Нельзя сказать, что русский язык настолько несовершенен в критических способностях, что уравновешивает объединенный творческий результат величайшего английского драматурга с единственной комедией Гоголя или даже приписывает ей литературную ценность любой из лучших пьес Шекспира. То, что оценивает россиянин, указывает на беременную роль, которую играет литература в жизни интеллектуальной России. Здесь литература — не роскошь и не развлечение. Это кость от костей, плоть от плоти не только интеллигенции, но и растущего числа простых людей, тесно связанных с их повседневной жизнью, неотъемлемая часть их мыслей, их стремлений, их социальных, политических и хозяйственная жизнь.Он выражает их коллективные заблуждения и печали, их коллективные надежды и стремления. Он не только служит для руководства движениями масс, но и является неотъемлемым составным элементом этих движений. Одним словом, русская литература целиком и полностью связана с жизнью русского общества, и ее жизнеспособность — лишь мера духовной жизнеспособности этого общества.

Можно сказать, что начало этого уникального персонажа русской литературы было положено Генеральным инспектором. До Гоголя большинство русских писателей, за редким исключением, были слабыми подражателями иностранным образцам.Драма создавалась главным образом по французским образцам. Ревизор, а затем роман Гоголя «Мертвые души» заложили в русской письменности эту традицию, которой следовали все великие писатели от Достоевского до Горького.

Одним ударом Гоголь разрушил представления театральной публики своего времени о том, какой должна быть комедия. Обычное представление о пьесе в то время в России, кажется, немного походило на представление нашего собственного усталого бизнесмена. И шок, который Ревизор вызвал у российской публики начала девятнадцатого века, мало чем отличается от шока, который мы сами испытываем, когда время от времени театральный менеджер оказывается достаточно смелым, чтобы поставить смелую современную европейскую пьесу.Только сила удара была намного больше. Ибо Гоголь осмелился не только бросить вызов принятому методу; он осмелился ввести тему, которая под видом юмора дерзко нападала на самые основы государства, а именно на чиновничество российской бюрократии. Поэтому «Ревизор» знаменует такую ​​революцию в мире русской буквы. По форме это было реалистично, по существу — жизненно важно. Это показало гнилость и коррупцию инструментов, с помощью которых действовало российское правительство.В нем прямо высмеивались все должностные лица типичного российского муниципалитета, а косвенно указывалась на ту же систему взяточничества и коррупции среди самых высших слуг короны.

Что удивительного в том, что Генеральный инспектор превратился в своего рода комедию-эпопею в стране царей, стране, где каждый мелкий городской губернатор является почти абсолютным деспотом, регулирующим свои преследования и вымогательства согласно мудрой поговорке города -губернатор в пьесе, Так Бог сотворил мир, и вольтеровские вольнодумцы могут говорить против этого сколько угодно, это не принесет никакой пользы. Все подчиненные в городской администрации, вплоть до полицейских, следуют — не всегда так скрупулезно — закону, установленному той же властью, Взятость не выше вашего ранга. Как в городе, так и в деревне и деревне. Это трагедия российской жизни, уходящая своими корнями в эту более обширную трагедию, российский деспотизм, деспотизм, который придает остроту официальной коррупции. Ибо от этого нет никакого возмещения, кроме насильственных революций.

Это основная причина, по которой «Генерал-инспектор», простая комедия, имеет такое влияние на русский народ и занимает такое важное место в русской литературе. Вот почему российский критик говорит: В России есть только одна комедия — Генеральный инспектор.

Вторая причина — блеск и оригинальность, с которыми эта национальная тема была исполнена. Гоголь был прежде всего художником. Он не был ни радикалом, ни даже либералом. Он был строго консервативен.Он ненавидел бюрократию, но никогда не придирался ни к самой системе, ни к автократии. Как и большинство прирожденных художников, он был сильно индивидуалистичен по темпераменту, и его сатира и насмешки были направлены не на причины, а на следствия. Пусть только индивиды действуют морально, и система, в которой Гоголь никогда не подвергал сомнению, работала бы прекрасно. Эта концепция заставила Гоголя сосредоточить все свои усилия на очерчивании характера. Раскрывались персонажи, вызывали презрение и насмешки их действия, а не условия, которые создавали персонажей и заставляли их действовать так, как они.Если и можно было извлечь какой-то урок из пьесы, то это урок не социологический, а моральный. Человек, который видит в нем свое отражение, может перейти к самоочищению; обществу нечему научиться на этом.

И все же пьеса живет благодаря социальному посланию, которое она несет. Творение оказалось больше, чем творец. Автор «Ревизора» плохо критиковал собственное творчество. Русские люди отвергли его оценку и поставили на нее свою. Они знали своих чиновников и не питали иллюзий относительно своего возрождения, пока система, которая их породила, продолжала жить.Тем не менее, как острая сатира и яркое изложение работы самой ненавистной системы, они с восторгом приветствовали Ревизора. И как таковая она до сих пор остается в сознании России.

Надо сказать, что Сам Гоголь вырос с написанием «Ревизора». Всегда внимательный мастер, никогда не довольствовавшийся первой версией рассказа или пьесы, постоянно меняющийся и переписывающий, он, кажется, уделял особое внимание совершенствованию этой комедии.Сюжет, как и «Мертвые души», был предложен ему поэтом Пушкиным и основан на реальном происшествии. Пушкин сразу понял гениальность Гоголя и посмотрел на молодого автора как на восходящую звезду русской литературы. Их знакомство вскоре переросло в интимную дружбу, и Пушкин не упускал случая воодушевить и стимулировать его в своих произведениях и помочь ему всей мощью своего великого влияния. Гоголь начал работать над пьесой в конце 1834 года, когда ему было двадцать пять лет.Впервые он был поставлен в Санкт-Петербурге в 1836 году. Несмотря на многочисленные доработки, которые он претерпел до того, как Гоголь разрешил поставить его на сцену, он все еще не чувствовал удовлетворения и снова начал работать над ним в 1838 году. не доведен до его нынешней окончательной формы до 1842 года.

Таким образом, «Ревизор» занимал сознание автора в течение восьми лет и привел к созданию продукта, который с точки зрения характеристики и драматической техники почти безупречен. Но гораздо важнее то, что пьеса знаменует собой эпоху в литературном развитии самого Гоголя.Когда он начал над этим, его амбиции не превозносились над тем, чтобы сделать комедию чистой забавой, но постепенно, в ходе его работы над ней, возможности предмета раскрылись сами собой и повлияли на всю его последующую карьеру. Его искусство расширялось, углублялось и становилось серьезнее. Если замечание Пушкина о том, что за его смехом вы чувствуете грустные слезы, то верно для некоторых бывших постановок Гоголя, то еще более верно для Ревизора и его поздних произведений.

Новая жизнь началась для него, говорит он нам сам, когда им двигали уже не детские представления, а возвышенные идеи, полные истины. Это Пушкин, он пишет, заставил меня серьезно взглянуть на это дело. Я видел, что в своих сочинениях я смеялся напрасно, зря, сам не зная почему. Если бы я смеялся, то мне лучше было бы смеяться над вещами, над которыми действительно стоит смеяться. В Генеральном инспекторе я решил собрать все плохое в России, которое я тогда знал, в одну кучу, всю несправедливость, которая практиковалась в тех местах и ​​в тех человеческих отношениях, в которых справедливость более чем в чем-либо требуется от людей, и посмеяться над всем этим.Но это, как известно, вызвало всплеск возбуждения. Через мой смех, который никогда прежде не приходил ко мне с такой силой, читатель ощутил глубокую печаль. Я сам чувствовал, что мой смех больше не был таким, каким был раньше, что в моих сочинениях я уже не мог быть таким же, как в прошлом, и что необходимость отвлекаться на невинные, небрежные сцены исчезла вместе с моими юными годы.

В условиях строгой цензуры, существовавшей во время правления царя Николая I, требовалось мощное влияние, чтобы получить разрешение на постановку комедии.Это Гоголь получил через своего друга Жуковского, которому удалось добиться личного заступничества царя. Сам Николай присутствовал на первой постановке в апреле 1836 года, смеялся и аплодировал и, как говорят, заметил: Все понимают, и больше всего я.

Естественно, официальная Россия не смаковала это нововведение в драматическом искусстве, и среди них и их сторонников возникло возмущение. Булгарин возглавил атаку. Все, что обычно говорят против нового направления в литературе или искусстве, было сказано против Ревизора.Это было не оригинально. Это было невероятно, невозможно, грубо, пошло; не хватало сюжета. Это получилось на основе устаревшего анекдота, который все знали. Это был мерзкий фарс. Персонажи были просто карикатуры. Что это был за город, в котором не было ни единой честной души?

Чуткая натура Гоголя сжалась перед нахлынувшей на него бурей, и он бежал от врагов на всю дорогу из России. Делайте что хотите с представлением пьесы в Москве, он пишет Щепкину через четыре дня после ее первой постановки в Петербурге.Петербург. Я не собираюсь об этом беспокоиться. Я устал от пьесы и всей этой суеты. Это произвело большой шумовой эффект. Все против меня … они ругают меня и ходят посмотреть. На четвертый спектакль билеты получить нельзя.

Но лучший литературный талант России с Пушкиным и Белинским, величайший критик, которого Россия произвела во главе, встал на его сторону.

Николай Васильевич Гоголь родился в Сорочинцах, Полтавской губернии, в 1809 году.Его отец был малорусским или украинским помещиком, проявившим немалый талант драматурга и актера. Гоголь до десяти лет получил домашнее образование, затем уехал в Нежин, где в 1821 году поступил в гимназию. Здесь он редактировал студенческий рукописный журнал «Звезда», а затем основал студенческий театр, в котором одновременно был руководителем. и актер. Он достиг такого успеха, что пользовался покровительством широкой публики.

В 1829 году Гоголь уехал в Петербург, где собирался стать актером, но окончательно отказался от этой идеи и занял должность подчиненного правительственного чиновника.Его настоящая литературная карьера началась в 1830 году с публикации серии рассказов из малороссийской деревенской жизни «Ночи на хуторе близ Диканьки». В 1831 году он познакомился с Пушкиным и Жуковским, которые представили застенчивого хохла (прозвище малоросс ), как его называли, в дом мадам О.А. Смирновой, центр интимного круга литераторов и литераторов. цветок интеллектуального общества. В том же году он получил должность преподавателя истории в Патриотическом институте, а в 1834 году стал профессором истории в университете Св.Петербург. Хотя его лекции отличались оригинальностью и ярким изложением, в целом он, кажется, не имел успеха как профессор, и он ушел в отставку в 1835 году.

В этот период он непрерывно продолжал свою литературную деятельность и в 1835 году опубликовал свой сборник. рассказов, Миргород, в которых рассказывается Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем, Тарасом Бульбой и др. Этот сборник прочно закрепил за ним позицию ведущего автора. Одновременно он работал над несколькими спектаклями.Владимирский крест, который должен был иметь дело с высшими петербургскими чиновниками так же, как Ревизор с мелкими городскими чиновниками, так и не был заключен, поскольку Гоголь осознавал невозможность их размещения на русской сцене. Было опубликовано несколько ярких сцен. Комедия «Женитьба», законченная в 1835 году, до сих пор находит место в российском театральном репертуаре. Его единственная полная комедия «Игроки» относится к более позднему периоду.

После пребывания за границей, главным образом в Италии, продолжавшегося с небольшими перерывами в течение семи лет (1836-1841), он вернулся в свою родную страну, взяв с собой первую часть своего величайшего произведения «Мертвые души».Роман, опубликованный в следующем году, произвел глубокое впечатление и поднял литературную репутацию Гоголя на вершину. Пушкин, не доживший до ее публикации, услышав прочтение первых глав, воскликнул: Боже, как печальна наша Россия! И Александр Герцен охарактеризовал ее как прекрасную книгу, горький, но не безнадежный упрек современной России. Аксаков даже назвал его русским народным эпосом, а Гоголя — русским Гомером.

К сожалению, роман остался незавершенным.Гоголь заболел нервной болезнью, вызвавшей крайнюю ипохондрию. Он стал чрезмерно религиозным, подпал под влияние пиетистов и фанатичного священника, все больше и больше погружался в мистицизм и отправился в паломничество в Иерусалим, чтобы поклоняться Гробу Господню. В таком состоянии он стал считать всю литературу, в том числе и свою собственную, пагубной и греховной.

После сожжения рукописи второй части «Мертвых душ», он начал переписывать ее, закончил и подготовил к печати к 1851 году, но сохранил копию и снова сжег ее за несколько дней до своей смерти (1852 г.), так что что он сохранился лишь частично.

ТОМАС ЗЕЛЬЦЕР.

ПЕРСОНАЖИ

Содержание

АНТОН АНТОНОВИЧ СКВОЗНИК-ДМУХАНОВСКИЙ, Губернатор.

АННА АНДРЕЕВНА, его жена.

МАРЯ АНТОНОВНА, его дочь.

ЛУКА ЛУКИЧ ХЛОПОВ, инспектор школы. Его жена.

АММОС ФЕДОРОВИЧ ЛЯПКИН-ТЯПКИН, судья.

АРТЕМий ФИЛИППОВИЧ ЗЕМЛЯНИКА, управляющий благотворительной деятельностью.

ИВАН КУЗЬМИЧ ШПЕКИН, Почтмейстер.

ПЕТР ИВАНОВИЧ ДОБЧИНСКИЙ. }

БОБЧИНСКИЙ ПЕТР ИВАНОВИЧ. } Деревенские сквайры.

ХЛЕСТАКОВ ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ, чиновник из Санкт-Петербурга.

OSIP, его слуга.

КРИСТИАН ИВАНОВИЧ ГЮБНЕР, участковый врач.

ЛУЛЮКОВ ФЕДР АНДРЕЕВИЧ. } экс-чиновники,} уважаемые

ИВАН ЛАЗАРЕВИЧ РАСТАКОВСКИЙ. } персонажи

СТЕПАН ИВАНОВИЧ КОРОБКИН. } города.

УХОВЕРТОВ СТЕПАН ИЛЬИЧ, капитан полиции.

СВИСТУНОВ. }

ПУГОВИЦЫН. } Сержанты полиции.

ДЕРЖИМОРДА. }

АБДУЛИН, Купец.

ФЕВРОНЯ ПЕТРОВА ПОШЛИОПКИНА, жена слесаря. Вдова унтер-офицера.

МИШКА, Слуга Губернатора.

Слуга в таверне.

Гости, купцы, граждане и просители.

ПЕРСОНАЖИ И КОСТЮМЫ

Содержание

НАПРАВЛЕНИЯ ДЛЯ АКТЕРОВ

ГУБЕРНАТОР.- Человек, состарившийся на службе, отнюдь не дурак по-своему. Хотя он берет взятки, но ведет себя достойно. Он довольно серьезен и даже склонен к рассуждениям. Он говорит не слишком громким и не слишком низким голосом и не говорит ни слишком много, ни слишком мало. Каждое его слово на счету. У него типичные суровые черты лица чиновника, который поднялся с самого низкого ранга на тяжелой государственной службе. Грубый в своих наклонностях, он быстро переходит от страха к радости, от подобострастия к высокомерию.Он одет в форму с лягушками и носит гессенские сапоги со шпорами. Его волосы с вкраплениями седины коротко стрижены.

АННА АНДРЕЕВНА — провинциальная кокетка, еще не достигшая среднего возраста, воспитанная на романах и альбомах, на возне с домашними делами и прислугой. Она очень любознательна и немного тщеславна. Иногда она берет верх над мужем, и он уступает просто потому, что в данный момент не может найти, что сказать. Однако ее влияние ограничивается пустяками и выражается в чтении лекций и болтовне.По ходу спектакля она четыре раза меняет платье.

ХЛЕСТАКОВ. — Худой молодой человек лет двадцати трех, довольно тупой, как говорится, без царя в голове , один из этих лиц назвал пустое судно в кабинетах правительства. Он говорит и действует, не останавливаясь, чтобы думать, и ему совершенно не хватает силы концентрации. Слова неожиданно вырвались из его рта. Чем больше наивности и изобретательности актер вложит в персонажа, тем лучше он выдержит роль.Хлестаков одет по последней моде.

OSIP — Типичный слуга средних лет, серьезный в своем обращении, с всегда немного опущенными глазами. Он спорит и любит читать проповеди, адресованные своему учителю. Его голос обычно монотонный. Для хозяина его тон был резким и резким, даже с оттенком грубости. Он умнее двоих и быстрее схватывает ситуацию. Но он не любит разговаривать. Он молчаливый, необщительный негодяй. Он носит потрепанное серое или синее пальто.

БОБЧИНСКИЙ И ДОБЧИНСКИЙ — невысокие человечки, поразительно похожие друг на друга. У обоих маленькие животики, и они быстро разговаривают, выразительно жестикулируя руками, чертами лица и телом. Добчинский чуть выше ростом и более сдержан. Бобчинский свободнее, проще и живее. Оба они чрезвычайно любознательны.

ЛИАПКИН-ТИАПКИН. — Он прочитал четыре или пять книг и поэтому является немного вольнодумцем. Он всегда видит в вещах скрытый смысл и поэтому придает большое значение каждому произнесенному слову.Актер должен сохранять выражение важности повсюду. Он говорит басовым голосом, с продолжительным хрипом и хрипом в горле, как старинные часы, которые жужжат прежде, чем пробьют.

ЗЕМЛЯНИКА — Очень толстый, медлительный и неуклюжий; но все-таки хитрый, хитрый негодяй. Он очень услужливый и услужливый.

ШПЕКИН — Простодушный до простоты. Остальные персонажи не требуют особых пояснений, их оригиналы можно встретить практически везде.

Актерам стоит обратить особое внимание на последнюю сцену. Последнее произнесенное слово должно ударить сразу, внезапно, как удар током. Вся группа должна изменить свое положение в один и тот же момент. Все дамы должны одновременно вскрикнуть от удивления, как если бы им было горло. Пренебрежение этими направлениями может испортить весь эффект.

ACT I

Содержание

Комната в Доме губернатора.

СЦЕНА I

Губернатор Антон Антонович, заведующий благотворительной деятельностью Артемий Филиппович, инспектор школ Лука Лукич, судья Аммос Федорович, врач Степан Ильич, врач Кристиан Иванович и два сержанта милиции.

ГУБЕРНАТОР. Я созвал вас, господа, чтобы сообщить вам неприятную новость. Идет генеральный инспектор.

AMMOS FIOD. Что, генеральный инспектор?

ARTEMY FIL. Что, генеральный инспектор?

ГУБЕРНАТОР. Да, инспектор из Санкт-Петербурга, инкогнито. И с секретными инструкциями тоже.

АММОС. Как дела!

АРТЕМИЯ. Как будто без инспектора у нас мало проблем!

ЛУКА ЛУКИЧ. О Боже! С секретными инструкциями!

ГУБЕРНАТОР.Я как бы предчувствовал это. Прошлой ночью мне снились две крысы — обычные монстры! Честное слово, я никогда не видел подобных им — черных и сверхъестественно больших. Они вошли, понюхали и ушли. — Вот письмо, которое я вам прочту, — от Андрея Ивановича. Вы его знаете, Артемий Филиппович. Послушайте, что он пишет: Мой дорогой друг, крестный отец и благодетель — [он бормочет, быстро бегло просматривая страницу.] — и чтобы вы знали, — А, вот и все — Я спешу сообщить вам, среди прочего , что сюда прибыл чиновник с указанием проверить все правительство, и особенно ваш район.[Значительно поднимает палец.] Я узнал о его пребывании здесь из очень надежных источников, хотя он и притворяется частным лицом. Итак, раз уж у вас есть свои маленькие грешки, вы знаете, как и все остальные — вы разумный человек, и вы не позволяете хорошему, что встречается на вашем пути, — [Остановка] Гм, это его хлам — Я советую вам принять меры предосторожности, так как он может приехать в любой час, если еще не прибыл, и не остается где-то инкогнито. — Вчера — Остальное — семейные дела. Сестра Анна Крылловна здесь в гостях со своим мужем. Иван Крыллович очень располнел и постоянно играет на скрипке — и так далее и так далее. Итак, джентльмены, мы столкнулись с ситуацией, с которой мы столкнулись.

АММОС. Чрезвычайная ситуация, самая необычная! Я уверен, что что-то за этим стоит.

LUKA. Но почему, Антон Антонович? Зачем? Зачем нам инспектор?

ГУБЕРНАТОР. Полагаю, это судьба. [Вздыхает.] До сих пор, слава богу, они рыскали по другим городам.Теперь пришла наша очередь.

АММОС. Я считаю, Антон Антонович, что дело глубокое и довольно политическое по своему характеру. Это означает, что Россия — да, — что Россия намеревается начать войну, и правительство тайно поручило официальному лицу выяснить, есть ли где-либо предательская деятельность.

ГУБЕРНАТОР. Мудрый человек натолкнулся на самую вещь. Измена в этом маленьком провинциальном городке! Как будто это на границе! Да ведь вы можете поскакать через три года отсюда и никуда не добраться.

АММОС. Нет, вы не поймете — не поймете — Правительство проницательно. Нет никакой разницы, что наш город такой отдаленный. Правительство все же настороже —

ГУБЕРНАТОР (прерывая его). Во всяком случае, осторожно или не настороженно, джентльмены, я вас предупредил. Я кое-что приготовил для себя и советую вам поступить так же. Особенно вы, Артемий Филиппович. Этот чиновник, несомненно, захочет в первую очередь проинспектировать ваш отдел. Так что вам лучше проследить, чтобы все было в порядке, чтобы ночные колпачки были чистыми, а пациенты не ходили, как обычно, и выглядели грязными, как кузнецы.

АРТЕМИЯ. О, это мелочь. Достаточно легко достать ночные шапки.

ГУБЕРНАТОР. А над каждой кроватью можно повесить табличку с надписью на латыни или на другом языке — это ваш конец, Христиан Иванович, — название болезни, когда больной заболел, день недели и месяц. И мне не нравится, что ваши инвалиды курят такой крепкий табак. Заставляет чихать, когда заходишь. Было бы тоже лучше, если бы их не было так много. Если их будет много, сразу спишут на плохое наблюдение или некомпетентное лечение.

АРТЕМИЯ. А что касается лечения, то мы с Кристианом Ивановичем разработали свою систему. Наше правило: чем ближе к природе, тем лучше. Мы не используем дорогие лекарства. Мужчина — дело простое. Если он умрет, он все равно умрет. Если он поправится, он все равно поправится. Кроме того, врачу будет трудно заставить пациентов понять его. Он не знает ни слова по-русски.

Доктор издает звук, промежуточный между М и А.

ГУБЕРНАТОР. А вам, Аммос Федорович, лучше загляните в здание суда.Служители превратили холл, где обычно ждут просители, в птичник, а гуси и гусята ходят клювами между ног. Конечно, налаживание домашнего хозяйства достойно похвалы, и нет причин, по которым носильщик не должен этого делать. Только, видите ли, здание суда для этого не совсем то место. Я хотел сказать тебе это раньше, но почему-то это ускользнуло из моей памяти.

АММОС. Что ж, сегодня я их всех отнесу на кухню. Ты пойдешь со мной пообедать?

ГУБЕРНАТОР.К тому же, неправильно, когда зал суда завален всяким мусором, — иметь охотничий урожай прямо среди бумаг у тебя на столе. Я знаю, ты любишь спорт, но пока лучше убрать урожай. Когда инспектор уйдет, вы можете вернуть его обратно. Что касается вашего асессора, то он, конечно, образованный человек, но от него пахнет духом, как будто он только что вышел из винокурни. Это тоже неправильно. Я собирался сказать тебе так давно, но что-то выбило меня из головы.Если его запах действительно является врожденным дефектом, как он говорит, то есть способы исправить это. Вы можете посоветовать ему съесть лук, чеснок или что-нибудь в этом роде. Христиан Иванович может помочь ему с некоторыми ноздрями.

Доктор издает тот же звук, что и раньше.

АММОС. Нет, от этого нет лекарства. Он говорит, что няня ударила его, когда он был ребенком, и с тех пор от него пахнет водкой.

ГУБЕРНАТОР. Я просто хотел обратить на это ваше внимание. По поводу внутреннего управления и того, что Андрей Иванович в своем письме называет грешками, мне нечего сказать.Ну, конечно, нет в живых человека, за которого бы не пришлось отвечать за какие-то грехи. Таким образом Бог создал мир, и вольтеровские вольнодумцы могут говорить против этого все, что им нравится, это не принесет никакой пользы.

АММОС. Что вы имеете в виду под грехами? Антон Антонович? Есть грехи и грехи. Я всем прямо говорю, что беру взятки. Я не скрываю этого. Но что за взятки? Щенки белой борзой. Это совсем другое дело.

ГУБЕРНАТОР. Гм. Взятки — это взятки, будь то щенки или что-то еще.

АММОС. О нет, Антон Антонович. А если у кого шуба за пятьсот рублей, а у жены шаль —

ГУБЕРНАТОР. [раздраженно]. А если вы берете взятки только щенки борзой? Вы атеист, никогда не ходите в церковь, а я, по крайней мере, твердо верующий и хожу в церковь каждое воскресенье. Ты… о, я тебя знаю. Когда вы начинаете говорить о Творении, у меня мурашки по плоти.

АММОС. Что ж, это вывод, который я сделал своим собственным мозгом.

ГУБЕРНАТОР. Иногда слишком много мозгов хуже, чем совсем ничего. — Однако я просто упомянул здание суда. Смею сказать, что никто никогда на это не взглянет. Завидное место. Кажется, что Сам Всемогущий Бог наблюдает за этим. Но вы, Лука Лукич, как школьный инспектор, должны следить за учителями. Они, без сомнения, очень образованные джентльмены, с высшим образованием, но у них забавные привычки — я знаю, они неотделимы от профессии. Один из них, например, человек с толстым лицом — я забыл его имя — уверен, что в тот момент, когда он садится на стул, вот так морщится.[Подражает ему.] А затем у него есть трюк: он сует руку под галстук и гладит бороду. Конечно, не имеет значения, корчится ли он ученикам; возможно, это даже необходимо. Я не сужу об этом. Но вы сами согласитесь, если он поступит с посетителем, это может обернуться очень плохо. Инспектор или кто-либо другой может счесть это предназначенным для себя, и тогда черт знает, что из этого может получиться.

LUKA. Но что я могу сделать? Я говорил ему об этом снова и снова.Только на днях, когда предводитель дворянства вошел в класс, он сделал ему такое лицо, какого я никогда в жизни не видел. Осмелюсь сказать, что это было из лучших побуждений; Но меня ругают за то, что я позволяю прививать радикальные идеи в умы молодежи.

ГУБЕРНАТОР. И тогда я должен обратить ваше внимание на учителя истории. У него в голове много познаний и множество фактов. Это очевидно. Но он читает лекции с таким рвением, что совершенно забывает о себе.Однажды я его послушал. Пока он говорил об ассирийцах и вавилонянах, это было не так уж плохо. Но когда он достиг Александра Македонского, я не могу описать, что с ним произошло. Честное слово, я думал, что вспыхнул пожар. Он спрыгнул с платформы, взял стул и швырнул его на пол. Это правда, Александр Македонский был героем. Но это не повод ломать стулья. Государство должно нести расходы.

LUKA. Да, он крутой. Я говорил с ним об этом несколько раз.Он только говорит: Как хотите, но ради обучения я даже пожертвую своей жизнью.

ГУБЕРНАТОР. Да, это загадочный закон судьбы. Ваш умник либо пьяница, либо корчит такие гримасы, что хочется убежать.

LUKA. Ах, спаси нас Небо, чтобы мы не оказались в отделе образования! Боишься всего. Все вмешиваются и хотят показать, что он такой же умен, как и вы.

ГУБЕРНАТОР. О, это ничего. Но это проклятое инкогнито! Вдруг заглянет: А, так вот вы, мои милые товарищи! И кто здесь судья? говорит он. Ляпкин-Тяпкин. Приведите сюда Ляпкина-Тяпкина. — А кто смотритель благотворительной организации? Земляника. — Приведите сюда Землянику! — Вот что плохо.

СЦЕНА II

Входит Иван Кузьмич, почтмейстер.

ПОСТМАСТЕР. Скажите, господа, кто идет? Какой чиновник?

ГУБЕРНАТОР. Что, разве ты не слышал?

ПОСТМАСТЕР. Бобчинский сказал мне. Он только что был на почте.

ГУБЕРНАТОР.Ну что ты об этом думаешь?

ПОСТМАСТЕР. Что я об этом думаю? Да ведь будет война с турками.

АММОС. Точно. Как я и думал.

ГУБЕРНАТОР [саркастически]. Да, вы оба точно попали в воздух.

ПОСТМАСТЕР. Это точно война с турками, спровоцированная французами.

ГУБЕРНАТОР. Бред какой то! Действительно война с турками. Получим это мы, а не турки. Вы можете рассчитывать на это. Вот письмо, подтверждающее это.

ПОСТМАСТЕР. В таком случае мы не пойдем воевать с турками.

ГУБЕРНАТОР. Ну как вы к этому относитесь, Иван Кузьмич?

ПОСТМАСТЕР. Как я себя чувствую? Как ты к этому относишься, Антон Антонович?

ГУБЕРНАТОР. Я? Что ж, я не боюсь, но я просто чувствую, что купцы и горожане меня беспокоят. Кажется, я у них непопулярен. Но Господь знает, если я взял что-то из чего-то, я сделал это без малейшего недовольства. Я даже подозреваю … [Берет его за руку и уходит в сторону.] — я даже подозреваю, что меня могли доносить. Или зачем они послали к нам инспектора? Послушайте, Иван Кузьмич, вам не кажется, что вы могли бы — кхм! — просто открывать понемногу каждое письмо, которое проходит через ваш кабинет, и читать его — для общего блага всех нас, знаете ли — чтобы посмотреть, есть ли в нем какие-нибудь письма. информации против меня, либо это обычная переписка. Если все в порядке, вы можете снова запечатать его или просто доставить письмо в распечатанном виде.

ПОСТМАСТЕР. О, я знаю. Тебе не нужно меня этому учить.Я делаю это не столько из меры предосторожности, сколько из любопытства. Мне просто не терпится узнать, что происходит в мире. И я вам скажу, это очень интересное чтение. Некоторые письма увлекательны — некоторые из них написаны грандиозно — поучительнее, чем «Московские ведомости».

ГУБЕРНАТОР. Скажите, а вы что-нибудь читали о каком-нибудь петербургском чиновнике?

ПОСТМАСТЕР. Нет, ничего о питерском чиновнике, зато много о костромском и саратовском. Жаль, что вы не читаете письма. В них есть очень красивые отрывки.Например, не так давно лейтенант пишет другу, очень остроумно описывая бал. — Прекрасно! Дорогой друг, он говорит, Я живу в регионах Эмпирея, там много девушек, играют музыкальные группы, развеваются флаги. Он вложил много чувств в свое описание, очень много. Я специально сохранил письмо. Хотели бы вы это прочитать?

ГУБЕРНАТОР. Нет, сейчас не время для таких вещей. Но, пожалуйста, Иван Кузьмич, сделайте одолжение, если вы случайно натолкнетесь на жалобу или донос, не медлите ни минуты, удерживайте.

ПОСТМАСТЕР. Я сделаю это с огромным удовольствием.

АММОС. Тебе лучше быть осторожным. Вы можете попасть в беду.

ПОСТМАСТЕР. Боже мой!

ГУБЕРНАТОР. Неважно, неважно. Конечно, было бы иначе, если бы вы его опубликовали в эфире. Но это личное дело только между нами.

АММОС. Да, это плохой бизнес — я действительно пришла сюда, чтобы подарить тебе щенка, сестру собаке, о которой ты знаешь. Вы, наверное, слышали, что Чептович и Варховинский завели тяжбу.Так что теперь я живу в клевере. Я охотлюсь на зайцев сначала в одном имении, потом в другом.

ГУБЕРНАТОР. Теперь мне плевать на твои зайцы, мой добрый друг. Это проклятое инкогнито у меня в голове. В любой момент дверь может отвориться и пройти…

СЦЕНА III

Входят Бобчинский и Добчинский, запыхавшись.

БОБЧИНСКИЙ. Что за необычное событие!

ДОБЧИНСКИЙ. Неожиданная новость!

ВСЕ. Что это? Что это?

ДОБЧИНСКИЙ.Что-то совершенно непредвиденное. Мы собирались войти в трактир —

БОБЧИНСКИЙ [перебивает]. Да, мы с Петром Ивановичем входили в трактир —

ДОБЧИНСКИЙ [перебивает]. Пожалуйста, Петр Иванович, позвольте мне рассказать.

БОБЧИНСКИЙ. Нет, пожалуйста, позвольте мне — позвольте мне. Вы не можете. У тебя нет стиля для этого.

ДОБЧИНСКИЙ. Ой, но ты запутаешься и всего не вспомнишь.

БОБЧИНСКИЙ. Да, честное слово, сделаю. ПОЖАЛУЙСТА, не перебивайте! Позвольте мне рассказать новости — не перебивайте! Молитесь, обяжите меня, господа, и скажите Добчинскому, чтобы он не перебивал.

ГУБЕРНАТОР. Ради бога, говорите! Что это? Мое сердце во рту! Садитесь, господа, присаживайтесь. Петр Иванович, вот вам стул. [Все садятся вокруг Бобчинского и Добчинского.] Ну, что? Что это?

БОБЧИНСКИЙ. Позвольте мне, позвольте мне. Я все расскажу так, как было. Как только я имел удовольствие попрощаться с вами после того, как вы были достаточно хороши, чтобы беспокоиться о письме, которое вы получили, сэр, я убежал — теперь, пожалуйста, не перебивайте, Добчинский.Я все это знаю, все, говорю вам. — И я побежал к Коробкину. Но, не найдя Коробкина дома, я поехал к Растаковскому и, не увидев его, пошел к Ивану Кузьмичу, чтобы сообщить ему известие, которое вы получили. Оттуда я встретил Добчинского —

ДОБЧИНСКИЙ [вставляет]. В ларьке, где продают пироги —

БОБЧИНСКИЙ. В ларьке, где продают пироги. Ну, я встретил Добчинского и сказал ему: Слышали ли вы известие, которое пришло к Антону Антоновичу в абсолютно достоверном письме? Но Петр Иванович уже слышал об этом от вашей экономки Авдотьи, которую, не знаю почему, отправили к Филиппу Антоновичу Пачечуеву —

ДОБЧИНСКИЙ [перебивает].Чтобы достать бочонок для французского бренди.

БОБЧИНСКИЙ. Да, чтобы достать бочонок для французского бренди. Тогда я пошел с Добчинским к Пачечуеву. — Вы остановитесь, Петр Иванович? Пожалуйста, не перебивайте. — Итак, мы пошли к Пачечуеву, и по дороге Добчинский сказал: Пойдем в трактир, он сказал. Я ничего не ел с утра. У меня урчит в животе. Да, сэр, в животе урчало. Они только что получили в гостинице запас свежего лосося, сказал он. Давайте перекусим. Едва мы вошли в трактир, как увидели молодого человека —

ДОБЧИНСКИЙ [перебивает]. Достаточно неплохой внешности, одет в обычную гражданскую одежду.

БОБЧИНСКИЙ. Да, довольно неплохой внешности, одетый в гражданскую одежду, ходил по комнате. Было что-то необычное в его лице, знаете, что-то глубокое — и манеры в нем — а здесь [поднимает руку ко лбу и несколько раз поворачивает ее] полное, полное всего.У меня было какое-то чувство, и я сказал Добчинскому: Что-то случилось. Это не обычное дело. Да, и Добчинский поманил хозяина, Власа, трактирщика, знаете, — три недели назад жена подарила ему ребенка — вышибалу — он вырастет, как его отец, и будет держать трактир. мы поманили Власа, и Добчинский спросил его втихаря, Кто, он спросил, это молодой человек? Тот молодой человек, Влас ответил, тот молодой человек — Ой, не перебивай, Петр Иванович, пожалуйста, не перебивай.Вы не можете рассказать историю. Честное слово, нельзя. Вы шепелявите, и один зуб во рту заставляет вас свистеть. Я знаю, что говорю. Этот молодой человек, он сказал, чиновник. — Да, сэр. — Едет из Санкт-Петербурга. И его имя, он сказал, — Иван Александрович Хлестаков, и он идет, он сказал правительству Саратова, он сказал. И он так странно действует. Он здесь уже вторую неделю и никогда не выходит из дома; и он ни гроша не заплатит, все берет в счет. Когда Влас мне это сказал, меня сверху озарил свет, и я сказал Петру Ивановичу: Эй! —

ДОБЧИНСКИЙ. Нет, Петр Иванович, я сказал ЭЙ!

БОБЧИНСКИЙ. Ну, сначала ты сказал это, потом сказал я. Эй! сказал нам обоим, И почему он здесь остается, если он едет в Саратов? — Да, сэр, это он, чиновник.

ГУБЕРНАТОР. Кто? Какой официальный?

БОБЧИНСКИЙ. Прибыл чиновник, которого вас уведомили, инспектор.

ГУБЕРНАТОР [в ужасе]. Великий Бог! Что ты говоришь? Не может быть он.

ДОБЧИНСКИЙ. Хотя это так. Да ведь он не платит по счетам и не уезжает. Кто еще это может быть? И его почтовая коляска заказана для Саратова.

БОБЧИНСКИЙ. Это он, это он, это он — ну, он такой бдительный, он все внимательно рассматривал. Он увидел, что мы с Добчинским ели лосося — главным образом из-за желудка Добчинского, — и так пристально посмотрел на наши тарелки, что я испугался до смерти.

ГУБЕРНАТОР. Помилуй нас, грешных, Господь! В какой комнате он остановился?

ДОБЧИНСКИЙ. Комната № 5 рядом с подъездом.

БОБЧИНСКИЙ. В той же комнате, в которой поссорились офицеры, когда они проходили здесь в прошлом году.

ГУБЕРНАТОР. Как долго он здесь?

ДОБЧИНСКИЙ. Две недели. Он пришел в день святого Василия.

ГУБЕРНАТОР. Две недели! [В сторону.] Святые отцы и святые хранят меня! Я за эти две недели выпороть жену унтер-офицера, пайку заключенным не выдали, улицы грязные, как пивная — скандал, позор! [Хватается за голову обеими руками.]

АРТЕМИЯ. Как вы думаете, Антон Антонович, не лучше ли нам в трактир поехать в государстве?

АММОС. Нет нет. Сначала пошлите главного магистрата, потом духовенство, потом купцов. Так написано в книге. Деяния Иоанна масона.

ГУБЕРНАТОР. Нет, нет, оставь это мне. До сих пор я бывал в трудных ситуациях. Они прошли нормально, и меня даже наградили благодарностью. Может быть, Господь поможет нам и в этот раз. [Поворачивается к Бобчинскому.] Вы говорите, что он молодой человек?

БОБЧИНСКИЙ.Да, около двадцати трех или самое большее четыре.

ГУБЕРНАТОР. Тем лучше. Из молодого человека проще откачать. Это сложно, если тебе нужно иметь дело с закаленным старым дьяволом. Но молодой человек все на поверхности. Вам, господа, лучше позаботиться обо всем, пока я пойду сюда неофициально, один или с Добчинским, как бы на прогулку, чтобы удостовериться, что приезжающие в город гости должным образом размещены. Вот, Свистунов. [Одному из сержантов.]

СВИСТУНОВ.Сэр.

ГУБЕРНАТОР. Немедленно идите к капитану полиции — или нет, ты мне нужен. Скажите кому-нибудь, чтобы он как можно скорее отправил его сюда, а затем возвращался.

Свистунов спешит.

АРТЕМИЯ. Поехали, поехали, Аммос Федорович. У нас действительно могут быть проблемы.

АММОС. Чего тебе бояться? Наденьте на пациентов чистые ночные колпачки, и дело сделано.

АРТЕМИЯ. Ночные колпаки! Бред какой то! Пациентам предписывали овсяный суп. Вместо этого во всех коридорах такой запах капусты, что приходится зажимать нос.

АММОС. Ну, я спокоен. Кто пойдет в суд? Предположим, он действительно взглянет на бумаги, он пожалеет, что не оставил их в покое. Я проработал на скамейке запасных пятнадцать лет, и когда я заглядываю в отчет, я впадаю в отчаяние. Царь Соломон при всей своей мудрости не мог сказать, что в этом правда, а что нет.

Судья, суперинтендант благотворительной организации, школьный инспектор и почтмейстер выходят и натыкаются на сержанта в дверном проеме, когда последний возвращается.

СЦЕНА IV

Губернатор, Бобчинский, Добчинский и сержант Свистунов.

ГУБЕРНАТОР. Так кабина готова?

СВИСТУНОВ. Да сэр.

ГУБЕРНАТОР. Выходи на улицу — или, нет, остановись — иди и принеси — почему, а где остальные? Почему вы один? Разве я не приказывал Прохорову быть здесь? Где Прохоров?

СВИСТУНОВ. Прохоров находится в чьем-то доме и сейчас не может дежурить.

ГУБЕРНАТОР. Почему так?

СВИСТУНОВ. Ну, сегодня утром его вернули мертвым пьяным. Его вылили двумя ведрами воды, но он еще не протрезвел.

ГУБЕРНАТОР [схватившись обеими руками за голову]. Ради Бога! Быстро уходи на дежурство или нет, беги в мою комнату, слышишь? И принеси мой меч и мою новую шляпу. А теперь, Петр Иванович, [к Добчинскому] идите.

БОБЧИНСКИЙ. И я — я тоже. Пойдем и я, Антон Антонович.

ГУБЕРНАТОР. Нет-нет, Бобчинский, не пойдет. К тому же в кабине не хватает места.

БОБЧИНСКИЙ. О, это не имеет значения. Я пойду за такси пешком — пешком. Я просто хочу заглянуть в щель — чтобы — увидеть его манеру — как он действует.

ГУБЕРНАТОР [поворачивается к сержанту и берет его меч]. Уходи и собери полицейских вместе. Пусть каждый возьмется… вот, посмотрите, как поцарапан мой меч. Это пес купца Абдулина. Он видит, что меч губернатора старый и не дает нового. О шулеры! Готов поспорить, у них уже есть свои петиции против меня в карманах курток. — Пусть каждый возьмет в руки улицу — я не имею в виду улицу — метлу — и подметет улицу, ведущую к трактиру, и подмести, и — слышишь? И посмотри, я знаю тебя, я знаю твои уловки.Вы пробираетесь в трактир и уходите с серебряными ложками в сапогах. Просто смотри. Я настораживаю. Что у тебя было с купцом Черняевым, а? Он дал тебе два ярда ткани для твоей униформы, и ты украл весь кусок. Заботиться. Ты всего лишь сержант. Не привязывайтесь выше своего ранга. Прочь с тобой.

СЦЕНА V

Войдите в полицейского капитана.

ГУБЕРНАТОР. Здравствуйте, Степан Ильич, где, черт возьми, себя держал? Что вы имеете в виду, говоря таким образом?

КАПИТАН.Да ведь я был прямо за воротами.

ГУБЕРНАТОР. Ну послушайте, Степан Ильич. Приехал чиновник из Санкт-Петербурга. Что вы с этим сделали?

КАПИТАН. Что ты мне сказал. Я послал сержанта Пуговичина с милиционерами убирать улицу.

ГУБЕРНАТОР. Где Держиморда?

КАПИТАН. Он ушел на пожарную машину.

ГУБЕРНАТОР. А Прохоров пьян?

КАПИТАН. Да.

ГУБЕРНАТОР. Как вы могли позволить ему напиться?

КАПИТАН.Бог знает. Вчера за городом произошла драка. Он пошел наводить порядок и вернулся пьяным.

ГУБЕРНАТОР. Что ж, вот что вы должны делать. — Сержант Пуговичин, он высокий. Так что он должен дежурить на мосту для виду. Затем нужно сразу же снести старый забор возле сапожника и наклеить столб соломой так, чтобы он выглядел как сортировка. Чем больше будет мусора, тем больше будет проявление активности губернатора. — Боже милостивый, я забыл, что около того забора было завалено около сорока телег с мусором.Что за мерзкий, грязный городок! Ставят памятник, а то и просто забор, и тут же собирают много грязи, черт знает откуда, и сбрасывают туда. [Вздыхает.] И если прибывший сюда чиновник спросит кого-нибудь из чиновников, довольны ли они, они скажут: Совершенно довольны, ваша честь ; а если кто-то не удовлетворен, я дам ему то, чем он потом будет недоволен. — Ах, я грешник, ужасный грешник. [Берет шляпную коробку вместо своей шляпы.] Небеса только дадут, что я могу скоро закончить это дело и покончить с этим; тогда я подарю свечу, которой никогда раньше не предлагали. Я возьму сотню фунтов воска с каждого проклятого купца. О боже мой! Пойдемте, Петр Иванович. [Пытается надеть шляпу на голову вместо шляпы.]

КАПИТАН. Антон Антонович, это шляпная коробка, а не ваша шляпа.

ГУБЕРНАТОР [бросает коробку]. Если это шляпная коробка, это шляпная коробка, черт возьми! И если он спросит, почему церковь при больнице, на которую пять лет назад были выделены деньги, не была построена, не позволяйте им забыть говорят, что строительство было начато, но сгорело.Знаете, я отправил отчет об этом. Некоторые обвиняемые дураки могут забыть и сказать, что строительство даже не началось. И скажи Держиморде, чтобы он не раскрывал кулаки. Виновен или невиновен, но он заставляет всех видеть звезды в деле общественного порядка. — Давай, давай, Добчинский. [Уходит и возвращается.] И не позволяйте солдатам появляться на улицах без одежды. Этот гнилой гарнизон носит пальто прямо поверх майки.

Все гаснут.

СЦЕНА VI

На сцену врываются Анна Андреевна и Марья Антоновна.

АННА. Где они? Где они? Боже мой! [открывая дверь.] Муж! Антоша! Антон! [поспешно, Марье.] Это ты во всем виноват. Бездельничать! Бездельничать! — Мне нужна булавка, мне нужен шарф. [Подбегает к окну и звонит.] Антон, ты куда? Куда ты собираешься? Какие! Он пришел? Инспектор? У него есть усы? Какие усы?

ГУБЕРНАТОР [извне]. Подожди дорогой. Позже.

АННА. Ждать? Я не хочу ждать. Идея, погоди! Мне нужно только одно слово.Он полковник что ли? А? [С отвращением] Вот он, ушел! Вы за это заплатите! Это ты во всем виноват — ты со своим Мама, дорогая, погоди, я просто приколю свой шарф. Я приду прямо. Да, прямо! Теперь мы пропустили новости. Это все твое проклятое кокетство. Вы слышали, что здесь был почтмейстер, поэтому вы должны уколоть себя перед зеркалом — посмотреть по сторонам, по сторонам и по сторонам. Вы представляете, как он влюблен в вас. Но я могу вам сказать, что он корчит вам гримасу в тот момент, когда вы поворачиваетесь спиной.

МАРИЯ. Ничего не поделаешь, мама. В любом случае мы все узнаем через пару часов.

АННА. Через пару часов! Спасибо! Хороший ответ. Почему бы тебе не сказать, через месяц. Еще больше узнаем через месяц. [Высовывается из окна.] Вот, Авдотья! Я говорю! Слышала ли, Авдотья, приходил ли кто-нибудь? — Нет, гусь, не приходил, — махнул руками? Ну что из этого? Пусть машет руками. Но ты все равно должен был его спросить. Вы, конечно, не смогли бы этого выяснить, имея в голове чушь и любовников.Эх что? Они ушли в спешке? Что ж, тебе следовало бежать за каретой. Прочь с тобой, немедленно прочь, слышишь? Беги и спрашивай всех, где они. Обязательно узнайте, кто новенький и какой он, слышите? Загляните в щель и узнайте все — какие у него глаза, черные или синие, и немедленно вернитесь сюда, сию минуту, слышите? Быстро, быстро, быстро!

Она продолжает звонить, и они оба стоят у окна, пока не опускается занавеска.

ACT II

Содержание

Маленькая комната в гостинице, кровать, стол, дорожная сумка, пустая бутылка, ботинки, щетка для одежды и т. Д.

SCENE I

OSIP [лежа на кровати своего хозяина ]. Черт возьми! Я очень голоден. У меня в животе грохот, как будто в трубы трубит целый полк. Мы никогда не доберемся до дома. Я хотел бы знать, что мы будем делать. Уже два месяца, как мы уехали из Питера. Он потратил все свои наличные, драгоценный доллар, так что теперь он сидит здесь, зажатый хвостом, и расслабляется.У нас было бы достаточно и более чем достаточно, чтобы заплатить за проезд, но нет, он должен показывать себя в каждом городе. [Подражает ему.] Осип, найди мне лучшую комнату и закажи лучший ужин, который они подают. Я терпеть не могу плохую еду. У меня должно быть самое лучшее. Кому-нибудь было бы хорошо, но обычному копировщику! Идет знакомится с другими путешественниками, играет в карты и разыгрывает свою последнюю копейку. О, мне надоела эта жизнь. В нашей деревне, правда, лучше. Здесь не так много всего, но и беспокоиться не о чем.Ты заводишь себе жену и все время лежишь на плите и ешь пирог. Конечно, если вы хотите сказать правду, нельзя отрицать, что в Питере нет ничего лучше. Все, что вам нужно, это деньги. И тогда вы сможете жить умно и стильно — дирижеры, собаки, которые будут танцевать для вас, и все такое, и все говорят так благородно, почти как в высшем обществе. Если ты пойдешь на Щукин базар, лавочники плачут: Господа, на тебя. Вы сидите с чиновниками в пароме. Если вам нужна компания, вы идете в магазин.Спорт там расскажет вам о жизни в бараках и объяснит значение каждой звезды на небе, так что вы увидите их все, как если бы вы держали их в руке. Тогда жена старого офицера будет сплетничать, или хорошенькая горничная бросит на вас взгляд — та, та, та! [Ухмыляется и качает головой.] И какие чертовски вежливые манеры у них тоже. Вы никогда не услышите невежливых словечек. Вам всегда говорят: Мистер . Если вы устали гулять, почему вы берете такси и сидите в нем как господин. А если вам не хочется платить, то и нет.В каждом доме есть ажурные ворота, через которые можно проскользнуть, и сам черт вас не поймает. Однако есть одна плохая вещь; иногда вы получаете первоклассную еду, а иногда вы так голодны, что чуть не падаете — как сейчас. Это все его вина. Что ты можешь с ним сделать? Его отец присылает ему деньги, чтобы он продолжал работать, но, черт возьми, это делает. Он уходит в загул, катается в такси, заставляет меня каждый день покупать для него проездной, а через неделю смотреть на него — посылает меня к старому дрессировщику, чтобы он продавал его новый фрак.Иногда он избавляется от всего до последней рубашки, и остается только пальто и пальто. Честное слово, это правда. И такая тонкая ткань тоже. Английский, знаете ли. Один фрак стоит ему сто пятьдесят рублей, и он продает его старику за двадцать. Нет смысла ничего говорить о его штанах. Они идут на песню. И почему? Потому что он не занимается своим делом. Вместо того, чтобы оставаться на работе, он гуляет по проспекту и играет в карты. Ах, если бы старый джентльмен только знал это! Ему было все равно, что вы чиновник.Он поднимал твою рубашечку и накрывал ее, чтобы ты целую неделю растирался. Если у вас есть работа, придерживайтесь ее. Хозяин гостиницы говорит, что не позволит вам есть что-нибудь, если вы не оплатите свои счета. Ну, а допустим, мы не платим. [Вздыхает.] О боже! Если бы я только могла достать щи. Думаю, теперь я мог бы съесть весь мир. В дверь стучат. Полагаю, это он. [Торопливо встает с кровати.]

СЦЕНА II

Осип и Хлестаковы.

ХЛЕСТАКОВ. Здесь! [Протягивает ему шапку и трость.] Что, опять грел постель!

OSIP. Зачем мне греть кровать? Я никогда раньше не видел кровать?

ХЛЕСТАКОВ. Ты врешь. Кровать вся перевернулась.

OSIP. Зачем мне кровать? Разве я не знаю, что такое кровать? У меня есть ноги, и я могу на них стоять. Мне не нужна твоя кровать.

ХЛЕСТАКОВ [ходит по комнате]. Сходи, посмотри, нет ли в мешочке табака.

OSIP. Какой табак? Вы вылили его четыре дня назад.

ХЛЕСТАКОВ [ходит по комнате и кривит губы. Наконец он говорит громким решительным голосом]. Слушай… а… Осип.

OSIP. Да сэр?

ХЛЕСТАКОВ (таким же громким, но не таким решительным голосом). Спуститесь туда.

OSIP. Где?

ХЛЕСТАКОВ [голосом вовсе не решительным и не громким, а почти умоляющим]. Спуститься в ресторан, скажи им, чтобы прислать ужин.

OSIP.Нет, не буду.

ХЛЕСТАКОВ. Как ты посмел, дурак!

OSIP. Во всяком случае, это не принесет никакой пользы. Хозяин сказал, что не позволит вам больше есть.

ХЛЕСТАКОВ. Как он посмел! Что это за чушь?

OSIP. Он говорит, что тоже пойдет к губернатору. — Прошло две недели с тех пор, как вы ему заплатили, — говорит он. Он говорит, что вы и ваш хозяин — мошенники, а ваш хозяин, кроме того, черноногий. Мы знаем породу. Мы видели таких мошенников, как он.

ХЛЕСТАКОВ.И, я полагаю, тебе приятно повторить все это мне, осел.

OSIP. Каждый Том, Дик и Гарри приезжают и живут здесь, он говорит, и накапливает долги, так что вы даже не можете его погасить. Я не собираюсь дурачиться, он говорит, Я иду прямо к губернатору, его арестуют и посадят в тюрьму.

ХЛЕСТАКОВ. Теперь хватит, дурак. Немедленно спуститесь вниз и скажите ему, чтобы он пообедал. Грубое животное! Идея!

OSIP.Разве я не лучше позвоню домовладельцу?

ХЛЕСТАКОВ. Для чего мне нужен домовладелец? Иди и расскажи ему сам.

OSIP. Но действительно, хозяин —

ХЛЕСТАКОВ. Ну иди, ты на двоих. Позвоните домовладельцу.

Осип уходит.

СЦЕНА III

ХЛЕСТАКОВ [один]. Я так ненасытно голоден. Я немного прогулялся, думая, что могу избавиться от аппетита. Но, повесь, цепляется. Если бы я не рассеялся так в Пензе, у меня было бы достаточно денег, чтобы добраться домой.Капитан пехоты меня устроил. Замечательно, как негодяй разрезал карты! Ему потребовалось не больше четверти часа, чтобы вычистить из меня мою последнюю копейку. И все же я бы отдал все, чтобы иметь с ним еще один набор. Только у меня никогда не будет шанса. — Что это за гнилой город! Здесь в продуктовых магазинах ничего не взять в кредит. Это чертовски подло, так оно и есть. [Он насвистывает, сначала звучит песня Роберта ле Дьябля, затем — популярная песня, а затем — их смесь.] Никто не придет.

СЦЕНА IV

Хлестаков, Осип и слуга.

СЛУЖБА. Хозяин послал меня спросить, что вам нужно.

ХЛЕСТАКОВ. Ах, как дела, брат! Как поживаешь? Как поживаешь?

СЛУЖБА. Хорошо. Спасибо.

ХЛЕСТАКОВ. А как у вас дела в гостинице? Насколько хорош бизнес?

СЛУЖБА. Да, дела в порядке, спасибо.

ХЛЕСТАКОВ. Много гостей?

СЛУЖБА. Множество.

ХЛЕСТАКОВ.Смотри сюда, добрый друг. Они еще не прислали мне обед. Пожалуйста, поторопите их! Смотри, чтобы я получил его как можно скорее. У меня есть дела, которыми нужно заняться сразу после обеда.

СЛУЖБА. Хозяин сказал, что больше ничего тебе не даст. Он был полностью за то, чтобы сегодня пойти к губернатору и подать на вас жалобу.

ХЛЕСТАКОВ. На что жаловаться? Судите сами, друг. Почему, я должен поесть. Если я продолжу так, я превращусь в скелет. Я голоден, я не шучу.

СЛУЖБА. Да, сэр, он так сказал. Я не позволю ему не обедать, он сказал, , пока он не заплатит за то, что уже ел. Это был его ответ.

ХЛЕСТАКОВ. Попробуйте его уговорить.

СЛУЖБА. Но что я ему скажу?

ХЛЕСТАКОВ. Объясните, что это серьезное дело, мне нужно поесть. Что касается денег, конечно — он думает, что раз такой мужик, как он, может целый день обходиться без еды, то могут и другие. Идея!

СЛУЖБА.Ну ладно. Я скажу ему.

Слуга и Осип выходят.

СЦЕНА V

Хлестаков один.

ХЛЕСТАКОВ. Плохое дело, если он отказывается дать мне что-нибудь. Я очень голоден. Я никогда в жизни не был так голоден. Попробовать что-нибудь приподнять на одежде? Продать брюки? Нет, я лучше умру с голоду, чем вернусь домой без петербургского костюма. Жалко, что Иоахим не позволил мне нанять карету. Было бы здорово поехать домой в карете, подъехать под портье одного из соседей с зажженными фонарями и Осипом сзади в ливрее.Представьте себе ажиотаж, который это вызвало бы. Кто это? Это что? Потом входит мой лакей [выпрямляется и подражает] и объявляет: Иван Александрович Хлестаков из Петербурга. Вы его примете? Эти деревенские любители даже не знают, что значит получить . Если какой-нибудь негодяй из деревенского сквайра навещает их, он прямиком идет в гостиную, как медведь. Затем вы подходите к одной из их хорошеньких девушек и говорите: Dee-lighted, madam. [Потирает руки и кланяется.] Уф! [Плевывает.] Я чувствую себя больным, я так голоден.

СЦЕНА VI

Хлестаков, Осип, а позже Слуга.

ХЛЕСТАКОВ. Хорошо?

OSIP. Они приносят обед.

ХЛЕСТАКОВ [хлопает в ладоши и ерзает на стуле]. Обед, ужин, ужин!

СЛУГА [с тарелками и салфеткой]. Это последний раз, когда хозяин размещает

Лучшие русские пьесы и рассказы Достоевского, Толстого, Чехова, Горького, Гоголя и многих других на Apple Books

Описание издателя

Эта тщательно созданная электронная книга «Лучшие русские пьесы и рассказы Достоевского, Толстого, Чехова, Горького, Гоголя и многих других» отформатирована для вашей электронной книги с функциональным и подробным содержанием.

Говорят, что если вы не читали великих русских драматургов и авторов, значит, вы вообще ничего не читали. Это издание представляет собой сборник некоторых из величайших русских пьес и рассказов:

Пьесы

Ревизор

Савва

Жизнь человека

Рассказы

Пиковая дама

Плащ

Участковый

Елка и свадьба

Бог видит правду, но ждет

Как мужик накормил двух чиновников

Тени, фантазия

Сигнал

Милый

Ставка

Ванька

Hide And Seek

Свергнут с престола

Слуга

Одна осенняя ночь

Ее любовник

Лазарь

Революционер

Возмущение

Честный вор

Антикварный роман

Небесная рождественская елка

Горох nt Marey

The Crocodile

Bobok

The Dream of a Ridiculous Man

Mumu

The Shot

St.Канун Джона

Старый знакомый

Мантия

Нос

Воспоминания сумасшедшего

Майская ночь

Вий

Стук, стук, стук

Собачий двор

Часы

Очерки русских романистов

Лекции о русских романистах

Еще книги Антона Чехова, Александра Пушкина, Н.В. Гоголя, И.С. Тургенев, Федор Достоевский, Л. Толстой, М. Салтыков, В. Короленко, В. Гаршин, Ф. Сологуб, И. Потапенко, С.Т. Семенов, Максим Горький, Л.Н. Андреев, М. Артыбашев, А. Куприн и Уильям Лайон Фелпс

Антон Чехов | Биография, пьесы, рассказы и факты

Антон Чехов , полностью Антон Павлович Чехов , (родился 29 января [17 января по старому стилю] 1860 года, Таганрог, Россия — умер 14/15 июля [1/2 июля] 1904 года, Баденвайлер, Германия) , Русский драматург и мастер современного новеллы.Он был литературным художником с лаконичной точностью, который исследовал глубину жизни, обнажая тайные мотивы своих персонажей. В лучших пьесах и рассказах Чехова отсутствуют сложные сюжеты и четкие решения. Концентрируясь на очевидных мелочах, они создают особую атмосферу, которую иногда называют преследующей или лирической. Чехов описал русскую жизнь своего времени обманчиво простой техникой, лишенной навязчивых литературных приемов, и считается выдающимся представителем русской реалистической школы конца XIX века.

Популярные вопросы

Как Антон Чехов прославился?

К тому времени, когда он закончил медицинский институт (1884 г.), Чехов уже несколько лет писал художественную литературу — в основном анекдоты для юмористических журналов. Его первая работа в ведущем литературном обозрении «Степь» (1888 г.) изображала путешествие по Украине глазами ребенка. Это произведение, наряду с пьесой Иванов (1887–89), принесло Чехову признание.

Какое наследие осталось от Антона Чехова?

Хотя Чехов наиболее известен своими пьесами, некоторые критики считают его рассказы еще более творческими и значительными.Неуловимый, на первый взгляд бесхитростный стиль письма Чехова, в котором то, что не сказано, кажется гораздо более важным, чем то, что говорится, не поддается эффективному анализу со стороны литературоведов и эффективному подражанию со стороны других творческих писателей.

Почему Антон Чехов так влиятелен?

Чехов запечатлел жизнь в России своего времени с помощью обманчиво простой техники, лишенной навязчивых литературных приемов. Его считают выдающимся представителем русского реализма конца XIX века.Хотя Чехов уже отмечался российской литературной общественностью перед своей смертью, Чехов стал всемирно известным только после Первой мировой войны.

Каковы были основные достижения Антона Чехова?

Чехов взял свою длинную и неумело шутливую пьесу Деревянный демон (1888–89) и превратил ее — в основном путем нарезки — в Дядя Ваня , один из своих величайших сценических шедевров. В другой великой пьесе, «Вишневый сад » (1904), Чехов нарисовал пронзительную картину упадка русских помещиков, в которой персонажи остаются комичными, несмотря на всю свою остроту.

Как умер Антон Чехов?

В марте 1897 г. у Чехова произошло кровоизлияние в легкое, вызванное туберкулезом, симптомы которого проявились значительно раньше. Последствия туберкулеза привели к ухудшению его здоровья в течение нескольких лет, и примерно через шесть месяцев после г. «Вишневый сад » был впервые показан в Москве (17 января 1904 г.), Чехов умер от этой болезни.

Отрочество и юность

Отец Чехова был бакалейщиком и набожным солдафоном, прирожденным крепостным.Он заставил сына служить в своей лавке, а также записал его в церковный хор, которым он сам дирижировал. Несмотря на доброту матери, детство осталось для Чехова болезненным воспоминанием, хотя позже оказалось ярким и увлекательным опытом, который он часто использовал в своих произведениях.

Пройдя непродолжительное время в местной школе для мальчиков-греков, Чехов поступил в городскую гимназию (средняя школа), где оставался в течение 10 лет. Там он получил лучшее стандартное образование на тот момент — тщательное, но лишенное воображения и основанное на классических греческих и латинских произведениях.Последние три года в школе Чехов жил один и зарабатывал себе на жизнь, тренируя младших мальчиков; его отец, обанкротившийся, переехал с остальной семьей в Москву, чтобы начать все сначала.

Осенью 1879 года Чехов присоединился к своей семье в Москве, которая должна была быть его основной базой до 1892 года. Он сразу же поступил на медицинский факультет университета, который окончил в 1884 году как врач. К тому времени он уже был экономической опорой своей семьи, так как его отец мог получить только плохо оплачиваемую работу.Как неофициальный глава семьи Антон проявлял большие запасы ответственности и энергии, с радостью поддерживая свою мать и младших детей за счет своего внештатного заработка в качестве журналиста и автора комических очерков — работы, которую он совмещал с тяжелыми исследованиями в медицине и напряженной общественной жизнью.

Чехов начал свою писательскую карьеру как автор анекдотов для юмористических журналов, подписывая свои ранние работы псевдонимом.К 1888 году он приобрел широкую популярность среди «недалеких» людей и уже создал более объемный труд, чем все его более поздние произведения вместе взятые. И в процессе он превратил короткий комический набросок примерно из 1000 слов в второстепенный вид искусства. Он также экспериментировал в серьезном письме, проводя исследования человеческих страданий и отчаяния, которые странным образом расходились с безумной шутливостью его комических работ. Постепенно эта серьезная жилка поглотила его и вскоре возобладала над комическим.

Литературная зрелость

Литературный прогресс Чехова в его начале 20-летнего возраста можно обозначить первым появлением его работ в серии публикаций в столице, Санкт-Петербурге, причем каждое последующее средство было более серьезным и уважаемым, чем его предшественник. Наконец, в 1888 году Чехов опубликовал свое первое произведение в ведущем литературном обозрении Северный вестник («Северный вестник»). С этим произведением — длинным рассказом под названием «Степь» — он наконец отказался от комической фантастики.«Степь», автобиографическое произведение, описывающее путешествие по Украине глазами ребенка, является первым из более чем 50 рассказов, опубликованных в различных журналах и избранных с 1888 года до его смерти в 1904 году. корпус более поздних рассказов, но также и его зрелые драмы того же периода, которые составляют главную репутацию Чехова.

Хотя в 1888 году Чехов впервые сосредоточился почти исключительно на серьезных по замыслу рассказах, юмор — теперь лежащий в основе — почти всегда оставался важным ингредиентом.Была также концентрация на качестве в ущерб количеству: количество публикаций внезапно упало с более чем сотни статей в год в пик 1886 и 1887 годов до всего лишь 10 рассказов в 1888 году. Помимо «Степи», Чехов также написал несколько глубоко трагические исследования того времени, наиболее заметным из которых была «Мрачная история» (1889 г.), проницательное исследование разума пожилого умирающего профессора медицины. Изобретательность и проницательность, проявленные в этом Tour de Force, были особенно замечательны, исходящие от столь молодого автора.Кульминацией пьесы « Иванов » (1887–89) является самоубийство молодого человека примерно того же возраста, что и автор. Вместе с «Унылой историей» он принадлежит к группе произведений Чехова, получивших название клинических исследований. Они исследуют переживания душевнобольных или физически больных в духе, напоминающем о том, что автор сам был квалифицированным — и время от времени оставался практикующим — врачом.

К концу 1880-х годов многие критики начали упрекать Чехова, теперь, когда он был достаточно известен, чтобы привлечь их внимание, за отсутствие твердых политических и социальных взглядов и за то, что он не смог придать его произведениям чувство направления.Такие ожидания раздражали Чехова, который был аполитичен и философски категоричен. В начале 1890 года он внезапно попытался избавиться от раздражений городской интеллектуальной жизни, предприняв личную социологическую экспедицию на отдаленный остров Сахалин. Расположенный почти в 9650 км к востоку от Москвы, на другой стороне Сибири, он был печально известен как российское исправительное поселение империи. Путешествие Чехова туда было долгим и опасным, как на карете, так и на речном транспорте. Прибыв невредимым, изучив местные условия и проведя перепись жителей островов, он вернулся, чтобы опубликовать свои выводы в качестве исследовательской работы, которая заняла почетное место в анналах российской пенологии: Остров Сахалин (1893–94) .

Чехов впервые посетил Западную Европу в компании А.С. Суворин, богатый газетный собственник и издатель большей части собственных работ Чехова. Их давняя и тесная дружба вызвала у Чехова некоторую непопулярность из-за политически реакционного характера суворинской газеты Новое время («Новое время»). В конце концов Чехов порвал с Сувориным из-за отношения газеты к печально известному делу Альфреда Дрейфуса во Франции, когда Чехов защищал Дрейфуса.

В течение нескольких лет до и после своей экспедиции на Сахалин Чехов продолжал свои эксперименты как драматург. Его Деревянный Демон (1888–89) — многословная и неумело шутливая пьеса из четырех актов, которая каким-то чудом искусства превратилась — во многом путем нарезки — в Дядя Ваня ( Дядя Ваня ) , один из его величайших сценических шедевров. Превращение — в великолепное исследование бесцельности в сельской усадьбе — произошло где-то между 1890 и 1896 годами; Пьеса была опубликована в 1897 году.Другие драматические события того периода включают несколько шумных одноактных фарсов, известных как водевили: Медвед ( Медведь ), Предложение ( The Proposal ), Свадьба ( Свадьба ), Свадьба . Юбилей ( The Anniversary ) и другие.

Дмитрий Паперно играет русскую фортепианную музыку

Дмитрий Паперно играет русскую фортепианную музыку

Записки Дмитрия Паперно

Целью этого проекта было не только предложить программу русской фортепианной музыки, но и представить в ней двух малоизвестных, но великих и совершенно разных композиторов: Анатолия Лядова и Николая Метнера.Даже фортепианная сольная музыка Чайковского, несмотря на непреходящую популярность его концерта си-бемоль минор, исполняется слишком редко. Эта запись также предлагает несколько малоизвестных сочинений Сергея Рахманинова (Прелюдии, соч. 23, № 10 и соч. 32, № 11) и Александра Скрябина, музыкантов, которые сделали свои имена написанием и исполнением на клавиатуре.

Чайковский (1840-1893): Медитация, соч. 72, № 5, ре мажор

Услышав это, наиболее значимое произведение из последнего фортепианного опуса Чайковского, с его общим достоинством и пантеистическим духом, достигающим порой самого пика восторга, трудно понять, как композитор мог покончить с собой всего несколько месяцев спустя.«Медитация» посвящена В.И. Сафонов, тогда директор Московской консерватории, педагог Скрябина и Метнера.

Чайковский: Четыре пьесы из «Времен года», соч. 37a

В конце 1875 года Чайковский получил заказ от петербургского журнала Nuvellist на выпуск короткой фортепианной пьесы для каждого месяца следующего года. 1876 ​​год был относительно спокойным для Чайковского, но сразу же предшествовал двум роковым событиям в его жизни: началу его чисто почтовых, но продолжительных отношений с богатой вдовой Надеждой фон Мекк и его весьма неудачному браку с Антониной Милюковой.

Августовская «Песня урожая» предполагает, что рабочие работают очень быстро, хотя, возможно, они сделают перерыв во время красиво контрастирующей секции Транквильо. Величественное движение сентября («Охота») отображает гармонии и фразы, соответствующие рогам Погони; Как и в «Августе», волнующие вступительные и заключительные разделы сентября контрастируют с лирической серединой. В отличие от двух предыдущих пьес, задумчивая октябрьская «Осенняя песня» повсюду сохраняет свой меланхоличный характер.Броская ноябрьская «Тройка», любимая песня Рахманинова на бис, постоянно набирает обороты, двигаясь от начальной темы к средней части грациозо, к серии точечных шестнадцатых нот, которые переходят в первую тему и продолжают ее.

Лядов (1855-1914): Вариации на польскую тему, соч. 51, ля-бемоль мажор

Анатолий Лядов, любимый ученик Римского-Корсакова и учитель Прокофьева и Мясковского, был композитором с сильной русской ориентацией, большим мастерством и тонким вкусом — качествами, которые пронизывают все жанры его творчества из популярных симфонических картин (например.г., «Очарованное озеро», «Кикимора») до очаровательных фортепианных миниатюр (например, «Прелюдии», «Багатели»). «Вариации на польскую тему» ​​- это изысканно созданный цикл разных настроений и фортепианных фактур. В произведении наиболее естественно сочетаются традиции русских предшественников Лядова из «Могучей пятерки» и явный голос Шопена. Последнее влияние порой оказывается настолько сильным (Тема; несколько вариаций Шопине, как виртуозных, так и лирических; польская танцевальная форма «Краковяк» последней вариации), что можно задаться вопросом, не забыл ли Лядов просто сделать надпись на титульном листе: «Посвящение Шопену…»

Рахманинов (1873-1943): Шесть прелюдий соч.23 и 32

Три номера опуса образуют блестящий набор из 24 прелюдий Рахманинова. Под соч. 3 мы находим только одну прелюдию до-диез минор. Хотя произведение проложило путь к его популярности в Соединенных Штатах, Рахманинов быстро устал от того, что его называли «мистером». До-диез! » Десять прелюдий, собранных под соч. 23 и посвящена старшему двоюродному брату и учителю Рахманинова, замечательному русскому музыканту и педагогу А. Силоти (который также обучал моего учителя А. Гольденвейзера), а также 12 произведений, перечисленных в соч.32 завершают набор. Хотя 24 прелюдии представляют собой совершенно разные технические задачи и отражают широкий спектр человеческих настроений, их объединяет цель — передать красоту русской природы, которую так любил Рахманинов.

соль-бемоль мажор, соч. 23, No. 10 — Первую представленную здесь прелюдию, наряду с более популярными прелюдиями ре и ми-бемоль мажор из того же сочинения, можно причислить к вдохновленным прелюдиям «Весны» Рахманинова: почти видны бескрайние струящиеся русские поля. и луга, которые так тронули композитора.Возможно, это больше, чем просто совпадение, что во всех трех прелюдиях мирный перепросмотр следует за более драматической средней частью, как в случае с человеком, достигающим удовлетворения после того, как он был увлечен переживанием единения с природой. Короткая очаровательная кода опускает занавес этого видения весны.

си минор, соч. 32, No. 10 — грустная, скорбная песня постепенно превращается (после мощной кульминации на тромбонах и трубах) в трагическую, даже погребальную вспышку отчаяния, когда вдалеке звенит далекий колокол.Начальная песня возвращается только для того, чтобы спуститься в мрачный нижний регистр. Замечательно свежее завершающее чередование мажора и минора завершает впечатление тоски и безнадежности.

си мажор, соч. 32, No. 11 — отчетливо сдержанный танец тройных метров с вкраплениями нескольких коротких задумчивых остановок. Одна из немногих «танцевальных» прелюдий Рахманинова, произведение демонстрирует очень гибкую гармоническую и ритмическую структуру.

Соль-диез минор, соч. 32, No. 12 — Этот маленький шедевр, пожалуй, самый популярный из шести представленных здесь прелюдий.Как и многие прелюдии, он представляет собой длинную мелодическую линию на стойком фоне «колокольчиков». Лишенное сентиментальности произведение представляет собой изящный образец того, что Пушкин называл «легкой грустью».

соль мажор, соч. 32, No. 5 — Еще одна музыкальная картина весны, эта прелюдия настолько безмятежна, что вместо выдержанной средней части Рахманинов просто отклоняется до соль минор на несколько тактов. Во время перепросмотра мелодия поднимается выше, чем раньше, позволяя очень постепенный, казалось бы, неохотный спуск.Ритмично сопровождающие пятёрки продолжаются на протяжении всего произведения, создавая ощущение мягкого смещения. Три простых заключительных аккорда соль мажор подчеркивают тонкую чистоту произведения.

до минор, соч. 23, No. 7 — Этот стремительный поток, типичный для молодого Рахманинова, во многом является меньшим соучастником популярного 2-го фортепианного концерта, написанного в то же время и в той же тональности.

Скрябин (1872-1915): Соната № 2 соч. 19, «Соната-Фантазия»

Интенсивный творческий курс Скрябина (который длился немногим более двадцати пяти лет), как и у Бетховена, можно четко разделить на три периода.Когда сравниваешь ранние произведения Скрябина с его более поздними опусами, трудно поверить, что они созданы одним и тем же композитором. Двухчастная Соната-Фантазия — одно из самых поэтических творений молодого Скрябина. Зрелое по форме произведение представляет собой удивительно спонтанные и юношеские впечатления от стихийного величия моря.

Пробуждающая, вопрошающая тема, открывающая первую часть, создает ощущение созерцательного спокойствия и в то же время аморфно тоскует по таинственному зову.Короткий вводный мотив, своего рода призыв, к которому произведение постоянно возвращается, становится основным образом произведения. Вторая тема — широкая и лирическая, пронизанная волнами богатого орнаментального звука. Здесь особенно ярко проявляется поразительное мастерство молодого композитора в области полифонии и полиритмии. Согласно концепции Скрябина, первая часть «Анданте», составленная в Генуе, изображает южную ночь на берегу моря; а вторая часть Престо, написанная в Крыму, передает неистовые просторы моря.Эта идея составляет основу всей восходящей и падающей, постоянно движущейся массы звука, составляющей финал. Лишь на мгновение, с появлением второй темы движения, мы слышим интонацию человеческих страданий, но стихия все уносит…

Метнер (1880–1951): Три пьесы из «Забытых мотивов», том. I, соч. 38

Николай Метнер, последний из трех великих московских пианистов-композиторов, представленных на этом диске, к сожалению, гораздо менее известен, чем Скрябин и Рахманинов.Композитор преимущественно фортепианной и вокальной музыки, Метнер создал жанр «Сказка» или «Сказка» — разновидность лирико-повествовательной фортепианной миниатюры. В произведениях Метнера мелодично богатый, задушевный музыкальный язык сочетается с чувством глубокой концентрации и общего интеллекта. Но именно склонность Метнера к полифоническим и ритмическим изобретениям в конечном итоге обеспечивает ему высочайшее звание композитора (мой учитель А. Гольденвейзер даже причислил Метнера к 10 величайшим композиторам всех времен!).Как пианист Метнер был выдающимся интерпретатором своей музыки, а также композиторов классического периода, в первую очередь Бетховена.

Метнер написал свой трехтомный цикл «Забытые мотивы» зимой 1919/1920 года, вскоре после революции в России. Метнеры временно поселились в примитивном доме в деревне под голодающей Москвой, без электричества и водопровода. Трудная зима оказалась чрезвычайно плодотворной для Метнера, который систематизировал сотни страниц скетчей, проводя долгие вечера за плохо настроенным роялем, одетый в стеганую куртку и валенки (жесткие русские валенки).Трудно поверить, что вдохновенная музыка, из которой состоит трехтомник «Забытые мотивы», была собрана, сочинена и усовершенствована при таких обстоятельствах. Метнеры покинули Россию в 1921 году, в конце концов обосновавшись в Англии в 1936 году. Следует отметить дружеский интерес, который Рахманинов проявлял к своему собрату-русскому музыканту, который помог Метнеру пережить трудные годы изгнания. Николай Метнер умер в Лондоне в 1951 году.

Op. 38, No. 6, «Canzona Serenata» — эта очаровательная песня начинается с цитаты из блестящего открытия, которое пронизывает все 8 произведений из опуса 38: 8-тактный лейтмотив магического вдохновения.Песня настолько естественна и искренна, что можно легко поверить, что она принадлежит к популярному русскому жанру XIX века — «городскому романсу». После более виртуозного эпизода «квази-каденции», канцона снова перетекает в повторяющийся 8-тактный лейтмотив, который красиво обрамляет всю пьесу.

Op. 38, No. 7, «Danza Silvestra» — это яркое произведение представляет собой интригующий пример воображения Метнера и его формального мастерства. На постоянном фоне танца проходят самые разные образы — лирические, фантастические, совершенно своеобразные.Метнер использует самую необычную ритмическую формулу для большей части пьесы: 8 шестнадцатых нот в правой руке по сравнению с четвертными триолями в левой части придают этим пассажам странное ощущение смещения. Лейтмотив претерпевает поразительную метаморфозу, делая его едва узнаваемым; тем не менее, он по-прежнему выполняет свою тематическую функцию на протяжении всего произведения. Тихий финал Данзы цитирует вторую тему Сонаты-воспоминания, соч. 38, No. 1, где Метнер создает красивый переход аттакки к последней пьесе в цикле.

Op. 38, No. 8, «Alla Reminiscenza» — поистине уникальное произведение, No. 8 целиком основано на главном мотиве цикла и необычной ритмической формуле 8 против 3, использованной в данце. Эта увлекательная миниатюра начинается безмятежно, постепенно поднимаясь во все более высокие регистры и динамично увеличиваясь (semper crescendo), выстраиваясь до чрезвычайно мощной кульминации, своего рода триумфального гимна природе или, возможно, любимой России Метнера, которая все еще была жива, несмотря на трагические испытания. Она пережила…

— Паперно Дмитрий Сергеевич