Голубая точка. Космическое будущее человечестваКарл Саган, 1994
Глава 1
Здесь наш дом
Ведь и вся-то Земля — точка, а уж какой закоулок это вот селенье.
Марк Аврелий, римский император. Размышления, книга 4 (ок. 170 г.)Согласно учению всех астрономов, объем Земли, которая кажется нам огромной, является по отношению ко всей Вселенной одной лишь маленькой точкой.
Аммиан Марцеллин (ок. 330–395), последний крупный древнеримский историк. Цитата из книги «Римская история»Космический аппарат был уже очень далеко от дома, за орбитой самой дальней из планет и высоко над плоскостью эклиптики. Эклиптика — это воображаемая плоскость, подобная гоночному треку, в пределах которого в основном лежат орбиты планет. Зонд мчался от Солнца со скоростью более 64 000 км/ч. Но в начале февраля 1990 г. он получил срочное сообщение с Земли.
Аппарат послушно повернул свои камеры назад, к планетам, которые были уже далеко. Сканирующая платформа медленно двигалась, захватывая один фрагмент неба за другим. Аппарат сделал 60 снимков и сохранил их в цифровом виде на своем ленточном накопителе. Затем медленно, в марте, апреле и мае, он передал по радио эту информацию на Землю. Каждое изображение состояло из 640 000 отдельных элементов (пикселов), напоминающих точки в газетной фототелеграмме или на полотне пуантилиста. Корабль находился на расстоянии 6 млрд км от Земли, поэтому каждый пиксел, передаваемый со скоростью света, достигал Земли за пять с половиной часов. Возможно, эти изображения были бы получены и быстрее, но большие радиотелескопы в Калифорнии, Испании и Австралии, принимающие этот «шепот» с дальних пределов Солнечной системы, обслуживали и другие космические аппараты, бороздившие межпланетное пространство. Среди них был «Магеллан», направлявшийся к Венере, и «Галилео», прокладывавший извилистый путь к Юпитеру.
«Вояджер-1» находился так высоко над плоскостью эклиптики потому, что в 1981 г. он прошел совсем рядом с Титаном, гигантским спутником Сатурна. Зонд-близнец «Вояджер-2» направлялся по другой траектории, в пределах плоскости эклиптики, поэтому мог выполнить прославившие его исследования Урана и Нептуна. Два «Вояджера» изучили четыре планеты и почти шестьдесят спутников. Эти зонды были шедеврами человеческой инженерной мысли, настоящей гордостью американской космической программы. Они останутся в учебниках истории даже тогда, когда почти все прочее о нашем времени будет забыто.
«Вояджеры» гарантированно должны были функционировать только вплоть до встречи с Сатурном. Я подумал, было бы хорошо, чтобы они, только миновав Сатурн, бросили «последний взгляд» в сторону дома. Я знал, что от Сатурна Земля покажется «Вояджеру» совсем крохотной и он не сможет различить никаких ее деталей. Наша планета будет выглядеть просто как светящаяся точка, одинокий пиксел, едва ли отличимый от множества других таких точек — близких планет и далеких солнц. Но именно потому, что такая картинка позволяет оценить всю заурядность нашего мира, обзавестись ею все-таки стоило.
Фотография стала своеобразной иконой нашего времени. На ней видна Антарктида, которую американцы и европейцы привыкли рисовать «внизу», а над ней простирается вся Африка. Мы видим Эфиопию, Танзанию и Кению — страны, где жили первые люди. В правом верхнем углу просматривается Саудовская Аравия и регион, который европейцы называют Ближним Востоком. На верхнем краешке снимка едва заметно Средиземное море, на берегах которого зародилось столь многое, из чего позже сформировалась глобальная цивилизация. Несложно выделить на снимке голубой океан, желто-красную Сахару и Аравийскую пустыню, коричнево-зеленые леса и степи.
Но все-таки на этой фотографии нет никаких следов человека. Не заметно, как мы преобразовали поверхность планеты, не видно ни наших машин, ни нас самих. Мы слишком маленькие, а наше градостроительство чересчур ничтожно, чтобы все это можно было заметить с космического корабля, находящегося между Землей и Луной. При взгляде с этой точки не просматривается ни малейших следов обуревающего нас национализма. Фотографии всей Земли, сделанные с «Аполлона», донесли до широкой аудитории нечто, уже давно известное астрономам: в масштабе планет — не говоря уже о звездных или галактических масштабах — люди суть всего лишь незначительная тонкая живая пленка на поверхности тусклого одинокого каменно-металлического шарика.
Мне показалось, что другой снимок Земли, сделанный с расстояния, в сотни тысяч раз большего, чем фотографии с «Аполлона», мог бы поспособствовать дальнейшему осознанию нашего истинного положения и нашей природы. Ученые и философы классической древности вполне понимали, что Земля — всего лишь точка в необъятном космосе, но никто не мог увидеть этого своими глазами. Здесь — наш первый шанс в этом убедиться (и, пожалуй, последний, если говорить о ближайших десятилетиях).
Многие сотрудники проекта «Вояджер» в НАСА меня поддержали. Но на снимке, сделанном с окраин Солнечной системы, Земля находится слишком близко к Солнцу, как мотылек, завороженный пламенем. Хотели ли мы направить камеру прямо на Солнце, рискуя сжечь видиконную систему зонда? Не лучше ли было отложить этот снимок до тех пор, пока аппарат не сделает всех научных фотографий Урана и Нептуна, если вообще сможет проработать так долго?
Поэтому мы выдержали паузу — довольно длительную, — пока в 1981 г. аппараты не миновали Сатурн, в 1986 г. — Уран, а в 1989 г. оба «Вояджера» не вышли за пределы орбит Нептуна и Плутона. Наконец время настало. Но прежде нам потребовалось откалибровать несколько инструментов, и мы подождали еще немного. Хотя зонды были удачно расположены, аппаратура по-прежнему работала превосходно и никаких плановых снимков делать уже не требовалось, некоторые сотрудники высказались против. Они говорили, что это не имеет отношения к науке. Затем выяснилось, что техники, разрабатывающие и передающие радиокоманды для «Вояджеров», подлежали немедленному увольнению или переводу на другую работу сразу после завершения проекта — НАСА было стеснено в средствах. Сразу после того, как мы сделали бы этот снимок, с ними пришлось бы расстаться. Кстати, в последний момент, прямо когда «Вояджер-2» пролетал мимо Нептуна, в дело вмешался администратор НАСА, контр-адмирал Ричард Трули, гарантировавший, что эти снимки будут сделаны. Специалисты по управлению — Кэнди Хансен из Лаборатории реактивного движения НАСА (ЛРД) и Кэролин Порко из Аризонского университета — разработали последовательность команд и вычислили длительность фотографической выдержки.
Так получился мозаичный узор из квадратиков, на переднем плане которого планеты, а на заднем — россыпь далеких звезд. Нам удалось сфотографировать не только Землю, но и еще пять из девяти известных планет Солнечной системы. Меркурий, расположенный на самой внутренней орбите, потерялся в сиянии Солнца; Марс и Плутон оказались слишком маленькими, тусклыми и/или удаленными. Уран и Нептун были такими неяркими, что заснять их удалось лишь при очень длительной экспозиции; соответственно, их изображения оказались смазаны из-за движения зонда. Именно такими наши планеты выглядели бы с корабля пришельцев, приближающегося к Солнечной системе после долгого межзвездного путешествия.
С такого расстояния планеты кажутся лишь светящимися пятнами, четкими или размытыми — даже через телескоп высокого разрешения, что установлен на «Вояджере». Примерно такими же мы видим планеты невооруженным глазом с поверхности Земли — светящиеся точки, ярче большинства звезд. Если наблюдать Землю несколько месяцев, то покажется, что она, как и другие планеты, движется среди звезд. Просто глядя на такое пятнышко, вы не можете судить, какова эта планета, что есть на ней, каким было ее прошлое и обитает ли там кто-либо сейчас.
Поскольку солнечный свет отражается от зонда, кажется, что Земля находится в луче света, как будто этот маленький мир имеет какое-то особое значение. Но это лишь игра геометрии и оптики. Солнце одинаково испускает свет во всех направлениях. Если бы снимок был сделан чуть раньше или чуть позже, то Земля не оказалась бы в солнечном луче.
Почему у нее такой лазурный цвет? Отчасти из-за моря, отчасти из-за неба. Хотя вода в стакане и прозрачная, она поглощает красный цвет немного активнее, чем синий. Если же толща воды составляет десятки метров или более, то красный свет абсорбируется практически полностью, а в космическое пространство отражается в основном синий. Аналогично на небольшом расстоянии воздух выглядит совершенно прозрачным. Тем не менее — кстати, такой эффект отлично передан на полотнах Леонардо да Винчи — чем дальше объект, тем более голубым он кажется. Почему? Потому что воздух рассеивает синие лучи Солнца гораздо лучше, чем красные. Итак, это пятнышко имеет голубоватый оттенок, так как планета обладает густой, но прозрачной атмосферой, а также глубокими океанами жидкой воды. А откуда белый? В обычный день Земля примерно наполовину укрыта белыми водяными облаками.
Мы способны объяснить белесоватую голубизну этого маленького мира, так как хорошо его знаем. Сможет ли ученый-инопланетянин, оказавшийся на окраине нашей Солнечной системы, уверенно заключить, что на одной из планет есть океаны, облака и плотная атмосфера, — спорный вопрос. Например, Нептун голубой, но в основном по другим причинам. С такой дальней точки обзора Земля может и не вызвать никакого интереса.
Но для нас она особенная. Посмотрите на это пятнышко. Вот здесь. Это наш дом. Это мы. Все, кого вы знаете, все, кого вы любите, все, о ком вы слышали, все люди, когда — либо существовавшие на свете, провели здесь свою жизнь. Сумма всех наших радостей и страданий, тысячи устоявшихся религий, идеологий и экономических доктрин, все охотники и собиратели, герои и трусы, созидатели и разрушители цивилизаций, все короли и крестьяне, влюбленные пары, матери и отцы, дети, полные надежд, изобретатели и исследователи, моральные авторитеты, беспринципные политики, все «суперзвезды» и «великие вожди», все святые и грешники в истории нашего вида жили здесь — на пылинке, зависшей в луче света.
Земля — очень маленькая площадка на бескрайней космической арене. Вдумайтесь, какие реки крови пролили все эти генералы и императоры, чтобы (в триумфе и славе) на миг стать властелинами какой-то доли этого пятнышка. Подумайте о бесконечной жестокости, с которой обитатели одного уголка этой точки обрушивались на едва отличимых от них жителей другого уголка, как часто между ними возникало непонимание, с каким упоением они убивали друг друга, какой неистовой была их ненависть.
Эта голубая точка — вызов нашему позерству, нашей мнимой собственной важности, иллюзии, что мы занимаем некое привилегированное положение во Вселенной. Наша планета — одинокое пятнышко в великой всеобъемлющей космической тьме. Мы затеряны в этой огромной пустоте, и нет даже намека на то, что откуда-нибудь придет помощь и кто-то спасет нас от нас самих.
До сих пор Земля — единственный известный нам обитаемый мир. Мы больше не знаем ни одного места, куда мог бы переселиться наш вид — как минимум в ближайшем будущем. Наведаться — да. Закрепиться — пока нет. Нравится нам это или нет, в настоящее время только Земля может нас приютить.
Говорят, что занятие астрономией воспитывает смирение и характер. Вероятно, ничто так не демонстрирует бренность человеческих причуд, как это далекое изображение крошечного мира. По-моему, оно подчеркивает, какую ответственность мы несем за более гуманное отношение друг к другу, как мы должны хранить и оберегать это маленькое голубое пятнышко, единственный дом, который нам известен.
Голубая точка. Космическое будущее человечества. Странники: Введение (Карл Саган, 1994)
Странники: Введение
Но кто же они, проезжающие?
Райнер Мария Рильке. Пятая элегия (1923)Мы с самого начала были странниками. Мы знали все деревья на сто километров вокруг. Как только созревали плоды — мы приходили собирать их. Мы следовали за стадами животных, совершавших ежегодные миграции. Мы ликовали над свежим мясом — чтобы добыть его, приходилось красться, хитрить, устраивать засады и охотиться сообща. Действительно, когда мы объединялись, нам удавалось то, что было не под силу охотнику-одиночке. Идея прокормиться самому казалась столь же нелепой, как переход к оседлой жизни.
Вместе мы защищали наших детей от львов и гиен. Учили их всему, что может понадобиться. Еще у нас были орудия. Тогда, как и сейчас, технология была залогом выживания.
Когда засуха затягивалась или летний воздух пронизывали холодные ветры, наша группа пускалась в путь — порой в неизвестные края. Искали места получше. Когда же не удавалось поладить с кем-либо в нашей маленькой кочевой общине, мы уходили, чтобы прибиться к более дружелюбной компании. Всегда можно было все начать сначала.
На протяжении 99,9 % времени существования нашего вида мы были охотниками и собирателями, странниками, пересекавшими саванны и степи. Тогда не было никаких границ, таможен. Повсюду простирался фронтир. Мы имели дело только с землей, океаном и небом — плюс изредка с угрюмыми соседями.
Но когда климат стал благоприятным, а еды вокруг оказалось в избытке, мы решили вести оседлую жизнь. Без приключений. Разжирели. Расслабились. В последние 10 000 лет — всего лишь мгновение в нашей долгой истории — мы отказались от кочевой жизни. Одомашнили животных и растения. Зачем гоняться за едой, если можно ее разводить?
Несмотря на все материальные преимущества, оседлая жизнь не удовлетворяла нас, оставляя чувство нереализованности. Даже после того, как 400 поколений людей провели жизнь в селах и городах, мы не забыли кочевую жизнь. Открывающаяся перед нами дорога по-прежнему манит, как почти забытая песня из детства. Далекие края ассоциируются у нас с определенной романтикой. Я подозреваю, что эта тяга была тщательно отточена естественным отбором как важнейший фактор нашего выживания. Долгое лето, мягкая зима, богатый урожай, изобильная дичь — ничто из этого не вечно. Мы не в силах предсказать будущее. Катастрофические бедствия словно подкрадываются к нам, застают врасплох. Нашей жизнью, жизнью нашей общины и даже всего нашего вида мы можем быть обязаны тем немногим — неугомонным, жаждущим чего-то, что они даже не в силах описать или понять, стремящимся к новым странам и новым мирам.
Герман Мелвилл в своем «Моби Дике»[1] говорил от лица странников, живших во все времена и на всех меридианах: «Меня вечно томит жажда познать отдаленное. Я люблю плавать по заповедным водам».
Для древних греков и римлян известный мир ограничивался Европой и некоторыми регионами Азии и Африки. Земля была окружена непреодолимым Мировым океаном. Люди могли повстречать низших существ — варваров или высших — богов. В каждом дереве жила своя дриада, в каждой области был свой легендарный герой. Но богов было не слишком много — как минимум поначалу; не более пары десятков. Они жили на вершинах гор, под землей, в море или высоко в небе. Они общались с людьми при помощи посланий, вмешивались в человеческие дела и даже скрещивались с нами.
Шло время, исследовательская мысль развивалась, и стали выясняться удивительные вещи. Оказалось, что варвары могут быть не менее умны, чем греки или римляне. Африка и Азия были больше, чем кто-либо мог вообразить. Мировой океан был вполне преодолимым. В мире существовали антиподы[2]. Оказалось, что есть три новых континента, которые в незапамятные времена были заселены выходцами из Азии, причем вести об этом так и не достигли Европы. Также выяснилось, что обнаружить богов удручающе сложно.
Первое масштабное переселение человека из Старого Света в Новый произошло во время последнего ледникового периода, около 11 500 лет назад, когда из-за увеличения полярных ледяных шапок обмелели океаны и обнажился сухопутный мост из Сибири на Аляску. Тысячу лет спустя мы добрались до Огненной Земли, южной оконечности Южной Америки. Задолго до Колумба индонезийские аргонавты на парусных лодках с балансиром исследовали западную часть Тихого океана; люди с Калимантана заселили Мадагаскар; египтяне и ливийцы обогнули Африку, а огромный флот морских джонок, снаряженный китайской династией Мин, пересек Индийский океан. Китайцы заложили базу на Занзибаре, далее флот миновал мыс Доброй Надежды и вышел в Атлантику. С XV по XVII в. европейские парусники открыли новые континенты (новые, во всяком случае для европейцев) и совершили кругосветные путешествия. В XVIII и XIX вв. американские и русские первопроходцы, торговцы и колонисты устремились через два огромных континента, причем первые шли на запад, а вторые — на восток. Эта тяга к исследованию и освоению при всей своей неосознанности способствовала выживанию. Нельзя сказать, что она свойственна конкретной нации или этносу. Это дар, присущий всем представителям человеческого рода.
Со времени нашего возникновения в Восточной Африке несколько миллионов лет назад мы проложили извилистые пути по всей планете. Сегодня люди есть на всех континентах, на самых отдаленных островах, от полюса до полюса, от Эвереста до Мертвого моря, мы побывали на дне океанов, а некоторым доводилось жить даже на высоте более 300 км, подобно древним богам.
Сегодня кажется, что исследовать на Земле уже нечего, как минимум на суше. Мы — жертвы собственного географического успеха — теперь все больше сидим дома.
Масштабные переселения народов — некоторые добровольные, но большинство — нет — сформировали человеческую природу. Сегодня от войны, угнетения и голода бегут гораздо больше людей, чем когда-либо ранее. Вероятно, когда в будущем десятилетии климат на Земле изменится, появятся в огромном количестве экологические беженцы. Нас всегда будут манить лучшие места. Человеческие волны будут окатывать планету, словно приливы и отливы. Но те страны, куда мы сегодня стремимся, уже заселены. До нас там уже обосновались другие люди, зачастую не готовые войти в наше бедственное положение.
* * *
В КОНЦЕ XIX в. в одном захолустном городке Центральной Европы рос Лейб Грубер. Городок находился в огромной, многоязычной Австро-Венгерской империи с богатой историей. Его отец торговал рыбой. Жизнь временами была тяжелой. В молодости Лейб смог найти себе лишь одно достойное занятие — он переносил людей через реку Буг, протекавшую поблизости. Клиент, мужчина или женщина, взбирался на спину Лейбу, а Лейб в драгоценных сапогах, которые буквально служили ему рабочим инструментом, шагал по речному броду и доставлял пассажира на противоположный берег. Иногда вода доходила Лейбу до пояса. На реке в ту пору не было ни моста, ни парома. Пожалуй, через реку можно было бы перебраться на лошади, но для лошадей находилась другая работа. Оставалось трудиться Лейбу и еще некоторым молодым людям, таким же, как он. Другого проку от них не было, работу тоже было не найти. Носильщики бродили по берегу, выкрикивали свои цены, нахваливая свои услуги перед потенциальными клиентами. Парни трудились как четвероногие. Среди таких «вьючных» людей был и мой дед — именно его звали Лейб.
Не думаю, что за всю молодость Лейбу доводилось отправиться куда-либо дальше, чем за сто километров от родного местечка Сасов. Но затем, в 1904 г., как гласит семейная легенда, он внезапно подался в Новый Свет, чтобы скрыться от преследования в обвинении в убийстве, оставив дома молодую жену. Насколько же непохожими на его крошечный заштатный городишко должны были показаться великие германские порты, каким огромным открылся ему океан, какими диковинными явились роскошные небоскребы и нескончаемый гул новой страны. Мы ничего не знаем о его плавании, но нашли судовой манифест с упоминанием его жены Хаи; она смогла перебраться к Лейбу, как только тот скопил достаточно денег на ее переезд. Хая отправилась в путь самым дешевым классом на «Батавии», приписанной к гамбургскому порту. Документ настолько краток, что от него веет отчаянием: она умеет читать или писать? Нет. Она говорит по-английски? Нет. Сколько денег у нее с собой? Представляю, какой уязвимой и пристыженной она себя чувствовала, когда ответила: «Один доллар».
Она сошла с корабля в Нью-Йорке, воссоединилась с Лейбом, прожила достаточно долго, чтобы родить мою мать и ее сестру, а затем умерла из-за «осложнений, связанных с родами». В те несколько лет, которые она прожила в Америке, ее иногда звали на английский манер — Клара. Четверть века спустя моя мама назвала своего сына-первенца в честь своей матери, которую не знала.
НАШИ ДАЛЕКИЕ ПРЕДКИ, взирающие на небо, заметили, что среди так называемых «неподвижных» звезд есть пять необычных, которые, в отличие от всех остальных, не просто восходят и заходят в строгой последовательности. Они двигались по небу удивительно затейливым образом. Целыми месяцами они неспешно путешествуют среди звезд. Иногда петляют. Сегодня мы называем их «планетами», что в переводе с греческого означает «блуждающие». Думаю, именно эта странность пришлась нашим предкам по душе.
Сегодня мы знаем, что планеты — не звезды, а небесные тела, словно пристегнутые к Солнцу силой гравитации. По ходу исследования Земли мы стали осознавать ее как лишь один из миров среди неисчислимого множества других, вращающихся вокруг Солнца и вокруг других звезд, образующих галактику Млечный Путь. Наша планета и Солнечная система окружены мировым океаном глубокого космоса. И он не более непреодолим, чем уже известный нам Мировой океан.
Может быть, сейчас еще немного рановато. Может быть, время еще не пришло. Но те новые миры, в которых таятся неслыханные возможности, манят.
В последние несколько десятилетий США и бывший СССР достигли исторических и завораживающих успехов — смогли вплотную исследовать все те светящиеся точки, от Меркурия до Сатурна, которые пробудили у наших предков любопытство и породили науку. С тех пор, как в 1962 г. состоялся первый успешный межпланетный полет, наши аппараты побывали, выходили на орбиту и даже садились уже более чем в семидесяти новых мирах. Мы путешествовали среди этих странников. Мы обнаружили огромные вулканические конусы, по сравнению с которыми высочайшие земные горы кажутся кочками; древние речные долины на двух планетах, одна из которых загадочно холодна, а другая — слишком раскалена для существования водных потоков; мы открыли гигантскую планету с недрами из металлического водорода, способными вместить тысячу планет размером с Землю; целые расплавленные луны; мир облаков с кислотной атмосферой, где даже на самых высоких плато так жарко, что плавится свинец; древние ландшафты, на которых выгравирована правдивая хроника бурного формирования Солнечной системы; ледяные планеты-беглянки из заплутоновых глубин; изысканные узоры планетных колец, отражающих тонкие гармонии гравитации; а также мир, окруженный облаками сложных органических молекул, примерно таких же, какие на заре существования нашей планеты позволили зародиться жизни на ней. Все они тихо кружат вокруг Солнца и ждут.
Мы открыли такие чудеса, что и не снились нашим предкам, размышлявшим о природе светил, которые блуждают в ночном небе. Мы прикоснулись к истокам нашей планеты и самих себя. Открывая все то, что еще можно открыть, созерцая иные судьбы других миров, более или менее похожих на наш, мы начинаем все лучше понимать Землю. Каждый из этих миров прекрасен и поучителен. Насколько нам известно, все они до одного необитаемы и пустынны. Вокруг нет «места получше». Пока по крайней мере.
Можно сказать, что в ходе роботизированной миссии «Викинг», стартовавшей в июле 1976 г., я провел определенное время на Марсе. Я исследовал валуны и песчаные дюны, небо, остававшееся красным даже в полдень, древние речные долины, головокружительно высокие вулканические пики, свирепую ветровую эрозию, стратифицированные полярные области, два темных спутника, по форме напоминающих картофелины. Но там не было жизни — ни сверчка, ни травинки, даже, насколько мы можем быть уверены, ни единого микроба. Эти миры, в отличие от нашего, не украшены живой природой. Жизнь — сравнительная редкость. Можно исследовать множество миров и обнаружить, что лишь в одном из них жизнь смогла зародиться, развиться и сохраниться.
Лейб и Хая, за всю жизнь не пересекавшие ничего шире речки, доросли до трансокеанского путешествия. У них было одно большое преимущество: на другом берегу океана их ожидали — да, привыкшие жить по своему чужеземному укладу, но все же — другие люди, говорившие на своем языке, разделявшие хотя бы некоторые их ценности, а иные из них даже приходились им родственниками.
Сегодня мы достигли границ Солнечной системы и отправили четыре наших корабля к звездам. Нептун находится в миллион раз дальше от Земли, чем Нью-Йорк — от берегов Западного Буга. Но там нет никаких наших дальних родственников, ни одного человека и, по-видимому, нет никакой жизни, которая бы ожидала нас в этих иных мирах. Мы не получим писем от недавних эмигрантов, которые помогли бы нам понять новую страну, — только цифровые данные, передаваемые со скоростью света бездушными скрупулезными посланниками-роботами. Они сообщают нам, что эти новые миры совсем не похожи на наш дом. Но мы продолжаем искать обитателей этих миров. Так уж мы устроены — жизнь тянется к жизни.
Никто на Земле, даже самые богатые из нас, не может позволить себе такое путешествие. Мы не можем собраться и просто так отправиться на Марс или на Титан — если нам наскучило, мы потеряли работу, получили повестку в армию, чувствуем себя угнетенными либо нас (справедливо или несправедливо) обвиняют в преступлении. Такие путешествия не сулят быстрой прибыли, которая могла бы привлечь частных предпринимателей. Если мы, люди, когда-либо и отправимся к этим мирам, то это произойдет, когда какая-либо нация или объединение усмотрит в этом преимущество для себя — или для всего человеческого рода. Прямо сейчас существует масса дел, на которые мы вынуждены тратить деньги, необходимые на отправку людей к иным мирам.
Вот о чем эта книга: о других мирах, о том, что нас там ожидает, что они могут нам о себе поведать, и — с учетом неотложных проблем, с которыми сейчас сталкивается наш вид — имеет ли смысл туда лететь. Должны ли мы сперва решить эти проблемы? Или как раз они — повод отправиться в путь?
Во многих отношениях эта книга с оптимизмом описывает перспективы человечества. Может показаться, что в первых главах я слишком заостряю внимание на нашем несовершенстве. Но в них закладываются существенные духовные и логические основания, на которых я в дальнейшем выстраиваю аргументацию.
Я попытался рассмотреть проблемы под разными углами. Найдутся отрывки, где я словно полемизирую сам с собой. Да. Рассматривая те или иные аргументы с разных сторон, я зачастую спорю с Саганом. Надеюсь, к последней главе станет понятно, где именно я высказываю свою точку зрения.
План книги условно таков: сначала мы рассмотрим широко распространенные мнения, которые высказывались на протяжении всей человеческой истории и сводящиеся к тому, что наш вид и наш мир уникальны, более того — нам отведена главная роль в устройстве мироздания и в его предназначении. Мы отправимся по Солнечной системе вслед за новейшими исследовательскими миссиями, учтем последние открытия, а затем оценим доводы, обычно высказываемые в пользу пилотируемых космических экспедиций. В последней, наиболее гипотетической части книги я расскажу, как, на мой взгляд, будет складываться наше космическое будущее в долгосрочной перспективе.
Книга «Голубая точка» рассказывает о новом познании, медленно овладевающем нами, о наших координатах, нашем месте во Вселенной и о том, почему (пусть даже зов дальних дорог в наше время стал гораздо тише) главная составляющая человеческого будущего обретается далеко за пределами Земли.
Голубая точка. Космическое будущее человечества. Странники: Введение (Карл Саган, 1994)
Странники: Введение
Но кто же они, проезжающие?
Райнер Мария Рильке. Пятая элегия (1923)Мы с самого начала были странниками. Мы знали все деревья на сто километров вокруг. Как только созревали плоды — мы приходили собирать их. Мы следовали за стадами животных, совершавших ежегодные миграции. Мы ликовали над свежим мясом — чтобы добыть его, приходилось красться, хитрить, устраивать засады и охотиться сообща. Действительно, когда мы объединялись, нам удавалось то, что было не под силу охотнику-одиночке. Идея прокормиться самому казалась столь же нелепой, как переход к оседлой жизни.
Вместе мы защищали наших детей от львов и гиен. Учили их всему, что может понадобиться. Еще у нас были орудия. Тогда, как и сейчас, технология была залогом выживания.
Когда засуха затягивалась или летний воздух пронизывали холодные ветры, наша группа пускалась в путь — порой в неизвестные края. Искали места получше. Когда же не удавалось поладить с кем-либо в нашей маленькой кочевой общине, мы уходили, чтобы прибиться к более дружелюбной компании. Всегда можно было все начать сначала.
На протяжении 99,9 % времени существования нашего вида мы были охотниками и собирателями, странниками, пересекавшими саванны и степи. Тогда не было никаких границ, таможен. Повсюду простирался фронтир. Мы имели дело только с землей, океаном и небом — плюс изредка с угрюмыми соседями.
Но когда климат стал благоприятным, а еды вокруг оказалось в избытке, мы решили вести оседлую жизнь. Без приключений. Разжирели. Расслабились. В последние 10 000 лет — всего лишь мгновение в нашей долгой истории — мы отказались от кочевой жизни. Одомашнили животных и растения. Зачем гоняться за едой, если можно ее разводить?
Несмотря на все материальные преимущества, оседлая жизнь не удовлетворяла нас, оставляя чувство нереализованности. Даже после того, как 400 поколений людей провели жизнь в селах и городах, мы не забыли кочевую жизнь. Открывающаяся перед нами дорога по-прежнему манит, как почти забытая песня из детства. Далекие края ассоциируются у нас с определенной романтикой. Я подозреваю, что эта тяга была тщательно отточена естественным отбором как важнейший фактор нашего выживания. Долгое лето, мягкая зима, богатый урожай, изобильная дичь — ничто из этого не вечно. Мы не в силах предсказать будущее. Катастрофические бедствия словно подкрадываются к нам, застают врасплох. Нашей жизнью, жизнью нашей общины и даже всего нашего вида мы можем быть обязаны тем немногим — неугомонным, жаждущим чего-то, что они даже не в силах описать или понять, стремящимся к новым странам и новым мирам.
Герман Мелвилл в своем «Моби Дике»[1] говорил от лица странников, живших во все времена и на всех меридианах: «Меня вечно томит жажда познать отдаленное. Я люблю плавать по заповедным водам».
Для древних греков и римлян известный мир ограничивался Европой и некоторыми регионами Азии и Африки. Земля была окружена непреодолимым Мировым океаном. Люди могли повстречать низших существ — варваров или высших — богов. В каждом дереве жила своя дриада, в каждой области был свой легендарный герой. Но богов было не слишком много — как минимум поначалу; не более пары десятков. Они жили на вершинах гор, под землей, в море или высоко в небе. Они общались с людьми при помощи посланий, вмешивались в человеческие дела и даже скрещивались с нами.
Шло время, исследовательская мысль развивалась, и стали выясняться удивительные вещи. Оказалось, что варвары могут быть не менее умны, чем греки или римляне. Африка и Азия были больше, чем кто-либо мог вообразить. Мировой океан был вполне преодолимым. В мире существовали антиподы[2]. Оказалось, что есть три новых континента, которые в незапамятные времена были заселены выходцами из Азии, причем вести об этом так и не достигли Европы. Также выяснилось, что обнаружить богов удручающе сложно.
Первое масштабное переселение человека из Старого Света в Новый произошло во время последнего ледникового периода, около 11 500 лет назад, когда из-за увеличения полярных ледяных шапок обмелели океаны и обнажился сухопутный мост из Сибири на Аляску. Тысячу лет спустя мы добрались до Огненной Земли, южной оконечности Южной Америки. Задолго до Колумба индонезийские аргонавты на парусных лодках с балансиром исследовали западную часть Тихого океана; люди с Калимантана заселили Мадагаскар; египтяне и ливийцы обогнули Африку, а огромный флот морских джонок, снаряженный китайской династией Мин, пересек Индийский океан. Китайцы заложили базу на Занзибаре, далее флот миновал мыс Доброй Надежды и вышел в Атлантику. С XV по XVII в. европейские парусники открыли новые континенты (новые, во всяком случае для европейцев) и совершили кругосветные путешествия. В XVIII и XIX вв. американские и русские первопроходцы, торговцы и колонисты устремились через два огромных континента, причем первые шли на запад, а вторые — на восток. Эта тяга к исследованию и освоению при всей своей неосознанности способствовала выживанию. Нельзя сказать, что она свойственна конкретной нации или этносу. Это дар, присущий всем представителям человеческого рода.
Со времени нашего возникновения в Восточной Африке несколько миллионов лет назад мы проложили извилистые пути по всей планете. Сегодня люди есть на всех континентах, на самых отдаленных островах, от полюса до полюса, от Эвереста до Мертвого моря, мы побывали на дне океанов, а некоторым доводилось жить даже на высоте более 300 км, подобно древним богам.
Сегодня кажется, что исследовать на Земле уже нечего, как минимум на суше. Мы — жертвы собственного географического успеха — теперь все больше сидим дома.
Масштабные переселения народов — некоторые добровольные, но большинство — нет — сформировали человеческую природу. Сегодня от войны, угнетения и голода бегут гораздо больше людей, чем когда-либо ранее. Вероятно, когда в будущем десятилетии климат на Земле изменится, появятся в огромном количестве экологические беженцы. Нас всегда будут манить лучшие места. Человеческие волны будут окатывать планету, словно приливы и отливы. Но те страны, куда мы сегодня стремимся, уже заселены. До нас там уже обосновались другие люди, зачастую не готовые войти в наше бедственное положение.
* * *
В КОНЦЕ XIX в. в одном захолустном городке Центральной Европы рос Лейб Грубер. Городок находился в огромной, многоязычной Австро-Венгерской империи с богатой историей. Его отец торговал рыбой. Жизнь временами была тяжелой. В молодости Лейб смог найти себе лишь одно достойное занятие — он переносил людей через реку Буг, протекавшую поблизости. Клиент, мужчина или женщина, взбирался на спину Лейбу, а Лейб в драгоценных сапогах, которые буквально служили ему рабочим инструментом, шагал по речному броду и доставлял пассажира на противоположный берег. Иногда вода доходила Лейбу до пояса. На реке в ту пору не было ни моста, ни парома. Пожалуй, через реку можно было бы перебраться на лошади, но для лошадей находилась другая работа. Оставалось трудиться Лейбу и еще некоторым молодым людям, таким же, как он. Другого проку от них не было, работу тоже было не найти. Носильщики бродили по берегу, выкрикивали свои цены, нахваливая свои услуги перед потенциальными клиентами. Парни трудились как четвероногие. Среди таких «вьючных» людей был и мой дед — именно его звали Лейб.
Не думаю, что за всю молодость Лейбу доводилось отправиться куда-либо дальше, чем за сто километров от родного местечка Сасов. Но затем, в 1904 г., как гласит семейная легенда, он внезапно подался в Новый Свет, чтобы скрыться от преследования в обвинении в убийстве, оставив дома молодую жену. Насколько же непохожими на его крошечный заштатный городишко должны были показаться великие германские порты, каким огромным открылся ему океан, какими диковинными явились роскошные небоскребы и нескончаемый гул новой страны. Мы ничего не знаем о его плавании, но нашли судовой манифест с упоминанием его жены Хаи; она смогла перебраться к Лейбу, как только тот скопил достаточно денег на ее переезд. Хая отправилась в путь самым дешевым классом на «Батавии», приписанной к гамбургскому порту. Документ настолько краток, что от него веет отчаянием: она умеет читать или писать? Нет. Она говорит по-английски? Нет. Сколько денег у нее с собой? Представляю, какой уязвимой и пристыженной она себя чувствовала, когда ответила: «Один доллар».
Она сошла с корабля в Нью-Йорке, воссоединилась с Лейбом, прожила достаточно долго, чтобы родить мою мать и ее сестру, а затем умерла из-за «осложнений, связанных с родами». В те несколько лет, которые она прожила в Америке, ее иногда звали на английский манер — Клара. Четверть века спустя моя мама назвала своего сына-первенца в честь своей матери, которую не знала.
НАШИ ДАЛЕКИЕ ПРЕДКИ, взирающие на небо, заметили, что среди так называемых «неподвижных» звезд есть пять необычных, которые, в отличие от всех остальных, не просто восходят и заходят в строгой последовательности. Они двигались по небу удивительно затейливым образом. Целыми месяцами они неспешно путешествуют среди звезд. Иногда петляют. Сегодня мы называем их «планетами», что в переводе с греческого означает «блуждающие». Думаю, именно эта странность пришлась нашим предкам по душе.
Сегодня мы знаем, что планеты — не звезды, а небесные тела, словно пристегнутые к Солнцу силой гравитации. По ходу исследования Земли мы стали осознавать ее как лишь один из миров среди неисчислимого множества других, вращающихся вокруг Солнца и вокруг других звезд, образующих галактику Млечный Путь. Наша планета и Солнечная система окружены мировым океаном глубокого космоса. И он не более непреодолим, чем уже известный нам Мировой океан.
Может быть, сейчас еще немного рановато. Может быть, время еще не пришло. Но те новые миры, в которых таятся неслыханные возможности, манят.
В последние несколько десятилетий США и бывший СССР достигли исторических и завораживающих успехов — смогли вплотную исследовать все те светящиеся точки, от Меркурия до Сатурна, которые пробудили у наших предков любопытство и породили науку. С тех пор, как в 1962 г. состоялся первый успешный межпланетный полет, наши аппараты побывали, выходили на орбиту и даже садились уже более чем в семидесяти новых мирах. Мы путешествовали среди этих странников. Мы обнаружили огромные вулканические конусы, по сравнению с которыми высочайшие земные горы кажутся кочками; древние речные долины на двух планетах, одна из которых загадочно холодна, а другая — слишком раскалена для существования водных потоков; мы открыли гигантскую планету с недрами из металлического водорода, способными вместить тысячу планет размером с Землю; целые расплавленные луны; мир облаков с кислотной атмосферой, где даже на самых высоких плато так жарко, что плавится свинец; древние ландшафты, на которых выгравирована правдивая хроника бурного формирования Солнечной системы; ледяные планеты-беглянки из заплутоновых глубин; изысканные узоры планетных колец, отражающих тонкие гармонии гравитации; а также мир, окруженный облаками сложных органических молекул, примерно таких же, какие на заре существования нашей планеты позволили зародиться жизни на ней. Все они тихо кружат вокруг Солнца и ждут.
Мы открыли такие чудеса, что и не снились нашим предкам, размышлявшим о природе светил, которые блуждают в ночном небе. Мы прикоснулись к истокам нашей планеты и самих себя. Открывая все то, что еще можно открыть, созерцая иные судьбы других миров, более или менее похожих на наш, мы начинаем все лучше понимать Землю. Каждый из этих миров прекрасен и поучителен. Насколько нам известно, все они до одного необитаемы и пустынны. Вокруг нет «места получше». Пока по крайней мере.
Можно сказать, что в ходе роботизированной миссии «Викинг», стартовавшей в июле 1976 г., я провел определенное время на Марсе. Я исследовал валуны и песчаные дюны, небо, остававшееся красным даже в полдень, древние речные долины, головокружительно высокие вулканические пики, свирепую ветровую эрозию, стратифицированные полярные области, два темных спутника, по форме напоминающих картофелины. Но там не было жизни — ни сверчка, ни травинки, даже, насколько мы можем быть уверены, ни единого микроба. Эти миры, в отличие от нашего, не украшены живой природой. Жизнь — сравнительная редкость. Можно исследовать множество миров и обнаружить, что лишь в одном из них жизнь смогла зародиться, развиться и сохраниться.
Лейб и Хая, за всю жизнь не пересекавшие ничего шире речки, доросли до трансокеанского путешествия. У них было одно большое преимущество: на другом берегу океана их ожидали — да, привыкшие жить по своему чужеземному укладу, но все же — другие люди, говорившие на своем языке, разделявшие хотя бы некоторые их ценности, а иные из них даже приходились им родственниками.
Сегодня мы достигли границ Солнечной системы и отправили четыре наших корабля к звездам. Нептун находится в миллион раз дальше от Земли, чем Нью-Йорк — от берегов Западного Буга. Но там нет никаких наших дальних родственников, ни одного человека и, по-видимому, нет никакой жизни, которая бы ожидала нас в этих иных мирах. Мы не получим писем от недавних эмигрантов, которые помогли бы нам понять новую страну, — только цифровые данные, передаваемые со скоростью света бездушными скрупулезными посланниками-роботами. Они сообщают нам, что эти новые миры совсем не похожи на наш дом. Но мы продолжаем искать обитателей этих миров. Так уж мы устроены — жизнь тянется к жизни.
Никто на Земле, даже самые богатые из нас, не может позволить себе такое путешествие. Мы не можем собраться и просто так отправиться на Марс или на Титан — если нам наскучило, мы потеряли работу, получили повестку в армию, чувствуем себя угнетенными либо нас (справедливо или несправедливо) обвиняют в преступлении. Такие путешествия не сулят быстрой прибыли, которая могла бы привлечь частных предпринимателей. Если мы, люди, когда-либо и отправимся к этим мирам, то это произойдет, когда какая-либо нация или объединение усмотрит в этом преимущество для себя — или для всего человеческого рода. Прямо сейчас существует масса дел, на которые мы вынуждены тратить деньги, необходимые на отправку людей к иным мирам.
Вот о чем эта книга: о других мирах, о том, что нас там ожидает, что они могут нам о себе поведать, и — с учетом неотложных проблем, с которыми сейчас сталкивается наш вид — имеет ли смысл туда лететь. Должны ли мы сперва решить эти проблемы? Или как раз они — повод отправиться в путь?
Во многих отношениях эта книга с оптимизмом описывает перспективы человечества. Может показаться, что в первых главах я слишком заостряю внимание на нашем несовершенстве. Но в них закладываются существенные духовные и логические основания, на которых я в дальнейшем выстраиваю аргументацию.
Я попытался рассмотреть проблемы под разными углами. Найдутся отрывки, где я словно полемизирую сам с собой. Да. Рассматривая те или иные аргументы с разных сторон, я зачастую спорю с Саганом. Надеюсь, к последней главе станет понятно, где именно я высказываю свою точку зрения.
План книги условно таков: сначала мы рассмотрим широко распространенные мнения, которые высказывались на протяжении всей человеческой истории и сводящиеся к тому, что наш вид и наш мир уникальны, более того — нам отведена главная роль в устройстве мироздания и в его предназначении. Мы отправимся по Солнечной системе вслед за новейшими исследовательскими миссиями, учтем последние открытия, а затем оценим доводы, обычно высказываемые в пользу пилотируемых космических экспедиций. В последней, наиболее гипотетической части книги я расскажу, как, на мой взгляд, будет складываться наше космическое будущее в долгосрочной перспективе.
Книга «Голубая точка» рассказывает о новом познании, медленно овладевающем нами, о наших координатах, нашем месте во Вселенной и о том, почему (пусть даже зов дальних дорог в наше время стал гораздо тише) главная составляющая человеческого будущего обретается далеко за пределами Земли.
Голубая точка. Космическое будущее человечестваКарл Саган, 1994
Глава 2
Аберрация света
Если бы человек оказался изъят из мира, все, что оставалось бы там, наверняка пошло бы вразброд без цели и направления и ни во что бы не претворялось.
Френсис Бэкон. О мудрости древних (1619)Энн Друян[3] предлагает провести эксперимент: вновь взгляните на бледно-голубое пятнышко, описанное в предыдущей главе. Внимательно рассмотрите его. Еще раз вглядитесь в него и попробуйте убедить себя, что Бог создал целую Вселенную ради одного из примерно 10 млн видов, населяющих эту пылинку. Затем сделайте еще один шаг: вообразите, что все было сотворено лишь для части представителей этого вида, объединенных по половому, этническому или религиозному признаку. Если это не кажется вам крайне маловероятным, выберите на фото другую точку. Представьте себе, что она населена какой-то другой формой разумной жизни. Эти существа тоже поклоняются богу, который создал все вокруг только ради них. Можете ли вы серьезно воспринимать подобное?
«ВИДИШЬ ТУ ЗВЕЗДОЧКУ»?
«Ты имеешь в виду красную?» — уточняет дочка.
«Да. Ты знаешь, а ведь, возможно, ее там и нет. Она уже могла пропасть — например, взорваться. Свет от нее много лет пересекает пространство, и только сейчас попадает в наши глаза. Мы не видим, какова эта звезда сейчас. Мы видим, какой она была раньше».
Многие люди испытывают взбудораживающее ощущение чуда, когда впервые сталкиваются с этой простой истиной. Почему? Отчего она столь поразительна? В нашем маленьком мире свет перемещается мгновенно, по крайней мере с практической точки зрения. Если лампочка светится, то, разумеется, физически она находится именно там, где мы ее видим, освещая все вокруг. Протягиваю руку, дотрагиваюсь до лампочки: в самом деле, она тут, еще и обжигает. Если нить накала оборвется — света не будет. Если лампочка перегорит и ее вывинтят из патрона, то мы не увидим годы спустя на том же месте ту самую лампочку, освещающую комнату. Но если мы окажемся достаточно далеко от источника света, то целое солнце может погаснуть, а мы по-прежнему будем видеть, как ярко оно сияет. Возможно, мы не узнаем о его гибели еще долгие годы — на самом деле столько времени, сколько требуется свету, чтобы пересечь пустоту между нами и его источником. Свет движется быстро, но не бесконечно быстро.
От звезд и галактик нас отделяют такие огромные расстояния, что мы наблюдаем все космические объекты в их прошлом, а некоторые даже в таком виде, в каком они были еще до появления Земли. Телескопы — это машины времени. Давным-давно, когда молодая галактика начала изливать свет в окружающую пустоту, еще не существовало никого, кто бы знал: спустя миллиарды лет разрозненные крупицы камня и металлов, льда и органических молекул соберутся в сгусток, который будет называться «Земля», или что на ней возникнет жизнь и мыслящие существа, которые однажды увидят толику этого галактического света и попытаются разгадать, что же заставило его отправиться в путь.
А после того, как Земля погибнет, примерно через 5 млрд лет после сегодняшнего дня, когда она обуглится, как головешка, или даже будет поглощена Солнцем, сформируются другие планеты, звезды и галактики — и в ту далекую эпоху не останется ни малейшего намека на некогда существовавшую Землю.
ЭТО ПОЧТИ НИКОГДА НЕ КАЖЕТСЯ ПРЕДРАССУДКОМ. Напротив, нам представляется логичной и обоснованной идея о том, что наша группа (какова бы она ни была), по факту нашего рождения в ней, должна занимать центральное место в социальной Вселенной. Среди наследников фараонов и претендентов на трон Плантагенетов, детей олигархов и бонз из ЦК, уличных бандитов и завоевателей народов, представителей привилегированного большинства, мрачных сект и униженных меньшинств такое эгоцентричное мировоззрение кажется не менее естественным, чем дыхание. Оно подпитывается из тех же источников, что и сексизм, расизм, национализм, а также другие убийственные идеологии исключительности, которые всегда были проклятием нашего вида. Нужна недюжинная сила характера, чтобы противостоять увещеваниям тех, кто убеждает нас в нашем очевидном, даже ниспосланном Богом превосходстве над ближними. Чем ниже наша самооценка, тем более мы уязвимы перед такими призывами.
Поскольку и ученые — просто люди, неудивительно, что подобные претензии укоренились и в научном мировоззрении. Действительно, многие ключевые споры в истории науки (хотя бы отчасти) посвящены тому, есть ли в нас, людях, что-то особенное. Практически всегда предполагается, что мы все-таки избранные. Но если как следует проверить эту посылку, то — удручающе часто — оказывается, что она ошибочна.
Наши предки проводили жизнь вне дома. Они знали звездное небо не хуже, чем мы — программу любимых телепередач. Солнце, Луна, звезды и планеты всходили на востоке и садились на западе, проделывая путь по небу у нас над головой. Движение небесных тел было не только спектаклем, вызывавшим благоговейный вздох; это был и единственный способ узнать время дня и пору года. Для охотников и собирателей, а также для земледельцев знания о небе были вопросом жизни и смерти.
Как же нам повезло, что Солнце, Луна, планеты и звезды складываются в столь точно настроенные космические часы! Казалось, что это неслучайно. Их разместили там намеренно, для нашей пользы. Разве кто-нибудь, кроме нас, ими пользуется? Разве они годятся еще на что-нибудь?
Причем, если светила восходят и заходят вокруг нас, разве не очевидно, что мы находимся в центре Вселенной? Эти небесные тела — столь явственно исполненные неземной силы, особенно Солнце, чье тепло и свет жизненно важны для нас, — обращаются вокруг, окружая Землю, как придворные — короля. Даже если мы об этом и не догадывались, самое общее знакомство с небесами подсказывает, что мы — особенные. Кажется, что Вселенная специально сработана для человека. Сложно размышлять об этих обстоятельствах, не испытывая прилива гордости и самоуверенности. Целая Вселенная — и сотворена для нас! Мы и вправду должны быть особенными.
Такая лестная демонстрация нашей важности, подкрепляемая ежедневными наблюдениями за небесами, превратила геоцентрическое тщеславие в транскультурную истину, преподаваемую в школах, вплетенную в язык, ставшую неотъемлемой частью великой литературы и Священного Писания. Инакомыслие искореняли, порой прибегая к пыткам и казням. Неудивительно, что на протяжении почти всей человеческой истории никто не подвергал сомнению эту исключительность.
Несомненно, такого мировоззрения придерживались наши предки — охотники и собиратели. Великий античный астроном Клавдий Птолемей во II в. знал, что Земля — шар, что по сравнению со звездами она размером с «точку», а также учил, что Земля находится «в самом центре небес». Аристотель, Платон, Августин Блаженный, Фома Аквинский и почти все великие философы и ученые всех культур, существовавших на протяжении 3000 лет вплоть до конца XVII в., поддались этой иллюзии. Некоторые занимались описанием того, как Солнце, Луна, звезды и планеты могут быть хитроумно прикреплены к абсолютно прозрачным хрустальным сферам — разумеется, в центре этих больших сфер находилась Земля, — что позволило бы объяснить сложные движения небесных тел, так скрупулезно зафиксированные многими поколениями астрономов. Они преуспели: геоцентрическая гипотеза с некоторыми позднейшими дополнениями адекватно описывала все факты, связанные с движением планет, собранные со II по XVI в.
Требовалась лишь легкая экстраполяция, чтобы сформулировать еще более грандиозную идею: «совершенство» мира было бы неполным без человека, как утверждал Платон в своем диалоге «Тимей». «Человек… есть все, — писал поэт и священник Джон Донн в 1625 г., — он не часть мира, но сам мир; по славе сравнимый с Богом, причина, по которой и существует мир».
Но все-таки — несмотря на то, сколь многие короли, папы, философы, ученые и поэты утверждали обратное, — на протяжении всех этих тысячелетий Земля упрямо продолжала обращаться вокруг Солнца. Можете вообразить себе неумолимого внеземного наблюдателя, который все это время следил за людьми, как мы самозабвенно болтаем: «Вселенная создана для нас! Мы — ее центр! Все вокруг воздает нам славу!» — и приходил к выводу, что наши претензии забавны, стремления — жалки, и это, должно быть, планета идиотов.
Однако такое суждение слишком сурово. Мы старались как могли. Просто возникло злосчастное совпадение между повседневными явлениями и нашими тайными чаяниями. Мы не слишком критично относились к фактам, которые, казалось бы, подтверждали наши предрассудки. Причем контраргументов было немного.
На протяжении столетий приглушенным контрапунктом слышатся голоса немногих вольнодумцев, взывающих к скромности и объективности. На заре науки древнегреческие и древнеримские философы-атомисты, предполагавшие, что мир состоит из атомов, — Демокрит, Эпикур и их последователи (а также Лукреций, первый популяризатор науки) — дерзко рассуждали о множестве миров, населенных разнообразными формами жизни, и говорили, что все эти миры и существа состоят из таких же атомов, что и мы с вами. Эти ученые предлагали нам поразмыслить над бесконечностью пространства и времени. Но на фоне доминировавших светских и религиозных канонов западной цивилизации, языческих и христианских, идеи атомистов оставались маргинальными. Действительно, небеса казались непохожими на наш мир. Они были неизменными и «совершенными». Земля же была изменчивой и «порочной». Римский государственный деятель и философ Цицерон так обобщил общепринятые убеждения: «В небесах нет ничего случайного, ничего произвольного, ничего неправильного, ничего беспорядочного. Повсюду — порядок, точность, здравый смысл, постоянство».
Философия и религия предостерегали, что боги (или Бог) гораздо сильнее нас, ревниво оберегают свои привилегии и вершат скорый суд за непозволительное высокомерие. В то же время все эти доктрины не содержали ни намека на то, что подобные учения об устройстве Вселенной есть фантазии и иллюзии.
Философия и религия выражают обычные мнения — мнения, которые могут быть опровергнуты в результате наблюдений или экспериментов, — но подают их как истины. Это считается совершенно нормальным. Тот факт, что многие из глубоко укоренившихся религиозных убеждений могут оказаться ошибочными, едва ли вообще рассматривается. В смирении, которому они учат, должны упражняться другие, а собственные учения полагаются безошибочными и неопровержимыми. Поистине, у верующих есть более веские причины к смирению, чем они могут себе представить.
НАЧИНАЯ СО ВРЕМЕН КОПЕРНИКА, то есть с середины XVI в., начался открытый мировоззренческий спор. Картина мира, где центральное место занимает Солнце, а не Земля, была признана опасной. Многие ученые услужливо поспешили заверить служителей церкви, что эта новомодная гипотеза не несет никакой серьезной угрозы для общепринятых представлений. В рамках несколько безумного компромисса гелиоцентрическая система мира воспринималась просто как удобная математическая модель, а не астрономическая реальность. То есть предполагалось, что на самом деле именно Земля находится в центре Вселенной, что общеизвестно; но если вы хотите спрогнозировать, где окажется Юпитер во второй вторник ноября через два года, то можете предположить, что в центре мира расположено Солнце. Так вы сможете вычислить нужный результат, не оскорбляя Власти[4].
«Нет никакой опасности в этом, — писал кардинал Роберто Беллармин, ведущий ватиканский теолог начала XVI в., — и такой идеи вполне довольно для математиков. Но утверждать, что Земля очень быстро обращается вокруг Солнца, — опасно, это не только раздражает философов и богословов, но и оскорбляет нашу святую веру, представляя Священное Писание ложным».
«Свобода вероисповедания пагубна, — как-то раз отметил Беллармин. — Она есть не что иное, как свобода заблуждений».
Кроме того, если Земля обращается вокруг Солнца, то близлежащие звезды также должны двигаться на фоне более отдаленных звезд, поскольку каждые шесть месяцев точка нашего обзора перемещается с одной стороны земной орбиты на другую. Такой «годичный параллакс» обнаружить не удалось. Сторонники Коперника объясняли это тем, что звезды расположены очень далеко — возможно, в миллион раз дальше от Земли, чем Солнце. Возможно, более мощные телескопы в будущем зафиксируют годичный параллакс. Геоцентристы сочли это возражение отчаянной, более того — смехотворной попыткой спасти ущербную гипотезу.
Когда Галилей обратил свой первый телескоп к небесам, «ветер переменился». Галилей открыл, что Юпитер окружен небольшой свитой спутников, причем те, орбиты которых находятся ближе к планете, обращаются быстрее более удаленных спутников — точно такую зависимость Коперник логически вывел для околосолнечных планет. Галилей обнаружил, что у Меркурия и Венеры есть фазы, точно как у Луны (это означало, что они обращаются вокруг Солнца). Более того, изрытая кратерами Луна и покрытое пятнами Солнце заставляли усомниться в совершенстве небес. Возможно, беспокойство именно такого рода испытывал 13 веками ранее благородный Тертуллиан, увещевавший: «Но если в вас есть хоть немного здравого смысла и благоразумия, перестаньте исследовать тайны и законы вселенной, оставьте небесные сферы»[5].
Напротив, Галилей писал, что природу можно «испрашивать» путем наблюдений и экспериментов. Тогда «факты, на первый взгляд кажущиеся невероятными, даже после скудного объяснения, сбрасывают окутывавшие их покровы и предстают перед нами в обнаженной и простой красоте». Не являются ли эти факты, убедиться в которых могут даже скептики, более верными свидетельствами о Вселенной Бога, нежели все измышления теологов? Но что если эти факты противоречат верованиям тех, кто считает свою религию непогрешимой? Церковные иерархи угрожали престарелому астроному пытками, если он продолжит отстаивать гнусное учение о движении Земли. Галилея приговорили к своеобразному пожизненному домашнему аресту.
Спустя одно-два поколения, когда Исаак Ньютон продемонстрировал, что простая и красивая физика позволяет количественно объяснить — и спрогнозировать — все наблюдаемые движения спутников и планет (предполагается, мы признаем, что Солнце находится в центре Солнечной системы), геоцентрические заблуждения продолжали рассыпаться.
В 1725 г., пытаясь открыть звездный параллакс, усердный английский астроном-любитель Джеймс Брэдли обнаружил аберрацию света. Думаю, термин «аберрация» в какой-то степени передает неожиданность этого открытия. Если наблюдать звезды в течение года, то окажется, что они перемещаются на небе по траекториям, напоминающим небольшие эллипсы. Но выяснилось, что по таким линиям движутся все звезды. Это не мог быть звездный параллакс, поскольку для близлежащих звезд параллакс должен быть велик, а для отдаленных — практически неразличим. Аберрация напоминает другое явление: так, когда капли дождя падают на автомобиль, несущийся с большой скоростью, пассажиру этого автомобиля кажется, что капли падают под углом к вертикали; чем выше скорость автомобиля, тем больше угол. Если бы Земля неподвижно висела в центре Вселенной, а не неслась по орбите вокруг Солнца, то Брэдли не обнаружил бы никакой аберрации света. Это было серьезное доказательство в пользу движения Земли. Оно убедило большинство астрономов, но, как полагал Брэдли, не «антикоперниканцев».
Только в 1837 г. непосредственные наблюдения звезд ясно показали, что Земля действительно обращается вокруг Солнца. Наконец-то был открыт годичный параллакс, споры о котором не утихали так долго — причем открыт благодаря не лучшим аргументам, а более точным инструментам. Поскольку объяснить значение этого открытия гораздо проще, чем аберрации света, оно является очень важным. Оно позволило забить последний гвоздь в гроб геоцентризма. Достаточно просто выставить перед собой палец, затем взглянуть на него сначала левым, а потом правым глазом. Вам покажется, что палец немного сдвинулся. Параллакс понятен каждому.
К XIX в. все ученые-геоцентристы либо изменили свои воззрения, либо вымерли. После того как в гелиоцентризме убедилось большинство ученых, быстро изменились и взгляды образованных кругов общества, в некоторых странах это произошло всего за три-четыре поколения. Разумеется, во времена Галилея и Ньютона и даже гораздо позже находились те, кто пытался воспрепятствовать принятию новой гелиоцентрической модели, более того — даже знакомству с ней. Оставалось много людей, кто (по крайней мере втайне) в ней сомневался.
Но к концу XX в., даже если еще и оставались какие-то упрямцы, мы смогли непосредственно решить этот спор. Нам удалось проверить, в какой системе мы живем — геоцентрической, где планеты прикреплены к прозрачным хрустальным сферам, либо в гелиоцентрической, где планеты обращаются на определенных расстояниях от Солнца, удерживаемые силой гравитации. Например, мы смогли прощупать планеты радаром. Когда наш сигнал отражается от какого-нибудь спутника Сатурна, мы не регистрируем радиоэха, что должна была бы давать расположенная между нами и Сатурном хрустальная сфера, на которой прикреплен Юпитер. Наши космические корабли прибывают к месту назначения с поразительной точностью — именно так, как позволяет спрогнозировать ньютоновский закон гравитации. Когда наши космические аппараты летят к Марсу, их приборы не записывают никакого дребезга, не регистрируют осколков разбитого хрусталя, когда преодолевают «сферы», которые — согласно авторитетным мнениям, господствовавшим на протяжении тысячелетий, — несут на себе Солнце или Венеру в ходе их неуклонного движения вокруг Земли, расположенной в центре.
Когда «Вояджер-1» просканировал Солнечную систему из-за орбиты самой далекой планеты, он обнаружил — точно как увидели бы мы, согласно Копернику и Галилею, — что Солнце находится в центре системы, а планеты обращаются вокруг него по концентрическим орбитам. Земля далеко не центр Вселенной, а лишь одна из точек, бегущих по орбитам. Мы более не ограничены единственным миром, а можем дотянуться до других и достоверно определить, в какой планетной системе мы обитаем.
ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ, имя которым — легион, призванные потеснить нас из центра мироздания, также наталкивались на сопротивление, отчасти по схожим причинам. Кажется, мы жаждем привилегий, которые якобы положены нам не по делам, а по рождению, по самому тому факту, что мы люди и родились на Земле. Можно назвать это «антропоцентрическим» — или «человекоцентрическим» — заблуждением.
Это заблуждение приближается к кульминации во мнении о том, что мы созданы по образу и подобию Божьему: создатель всей Вселенной выглядит почти как я. Подумать только, какое совпадение! Как удобно и приятно! Древнегреческий философ Ксенофан, живший в VI–V в. до н. э., вполне понимал, насколько высокомерна такая точка зрения:
Черными пишут богов и курносыми все эфиопы,
Голубоокими их же и русыми пишут фракийцы.
Если быки, или львы, или кони имели бы руки
Или руками могли рисовать и ваять, как и люди,
Боги тогда б у коней с конями схожими были,
А у быков непременно быков бы имели обличье[6].
Такие воззрения были однажды охарактеризованы как «провинциальные» — наивное ожидание того, что политические институты и социальные привычки глухой провинции также распространены и во всей огромной империи, включающей в себя множество различных традиций и культур; что родное захолустье, наше захолустье является центром мира. Деревенские мужланы практически не представляют, что еще может существовать на свете. Им не под силу осознать незначительность их провинции или разнообразие всей Империи. Они с легкостью применяют собственные стандарты и обычаи ко всей остальной планете. Но, очутившись в Вене, или, допустим, в Гамбурге, или в Нью-Йорке, они горестно понимают ограниченность своих взглядов. Происходит «депровинциализация».
Современная наука всегда была путешествием в неизведанное, и на каждой остановке в этом путешествии нас ожидал урок смирения. Многие путники с гораздо большим удовольствием остались бы дома.
Голубая точка. Космическое будущее человечества
В 1996 году я пошла в школу.
В том же году стартовал показ мультфильма, косвенно связанного с космосом, герои, идеи, мораль которого были со мной долгие годы и иногда вспоминаются сейчас.
Но сейчас я хочу сказать не о героях.
А о маленькой девочке, которая смотрела на звезды, не зная их названий, но зная названия всех планет в Солнечной системе, и верила, что она видит эти планеты. И что свет далеких звёзд — это свет других звездных систем, где вокруг Солнца крутится другая Земля, и возле другого окна стоит другая девочка и смотрит на свои звёзды.
Изучение Космоса — это не наука. Это Вера. Это идеология. Не представляю возможным, как, ступив на этот путь, можно ему изменить.
Читая Голубую точку, я жалела о том, что Саган не может жить вечно. Что не могут жить вечно упомянутые в книге герои — Циолковский, Галлей, Коперник, Бруно, Гершель, все те люди, чьи мысли, чьи идеи, знания, сделали человечество таким, какие мы есть. Они бы видели, чего мы добились. Они бы знали, что человек был в космосе, что ходил по Луне, что есть другие планеты, туманности, миллиарды их… Что кто-то из них никогда не узнает, как он был прав. Что Саган не увидел, как во многом он был прав.
В другой стороны, не видеть разрушительной силы Фау-2, разрушительной силы человечества, направленной на самих себя. Мы в ловушке — чтобы делать то, что хочется людям, вроде Сагана, у правительств нет средств, зато есть развитое военное дело и голодающие население.
Саган всегда оставляет надежду, что человечество справится. Я должна ему верить, иначе всё в этом мире зря.
Больше всего в этой книге мне понравилась последняя глава, с размышлениями о том, что человек сможет, если постарается. Мне очень сентиментально хотелось заплакать над этими страницами. Потому что… человечество может прожить 8 млн лет. а может уничтожить себя за 12 лет.
От его искренней веры в нас бегут мурашки.Только становится… пугающе волнительно, потому что этот для меня реален. И он мой единственный мир. Весь — лак для ногтей, чашка с чаем, настольная лампа, расческа, монитор, наушники, музыка из них, всё то, что я вижу каждый день, к чему прикасаюсь, всё, что меня окружает… это космос.
У этой книги не может быть оценки, такой цифры нет, как нет и размеров мультивселенной.
Этот человек, в чью книгу я была заочно влюблена только лишь из-за одного его фильма, который, впрочем, охарактеризовал его максимально точно, этот человек — проповедник моей религии. Имя которой — Космос.
Карл Саган о Космосе и людях
Рубрики : Наука
Пока в мире творится чёрт-те что, а Интернет пестрит сообщениями о карательных операциях, санкциях, падении/росте рубля, Моноклер предлагает абстрагироваться от всего и вместе с астрофизиком Карлом Саганом посмотреть на нас со стороны.
25 лет назад, в 1990 году, зондом «Вояджер-1» с рекордного расстояния была сделана легендарная фотография Земли Pale Blue Dot («Пэйл Блю Дот»; в переводе с англ. — «голубое пятнышко»), которая показала нашу планету на фоне бесконечного космоса: земля на этом снимке настолько мала, что её трудно отличить от звёздной пыли.
Идея фотографии принадлежала американскому астроному, астрофизику и популяризатору науки Карлу Сагану (Carl Sagan). Через четыре года он написал одноимённую книгу о Космосе, посвящённую вопросам эволюции Вселенной, формированию галактик и зарождению жизни. В ткань строгих научных фактов книги «Голубое пятнышко: взгляд на космическое будущее человечества» Саган вплетает лирические и философские отступления, которые помогают посмотреть незатуманенным взглядом на наше место во Вселенной.
Сегодня мы решили опубликовать один из самых пронзительных отрывков «Голубого пятнышка» о том, как безбрежен Космос, мала Земля и слеп человек.
Взгляните ещё раз на эту точку. Это здесь. Это наш дом. Это мы. Все, кого вы любите, все, кого вы знаете, все, о ком вы когда-либо слышали, все когда-либо существовавшие люди прожили свои жизни на ней. Множество наших наслаждений и страданий, тысячи самоуверенных религий, идеологий и экономических доктрин, каждый охотник и собиратель, каждый герой и трус, каждый созидатель и разрушитель цивилизаций, каждый король и крестьянин, каждая влюблённая пара, каждая мать и каждый отец, каждый способный ребёнок, изобретатель и путешественник, каждый преподаватель этики, каждый лживый политик, каждая «суперзвезда», каждый «величайший лидер», каждый святой и грешник в истории нашего вида жили здесь — на соринке, подвешенной в солнечном луче.
Земля — очень маленькая сцена на безбрежной космической арене. Подумайте о реках крови, пролитых всеми этими генералами и императорами, чтобы, в лучах славы и триумфа, они могли стать кратковременными хозяевами части песчинки. Подумайте о бесконечных жестокостях, совершаемых обитателями одного уголка этой точки над едва отличимыми обитателями другого уголка. О том, как часты меж ними разногласия, о том, как жаждут они убивать друг друга, о том, как горяча их ненависть.
Наше позёрство, наша воображаемая значимость, иллюзия о нашем привилегированном статусе во вселенной — все они пасуют перед этой точкой бледного света. Наша планета — лишь одинокая пылинка в окружающей космической тьме. В этой грандиозной пустоте нет ни намёка на то, что кто-то придёт нам на помощь, дабы спасти нас от нашего же невежества.
Земля — пока единственный известный мир, способный поддерживать жизнь. Нам больше некуда уйти — по крайней мере, в ближайшем будущем. Побывать — да. Колонизировать — ещё нет. Нравится вам это или нет — Земля сейчас наш дом.
Говорят, астрономия прививает скромность и укрепляет характер. Наверное, нет лучшей демонстрации глупого человеческого зазнайства, чем эта отстранённая картина нашего крошечного мира. Мне кажется, она подчёркивает нашу ответственность, наш долг быть добрее друг с другом, хранить и лелеять бледно-голубую точку — наш единственный дом.
Члены команды Tragedy & Hope смонтировали небольшое видео для этого знаменитого отрывка из книги Сагана. Несмотря на то, что ролик на английском, посмотреть стоит. Мы действительно ничтожно малы, хотя и не всегда понимаем это.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:
— Нил Деграсс Тайсон: «Мы неинтересны другим разумным видам»
— Ночная Земля: съёмки из Космоса
Источник: Tragedy & Hope/Youtube.
Обложка: Pale Blue Dot (фото, сделанное космическим зондом «Вояджер-1»)
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Читать онлайн «Голубая точка. Космическое будущее человечества» автора Саган Карл Эдвард — RuLit
Как же нам повезло, что Солнце, Луна, планеты и звезды складываются в столь точно настроенные космические часы! Казалось, что это неслучайно. Их разместили там намеренно, для нашей пользы. Разве кто-нибудь, кроме нас, ими пользуется? Разве они годятся еще на что-нибудь?
Причем, если светила восходят и заходят вокруг нас, разве не очевидно, что мы находимся в центре Вселенной? Эти небесные тела – столь явственно исполненные неземной силы, особенно Солнце, чье тепло и свет жизненно важны для нас, – обращаются вокруг, окружая Землю, как придворные – короля. Даже если мы об этом и не догадывались, самое общее знакомство с небесами подсказывает, что мы – особенные. Кажется, что Вселенная специально сработана для человека. Сложно размышлять об этих обстоятельствах, не испытывая прилива гордости и самоуверенности. Целая Вселенная – и сотворена для нас! Мы и вправду должны быть особенными.
Такая лестная демонстрация нашей важности, подкрепляемая ежедневными наблюдениями за небесами, превратила геоцентрическое тщеславие в транскультурную истину, преподаваемую в школах, вплетенную в язык, ставшую неотъемлемой частью великой литературы и Священного Писания. Инакомыслие искореняли, порой прибегая к пыткам и казням. Неудивительно, что на протяжении почти всей человеческой истории никто не подвергал сомнению эту исключительность.
Несомненно, такого мировоззрения придерживались наши предки – охотники и собиратели. Великий античный астроном Клавдий Птолемей во II в. знал, что Земля – шар, что по сравнению со звездами она размером с «точку», а также учил, что Земля находится «в самом центре небес». Аристотель, Платон, Августин Блаженный, Фома Аквинский и почти все великие философы и ученые всех культур, существовавших на протяжении 3000 лет вплоть до конца XVII в., поддались этой иллюзии. Некоторые занимались описанием того, как Солнце, Луна, звезды и планеты могут быть хитроумно прикреплены к абсолютно прозрачным хрустальным сферам – разумеется, в центре этих больших сфер находилась Земля, – что позволило бы объяснить сложные движения небесных тел, так скрупулезно зафиксированные многими поколениями астрономов. Они преуспели: геоцентрическая гипотеза с некоторыми позднейшими дополнениями адекватно описывала все факты, связанные с движением планет, собранные со II по XVI в.
Требовалась лишь легкая экстраполяция, чтобы сформулировать еще более грандиозную идею: «совершенство» мира было бы неполным без человека, как утверждал Платон в своем диалоге «Тимей». «Человек… есть все, – писал поэт и священник Джон Донн в 1625 г., – он не часть мира, но сам мир; по славе сравнимый с Богом, причина, по которой и существует мир».
Но все-таки – несмотря на то, сколь многие короли, папы, философы, ученые и поэты утверждали обратное, – на протяжении всех этих тысячелетий Земля упрямо продолжала обращаться вокруг Солнца. Можете вообразить себе неумолимого внеземного наблюдателя, который все это время следил за людьми, как мы самозабвенно болтаем: «Вселенная создана для нас! Мы – ее центр! Все вокруг воздает нам славу!» – и приходил к выводу, что наши претензии забавны, стремления – жалки, и это, должно быть, планета идиотов.
Однако такое суждение слишком сурово. Мы старались как могли. Просто возникло злосчастное совпадение между повседневными явлениями и нашими тайными чаяниями. Мы не слишком критично относились к фактам, которые, казалось бы, подтверждали наши предрассудки. Причем контраргументов было немного.
На протяжении столетий приглушенным контрапунктом слышатся голоса немногих вольнодумцев, взывающих к скромности и объективности. На заре науки древнегреческие и древнеримские философы-атомисты, предполагавшие, что мир состоит из атомов, – Демокрит, Эпикур и их последователи (а также Лукреций, первый популяризатор науки) – дерзко рассуждали о множестве миров, населенных разнообразными формами жизни, и говорили, что все эти миры и существа состоят из таких же атомов, что и мы с вами. Эти ученые предлагали нам поразмыслить над бесконечностью пространства и времени. Но на фоне доминировавших светских и религиозных канонов западной цивилизации, языческих и христианских, идеи атомистов оставались маргинальными. Действительно, небеса казались непохожими на наш мир. Они были неизменными и «совершенными». Земля же была изменчивой и «порочной». Римский государственный деятель и философ Цицерон так обобщил общепринятые убеждения: «В небесах нет ничего случайного, ничего произвольного, ничего неправильного, ничего беспорядочного. Повсюду – порядок, точность, здравый смысл, постоянство».
Карл Саган: Космос, бледно-голубые точки и известные цитаты
Названный журналом Time «самым эффективным продавцом науки в Америке», астроном Карл Саган провел большую часть своей карьеры, переводя научно-технические объяснения в нечто, легко усваиваемое широкой публикой. Как прирожденный учитель, Саган обучал людей не только на лекциях в классе, но также посредством интервью и телешоу. Его 13-серийный телесериал «Космос» посмотрели более 600 миллионов человек в более чем 60 странах мира.Шоу было настолько популярным, что вернулось на телевидение в 2005 году. [См. Также наш обзор известных астрономов и великих ученых из многих областей, которые работали в астрономии.]
Жизнь на бледно-голубой точке
Карл Эдвард Саган родился 9 ноября 1934 года в Бруклине, Нью-Йорк. Он учился в колледже Чикагского университета, где получил докторскую степень. получил степень в астрономии и астрофизике в 1960 году в возрасте 26 лет.
После завершения докторской работы он преподавал в Гарвардском университете.Когда эта школа отказалась предоставить Сагану статус пребывания в должности в 1968 году, он занял должность в Корнельском университете в Нью-Йорке, где стал директором Лаборатории планетных исследований и заместителем директора Центра радиофизики и космических исследований.
Саган, у которого диагностировано редкое заболевание костного мозга миелодисплазия, за свою жизнь перенес три трансплантации костного мозга. Из-за осложнений, вызванных болезнью, он заболел пневмонией, которая привела к его смерти 12 декабря.20, 1996, в возрасте 62 лет.
Сделать науку интересной
Хотя Саган был наиболее широко известен своими научными связями с широкой публикой, он также внес значительный научный вклад.
Когда Саган учился в аспирантуре, многие ученые думали, что планета Венера похожа на Землю. В рамках своего докторского исследования Саган вычислил первую модель теплицы для атмосферы Венеры, которая показала более высокую температуру, чем предполагалось ранее.Позже он предположил, что пылевые бури на Марсе вызвали сезонные изменения, наблюдаемые на этой планете, а также написал серию статей по органической химии атмосферы Юпитера.
В качестве советника НАСА Саган помогал спроектировать и управлять миссией Mariner 2 на Венеру, поездками Mariner 9 и Viking на Марс, системой Voyager к внешней Солнечной системе и миссией Galileo к Юпитеру. Он также помогал астронавтам инструктировать их перед поездкой на Луну.
Саган помог заложить основу для двух новых научных дисциплин: планетологии и экзобиологии или изучения потенциальной жизни на других планетах.Он стал соучредителем и первым президентом Планетарного общества, организации, призванной вдохновлять и вовлекать общественность в исследование космоса. И он продвигал Институт поиска внеземного разума (SETI), где он служил попечителем.
Но Саган был гораздо более заметным как научный педагог, чем как исследователь. Он был одарен в разбиении научных концепций на объяснения, которые публика могла легко понять, избегая при этом говорить с ними свысока.Он является автором сотен популярных статей и более двух дюжин книг, и он часто появлялся в журнале Time — заняв обложку 20 октября 1980 года.
«Карл твердо стоял на ногах как в сообществе исследователей планет, так и в больших мирах научной коммуникации и научной политики «, — написали астрономы Ервант Терциан и Вирджиния Тримбл в некрологе Американского астрономического общества для Сагана.
Книги и телесериалы Сагана
В 1977 году Саган начал работу над телесериалом «Космос: личное путешествие» в качестве сценариста и ведущего.Первое шоу вышло в эфир на Общественном вещании в октябре 1980 года. Между новыми эпизодами и повторами это шоу было самым популярным сериалом на общественном телевидении США в течение почти десятилетия. Шоу получило награды «Эмми» и «Пибоди» и транслировалось по всему миру. Одноименная книга Сагана (Random House, 2013) оставалась в списке бестселлеров The New York Times в течение 70 недель и была самой продаваемой научной книгой, когда-либо изданной на английском языке в то время.
Помимо «Космоса», Саган также 26 раз появлялся в качестве гостя на «Вечернем шоу с Джонни Карсоном», называя его «самым большим классом в истории».
По запросу Сагана НАСА приказало космическому кораблю «Вояджер-1» повернуть камеру на Землю, создав изображение, которое стало известно как « бледно-голубая точка », одно из самых известных снимков Земли из космоса Саган использовал это имя в качестве названия другой книги. Продолжение «Космоса», «Бледно-голубая точка» Сагана (Random House, 1994) совершило поездку по солнечной системе и галактике , доказывая необходимость планетологии и исследования ближайших соседей Земли .Эта книга также была хорошо принята широкой публикой.
Ранняя научно-популярная книга Сагана «Драконы Эдема: размышления об эволюции человеческого интеллекта» (Random House, 1977) получила Пулитцеровскую премию 1978 года за общую научную литературу.
Хотя большая часть работ Сагана была документальной, он использовал художественную литературу для представления научных принципов в своем романе 1985 года «Контакт» (Simon & Schuster, 1985). История вращалась вокруг взаимодействия между человеческой расой и развитой цивилизацией инопланетян .Роман был продан тиражом более миллиона копий за первые два года публикации, а в 1997 году он был выпущен как крупный фильм с Джоди Фостер в главной роли Элли Эрроуэй (которая была вдохновлена реальным астрономом SETI Джилл Тартер).
В 2015 году газета Los Angeles Times объявила, что Warner Bros. Entertainment Inc. работает с вдовой Сагана, Энн Друян, над фильмом о жизни ученого. С момента первого анонса продюсерская компания не разглашала подробностей о фильме.
В некрологе Сагана, опубликованном в New York Times, тогдашний президент Национальной академии наук Брюс Альбертс сказал: «Карл Саган больше, чем любой современный ученый, о котором я могу думать, знал, что нужно, чтобы пробудить в публике страсть, когда дело касается чудо и важность науки ».
Известные цитаты Карла Сагана и выдержки из его книг:
«Успехи в медицине и сельском хозяйстве спасли гораздо больше жизней, чем было потеряно во всех войнах в истории».
— «Мир с привидениями демонов: наука как свеча в темноте» (Ballantine Books, 1997)
«Значение открытия, что есть другие существа, которые делят эту вселенную с нами, было бы абсолютно феноменальным.Это было бы эпохальным событием в истории человечества ».
— Цитируется в некрологе CNN, 20 декабря 1996 г.
« В основе науки лежит существенное равновесие между двумя, казалось бы, противоположными взглядами — открытостью новым идеям, какими бы причудливыми они ни были они могут быть нелогичными, а также самым безжалостным скептическим исследованием всех идей, старых и новых. Вот как глубокие истины отсеиваются от глубокой чепухи ».
-« Мир, преследуемый демонами: наука как свеча в темноте »(Ballantine Books, 1997)
« Каждый ребенок начинает как прирожденный ученый, и потом выбиваем из них.Некоторые просачиваются сквозь систему со своим удивлением и энтузиазмом по отношению к науке ».
— Интервью в журнале Psychology Today (январь 1996 г.)
« Мне нравится вселенная, которая включает в себя много неизвестного и в то же время , много чего можно узнать. Вселенная, в которой все известно, была бы статичной и унылой, такой же скучной, как небеса некоторых слабоумных теологов. Непознаваемая вселенная — неподходящее место для мыслящего существа. Идеальная вселенная для нас очень похожа на вселенную, в которой мы живем.И я предполагаю, что это не совсем случайное совпадение ».
-« Можем ли мы знать Вселенную? »В М. Гарднер (ред.),« Священный жук и другие великие научные очерки »(Плюм, 1986)
«У многих ученых соотношение удивления и скептицизма со временем снижается. Это может быть связано с тем, что в некоторых областях — математике, физике и некоторых других — великие открытия почти полностью делают молодые люди ».
— Интервью в журнале Psychology Today (январь 1996 г.).
«Иногда говорят, что ученые неромантичны, что их страсть к познанию лишает мир красоты и тайн. Но разве не мешает понять, как на самом деле устроен мир — что белый свет состоит из цветов, этот цвет как мы воспринимаем длины волн света, что прозрачный воздух отражает свет, что при этом он различает волны и что небо синее по той же причине, что и закат красный? Это не вредит романтике закат, чтобы узнать о нем немного.«
-« Бледно-голубая точка: видение будущего человека в космосе »(Ballantine Books, 1997)
« Ученые обязаны никогда не подавлять знания, какими бы неудобными они ни были, как бы они ни были беспокоить власть имущих; мы недостаточно умны, чтобы решить, какие знания допустимы, а какие нет ».
— Цитируется в« Квантовом сознании »Лили Сплэйн (Anaphase II Publishing, 2004)
« Это противоречие между творчеством и скептицизмом, которое произвело потрясающие и неожиданные открытия науки.«
-« Мозг Брока: размышления о романтике науки »(Ballantine Books, 1986)
« Наша страсть к обучению … наш инструмент для выживания ».
-« Космос »(Random House, 1985)
«Лекарство от ошибочного аргумента — лучший аргумент, а не подавление идей».
— «Мир с привидениями демонов: наука как свеча в темноте» (Ballantine Books, 1997)
«Тот факт, что некоторые гении над которыми смеялись, не означает, что все, над кем смеются, — гении.Они смеялись над Колумбом, они смеялись над Фултоном, они смеялись над братьями Райт. Но они также смеялись над Клоуном Бозо ».
-« Мозг Брока: размышления о романтике науки »(Ballantine Books, 1986)
« Если бы у динозавров была космическая программа, они бы не вымерли ».
— Цитируется администратором НАСА Майклом Гриффином в пресс-релизе НАСА
«Работа никоим образом не сделана. Мы будем искать границу между солнечной системой и межзвездной средой, а затем мы будем вечно путешествовать в темноте между звездами.»
— Цитируется в некрологе CNN, 20 декабря 1996 г.
Дополнительная литература:
.Наследие Карла Сагана: от «бледно-голубой точки» к межзвездному пространству
Известный астроном Карл Саган открыл чудеса Вселенной людям, живущим на планете, которую он назвал «бледно-голубой точкой».
Хотя Саган умер в 1996 году из-за осложнений, вызванных редкой болезнью костного мозга, когда ему было 62 года, его влияние на общественность по-прежнему существует. Его новаторский мини-сериал «Космос: личное путешествие» использовал визуальные эффекты и приземленные комментарии, чтобы привнести науку в дома людей.
Перезагрузка шоу под названием «Космос: Космическая одиссея» назначена на премьеру в Fox Sunday (9 марта). Организованный астрофизиком Нилом деГрассом Тайсоном, перезагрузка «Космоса» использует уникальный образовательный бренд Сагана, чтобы донести его послание о научной грамотности до нового поколения зрителей. Тайсон также хорошо помнит влияние Сагана на его жизнь и работу. [См. Наследие Карла Сагана на фотографиях]
«Я был всего лишь 17-летним парнем из Бронкса и мечтал стать ученым, и каким-то образом самый известный в мире астроном нашел время, чтобы пригласить меня на Итаку в северной части штата Нью-Йорк. и проведем с ним субботу », — сказал Тайсон во время первого эпизода перезагрузки« Космоса ».«Я помню тот снежный день, как будто он был вчера».
«Я уже знал, что хочу стать ученым, но в тот день я узнал от Карла, каким человеком я хочу стать», — добавил Тайсон. «Он обратился ко мне и к бесчисленному множеству других, вдохновляя многих из нас изучать, преподавать и заниматься наукой. Наука — это совместное предприятие, охватывающее поколения».
Институт Карла Сагана: бледно-голубые точки и не только при Корнельском университете назван в честь покойного астрофизика и популяризатора науки. Он поможет в поисках жизни в других частях космоса.(Изображение предоставлено: фото Эдуардо Кастанеды) Карл Саган также вдохновил другого человека, который помогает с перезагрузкой «Космоса». Сет Макфарлейн — создатель «Гриффины» и исполнительный продюсер нового «Космоса» — был поклонником Сагана с детства.
«Я всегда интересовался наукой», — сказал Макфарлейн на недавнем мероприятии «Космос». «Я помню, как видел оригинальный« Космос »ребенком, подростком и взрослым. Я видел его несколько раз».
Саган также взглянул на жизнь на Земле.Он организовал фотографию «бледно-голубой точки», сделанную «Вояджером» с расстояния более 4 миллиардов миль (6 миллиардов километров), на которой Земля изображена как крошечная светящаяся точка, которую люди никогда раньше не видели.
«Все святые и грешники в истории нашего вида жили там, на рве пыли, подвешенной в лучах солнца», — сказал Саган о фотографии. «Земля — очень маленькая сцена на огромной космической арене. Подумайте о реках крови, пролитых всеми этими генералами и императорами, чтобы в славе и триумфе они могли стать мгновенными хозяевами доли точки.»
Сет Макфарлейн и Энн Друян рассматривают предметы из собрания Сета Макфарлейна архива Карла Сагана и Энн Друян, которые были выставлены сегодня в Библиотеке Конгресса на официальном открытии архива. (Изображение предоставлено Джоном Харрингтоном) )Саган был больше, чем общественный деятель и научный коммуникатор; он также внес свой вклад в науку и исследования. Вояджер-1, теперь самый дальний искусственный объект, когда-либо запущенный в космос, несет с собой в межзвездное пространство часть наследия Сагана: каждый из зонды «Вояджер» содержат золотую пластинку с сообщениями и звуками с Земли, курируемыми комитетом под председательством Сагана.
«Космический корабль будет встречен и запись будет проиграна, только если в межзвездном пространстве есть развитые космические цивилизации», — сказал Саган. «Но запуск этой бутылки в космический океан говорит кое-что очень обнадеживающее о жизни на этой планете».
Саган был первым, кто создал модель теплицы для атмосферы Венеры, показав, что температура на планете намного выше, чем считалось ранее. Саган также был советником НАСА в миссии Викинга на Марс (первый U.S. lander на Красной планете) и другие миссии в Солнечной системе.
Следуйте за Мириам Крамер @mirikramer и Google+ . Следуйте за нами @Spacedotcom , Facebook и Google+ . Оригинал статьи на Space.com .
.Видение будущего человечества в космосе Карла Сагана
بی مرنگمالعۀ این تاب برای من توأم با لحظاتی سرشار ا حیرتوب. به معنای واقعی کلمه در سطر به سطر مطالب رق شدم و اه پیدا کردن ود با چشمانی خیره بر این سطور تاد با بر ان بور رتود بر ان با ر بر این بطور رتود بر ان بور تات رفت و بازگشت به دنیای تعریف شدۀ این کتاب و دنیایی که برای ما بسیار عادی جلوه میکند.این کتاب دنیای تازه و بکری از تمام واقعیتها و آرزوهاییست که چندیل نسل انسانها در روح و ذهنشان {چه در تاریخ و فلسفه و هنر و سینما و موسیقیشان و در ندگی واقعی} روردهاند و ارل سیگن بان ویا
نقطۀ بی مرنگمطالعۀ این تاب برای الع ان تاب برای الع ان تاب برای الع ان تاب برای الع ان تاب برای اتول اتولاا اتول الات الات رت الال الات الا ات ابه معنای واقعی کلمه در سطر به سطر مطالب رق شدم و اه پیدا کردن ود با چشمانی خیره بر این سطور تاد با بر ان بور رتود بر ان با ر بر این بطور رتود بر ان بور تات رفت و بازگشت به دنیای تعریف شدۀ این کتاب و دنیایی که برای ما بسیار عادی جلوه میکند.این کتاب دنیای تازه و بکری از تمام واقعیتها و آرزوهاییست که چندیل نسل انسانها در روح و ذهنشان {چه در تاریخ و فلسفه و هنر و سینما و موسیقیشان و چه در زندگی واقعی} روردهاند و ارل سیگن زبان گویای همۀ آنها شده است. ار برای ودم لمروی ری در موضوع نجوم و ان ائل بودم ، اذعان میکنم این لمروی شخصیِ رضی با انارت
منظومۀ مسی ولانگاه آیندۀ انسانهاییست که با اتکا بر دانشِ روزافزون وتنولوژی تسریع وتنولوژی تسریع افن مقصد بعدی عاشق دنهای ما میتواند در جو زمین ، ماه ، مریخ و مر سیارۀ زحل یعنی تیتان باشسد ،ایا رتان باشسد ،ایا رتان باشسد ،ایااب اید در ندهای نه چندان دور صدای گریۀ نخستین ودک غیر زمینی به زمین مخابره رد ما انسانها م ما اکنون در ستانۀ انی میباشیم که از یکسو سعی در شناخت بیشتر و از سوی دیگر به دنبال وستتن سیطره ود.
ما انسانها خود را مرکز عالم میدانستیم. نظریۀ مین مرکزی شکست خورد و مین در مقابل خورشید و دیگر ستارگان سر تعظیم فرود آورد. هر روز از خاص بودن انسان و جهانش کاسته شد تا اینکه متوجه شدیم ما سیارهای حقیر در بین میلیاردها میلیارد کهکشانی هستیم که هر یک از آنها میتواند پذیرای میلیاردها منظومۀ شمسی باشد!
ارل سیگن تاریخچۀ اغلب پروازهای فضایی و نتایج آنها را برای خواننده بازگو میکند. حدسهای او دربارۀ چندین سال بعد از خودش و ندۀ نزدیک و دور بسیار در دسترس و ابل تأمل است.تلنگر نی او تصویر ارسال دۀ فضاپیمای کاسینی از زمین است که از جوار زحل گرفته شده است. 8 میلیارد انسان و ندین ار زبان و دین و رهنگ و … مه در این نقطۀ بی کمرنگ جمع شده است. این همۀ ما هستیم که در یک نقطۀ کوچک جا گرفتهایم. در برابر ما تاریکی نقدر گسترش یافته که شبیه ترسی منتشر شده ورای منظومه شمسی را برای ما علاب راتدا رادا ما سرتاب را برای ما علاب رسرتا دورترین دم ای ما توسط ویجر 1 и 2 برداشته شده که نها هم تازه از مرزهای منظومه شمسی ارج شدهاند. اس کنید در در این واصل: نزدیکترین ستاره به ما (آلفا قنطورس).
ر ند انسان ود را در عرصۀ عالم {فعلاً} تنها فرض میکند ، اما دیر یا زود ان تنهایی بهاتوت اتر.چه این خبر, خبر یافت حیات جدید از یک میکروب ساده و گیاه گرفته تا موجودات هوشمند, یا دریافت سیگنالی از جهانی دوردست باشد, میتوان حدس زد که نهایت اینهمه جستجو و شوق و امید منتج به نتیجهای خواهد شد و در بدبینانهترین حالت هم, سیارهای در این نای وسیع واهد بود که به حیات روی وش نشان دهد. اولین سیگنالهای رادیو و تلوزیون و تکنولوژی ما حدود صد سال است در ا راکنده میشوند تا حضورن است در ا راکنده میشوند تا حضورنان راد. در این محدودۀ وسیع ، این مدتِ اندک افی نیست ولی برای آینده باید منتظر بود.
ارل ساگان برای من اندیشمندی تلقی میشود که در قلههای دانش ، به وص دانش ستاره ناسی دانش ستاره ناسی سرارس.ندین رن لازم است تا کسی چون اویی باشد و نین کتابی را به نگارش درآورد. لتِ حاصل از رو ریختن تصورات ماقبل از مطالعۀ این کتاب ، بر تمامی اوقات بعد از ن وصف ناکردنیست.
نوشت: با اشارۀ این کتاب پی بردم که سیگن نویسندۀ کتاب «تماس» نیز هست. لم زیبای «تماس» با بازی بسیار عالی جودی فاستر از دست دادنی نیست.
99.02.17
.Видение будущего человечества в космосе Карла Сагана
» Uzayın derinliğinden bu resmi çekmeyi başardık. Eğer bu resme dikkatlice bakarsanız, orada bir nokta göreceksiniz. O noktaya tekrar bakın. İşte o nokta burası; эвимиз … О nokta biziz. Sevdiğiniz herkes, tüm tanıdıklarınız, adını duyduklarınız, gelmiş geçmiş tüm insanlar hayatlarını o noktanın üzerinde geçirdiler. Türümüzün tarihindeki tüm sevinçlerimiz ve acılarımız, kendinden emin bin çeşit inancımız, ideolojimiz ve ekonomik öğretimiz; ее avcı ve ее yamacı, ее kahraman ve ее korkak, uygarlığımızın mimarları ve tahripçileri, ее kral ve ее köylü, birbirine aşık olan her genç çift, ее anne ve her baba, umutları olan her ее öğretmen, yozlaşmış, ее politikacı, ее бир «yıldız», ее бир «yüce önder», ее азиз ве, ее günâhkar işte orada yaşadı; бир güneş ışınında asılı duran o toz zerreciğinde.Dünya, dev bir evrensel arenada yer alan çok küçük bir sahnedir. Bütün o komutan ve imparatorların akıttıkları kan göllerini düşünün … an ve şöhret içerisinde, bu noktanın küçük bir parçasında kısa bir süre için efendi olabildiler. Bu noktanın bir köşesinde yaşayanların, başka bir köşesinde yaşayan ve kendilerinden zar zor ayırt edilebilen diğerleri üzerinde uyguladıkları zulmü düşününün … Anlaşünününde yaşayanları zulmü düşününün!
Bu soluk ışık noktası, bütün o kasılmalarımıza, kendi kendimize atfettiğimiz öneme ve evrende öncelikli бир конума сахип olduğumuz yolundaki yanlış inancımıuza meydan.Gezegenimiz, çevremizi saran o büyük evrensel karanlığın içerisinde yalnız başına duran bir toz zerreciğidir. İçinde yaşadığımız bilinmezlik ve bütün bu enginliğin içerisinde, başka bir yerden birardımın gelip bizi bizden kurtaracağına dair hiçbir ipucu yoktur.
Dünya … Şu ana kadar, yaşam barındırdığı bilinen tek gezegen. En azından yakın gelecekte, türümüzün göçebileceği başka hiçbir yer yok. Эвет, зиярет эдиёруз. Ama henüz yerleşemiyoruz. Beğensek de beğenmesek de, Dünya şu an için yaşadığımız yegâne yer.
Gökbiliminin alçakgönüllü ve kişiliği geliştiren bir uğraşı olduğu söyleniyor. Бана калирса, инсан кибринин акыл дышилызыны, кючюк Дуньямизин узактан чекилмиш бу гёрюнтусюнден даха ийи гестеребиледжек бир шей йоктур. Бу görüntü, bildiğimiz Тек evimiz Olan бушель soluk Mavi noktayı Даха içten paylaşmamız ве koruyup şefkat göstermemiz gerektiği konusundaki sorumluluğumuzun altını çiziyor. »
» Varolan бир инсан için, bütün dünyada kendisinden Üstün hiçbir şeyin olmadığını düşünmek Delice бир kibirdir.»
» İnsan kibriyle kendini bir Tanrı’nın müdahalesini hak eden büyük bir eser sayıyor. »
.