «интероцептивный». Описательная статистика и соответствующие коробчатые диаграммы показаны на рисунке 2.На описательном уровне самые высокие относительные частоты были получены в категориях «визуальный» ( M = 0,148) и «связанный с двигателем» ( M = 0,131), за которыми следовала акустическая категория ( M = 0,029). Все остальные категории ( M _{тактильные} = 0,007, M _{обонятельные} = 0,003, M _{вкусовые} = 0,006, M _{интероцептивные} = 0,013) играли лишь второстепенную роль в формировании свойств. .Относительные частоты значительно различались между подкатегориями, как показывает второй одномерный дисперсионный анализ с повторными измерениями [ F (6,1770) = 346,34, p <0,001; Greenhouse – Geisser-corrected p -value]. Post hoc Тесты Бонферрони показали, что относительная частота не различалась между категориями «зрительная» и «двигательная» ( p = 1,00) и между категориями «тактильная», «вкусовая» и «обонятельная» (все p с> 0.10). Все остальные сравнения были статистически значимыми (все p s <0,05).

РИСУНОК 2. Описательная статистика анализа 2 и соответствующих коробчатых диаграмм. M = среднее значение; SD = стандартное отклонение; x _{0,1 / 0,9} = первый и девятый дециль. Пример _{Высокий} / Пример _Низкий изображает иллюстративные абстрактные концепции с высокой / низкой долей сгенерированных признаков в соответствующих категориях.

Анализ коробчатых диаграмм на Рисунке 2 также показывает, что диапазоны внутри отдельных категорий были относительно большими.В частности, категории «визуальный», «связанный с двигателем» и «акустический» показали широкий диапазон (диапазон _{визуальный} = 0,00 — 0,569, диапазон _{связанный с двигателем} = 0,00 — 0,693, диапазон _{акустический} = 0,00 — 0,248) . Примеры, отражающие довольно высокую или довольно низкую долю сгенерированных функций в этих категориях, показаны в нижней части рисунка 2.

Сравнение конкретных и абстрактных концепций

Для подтверждения того, что выбранные нами абстрактные концепции действительно были абстрактными, абстрактные и конкретные концепции сравнивались с точки зрения оценок конкретности / абстрактности.Данные о конкретных концепциях были получены из двух рейтингов, в которых конкретные концепции служили наполнителями. В этих рейтинговых исследованиях, помимо конкретности / абстрактности, также были доступны рейтинги знакомства. Тест Уэлча t показал, что оценки конкретности / абстрактности (соответствующую описательную статистику см. В Таблице 1) значительно различаются между двумя классами понятий [ t (83,2) = -51, p <0,001]. Абстрактные концепции ( M = 2,55; SD = 0.53; range = 1,33 — 4,27) были оценены значительно более абстрактно, чем конкретные концепции ( M = 5,72; SD = 0,38; диапазон = 3,80 — 6,00). Если посмотреть на квантили, то можно заметить, что оценки конкретности / абстрактности были гораздо более разнородными в рамках абстрактных концепций, чем в конкретных концепциях. Что касается конкретных концепций, 90% значений лежат между 5,40 и 5,95, в то время как 90% оценок, касающихся абстрактных концепций, лежат в гораздо более широком диапазоне между 1.93 и 3.27. Принимая это во внимание, неудивительно, что класс абстрактных понятий дал некоторые изолированные выбросы (x¯ ± 2σ) с точки зрения их оценок конкретности / абстрактности. Такие понятия, как «жажда» ( M = 4,27), «работа» ( M = 4,13) и «убийство» ( M = 4,07) были оценены относительно конкретно, тогда как такие понятия, как «фантазия» ( M = 1,33), «честь» ( M = 1,40) и «чудо» ( M = 1,40) были оценены довольно абстрактно.

ТАБЛИЦА 1. Описательная статистика конкретности / абстрактности и рейтинги знакомства для абстрактных и конкретных понятий.

В то время как оценки конкретности / абстрактности сильно различались, оценки степени знакомства не показали значительных различий [ t (60,2) = 0,551, p = 0,584]. Абстрактные концепции получили в среднем M = 4,46 ( SD = 0,73; диапазон = 2,47 — 5,80), конкретные концепции получили средний рейтинг M = 4.39 ( SD = 0,86; диапазон = 1,73 — 5,80).

Корреляционный и регрессионный анализ

Чтобы объяснить наблюдаемый диапазон в классе абстрактных понятий и исследовать возможные связи между рейтингами конкретности / абстрактности и другими переменными, был проведен корреляционный анализ. Значительные корреляции внутри вышестоящих категорий наблюдались между рейтингами конкретности / абстрактности и относительной частотой категорий «сенсомоторная характеристика» и «внутреннее состояние / эмоция», рейтингами знакомства и частотой лемм, соответственно (Таблица 2A; все p s <0.01).

ТАБЛИЦА 2А. Результаты корреляционного анализа абстрактных понятий с вышестоящими категориями.

Внутри семи подкатегорий, зависящих от модальности, были обнаружены значительные положительные корреляции между оценками конкретности / абстрактности и относительной частотой категорий «визуальных», «моторных», «обонятельных», «вкусовых» и «интероцептивных» (Таблица 2B ; все p s <0,05).

ТАБЛИЦА 2B. Результаты корреляционного анализа абстрактных понятий с подкатегориями, зависящими от модальности.

Для более точного изучения направления взаимосвязи был проведен первый множественный линейный регрессионный анализ — на основе вышеупомянутого корреляционного анализа — для прогнозирования оценок конкретности / абстрактности на основе относительной частоты «сенсомоторной функции» и «внутренней состояние / эмоция », рейтинги знакомства и частота лемм (Таблица 3A).Было найдено существенное уравнение регрессии [ F (4291) = 34,3, p <0,001] с скорректированным значением R ² 0,311. Относительная частота категорий «сенсомоторная особенность» [ β = 0,280, t (291) = 4,97, p <0,001] и «внутреннее состояние / эмоция» [ β = -0,228, t ( 291) = -4,04, p <0,001], а также рейтинги знакомства [ β = 0,330, t (291) = 6.49, p <0,001] были определены как значимые предикторы оценок конкретности / абстрактности. Относительная частота категории «сенсомоторная характеристика» и рейтинги знакомства имели значительный положительный регрессионный вес, указывая на то, что слова с более высокими баллами по этим шкалам, как ожидается, будут оценены более конкретно после учета других переменных в модели. Относительная частота категории «внутреннее состояние / эмоция» имела значительный отрицательный вес, указывая на то, что после учета других переменных, концепции с более высокой долей характеристик «внутреннее состояние / эмоция» должны были быть оценены как более абстрактные.Частота леммы не учитывала значительную часть дисперсии после учета других переменных ( p = 0,115).

ТАБЛИЦА 3A. Результаты множественного линейного регрессионного анализа абстрактных понятий с конкретностью / абстрактностью в качестве зависимой переменной и относительной частотой категорий «сенсомоторная особенность» и «внутреннее состояние / эмоция», рейтинги знакомства и частота лемм в качестве предикторов.

Аналогичным образом, второй анализ множественной линейной регрессии, в котором вышестоящая категория «сенсомоторная характеристика» была заменена в качестве предиктора более детализированными подкатегориями «визуальный», «моторный», «обонятельный», «вкусовой» и «интероцептивный». », Была проведена для прогнозирования оценок конкретности / абстрактности (Таблица 3B).Опять же, было найдено существенное уравнение регрессии [ F (8,287) = 18,2, p <0,001] с скорректированным значением R ² 0,318. Относительная частота категорий «связанные с двигателем» [ β = 0,164, t (287) = 3,20, p <0,01], «вкусовые» [ β = 0,141, t (287) = 2,17, p <0,05], «интероцептивный» [ β = 0,158, t (287) = 2,99, p <0,01] и «внутреннее состояние / эмоция» [ β = -0.265, t (287) = -4,44, p <0,001], а также рейтинги знакомства [ β = 0,322, t (287) = 6,26, p <0,001] были определены как значимые предикторы оценок конкретности / абстрактности. Визуальные особенности как предиктор конкретности / абстрактности просто не смогли достичь значимости ( p = 0,051). Относительная частота подкатегорий «двигательный», «вкусовый», «интероцептивный» и «визуальный», а также рейтинги знакомства имели значительный положительный регрессионный вес, что указывает на то, что слова с более высокими баллами по этим шкалам, как ожидается, будут оценены более конкретными.Опять же, относительная частота категории «внутреннее состояние / эмоция» имела значительный отрицательный вес, указывая на то, что концепции с более высокой долей характеристик «внутреннее состояние / эмоция» должны были быть оценены как более абстрактные. Частота леммы здесь также не учитывала значительную часть дисперсии ( p = 0,093).

ТАБЛИЦА 3B. Результаты множественного линейного регрессионного анализа абстрактных понятий с конкретностью / абстрактностью в качестве зависимой переменной и относительной частотой «визуального», «моторного», «обонятельного», «вкусового», «интероцептивного» и «внутреннего состояния / эмоции» категории, рейтинги знакомства и частота лемм в качестве предикторов.

Иерархический кластерный анализ

Кластерный анализ 1

Кластерный анализ 1 был основан на четырех переменных кластеризации «сенсомоторная характеристика», «социальное созвездие», «внутреннее состояние / эмоция» и «вербальная ассоциация». Метод однократной кластеризации привел к исключению десяти выбросов. На рис. 3А показана дендрограмма, основанная на последующем кластерном анализе с использованием метода Уорда. Структура дендрограммы, а также «локтевой тест» (дополнительный рисунок S1) показали, что оптимальное количество кластеров составляет k = 3.Кроме того, большинство критериев функции «NbClust» (7 из 26; для k = 2 и k = 5 кластеров) говорят в пользу трехкластерного решения.

РИСУНОК 3. Результаты кластерного анализа 1. (A) Дендрограмма, визуализирующая кластерное решение k = 3. Различные кластеры отмечены разными цветами. (B) Коробчатые диаграммы, изображающие сгенерированные признаки на кластер (SM = сенсомоторная особенность; IS / E = внутреннее состояние / эмоция; SC = социальное созвездие; VA = вербальная ассоциация).

На рисунке 3B показаны ящичные диаграммы сгенерированных функций для каждого кластера. Кластер 1, самый крупный кластер ( n = 131), характеризовался относительно высокой долей сенсомоторных свойств ( M = 0,459, CI _0,95 = [0,438; 0,480]). Характеристики категории «социальное созвездие» играли в этом кластере лишь второстепенную роль ( M = 0,041, CI _0,95 = [0,034; 0,049]), тогда как свойства как «внутреннего состояния / эмоции» () M = 0.257; CI _0,95 = [0,239; 0,275]) и категории «вербальные ассоциации» ( M = 0,243; CI _0,95 = [0,223; 0,263]) были сформированы до промежуточной степени. К абстрактным понятиям в этом кластере относятся, например, «наблюдение», «понимание» и «приспособленность».

, специфичный для кластера 2, который содержит n = 113 абстрактных понятий, составлял большую часть сгенерированных характеристик категории «внутреннее состояние / эмоция» ( M = 0.437; CI _0,95 = [0,411; 0,463]). Кроме того, по сравнению с двумя другими кластерами, этот кластер имел более чем в два раза больше свойств, созданных в категории «социальное созвездие» ( M = 0,115; CI _0,95 = [0,095; 0,134]). В то время как сенсомоторные особенности ( M = 0,255; CI _0,95 = [0,240; 0,271]) были сформированы на среднем уровне, вербальные ассоциации ( M = 0,193; CI _0,95 = [0.176; 0.210]) играли второстепенную роль. Типичные примеры в этом кластере — «кошмар», «аргумент» и «критика».

Ситуация совершенно иная с кластером 3, самым маленьким кластером ( n = 42), в котором вербальные ассоциации явно были на переднем плане ( M = 0,508; CI _0,95 = [0,479; 0,537]). Как и в кластере 1, признаки в категории «социальное созвездие» были подчиненными ( M = 0,049; CI _0,95 = [0.033; 0,065]). Хотя категории «сенсомоторная функция» ( M = 0,188; CI _0,95 = [0,167; 0,209]) и «внутреннее состояние / эмоция» ( M = 0,255; CI _0,95 = [0,220 ; 0.290]) были сформированы на промежуточном уровне, они играют здесь наименее важную роль по сравнению с другими кластерами. «Настоящее», «теория» и «достоинство» являются примерами в этом кластере.

Кластерный анализ 2

Cluster Analysis 2 включал семь специфичных для модальностей подкатегорий: «визуальный», «акустический», «двигательный», «тактильный», «обонятельный», «вкусовой» и «интероцептивный».Десять выбросов были выявлены методом кластеризации по одной связи. Остальные 286 абстрактных понятий были впоследствии проанализированы с использованием метода Уорда (полученная дендрограмма см. На рисунке 4A). Структура дендрограммы, «локтевой тест» (дополнительный рисунок S2), а также большинство критериев функции «NbClust» (15 из 26; для k = 2 и k = 5 кластеров) говорят в в пользу кластерного решения k = 3.

РИСУНОК 4. Результаты кластерного анализа 2. (A) Дендрограмма, визуализирующая кластерное решение k = 3. Различные кластеры отмечены разными цветами. (B) Коробчатые диаграммы, изображающие сгенерированные признаки на кластер (vis = визуальные; acou = акустические; mot = связанные с двигателем; tac = тактильные; olf = обонятельные; gus = вкусовые; int = интероцептивные).

Изучение рисунка 4B показывает, что три группы практически не различаются по акустическим, тактильным, обонятельным, вкусовым и интероцептивным характеристикам.Эти категории играли в кластерах довольно второстепенную роль. Учитывая, что эти признаки в целом генерировались реже (см. Пункт «Анализ 2»), это не очень удивительно. Категории, выделяющие кластеры, были «визуальными» и «моторными».

Кластер A, который был самым маленьким кластером с n = 49 абстрактными концепциями, характеризовался большой долей характеристик, связанных с двигателями ( M = 0,279; CI _0,95 = [0.254; 0,305]), наибольшая доля по трем кластерам. Визуальные признаки генерировались реже ( M = 0,146; CI _0,95 = [0,128; 0,163]). Типичными примерами в этом кластере являются «фитнес», «борьба» и «производительность».

Для кластера B, безусловно, самый большой кластер ( n = 175), визуальный ( M = 0,092; CI _0,95 = [0,084; 0,100]) и связанный с двигателями ( M = 0,102; CI _0,95 = [0.093; 0.111]) генерировались примерно одинаково, хотя и на среднем уровне. К абстрактным понятиям в этом кластере относятся, например, «опыт», «вызов» и «юмор».

Структура признаков кластера C ( n = 62) почти выглядела как зеркально-инвертированная версия кластера A. Он характеризовался самой высокой долей сгенерированных признаков в «визуальной» категории по сравнению с другими кластерами ( M = 0,289; CI _0,95 = [0,270; 0.308]). С другой стороны, признаки категории «моторные» ( M = 0,092; CI _0,95 = [0,078; 0,107]) были сформированы на промежуточном уровне. «Наблюдательность», «тщеславие» и «красота» — примеры в этом кластере.

Обсуждение

Настоящее исследование исследовало семантическое содержание 296 абстрактных понятий, используя задачу генерации свойств, аналогичную Барсалу и Вимеру-Хастингсу (2005). Квинтэссенция наших результатов состоит в том, что абстрактные концепции неоднородны, как показывают наши описательные и кластерные анализы.Таким образом, наше исследование расширяет предыдущие работы по семантическому содержанию абстрактных понятий (Lynott and Connell, 2009, 2013; van Dantzig et al., 2011; Troche et al., 2014, 2017; Binder et al., 2016), показывая, что разные кластеры абстрактных понятий можно выделить в соответствии с их специфическим смысловым характерным составом.

Участники создали значительное количество объектов во всех категориях характеристик. Распределение наблюдаемых свойств хорошо вписывается в картину предыдущей работы по исследованию представления абстрактных понятий.Наши результаты предполагают, что социальные (Carpenter et al., 1998; Bergelson and Swingley, 2013; Borghi et al., 2017) и эмоциональные / интроспективные особенности (Wiemer-Hastings et al., 2001; Kousta et al., 2011; Vigliocco et al., al., 2014), а также вербальные ассоциации (Simmons et al., 2008; Wang et al., 2010; Recchia and Jones, 2012) играют решающую роль в обработке абстрактных понятий, как показано в предыдущих исследованиях поведения, развития, мозга. визуализация и исследования пациентов (Kiefer and Pulvermüller, 2012; Meteyard et al., 2012; Borghi et al., 2017). Аналогичным образом недавние рейтинговые исследования, нацеленные на семантическое содержание конкретных и абстрактных понятий, также указали на конкретную актуальность социальных, эмоциональных и интроспективных характеристик для конституирования семантического содержания абстрактных понятий (Troche et al., 2014, 2017; Binder et al., 2016 ). В количественном отношении наиболее важную роль в нашем исследовании сыграли сенсомоторные особенности. Это весьма примечательно, учитывая, что сенсомоторные особенности считаются связанными только с конкретными концепциями, но не с абстрактными концепциями (Wang et al., 2010). Однако более поздние исследования указывают на важность сенсорной и моторной системы даже в представлении абстрактных концепций (Lynott, Connell, 2009, 2013; Moseley et al., 2012; Troche et al., 2014, 2017; Dreyer et al., ., 2015; Binder et al., 2016; Mason, Just, 2016; Vukovic et al., 2017). Важность сенсомоторных характеристик становится очевидной, когда мы думаем, например, об абстрактном понятии «красота», где, по крайней мере, в западном обществе, визуальные свойства, кажется, играют ключевую роль в концептуальном представлении.

Кластер

Диалектика абстрактного и конкретного Эвальда Ильенкова

Советская психология: диалектика абстрактного и конкретного Эвальда Ильенкова

Ильенков
Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» Маркса
Глава первая — Диалектическое и метафизическое понимание конкретного

---

Понятие абстрактного и конкретного в диалектике и формальной логике

---

Термины «абстрактное» и «конкретное» употребляются как в повседневной речи, так и в специальной литературе достаточно неоднозначно.Таким образом, можно услышать о «конкретных фактах» и «конкретной музыке», об «абстрактном мышлении» и «абстрактной живописи», о «конкретной истине» и «абстрактном труде». Такое употребление в каждом случае явно оправдывается наличием оттенков значений в этих словах, и было бы смехотворно педантично требовать полной унификации употребления.

Однако все обстоит иначе, когда мы имеем дело не только со словами или терминами, но и с содержанием научных категорий, которые исторически стали связаны с этими терминами.Определения абстрактного и конкретного как категорий логики должны быть устойчивыми и недвусмысленными в рамках этой науки, поскольку они играют важную роль в установлении основных принципов научного мышления. С помощью этих терминов диалектическая логика выражает ряд своих фундаментальных принципов («не существует абстрактной истины. Истина всегда конкретна», тезис «восхождения от абстрактного к конкретному» и т. Д.). Следовательно, категории абстрактного и конкретного имеют вполне определенное значение в диалектической логике, которое неразрывно связано с диалектико-материалистическим пониманием истины, отношения мысли к реальности, способа теоретического воспроизведения реальности в мышлении и скоро.Пока мы имеем дело с категориями диалектики, связанными со словами, а не с самими словами, любая распущенность, отсутствие ясности или нестабильность в их определении (не говоря уже о неправильности) обязательно приведет к искаженному представлению о сути дела. По этой причине необходимо освободить категории абстрактного и конкретного от коннотаций, которые были связаны с ними на протяжении веков во многих произведениях по традиции, в силу привычки или просто из-за ошибки, которая часто мешала правильному интерпретация положений диалектической логики.

---

Проблема соотношения абстрактного и конкретного в его общей форме не ставится и не решается в формальной логике, поскольку это чисто философский, эпистемологический вопрос, находящийся вне сферы ее компетенции. Однако когда речь идет о классификации понятий, а именно о разделении понятий на «абстрактные» и «конкретные», формальная логика обязательно предполагает вполне определенную интерпретацию соответствующих категорий. Эта интерпретация проявляется как принцип разделения и поэтому может быть установлена ​​аналитически.

В этом отношении большинство авторов книг по формальной логике, по-видимому, довольно единодушно поддерживают определенную традицию, хотя и с некоторыми оговорками и поправками. Согласно этой традиционной точке зрения, концепции (или идеи) делятся на абстрактные и конкретные следующим образом:

’Конкретные концепции — это те, которые отражают реально существующие определенные объекты или классы объектов. Абстрактные концепции — это те, которые отражают свойство объектов, мысленно абстрагированных от самих объектов.'[Кондаков Н.И.]

«Конкретное понятие — это понятие, относящееся к группам, классам вещей, объектов и явлений или к отдельным вещам, объектам или явлениям … Абстрактное понятие — это понятие свойств объектов или явлений, когда эти свойства принимаются как самостоятельный предмет мысли »[М.С. Строгавич]

«Конкретные концепции — это те, объекты которых фактически существуют как вещи в материальном мире … Абстрактные концепции — это те, которые отражают свойство объекта, взятого отдельно от объекта, а не самого объекта.’[V F Asmus]

Примеры, приведенные для иллюстрации определений, в основном однотипны. Конкретные концепции обычно включают такие понятия, как «книга», «фидо», «дерево», «плоскость», «товар», тогда как абстрактных концепций иллюстрируются «белизной», «храбростью», «добродетелью». ‘,’ скорость ‘,’ значение ‘и т. д.

Судя по примерам, деление фактически такое же, как и в известном учебнике логики Г. И. Челпанова. Усовершенствования определения Челпанова касаются в основном не самого разделения, а его философско-эпистемологической основы, поскольку Челпанов в философском плане был типичным субъективным идеалистом.

Вот его версия разделения понятий на абстрактные и конкретные:

’Абстрактные термины — это те, которые служат для обозначения качеств или свойств, состояний или действий вещей. Они обозначают качества, рассматриваемые сами по себе, без вещей … Конкретные концепции — это понятия вещей, объектов, людей, фактов, событий, состояний сознания , если мы рассматриваем их как имеющие определенное существование. … ’[ Учебник по логике ]

Для Челпанова безразлично различие между «термином» и «понятием».«Состояния сознания», по его мнению, относятся к той же категории, что и факты, вещи и события. «Иметь определенное существование» для него то же самое, что «иметь определенное существование в непосредственном сознании индивида», то есть в его созерцании, представлении или, по крайней мере, в воображении.

Поэтому Челпанов считает конкретным все, что можно представить (вообразить) как отдельно существующую единичную вещь или образ, и считает абстрактным все то, что нельзя вообразить таким образом, что можно мыслить только как таковое.

Способность или неспособность человека представить что-либо графически — это, по сути, критерий Челпанова для разделения на абстрактное и конкретное. Это разделение, каким бы шатким оно ни было с философской точки зрения, довольно определенно.

Поскольку некоторые авторы пытались исправить философско-эпистемологическую интерпретацию классификации, не меняя действительный тип рассматриваемых примеров, классификация оказалась открытой для критики.

Если включить в число конкретных понятий только те, которые относятся к объектам материального мира, кентавр или Афина Паллада будут, по-видимому, рассматриваться как абстрактные понятия наряду с храбростью или добродетелью, в то время как Фидо будет включен в число конкретных вместе с ценностью.

Какая польза от такой классификации для логического анализа? Традиционная классификация разрушается или сбивается с толку подобными поправками, вносящими в нее совершенно чуждый элемент.С другой стороны, новой строгой классификации не получено.

Попытки некоторых авторов противопоставить новый принцип или основу разделения предложенному Челпановым тоже вряд ли можно считать удачным.

Кондаков полагает, например, что разделение понятий на абстрактное и конкретное должно выражать «различие в содержании понятий». Это означает, что конкретные понятия должны отражать вещи, и абстрактные, свойства и отношения этих вещей.Согласно Кондакову, если разделение должно быть полным, то ни свойства, ни отношения вещей не могут быть представлены в конкретных концепциях. Остается неясным, как можно представить себе вещь или класс иначе, чем через концепцию их свойств и отношений. Фактически, любая мысль о вещи неизбежно окажется мыслью о каком-либо свойстве этой вещи, поскольку представление о вещи означает формирование представления обо всей совокупности ее свойств и отношений.

Если освободить мысль о вещи от всех мыслей о свойствах этой вещи, от мысли не останется ничего, кроме имени.Другими словами, разделение понятий по их содержанию означает на самом деле следующее: конкретное понятие — это понятие без содержания, в то время как абстрактное имеет некоторое содержание, хотя и очень скудное. В противном случае разделение не будет полным и, следовательно, будет неправильным.

Принцип разделения, предложенный Асмусом, «фактическое существование объектов этих понятий» столь же неудачен.

Как понять эту формулу? Существуют ли на самом деле объекты конкретных понятий, а объекты абстрактных понятий не существуют? Но категория абстрактных понятий включает не только добродетель, но и ценность, вес, скорость, то есть объекты, существование которых не менее реально, чем существование самолета или дома.Если кто-то имеет в виду сказать, что протяженность, ценность или скорость на самом деле не существуют вне дома, дерева, плоскости или некоторых других отдельных вещей, ясно, что отдельные вещи также существуют без протяженности, веса и других атрибутов материального мира. в голове, только в субъективной абстракции.

Следовательно, реальное существование не существует ни здесь, ни там, тем более что оно не может быть использовано в качестве критерия разделения понятий на абстрактные и конкретные. Это может только создать ложное впечатление, будто отдельные вещи более реальны, чем универсальные законы и формы существования этих вещей.

Все это показывает, что поправки к челпановскому разделению, внесенные некоторыми авторами, крайне неадекватны и формальны, и что авторы книг по логике не смогли провести критический материалистический анализ этого разделения, ограничившись исправлением частностей, которые лишь запутали традиционную классификацию, не улучшив ее.

Поэтому нам придется предпринять небольшой экскурс в историю понятий абстрактного и конкретного, чтобы внести в них некоторую ясность.

---

Содержание | следующий раздел

Диалектика абстрактного и конкретного Эвальда Ильенкова

Советская психология: диалектика абстрактного и конкретного Эвальда Ильенкова

Эвальд Ильенков 1960

Диалектика абстрактного и конкретного
у Маркса Капитал

---

Написано: 1960;
Источник: Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» Маркса;
Издательство: Progress Publishers, 1982;
Перевод: английский перевод 1982 Сергея Кузякова;
Расшифровано: Энди Бланден;
HTML-разметка: Энди Бланден.

---

Глава 1: Диалектическая и метафизическая концепция бетона

Понятие абстрактного и конкретного в диалектике и формальной логике
Из истории понятий абстрактного и конкретного
Определение конкретного у Маркса
Об отношении понятия к понятию
Понятие человека и Некоторые выводы из его анализа
Конкретное и диалектика универсального и индивидуального
Конкретное единство как единство противоположностей

Глава 2 — Единство абстрактного и конкретного как закон мысли

Абстрактное как выражение конкретного
Диалектическая и эклектико-эмпирическая концепция всестороннего рассмотрения
Спиральный характер развития реальности и ее теоретическое отражение
Научная абстракция (концепция) и практика

Глава 3 — Восхождение от абстрактного к конкретному

К постановке вопроса
Гегелевская концепция конкретного
Взгляд Маркса на развитие научного познания
Материалистическое обоснование восхождения от абстрактного к конкретному у Маркса
Адам Смит, Давид Рикардо, Локк и Спиноза о политической экономии
Дедукция и проблема историзма

Глава 4 — Логическое развитие и конкретный историзм

О разнице между логическим и историческим методами исследования
Логическое развитие как выражение конкретного историзма в исследовании
Абстрактный и конкретный историзм

Глава 5 — Метод восхождения от абстрактного к конкретному в Марксе Капитал

Конкретная полнота абстракции и анализа как условие теоретического синтеза
Противоречие как условие развития науки
Противоречия трудовой теории стоимости и их диалектическое разрешение у Маркса
Констракция как принцип развития теории

---

«Если бы я начал с населения, это было бы хаотическое представление о целом, и затем, посредством дальнейшего определения, я бы аналитически продвигался к все более простым концепциям, от воображаемого бетона к все более тонким абстракциям, пока Я пришел к самым простым определениям.Оттуда следовало бы проследить путь, пока я снова не достигну населения, но на этот раз не как хаотическое представление о целом, а как богатую совокупность многих определений и отношений ». Маркс

Глоссарий Ссылки:

Абстракция и бетон | Диалектика | Единство противоположностей | Противоречие

Дополнительная литература:

Обзор критики политической экономии, Энгельс 1859 г. | Метод политической экономии, Маркс 1857 г. | Глава первая «Капитала», Маркс 1867 г. | Послесловие ко второму немецкому изданию «Капитала» Маркса 1873 г. | Grundrisse Маркса и логика Гегеля, Хироши Учида | Маркс на пороге тысячелетия, Кирилл Смит | Капитал Маркса — философия и политическая экономия, Джефф Пиллинг | Теория отчуждения Маркса, Иштван Месарош | Логика капитала Маркса, Тони Смит

---

Мозг обрабатывает абстрактные и конкретные концепции по-разному.

Язык обычно делится на две категории: конкретные и абстрактные.Конкретные слова — это вещи, которые существуют в реальности, например животные, картины и еда.

Абстрактные слова относятся к нематериальным вещам, не воспринимаемым через органы чувств. Эти слова определяются посредством связанных слов, а не физических характеристик.

СМОТРИ ТАКЖЕ: НОВЫЙ ИМПЛАНТАТ НА ОСНОВЕ ГРАФЕНА МОЖЕТ СЛЫШАТЬ ВАШ МОЗГОВЫЙ Шепот

Новое исследование изучило различные области мозга, которые обрабатывают эти два типа слов. «Хотя ясно, что разные области мозга участвуют в семантической обработке абстрактных и конкретных слов, все еще остается предметом споров, какие области мозга кодируют различные типы информации, лежащие в основе значения абстрактных и конкретных слов», — написала Мария Монтефинезе. Кандидат медицинских наук, автор обзора.

Исследование обнаруживает корреляцию между глобальными исследованиями

Монтефайнз изучил три исследования, которые сначала идентифицировали, а затем наблюдали определенные области мозга, которые организуют абстрактные и конкретные идеи. Участникам исследований предлагались языковые задания во время прохождения тестов на их мозг.

В одном из исследований участвовала группа носителей английского языка, которым было предложено выполнить два задания, которые включали 40 конкретных слов. Первоначальное задание задавало добровольцам вопросы о визуальных аспектах слов, например, «он круглый?», Во втором задании добровольцам предлагалось ответить на вопросы об общих, более абстрактных характеристиках слов, например, «это живое?»

В обоих тестах прореагировала периринальная кора, область мозга, связанная с памятью и распознаванием обработанной информации.Однако только на задачи, связанные с невизуальными вопросами, реагировала кора парагиппокампа, область мозга, связанная с формированием памяти.

В другом отдельном исследовании носителей китайского языка попросили поразмышлять о том, насколько они знакомы с рядом слов, которые представляют более 300 абстрактных понятий. Результаты пришли к выводу, что сеть из нескольких областей мозга, включая нижнюю лобную извилину (IFG) и среднюю височную извилину (MTG), работали вместе, чтобы организовать абстрактную информацию.

IFG — это область мозга, связанная с обработкой речи. MTG — это область, связанная с поиском значения слов.

В заключительном исследовании, проведенном Montefinese, участвовала группа носителей итальянского языка. Волонтеров попросили решить, образуют ли цепочки букв настоящие слова. Половина предложенных слов были либо конкретными, либо абстрактными, а другая половина — составленными словами.

Результаты показали, что левая IFG действует как «нейронный перекресток» для различения абстрактных и конкретных слов.«Вместе эти исследования проливают новый свет на то, как абстрактные и конкретные концепции представлены в мозгу на разных языках», — написал Монтефинез. Это исследование помогает выявить «левостороннюю семантическую сеть», которая способствует лучшему пониманию структур значений слов в мозгу.

Review проводит параллели для абстрактного использования мозга

«Вместе эти исследования проливают новый свет на то, как абстрактные и конкретные концепции представлены в мозгу [на разных языках]», — пояснил Монтефайнез.Исследование поможет лучше понять, как наш мозг обрабатывает различные типы языка.

Эта информация может также использоваться для развития коммуникации между мозгами, такой как «BrainNet», первый в мире интерфейс «мозг-мозг». Интерфейс сочетает в себе электроэнцефалографию (ЭЭГ) для записи сигналов мозга и транскраниальную магнитную стимуляцию (ТМС) для доставки информации в мозг. BrainNet позволяет людям сотрудничать и решать задачи, используя только связь между мозгами.

Конкретные и абстрактные представления (с использованием математических инструментов)

Конкретно-репрезентативный-абстрактный учебный подход

Что такое учебный подход на основе конкретно-репрезентативно-абстрактного (CRA)?

Обучающий подход CRA — это «вмешательство в преподавание математики, которое, как показывают исследования, может повысить успеваемость учащихся по математике». (Хаузер) Подход представляет собой «учебную стратегию, состоящую из трех частей, каждая из которых строится на предыдущей инструкции, чтобы способствовать обучению и удержанию учащихся, а также обращать внимание на концептуальные знания.”(Хаузер) Эти три части следующие:

• Бетон: На этом этапе учитель начинает обучение с моделирования каждой математической концепции с конкретными материалами. Другими словами, этот этап является этапом «выполнения», в котором для моделирования проблем используются конкретные объекты.
• Репрезентативный: На этом этапе учитель преобразовывает конкретную модель в репрезентативный (полубетонный) уровень, который может включать рисование картинок; с помощью кругов, точек и счетчиков; или использовать штампы для печати изображений для подсчета.Другими словами, это этап «видения» с использованием представлений объектов для моделирования проблем.
• Abstract: На этом этапе учитель моделирует концепцию математики на символическом уровне, используя только числа, обозначения и математические символы для обозначения количества кругов или групп кругов. Учитель использует символы операций (+, -, x, /) для обозначения сложения, умножения или деления. Это «символический» этап, на котором студенты могут использовать абстрактные символы для моделирования задач (Хаузер).

В классе этот подход помогает студентам создавать значимые связи между конкретным, репрезентативным и абстрактным уровнями мышления и понимания. Обучение студентов начинается с визуального, осязаемого и кинестетического опыта для установления базового понимания, а затем студенты могут расширить свои знания с помощью графических изображений (рисунков, диаграмм или эскизов), а затем, наконец, могут перейти на абстрактный уровень мышление, при котором студенты используют исключительно математические символы для представления и моделирования проблем (Хаузер).

Исследования показали, что «учащиеся, использующие конкретные материалы, развивают более точные и всеобъемлющие умственные представления, часто демонстрируют большую мотивацию и поведение при выполнении задания, понимают математические идеи и лучше применяют эти идеи в жизненных ситуациях» (Хаузер).

Какова цель подхода CRA?

Общая цель учебного подхода CRA состоит в том, чтобы «обеспечить учащимся осязаемое понимание математических концепций / навыков, которые они изучают.(Special Connections, 2005). Используя свой конкретный уровень понимания математических концепций и навыков, учащиеся могут позже использовать этот фундамент и добавить / связать свое концептуальное понимание с абстрактными проблемами и обучением. Пройдя эти три шага, студенты получат более глубокое понимание математических концепций и идей и станут отличной базовой стратегией для решения проблем в других областях в будущем. (Особые связи, 2005 г.).

Как реализовать подход CRA в моем классе?

Одним из первых и наиболее важных шагов к реализации подхода CRA в классе является «использование соответствующих конкретных объектов для обучения определенным математическим понятиям / навыкам.Дискретные материалы (например, подсчет предметов, таких как бобы, чипсы, кубики unifix, палочки для мороженого и т. Д.) Особенно полезны, поскольку ученики могут видеть и чувствовать атрибуты предметов, которые они используют ». (Особые связи, 2005 г.).

После того, как учащиеся овладеют конкретным уровнем успеваемости, представьте соответствующие процедуры рисования, в которых учащиеся решают задачи путем рисования простых изображений конкретных объектов, которые они использовали ранее (например,таблицы, точки и круги). «Повторяя движения, которые студенты ранее использовали с конкретными материалами, рисование простых изображений этих объектов поддерживает развивающееся абстрактное понимание студентами концепции / навыка» (Special Connections, 2005).

Наконец, после того, как ученик продемонстрирует полное понимание репрезентативного уровня, используйте соответствующие стратегии, чтобы помочь ученикам перейти от этого репрезентативного уровня к более абстрактному.Если у учащихся возникают проблемы с переходом к абстрактному, «заново обучите математической концепции / навыку, используя соответствующие конкретные материалы, а затем явно покажите взаимосвязь между конкретными материалами и абстрактным представлением материалов». (Special Connections, 2005). Если учащиеся уже имеют конкретный уровень понимания этой концепции / навыка, «предоставьте учащимся возможность использовать свой язык для описания своих решений и их понимания математической концепции / навыка, которые они изучают» (Special Connections , 2005).

На этом рисунке показано, как использовать учебный подход CRA с задачей 4 + 5 = 9.

Советы учителю по использованию математических манипуляторов в классе

Что такое математические манипулятивные инструменты?

Манипулятивные материалы — это конкретные модели или объекты, которые включают математические концепции. Самые эффективные инструменты — это те, которые обращаются к нескольким чувствам, и ученики могут их трогать и перемещать (а не демонстрация материалов учителем).Манипулятивные материалы должны иметь отношение к реальному миру студентов (Heddens, 1997).

Список / использование предлагаемых математических инструментов (манипуляторов)

Некоторые общие инструменты, используемые в обучении элементарной математике.

Фото: Лиза де Гарсия

Базовые 10 блоков

· Блоки Base 10 содержат единицы (один куб), длинные (состоит из 10 единиц), плоские (состоящие из 10 длинных или 100 единиц) и кубы (состоящие из 10 плоскостей или 1000 единиц).

· Базовые 10 блоков могут использоваться для многих математических процедур:

o Введение в понятие разряда

o Чтение и запись чисел

o Ноль как заполнитель

o Дополнение

o Вычитание

o Умножение

o Отдел

o Фракции

o Десятичные знаки / операции с десятичными знаками

o Расширенная нумерация

o Подсчет / подсчет пропусков

o Геометрия (площадь и периметр)

o Вероятность, соотношения, пропорции

· См .: http: // www.susancanthony.com/Resources/base10ideas.html для получения более подробной информации и идей

Конкретные и абстрактные существительные

Все существительные служат для обозначения человека, места или предмета. В зависимости от того, называют ли они материальным или нематериальным , существительные классифицируются как конкретный или абстрактный .

Что такое конкретное существительное?

Конкретные существительные называют людей, места, животных или вещи, которые являются или были физически осязаемыми, то есть их можно или можно было увидеть или потрогать, или же они обладают некоторыми определяющими физическими свойствами.Например:

• скалы
• озеро
• страны
• человек
• ребенок
• воздух
• вода
• хлеб

Существительные собственные также обычно конкретны, поскольку они описывают уникальных людей, места или предметы.

• Мэри
• Королева
• Африка
• мой MacBook
• a Pepsi

Что такое абстрактное существительное?

Абстрактные существительные , как следует из их названия, называют нематериальные вещи, такие как концепции, идеи, чувства, характеристики, атрибуты и т. Д.- вы не можете увидеть или потрогать такие вещи.

Вот несколько примеров абстрактных существительных:

• любовь
• ненависть
• порядочность
• разговор
• эмоция
• стремление
• возбуждение
• летаргия

глаголы, которые служат в качестве «герундов, завершающих» существительные тоже абстрактны. Например:

• бег
• плавание
• прыжок
• чтение
• письмо
• любящий
• дыхание

Все эти действия называют концепциями.Сами по себе действия не обладают никакими физическими свойствами — их нельзя трогать, удерживать, видеть, нюхать и т. Д., Могут только люди или вещи, выполняющие или принимающие действия. Таким образом, герундий всегда будет функционировать как абстрактное существительное.

Счетные существительные и бесчисленные существительные

И конкретные, и абстрактные существительные могут быть исчисляемыми или бесчисленными , в зависимости от того, как они называют.

Счетные существительные

Счетные существительные (также известные как счетные существительные ) — это, как следует из названия, существительные, которые можно считать как отдельные единицы.

Конкретные счетные существительные

Многие конкретные существительные счетные. Рассмотрим, например, следующее:

• чашка
• скорая помощь
• телефон
• человек
• собака
• компьютер
• врач

Каждый из них может рассматриваться как отдельный, отдельный предмет, что означает, что мы можем чтобы посчитать их числами — у нас может быть один, два, пять, 15, 100 и так далее. Мы также можем использовать их с неопределенными артиклями a и an (которые обозначают отдельное лицо или вещь) или с формой множественного числа существительного.Например:

Абстрактные исчисляемые существительные

Несмотря на то, что абстрактные существительные не являются материальными единицами, многие из них все же можно сосчитать. Как и в случае с конкретными существительными, они могут принимать значения и , и либо иметь множественное число. Например:

Бессчетные существительные

Неисчисляемые существительные 9039 .Они также известны как не считая или неисчисляемых существительных .

Конкретные бесчисленные существительные

Конкретные бесчисленные существительные обычно являются субстанциями или собирательными категориями вещей. Например:

• Вещества : дерево, дым, воздух, вода
• Коллективные категории : мебель, домашняя работа, жилье, багаж

Бесчисленные существительные не могут брать неопределенные артикли a или или в предложении, потому что эти слова обозначают одно количество чего-то.Точно так же они не могут принимать числа или множественное число, потому что их не может быть несколько единиц. Например:

• «Я вижу ( некоторые * ) дым там». (правильно)
• «Я вижу и дым вон там». (неверно)

• «У меня нет ( любой * ) мебели ». (правильно)
• «У меня нет предметов мебели ». (неверно)

(* Мы часто используем слова или или любые , чтобы указать на неопределенное количество бесчисленных существительных.)

Однако неисчислимые существительные могут иногда принимать определенный артикль и , потому что в нем не указывается сумма:

• «Они плавают в воде ».
• « Домашнее задание на этой неделе сложно».

Абстрактные бесчисленные существительные

Большое количество абстрактных существительных неисчислимо. Обычно это идеи или атрибуты. Например:

• Идеи или концепции : любовь, ненависть, новости *, доступ, знания
• Атрибуты : красота, интеллект, высокомерие, постоянство

(* Хотя новости заканчиваются в «-s» это неисчислимо.Нам нужны эти «-и», потому что без них news превратился бы в new , что является прилагательным.)

Опять же, они не могут принимать неопределенные артикли или быть множественным числом.

• «Он просто ищет любви ». (правильно)
• «Он просто ищет a любовь ». (неверно)

• «Она получила знаний во время учебы». (правильно)
• «Она приобрела знаний во время учебы в колледже.”(Неверно)

Однако, как и в случае с исчисляемыми существительными, мы иногда можем использовать определенный артикль , :

• « Я терпеть не могу смотреть новости ».
• «Можете ли вы поверить в высокомерие , которое он демонстрирует?»

Существительные, которые являются как счетными, так и неисчисляемыми

Общая идея счетных и неисчислимых существительных проста. Если что-то можно сосчитать числами, значит, это можно сосчитать, как следует из названия; если нет, то это бесчисленное множество.

Однако слова в английском языке часто имеют несколько разных значений, и это может повлиять на то, будет ли слово считаться в одном случае счетным по сравнению с другим.

Возьмем, к примеру, один из наших предыдущих примеров относительно абстрактного существительного любовь :

• «Он просто ищет любви ».

Как мы уже говорили, это явный пример неисчислимого существительного. Однако слово любовь может также означать «человека или вещь, которую вы любите.В этом конкретном значении можно исчислить любви, . Например:

• «У меня две любви, в моей жизни: моя жена и моя работа».

Точно так же многие вещи, которые мы обычно считаем исчисляемыми, имеют значения, которые делают их и исчисляемыми. Например:

• «Сколько камней они использовали, чтобы построить эту стену?» (исчисляемо — это относится к отдельным камням.)
• «Эта табличка сделана из камня .(Неисчислимо — Stone в этом смысле относится к материалу, из которого состоит табличка ; вещества и материалы исчисляются и ).

Как вы можете видеть из этих двух наборов примеров, конкретные и абстрактные существительные могут быть как счетными, так и неисчислимыми, в зависимости от их конкретного значения в предложении. Их слишком много, чтобы перечислять здесь; вам просто нужно знать, какое значение имеет слово в данном контексте, и решить, делает ли это значение существительное счетным или несчетным.

.