Медный всадник Пушкин читать, Медный всадник Пушкин читать бесплатно, Медный всадник Пушкин читать онлайн

Медный всадник

Медный всадник. Александр Сергеевич Пушкин

Петербургская повесть

Предисловие

Происшествие, описанное в сей повести, основано на истине. Подробности наводнения заимствованы из тогдашних журналов. Любопытные могут справиться с известием, составленным В. Н. Берхом.

Вступление

На берегу пустынных волн

Стоял он, дум великих полн,

И вдаль глядел. Пред ним широко

Река неслася; бедный чёлн

По ней стремился одиноко.

По мшистым, топким берегам

Чернели избы здесь и там,

Приют убогого чухонца;

И лес, неведомый лучам

В тумане спрятанного солнца,

Кругом шумел.

И думал он:

Отсель грозить мы будем шведу,

Здесь будет город заложен

На зло надменному соседу.

Природой здесь нам суждено

В Европу прорубить окно[1],

Ногою твердой стать при море.

Сюда по новым им волнам

Все флаги в гости будут к нам,

И запируем на просторе.

Прошло сто лет, и юный град,

Полнощных стран краса и диво,

Из тьмы лесов, из топи блат

Вознесся пышно, горделиво;

Где прежде финский рыболов,

Печальный пасынок природы,

Один у низких берегов

Бросал в неведомые воды

Свой ветхой невод, ныне там,

По оживленным берегам,

Громады стройные теснятся

Дворцов и башен; корабли

Толпой со всех концов земли

К богатым пристаням стремятся;

В гранит оделася Нева;

Мосты повисли над водами;

Темно-зелеными садами

Ее покрылись острова,

И перед младшею столицей

Померкла старая Москва,

Как перед новою царицей

Порфироносная вдова.

Люблю тебя, Петра творенье,

Люблю твой строгий, стройный вид,

Невы державное теченье,

Береговой ее гранит,

Твоих оград узор чугунный,

Твоих задумчивых ночей

Прозрачный сумрак, блеск безлунный,

Когда я в комнате моей

Пишу, читаю без лампады,

И ясны спящие громады

Пустынных улиц, и светла

Адмиралтейская игла,

И, не пуская тьму ночную

На золотые небеса,

Одна заря сменить другую

Спешит, дав ночи полчаса[2].

Люблю зимы твоей жестокой

Недвижный воздух и мороз,

Бег санок вдоль Невы широкой,

Девичьи лица ярче роз,

И блеск, и шум, и говор балов,

А в час пирушки холостой

Шипенье пенистых бокалов

И пунша пламень голубой.

Люблю воинственную живость

Потешных Марсовых полей,

Пехотных ратей и коней

Однообразную красивость,

В их стройно зыблемом строю

Лоскутья сих знамен победных,

Сиянье шапок этих медных,

На сквозь простреленных в бою.

Люблю, военная столица,

Твоей твердыни дым и гром,

Когда полнощная царица

Дарует сына в царской дом,

Или победу над врагом

Россия снова торжествует,

Или, взломав свой синий лед,

Нева к морям его несет

И, чуя вешни дни, ликует.

Красуйся, град Петров, и стой

Неколебимо как Россия,

Да умирится же с тобой

И побежденная стихия;

Вражду и плен старинный свой

Пусть волны финские забудут

И тщетной злобою не будут

Тревожить вечный сон Петра!

Была ужасная пора,

Об ней свежо воспоминанье…

Об ней, друзья мои, для вас

Начну свое повествованье.

Печален будет мой рассказ.

Часть первая

Над омраченным Петроградом

Дышал ноябрь осенним хладом.

Плеская шумною волной

В края своей ограды стройной,

Нева металась, как больной

В своей постеле беспокойной.

Уж было поздно и темно;

Сердито бился дождь в окно,

И ветер дул, печально воя.

В то время из гостей домой

Пришел Евгений молодой…

Мы будем нашего героя

Звать этим именем. Оно

Звучит приятно; с ним давно

Мое перо к тому же дружно.

Прозванья нам его не нужно,

Хотя в минувши времена

Оно, быть может, и блистало

И под пером Карамзина

В родных преданьях прозвучало;

Но ныне светом и молвой

Оно забыто. Наш герой

Живет в Коломне; где-то служит,

Дичится знатных и не тужит

Ни о почиющей родне,

Ни о забытой старине.

Итак, домой пришед, Евгений

Стряхнул шинель, разделся, лег.

Но долго он заснуть не мог

В волненье разных размышлений.

О чем же думал он? о том,

Что был он беден, что трудом

Он должен был себе доставить

И независимость и честь;

Что мог бы бог ему прибавить

Ума и денег. Что ведь есть

Такие праздные счастливцы,

Ума недальнего, ленивцы,

Которым жизнь куда легка!

Что служит он всего два года;

Он также думал, что погода

Не унималась; что река

Всё прибывала; что едва ли

С Невы мостов уже не сняли

И что с Парашей будет он

Дни на два, на три разлучен.

Евгений тут вздохнул сердечно

И размечтался, как поэт:

«Жениться? Мне? зачем же нет?

Оно и тяжело, конечно;

Но что ж, я молод и здоров,

Трудиться день и ночь готов;

Он кое-как себе устрою

Приют смиренный и простой

И в нем Парашу успокою.

Пройдет, быть может, год-другой —

Местечко получу, — Параше

Препоручу хозяйство наше

И воспитание ребят…

И станем жить, и так до гроба

Рука с рукой дойдем мы оба,

И внуки нас похоронят…»

Так он мечтал. И грустно было

Ему в ту ночь, и он желал,

Чтоб ветер выл не так уныло

И чтобы дождь в окно стучал

Не так сердито…

Cонны очи

Он наконец закрыл. И вот

Редеет мгла ненастной ночи

И бледный день уж настает…[3]

Ужасный день!

Нева всю ночь

Рвалася к морю против бури,

Не одолев их буйной дури…

И спорить стало ей невмочь…

Поутру над ее брегами

Теснился кучами народ,

Любуясь брызгами, горами

И пеной разъяренных вод.

Но силой ветров от залива

Перегражденная Нева

Обратно шла, гневна, бурлива,

И затопляла острова,

Погода пуще свирепела,

Нева вздувалась и ревела,

Котлом клокоча и клубясь,

И вдруг, как зверь остервенясь,

На город кинулась. Пред нею

Всё побежало; всё вокруг

Вдруг опустело — воды вдруг

Втекли в подземные подвалы,

К решеткам хлынули каналы,

И всплыл Петрополь как тритон,

По пояс в воду погружен.

Осада! приступ! злые волны,

Как воры, лезут в окна. Челны

С разбега стекла бьют кормой.

Лотки под мокрой пеленой,

Обломки хижин, бревны, кровли,

Товар запасливой торговли,

Пожитки бледной нищеты,

Грозой снесенные мосты,

Гроба с размытого кладбища

Плывут по улицам!

Народ

Зрит божий гнев и казни ждет.

Увы! всё гибнет: кров и пища!

Где будет взять?

В тот грозный год

Покойный царь еще Россией

Со славой правил. На балкон,

Печален, смутен, вышел он

И молвил: «С божией стихией

Царям не совладеть». Он сел

И в думе скорбными очами

На злое бедствие глядел.

Стояли стогны озерами,

И в них широкими реками

Вливались улицы. Дворец

Казался островом печальным.

Царь молвил — из конца в конец,

По ближним улицам и дальным

В опасный путь средь бурных вод

Его пустились генералы[4]

Спасать и страхом обуялый

И дома тонущий народ.

Тогда, на площади Петровой,

Где дом в углу вознесся новый,

Где над возвышенным крыльцом

С подъятой лапой, как живые,

Стоят два льва сторожевые,

На звере мраморном верьхом,

Без шляпы, руки сжав крестом,

Сидел недвижный, страшно бледный

Евгений. Он страшился, бедный,

Не за себя. Он не слыхал,

Как подымался жадный вал,

Ему подошвы подмывая,

Как дождь ему в лицо хлестал,

Как ветер, буйно завывая,

С него и шляпу вдруг сорвал.

Его отчаянные взоры

На край один наведены

Недвижно были. Словно горы,

Из возмущенной глубины

Вставали волны там и злились,

Там буря выла, там носились

Обломки… Боже, боже! там —

Увы! близехонько к волнам,

Почти у самого залива —

Забор некрашеный, да ива

И ветхий домик: там оне,

Вдова и дочь, его Параша,

Его мечта… Или во сне

Он это видит? иль вся наша

И жизнь ничто, как сон пустой,

Насмешка неба над землей?

И он, как будто околдован,

Как будто к мрамору прикован,

Сойти не может! Вкруг него

Вода и больше ничего!

И, обращен к нему спиною,

В неколебимой вышине,

Над возмущенною Невою

Стоит с простертою рукою

Кумир на бронзовом коне.

Часть вторая

Но вот, насытясь разрушеньем

И наглым буйством утомясь,

Нева обратно повлеклась,

Своим любуясь возмущеньем

И покидая с небреженьем

Свою добычу. Так злодей,

С свирепой шайкою своей

В село ворвавшись, ломит, режет,

Крушит и грабит; вопли, скрежет,

Насилье, брань, тревога, вой!..

И, грабежом отягощенны,

Боясь погони, утомленны,

Спешат разбойники домой,

Добычу на пути роняя.

Вода сбыла, и мостовая

Открылась, и Евгений мой

Спешит, душою замирая,

В надежде, страхе и тоске

К едва смирившейся реке.

Но, торжеством победы полны,

Еще кипели злобно волны,

Как бы под ними тлел огонь,

Еще их пена покрывала,

И тяжело Нева дышала,

Как с битвы прибежавший конь.

Евгений смотрит: видит лодку;

Он к ней бежит как на находку;

Он перевозчика зовет —

И перевозчик беззаботный

Его за гривенник охотно

Чрез волны страшные везет.

И долго с бурными волнами

Боролся опытный гребец,

И скрыться вглубь меж их рядами

Всечасно с дерзкими пловцами

Готов был челн — и наконец

Достиг он берега.

Несчастный

Знакомой улицей бежит

В места знакомые. Глядит,

Узнать не может. Вид ужасный!

Всё перед ним завалено;

Что сброшено, что снесено;

Скривились домики, другие

Совсем обрушились, иные

Волнами сдвинуты; кругом,

Как будто в поле боевом,

Тела валяются. Евгений

Стремглав, не помня ничего,

Изнемогая от мучений,

Бежит туда, где ждет его

Судьба с неведомым известьем,

Как с запечатанным письмом.

И вот бежит уж он предместьем,

И вот залив, и близок дом…

Что ж это?..

Он остановился.

Пошел назад и воротился.

Глядит… идет… еще глядит.

Вот место, где их дом стоит;

Вот ива. Были здесь вороты —

Снесло их, видно. Где же дом?

И, полон сумрачной заботы,

Все ходит, ходит он кругом,

Толкует громко сам с собою —

И вдруг, ударя в лоб рукою,

Захохотал.

Ночная мгла

На город трепетный сошла;

Но долго жители не спали

И меж собою толковали

О дне минувшем.

Утра луч

Из-за усталых, бледных туч

Блеснул над тихою столицей

И не нашел уже следов

Беды вчерашней; багряницей

Уже прикрыто было зло.

В порядок прежний всё вошло.

Уже по улицам свободным

С своим бесчувствием холодным

Ходил народ. Чиновный люд,

Покинув свой ночной приют,

На службу шел. Торгаш отважный,

Не унывая, открывал

Невой ограбленный подвал,

Сбираясь свой убыток важный

На ближнем выместить. С дворов

Свозили лодки.

Граф Хвостов,

Поэт, любимый небесами,

Уж пел бессмертными стихами

Несчастье невских берегов.

Но бедный, бедный мой Евгений …

Увы! его смятенный ум

Против ужасных потрясений

Не устоял. Мятежный шум

Невы и ветров раздавался

В его ушах. Ужасных дум

Безмолвно полон, он скитался.

Его терзал какой-то сон.

Прошла неделя, месяц — он

К себе домой не возвращался.

Его пустынный уголок

Отдал внаймы, как вышел срок,

Хозяин бедному поэту.

Евгений за своим добром

Не приходил. Он скоро свету

Стал чужд. Весь день бродил пешком,

А спал на пристани; питался

В окошко поданным куском.

Одежда ветхая на нем

Рвалась и тлела. Злые дети

Бросали камни вслед ему.

Нередко кучерские плети

Его стегали, потому

Что он не разбирал дороги

Уж никогда; казалось — он

Не примечал. Он оглушен

Был шумом внутренней тревоги.

И так он свой несчастный век

Влачил, ни зверь ни человек,

Ни то ни сё,

Книга Медный всадник — читать онлайн

А. С. Пушкин

Медный всадник

ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»

Ленинградское отделение

Ленинград • 1978

ИЗДАНИЕ ПОДГОТОВИЛ Н. В. ИЗМАЙЛОВ

А. С. Пушкин. Бюст работы И. П. Витали. 1837 г. Мрамор.

От редколлегии

Издания серии «Литературные памятники» обращены к тому советскому читателю, который не только интересуется литературными произведениями как таковыми, вне зависимости от их авторов, эпохи, обстоятельств их создания и пр., но для которого не безразличны также личность авторов, творческий процесс создания произведений, роль их в историко-литературном развитии, последующая судьба памятников и т. д.

Возросшие культурные запросы советского читателя побуждают его глубже изучать замысел произведений, историю их создания, историческое и литературное окружение.

Каждый литературный памятник глубоко индивидуален в своих связях с читателями. В памятниках, чье значение состоит прежде всего в том, что они типичны для своего времени и для своей литературы, читателей интересуют их связи с историей, с культурной жизнью страны, с бытом. Созданные гениями, памятники в первую очередь важны для читателей своими связями с личностью автора. В памятниках переводных читателей будет занимать (помимо всего прочего) их история на русской почве, их воздействие на русскую литературу и участие в русском историко-литературном процессе. Каждый памятник требует своего подхода к проблемам его издания, комментирования, литературоведческого объяснения.

Такого особого подхода требуют, разумеется, при своей публикации и произведения гения русской поэзии — А. С. Пушкина, и прежде всего такой центральный для его творчества памятник, как «Медный Всадник».

В творениях Пушкина нас интересует вся творческая их история, судьба каждой строки, каждого слова, каждого знака препинания, если он имеет хотя бы некоторое отношение к смыслу того или иного пассажа. «Следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная» — эти слова Пушкина из начала третьей главы «Арапа Петра Великого» должны быть нами восприняты прежде всего в отношении того, кто их написал, думая не о себе, а об окружающем его мире гениев.

«Петербургская повесть» «Медный Всадник» принадлежит к числу самых любимых произведений каждого советского человека, а замысел этой поэмы и скрытые в ней идеи тревожат не только исследователей, но и широкого читателя.

«Медный Всадник» — это поэма, идущая в русле центральных тем творчества Пушкина. Ее замысел имеет длительную предысторию, а последующая судьба поэмы в русской литературе — в «петербургской теме» Гоголя, Достоевского, Белого, Анненского, Блока, Ахматовой и многих других писателей — совершенно исключительна по своему историко-литературному значению.

Все это обязывает нас отнестись к изданию «Медного Всадника» с исключительной внимательностью, не упустить никаких мельчайших нюансов в истории его замысла, его черновиков, редакций, восстановить поэму в ее творческом движении, отобразить ее в издании не как неподвижный литературный факт, а как процесс гениальной творческой мысли Пушкина.

Такова цель того издания, которое предлагается сейчас требовательному вниманию читателей нашей серии. Именно этой целью объясняются характер статьи и приложений, включение раздела вариантов и разночтений.

Медный всадник

Петербургская повесть

1833

Предисловие

Происшествие, описанное в сей повести, основано на истине.

Подробности наводнения заимствованы из тогдашних журналов. Любопытные могут справиться с известием, составленным В. Н. Берхом.

Вступление

Начало первой беловой рукописи поэмы «Медный Всадник» — Болдинского автографа (рукопись ПД 964).

На берегу пустынных волн

Стоял Он, дум великих полн,

И вдаль глядел. Пред ним широко

Река неслася; бедный челн

По ней стремился одиноко.

По мшистым, топким берегам

Чернели избы здесь и там,

Приют убогого чухонца;

И лес, неведомый лучам

¹⁰ В тумане спрятанного солнца

Кругом шумел.

И думал Он:

Отсель грозить мы будем шведу.

Здесь будет город заложен

На зло надменному соседу.

Природой здесь нам суждено

В Европу прорубить окно,[1]

Ногою твердой стать при море.

Сюда по новым им волнам

Все флаги в гости будут к нам

²⁰ И запируем на просторе.

Прошло сто лет, и юный град,

Полнощных стран краса и диво,

Из тьмы лесов, из топи блат

Вознесся пышно, горделиво;

Где прежде финский рыболов,

Печальный пасынок природы,

Один у низких берегов

Бросал в неведомые воды

Свой ветхий невод, ныне там

³⁰ По оживленным берегам

Громады стройные теснятся

Дворцов и башен; корабли

Толпой со всех концов земли

К богатым пристаням стремятся;

В гранит оделася Нева;

Мосты повисли над водами;

Темно-зелеными садами

Ее покрылись острова,

И перед младшею столицей

⁴⁰ Померкла старая Москва,

Как перед новою царицей

Порфироносная вдова.

Люблю тебя, Петра творенье,

Люблю твой строгий, стройный вид,

Невы державное теченье,

Береговой ее гранит,

Твоих оград узор чугунный,

Твоих задумчивых ночей

Прозрачный сумрак, блеск безлунный,

⁵⁰ Когда я в комнате моей

Пишу, читаю без лампады,

И ясны спящие громады

Пустынных улиц, и светла

Адмиралтейская игла,

И не пуская тьму ночную

На золотые небеса,

Одна заря сменить другую

Спешит, дав ночи полчаса.[2]

Люблю зимы твоей жестокой

⁶⁰ Недвижный воздух и мороз,

Бег санок вдоль Невы широкой,

Девичьи лица ярче роз,

И блеск и шум и говор балов,

А в час пирушки холостой

Шипенье пенистых бокалов

И пунша пламень голубой.

Люблю воинственную живость

Потешных Марсовых полей,

Пехотных ратей и коней

⁷⁰ Однообразную красивость,

В их стройно зыблемом строю

Лоскутья сих знамен победных,

Сиянье шапок этих медных,

Насквозь простреленных в бою.

Люблю, военная столица,

Твоей твердыни дым и гром,

Когда полнощная царица

Дарует сына в царский дом,

Или победу над врагом

⁸⁰ Россия снова торжествует,

Или, взломав свой синий лед,

Нева к морям его несет,

И чуя вешни дни, ликует.

Красуйся, град Петров, и стой

Неколебимо как Россия.

Да умирится же с тобой

И побежденная стихия;

Вражду и плен старинный свой

Пусть волны финские забудут

⁹⁰ И тщетной злобою не будут

Тревожить вечный сон Петра!

Была ужасная пора,

Об ней свежо воспоминанье…

Об ней, друзья мои, для вас

Начну свое повествованье.

Печален будет мой рассказ.

Часть первая

Над омраченным Петроградом

Дышал ноябрь осенним хладом.

Плеская шумною волной

¹⁰⁰ В края своей ограды стройной,

Перейти на страницу: 1234567891011121314151617181920212223242526272829303132333435363738394041424344454647484950515253545556575859606162636465666768697071727374757677

Часть 1 — Медный всадник (Пушкин А. С., 1833) — читать онлайн

Над омраченным Петроградом

Дышал ноябрь осенним хладом.

Плеская шумною волной

В края своей ограды стройной,

Нева металась, как больной

В своей постеле беспокойной.

Уж было поздно и темно;

Сердито бился дождь в окно,

И ветер дул, печально воя.

В то время из гостей домой

Пришел Евгений молодой…

Мы будем нашего героя

Звать этим именем. Оно

Звучит приятно; с ним давно

Мое перо к тому же дружно.

Прозванья нам его не нужно.

Хотя в минувши времена

Оно, быть может, и блистало

И под пером Карамзина

В родных преданьях прозвучало;

Но ныне светом и молвой

Оно забыто. Наш герой

Живет в Коломне; где-то служит,

Дичится знатных и не тужит

Ни о почиющей родне,

Ни о забытой старине.

Итак, домой пришед, Евгений

Стряхнул шинель, разделся, лег.

Но долго он заснуть не мог

В волненье разных размышлений.

О чем же думал он? о том,

Что был он беден, что трудом

Он должен был себе доставить

И независимость и честь;

Что мог бы бог ему прибавить

Ума и денег. Что ведь есть

Такие праздные счастливцы,

Ума недальнего, ленивцы,

Которым жизнь куда легка!

Что служит он всего два года;

Он также думал, что погода

Не унималась; что река

Все прибывала; что едва ли

С Невы мостов уже не сняли

И что с Парашей будет он

Дни на два, на три разлучен.

Евгений тут вздохнул сердечно

И размечтался, как поэт:

«Жениться? Ну… зачем же нет?

Оно и тяжело, конечно,

Но что ж, он молод и здоров,

Трудиться день и ночь готов;

Он кое-как себе устроит

Приют смиренный и простой

И в нем Парашу успокоит.

Пройдет, быть может, год-другой —

Местечко получу — Параше

Препоручу хозяйство наше

И воспитание ребят…

И станем жить, и так до гроба

Рука с рукой дойдем мы оба,

И внуки нас похоронят…»

Так он мечтал. И грустно было

Ему в ту ночь, и он желал,

Чтоб ветер выл не так уныло

И чтобы дождь в окно стучал

Не так сердито…

Сонны очи

Он наконец закрыл. И вот

Редеет мгла ненастной ночи

И бледный день уж настает… [Мицкевич прекрасными стихами описал день, предшествовавший Петербургскому наводнению, в одном из лучших своих стихотворений – Oleszkiewicz. Жаль только, что описание его не точно. Снегу не было – Нева не была покрыта льдом. Наше описание вернее, хотя в нем и нет ярких красок польского поэта.]

Ужасный день!

Нева всю ночь

Рвалася к морю против бури,

Не одолев их буйной дури…

И спорить стало ей невмочь…

Поутру над ее брегами

Теснился кучами народ,

Любуясь брызгами, горами

И пеной разъяренных вод.

Но силой ветров от залива

Перегражденная Нева

Обратно шла, гневна, бурлива,

И затопляла острова,

Погода пуще свирепела,

Нева вздувалась и ревела,

Котлом клокоча и клубясь,

И вдруг, как зверь остервенясь,

На город кинулась. Пред нею

Все побежало, все вокруг

Вдруг опустело — воды вдруг

Втекли в подземные подвалы,

К решеткам хлынули каналы,

И всплыл Петрополь, как тритон,

По пояс в воду погружен.

Осада! приступ! злые волны,

Как воры, лезут в окна. Челны

С разбега стекла бьют кормой.

Лотки под мокрой пеленой.

Обломки хижин, бревны, кровли,

Товар запасливой торговли,

Пожитки бледной нищеты,

Грозой снесенные мосты,

Гроба с размытого кладбища

Плывут по улицам!

Народ

Зрит божий гнев и казни ждет.

Увы! все гибнет: кров и пища!

Где будет взять?

В тот грозный год

Покойный царь еще Россией

Со славой правил. На балкон,

Печален, смутен, вышел он

И молвил: «С божией стихией

Царям не совладеть». Он сел

И в думе скорбными очами

На злое бедствие глядел.

Стояли стогны озерами,

И в них широкими реками

Вливались улицы. Дворец

Казался островом печальным.

Царь молвил — из конца в конец,

По ближним улицам и дальным,

В опасный путь средь бурных вод

Его пустились генералы [Граф Милорадович и генерал-адъютант Бенкендорф.]

Спасать и страхом обуялый

И дома тонущий народ.

Тогда, на площади Петровой,

Где дом в углу вознесся новый,

Где над возвышенным крыльцом

С подъятой лапой, как живые,

Стоят два льва сторожевые,

На звере мраморном верхом,

Без шляпы, руки сжав крестом,

Сидел недвижный, страшно бледный

Евгений. Он страшился, бедный,

Не за себя. Он не слыхал,

Как подымался жадный вал,

Ему подошвы подмывая,

Как дождь ему в лицо хлестал,

Как ветер, буйно завывая,

С него и шляпу вдруг сорвал.

Его отчаянные взоры

На край один наведены

Недвижно были. Словно горы,

Из возмущенной глубины

Вставали волны там и злились,

Там буря выла, там носились

Обломки… Боже, боже! там —

Увы! близехонько к волнам,

Почти у самого залива —

Забор некрашеный да ива

И ветхий домик: там оне,

Вдова и дочь, его Параша,

Его мечта… Или во сне

Он это видит? иль вся наша

И жизнь ничто, как сон пустой,

Насмешка неба над землей?

И он, как будто околдован,

Как будто к мрамору прикован,

Сойти не может! Вкруг него

Вода и больше ничего!

И, обращен к нему спиною,

В неколебимой вышине,

Над возмущенною Невою

Стоит с простертою рукою

Кумир на бронзовом коне.

Часть 2 — Медный всадник (Пушкин А. С., 1833) — читать онлайн

Но вот, насытясь разрушеньем

И наглым буйством утомясь,

Нева обратно повлеклась,

Своим любуясь возмущеньем

И покидая с небреженьем

Свою добычу. Так злодей,

С свирепой шайкою своей

В село ворвавшись, ломит, режет,

Крушит и грабит; вопли, скрежет,

Насилье, брань, тревога, вой!..

И, грабежом отягощенны,

Боясь погони, утомленны,

Спешат разбойники домой,

Добычу на пути роняя.

Вода сбыла, и мостовая

Открылась, и Евгений мой

Спешит, душою замирая,

В надежде, страхе и тоске

К едва смирившейся реке.

Но, торжеством победы полны,

Еще кипели злобно волны,

Как бы под ними тлел огонь,

Еще их пена покрывала,

И тяжело Нева дышала,

Как с битвы прибежавший конь.

Евгений смотрит: видит лодку;

Он к ней бежит, как на находку;

Он перевозчика зовет —

И перевозчик беззаботный

Его за гривенник охотно

Чрез волны страшные везет.

И долго с бурными волнами

Боролся опытный гребец,

И скрыться вглубь меж их рядами

Всечасно с дерзкими пловцами

Готов был челн — и наконец

Достиг он берега.

Несчастный

Знакомой улицей бежит

В места знакомые. Глядит,

Узнать не может. Вид ужасный!

Все перед ним завалено;

Что сброшено, что снесено;

Скривились домики, другие

Совсем обрушились, иные

Волнами сдвинуты; кругом,

Как будто в поле боевом,

Тела валяются. Евгений

Стремглав, не помня ничего,

Изнемогая от мучений,

Бежит туда, где ждет его

Судьба с неведомым известьем,

Как с запечатанным письмом.

И вот бежит уж он предместьем,

И вот залив, и близок дом…

Что ж это?..

Он остановился.

Пошел назад и воротился.

Глядит… идет… еще глядит.

Вот место, где их дом стоит;

Вот ива. Были здесь вороты —

Снесло их, видно. Где же дом?

И, полон сумрачной заботы,

Все ходит, ходит он кругом,

Толкует громко сам с собою —

И вдруг, ударя в лоб рукою,

Захохотал.

Ночная мгла

На город трепетный сошла;

Но долго жители не спали

И меж собою толковали

О дне минувшем.

Утра луч

Из-за усталых, бледных туч

Блеснул над тихою столицей

И не нашел уже следов

Беды вчерашней; багряницей

Уже прикрыто было зло.

В порядок прежний все вошло.

Уже по улицам свободным

С своим бесчувствием холодным

Ходил народ. Чиновный люд,

Покинув свой ночной приют,

На службу шел. Торгаш отважный,

Не унывая, открывал

Невой ограбленный подвал,

Сбираясь свой убыток важный

На ближнем выместить. С дворов

Свозили лодки.

Граф Хвостов,

Поэт, любимый небесами,

Уж пел бессмертными стихами

Несчастье невских берегов.

Но бедный, бедный мой Евгений…

Увы! его смятенный ум

Против ужасных потрясений

Не устоял. Мятежный шум

Невы и ветров раздавался

В его ушах. Ужасных дум

Безмолвно полон, он скитался.

Его терзал какой-то сон.

Прошла неделя, месяц — он

К себе домой не возвращался.

Его пустынный уголок

Отдал внаймы, как вышел срок,

Хозяин бедному поэту.

Евгений за своим добром

Не приходил. Он скоро свету

Стал чужд. Весь день бродил пешком,

А спал на пристани; питался

В окошко поданным куском.

Одежда ветхая на нем

Рвалась и тлела. Злые дети

Бросали камни вслед ему.

Нередко кучерские плети

Его стегали, потому

Что он не разбирал дороги

Уж никогда; казалось — он

Не примечал. Он оглушен

Был шумом внутренней тревоги.

И так он свой несчастный век

Влачил, ни зверь, ни человек,

Ни то ни сё, ни житель света,

Ни призрак мертвый…

Раз он спал

У невской пристани. Дни лета

Клонились к осени. Дышал

Ненастный ветер. Мрачный вал

Плескал на пристань, ропща пени

И бьясь об гладкие ступени,

Как челобитчик у дверей

Ему не внемлющих судей.

Бедняк проснулся. Мрачно было:

Дождь капал, ветер выл уныло,

И с ним вдали во тьме ночной

Перекликался часовой…

Вскочил Евгений; вспомнил живо

Он прошлый ужас; торопливо

Он встал; пошел бродить, и вдруг

Остановился, и вокруг

Тихонько стал водить очами

С боязнью дикой на лице.

Он очутился под столбами

Большого дома. На крыльце

С подъятой лапой, как живые,

Стояли львы сторожевые,

И прямо в темной вышине

Над огражденною скалою

Кумир с простертою рукою

Сидел на бронзовом коне.

Евгений вздрогнул. Прояснились

В нем страшно мысли. Он узнал

И место, где потоп играл,

Где волны хищные толпились,

Бунтуя злобно вкруг него,

И львов, и площадь, и того,

Кто неподвижно возвышался

Во мраке медною главой,

Того, чьей волей роковой

Под морем город основался…

Ужасен он в окрестной мгле!

Какая дума на челе!

Какая сила в нем сокрыта!

А в сем коне какой огонь!

Куда ты скачешь, гордый конь,

И где опустишь ты копыта?

О мощный властелин судьбы!

Не так ли ты над самой бездной,

На высоте, уздой железной

Россию поднял на дыбы? [Смотри описание памятника в Мицкевиче. Оно заимствовано из Рубана – как замечает сам Мицкевич.]

Кругом подножия кумира

Безумец бедный обошел

И взоры дикие навел

На лик державца полумира.

Стеснилась грудь его. Чело

К решетке хладной прилегло,

Глаза подернулись туманом,

По сердцу пламень пробежал,

Вскипела кровь. Он мрачен стал

Пред горделивым истуканом

И, зубы стиснув, пальцы сжав,

Как обуянный силой черной,

«Добро, строитель чудотворный! —

Шепнул он, злобно задрожав, —

Ужо тебе!..» И вдруг стремглав

Бежать пустился. Показалось

Ему, что грозного царя,

Мгновенно гневом возгоря,

Лицо тихонько обращалось…

И он по площади пустой

Бежит и слышит за собой —

Как будто грома грохотанье —

Тяжело-звонкое скаканье

По потрясенной мостовой.

И, озарен луною бледной,

Простерши руку в вышине,

За ним несется Всадник Медный

На звонко-скачущем коне;

И во всю ночь безумец бедный

Куда стопы ни обращал,

За ним повсюду Всадник Медный

С тяжелым топотом скакал.

И с той поры, когда случалось

Идти той площадью ему,

В его лице изображалось

Смятенье. К сердцу своему

Он прижимал поспешно руку,

Как бы его смиряя муку,

Картуз изношенный сымал,

Смущенных глаз не подымал

И шел сторонкой.

Остров малый

На взморье виден. Иногда

Причалит с неводом туда

Рыбак на ловле запоздалый

И бедный ужин свой варит,

Или чиновник посетит,

Гуляя в лодке в воскресенье,

Пустынный остров. Не взросло

Там ни былинки. Наводненье

Туда, играя, занесло

Домишко ветхий. Над водою

Остался он, как черный куст.

Его прошедшею весною

Свезли на барке. Был он пуст

И весь разрушен. У порога

Нашли безумца моего,

И тут же хладный труп его

Похоронили ради бога.

1833

Книга Пушкин А. С. Медный всадник

0 Поделиться оценкой:

Добавлена: 22. 11.2013

Поэма была написана в Болдине осенью 1833 года. Поэма не была разрешена Николаем I к печати. Её начало Пушкин напечатал в «Библиотеке для чтения», 1834, кн. XII, под названием: «Петербург. Отрывок из поэмы»[2] (от начала и кончая стихом «Тревожить вечный сон Петра!», с пропуском зачеркнутых Николаем I четырёх стихов, начиная со стиха «И перед младшею столицей»). Впервые напечатана после смерти Пушкина в «Современнике», т. 5, 1837 году с цензурными изменениями, внесенными в текст В. А. Жуковским.

Похожие книги

Подписаться на комментарии к этой книге

Александр Пушкин Медный всадник — SamoLit. com

Александр Сергеевич Пушкин

 

Предисловие

 

Происшествие, описанное в сей повести, основано на истине. Подробности наводнения заимствованы из тогдашних журналов. Любопытные могут справиться с известием, составленным В. Н. Берхом.

 

Вступление

 

 

    На берегу пустынных волн

Стоял он , дум великих полн,

И вдаль глядел. Пред ним широко

Река неслася; бедный чёлн

По ней стремился одиноко.

По мшистым, топким берегам

Чернели избы здесь и там,

Приют убогого чухонца;

И лес, неведомый лучам

В тумане спрятанного солнца,

Кругом шумел.

                         И думал он:

Отсель грозить мы будем шведу,

Здесь будет город заложен

На зло надменному соседу.

Природой здесь нам суждено

В Европу прорубить окно¹,

Ногою твердой стать при море.

Сюда по новым им волнам

Все флаги в гости будут к нам,

И запируем на просторе.

 

    Прошло сто лет, и юный град,

Полнощных стран краса и диво,

Из тьмы лесов, из топи блат

Вознесся пышно, горделиво;

Где прежде финский рыболов,

Печальный пасынок природы,

Один у низких берегов

Бросал в неведомые воды

Свой ветхой невод, ныне там,

По оживленным берегам,

Громады стройные теснятся

Дворцов и башен; корабли

Толпой со всех концов земли

К богатым пристаням стремятся;

В гранит оделася Нева;

Мосты повисли над водами;

Темно-зелеными садами

Ее покрылись острова,

И перед младшею столицей

Померкла старая Москва,

Как перед новою царицей

Порфироносная вдова.

 

    Люблю тебя, Петра творенье,

Люблю твой строгий, стройный вид,

Невы державное теченье,

Береговой ее гранит,

Твоих оград узор чугунный,

Твоих задумчивых ночей

Прозрачный сумрак, блеск безлунный,

Когда я в комнате моей

Пишу, читаю без лампады,

И ясны спящие громады

Пустынных улиц, и светла

Адмиралтейская игла,

И, не пуская тьму ночную

На золотые небеса,

Одна заря сменить другую

Спешит, дав ночи полчаса².

Люблю зимы твоей жестокой

Недвижный воздух и мороз,

Бег санок вдоль Невы широкой,

Девичьи лица ярче роз,

И блеск, и шум, и говор балов,

А в час пирушки холостой

Шипенье пенистых бокалов

И пунша пламень голубой.

Люблю воинственную живость

Потешных Марсовых полей,

Пехотных ратей и коней

Однообразную красивость,

В их стройно зыблемом строю

Лоскутья сих знамен победных,

Сиянье шапок этих медных,

На сквозь простреленных в бою.

Люблю, военная столица,

Твоей твердыни дым и гром,

Когда полнощная царица

Дарует сына в царской дом,

Или победу над врагом

Россия снова торжествует,

Или, взломав свой синий лед,

Нева к морям его несет

И, чуя вешни дни, ликует.

 

    Красуйся, град Петров, и стой

Неколебимо как Россия,

Да умирится же с тобой

И побежденная стихия;

Вражду и плен старинный свой

Пусть волны финские забудут

И тщетной злобою не будут

Тревожить вечный сон Петра!

 

    Была ужасная пора,

Об ней свежо воспоминанье. ..

Об ней, друзья мои, для вас

Начну свое повествованье.

Печален будет мой рассказ.

 

 

Часть первая

     Над омраченным Петроградом

Дышал ноябрь осенним хладом.

Плеская шумною волной

В края своей ограды стройной,

Нева металась, как больной

В своей постеле беспокойной.

Уж было поздно и темно;

Сердито бился дождь в окно,

И ветер дул, печально воя.

В то время из гостей домой

Пришел Евгений молодой…

Мы будем нашего героя

Звать этим именем. Оно

Звучит приятно; с ним давно

Мое перо к тому же дружно.

Прозванья нам его не нужно,

Хотя в минувши времена

Оно, быть может, и блистало

И под пером Карамзина

В родных преданьях прозвучало;

Но ныне светом и молвой

Оно забыто. Наш герой

Живет в Коломне; где-то служит,

Дичится знатных и не тужит

Ни о почиющей родне,

Ни о забытой старине.

 

    Итак, домой пришед, Евгений

Стряхнул шинель, разделся, лег.

Но долго он заснуть не мог

В волненье разных размышлений.

О чем же думал он? о том,

Что был он беден, что трудом

Он должен был себе доставить

И независимость и честь;

Что мог бы бог ему прибавить

Ума и денег. Что ведь есть

Такие праздные счастливцы,

Ума недальнего, ленивцы,

Которым жизнь куда легка!

Что служит он всего два года;

Он также думал, что погода

Не унималась; что река

Всё прибывала; что едва ли

С Невы мостов уже не сняли

И что с Парашей будет он

Дни на два, на три разлучен.

Евгений тут вздохнул сердечно

И размечтался, как поэт:

 

    «Жениться? Мне? зачем же нет?

Оно и тяжело, конечно;

Но что ж, я молод и здоров,

Трудиться день и ночь готов;

Он кое-как себе устрою

Приют смиренный и простой

И в нем Парашу успокою.

Пройдет, быть может, год-другой —

Местечко получу, — Параше

Препоручу хозяйство наше

И воспитание ребят…

И станем жить, и так до гроба

Рука с рукой дойдем мы оба,

И внуки нас похоронят…»

 

    Так он мечтал. И грустно было

Ему в ту ночь, и он желал,

Чтоб ветер выл не так уныло

И чтобы дождь в окно стучал

Не так сердито. ..

                            Cонны очи

Он наконец закрыл. И вот

Редеет мгла ненастной ночи

И бледный день уж настает…²

Ужасный день!

                        Нева всю ночь

Рвалася к морю против бури,

Не одолев их буйной дури…

И спорить стало ей невмочь…

Поутру над ее брегами

Теснился кучами народ,

Любуясь брызгами, горами

И пеной разъяренных вод.

Но силой ветров от залива

Перегражденная Нева

Обратно шла, гневна, бурлива,

И затопляла острова,

Погода пуще свирепела,

Нева вздувалась и ревела,

Котлом клокоча и клубясь,

И вдруг, как зверь остервенясь,

На город кинулась. Пред нею

Всё побежало; всё вокруг

Вдруг опустело — воды вдруг

Втекли в подземные подвалы,

К решеткам хлынули каналы,

И всплыл Петрополь как тритон,

По пояс в воду погружен.

 

    Осада! приступ! злые волны,

Как воры, лезут в окна. Челны

С разбега стекла бьют кормой.

Лотки под мокрой пеленой,

Обломки хижин, бревны, кровли,

Товар запасливой торговли,

Пожитки бледной нищеты,

Грозой снесенные мосты,

Гроба с размытого кладбища

Плывут по улицам!

                              Народ

Зрит божий гнев и казни ждет.

Увы! всё гибнет: кров и пища!

Где будет взять?

                          В тот грозный год

Покойный царь еще Россией

Со славой правил. На балкон,

Печален, смутен, вышел он

И молвил: «С божией стихией

Царям не совладеть». Он сел

И в думе скорбными очами

На злое бедствие глядел.

Стояли стогны озерами,

И в них широкими реками

Вливались улицы. Дворец

Казался островом печальным.

Царь молвил — из конца в конец,

По ближним улицам и дальным

В опасный путь средь бурных вод

Его пустились генералы³

Спасать и страхом обуялый

И дома тонущий народ.

 

    Тогда, на площади Петровой,

Где дом в углу вознесся новый,

Где над возвышенным крыльцом

С подъятой лапой, как живые,

Стоят два льва сторожевые,

На звере мраморном верьхом,

Без шляпы, руки сжав крестом,

Сидел недвижный, страшно бледный

Евгений. Он страшился, бедный,

Не за себя. Он не слыхал,

Как подымался жадный вал,

Ему подошвы подмывая,

Как дождь ему в лицо хлестал,

Как ветер, буйно завывая,

С него и шляпу вдруг сорвал.

Его отчаянные взоры

На край один наведены

Недвижно были. Словно горы,

Из возмущенной глубины

Вставали волны там и злились,

Там буря выла, там носились

Обломки… Боже, боже! там —

Увы! близехонько к волнам,

Почти у самого залива —

Забор некрашеный, да ива

И ветхий домик: там оне,

Вдова и дочь, его Параша,

Его мечта… Или во сне

Он это видит? иль вся наша

И жизнь ничто, как сон пустой,

Насмешка неба над землей?

 

    И он, как будто околдован,

Как будто к мрамору прикован,

Сойти не может! Вкруг него

Вода и больше ничего!

И, обращен к нему спиною,

В неколебимой вышине,

Над возмущенною Невою

Стоит с простертою рукою

Кумир на бронзовом коне.

 

 

Часть вторая

 

 

    Но вот, насытясь разрушеньем

И наглым буйством утомясь,

Нева обратно повлеклась,

Своим любуясь возмущеньем

И покидая с небреженьем

Свою добычу. Так злодей,

С свирепой шайкою своей

В село ворвавшись, ломит, режет,

Крушит и грабит; вопли, скрежет,

Насилье, брань, тревога, вой!..

И, грабежом отягощенны,

Боясь погони, утомленны,

Спешат разбойники домой,

Добычу на пути роняя.

 

    Вода сбыла, и мостовая

Открылась, и Евгений мой

Спешит, душою замирая,

В надежде, страхе и тоске

К едва смирившейся реке.

Но, торжеством победы полны,

Еще кипели злобно волны,

Как бы под ними тлел огонь,

Еще их пена покрывала,

И тяжело Нева дышала,

Как с битвы прибежавший конь.

Евгений смотрит: видит лодку;

Он к ней бежит как на находку;

Он перевозчика зовет —

И перевозчик беззаботный

Его за гривенник охотно

Чрез волны страшные везет.

 

    И долго с бурными волнами

Боролся опытный гребец,

И скрыться вглубь меж их рядами

Всечасно с дерзкими пловцами

Готов был челн — и наконец

Достиг он берега.

                             Несчастный

Знакомой улицей бежит

В места знакомые. Глядит,

Узнать не может. Вид ужасный!

Всё перед ним завалено;

Что сброшено, что снесено;

Скривились домики, другие

Совсем обрушились, иные

Волнами сдвинуты; кругом,

Как будто в поле боевом,

Тела валяются. Евгений

Стремглав, не помня ничего,

Изнемогая от мучений,

Бежит туда, где ждет его

Судьба с неведомым известьем,

Как с запечатанным письмом.

И вот бежит уж он предместьем,

И вот залив, и близок дом…

Что ж это?..

                     Он остановился.

Пошел назад и воротился.

Глядит… идет… еще глядит.

Вот место, где их дом стоит;

Вот ива. Были здесь вороты —

Снесло их, видно. Где же дом?

И, полон сумрачной заботы,

Все ходит, ходит он кругом,

Толкует громко сам с собою —

И вдруг, ударя в лоб рукою,

Захохотал.

                  Ночная мгла

На город трепетный сошла;

Но долго жители не спали

И меж собою толковали

О дне минувшем.

                            Утра луч

Из-за усталых, бледных туч

Блеснул над тихою столицей

И не нашел уже следов

Беды вчерашней; багряницей

Уже прикрыто было зло.

В порядок прежний всё вошло.

Уже по улицам свободным

С своим бесчувствием холодным

Ходил народ. Чиновный люд,

Покинув свой ночной приют,

На службу шел. Торгаш отважный,

Не унывая, открывал

Невой ограбленный подвал,

Сбираясь свой убыток важный

На ближнем выместить. С дворов

Свозили лодки.

                         Граф Хвостов,

Поэт, любимый небесами,

Уж пел бессмертными стихами

Несчастье невских берегов.

 

    Но бедный, бедный мой Евгений …

Увы! его смятенный ум

Против ужасных потрясений

Не устоял. Мятежный шум

Невы и ветров раздавался

В его ушах. Ужасных дум

Безмолвно полон, он скитался.

Его терзал какой-то сон.

Прошла неделя, месяц — он

К себе домой не возвращался.

Его пустынный уголок

Отдал внаймы, как вышел срок,

Хозяин бедному поэту.

Евгений за своим добром

Не приходил. Он скоро свету

Стал чужд. Весь день бродил пешком,

А спал на пристани; питался

В окошко поданным куском.

Одежда ветхая на нем

Рвалась и тлела. Злые дети

Бросали камни вслед ему.

Нередко кучерские плети

Его стегали, потому

Что он не разбирал дороги

Уж никогда; казалось — он

Не примечал. Он оглушен

Был шумом внутренней тревоги.

И так он свой несчастный век

Влачил, ни зверь ни человек,

Ни то ни сё, ни житель света,

Ни призрак мертвый…

                                    Раз он спал

У невской пристани. Дни лета

Клонились к осени. Дышал

Ненастный ветер. Мрачный вал

Плескал на пристань, ропща пени

И бьясь об гладкие ступени,

Как челобитчик у дверей

Ему не внемлющих судей.

Бедняк проснулся. Мрачно было:

Дождь капал, ветер выл уныло,

И с ним вдали, во тьме ночной

Перекликался часовой…

Вскочил Евгений; вспомнил живо

Он прошлый ужас; торопливо

Он встал; пошел бродить, и вдруг

Остановился — и вокруг

Тихонько стал водить очами

С боязнью дикой на лице.

Он очутился под столбами

Большого дома. На крыльце

С подъятой лапой, как живые,

Стояли львы сторожевые,

И прямо в темной вышине

Над огражденною скалою

Кумир с простертою рукою

Сидел на бронзовом коне.

 

    Евгений вздрогнул. Прояснились

В нем страшно мысли. Он узнал

И место, где потоп играл,

Где волны хищные толпились,

Бунтуя злобно вкруг него,

И львов, и площадь, и того,

Кто неподвижно возвышался

Во мраке медною главой,

Того, чьей волей роковой

Под морем город основался…

Ужасен он в окрестной мгле!

Какая дума на челе!

Какая сила в нем сокрыта!

А в сем коне какой огонь!

Куда ты скачешь, гордый конь,

И где опустишь ты копыта?

О мощный властелин судьбы!

Не так ли ты над самой бездной

На высоте, уздой железной

Россию поднял на дыбы?⁴

 

    Кругом подножия кумира

Безумец бедный обошел

И взоры дикие навел

На лик державца полумира.

Стеснилась грудь его. Чело

К решетке хладной прилегло,

Глаза подернулись туманом,

По сердцу пламень пробежал,

Вскипела кровь. Он мрачен стал

Пред горделивым истуканом

И, зубы стиснув, пальцы сжав,

Как обуянный силой черной,

«Добро, строитель чудотворный! —

Шепнул он, злобно задрожав, —

Ужо тебе!..» И вдруг стремглав

Бежать пустился. Показалось

Ему, что грозного царя,

Мгновенно гневом возгоря,

Лицо тихонько обращалось…

И он по площади пустой

Бежит и слышит за собой —

Как будто грома грохотанье —

Тяжело-звонкое скаканье

По потрясенной мостовой.

И, озарен луною бледной,

Простерши руку в вышине,

За ним несется Всадник Медный

На звонко-скачущем коне;

И во всю ночь безумец бедный,

Куда стопы ни обращал,

За ним повсюду Всадник Медный

С тяжелым топотом скакал.

 

    И с той поры, когда случалось

Идти той площадью ему,

В его лице изображалось

Смятенье. К сердцу своему

Он прижимал поспешно руку,

Как бы его смиряя муку,

Картуз изношенный сымал,

Смущенных глаз не подымал

И шел сторонкой.

 

                             Остров малый

На взморье виден. Иногда

Причалит с неводом туда

Рыбак на ловле запоздалый

И бедный ужин свой варит,

Или чиновник посетит,

Гуляя в лодке в воскресенье,

Пустынный остров. Не взросло

Там ни былинки. Наводненье

Туда, играя, занесло

Домишко ветхой. Над водою

Остался он как черный куст.

Его прошедшею весною

Свезли на барке. Был он пуст

И весь разрушен. У порога

Нашли безумца моего,

И тут же хладный труп его

Похоронили ради бога.

 

 

1833

 

Из ранних редакций

 

 

Из рукописей поэмы

 

После стихов «И что с Парашей будет он // Дни на два, на три разлучен»:

 

Тут он разнежился сердечно

И размечтался, как поэт:

«А почему ж? зачем же нет?

Я небогат, в том нет сомненья,

И у Параши нет именья,

Ну что ж? какое дело нам,

Ужели только богачам

Жениться можно? Я устрою

Себе смиренный уголок

И в нем Парашу успокою.

Кровать, два стула; щей горшок

Да сам большой; чего мне боле?

Не будем прихотей мы знать,

По воскресеньям летом в поле

С Парашей буду я гулять;

Местечко выпрошу; Параше

Препоручу хозяйство наше

И воспитание ребят…

И станем жить — и так до гроба

Рука с рукой дойдем мы оба,

И внуки нас похоронят…»

 

После стиха «И дома тонущий народ»:

 

Со сна идет к окну сенатор

И видит — в лодке по Морской

Плывет военный губернатор.

Сенатор обмер: «Боже мой!

Сюда, Ванюша! стань немножко,

Гляди: что видишь ты в окошко?»

— Я вижу-с: в лодке генерал

Плывет в ворота, мимо будки.

«Ей-богу?» — Точно-с. — «Кроме шутки?»

— Да так-с. — Сенатор отдохнул

И просит чаю: «Слава богу!

Ну! Граф наделал мне тревогу,

Я думал: я с ума свихнул».

 

Черновой набросок описания Евгения

 

Он был чиновник небогатый,

Безродный, круглый сирота,

Собою бледный, рябоватый,

Без роду, племени, связей,

Без денег, то есть без друзей,

А впрочем, гражданин столичный,

Каких встречаете вы тьму,

От вас нимало не отличный

Ни по лицу, ни по уму.

Как все, он вел себя нестрого,

Как вы, о деньгах думал много,

Как вы, сгрустнув, курил табак,

Как вы, носил мундирный фрак.

 

 

Комментарий

 

Написано в 1833 г. Поэма представляет собою одно из самых глубоких, смелых и совершенных в художественном отношении произведений Пушкина. Поэт в нем с небывалой силой и смелостью показывает исторически закономерные противоречия жизни во всей их наготе, не стараясь искусственно сводить концы с концами там, где они не сходятся в самой действительности. В поэме в обобщенной образной форме противопоставлены две силы — государство, олицетворенное в Петре I (а затем в символическом образе ожившего памятника, «Медного всадника»), и человек в его личных, частных интересах и переживаниях. Говоря о Петре I, Пушкин вдохновенными стихами прославлял его «великие думы», его творенье — «град Петров», новую столицу, выстроенную в устье Невы, «под мором», на «мшистых, топких берегах», из соображений военно-стратегических, экономических и для установления культурной связи с Европой. Поэт без всяких оговорок восхваляет великое государственное дело Петра, созданный им прекрасный город — «полнощных стран красу и диво». Но эти государственные соображения Петра оказываются причиной гибели ни в чем не повинного Евгения, простого, обыкновенного человека. Он не герой, но он умеет и хочет трудиться («…Я молод и здоров, // Трудиться день и ночь готов»). Он смел во время наводнения; «он страшился, бедный, не за себя. // Он не слыхал, как подымался жадный вал, // Ему подошвы подмывая», он «дерзко» плывет по «едва смирившейся» Неве, чтобы узнать о судьбе своей невесты. Несмотря на бедность, Евгению дороже всего «независимость и честь». Он мечтает о простом человеческом счастье: жениться на любимой девушке и скромно жить своим трудом. Наводнение, показанное в поэме как бунт покоренной, завоеванной стихии против Петра, — губит его жизнь: Параша погибает, а он сходит с ума. Петр I, в своих великих государственных заботах, не думал о беззащитных маленьких людях, принужденных жить под угрозой гибели от наводнений.

Трагическая судьба Евгения и глубокое горестное сочувствие ей поэта выражены в «Медном всаднике» с громадной силой и поэтичностью. А в сцене столкновения безумного Евгения с «Медным всадником», его пламенного, мрачного протеста, злобной угрозы «чудотворному строителю» от лица жертв этого строительства, — язык поэта становится таким же высокопатетическим, как в торжественном вступлении к поэме. Заканчивается «Медный всадник» скупым, сдержанным, нарочито прозаическим сообщением о гибели Евгения:

 

        …Наводненье

Туда, играя, занесло

Домишко ветхий…

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Его прошедшею весною

Свезли на барке. Был он пуст

И весь разрушен. У порога

Нашли безумца моего,

И тут же хладный труп его

Похоронили ради бога.

 

Никакого эпилога, возвращающего нас к первоначальной теме величественного Петербурга, эпилога, примиряющего нас с исторически оправданной трагедией Евгения, Пушкин не дает. Противоречие между полным признанием правоты Петра I, не могущего считаться в своих государственных «великих думах» и делах с интересами отдельного человека, и полным же признанием правоты маленького человека, требующего, чтобы с его интересами считались, — это противоречие остается неразрешенным в поэме. Пушкин был вполне прав, так как это противоречие заключалось не в его мыслях, а в самой жизни; оно было одним из самых острых в процессе исторического развития. Это противоречие между благом государства и счастием отдельной личности — неизбежно, пока существует классовое общество, и исчезнет оно вместе с окончательным его уничтожением.

В художественном отношении «Медный всадник» представляет собою чудо искусства. В предельно ограниченном объеме (в поэме всего 481 стих) заключено множество ярких, живых и высокопоэтическнх картин — см., например, рассыпанные перед читателем во вступлении отдельные образы, из которых составляется цельный величественный образ Петербурга; насыщенное силой и динамикой, из ряда частных картин слагающееся описание наводнения, удивительное по поэтичности и яркости изображение бреда безумного Евгения и многое другое. Отличает от других пушкинских поэм «Медного всадника» и удивительная гибкость, и разнообразие его стиля, то торжественного и слегка архаизированного, то предельно простого, разговорного, но всегда поэтичного. Особый характер придает поэме применение приемов почти музыкального строения образов: повторение, с некоторыми вариациями, одних и тех же слов и выражений (сторожевые львы над крыльцом дома, образ памятника, «кумира на бронзовом коне»), проведение через всю поэму в разных изменениях одного и того же тематического мотива — дождя и ветра, Невы — в бесчисленных ее аспектах и т. п., не говоря уже о прославленной звукописи этой удивительной поэмы.

Ссылки Пушкина на Мицкевича в примечаниях к поэме имеют в виду серию стихотворений Мицкевича о Петербурге в недавно перед тем вышедшей в свет третьей части его поэмы «Поминки» («Dziady»). Несмотря на доброжелательный тон упоминания о Мицкевиче, Пушкин в ряде мест описания Петербурга во вступлении (а также отчасти при изображении памятника Петру I) полемизирует с польским поэтом, выразившим в своих стихах резко отрицательное мнение и о Петре I, и о его деятельности, и о Петербурге, и о русских вообще.

«Медный всадник» не был напечатан при жизни Пушкина, так как Николай I потребовал от поэта таких изменений в тексте поэмы, которых он не захотел делать. Поэма была напечатана вскоре после смерти Пушкина в переработке Жуковского, совершенно исказившего основной ее смысл.

 

С. М. Бонди

 

 

 

1

В Европу прорубить окно — Альгаротти где-то сказал: «Pйtersbourg est la fenкtre par laquelle la Russie regarde en Europe».

2

И бледный день уж настает… — Мицкевич прекрасными стихами описал день, предшествовавший Петербургскому наводнению, в одном из лучших своих стихотворений — Oleszkiewicz. Жаль только, что описание его не точно. Снегу не было — Нева не была покрыта льдом. Наше описание вернее, хотя в нем и нет ярких красок польского поэта.

3

Его пустились генералы — Граф Милорадович и генерал-адъютант Бенкендорф.

4

Россию поднял на дыбы — Смотри описание памятника в Мицкевиче. Оно заимствовано из Рубана — как замечает сам Мицкевич.

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/

рисунков Пушкина | Ода Александра Пушкина Свободе

Наследие Пушкина и Рисунки из книги

В возрасте тридцати семи лет Пушкин был застрелен на дуэли, призванной защитить честь своей жены. Анонимное письмо спровоцировало цепочку событий, которая привела к последней дуэли Пушкина. Несмотря на то, что дуэль была противозаконной, Пушкин твердо решил действовать.

Пушкин боролся с самодержавием и своей ролью в нем.Считалось, что его стихотворение «Ода свободе» вдохновило дворян, или так называемых повстанцев, участвовавших в восстании декабристов. После смерти царя Александра Первого многие образованные дворяне пытались убедить самодержавие увидеть возможность написать российскую конституцию. Так называемые «мятежные» дворяне хотели создать правительство с истинным представлением власти и справедливости для всех людей — как это сделала Америка — потому что справедливости нет без свободы и свободы.Те, кого считали лидерами восстания, были повешены. Некоторые из этих людей были друзьями Пушкина.

Из моей книги «Ода Пушкина свободе» узнайте о его жизни и любви, а также о том, где он нашел вдохновение как для своих стихов, так и для прозы. Пушкин писал только тогда, когда чувствовал вдохновение. Семь лет понадобилось ему, чтобы закончить свой шедевр в стихах «Евгений Онегин».

Там, где романтизм был в моде, он разработал свой собственный литературный жанр, известный как реализм.В то время как власть имущие считали, что он должен писать, как сэр Вальтер Скотт или лорд Брайон, Пушкин настаивал на создании своего собственного жанра и обретении собственного голоса. Этот новый жанр стал известен как реализм, и из-за этого он стал известен как отец русской литературы, оказавший влияние на таких писателей, как Лев Толстой и многих других, которые пришли после. ему.

Пушкин боролся с отсутствием свободы слова и чрезмерным использованием цензуры. Эта борьба с Цензором длилась всю его жизнь.У него были серьезные проблемы с Цензором, который хотел изменить свои «ночи» на «дни» и вычеркивал слова, которые он тщательно выбрал, чтобы вызвать чувства.

Был период во время ссылки Пушкина, когда он исследовал идею атеизма. Он видел лицемерие в религии. Утверждение, что он изучает атеизм, доставит ему множество неприятностей с семьей, друзьями и самодержавием.

Увлечение Пушкина своим прадедом по материнской линии, которого привезли в Россию в рабство, послужило основанием для написания «Капитанской дочки.История гласит, что царь Петр Великий был очарован людьми из других частей света, а прадед Пушкина приехал в Россию как молодой храбрый чернокожий принц из Эфиопии. Он был известен как Ганнибал (Ганнибал) и в конечном итоге получил свободу как дар от Петра Великого. Пушкин любил идею свободы как подарок.

Шедевральный роман Пушкина в стихах «Евгений Онегин» породил женский голос по вопросам любви. Он написал этот роман, когда был в ссылке, и он был напечатан по главам за семилетний период в российском серийном журнале.Многие персонажи, о которых он писал, были реальными людьми, чьи имена он изменил, чтобы защитить их. На протяжении всей работы есть строфы, в которых он использует «прямой адрес» для читателя. Эту технику Шекспир также использовал во многих своих произведениях. Это набросок Анны Керн, замужней женщины, которую Пушкин когда-то любил в юности.

Идеи Пушкина о критическом мышлении и использовании критики для повышения значимости литературы были новостью 1800-х годов.Его понимание ремесла критики и различных техник рассказывания историй свидетельствует о его способности влиять и вдохновлять других.

Набросок жены Пушкина Натальи. Считалась самой красивой женщиной России того времени. Вам нужно будет прочитать мою книгу, чтобы увидеть, что между ними произошло. Чтобы прочитать мою книгу, зайдите в Amazon или Barnes and Nobel или в книжный магазин Xlibris в Интернете и найдите Ода Пушкина .

Произведения Пушкина

1. Евгений Онегин (шедевр и роман в стихах)
2. Капитанская дочь
3. Египетские ночи
4. Борис Годунов (спектакль)
5. Сказки Белкина
6. Сказки позднего Ивана Петровича
7. Пиковая дама
8. Цыгане
9. Каменный квест
10. Полтава
11. Руслан и Людмила (по мотивам «Царевны-невесты»)
12. Медный всадник
13. Ода Свободе
14. Моцарт и Сальери (вдохновленные «Амадеем»)
15. Скупой рыцарь
16. Сказка о рыбаке и золотой рыбке
17. Сказка о золотом петушке
18. Мертвая принцесса и семь рыцарей (по мотивам «Белоснежки и семи гномов»)
19. Бахчисарайский фонтан
20. Арион
21. Демоны
22. Пророк
23. Зимняя дорога

… и многие другие

Санкт-ПетербургПетербург через «Медный всадник» и «Пиковую даму» Пушкина

Цена за раннюю регистрацию (17 апреля в 10:00 — 4 мая в 16:00): 185 долларов США
Обычная стоимость регистрации (4 мая в 16:00 — первый день занятий): 203,5 долларов США

Участники, пенсионеры и студенты получают скидку 10%.

Этот семинар переполнен. Пожалуйста, позвоните (312) 255-3700, чтобы вас добавили в список ожидания.

В 2018 году в отеле Newberry будет проводиться масштабный ремонт первого этажа. Этот проект будет продолжаться в течение летнего семинара 2018 года.Программа семинаров по обучению взрослых по-прежнему использует классы на цокольном этаже, но, пожалуйста, часто проверяйте эту ссылку, чтобы узнать о последних условиях — какие внешние двери открыты или закрыты, где найти доступный вход, какие есть туалеты и т. Д.

В связи с ремонтом книжный магазин Newberry будет закрыт летом 2018 года. Таким образом, участники семинара будут нести ответственность за приобретение всех необходимых текстов для своих семинаров самостоятельно. Приносим искренние извинения за неудобства и ценим ваше понимание.Мы составили список полезных ресурсов, которые помогут вам легко найти нужные книги.

Пушкинские шедевры «Медный всадник» и «Пиковая дама» перенесут участников из их кресел в Петербург — от его основания в 1703 году до середины XIX века. Мы рассмотрим Санкт-Петербург как городской имперский мегаполис, «окно в Европу» и амбивалентный культурный миф и метафору России. Чтения будут дополнены исторической и критической информацией, а также эпизодами из фильмов, предоставленных ведущим.Четыре сеанса.

Юлия Кривенцова Денне изучала литературу в Санкт-Петербургском университете, Россия, и преподает русскую литературу в районе Чикаго.

Требуется:

• Александр Пушкин, Пиковая дама и избранные произведения . Пушкин Пресс, 2012. ISBN #: 978-1908968036.

Рекомендовано:

• Соломона Волкова, Санкт-Петербург: Культурная история .Перевод Антонины В. Боуи. The Free Press / Simon & Schuster, 1995. ISBN #: 978-0028740522
.

Первое чтение (необязательно):

Этот класс является частью программы семинаров по обучению взрослых Ньюберри. Узнайте больше о наших процедурах регистрации.

Пушкин Медный всадник разбор в MainKeys

	добавить для сравнения Википедию, бесплатную энциклопедию ru.wikipedia.org	0
	добавить к сравнению Страница любителей поэзии Poetryloverspage.com Поэзия По, Стивенсона, Киплинга и других известных британских, американских и русских поэтов. Полное и лучшее из сборников стихов, присланных читателями	0
	добавить для сравнения Техасский университет в Остине — Web Central utexas.edu	0
	добавить для сравнения Sacramento State csus.edu	0
	добавить для сравнения eNotes — руководства для изучения литературы, планы уроков и многое другое. enotes.com Нужна помощь с заданием? eNotes предлагает большой ресурс учебных пособий, планы уроков, литературная критика и яркое сообщество знающих учителей и студенты в наших обсуждениях …	0
	добавить для сравнения Пользовательские веб-области в Йоркском университете www-пользователя.york.ac.uk	0
	добавить к сравнению Энциклопедия — Интернет-словарь | Encyclopedia.com: получите факты, статьи, изображения, видео encyclopedia.com Encyclopedia.com — онлайн-словарь и энциклопедия с изображениями, фактами и видео.Получите информацию и помощь в выполнении домашних заданий с миллионами статей в нашей БЕСПЛАТНОЙ онлайн-библиотеке.	0
	добавить для сравнения YouTube — Заявить о себе. youtube.com YouTube — это место для поиска, просмотра, загрузки и обмена видео.	0
	добавить для сравнения Harper’s Magazine арфисты.org	0

Топ-10 книг Александра Пушкина

Александр Сергеевич Пушкин (1799-1837) — русский поэт, прозаик и драматург. Его сказки, написанные в стихах, считаются одним из пионеров русской литературы, которые вошли в число бестселлеров Александра Пушкина. Он также хорошо известен своими рассказами и поэтическими пьесами.

Лучшая книга Александра Пушкина — его роман под названием Евгений Онегин, , написанный в стихах. По нескольким его работам сняты фильмы

Главный герой популярного романа Александра Пушкина «Евгений Онегин» — человек поверхностных вкусов. Когда его друг, Владимир Ленский, знакомит его с сестрой своей невесты, Татьяной, она влюбляется в него, но небрежно отвергается. Перипатетик романа следует за ее отказом в этой простой повести Пушкина.

Прочтите здесь:

Финал, в котором Татьяна забирает одну за девичью команду!

Не читайте здесь:

Если вам не нравятся рассказы, написанные в стихах, эта книга, вероятно, не для вас.

Что отличает эту книгу от других ?:

Тот факт, что женский персонаж наделен такой большой властью, особенно для того периода времени, в течение которого она была написана.

Первый рассказ в его серии под названием Сказки покойного Ивана Петровича Белкина, «Выстрел» вращается вокруг известного стрелка по имени Сильвио, который жаждет мести графа за то, что он обесценил свою жизнь и, как следствие, нанес ущерб его репутации.

Прочтите здесь:

Развитие событий и эволюция характера Сильвио.

Не читайте здесь:

Не читайте эту книгу, если вы стремитесь к насилию и кровопролитию!

Что отличает эту книгу от других ?:

Вдумчивость и внимательность Сильвио, несмотря на то, что он лучший стрелок, а также автобиографические составляющие истории.

Этот рассказ из второго пушкинского цикла, Сказки покойного Ивана Петровича Белкина.Снежная буря или Снежная буря — трагическая и вместе с тем веселая история совпадений, в которой прослеживаются события и события из жизни женщины по имени Мария Гавриловна, которая намеревается сбежать со своим запретным любовником.

Прочтите здесь:

Поворот событий в истории и счастливое совпадение всего этого.

Не читайте здесь:

Не читайте эту историю, если вас не устраивает идеальный счастливый конец!

Чем выделяется эта книга ?:

Смешное совпадение, которое меняет тон всей истории.

Эта книга Александра Пушкина осталась незаконченной. Тем не менее, он рисует прекрасные картины французского общества начала 18, ^и века и рассказывает о жизни мавра, преуспевающего как в бизнесе, так и в любви.

Прочтите здесь:

Изысканное описание настройки.

Не читайте здесь:

Концовка. Его нет!

Чем выделяется эта книга ?:

Несомненно, богатые детали и описание общества того времени.

В Магазин — Купите 2 таблетки Fire 7 Kids Edition, сэкономьте 50 долларов. Ограниченное по времени предложение
Бонус 25% на планшеты Fire с Amazon Trade In. Ограниченное по времени предложение.
Разжечь планы неограниченного членства

Напечатанный после смерти Пушкина, Дубровский также является незаконченным романом, рассказывающим историю молодого Владимира Дубровского, чьи земли отняты аристократом. Взбешенный Дубровский восстает и восстает против этой несправедливости и превращается в своего рода Робин Гуда. Однако затем он влюбляется в дочь аристократа, которая предсказывает его гибель.

Прочтите здесь:

Темы правосудия и историческое понимание управления землей в России того времени.

Не читайте здесь:

И опять же, у этой книги нет конца!

Чем выделяется эта книга ?:

Классическая трагедия событий.

Путешествие в Арзрум — это литературное произведение, в котором по сути прослеживаются заграничные поездки Пушкина во время русско-турецкой войны.

Прочтите здесь:

Первое знакомство с мыслями Пушкина и его восприятием.

Не читайте здесь:

Это не фантастика!

Чем выделяется эта книга ?:

Тот факт, что это отражение сырых мыслей и переживаний Пушкина.

Эта историческая история рассказывает о Петре Андреевиче Гринёве, которого в 17 лет отправили на военную службу.Когда Петр попадает в метель, человек, чья личность находится в крайней опасности для военных, спасает его, а затем оказывает ему поддержку. История переплетается с жизнью Пайтора в армии, его любовным интересом и их путешествием к единению.

Прочтите здесь:

Сложное переплетение сюжетов и финальное разрешение.

Не читайте здесь:

Исторические художественные произведения часто скучны и могут не привлечь внимания большинства читателей.

Чем выделяется эта книга ?:

Жуткая дружба между двумя соперниками.

Сказание о царе Салтане — это рассказ о сыне младшей из трех царских сестер. Ревнивые тети князя Гвидона тайно выгоняют его и его мать из своего королевства, намереваясь убить их. История рассказывает о последующих взаимодействиях Гвидона с прекрасным лебедем и другими заколдованными существами, которые помогли ему добиться справедливости и вернуться в свое законное королевство.

Прочтите здесь:

Зачарованные компоненты, которые движут сюжетом.

Не читайте здесь:

Необычайно удобство развития сюжета.

Чем выделяется эта книга ?:

Эта история сильно отличается от других произведений Пушкина; это сказка!

Царь по имени Додон просит своего астролога о помощи, когда он начинает чувствовать угрозу со стороны соседнего королевства, которым правит прекрасная царица.Астролог дарит ему золотого петуха, обладающего магической силой, и царь использует его для защиты от этой угрозы. История продолжается описанием инцидентов, произошедших между царем Додоном и царицей.

Прочтите его здесь:

Элементы очарования и безрассудство царя

Не читайте здесь:

Если вам не нравятся сказки, уберите эту книгу!

Чем выделяется эта книга ?:

Хитрость царицы в паре с глупостью царя.

Медный всадник — поэма-повествование, в которой рассказывается о запланированных завоеваниях Петра Великого и восхваляет Петербург. Последующие стихи посвящены истории Евгения, который тоскует по женщине по имени Параша и сходит с ума, когда не может ее найти, вызывая статую Петра, чтобы оживить и убить его.

Прочтите здесь:

Трагедия Евгения и ода городу Петербургу.

Не читайте здесь:

Очевидное несоответствие тематике стихов и странный, неестественный конец стихотворения.

Что отличает эту книгу от других ?:

Повествовательный стиль, который она построена, значительно увеличивает привлекательность «Медного всадника».