Пророчество данте: Читать книгу Пророчество Данте Джорджа Гордона Байрона : онлайн чтение

by

Читать книгу Пророчество Данте Джорджа Гордона Байрона : онлайн чтение

 
Опять я в мире этом, что на время
Я покидал; и снова удручен,
Я чувствую земного праха бремя,
 
 
Бессмертного видения лишен,
Что вознесло к Творцу меня в селенья
Из бездны той, где слышен грешных стон,
 
 
Откуда нет возврата и спасенья,
И из другого места меньших мук,
Где все проходят пламень очищенья
 
 
И в ангельский затем вступают круг,
Приблизясь к Беатриче совершенной,
Чей дивный свет мой озаряет дух
 
 
И к Троице Предвечной, всеблаженной:
В ней – истинный и триединый Бог.
Земному гостю ты, душа вселенной,
 
 
Была вождем, чтоб славой он не мог
Быть опален, хотя через светила
Он восходил к Всевышнему в чертог.
 
 
О, ты, чье тело нежное могила
Скрывала долго, чистый серафим
Святой любви, что сердце охватила
 
 
С дней юности: и стал неуязвим
В ее лучах я для всего земного.
То, без чего мой дух, тоской томим,
 
 
Кружил, как голубь из ковчега – снова
С тобой успел я в небе обрести:
Нет полноты блаженства неземного
 
 
Без света твоего. Лет десяти
Я был, когда ты сутью помышлений
И жизни стала1
  «По словам Боккачио, Данте был влюбленным гораздо раньше, чем сделался воином, и его страсть к Беатриче, которую он обессмертил в своих стихах, началась в ту пору, когда ему шел всего девятый, а ей – восьмой год от роду. Говорят, что они в первый раз встретились на празднике в доме ее отца, Фолько Портинари. Впечатление, произведенное ею на восприимчивое сердце поэта, нисколько не ослабело с ее смертью, случившейся 16 лет спустя». (Кэри).

[Закрыть]

. Я не знал любви,
 
 
Но я любил; среди борьбы, гонений,
Изгнания – струил я слез ручьи
Лишь по тебе, бесчувствен для мучений,
 
 
И радуют мой взор лучи твои.
Сломить меня – бессилен гнет тирана,
Хотя напрасно я года свои
 
 
Влачил в борьбе, и лишь сквозь мглу тумана
Чрез Апеннины мой духовный взор
В отчизну проникает невозбранно,
 
 
Где прежде мной гордились. Из-за гор
И в смертный час мне нет туда возврата,
Но тверд мой дух в изгнанье до сих пор.
 
 
Туч не страшилось солнце, но заката
Пришла пора, пришел мой день к концу.
Делами, созерцанием богата
 
 
Была душа, встречал лицом к лицу
Во всех его я видах разрушенье;
Мир до сих пор немилостив к певцу,
 
 
Но до конца избег я оскверненья
И низостью я не купил похвал.
Несправедливость – в мире, но отмщенье —
 
 
За будущим; быть может пьедестал
Оно воздвигнет мне, хотя желанья
Клонились не к тому, чтобы попал
 
 
Я в список тех людей, что в лжесиянье
Купаются, и гонит их суда
Не ветер, уст изменчивых дыханье.
 
 
Их цель одна: меж тех, кто города
Оружьем брал и суд чинил неправый —
Прославиться на многие года
 
 
Истории страницею кровавой.
Флоренция, о, если б я узрел
Свободною тебя, венчанною славой!2
  «Ср. сонет Данте: «Изгнание свое считаю я за честь», где он говорит, что Справедливость, Великодушие и Умеренность изгнаны из среды людей и ищут себе приюта у Любви, которая обитает в его сердце. (Прим. Байрона).

[Закрыть]


 
 
С Иерусалимом сходен твой удел,
Где плакал Он о гибнущей столице,
«Не хочешь ты!» – как он не захотел.
 
 
Укрыл бы я подобно голубице
Птенцов твоих, но ядом воздала,
Как лютый змей, ты за любовь сторицей.
 
 
Имущество отняв, ты обрекла
Мой прах огню. Страны родной проклятья,
Вы горьки тем, кому она мила!
 
 
Для родины готов был жизнь отдать я,
Но тяжко умереть через нее,
Любя ее душой. Есть вероятье:
 
 
В грядущем заблуждение свое
Поймет она, и мне, кому судила
Чрез палача покончить бытие —
 
 
Откроется в ее стенах могила.
Но этому не быть. Пускай лежит
Мой прах – где пал. В земле, что подарила
 
 
Мне жизнь и ныне в ярости казнит,
Хотя б с отменой приговора злого —
Не будет прах разгневанный зарыт.
 
 
Там, где лишен был моего я крова —
Не надлежит моей могиле быть.
Отталкивала грудь она сурово,
 
 
Готовую кровь для нее пролить,
И дух, противоставший искушеньям,
И гражданина, что привык служить
 
 
Ей каждым сердца верного биеньем.
Но Гвельф в закон там смерть мою возвел,
Воспользовавшись быстрым возвышеньем.
 
 
Забудется ль подобный произвол?
Флоренции скорей грозит забвенье.
О, нет, удар был чересчур тяжел
 
 
И чересчур истощено терпенье,
Чтоб сделалася менее тяжка
Ее вина и легче мне – прощенье.
 
 
И все ж моя любовь к ней глубока.
Из-за нее и Беатриче ради —
Не мщу стране, что мне была близка.
 
 
Прах Беатриче молит о пощаде,
С тех пор как он туда перенесен —
Охраною он грешным в целом граде.
 
 
Хотя порой я гневом распален,
Как Марий средь развалин Карфагена,
И чудится мне гнусный враг – сражен;
 
 
Он корчится, из уст клубится пена,
И торжеством сияю я, но – нет.
Такая мысль, что я гоню мгновенно —
 
 
Нечеловеческих мучений след;
Нам служит Месть заменой изголовью,
Она – с неутоленной жаждой бед
 
 
Переворотом бредит лишь и кровью:
Когда мы всех затопчем в свой черед,
Кто нас топтал, глумяся над любовью —
 
 
Вновь по главам склоненным смерть пройдет.
Не мне, Господь, Тебе – свершенье кары.
Пусть всемогущий жезл на тех падет,
 
 
Кто мне нанес жестокие удары.
Будь мне щитом, как был Ты в городах,
Где царствовал дух возмущенья ярый,
 
 
В опасностях и в боевых трудах —
Из-за отчизны тщетно понесенных.
К Тебе, не к ней взываю я в мольбах,
 
 
К Тебе, кого средь сонмов преклоненных
Я созерцал в той славе без конца,
Что я один из плотью облеченных
 
 
Узрел при жизни – волею Творца.
Увы! Опять к земному возвращенью
Гнетет чело мне тяжелей свинца.
 
 
Страсть едкая, тупые ощущенья,
Под нравственною пыткой сердца стук,
День без конца и ночь без сна, виденья
 
 
Полвека крови полного и мук,
Остаток дней – седых и безнадежных,
Но выносимых легче: пусть вокруг
 
 
Нет никого. Добычей волн мятежных —
Один так долго был я на скале
Отчаянья, в виду пучин безбрежных,
 
 
Что не могу мечтать о корабле,
Минующем утес мой обнаженный.
И кто услышит голос мой во мгле?
 
 
Мне чужд народ и век мой развращенный,
Но в песне повесть дней я разверну
Междоусобной смуты исступленной.
 
 
Никто б ее страницу ни одну
Не прочитал, когда б в моей поэме
Предательства людского глубину
 
 
Стихом не обессмертил я. Со всеми,
Кто мне подобен – я делю судьбу:
При жизни выносить страданий бремя,
 
 
Томиться сердцем и вести борьбу,
Чтоб умереть в уединенье полном.
Когда ж их прах уже истлел в гробу —
 
 
Паломники спешат, подобно волнам,
Чтоб поклониться каменным гробам
И славу расточать – глухим, безмолвным
 
 
И безучастным к ней их именам.
За славу я платил ценой громадной.
Что смерть! Ho в жизни к низменным путям
 
 
Пустых людей склоняя беспощадно
Высокий разум, взору пошляков
Являться в пошлом виде заурядно;
 
 
Скитальцем быть, когда и y волков
Есть логово, и сладости общенья
Лишенным быть в течение годов
 
 
С родными, домом, всеми, кто мученья
Смягчить бы мог. Как царь, живу один,
Но власти – нет, в которой возмещенье
 
 
За свой венец находит властелин.
Завидую я крыльям голубицы,
Что мчат ее чрез выси Апеннин
 
 
К волнам Арно, к пределам той столицы
Неумолимой, где с детьми она
Осталася, чьей злобе нет границы —
 
 
Мне гибель в дар принесшая жена.3
  «Эта дама, по имени Джемма, происходила от одной из самых могущественных гвельфских фамилий, Довати. Корсо Донати был главным противником гибеллинов. Джианноццо Манетти говорит о ней, что она была «слишком угрюма, подобно тому, как пишут о Ксантиппе, супруге философа Сократа». Но Лионардо Аретино выражает неудовольствие на Боккачио за то, что он в своей биографии Данте сказал, что литературным деятелям не следовало бы жениться. Боккачио, говорит он, в данном случае теряет терпение и уверяет, что женитьба несовместима с научными занятиями; он забывает, что Сократ, один из благороднейших философов, когда-либо живших, имел жену и детей и занимал официальные должности в своей родной республике; что Аристотель, который, и пр. и пр., имел в разное время двух жен и несколько сыновей и был очень богат… Марк Туллий и Катон, и Варрон, и Cенека также были женаты, и пр. («Le Viеe di Dame» eеc. Fir. 1677, pp. 22, 23). Замечательно, что все примеры, так добросовестно приводимые у Лионардо, за исключением одного только Сенеки, да еще, может быть, Аристотеля, выбраны не особенно удачно. Теренция, жена Туллия, и Ксантиппа, жена Сократа, вовсе не содействовали благополучию своих мужей и развитию их философии; Катон развелся с женою; о жене Варрона мы ничего не знаем, а o жене Сенеки знаем только, что она готова была вместе с ним умереть, но не исполнила этого намерения и пережила мужа на много лет. Но Лионардо говорит, что человек, по мнению всех философов, есть животное гражданственное (animale civile) и отсюда заключает, что важнейшим доказательством «гражданственности» этого животного является «супружество, служащее к умножению отечественного населения». (Прим. Байрона).
  «Ни в Божественной Комедии, ни в других сочинениях Данте нет ничего, что подтверждало бы общее мнение о несчастливом браке поэта. Предполагали, что он намекал на свою жену в § 36 «Новой Жизни», где он говорит о молодой и прекрасной даме, смотревшей на него из окна взором, полным сострадания, и в «Пире» (II, 2, 7), где он вспоминает о своей благородной даме, которой он готов был служить более ради ее любезной доброты, нежели по собственному выбору; но с этими предположениями трудно согласиться. Равным образом, нет не малейшего основания утверждать, что в словах, вложенных поэтом в уста Якопо Рустикуччи: «Меня сгубила злобная жена» (Ад, XVI, 45), заключается намек на личные обстоятельства самого Данте. Но для Байрона, как и для Боккачио, «желание было отцом мысли», и оба были очень довольны возможностью указать на Данте, как на жертву неудачного брака». (Кольридж).

[Закрыть]


И видеть, знать в отчаянье бесплодном,
Что жизнь мою направила судьба
 
 
Путем непоправимо-безысходным —
Мне тяжело, но ведена борьба
Достойно мной, остался я свободным:
 
 
Изгнанника не превратят в раба.
 

Читать книгу «Пророчество Данте» онлайн полностью — Джордж Байрон — MyBook.

 
Опять я в мире этом, что на время
Я покидал; и снова удручен,
Я чувствую земного праха бремя,
 
 
Бессмертного видения лишен,
Что вознесло к Творцу меня в селенья
Из бездны той, где слышен грешных стон,
 
 
Откуда нет возврата и спасенья,
И из другого места меньших мук,
Где все проходят пламень очищенья
 
 
И в ангельский затем вступают круг,
Приблизясь к Беатриче совершенной,
Чей дивный свет мой озаряет дух
 
 
И к Троице Предвечной, всеблаженной:
В ней – истинный и триединый Бог.
Земному гостю ты, душа вселенной,
 
 
Была вождем, чтоб славой он не мог
Быть опален, хотя через светила
Он восходил к Всевышнему в чертог.
 
 
О, ты, чье тело нежное могила
Скрывала долго, чистый серафим
Святой любви, что сердце охватила
 
 
С дней юности: и стал неуязвим
В ее лучах я для всего земного.
То, без чего мой дух, тоской томим,
 
 
Кружил, как голубь из ковчега – снова
С тобой успел я в небе обрести:
Нет полноты блаженства неземного
 
 
Без света твоего. Лет десяти
Я был, когда ты сутью помышлений
И жизни стала[1]. Я не знал любви,
 
 
Но я любил; среди борьбы, гонений,
Изгнания – струил я слез ручьи
Лишь по тебе, бесчувствен для мучений,
 
 
И радуют мой взор лучи твои.
Сломить меня – бессилен гнет тирана,
Хотя напрасно я года свои
 
 
Влачил в борьбе, и лишь сквозь мглу тумана
Чрез Апеннины мой духовный взор
В отчизну проникает невозбранно,
 
 
Где прежде мной гордились. Из-за гор
И в смертный час мне нет туда возврата,
Но тверд мой дух в изгнанье до сих пор.
 
 
Туч не страшилось солнце, но заката
Пришла пора, пришел мой день к концу.
Делами, созерцанием богата
 
 
Была душа, встречал лицом к лицу
Во всех его я видах разрушенье;
Мир до сих пор немилостив к певцу,
 
 
Но до конца избег я оскверненья
И низостью я не купил похвал.
Несправедливость – в мире, но отмщенье —
 
 
За будущим; быть может пьедестал
Оно воздвигнет мне, хотя желанья
Клонились не к тому, чтобы попал
 
 
Я в список тех людей, что в лжесиянье
Купаются, и гонит их суда
Не ветер, уст изменчивых дыханье.
 
 
Их цель одна: меж тех, кто города
Оружьем брал и суд чинил неправый —
Прославиться на многие года
 
 
Истории страницею кровавой.
Флоренция, о, если б я узрел
Свободною тебя, венчанною славой![2]
 
 
С Иерусалимом сходен твой удел,
Где плакал Он о гибнущей столице,
«Не хочешь ты!» – как он не захотел.
 
 
Укрыл бы я подобно голубице
Птенцов твоих, но ядом воздала,
Как лютый змей, ты за любовь сторицей.
 
 
Имущество отняв, ты обрекла
Мой прах огню. Страны родной проклятья,
Вы горьки тем, кому она мила!
 
 
Для родины готов был жизнь отдать я,
Но тяжко умереть через нее,
Любя ее душой. Есть вероятье:
 
 
В грядущем заблуждение свое
Поймет она, и мне, кому судила
Чрез палача покончить бытие —
 
 
Откроется в ее стенах могила.
Но этому не быть. Пускай лежит
Мой прах – где пал. В земле, что подарила
 
 
Мне жизнь и ныне в ярости казнит,
Хотя б с отменой приговора злого —
Не будет прах разгневанный зарыт.
 
 
Там, где лишен был моего я крова —
Не надлежит моей могиле быть.
Отталкивала грудь она сурово,
 
 
Готовую кровь для нее пролить,
И дух, противоставший искушеньям,
И гражданина, что привык служить
 
 
Ей каждым сердца верного биеньем.
Но Гвельф в закон там смерть мою возвел,
Воспользовавшись быстрым возвышеньем.
 
 
Забудется ль подобный произвол?
Флоренции скорей грозит забвенье.
О, нет, удар был чересчур тяжел
 
 
И чересчур истощено терпенье,
Чтоб сделалася менее тяжка
Ее вина и легче мне – прощенье.
 
 
И все ж моя любовь к ней глубока.
Из-за нее и Беатриче ради —
Не мщу стране, что мне была близка.
 
 
Прах Беатриче молит о пощаде,
С тех пор как он туда перенесен —
Охраною он грешным в целом граде.
 
 
Хотя порой я гневом распален,
Как Марий средь развалин Карфагена,
И чудится мне гнусный враг – сражен;
 
 
Он корчится, из уст клубится пена,
И торжеством сияю я, но – нет.
Такая мысль, что я гоню мгновенно —
 
 
Нечеловеческих мучений след;
Нам служит Месть заменой изголовью,
Она – с неутоленной жаждой бед
 
 
Переворотом бредит лишь и кровью:
Когда мы всех затопчем в свой черед,
Кто нас топтал, глумяся над любовью —
 
 
Вновь по главам склоненным смерть пройдет.
Не мне, Господь, Тебе – свершенье кары.
Пусть всемогущий жезл на тех падет,
 
 
Кто мне нанес жестокие удары.
Будь мне щитом, как был Ты в городах,
Где царствовал дух возмущенья ярый,
 
 
В опасностях и в боевых трудах —
Из-за отчизны тщетно понесенных.
К Тебе, не к ней взываю я в мольбах,
 
 
К Тебе, кого средь сонмов преклоненных
Я созерцал в той славе без конца,
Что я один из плотью облеченных
 
 
Узрел при жизни – волею Творца.
Увы! Опять к земному возвращенью
Гнетет чело мне тяжелей свинца.
 
 
Страсть едкая, тупые ощущенья,
Под нравственною пыткой сердца стук,
День без конца и ночь без сна, виденья
 
 
Полвека крови полного и мук,
Остаток дней – седых и безнадежных,
Но выносимых легче: пусть вокруг
 
 
Нет никого. Добычей волн мятежных —
Один так долго был я на скале
Отчаянья, в виду пучин безбрежных,
 
 
Что не могу мечтать о корабле,
Минующем утес мой обнаженный.
И кто услышит голос мой во мгле?
 
 
Мне чужд народ и век мой развращенный,
Но в песне повесть дней я разверну
Междоусобной смуты исступленной.
 
 
Никто б ее страницу ни одну
Не прочитал, когда б в моей поэме
Предательства людского глубину
 
 
Стихом не обессмертил я. Со всеми,
Кто мне подобен – я делю судьбу:
При жизни выносить страданий бремя,
 
 
Томиться сердцем и вести борьбу,
Чтоб умереть в уединенье полном.
Когда ж их прах уже истлел в гробу —
 
 
Паломники спешат, подобно волнам,
Чтоб поклониться каменным гробам
И славу расточать – глухим, безмолвным
 
 
И безучастным к ней их именам.
За славу я платил ценой громадной.
Что смерть! Ho в жизни к низменным путям
 
 
Пустых людей склоняя беспощадно
Высокий разум, взору пошляков
Являться в пошлом виде заурядно;
 
 
Скитальцем быть, когда и y волков
Есть логово, и сладости общенья
Лишенным быть в течение годов
 
 
С родными, домом, всеми, кто мученья
Смягчить бы мог. Как царь, живу один,
Но власти – нет, в которой возмещенье
 
 
За свой венец находит властелин.
Завидую я крыльям голубицы,
Что мчат ее чрез выси Апеннин
 
 
К волнам Арно, к пределам той столицы
Неумолимой, где с детьми она
Осталася, чьей злобе нет границы —
 
 
Мне гибель в дар принесшая жена.[3]
И видеть, знать в отчаянье бесплодном,
Что жизнь мою направила судьба
 
 
Путем непоправимо-безысходным —
Мне тяжело, но ведена борьба
Достойно мной, остался я свободным:
 
 
Изгнанника не превратят в раба.
 

Читать онлайн книгу Пророчество Данте

 
Опять я в мире этом, что на время
Я покидал; и снова удручен,
Я чувствую земного праха бремя,
 
 
Бессмертного видения лишен,
Что вознесло к Творцу меня в селенья
Из бездны той, где слышен грешных стон,
 
 
Откуда нет возврата и спасенья,
И из другого места меньших мук,
Где все проходят пламень очищенья
 
 
И в ангельский затем вступают круг,
Приблизясь к Беатриче совершенной,
Чей дивный свет мой озаряет дух
 
 
И к Троице Предвечной, всеблаженной:
В ней – истинный и триединый Бог.
Земному гостю ты, душа вселенной,
 
 
Была вождем, чтоб славой он не мог
Быть опален, хотя через светила
Он восходил к Всевышнему в чертог.
 
 
О, ты, чье тело нежное могила
Скрывала долго, чистый серафим
Святой любви, что сердце охватила
 
 
С дней юности: и стал неуязвим
В ее лучах я для всего земного.
То, без чего мой дух, тоской томим,
 
 
Кружил, как голубь из ковчега – снова
С тобой успел я в небе обрести:
Нет полноты блаженства неземного
 
 
Без света твоего. Лет десяти
Я был, когда ты сутью помышлений
И жизни стала1
  «По словам Боккачио, Данте был влюбленным гораздо раньше, чем сделался воином, и его страсть к Беатриче, которую он обессмертил в своих стихах, началась в ту пору, когда ему шел всего девятый, а ей – восьмой год от роду. Говорят, что они в первый раз встретились на празднике в доме ее отца, Фолько Портинари. Впечатление, произведенное ею на восприимчивое сердце поэта, нисколько не ослабело с ее смертью, случившейся 16 лет спустя». (Кэри).

[Закрыть]

. Я не знал любви,
 
 
Но я любил; среди борьбы, гонений,
Изгнания – струил я слез ручьи
Лишь по тебе, бесчувствен для мучений,
 
 
И радуют мой взор лучи твои.
Сломить меня – бессилен гнет тирана,
Хотя напрасно я года свои
 
 
Влачил в борьбе, и лишь сквозь мглу тумана
Чрез Апеннины мой духовный взор
В отчизну проникает невозбранно,
 
 
Где прежде мной гордились. Из-за гор
И в смертный час мне нет туда возврата,
Но тверд мой дух в изгнанье до сих пор.
 
 
Туч не страшилось солнце, но заката
Пришла пора, пришел мой день к концу.
Делами, созерцанием богата
 
 
Была душа, встречал лицом к лицу
Во всех его я видах разрушенье;
Мир до сих пор немилостив к певцу,
 
 
Но до конца избег я оскверненья
И низостью я не купил похвал.
Несправедливость – в мире, но отмщенье —
 
 
За будущим; быть может пьедестал
Оно воздвигнет мне, хотя желанья
Клонились не к тому, чтобы попал
 
 
Я в список тех людей, что в лжесиянье
Купаются, и гонит их суда
Не ветер, уст изменчивых дыханье.
 
 
Их цель одна: меж тех, кто города
Оружьем брал и суд чинил неправый —
Прославиться на многие года
 
 
Истории страницею кровавой.
Флоренция, о, если б я узрел
Свободною тебя, венчанною славой!2
  «Ср. сонет Данте: «Изгнание свое считаю я за честь», где он говорит, что Справедливость, Великодушие и Умеренность изгнаны из среды людей и ищут себе приюта у Любви, которая обитает в его сердце. (Прим. Байрона).

[Закрыть]


 
 
С Иерусалимом сходен твой удел,
Где плакал Он о гибнущей столице,
«Не хочешь ты!» – как он не захотел.
 
 
Укрыл бы я подобно голубице
Птенцов твоих, но ядом воздала,
Как лютый змей, ты за любовь сторицей.
 
 
Имущество отняв, ты обрекла
Мой прах огню. Страны родной проклятья,
Вы горьки тем, кому она мила!
 
 
Для родины готов был жизнь отдать я,
Но тяжко умереть через нее,
Любя ее душой. Есть вероятье:
 
 
В грядущем заблуждение свое
Поймет она, и мне, кому судила
Чрез палача покончить бытие —
 
 
Откроется в ее стенах могила.
Но этому не быть. Пускай лежит
Мой прах – где пал. В земле, что подарила
 
 
Мне жизнь и ныне в ярости казнит,
Хотя б с отменой приговора злого —
Не будет прах разгневанный зарыт.
 
 
Там, где лишен был моего я крова —
Не надлежит моей могиле быть.
Отталкивала грудь она сурово,
 
 
Готовую кровь для нее пролить,
И дух, противоставший искушеньям,
И гражданина, что привык служить
 
 
Ей каждым сердца верного биеньем.
Но Гвельф в закон там смерть мою возвел,
Воспользовавшись быстрым возвышеньем.
 
 
Забудется ль подобный произвол?
Флоренции скорей грозит забвенье.
О, нет, удар был чересчур тяжел
 
 
И чересчур истощено терпенье,
Чтоб сделалася менее тяжка
Ее вина и легче мне – прощенье.
 
 
И все ж моя любовь к ней глубока.
Из-за нее и Беатриче ради —
Не мщу стране, что мне была близка.
 
 
Прах Беатриче молит о пощаде,
С тех пор как он туда перенесен —
Охраною он грешным в целом граде.
 
 
Хотя порой я гневом распален,
Как Марий средь развалин Карфагена,
И чудится мне гнусный враг – сражен;
 
 
Он корчится, из уст клубится пена,
И торжеством сияю я, но – нет.
Такая мысль, что я гоню мгновенно —
 
 
Нечеловеческих мучений след;
Нам служит Месть заменой изголовью,
Она – с неутоленной жаждой бед
 
 
Переворотом бредит лишь и кровью:
Когда мы всех затопчем в свой черед,
Кто нас топтал, глумяся над любовью —
 
 
Вновь по главам склоненным смерть пройдет.
Не мне, Господь, Тебе – свершенье кары.
Пусть всемогущий жезл на тех падет,
 
 
Кто мне нанес жестокие удары.
Будь мне щитом, как был Ты в городах,
Где царствовал дух возмущенья ярый,
 
 
В опасностях и в боевых трудах —
Из-за отчизны тщетно понесенных.
К Тебе, не к ней взываю я в мольбах,
 
 
К Тебе, кого средь сонмов преклоненных
Я созерцал в той славе без конца,
Что я один из плотью облеченных
 
 
Узрел при жизни – волею Творца.
Увы! Опять к земному возвращенью
Гнетет чело мне тяжелей свинца.
 
 
Страсть едкая, тупые ощущенья,
Под нравственною пыткой сердца стук,
День без конца и ночь без сна, виденья
 
 
Полвека крови полного и мук,
Остаток дней – седых и безнадежных,
Но выносимых легче: пусть вокруг
 
 
Нет никого. Добычей волн мятежных —
Один так долго был я на скале
Отчаянья, в виду пучин безбрежных,
 
 
Что не могу мечтать о корабле,
Минующем утес мой обнаженный.
И кто услышит голос мой во мгле?
 
 
Мне чужд народ и век мой развращенный,
Но в песне повесть дней я разверну
Междоусобной смуты исступленной.
 
 
Никто б ее страницу ни одну
Не прочитал, когда б в моей поэме
Предательства людского глубину
 
 
Стихом не обессмертил я. Со всеми,
Кто мне подобен – я делю судьбу:
При жизни выносить страданий бремя,
 
 
Томиться сердцем и вести борьбу,
Чтоб умереть в уединенье полном.
Когда ж их прах уже истлел в гробу —
 
 
Паломники спешат, подобно волнам,
Чтоб поклониться каменным гробам
И славу расточать – глухим, безмолвным
 
 
И безучастным к ней их именам.
За славу я платил ценой громадной.
Что смерть! Ho в жизни к низменным путям
 
 
Пустых людей склоняя беспощадно
Высокий разум, взору пошляков
Являться в пошлом виде заурядно;
 
 
Скитальцем быть, когда и y волков
Есть логово, и сладости общенья
Лишенным быть в течение годов
 
 
С родными, домом, всеми, кто мученья
Смягчить бы мог. Как царь, живу один,
Но власти – нет, в которой возмещенье
 
 
За свой венец находит властелин.
Завидую я крыльям голубицы,
Что мчат ее чрез выси Апеннин
 
 
К волнам Арно, к пределам той столицы
Неумолимой, где с детьми она
Осталася, чьей злобе нет границы —
 
 
Мне гибель в дар принесшая жена.3
  «Эта дама, по имени Джемма, происходила от одной из самых могущественных гвельфских фамилий, Довати. Корсо Донати был главным противником гибеллинов. Джианноццо Манетти говорит о ней, что она была «слишком угрюма, подобно тому, как пишут о Ксантиппе, супруге философа Сократа». Но Лионардо Аретино выражает неудовольствие на Боккачио за то, что он в своей биографии Данте сказал, что литературным деятелям не следовало бы жениться. Боккачио, говорит он, в данном случае теряет терпение и уверяет, что женитьба несовместима с научными занятиями; он забывает, что Сократ, один из благороднейших философов, когда-либо живших, имел жену и детей и занимал официальные должности в своей родной республике; что Аристотель, который, и пр. и пр., имел в разное время двух жен и несколько сыновей и был очень богат… Марк Туллий и Катон, и Варрон, и Cенека также были женаты, и пр. («Le Viеe di Dame» eеc. Fir. 1677, pp. 22, 23). Замечательно, что все примеры, так добросовестно приводимые у Лионардо, за исключением одного только Сенеки, да еще, может быть, Аристотеля, выбраны не особенно удачно. Теренция, жена Туллия, и Ксантиппа, жена Сократа, вовсе не содействовали благополучию своих мужей и развитию их философии; Катон развелся с женою; о жене Варрона мы ничего не знаем, а o жене Сенеки знаем только, что она готова была вместе с ним умереть, но не исполнила этого намерения и пережила мужа на много лет. Но Лионардо говорит, что человек, по мнению всех философов, есть животное гражданственное (animale civile) и отсюда заключает, что важнейшим доказательством «гражданственности» этого животного является «супружество, служащее к умножению отечественного населения». (Прим. Байрона).
  «Ни в Божественной Комедии, ни в других сочинениях Данте нет ничего, что подтверждало бы общее мнение о несчастливом браке поэта. Предполагали, что он намекал на свою жену в § 36 «Новой Жизни», где он говорит о молодой и прекрасной даме, смотревшей на него из окна взором, полным сострадания, и в «Пире» (II, 2, 7), где он вспоминает о своей благородной даме, которой он готов был служить более ради ее любезной доброты, нежели по собственному выбору; но с этими предположениями трудно согласиться. Равным образом, нет не малейшего основания утверждать, что в словах, вложенных поэтом в уста Якопо Рустикуччи: «Меня сгубила злобная жена» (Ад, XVI, 45), заключается намек на личные обстоятельства самого Данте. Но для Байрона, как и для Боккачио, «желание было отцом мысли», и оба были очень довольны возможностью указать на Данте, как на жертву неудачного брака». (Кольридж).

[Закрыть]


И видеть, знать в отчаянье бесплодном,
Что жизнь мою направила судьба
 
 
Путем непоправимо-безысходным —
Мне тяжело, но ведена борьба
Достойно мной, остался я свободным:
 
 
Изгнанника не превратят в раба.
 

Инь Ян. Оттенки прошлого.Глава 48 — Литсайт.ру

Музыка Гайдна

Пророчество Данте
 
Надеяться всегда лучше, чем отчаиваться
 
Надежда живёт даже у самых могил
(Гёте)
 
Влияние Данте
 
   Байрон, участник борьбы за освобождение итальянского народа, воспринял лучшие традиции итальянской культуры.  Поэму «Prophecy of Dante»/ » Пророчество Данте»  он написал  в форме гневного и пламенного поэтического монолога,  зовущего народ к сопротивлению врагам. Тем самым поэма представила героический образ Данте как народного поэта-гражданина, патриота и борца.  
   Байрон   устами Данте восторженно воспевает  итальянский язык, сознательно насыщая «Пророчество» образными символами, что напоминает  стиль «Божественной комедии».
    Образ Данте в поэме обнаруживает признаки сходства с самим английским поэтом. Тревога за родину, горечь изгнания, гордое сознание того, что свои лучшие силы он отдал несправедливо отвергнувшей его стране, мужественная стойкость перед лицом испытаний — все эти черты духовного облика Данте в изображении Байрона проникнуты глубоким автобиографическим лиризмом. (1) Голос самого английского поэта звучал в словах:
Я стал изгнанником, но не рабом, — свободным!
      Не только о Данте, отвергнутом Флоренцией, но и о себе,  о своей родной Англии писал Байрон:
Что сделал я тебе, народ мой?..
За что? Я — гражданин; всю кровь, что бьется
в жилах,
Я отдавал тебе в дни мира и войны, —
И на меня войной пошёл ты!..
(Перевод Г. Шенгели)
   Живая связь с национально-освободительным движением в Италии и обращение к его славным традициям окрыляли, вдохновляли поэзию Байрона.(1)
  Он помогает и греческому народу в их борьбе за независимость от турецкого ига,  целый корабль направляет к берегам, заболевает и умирает в 1824 году от лихорадки.
     До конца жизни пронёс Байрон сформулированную им  одну из основных идей своей эстетики: искусство свободно только тогда, когда оно служит народу:
— Тот,  кто трудится для народов (nations), может быть, действительно, беден, но он свободен, — утверждал он.
   С глубокой уверенностью добавляя:
 —  Художники, продающие тиранам свой труд и, в придачу, свою душу, предают своё искусство.
— И как же итальянцы отнеслись к творчеству Байрона? — поинтересовался Хайме.
— Неоднозначно. Реакционные власти Италии принимали меры к тому, чтобы обезопасить себя от воздействия революционно-романтических призывов Байрона на умы итальянского народа. В письме к Меррею от 8 мая 1820 года Байрон сообщает, что четвертая песня «Чайльд-Гарольда» в итальянском переводе была конфискована правительством.(2)
— Да, серьёзно…
— Действительно! Другой англичанин, глава прерафаэлитов Данте Габриэль Россетти, которому отец-карбонарий не зря дал имя великого поэта, свою лучшую картину назвал «Беатриче благословенная».(3)
—  Префаэлиты? Кто такие? — удивился Хайме.
— Прерафаэлиты — направление в английской поэзии и живописи во второй половине XIX века, образовавшееся в начале 1850-х годов с целью борьбы против условностей викторианской эпохи, академических традиций и слепого подражания классическим образцам, — пояснил Хронос. —  Название «прерафаэлиты» обозначало духовное родство с флорентийскими художниками эпохи раннего Возрождения, то есть художниками «до Рафаэля» и Микеланджело: Перуджино, Фра Анжелико, Джованни Беллини.
— Ой, о таких художниках я даже не слышал!
— Всё знать невозможно! Но у вас есть Ин… Ин…
— Дедушка Хронос! — вставила слово Хомеринка. — Интернет! Глобальная сеть, мировая паутина…
— Паутина? — Хронос даже приподнял брови от удивления.
Хайме улыбнулся.
— Так говорят потому, что как ниточки-паутинки  объясняется всё и вся. Чтобы в этой паутине не залипнуть, то есть не потеряться, есть Википедия.
— Ви… ви… — Хронос не сразу смог выговорить это слово. —  Ви-ки… пе-дия? Что это?
Хайме начал объяснять лекторским тоном, каким читал лекции своим студентам:
— Википедия — поиск по статьям свободной универсальной энциклопедии. Избранные статьи, интересные факты, текущий день в истории, ссылки на тематические порталы и родственные проекты. Всё можно прочитать и даже дополнить, если у тебя есть информация по данному разделу.
— Теперь понятно, — удовлетворённо произнёс Хронос.
— А я об этом знала! — высказалась  Хомеринка. — Я ведь слежу за работой Хайме и его исследовательской группы.
  Хайме даже не успел ничего сказать, только подумал:
— Этот милейший хрономорок   знает о нас почти всё?
Хронос кивнул головой. На этот раз Хомеринка сама сменила тему, прочитав следующие строки:
— Музы, в сонете-брильянте
Странную тайну отметьте,
Спойте мне песню о Данте
И Габриэле Россетти.
— Красивые строки, — высказал Хайме. — Чьи они?
— Николай Гумилёв, поэт Серебряного века написал о Данте и  Габриэле Россетти.
Знаете ль вы, что недавно
Бросила рай Беатриче,
Странная белая роза
В тихой вечерней прохладе …
Что это? Снова угроза
Или мольба о пощаде?
… Тайные думы поэта
В сердце его прихотливом
Стали потоками света,
Стали шумящим приливом.
—  Россетти к тому же и поэт? — удивился Хайме.
 Хомеринка стала читать:
Такой она всегда была:
Мы удивляемся тому,
Что не дают нам зеркала
Исчезнуть полностью во тьму.
Мне кажется, она вот-вот
Вздохнёт, рукою шевельнёт,
И с губ, раскрывшихся едва,
Слетят сердечные слова…
Над ней теперь трава растёт.
(Габриэль Данте Россетти  «ПОРТРЕТ»)
— Одно из лучших своих произведений, о котором я уже говорила, — пояснила Хомеринка, — Россетти посвятил своей жене Элизабет,  Лиззи, как он её ласково называл.(4) У неё были огненно рыжие волосы и кожа цвета слоновой кости. Модистка из лондонского главного магазина стала идеалом красоты и Музой прерафаэлитов. Рыжеволосая, бледная, стройная как тростника Элизабет сразу привлекла внимание Джона Милле. Ему она позирует для ставшей шедевром  картины » Офелия «. В холодной полутемной комнате, в старинной глубокой ванне, наполненной до краёв водой, она лежит неподвижно часами. Длинные рыжие волосы расплывается в остывающей воде словно змеи. Девушка постепенно перестаёт ощущать своё тело.(5)
— Как она это терпит?
Спросил Хайме.
— Терпит! Она счастлива пусть на несколько мгновений перевоплотиться в Офелию.
— Офелия, о, нимфа! —  шепчет Хайме.
Хомеринка произносит:
—  «Рождённая в стихии вод… одеянья, тяжело упившись, несчастную от звуков увлекли в пучину смерти». Именно так, как и Шекспир в «Гамлете» изобразил Милле  сцену смерти Офелии.
—  А «Беатриче благословенная?»

Хайме увидел на экране обе картины. На второй была изображена сидящая женщина. Глаза её  закрыты. Руки  на коленях. Птица кладёт ей на ладони цветок мака.
— Она спит? — предположил Хайме.
— Нет, она пребывает  в полусне. А птица — это вестник Смерти, — с печалью в голосе ответила Хомеринка. — Мак ещё древние греки считали сонным цветком, цветком смерти. Образ Офелии принёс Элизабет мировую славу, стал Раем и Адом одновременно. Слабое здоровье её было подорвано. Она  была больна костным туберкулёзом и от сильных болей в суставах принимала лауданум.
— Что это такое?
— Настойка  опиума на спирту.
— Да…
— Элизабет умерла от передозировки препарата. Россетти так переживал смерть жены, что а приступе горя похоронил вместе с ней рукописи с большим количеством своих поэм, прикрыв их её  роскошными огненными волосами.
Хайме просто был ошарашен.
— Надо же! Не пожалел свой труд!
— Жена была для Россетти и другом, и натурщицей, и музой. Он решил, что будет правильно, если всё уйдёт вместе с ней в землю.
— Вот это любовь! — воскликнул Хайме.
— Любовь любовью, но это не мешало Россетти иметь связи на строне, — с грустью в голосе добавила Хомеринка —   А через 8 лет после смерти супруги поверг  в шок своих друзей тем, что  добился эксгумации трупа и достал стихи, чтобы опубликовать их в своём первом собрании сочинений. Россетти не присутствовал при этом, но его нотариус присутствовал при вскрытии могилы и рассказал Данте Россетти,  что увиденное шокировало его: «Тело Элизабет практически не истлело, а золотые волосы, продолжавшие расти после смерти, рассыпались по всему гробу». Это стало для Россетти сильным потрясением  Тем не менее, сборник стихов появился в 1870 году. А через год Россетти снова влюбился. Это была жена его друга Уильяма Морриса. Они стали любовниками, и Джейн много позировала Россетти.
— Появилась ещё одна Муза?
— Верно! Но со временем Россетти замкнулся в себе, его  видели лишь самые близкие друзья. Настроение  Россетти резко меняется к худшему, он стал вести  жизнь затворника. А ещё…
— Что? Что? Не тяни, рассказывай! — торопил Хайме Хомеринку.
— Россетти  пристрастился к алкоголю и хлоралгидрату.
— Я не химик и не разбираюсь, что это за вещь — хло-рал-гид-рат, — по слогам повторил Хайме, — но думаю, что ничего хорошего!
— Совершенно верно! — подтвердил до сих пор молчавший Хронос. — Это синтетическое снотворное, давно уже не применяется в медицине.
— Да, точно так! В июне 1872 года Россетти предпринял попытку самоубийства, выпив целую бутылку настойки опиума, — продолжала Хомеринка. —  Он выжил, но начал страдать манией преследования. Россетти даже какое-то время  считали безумным. Несмотря ни на что, он продолжал работать и писать. С 1881 года Россетти мучают галлюцинации и приступы паралича. Его перевезли на морской курорт Берчингтон-он-Си. Это Кент в юго-восточной Англии  и оставили на попечение сиделки. Там он  умер 9 апреля 1882 года.
               Есть много родственных богинь, равно прекрасных: —
               Немая Истина, с испугом на устах;
               Надежда, что с небес не сводит взоров ясных,
               И Слава, что с венком Забвенья гонит прах
               И взмахом крыл огонь под пеплом раздувает;
               И Юность, с золотом кудрей, с румянцем щек,
               Чей нежный жар следы недавних ласк скрывает;
               И Жизнь, что рвёт цветы, чтоб Смерти сплесть венок.
               Любовь не среди них. Её престол далеко
               От бурь изменчивых земных разлук и встреч.
               Её обители ничьё не видит око,-
               Хоть Истина её пытается предречь,
               Надежда видит в снах, и Слава охраняет,
               Хоть Юность ей сладка, и Жизнь лишь ей пленяет.                  
  (Габриэль Россетти «ПРЕСТОЛ ЛЮБВИ» Перевод Н. Минского)
Хомеринка прочитала стихотворение так проникновенно, что у Хайме что-то защипало в глазах. Он проморгался и высказался:
—  Красиво сказано:  «Надежда видит в снах»…»Слава, что с венком Забвенья гонит прах»…»И Жизнь, что рвёт цветы, чтоб Смерти сплесть венок»… Любовь  Россетти не видит ни среди славы, ни Надежды. Она бессмертна.
 Хайме задумался, а потом произнёс:
—    Немая Истина, с испугом на устах;
     Надежда, что с небес не сводит взоров ясных…
Гёте писал:»Надежда живёт у самых могил».
— Ого! Память у тебя хорошая! — удивился Хронос.
— А чему удивляться? Наша работа требует вводить тексты книг дословно, как писали сами авторы. Иначе это будет не авторская книга, а конспект, хоть и подробный.
  Хомеринка знала о работоспособности Хайме и всех членов его группы по восстановлению сожжённых в огне Фаренгейта книг. Они провели титаническую работу. А сколько ещё предстоит! Хомеринка отмахнулась от этих мыслей. Ведь  затронут вопрос о влиянии Данте на мировую культуру в целом.  Поэтому она прервала Хайме.
—  Из Англии от Байрона и Россетти, пересекая Ламанш, попадаем во Францию, на родину  писателя Альфреда де Виньи (6). Его поэзия и жизнь развивалась под знаком Данте.
  — Альфред де Виньи? Имя немецкое.
  Хомеринка обрадовалась, что Хайме не стал больше заморачиваться на тему своей работы.
—  Имя у него двойное: Альфред Виктор…  ударение на втором слоге: ВиктОр.
— Ты проявляешь большие знания грамматики! — восхитился Хайме.
  Хомеринка скромно поступила взор. Тут же опять заговорила:
— Де Виньи  был родом из старинной дворянской семьи, о чём говорит приставка «де» к его фамилии. Все его родственники активно боролись против революции. А некоторые  погибли на гильотине.
— Дворянство, как класс обречено на погибель, — с прискорбием утверждал Альфред де Виньи.
— Лишь два несомненных начала я знаю в этом хаосе судьбы: страдание и смерть,  — заявил он в стихотворении «Париж».
— Но Данте не пишет в своей «Комедии» о смерти, только о муках человеческой души в поисках истинного смысла жизни, —  рассуждал Хайме.
— Данте показал, скорее, пророчествовал о грядущих страданиях человечества. Это доказал своим творчеством доктор социальных наук Оноре Бальзак. Он создаёт своё  детище, назвав его как у Данте «Комедией», правда «Человеческой комедией». Но там больше трагического, чем комедийного.
  Хайме встрепенулся.
— О, Бальзак! Я как раз занимаюсь его творчеством, оформляю  электронную версию его произведений. Хорошо сказано — доктор социальных наук. Обязательно так напишу в аннотации.
Хронос кивнул.
— Анно-тация? Это как-то связано с твоей фамилией?
— Скажешь тоже! Хотя, удивительно, но первый слог содержит часть моей фамилии.
  До этого над аннотациями занималась Хелен.
— То-то Хелен всегда улыбалась, когда я поручал ей это дело, — подумал Хайме.
— Ты только обратил на это внимание? —  Хронос улыбнулся.
— Вот, что значит, когда человек загружен работой. Так что такое анн- но-тация, — произнёс Хронос сделав упор на слог «но». — Не критика?
— Нет! Аннотация от лат. annotatio — замечание — краткое содержание книги или другого издания, а также краткая характеристика издания. Перед текстом аннотации обязательно даются выходные данные (автор, название, место и время издания).
— Да… как всё сложно…- покачал головой Хронос.
—  Аннотация в книге обычно состоит из двух частей, — пояснял Хайме. В первой части формулируется основная тема книги,  во второй части перечисляются (называются) основные положения, то есть о чём книга.

 Хомеринка внимательно прислушивалась к тому, о чём говорят Хронос и Хайме. Когда Хайме закончил  объяснение,  она продолжила:
— Уподобив свой многотомный труд «Божественной комедии», Бальзак воздал должное её величию.(7)  «Человеческая комедия» как своего рода параллель и одновременно оппозиция «Божественной комедии» Данте с точки зрения  понимания действительности. Это были реалии  Франции современной писателю. Позже исследователи Серфберр и Кристоф составили список, согласно которому в «Человеческой комедии» Бальзака: аристократов — около 425 человек, буржуазии — 1225 человек (из них 788 относятся к крупной и средней, 437 — к мелкой буржуазии), домашних слуг — 72, крестьян — 13, мелких ремесленников — 75 человек.
— Бальзак как доктор вскрывает раны и ставит диагноз обществу в целом. Именно доктор социальных наук!
Хайме произнёс это утверждение с неким пафосом.
— Общество больно. Богатство и нищета — две противоположности, две разных болезни.
— Можно и так сказать, — согласился Хронос. — Полнота захвата действительности Бальзаком  такая, что для понимания жизни общества можно найти в его романах больше, чем в трудах статистиков, историков, экономистов.  Великий реалист, одинаково точный в описании потрескавшейся калитки, поношенной одежды, образа мысли, в создании человеческого типа, Бальзак нередко выходит за пределы реализма для выражения идей, в сущности весьма жизненных и реальных. В таких замечательных произведениях, как «Шагреневая кожа» (1830—1831), «Эликсир долголетия» (1831), «Неведомый шедевр» (1832), «Луи Ламбер» (1832), «Поиски абсолюта» (1834), «Прощенный Мельмот» (1835), «Серафита» (1835), в некоторых других романах и новеллах всегда проявляется сильнейшее стремление к ясному пониманию мира. В этих произведениях решались проблемы жизни и проблемы искусства.  Бальзак  создаёт причудливые образы, фантастические сюжеты, но они ведут к мыслям тонким и точным.(7)
 Хомеринка продолжила:
— Мировоззрение Бальзака, как оно выясняется из его романов, носит пессимистический оттенок.
— Вот и я так подумал! — подтвердил  Хайме. —  Он так  сливается со своими героями,  физически  переживает вместе с ними их горести и радости, томится и страдает, когда его герой попадает в затруднительное положение, но ни чем помочь не может…
— Верно!  Сам приходит в отчаяние, когда не может найти среди своих героев подходящего жениха для какой-нибудь героини, — подхватывает Хомеринка. —  Даже содействует  нравственному возрождению опустившегося человека или пытается удержать от нравственного падения неопытного юношу, и искренне скорбит, когда его усилия терпят неудачу. Ему кажется, что он стоит перед живыми людьми и действительными конфликтами, которые развиваются по определенным законам, вне его власти.(8)
— А ведь так оно и есть! Общество развивается по законам, которые мы не в силах изменить, а порой и понять…- согласился Хайме.
— Даже я не всегда могу влиять на конкретного человека, не то, что общество, — высказался Хронос.
Хайме посмотрел на него с удивлением.
— Но на меня же ты влияешь?
— Ты — другое дело! Я тебя не случайно отправил в прошлое. Ты должен многое понять, раз работаешь с проектом… как вы там его назвали? Библио…
— Библиогрань! — подсказал Хайме.
— Грань… непонятно!
— Грани между прошлым, настоящим и будущем!? — вопросительно-утвердительно сказала Хомеринка.
— Совершенно точно! — согласился Хайме. — Мы проводим грани в творчестве писателей разных направлений, показываем яркие оттенки их произведений.
Потом немного помолчал.
—  Возвращаясь к Данте, хочу сказать, что Данте более оптимистичен, чем Бальзак как мне кажется…
 
 «Проклятые поэты» 
 
Хронос внимательно посмотрел на Хайме.
— Это твоё мнение! Пусть читатели сами додумывают…
Хомеринка покачала головой в знак согласия.
—  Ближе всего к Данте в новой французской поэзии оказались «проклятые поэты» – Шарль Бодлер (9), Поль Верлен (10) и особенно Артюр Рембо (11), в немецкой – Райнер Мария Рильке (12), а в английской – Томас Стернз Элиот(13)
 У Хайме невольно вырвалось:
— Проклятые поэты? Как это?
В прошлое попадаю,
Многое узнАю!
И Хронос, и Хомеринка улыбнулись.
Хайме не уставал удивляться. Удивление, удивление и ещё раз удивление!
Для всезнающей Хомеринки этот вопрос не показался странным и она стала объяснять:
—   «Проклятые поэты»  (фр. Les Poètes maudits)  — так поэт Поль Верлен (8) назвал цикл статей,  посвятив их  своим   отверженным и непризнанным собратьям по перу. Да они и сами не желали вписываться в окружающий мир буржуазного успеха и скучной добропорядочности. Среди них Тристан Корбьер (14), Артюр Рембо и Стефан Малларме.(15)
 
Шарль Пьер Бодлер
 
 Родился в семье выходца из крестьян художника  Франсуа Бодлера, ставшего  в эпоху Наполеона сенатором.  В 1857 годубыл опубликован  самый известный поэтический сборник  Бодлера «Цветы зла» («Fleurs du mal»), шокировавший публику настолько, что цензоры оштрафовали поэта и вынудили убрать из сборника шесть наиболее «непристойных» стихотворений.
— И что же за стихотворные строки, интересно? — спросил Хайме.
— Например...»В тот миг, когда толпа развратная идет вкушать раскаянье под плетью наслаждения, пускай, моя Печаль, рука твоя ведет меня в задумчивый приют уединения»..
 *** » Все бездны в нас: слова, дела, мечты. Мой волос дыбом встал пред чувством пустоты»… *** «Ты, как вино, пьянишь прильнувшие уста» …
*** «Скажи, откуда ты приходишь, Красота? Твой взор — лазурь небес иль порожденье ада?»
*** «Страну уныния и скорби необъятной покинь, чтоб взмахом крыл умчаться безвозвратно в поля блаженные, в небесные края»…
 *** » Я колдую, я чарую мне покорные сердца этим взором глаз широких, светом вечным и зеркальным» …
*** «Меж вами, бледные и мертвенные розы, мне не дано взрастить мой красный идеал» …
— Колдует… красный идеал…
Хайме задумался.
— А как тебе вот эти строки:
*** «Лесбос — где поцелуй подобен водопадам»…
 *** » Лесбос — страна ночей мучительно-прекрасных, влекущих к зеркалам бесплотные мечты»…(16)
— Ах, ах, ах! — Хайме произнёс с долей иронии. —  Вот именно: бесплотные мечты… И что ответил Бодлер?
— А он  обратился к критике..
— И что?
—  И быстро добился успеха и признания.
 
Артюр Рембо
 
 Отец Артюра Рембо — военный, мать – из зажиточной крестьянской семьи. В Париже живёт у Верлена. На обеде «Дрянных мальчишек» — был такой литературный кружок, — уточнила Хомеринка, — Рембо устроил  скандал, легко ранив  тростью-шпагой фотографа Каржа. За это его изгнали из кружка. Тогда Верлен снимает для Рембо комнату на улице Кампань-Премьер в районе Монпарнаса.  Рембо участвует в восстании Парижской коммуны, а в 1872 году  вместе с Полем  Верленом, который  бросил семью, уезжает  в Лондон. Некоторое время прожив там, они путешествуют по Европе и расстаются в Брюсселе, после того как Верлен в жарком споре под действием абсента прострелил Рембо запястье. Верлен был осуждён на два года тюрьмы. После расставания с Верленом Рембо возвращается домой, на ферму Роше.
— Вот это да! — Хайме покачал головой. — Поль Верлен, Рембо… да они стоят друг друга!
 
Райнер Рильке 
 
 Райнер Мария Рильке родился в Праге, но  имел австрийское гражданство. Жил и работал в Триесте, Париже, Швейцарии. Писал по-немецки стихи и прозу.  Умер от лейкемии. Его смерть тяжело переживала Мария Цветаева, с которой Рильке переписывался.    На надгробии Рильке его строки:
Rose, oh reiner Widerspruch, Lust,
Niemandes Schlaf zu sein unter soviel Lidern.
(Роза, о чистая двойственность чувств, каприз:
быть ничьим сном под тяжестью стольких век).
(Перевод Вячеслава Куприянова)
 
Тристан Корбьер
 
  Отец Тристана Корбьера  — капитан дальнего плавания — человек вольный и бесстрашный, отверженный романтик. Успешная учёба Корбьера была прервана суставным ревматизмом, впоследствии перешедшим в чахотку. Чтобы хоть как-то облегчить страдания, Корбьер отправляется в путешествие по тёплым морям. Но оно не приносит каких-либо видимых улучшений. Отчаявшись, он решает поселиться на берегу океана, в городке Роскоф, где у его отца был небольшой дом. Здесь он часто выходит в море на маленькой яхте своего отца «Невольничье судно» (по названию самого популярного романа его отца). Корбьер  рисует и начинает писать свои первые стихи. Местные жители звали его по-бретонски «Ан Анку», что в буквальном переводе значит «Призрак смерти». Он сам признавал, что был некрасив и в чём-то даже страшен: худое тело, большой рост, всклокоченные волосы. К тому же Корбьер считал себя никчёмным, не приспособленным к жизни человеком, удел которого чтение и творчество. От безысходности он сводит дружбу с некоторыми французскими поэтами, которые часто приезжали летом отдохнуть в Роскоф. С одним из них он отправляется в долгое путешествие по Италии. Там он знакомится с графом Родольфо де Баттином и его возлюбленной — итальянской актрисой Армидой-Жозефиной Куччиани, которая выступала под сценическим псевдонимом Эрмини. Корбьер  называл  её Марселлой. Он  влюбляется в Куччиани, и эта любовь определит его будущее творчество. Не в силах вынести разлуку с ней, он отправляется в Париж. Но отношения не складываются, и вскоре итальянская актриса уходит от больного поэта.
 Единственная книга Корбьера, выпущенная в 1873 году на деньги отца, носит название  «Кривая любовь» (фр. «Les Amours jaunes»). Сюда вошло практически всё написанное поэтом из  гротескно-иронической лирики. Название этого сборника составлено из аналогий с французскими идиомами «желтый гнев» — бурная ярость, сильное раздражение, и «желтая улыбка» — улыбка кривая, усталая, вымученная. 
  Книга осталась совершенно незамеченной в Париже, и Тристан возвращается в Бретань. Здесь он вновь пробует сочинять стихи, но у него ничего не выходит. 1 марта 1875 Эдуар-Жоакен Корбьер умирает от чахотки под крышей собственного дома.
«Кривая любовь» глубоко повлияла на Томаса Элиота.
 
Томас Элиот
 
 Томас Стернз Элиот родился в богатой семье. Его дед был священником, построившим церковь и основавшим университетский колледж. Отец был президентом промышленной компании, мать увлекалась литературной деятельностью. С ранних лет проявлял незаурядные способности, в 14 лет под влиянием поэзии Омара Хайяма (16) начал писать стихи. С началом Первой мировой войны уехал из США в Англию и прожил большую часть жизни в этой стране, работая банковским служащим, школьным учителем, а потом и профессором литературы.
Будучи поэтом-авангардистом, относился к современному миру бунтарски. Центральной темой его творчества стал кризис духа. На становление Элиота заметное влияние оказали популярные в то время идеи об утрате человеком данных ему Богом духовных ценностей и самоопустошении как следствии борьбы за выживание и погони за материальными ценностями.
 
Стефан Малларме 
 
Малларме придавал большое значение зрительному впечатлению.   В  его творчестве  мотивы одиночества, скорби, отчаяния даны  не как непосредственное выражение чувств, а в ряде иносказаний, подлежащих раскрытию. Характерно в этом отношении стихотворение «Лебедь» (Le cygne):
«О, лебедь прошлых дней, ты помнишь: это ты,
Но тщетно, царственный, ты борешься с пустыней:
Уже блестит зима безжизненных уныний,
А стран, где жить тебе, не создали мечты».
 —  Эти поэты писали неоднозначно, необычно. Они просто были не поняты обществом, в котором жили. Они родились и жили не в том времени и не в том месте, я думаю…- предположил Хайме. — И черпали в «Комедии» Данте не только вдохновение, но и  не видели выхода в лучшее будущее.
— Также как и русские поэты Серебряного века…
 
Данте как собеседник русских поэтов
 
  —  В «Разговоре о Данте» (1933) Осип Мандельштам (17) сетует на то, что русская поэзия выросла так, словно Данте не существовало. Однако известно, что во времена Пушкина в его окружении развился настоящий культ Данте. Вяземский, Тургенев, Батюшков не просто читали, переводили, но почитали его.(18) «Великий гений», «первый по всем векам и народам» –  так оценивали они творчество Данте.
    И всё же один только Пушкин стоял на пороге подлинного понимания Данта. Печать Дантовской серьёзности, глубокомыслия и краткости лежит на зрелом Пушкине. Тогда-то и появилась его запись о «Божественной комедии», с которой он не расставался с юных лет: «Тройственная поэма», в которой все предания, все знания, все страсти, вся духовная жизнь средневековья воплощены были чудной силою поэта и сделались, так сказать, доступны и осязаемы». Реминисценции из Данте рассеяны по многим его произведениям, начиная с «Руслана и Людмилы», включая «Евгения Онегина» и «Пиковую даму». Даже среди рисунков Пушкина находим профиль Данте с надписью Il gran padre Alighieri – «Великий отец Алигьери».
Русские поэты «серебряного века» поклонялись Данте. Его верный ученик и приверженец, Валерий Брюсов к образу поэта обращался неоднократно.(19) В сборнике Tertia vigilia («Третья стража», 1901) ему посвящено 2 стихотворения, «Данте в Венеции» и «Данте», последняя строфа которого звучит так:
Под звон мечей, проклятия и крики
Он меж людей томился, как в бреду…
О Данте! О, отверженец великий, –
Воистину ты долго жил – в аду!
 —  В самом начале  XX  века Александр Блок (20) сложил бессмертные строки «Равенны», в центре которой – медленное время.
И Хронос процитировал:
Всё, что минутно, всё, что бренно,
 Похоронила ты в веках.
Ты, как младенец, спишь Равенна
У сонной вечности в руках.
… Лишь по ночам, склонясь к долинам,
Ведя векам грядущим счёт,
Тень Данта с профилем орлиным
О Новой Жизни мне поёт.
— Чем обернётся Новая Жизнь в России после 1917 года, никто поначалу не смог предсказать.
  Грета Ионкинс писала:
» Наше время нуждается в Данте. Суровый, опалённый лик его был одновременно просвётлённо-страстным. Его обличение эпохи основывалось на интуитивном чувстве близящегося обновления. В свете современных представлений о гуманности Данте кажется жестоким. Но тот, кто показывает человеку неприкрытую реальность зла, – Друг человека.» (6)
  Данте внушал, что зло безнадежно, что всякий поступок, преступающий нравственные границы, несёт в себе воздаяние за грех. Сказано, конечно, 500 лет назад, но имеющий уши – да услышит!
 
Уроки Данте
 
Потеря времени тяжелее всего для того, кто больше всего знает
(Гёте)
  Первый урок, который получаешь, читая Данте, в том, что с тебя слетает снисходительное отношение к человеку средневековья. Все мы в той или иной степени отравлены идей прогресса, даже если разумом её не принимаем. И вот открываешь Данте и думаешь, что ты отличаешься от него, как джип от телеги, а обнаруживаешь, что действительно отличаешься… но, скорее, как пластмассовая бутылка от драгоценной чаши с каменьями. Есть, конечно, среди наших современников люди, которые просто объявят Данте скучным. Потому что читать его — несомненный труд (и тут уж ничего не поделаешь). Но труд этот щедро вознаграждается.(21)
  Мы знаем, что нам заповедано прощать, а Данте показывает, что бывает, если покинуть земной мир с неутолённой и непрощённой — даже самой справедливой — обидой.
— Вот я на тебя сейчас обижусь! Хронос! Ты мне всё-таки предложишь что-нибудь существенное поесть?
— Хорошо, но послушай, вернее, посмотри интересную информацию о кофе.
Хронос взмахнул рукой и на экране появилась картинка с изображением дымящегося кофе.
—  Если радуга долго держится на небе, на неё перестают смотреть.
— Это чьи слова? Опять отвлекаешь, Хронос! — Хайме притопнул ногой.-  Как тебя понимать? При чём здесь кофе?
— Сменим тему. Мы уже много говорим о Данте. Сменим тему. Поговорим о кофе!
— Не понимаю!
— Какой Ты нетерпеливый! — Хронос помахал указательным пальцем прямо перед носом Хайме. — Скажу только, что Бальзак, которым ты занимаешься в библиотеке Верники, имеет к кофе непосредственное отношение.
Хайме приподнял брови.
— Смотри и слушай!
 
 
(1) Джордж Го́рдон Ба́йрон (Ноэл), с 1798 года 6-й барон Байрон  (1788 -1824),
обычно именуемый просто лорд Байрон (Lord Byron) — английский поэт-романтик
«Пророчество Данте» написано в 1819 году,  опубликовано в 1821 г.
(3) Данте Габриэль Россетти (1828-1882) —  английский поэт, переводчик, иллюстратор и художник.
(4) Элизабет Сиддал (1829-1862) —  британская натурщица, поэтесса и живописец.
(5) Альфре́д Викто́р де Виньи́ (1797- 1863) —  граф, французский писатель.
Крупнейший представитель французского аристократического, консервативного романтизма.
(7) А. Чичерин. «Писатели Франции. Бальзак.
(9) Шарль Пьер Бодлер (1821- 1867) — французский поэт и критик, классик французской и мировой литературы
(10) Поль Мари Верлен (1844-1896) — французский поэт, один из основоположников литературного импрессионизма и символизма.
(11) Жан Николя Артюр Рембо (1854—1891) — великий французский поэт
(12) Райнер Мария Рильке (1875-1926) один из самых влиятельных поэтов-модернистов XX века.
(13) Томас Стернз Элиот (1888-1965) — американо-английский поэт, драматург и литературный критик, представитель модернизма в поэзии.
(14) Тристан Корбьер (1845-1975) французский поэт-символист
(15) Стефан  Малларме (1842-1898) — французский поэт, примыкавший сначала к парнасцам (печатался в сб. «Современный Парнас»), а позднее ставший одним из вождей символистов. Отнесён Полем Верленом к числу «прóклятых поэтов».
(16) Омар Хаям (1048-1131) — персидский философ, математик, астроном и поэт. На протяжении всей жизни писал стихотворные афоризмы, в которых высказывал сокровенные мысли о жизни, о человеке, о его знании.
(17) Осип Эмильевич Мандельштам (имя при рождении — Иосиф, 1891-1938) — русский поэт, прозаик, эссеист, переводчик и литературный критик
(18)  Князь П.А.Вяземский (1792-1878) – русский поэт, литературный критик, историк, переводчик, публицист, мемуарист, государственный деятель.  Близкий друг и постоянный корреспондент А. С. Пушкина; «их переписка — сокровищница остроумия, тонкой критики и хорошего русского языка» (Д. П. Мирский).
И.С.Турге́нев (1818-1883) —русский писатель-реалист,  поэт, публицист, драматург, переводчик Один из классиков русской литературы, внёсших наиболее значительный вклад в её развитие во второй половине XIX века
К.Н. Батюшков (1787- 1855) — русский поэт, предшественник Пушкина.
(19) В.Я.Брюсов (1873-1924)- русский поэт, прозаик, драматург, переводчик, литературовед, литературный критик и историк. Один из основоположников русского символизма.
(20) А. А. Блок (1880-1921)- русский поэт, классик русской литературы XX столетия, один из величайших поэтов России.
 

Пророчество Данте — Джордж Байрон

  • Просмотров: 2587

    Мышка для босса

    Ирина Лисовская

    Оказаться не в том месте и не в то время – это про меня. Пережить позорное унижение? Окей.…

  • Просмотров: 1932

    Отбор для Слепого (СИ)

    Ксюша Иванова

    — И что, по вашему мнению, случилось со мной во время последнего выступления?— Тебя вычерпали.…

  • Просмотров: 1657

    Ненавижу тебя любить

    Анна Веммер

    Мой бывший муж меня ненавидит. Никто не знает, за что, но его ненависть обжигает, выворачивает душу…

  • Просмотров: 1651

    Я тебя выиграл

    Лора Вайс

    Яна: «Мужчина, которого я любила, проиграл меня в покер! Отдал как вещь, как игрушку бездушному…

  • Просмотров: 1641

    Некровные узы (СИ)

    Алайна Салах

    Моя жизнь изменилась в один день: отца посадили, имущество нашей семьи арестовали, и мне пришлось…

  • Просмотров: 1551

    Вредина Князя

    Диана Грин

     Что делать, если подруга влюбилась в мафиози и собралась за него замуж? Спасать! Ведь за плечами…

  • Просмотров: 1470

    Порочное зачатие: демоны, от которых я беременна

    Розалия Абиси

    Чтобы оплатить лечение матери, мне пришлось работать ночной бабочкой. И вот когда оставалось…

  • Просмотров: 1273

    Отбор невест в Академии Драконов (СИ)

    Власта Бер

    Он — дракон, ректор Военной Академии и ему срочно понадобилось жениться.И я безродная сирота,…

  • Просмотров: 1126

    Отбор невест в Академии Драконов. День Выбора (СИ)

    Власта Бер

    Совершенно неожиданно я получила весьма неприличное предложение от самого Ренальдина эсс Холдона -…

  • Просмотров: 1115

    Трофей (СИ)

    Марина Кистяева

    Все знают – её трогать нельзя.Она – принадлежит Тойским, за которыми стоит клан Алашеевых.С детства…

  • Просмотров: 1114

    Проклятый Отбор (СИ)

    Оксана Гринберга

    Восемнадцать лет назад граф Легер уничтожил мою мать, обвинив ее в супружеской измене, а меня…

  • Просмотров: 1061

    Моя рыжая заноза (СИ)

    Ника Крылатая

    Второй раз в серьезные отношения? Ну уж нет! Хватило одной попытки. У нее есть карьера, три верные…

  • Просмотров: 979

    Наследство черной вдовы (СИ)

    Надежда Соколова

    Меня вытянули из привычной жизни и родного мира. Я стала той, о ком лишний раз стараются не…

  • Просмотров: 968

    Водитель для дочери (СИ)

    Елена Сокол

    Его наняли водителем для избалованной мажорки. Он будет сопровождать девушку везде, станет ее…

  • Просмотров: 946

    Сад

    Марина Степнова

    “Сад” – новый роман Марины Степновой, автора бестселлера “Женщины Лазаря” (премия “Большая книга”),…

  • Просмотров: 884

    Мой желанный враг (СИ)

    Елена Сокол

    Я помню, как плакал мой малыш, когда его забирали у меня. Помню жестокие руки, что отняли моего…

  • Просмотров: 883

    Больница людей и нелюдей 2 (СИ)

    Надежда Соколова

    Здравствуй, прошлое, или Иногда они возвращаются. Новые приключения Инки в Межмирье.Шебутная…

  • Просмотров: 794

    Темный отбор. Невеста демона (СИ)

    Мария Боталова

    Повелитель демонов созывает отбор. Демоницы наперебой рвутся в невесты, драконицы тоже хотят…

  • Просмотров: 733

    Хозяйка туманов (СИ)

    Надежда Соколова

    Никто не спрашивал моего желания, когда перемещал меня в другой мир. Теперь я не студентка, а та,…

  • Просмотров: 729

    Снежный Арс, или Муж на 10 дней (СИ)

    Лили Ред

    Что делать, если ты застала жениха на рабочем месте с любовницей? Простить и позволить ему стать во…

  • Просмотров: 662

    Коридоры истории. Книга 2 (СИ)

    Надежда Соколова

    Лизка снова в строю. Пытаясь распутать сложное дело, она приходит к неожиданным выводам.…

  • Просмотров: 630

    Старший брат моего жениха (СИ)

    Лина Манило

    Он всего лишь старший брат моего жениха. Человек, которого я не видела никогда, которого не знаю.…

  • Просмотров: 621

    Беги

    Елена Стриж

    «Пока можешь беги». Монстры бывают не только в кино, но и в жизни. Молчаливый трудолюбивый юноша.…

  • Просмотров: 604

    История родной женщины

    Виктория Гостроверхова

    О чем вспоминают люди в старости? О чем сожалеют и что хотели бы изменить?«История родной женщины»…

  • Просмотров: 599

    Ненавижу и… хочу

    Анна Веммер

    Они были идеальной семьей и счастливыми родителями. Леша и Лиза. Две половинки одного целого. А…

  • Просмотров: 577

    Под маской моего мужа (СИ)

    Янка Рам

    Влюбиться в свою фиктивную жену?Нет, я не думал, что так встряну, когда заключал договор в её…

  • Просмотров: 548

    Берсерк забытого клана. Маги Аномалии Разлома

    Юрий Москаленко

    Бояръ-аниме. Вехи параллельной России… Продолжение истории жизни и приключений нашего современника,…

  • Просмотров: 470

    Телохранитель моего мужа (СИ)

    Ева Ночь

    Меня зовут Екатерина. Я замужем и, наверное, многие мне завидуют: богатый и красивый муж,…

    • Пророческие сновидения в «Божественной комедии» Данте Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

    УДК 94

    DOI: 10.30914/2411 -3522-4-3-66-71

    Пророческие сновидения в «Божественной комедии» Данте

    Ю. С. Обидина

    Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н. И. Лобачевского, г. Нижний Новгород

    В статье рассматриваются пророческие сновидения Данте, описанные им во второй части «Божественной комедии» — Purgatorio. Особый акцент сделан на взаимосвязи оригинальных идей Данте о пророчестве и представлений его предшественников и современников. Целью статьи является рассмотрение сновидений как определенных континуумов, в рамках которых происходит движение души от земных страстей к Богу. Показано, что, исследуя многие взаимоисключающие концепции, Данте не противопоставляет их друг другу, а объединяет их в единое целое. Отмечается, что через описание времени каждого сна, выбора слов для описания Данте объединяет три сна в единый континуум. Подчеркивается, что сны не только связаны друг с другом, они также связаны со многими убеждениями о пророчестве, которые разделялись как древними, так и средневековыми писателями. Данте должен перестроить свои собственные приоритеты в соответствие с Божьими и подвергнуться переупорядочению, которое объединяет его душу и тело, чтобы они двигались вместе. Сделан вывод о том, что Чистилище дает возможность для перестройки, которая в конечном итоге будет необходима для успешного вступления на небеса, а сны означают прогресс Данте в процессе переупорядочения. При этом Данте должен изменить порядок отношений между своим телом и душой, чтобы привести эти два противоположных понятия к единому целому. Сновидения в данном случае соответствуют точке, которой в данном процессе достиг Данте.

    Ключевые слова: Божественная комедия, Данте Алигьери, Чистилище, искупление, грех, душа, пророчество.

    Prophetic dreams in Dante’s «Divine Comedy» Yu. S. Obidina

    National Research Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod, Nizhny Novgorod

    The article discusses the prophetic dreams of Dante, described by him in the second part of the Divine Comedy -Purgatorio. Particular emphasis is placed on the relationship of Dante’s original ideas about prophecy and the ideas of his predecessors and contemporaries. The aim of the article is to consider dreams as definite continuums, within the framework of which the soul moves from earthly passions to God. It is shown that, exploring many conflicting concepts, Dante does not oppose them to each other, but unites them into a single whole. It is noted that through the description of the time of each dream, the choice of words for the description, Dante combines three dreams into a single continuum. It is emphasized that dreams are not only related to each other, they are also associated with many beliefs about prophecy, which were shared by both ancient and medieval writers. Dante must rebuild his own priorities in accordance with God’s and undergo reordering, which unites his soul and body, so that they move together. It is concluded that Purgatory provides an opportunity for restructuring, which ultimately will be necessary for a successful entry to heaven, and dreams signify Dante’s progress in the reordering process. Herewith, Dante must change the order of the relationship between his body and soul in order to bring these two opposing concepts to a single whole. Dreams, in this case, correspond to the point reached by Dante in this process.

    Keywords: The Divine Comedy, Dante Alighieri, Purgatory, purgatory, sin, soul, prophecy.

    «Божественная комедия»1 Данте рассказывает

    0 воображаемом путешествии Данте через загроб-

    1 Данте А. Божественная комедия / пер. М. Лозинского. М.: Правда, 1982.

    ную жизнь. Три части этого путешествия составляют три части «Божественной Комедии»: Inferno (Ад), Purgatorio (Чистилище) и Paradiso (Рай).

    © Обидина Ю. С., 2018

    Движение «Божественной комедии» восходит к Богу. Несмотря на то, что Данте и Вергилий путешествуют вниз по кругам Ада, они делают это, чтобы Данте мог научиться вещам, которые ему нужно знать, чтобы избежать вечного наказания в Inferno после смерти. Для этого ему нужно подняться на гору Чистилища, которая приведет его к Богу.

    «Божественной комедии» в целом, и Purgatorio, в частности, посвящено множество исследований [3; 5; 6; 9; 10; 13]. При этом до сегодняшнего дня остается ряд вопросов, которые так и не попали в фокус пристального внимания ученых, особенно отечественных. Изучение второй части поэмы Purgatorio, вызывает наибольшее количество спорных моментов, в связи с оригинальностью идей Данте, с одной стороны, и с укорененностью многих представлений в предшествующей языческой традиции — с другой [1; 2]. Особый интерес представляет взаимосвязь традиционных взглядов и новаторских идей, которую можно проследить через пророческие сны, описанные во второй части поэмы.

    Проведя три ночи подряд на горе Чистилища, Данте делает паузу, чтобы отдохнуть и предаться восстановительному сну. Когда он спит, он испытывает три разных утренних сновидения, каждый из которых он подробно описывает. Эти сны происходят в ключевых точках путешествия Данте через Чистилище, выполняя функцию предвосхищения будущих событий. Три утренних сна в Purgatorio появляются как отдельные элементы, так как они встречаются в IX, XIX и XXVII песнях, и представляют собой три очень разных момента в структуре повествования. Тем не менее, мы можем увидеть в них общие моменты.

    Трактовка данных сновидений представлена разными исследовательскими подходами. Особо интересен подход Д. Червиньи, который, характеризуя роль снов, утверждает, что «три сновидения подтверждают степень очищения, которую пилигрим уже достиг в течение дня, в течение ночи очищение расширяется до воображаемого мира и укрепляет достигнутое пилигримом состояние, предвосхищая его будущее состояние» [4, р. 26]. Согласно Д. Червиньи, первый сон иллюстрирует, «насколько воображение человека должно быть хорошо приспособлено к божественным вмешательствам», второй сон указывает на то, «каким образом следует побеждать грешные фантазии», а третий подчеркивает «каких со-

    вершенств необходимо достичь» [4, р. 26-27]. Хотя Д. Червиньи устанавливает общий набор ролей, которые играют эти три сна, он не устанавливает единого процесса, через который это происходит.

    Д. Траверси, который также анализирует сны Данте в Чистилище, аналогично придает общее значение трем отдельным снам: «Три ночи сочетаются с тремя сновидениями, которые соответствуют каждой ночи — в последовательности, которая отслеживает прогресс, с помощью которого различные способности души интегрированы и в которых изначально человек становится частью божественного порядка» [15, р. 18]. Описывая сны как «последовательность», Д. Траверси соединяет их; однако, поскольку он продолжает анализировать содержание снов, он не описывает способы, которыми они функционируют как последовательность. Вместо этого он поддерживает разделение сновидений на три части.

    Другие исследователи нашли способы конкретно связать три сновидения. Г. Нортон утверждает, что сновидения «не следует рассматривать как три совершенно несвязанных психических события, каждое из которых имеет свои собственные аналогичные интерпретации» [11, р. 351. Он полагает, что вместо этого сны следует рассматривать как обстоятельства, которые помогают подготовить как Данте, так и читателя к событиям.

    Цель данной статьи — рассмотреть сновидения Данте как смысловые континуумы, внутри которых сны представляют собой определенную точку по мере перехода от одного понятия к его очевидной противоположности.

    Рассмотрение и объединение противоположных идей присутствует во всей Комедии, поскольку Данте исследует многие концепции, которые кажутся взаимоисключающими. Во время своего путешествия он обращается к концепции мужского и женского, человеческого и божественного, структурированного и неупорядоченного. О. Холмс утверждает, что Данте не подходит к этим проблемам с точки зрения дуальности, а скорее, с точки зрения тройственности. Другими словами, когда Данте предлагает тезис и антитезис, он обычно ищет синтез; цель поэмы, возможно, описать большую истину, в которой все различия, в том числе между интеллектом и материей, и творцом и творением, примирены между собой [7, р. 3].

    Другие ученые так же отметили этот подход Данте. Г. Раффа приписывает это качество логике

    Воплощения; Христос одновременно полностью человечен и полностью божественен и, таким образом, создает противоречие, которое не вписывается в двоичную структуру, а именно, умышленное решение Данте не акцентироваться на, казалось бы, противоположных идеях, поскольку взаимоисключающие элементы присутствует во всех трех снах в Чистилище [12, р. 3-16]. Установив сны как набор континуумов, Данте демонстрирует как понятие может продвигаться к своей противоположности без демонстрации этих двух понятий в качестве взаимоисключающих. Вместо установления четкого барьера между противоположными концепциями Данте создает синтез и показывает пути, в которые они могут сливаться.

    Перед каждым сном Данте описывает процесс своего засыпания. Сравнение этих описаний с верой в утренние пророческие сны как предшественников Данте, так и современников выявляет много общего. Кроме того, способ, с помощью которого Данте описывает процесс засыпания, может быть связан с самими снами. Через описание времени каждого сна, выбора слов для описания Данте объединяет три сна в единое целое. Однако Данте также использует вводные моменты для установления важных различий между этими снами.

    По сути, сны Данте представляют собой крайние точки целостного континуума, в котором представлен процесс движения от неупорядоченного до упорядоченного состояния. В этом континууме, первый сон представляет беспорядок и хаос, а последний сон означает порядок и осознание, то есть представляет собственное переосмысление Данте его отношений с божественным и отношений между его телом и душой, когда он готовится к встрече с Богом.

    Чтобы создать необходимую основу для анализа сновидений в Purgatorio, необходимо дать не только краткое описание сновидений, но и представить историческую ретроспективу идеологии пророческих сновидений. Первый сон Данте происходит в IX песне, незадолго до рассвета, когда он спит вне ворот Чистилища. Этот сон сосредотачивается на беркуте, который захватывает Данте своими когтями и парит вверх. Исследователями было предложено множество интерпретаций образа орла и, в частности, было высказано мнение, что «это Христос, его воплощение и вознесение; душа, подвергающаяся очищению и отделению от плоти, и «созерцательному экстазу», ведущему к окончательному единению с Христом»

    [11, р. 354]. Эти уровни интерпретации включают тему вознесения, отражение и предвидение фактического физического восхождения, которого Данте должен достичь в Paradiso. Поскольку достижение Рая соотносится с «окончательным союзом с Христом», эта интерпретация полета Данте с орлом также служит пророчеством.

    Подобно первому сну, второй сон происходит в ранние утренние часы. В этом сне паломник встречает сирену. Он начинает с описания ее как уродливой, непривлекательной женщины. Однако, после фиксации на ней, его взгляд трансформирует ее внешний вид. Своим пением отвратительная сирена погружает Данте в транс. А освобождается Данте от этого транса уже ангельской женщиной, которая предупреждает Вергилия о грядущих событиях.

    Этот сон помещен в XIX песню после дискурса Вергилия о свободной воле и до того, как Данте столкнулся с грехами любви. Во сне Данте должен проявлять свободную волю выбора между «femmina balba», «сиреной» и «donna angelicata», святой леди. Сирена, пытаясь отвлечь Данте от его конечной цели, олицетворяет грехи на террасах Чистилища. С другой стороны, «donna angelicata» воплощает дух Беатриче, указывая, что для того, чтобы добраться до Беатриче, Данте должен преодолеть грехи любви. Только побеждая эти соблазны, Данте воссоединится со своей «donna angelicata». Поскольку Вергилий должен спасти Данте, сон показывает, что Данте неспособен совершить это путешествие самостоятельно, и все еще нуждается в руководстве Вергилия.

    Третий и последний сон в Purgatorio встречается в XXVII песне на террасе похоти, как раз перед тем, как Данте сможет войти в Земной рай. Во время сна Данте встречает Лию, идущую по лугу. Эта встреча и беседа с небесной женщиной до появления Беатриче подготавливает предстоящее воссоединение с Богом. Кроме того, женское присутствие во сне предвещает женскую фигуру, принимающую роль проводника Данте [11, р. 361]. Когда Данте переходит в Рай, акт созерцания становится фундаментальной силой, направляющей его духовный прогресс, аккумулирует действия, которые он совершал до сих пор.

    На самом базовом уровне три сна имеют две общие черты: каждый из них происходит утром, перед тем, как Данте проснется, и каждый предвещает события, которые произойдут позже. Использование утреннего сна для совершения

    предсказаний было устоявшимся методом у предшественников Данте. Концепция пророческого утреннего сна имеет как библейское, так и историческое происхождение [14, р. 52]. Таким образом, вера Данте в предсказание через утренние сны была основана на его знании Библии и древней литературы. В одном библейском описании сновидений очевидно, что Бог говорит через сны, предоставляя совет: «Ибо Бог говорит… во сне, в видении ночи, когда глубокий сон падает на мужчин, когда они дремлют в своих кроватях, он может говорить и пугать предупреждениями» (Иов 33: 614-16). В этом примере затрагивается способность сна показать будущее, подчеркивая сообщение о том, что пророчество во сне является прямым руководством от Бога. Основное внимание на «предупреждениях» указывает на то, что пророчества, возникшие во время сновидений, могут предвещать важные события; Бог предупреждает сновидца, что он должен подготовиться к тому, что должно произойти.

    Считалось, что по мере приближения рассвета природа сновидений становится более правдивой. Еще Овидий указывал, что пророчество связано со временем сна: «Рядом рассвет… когда истинные сны будут замечены» (Ovid, Heroides. XIX, 195-196). Эти примеры иллюстрируют, что концепция пророческого утреннего сна была хорошо известна во времена Данте. Фактически, многие средневековые современники Данте комментировали предсказания именно через утренние сны (Adelard of Bath, De eodem et diverso, 4).

    Во время сновидения душа не подвержена взаимодействию с чувствами и может фокусироваться в другом месте, по экстрасенсорному видению. Хотя многие комментаторы утверждают, что душа наиболее способна к пророчеству «перед рассветом», они не указывают ясной причины, почему это происходит именно в это время. Однако, современники Данте уже делали предположения на сей счет, пытаясь объяснить, почему именно рассвет является особенно хорошим временем для пророческого сна. Рассматривая отношения между сновидением и пищеварением, предполагалось, что пророческие сны возникают после того, как пищеварение завершено. Считалось, что пищеварение очищает тело от примесей, а конец пищеварения будет означать момент, когда тело становится чистейшим и наиболее подготовленным к божественному опыту. Кроме того, поскольку пищеварение

    будет завершено к концу цикла сна, эта теория совпадает с теорией утреннего сна [14, р. 56]. Когда Данте применяет установленную концепцию предсказания через утренние сны к каждому из трех отдельных снов в Purgatorio, он использует конвенцию важности времени сна, чтобы унифицировать видения в рамках пророчества.

    Изучение трех сновидений в совокупности позволяют раскрыть один из способов, которыми они связаны: Данте использует подобную структуру снов, чтобы представить каждый из снов голосом Вергилия.

    Сны не только связаны друг с другом, они также связаны со многими убеждениями о пророчестве, которые разделялись как древними, так и средневековыми писателями. Этим способом Данте утверждает многие свои идеи относительно утренних снов и их способностей предвещать будущее.

    Первый из трех утренних снов Данте в Purgatorio описан в IX песне перед тем, как он входит в Чистилище. Данте начинает песню, описывая ночное время (Purgatorio IX. 1-9). Этот сон содержит значительное количество ссылок на птиц и их полеты; описывая птичьи крылья, Данте коррелирует их с описанием ночи и с ощущением того, что он испытает во время сна. Причем далее Данте напоминает нам о своей смертности и, следовательно, о потребности спать (Purgatorio IX. 10-12). Этот момент очень важен, потому что это единственное упоминание во всей «Божественной Комедии», когда Данте испытывает эту потребность. В Inferno паломник испытал вне-временность Ада. Это безвременье отрицало необходимость сна. С возвращением времени в Purgatorio приходит возвращение необходимости сна и привычных человеку жизненных ритмов.

    Представляя первую последовательность сновидений, Данте подчеркивает важность как времени, так и пророчества (Purgatorio 9. 13-18) Включение каждого из трех сновидений в единое смысловое целое осуществляется повторением фразы «Ne l’ora che», и указывает на то, что размещение снов во времени является значимым для повествования в целом. Введение этих снов иллюстрирует концепции, установленные предшественниками и современниками Данте. Помещая сон в около утренние часы («la mattina»), он связывает время сна с рассветом. Этот акцент на время указывает на то, что сон будет пророческим, но Данте продолжает утверждать, что ум отделен от плоти и способен на божественные видения.

    Во втором утреннем сне в Purgatorio Данте встречает сирену, которая сначала предстает в качестве уродливого создания, но становится красивой и соблазнительной на его глазах. Хотя сам сон имеет место в XIX песне, описание Данте, засыпающего, дается в конце XVIII песни (Purgatorio XVIII. 139-145).

    Несколько аспектов описания Данте процесса этого сна связаны со сновидением, которое последует позже. Заключение XVIII песни фокусируется на трансмутации мышления во сне. Процесс трансмутации является центральным для образа сирены: взгляд сновидца на сирену превращает ее из уродливой в красивую и желанную. Сосредоточившись на собственной способности трансформировать сон в мечту, Данте предвосхищает свою способность изменять «femmina balba». Связь между мышлением и сновидением, которая устанавливается, поскольку Данте засыпает, отличается от описания в первом сне. В IX песне Данте описывает процесс, в котором ум путешествует, отделяясь от мыслящей плоти, чтобы испытать сновидение. Здесь же он описывает, как мышление приводит к рождению мыслей, которые в конечном итоге преобразуются и становятся сновидением. Акцент на разделении в первом сне может указывать на то, что паломник телесно не готов к божественному. Чтобы его душа испытала божественный сон, она должна отделиться от плоти. Возможно, необходимо было создать разделение между телом и душой, прежде чем божественное могло быть испытано человеком, живым попавшим в загробный мир.

    Когда Данте дает описание второго сна, он следует образцу, установленному в IX песне (Purgatorio XIX. 1-6). Опять же, о размещении этого сна в одном временном континууме свидетельствует повторение фразы «Ne l’ora che».

    Последний сон Данте в Purgatorio дан в XXVII песне, когда он заканчивает свое путешествие по горе Чистилища и готовится к встрече с Беатриче. Введение этого сна также отражает многие идеалы пророчества и сновидений. Включая фразу «Ne l’ora… che» в этом заключительном вступлении, Данте подтверждает объединение трех сновидений.

    К. Линч считает, что в третьем и последнем сне Данте «достигает целостности и порядка в интеллектуальной и эмоциональной частях своей души» [8, р. 13]. Каждый из этих аргументов основан на концепции перемещения в подготовке к единству с Богом. Таким образом, Данте должен перестроить свои собственные приоритеты в соответствие с Божьими. Он также должен подвергнуться переупорядочению, которое объединяет его душу и тело, чтобы они двигались вместе. Процесс становления сопровождает Данте во всем Purgatorio, и три утренних сна тесно связаны с изменениями, которым он подвергается. Поскольку Данте переживает «переупорядочение», сами сновидения становятся более упорядоченными по своей природе.

    Таким образом, Inferno более хаотичен по сравнению с Purgatorio, и Чистилище, в отличие от Ада, — это состояние, в котором преобладает логика [15, р. 12]. Чистилище дает возможность для перестройки, которая в конечном итоге будет необходима для успешного вступления на небеса. Сны означают прогресс Данте в процессе переупорядочения. Он должен перестроить себя в соответствие с Богом, чтобы отвергнуть грех и подготовиться к вступлению на небеса. Дополнительно, он должен изменить порядок отношений между своим телом и душой, чтобы они могли двигаться и работать в единстве. Сновидения в этом континууме соответствуют точке, которой в данном процессе достиг Данте.

    Литература

    1. Обидина Ю. С. Эволюция представлений о природе души в древнегреческом сознании // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. 2008. № 6. С. 328-332.

    2. Обидина Ю. С. Концепция Чистилища в «Божественной комедии» Данте: от языческих образов к христианской этике // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. 2018. № 3. С. 26-32.

    3. Armour Р. Purgatory // The Dante Encyclopedia, ed. by Richard Lansing. New York: Routledge, 2000. Р. 728-31.

    4. Cervigni D. S. Dante’s Poetry of Dreams // Pacific Coast Philology. 1982. № 17 (1-2). Р. 24-30.

    5. Corbett G. The Christian ethics of Dante’s Purgatory // Medium Aevum. 2014. № 83. 2. Р. 266-287.

    6. Hainsworth P., Robey D. Dante: A Very Short Introduction. Oxford: Oxford University Press, 2015. 144 p.

    7. Holmes О. Dante’s Two Beloveds: Ethics and Erotics in The Divine Comedy. New Haven, 2008.

    8. Lynch K. The High Medieval Dream Vision: Poetry, Philosophy, and Literary Form. Stanford, 1988.

    9. Morgan A. Dante & the Medieval Other World (Cambridge Studies in Medieval Literature). Cambridge: Cambridge University Press, 2008.

    10. Newhauser R. G. Introduction // Sin in Medieval and Early Modern Culture: The Tradition of the Seven Deadly Sins, ed. by Richard G. Newhauser and Susan J. Ridyard. Woodbridge: York Medieval Press, 2012. Р. 1-16.

    11. Norton G. Retrospection and Prefiguration in the Dreams of Purgatorio. Italica, 1970.

    12. Raffa G. Divine Dialect: Dante’s Incamational Poetry. Toronto, 2000.

    13. Schnapp J. T. Introduction to Purgatorio // The Cambridge Companion to Dante, ed. by Rachel Jacoff. Cambridge: Cambridge University Press, 2007.

    14. Speroni С. Dante’s Prophetic Morning-Dreams // Studies in Philology. 1948.

    15. Traversi D. The Literary Imagination: Studies in Dante, Chaucer, and Shakespeare. Newark, 1982.

    References

    1. Obidina Yu. S. Evolyutsiya predstavlenij o prirode dushi v drevnegrecheskom soznanii [Evolution of ideas about the nature of the soul in the ancient Greek consciousness]. VestnikNizhegorodskogo universiteta im. N. I. Lobachevskogo = Vestnik of Lobachev-sky University of Nizhni Novgorod, 2008, no. 6, pp. 328-332. (In Russ.).

    2. Obidina Yu. S. Kontseptsiya Chistilishcha v «Bozhestvennoi komedii» Dante: ot yazycheskikh obrazov k khristianskoi etike [The concept of Purgatory in Dante’s Divine Comedy: from pagan images to christian ethics]. Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N. I. Lobachevskogo = Vestnik of Lobachevsky University of Nizhni Novgorod, 2018, no. 3, pp. 26-32. (In Russ.).

    3. Armour R. Purgatory. The Dante Encyclopedia, ed. by Richard Lansing, New York: Routledge, 2000, pp. 728-31.

    4. Cervigni D. S. Dante’s Poetry of Dreams. Pacific Coast Philology, 1982, no. 17 (1-2), pp. 24-30.

    5. Corbett G. The Christian ethics of Dante’s Purgatory. Medium Aevum, 2014, no. 83. 2, pp. 266-287.

    6. Hainsworth P., Robey D. Dante: A Very Short Introduction. Oxford: Oxford University Press, 2015, 144 p.

    7. Holmes O. Dante’s Two Beloveds: Ethics and Erotics in The Divine Comedy. New Haven, 2008.

    8. Lynch K. The High Medieval Dream Vision: Poetry, Philosophy, and Literary Form. Stanford, 1988.

    9. Morgan A. Dante & the Medieval Other World (Cambridge Studies in Medieval Literature). Cambridge: Cambridge University Press, 2008.

    10. Newhauser R. G. Introduction. Sin in Medieval and Early Modern Culture: The Tradition of the Seven Deadly Sins, ed. by Richard G. Newhauser and Susan J. Ridyard. Woodbridge: York Medieval Press, 2012, pp. 1-16.

    11. Norton G. Retrospection and Prefiguration in the Dreams of Purgatorio. Italica, 1970.

    12. Raffa G. Divine Dialect: Dante’s Incarnational Poetry. Toronto, 2000.

    13. Schnapp J. T. Introduction to Purgatorio. The Cambridge Companion to Dante, ed. by Rachel Jacoff, Cambridge: Cambridge University Press, 2007.

    14. Speroni S. Dante\’s Prophetic Morning-Dreams. Studies in Philology, 1948.

    15. Traversi D. The Literary Imagination: Studies in Dante, Chaucer, and Shakespeare. Newark, 1982.

    Статья поступила в редакцию 16.07.2018 г.; принята к публикации 15.08.2018 г.

    Submitted 16.07.2018; revised 15.08.2018.

    Автор прочитал и одобрил окончательный вариант рукописи.

    Autor have read and approved a final version of the manuscript.

    Для цитирования:

    Обидина Ю. С. Пророческие сновидения в «Божественной комедии» Данте // Вестник Марийского государственного университета. Серия «Исторические науки. Юридические науки». 2018. Т. 4. № 3. С. 66-71. DOI: 10.30914/2411-3522-2018-12-4-66-71

    Об авторе

    Обидина Юлия Сергеевна

    доктор философских наук, доцент, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н. И. Лобачевского, г. Нижний Новгород, [email protected]

    Citation for an article:

    Obidina Yu. S. Prophetic dreams in Dante’s «Divine Comedy». Vestnik of the Mari State University. Chapter «History. Law». 2018, vol. 4, no. 3, pp. 66-71. DOI: 10.30914/2411-3522-2018-12-4-66-71 (In Russ.).

    About the author Yuliya S. Obidina

    Dr. Sci. (Philosophy), Associate Professor, National Research Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod, Nizhny Novgorod, [email protected]

    7 секретов «Ада» Данте • Arzamas

    Литература, История

    Разбитый сосуд, святая Лючия, рухнувший мост — и другие детали, на которые важно обратить внимание, читая «Божественную комедию»

    Автор Анастасия Белоусова

    1. Тайна рухнувшего моста

    Иллюстрация Гюстава Доре к песни XXI «Ада». Издание 1900 года Thomas Fisher Rare Book Library / University of Toronto

    В пятом рву восьмого круга ада (21-я песнь) Данте и Вергилий встречают груп­пу демонов. Их предводитель, Хвостач, говорит, что дальше дороги нет — мост разрушен:

    …Дальше не пройти
    Вам этим гребнем; и пытать бесплодно:
    Шестой обрушен мост, и нет пути.

    Чтоб выйти все же, если вам угодно,
    Ступайте этим валом, там, где след,
    И ближним гребнем выйдете свободно.

    Двенадцать сот и шестьдесят шесть лет
    Вчера, на пять часов поздней, успело
    Протечь с тех пор, как здесь дороги нет  Здесь и далее цитируется перевод Михаила Лозинского, если не указано иное..

    Слова демона удивляют своей преувеличенной детальностью — зачем Данте и читателям знать о времени обрушения какого-то моста с точностью до часа? Между тем в этих строфах содержится ключ к одной из главных загадок «Боже­­­ственной коме­дии» — хронологии дантовского путешествия, о которой Данте нигде не гово­рит прямо, но которую можно реконструировать на основа­нии разбросанных тут и там намеков.

    В первой терцине «Ада» рассказывается, что Данте потерялся в сумрачном лесу, «зем­ную жизнь пройдя до половины». Можно предположить, что мы на­хо­димся в районе 1300 года от Рождества Христова: в Средние века считалось, что жизнь длится 70 лет  См. псалом царя Давида: «Дней лет наших — семьдесят лет» (89:10)., а Данте родился в 1265 году. Отнимаем от 1300 года 1266 лет, о которых говорит Хвостач, и получается, что мост обрушился при­мерно в конце земной жизни Христа. Вспомним Евангелие, где написано, что в момент смерти Иисуса произошло сильнейшее землетрясение — судя по все­му, оно и разрушило мост. Если добавить к этим соображениям сообщение еван­гелиста Луки о том, что Христос умер в полдень, и отсчитать пять часов назад, становится ясно, что разговор о мосте происходит в 7 утра 26 марта 1300 года — через 1266 лет и без пяти часов день после смерти Христа на кресте (Данте думал, что она произошла 25 марта 34 года).

    Учтя все остальные временные указания «Комедии» (смены дня и ночи, распо­ложение звезд), мы можем установить, что путешествие Данте в загробный мир длилось неделю с 25 по 31 марта 1300 года  Альтернативная точка зрения привязывает его к пасхальной неделе 1300 года — с 8 по 14 апреля; но принцип установления хронологии не меняется, просто отсчет ве­дет­ся не от «исторической» даты смерти Христа, а от церковно-календарной — Страстной пятницы..

    Эта дата выбрана неслучайно. В 1300 году папа Бонифаций VIII объявил пер­вый в истории церкви юбилейный год: было обещано, что каждые сто лет каж­дый верующий, совершивший паломничество в Рим и посетивший соборы Святого Петра и Апостола Павла, получит полное отпущение грехов. Вполне вероятно, что весной юбилейного года Данте отправился в Рим посетить моги­лы апостолов — во всяком случае, строки 18-й песни звучат как описание очевидца:

    Так римляне, чтобы наплыв толпы,
    В год юбилея, не привел к затору,
    Разгородили мост на две тропы,

    И по одной народ идет к собору,
    Взгляд обращая к замковой стене,
    А по другой идут навстречу, в гору.

    Там-то, в юбилейном Риме, и могло свершиться чудесное паломничество в за­гробный мир. День начала паломничества, 25 марта, несет еще ряд смыслов: 25 марта Господь создал мир; 25 марта, за девять месяцев до Рождества, вопло­тился Христос. Кроме того, во Флоренции именно с этого дня начинался отсчет нового года.

    Данте приступил к «Комедии» через несколько лет после предполагаемой да­ты загробного путешествия (первые наброски относятся, возможно, к 1302 го­ду, но полноценная работа над поэмой продолжалась с 1306–1307 годов и до смер­ти поэта). Работая над поэмой из «будущего», Данте наполняет ее впе­чатляю­щи­ми пророчествами и предсказаниями.

    2. Тайна святой Лючии

    Иллюстрация Гюстава Доре к песни II «Ада». Издание 1900 года Thomas Fisher Rare Book Library / University of Toronto

    Во второй песни «Ада» Вергилий рассказывает, кто послал его на помощь Дан­те, погибавшему в сумрачном лесу. Оказывается, это были три прекрасные женщины:

    …У трех благословенных жен
    Ты в небесах обрел слова защиты
    И дивный путь тебе предвозвещен.

    Три благословенных жены — это Дева Мария, святая Лючия и Беатриче. Мария (она, впрочем, не названа по имени) рассказала о беде поэта святой Лючии, а та призвала Беатриче. Беатриче — это Биче Портинари, умершая за 10 лет до времени действия «Комедии», любовь юного Данте, которой он посвятил «Новую жизнь»  «Новая жизнь» — первая книга Данте, напи­санная в 90-е годы XIII века, где в прозе и сти­­хах рассказывается история любви поэта и Беатриче.. Беатриче не побоялась спуститься из рая в лимб  Лимб — первый круг дантовского ада, где нахо­дятся души некрещеных младенцев и добродетельных людей, умерших до при­ше­­ствия Христа. к Верги­лию и молить его о помощи. Внимание Марии, главной заступницы за людей перед Господом, к Данте тоже вполне понятно, но при чем здесь святая Лючия? 

    Святая Лючия в народной традиции считалась покровительницей зрения и по­могала при болезнях глаз  Такая «специализация» святой связана с этимологией ее имени: Lucia образовано от латинского lux, lucis — «свет».. Особое отношение Данте к святой Лючии связано с серьезными проблемами со зрением, которые он получил в юности из-за усердного чтения. Данте рассказывает об этом в «Пире»  «Пир» — философский трактат Данте, напи­санный приблизительно в 1304–1307 годах.: «Утомив зрение упорным чтением, я настолько ослабил свои зрительные способности, что все светила казались мне окруженными какой-то дымкой». Не исключено, что и Беатриче была почитательницей святой Лючии: дом, в котором она жила после замужества, примыкал к церкви Святой Лючии. Так что святая прекрасно подходила на роль посредника между Марией, вознесшейся на небо Беатриче и Данте.

    В выборе этого персонажа отражается общий принцип «Комедии»: будучи гран­­­диозным теологическим, философским и поэтическим полотном, она одновременно является рассказом об индивидуальной жизни автора, где каждое поэтическое решение связано с его чувствами, страстями и деталями земного пути.

    3. Тайна мусульман

    Иллюстрация Гюстава Доре к песни XXVIII «Ада» Данте Алигьери. Издание 1900 года Thomas Fisher Rare Book Library / University of Toronto

    В 28-й песни «Ада» Данте встречает пророка Мухаммеда и праведного халифа Али, терпящих вечную муку как «сеятели раздора и раскола»: во времена Данте считалось, что Магомет был католическим прелатом, отколовшимся от истин­ной веры, поэтому для Данте он раскольник. Нелестное изображение пророка (описание его мук — одно из самых физиологичных в «Комедии») заработало Данте славу врага ислама («Комедия» даже запрещена в Пакистане).

    Как бочка без дна, насквозь продырявлен —
    От рта дотуда, где исход фекалий,
    Нутром один из них был взору явлен.

    Кишки меж колен отвратно свисали,
    Виднелось сердце и мешок желудка,
    Набитый жвачкой, выпачканный в кале  Перевод Александра Илюшина..

    Однако отношение Данте к исламу куда сложнее и тоньше. В лимбе среди ге­роев и мудрецов Античности встречаются знаменитые мусульмане: Саладин, султан Египта и борец с крестоносцами, Авиценна  Авиценна (ок. 980 — 1037) — средневековый персидский врач, философ и ученый. и Аверроэс  Аверроэс (1126–1198) — средневековый андалузский арабоязычный философ, врач и математик.. Эти трое — единственные из обитателей лимба, рожденные после прихода Христа.

    Кроме того, считается, что и вся структура поэмы может отражать историю ноч­ного путешествия и вознесения Пророка (исра и мирадж), во время которых Мухаммед предстал перед Аллахом, а также посетил рай и ад, где увидел бла­женство праведников и муки грешников. В средневековой арабской традиции существовало множество описаний мираджа — их сходство с «Комедией» впер­вые обосновал испанский арабист Мигель Асин-Паласиос в 1919 году. Позже стали известны версии этих текстов на романских языках, детально описываю­щие путешествие Пророка и распространившиеся по Европе из араб­ской Испа­нии. Эти находки сделали гипотезу о дантовском знакомстве с этой араб­ской традицией куда более правдоподобной — и сегодня она признается большин­ством дантоведов.

    4. Тайна Эпикура

    Иллюстрация Гюстава Доре к песни X «Ада». Издание 1900 года Thomas Fisher Rare Book Library / University of Toronto

    Все в том же лимбе Данте встречает множество античных философов:

    Потом, взглянув на невысокий склон,
    Я увидал: учитель тех, кто знает,
    Семьей мудролюбивой окружен  Имеется в виду Аристотель..

    К нему Сократ всех ближе восседает
    И с ним Платон; весь сонм всеведца чтит;
    Здесь тот, кто мир случайным полагает,

    Философ знаменитый Демокрит;
    Здесь Диоген, Фалес с Анаксагором,
    Зенон, и Эмпедокл, и Гераклит…

    В этом списке нет Эпикура, и это неслучайно: ему в «Комедии» уготовано совсем другое место — Данте увидит его могилу в шестом круге ада, где пребывают еретики:

    Здесь кладбище для веривших когда-то,
    Как Эпикур и все, кто вместе с ним,
    Что души с плотью гибнут без возврата.

    Эпикур (341–270 до н. э.) жил до появления христианства и поэтому не мог счи­­таться еретиком в полном смысле слова. Обычные для Средних веков обвинения Эпикура в безбожии берут начало в речах апостола Павла против эпикурейства и продолжаются в писаниях первых христианских апологетов: так, Лактанций порицал Эпикура за отрицание божественного промысла и бессмертия души, за разрушение религии и проповедь разврата. Этот ана­хронизм созвучен общему средневековому антиисторизму: Средневековье лепит исторических персонажей по своему образцу, превращая античных героев в рыцарей, а философов — в христианских мыслителей и стирая раз­личия между эпохами. Не чуждо это и Данте.

    5. Тайна разбитого сосуда

    В начале 19-й песни Данте пересказывает туманный биографический эпизод: незадолго до времени действия «Комедии» он разбил сосуд с крестильной водой во флорентийском баптистерии Сан-Джованни, спасая тонущего в нем ребенка:

    Повсюду, и вдоль русла, и по скатам,
    Я увидал неисчислимый ряд
    Округлых скважин в камне сероватом.

    Они совсем такие же на взгляд,
    Как те, в моем прекрасном Сан-Джованни,
    Где таинство крещения творят.

    Я, отрока спасая от страданий,
    В недавний год одну из них разбил…                 

    Действительно, во времена Данте во Флорентийском баптистерии вокруг кре­стильного источника были сделаны углубления, куда помещались большие глиняные сосуды со святой водой. Как считает филолог Марко Сантагата, этот эпизод вставлен в текст поэмы по двум причинам. С одной стороны, Данте хотел дать объяснение своему действию, которое, возможно, стало причиной скандала (на это указывают слова, которыми он завершает свой рассказ: «И вот печать, в защиту от шептаний!» — что означает: пусть это свидетельство убе­дит людей не слушать ложные слухи).

    В то же время рассказ Данте напоминает ветхозаветную притчу о пророке Иере­­мии и глиняном кувшине. Повинуясь воле Господа, пророк покупает глиняный кувшин и разбивает его перед старейшинами: так же, как человек разбивает глиняный сосуд, Господь может сокрушить народ Израилев, если люди нарушают заветы Господа и поклоняются идолам.

    Разбивая кувшин со святой водой, Данте воспроизводит жест пророка. Иере­мия восстал против идолопоклонства народа Израилева, а Данте в «Комедии» восстает против современного ему идолопоклонства — симонии церкви  Симония — покупка церковных должностей. В широком смысле слова так называют пре­обладание материальных интересов над ду­хов­ными в делах церковников.. В 19-й песни Данте обрушивает гнев на пап, обменивающих духовное на мате­риальное и ведущих мир к гибели:

    О Симон-волхв, о присных сонм злосчастный,
    Вы, что святыню божию, Добра
    Невесту чистую, в алчбе ужасной

    Растлили ради злата и сребра,
    Теперь о вас, казнимых в третьей щели,
    Звенеть трубе назначена пора!

    Данте уже случалось туманно намекать на свой пророческий дар. В «Новой жиз­ни», дойдя до момента смерти Беатриче, Данте отказывается рассказывать о ней: «Мне не приличествует говорить об этом, так как я стал бы превозносить самого себя, что особенно заслуживает порицания» (Данте намекает на мисти­ческое видение, случившееся с ним в момент смерти Беатриче). Современный дантовед Мирко Тавони сближает этот эпизод с Посланием апостола Павла к корин­фянам: спустя 14 лет после события апостол рассказывает о том, как он был «восхищен» (то есть вознесен) на небо. Павел молчал об этом чуде рань­ше, чтобы не превозносить самого себя и не гордиться таким божествен­ным зна­ком. Данте тоже наделен особым даром и также не хочет говорить о нем прямо, дабы не восхвалять самого себя.

    6. Тайна живых людей в аду

    Иллюстрация Гюстава Доре к песни XVIII «Ада». Издание 1900 годаThomas Fisher Rare Book Library / University of Toronto

    В 18-й песни Данте встречает знакомого:

    Пока я шел вперед, мой взор упал
    На одного; и я воскликнул: «Где-то
    Его лицом я взгляд уже питал».

    Я стал, стараясь распознать, кто это,
    И добрый вождь, остановясь со мной,
    Нагнать его мне не чинил запрета.

    Бичуемый, скрывая облик свой,
    Склонил чело; но труд пропал впустую;
    Я молвил: «Ты, с поникшей головой,

    Когда наружность носишь не чужую, —
    Венедико Каччанемико. Чем
    Ты заслужил приправу столь крутую?»

    Венедико деи Каччанемичи — видный политический деятель второй половины XIII века, лидер болонских гвельфов  В XIII веке между папством и немецкими императорами шла ожесточенная борьба за господ­ство на Итальянском полуострове. Сторонники папы звались гвельфами и про­ти­востояли гибеллинам, сторонникам импе­ра­тора. В 1289 году, после битвы при Кам­пальдино, в которой принимал участие Дан­те, гибеллины были изгнаны из Флорен­ции и город стал вотчиной гвельфов. Но полити­ческие конфликты на этом не окон­чились. Вскоре сами гвельфы разделились на две фрак­ции — белых и черных. Белые стреми­лись к большей политической и экономиче­ской независимости от папства, а черные, представляющие интересы самых богатых семей города, поддерживали папское вме­шательство во внутренние дела Флоренции. После разделения Данте примкнул к белым гвельфам.. Именно после прихода к власти его пар­тии Данте был вынужден покинуть Болонью, где провел несколько лет изгна­ния  Изгнание Данте из его родной Флоренции случилось на несколько лет раньше. Во флорентийской политической жизни он активно участвовал начиная примерно с 1295 года, а в 1300-м был даже избран одним из семи членов коллегии приоров. Но политическая карьера дорого ему обошлась: когда к власти во Флоренции пришли черные гвельфы, Данте сразу же был приговорен к смертной казни. Поэт, находившийся в это время вне города, никогда больше не вер­нется на родину.. Этим объясняется личная неприязнь Данте к Венедико.

    В 1300 году, когда разворачивается действие «Комедии», исторический Вене­дико был еще жив — он умрет только в 1303 году. Данте пишет эту песнь около 1307–1308 годов — и либо забывает о точном времени смерти болонца, либо созна­­тельно пренебрегает хронологией, чтобы расквитаться со своим врагом.

    Но если этот случай допускает двоякую трактовку, то в других местах Данте соз­на­тельно идет на некоторые ухищрения, чтобы поместить в ад людей, во время действия «Комедии» — в конце марта 1300 года — еще живых. Например, в 19-й песни поэт сводит счеты с ненавистным ему папой Бонифа­цием VIII  Он поддерживал черных гвельфов, поэтому Данте считал, что изгнание — следствие политических интриг Бонифация., который умер только в 1303 году. Данте встречает папу Нико­лая III, терпящего вечные муки за грех симонии, и обращается к нему. Но душа греховного папы принимает поэта за Бонифация:

    Как, Бонифаций, — отозвался тот, —
    Ты здесь уже, ты здесь уже так рано?

    Таким образом Данте указывает, что душе Бонифация уже уготовано место в аду.

    Еще один живой мертвец — Бранка Дориа, генуэзец, расплачивающийся за пре­дательство гостя. Он также оказался в аду задолго до своей исторической смер­ти в 1325 году (через несколько лет после смерти самого Алигьери). Души таких предателей низвергаются в ад сразу после совершения злодейства, а в тело все­ляется демон. Поэтому живым кажется, что «Бранка д’Орья жив, здоров, он ест, и пьет, и спит, и носит платья».

    7. Тайна кентавров

    Иллюстрация Гюстава Доре к песни XII «Ада». Издание 1900 годаThomas Fisher Rare Book Library / University of Toronto

    В седьмом круге ада Данте и Вергилий первым делом встречают стража — получеловека-полубыка Минотавра:

    …А на краю, над сходом к бездне новой,
    Раскинувшись, лежал позор критян,

    Зачатый древле мнимою коровой.

    <…>

    Как бык, секирой насмерть поражен,
    Рвет свой аркан, но к бегу неспособен
    И только скачет, болью оглушен,

    Так Минотавр метался, дик и злобен…

    Спускаясь еще ниже, они видят кентавров с их «двойной природой» и гарпий «с широкими крылами, с ликом девьим».

    Присутствие в христианском аду Данте мифологических персонажей языче­ской Античности уже не удивляет читателя, ведь стражами предыдущих кругов были перевозчик душ умерших через Стикс Харон, царь Крита Минос, охра­няю­щий врата ада Цербер, бог богатства Плутос. Данте снова действует по-сред­­­не­вековому, приспосабливая Античность под свои нужды: языческие чудовища превращаются в адских бесов, а на карте ада текут мифические реки Ахерон, Стикс и Флегетон.

    Но Минотавр, кентавры и гарпии объединены не только античным проис­хожде­нием: связывает их также двойственная природа, сочетающая чело­ве­ческое и животное. Почему это важно? Потому что Данте строит свой ад, подражая Аристотелю. Вспомним слова Вергилия в конце 11-й песни:

    Ужели ты не помнишь изреченья
    Из Этики, что пагубней всего
    Три ненавистных небесам влеченья:

    Несдержность, злоба, буйное скотство?
    И что несдержность — меньший грех пред богом
    И он не так карает за него?

    Первые круги отведены грехам невоздержанности, затем идут насильники, в самой же глубине находятся обманщики и предатели.

    Античные гибридные чудовища находятся в седьмом круге, круге насильников, и представляют собой аллегорическое изображение грехов этой части ада: живот­ный элемент, проявившийся в пороках томящихся здесь грешников, в них явлен физически.

    Это лишь один из многочисленных случаев дантовского использования алле­гории: каждый элемент, будь то исторический персонаж или мифологическое чудовище, приобретает, помимо конкретного поэтического, дополнительное аллегорическое значение. Этот аллегоризм Данте типичен для Средневековья, и все-таки его представление о человеке предвосхищает идеи неоплатоников итальянского Возрождения  Неоплатоники — итальянские гуманисты XV века, которые обратились к философским идеям Платона, порвав с аристотелизмом средне­вековой схоластики. Центральные фигуры возврожденческого итальянского неопла­тонизма — Марсилио Фичино и Джо­ван­ни Пико делла Мирандола.: человек находится на полпути между живот­ны­ми и Богом и может приблизиться к божественному полюсу, опираясь на дан­ный ему разум, или же опуститься до состояния животного (показа­тельно, что прилагательное bestiale — «животный» — употребляется у Данте только в отно­ше­нии к людскому поведению и всегда в очень негативном ключе).

    слушайте также

     

    Курс «Данте и „Божественная комедия“»

    5 лекций Ольги Седаковой о Данте как поэте, гражданине и герое поэмы

    Источники

    • Santagata M. Dante. Il romanzo della sua vita.

      Milano, 2012.

    • Santagata M. Guida all’Inferno.

      Milano, 2013.

    • Enciclopedia dantesca.

      Roma, 1970–1978. 

    микрорубрики

    Ежедневные короткие материалы, которые мы выпускали последние три года

    Архив

    Песнь VI

    Резюме и анализ Песнь VI

    Сводка

    Данте пробуждается в третьем круге Ада, круге Обжор. Вонючая слякоть падает с неба и собирается на земле, где голые тени воют и катятся по болоте.

    Цербер, трехголовый монстр, стоит над теми, кто глубоко погрузился в слякоть. Он яростно лает, царапает и кусает всех в пределах досягаемости.Эти духи воют под дождем и пытаются уклониться от монстра. Увидев двух путешественников, Цербер поворачивается к ним и заставляет замолчать только тогда, когда Вергилий бросает горсти вонючей грязи и слизи в его три рта.

    Поэты переходят болото, время от времени прогуливаясь по теням, у которых, кажется, нет телесных тел. Один Обжора встает из трясины и обращается к Данте. Тень — Чакко, Боров, утверждает, что он из Флоренции и знает Данте. Эти двое говорят, и Данте сожалеет о судьбе Чакко.

    Данте выражает свое сочувствие, а затем спрашивает Чакко о судьбе Флоренции и о том, почему она так разделена. Чакко предсказывает грядущую войну и поражение и изгнание одной из сторон. Он завершает свое пророчество, и Данте спрашивает, где он может найти некоторых хороших граждан Флоренции. Чакко говорит ему, что они намного дальше в аду, потому что они совершили преступления намного хуже, чем его, и что Данте увидит их, если он отправится глубже в ад. Затем Чакко теряет сознание и падает в грязь.

    Вергилий говорит Данте, что Чакко останется таким, как он есть (в грязи) до Страшного суда, и два поэта говорят о будущей жизни. Данте спрашивает Вергилия о Страшном суде, и Вергилий отвечает, что, хотя эти души никогда не достигнут совершенства, они будут ближе к нему после Страшного суда, чем прежде, и, следовательно, будут испытывать больше боли, а также больше удовольствия.

    Они продолжили свой путь по дороге, продолжая говорить и говорить гораздо больше, чем Данте рассказал, а затем они подошли к месту для спуска: Там они нашли Плутуса.

    Анализ

    Цербер охраняет Круг III, и, как в мифологии, он требует уступки для каждого из трех своих ртов (на этот раз достаточно грязи круга), прежде чем он разрешит проход. С его постоянным голодом Цербер является подходящим опекуном для круга Обжор, которые превратили свою жизнь в постоянный пир и ничего не делали, кроме еды и питья, ради чего теперь должны лежать, как свиньи в болоте.

    Цербер должен быть знаком читателям Гомера и Вергилия.В этих произведениях «Цербер» нужно было умилостивить с некоторой деликатностью в каждом из его ртов. Напротив, Вирджил наполняет каждый рот какой-нибудь грязной слизью, которая больше подходит для стража обжор.

    В интеллектуальном продвижении вниз через ад Данте перемещает читателей из круга похоти, типа греха, который был взаимным или общим, в третий круг, который включает грех, совершенный изолированно. Обжора — это человек с неконтролируемым аппетитом, который сознательно, в одиночку, превратил натуральную пищу в своего рода бога или, по крайней мере, в объект поклонения.Следовательно, наказание обжоры — это обратное, и вместо того, чтобы есть прекрасные деликатные продукты и вина мира, он или она вынуждены есть грязь и грязь. Вместо того, чтобы сидеть в своем комфортабельном доме, наслаждаясь всеми чувственными аспектами хорошей еды, хорошего вина и хорошей обстановки, он или она лежит под сильным дождем.

    Помимо краткого упоминания в более ранних песнях, Песнь VI включает первый политический намек Данте, который принимает форму взрыва Чакко. Голос Чакко, но слова Данте.Пророчества Чакко — первое из многих политических предсказаний, которые повторяются в Божественной комедии и особенно в Инферно . Поскольку воображаемое путешествие происходит в 1300 году, Данте в пророчествах описывает события, которые уже произошли в то время, когда он написал стихотворение.

    Обратите внимание, что души в верхнем аде хотят, чтобы их помнили на Земле, в то время как души в нижнем аде не хотят даже давать Данте свои имена.

    Глоссарий

    Цербер Греческая и римская мифология .трехголовый пес, охраняющий ворота Аида; в Inferno Цербер сдирает кожу и мучает Обжор.

    Плутус Греческая мифология . слепой бог богатства.

    .

    Inferno 20 — Цифровой Dante

    • это болгия предсказаний и ложных пророчеств: формы детерминизма
    • , и все же Данте не занимается самым важным средневековым искусством гадания, астрологией
    • комментатор Бенвенуто да Имола вовлекает Данте в материал этой болгии
    • Вместо того, чтобы заниматься современной астрологией и проблемами детерминизма, которые она поднимает, Данте отклоняется, оспаривая истинность классической поэзии и классической культуры
      • Песнь
    • посвящена четырем классическим гадателям, связанным с четырьмя великими классическими текстами: Амфиарай из Фиваиды Статиуса , Тиресий из Метаморфоз Овидия, Аррунс из Фарсалии Лукана и Манто из
      • Энеиды Вергилия.
    • Краткие упоминания средневековых астрологов Майкла Скота и Гвидо Бонатти напоминают астролога, который в реальной жизни использовал тексты Данте, Чекко д’Асколи (1257-1327)
    • Вирджилио снова и более явно, чем раньше, поручено опровергнуть Энеиду
    • трагедия vs. комедии
    • две классические волшебницы в Инферно — Эрихто и Манто — обе связаны с Вирджилио
    • гендерных проблем: к неназванным современным ведьмам относятся с гораздо меньшим уважением, чем к волшебнику Майклу Скоту
    • классический провидец Тиресий и увлечение Данте нарушением гендерных границ: трансгендерный опыт

    [1] Inferno 20 касается греха, который комментаторы традиционно называют ложным пророчеством или предсказанием.В этой bolgia Данте показывает спектр действий, с помощью которых люди пытались предсказать будущее и убедить других людей, что они могут это сделать. Он отличает эти действия, но он также избегает их, избегая конфронтации с важностью этих действий в его дни.

    [2] Данте жил в момент, когда пророчества, гадания, магия, алхимия и астрология высоко ценились и активно обсуждались. Взгляды различных претендентов на вдохновенную истину находились в противоречии, и многие атаки «лжепророка» были запущены, опровергнуты и оспорены в течение этого периода.Одним из примеров является жизнь и последующий прием Иоахима из Флоры, цистерцианского аббата и мистика, который умер в 1202 году. Данте помещает Иоахима на небо Солнца и описывает его как «наделенного пророческим духом»: «di spirito profetico dotato» ( п. 12.141). И все же, поддержанные Церковью при жизни, идеи Иоакима впоследствии вызвали подозрение: они были осуждены Александром IV в 1256 году, его центральная доктрина была опровергнута Св. Фомой в Summa Theologica (I-II, Q.cvi, а. 4), а его францисканские представители были жестко репрессированы святым Бонавентурой.

    [3] Данте не использует свои bolgia лжепророков и прорицателей, чтобы бороться с современными дебатами о практиках пророчества, гадания или астрологии. Скорее, в Inferno 20 Данте отклоняется: он показывает классических прорицателей, а не христианских. Он избегает важнейших проблем современности, которыми он мог бы заняться.

    [4] Самое интересное, что Данте отклоняет астрологию, занятие, которым он лично находил удовольствие, согласно проницательному толкованию, предложенному комментатором XIV века Бенвенуто да Имола: «qui aliquantulum delectatus est in astrologia» (который до некоторой степени принял удовольствие в астрологии).(Цитата из комментария Бенвенуто к Inferno 20.19-24: Benvenuti de Rambaldis de Imola, Comentum super Dantis Aldigherij Comoediam , ed. JP Lacaita, 5 томов. [Firenze: Barbèra, 1887], vol. , стр. 67, также доступен в рамках проекта Дартмут Данте.)

    [5] Бенвенуто заходит так далеко, что обвиняет Данте в грехе bolgia , написав, что суть этого bolgia затрагивает лично автора. В самом деле, это наблюдение, которое заставляет его отметить, что Данте получил удовольствие от астрологии: «praesensgotium tangebat autorem ipsum, qui aliquantulum delectatus est в астрологии» (данный вопрос затрагивает самого автора, который в некоторой степени увлекался астрологией) .

    [6] Бенвенуто продолжает предполагать, что автор раскрывает свою личную связь с этим грехом через плачущего паломника. Паломник, плачущий над гротескно изогнутыми телами этой bolgia , действительно плачет из сострадания по поводу собственной «ошибки» Данте: «Ideo Bene fingit se nunc ita plorare compatibilityens aliis et sibi de errore suo» (Следовательно, он хорошо изображает теперь он плачет, сострадая другим и себя за свою ошибку). Так что же это за «ошибка», о которой пишет Бенвенуто?

    [7] Астрология — самая важная форма гадания во времена Данте.В средневековый период астрология все еще имела академический, научный и философский статус. В наше время «астрология» превратилась в псевдонауку, а научное изучение звезд теперь называется «астрономией». Во времена Данте астрология не отделялась от астрономии.

    [8] Данте упоминает двух средневековых астрологов в Inferno 20 (трех, если мы включим Асденте). Все кратко затронуты в конце песни. Один терцет ( Инф. 20.115-17) посвящен очень важной фигуре Майкла Скота, астролога и ученого, работа которого занимает центральное место в истории передачи Аристотеля на Западе:

    Майкл Скот , (родился ок. 1175 — умер ок. 1235), шотландский ученый и математик, чьи переводы Аристотеля с арабского и иврита на латынь стали важной вехой в восприятии этого философа на западе. Европа.

    Шотландец был известен в европейском средневековье как астролог и вскоре приобрел популярную репутацию волшебника.Впервые он упоминается в Толедо в 1217 году, где он закончил перевод трактата аль-Бидруджи (Альпетрагиус) о сфере. В 1220 году он был в Болонье и в 1224–1227 годах, возможно, находился на папской службе, как он упоминается в нескольких папских письмах. Плюралист, он был назначен архиепископом Кашельского в Ирландии (май 1224 г.), но месяц спустя отказался от этого престола. Однако он, кажется, время от времени проводил бенефиции в Италии. После 1227 года он находился при сицилийском дворе императора Священной Римской империи Фридриха II и был упомянут как недавно умерший в стихотворении, написанном в начале 1236 года.

    Его работы в основном не датированы, но работы по натурфилософии, кажется, преобладают в его ранний, испанский период, а работы по астрологии в его более поздний, сицилийский период. В Толедо, в дополнение к своему переводу аль-Бидруджи, Скот перевел с иврита или арабского языка Аристотель Historia animalium . Он также перевел, возможно, в это время, Аристотель De caelo, и, вероятно, отвечал за переводы De anima и комментариев Аверроэса, которые находятся в тех же рукописях.Нет никаких свидетельств того, что Скот перевел книги Аристотеля Physics, Metaphysics, или Ethics.

    Он написал три трактата по астрологии и ему приписали несколько алхимических работ. Он появляется в Данте Inferno (xx) среди магов и прорицателей и играет ту же роль в Боккаччо.

    («Майкл Скот», Британская энциклопедия, по состоянию на 27.10.2015)

    [9] Сразу после появления Майкла Скота Вирджилио указывает на итальянца XIII века Гвидо Бонатти: «Веди Гвидо Бонатти» ( Inf. 20,118). По словам Чезаре Васоли, Бонатти — это «il più autorevole trattatista di astrologia del Medioevo italiano» (самый авторитетный автор астрологических трактатов в итальянское средневековье; см. «Бонатти, Гвидо» в Dizionario Biografico degli Italiani , доступно онлайн на Treccani.it, по состоянию на 27.10.2015). Васоли цитирует самоописание Бонатти от 1260 года: «астролог Communis Florentiae de Forolivio» (астролог коммуны Флоренции из Форли).

    [10] Интеллектуальные профили Майкла Скота и Гвидо Бонатти — последний был астрологом различных лордов, чьи карьеры интересовали Данте: Эззелино да Романо, Гвидо Новелло да Полента и Гвидо да Монтефельтро — предлагают много интересных моментов автору книги. Комедия .Сам Данте одновременно признает важность звезд в определении некоторых человеческих черт и склонностей, но также категорически отвергает идею о том, что они определяют наш выбор. Они не могут определять наш выбор, категорически заявляет Данте в Purgatorio 16 (особенно см. Стихи 73-6), потому что люди наделены свободой воли.

    [11] В то же время нельзя отрицать, что Данте участвует в своего рода универсальном детерминизме в Commedia , стихотворении, которое читает будущее в отношении каждого персонажа, которого мы встречаем. Ясно, что детерминизм в этом нетехническом смысле встроен в само предприятие по написанию стихотворения, осуждающего загробную жизнь.

    [12] Мы снова поражаемся проницательности Бенвенуто да Имола, который также отмечает в своем комментарии к Inferno 20, что Данте в Commedia намеревался предсказать некоторые будущие события: «et voluit praedicere aliqua futura, sicut патент в libro isto »(Данте хотел предсказать некоторые вещи в будущем, как это показано в этой же книге).

    [13] Одним из будущих событий, которые предсказывает Данте, является проклятие Бонифация VIII, который еще не был мертв — а значит, еще не проклят — когда Данте посетил болгию симонистов в апреле 1300 года. В Инферно 19 Папы Николай III утверждает, что прочитал в книге будущего — «scritto» Inferno 19.54 — что Бонифаций VIII в конечном итоге присоединится к нему в третьей bolgia восьмого круга. Приговорив Бонифация к аду, когда он был еще жив (Бонифаций умер 11 октября 1303 года), Данте фактически лишает Бонифация возможности пользоваться своей свободной волей.С точки зрения доктрины, Бонифаций должен был иметь возможность каяться до последнего момента своей жизни, о чем Данте прекрасно знал; Фактически, Данте драматизирует именно эту доктрину покаяния in extremis в случае Бонконте да Монтефельтро в Purgatorio 5.

    [14] Как может Бонифаций быть свободным для покаяния до часа своей смерти 11 октября 1303 года, когда его имя уже записано в Книге будущего в апреле 1300 года? Случай предварительного осуждения Бонифация VIII в Inferno 19 кажется опасно детерминированным, даже если не учитывать общий детерминизм, присущий жанру видения загробной жизни.

    [15] Данте-поэт полагает в Inferno 19.88, что он, возможно, был «troppo folle» (слишком опрометчивым) в возмущенной тираде, которую он направляет на Николая III: «Io non so s’i ‘mi fui qui troppo folle, / ch’i ‘pur rispuosi lui a que (sto metro »(не знаю, был ли я здесь слишком опрометчив — я так и ответил [ Inf. 19.88-9]). На самом деле, Dante-поэта было « troppo » folle »в Inferno 19 — но меньше в том, что он говорит , чем в том, что он делает : он разрабатывает теологически дерзкое предубеждение Бонифация VIII.

    [16] Данте отступает в Inferno 20. Он избегает детерминизма, астрологии и опасностей, связанных с этими проблемами, сосредотачиваясь на классических предсказателях, а не на средневековых астрологах.

    [17] Замена Данте классическими прорицателями средневековых астрологов — это способ дистанцировать Commedia от практики предсказаний современных средневековых астрологов. Это способ дистанцироваться от опасностей детерминизма, детерминизма, за который Чекко д’Асколи атакует Inferno 7, и детерминизма, который мы отмечаем в трактовке Бонифация VIII в Inferno 19.

    [18] И все же исторические записи предлагают нам некоторые следы того факта, что Данте не удалось полностью дистанцироваться от детерминированного фактора Commedia . Мы рассматривали Бенвенуто да Имола, и мы должны также рассмотреть связи между Данте и астрологом Чекко д’Асколи (1269–1327), автором философской поэмы Acerba. Cecco атакует Данте по ряду пунктов в Acerba , где он ясно дает понять, что считает Данте вовлеченным в низшую версию своего собственного проекта.

    [19] Чекко не стал бы осуждать проект Данте, если бы он не рассматривал проект Данте как в некоторых фундаментальных отношениях аналогичный его собственному. Более того, если бы проект Данте не пересекался в чем-то с проектами профессиональных астрологов, подобных ему, Чекко не был бы заинтересован в конкуренции с ним.

    [20] Очень интересным в этом контексте является обвинительный акт Чекко по стиху 89 из Inferno 7, который он считает примером детерминизма со стороны Данте.См. Приложение к введению в Inferno 7, где я объясняю, что атака Cecco не была отвергнута современниками как необоснованная. Напротив, и Боккаччо, и Бенвенуто да Имола серьезно отнеслись к озабоченности Чекко по поводу Inferno 7.89.

    [21] Бенвенуто да Имола был прав, когда написал о Inferno 20, что «настоящее дело касается самого автора». Вот полный отрывок из комментария Бенвенуто к Inferno 20, стихи 19-24:

    praesensgotium tangebat autorem ipsum, qui aliquantulum delectatus est в астрологии, et voluit praedicere aliqua futura, sicut patet in libro isto.Ideo bene fingit se nunc ita plorare compatibilityens aliis et sibi de errore suo.

    Настоящее дело касается самого автора, который в некоторой степени увлекался астрологией, а хотел предсказать некоторые вещи будущего, как это показано в этой же книге. Поэтому он поступает правильно, изображая себя плачущим, сочувствующим другим и себя за свою ошибку. (Benevenuti de Rambaldis de Imola, Comentum super Dantis Aldigherij Comoediam , ed.Дж. П. Лакайта [Флоренция: Барбера, 1887], комментарий к Inferno 20.19-24, доступен через Дартмутский проект Данте)

    [22] Что Бенвеунто имел в виду, говоря «некоторые вещи будущего» — «aliqua futura»? Возможно, с той оговоркой, что Данте хотел предсказать « некоторые вещей будущего», Бенвенуто имеет в виду конкретные пророчества Commedia : пророчество о пришествии veltro в Inferno 1.101, пророчество DXV в . Чистилище 33.43 и так далее. Но суть в том, что вся Commedia — это пророчество, откровение, касающееся вещей, скрытых для простых смертных, которые нам не даны увидеть.

    [23] Бенвенуто энергично защищал Данте от обвинения Чекко в детерминизме в Inferno 7.89. Но комментарий Бенвенуто к Inferno 20 показывает, что он, тем не менее, полностью осознавал, каким образом Данте был соучастником, и что он понимал, что поведение Данте действительно может вызвать подозрения.Проницательный комментарий Бенвенуто о плачущем паломнике и причастности Данте к «ошибке» bolgia показывает нам, что даже согласованной попытки Данте-поэта отклониться и уклониться было недостаточно, чтобы сбить Бенвенуто с толку.

    [24] Короче говоря, с грешниками Inferno 20 Данте имеет дело с версиями самого себя. Поэт дистанцирует грешников в этой bolgia , выбирая фигуры из классической античности. Он делает это, потому что обсуждаемая тема — слишком большая потенциальная личная близость.

    * * *

    [25] Вместо того, чтобы оспаривать астральный детерминизм или мистические пророчества о будущем христианского мира в Inferno 20, Данте оспаривает истинность классической культуры .

    [26] Как мы видели, в этой песне Данте предпочитает избегать вопроса об истине и пророчествах в современном обществе. Вместо этого он превращает свою трактовку лжепророчества в обвинение в ограниченности и высокомерии классической культуры. Таким образом, эта песня связана с другими песнями, в которых есть отрицательные характеристики фигур из классической античности, например Inferno 9 (с изображением Эрихто, Медузы и т. Д.) и Inferno 14 (Capaneo). Inferno 20 также связано с канти, где поэт Данте находит творческий способ подорвать авторитет Энеиды как носителя истины; это он делает, например, при столкновении с Пьером делла Винья в Inferno 13.

    [27] Капанео особенно важен для нашего обсуждения здесь, потому что он находится в аду как богохульник, а богохульство является религиозным преступлением. Мы напоминаем, что Данте представляет сцену богохульника, который насмехается над Юпитером, чтобы тот использовал свои молнии, используя язык, усеянный отсылками к классической мифологии.Как и в Inferno 20, Данте в Inferno 14 обходит спорную область современной религиозной жизни и использует классическую фигуру как форму избегания.

    [28] В Inferno 20 Данте сосредотачивается на прорицателях и предсказателях древности. Он состоит из четырех классических фигур, каждая из которых взята из великих эпических поэм античности. Inferno 20 делится на четыре повествовательных сегмента. Строки 1-30 представляют грех гадания в общих чертах.Строки 31-57 знакомят с известными прорицателями древности, каждый из которых фигурирует в главном классическом тексте и представляет его. Строки 58-99 охватывают экскурс об основании города Мантуя. Строки 100–130 содержат вопрос Данте относительно других прорицателей и ответ Виргилио, в котором он называет Эврипила из Энеиды и современных практикующих, о которых говорилось выше.

    [29] Четыре прорицателя древности, которые доминируют над болгией лжепророчеств и гаданий в рассказах Данте:

    1. Амфиарай из Статиуса Фиваида
    2. Тиресий из «Метаморфоз Овидия»
    3. Аррун из Лукана Фарсалия
    4. Манто из «Энеиды Вергилия»

    [30] Inferno 20 также является важной частью продолжающегося вергилианского повествования: Вирджилио говорит большую часть в Inferno 20 и говорит с необычайной страстью.Возможно, из-за сурового осуждения классической культуры в этой песне Вирджилио чувствует необходимость дистанцироваться от грешников с большей, чем обычно, энергией. Вирджилио с такой же резкостью говорит с Капанео в Inferno 14, и есть интересные точки соприкосновения, в центре которых находится город Фивы и его темная история, между Капанео и тремя прорицателями из Inferno 20.

    [31] Когда Данте плачет при виде деформированных тел прорицателей, чьи головы скручены так, что слезы текут по их ягодицам, Вирджилио недвусмысленно упрекает его: «Qui vive la pietà quand ‘è ben morta (Здесь жалость живет только тогда, когда она мертва [ Inf .20.28]).

    [32] Сильное осуждение Виргилио прорицателей требует, кроме того, выругаться против пророчицы Манто, представленной в его собственном стихотворении « Энеида », где она является основательницей города, названного в ее честь. Мантуя — это город, где родился латинский поэт, как мы помним из первой речи Вирджилио в Inferno 1: «e li parenti miei furon lombardi, / mantoani per patria ambedui» (Оба моих родителя были из Ломбардии, / и оба провозгласил Мантую родным городом [ Инф. 1.58-9]).

    [33] Манто — не первая классическая волшебница, названная в Inferno . Эта честь достается Эрихто, чьей черной магией Вирджилио однажды был вынужден совершить это путешествие: по словам Вирджилио, он был «congiurato da quella Eritón cruda / che richiamava l’ombre a ‘corpi sui» (по принуждению этого дикаря Эрихто / который отозвали тени в свои дома [ Инф. 9.23-4]). Мы отмечаем, что сила Эрихто, по словам Вирджилио, является демиургической: она может воссоединять тени с их телами в извращенном виде воскрешения.Согласно рассказу Вирджилио в Inferno 9, Эрихто «вынудил» его предпринять свой предыдущий вход в город Дис: «ella mi fece intrar dentr ‘a quel muro» (она заставила меня войти в эту стену [ Inf. 9.26] ]). Данте поднимает вопрос о принуждении и предполагает пассивность Виргилио в отношении власти Эрихтона.

    [34] Но может ли человек быть принужден колдуньей, прорицателем, провидцем? Могут ли звезды определять наши судьбы? Детерминизм — вот основная проблема.

    [35] Вирджилио теперь рассказывает историю Манто, которая связана с Эрихто своей идентичностью классической волшебницы и прилагательным «cruda», что значительно и отрицательно изменяет более ранний рассказ в десятой книге Энеиды . В латинском стихотворении рассказывается, что пророчица родила ребенка Окна, который основал город и дал ему имя своей матери: «qui muros matrisque dedit tibi, Мантуя, номен» (который дал вам стены и имя своей матери, о Мантуя [ Aen .10.200]). Commedia , с другой стороны, повествует о том, что Манто, бездетный и действительно «дикий верджин» («la vergine cruda» [ Inf. 20.82]), поселился и умер в месте, позднее выбранном людьми из окрестностей. регионы, подходящие для города: «Fer la città sovra quell’ossa morte» (Они построили город над ее мертвыми костями [ Inf. 20.91]). Исправление Вирджилио текста Энеиды в отношении Манто представляет собой еще одну авторскую самокоррекцию, подобную той, которую Данте-поэт наложил на Вирджилио в конце Inferno 14, где Виргилио должен объяснить, что реки Леты нет. Ад, но в Чистилище, противоречие с описанием подземного мира в г. Энеида 6.

    [36] В Энеиде Манто плодороден и связан с местной историей, он рожает сына, который основывает город во имя ее. В Commedia Манто отрезано от цивилизации, vergine cruda , который не оставил сына, а только свои кости, чтобы отметить место, где она жила. в месте, позже выбранном другими для города. В конце речи Вирджилио, в которой подробно описывается основание Мантуи, он приказывает паломнику игнорировать все другие сведения о месте его рождения: la mia terra ( Inf. 20,98). По словам Вирджилио, единственная верная версия основания Мантуи — та, которую он только что услышал. Фактически, паломник должен «не позволить лжи обмануть истину», другими словами, он должен отвергнуть все другие рассказы как ложные:

     Però t’assenno che, se tu mai odi
originar la mia terra altrimenti,
la verità nulla menzogna frodi.
( Инф.  20.97-9)
 
     Поэтому я обвиняю вас, если вы когда-нибудь услышите
другой рассказ о происхождении моего города,
не позволяйте лжи обмануть правду.

    [37] Здесь мы находим программный подрыв Энеиды : «Но в каком источнике Данте мог найти историю« mia terra », рассказанную« altrimenti », как не в « Энеиде »? Согласно утверждению самого Вергилия, Энеида — это текст, который — как лжепророки этой болгии — способен обмануть истину »( Данте Поэтов , стр. 217).

    [38] Echoing Inferno 13, где Вирджилио позиционирует рассказ Aeneid о человеке, превращенном в дерево, как «cosa incredibile», а рассказ Commedia о превращении Пьера делла Винья в дерево как истинное и, следовательно, заслуживающее доверия, в Inferno 20 Вирджилио отвергает как ложное описание основания Мантуи, рассказанное в Aeneid 10, и заменяет его «истинной» версией Commedia .

    [39] Все эти элементы входят в важную информацию о жанре, которую Вирджилио предлагает к концу Inferno 20, где он называет свою Aeneid «l’alta mia tragedìa» (моя высокая трагедия [ Inf. ] 20.113]). В начале песни 21 Данте подтверждает, что его стихотворение — это «комедия»:

     Così di ponte in ponte, altro parlando
Che la mia comedìa cantar non cura,
venimmo ... ( Инф . 21.1-3)
 
     Мы переходили с одного моста на другой,
Говоря о вещах, моя комедия не
обеспокоен петь.

    [40] Три случая, когда Данте использует жанровую терминологию comedìa vs. tragedìa , все это в Inferno :

    1. Inferno 16.128: рассказчик дает клятву нотами своей comedìa , пытаясь описать неожиданное прибытие Гериона, «maravigliosa ad ogne cor sicuro» (достаточно, чтобы вызвать изумление для самое твердое сердце [ Инф. 16.132])
    2. Инферно 20.113: ближе к концу Инферно 20 Вирджилио называет Энеиду своей «alta tragedìa»
    3. Inferno 21.2: вскоре после этого, в начале Inferno 21, Данте обращается к «la mia comedìa», как если бы в ответ на «alta mia tragedìa» Вирджилио в конце предыдущей песни

    [41] Данте использует это созвездие моментов, чтобы определить свое стихотворение в сопоставлении с «Энеидой » Вергилия , величайшей поэмой древности, которую он прочитал, через систему ассоциаций, проанализированных в «Поэтах Данте» :

    Язык строки 99 с ее резким сопоставлением verità и menzogna , а также появление в строке 113 tragedia , второго жанрового термина комедии, указывают на тесную связь, связывающую этот эпизод с эпизодом Песня XVI: Поэма Вергилия, определенная как трагедия , по крайней мере временами является ложью, обманывающей истину, в то время как стихотворение Данте — это правда, которая иногда носит лицо лжи.Такой поэтической истиной, как мы уже знаем, является комедия , термин, который Данте теперь будет использовать в последний раз в первых стихах песни XXI. Мы отмечаем прогрессивное распространение информации: во-первых, неявная ассоциация Энеиды с Menzogna в XX, 99; затем ссылка Вергилия на его стихотворение как «l’alta mia tragedia» в XX, 113, что приводит к совпадению menzogna и tragedia ; и, наконец, надежно отделенная от трагедий древних границей между песнями XX и XXI, ссылка на стихотворение Данте как «la mia comedìa» в XXI, 2, подтверждает, что его стихотворение является противоположностью Aeneid и поэтому также menzogna .( Поэты Данте , стр. 217-18)

    [42] Есть второй предсказатель из Энеиды в Инферно 20. Второстепенный персонаж Эврипил переделан Данте из обычного пехотинца в Энеиде на авгура из Инферно 20.106-17, таким образом становится еще одним элементом в массовом переписывании Aeneid , которое мы находим в Inferno 20 . Более того, Виргилион указывает именно на сильно переработанный Еврипил, чтобы похвалить Данте за то, что он знал Энеиду — его «alta tragedìa» (113) — во всей полноте:

      Инф . 20.112-14)
 
     Его зовут Эврипил; определенный отрывок
о моей высокой трагедии спел это так
вы знаете это достаточно хорошо, кто знает все это.

    [43] Данте-поэт, таким образом, ставит своего персонажа Вирджилио в незавидное положение в Inferno 20, написав для него полный отказ от Энеиды по поводу основания Мантуи и продолжая с аналогичной настойчивостью что Вирджилио обнимает Эврипила, совершенно отличного от второстепенного персонажа в его стихотворении:

    Этот эпизод принадлежит второй книге «Энеиды»: чтобы убедить троянцев взять роковую лошадь в их город, Синон изобретает свою лживую историю, утверждая, что греки собирались принести его в жертву Аполлону; Эврипил — солдат, которого, по словам Синон, послали посоветоваться с оракулом, который в ответ потребовал бы греческой жизни: «Suspensi Eurypylum scitatum oracula Phoebi / mittimus» (Неуверенно, мы отправляем Еврипила посоветоваться с оракулом Феба [ Энеида II, 114-115]).В песне XX Данте превращает этого безобидного посланника в партнера провидца Калхаса, ответственного с Калхасом за принесение в жертву Ифигении в Авлиде, и заставляет Вергилия настаивать на этой идентификации, указывая на Энеиду как на ее источник и подчеркивая глубокое знание Данте этот текст, стихотворение, которое он, как говорят, знает целиком, «tutta Quanta». ( Поэты Данте , стр. 221)

    [44] Как показывает приведенный выше анализ, через фигуру Эврипил Данте-поэт опутывает alta tragedìa Виргилио клубком лжи и обмана, восходящими к Синону — типичному лжецу Малеболджа — и троянскому коню.

    [45] Тем не менее, хотя в «Поэтах Данте » я подчеркиваю отрицательные последствия tercet, посвященного пересмотру Эврипила, теперь я отмечаю, что — несмотря на вергилианские нарушения, в которых происходит дань уважения знанию Данте Энеиды — До сих пор вызывает искреннее удовлетворение заявление Данте о том, что он знает « alta tragedìa » Вергилия от кормы до кормы: «tutta Quanta» — все это. Данте может пересматривать Энеиду для своих собственных целей, но он уважал ее достаточно, чтобы выучить ее наизусть.Более того, в простоте и прямолинейности стиха 114 есть кое-что весьма примечательное: звучащая ритмика «ben lo sai tu che la sai tutta Quanta» несет в себе убедительность пережитого опыта.

    * * *

    [46] Лечение Тирезия и Манто возвращается к гендерно-сексуализированному языку, который представлен в Inferno 18 и который необходимо систематически исследовать при лечении низшего ада . Здесь акцент делается на тело, что очевидно из частого использования слов, относящихся к частям тела: 26 в течение 126 стихов.(Для схем и дальнейшего обсуждения наиболее «насыщенных телом» канти в Inferno см. Введение в Inferno 25.) Тела прорицателей искривлены и искажены. Их наказание за попытку заглянуть «вперед» состоит в том, что их головы теперь буквально повернуты назад: «perché volle veder troppo davante, / di retro guarda e fa retroso calle» (и, поскольку он хотел этого, чтобы видеть вперед, / он смотрит сзади и идет обратным путем [ Inf . 20.38-9]).

    [47] Данте пользуется этой возможностью, чтобы напомнить нам, что Тиресий — древний пророк, у которого был трансгендерный опыт, переживавший жизнь как мужчину, так и женщину: «quando di maschio femmina divenne» (когда он из мужчины стал женщиной [ Inf. 20,41]). Хотя воспоминание о гендерном опыте Тиресия не является негативным, описание Манто, «vergine cruda» из Inferno 20.82, грубо и унизительно, но сильно гендерно, касается ее сексуальности. Есть ссылки на ее «грудь» («mammelle» [ Inf. 20.52]), ее «волосатые части» («ogne pilosa pelle» [ Inf. 20.54]) и на ее «распущенные косы»: «le trecce sciolte »( Inf. 20.53). Сексуализация волос, присутствующая также в обращении с Таисом в Inferno 18 и заметно отсутствующая в кругу похоти в Inferno 5, является типичным женоненавистническим тропом, используемым для нападок на женское преступление и сексуальность.

    [48] Эта гендерная трактовка лжепророчества, подчеркнутая в образе Манто, повторяется в конце песни с увлекательной и удручающей ссылкой на анонимных современных женщин-прорицательниц:

    Vedi le triste che lasciaron l’ago,
la spuola e ’l fuso, e fecersi’ ndivine;
fecer malie con erbe e con imago.
( Инф . 20.121-23)
 
    Посмотрите на тех грустных женщин, которые оставили иглу,
челнок и веретено, чтобы стать прорицателями;
они колдуют с травами и чучелами.

    [49] Нет языка, который больше ограничивал бы женщин их гендерной нишей, чем слова «назад», «spuola» и «fuso»: «игла», «челнок» и «веретено» ( Inf . 20.121 -122). Дело здесь в том, что эти «triste» — печальные и несчастные женщины-негодяи — должны были оставаться верными своим иглам и веретенам, а не расширяться, чтобы «стать прорицателями»: «fecersi’ ndivine »(122).

    [50] Мы отмечаем контраст между обращением с этими безымянными современными ведьмами и с астрологами-мужчинами, которых Данте упоминает по имени.Майкл Скот обычно считался волшебником (см. Цитированную выше статью Encyclopedia Britannica ), точку зрения, которую Данте явно поддерживает: он использует слово «магия» по отношению к Майклу Скотту, написав, что «veramente / de le magiche frode seppe» l gioco »(он определенно / знал, как разыгрывается игра в магическое мошенничество [ Inf . 20.116-17]). Прилагательное «magiche» в «magiche frode» является гапаксом в Commedia : единственная форма термина «магия», встречающаяся в стихотворении, она привлекает внимание к магическому компоненту астрологии и к статусу Майкла Скота как мастера. волшебник.Слово «magiche» также напоминает нам о ведьме Эрихто, о которой мы также можем сказать, что «veramente / de le magiche frode seppe’ l gioco ».

    [51] Несмотря на свои ужасающие познания в мошеннической магии, Майкл Скот был математиком и ученым, переводчиком Аристотеля с арабского языка, и он сохранил часть достоинства, присущего его (мужским) профессиональным достижениям в аду Данте. То же самое и с Гвидо Бонатти, несмотря на «fama di empietà e di oscura stregoneria» (слава нечестия и колдовства), приписываемую ему Вазоли в цитированной выше биографии.

    [52] Даже скромный сапожник из Пармы упоминается по прозвищу Асденте (118). Несмотря на то, что Асденте отличается от даже более низких женщин достоинством имени, он, тем не менее, также связан с анонимными ведьмами, которые следуют за ним в представлении Вирджилио. Его осуждают за то, что он не придерживался инструментов своего дела, «своего шнура и кожи»: «ch’avere inteso al cuoio ea lo spago / ora vorrebbe» (кто теперь пожалел бы, что не позаботился о / его шнурке и коже [ Инф. 20.119-20]). Асденте cuoio и spago представляют список инструментов, которые женщины по глупости оставили позади, чтобы стать ведьмами: «l’ago, / la spuola e’ l fuso »[ Inf. 20.121-2]). От шнура и кожи мы переходим к иглам, челнокам и веретенам: статус низшего класса Асденте, кажется, позиционирует его как мужскую опору для предсказывающих женщин, которые «fecer malie con erbe e con imago» (колдуют с травами и чучелами [ Инф. 20,123]).

    [53] Манто, языческая женщина-колдунья, не имеющая в своем активе компенсирующих мужских профессиональных достижений, в этой песне жестко и унизительно сексуализирована: она, как мы видели, «vergine cruda» ( Inf. 20,82). Но, по крайней мере, у Манто есть имя и город, названный в ее честь, однако история его основания подверглась негативным изменениям.

    [54] Печальные и скромные безымянные женщины-ведьмы из Inferno 20 являются предшественниками многих женщин, которые были обречены на жестокие и гендерные судьбы, как ведьмы, в грядущие века.

    Приложение

    Тиресиас: «Вряд ли кому-то удается жить двумя полами в своей жизни»

    (Кейтлин Дженнер)

    [55] Тиресий представлен таким образом, который явно напоминает сказку Овидия, рассказанную в Metamorphoses 3.316–36. Данте вызывает в памяти пророка как человека, который пережил жизнь как мужчину, так и женщину:

     Vedi Tiresia, che mutò sembiante
quando di  maschio femmina  divenne
cangiandosi lembra tutte quante;
е прима, пои, рибаттер ли собраны
li duo serpenti avvolti, con la verga,
Che riavesse le  maschili  penne.
( Инф.  20.40-45)
 
     И увидеть Тиресия, который изменил свое лицо
когда из мужчины превратился в женщину,
так полностью преобразив все его конечности
что тогда ему пришлось еще раз ударить
две змеи обвивают его жезлом
прежде, чем он снова получил свои мужские перья.

    [56] Овидий рассказывает историю Тиресия, который становится свидетелем спаривания двух больших змей в лесу и поражает их. В результате провидец превращается в w

    .

    Алигьери, Данте (1265–1321) — Божественная комедия: Заметки к аду

    Заметки к Dante’s Inferno

    Содержание

    InfNote 1. Структура

    Области ада Данте подразделяются, отражая его происхождение от Вергилия, следующим образом. Эта концепция восходит к учениям Аристотеля, Цицерона и христианства. Всего всего двадцать четыре дивизий. Есть три основных группы , разделенных на семь кругов , состоящих из тех, кто не смог проявить самоконтроль (круги 2-5), насильственных (круг 7) и мошенников и предателей (круги 8-9). В добавление к это язычники (круг 1), еретики (круг 6) и, за пределами Ахерона, духовно нейтральные. Таким образом, есть девять Кругов плюс область по эту сторону Ахерона, что составляет десять основных делений. Этот паттерн из , трех, , разделенных на , семь, , дополненных до , девять, и затем , десять, , является фундаментальной архитектурой Ада, Чистилища и Рая. Лейтмотив Ада — Милосердие или Жалость, Чистилища — Надежда, а Парадизо — Вера.

    Песнь III . По эту сторону Ахерона. Темная равнина.

    Духовно нейтральные, которые жили «без похвалы и порицания», и ангелы, которые «не были ни верными, ни мятежными». Их наказание состоит в том, что они «не имеют надежды на смерть» и «завидуют всем другим условиям, кроме своего собственного».

    Песнь IV . Первый круг. Лимбо. Язычники.

    Те, кто жил до христианства или некрещеный.Их наказание — «без надежды жить в желании».

    Песнь V . Второй круг. Ад собственно. Первый дивизион из тех, кому не хватает самообладания. Плотские грешники.

    Плотские грешники, бесконечно разносимые по воздуху во тьме.

    Песнь VI . Третий круг. Второй дивизион из тех, кому не хватает самообладания. Прожорливый.

    Обжоры, залитые градом, снегом и темной водой.

    Песнь VII . Четвертый круг. Третья дивизия из тех, кому не хватает самообладания. Скупой и блудный.

    Скупцы и расточители, бесконечно катящие тяжести.

    Песнь VII . Пятый круг. Стикс. Четвертый дивизион из тех, кому не хватает самообладания. Злые и угрюмые.

    Злой и угрюмый, утонул в Стигийском болоте. Наверху гневная борьба друг с другом, внизу, под болотом, — угрюмые и ленивые, которые «вздыхают и заставляют пузыриться на поверхности».

    Песни IX, и X. Город Дис (Люцифер, Сатана). Шестой круг. Еретики.

    Еретики и их последователи заключены в раскаленные гробницы.

    Песнь XII . Седьмой круг жестокости. Первый тур. Река крови. Насилие по отношению к другим.

    Жестокие против других, убийцы, тираны и убийцы, затонули в Реке Крови.Их охраняют кентавры.

    Песнь XIII . Седьмой круг жестокости. Второй тур. Лес самоубийств. Жестокие против себя.

    Самоубийцы, превращенные в деревья, кровоточащие и т. Д.

    Песни XIV-XVII . Седьмой круг жестокости. Третий тур. Равнина раскаленного песка. Жестокие против Бога и Природы.

    Жестокие против Бога, богохульники, лежа на спине на раскаленном песке.Жестокие противники природы, содомиты, бродящие по песку. Жестокие против природы и искусства, ростовщики, притаились на песке.

    Песнь XVIII . Восьмой круг мошенников. Malebolge. Первая пропасть. Сутенеры и соблазнители.

    Сутенеры и соблазнители бичут рогатыми демонами.

    Песнь XVIII . Восьмой круг мошенников. Malebolge. Вторая пропасть. Льстецы.

    Льстецы, измазанные грязью и экскрементами.

    Песнь XIX . Восьмой круг мошенников. Malebolge. Третья пропасть. Симонисты, те, кто продают духовные должности.

    У симонистов подошвы их ног бесконечно обожжены огнем.

    Песнь XX . Восьмой круг мошенников. Malebolge. Четвертая пропасть. Предсказатели, прорицатели, астрологи и пророки.

    Лица сверчников искривились, они вынуждены были отступить.

    Песни XXI-XXIII . Восьмой круг мошенников. Malebolge. Пятая пропасть. Барраторы, которые воспользовались своим служебным положением.

    Заклинатели, бартеры или пекуляторы, покрытые кипящей смолой, охраняемые и мучимые демонами.

    Песнь XXIII . Восьмой круг мошенников. Malebolge. Шестая пропасть. Лицемеры.

    Лицемеры, отягощенные свинцовыми позолоченными плащами.

    Песни XXIV-XXV . Восьмой круг мошенников. Malebolge. Седьмая пропасть. Воры.

    Воры в рвах драконов и змей.

    Песнь XXVI -XXVII. Восьмой круг мошенников. Malebolge. Восьмая пропасть. Злые советники.

    Злые советники, охваченные пламенем совести.

    Песнь XXVIII .Восьмой круг мошенников. Malebolge. Девятая пропасть. Сеятели раздора.

    Сеятели раздора, раздора, скандалов, сектантства и раскола. Их тела расколоты или изувечены каким-то образом, отражая их грех.

    Песни XXIX-XXX . Восьмой круг мошенников. Malebolge. Десятая и последняя пропасть. Фальсификаторы.

    Фальсификаторы и фальсификаторы вещей, действий и слов, терзаемые болезнями и гниением.

    Песнь XXXII . Девятый круг предателей. Коцит. Центральная яма или колодец. Первое кольцо. Каина. Предательство против родных.

    Предатели своих родных, застывшие во льду. Кольцо названо в честь Каина, убившего Авеля.

    Песнь XXXII-XXXIII . Девятый круг предателей. Коцит. Центральная яма или колодец. Второе кольцо. Антенора. Предательство против страны.

    Предатели своего города или страны, застывшие во льдах.Кольцо названо в честь Антенора, который, как предполагалось, предал Трою грекам.

    Песнь XXXIII . Девятый круг предателей. Коцит. Центральная яма или колодец. Третье кольцо. Птоломея. Предательство друзей и гостей.

    Коварный по отношению к друзьям и гостям, застывшим во льду. Кольцо названо в честь Птолемея, убийцы Симона Маккавея.

    Песнь XXXIV . Девятый круг предателей.Центральная яма или колодец. Четвертое и последнее кольцо. Иудекка. Предатели своих господ и благодетелей.

    Предатели своих хозяев и благодетелей застыли подо льдом. Крылатая форма Верховного Предателя Сатаны в центре, к которому текут все потоки Вины, замерзшие от груди вниз. Кольцо названо в честь Иуды, ученика, предавшего Христа.

    InfNote 2. Хронология. См. Также Хронологию Чистилища и Парадизо.

    Действие Видения происходит в 1300 , когда Данте было тридцать пять , в середине семидесятилетней продолжительности жизни (Inf I: 1, Inf XVIII: 28-33, Inf XXI: 112-114, Purg II: 98-99, Пар IX: 40). Это Пасха . Поэма начинается в день весеннего равноденствия , и положение солнца остается неизменным повсюду в Овне, как в средневековой традиции при Сотворении мира. (Инф I: 38-40, Par X: 7-33, Par I: 37-44).

    Ад начинается вечером до Страстной пятницы (Инф XXI: 112-114) в полнолуние (Инф XX: 124-127, Инф XXI: 112-114, Пург IX: 1-9).Полный набор условий является воображаемым, не соответствующим фактическому равноденствию 1300 года.

    Когда солнце находится в точке равноденствия, оно будет в следующих знаках в течение дня :

    Восход солнца , 6-8 утра Овен | 8-10 утра Телец | 10-12 часов | Gemini | 12-14.00 Рак | 14: 00–16: 00 Leo | 16-18.00, Закат Дева

    Следующие знаки будут восходить на востоке и заходить на западе в течение ночи :

    Восход 18:00 Весы | 20:00 Скорпион | 22:00 Стрелец | 12полночь Козерог | 2 часа ночи Водолей | 4:00 Рыбы

    Настройка 18:00 Овен | 20:00 Taurus | 22:00 Gemini | 12полночь Рак | 2 часа ночи Лев

    .

    Post A Comment

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *