Разведчик. Заброшенный в 43-й читать онлайн — Юрий Корчевский
Юрий Корчевский
Разведчик. Заброшенный в 43-й
«От героев былых времен
Не осталось порой имен…
Те, кто приняли смертный бой,
Стали просто землей и травой…»
Глава 1
Попал!
Игорь считал — повезло! Как же, иняз позади, зубрежки, сессии, экзамены… Жизнь студенческая хоть и веселая, но в финансовом плане скромная. Стипендия более чем скромная, родители бы и рады помочь, однако не олигархи.
И вот получение диплома, выпускной вечер. Дети богатеньких родителей — в дорогих костюмах и платьях, держатся вместе. А Игорю всего приходилось добиваться самому. Во время учебы он подряжался делать переводы с немецкого, больше для предприятий да торговых заведений.
А на следующий день после выпускного как обухом по голове — повестка из военкомата: «Военнообязанный И. А. Чернов обязан прибыть для прохождения воинской службы в военкомат…»
Все планы по трудоустройству рушились. А ведь Игорь уже нашел себе место на заводе, где получали оборудование из Германии и куда приезжали представители поставщика. А у Игоря и произношение хорошее, как говорила одна из преподавательниц — с берлинским акцентом.
Хоть служба в армии и священный долг, но Игорь расстроился — за год службы без языковой практики все позабудешь. Но с другой стороны, год — это не так уж и много. Ныне без службы в армии на госслужбу не устроишься. А будешь увиливать от армии — срок получишь, еще хуже.
Утром он взял небольшую сумку, сунул в карман документы. Еще поколебался — брать диплом или оставить. Но кому его диплом в армии нужен? Небось по плацу маршировать будет да «стойко преодолевать тяготы воинской службы».
— Повезло тебе, парень!
— Можно узнать, в чем?
— Там узнаешь.
И попал Игорь на нашу западную границу, в небольшую и очень секретную часть.
Смешно сказать — часть, по численности — меньше роты. У солдат на петлицах — скрещенные пушечные стволы, артиллерия. Хотя за все время службы Игорь пушки ни разу не видел. Да и автомат он держал в руках один раз, во время присяги.
Неделю-другую погоняли строем, отдание чести, нале-во! На том тяготы службы закончились, и Игорь занялся тем, что хорошо знал, — переводами. Ему приносили тексты, распечатанные на принтере, и он их добросовестно переводил. В его взводе все были с высшим образованием и знанием иностранных языков — английского и немецкого. Как позже понял Игорь, подразделение его было службой радиоперехвата: один взвод — радиотехнический, а другой — переводчики. А пушечки на петлицах — для маскировки.
Но отцы-командиры о задачах и функциях помалкивали, солдаты сами догадались. И тоже языки за зубами держали.
В штаб часто наведывались офицеры с толстыми папками под мышками. Обычно приезжают проверяющие, а тут — приехали, побыли в штабе и уехали, и никаких тебе проверок. Не водку же пить они приезжали, хотя одно другому не мешало. Игорь же думал — за добытыми материалами.
В принципе служба была — лучше не придумаешь. Языковая практика есть, дедовщины и строевых занятий нет. Так ведь и часть необычная, почти все солдаты с высшим образованием. Впрочем — прапорщики тоже были. И с одним из них Игорь разговорился на День Российской армии — этот день в армии традиционно выходной. Не сказать, что отдыхали все, наряды несли как положено. Но после торжественного построения и краткой речи командира и его заместителя по воспитательной работе, как переименовали бывших комиссаров, а затем замполитов, был праздничный обед. От обычного он отличался тем, что к компоту прилагались сладкие булочки.
Игорь, как и другие солдаты, булочкам обрадовался. В армии еду не выбирают, ешь, что дают. Сытно, зачастую вкусно, но выбора нет. Одним нравится харчо, а другим — конфеты, которые в армии не дают.
Солдаты где-то немного водки раздобыли, выпили по чуть, граммов по сто пятьдесят, для настроения. Никто ежедневно не употреблял, потому как к службе не допустят, порядки строгие. А если офицеры запах учуют, живо переведут куда-нибудь на Север или Камчатку, раз не можешь ценить место, где служишь. А покидать часть никто не хотел. Родителям срочников изредка приезжать позволялось, а вот в город в увольнительную не отпускали.
Видимо, в этот раз прапорщики приняли на грудь изрядно. Одного слегка развезло, и он пошел в умывальню. Комната большая, на обеих стенах целый ряд раковин и кранов, чтобы после подъема солдаты быстро умыться успели.
Игорь тоже туда зашел и увидел, что прапорщик голову под струю холодной воды подставил и кряхтит. Потом он на Игоря уставился:
— Боец, ты из какого взвода?
— Из второго, товарищ прапорщик.
— А, немчура, — махнул рукой прапорщик, наверное — он на язык намекал.
Игорю стало любопытно — чем прапорщик в армии занимается? Обычно прапорщики, или «сундуки», как их называли, были контрактниками, начальниками складов — вещевого, продовольственного, боеприпасов, горюче-смазочных материалов.
— А вы кто по должности? — спросил его Игорь.
— Шифровальщик, в Новороссийске курсы проходил, — ляпнул спьяну прапорщик. Правда, потом спохватился. Хоть и пьян был, а сообразил — лишнее сболтнул. — Ты это… язык за зубами держи. Подписку о неразглашении давал? Вот и забудь!
Покачиваясь, прапорщик вышел.
А Игорю болтовня прапорщика дала пищу для размышлений. Он даже лицо полотенцем позабыл вытереть, капли падали на обмундирование. Как-то все сложилось разом, как пазл. Чужие языки, радисты, шифровальщик вот объявился… Похоже, часть не только, а может быть, даже и не столько радиоперехватом занимается — этим любая армия мира занимается, поставив станции наблюдения близ своих границ. Здесь разведкой пахнет. Не в чистом виде, конечно, а связью с загрансетью. Хотя Игорь понимал, что он мог и ошибаться. Сейчас такая техника пошла, которая в послевоенное время разведке и не снилась, — взять те же компьютеры и Интернет. Связывайся с любой точкой мира, с любым адресатом в какой хочешь стране. Одно плохо — уязвимость есть, большинство серверов в США и Канаде. А это враги, самые настоящие. Барак, который Обама, во всеуслышание объявил, что их нация — исключительная и, стало быть, они главнюки. Правда, об этом он умолчал, но оно же и так понятно. А за пустыми речами о демократии и свободе слова — ярое желание растащить Россию на куски. Почему это России достались такие богатства, как лес, нефть, газ, золото, алмазы — да всего и не перечислить? Спят и видят, как бы низвести нашу страну до сырьевого придатка, а еще лучше — оттяпать землицу, где ресурсы эти залегают. Двуличен Запад, за улыбками хищный оскал прячут.
Взять события последних лет. Куда американы со своими штыками ни сунутся, вроде демократию принесли, — там разруха, война, гражданские войны. А еще спецслужбы Интернет используют. Какие-то сообщения идут, конечно, но и радио не забыто. Американцы сотовую связь прослушивают под видом борьбы с терроризмом — тоже уязвимо.
Среди сослуживцев он свои догадки не высказывал и офицеров не расспрашивал. При себе мысли держал, а их пока никто контролировать не может. Но приглядываться ко всему, анализировать увиденное и услышанное стал. Только занятно ему было, на кого они работают — Главное разведывательное управление Генштаба или Служба внешней разведки? Хотя какая, в принципе, разница? Все равно стране на пользу. Только ГРУ — военная разведка, а СВР — больше политическая и экономическая.
Служба пролетела быстро. Только втянулся, привык — а уж дембель. И не пожалел ничуть, что в армию попал, в такой части служить можно.
В предпоследний день его вызвали в штаб. Незнакомый майор с голубыми петлицами, вроде летчик, хотя Игорь цену петлицам уже знал — обманка, предложил сесть.
— Курите?
— Нет, спасибо.
Офицер неожиданно перешел на немецкий, причем немецкий был с баварским акцентом. Игорь удивился этому, но вида не подал.
— Не хотите, Игорь, продолжить службу? Полгода на курсах прапорщиков. В армии денежное довольствие с недавнего времени повышено, стабильность. Квартиру быстро получите. Учитывая высшее образование, быстро офицерские погоны на плечи наденете. Вы же молодой человек, небось зазноба на гражданке есть?
Вот врет капитан! Не насчет квартиры, а по поводу зазнобы. Все письма из части домой солдаты сдавали в штаб в незапечатанных конвертах. Хоть и отменили давно службу военных цензоров, но, видимо, почитывали их те, кому положено, не пишут ли солдатики домой лишнего чего? И получали письма в штабе, военный почтальон на машине привозил, в мешке. Наверняка знали, есть ли у Игоря девушка.
— Никак нет, — вскочил Игорь со стула, — нет девушки.
— Да вы садитесь, Игорь… Зачем уж так-то, по-солдафонски? У вас завтра дембель. За всю службу — ни одного замечания, переводы ваши точны. А еще я заметил — не корявые они, а как на языке носителя. Понимаю, шаг серьезный, подумать надо. Суток хватит?
— Так точно!
— Отдыхайте.
Чего-то подобного Игорь ожидал: старослужащие, по-армейски — «дедушки», рассказывали, когда он еще «салагой» был. Только карьерного роста не предвидится. Станет прапорщиком — им же и в запас уйдет. Для офицерского звания нужно профильное образование, училище. Как минимум после имеющегося высшего — год или два, хоть в том же Нижнем Новгороде, хоть в любом другом месте. Тогда и рост будет, и жалованье выше. Правильно — денежное довольствие, как и вещевое и прочие. Но уж больно по-казенному звучит.
Юрий КорчевскийРазведчик. Заброшенный в 43-й
«От героев былых времен
Не осталось порой имен…
Те, кто приняли смертный бой,
Стали просто землей и травой…»
Глава 1. Попал!
Игорь считал – повезло! Как же, иняз позади, зубрежки, сессии, экзамены… Жизнь студенческая хоть и веселая, но в финансовом плане скромная. Стипендия более чем скромная, родители бы и рады помочь, однако не олигархи.
И вот получение диплома, выпускной вечер. Дети богатеньких родителей – в дорогих костюмах и платьях, держатся вместе. А Игорю всего приходилось добиваться самому. Во время учебы он подряжался делать переводы с немецкого, больше для предприятий да торговых заведений.
А на следующий день после выпускного как обухом по голове – повестка из военкомата: «Военнообязанный И. А. Чернов обязан прибыть для прохождения воинской службы в военкомат…»
Все планы по трудоустройству рушились. А ведь Игорь уже нашел себе место на заводе, где получали оборудование из Германии и куда приезжали представители поставщика. А у Игоря и произношение хорошее, как говорила одна из преподавательниц – с берлинским акцентом.
Хоть служба в армии и священный долг, но Игорь расстроился – за год службы без языковой практики все позабудешь. Но с другой стороны, год – это не так уж и много. Ныне без службы в армии на госслужбу не устроишься. А будешь увиливать от армии – срок получишь, еще хуже.
Утром он взял небольшую сумку, сунул в карман документы. Еще поколебался – брать диплом или оставить. Но кому его диплом в армии нужен? Небось по плацу маршировать будет да «стойко преодолевать тяготы воинской службы».
Однако в военкомате его диплом прочли со вниманием, и лейтенант не поленился сходить с его документами к начальнику отдела.
– Повезло тебе, парень!
– Можно узнать, в чем?
– Там узнаешь.
И попал Игорь на нашу западную границу, в небольшую и очень секретную часть.
Смешно сказать – часть, по численности – меньше роты. У солдат на петлицах – скрещенные пушечные стволы, артиллерия. Хотя за все время службы Игорь пушки ни разу не видел. Да и автомат он держал в руках один раз, во время присяги.
Неделю-другую погоняли строем, отдание чести, нале-во! На том тяготы службы закончились, и Игорь занялся тем, что хорошо знал, – переводами. Ему приносили тексты, распечатанные на принтере, и он их добросовестно переводил. В его взводе все были с высшим образованием и знанием иностранных языков – английского и немецкого. Как позже понял Игорь, подразделение его было службой радиоперехвата: один взвод – радиотехнический, а другой – переводчики. А пушечки на петлицах – для маскировки.
Но отцы-командиры о задачах и функциях помалкивали, солдаты сами догадались. И тоже языки за зубами держали.
В штаб часто наведывались офицеры с толстыми папками под мышками. Обычно приезжают проверяющие, а тут – приехали, побыли в штабе и уехали, и никаких тебе проверок. Не водку же пить они приезжали, хотя одно другому не мешало. Игорь же думал – за добытыми материалами.
В принципе служба была – лучше не придумаешь. Языковая практика есть, дедовщины и строевых занятий нет. Так ведь и часть необычная, почти все солдаты с высшим образованием. Впрочем – прапорщики тоже были. И с одним из них Игорь разговорился на День Российской армии – этот день в армии традиционно выходной. Не сказать, что отдыхали все, наряды несли как положено. Но после торжественного построения и краткой речи командира и его заместителя по воспитательной работе, как переименовали бывших комиссаров, а затем замполитов, был праздничный обед. От обычного он отличался тем, что к компоту прилагались сладкие булочки.
Игорь, как и другие солдаты, булочкам обрадовался. В армии еду не выбирают, ешь, что дают. Сытно, зачастую вкусно, но выбора нет. Одним нравится харчо, а другим – конфеты, которые в армии не дают.
Солдаты где-то немного водки раздобыли, выпили по чуть, граммов по сто пятьдесят, для настроения. Никто ежедневно не употреблял, потому как к службе не допустят, порядки строгие. А если офицеры запах учуют, живо переведут куда-нибудь на Север или Камчатку, раз не можешь ценить место, где служишь. А покидать часть никто не хотел. Родителям срочников изредка приезжать позволялось, а вот в город в увольнительную не отпускали.
Видимо, в этот раз прапорщики приняли на грудь изрядно. Одного слегка развезло, и он пошел в умывальню. Ком
Книга Разведчик. Заброшенный в 43-й читать онлайн Юрий Корчевский
Юрий Корчевский. Заброшенный в 43-й
Разведчик — 1
Не осталось порой имен…
Те, кто приняли смертный бой,
Стали просто землей и травой…»
И вот получение диплома, выпускной вечер. Дети богатеньких родителей – в дорогих костюмах и платьях, держатся вместе. А Игорю всего приходилось добиваться самому. Во время учебы он подряжался делать переводы с немецкого, больше для предприятий да торговых заведений.
А на следующий день после выпускного как обухом по голове – повестка из военкомата: «Военнообязанный И. А. Чернов обязан прибыть для прохождения воинской службы в военкомат…»
Все планы по трудоустройству рушились. А ведь Игорь уже нашел себе место на заводе, где получали оборудование из Германии и куда приезжали представители поставщика. А у Игоря и произношение хорошее, как говорила одна из преподавательниц – с берлинским акцентом.
Хоть служба в армии и священный долг, но Игорь расстроился – за год службы без языковой практики все позабудешь. Но с другой стороны, год – это не так уж и много. Ныне без службы в армии на госслужбу не устроишься. А будешь увиливать от армии – срок получишь, еще хуже.
Утром он взял небольшую сумку, сунул в карман документы. Еще поколебался – брать диплом или оставить. Но кому его диплом в армии нужен? Небось по плацу маршировать будет да «стойко преодолевать тяготы воинской службы».
Однако в военкомате его диплом прочли со вниманием, и лейтенант не поленился сходить с его документами к начальнику отдела.
– Повезло тебе, парень!
– Можно узнать, в чем?
– Там узнаешь.
И попал Игорь на нашу западную границу, в небольшую и очень секретную часть.
Смешно сказать – часть, по численности – меньше роты. У солдат на петлицах – скрещенные пушечные стволы, артиллерия. Хотя за все время службы Игорь пушки ни разу не видел. Да и автомат он держал в руках один раз, во время присяги.
Неделю-другую погоняли строем, отдание чести, нале-во! На том тяготы службы закончились, и Игорь занялся тем, что хорошо знал, – переводами. Ему приносили тексты, распечатанные на принтере, и он их добросовестно переводил. В его взводе все были с высшим образованием и знанием иностранных языков – английского и немецкого. Как позже понял Игорь, подразделение его было службой радиоперехвата: один взвод – радиотехнический, а другой – переводчики. А пушечки на петлицах – для маскировки.
Но отцы-командиры о задачах и функциях помалкивали, солдаты сами догадались. И тоже языки за зубами держали.
В штаб часто наведывались офицеры с толстыми папками под мышками. Обычно приезжают проверяющие, а тут – приехали, побыли в штабе и уехали, и никаких тебе проверок. Не водку же пить они приезжали, хотя одно другому не мешало. Игорь же думал – за добытыми материалами.
В принципе служба была – лучше не придумаешь. Языковая практика есть, дедовщины и строевых занятий нет. Так ведь и часть необычная, почти все солдаты с высшим образованием. Впрочем – прапорщики тоже были. И с одним из них Игорь разговорился на День Российской армии – этот день в армии традиционно выходной. Не сказать, что отдыхали все, наряды несли как положено. Но после торжественного построения и краткой речи командира и его заместителя по воспитательной работе, как переименовали бывших комиссаров, а затем замполитов, был праздничный обед. От обычного он отличался тем, что к компоту прилагались сладкие булочки.
Игорь, как и другие солдаты, булочкам обрадовался. В армии еду не выбирают, ешь, что дают. Сытно, зачастую вкусно, но выбора нет. Одним нравится харчо, а другим – конфеты, которые в армии не дают.
Солдаты где-то немного водки раздобыли, выпили по чуть, граммов по сто пятьдесят, для настроения.
Читать книгу Разведчик. Заброшенный в 43-й Юрия Корчевского : онлайн чтение
«От героев былых времен
Не осталось порой имен…
Те, кто приняли смертный бой,
Стали просто землей и травой…»
Глава 1. Попал!
Игорь считал – повезло! Как же, иняз позади, зубрежки, сессии, экзамены… Жизнь студенческая хоть и веселая, но в финансовом плане скромная. Стипендия более чем скромная, родители бы и рады помочь, однако не олигархи.
И вот получение диплома, выпускной вечер. Дети богатеньких родителей – в дорогих костюмах и платьях, держатся вместе. А Игорю всего приходилось добиваться самому. Во время учебы он подряжался делать переводы с немецкого, больше для предприятий да торговых заведений.
А на следующий день после выпускного как обухом по голове – повестка из военкомата: «Военнообязанный И. А. Чернов обязан прибыть для прохождения воинской службы в военкомат…»
Все планы по трудоустройству рушились. А ведь Игорь уже нашел себе место на заводе, где получали оборудование из Германии и куда приезжали представители поставщика. А у Игоря и произношение хорошее, как говорила одна из преподавательниц – с берлинским акцентом.
Хоть служба в армии и священный долг, но Игорь расстроился – за год службы без языковой практики все позабудешь. Но с другой стороны, год – это не так уж и много. Ныне без службы в армии на госслужбу не устроишься. А будешь увиливать от армии – срок получишь, еще хуже.
Утром он взял небольшую сумку, сунул в карман документы. Еще поколебался – брать диплом или оставить. Но кому его диплом в армии нужен? Небось по плацу маршировать будет да «стойко преодолевать тяготы воинской службы».
Однако в военкомате его диплом прочли со вниманием, и лейтенант не поленился сходить с его документами к начальнику отдела.
– Повезло тебе, парень!
– Можно узнать, в чем?
– Там узнаешь.
И попал Игорь на нашу западную границу, в небольшую и очень секретную часть.
Смешно сказать – часть, по численности – меньше роты. У солдат на петлицах – скрещенные пушечные стволы, артиллерия. Хотя за все время службы Игорь пушки ни разу не видел. Да и автомат он держал в руках один раз, во время присяги.
Неделю-другую погоняли строем, отдание чести, нале-во! На том тяготы службы закончились, и Игорь занялся тем, что хорошо знал, – переводами. Ему приносили тексты, распечатанные на принтере, и он их добросовестно переводил. В его взводе все были с высшим образованием и знанием иностранных языков – английского и немецкого. Как позже понял Игорь, подразделение его было службой радиоперехвата: один взвод – радиотехнический, а другой – переводчики. А пушечки на петлицах – для маскировки.
Но отцы-командиры о задачах и функциях помалкивали, солдаты сами догадались. И тоже языки за зубами держали.
В штаб часто наведывались офицеры с толстыми папками под мышками. Обычно приезжают проверяющие, а тут – приехали, побыли в штабе и уехали, и никаких тебе проверок. Не водку же пить они приезжали, хотя одно другому не мешало. Игорь же думал – за добытыми материалами.
В принципе служба была – лучше не придумаешь. Языковая практика есть, дедовщины и строевых занятий нет. Так ведь и часть необычная, почти все солдаты с высшим образованием. Впрочем – прапорщики тоже были. И с одним из них Игорь разговорился на День Российской армии – этот день в армии традиционно выходной. Не сказать, что отдыхали все, наряды несли как положено. Но после торжественного построения и краткой речи командира и его заместителя по воспитательной работе, как переименовали бывших комиссаров, а затем замполитов, был праздничный обед. От обычного он отличался тем, что к компоту прилагались сладкие булочки.
Игорь, как и другие солдаты, булочкам обрадовался. В армии еду не выбирают, ешь, что дают. Сытно, зачастую вкусно, но выбора нет. Одним нравится харчо, а другим – конфеты, которые в армии не дают.
Солдаты где-то немного водки раздобыли, выпили по чуть, граммов по сто пятьдесят, для настроения. Никто ежедневно не употреблял, потому как к службе не допустят, порядки строгие. А если офицеры запах учуют, живо переведут куда-нибудь на Север или Камчатку, раз не можешь ценить место, где служишь. А покидать часть никто не хотел. Родителям срочников изредка приезжать позволялось, а вот в город в увольнительную не отпускали.
Видимо, в этот раз прапорщики приняли на грудь изрядно. Одного слегка развезло, и он пошел в умывальню. Комната большая, на обеих стенах целый ряд раковин и кранов, чтобы после подъема солдаты быстро умыться успели.
Игорь тоже туда зашел и увидел, что прапорщик голову под струю холодной воды подставил и кряхтит. Потом он на Игоря уставился:
– Боец, ты из какого взвода?
– Из второго, товарищ прапорщик.
– А, немчура, – махнул рукой прапорщик, наверное – он на язык намекал.
Игорю стало любопытно – чем прапорщик в армии занимается? Обычно прапорщики, или «сундуки», как их называли, были контрактниками, начальниками складов – вещевого, продовольственного, боеприпасов, горюче-смазочных материалов.
– А вы кто по должности? – спросил его Игорь.
– Шифровальщик, в Новороссийске курсы проходил, – ляпнул спьяну прапорщик. Правда, потом спохватился. Хоть и пьян был, а сообразил – лишнее сболтнул. – Ты это… язык за зубами держи. Подписку о неразглашении давал? Вот и забудь!
Покачиваясь, прапорщик вышел.
А Игорю болтовня прапорщика дала пищу для размышлений. Он даже лицо полотенцем позабыл вытереть, капли падали на обмундирование. Как-то все сложилось разом, как пазл. Чужие языки, радисты, шифровальщик вот объявился… Похоже, часть не только, а может быть, даже и не столько радиоперехватом занимается – этим любая армия мира занимается, поставив станции наблюдения близ своих границ. Здесь разведкой пахнет. Не в чистом виде, конечно, а связью с загрансетью. Хотя Игорь понимал, что он мог и ошибаться. Сейчас такая техника пошла, которая в послевоенное время разведке и не снилась, – взять те же компьютеры и Интернет. Связывайся с любой точкой мира, с любым адресатом в какой хочешь стране. Одно плохо – уязвимость есть, большинство серверов в США и Канаде. А это враги, самые настоящие. Барак, который Обама, во всеуслышание объявил, что их нация – исключительная и, стало быть, они главнюки. Правда, об этом он умолчал, но оно же и так понятно. А за пустыми речами о демократии и свободе слова – ярое желание растащить Россию на куски. Почему это России достались такие богатства, как лес, нефть, газ, золото, алмазы – да всего и не перечислить? Спят и видят, как бы низвести нашу страну до сырьевого придатка, а еще лучше – оттяпать землицу, где ресурсы эти залегают. Двуличен Запад, за улыбками хищный оскал прячут.
Взять события последних лет. Куда американы со своими штыками ни сунутся, вроде демократию принесли, – там разруха, война, гражданские войны. А еще спецслужбы Интернет используют. Какие-то сообщения идут, конечно, но и радио не забыто. Американцы сотовую связь прослушивают под видом борьбы с терроризмом – тоже уязвимо.
Среди сослуживцев он свои догадки не высказывал и офицеров не расспрашивал. При себе мысли держал, а их пока никто контролировать не может. Но приглядываться ко всему, анализировать увиденное и услышанное стал. Только занятно ему было, на кого они работают – Главное разведывательное управление Генштаба или Служба внешней разведки? Хотя какая, в принципе, разница? Все равно стране на пользу. Только ГРУ – военная разведка, а СВР – больше политическая и экономическая.
Служба пролетела быстро. Только втянулся, привык – а уж дембель. И не пожалел ничуть, что в армию попал, в такой части служить можно.
В предпоследний день его вызвали в штаб. Незнакомый майор с голубыми петлицами, вроде летчик, хотя Игорь цену петлицам уже знал – обманка, предложил сесть.
– Курите?
– Нет, спасибо.
Офицер неожиданно перешел на немецкий, причем немецкий был с баварским акцентом. Игорь удивился этому, но вида не подал.
– Не хотите, Игорь, продолжить службу? Полгода на курсах прапорщиков. В армии денежное довольствие с недавнего времени повышено, стабильность. Квартиру быстро получите. Учитывая высшее образование, быстро офицерские погоны на плечи наденете. Вы же молодой человек, небось зазноба на гражданке есть?
Вот врет капитан! Не насчет квартиры, а по поводу зазнобы. Все письма из части домой солдаты сдавали в штаб в незапечатанных конвертах. Хоть и отменили давно службу военных цензоров, но, видимо, почитывали их те, кому положено, не пишут ли солдатики домой лишнего чего? И получали письма в штабе, военный почтальон на машине привозил, в мешке. Наверняка знали, есть ли у Игоря девушка.
– Никак нет, – вскочил Игорь со стула, – нет девушки.
– Да вы садитесь, Игорь… Зачем уж так-то, по-солдафонски? У вас завтра дембель. За всю службу – ни одного замечания, переводы ваши точны. А еще я заметил – не корявые они, а как на языке носителя. Понимаю, шаг серьезный, подумать надо. Суток хватит?
– Так точно!
– Отдыхайте.
Чего-то подобного Игорь ожидал: старослужащие, по-армейски – «дедушки», рассказывали, когда он еще «салагой» был. Только карьерного роста не предвидится. Станет прапорщиком – им же и в запас уйдет. Для офицерского звания нужно профильное образование, училище. Как минимум после имеющегося высшего – год или два, хоть в том же Нижнем Новгороде, хоть в любом другом месте. Тогда и рост будет, и жалованье выше. Правильно – денежное довольствие, как и вещевое и прочие. Но уж больно по-казенному звучит.
Учиться после года армии еще год или два не хотелось – это ж сколько времени он зря потеряет? А на гражданке, если устроиться удачно, уже можно чего-то добиться. Тем более один из сослуживцев, тоже «дембель», с которым они на службе дружбанились, предложил:
– И чего ты в свой Мухосранск поедешь? Давай в Питер. Не Москва, конечно, но иностранцев полно. У меня отец в экскурсионном бюро директором работает.
– Да какой с меня экскурсовод?
– Э, не скажи! Кратенькие курсы пройдешь, корочку получишь и будешь иноземцам Петергоф и Царское Село показывать. Зелень, капусту рубить. За слова отвечаю.
– У меня жилья нет.
– Тоже мне, проблема! С деньгами все решаемо, квартиру снимешь. А если денег скопишь, так и свою купишь.
Предложение было привлекательным. В своем городе он мог рассчитывать на должность переводчика при заводе – с соответствующей зарплатой в рублях. Учитывая взлетевший курс доллара и евро – заманчиво.
Они обменялись адресами и телефонами.
– Приеду домой, погуляю с неделю, у отца обо всем расспрошу и потом тебе по трубе позвоню. Согласен?
– По рукам!
Потому-то на следующий день Игорь капитану с голубыми петлицами и отказал.
– Домой хочу, товарищ капитан. Служба хорошая была, но домой тянет.
– Жаль! Тогда прощай, рядовой Чернов.
Игорь как пришел на службу, так и демобилизовался – рядовым, даже ефрейторские лычки не дали. Получил в штабе воинские проездные документы, сухой паек, отдал честь и отбыл на вокзал. С вокзала отзвонил домой, обрадовал родителей:
– Демобилизовался, батя! Домой еду!
Мобильными телефонами пользоваться в части запрещали, и потому он звонил с таксофона по карточке. В дороге глазел в окно – интересно было. Лето, девушки в легких платьях ходят, все прелести напоказ. Соскучился Игорь по гражданке. Хочешь – мороженое ешь, хочешь – с девушками гуляй. Красота, свобода!
К приезду единственного сына родители расстарались. Мать пирогов напекла, отец мяса для шашлыков намариновал. Ахи-охи, объятия… Год не виделись. Мать всплакнула, у женщин глаза на мокром месте.
Отец довольно оглядел сына:
– Окреп, мужиком стал! Форма как влитая сидит! Вот я с армии когда вернулся…
– Ты бы лучше шашлыком занялся, отец, – прервала его мать. – Сын проголодался небось, домашнего покушать хочет. А Игорек обмоется с дороги – и за стол.
За стол сели некоторое время спустя. Отец бутылку запотевшей водки из холодильника достал – раньше он никогда с Игорем не пил.
Игорь же на еду накинулся. В армии еда рациональная, да без изысков. Солдат должен быть сыт, чтобы хватило сил выполнить боевую задачу. И точка. А дома – ароматы почти забытые: пироги, салат оливье, шашлыки, редиска свежая и помидоры бордовыми боками светятся.
Выпили за приезд, за службу, закусили. Мать все старалась Игорю лучший кусок подложить.
– Мам, я сам…
А вечером у него неожиданно разболелся зуб – то ли от водки ледяной, то ли от закусок. Промаявшись пару часов, Игорь так и не смог уснуть и разбудил отца:
– Папа, зуб болит, не могу.
– Ах ты, беда какая! – встревожился отец. – Ну да ничего, в стоматологической поликлинике дежурный врач есть. Одевайся, я провожу.
Игорь натянул военную форму. Из гражданской одежды он вырос, и все, что носил до армии, оказалось узким. Утренние пробежки и физзарядка в армии внесли свою лепту, и он вернулся домой с фигурой не юноши, а крепкого мужчины, пошедшего телосложением в отца.
В поликлинике в связи с поздним временем у кабинета дежурного врача – небольшая очередь страдальцев. За щеку держатся, раскачиваются, постанывают – все с острой зубной болью.
Игорь сроду зубами не маялся, и вдруг – такой конфуз, да еще в первый после возвращения домой день. А ведь завтра с утра думал институтских друзей обзвонить, встретиться, поговорить.
Когда подошла его очередь, Игорь вошел в кабинет.
– У военнослужащих свой госпиталь, вам туда, – заметил стоматолог.
– Демобилизовался я, только сегодня днем вернулся. А на форму внимания не обращайте.
– Хорошо, открывайте рот. О, так у вас кариес, пятый зуб вверху слева.
И только доктор полез в рот инструментом, как Игоря пронзила острая, нестерпимая боль.
– Доктор, не могу! – простонал он.
– А еще солдат! Ладно, сейчас укол сделаю. Аллергией не страдаете?
– Бог миловал.
– Сестра, ультракаин!
Укол был сделан прямо в десну – один, другой… Потихоньку боль уже начала отступать, как вдруг закружилась голова и у Игоря возникло ощущение, как будто он проваливается куда-то. Голоса доктора и медсестры были слышны как через вату. Игорь отключился.
Сколько он был без сознания, Игорь сказать не мог. Сначала смех услышал, потом – явно командирский голос. Кто в армии был, ни с каким другим не спутает.
– Боец Катков! К вам приказ не относится? Встать в строй!
Мысли путались. Почему Катков, он же Чернов? Значит, приказывают не ему. Игорь с трудом открыл глаза.
Жиденький строй солдат – одно отделение, и все на него пялятся, ухмыляются. Перед строем – старшина усатый, на Игоря смотрит и обращается явно к нему.
Игорь вскочил. Зуб не болел, и он встал в строй. Но как-то странно все было вокруг. У старшины погоны чудные – нашивка в виде буквы «Т». И у солдат, как он успел заметить, автоматы за спиной допотопные – «ППШ». Их же после войны сняли с вооружения! Что за непонятки?
Игорь решил пока помолчать и действовать как все. Вскорости разберется. Возможно, что он от наркоза еще не отошел, глюки у него. И в то же время все вокруг настолько реальное, что на глюки совсем не походит. Нос запахи улавливает – дыма, оружейной смазки, гуталина для сапог. Потом звуки – далекий гул, как гром погромыхивает.
Старшина скомандовал:
– Нале-е-во!
Строй повернулся.
– Шагом марш!
Солдаты дружно зашагали – идущий впереди явно знал дорогу. Бред какой-то…
На спине идущего впереди висел вещмешок, старый «сидор» – такой Игорь в музее видел да в документальном кино. Куда же он попал? И где этот чертов стоматолог? Или это все же сон? Даже если он очутился в каком-то другом месте и его приняли за своего, у него же другое лицо! И целое отделение солдат не может этого не заметить! Или они делают вид, что узнали его?
Отделение подошло к землянке, и старшина скомандовал:
– Стой! Вольно, разойдись…
К Игорю подошел один из солдат и хлопнул его по плечу:
– Семен, ты чего? Команды не слышал, разлегся. Или после контузии оглох?
– Наверное, – не стал опровергать Игорь.
– О! Да у тебя и голос другой!
Игорь был в смятении: его принимают за другого человека, и он явно в другом времени. Для начала ему хотелось посмотреть на себя в зеркало. Он слышал о некоторых религиях, где верили в переселение душ, в предыдущие жизни и в реинкарнацию. Так ведь он атеист, а родители православные. Мать каждый праздник церковный, а иной раз и в простой день в храм ходит.
– У тебя зеркальце есть? – спросил Игорь у незнакомца.
– Чтобы у меня – и не было? Да ведь у тебя в «сидоре» свое есть, бреешься каждое утро.
– Дай, – настоял Игорь.
Когда он посмотрел на свое отражение в маленьком круглом зеркальце, то очень удивился: лицо было его, именно то, которое он всю жизнь знал и помнил. Неужели другой человек, на место которого он попал, был так похож на Игоря? Ну не близнецы же они? Ведь их жизни разделяют десятки лет!
Игорь протянул зеркальце его хозяину, и внезапная мысль осенила его:
– А какое сегодня число?
Тут уж удивился солдат:
– Семен, да что с тобой сегодня? А, я понял!
Он наклонился к Игорю, принюхался:
– Странно, спиртным не пахнет… А я уж подумал, что ты втихаря где-то самогонки хлебнул…
– Разве я мог без приятеля? – подыграл ему Игорь, чтобы как-то поддержать разговор. – Да ни в жизнь…
– Вот и я о том же… Контузия проклятая, бывает. А сегодня четырнадцатое мая тысяча девятьсот сорок третьего года.
– Чего? – не смог сдержать удивления Игорь.
– Зуб даю. Ну или пятнадцатое…
Вот теперь у Игоря был настоящий шок. Он просто оцепенел. Какой еще сорок третий год, когда он только вчера демобилизовался? Россия Крым себе вернула! Незаметно для собеседника Игорь ущипнул себя за предплечье. Больно! Стало быть, не снится ему.
Неожиданно солдаты отделения засуетились.
– Кухня приехала! Чего стоишь? – толкнул Игоря в бок незнакомый ему собеседник. – Хватай котелок, а то когда еще горячего поесть придется?
А где этот котелок?
Солдат, говоривший с ним, спустился в землянку, Игорь – за ним.
На снарядном ящике в углу стояло несколько котелков. На крышке каждого были нацарапаны фамилии – гвоздем или ножом. На одном Игорь увидел надпись – Катков. Кажется, так его называли. И вроде бы на застолье был, пироги домашние ел, шанежки, а есть почему-то хочется. Трусцой он побежал за солдатами.
Все выстроились в очередь к полковой кухне. В сам котелок повар наливал суп, а в крышку котелка накладывал второе, перловку, или, как ее в армии называли, – «шрапнель».
Однако, приняв из рук повара горячий котелок, Игорь спохватился, что у него нет ложки. Слегка помявшись, он попросил ложку у повара.
– Совсем разведка охамела! Свои иметь надо! Ладно, держи!
Ложка была тяжелой, из какого-то цинкового сплава. Олово, что ли?
К обеду дали по два ломтя серого хлеба.
Игорь, увидев, с каким аппетитом едят солдаты, устроился в сторонке, сев на бугорке, и отхлебнул с ложки.
И что, это блюдо называется супом? Водичка, в которой плавала все та же перловка и серые макароны. Однако съел все, голод не тетка, пирожком не угостит. И перловку осилил.
В этот же котелок, где был суп, ему плеснули черпак жиденького чая и дали к нему два куска пиленого сахара.
Солдаты пили чай вприкуску с сахаром и нахваливали. Игорь же поневоле сравнивал, как кормили в его время в армии и как кормят здесь. Разница была существенной.
– Так, набили брюхо казенным, теперь пора свое поесть. Идем! – подошел к Игорю давешний солдат.
Они вернулись в землянку. Подмигнув Игорю, солдат достал из-под нар натуральный немецкий ранец из телячьей кожи и вытащил из него две банки консервов.
– Тебе, – и выжидательно уставился на Игоря.
Тот понял, что должен что-то сделать, но что?
– Зажилил? Доставай, пока старшины нет, пропустим по двести грамм…
Понятно, что речь о спиртном – но где оно?
По примеру солдата Игорь заглянул под нары и обнаружил там «сидор», довольно туго набитый и тяжелый. Выудив его, он водрузил мешок на нары и открыл. Консервы, бутылки с разноцветными наклейками…
– Что пить будешь?
– Все, что горит, – хохотнул солдат.
Да, узнать бы еще, как его зовут…
– Тогда вот это, – выбрал Игорь бутылку. Посмотрел на этикетку – французский коньяк.
– Мне бы попроще чего, а коньяк клопами пахнет, – авторитетно заявил солдат.
Покопавшись в «сидоре», Игорь нашел в нем бутылку рома. Семьдесят градусов, крепкое пойло! Он протянул бутылку солдату.
– О, другое дело! – обрадовался тот. – А коньяк пей сам.
Солдат вытащил две кружки. Игорь плеснул себе граммов сто – сто пятьдесят, понюхал. И откуда появился этот миф о клопах? Запах даже очень благородный.
Они чокнулись.
– Ну, за нашу победу, – сказал тост солдат, и они выпили.
Приличный коньяк!
По правде сказать, Игорь пил коньяк всего третий раз в жизни. До армии денег на такие напитки не хватало, в студенчестве пивом с парнями баловались.
Игорь скосил глаза: на котелке, что стоял на нарах солдата, было выцарапано: Колтунов С. С – наверное Сергей. Но уже хорошо, что хоть фамилию узнал, в армии обращаются по званию и фамилии.
– Закусим по-взрослому! – ощерился Колтунов. Он вытащил из ножен финку и ловко вскрыл банку; то же самое проделал с банкой Игоря. Поддев содержимое банки ножом, Колтунов отправил его в рот, а прожевав, сказал:
– Надо было у повара хлеба выпросить. Чего не ешь?
Игорь покрутил в руках банку, прочитал надпись – текст на этикетке был на немецком языке.
– Тунец. Произведено в Норвегии.
– Ты разве немецкий знаешь? – изумился Колтунов.
– В школе учил, – соврал Игорь.
– Так и я учил, да не помню ни черта. Знаю только то, что на фронте нужно – «хальт», «хенде хох», «капут». Да ты ешь, не отравишься. У немцев жратва вкусная, со всей Европы нахапали.
Илья отковырял ложкой кусок, прожевал. Вкусная рыба, с приправами – перчик черный, лавровый лист. Пожалуй, не хуже, чем из современных супермаркетов, если не лучше.
– Давай еще по одной, сегодня в рейд не идти.
– Откуда знаешь?
– Старшина сказал – дивизионная разведка сегодня идет. Две группы на одном участке передовой – перебор. Стало быть, спать мы сегодня будем в землянке.
Они разлили спиртное по кружкам, выпили.
Только опустели кружки, как в землянку ввалились солдаты.
– Вот жлобы, пьют втихаря!
– Вас дождаться – усохнуть можно, – парировал Колтунов.
– Серега, плесни, – подставил кружку один из вошедших.
«Ага, Колтунова Сергеем зовут», – сообразил Игорь.
Выпив и закусив трофейными консервами, разведчики начали разговоры, и в первую очередь – о положении на фронтах, о немцах, о том, что американцы никак не откроют второй фронт, хотя в сводках Совинформбюро вчера объявили о капитуляции немецких и итальянских войск в Северной Африке, а сегодня – о самороспуске Коммунистического Интернационала. На комитет долгое время возлагали надежды, мол, смогут поднять в своих странах антифашистское движение. Но поскольку надежды не сбылись, И. В. Сталин распорядился прекратить его финансирование, в СССР валюта была крайне нужна и важна.
Потом некоторые бойцы рассказывали о тяжелой жизни в тылу и даже зачитывали отрывки из писем от своих родных.
Игорь только слушал, впитывал в себя услышанное как губка и старался запомнить. Он уже понял, что попал в действующую армию, осталось только выяснить участок фронта – все же историю в свое время он учил.
Они трепались до вечера, часа два или три, а потом дружно улеглись спать – нечасто разведчикам удавалось поспать ночью. Это время суток – для рейдов в немецкий тыл, за передовую – самая работа.
Игорь же долго не мог уснуть, слишком разительные перемены произошли в его жизни. Застолье, визит к стоматологу, и – нате вам! – фронт сорок третьего. У любого шок будет! К тому же он нешуточно волновался, переживал. В армии он отслужил, но переводчиком. Здесь же – разведка, иная специфика, а у него знаний и навыков – ноль. Первый же выход – и он может подвести всю группу. Эти парни, что весь вечер сидели рядом с ним и балагурили, могут погибнуть из-за него.
Что делать? Пойти к командиру и все как есть рассказать? Так ведь не поверят, подумают, что струсил, от трудностей бежит. И результат предсказуем: либо в НКВД, либо пехотинцем на передовую. Там тоже опасно, но не так, как в разведке.
После долгих раздумий он решил – пусть все идет своим чередом. Раз судьба забросила его сюда, он с достоинством будет нести свой крест. Наши отцы, деды и прадеды не трусили, а он чем хуже? К тому же у него козырь в рукаве – отличное знание немецкого, языка врага, это может выручить в трудную минуту. Приняв такое решение, Игорь почувствовал облегчение на душе и уснул.
Утром подъем, завтрак – от такого распорядка Игорь еще не отвык. Только в его подразделении еще физзарядка была, а на фронте кто разминкой заниматься будет?
Улучив минутку, когда рядом не было никого из сослуживцев, Игорь достал из нагрудного кармана красноармейскую книжку, открыл ее и прочитал. Сведения были более чем скудные. Красноармеец Катков Семен Иванович, тысяча девятьсот семнадцатого года рождения, стрелок. Печать. И все – ни фото, ни номера врученного оружия, да и сама бумага удостоверения серая. Скромно.
К землянке разведчиков подошел давешний старшина – к нему сбежались разведчики. Игорь тоже подошел.
– Вечером выход, – сообщил старшина, – группа дивизионной разведки к утру не вернулась. Пойдут Иванов, Абашидзе, Басаргин и Ишимбаев. Старший группы – Басаргин. Кого назвал – в штаб полка на инструктаж, остальным – чистить оружие. Лично проверю!
Четверо разведчиков ушли, а Колтунов покачал головой:
– Уже три разведгруппы не вернулись. У немцев позиции крепкие, три ряда траншей – попробуй пройди! И слабых мест нет! Рядового пехотинца из первой траншеи взять можно, только он ведь не знает ни черта. Офицер нужен, и лучше – тыловик, а если еще и с картой, то совсем хорошо. Только не обернуться за ночь. А командование давит – взять «языка»! И не ниже командира роты, на худой конец – взвода.
Они взялись чистить оружие. «ППШ», или, как его называли бойцы, «папашу», Игорь держал в руках в первый раз. Тяжелое, но до крайности простое оружие. Неполная разборка – элементарная. А вот круглый диск патронами набить – долго и непросто, с непривычки намучился.
Но только он успел поставить автомат в угол, как Сергей остановил его:
– Руки погоди от масла оттирать, пистолет почисть и проверь. Как с прошлой вылазки вернулись, ты его не чистил.
Блин, а где этот пистолет? Игорь повел глазами по землянке, раздумывая. Вместо подушки на топчане лежал свернутый валик. Сунув руку под телогрейку, он нащупал железо и вытащил «Вальтер-ПП». С виду похож на «ПМ» и разбирается так же. И его почистил, смазал, патронами магазин доснарядил.
Как позже выяснилось, финки и трофейные пистолеты имели все разведчики. Оружие нештатное, командование смотрело на это косо, но не изымало – как в чужом тылу без ножа или финки, когда часового тихо снять надо? А пистолет – как последний шанс на спасение в ближнем бою, а то и в рукопашной.
К обеду заявился старшина, для порядка проверил оружие. Чисткой и смазкой никто не пренебрегал, от состояния личного оружия зависела жизнь. А на фронте у всех было одно желание – выжить.
Старшина Фадеев отправил обоих – Колтунова и Игоря – за водкой. Водку получали на весь взвод, хотя от него осталось отделение – наркомовские сто граммов выдавались четко.
Перед выходом в чужой тыл никто к спиртному не притрагивался: у выпившего реакция не та, нос запахи хуже ощущает. А в разведке все органы чувств работают – слух, зрение, обоняние. Потянуло табачным дымком, стало быть – где-то рядом немец. Иной раз это жизнь спасало.
Водку в котелки разливал из канистры повар. Он посмотрел по списку:
– Так, на восемнадцать человек.
– Да ты лей, лей, не жмись! – не отставал от повара Сергей.
– У меня отчетность, все строго по списку.
– А я тебе часы отдам, как из рейса вернусь.
– Врешь, поди!
– Зуб даю!
Повар плеснул в котелки еще с пол-литра.
Они уже заканчивали обед, когда сверху послышался противный жужжащий звук.
Сергей запрокинул голову в небо:
– «Рама» летит. Вот гаденыш, высматривает наши позиции.
– Высоко!
– После него всегда или бомбардировщики, или артналет. Самый паскудный самолет!
«Рама», как называли фронтовики немецкий самолет-разведчик «FW-189», покрутилась с четверть часа и улетела.
Сергей оказался прав: уже через час налетели пикировщики «Ю-87», прозванные за неубирающиеся шасси с обтекателями «лаптежниками», и начали бомбить тылы полка.
Бомбежку Игорь видел в первый раз, и от их землянки – метров двести. Ведущий поворачивался на крыло, падал вниз, выравнивался, бросал бомбы и уходил в сторону. На его месте появлялся и начинал пикировать второй самолет.
Недалеко грохотали взрывы бомб.
«Лаптежники» выстроили в небе круг. Только долго им бомбить не дали. Появились наши истребители – четверка, и двое из них сразу связали боем немецкие истребители, а вторые два – атаковали пикировщиков.
Один «лаптежник» задымил и развернулся по направлению к своей территории.
Пикировщики неприцельно побросали бомбы и последовали за своим дымящим собратом.
– Ага, выкусили! – Сергей вывернул им вслед фигу. – Это вам не сорок первый!
– Ты с сорок первого воюешь? – спросил его Игорь.
– С сорок второго, год уже. Парни в госпитале рассказывали. Представляешь, в начале войны истребители фашистские за одиночными бойцами гонялись – не видели тогда наших самолетов. А теперь другие времена! Мы эту немчуру еще попрем, до самого их логова!
Игорь точно знал, что до победы еще почти два года и что дорога к Берлину будет не легкой, а обильно политой солдатской кровью.
К вечеру мимо них прошла четверка разведчиков из их отделения. Сбоку шагал старший лейтенант.
– К передовой пошли, – проводил их взглядом Сергей. – Сам Терехин ведет.
– Терехин?
– Не узнал ПНШ по разведке?
– А! Точно!
– Видимо, важное задание, раз сам повел. Чаще наш старшина группу выводит.
В нашу траншею разведгруппу обязательно выводил офицер или старшина – командир взвода. По должности командиром разведвзвода должен быть офицер, но после гибели прежнего нового еще не успели прислать, и потому командовал старшина. Во взводе он был самым опытным, не раз в немецкий тыл ходил.
Утром разведчики не вернулись, зато в землянку прошел Терехин:
– Выпить есть?
Ему налили водки в кружку. ПНШ выпил, затянулся папиросой.
– Нет больше группы. Я в траншее их возвращения ждал, а под утро – взрыв на «нейтралке». Наверное, возвращаясь, на мину напоролись. Немцы сразу «люстр» понавешали и по «нейтралке» из пулеметов поливать начали.
Старлей вышел.
«Люстрами» называли осветительные ракеты на парашютах. В первой линии немецких траншей через каждую сотню метров находился пулеметный расчет и ракетчик. Пустит ракету, а когда та прогорит, через несколько секунд вторую пускает. Светит здорово. Свет яркий, белый, всю местность под ним отлично видно. Когда парашютики сносило ветром в наши траншеи, бойцы собирали их и делали из них подворотнички или обменивали у гражданских в тылу на махорку или что-нибудь другое.
Разведчик. Заброшенный в 43-й читать онлайн — Юрий Корчевский (Страница 2)
Учиться после года армии еще год или два не хотелось — это ж сколько времени он зря потеряет? А на гражданке, если устроиться удачно, уже можно чего-то добиться. Тем более один из сослуживцев, тоже «дембель», с которым они на службе дружбанились, предложил:
— И чего ты в свой Мухосранск поедешь? Давай в Питер. Не Москва, конечно, но иностранцев полно. У меня отец в экскурсионном бюро директором работает.
— Да какой с меня экскурсовод?
— Э, не скажи! Кратенькие курсы пройдешь, корочку получишь и будешь иноземцам Петергоф и Царское Село показывать. Зелень, капусту рубить. За слова отвечаю.
— У меня жилья нет.
— Тоже мне, проблема! С деньгами все решаемо, квартиру снимешь. А если денег скопишь, так и свою купишь.
Предложение было привлекательным. В своем городе он мог рассчитывать на должность переводчика при заводе — с соответствующей зарплатой в рублях. Учитывая взлетевший курс доллара и евро — заманчиво.
Они обменялись адресами и телефонами.
— Приеду домой, погуляю с неделю, у отца обо всем расспрошу и потом тебе по трубе позвоню. Согласен?
— По рукам!
Потому-то на следующий день Игорь капитану с голубыми петлицами и отказал.
— Домой хочу, товарищ капитан. Служба хорошая была, но домой тянет.
— Жаль! Тогда прощай, рядовой Чернов.
Игорь как пришел на службу, так и демобилизовался — рядовым, даже ефрейторские лычки не дали. Получил в штабе воинские проездные документы, сухой паек, отдал честь и отбыл на вокзал. С вокзала отзвонил домой, обрадовал родителей:
— Демобилизовался, батя! Домой еду!
Мобильными телефонами пользоваться в части запрещали, и потому он звонил с таксофона по карточке. В дороге глазел в окно — интересно было. Лето, девушки в легких платьях ходят, все прелести напоказ. Соскучился Игорь по гражданке. Хочешь — мороженое ешь, хочешь — с девушками гуляй. Красота, свобода!
К приезду единственного сына родители расстарались. Мать пирогов напекла, отец мяса для шашлыков намариновал. Ахи-охи, объятия… Год не виделись. Мать всплакнула, у женщин глаза на мокром месте.
Отец довольно оглядел сына:
— Окреп, мужиком стал! Форма как влитая сидит! Вот я с армии когда вернулся…
— Ты бы лучше шашлыком занялся, отец, — прервала его мать. — Сын проголодался небось, домашнего покушать хочет. А Игорек обмоется с дороги — и за стол.
За стол сели некоторое время спустя. Отец бутылку запотевшей водки из холодильника достал — раньше он никогда с Игорем не пил.
Игорь же на еду накинулся. В армии еда рациональная, да без изысков. Солдат должен быть сыт, чтобы хватило сил выполнить боевую задачу. И точка. А дома — ароматы почти забытые: пироги, салат оливье, шашлыки, редиска свежая и помидоры бордовыми боками светятся.
Выпили за приезд, за службу, закусили. Мать все старалась Игорю лучший кусок подложить.
— Мам, я сам…
А вечером у него неожиданно разболелся зуб — то ли от водки ледяной, то ли от закусок. Промаявшись пару часов, Игорь так и не смог уснуть и разбудил отца:
— Папа, зуб болит, не могу.
— Ах ты, беда какая! — встревожился отец. — Ну да ничего, в стоматологической поликлинике дежурный врач есть. Одевайся, я провожу.
Игорь натянул военную форму. Из гражданской одежды он вырос, и все, что носил до армии, оказалось узким. Утренние пробежки и физзарядка в армии внесли свою лепту, и он вернулся домой с фигурой не юноши, а крепкого мужчины, пошедшего телосложением в отца.
В поликлинике в связи с поздним временем у кабинета дежурного врача — небольшая очередь страдальцев. За щеку держатся, раскачиваются, постанывают — все с острой зубной болью.
Игорь сроду зубами не маялся, и вдруг — такой конфуз, да еще в первый после возвращения домой день. А ведь завтра с утра думал институтских друзей обзвонить, встретиться, поговорить.
Когда подошла его очередь, Игорь вошел в кабинет.
— У военнослужащих свой госпиталь, вам туда, — заметил стоматолог.
— Демобилизовался я, только сегодня днем вернулся. А на форму внимания не обращайте.
— Хорошо, открывайте рот. О, так у вас кариес, пятый зуб вверху слева.
И только доктор полез в рот инструментом, как Игоря пронзила острая, нестерпимая боль.
— Доктор, не могу! — простонал он.
— А еще солдат! Ладно, сейчас укол сделаю. Аллергией не страдаете?
— Бог миловал.
— Сестра, ультракаин!
Укол был сделан прямо в десну — один, другой… Потихоньку боль уже начала отступать, как вдруг закружилась голова и у Игоря возникло ощущение, как будто он проваливается куда-то. Голоса доктора и медсестры были слышны как через вату. Игорь отключился.
Сколько он был без сознания, Игорь сказать не мог. Сначала смех услышал, потом — явно командирский голос. Кто в армии был, ни с каким другим не спутает.
— Боец Катков! К вам приказ не относится? Встать в строй!
Мысли путались. Почему Катков, он же Чернов? Значит, приказывают не ему. Игорь с трудом открыл глаза.
Жиденький строй солдат — одно отделение, и все на него пялятся, ухмыляются. Перед строем — старшина усатый, на Игоря смотрит и обращается явно к нему.
Игорь вскочил. Зуб не болел, и он встал в строй. Но как-то странно все было вокруг. У старшины погоны чудные — нашивка в виде буквы «Т». И у солдат, как он успел заметить, автоматы за спиной допотопные — «ППШ». Их же после войны сняли с вооружения! Что за непонятки?
Игорь решил пока помолчать и действовать как все. Вскорости разберется. Возможно, что он от наркоза еще не отошел, глюки у него. И в то же время все вокруг настолько реальное, что на глюки совсем не походит. Нос запахи улавливает — дыма, оружейной смазки, гуталина для сапог. Потом звуки — далекий гул, как гром погромыхивает.
Старшина скомандовал:
— Нале-е-во!
Строй повернулся.
— Шагом марш!
Солдаты дружно зашагали — идущий впереди явно знал дорогу. Бред какой-то…
На спине идущего впереди висел вещмешок, старый «сидор» — такой Игорь в музее видел да в документальном кино. Куда же он попал? И где этот чертов стоматолог? Или это все же сон? Даже если он очутился в каком-то другом месте и его приняли за своего, у него же другое лицо! И целое отделение солдат не может этого не заметить! Или они делают вид, что узнали его?
Отделение подошло к землянке, и старшина скомандовал:
— Стой! Вольно, разойдись…
К Игорю подошел один из солдат и хлопнул его по плечу:
— Семен, ты чего? Команды не слышал, разлегся. Или после контузии оглох?
— Наверное, — не стал опровергать Игорь.
— О! Да у тебя и голос другой!
Игорь был в смятении: его принимают за другого человека, и он явно в другом времени. Для начала ему хотелось посмотреть на себя в зеркало. Он слышал о некоторых религиях, где верили в переселение душ, в предыдущие жизни и в реинкарнацию. Так ведь он атеист, а родители православные. Мать каждый праздник церковный, а иной раз и в простой день в храм ходит.
— У тебя зеркальце есть? — спросил Игорь у незнакомца.
— Чтобы у меня — и не было? Да ведь у тебя в «сидоре» свое есть, бреешься каждое утро.
— Дай, — настоял Игорь.
Когда он посмотрел на свое отражение в маленьком круглом зеркальце, то очень удивился: лицо было его, именно то, которое он всю жизнь знал и помнил. Неужели другой человек, на место которого он попал, был так похож на Игоря? Ну не близнецы же они? Ведь их жизни разделяют десятки лет!
Игорь протянул зеркальце его хозяину, и внезапная мысль осенила его:
— А какое сегодня число?
Тут уж удивился солдат:
— Семен, да что с тобой сегодня? А, я понял!
Он наклонился к Игорю, принюхался:
— Странно, спиртным не пахнет… А я уж подумал, что ты втихаря где-то самогонки хлебнул…
— Разве я мог без приятеля? — подыграл ему Игорь, чтобы как-то поддержать разговор. — Да ни в жизнь…
— Вот и я о том же… Контузия проклятая, бывает. А сегодня четырнадцатое мая тысяча девятьсот сорок третьего года.
— Чего? — не смог сдержать удивления Игорь.
— Зуб даю. Ну или пятнадцатое…
Вот теперь у Игоря был настоящий шок. Он просто оцепенел. Какой еще сорок третий год, когда он только вчера демобилизовался? Россия Крым себе вернула! Незаметно для собеседника Игорь ущипнул себя за предплечье. Больно! Стало быть, не снится ему.
Неожиданно солдаты отделения засуетились.
— Кухня приехала! Чего стоишь? — толкнул Игоря в бок незнакомый ему собеседник. — Хватай котелок, а то когда еще горячего поесть придется?
А где этот котелок?
Солдат, говоривший с ним, спустился в землянку, Игорь — за ним.
На снарядном ящике в углу стояло несколько котелков. На крышке каждого были нацарапаны фамилии — гвоздем или ножом. На одном Игорь увидел надпись — Катков. Кажется, так его называли. И вроде бы на застолье был, пироги домашние ел, шанежки, а есть почему-то хочется. Трусцой он побежал за солдатами.
Все выстроились в очередь к полковой кухне. В сам котелок повар наливал суп, а в крышку котелка накладывал второе, перловку, или, как ее в армии называли, — «шрапнель».
Однако, приняв из рук повара горячий котелок, Игорь спохватился, что у него нет ложки. Слегка помявшись, он попросил ложку у повара.
Разведчик. Заброшенный в 43-й читать онлайн — Юрий Корчевский (Страница 3)
— Совсем разведка охамела! Свои иметь надо! Ладно, держи!
Ложка была тяжелой, из какого-то цинкового сплава. Олово, что ли?
К обеду дали по два ломтя серого хлеба.
Игорь, увидев, с каким аппетитом едят солдаты, устроился в сторонке, сев на бугорке, и отхлебнул с ложки.
И что, это блюдо называется супом? Водичка, в которой плавала все та же перловка и серые макароны. Однако съел все, голод не тетка, пирожком не угостит. И перловку осилил.
В этот же котелок, где был суп, ему плеснули черпак жиденького чая и дали к нему два куска пиленого сахара.
Солдаты пили чай вприкуску с сахаром и нахваливали. Игорь же поневоле сравнивал, как кормили в его время в армии и как кормят здесь. Разница была существенной.
— Так, набили брюхо казенным, теперь пора свое поесть. Идем! — подошел к Игорю давешний солдат.
Они вернулись в землянку. Подмигнув Игорю, солдат достал из-под нар натуральный немецкий ранец из телячьей кожи и вытащил из него две банки консервов.
— Тебе, — и выжидательно уставился на Игоря.
Тот понял, что должен что-то сделать, но что?
— Зажилил? Доставай, пока старшины нет, пропустим по двести грамм…
Понятно, что речь о спиртном — но где оно?
По примеру солдата Игорь заглянул под нары и обнаружил там «сидор», довольно туго набитый и тяжелый. Выудив его, он водрузил мешок на нары и открыл. Консервы, бутылки с разноцветными наклейками…
— Что пить будешь?
— Все, что горит, — хохотнул солдат.
Да, узнать бы еще, как его зовут…
— Тогда вот это, — выбрал Игорь бутылку. Посмотрел на этикетку — французский коньяк.
— Мне бы попроще чего, а коньяк клопами пахнет, — авторитетно заявил солдат.
Покопавшись в «сидоре», Игорь нашел в нем бутылку рома. Семьдесят градусов, крепкое пойло! Он протянул бутылку солдату.
— О, другое дело! — обрадовался тот. — А коньяк пей сам.
Солдат вытащил две кружки. Игорь плеснул себе граммов сто — сто пятьдесят, понюхал. И откуда появился этот миф о клопах? Запах даже очень благородный.
Они чокнулись.
— Ну, за нашу победу, — сказал тост солдат, и они выпили.
Приличный коньяк!
По правде сказать, Игорь пил коньяк всего третий раз в жизни. До армии денег на такие напитки не хватало, в студенчестве пивом с парнями баловались.
Игорь скосил глаза: на котелке, что стоял на нарах солдата, было выцарапано: Колтунов С. С — наверное Сергей. Но уже хорошо, что хоть фамилию узнал, в армии обращаются по званию и фамилии.
— Закусим по-взрослому! — ощерился Колтунов. Он вытащил из ножен финку и ловко вскрыл банку; то же самое проделал с банкой Игоря. Поддев содержимое банки ножом, Колтунов отправил его в рот, а прожевав, сказал:
— Надо было у повара хлеба выпросить. Чего не ешь?
Игорь покрутил в руках банку, прочитал надпись — текст на этикетке был на немецком языке.
— Тунец. Произведено в Норвегии.
— Ты разве немецкий знаешь? — изумился Колтунов.
— В школе учил, — соврал Игорь.
— Так и я учил, да не помню ни черта. Знаю только то, что на фронте нужно — «хальт», «хенде хох», «капут». Да ты ешь, не отравишься. У немцев жратва вкусная, со всей Европы нахапали.
Илья отковырял ложкой кусок, прожевал. Вкусная рыба, с приправами — перчик черный, лавровый лист. Пожалуй, не хуже, чем из современных супермаркетов, если не лучше.
— Давай еще по одной, сегодня в рейд не идти.
— Откуда знаешь?
— Старшина сказал — дивизионная разведка сегодня идет. Две группы на одном участке передовой — перебор. Стало быть, спать мы сегодня будем в землянке.
Они разлили спиртное по кружкам, выпили.
Только опустели кружки, как в землянку ввалились солдаты.
— Вот жлобы, пьют втихаря!
— Вас дождаться — усохнуть можно, — парировал Колтунов.
— Серега, плесни, — подставил кружку один из вошедших.
«Ага, Колтунова Сергеем зовут», — сообразил Игорь.
Выпив и закусив трофейными консервами, разведчики начали разговоры, и в первую очередь — о положении на фронтах, о немцах, о том, что американцы никак не откроют второй фронт, хотя в сводках Совинформбюро вчера объявили о капитуляции немецких и итальянских войск в Северной Африке, а сегодня — о самороспуске Коммунистического Интернационала. На комитет долгое время возлагали надежды, мол, смогут поднять в своих странах антифашистское движение. Но поскольку надежды не сбылись, И. В. Сталин распорядился прекратить его финансирование, в СССР валюта была крайне нужна и важна.
Потом некоторые бойцы рассказывали о тяжелой жизни в тылу и даже зачитывали отрывки из писем от своих родных.
Игорь только слушал, впитывал в себя услышанное как губка и старался запомнить. Он уже понял, что попал в действующую армию, осталось только выяснить участок фронта — все же историю в свое время он учил.
Они трепались до вечера, часа два или три, а потом дружно улеглись спать — нечасто разведчикам удавалось поспать ночью. Это время суток — для рейдов в немецкий тыл, за передовую — самая работа.
Игорь же долго не мог уснуть, слишком разительные перемены произошли в его жизни. Застолье, визит к стоматологу, и — нате вам! — фронт сорок третьего. У любого шок будет! К тому же он нешуточно волновался, переживал. В армии он отслужил, но переводчиком. Здесь же — разведка, иная специфика, а у него знаний и навыков — ноль. Первый же выход — и он может подвести всю группу. Эти парни, что весь вечер сидели рядом с ним и балагурили, могут погибнуть из-за него.
Что делать? Пойти к командиру и все как есть рассказать? Так ведь не поверят, подумают, что струсил, от трудностей бежит. И результат предсказуем: либо в НКВД, либо пехотинцем на передовую. Там тоже опасно, но не так, как в разведке.
После долгих раздумий он решил — пусть все идет своим чередом. Раз судьба забросила его сюда, он с достоинством будет нести свой крест. Наши отцы, деды и прадеды не трусили, а он чем хуже? К тому же у него козырь в рукаве — отличное знание немецкого, языка врага, это может выручить в трудную минуту. Приняв такое решение, Игорь почувствовал облегчение на душе и уснул.
Утром подъем, завтрак — от такого распорядка Игорь еще не отвык. Только в его подразделении еще физзарядка была, а на фронте кто разминкой заниматься будет?
Улучив минутку, когда рядом не было никого из сослуживцев, Игорь достал из нагрудного кармана красноармейскую книжку, открыл ее и прочитал. Сведения были более чем скудные. Красноармеец Катков Семен Иванович, тысяча девятьсот семнадцатого года рождения, стрелок. Печать. И все — ни фото, ни номера врученного оружия, да и сама бумага удостоверения серая. Скромно.
К землянке разведчиков подошел давешний старшина — к нему сбежались разведчики. Игорь тоже подошел.
— Вечером выход, — сообщил старшина, — группа дивизионной разведки к утру не вернулась. Пойдут Иванов, Абашидзе, Басаргин и Ишимбаев. Старший группы — Басаргин. Кого назвал — в штаб полка на инструктаж, остальным — чистить оружие. Лично проверю!
Четверо разведчиков ушли, а Колтунов покачал головой:
— Уже три разведгруппы не вернулись. У немцев позиции крепкие, три ряда траншей — попробуй пройди! И слабых мест нет! Рядового пехотинца из первой траншеи взять можно, только он ведь не знает ни черта. Офицер нужен, и лучше — тыловик, а если еще и с картой, то совсем хорошо. Только не обернуться за ночь. А командование давит — взять «языка»! И не ниже командира роты, на худой конец — взвода.
Они взялись чистить оружие. «ППШ», или, как его называли бойцы, «папашу», Игорь держал в руках в первый раз. Тяжелое, но до крайности простое оружие. Неполная разборка — элементарная. А вот круглый диск патронами набить — долго и непросто, с непривычки намучился.
Но только он успел поставить автомат в угол, как Сергей остановил его:
— Руки погоди от масла оттирать, пистолет почисть и проверь. Как с прошлой вылазки вернулись, ты его не чистил.
Блин, а где этот пистолет? Игорь повел глазами по землянке, раздумывая. Вместо подушки на топчане лежал свернутый валик. Сунув руку под телогрейку, он нащупал железо и вытащил «Вальтер-ПП». С виду похож на «ПМ» и разбирается так же. И его почистил, смазал, патронами магазин доснарядил.
Как позже выяснилось, финки и трофейные пистолеты имели все разведчики. Оружие нештатное, командование смотрело на это косо, но не изымало — как в чужом тылу без ножа или финки, когда часового тихо снять надо? А пистолет — как последний шанс на спасение в ближнем бою, а то и в рукопашной.
К обеду заявился старшина, для порядка проверил оружие. Чисткой и смазкой никто не пренебрегал, от состояния личного оружия зависела жизнь. А на фронте у всех было одно желание — выжить.
Старшина Фадеев отправил обоих — Колтунова и Игоря — за водкой. Водку получали на весь взвод, хотя от него осталось отделение — наркомовские сто граммов выдавались четко.
Перед выходом в чужой тыл никто к спиртному не притрагивался: у выпившего реакция не та, нос запахи хуже ощущает. А в разведке все органы чувств работают — слух, зрение, обоняние. Потянуло табачным дымком, стало быть — где-то рядом немец. Иной раз это жизнь спасало.
Водку в котелки разливал из канистры повар. Он посмотрел по списку:
Разведчик. Заброшенный в 43-й читать онлайн — Юрий Корчевский (Страница 4)
— Так, на восемнадцать человек.
— Да ты лей, лей, не жмись! — не отставал от повара Сергей.
— У меня отчетность, все строго по списку.
— А я тебе часы отдам, как из рейса вернусь.
— Врешь, поди!
— Зуб даю!
Повар плеснул в котелки еще с пол-литра.
Они уже заканчивали обед, когда сверху послышался противный жужжащий звук.
Сергей запрокинул голову в небо:
— «Рама» летит. Вот гаденыш, высматривает наши позиции.
— Высоко!
— После него всегда или бомбардировщики, или артналет. Самый паскудный самолет!
«Рама», как называли фронтовики немецкий самолет-разведчик «FW-189», покрутилась с четверть часа и улетела.
Сергей оказался прав: уже через час налетели пикировщики «Ю-87», прозванные за неубирающиеся шасси с обтекателями «лаптежниками», и начали бомбить тылы полка.
Бомбежку Игорь видел в первый раз, и от их землянки — метров двести. Ведущий поворачивался на крыло, падал вниз, выравнивался, бросал бомбы и уходил в сторону. На его месте появлялся и начинал пикировать второй самолет.
Недалеко грохотали взрывы бомб.
«Лаптежники» выстроили в небе круг. Только долго им бомбить не дали. Появились наши истребители — четверка, и двое из них сразу связали боем немецкие истребители, а вторые два — атаковали пикировщиков.
Один «лаптежник» задымил и развернулся по направлению к своей территории.
Пикировщики неприцельно побросали бомбы и последовали за своим дымящим собратом.
— Ага, выкусили! — Сергей вывернул им вслед фигу. — Это вам не сорок первый!
— Ты с сорок первого воюешь? — спросил его Игорь.
— С сорок второго, год уже. Парни в госпитале рассказывали. Представляешь, в начале войны истребители фашистские за одиночными бойцами гонялись — не видели тогда наших самолетов. А теперь другие времена! Мы эту немчуру еще попрем, до самого их логова!
Игорь точно знал, что до победы еще почти два года и что дорога к Берлину будет не легкой, а обильно политой солдатской кровью.
К вечеру мимо них прошла четверка разведчиков из их отделения. Сбоку шагал старший лейтенант.
— К передовой пошли, — проводил их взглядом Сергей. — Сам Терехин ведет.
— Терехин?
— Не узнал ПНШ по разведке?
— А! Точно!
— Видимо, важное задание, раз сам повел. Чаще наш старшина группу выводит.
В нашу траншею разведгруппу обязательно выводил офицер или старшина — командир взвода. По должности командиром разведвзвода должен быть офицер, но после гибели прежнего нового еще не успели прислать, и потому командовал старшина. Во взводе он был самым опытным, не раз в немецкий тыл ходил.
Утром разведчики не вернулись, зато в землянку прошел Терехин:
— Выпить есть?
Ему налили водки в кружку. ПНШ выпил, затянулся папиросой.
— Нет больше группы. Я в траншее их возвращения ждал, а под утро — взрыв на «нейтралке». Наверное, возвращаясь, на мину напоролись. Немцы сразу «люстр» понавешали и по «нейтралке» из пулеметов поливать начали.
Старлей вышел.
«Люстрами» называли осветительные ракеты на парашютах. В первой линии немецких траншей через каждую сотню метров находился пулеметный расчет и ракетчик. Пустит ракету, а когда та прогорит, через несколько секунд вторую пускает. Светит здорово. Свет яркий, белый, всю местность под ним отлично видно. Когда парашютики сносило ветром в наши траншеи, бойцы собирали их и делали из них подворотнички или обменивали у гражданских в тылу на махорку или что-нибудь другое.
После ухода Терехина Сергей принялся точить финку сначала на тонком камне, а потом наводить ее на кожаном ремне.
— А ты чего сидишь, — обратился он к Игорю. — Готовься!
— К чему? Приказа ведь не было…
— После обеда получишь. За два дня две группы сгинули, а «языка» как не было, так и нет. Командование и дивизионным и полковым ПНШ фитиль вставит, новую группу пошлет. Догадайся с трех раз, кто пойдет?
В землянке их было только двое, поэтому Игорь спросил в открытую:
— Какого черта группу за группой посылать на верную смерть? Надо другой план разработать.
— Наше дело — приказы исполнять. Вот станешь офицером — будешь головой работать. А мы будем на пузе ползать и… — Сергей сделал характерный жест финкой поперек шеи.
Игорю стало не по себе: ему было страшно идти во вражеский тыл, а еще он боялся убивать, тем более — ножом. Выстрелить из автомата по далекой цели — это одно, не видно ни лица, ни предсмертной агонии человека.
Ладони от переживаний вспотели, и он вытер их о штаны.
Сергей заметил его жест:
— Дрейфишь?
— Есть немного.
— Все дрейфят перед вылазкой, правда, стараются этого не показывать. Один курит самокрутку за самокруткой, другой животом мается, в нужник все время бегает. Нервничают. Да оно и понятно, не за пряниками в военторг посылают.
Колтунов как в воду глядел.
После обеда старшину, а с ним и самого Колтунова, а также Игоря и Самохина вызвали в штаб. Старшина, как командир взвода, доложил о прибытии.
— Ночью идете в немецкий тыл. Командир группы — Фадеев, задача — взять «языка». И не пехотинца задрипанного — обязательно офицера. Заберитесь поглубже, из дивизии требуют «языка»! Старшина, какие мысли?
— Может, «на хапок»?
Был такой способ, и первым его начали применять немцы. Для этого они открывали артиллерийский или минометный огонь по нашим позициям, да такой, что головы было не поднять.
Советские солдаты тут же начинали прятаться в окопы, траншеи и блиндажи.
Под прикрытием огня немецкая разведгруппа переходила «нейтралку». По сигналу старшего группы огонь прекращался, немцы врывались в траншею, хватали тех, кто был у них на виду, и спешно возвращались назад. Минометный огонь с их стороны возобновлялся, а они так и уходили с добычей.
— Нет, по-тихому надо. Кого вы «на хапок» возьмете? Солдата из первой траншеи. Смотрите на карте: вот здесь наши саперы проход в минных полях проделали. Идти на ту сторону и возвращаться именно здесь. И когда возвращаться будете, сигнал подайте, две зеленые ракеты. С нашей стороны артдивизион огонь откроет. Бить немного в стороне будут, под шумок и проскочите.
Обговорили детали.
— Все ясно?
— Так точно!
— Готовьтесь, группу на передовую сам поведу.
— Есть!
Разведчики покинули штаб.
Старшина почесал затылок:
— Трудная задача! Идем обувь подбирать.
В скособоченном сарае, недалеко от землянок разведвзвода старшина хранил имущество разведчиков. Тут были и ношеные немецкие сапоги, и пехотная форма — рядового и фельдфебеля, немецкое оружие.
Старшина подобрал сапоги на всю группу.
— Померяйте, пройдитесь. Лишь бы не натерли, а то обузой будете.
Игорь еще удивился про себя — зачем свои, вполне добротные кирзачи менять на трофейные немецкие сапоги? Но когда посмотрел на подошвы отечественных сапог и немецких, сразу все понял. У немецких гвоздики с квадратными шляпками, а у наших — с круглыми. Кроме того, на немецких сапогах каблуки подкованы, а на наших «кирзачах» — нет. И для того чтобы немцы по следам не поняли, что советская разведка к ним в тыл прошла, сапоги необходимо поменять.
Время до вечера тянулось медленно. Солдаты из группы пытались дремать на нарах — ночь предстояла бессонная.
Игорь волновался — как-то пройдет рейд в немецкий тыл? Он ведь живого немца еще не видел никогда! Приезжал к ним в университет немец, преподаватель, но то совсем другое дело. А сейчас немцы — враги при оружии, жаждущие убивать. И выходит, или он их, или они его. Кроме того, не исключена вероятность ранения или плена. Сергей рассказывал как-то, что разведчики раненых, а если позволяет возможность, то и тела убитых товарищей на той стороне не бросают.
Стало темнеть, и старшина приказал:
— На выход и строиться.
Разведчики построились перед землянкой.
— Попрыгали!
На Игоре, единственном из всех, загремел автомат — бился о фляжку.
Старшина глянул укоризненно:
— Ты как ребенок малый.
Но Игорь уже и сам понял, что допустил оплошность. Он перебросил автомат с плеча за спину и подпрыгнул несколько раз. Тихо. Только сапоги по земле громыхают.
Подошел Терехин:
— Готовы?
— Так точно!
— Выдвигаемся!
До передовой пришлось идти где-то с километр. Только они ввалились в траншею, как раздался едва слышный хлопок, и вверх взлетела осветительная ракета.
— Смотри, старшина, видишь куст на «нейтралке»? Правее него саперами проход проделан. Сначала на куст ползете, а там — прямо. Проход метра три. После куста землю перед собой не забывайте руками проверять. Да не мне тебя учить, напоминаю просто. Ну ни пуха ни пера!
— К черту!
Ну и порядки в разведке! Старшина офицера к черту посылает.
Группа перебралась через бруствер и поползла по «нейтралке».
Игорь полз за Сергеем, периодически упираясь в его сапоги, когда тот замирал. Как старшина путь находит? Не видно же ничего!
Когда загоралась ракета, все замирали, поскольку человеческий глаз так устроен, что в первую очередь он видит то, что движется.
Старшина полз первым. После куста, о котором говорил Терехин, разведчики стали передвигаться медленнее. Сбиться в темноте с разминированного прохода — раз плюнуть. А подорвешься — немцы всю группу накроют из минометов.
Заброшенные на 43-й Восточной улице
Каждый раз, когда я иду по Восточной 43-й улице, я думаю, что ее снесли:
Красивое итальянское мраморное здание, 4 Восточная 43-я улица, должно быть, одно из немногих заброшенных домов в Мидтауне. Расположенный среди небоскребов рядом с Гранд Сентрал, он разрушался с тех пор, как я начал свою карьеру геолого-разведчика более четырех лет назад.
Мне всегда казалось, что это здание будет как дома в Венеции, особенно с его красивым балконом на втором этаже:
Здание покрыто чудесным орнаментом, и, проезжая сегодня мимо него, я понял, что даже не сделал фото.Эти красные крестообразные коробки спереди никогда не являются признаком здоровья, и вместо того, чтобы навсегда упустить свой шанс, я решил сделать несколько снимков.
Когда я снимал, ко мне внезапно подошел парень и с обвинением спросил, зачем я фотографирую. Меня постоянно беспокоят во время разведки, и я обычно быстро справляюсь, когда кто-то встает на моем пути. Однако на этот раз я поймал себя на том, что честно отвечу: «Потому что это невероятное здание».
Парень как бы отступил и сказал: «Ха, да, я тоже так думаю.Вот почему мы его купили ».
Оказывается, этот парень каким-то образом связан с компанией, которая недавно приобрела 4 East 43rd Street за крутые 6,3 миллиона долларов (может быть, он владелец? Совладелец? Это было неясно). Мы немного поболтали, и этот человек рассказал мне, как он годами проезжал мимо здания каждый день по пути на работу и очень ненавидел видеть его разрушение. Он был взволнован, купив его недавно, и не может дождаться его восстановления.
Честно говоря, в городе, где 99% застройщиков сносили бы эту собственность без малейшей вины, было действительно удивительно слышать, как он так страстно говорит о ее спасении.Эта статья в NY Post в значительной степени отражает наш разговор. Судя по всему, здание должно стать бутик-отелем, который, на мой взгляд, идеально подходит.
4 East 43rd Street было построено в 1916 году и первоначально сдано в аренду компании Mehlin Piano Company. Хотя сейчас интерьер полностью разрушен, он выглядел так:
Старая реклама Mehlin:
В какой-то момент первый этаж превратился в магазин одежды — над правым дверным проемом все еще можно увидеть остатки вывески «ЖЕНСКИЙ ОТДЕЛ» (кто-нибудь может разобрать, что написано в верхней строке?):
Здание усыпано херувимами, которые в настоящее время значительно пострадали:
Балкон второго этажа (обратите внимание на существо в форме русалки, вырезанное в центре):
Балкон третьего этажа:
Наконец, верхний этаж — обратите внимание на ряд гребней:
Крупный план гербов.Обратите внимание на свастику в центре щита. Ничего необычного в этом нет — до Второй мировой войны свастика довольно часто появлялась в украшениях зданий как символ религии, удачи или процветания. Мне особенно нравится, как скульптурные гребни кажутся свисающими на болтах.
Западная сторона здания в довольно плохом состоянии, с огромным разбитым окном:
Боковой вход в здание, теперь полностью опломбирован:
Боковое окно с дополнительным орнаментом:
Крупный план:
Дизайн херувима продолжается и снаружи:
Боковой балкон второго этажа выглядит в плохом состоянии:
Печально, что это здание так долго оставалось гнить, но я скрестил пальцы, что в ближайшие годы мы увидим омоложение.Проверьте это, если у вас есть шанс — так или иначе, в ближайшие годы он будет выглядеть совсем иначе.
-SCOUT
Если вам понравилось читать этот пост, не могли бы вы сделать пожертвование, чтобы помочь мне снять мой первый фильм? Цель — 50 000 долларов, и на сегодняшний день 1728 читателей Scouting NY пожертвовали 36 348 долларов! Всего 5 или 10 долларов могут иметь значение — и вы получите эту шикарную наклейку / магнит Scouting NY в качестве благодарственного подарка! Нажмите здесь, чтобы сделать пожертвование сегодня!
И если вы зашли так далеко, почему бы не подписаться на нас через RSS, Twitter, Facebook, Instagram или Tumblr?
.Заброшенный институт Бойса Томпсона
Недавно я писал о разведке в Олдер-Мэнор, ветхом, но красивом заброшенном особняке в Йонкерсе. Поместье принадлежало Уильяму Бойсу Томпсону, чрезвычайно богатому медному магнату в начале 1900-х годов. Прошлой зимой у меня была возможность посетить бывший Институт исследований растений имени Бойса Томпсона, красивое кирпичное строение, расположенное через дорогу от поместья и находящееся в гораздо, гораздо худшем состоянии.
В 1917 году Томпсон совершил поездку в Россию и был встревожен уровнем бедности и голода, с которым столкнулся там.Он начал смотреть на сельское хозяйство как на крайне важное значение для нации в поддержании своего населения и создал Институт исследований растений, чтобы исследовать, «почему и как растения растут, почему они чахнут или процветают, как можно победить их болезни. , как их развитие может быть стимулировано регулированием элементов, которые вносят свой вклад в их жизнь ».
Институт располагался в Йонкерсе до 1970-х годов, когда из-за высоких налогов на недвижимость и городского загрязнения он переехал в кампус Корнельского университета.До 1997 года бывшая собственность использовалась посторонними группами. В 1999 году он был сдан в аренду Совету по образованию Йонкерса, который недавно продал его девелоперу, который намеревался снести его с лица земли в пользу офисного комплекса в парковом стиле, подобного тому, который примыкает к задней части дома.
Когда я позвонил владельцу, чтобы осмотреть собственность, он сказал мне, что я могу пойти и проверить это самостоятельно. Это показалось мне очень странным — в большинстве случаев, когда разведчик хочет снять место для фильма, КТО-ТО (владелец, менеджер и т. Д.)) проведет экскурсию. Тем более необычным является то, что эта собственность заброшена и полностью заколочена. Я спросил, живут ли внутри бродяги. «Конечно нет!» — сказал он, как будто я был сумасшедшим, чтобы даже подумать об этой идее. «Как я смогу попасть внутрь?» Я попросил. «Разве все не заколочено?» «О, я уверен, ты что-нибудь придумаешь. Есть несколько незакрепленных досок ». Странно.
Я ехал снежным декабрьским днем и нашел выход в левое крыло.
В левом крыле весь второй этаж исчез, оставив огромную оболочку пространства, покрытого граффити.
Внутри было очень-очень тихо. Несмотря на то, что довольно оживленная главная дорога проходит прямо снаружи, все, что я слышал, это капание тающего льда внутри. Я понятия не имел, есть ли поблизости кто-нибудь, но это граффити у входа в главное здание не заставило меня почувствовать себя намного лучше…
Ницца. Собравшись с духом, я вошел в первую комнату и свернул за угол. Меня встретил длинный коридор, проходящий через первый этаж.
Мне пришлось использовать вспышку для этого снимка, потому что коридор был почти черным как смоль.Я мог просто различить дверные проемы, когда они уходили из поля зрения, и мой разум начал возиться со мной, когда я начал представлять серийных убийц, готовых выскочить и выпотрошить меня на каждом шагу. Я крикнул несколько раз, но серийные убийцы, очевидно, были достаточно умны, чтобы хранить молчание, поэтому я продолжил.
Комнаты, мимо которых я проходил, были полностью разрушены. Место оставлено умирать, и это было видно повсюду. Единственное, что выделялось, — это главный вестибюль, видимый сверху и снизу.
Я начал подниматься по лестнице, откуда открывался прекрасный вид на офисный парк в задней части здания.
Лифты закрыты сваркой.
Хотелось бы еще что-нибудь опубликовать, но все здание было пустой оболочкой былой славы. Другие городские исследователи, намного более храбрые, чем я, рискнули проникнуть в подвал и на чердак третьего этажа — посмотрите набор ChrisX’s Flickr, чтобы получить гораздо более качественную фотографическую документацию этого места, чем моя собственная.Я хотел бы увидеть это сам, но из-за отсутствия хотя бы еще одного человека, который уменьшил бы мои шансы быть убитым воображаемым серийным убийцей (да, я слабак), я решил отправиться в путь. Уже было ясно, что здание никогда не будет соответствовать стандартам безопасности OSHA, а это значит, что мы не сможем снимать там.
Справа от здания ряд красивых красных оранжерей (стекла осталось очень и очень мало).
Было очень весело снимать решетку каркасов и труб, из которых состоят теплицы.Это заставляет меня задаться вопросом, сколько из того, что осталось в плане гидропоники, все еще работало бы с небольшим количеством смазки для локтей.
Снаружи, покрытый травой холм приведет вас к усадьбе Олдер. Каменные ступени почти полностью скрыты сорняками и зарослями.
Справа еще теплицы.
Что действительно интересно, так это то, что внутри этого растения продолжала расти жизнь, и теперь она пробивается через крышу теплицы.Я хотел бы знать, были ли семена посажены учеными Института или они случайно нашли здесь дом.
Послушайте, я не могу представить, что такое больной ум, чтобы захотеть снести эту собственность, чтобы построить офисный парк. Да, дом находится в довольно плачевном состоянии, но ущерб был нанесен всего за 10 лет. Прискорбно слышать, что его не превратят в школу, что, похоже, идеально подходит для этого помещения. Мы надеемся, что произойдет что-то, что спасет его от разрушительного шара.
-SCOUT
Если вам понравился этот пост, не могли бы вы сделать пожертвование, чтобы помочь мне снять мой первый фильм? Цель — 50 000 долларов, и на сегодняшний день 1728 читателей Scouting NY пожертвовали 36 348 долларов! Всего 5 или 10 долларов могут иметь значение — и вы получите эту шикарную наклейку / магнит Scouting NY в качестве благодарственного подарка! Нажмите здесь, чтобы сделать пожертвование сегодня!
И, если вы дошли до этого, почему бы не подписаться на нас через RSS, Twitter, Facebook, Instagram или Tumblr?
.