Они найдут меня сами (Александр Литвин) читать книгу онлайн полностью на iPad, iPhone, android

 

 

 

Я претендую на истину

Автор

 

Моему старшему сыну и другу Евгению посвящается

 

2014 год. Весна

 

Маша волновалась. Она чуть пригубила чай из тонкой фарфоровой чашки и низким тихим голосом начала свой рассказ.

– История моя странная и необычная. Мне тридцать семь лет, и в моей жизни хватало чудес и разных приключений, но то, что привело меня к вам, не укладывается ни в какие логические понятия. Тридцать лет, ровно тридцать лет назад мне приснился этот сон. Я была семилетней девочкой, когда впервые увидела его. А проснувшись, и представить не могла, что это «кино» затянется на тридцать долгих лет. Этот сон я вижу снова и снова, когда раз в неделю, когда два. Снова и снова. Один и тот же сон. Знаете, есть фильм «День сурка», а у меня – «ночь сурка»: все совершенно одинаково, до малейших деталей. И сурок этот – я. Загнанный сурок, который не может рассказать этот сон никому, потому что боится прослыть ненормальным. Вы сможете мне помочь?

 

Мы сидели друг напротив друга. Лицо ее было серьезным, но стать серьезным меня заставило совершенно другое. Я понял, что сейчас здесь, в моем кабинете я узнаю то, к чему, проходя все испытания и экзамены, шел, вероятно, всю свою жизнь. И, возможно, именно сейчас я наконец?то пойму смысл всего происходившего со мной. Это понимание было мгновенным, как взрыв, как выстрел, как неожиданно включенный свет.

Время остановилось. У меня так бывает – в самые ответственные или опасные моменты моей жизни время замирает и пространство погружается в холодный туман. Поудобней устроившись в кресле, я поднес правую руку к голове, обхватил лоб и глаза так, чтобы сквозь закрытые веки проникало минимальное количество света, и стал слушать рассказ Марии. Это была не просто удобная поза: принятие такого положения тела в пространстве стало для меня неким ритуалом, позволяющим практически незаметно для окружающих настроить себя на нужную волну.

 

– Самый первый сон… он начался резко, без преамбулы, без каких?то вступлений. Как будто включили фильм в строго определенном месте. Некий фрагмент, вырванный из событий. Я бегу. Бегу по узким улицам незнакомого города. Меня настигает толпа людей. Я не оборачиваюсь, я просто слышу их дыхание, топот их ног, их крики. Я чувствую запах горелого мяса, это пахнет моя кожа, я чувствую, как стрелы срывают с меня ее куски. Те, кто сзади, кидают в меня камни, палки. Над головой и рядом то и дело пролетают копья и ножи. Я бегу так быстро, как только могу, я хочу оглянуться, но понимаю, что могу потерять драгоценное время. Сердцу не хватает места в груди, дыхание мое вырывается со свистом, я задыхаюсь от этого сумасшедшего бега. С хрипом в сухом саднящем горле я выбегаю на какую?то площадь и вижу фонтан, он стоит в самом центре площади. Я делаю неимоверное усилие и с последней надеждой на избавление, без колебаний ныряю в этот фонтан и… просыпаюсь. Просыпаюсь с тем же хрипом, что и во сне, с саднящим горлом, в состоянии полного безумства, еще не понимая, что это был сон и все уже закончилось.

Маша замолчала, и я слышал ее тяжелое дыхание. Сам я практически перестал дышать.

Они найдут меня сами читать онлайн, Александр Литвин

Александр Литвин

Они найдут меня сами

Я претендую на истину

Автор

Моему старшему сыну и другу Евгению посвящается

2014 год. Весна

Маша волновалась. Она чуть пригубила чай из тонкой фарфоровой чашки и низким тихим голосом начала свой рассказ.

– История моя странная и необычная. Мне тридцать семь лет, и в моей жизни хватало чудес и разных приключений, но то, что привело меня к вам, не укладывается ни в какие логические понятия. Тридцать лет, ровно тридцать лет назад мне приснился этот сон. Я была семилетней девочкой, когда впервые увидела его. А проснувшись, и представить не могла, что это «кино» затянется на тридцать долгих лет. Этот сон я вижу снова и снова, когда раз в неделю, когда два. Снова и снова. Один и тот же сон. Знаете, есть фильм «День сурка», а у меня – «ночь сурка»: все совершенно одинаково, до малейших деталей. И сурок этот – я. Загнанный сурок, который не может рассказать этот сон никому, потому что боится прослыть ненормальным. Вы сможете мне помочь?

Мы сидели друг напротив друга. Лицо ее было серьезным, но стать серьезным меня заставило совершенно другое. Я понял, что сейчас здесь, в моем кабинете я узнаю то, к чему, проходя все испытания и экзамены, шел, вероятно, всю свою жизнь. И, возможно, именно сейчас я наконец-то пойму смысл всего происходившего со мной. Это понимание было мгновенным, как взрыв, как выстрел, как неожиданно включенный свет.

Время остановилось. У меня так бывает – в самые ответственные или опасные моменты моей жизни время замирает и пространство погружается в холодный туман. Поудобней устроившись в кресле, я поднес правую руку к голове, обхватил лоб и глаза так, чтобы сквозь закрытые веки проникало минимальное количество света, и стал слушать рассказ Марии. Это была не просто удобная поза: принятие такого положения тела в пространстве стало для меня неким ритуалом, позволяющим практически незаметно для окружающих настроить себя на нужную волну.

– Самый первый сон… он начался резко, без преамбулы, без каких-то вступлений. Как будто включили фильм в строго определенном месте.

. Некий фрагмент, вырванный из событий. Я бегу. Бегу по узким улицам незнакомого города. Меня настигает толпа людей. Я не оборачиваюсь, я просто слышу их дыхание, топот их ног, их крики. Я чувствую запах горелого мяса, это пахнет моя кожа, я чувствую, как стрелы срывают с меня ее куски. Те, кто сзади, кидают в меня камни, палки. Над головой и рядом то и дело пролетают копья и ножи. Я бегу так быстро, как только могу, я хочу оглянуться, но понимаю, что могу потерять драгоценное время. Сердцу не хватает места в груди, дыхание мое вырывается со свистом, я задыхаюсь от этого сумасшедшего бега. С хрипом в сухом саднящем горле я выбегаю на какую-то площадь и вижу фонтан, он стоит в самом центре площади. Я делаю неимоверное усилие и с последней надеждой на избавление, без колебаний ныряю в этот фонтан и… просыпаюсь. Просыпаюсь с тем же хрипом, что и во сне, с саднящим горлом, в состоянии полного безумства, еще не понимая, что это был сон и все уже закончилось.

Маша замолчала, и я слышал ее тяжелое дыхание. Сам я практически перестал дышать.

Я смотрел ее сон вместе с ней. Я был еще там, в нем. По мере повествования я наблюдал со стороны этот забег по узкой улице, я видел этих безумных людей в старинных одеждах, с факелами и оружием в руках, и я видел этот фонтан. Фонтан… Фонтан… Фонтан показался мне знакомым. Я был возле него прошлым летом! Я знаю, где он находится! Меня передернуло от холода.

Открыв глаза, я придвинул к себе ноутбук и зашел в приложение с картами. В поисковой строке набрал адрес: Toulouse, Place Roder Salendro. И в тот же момент меня просто накрыло холодной волной. Холод был таким, что у меня возникла мысль включить режим обогрева на кондиционере.

Я поднял глаза на Марию и развернул к ней экран …

Читать онлайн книгу Они найдут меня сами

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Назад к карточке книги

Александр Литвин
Они найдут меня сами

Я претендую на истину

Автор

Моему старшему сыну и другу Евгению посвящается

2014 год. Весна

Маша волновалась. Она чуть пригубила чай из тонкой фарфоровой чашки и низким тихим голосом начала свой рассказ.

– История моя странная и необычная. Мне тридцать семь лет, и в моей жизни хватало чудес и разных приключений, но то, что привело меня к вам, не укладывается ни в какие логические понятия. Тридцать лет, ровно тридцать лет назад мне приснился этот сон. Я была семилетней девочкой, когда впервые увидела его. А проснувшись, и представить не могла, что это «кино» затянется на тридцать долгих лет. Этот сон я вижу снова и снова, когда раз в неделю, когда два. Снова и снова. Один и тот же сон. Знаете, есть фильм «День сурка», а у меня – «ночь сурка»: все совершенно одинаково, до малейших деталей. И сурок этот – я. Загнанный сурок, который не может рассказать этот сон никому, потому что боится прослыть ненормальным. Вы сможете мне помочь?

Мы сидели друг напротив друга. Лицо ее было серьезным, но стать серьезным меня заставило совершенно другое. Я понял, что сейчас здесь, в моем кабинете я узнаю то, к чему, проходя все испытания и экзамены, шел, вероятно, всю свою жизнь. И, возможно, именно сейчас я наконец-то пойму смысл всего происходившего со мной. Это понимание было мгновенным, как взрыв, как выстрел, как неожиданно включенный свет.

Время остановилось. У меня так бывает – в самые ответственные или опасные моменты моей жизни время замирает и пространство погружается в холодный туман. Поудобней устроившись в кресле, я поднес правую руку к голове, обхватил лоб и глаза так, чтобы сквозь закрытые веки проникало минимальное количество света, и стал слушать рассказ Марии. Это была не просто удобная поза: принятие такого положения тела в пространстве стало для меня неким ритуалом, позволяющим практически незаметно для окружающих настроить себя на нужную волну.

– Самый первый сон… он начался резко, без преамбулы, без каких-то вступлений. Как будто включили фильм в строго определенном месте. Некий фрагмент, вырванный из событий. Я бегу. Бегу по узким улицам незнакомого города. Меня настигает толпа людей. Я не оборачиваюсь, я просто слышу их дыхание, топот их ног, их крики. Я чувствую запах горелого мяса, это пахнет моя кожа, я чувствую, как стрелы срывают с меня ее куски. Те, кто сзади, кидают в меня камни, палки. Над головой и рядом то и дело пролетают копья и ножи. Я бегу так быстро, как только могу, я хочу оглянуться, но понимаю, что могу потерять драгоценное время. Сердцу не хватает места в груди, дыхание мое вырывается со свистом, я задыхаюсь от этого сумасшедшего бега. С хрипом в сухом саднящем горле я выбегаю на какую-то площадь и вижу фонтан, он стоит в самом центре площади. Я делаю неимоверное усилие и с последней надеждой на избавление, без колебаний ныряю в этот фонтан и… просыпаюсь. Просыпаюсь с тем же хрипом, что и во сне, с саднящим горлом, в состоянии полного безумства, еще не понимая, что это был сон и все уже закончилось.

Маша замолчала, и я слышал ее тяжелое дыхание. Сам я практически перестал дышать.

Я смотрел ее сон вместе с ней. Я был еще там, в нем. По мере повествования я наблюдал со стороны этот забег по узкой улице, я видел этих безумных людей в старинных одеждах, с факелами и оружием в руках, и я видел этот фонтан. Фонтан… Фонтан… Фонтан показался мне знакомым. Я был возле него прошлым летом! Я знаю, где он находится! Меня передернуло от холода.

Открыв глаза, я придвинул к себе ноутбук и зашел в приложение с картами. В поисковой строке набрал адрес: Toulouse, Place Roder Salendro. И в тот же момент меня просто накрыло холодной волной. Холод был таким, что у меня возникла мысль включить режим обогрева на кондиционере.

Я поднял глаза на Марию и развернул к ней экран. «Смотри». Мысленно я уже окрестил ее Марьям – как ни странно, блондинке Маше это восточное имя подходит больше. Ах, как же я люблю удивлять людей. Она посмотрела на экран, и ее всю затрясло. И без того светлая кожа стала просто белой и прозрачной, такой, что были видны прожилки голубоватых вен.

– Что это за город? – она еще не понимала, что происходит. – Это же он, этот город из моего сна!

– Это Тулуза. Ты когда-нибудь была там?

– Нет, никогда. Но я знаю это место и эти улицы. Я по ним бежала. – Мария не отрывала глаз от экрана, сонная артерия на ее шее пульсировала так, как будто девушка опять бежит по улицам, по городу из своего сна.

– Мария, тебе надо съездить туда и погулять. Я думаю, тебе есть что вспомнить. Все, что было с твоим далеким предком. А теперь давай, рассказывай детали сна.

Маша сидела в полном изумлении. Она несколько раз повторила: «Ничего себе… Ну ничего себе!» Честно признаться, я тоже был удивлен. Я не подал виду, но меня просто разрывало от того, с какой легкостью я увидел сон другого человека: я бежал рядом с ней, я имел возможность оглянуться и увидеть озверевшие лица безумных людей – они, как собаки, сорвавшиеся с цепи, были готовы рвать ее тело. И факелы. Многочисленные факелы в руках толпы вернули мне эмоцию ужаса из детства, когда я случайно поджег бочку с бензином…

Теперь Маша была готова засыпать меня вопросами. «Александр, как вы думаете, что мне снится? Кто я? Это из прошлой жизни? Я кем-то там была? Зачем за мной бежали все эти люди? Кто они? Почему они хотели меня убить? Мне на самом деле кто-нибудь угрожает?» Она, обычно обстоятельная и неторопливая, задала мне массу вопросов, на которые у меня был ответ, но я боялся его озвучить.

Если мое предположение верное, то, озвучив его, я стану на пути у машины смерти, которая смела не один миллион человек. Этот агрегат и сейчас смазан, с заправленными баками и всегда готов отутюжить не просто человека, а всю историю человечества.

1

Свой первый эфир я не забуду никогда. 28 сентября 2008 года. А накануне, 27 сентября, Наталье исполнилось бы сорок шесть. Как же мне ее не хватало! Она была вторым в моей жизни человеком, кому я что-то доказывал. Первым был я сам.

Мое первое появление на экране телевизора повергло всех в шок. Мой секрет, моя стратегическая тайна стала известна всем моим родным и знакомым. Пути назад не было.

Мы сидели дома втроем: мои парни, еще находящиеся в сильнейшем стрессе после ухода мамы, и я – в состоянии бомбы с тикающим механизмом, с дурацкой улыбкой на лице и с внутренним ощущением готовности порвать любого, кто осмелится угрожать моим детям. Мы представляли собой тихий динамит из эмоций, которые невозможно описать словами. Мы ждали.

Детонатором стал телефонный звонок. Звонок из Владивостока от коллеги по таможне, узнавшего меня в телевизоре. Кроме «ну ты, блин, даешь!» я толком ничего не понял. А потом понеслось. По мере смены часовых поясов и выхода в эфир программы в том или ином часовом поясе, звонков становилось все больше и больше. И вот наступило уральское время. Теперь звонили одновременно три телефона. «Да, да, это папа», – отвечали звонившим Евгений и Альберт. «Да, да, это я», – отвечал я обалдевшим, ошалевшим и вдруг в одночасье ставшим какими-то счастливыми людям. Старикам я позвонил сам.

– У меня нет слов, – сказала мама, – я просто глазам не поверила. Я знала, что ты можешь удивлять, но так ты еще никогда нас не удивлял.

– Как я тебе в телевизоре? – мне очень хотелось, чтобы мама оценила мою работу. – Я еще не видел программу, она будет только через час.

– Все хорошо, ты в телевизоре красиво выглядишь и говоришь хорошо. В добрый час!

Наконец программа началась и в Москве. Сделав глоток коньяка, я стал смотреть на экран телевизора. Тридцать машин стоят в два ряда в огромном ангаре, в багажнике одной из них спрятан человек. Его надо найти с одной-единственной попытки. Время работы – десять минут.

Вот и моя очередь подошла. Я медленно вел руками перед собой, и в какой-то момент воздух стал упругим, сопротивляющимся. Это изменение было конкретным и понятным. Здесь – есть, здесь – нет. Перепроверил: есть – нет. Конкретно и точно.

Сидя по ту сторону экрана, я снова вспомнил глаза ведущих и аплодисменты в ангаре. Аплодировала вся съемочная группа, искренне и дружно. Они были по-настоящему рады. И это меня удивило. Я почему-то решил, что для них это уже не чудо – они сняли множество программ и должны были бы привыкнуть, но я видел искреннее удивление и восхищение. Да, моя тактика была правильной, я нашел этого человека в багажнике, я поверил себе. Но… Кому это надо? Кто дал мне эту возможность – вот так четко и понятно ощутить изменение? Я ломал голову над смыслом происходящего: штука, в общем-то, безобидная – найти в багажнике человека, но уж очень понятный сигнал, такой, который не оставил никаких сомнений. Все, что произошло в тот день, все было направлено на уничтожение моего сомнения. И звонок Альберта перед тем, как мне идти в ангар с машинами, – все к одному: не сомневайся!

Там был еще не экзамен, там был всего лишь зачет, допуск к экзамену. На тот момент у меня была еще прежняя жизнь, еще была жива Наталья. И там, на экране телевизора, я был еще тем, прежним. Это прошлое ощущали и мои сыновья. Никогда, никогда не будет так, как прежде.

Я допил свой коньяк. «Ну, как вам?» Парни сидели молча. Они еще были там, в прошлом, и каждый из них думал: «Наверное, маме бы понравилось и у нее тоже была бы новая жизнь». И я думал то же самое. Испытание пройдено, работа сделана, но незавершенность была в том, что нет главного человека, кому я всегда доказывал то, что я лучший. Нет здесь, на земле. То, что она знает, я не сомневался, и все равно мне хотелось услышать именно ее оценку.

2

Я ехал в вагоне метро с блаженной улыбкой на лице и просто заходился от счастья и распирающего ощущения собственной значимости, от ощущения победителя. Война закончилась. Фанфары, ликование друзей и родных, и я – на вершине пьедестала с призом в руках. Тысячи раз я видел эту картину, и мне уже не надо было загонять себя в транс. Одна только мысль и фейерверк эмоций!

Я все время держал в голове конечную цель – мне нужна эта победа. Я ходил по Москве и ловил знаки, которые мироздание мне давало в большом количестве и вселяло уверенность.

Как-то, присев на свою любимую скамейку в Воронцовском парке, я наблюдал за детьми, которые кидали друг в друга вороха осенних листьев. Их голоса в прохладном осеннем воздухе были слышны четко и разборчиво, но при этом они мне совершенно не мешали думать о предстоящем событии. Я снова и снова стоял перед символом своей победы, я сжимал этот кусок стекла в руках, и состояние счастья накрывало меня с головой. Сейчас мне важно помнить только о том, что мои эмоции могут быть реализованы в будущем – я напрягаю память, и она не должна выдавать ничего, кроме счастья! Мне предстоит трудная работа: вспомнить состояние счастья, которое будет в будущем. Вспомнить свое будущее. Крик вернул меня в реальность. «Я победил! Я победил!» – кричал пацан, подкидывая очередной ворох листьев в небо. «Да, ты победил», – сказала мальчугану подошедшая мама. Она сказала это тихо-тихо, но я ее услышал…

График был расписан достаточно жестко. Время делилось на сами испытания и на их ожидание. Аккумуляторная батарея телефона всегда была заряжена, денег на телефонном счете всегда было достаточно. Это была моя боевая экипировка, внешний признак готовности к работе. Сам я находился в постоянной готовности оказаться в течение полутора часов в названном месте. Как для человека служившего, для меня это не представляло трудностей. А вот внутреннее мое состояние не было видно никому.

Испытания занимают в среднем десять минут. Вот в эти десять минут я должен максимально отключиться от мира, который имеет цвет, вкус и запах, который имеет стабильные формы и понятные правила игры, от мира, который имеет историю, день и ночь, ветер и дождь. Я должен отключиться от объективной реальности, но при этом не уйти в тотальную пустоту, а расширить свое сознание до таких размеров, которые бы мне позволили услышать эмоции мест, людей и событий. От меня будут требовать невероятных, с точки зрения человеческой логики, действий, и к этому надо готовиться.

У меня нет памяти на лица, у меня есть память на эмоции. Возможно, это никак не связано с интуицией, но эта память мне чертовски помогает, надо только вспомнить, и все. Только вспомнить. Моя копилка эмоций наполнена достаточно, чтобы почувствовать человека, но задания будут разными, и вполне вероятно, что не все дадутся мне легко. Будут дни, когда я ничего не смогу увидеть: мое лучшее время – полночь, но никто не пойдет мне навстречу, никто не будет выстраивать график съемок исключительно под меня. Если я сам этого не захочу. Стало быть, ощущение счастья от обладания призом должно быть перманентным, тогда люди пойдут мне навстречу и время экзаменов будет совпадать с моей лучшей формой.

Финал проекта приходится на декабрь, а декабрь для меня всегда невероятно везучий период. Это мое время в любой год, но декабрь 2008 года – это самое лучшее мое время! Да, сначала мне будет сложно. Пока нет устойчивых отрицательных температур, пока листва на деревьях, мне придется сложно, но чем сильней морозы, чем толще лед на реках, тем моя интуитивная сила больше и шансы возрастают многократно.

Мысли об экзаменах забирали все мое время. Сессия обещала быть длинной, мне предстоял трехмесячный марафон, который подводил итог всей моей деятельности за последние сорок с лишним лет. Я ни на минуту, ни на секунду не сомневался в правильности принятого решения, но главный вопрос – для чего? – я оставил на потом, на то время, когда, как мне казалось, стратегическая задача будет выполнена.

Да, тогда эта задача была для меня стратегической, она была смыслом жизни, и вопрос «для чего?» так и остался висеть в воздухе до лучших времен. Вероятно, я изначально поступил правильно, поставив точку в этом вопросе: сначала я сдаю экзамены, а потом уже буду думать – для чего. Я себя знаю, так уж я устроен, что хорошо могу делать только одно дело. Нарушение этого принципа – заведомый провал, а проваливаться я не намерен.

Цель ясна, задача поставлена. Мой жизненный опыт говорит: надейся только на самого себя. Мое оружие – это эмоции, чувства и высочайший уровень доверия к своим ощущениям. Кажущаяся простота этого принципа – самый сложный момент. Да – это да, нет – это нет. Остальное от лукавого. Обычный двоичный код, открытый людям еще в древности.

Утром я отправился в магазин. Надо что-то приготовить на обед. Интернет выдал мне рецепт борща с фотографиями-инструкциями, отображающими каждый этап обработки продуктов, и я отправился за ингредиентами.

Магазин как магазин, все как обычно, только продавщица странно смотрела и улыбалась, как будто знает меня. Я начал вспоминать, где ее видел, и тоже улыбнулся. «Я вас знаю! Вы – Александр! Я видела вас вчера по телевизору!» Ах, вот в чем дело… Вот она, слава!

Я не знал, что должен делать в этот момент. Я улыбался этой женщине и почти забыл, зачем пришел. Мне стало вдруг неловко, не потому, что я смутился, а потому, что в моем жизненном опыте не было практики популярности и, соответственно, словарный запас был в этом отношении недостаточен. Работа на таможне и власть, которую она давала, вынуждала многих людей мне улыбаться – на всякий случай. Здесь же было совсем другое. Женщина улыбалась искренне, не рассчитывая на то, что ее доброе расположение принесет ей какие-то преференции. Да, оказывается, это очень приятно – нравиться людям. Я все же собрался и быстро проговорил список необходимых продуктов. Пакет был полон, оставалось только действовать по инструкции из Интернета.

По дороге домой я обдумывал, что мне говорить людям в таких ситуациях, как реагировать на то, что они меня узнали. С каждым эфиром я буду все больше и больше узнаваем и от этого никуда не деться, это существенно ограничит мою свободу, и это же ее существенно расширит. Я много раз слышал слова о том, что человек должен выдержать три испытания: огонь, воду и медные трубы. Но больше всего в жизни я боялся испытания властью. Власть не позволяет делать ошибок. Твое решение должно быть в балансе с твоими функциями и быть правильным и для власти, и для человека, на которого ты свою власть распространяешь. С властью я вроде бы справился. Теперь у меня будет еще одно ранее неизвестное мне качество – популярность. В том, что она будет, сомнений у меня не было.

Меня всегда удивляли люди, замирающие при виде той или иной популярной личности. У меня кумиров нет и не было: так уж получилось, что реализация заповеди «не сотвори себе кумира» далась мне легко. Я где-то прочитал: чтобы стать специалистом в каком-то деле, нужно просто очень хорошо отработать в этой сфере десять тысяч часов – это касается практически всех людей, подпадающих под усредненные характеристики. Но есть дела, которые у нас получаются лучше, чем у других, и тогда вместо средних десяти тысяч часов достаточно одной тысячи. Я уважаю профессионалов. Тех, кто либо за десять тысяч часов, либо за тысячу, но стали совершенными мастерами в своем деле. Мастер ли я, покажет время, а пока мне сорок восемь и я умею слушать себя. И все, что мне предстоит сделать в ближайшие три месяца, – слушать себя!

3

Испытание. Первое испытание после похорон Натальи. Мне пришлось выслушать соболезнования перед тем, как приступить к работе. Лучше бы они ничего не говорили, но не я устанавливаю правила.

Конверт, внутри фотография. Задание – сказать все, что думаю по поводу фотографии и личности на ней. Какой-то специальной подготовки к этому испытанию я не проводил. Уповая только на себя, я закрыл глаза и попытался сузить свой мир до этого маленького конверта.

Лицо. Очень близко лицо. И голубые глаза. Знакомое лицо. Пытаюсь вспомнить. Лицо отдаляется, и я вижу Наталью. Она смотрит на меня слегка иронично. Я выхожу из этого узкого мира, пытаюсь убрать образ Натальи и опять погрузиться в содержимое этого конверта. Опять очень близко глаза. Успеваю заметить кудрявые волосы. Потом какие-то фрагменты, как в милицейской хронике, что-то похожее на описание судебно-медицинской экспертизы. Положение тела, травмы. Я почувствовал резкую боль в области солнечного сплетения. Убийство. Неприятное ощущение, очень неприятное ощущение несправедливости, трусости и предательства. Но говорить буду только то, что видел, ощущения к делу не пришьешь. Открываю глаза. Говорю все, что видел. Женщина, глаза голубые, описываю травмы, говорю, что это убийство.

Рядом с ведущим стоит невысокая сухощавая пожилая женщина. Прямой, жесткий, смелый взгляд. Она смотрит на меня в упор. Я только что видел эти глаза. Очень похожи. Только цвет ее глаз другой, зеленый. Но энергия общая, вероятно, родня. Женщина смотрит пристально, но дружелюбно. Ведущий не торопясь достает из конверта фотографию. В конверте фотография Сергея Есенина. Не сдал! Эта мысль буквально пронзила меня. Это мужчина. Травмы и их описание – стопроцентная идентичность, но это мужчина. Нет смысла объяснять ведущим, почему я решил, что это женщина, они не поймут.

Ведущий представляет даму. Светлана Петровна Есенина, племянница поэта. Я не вижу в ее взгляде ни малейшего разочарования, есть только глубокая заинтересованность, и я знаю почему. Я точно описал все травмы, и я сказал, что это убийство. Официальная версия не совпадает с моей.

Светлана Петровна протянула мне маленькую книжицу – Библию.

– Александр, только один вопрос. Вот прямо сейчас расскажите мне про этот предмет.

Камеры уже ничего не снимают, мы стоим за пределами съемочной площадки.

– Это Библия, которую подарила очень важная персона, имеющая большую власть, и Сергей Есенин, задавая какой-либо вопрос, искал ответ на страницах этой книги, открывая их наугад.

Взгляд женщины стал мягким и добрым. Она мне улыбнулась.

– Да, эту Библию подарила императрица, и Есенин действительно так делал. В нашей семье есть именно эта легенда, но кроме нашей семьи про это никто не знает.

Мы попрощались, но у меня осталось ощущение предстоящей встречи.

Испытания шли одно за другим. Какие-то мне давались легко, какие-то я проходил с трудом, но ни разу за все время экзаменов не случалось того, чтобы информация шла неверная, уводящая меня в сторону от истины. Я сам, сам лично делал ошибки, неправильно интерпретируя те или иные подсказки, а иногда и просто забывая про них. Все это было страшно досадно, досадно оттого, что я поторопился с выводами, оттого, что был слеп и не отреагировал, оттого, что порой шел на поводу у ведущих.

Назад к карточке книги «Они найдут меня сами»

Читать онлайн «Они найдут меня сами» автора Литвин Александр Богданович — RuLit

Александр Литвин

Они найдут меня сами

Я претендую на истину

Автор

Моему старшему сыну и другу Евгению посвящается

Маша волновалась. Она чуть пригубила чай из тонкой фарфоровой чашки и низким тихим голосом начала свой рассказ.

— История моя странная и необычная. Мне тридцать семь лет, и в моей жизни хватало чудес и разных приключений, но то, что привело меня к вам, не укладывается ни в какие логические понятия. Тридцать лет, ровно тридцать лет назад мне приснился этот сон. Я была семилетней девочкой, когда впервые увидела его. А проснувшись, и представить не могла, что это «кино» затянется на тридцать долгих лет. Этот сон я вижу снова и снова, когда раз в неделю, когда два. Снова и снова. Один и тот же сон. Знаете, есть фильм «День сурка», а у меня — «ночь сурка»: все совершенно одинаково, до малейших деталей. И сурок этот — я. Загнанный сурок, который не может рассказать этот сон никому, потому что боится прослыть ненормальным. Вы сможете мне помочь?

Мы сидели друг напротив друга. Лицо ее было серьезным, но стать серьезным меня заставило совершенно другое. Я понял, что сейчас здесь, в моем кабинете я узнаю то, к чему, проходя все испытания и экзамены, шел, вероятно, всю свою жизнь. И, возможно, именно сейчас я наконец-то пойму смысл всего происходившего со мной. Это понимание было мгновенным, как взрыв, как выстрел, как неожиданно включенный свет.

Время остановилось. У меня так бывает — в самые ответственные или опасные моменты моей жизни время замирает и пространство погружается в холодный туман. Поудобней устроившись в кресле, я поднес правую руку к голове, обхватил лоб и глаза так, чтобы сквозь закрытые веки проникало минимальное количество света, и стал слушать рассказ Марии. Это была не просто удобная поза: принятие такого положения тела в пространстве стало для меня неким ритуалом, позволяющим практически незаметно для окружающих настроить себя на нужную волну.

— Самый первый сон… он начался резко, без преамбулы, без каких-то вступлений. Как будто включили фильм в строго определенном месте. Некий фрагмент, вырванный из событий. Я бегу. Бегу по узким улицам незнакомого города. Меня настигает толпа людей. Я не оборачиваюсь, я просто слышу их дыхание, топот их ног, их крики. Я чувствую запах горелого мяса, это пахнет моя кожа, я чувствую, как стрелы срывают с меня ее куски. Те, кто сзади, кидают в меня камни, палки. Над головой и рядом то и дело пролетают копья и ножи. Я бегу так быстро, как только могу, я хочу оглянуться, но понимаю, что могу потерять драгоценное время. Сердцу не хватает места в груди, дыхание мое вырывается со свистом, я задыхаюсь от этого сумасшедшего бега. С хрипом в сухом саднящем горле я выбегаю на какую-то площадь и вижу фонтан, он стоит в самом центре площади. Я делаю неимоверное усилие и с последней надеждой на избавление, без колебаний ныряю в этот фонтан и… просыпаюсь. Просыпаюсь с тем же хрипом, что и во сне, с саднящим горлом, в состоянии полного безумства, еще не понимая, что это был сон и все уже закончилось.

Маша замолчала, и я слышал ее тяжелое дыхание. Сам я практически перестал дышать.

Я смотрел ее сон вместе с ней. Я был еще там, в нем. По мере повествования я наблюдал со стороны этот забег по узкой улице, я видел этих безумных людей в старинных одеждах, с факелами и оружием в руках, и я видел этот фонтан. Фонтан… Фонтан… Фонтан показался мне знакомым. Я был возле него прошлым летом! Я знаю, где он находится! Меня передернуло от холода.

Открыв глаза, я придвинул к себе ноутбук и зашел в приложение с картами. В поисковой строке набрал адрес: Toulouse, Place Roder Salendro. И в тот же момент меня просто накрыло холодной волной. Холод был таким, что у меня возникла мысль включить режим обогрева на кондиционере.

Я поднял глаза на Марию и развернул к ней экран. «Смотри». Мысленно я уже окрестил ее Марьям — как ни странно, блондинке Маше это восточное имя подходит больше. Ах, как же я люблю удивлять людей. Она посмотрела на экран, и ее всю затрясло. И без того светлая кожа стала просто белой и прозрачной, такой, что были видны прожилки голубоватых вен.

— Что это за город? — она еще не понимала, что происходит. — Это же он, этот город из моего сна!

— Это Тулуза. Ты когда-нибудь была там?

— Нет, никогда. Но я знаю это место и эти улицы. Я по ним бежала. — Мария не отрывала глаз от экрана, сонная артерия на ее шее пульсировала так, как будто девушка опять бежит по улицам, по городу из своего сна.

— Мария, тебе надо съездить туда и погулять. Я думаю, тебе есть что вспомнить. Все, что было с твоим далеким предком. А теперь давай, рассказывай детали сна.

Они найдут меня сами — Александр Литвин » 📚 Книгомир — Бесплатная Онлайн Библиотека

Моему старшему сыну и другу Евгению посвящается

2014 год. Весна

Маша волновалась. Она чуть пригубила чай из тонкой фарфоровой чашки и низким тихим голосом начала свой рассказ.

— История моя странная и необычная. Мне тридцать семь лет, и в моей жизни хватало чудес и разных приключений, но то, что привело меня к вам, не укладывается ни в какие логические понятия. Тридцать лет, ровно тридцать лет назад мне приснился этот сон. Я была семилетней девочкой, когда впервые увидела его. А проснувшись, и представить не могла, что это «кино» затянется на тридцать долгих лет. Этот сон я вижу снова и снова, когда раз в неделю, когда два. Снова и снова. Один и тот же сон. Знаете, есть фильм «День сурка», а у меня — «ночь сурка»: все совершенно одинаково, до малейших деталей. И сурок этот — я. Загнанный сурок, который не может рассказать этот сон никому, потому что боится прослыть ненормальным. Вы сможете мне помочь?

Мы сидели друг напротив друга. Лицо ее было серьезным, но стать серьезным меня заставило совершенно другое. Я понял, что сейчас здесь, в моем кабинете я узнаю то, к чему, проходя все испытания и экзамены, шел, вероятно, всю свою жизнь. И, возможно, именно сейчас я наконец-то пойму смысл всего происходившего со мной. Это понимание было мгновенным, как взрыв, как выстрел, как неожиданно включенный свет.

Время остановилось. У меня так бывает — в самые ответственные или опасные моменты моей жизни время замирает и пространство погружается в холодный туман. Поудобней устроившись в кресле, я поднес правую руку к голове, обхватил лоб и глаза так, чтобы сквозь закрытые веки проникало минимальное количество света, и стал слушать рассказ Марии. Это была не просто удобная поза: принятие такого положения тела в пространстве стало для меня неким ритуалом, позволяющим практически незаметно для окружающих настроить себя на нужную волну.

— Самый первый сон… он начался резко, без преамбулы, без каких-то вступлений. Как будто включили фильм в строго определенном месте. Некий фрагмент, вырванный из событий. Я бегу. Бегу по узким улицам незнакомого города. Меня настигает толпа людей. Я не оборачиваюсь, я просто слышу их дыхание, топот их ног, их крики. Я чувствую запах горелого мяса, это пахнет моя кожа, я чувствую, как стрелы срывают с меня ее куски. Те, кто сзади, кидают в меня камни, палки. Над головой и рядом то и дело пролетают копья и ножи. Я бегу так быстро, как только могу, я хочу оглянуться, но понимаю, что могу потерять драгоценное время. Сердцу не хватает места в груди, дыхание мое вырывается со свистом, я задыхаюсь от этого сумасшедшего бега. С хрипом в сухом саднящем горле я выбегаю на какую-то площадь и вижу фонтан, он стоит в самом центре площади. Я делаю неимоверное усилие и с последней надеждой на избавление, без колебаний ныряю в этот фонтан и… просыпаюсь. Просыпаюсь с тем же хрипом, что и во сне, с саднящим горлом, в состоянии полного безумства, еще не понимая, что это был сон и все уже закончилось.

Маша замолчала, и я слышал ее тяжелое дыхание. Сам я практически перестал дышать.

Я смотрел ее сон вместе с ней. Я был еще там, в нем. По мере повествования я наблюдал со стороны этот забег по узкой улице, я видел этих безумных людей в старинных одеждах, с факелами и оружием в руках, и я видел этот фонтан. Фонтан… Фонтан… Фонтан показался мне знакомым. Я был возле него прошлым летом! Я знаю, где он находится! Меня передернуло от холода.

Открыв глаза, я придвинул к себе ноутбук и зашел в приложение с картами. В поисковой строке набрал адрес: Toulouse, Place Roder Salendro. И в тот же момент меня просто накрыло холодной волной. Холод был таким, что у меня возникла мысль включить режим обогрева на кондиционере.

Я поднял глаза на Марию и развернул к ней экран. «Смотри». Мысленно я уже окрестил ее Марьям — как ни странно, блондинке Маше это восточное имя подходит больше. Ах, как же я люблю удивлять людей. Она посмотрела на экран, и ее всю затрясло. И без того светлая кожа стала просто белой и прозрачной, такой, что были видны прожилки голубоватых вен.

— Что это за город? — она еще не понимала, что происходит. — Это же он, этот город из моего сна!

— Это Тулуза. Ты когда-нибудь была там?

— Нет, никогда. Но я знаю это место и эти улицы. Я по ним бежала. — Мария не отрывала глаз от экрана, сонная артерия на ее шее пульсировала так, как будто девушка опять бежит по улицам, по городу из своего сна.

— Мария, тебе надо съездить туда и погулять. Я думаю, тебе есть что вспомнить. Все, что было с твоим далеким предком. А теперь давай, рассказывай детали сна.

Маша сидела в полном изумлении. Она несколько раз повторила: «Ничего себе… Ну ничего себе!» Честно признаться, я тоже был удивлен. Я не подал виду, но меня просто разрывало от того, с какой легкостью я увидел сон другого человека: я бежал рядом с ней, я имел возможность оглянуться и увидеть озверевшие лица безумных людей — они, как собаки, сорвавшиеся с цепи, были готовы рвать ее тело. И факелы. Многочисленные факелы в руках толпы вернули мне эмоцию ужаса из детства, когда я случайно поджег бочку с бензином…

Теперь Маша была готова засыпать меня вопросами. «Александр, как вы думаете, что мне снится? Кто я? Это из прошлой жизни? Я кем-то там была? Зачем за мной бежали все эти люди? Кто они? Почему они хотели меня убить? Мне на самом деле кто-нибудь угрожает?» Она, обычно обстоятельная и неторопливая, задала мне массу вопросов, на которые у меня был ответ, но я боялся его озвучить.

Если мое предположение верное, то, озвучив его, я стану на пути у машины смерти, которая смела не один миллион человек. Этот агрегат и сейчас смазан, с заправленными баками и всегда готов отутюжить не просто человека, а всю историю человечества.

1

Свой первый эфир я не забуду никогда. 28 сентября 2008 года. А накануне, 27 сентября, Наталье исполнилось бы сорок шесть. Как же мне ее не хватало! Она была вторым в моей жизни человеком, кому я что-то доказывал. Первым был я сам.

Мое первое появление на экране телевизора повергло всех в шок. Мой секрет, моя стратегическая тайна стала известна всем моим родным и знакомым. Пути назад не было.

Мы сидели дома втроем: мои парни, еще находящиеся в сильнейшем стрессе после ухода мамы, и я — в состоянии бомбы с тикающим механизмом, с дурацкой улыбкой на лице и с внутренним ощущением готовности порвать любого, кто осмелится угрожать моим детям. Мы представляли собой тихий динамит из эмоций, которые невозможно описать словами. Мы ждали.

Детонатором стал телефонный звонок. Звонок из Владивостока от коллеги по таможне, узнавшего меня в телевизоре. Кроме «ну ты, блин, даешь!» я толком ничего не понял. А потом понеслось. По мере смены часовых поясов и выхода в эфир программы в том или ином часовом поясе, звонков становилось все больше и больше. И вот наступило уральское время. Теперь звонили одновременно три телефона. «Да, да, это папа», — отвечали звонившим Евгений и Альберт. «Да, да, это я», — отвечал я обалдевшим, ошалевшим и вдруг в одночасье ставшим какими-то счастливыми людям. Старикам я позвонил сам.

«Они найдут меня сами». Впечатления

У меня нет оборудования, но у меня есть интуиция — мой главный инструмент

Александр Литвин

Общее и глобальное

Вторая книга Александра Литвина «Они найдут меня сами» логически продолжает тему первой его книги «Выше Бога не буду» — интуиция. Если в первой части своей автобиографии автор на собственном примере показал, какие события в жизни помогли ему сохранить интуицию и развить её, то во второй части акцент был сделан на самóм процессе работы интуиции. Эта созидательная работа интуиции привела его к осознанию того, что история не была предоставлена нам в объективном ключе: она писалась, перечёркивалась и переписывалась теми, у кого были рычаги власти. Через рассказ о том, какие уроки он вынес из проекта «Битва экстрасенсов» в 2008 году, каких людей встретил, как развернулась его жизнь после проекта и как судьба занесла его по разным странам, Александр Литвин пишет, что его ощущения совпадают с догадками тех людей и исследователей, которые считают, что у Иисуса Христа были потомки и что они живут на земле среди нас здесь и сейчас. Автор хотел бы, чтобы они его нашли сами, и указал в последней главе книги ряд качеств, которыми эти мужчины и женщины отличаются от других.

В некотором роде можно смотреть на книгу, как на инструкцию: вот здесь автор делает такие-то манипуляции, чтобы получить информацию, а вот здесь такие. Подробности таких практик совсем не отличаются мистикой, ритуальными танцами или заговорами — всё в рамках нормы, автор работает с полем информации через интуицию, через образы, через сны:

(1) «Я остановился в коридоре и закрыл глаза. Для начала мне нужно прекратить дышать. Мне нужна легкая гипоксия. Мне нужна легкая паника организма, когда вся логика его уйдет на поиск причины гипоксии: всё было хорошо, все системы работали нормально, и вдруг — гипоксия. Автономная система начнёт судорожно искать причины, и моя задача в это время задать вопрос, правильный вопрос».
(2) «Я закрываю глаза. Темно, темно, я пытаюсь раскрутить эту темноту против часовой стрелки. Как-то на экзамене я для себя решил, если получать информацию из прошлого, нужно крутить темноту против часовой стрелки. Вот появляется пятно света, тонкая мерцающая бензиновая пленка на воде, я кручу ее все сильнее, мне нужно сделать так, чтобы от вращения она прижалась к краям черноты».
(3) «Обычно у меня, если я о чём-то думаю, в голове возникает картинка с событием, некая визуализация мысли».
(4) «Сначала нужно снять критичность всех, кто находится внутри. Это мой метод, я сам его разработал, прикладывая руки к стенам и задавая им вибрацию и мыслями, и голосом, чтобы соответствовать энергетике помещения, чтобы не быть пятым, никому не нужным колесом в телеге, чтобы нравиться тем, кто внутри».

И другие техники, в том числе медитативные, упоминает Александр Литвин в своей книге.

Самое интересное, однако, в том, что именно ещё на самом проекте он не знал, что именно необходимо делать, чтобы успешно проходить испытания. Каждое задание было ему уроком и каждая встреча поучительной. Главный враг – сомнение – уводило его в сторону, и битва между экстрасенсами превратилась в битву с собственным сомнением и победоносной логикой. Учителем он стал сам для себя – одновременно и славное, и горестное заключение. Вопросов миллион, а спросить не у кого. И главное: «Почему я могу это делать? для чего? для кого это нужно?» Отрытием для него во время участия в проекте стал фэншуй – система китайской эзотерики, которая, однако, работает тем хуже, чем дальше рассматриваемый человек находится от срединного Китая.

В жанрах автобиографии и мемуара посыл читателю, как правило, звучит довольно понятно и прямо. Точно так же и здесь, однако между строчек удаётся читать больше и о самом Александре Литвине, и об обществе, о котором он пишет. Он вспоминает о том, что в детстве не смог отправиться в плавание на лодке с другом из-за ливней и был очень этому раздосадован. По-моему, очень удивительно, ведь в настоящее время при любой погоде есть Интернет, о каких досадах речь? Сегодня меня досадуют именно такие наблюдения, поскольку нынешнее поколение ценность видит в электронных прибамбасах. Весьма зримый разрыв поколений встаёт перед взором от таких слов. Вот он говорит, что любит домашние пельмени, что лепят их в его семье все вместе – и можно больше ничего не писать о том, какая дружная и сплочённая у него семья. Или вот девушки фотографируются с памятником Есенина на кладбище, но когда Александр Богданович предложил им познакомиться с прямым и довольно близким потомком Есенина, занятые и деловитые девочки отказались от такой возможности. Вот какой наш мир избирательно-странный. Мы любим живых и отошедших в небытие кумиров, но их родственников, знавших их лично, мы не считаем стоящими нашего микроскопического внимания. Любим ли мы вообще тогда этого «кумира»? Или мы любим моду на любовь к кумиру? Опять же, автор там заносит в химчистку одежду, ему говорят, что забрать можно через несколько дней, но потом узнают в нём известного человека и отдают костюм в тот же день. Очень трогательно, но почему люди не могут быть всегда людьми для других? Я вижу в этом слабость и падкость на кумиров вообще, ведь легко быть хорошим для того, кто тебе нравится.

В книге автор представляет и свою философию, свой взгляд на причинно-следственные отношения между нами и тем, что с нами происходит в повседневности. У Александра Литвина эта система взглядов очень убедительно выстроенная, фундаментальная. Основные постулаты: мы все связаны друг с другом и с нашими предками в гораздо большей степени, чем нам кажется. Важен каждый человек, каждая жизнь, и порой Вселенная идёт на такие кульбиты, чтобы родился конкретный ребёнок с конкретной энергией, что мы можем только даваться диву. Также автор делится опытом работы с теми людьми, которые обращались к нему за помощью, описывает, какие рекомендации им давал и почему. Всегда из его уст течёт честность (ну, по крайней мере, такое ощущение не покидет читателя): да, говорит он, мне нравится быть популярным, чего скрывать? Правда, думаю, его популярность и популярность людей шоу-бизнеса — всё-таки вещи разные. К артистам всегда сунутся в кровать, чтобы узнать подробности, но здесь всё по-другому: популярность у Литвина, на мой взгляд, достойная, без пошлости и шумихи.

Наконец, инсайт – проникновение в тайные знания, в энергетическую механику Вселенной. Это моя любимая часть вообще в том, что делает Александр Литвин. Он делится своими аналитическими наблюдениями. Нам не пришло бы в голову соединить проседание интуиции с поездкой в метро, но он не только видит взаимосвязь, но и растолковывает эту связь на пальцах. Нам кажется, что место намоленное и всё тут, но, говорит Александр Литвин, дело в геометрии здания и локальном ослаблении гравитации. Нам кажется, что коричневый цвет просто приятный и спокойный, а Литвин говорит о поляризации и длине волны, которые несколько меняют нас, и романтическое становится конкретным. Одним словом, физика. И даже фэншуй он расчленил физикой, показав, например, что люди с энергией воды – это люди с энергией движения. То есть эзотерика приобретает осязаемые измерения. Очень легко это у него получается, посмотрите сами: «Просто у людей с энергией растительного мира все операции протекают лучше в зимнее время. Когда обстригают деревья для формирования кроны? Только когда они без листьев». Или: «Мы как притягиваем к себе людей, так и отталкиваем, и в основе этого притяжения или отторжения находится… гравитация». Или: «…это не связано с имиджем, это связано с интуицией. Гигроскопичность волос создаёт вокруг головы дополнительную атмосферу, свою персональную атмосферу, насыщенную влагой». Элементарно, Ватсон. Только как это всё узнать простому смертному? Когда уже автор основательно расскажет нам о правильном фэншуе?

Уроки, вынесенные для себя

Часто в книге Александр Литвин оперирует библейскими истинами: умей прощать, не создай себе кумира, почитай отца и мать свою, мы созданы по образу и подобию Всевышнего, не вступай в спиритические контакты с умершими, помни о неотвратимости и пролонгированности справедливости. Говорит он и о тех проблемах, которые также встают в Библии: власть как испытание, путаница в понятиях у людей между фокусами и чудесами. Автор замечает: «Чудеса делаются медленно. <…> Да, если воспринимать Библию как сказку, то мало что получится. Если не знать школьный курс физики, тоже мало что получится. Нужен синтез знаний, как научных, так и не очень». Замечательно сказано! Учиться надо всегда. Невозможно просто вот выучиться один раз в техникуме или институте и щеголять своим никому не нужным дипломом, потому что дело не в нём. Дело в более глобальном понимании мира и своего места в этом мире. Хотя через несколько глав натыкаемся: «… никаких чудес просто нет, есть взаимодействие энергий …» Мы просто воспринимаем вещи как сюрприз, как чудо, т.к. не видим всех причин и следствий. Или, может быть, просто пока что не видим?

Автор на своём примере показывает, как важно обращать внимание на знаки. Знаки, как я уже думаю, — это то, на что мы обращаем внимание в силу какой-то небольшой причудливости происходящего (например, когда падаем на ровном месте), но чему мы не всегда придаём значение. Конечно, иногда главное не намудрить со знаками, иначе всё начнёт казаться знаком. Думается мне, что знак тогда становится знаком, когда где-то внутри нас срабатывает внутренний тормоз типа «так-с, вот это интересно и странно только что было», и если мы это фиксируем, в принципе, мы на верном пути.

Интересный был экскурс в инквизицию. Никогда в деталях не узнавал и не читал про неё, только вот знаю общие рассуждения. Про то, что Рим не всегда был столицей католичества, я тоже не знал. В этом смысле этот текст работает как гипертекст: он отсылает меня к другим текстам, мне ещё неведомым, но в которых можно поискать фактов и покопаться в историческом «белье» — о боги Эллады, как найти на всё время? Время – такая странная субстанция. То оно тянется, то пролетает торпедой. Например, это воскресенье, посвящённое книге «Они найдут меня сами» и созданию двух отзывов (видео и текста), мне кажется тягучим и длинным, но, как правило, все остальные дни проносятся мимо, чуть ли не в родильных муках над учебниками и заданиями.

Узнал, что с Александром Богдановичем помимо всего прочего случалась глоссолалия – говорение на языке, которого он не знал, в ситуации стресса. Но почему он до сих пор не посмотрел через сон, что за язык это был? У него ведь уже достаточный навык постановки грамотных вопросов. Кстати, тоже подтверждение получил и своим университетским урокам: ни одно исследование или успешное общение с профессором не пройдёт, если я грамотно не подготовлю вопрос. Это сложная задача, но приобретаемая, хотя я пока так и не понял, можно ли в этом достичь вершины. Иногда на меня профессор смотрит и говорит: почему ты спрашивает так, а не вот, например, так. Думаешь себе: и правда, а почему? Почему я не спрашиваю толково и просто?

Наконец, большой урок – собственно скепсис пот отношению к себе. Такое сомнение, преодолевая которое, ты растёшь над собой. Сомнение ведь как твой маленький древнегреческий монстр, который есть ты сам – тот ты, которого ты боишься. Даже если раз-другой проиграешь в этой схватке с внутренним монстром, ты всё равно выходишь победителем над прежним самим собой. Это очень тонкая дихотомия, коренящаяся опять же в библейских текстах (о Боже, как же я рад, что у меня был курс по Библии в университете целых два года). Не сомнения, но именно идею о том, что в поединке неравных растут силы слабого, воплотил в стихах австрийский поэт Райнер Мария Рильке (1875-1926) в своём «Созерцании». Я его приведу здесь целиком в переводе Бориса Пастернака, это одно из моих любимых стихотворений. Думаю, что Александру Литвину оно бы тоже понравилось:

Деревья складками коры
Мне говорят об ураганах,
И я их сообщений странных
Не в силах слышать средь нежданных
Невзгод, в скитаньях постоянных,
Один, без друга и сестры.

Сквозь рощу рвётся непогода,
Сквозь изгороди и дома,
И вновь без возраста природа.
И дни, и вещи обихода,
И даль пространств – как стих псалма.

Как мелки с жизнью наши споры,
Как крупно то, что против нас.
Когда б мы поддались напору
Стихии, ищущей простора,
Мы выросли бы вó сто раз.

Всё, что мы побеждаем, – малость.
Нас унижает наш успех.
Необычайность, небывалость
Зовёт борцов совсем не тех.

Так Ангел Ветхого Завета
Нашёл соперника под стать.
Как арфу, он сжимал атлета,
Которого любая жила
Струною Ангелу служила,
Чтоб схваткой гимн на нём сыграть.

Кого тот Ангел победил,
Тот правым, не гордясь собою,
Выходит из такого боя
В сознаньи и расцвете сил.

Не станет он искать побед.
Он ждёт, чтоб высшее начало
Его всё чаще побеждало,
Чтобы расти ему в ответ.

А ещё мне кажется, что у меня наконец-то получилось единожды заказать сон. Вопрос был простой, но предельно точный. Точнее уже некуда. И детали во сне были вполне очевидными, так что даже подумал сразу: наверное, меня вводят в заблуждение; что, прямо вот так и показывают? Из-за этого тоже сомнений много, тем паче, что и раньше бывало вопросы задавал перед сном, сны были такие ослепительные, что хоть кино снимай, всё помню красочно и в деталях, а что к чему – не разберу. Вот как понимать сновидения? Особенно самые странные?

Вопросы из внутреннего диалога

Интересно было увидеть такое словосочетание, как «энергетический иммунитет». В книге говорится, как у одного мальчика из-за испуга сбился этот «энергетический иммунитет» и повысилась уязвимость к опасным для него видам энергии. Как мы могли бы себя обезопасить? Как знать, когда наш благоприятный период, а когда нет? Я уже четвёртый год пристально слежу почти за каждым словом Александра Литвина и знаю общую его рекомендацию на этот счёт (анализируйте свою жизнь, события, ставьте плюсики-минусики каждый день и делайте выводы), но ведь есть реально периоды полной невидимости для других. Ты кричишь, стучишь, пытаешься обратить на себя внимание, но всё впустую. Если зависит от наших дат, то какие это даты, как они сочетаются друг с другом? Где об этом узнать?

Дальше меня немножко замучила этика интуиции. Автор пишет: «Помня свой недавний опыт с камнями, первым делом я пошёл в душ. Вода — она нужна мне не меньше воздуха. Тридцать минут под проливным дождём, и я снова в форме». Ладно, один раз можно полчаса постоять под душем, но ведь если мы все всегда будем по полчаса стоять под душем, то какой урон для экологии это будет? Воды на Земле вроде бы много, но ведь мы должны её разумно расходовать. Я бы очень хотел быть вегетарианцем, в частности, из-за экологических причин и расхода воды на содержание животных, но по личным обстоятельствам для меня растительная диета не подходит, но ведь впереди поколения и поколения людей. Интуиция – это важно, но может быть, и она может быть экологичной?

Ещё, конечно, меня заботит образование. Совсем близкая тема. Качество его – как в Беларуси, так и вообще в странах бывшего СССР. Когда Александр Богданович пишет «…для чего выбрал именно фармацевтический вуз, ту школу, где изучается практически всё, что можно изучить в современном мире», я лично очень скептичен в этом месте. Не тем, что лично автор чего-то там не знает, как раз наоборот: он-то многое знает ввиду самообразования. Но тем, что качество вузов на постсоветском пространстве откровенно плохое. Ни финансирования нормального, ни преподавания, потому что нет финансирования. Конечно, поддерживать словом свою альма-матер нужно, но ведь объективность всё-таки честнее и лучше и поможет сделать систему образования лучше в долгосрочной перспективе.

Разные мысленные «если – то» летали в моей голове и от этой фразы: «Мир устроен по цепочке от простого к сложному. … Я утверждаю: всё начинается с малого. В том числе и любая система». Я согласен, безусловно. Но есть одна система, которая прямо противоположна этому – человеческий язык. История любого языка показывает, что он идёт к упрощению. Среднеанглийский язык имел спряжения и склонения, от которых было бы не по себе нынешним людям, изучающим его, но современный английский – это рай в сравнении с прежним. Русский язык тоже хорошенько упростился за 10+ веков. Меньше форм, больше смыслов. Хотя это просто рассуждение на полях, лингвисты всегда любят философствовать на эту тему в любых вузах.

Если бы я мог что-то улучшить, то что?

Книга мне очень понравилась, она качественная, сильная, предлагает каждую минуту думать – немало этому способствуют риторические вопросы: на них останавливаешься и пытаешься поискать ответы в своей голове. Сила текста и в том, что у автора за плечами годы опыта, вереницы знаковых встреч, успешные примеры помощи другим в трудные минуты. Разве только одно маленькое рассуждение витает в голове.

Восклицательные знаки. Мне видится, что этот знак препинания (как и многоточие, например) очень выразительный, но в этой книге переиспользован. В тексте почти 350 раз встречается восклицательный знак. Иногда предложения каскадами изобилуют восклицательными знаками. Один раз в одном пассаже восклицательный знак стоял шесть раз подряд в шести фразах. Я задохнулся к концу шестого предложения: «Учиться надо у прошлого! Пожалуй, это главное, что я вынес из музея. Учиться надо у прошлого. Когда ещё понятие “свой — чужой” имело решающее значение, когда чёрное было чёрным, белое — белым, а терракотовое — терракотовым! Всё, практически всё, что с нами происходит, всё это уже происходило! То, что мы считаем новым, уже было! Было с одним из наших предков! У меня, у вас, у каждого из нас есть колоссальный опыт прошлых поколений, и именно поэтому учиться надо у прошлого! Надо только вспомнить!» А ведь текст бы ничуть не проиграл, если б в этом пассаже не было бы ни одного восклицательного знака. Даже больше – текст бы однозначно выиграл. Как правило, это на Интернет-форумах много восклицаний, когда кто-то оказывается вдруг не прав и ему решают что-то доказать с помощью этих знаков, будто тычут в нос и указывают на неверность. Естественно, это авторское видение своего посыла, но я такого, наверное, не видел ни у одного писателя. Чем спокойней повествование, тем больше внимания у читателя.

Маленький штришок к понятию традиции. Я запутался, но, наверное, автор это слово употребляет в нескольких значениях. Дважды он упоминает, что «традиции менять нельзя», и создаётся ощущение, что автор – консерватор. При этом он описывает консерватизм и догматизм как отрицательные характеристики, и в голове путаница. Я полагаю, что можно было бы конкретизировать это слово. Ведь традиция традиции рознь, безусловно, иные из них очень даже интересные (например, традиция пожимать руку при встрече), но иногда традиция – это тормоз (традиция Галины Михалны из Пушкинского музея смотреть на положение тела Пушкина). Традиция – живое существо; традиции меняются, вот как общество договорится, так и выстроится традиция (или иногда как навяжут, так и пойдёт традиция). Но я перечитал те два контекста, где говорится о запрете на изменение традиции, и понимаю, что автор явно не на стороне догмы. Но понял не сразу. А впечатление отложилось, и вот теперь надо его стирать.

И последние совсем занудные мазки: (1) думаю, на совести корректора «фэншуй» и «фэн-шуй»; пожалуй, в тексте обычно придерживаются одного варианта; а в том тексте, что читал я, дефис то был, то не был, разностилица, мой глаз подрагивал; (2) мальчик «был внезапно атакован собакой» — это единственная какофония из всего текста (страдательный залог, канцелярский стиль – будто рапорт полиции; Александр Богданович, ну это не вы, честно).

Итог

Книга замечательная, читается на одном дыхании, хочется полезть в Интернет и посмотреть на те предметы, или здания, или картины, о которых упоминает автор книги «Они найдут меня сами». Во многих местах останавливаешься и смотришь в окно, думаешь: ага, но ведь и я тоже вечно сомневаюсь вон там и там. Каждый находит подсказку на ответ о своих заботах и интересах. Я был рад тому, что автор любит музеи, я их тоже люблю – и тем самым вот выстраивается моё читательское доверие к нему. Автор упоминает вскользь имя Фиделя Кастро, и я, весь такой романтизирующий Фиделя (который бы меня в реальной жизни стёр бы с лица земли в самую первую очередь), тихо улыбаюсь и думаю: классно, написано как будто специально для меня. Автор играет регистрами своего нарратива, и за этим наблюдаешь с интригой. Ещё Александр Литвин вернул меня рассказами о Стамбуле в моё лето в 2015 году. Я провёл месяц в Стамбуле, но в центр города за всё время выбирался всего раз пять. Его рассказы об Айя-Софии и Галатской башне особенно мне были интересны, занятно было сравнить с тем, что чувствовал я. Но я, наверное, какой-то не такой восторженный, как он, потому что в Айе-Софии мне было плохо, и в памяти она в первый раз не задержалась так радостно, как у него. Галатская башня мне понравилась, но изменений гравитации просто не помню, может, моё тело фиксировало, но не обращало внимания. Зато я помню те виды, которые открывались мне в Стамбуле – совершенно магические и захватывающие. По мере чтения мне вспоминались стихи – то «Рождественская звезда» (1987) И. Бродского (когда автор упомянул имя Балтазар), то «Я хотел бы на улице встретиться с Вами / В тихую синюю ночь…» нашего белоруса Максима Богдановича (когда речь шла о том, что мы все мчимся в неизвестную даль среди космических пространств), то вот Райнера Рильке. А уж сколько раз я вспоминал свои уроки по Библии и мировой культуре, умолчу – это было постоянно (и сюжет с Эндорской волшебницей, и как Иисус Навин остановил солнце над Гаваоном, и как посох Моисея превращался в змей, и сказание о потопе). Чувствую ли я себя особенным после прочтения этой книги? Нет. Шокировала ли меня эта книга? Нет. Полезной ли была книга для моей души? Да. Интуиция не пустой звук, мы все способны транслировать вибрации Мироздания в той или иной степени. И мы все связаны друг с другом сильнее, чем нам кажется. Очень рекомендую эту книгу.

Берегите себя и своих близких.

(3379 слов)

 

**********

Назад к первой части отзыва “Они найдут меня сами. Вместо видео…”

Они найдут меня сами — Александр Литвин » 📚 Книгомир — Бесплатная Онлайн Библиотека

Следующим объектом была Голубая мечеть. Она находилась рядом с храмом и была открыта для посетителей. Она была великолепной. Разувшись у входа, я направился по мягкому ковру в самый центр мечети и сел на пол. Надо мной был купол, такой же геометрии, как и в Айя-Софии, и эффект был такой же — я ощущал его даже сидя. Форма является определяющей. Я думаю, недаром многие мечети скопировали купол собора мудрости Бога. Так переводится Айя-София. Мудрость Бога — это и есть интуиция. Когда нам говорят, что мы созданы по образу и подобию Творца, то прежде всего наше подобие с Ним — это подобие в интуиции.

На следующий день к нашей компании присоединилась Маша — высокая светловолосая девушка с серо-зелеными глазами. Она была знакома с Верой. Я представился, назвав себя по имени, представил Алену и своих спутников. «Александр, мы знакомимся с вами в третий раз». Маша посмотрела на меня и Алену и перечислила наши встречи в Москве. Я стоял в полном смущении и никак не мог вспомнить ни одной из них. Ну как же так?! Я действительно ее не помнил и, глядя на Алену, понимал, что и она не может вспомнить! Очень странно… Ну да ладно, стало быть, просто было не время.

Поскольку четкой программы не было, компания наша разошлась по интересам: Алена с Верой в одну сторону, Катя с Митей — в другую, а мы с Марией отправились осматривать Галатскую башню. Путь был неблизкий и все время надо было подниматься в гору. Подойдя к башне, мы присели в кафе и заказали турецкий чай. Если в Турции заказать у официанта чай, то тебе принесут какой-нибудь пакетик с пылью индийских дорог, но если сказать «турецкий чай», то приносят самый настоящий чай, хорошо заваренный и очень вкусный.

Мы рассматривали башню. Она внушала уважение своими размерами. Немного отдохнув, мы пошли на осмотр достопримечательности. Оказалось, что Мария неплохо владеет английским языком — она переводила все, что говорил гид для какой-то группы. Из перевода я понял, что у башни богатейшая история и называлась она раньше не иначе как башня Иисуса. Галатской ее назвали уже при Османской империи. Гид рассказал, что с этой башни совершен первый в мире полет. Стамбульский мастер сконструировал крылья и, закрепив их на себе, прыгнул с башни и перелетел через Босфор. Как много в этом мире того, чего я не знаю. Гора Иисуса, башня Иисуса, собор Божьей мудрости. Да что же это за место такое — Стамбул?!

Мои размышления прервал шум открывающихся дверей лифта: все для туристов — наверх идет лифт. Мы поднялись в лифте и вышли на площадку. Оказалось, что лифт все же не доходит до самого верха: конструкция башни не позволила этого сделать, и последние три этажа мы прошли пешком по винтовой лестнице. Первый пролет дался легко, но на втором я вдруг забуксовал, идти стало очень тяжело, я еще не понял, что произошло, но ноги как будто свинцом налились. Дотянуть бы до следующего пролета — поднимусь и отдохну. Но отдыхать не пришлось: пока я поднимался на площадку, все прошло, как не бывало.

С вершины открывался великолепный вид на Босфор и Стамбул. Мы обошли башню по кругу, сделали несколько фотографий и пошли вниз. И опять на участке между третьим и вторым пролетом меня накрыла свинцовая тяжесть. Я посмотрел на Марию, ей тоже было тяжело. Дойдя до первого пролета я практически мгновенно пришел в норму. Я остановился и стал наблюдать за людьми. Вот они выходят из лифта и лихо поднимаются наверх, но, как только они попадают на площадку между вторым и третьим пролетом, движения их резко замедляются и практически все берутся за поручни. Дальше картина резко меняется — люди увеличивают скорость. Такая же картина и при движении вниз.

— Что, Маша, заметила?

— Мне самой было как-то тяжело на этом участке. А что это?

— Это гравитация. Это ее локальный рост. Он незначительный, но этого достаточно, чтобы прочувствовать.

Мы вышли из башни и направились к месту встречи с остальными участниками маленькой экспедиции. Я чувствовал, что Мария хочет меня о чем-то спросить, но стесняется. Я остановился.

— Что ты хочешь спросить?

— Вы знаете, у меня только один вопрос. Вернее, конечно, он не один, но этот сейчас самый важный. У меня очень тяжело больна мама.

— Имя и дата рождения?

Она назвала имя и дату. Я прямо на ходу погрузился в транс, на полсекунды, не более.

— Маша, скажи, не так давно ей ставили импланты металлические?

— Да, ставили.

Я не стал скрывать, что перспективы весьма печальные. Процесс зашел слишком далеко. Позже я объяснил Марии, что есть люди, которым категорически нельзя вставлять металлические импланты или любые другие конструкции из металла. Они вызовут сильнейшую реакцию организма. Кто-то может всю жизнь носить осколок в теле, а кого-то этот осколок, при видимой нейтральности ранения, не оставит на земле. Мария была расстроена. Я не знаю, почему я решил сказать ей, что там, наверху, вопрос уже решен.

— У меня есть еще один вопрос, но, наверное, я к вам приду в Москве, потому что он непростой.

— Да, конечно, в Москве встретимся, — сказал я, а сам подумал, что кто бы ко мне ни приходил, каждый думал, что его вопрос непростой и самый важный в жизни. Я и предположить не мог, чем обернется это знакомство с Марией в третий раз, и где — в Стамбуле!

Следующим и заключительным пунктом была гора Бейкоз. Мы отправились на Бейкоз с утра, маршрут состоял из двух этапов по Босфору на водном такси, далее на обычном. Водное такси подошло прямо к причалу отеля, и мы всей компанией отправились на азиатскую сторону пролива. Время в пути тридцать минут. Договорившись с капитаном о времени обратного отхода, мы поймали такси и поехали на гору. Дорога была весьма живописной. Сосновый лес, синее небо и только забор какой-то военной базы мешал всей этой красоте. То, что это военная база, я вычислил по многочисленным рубежам охраны: то там, то здесь висели видеокамеры и датчики движения.

Прибыв к подножию Бейкоза, мы остановились у небольшого рынка. Там было множество лавочек, торговавших сувенирами, игрушками, цветами, и тут я услышал русскую, с сильным акцентом, речь. Это турки-месхетинцы бойко торговали свежеиспеченными лепешками. Когда-то они были нашими соотечественниками, но вот судьба их забросила сюда. Мои спутники решили перекусить, а мне пришлось отказаться, у меня впереди была важная работа.

Я не знал, что я там должен увидеть или почувствовать. Поднимусь, а там видно будет. Я много читал про это место. Меня уже невозможно было застать врасплох так, как это вышло в Тулузе, и, прежде чем положить руки на могилу, я посмотрел, что будет.

Накануне, перед сном, я задал вопрос: «Кто он?» С каким человеком будет связано это место? Мне была нужна идентификация. Мне был нужен признак. И я его получил. Информация во сне никогда не дается в объеме, превышающем объем моих знаний, — именно поэтому я перечитал все возможное про всех героев стамбульских легенд. И я получил ответ. Я увидел своих бабушку и дедушку по материнской линии. Они мелькнули в моем сне на какую-то долю секунды, но мне было более чем достаточно. Я понял, для чего они приходили. Бабушка моя была рождена седьмого января, а дед — девятнадцатого. Рождество и Крещение.

Найди себя — Идиомы по The Free Dictionary

Но это не будет сделано с людьми низменной натуры; ибо они, если они однажды обнаружат, что их заподозрят, никогда не будут правдой. Барбикен спустился со своими тремя попутчиками; и очень удивились все они, обнаружив себя посреди такой кавалькады. на равнине была изрыта ужасными пропастями и изрезана продольными пропастями, глубокими и опасными.Никто из них не мог сказать, как они оказались на улице с множеством фонарей, углами, сияющими светом, и непрерывным чередом омнибусов, курсирующих в обе стороны; и не принимать во внимание импульс, который внезапно заставил их выбрать одного из этих путников и сесть на самое переднее сиденье. Первое чувство, которое охватило Париж, узнав о полете на Сен-Жермен, было то ужасом, который охватывает детей, когда они просыпаются. ночь и оказываемся одни.Таким образом, причина, по которой людям нравится видеть подобие, заключается в том, что, созерцая его, они обнаруживают, что учатся или делают выводы и, возможно, говорят: «А, это он». Ибо, если вы случайно не видели оригинал, удовольствие будет вызвано не имитацией как таковой, а исполнением, окраской или какой-либо другой причиной. Теперь это делается с целью оказания небольшой дополнительной помощи. Всем тем, кто оказался в таком положении, я предлагаю свою собственную интерпретацию наиболее сложных отрывков в этой работе.»Я не оставлю вас, сэр Уильям,» ответил сэр Саймон Берли; «и тем не менее, как старый солдат и тот, кто много видел войны, я не могу не думать, что для четырехсот человек плохо оказаться между шестидесяти тысячной армией с одной стороны и широкой рекой с другой стороны. «Кэти и Билл снова назначают свидание», — сообщают спойлеры. Гилас Пилипинас оказался в группе D вместе с сильнейшими Сербией и Италией после ничьей в субботу вечером в Китае. лучшие ставки по сделкам с мгновенным доступом, если они не управляют своими деньгами в Интернете.Во многих странах с традиционными обществами женщины оказываются в бедности после смерти мужа. Хотя это сокращение от числа умерших в 2016 году, когда погибло 12 человек, RNLI считает, что больше людей, оказавшихся в воде, должны обратить на это внимание. его совет. Мюнстер также оказываются против Лестерских тигров и Кастра. Керри дает Николе пощечину Гранту, и Марк оказываются в опасности. .

Вот почему «Франкенштейн» Трамп, вероятно, победит в ноябре, а отстраненные мировые элиты будут винить только себя — RT Op-ed

Автор Грэм Храйс , австралийский журналист и бывший медиа-юрист, чья работа была опубликовано в The Australian, Sydney Morning Herald, Age, Sunday Mail, Spectator и Quadrant.

Республиканский популист — грозный кандидат в современной политической культуре, в то время как демократы борются со своей ненавистью к «Средней Америке», своей поддержкой BLM и своей общей некомпетентностью.

Дональд Трамп может победить на президентских выборах в этом году, потому что он, по сути, политический монстр Франкенштейна, созданный глобализированными элитами, которые теперь полностью доминируют в Демократической партии.

Подобно тому, как центральный персонаж романа Мэри Шелли 1818 года был отражением страха элиты перед подъемом промышленного рабочего класса, точно так же и Трамп является архетипом «прискорбного», которого следует бояться и уничтожать.

С одним важным отличием.

Подробнее

В отличие от монстра доктора Франкенштейна, Трамп не вымышленный персонаж.Он очень настоящий и, несмотря на свои очевидные и многие недостатки, чрезвычайно эффективный политик.

Точно так же, как доктор Франкенштейн создал своего монстра, глобализированная элита Америки создала и нынешнего президента.

Трамп не создавал основанный на жадности капитализм 1980-х годов, который позволил ему сколотить состояние. Он также не создал культуру бездумных знаменитостей, которая сделала его известным в СМИ, а теперь смертельно заразила американскую политику. Трамп также не создал постправдивый интеллектуальный климат и культуру нарциссизма, которые питали его и позволяли преуспевать, превосходя его собственные ожидания.

Все эти фундаментальные экономические и культурные изменения — дело рук глобализированных элит, которые теперь доминируют в политике, университетах, крупных корпорациях, бюрократии и значительных слоях средств массовой информации в Америке. Что еще более важно, они полностью захватили Демократическую партию за последние 20 лет.

Популистская политика Трампа противостоит идеологиям глобализированных элит (политика идентичности, катастрофическое изменение климата, политкорректность и т. Д.) И апеллирует к тем группам, которые остались позади в результате глобализации американской экономики и идеологического правления новых элит.

Именно эти группы — так называемая «Средняя Америка» — избрали Трампа в 2016 году, и они снова будут играть решающую роль на выборах в этом году. Ни Трамп, ни Джо Байден не могут стать президентами без значительной их поддержки.

Учитывая его ужасающие ошибки в борьбе с пандемией Covid-19 и его отказ даже признать расовую напряженность, разделяющую Америку, шансы Трампа на переизбрание невелики. (Сказав это, важно отметить, что расовая проблема Америки существовала задолго до Трампа, и что Барак Обама за восемь лет своего президентства не сделал абсолютно ничего для ее решения).

Также на rt.com Демократические механизмы США не работают из-за отсутствия национального консенсуса; выборы будут оспорены и последуют беспорядки

Тот факт, что у Трампа есть хорошие шансы на переизбрание — недавние опросы показывают, что разрыв между ним и Байденом сокращается — во многом объясняется неспособностью демократов иметь дело с Трампом лично или эффективно апеллировать к Средней Америке. .

Трамп — нетрадиционный политик, и он действует в рамках политической культуры, качественно отличной от той, которая существовала даже 20 лет назад.

Американская политика сегодня характеризуется яростным идеологическим разделением, демонизацией и делегитимизацией оппонентов, а также отсутствием рациональных общественных дебатов. Антиинтеллектуализм — это норма, а статус знаменитости важнее согласованности политики. В наши дни видимость силы — самый важный актив политика.

Современная американская политика в своей основе и безнадежно иррациональна.

Комментаторы, такие как Уолтер Липпманн, указали на иррациональную природу американской политики в 1920-е годы, но с тех пор степень иррациональности возросла в геометрической прогрессии.

В таких политических рамках Трамп — грозный политик. Его победа в 2016 году, которая не была отклонением от нормы, должна была прояснить это.

Демократические противники Трампа, однако, продолжают игнорировать изменившуюся природу современной американской политики и, как следствие, серьезно недооценивают политическую эффективность Трампа. Так было с Хилари Клинтон в 2016 году, и Байден, похоже, совершает ту же ошибку.

Байден обращается с Трампом, как будто он реинкарнация Рональда Рейгана.Он продолжает попытки вовлечь Трампа в дебаты о рациональной политике, и даже когда он оправданно нападает на Трампа по политическим мотивам, его нападки не находят отклика. Когда Байден критикует Трампа за политическую некорректность, атаки становятся еще более неэффективными.

Есть только один способ эффективно бороться с Трампом — это доминировать над ним с помощью чистой силы личности. Байден явно не до этого, как и никто из других кандидатов от демократов (кроме, пожалуй, Камалы Харрис).Но политическая стратегия демократов в любом случае избегает подобного подхода Трампа.

Также на rt.com Уэйн Дюпри: Вот 5 вещей, которые президент Трамп должен сделать сейчас, чтобы предотвратить потенциальный саботаж на выборах в ноябре

Байден не только неспособен иметь дело с Трампом лично, но и существует явная вероятность того, что Трамп уничтожит его во время трех запланированных предвыборных дебатов.

Многое будет зависеть от формата дебатов, но Трамп преуспевает в очной конфронтации с людьми, над которыми он может доминировать, — а склонный к оплошностям Байден будет особенно уязвим в такой обстановке.

Что касается отказа демократов апеллировать к Средней Америке, здесь особенно актуальны три вопроса.

Во-первых, беспринципная попытка импичмента Трампа, которая полностью провалилась (как и всегда было). Демократы попали в грязь с Трампом, но он полностью победил их в своей игре. С этим связана нескончаемая кампания в СМИ по дискредитации Трампа по пустякам и предполагаемым нарушениям политкорректности. Такая тактика в корне ошибочна и контрпродуктивна.

Во-вторых, активная поддержка демократами протестов Black Lives Matter (BLM) и их неспособность строго осудить продолжающееся бессмысленное насилие, связанное с ними. Это серьезная политическая ошибка, которая будет стоить Байдену решающих голосов — и она позволила Трампу, с определенной степенью оправдания, изображать из себя защитника закона и порядка и обвинять Байдена в желании уничтожить Америку.

Также на rt.com Внешнеполитическая элита США хочет Байдена и ненавидит Трампа, потому что президент не смог запустить новые миссии НАТО, чтобы оправдать свое существование

И, в-третьих, отказ демократов пойти на какие-либо идеологические уступки в отношении политики идентичности или политкорректности.Дело в том, что Байден выбрал Харрис своим напарником только потому, что она была чернокожей, а женщина говорит сама за себя. Глобализированные элиты презирают Среднюю Америку и ее ценности, а нынешнее руководство демократов (как и Хилари Клинтон) неспособно скрыть это, даже если это в их политических интересах.

Читатели романа Шелли помнят, что в конце книги доктор Франкенштейн мертв, а все еще живое чудовище в последний раз видели плывущим к горизонту, цепляясь за айсберг.

Президентские выборы в ноябре, несомненно, завершатся несколько иначе, хотя концовка романа может оказаться смутно пророческой.

В любом случае тот факт, что у Трампа все еще есть хорошие шансы на переизбрание, говорит гораздо больше об идеологической слепоте и политической некомпетентности Байдена и Демократической партии, чем о Трампе.

Думаете, вашим друзьям будет интересно? Поделись этой историей!

Утверждения, взгляды и мнения, выраженные в этой колонке, принадлежат исключительно автору и не обязательно отражают точку зрения RT.

.