Поклонение волхвов (слушать аудиокнигу бесплатно)

02:25

01_01_Vifleem, 19 oktyabrya 1847 goda

03:44

01_02_Sankt-Peterburg, 23 aprelya 1849 goda

05:31

01_03_Sankt-Peterburg, 27 aprelya 1849 goda

13:46

01_04_Sankt-Peterburg, neizvestnogo chisla, 1849 goda

14:32

01_05_Sankt-Peterburg, 2 maya 1849 goda

07:57

01_06_Sankt-Peterburg, 17 maya 1849 goda

24:15

01_07_Sankt-Peterburg, 1 iyunya 1849 goda

09:03

01_08_Sankt-Peterburg, 1 avgusta 1849 goda

18:10

01_09_Sankt-Peterburg, 19 dekabrya 1849 goda

22:12

01_10_Sankt-Peterburg, 20 dekabrya 1849 goda

06:38

01_11_Sankt-Peterburg, 21 dekabrya 1849 goda

19:49

01_12_Sankt-Peterburg, 22 dekabrya 1849 goda

10:05

01_13_Sankt-Peterburg, 24 dekabrya 1849 goda

16:32

01_14_Sankt-Peterburg, 3 yanvarya 1850 goda

11:20

01_15_V doroge, 2 fevralya 1850 goda

05:50

01_16_Novoyurtinsk, 16 fevralya 1850 goda

08:52

01_17_Novoyurtinsk, 20 fevralya 1850 goda

06:10

01_18_Novoyurtinsk, 25 marta 1850 goda

17:20

01_19_Sankt-Peterburg, 23 aprelya 1850 goda

10:10

01_20_Novoyurtinsk, 2 maya 1850 goda

19:40

01_21_Novoyurtinsk, 8 sentyabrya 1850 goda

11:34

01_22_Novoyurtinsk — Lyutinsk, 22 sentyabrya 1850 goda

12:27

01_23_Sankt-Peterburg, 3 oktyabrya 1850 goda

06:54

01_24_Novoyurtinsk, 10 oktyabrya 1850 goda

11:00

01_25_Sankt-Peterburg, 19 oktyabrya 1850 goda

18:04

01_26_Novoyurtinsk, 1 noyabrya 1850 goda

09:40

01_27_Novoyurtinsk, 20 noyabrya 1850 goda

26:10

01_28_Sankt-Peterburg, 14 dekabrya 1850 goda

16:03

01_29_Novoyurtinsk, 21 fevralya 1851 goda

15:00

01_30_Novoyurtinsk, 20 marta 1851 goda

27:11

01_31_Novoyurtinsk, 21 marta 1851 goda

25:04

01_32_Novoyurtinsk, 22 marta 1851 goda

10:35

01_33_Novoyurtinsk, 23 marta 1851 goda

16:40

01_34_Novoyurtinsk, 20 aprelya 1851 goda

18:30

01_35_Sankt-Peterburg, 1 iyulya 1851 goda

08:08

01_36_Novoyurtinsk, 11 sentyabrya 1851 goda

17:21

01_37_Novoyurtinsk, oktyabr 1851 goda

09:07

01_38_Kirgizskaya step, 19 oktyabrya 1851 goda

20:41

01_39_Sankt-Peterburg, 18 fevralya 1855 goda

00:53

02_01_Tashkent, 20 sentyabrya 1908 goda

02:52

02_02_Tashkent, 20 dekabrya 1911 goda

17:59

02_03_Tashkent, 22 dekabrya 1911 goda

17:57

02_04_Tashkent, 23 dekabrya 1911 goda

13:03

02_05_Tashkent, 24 dekabrya 1911 goda

10:32

02_06_Gorod s zheltym kupolom, 23 aprelya 1849 goda

08:34

02_07_Tashkent, 4 yanvarya 1912 goda

13:40

02_08_Iskander, imenie «Zolotaya Orda», 2 fevralya 1912 goda

08:49

02_09_Tashkent, 3 fevralya 1912 goda

10:35

02_10_Tashkent, 4 fevralya 1912 goda

08:59

02_11_Tashkent — Tokio, 5 fevralya 1912 goda

24:19

02_12_Tashkent, 22 fevralya 1912 goda

22:29

02_13_Tashkent, 12 marta 1912 goda

13:00

02_14_Tashkent, 13 marta 1912 goda

10:57

02_15_Gorod s zheltym kupolom, 19 marta 1851 goda

25:51

02_16_Tashkent, 16 marta 1912 goda

06:25

02_17_Livadiya, 20 marta 1912 goda

17:58

02_18_Tashkent, 22 marta 1912 goda

21:55

02_19_Tashkent, 29 marta 1912 goda

10:11

02_20_Tashkent, 3 aprelya 1912 goda

30:41

02_21_Tashkent, 5 aprelya 1912 goda

19:39

02_22_Tashkent, 6 aprelya 1912 goda

28:46

02_23_Buhara, 26 aprelya 1861 goda

21:34

02_24_Tashkent, 8 aprelya 1912 goda

14:31

02_25_Tashkent, 9 aprelya 1912 goda

33:20

02_26_Tashkent, 12 aprelya 1912 goda

23:23

02_27_London, 13 aprelya 1912 goda

29:30

02_28_Tashkent, 21 maya 1912 goda

38:20

02_29_Gorod Prokazhennyh, bez daty

34:14

02_30_Tashkent, 22 iyunya 1912 goda

21:01

02_31_Tashkent, 17 iyulya 1912 goda

36:11

02_32_Tashkent, 18 iyulya 1912 goda

21:14

02_33_Tashkent, 11 sentyabrya 1912 goda

09:09

02_34_Tashkent, 12 sentyabrya 1912 goda

18:53

02_35_Moskva, 25 maya 1913 goda

26:29

02_36_Nagoya — ToYohaschi, 10 maya 1919 goda

31:58

02_37_Kambara — Tokio, 11 maya 1919 goda

30:19

02_38_Tokio, 17 iyulya 1919 goda

02:42

03_01_Durkent, 21 noyabrya 1972 goda

16:11

03_02_Durkent, 24 noyabrya 1972 goda

16:19

03_03_Leningrad, 25 noyabrya 1972 goda

08:53

03_04_Leningrad, 26 noyabrya 1972 goda

14:08

03_05_Gorod s zheltym kupolom, 17 noyabrya 1972 goda po staromu stilyu

11:12

03_06_Leningrad, 1 dekabrya 1972 goda

14:09

03_07_Durkent, 4 dekabrya 1972 goda

13:21

03_08_Durkent, 7 dekabrya 1972 goda

18:49

03_09_Durkent, 11 dekabrya 1972 goda

19:25

03_10_Durkent, 12 dekabrya 1972 goda

21:01

03_11_Durkent, 27 dekabrya 1972 goda

18:03

03_12_Gorod s zheltym kupolom, 17 dekabrya 1972 goda po staromu stilyu

29:30

03_13_Durkent, 5 yanvarya 1973 goda

09:09

03_14_Durkent, 2 fevralya 1973 goda

15:06

03_15_Durkent, 10 fevralya 1973 goda

12:19

03_16_Nyu-York, 14 fevralya 1973 goda

27:01

03_17_Gorod s zheltym kupolom, 15 fevralya 1973 goda po staromu stilyu

25:58

03_18_Durkent, 3 marta 1973 goda

26:28

03_19_Durkent, 7 marta 1973 goda

20:36

03_20_Durkent, 20 marta 1973 goda

17:11

03_21_Durkent, 21 marta 1973 goda

18:49

03_22_Gorod s zheltym kupolom, 8 marta 1973 goda po staromu stilyu

36:48

03_23_Durkent, 12 aprelya 1973 goda

21:15

03_24_Gorod s zheltym kupolom, 2 aprelya 1973 goda po staromu stilyu

34:00

03_25_Durkent, 4 maya 1973 goda

11:11

03_26_Durkent, 15 maya 1973 goda

09:11

03_27_Durkent, 21 maya 1973 goda

31:18

03_28_Durkent, 22 maya 1973 goda

20:43

03_29_Gorod s zheltym kupolom, 19 maya 1973 goda po staromu stilyu

15:05

03_30_Durkent, 5 iyunya 1973 goda

23:35

03_31_Durkent, 7 iyulya 1973 goda

35:44

03_32_Ierusalim – Vifleem, 23 iyulya 1973 goda

28:15

03_33_Gorod s zheltym kupolom, 28 iyulya 1973 goda po staromu stilyu

28:09

03_34_Durkent, 25 avgusta 1973 goda

29:57

03_35_Durkent, 12 sentyabrya 1973 goda

39:59

03_36_Gorod s zheltym kupolom, 15 sentyabrya 1973 goda po staromu stilyu

35:31

03_37_Durkent, 5 oktyabrya 1973 goda

14:59

03_38_Gorod s zheltym kupolom, 19 sentyabrya 1973 goda po staromu stilyu

26:55

03_39_01_Durkent, 17 oktyabrya 1973 goda

26:14

03_39_02_Durkent, 17 oktyabrya 1973 goda

20:45

03_40_01_Durkent, 25 oktyabrya 1973 goda

20:19

03_40_02_Durkent, 25 oktyabrya 1973 goda

21:40

03_40_03_Durkent, 25 oktyabrya 1973 goda

18:10

03_50_Leningrad, 6 yanvarya 1990 goda

Поклонение волхвов читать онлайн — Сухбат Афлатуни

Сухбат Афлатуни

Поклонение волхвов

Книга первая

Гаспар

Вифлеем, 19 октября 1847 года

Вечером — случилось.

Братья францисканцы напали на греческого епископа и монастырского врача. Те бросились бежать; попытались укрыться в базилике Рождества, распахиваются двери — армяне-священники тихо служат вечерю. В храме — лица, много католиков, есть и православные, шевелятся в молитве бороды русских паломников.

Заварилась суматоха!

По донесению русского консула, «католики набросились не только на бегущего епископа, но и на бывших в храме армян». Во время погрома, по сообщению консула, из пещеры Рождественского собора была похищена Серебряная звезда, указывавшая место Рождества Христова. Звезда принадлежала грекам, подтверждая их право на владение этим местом. Из вертепа были также вынесены греческая лампада и греческий алтарь.

Греки и армяне хлынули с жалобой к наместнику паши в Иерусалиме, но застали у него толмача латинского монастыря, вручавшего протест от имени католиков. Поднялась тяжба; католикам содействовал французский консул, грекам, понятно, русский. Допросили всех. Русские паломники твердили, что ничего не видели, стоял шум великий, и что никакой Звезды отродясь в руках не держали…

Из двух концов Европы, из Петербурга и Парижа, за тяжбой следили внимательно, как за шахматной партией, разыгрываемой на священной, залитой кровью доске. Некоторые объясняли осложнившееся положение влиянием новой кометы, которую разглядела в осеннем небе госпожа Митчелл, женщина-астроном.

Санкт-Петербург, 23 апреля 1849 года

— Триярский Николай Петрович!

Комната упала на него, как кувшин с ледяным молоком.

Среди толпы, свезенной в то утро со всей столицы и наполнявшей собою залу, особо выделялся один молодой человек. Был он еще полный ребенок, акварельный юноша, с бледным, от известной скупости нашего северного солнца, цветом лица. Добрые его глаза глядели полным непониманием.

— Архитектор Николенька Триярский!

Комната кололась и просачивалась даже сквозь сжатые веки.

Третье Отделение.

Собственной.

Его Императорского Величества.

Канцелярии…

Пронесли поднос со стаканами.

В каждом стакане качалась все та же комната. С искаженными, разломанными на грани лицами.

Спешнев, братья Дебу. Зачем они здесь? Для какой надобности эти мужчины были выплеснуты из мирных утренних постелей, сдернуты с подушек, на которых еще лежат их опавшие во сне ресницы?

Испуганные рукопожатия. Студень петербургского утра за казенными портьерами. Он двигался вокруг знакомых лиц, узнавая, удивляясь и закусывая губу. Данилевский, Ахшарумов, Дуров, Европеус. Знакомые лица всплывали в его синих весенних глазах.

— Недоразумение, — шептали голоса горячо, но неуверенно.

Плещеев, молодой Кашкин. Не узнавая, пронесся Достоевский, литератор. Еще лица, знакомые по философическим пятницам у Петрашевского. Борода самого господина Петрашевского промелькнула.

— Вот те, бабушка, и Юрьев день!

«Действительно, — подумал Николенька, — сегодня ведь Юрьев день».

Он был молод, красив и считал себя фурьеристом.

Прозрачный юноша с тонкими, дымящимися волосами. С многообещающими ресницами. Волосы причиняли неудобства, особенно при чесании гребнем; ресницы привлекали женщин, тем самым тоже доставляя неудобства: с недавнего времени вел Николенька жизнь замкнутую. Не из робости — по убеждению. Читал «Le Nouveau Monde Industriel et Societaire» г-на Фурье; воспламенялся, отбрасывал книгу и расхаживал по комнате. Из книги, даже в закрытом виде, веяло какой-то весною, туманом будущего устройства. Размышлял, прогуливаясь по Летнему среди статуй, тающих рафинадами в сумерках; иногда бросался на скамейку и начинал чиркать грифелем, на пальцах оставалась черная пыльца. Густели вешние сумерки, покрывались письменами листы, чтобы ночью, по перечтению, предаться огню.

Санкт-Петербург, 27 апреля 1849 года

Затянули с утра колокола, рассыпая над городом ледяные букеты мелодий. Николенька в камере загибал пальцы: 27 апреля. Преполовение Пятидесятницы.

Крестный ход по стенам Петропавловской крепости. Движутся потоки, благословляя стены Николенькиной темницы. Толпы осыпаются колокольным льдом, продуваются ветром бороды, разматывается кадильный дым. Ядый мою плоть… Десятки ног движутся, кроша стеклянные ободки луж, всплескивая яичное отражение собора.

А в камере дверь отпирается — человек с тазом для умывания. Николенька лицо арестантской водою кропит. Человек выносит судно с Николенькиными произведениями и возвращается с метлой… В соборе служба, и льется утро из театральных окон на алтарь, Ивана Зарудного творение… А Николенька сидит сверчком в камере, декора самого скромного: стены и потолок; на стенах свежие царапины — выскоблило начальство письмена предыдущих постояльцев, чтобы чтением новоприбывший не развлекался… В соборе свечи и служба, и самодержцы, тут же, при архитектурных шедеврах захороненные, поднимаются духовно и кивают. А Николенька в камере не кивает — некому кивать: одни стены и крысы, и оконце высоко, свет из него — молоко створоженное. Собор шпилем солнечный луч ловит, и давай в световые игры играть, и вся колокольня зарумянилась от утреннего поцелуя Феба языческого, и портал пред фальшивою дверью, над порталом — люкарна, над ней аттик. А Николенькина горница темна, и человек водит метлой по полу, поглядывая на арестантика сердитым глазом.

Кормили в крепости хорошо, сытно кормили. Обед из двух блюд. Щи или похлебка с накрошенной мелко говядинкой. Кашка, гречневая или пшенная. Хлеба вдоволь. Сиди, арестант, накапливай жир, думай о раскаянии. Как нянька учила: хлеб в левую руку, ложку в правую — и поехали. Вот она, каменная государственная нянька, так о тебе и заботится. И ножа с вилкой, как в детстве, в руки не дает. Опасается самоубийств: бывали случаи.

Николенька же, по привычке и чтобы с ума не сойти, заводил беседы с самим собой. Шлепал, волоча холодные туфли. Выкашливал монологи: о равенстве, о религии, о свободе.

Через замочную щель помаргивает тюремщик; тоже человек, по образу и подобию, с бессмертною любознательной душою. Наблюдает.

Николенька же вдруг хриплым романсом разразится: ревела буря, дождь шумел… Во мраке молнии летали. И, хотя не полагаются в казематах романсы, заслушается тюремщик. Пусть себе барин выводит загогулины. Бесперерывно гром гремел, и ветры в дебрях бушевали… И видится Николеньке средь бушующих дебрей дача Буташевича-Петрашевского, окна выжелчены, внутри дебаты. Сам хозяин бородеет над столом, меж агитации чай нервно похлебывая. Поглядывает на спорящих, чтобы самому чашку в сторону — и в спор. «Социализм, — привстает, — социализм, по-вашему получается, изобретение нашего века, вроде паровоза или светописи… Однако, господа! Социализм вообще есть результат развития, а не прихотливая выдумка нескольких причудливых голов!» И снова — в чай, голова причудливая… Николенька пока помалкивает, крошкой на скатерти играет, впитывает. А за окнами в стекольной дрожи — ревет буря, и дождь шумит; горько пахнет весною. И труп, извергнутый волной, в броне медяной озарился. Аккорд, еще аккорд, и — тсс! — лишь струна над заливом замолкает.

Санкт-Петербург, неизвестного числа, 1849 года

Календарь распался. Развалился, как картофель в арестантском супе. На допрос не вызывают, томят.

Николенька — в безвременье — разгуливает по камере, биографию свою на случай допроса репетирует.

…Николенька родился в марте 1829 года в городе Северо-Ордынске. Оба родителя напоминали больных муравьев, неспособных к труду, а только к кофею и философствованию о ценах. Батюшка происходил из гордого польского шляхетства, из которого под воздействием среднерусского климата за три поколения выдохлась вся гордость. Водянистые Папенькины глаза одушевлялись только при карточной игре, до которой он был охотник и через которую доставлял Маменьке большое неудовольствие. Сама Маменька, в девичестве Бухаринцева, имела в себе пламенное начало и игривую персоналию, опять-таки поблекшую ото мха житейских обстоятельств и частых родов. Роды с годами все больше ей досаждали, она делала Папеньке ультиматумы, но тот, погруженный в рассеянность, все не исправлялся. Трудно сказать, что подвигало Папеньку к чадородию: вечерняя ли порция Бахуса или скрып кровати, аккомпанировавший зарождению новой жизни? Туманный, добрый человек был Папенька. Засаленные карты, кисловатое винцо, деревянный ноктюрн супружеского ложа. Так произвелись на свет Божий шесть маленьких Триярских. Николенька был третьим из рожденных, вторым среди выживших.

Сохранился карандашный портретец, списанный с Николеньки шести лет. Воздушным прикосновением грифеля рисовальщик отобразил пухлые Николенькины щеки; небрежными штрихами легли волнистые локоны, которые перед позированием няня драла гребнем под звучный глас юной модели. Наконец фон за спиной Николеньки был намечен пляшущими росчерками, в модной манере г-на Кипренского. Здесь ордынский Апеллес налег на грифель во всю силу, и фон вышел вроде смерча, девятого вала или Везувия, в чем можно было бы даже углядеть намек на будущую Николенькину судьбу. Правда, в натуре за спиною Николеньки помещался не вулкан, а блеклые обои с райскими птичками, похожими на породистых ордынских мух. Что, пожалуй, удалось г-ну рисовальщику, так это Николенькины глаза, удивленно глядящие из всей этой пляски росчерков и штрихов. Хотя карандаш был не в силах передать цвет этих глаз, при взгляде на портрет не остается сомнений, что они именно синие. Ибо, как писал французский сочинитель, чьи стихи Маменька в молодости списала себе в альбомчик: «Цвет глаз есть зерцало стихий. Карие глаза — отражение плодородной земли; зеленые — покрывающих ея трав и прочих растительностей, серые — живительный дождь и тучки, его сотворяющие; но любезнее всего Гениям и Духам Натуры глаза синие, цвета небеснаго и, следовательно, Божественнаго!»

Сергей Сиротин — Рождественская звезда. Сухбат Афлатуни. Поклонение волхвов | редакторская колонка

Сухбат Афлатуни – один из самых заметных пишущих по-русски писателей из Средней Азии. Он живет в Ташкенте и известен по двум прозаическим произведениям: книгам «Ташкентский роман» и «Поклонение волхвов». «Поклонение волхов» выходило в журнальном варианте еще в 2010 году, и попало в длинный список премии «Большая книга» того же года. Пять лет пришлось ждать отдельного издания, осуществленного «Рипол-Классик». В 2016 году роман входит уже в короткий список «Русского Букера». Это действительно большая книга – и по количеству идей, и по географии, и по теме. Но, несмотря на убедительность в описании исторических фактов, строго говоря, это книга не историческая. Слишком уж много вольных допущений, видных невооруженным глазом, позволяет себе автор, и слишком легко увлекается откровенной почти низкожанровой фантастикой.

Масштаб у книги Афлатуни поистине гигантский. Роман состоит из трех частей-книг, в каждой по несколько сотен страниц. Подобно тому, как к младенцу Иисусу приходили волхвы из трех частей света, так и Афлатуни, вооружившись этой новозаветной легендой, выводит трех совершенно разных героев, объединенных разве что фамилией и кое-какими общими, связанными с этой фамилией событиями. По легенде, волхвов звали Гаспар, Балтазар и Мельхиор. Так же называет свои книги и автор. Вряд ли кто-то удержится от искушения считать, что эти библейские имена воплотились в героях романа, впрочем, утверждать, что они волхвы нашего времени – дело непростое. Неплохо бы это еще доказать.

В первой книге «Гаспар» действие происходит в Российской империи, сначала в Петербурге, потом в неком Новоюртинске в Средней Азии. Последние годы царствования Николая I, при котором культ бюрократии был непомерным. Это Россия с ее тайными полицейскими отделениями, Россия, боящаяся, как сегодня сказали бы, пятой колонны. Именно поэтому, когда раскрывают кружок Петрашевского, у которого по пятницам собиралась интеллигентная публика, чтобы обсудить модные идеи социализма, решение императора незамедлительно: всех арестовать, допросить, доказать вину и казнить. Среди арестованных петрашевцев не только знаменитый в будущем Достоевский, один раз едва мелькнувший в книге, но и Николай Триярский, молодой и горячий архитектор. Гибель всех их неминуема. Однако художественные вольности Афлатуни придают реальным историческим событиям иное объяснение. Да, как известно, петрашевцев буквально вынули из петли – то есть казнь должна была состояться, но ее отменили в последний момент по указанию императора. Но, пишет Афлатуни, дело здесь только в том, что сестра Николая Триярского Варвара вступила в любовную связь с Николаем I и уговорила его отменить наказание. В итоге Варвара, носящая императорского ребенка, скрывается в монастыре, а Николай Триярский отправляется в изгнание в среднеазиатские степи. Он попадет в мирок «периферии империи», будет по-прежнему грезить об архитектуре, а потом при нападении местных степных племен на крепость будет взят в плен, как и его сестра Варвара, которая прибудет сюда в качестве актрисы. Николай I не забудет о ее сыне, более того, у него будут большие планы на него. Он захочет сделать из него наследника, причем объявить в этом в Иерусалиме, где он намерен провести европейский конгресс, нацеленный против Франции. Он хочет прибыть в Иерусалим как русский монарх и доказать Турции и всему миру, что этот древний город теперь под протекторатом России. Но планам сбыться не будет суждено: вся Европа сговорится против России и даже объдинится с Турцией в Крымской войне.   

Николенька Триярский в «Гаспаре» очень молод, ему всего-то двадцать лет. Однако он увлечен архитектурными идеями так, как будто жил ими много лет. У Петрашевского ему интересен не столько даже социализм, сколько возможность высказаться по поводу архитектуры: «здания есть не что иное, как психологические принципы… Вначале – организовать пространство зданиями и произведениями строительства, воспитав в народной душе разумную упорядоченность и привычку к линиям». Конечно, он сожалеет, что России пока очень далеко до Европы. Впрочем, именно за это его отчасти и арестовывают: за отрицание русской архитектурной идеи.

После ссылки в Новоюртинск, окруженный поистине бесконечной пустотой, Николай Триярский размышляет о России и понимает, что она – Великая Белая Скрижаль, которую никому не удалось заполнить письменами («ни греческие буквицы церквей, ни немецкие вензеля государства не смогли заполнить, утеснить тебя, белая пустота, Россия, Россия»). Для развития духа и мысли важен ландшафт. Чем он контрастней и причудливей, тем богаче мысль. Так это, например, в Европе. В России же не так много гор, все больше пустоты, есть лес, но он ведет только к мыслям о небытии. Поэтому мысль в России так бедна. А какие мысли в Новоюртинске? Вот пускают слух, что в России объявилась секта Волхвов, или Рождественников (позже будет объявлено, что это выдумка). Ими утверждается, что написанное в Евангелиях – иносказание, либо ложь. Христос еще не был распят, а его Богоявление – это только пророчество. Существовала Рождественская Звезда в Вифлеемском храме Рождества, потом ее похитили и переплавили на несколько малых звезд. Теперь всякий, кому удастся их собрать, обретет огромную власть. Вокруг этого и закручивается отчасти сюжет последних книг, впрочем, сюжет не главный, а побочный, поскольку к рассказу о звездах Афлатуни возвращается как-то нестройно и эпизодически. Есть также другие слухи и теории. Фельдшер Казадупов (как и Триярские, Казадуповы тоже будут появляться в каждой книге) доказывает, что Россия всегда была местом, где другие народы пытались внедрить свою государственность. Но даже если у них и получалось, то они быстро теряли к России интерес. Обсуждая войны, он говорит, что «в Европе война дело техническое, а здесь (в степи – С.С.) она – природное явление, по законам простейшей физики…». Николай Триярский тем временем размышляет о сознании: «Так вот оно какое, сознание… Думал, оно похоже на фаланстер; внутри чисто и кофе подают. И мысли кругом, и бесшумные машины анализов и синтезов. А оказалось, в сознании только печь и сапоги на проходе. Для чего это? Не знаю…».

Портрет Николая I в «Гаспаре» дан сложный. Можно разглядывать его буквально, а можно читать «между строк», обнаруживая яркие штрихи сарказма. Николай I здесь живет мыслью о народе. Он отождествляет себя с народом (ведь Николай и народ даже начинаются на одну букву!). Он настолько любит народ, что даже не имеет сил любить просто умных людей. Он подумывает об отмене крепостного права, но недолго, потом возвращается к мысли, что ничего менять нельзя. Революция? Он не против нее. «Он где-то слышал, что изначально «революция» означала вовсе не бунт, а просто круговращение планет. Плавное движение по кругу. Что ж. Он готов стать таким революционером, вернуть Россию на круги своя».   

Во второй части романа, «Мельхиоре», царскому дому уже недалеко до краха. Россия недавно проиграла русско-японскую войну, были выступления 1905 года, в стране, что называется, «бродят умы». Николай Триярский из первой части ушел в мистические дали – он то ли стал святым, то ли бессмертным, известно так же, что он возвел город с желтым куполом и башнями вокруг него. Афлатуни разводит много мистики вокруг этого строения, привязывает астрологию, но яснее читателю вряд ли станет, особенно учитывая поистине постмодернистское развитие этой темы в третьей части.

В «Мельхиоре» главный герой – священник отец Кирилл, внучатый племянник сосланного архитектора Николая Триярского. Приход отца Кирилла составляют в основном железнодорожники, кто-то из них верит, кто-то нет, но Кириллу достаточно и того, что есть кому послушать его проповеди. Отец Кирилл не предназначен ни для каких мастшабтных поступков. В прошлом он бывал за границей, бывал и в Японии у отца Николая Токийского, потом осел в Туркестане. Раньше занимался живописью, теперь забросил. Интрига этой части связана с сосланным с Туркестан великим князем Николаем Константиновичем, которого в Петербурге объявили сумасшедшим и от которого предпочли избавиться. К нему являются носители мистического знания и заявляют, что он с помощью Рождественской звезды должен вернуть власть. Но князь понимает, что выполнить эту задачу не может. Вместо этого он занимается другими делами – хочет построить в Туркестане ирригационную систему, ему интересен полет первого самолета, а под конец он даже ставит «Гамлета», потому что именно в этом произведении видит отражение своей жизни. Алфатуни развивает интересную идею, что «Гамлет» — это не просто трагедия, а трагедия самого театра. («Гамлет» — это отрицание такой личной трагедии властитетелей и властолюбцев. «Гамлет»… — трагедия Театра. Когда герои гибнут не по роли, а потому, что отказываются эти роли исполнять».)

Наконец, третья часть «Балтасар» — это почти наше время, 1970-е годы. Мелькают имена Шостаковича и Бродского. Сын Кирилла Триярского, с началом революции перебравшегося в Японию, живет в Ленинграде. Он безумно талантливый музыкант, почти гений. Но доступа к слушателям ему не дают, и произведения его не нигде не звучат. Неожиданно поступает предложение перебраться в некий Дуркент неподалеку от Ташкента – там ему обещают должность худрука Музыкального театра, квартиру и зарплату. Николай Кириллович, когда-то проведший детство в Дуркенте, соглашается. В Дуркенте по факту оказывается ненамного лучше, чем в Ленинграде, но это хоть какая-то смена обстановки, учитывая, что с женой, несмотря на двоих детей, он фактически разошелся.

В основе замысла Афлатуни лежит ясная концепция искусства. Три волхва были тремя мастерами – архитектором, живописцем и музыкантом. Таковы же и Триярские. Но – «недоосуществленные». Николай Триярский при «материальной жизни» ничего не построил, отец Кирилл – мало нарисовал, Николай Кириллович – мало сочинил. Искусство, по Афлатуни, внушено падшими ангелами. Именно их образы отражаются в лучших творениях мастеров. В раю не было музыки, она возникла только после грехопадения: «Она украшает грех, она расцвечивает нашу мерзкую, склизскую жизнь радужными цветами!». И в конце книги Николай Кириллович наконец заканчивает симфонию, смысл которой – проследить историю музыки. Ее заключительная часть – это уничтожение музыки, ее развоплощение.

Третья часть «Поклонения волхвов» — это апология искусства и одновременно гибель мира. Мистический накал достигает апогея, впрочем, мистика Афлатуни оказывается какой-то эзотерически-развлекательной. Он потакает массовым мифам в духе того, например, что Гитлер не умер, а сбежал в Аргентину. Только у Афлатуни фигурирует не Гитлер, а Ленин, принимающий форму космического тела в форме октябрьской звезды, и наследники царского престола, которые на орбитальной станции летают вокруг Земли, повоевывают с американцами (тоже «орбитальными») и периодически забирают к себе неких избранных, вроде как раз Николая Кирилловича. Это орбитальная станция и есть город с желтым куполом. И, как и во всякой мистике, Афлатуни не намерен ничего объяснять. Все объяснения – такие же мистические. Как Николай Триярский, юный архитектор из первой части, построил этот город, если он сгинул в плену? Его спас ангел. Как спасся наследник престола во время расстрела царской семьи? Он увидел светящихся людей и сам потерял видимость для своих палачей. Как город поднялся в космос? На это вообще ответа нет. К этому еще нужно присовокупить Рождественскую звезду, которую к тому же переплавили на несколько частей, но и здесь, так сказать, бухгалтерским учетом писатель не занимается. Важна сама фантазия о том, что Россией управляют не простые, а космические силы, и все, что происходит со страной, всегда обладает исключительным масштабом. История Россия всегда одновременно сотворяется в космосе. Мистика Афлатуни совсем не того рода, что продается в дешевых эзотерических изданиях. Например, один из героев-алхимиков в романе буквально морщится, когда ему сообщают, что философский камень все превращает в золото. Он просто возмущен таким примитивным толкованием. Куда ближе ему идея, что философский камень – это звезда над Иудеей, которая привела волхвов. Мистика у Афлатуни продуманная, глубокая, в ней интересно разбираться, она имеет современные черты, а не является нам из глухих средневековых келий, но одновременно она напоминает какую-то не совсем органичную мешанину из разных популярных эзотерических идей. Важно отметить и то, что мистики в книге от силы пять процентов, все остальное – живой текст о живых людях, причем исторические декорации выписаны мастерски. Эта книга не только о том, что Ленин и царская семья поднялись в космос, он о том, что Николай I построил полицейское государство, о том, что в ссылке можно сойти с ума от скуки, а посылаемые в отдаленные поселения проверки – просто памятник николаевскому бюрократизму; он о том, как трудно священнику быть священником в меняющемся мире, о том, как сложно получить признание музыканту-авангардисту в советские годы. Все Триярские во всех частях романа что-то искали. Может, это громко сказано, но они искали русскую идею. И они не жили в изоляции, а наблюдали за миром. Поэтому за их идеями стоит реальный человеческий опыт. Но не следует, однако, забывать и об оброненной вскользь реплике: «Впрочем, кто поручится, что все описанное здесь – и исчезновение Серебряной звезды, и суд над петрашевцами, и прочее, и прочее – не есть сон, приснившийся некой причудливой голове?»

Сергей Сиротин

«Поклонение волхвов» Сухбат Афлатуни: слушать аудиокнигу онлайн

Финалист Русского Букера 2016.

В преддверии премии Русский Букер 2016, в финале которой участвует писатель из Ташкента – Сухбат Афлатуни, мне стало любопытно, насколько сильны его соперники по перу?! В связи с этим я зарекся, что прочту всех финалистов этой премии 2016 года. 6 романов, 6 авторов, а победитель будет оглашен 1 декабря. Вот я и прикинул, что это вполне выполнимо, нужно лишь было проверить, все ли романы доступны в сети для скачивания. И мне повезло! Оказалось, что большинство книг, я смог найти в «Журнальном Зале», а остальное добрать во Флибусте.

На мой взгляд Русский Букер, это самая вменяемая российская книжная премия. Она так же первая негосударственная премия в России после 1917 г. У ее призеров есть особый взгляд на наше прошлое и настоящее. Однако порой, их стиль очень необычен, иногда складывается ощущение, что Джойс, Пинчон и Пруст — повлияли на русских писателей больше, чем Достоевский и Толстой. Но это лишь на первый взгляд, а некоторые романы из Букеровских победителей и вовсе очень легко читаются, заставляя наслаждаться слогом и не давая нам возможности оторваться от чтения.

«Поклонение Волхвов» Роман притча, роман детектив, исторический роман. «Поклонение Волхвов» состоит из трех частей, три совершенно разные эпохи, с тремя разными героями, но потомками одного семейства Триярских. Каждая из частей названа в честь трех волхвов: Бальтазар, Мельхиор и Каспар, которые по приданию, пришли к Иисусу с разных уголков земли, чтобы принести ему свои дары, следуя Вифлеемской звезде. Однако в романе звезда, это магический артефакт, который наделяет выбранного ей обладателя, определенной силой, помогая герою преодолеть трудности его эпохи. А волхвы, это свободомыслящая творческая интеллигенция, которую постоянно так не любят в России.

1 часть или Гаспар, это 1849 год, инсценировка казни петрашевцев, в которой чуть не был казнен сам Достоевский. Арест с последующей высылкой в Среднюю Азию, архитектора Николая Триярского.
2 часть или Мельхиор, это промежуток между первой революцией 1905 года и второй 1917. Художник, Кирилл Триярский, сменивший кисти на рясу, живет в Ташкенте и пытается разгадать загадку, окутавшую семью Триярских и своими глазами увидит смерть империи и создание нового режима.
3 часть или Бальтазар, это конец 70-х годов 20 века, композитору Триярскому не дают играть в столице и вынуждают отправиться в глухой городок Дуркент, где ему раскроются последние секреты Вифлеемской звезды.

«Поклонение волхвов» своей концепцией напоминает «Облачный атлас». Так как каждая часть хоть и связана с остальными, но является самодостаточной и ее можно читать отдельно. Так же каждая часть имеет свой определенный жанр и поэтому роман довольно легко читается.

В этом романе мне очень понравились первые две части. Когда я их прочел, у меня сложилось ощущение шедевра, настолько было все закручено. Ну и как жителю Ташкента, мне очень пришлась по душе дореволюционная атмосфера этого города. Все эти хитросплетения, связанные с подменной царского потомка, когда один царь по крови, но не имеет прав, а другой имеет права, но становится жертвой царских интриг. Философские интонации, когда речь заходила о созданном Николаем Триярским и им самим разрушенным, городом в пустыне для прокаженных. Таинственном месте, в котором Николай с помощью Вифлеемских звезд строил башни и выхаживал ученика предателя.
Однако, мне совершенно не понравилась фантастические элементы в третьей части. Все эти духи Нквдшников и Ленина, находящиеся на первом советском спутнике и рассуждающие о судьбе России. Но выдуманный город Дуркент, со своими жителями, очень даже ничего.

Сухбат Афлатуни умный автор и хороший писатель. Надеюсь мне когда-нибудь удастся с ним поговорить, ведь Ташкент не такой уж большой город 😉

«Поклонение волхвов» Сухбат Афлатуни: рецензии и отзывы на книгу | ISBN 978-5-386-08793-7

Все немного волхвы
И три звездочета
Спешили на зов небывалых огней.
За ними везли на верблюдах дары,
И ослики в сбруе, один малорослей
Лругого, шажками спускались с горы
Преимущество литературы перед прочими видами творчества в том, что тексту не нужны специальные условия для демонстрации. Магия театра требует схождения в одной точке свободного вечера, особого настроя, финансовой возможности приобрести билет, наконец. С кино проще,но обстоятельства и тут играют роль: пандемия, росчерк властного пера, и целый вид искусства лишен условий нормального существования (дома с компа суррогат). Остаются живопись, музыка и литература: первой в идеале нужен режим погружения, картинка на мониторе дает самое общее представление об оригинале. Музыке и книге одиночного режима достаточно, хотя первая ориентирована на одновременное восприятие многими. Текст изначально задуман как разговор один на один, ему никто, кроме читателя, не нужен.

Обстоятельства приводят читателя к его тексту, как этот август привел к «Поклонению волхвов» меня, и неважно, как давно книга написана, она приходит к тебе в том виде, в каком встретит самого могущественного и богатого человека, и последнего нищего; сегодня, через год, через сто лет. Этому роману пять лет, вероятно, в год выхода не прошел незамеченным критикой и серьезным читателем, но я в то время современной русской литературы читала мало.

Русской? Как-то не по-русски звучит Сухбат Афлатуни. Это псевдоним, впрочем, настоящее имя узбекского писателя Евгений Абдуллаев тоже не самое славянское. Что с того, когда в человека положено такое чувство языка и умение с ним обращаться, какое одному из тысячи дается? Я уже знала Афлатуни как замечательного стилиста, когда бралась за «Поклонение волхвов«, его четвертый для себя по счету роман. И все же оказалась не готова к дивной чистоты русскому, приводящему на память «Число Зверя» Мережковского, с каким встретилась в начале книги.

Почему именно эту вещь? Ну, может быть потому, что события первой части романа своего рода продолжение линии «26 декабря», перекликающееся с ним сюжетно и стилистически: царствование того же императора, но четверть века спустя; политический процесс группы вольнодумцев, некоторым казнь заменяют альтернативным наказанием. Молодой архитектор Николай Триярский, большой поклонник неоклассического стиля, считает нарочитую русопятость храма Христа Спасителя, любимого детища Николая I, вульгарной, о чем неосмотрительно высказывается на встрече петрашевцев. Тем подписывая себе приговор.

Нет, не смертный. Сестра Варя, всю жизнь бывшая самым его близким человеком и добрым ангелом, приезжает в столицу хлопотать за Николеньку, письмо ее чудом попадает пред высочайшие очи, аудиенция заканчивается, как бы поделикатнее — так, как во все времена облеченные властью мужчины поступали с зависимыми от них женщинами, и помилование даже обещано (обещать, не значит исполнить). Когда любимому братцу объявят приговор, пожизненную ссылку в киргизские степи, молодая женщина сляжет в нервической горячке, а во время ее беспомощности мот, выжига и плут супруг выкрадет их общего сына Лёвушку.

И не только выкрадет, но проиграет в карты. К-как? Чудовищно, да. И это будет одна из основных тем романа, достоевская слеза ребенка, свидригайловщина и банька с пауками. Куда уж русскому постмодерну от ФМ? Будет здесь и обращение ко Льву Николаичу, с его несчастливыми по-своему семьями, и к Александру Сергеичу с Капитанской дочкой, и к Михаилу Юрьевичу с темой ссылки на имперскую окраину. Но лейтмотивом все-таки Достоевский, потому что, вы ж понимаете, когда тема Рождества в заглавии, речь пойдет о преследуемом гонимом детстве с рядом чудесных спасений, не отменяющих травм. Оттого читать иногда физически больно.

Помните, Бальтазар, Мельхиор, Гаспар, три царя астролога, независимо друг от друга предсказали рождение иудейского царя и пустились в странствие, дабы принести ему в дар золото, мирро, ладан. В концепции романа дары волхвов — три кусочка рождественской звезды, каждый дает обладателю особый дар; красноречия, власти, целительства. Волею судеб хранителями становятся потомки рода Триерских, чье фамильное древо диковинным образом переплетется с родом последних русских императоров. Вы поняли, челобитная императору не осталась для Вари без последствий.

Гаспар архитектор, Николай. Мельхиор его внучатый племянник, отец Кирилл, окормляющий паству в знойном азиатском городе, в прошлом художник. Время действия — канун Первой Мировой. Бальтазар — его сын композитор Николай Кириллович, ученик Шостаковича, пишущий авангардную музыку, от понимания которой начало семидесятых в Советском Союзе далеко как мы с вами от планеты Сатурн. И добро бы просто не понимали, но запрещают и травят. Потому, когда приглашают в город детства Дуркент на должность руководителя музыкального театра — что тут думать, прыгать надо.

Обещать, не значит исполнить, помните? Но здесь все сойдется. Он сделает это, напишет и исполнит свою гениальную симфонию, которая спасет мир от ядерной катастрофы. Исцелит универсум, отдаст свою звезду. Нет, не кажется, что накидала тут прямо-таки лютых спойлеров, испортив потенциальным читателям удовольствие от чтения. Всего лишь мой вариант интерпретации, а хорошему читателю ничто не помешает насладиться отменным текстом. Этот превосходен.
Человечество он делил на волхвов и пастухов. У волхвов есть знание, но нет веры. Поэтому отец Кирилл разделил свою книгу на две части: «Поклонение волхвов» и «Поклонение пастухов». И в каждой писал о том, как им следует подготовить себя к Рождеству.

Читать онлайн «Поклонение волхвов. Книга 1» автора Афлатуни Сухбат — RuLit

Сухбат Афлатуни

Поклонение волхвов

Роман

Года два назад на одной писательской встрече я выступил с сообщением о невозможности написания сегодня серьезного исторического романа.

«Современная проза тяготеет не к истории, а к географии; она сосредоточена на ландшафте, а не на историческом событии», – таков был основной тезис.

Выступление напечатали, но что-то беспокоило. Перед глазами плыли картины: люди в странных костюмах, говорившие на странном, ветхом языке.

Я прибег к испытанному способу борьбы с беспокойством: стал набрасывать план романа. Потом – первую главу.

Полегчало.

Так, назло себе, стал писать я исторический роман – историю с маленькой буквы рядом с Историей с большой. Выполняя весь предписанный писателю-«историку» ритуал: вдыхание библиотечной пыли, засыпание с томиком очередных мемуаров возле подушки.

Впрочем, в этом романе столько же истории, сколько и географии.

Поскольку он – о движении России в Среднюю Азию, внешне – стихийном и фатальном, внутренне же… Одна из версий того, чем эти захваты были внутренне, какой смысл просвечивал сквозь дипломатические интриги, набеги и захваты, и предлагается на суд читателя.

Пока только в первой книге.

Всего задуманы три – по числу вифлеемских волхвов.

Почему волхвов и какое волхвы имеют отношение к истории российского проникновения в Азию, надеюсь, прояснится при чтении.

Или не прояснится.

Скажу лишь, что это не роман с продолжением, не классическая трилогия. Скорее – трехстворчатый алтарь. Каждая створка-книга – самостоятельное произведение со своим сюжетом. Без «продолжение следует».

Что не исключает некой общей «философии истории» и отдельных сюжетных переплетений. И общего географического фона, спектра, от северорусского изумрудно-зеленого, постепенно переходящего к степному, желтоватому и далее, к рыжим подпалинам Памира…

Об остальном, как говорится в таких случаях, – судить читателю.

Книга первая

ГАСПАР

Вифлеем, 19 октября 1847 года

Вечером – случилось.

Братья францисканцы напали на греческого епископа и монастырского врача. Те – бежать; попытались укрыться в базилике Рождества, распахиваются двери – армяне-священники тихо служат вечерю. В храме – лица, много католиков, есть и православные, шевелятся в молитве бороды русских паломников.

Заварилась суматоха!

По донесению русского консула, «католики набросились не только на бегущего епископа, но и на бывших в храме армян». Во время погрома, по сообщению консула, из пещеры Рождественского собора была похищена Серебряная звезда, указывавшая место Рождества Христова. Звезда принадлежала грекам, подтверждая их право на владение этим местом. Из вертепа были также вынесены греческая лампада и греческий алтарь.

Греки и армяне хлынули с жалобой к наместнику паши в Иерусалиме, но застали у него толмача латинского монастыря, вручавшего протест от имени католиков. Поднялась тяжба; католикам содействовал французский консул, грекам, понятно, – русский. Допросили всех. Русские паломники твердили, что ничего не видели, стоял шум великий, и что никакой Звезды отродясь в руках не держали…

Из двух концов Европы, из Петербурга и Парижа, за тяжбой следили внимательно, как за шахматной партией, разыгрываемой на священной, залитой кровью доске. Некоторые объясняли осложнившееся положение влиянием новой кометы, которую разглядела в осеннем небе госпожа Митчелл, женщина-астроном.

Санкт-Петербург, 23 апреля 1849 года

– Триярский Николай Петрович!

Комната упала на него, как кувшин с ледяным молоком.

Среди толпы, свезенной в то утро со всей столицы и наполнявшей собою залу, особо выделялся один молодой человек. Был он еще полный ребенок, акварельный юноша, с бледным, от известной скупости нашего северного солнца, цветом лица. Добрые его глаза глядели полным непониманием.

– Архитектор Николенька Триярский!

Комната кололась и просачивалась даже сквозь сжатые веки.

Третье Отделение.

Собственной.

Его Императорского Величества.

Канцелярии…

Пронесли поднос со стаканами.

В каждом стакане качалась все та же комната. С искаженными, разломанными на грани лицами.

Спешнев, братья Дебу. Зачем они здесь? Для какой надобности эти мужчины были выплеснуты из мирных утренних постелей, сдернуты с подушек, на которых еще лежат их опавшие во сне ресницы?

Испуганные рукопожатия. Студень петербургского утра за казенными портьерами. Он двигался вокруг знакомых лиц, узнавая, удивляясь и закусывая губу. Данилевский, Ахшарумов, Дуров, Европеус. Знакомые лица всплывали в его синих весенних глазах.

– Недоразумение, – шептали голоса горячо, но неуверенно.

Плещеев, молодой Кашкин. Не узнавая, пронесся Достоевский, литератор. Еще лица, знакомые по философическим пятницам у Петрашевского. Борода самого господина Петрашевского промелькнула.

– Вот те, бабушка, и Юрьев день!

«Действительно, – подумал Николенька, – сегодня ведь Юрьев день».

Комната упала на него, как кувшин с ледяным молоком. А он был молод, красив и считал себя фурьеристом. Прозрачный юноша с тонкими, дымящимися волосами. С многообещающими ресницами. Волосы причиняли неудобства, особенно при чесании гребнем; ресницы привлекали женщин, тем самым тоже доставляя неудобства: с недавнего времени вел Николенька жизнь замкнутую. Не из робости – по убеждению. Читал «LeNouveauMondeIndustrieletSocietaire» г-на Фурье; воспламенялся, отбрасывал книгу и расхаживал по комнате. Из книги, даже в закрытом виде, веяло какой-то весною, туманом будущего устройства. Размышлял, прогуливаясь по Летнему среди статуй, тающих рафинадами в сумерках; иногда бросался на скамейку и начинал чиркать грифелем, на пальцах – черная пыльца. Густели вешние сумерки, покрывались письменами листы, чтобы ночью, по перечтению, предаться огню.

Санкт-Петербург, 27 апреля 1849 года

Затянули с утра колокола, рассыпая над городом ледяные букеты мелодий. Николенька, в камере, загибал пальцы: 27 апреля. Преполовение Пятидесятницы.

Крестный ход по стенам Петропавловской крепости. Движутся потоки, благословляя стены Николенькиной темницы. Толпы осыпаются колокольным льдом, продуваются ветром бороды, разматывается кадильный дым. Ядый мою плоть. Десятки ног движутся, кроша стеклянные ободки луж, всплескивая яичное отражение собора.

А в камере дверь отпирается – человек с тазом для умывания. Николенька лицо арестантской водою кропит. Человек выносит судно с Николенькиными произведениями и возвращается с метлой… В соборе служба, и льется утро из театральных окон на алтарь, Ивана Зарудного творение… А Николенька сидит сверчком в камере, декора самого скромного: стены и потолок; на стенах свежие царапины – выскоблило начальство письмена предыдущих постояльцев, чтобы чтением новоприбывший не развлекался… В соборе свечи и служба, и самодержцы, тут же, при архитектурных шедеврах захороненные, поднимаются духовно и кивают. А Николенька в камере не кивает, некому кивать: одни стены и крысы, и оконце высоко, свет из него – молоко створоженное. Собор шпилем солнечный луч ловит, и давай в световые игры играть, и вся колокольня зарумянилась от утреннего поцелуя Феба языческого, и портал пред фальшивою дверью, над порталом – люкарна, над ней аттик. А Николенькина горница темна, и человек водит метлой по полу, поглядывая на арестантика сердитым глазом.

Кормили в крепости хорошо. Сытно кормили. Обед из двух блюд. Щи или похлебка с накрошенной мелко говядинкой. Кашка, гречневая или пшенная. Хлеба вдоволь. Сиди, арестант, накапливай жир, думай о раскаянии. Как нянька учила: хлеб в левую руку, ложку в правую – и поехали. Вот она, каменная государственная нянька, так о тебе и заботится. И ножа с вилкой, как в детстве, в руки не дает. Опасается самоубийств: бывали случаи.

Николенька же, по привычке и чтобы с ума не сойти, заводил беседы. С самим собой. Шлепал, волоча холодные туфли. Выкашливал монологи: о равенстве, о религии, о свободе.

«Поклонение волхвов» читать онлайн книгу автора Сухбат Афлатуни на MyBook.ru

В преддверии премии Русский Букер 2016, в финале которой участвует писатель из Ташкента – Сухбат Афлатуни, мне стало любопытно, насколько сильны его соперники по перу?! В связи с этим я зарекся, что прочту всех финалистов этой премии 2016 года. 6 романов, 6 авторов, а победитель будет оглашен 1 декабря. Вот я и прикинул, что это вполне выполнимо, нужно лишь было проверить, все ли романы доступны в сети для скачивания. И мне повезло! Оказалось, что большинство книг, я смог найти в «Журнальном Зале», а остальное добрать во Флибусте.

На мой взгляд Русский Букер, это самая вменяемая российская книжная премия. Она так же первая негосударственная премия в России после 1917 г. У ее призеров есть особый взгляд на наше прошлое и настоящее. Однако порой, их стиль очень необычен, иногда складывается ощущение, что Джойс, Пинчон и Пруст — повлияли на русских писателей больше, чем Достоевский и Толстой. Но это лишь на первый взгляд, а некоторые романы из Букеровских победителей и вовсе очень легко читаются, заставляя наслаждаться слогом и не давая нам возможности оторваться от чтения.

«Поклонение Волхвов» Роман притча, роман детектив, исторический роман. «Поклонение Волхвов» состоит из трех частей, три совершенно разные эпохи, с тремя разными героями, но потомками одного семейства Триярских. Каждая из частей названа в честь трех волхвов: Бальтазар, Мельхиор и Каспар, которые по приданию, пришли к Иисусу с разных уголков земли, чтобы принести ему свои дары, следуя Вифлеемской звезде. Однако в романе звезда, это магический артефакт, который наделяет выбранного ей обладателя, определенной силой, помогая герою преодолеть трудности его эпохи. А волхвы, это свободомыслящая творческая интеллигенция, которую постоянно так не любят в России.

1 часть или Гаспар, это 1849 год, инсценировка казни петрашевцев, в которой чуть не был казнен сам Достоевский. Арест с последующей высылкой в Среднюю Азию, архитектора Николая Триярского.
2 часть или Мельхиор, это промежуток между первой революцией 1905 года и второй 1917. Художник, Кирилл Триярский, сменивший кисти на рясу, живет в Ташкенте и пытается разгадать загадку, окутавшую семью Триярских и своими глазами увидит смерть империи и создание нового режима.
3 часть или Бальтазар, это конец 70-х годов 20 века, композитору Триярскому не дают играть в столице и вынуждают отправиться в глухой городок Дуркент, где ему раскроются последние секреты Вифлеемской звезды.

«Поклонение волхвов» своей концепцией напоминает «Облачный атлас». Так как каждая часть хоть и связана с остальными, но является самодостаточной и ее можно читать отдельно. Так же каждая часть имеет свой определенный жанр и поэтому роман довольно легко читается.

В этом романе мне очень понравились первые две части. Когда я их прочел, у меня сложилось ощущение шедевра, настолько было все закручено. Ну и как жителю Ташкента, мне очень пришлась по душе дореволюционная атмосфера этого города. Все эти хитросплетения, связанные с подменной царского потомка, когда один царь по крови, но не имеет прав, а другой имеет права, но становится жертвой царских интриг. Философские интонации, когда речь заходила о созданном Николаем Триярским и им самим разрушенным, городом в пустыне для прокаженных. Таинственном месте, в котором Николай с помощью Вифлеемских звезд строил башни и выхаживал ученика предателя.
Однако, мне совершенно не понравилась фантастические элементы в третьей части. Все эти духи Нквдшников и Ленина, находящиеся на первом советском спутнике и рассуждающие о судьбе России. Но выдуманный город Дуркент, со своими жителями, очень даже ничего.

Сухбат Афлатуни умный автор и хороший писатель. Надеюсь мне когда-нибудь удастся с ним поговорить, ведь Ташкент не такой уж большой город 😉

Поклонение волхвов | Произведения

В конце долгого путешествия волхвы приходят перед новорожденным Мессией, ведомые звездой, и преклоняют колени перед Святым Семейством, предлагая свои драгоценные дары. Трое мудрецов одеты в необычайно богатые, модные одежды и сопровождаются многонациональной процессией, в которую также входят экзотические животные, чтобы подчеркнуть их происхождение с Дальнего Востока. Путешествие волхвов с того момента, как они увидели звезду, до их остановки во дворце Ирода и, наконец, их возвращения домой, изображено в трех отдельных эпизодах на заднем плане произведения, соединенных скалистым фоном на горизонте. , но визуально разделены тремя арками рамы.Этот запрестольный образ с потрясающей рамкой, украшенной по бокам расписными цветами, дополняет пределла, изображающая сцены из детства Христа: слева — Рождество, Бегство в Египет и Сретение в храме. Раздел «Презентация в Храме» — это современная копия оригинала, находящегося в Лувре в Париже. Сама картина была заказана богатым банкиром и любителем изысканного искусства Паллой Строцци для семейной часовни в ризнице церкви Санта-Тринита во Флоренции.Панно, подписанное художником и датированное 1423 годом, является лучшей работой Джентиле и признано важнейшим образцом международной готической живописи в Италии. Он демонстрирует исключительные технические навыки в использовании определенных техник, что можно увидеть на большом количестве металлических листов, частично тисненных для создания рельефа, который добавляет трехмерный вид предметам, таким как шпоры всадника или рукоять меча. В пределле вместо золотого фона, использовавшегося во времена Средневековья, сцены имеют голубое небо, демонстрируя интерес к природе и начало тех культурных и эстетических канонов, которые процветали в эпоху Возрождения.

Фабрики сказок

прослушать все треки

.

Поклонение волхвов

× × Ваш браузер не поддерживает элемент audio .

Модальное название

×

Чиуди Подробнее

• ИНФОРМАЦИЯ
  • ЧАСОВ
  • БИЛЕТОВ
  • НАПРАВЛЕНИЯ
  • КАРТА МУЗЕЯ
  • ПРАВИЛА
• КТО МЫ
  • НАША МИССИЯ
  • AMBROSIANA
  • ДРУГИЕ ЛИЦА AMBROSIANA
  • КОЛЛЕДЖ СЕТЕЙ
  • АДМИНИСТРАТИВНЫЕ ОРГАНЫ

• НОВОСТИ
• MEDIATECA
• КАЛЕНДАРЬ
• ВИРТУАЛЬНЫЙ ТУР
• ПРЕСС
• АРЕНДА ПОМЕЩЕНИЙ
  • ЭКСКУРСИИ С ЗАПИСАННЫМ ДОСТУПОМ
  • ПОМЕЩЕНИЯ ДЛЯ МЕРОПРИЯТИЙ, КОНФЕРЕНЦИЙ И СОВЕЩАНИЙ
• КНИЖНАЯ

• КОНТАКТЫ
• КОНФИДЕНЦИАЛЬНОСТЬ
• КРЕДИТЫ

• ВИЗИТ
  • ЕСТЬ МЕНЬШЕ ЧАСА
  • ПОСЕЩЕНИЕ ЗА ОДИН ЧАС
  • ЕСТЬ БОЛЬШЕ ЧАСА
  • ДЛЯ СЕМЬИ
  • Я УЧЕНЫЙ
  • ГРУППЫ И ЭКСКУРСИИ
  • ИСКУССТВО И ВЕРА
  • ВИРТУАЛЬНЫЙ ТУР
• ОТКРОЙ
  • КОЛЛЕКЦИЯ
  • ШЕДЕВРЫ
  • CODEX ATLANTICUS
  • КАТАЛОГ БИБЛИОТЕКИ
  • ЦИФРОВАЯ БИБЛИОТЕКА
  • КАТАЛОГ ЧЕРТЕЖЕЙ
  • ЗАПРОС ИЗОБРАЖЕНИЯ
  • ВИРТУАЛЬНЫЙ ТУР
• УЧАСТВОВАТЬ
  • ВЫСТАВКИ И ИНИЦИАТИВЫ
  • ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ ТУРЫ И ВИЗИТЫ
  • КАЛЕНДАРЬ
• ИССЛЕДОВАНИЕ
  • КАТАЛОГ БИБЛИОТЕКИ
  • ЦИФРОВАЯ БИБЛИОТЕКА
  • КАТАЛОГ ЧЕРТЕЖЕЙ
  • УЧЕБНЫЕ КЛАССЫ
  • ПУБЛИКАЦИИ

• ВИЗИТ
  • ЕСТЬ МЕНЬШЕ ЧАСА
  • ПОСЕЩЕНИЕ ЗА ОДИН ЧАС
  • ЕСТЬ БОЛЬШЕ ЧАСА
  • ДЛЯ СЕМЬИ
  • Я УЧЕНЫЙ
  • ГРУППЫ И ЭКСКУРСИИ
  • ИСКУССТВО И ВЕРА
  • ВИРТУАЛЬНЫЙ ТУР
• ОТКРОЙ
  • КОЛЛЕКЦИЯ
  • ШЕДЕВРЫ
  • CODEX ATLANTICUS
  • КАТАЛОГ БИБЛИОТЕКИ
  • КАТАЛОГ ЧЕРТЕЖЕЙ
  • ЗАПРОС ИЗОБРАЖЕНИЯ
  • ВИРТУАЛЬНЫЙ ТУР
• УЧАСТВОВАТЬ
  • ВЫСТАВКИ И ИНИЦИАТИВЫ
  • ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ ТУРЫ И ВИЗИТЫ
  • КАЛЕНДАРЬ
• ИССЛЕДОВАНИЕ
  • УЧЕБНЫЕ КЛАССЫ
  • КАТАЛОГ БИБЛИОТЕКИ
  • КАТАЛОГ ЧЕРТЕЖЕЙ
  • ПУБЛИКАЦИИ
• ИНФОРМАЦИЯ
• КТО МЫ
  • НАША МИССИЯ
  • AMBROSIANA
  • ДРУГИЕ ЛИЦА AMBROSIANA
  • КОЛЛЕДЖ СЕТЕЙ
  • АДМИНИСТРАТИВНЫЕ ОРГАНЫ
• НОВОСТИ
• КАЛЕНДАРЬ
• ВИРТУАЛЬНЫЙ ТУР
• ПРЕСС
• АРЕНДА ПОМЕЩЕНИЙ
• КНИЖНАЯ
• КОНТАКТЫ

• ВИЗИТ
  • ЕСТЬ МЕНЬШЕ ЧАСА
  • ПОСЕЩЕНИЕ ЗА ОДИН ЧАС
  • ЕСТЬ БОЛЬШЕ ЧАСА
  • ДЛЯ СЕМЬИ
  • Я УЧЕНЫЙ
  • ГРУППЫ И ЭКСКУРСИИ

.