Интервью с Владимиром Путиным читать онлайн — Оливер Стоун

Оливер Стоун

Интервью с Владимиром Путиным

Первое интервью

Визит 1 — первый день, 2 июля 2015 года

Биография

О. С.: Я думаю, многие на Западе знают не слишком много о вас, если не считать новостей. Хотелось бы познакомиться с вашей биографией и узнать ваше происхождение. Я знаю, что вы родились в октябре 1952 года, после войны, что ваша мать работала на фабрике. Я знаю, что ваш отец воевал, но мне не известно, чем он занимался после войны. А еще я знаю, что в детстве вы жили в коммунальной квартире вместе с другими семьями.

В. П.: Моя мама не работала на фабрике. Она была разнорабочая. И поскольку я у них был поздний ребенок (они до этого потеряли двух детей, одного во время войны, в блокаду Ленинграда [Для справки. Блокада Ленинграда (ныне Санкт-Петербург) продолжалась 872 дня, с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года. Немецко-фашистским войскам удалось окружить Ленинград и практически полностью перекрыть пути его снабжения, включая каналы поставки продовольствия. В результате этого только в 1942 году от голода погибли 650 000 жителей города (https://www.britannica.com/event/Siege-of-Leningrad).]), они не хотели отдавать меня в детские учреждения, поэтому мама работала просто ночным сторожем.

О. С.: Из-за того, что она не хотела оставлять вас?

В. П.: Да. А отец работал на заводе.

О. С.: А кем именно?

В. П.: Он был механиком. У него было среднее техническое образование, он работал механиком.

О. С.: Постоянно или это была временная работа? Он работал на постоянной основе?

В. П.: На постоянной основе. Он вообще работал долго. И потом, когда вышел на пенсию, он все равно продолжал работать, до 70 с лишним лет. Никак не мог прекратить.

О. С.: А во время войны у него были ранения?

В. П.: Да, он начинал войну в специальных подразделениях. Это небольшие разведгруппы, которые забрасывали в ближний тыл врага для совершения различных акций. Вот забросили туда первую группу, 28 человек, в живых осталось только четверо. Он мне это рассказывал, а потом, когда я уже был президентом, мне принесли из архива Министерства обороны дело на эту группу. Все подтвердилось. И после этого его направили уже в действующую армию, на один из самых опасных участков Ленинградского фронта, он назывался «Невский пятачок». Бои шли на берегу реки Невы, где советские войска захватили небольшой плацдарм 2 на 4 километра.

О. С.: Продолжим. Ваш старший брат умер через несколько дней, как я полагаю, или через несколько месяцев после вашего рождения?

В. П.: Нет, он умер в блокадном Ленинграде, ему было около трех лет. И причем в это время с целью спасения детей забирали из семей, чтобы их поддержать, спасти жизнь, но он заболел и умер. Родителям даже не сообщили, где он похоронен. Вот что любопытно, совсем недавно просто люди, заинтересованные в этом, нашли в архивах по фамилии, имени, отчеству и адресу, откуда ребенка забирали, разыскали документы о его пребывании в этом детском учреждении, о его смерти и месте захоронения. В прошлом году я впервые побывал на том месте, где он захоронен. Это мемориальное кладбище в Петербурге.

О. С.: С учетом потерь времен Второй мировой войны остается лишь надеяться, что ваших отца и мать эти трагедии не сломали. Третий сын, наверное, был для них как новая надежда.

В. П.: Нет-нет, они не были сломлены, но война-то закончилась в 45-м году, а я появился на свет в 1952-м, и это было очень тяжелое время для рядовых граждан в Советском Союзе. Но все-таки они решились завести ребенка.

О. С.: Скажите… я слышал, что у вас были некоторые… некоторые нелады с законом в детском возрасте. Насколько мне известно, вы были довольно неуправляемым ребенком до тех пор, пока не начали заниматься дзюдо в 12 лет.

В. П.: Ну да. Ну вы знаете, все-таки, хотя родители старались за мной… старались мне уделять какое-то время, все-таки я жил в очень свободном режиме, много времени проводил на улице, во дворе и, конечно, не всегда был дисциплинированным, мягко говоря. Когда я начал заниматься спортом систематически, борьбой дзюдо, это стало дисциплинировать, стало менять жизнь понемногу в лучшую сторону.

О. С.: Я также слышал, что ваш дед по материнской линии был какое-то время поваром у Ленина и Сталина.

В. П.: Да, ну так получилось. Как у нас говорят, мир тесен, это правда. Он еще до революции 1917 года работал в одном из ресторанов в Петрограде в качестве повара. Как он попал на дачу к Ленину и стал там работать, я не знаю. Потом действительно работал за городом, где жил Сталин, и работал у него. Он был рядовым человеком, поваром.

О. С.: Он рассказывал вам что-нибудь об этом?

В. П.: Нет, он мне вообще ничего не рассказывал. Правда, я часть детства проводил здесь, под Москвой. Мы жили в Ленинграде, но на лето несколько лет приезжали к деду, который был уже пенсионером, но жил там, где работал, на одной из госдач. И мне отец рассказывал, как он ездил к своему отцу, когда еще был жив Сталин, и тот ему издалека показывал его на прогулке. Это все, что я знаю об этом периоде.

О. С.: У нас с вами есть нечто общее — у моей матери, она была француженкой, отец — мой дед — воевал на стороне Франции во время Первой мировой войны. Он был поваром на передовой. И он много рассказывал мне о войне и о том, как тяжело было тогда.

В. П.: Да, мне мама рассказывала о Первой мировой войне еще со слов ее отца, который был участником этой войны. Один из моментов довольно любопытен, с человеческой точки зрения. Это же была так называемая окопная война, и дед, когда вернулся, рассказывал об одном из эпизодов. Он увидел, что австрийский солдат, это был, видимо, Южный фронт, в него целится. Но дед успел выстрелить первым. И австриец упал. А потом дед увидел, что тот жив. Но так все располагалось, что он там был один почему-то. И истекал кровью. Дед к нему подполз, достал свой санитарный пакет и перевязал раны. Вот такая любопытная вещь. И он своим родственникам рассказывал: «Я не стал бы стрелять первым, если бы не видел, что тот в меня целится». Ну а комментарий был такой: мы все одинаковые люди и вот те тоже, такие же, как и мы, простые рабочие.

О. С.: Бои во Франции были такими же кровопролитными, как и в России. Во время Первой мировой войны половина, 50 % молодых людей в возрасте от 17 до 35 лет были убиты или получили увечья [Для справки. Фактическая численность потерь по отношению к числу мобилизованных во время Первой мировой войны ужасает. Суммарные потери союзников составили 52 %. Суммарные потери воевавших держав оцениваются в 67 %. См.: «First World War Causalties,» Chris Trueman The History Learning Site (April 17, 2015). Источник: http://www.historylearningsite.co.uk/world-war-one/world-war-one-and-casualties/first-world-war-casualties. // Цифры, приведенные на сайте Трумэна, подтверждаются данными из Международной энциклопедии Первой мировой войны. См.: «War Losses,» Antoine Prost (October 8, 2014). Источник: http://encyclopedia.1914-1918-online.net/article/war_losses.].

В. П.: Да, это так.

О. С.: После окончания средней школы вы, насколько я понимаю, сразу поступили в юридический вуз. Это нормально для российской системы?

В. П.: Точно. Я окончил школу в Ленинграде, среднюю школу, и сразу же поступил в Ленинградский университет на юридический факультет.

О. С.: Окончили его в 1975 году и тогда же познакомились со своей первой женой — я имею в виду последней женой — вашей единственной женой?

В. П.: Ну это было позже. Это было через лет семь.

О. С.: А потом сразу же, в 1975 году, пошли работать в КГБ в Ленинграде.

В. П.: Да. Меня фактически взяли… В советских высших учебных заведениях существовала так называемая система распределения. Когда вы оканчивали высшее учебное заведение, вы должны были пойти туда на работу, куда вас пошлют.

О. С.: О! Так у вас не было выбора?

В. П.: Сейчас скажу. Меня взяли прямо по распределению. Я обязан был идти туда работать. Но я хотел там работать. Больше того, я поступил на юридический факультет именно потому, что хотел работать в КГБ. Еще в школе я пошел в Ленинградское управление КГБ сам, просто с улицы, спросил, что нужно сделать, чтобы работать в их системе. И мне сотрудник приемной сказал, что нужно получить высшее образование, лучше юридическое. И поэтому я пошел на юрфак.

О. С.: Понимаю.

В. П.: Но с этого момента никто обо мне никогда не вспоминал, никаких контактов с КГБ у меня не было, и, когда подошло время распределения, действительно на меня вдруг неожиданно совершенно, буквально за несколько месяцев, вышли сотрудники этого ведомства и предложили работать.

О. С.: Вас, понятное дело, захватили советские фильмы о КГБ и работе в разведке.

В. П.: Ну конечно, да. Именно так.

О. С.: Это были Тихонов и Жженов… Главные роли играли Тихонов и Жженов… Киноактеры.

В. П.: Ну книги, фильмы, конечно. Вы абсолютно точно сформулировали.

О. С.: Ну да. И вы работали в Дрездене с 1985 по 1990 год, но первые 10 лет просидели в основном в Ленинграде?

В. П.: Да. В Ленинграде и в Москве в специальных школах.

О. С.: И вы продвигались по службе, демонстрировали успехи.

В. П.: В целом да.

О. С.: Восточная Германия с 1985 по 1990 год производила довольно грустное впечатление.

В. П.: Вы знаете, не то чтобы грустное. Но в это время в Советском Союзе начались процессы, связанные с так называемой перестройкой [Для справки. По материалам Библиотеки Конгресса США, перестройка представляла собой «программу Михаила Горбачева [ее реализация началась в 1986 году] по экономической, политической и социальной реструктуризации, [которая] непреднамеренно стала катализатором крушения» советского государства. См.: «Revelations from the Soviet Archive,» Library of Congress, источник: https://www.loc.gov/exhibits/archives/pere.html.], сейчас, наверное, не будем об этом говорить — много проблем было в этой перестройке, но все-таки какой-то дух обновления присутствовал. А когда я приехал в Восточную Германию, в ГДР, там было ясно, что никакого духа обновления и близко нет.

О. С.: Именно это я и имел в виду.

В. П.: И было такое впечатление, что общество заморожено, застыло в 1950-х годах.

О. С.: Итак, Горбачев — вы не были знакомы с ним, я имею в виду, у вас не было… ощущения происходящих реформ, но вы ведь были не в Москве, чтобы чувствовать это. Вы вернулись в Москву? Вы ощутили перестройку?

В. П.: Вы знаете, было понятно, видимо, и для Горбачева, и для тех, кто его окружал, что страна нуждалась в переменах. Но сегодня я могу с полной уверенностью сказать, что они не понимали, какие нужны перемены и как их добиться.

«Интервью с Владимиром Путиным». Отрывок из книги Оливера Стоуна | Книги | Культура

Однажды Оливер Стоун решил составить собственный портрет одного из самых влиятельных людей в мире — Владимира Путина. Более 12 раз в течение двух лет американский режиссёр, сценарист и продюсер встречался с президентом Российской Федерации. Результатом их личных бесед стал документальный фильм «Путин» и книга «Интервью с Владимиром Путиным».

Разговор режиссёра и президента касался общественно-политических тем: отношений с Америкой, блоком НАТО; ситуацией на Ближнем Востоке и на Украине. Известно, что американская пресса по большей части встретила документальную ленту в штыки (Стоуна обвинили в «излишней мягкости» и в том, что он «задавал не самые острые вопросы»), но это всё равно не сказалось на огромном зрительском интересе. Прошло несколько месяцев, и вслед за фильмом Стоун подготовил «бумажную версию» резонансной документальной картины.

АиФ.ru публикует эксклюзивный фрагмент из главы «Визит 1 — второй день, 3 июля 2015 года».

Отрывок предоставлен издательской группой «Альпина Паблишер».

***

О российско-американских отношениях и Холодной войне

О. С.: Отношение США к бывшему Советскому Союзу с момента революции в 1917 году было враждебным, американские войска отправились в Сибирь вместе с еще 16 армиями, чтобы задушить революцию. Эти войска послал Вудро Вильсон — он был либералом. С того момента Советскому Союзу было очень трудно согласиться с тем, что Соединенные Штаты — это не враг. Вплоть до того момента, когда Франклин Рузвельт признал Советский Союз в 1933 году, США и союзники не делали ничего, чтобы помочь Советскому Союзу, когда он предупреждал мир о фашистской угрозе в Испании и во всей Европе. В реальности многие американские политики, в том числе и Гарри Трумэн в определенный момент, говорили, пусть немцы и русские поубивают друг друга. Несмотря на союз, Сталин не раз чувствовал, что Черчилль и Рузвельт не поддерживают его. Советский Союз истекал кровью в борьбе с германской военной машиной. США и Англия вступили в войну против Германии позже, намного позже, чем нужно было Советскому Союзу, и практически посылали не такие уж большие силы вплоть до 1944 года.

В конечном итоге, по собственному признанию Черчилля, именно Советский Союз сломал хребет германской военной машине. Пять из шести германских солдат были убиты на Восточном фронте.

Россия была практически опустошена после войны, Рузвельт и Великобритания пообещали ей что-то порядка $20 млрд в складчину 50 / 50.

Однако Рузвельт умер в апреле 1945 года, и ему на смену пришел Трумэн. У него была другая точка зрения на Советский Союз. В этот период началась холодная война. В американских и западных книгах по истории вина за это всегда возлагалась на русских. Как вы говорили вчера вечером, они использовали сталинскую тиранию в качестве оправдания.

Американские военные базы размещены сейчас по всему миру, сколько их в точности, мы не знаем — от 800 до 1000, а может быть, и больше. Американские войска присутствуют в 130 с лишним странах, в них есть наши военные миссии, а в некоторых случаях с ними заключены договоры. Будет ли этому конец? Изменят ли США когда-либо свое отношение к России как к врагу? Коммунизм ли это, путинизм или еще что, не имеет значения — это просто концепция врага.

В. П.: Ну почему, я думаю, что все течет, все меняется. После Второй мировой войны возникла двуполярная система. Думаю, что это была в принципе стратегическая ошибка со стороны Советского Союза. Хорошо, конечно, иметь союзников, но невозможно иметь союзников по принуждению. У нас есть хорошие примеры строительства отношений со странами Восточной Европы, Центральной Европы. Войска Советского Союза ушли из Австрии, и все. И Австрия сохранилась как нейтральное государство. То же самое касается и Финляндии.

И на самом деле, если бы такую структуру отношений сохранить с этими государствами, можно было бы там цивилизованное влияние иметь и сотрудничество и не нужно было бы тратить огромные ресурсы на содержание их неэффективных экономик. Можно было бы иметь с ними даже военные договоры. Но действовали достаточно просто, прямолинейно и субъективно и дали повод для западных стран, в том числе для Соединенных Штатов, создать НАТО и начать холодную войну. Она началась-то не в этой связи, она началась в связи с тем, что Советский Союз начал создавать свое ядерное оружие и создал его достаточно быстро. Я думаю, когда Соединенные Штаты почувствовали себя во главе так называемого цивилизованного мира, когда распался Советский Союз, возникла иллюзия, что теперь Соединенные Штаты могут все и за это им ничего не будет. А это всегда ловушка, потому что в этой ситуации и человек, и страна начинают допускать ошибки. Нет необходимости анализировать ситуацию, нет необходимости думать о последствиях, нет необходимости экономить. Страна начинает функционировать неэффективно.

Одна ошибка наслаивается на другую. Вот в такую ловушку, мне кажется, попали Соединенные Штаты сегодня. Но есть понимание того, что все контролировать и всем командовать невозможно. Но нужно, чтобы и общественное сознание склонилось именно к такому пониманию действительности. Потому что, если в обществе будет господствовать имперская идея, то тогда она будет побуждать политическое руководство, особенно в условиях избирательной системы, действовать именно в такой логике.

О. С.: В США?

В. П.: Ну конечно. Если в обществе господствует такая имперская идея, если все общество руководствуется своей избранностью и непогрешимостью, то тогда политическое руководство страны вынуждено работать по такой логике.

О. С.: Что мы, в принципе, имеем в США — это двухпартийная внешняя политика, политика создания военных баз везде и вмешательства в дела других государств. Сейчас у нас проблемы, препятствия в Китае, Иране и России. И они постоянно говорят об этой тройке. О чем я хотел бы поговорить в следующий раз, так это о стремлении Америки к мировому господству. Какие препятствия для этого останутся, и как Россия воспринимает себя в данном контексте?

В. П.: Только давайте договоримся. Я знаю ваше критическое отношение к политике США. Не втягивайте меня в антиамериканизм.

О. С.: Я не буду. Я просто пытаюсь говорить о фактах, о том, что случилось. И я хочу сделать это честно, поскольку старые Советы всегда очень реалистично смотрели на американскую политику. Они всегда пытались понять намерения американцев.

Не знаю, существуют ли те мозговые центры и сейчас, но хочу думать, что существуют и по-прежнему очень точно оценивают намерения Соединенных Штатов.

В. П.: Да, конечно. И мы это понимаем. Я уже сказал, что, на мой взгляд, осознание себя единственной мировой державой, вбивание миллионам людей в голову их исключительности порождает такое имперское мышление в обществе. А это, в свою очередь, требует и соответствующей внешней политики, которую общество ожидает. И руководство страны вынуждено действовать в такой логике, а на практике получается, что это не соответствует интересам народа Соединенных Штатов, как я себе это представляю. Потому что в конечном итоге приводит к сбоям и к проблемам. И показывает, что контролировать все невозможно. Но давайте поговорим об этом в другой раз.

О. С.: Окей, благодарю вас.

Фото: Пресс-служба издательства «Альпина Паблишер»

 

Оливер Стоун: Путина невозможно удивить

Сегодня в Центральном доме художника, что на Крымском Валу, открывается 19-я Международная ярмарка интеллектуальной литературы Non/fiction. Ярмарка, которую не пропускают книгочеи, для которой большинство издательств выпускают самые важные новинки года.

Главной звездой первого дня смотра станет режиссер Оливер Стоун, который презентует книгу «Интервью с Владимиром Путиным». Накануне Стоун ответил на вопросы «РГ».

Вашу книгу «Интервью с Владимиром Путиным» уже весь мир «посмотрел» в фильме. Что нового в бумажной версии, что осталось за кадром?

Оливер Стоун: Там действительно гораздо больше материала — я разговаривал с господином Путиным примерно 25 или 30 часов, а в фильм вошло всего четыре. Мы делали фильм для западной аудитории, многие вопросы для которой не очень интересны просто. Например, чеченская война — вам, русским, это будет очень интересно, американцам — менее. Или грузино-осетинский конфликт. Немножко есть про Саакашвили — он менее интересен западной аудитории. Или отношения России с Китаем. Также много экономических вопросов мы обсуждали, а это то, о чем очень скучно слушать, если ты не специалист. А Путин, кстати, очень хорошо разбирается в экономике. Путин — мастер, не только дзюдо, но и коммуникации. Он контролирует себя, он никогда не «отключается», его никуда не заносит. Он очень тщательно и обдуманно выбирает слова. И такое чувство, что его невозможно удивить — он готов к любому вопросу. И много шутит.

Четыре года назад в одном из резонансных интервью «РГ» вы говорили, что Россия естественный союзник США. Сейчас по-прежнему так считаете?

Оливер Стоун: Мнение не изменилось и не могло измениться, потому что Россия и США — это естественные союзники, и так было всегда. А враждебность в отношениях между нашими странами — она искусственная.

С 1917 года Америка во всем винит Россию. Но это не народ придумал, это родилось в истеблишменте. В 40-е стали появляться политики — «борцы» с коммунизмом вроде Джозефа Маккарти, деятельность которого принесла много вреда политике США. И Маккарти был не каким-то сумасшедшим — он на самом деле очень укоренен в истеблишменте, часть его.

Лучшее время в отношениях между нашими странами, как я считаю, было в 80-е, когда Рейган и Горбачев проводили сближение. Это было самое прекрасное время для «перезагрузки». И все равно мы тратили и тратим огромные суммы денег на оружие, и никакой перезагрузки и переоценки ценностей так и не произошло. А маккартизм опять-таки — это практически государственная политика: все во всем винят Россию. Это очень серьезно.

Герои ваших фильмов-интервью — Уго Чавес, Эдвард Сноуден, Фидель Кастро, Владимир Путин. Кто следующий «неудобный» герой?

Оливер Стоун: Насчет политиков не могу пока сказать… А герой — это кто, Страшная личность, как в фильмах «Лицо со шрамом» или «Прирождённые убийцы»? (Смеется) Не нужно творить героев. Хотя, возможно, я придумаю героиню, женщину то есть, как тебе такое: прекрасная русская женщина, а? (Смеется)

Будете ли вы вообще когда-нибудь снова снимать художественные фильмы, или жизнь уже окончательно страннее вымысла?

Оливер Стоун: Да жизнь уже давно обогнала вымысел! Мои фильмы «Буш» (W.) и «Уолл-стрит» — это странные истории, но навеянные реальностью: Буш, финансовый кризис… А «Дикари» — о нарковойнах… Все мои фильмы реалистичны! Сейчас я работаю над телевизионным сериалом про тюрьму «Гуантанамо». 15 лет истории «Гуантанамо» легли в основу сценария. Это будет игровой фильм, сериал, но основанный на реальных событиях.

Кстати

На сайте ярмарки можно приобрести электронные билеты.

Ярмарка продлится до 3 декабря.

«Интервью с Путиным» Оливера Стоуна: о чем и стоит ли смотреть?

«Оливер Стоун почти не ловит сильных ракурсов. Глядя на мокнувшего под дождем 22 июня бедного Путина, я думал, что такой эпизод сильно украсил бы его залакированное киноизделие.

Путин сыграл не так хорошо, как ждали. Со Стоуном он вживался не в роль Путина, а в свою же прошлую игру — так бывает с артистами в конце карьеры. Расчет выпирает повсюду — и в съемках за рулем в автомобиле, и в бедственной демонстрации умения пользоваться смартфоном с паленым американским роликом. Бывшего актера Путина, однако, терпит бывший режиссер Стоун, зло пошутив только раз над президентом-хоккеистом, «похожим на Микки-Мауса».

Вообще, это фильм про «старого господина». Путин — глубоко устарелый человек. Коварство приемов в американском посольстве он живописует как шпионские накладные копыта, в каких переходили границу диверсанты из романов. Дипломаты-вербовщики с бокалом кампари ему страшнее технологической пропасти между Россией и миром. Опасные русские — значит, и американские хакеры, которым по воле Стоуна уделено столько места в фильме, — втайне Путина забавляют, как заводной соловей китайского императора. Оттого он так неубедительно отрицает сетевое вмешательство: раз вы к нам в копытах, то и мы к вам.

Зато его проговорки почти всегда интереснее основного сюжета. Одну такую все заметили во время недавней «Прямой линии» — разглядывая бедственную картину жизни на Ольхоне, он вдруг заметил: «У них там за бугром о людях думают». Что за пронзительная тоска в этом всхлипе, подобно лесковскому Левше: «У них там ружья кирпичом не чистят!» Вот и в фильме Стоуна мельком помянутая Путиным календарная дата краха его доверия к США — «ситуация продолжалась примерно до 2006 года» — указана неожиданно честно. Вмешательство разведслужб США в чеченские дела на Кавказе действительно было неприятным сюрпризом и стало для Путина началом антиамериканского разворота.

(В отличие от начисто выдуманного «карибского кризиса в Крыму» в апреле 2014 года: ложно возвышенная драматизация, в стиле сталинских ответов Фейхтвангеру. Книгу «Москва 1937» Стоуну нелишне было бы прочесть с карандашиком.)

Когда у России вернется желание обдумать эту странную путинскую судьбу всерьез (боюсь, это будет нескоро), из тени выступит фигура Джорджа Буша-младшего. Человека, обрушившего Ближний Восток. Имперского президента, соблазнившего президента русских гремучей смесью поверхностности, военной славы и быстрых денег — испарившихся в кризисе 2008 года. Американский зигзаг Путина — от его восхищения военным бушизмом до мюнхенской речи — на этих руинах режиссер Стоун говорил с Путиным.

Глядя на Путина, я вижу, как вреден страх заурядности, в юности терзавший меня и — примерно в те же годы — юного Путина. Незаурядность финала обеспечена, но она может стать плохим интерьером. Человек теряется среди самолетных залов, бассейнов с татами, кабинетов с каминами и умений, которые скопил. Ядром сухого ореха катаешься внутри тяжкой скорлупы ближнего круга. Путин совсем еще не стар, а ему уже явно нечем заняться.

В кадрах недостает главного — теснящего круга некогда близких, далеко зашедших друзей — теперь главных его, Путина, цензоров. История с фейком на смартфоне — трещина в стоуновском кинолаке — показала, как технически легко быть обманутым, содержа пять спецслужб, следящих одна за другой.

Что такое имплозивная — то есть обращенная внутрь самого Кремля — цензура? Это генератор подделок, блокирующий президента от государственной тайны его незнания о мире. Эпицентр невежества не продавленный диван телезрителя — он в Кремле и высокотехнологичен. Если умирающему Горькому печатали спецвыпуски газеты «Правда», то у Путина есть свои поддельные гугл и инстаграм.

Зато неподдельны ножницы для вскрывания фельдпакетов с красными папочками, лежащие на путинском столе в бывшем сталинском кабинете. Я видел эти ножницы в Кунцево, на «ближней даче» Сталина — его последней квартире».

Интервью Путина с Оливером Стоуном

От обладателя «Оскара» Оливера Стоуна я из первых рук познакомился с одним из самых важных, могущественных и неоднозначных лидеров мира: Владимиром Путиным в России. Этот выпуск, дополняющий новостной телесериал, содержит существенные материалы, не вошедшие в документальный фильм.

Лауреат премии «Оскар» Оливер Стоун смог получить то, что журналисты, новостные организации,

От обладателя «Оскара» Оливер Стоун из первых рук узнает об одном из самых важных, могущественных и неоднозначных лидеров мира: Владимире Путине. Россия.Этот выпуск, дополняющий новостной телесериал, содержит существенные материалы, не вошедшие в документальный фильм.

Обладатель премии «Оскар» Оливер Стоун смог обеспечить то, чего давно желали журналисты, новостные организации и даже другие мировые лидеры: расширенный беспрецедентный доступ к президенту России Владимиру Путину.

Интервью с Путиным взяты из более чем дюжины интервью с Путиным за двухлетний период — никогда прежде российский лидер не говорил так глубоко и так подробно с западным интервьюером.Никакие темы не являются закрытыми для интервью, которые впервые произошли во время поездок Стоуна на встречу с информатором АНБ Эдвардом Сноуденом в Москве и совсем недавно после избрания президента Дональда Трампа.

По настоянию Стоуна Путин обсуждает отношения между Соединенными Штатами и Россией, утверждения о вмешательстве в выборы в США и участие России в конфликтах в Сирии, на Украине и в других местах по всему миру. Путин говорит о своем приходе к власти и подробно описывает свои отношения с президентами Клинтоном, Джорджем У.Буш, Обама и Трамп. Обмены личными, провокационными и временами сюрреалистичными. В какой-то момент Стоун спрашивает: «Почему Россия взломала выборы?»; на другом Стоун знакомит его с сатирой Стэнли Кубрика по холодной войне 1964 года «Доктор Стрейнджлав», которую они смотрят вместе.

Стоун уже брал интервью у ведущих мировых лидеров, включая Уго Чавеса, Фиделя Кастро и Биньямина Нетаньяху. Но Интервью Путина , в его непосредственном доступе к одному из самых загадочных и могущественных людей в мире, можно сравнить только с серией разговоров между Дэвидом Фростом и Ричардом Никсоном, которые мы теперь называем «Интервью Никсона». 1977 г.

Книга также будет содержать ссылки и источники, которые дадут читателям более глубокое понимание тем, затронутых в интервью, и сделают чтение более прочным.

.

Оливер Стоун берет интервью у Путина об отношениях между США и Россией, выборах 2016 года, Сноудене, НАТО и ядерном оружии

Это расшифровка стенограммы. Копия может быть не в окончательном виде.

ЭМИ ГУДМАН: Это Демократия сейчас! , Democranow.org, Отчет о войне и мире . Я Эми Гудман с Хуаном Гонсалесом.

ХУАН ГОНСАЛЕС: Что ж, в этот поворотный момент в отношениях между США и Россией к нам присоединился лауреат премии «Оскар» Оливер Стоун, один из самых известных режиссеров Голливуда.Его фильмы включали взвод , JFK , Уолл-стрит , Рожденных 4 июля . За последние два года Стоун провел более 20 часов интервью с президентом России Владимиром Путиным, освещая вопросы от НАТО до гонки ядерных вооружений, разоблачителя АНБ Эдварда Сноудена и выборов в США в 2016 году. На этой неделе Showtime транслирует специальный выпуск из четырех частей под названием Интервью Путина . Это отрывок.

OLIVER STONE: Но вы понимаете, насколько убедительным может быть ваш ответ.Если бы вы тонко сказали, что предпочитаете кандидата X, он бы так и поступил завтра. И если вы скажете, что не любите Трампа или что-то в этом роде, верно? — что произойдет? Он будет … он выиграет, верно? У вас столько власти в США

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: [переведено] В отличие от многих наших партнеров, мы никогда не вмешиваемся во внутренние дела других стран. Это один из принципов, которых мы придерживаемся в своей работе.

ОЛИВЕР СТОУН: Спасибо, сэр.

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: С удовольствием.

OLIVER STONE: Увидимся завтра, поговорим о более тяжелых вещах.

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: Спасибо, сэр. [переведено] Спасибо.

НЕИЗВЕСТНО: Спасибо.

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: Спасибо, сэр. Всего наилучшего. До завтра.

ЭМИ ГУДМАН: Это отрывок из нового сериала «Шоутайм» Оливера Стоуна Интервью Путина .Оливер Стоун также выпускает сопутствующую книгу, в которой собраны стенограммы его 20-часовых интервью с Владимиром Путиным. Оливер Стоун присоединяется к нам в студии до конца часа.

Добро пожаловать обратно в Democracy Now!

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Спасибо. Спасибо, Эми.

ЭМИ ГУДМАН: Приятно видеть вас с нами.

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Рад видеть тебя, Хуан.

ЭМИ ГУДМАН: Здесь есть о чем поговорить и несколько клипов, которые мы хотим воспроизвести.

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Ага. И —

ЭМИ ГУДМАН: Но…

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Могу я просто сказать? Этот клип, кстати, снят накануне выборов. Это было снято в 2015 году. Таково было его отношение к… и он говорил вещи перед выборами, очень вежливо и никогда не ругал ни одного из кандидатов. Он всегда был — и тогда он очень ясно дал это понять. Я просто хочу — потому что мы вернемся к нему после выборов, в четвертой главе.

ЭМИ ГУДМАН: И это очень интересно. Первые две серии этой серии прошли на этой неделе. Они продолжат бежать.

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Вправо.

ЭМИ ГУДМАН: А сегодня вечером третий, а завтра четвертый.

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Вправо.

ЭМИ ГУДМАН: И именно в этот четвертый час вы действительно попадаете, потому что вы вернулись в феврале 2017 года, всего несколько месяцев назад.

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Верно.

ЭМИ ГУДМАН: Это после выборов. Это после того, как Дональд Трамп станет президентом.

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Вправо.

ЭМИ ГУДМАН: И вы действительно начинаете спрашивать его о том, взломало ли российское правительство выборы 2016 года. Обсуди его ответ.

OLIVER STONE: О, вы хотите сразу перейти к этой части, потому что это имеет отношение к сегодняшнему Вашингтону. Поверьте, мы не ожидали этого и не ожидали, что нам придется вернуться в четвертую поездку, потому что мы все думали, что миссКлинтон собирался победить. Так что я уверен, что он тоже. Я уверен, что он тоже. Я думаю, он был удивлен так же, как и любой из нас. Но, как он говорит в четвертой версии, он говорит: «Мы будем работать с кем угодно. Будем работать с кем угодно. Это не наша политика — вмешиваться, тем более, что такая большая страна, как Америка ».

И, знаете, в этом смысле на него нельзя повлиять. Я считаю, что деньги влияют на выборы. Вы могли бы сказать «мистер Кох», братья Кох, возможно, — вы могли бы сказать, что Шелдон Адельсон, такие люди, действительно складываются.Можно сказать, что все эти вестибюли складываются. AIPAC добавляет. Но, знаете, влияние России — я ошибался. Видите ли, когда я посмотрел этот клип, я подумал — вы знаете, я говорю — я не думаю, что он имеет такое влияние. Думаю, я немного его подставил и сказал — я подбадриваю его занять позицию. Вот что-то вроде того, что иногда делает интервьюер. Вы преувеличиваете. Но я не думаю, что он мог бы что-то изменить, если бы сказал, что ненавидит Трампа.

ЭМИ ГУДМАН: Но вы перейдете к вопросу о выборах и взломе выборов.

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Да.

ЭМИ ГУДМАН: Конечно, разные силы —

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Ага.

ЭМИ ГУДМАН: — то, что вы только что описали, влияет на выборы, но вы углубляетесь в вопрос о том, провалил ли Путин, российское правительство, выборы.

ОЛИВЕР СТОУН: Как я уже сказал, он полностью отрицает это, я имею в виду, даже без — он думает, что это глупо. Это внутриамериканская политическая борьба.И он прав.

Я также широко, если вы помните, сразу после этого углубился в кибервойну, потому что кибервойна — это новая ее форма. Мы подробно говорили об этом, когда я был здесь для Snowden . Сноуден открыл нам кибервойну. На этом фронте столько всего происходит. И одна вещь, которую он выразил очень решительно, — это то, что русские предложили Соединенным Штатам договор, киберсоглашение. Он лежит на столе около года, и он не получил ответа от U.С. Он хотел бы. Думаю, он нам нужен. И об этом мы тоже можем поговорить, если хотите. Это очень опасная кибервойна из-за всех слухов и простой — легко вводимой в заблуждение дезинформации, отпечатков пальцев, тонких — тонких доказательств, которые представлены. Это очень возможно сейчас, с ЦРУ и — вы знаете, Джулиан Ассанж, когда он — утечка информации из Убежища 7 несколько недель назад — вы прикрыли их, я считаю — было ясно, что такая компания, как ЦРУ, на самом деле могла подделать Следы любой страны на любом взломе и делают вид, что они подложили вредоносное ПО.

ХУАН ГОНСАЛЕС: Я хотел спросить вас, были ли вы удивлены уровнем враждебности к вашему проекту со стороны некоторых СМИ? И я видел отрывок Кольбера, который был действительно попыткой по-настоящему преследовать вас нехарактерным способом даже для Кольбера. Но потому, что в Соединенных Штатах издавна журналисты пытаются взять интервью. Я думаю о Барбаре Уолтерс с Фиделем Кастро. Я думаю, возвращаясь, даже Эдгар Сноу, Red Star Over China —

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Да, да.

ХУАН ГОНСАЛЕС: — идет в тыл Мао Цзэдуна и дает положительные оценки того, что происходило в Китае. И Уилфред Берчетт — Уилфред Берчетт написал много историй —

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Ага.

ХУАН ГОНСАЛЕС: — за линией фронта в освобожденных районах Южного Вьетнама, интервью с лидерами Южного Вьетнама, потому что эти журналисты считали необходимым, чтобы американский народ увидел другую сторону. Так что мне интересно, как — почему это — на этот раз они действительно взорвали вас.

ОЛИВЕР СТОУН: Что ж, послушайте, вы вернетесь в американскую историю — мы также провели с вами Untold History , и мы говорили об этом предубеждении против России с 1917 года. Россия до 1933 года с Рузвельтом. Он был первым, кто построил какой-либо вид — и он был лучшим, — он верил в союз, великий союз после войны с Россией, США, Англией и Китаем. Это было — и если бы он прожил еще несколько месяцев, я думаю, это были бы совершенно другие рамки для мира.Я думаю, что у Гарри Трумэна было более ограниченное представление. Об этом мы тоже говорили.

А вот Россия, предубежденная против России, они это сделали. Это касается романов Яна Флеминга, Джеймса Бонда, ощущения, что за этим стоит СМЕРШ, или Путина карикатурно характеризовали как фигуру доктора Но. Вы не ходите туда. И я удивлен, потому что американцы действительно должны, если они … они думают о нем как об угрозе для Америки. Наши генералы говорят, что они представляют собой экзистенциальную угрозу номер один для Соединенных Штатов.Если вы в это верите, то вы должны больше знать о них и о том, что — кто их лидер и что они на самом деле говорят, потому что они этого не печатают. Я не вижу, чтобы он разговаривал с американцами на нашем языке. Я имею в виду, что его всегда прерывают дубляжом, плохим дубляжом, вообще говоря, резким голосом, футбольным голосом или, извините, голосом футбольного тренера. Это шанс услышать его на его родном языке. Я считаю, что переводчик очень хороший. Он говорит мягко, твердо, мягко.

ЭМИ ГУДМАН: Ну, не надо переводить его.У вас есть —

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Нет, нет.

ЭМИ ГУДМАН: У вас есть субтитры, и это имеет огромное значение.

OLIVER STONE: Я думаю, что здесь есть гармония. И я думаю, что после … знаете, я стану режиссером. Я к нему подхожу не репортер. Так что я рассматриваю это как 4-часовой проект. И за эти четыре часа вы охватите с 2000 года до 2016 года — 2017 года.

ЭМИ ГУДМАН: Как вы… как вы в итоге это сделали?

OLIVER STONE: Случайно, вроде.Я снимался в фильме Сноудена в Германии, и мы много общались с Эдом. В то время он жил в Москве, и мы ехали туда — до сих пор, извините, не «в то время». И мы шли туда, разговаривали с ним. И в один из тех девяти раз, когда я был там, я впервые встретился с господином Путиным. Я знал господина Горбачева и, знаете ли, другой мир. Я знал старую Россию, но не знал г-на Путина. И он пояснил — я спросил его о Сноудене. И он был — как в фильме, он разъяснил позицию России по отношению к нему.

ХУАН ГОНСАЛЕС: Что ж, давайте перейдем к другому — отрывку из Интервью Путина , где вы спрашиваете его об Эдварде Сноудене, информаторе АНБ, которому почти два [ sic ] года назад предоставили убежище в России.

ОЛИВЕР СТОУН: Позвольте мне спросить вас, я уверен, что вы должны были — как бывший агент КГБ вы, должно быть, ненавидели то, что делал Сноуден, всеми фибрами вашего существа.

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: [переведено] Нет, совсем нет.Сноуден не предатель. Он не предал интересы своей страны и не передавал никакой информации в какую-либо другую страну, которая была бы пагубной для его собственной страны или его собственного народа. Единственное, что делает Сноуден, он делает публично.

ОЛИВЕР СТОУН: Вы согласны с тем, что он сделал?

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: [перевод] №

ОЛИВЕР СТОУН: Вы думали, что Агентство национальной безопасности зашло слишком далеко в своем подслушивании?

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: [переведено] Да, конечно.В этом Сноуден был прав. Но вы спросили меня, и я дал вам прямой ответ. Я думаю, ему не следовало этого делать. Если ему на работе ничего не нравилось, ему следовало просто уйти в отставку. Но он пошел дальше. Это его право. Но поскольку вы спрашиваете меня, правильно это или неправильно, я думаю, что это неправильно.

ОЛИВЕР СТОУН: Итак, он говорит, что ему не следовало сообщать о нарушениях, и что он должен был уйти в отставку в принципе, как это сделал г-н Путин, когда ушел из КГБ.

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: [переведено] Да, думаю, да. Я не думал об этом, но думаю, что да. Я ушел в отставку, потому что не согласился с действиями правительства.

ОЛИВЕР СТОУН: Хорошо, вы согласны с тем, что АНБ зашло слишком далеко?

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: [переведено] Да.

ОЛИВЕР СТОУН: А как вы относитесь к деятельности российских спецслужб в их слежке?

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: [переведено] Я думаю, они неплохо работают.Наши спецслужбы всегда соблюдают закон. Это первое. А во-вторых, пытаться шпионить за своими союзниками, если вы действительно считаете их союзниками, а не вассалами, просто неприлично, потому что это подрывает доверие. А это значит, что в конечном итоге это наносит ущерб вашей собственной национальной безопасности.

ХУАН ГОНСАЛЕС: Это президент Путин говорил с вами, Оливер, о разоблачителе АНБ Эдварде Сноудене, который на самом деле находится в России уже четыре года, а не два, как я сказал ранее.

OLIVER STONE: Справа, справа.

ХУАН ГОНСАЛЕС: Но я хотел спросить вас —

ЭМИ ГУДМАН: И мы должны отметить, что он за рулем.

ХУАН ГОНСАЛЕС: Да. Я хотел это сказать, да. Для тех, кто слушает только радио, на видео он едет на машине, а вы — пассажир. Теперь я должен предположить, что безопасность снаружи автомобиля, которую не показала камера, должна была быть фантастической —

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Ага.

ХУАН ГОНСАЛЕС: — чтобы президент России вел машину по улице.

OLIVER STONE: Да, люди это заметили, и они задавали мне такие вопросы, как «Почему он не разбивается, если он… знаете, как он так концентрируется?» Но ему нравится водить машину. Ему нравится так руководить. А какого президента вы видите разъезжающим по улицам? Стало понятно — он дзюдоист. Он спортсмен. Ему нравится отставать, водить машину, кататься на лыжах.Он начал кататься на коньках в 62 года. Он занялся хоккеем, а это тяжелый вид спорта. А мы вам покажем хоккейный матч. Очень нравится — он любит соревноваться. Ему нравится вызов. Был мастером, видимо, по дзюдо, до сих пор занимается им каждое утро. Он такой … он тренируется семь дней в неделю.

Интересно, знаете, что он говорит о деятельности КГБ. И, знаете, он говорит о союзниках, и это было его большой чертой. Знаете, за союзниками не гонитесь. Он делает это снова в другой главе, что они не слушают союзников.По его словам, это вполне нормально, когда на это идут США и Россия, а также Китай, но никогда — не надо — и я думаю, что это было шоком, если вы помните, когда вышли новости Сноудена, что мы делали это. в Японию, что мы внедряли вредоносное ПО в Японии — мы поместили это в фильм, — что мы слушали Ангелу Меркель или Дилму Руссефф в Бразилии. Это довольно шокирующий материал.

ХУАН ГОНСАЛЕС: А как насчет репрессий против российского общества, протестующих и журналистов?

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Ага.

ХУАН ГОНСАЛЕС: И как вы оценили его ответ на эти вопросы?

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Идем туда. Мы идем туда — я имею в виду, вероятно, не к вашему удовольствию, потому что он думает иначе. Я имею в виду, что один из аргументов, на которые он указывает, заключается в том, что демократия реально работает в России только с 1992 года, когда федерация началась с Ельцина. Если вы помните, начало было очень ухабистым. Въехала толпа деловых людей Соединенных Штатов, и многие приватизации пошли неверным путем — много воровства, много коррупции.А вторые выборы Ельцина в 96-м были очень сложными. Его количество было очень низким. Это Соединенные Штаты поддержали Ельцина, предоставив ссуду МВФ и проведя большую закулисную деятельность, чтобы привлечь его. И многие россияне не считают, что он не выиграл выборы 96 года. Так что у них был тяжелый старт демократии.

Именно Путин действительно стабилизировал систему, общество и придал ему ту форму, которая есть сейчас, что нам не нравится, и мы это критиковали. Но он очень сильно утверждает, что в России есть законы, и есть — есть свидетельства этому.Есть Дума. Есть люди, которых выбирают. Есть система. Есть и другие партии. Это может не удовлетворить нас. Но вас могут услышать, если вы не призываете к свержению государства, знаете ли, что всегда …

ЭМИ ГУДМАН: Или, если вы критически настроенный журналист, вас могут убить.

ОЛИВЕР СТОУН: Да, мы не знаем точно, что — что касается доказательств, у нас их нет. Был известный случай Анны Политковской.И, честно говоря, из того, что мне сказали люди, которые знают об этом намного больше, чем я, это, вы знаете, ее семья знает — ее семья, а также ее редактор не верят, что это была администрация. не имел к этому никакого отношения. Гораздо вероятнее, что это были лидеры чеченских террористов. Она писала очень жесткие статьи о Чечне.

ЭМИ ГУДМАН: Что касается Эдварда Сноудена, то интересно, что он говорит, что не согласен с ним. Да, они получили политическое убежище.И важно просто потому, что это так часто повторяется наоборот, сказать, что Эдвард Сноуден не выбирал жить в России. У него выдернули паспорт США, когда он летел из Гонконга, пролетая только транзитом через Россию, и поэтому оказался там. А потом Путин предоставил ему политическое убежище. Но интересно, что президент Путин на самом деле не согласен с тем, что сделал Сноуден, как бывший парень из КГБ.

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Он говорит это очень четко. Он говорит, что ему следовало пойти по каналам, что ему следовало подать в отставку.Я не знаю, понимает ли он полностью нашу систему и насколько сложно человеку работать внутри этой системы и что-то говорить. И, вы знаете, другими словами, Путин — я знаю, что г-н Сноуден сделал это по совести и по своей совести. Думаю, это одна из замечательных историй. Вот почему я снял фильм.

ЭМИ ГУДМАН: И вы говорите об художественном фильме, который вы сняли о Сноудене —

.

ОЛИВЕР СТОУН: Да, художественный фильм, да.

ЭМИ ГУДМАН: — в отличие от этих — этих публикуемых четырех часов интервью — об интервью Путина.

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Ну, это он. Я не делаю здесь суждений, и на самом деле не делаю — я не возражаю. Я не собираюсь передумать. Что я собираюсь сделать, чтобы — надеюсь, показать его ум людям, которым интересно знать, о чем мы говорим, потому что он получает здесь так много критики. Знаете, это нужно чем-то уравновесить. Вы должны слушать.

ХУАН ГОНСАЛЕС: Что ж, я подумал, что одной из самых захватывающих частей в интервью было понимание его точки зрения на то, как, когда появилась Россия, когда распался Советский Союз, период Горбачева и период Ельцина, что он чувствовал, что хищническая природа капитализма, который впервые пришел в Россию, была чем-то, чему нужно было противостоять, и что, по сути, он чувствовал — что он в основном сказал капиталистам: «Смотрите, вы, ребята, вышли из-под контроля.Вы знаете, пенсионные системы, условия жизни людей тоже пострадали — их нельзя поддерживать таким образом ». И поэтому он, по сути, пытался обуздать самую хищную форму капитализма.

OLIVER STONE: Абсолютно верно. Вот почему он популярен, потому что он это сделал. Он не только поставил на ноги российскую экономику, но и вернул людям доходы. Он был в некотором смысле диктатором-популистом в тот момент, потому что — я бы даже не сказал диктатор, просто он был авторитарным.Но он наладил экономику. И они благодарны. Теперь все меняется. Прошло 16 лет, время от времени. Он трижды был президентом, один раз премьер-министром. Но им действительно … им нравится его стойкость. И они чувствуют — даже г-н Горбачев, который очень критически относился к нему вначале, говорит, что он сейчас тот человек, потому что он — все в России понимают давление, которое Соединенные Штаты оказывают, и НАТО оказывает на границы Россия.

ЭМИ ГУДМАН: У вас есть этот разговор, прямо в то время после Второй мировой войны, где он говорит о… ну, он называет Соединенные Штаты «нашими партнерами.”

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Да.

ЭМИ ГУДМАН: И он говорит, что думает, что Советы сделали ошибку, сформировав два — как он говорит? — полярных лагеря.

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Ага. Я с ним не согласен. Я понимаю, но был удивлен, что он это сказал.

ЭМИ ГУДМАН: Но он, кажется, критически относится к коммунизму.

ОЛИВЕР СТОУН: Да, да.

ЭМИ ГУДМАН: И ты тоже спроси его, ты —

ОЛИВЕР СТОУН: Думаю, он относился к этому более критически, чем я.Определенно да. Он не был…

ЭМИ ГУДМАН: И он — и вы говорите ему: «Ты самый богатый человек в мире, как говорят некоторые?»

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Позже, да, да. Я думаю, он думает, что это довольно глупый вопрос. Я не … ну, скажем так: у него могут быть деньги, о которых я не знаю. Возможно, он был в чем-то испорчен на раннем этапе. Может, и получил, но я не видел доказательств этого в смысле его образа жизни или его мыслительного процесса.Это человек, который работает по 12 часов в сутки. И мы долго обсуждали материализм. И он очень ясно дал понять, что живет по другому стандарту. И я считаю, что это преданность России, национальным интересам России. И я думаю, что в нем есть сильная доза духовности, для него очень важна Русская Восточная Церковь. Он не был — это не он вернул ей популярность. Это были люди, которые снова взялись за это, потому что после коммунизма была пустота.

ХУАН ГОНСАЛЕС: Ну, в этом клипе из Интервью Путина , Владимир Путин —

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Церковь?

ХУАН ГОНСАЛЕС: — говорит о НАТО.Вы раньше упоминали НАТО.

OLIVER STONE: Вот забавный клип, когда я в церкви и говорю: «Где вы молитесь?» И он говорит: «В России не молитесь, стоя на коленях».

ЭМИ ГУДМАН: Итак, давайте перейдем к этому клипу.

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: [переведено] В настоящее время НАТО — всего лишь инструмент внешней политики США. У него нет союзников, у него есть только вассалы. Когда страна становится членом НАТО, ей трудно противостоять давлению U.С. И вдруг у нас может быть размещена любая система вооружения — система противоракетной обороны, новые военные базы и, если потребуется, новые наступательные системы. И что нам делать? В этом случае мы должны принять контрмеры. Мы должны нацелить наши ракетные системы на объекты, которые нам угрожают. Ситуация накаляется.

Почему мы так остро реагируем на расширение НАТО? Ну, собственно говоря, мы понимаем ценность или ее отсутствие, а также угрозу этой организации.Но нас беспокоит следующее. Нас беспокоит практика принятия решений. Я знаю, как там принимаются решения. Я помню одну из наших последних встреч с президентом Клинтоном в Москве. Во время встречи я сказал: «Мы рассмотрим вариант вступления России в НАТО». Клинтон сказал: «Почему бы и нет?» Но делегация США сильно занервничала.

OLIVER STONE: Вы подавали заявку?

ХУАН ГОНСАЛЕС: НАТО, и как вы это подытожили?

ОЛИВЕР СТОУН: Тринадцать стран присоединились к НАТО с тех пор, как Клинтон принял это, я думаю, опрометчивое решение о расширении его на восток.Бейкер и высокопоставленный Буш обещали Горбачеву не это. Горбачев клянется в этом. На бумаге этого не было. Это одна из причин, почему Путин недоволен Горбачевым, как практиком, как политиком. Это должно было быть на бумаге, но это не так. Таким образом, они видят, что Горбачев действует из-за слабости, и в результате весь Советский Союз распался очень быстро. И примерно 25 миллионов человек остались за пределами старых границ, без… с новыми странами, без защиты Советского Союза, их пенсии и так далее не выплачивались.А потом, конечно, рухнула внутренняя система. Итак, это было некрасивое время, и началась вторая чеченская война. Вы знаете, мы говорили о НАТО, но НАТО — огромная проблема для них, а не для нас. И многие люди, которые сейчас в НАТО, очень антироссийские, восточные страны, и всякое бывает. Авария, подобная «Доктор Стрейнджлав », могла произойти очень и очень легко.

ЭМИ ГУДМАН: И мы собираемся получить его ответ на Доктору Стрейнджлаву через минуту.

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Ага.

ЭМИ ГУДМАН: Он даже говорит, что хочет вступить в НАТО.

ОЛИВЕР СТОУН: Ну, он как бы пошутил, и он был… нет, что удивительно в этом, так это быстрый ответ Клинтона: «Почему бы и нет?» Вы знаете, Клинтон вела себя именно так. И когда делегация услышала это, их лица опустились. Они не хотели, чтобы Россия была в НАТО, потому что НАТО было бы — у них было бы право вето. И ни одна из — и он подчеркивает, что ни одна из этих стран в НАТО никогда не говорила «нет» позициям Соединенных Штатов, никогда, которые, по его словам, являются вассалами.Они не союзники. Они вассалы. Это интересно.

ХУАН ГОНСАЛЕС: Одна из вещей, которые мне пришлось поразить, — это умение разбираться в деталях и мыслительные процессы, которые он использует, когда вы задаете вопросы. Как вы упомянули в какой-то момент, ясно, что он читает настоящие отчеты, а не резюме.

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Да, да.

ХУАН ГОНСАЛЕС: И вы сравните его с президентом Обамой, который сделал то же самое, что он так и не получил сводки разведки.Он фактически читал настоящие отчеты, чтобы принять собственное мнение.

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Ага.

ХУАН ГОНСАЛЕС: Итак, у него действительно есть практический подход к управлению страной.

ОЛИВЕР СТОУН: Он главный исполнительный директор. Он действительно слишком много работает. Я волновался за его здоровье, понимаете, 16 лет этого. Я сказал: «Почему бы вам не вести себя больше как Рейган и не повеселиться, не съесть мармелад и не улыбнуться больше? Люди это оценят.Он понимает ценность этого, но это не его стиль.

ЭМИ ГУДМАН: Мы собираемся сделать перерыв, а затем вернемся к более чем Интервью Путина . У нас в гостях трехкратный лауреат премии «Оскар», режиссер и сценарист Оливер Стоун. Оставайтесь с нами.

[перерыв]

ЭМИ ГУДМАН: «Стресс» правосудия. Это Демократия! , Democranow.org, Отчет о войне и мире . Я Эми Гудман с Хуаном Гонсалесом.

ХУАН ГОНСАЛЕС: Что ж, давайте перейдем к другому отрывку из Интервью Путина , где президент России рассказывает о том, как Советский Союз вступил в гонку ядерных вооружений.

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: [переведено] Вы помните, как развивался ядерный проект? Когда Соединенные Штаты создали ядерную бомбу, и Советский Союз вступил в гонку и начал активно развивать ядерную программу. В России работали и российские ученые, и иностранные ученые, в первую очередь немцы.Но наша разведка также получила много информации из США. Достаточно вспомнить супругов Розенбергов, которых ударило током. Они не получили эту информацию. Они просто передавали эту информацию. Но кто это приобрел? Сами ученые, разработчики атомной бомбы. Почему они это сделали? Потому что они понимали опасности. Они выпустили джинна из бутылки. И теперь джинна не вернуть. И эта международная группа ученых, я думаю, они были умнее политиков.Они добровольно предоставили эту информацию Советскому Союзу, чтобы восстановить ядерный баланс в мире. А что мы сейчас делаем? Мы пытаемся нарушить этот баланс. И это большая ошибка.

OLIVER STONE: Так что перестаньте называть их партнерами, «нашими партнерами». Ты слишком много сказал.

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: [переведено] Но диалог необходимо продолжить.

ХУАН ГОНСАЛЕС: Оливер Стоун, его взгляды на гонку ядерных вооружений?

ОЛИВЕР СТОУН: Он стойкий переговорщик.Он возвращается. Он не принимает «нет». Он всегда говорит и старается держать разговор открытым. Он волнуется. Я видел его настороженным, как никогда. Послушайте, это опасно, потому что мы ставим ПРО в Польше и Румынии. Ты это знаешь. Это установленный факт. ПРО очень опасны. Их можно в одночасье превратить в наступательное оружие. Они не будут знать — русские не будут знать, что витает в воздухе, наступление или защита. И они очень близки. Итак, время — это не Доктор Стрейнджлав , где у вас есть немного больше времени.В этом фильме у вас был час или два часа или что-то еще. Теперь у вас осталось 15 минут. Так что вероятность аварии намного больше.

Проблема в том, что при Обаме Америка снова взяла на себя обязательство осуществить еще одну программу стоимостью триллион долларов по модернизации всего нашего ядерного оружия. Это безнадежная гонка, потому что вы собираетесь — либо мы, — российская экономика не сможет за ней поспевать. Они тратят одну десятую нашего бюджета на вооружение. А что будет, если мы продолжим тратить и уносить их? У нас есть… мы хотим превосходства первого удара.Я верю, что у нас это может быть. И когда он у нас будет, что мы будем с ним делать? С такими людьми, как Мэттис и людьми в Министерстве обороны, вам нужно беспокоиться.

ЭМИ ГУДМАН: Я хотел обратиться к вашему последнему интервью с Владимиром Путиным в феврале, когда Дональд Трамп является президентом, когда вы спросили его о сенаторе Джоне Маккейне, широко известном яростном критике Владимира Путина.

ОЛИВЕР СТОУН: И похоже, что сенатор Маккейн, например, сегодня или вчера предлагал вето, вето Сената на любую отмену санкций с Трампа, заранее.

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: [переведено] Вы знаете, к сожалению, таких сенаторов в США много.

SEN. ДЖОН МАККЕЙН: Путин — убийца. Между Соединенными Штатами и путинской Россией нет морального эквивалента. Повторяю, нет морального эквивалента между этим мясником и головорезом, полковником КГБ и Соединенными Штатами Америки, страной, которую Рональд Рейган называл сияющим городом на холме.

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: [переведено] Ну, честно говоря, мне в определенной степени нравится сенатор Маккейн. И я не шучу. Он мне нравится из-за его патриотизма. И я могу сказать о его последовательности в борьбе за интересы своей страны. Вы знаете, в Древнем Риме был Марк Порций Катон Старший, который всегда заканчивал все свои речи одними и теми же словами: «Карфаген должен быть разрушен!»

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: «Карфаген должен быть разрушен!»

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: [переведено] Люди с такими убеждениями, как упомянутый вами сенатор, все еще живут в старом мире и не хотят смотреть в будущее.Они не хотят осознавать, как быстро меняется мир. Они не видят реальной угрозы и не могут оставить позади прошлое, которое всегда тянет их назад.

С другой стороны, мы поддерживали борьбу США за независимость. Мы были союзниками во время Первой и Второй мировых войн. Прямо сейчас есть общие угрозы, с которыми мы оба сталкиваемся, например, международный терроризм. Мы должны бороться с бедностью во всем мире, ухудшением состояния окружающей среды, которое представляет реальную угрозу для всего человечества.В конце концов, мы накопили так много ядерного оружия, что оно стало угрозой и для всего мира. И нам было бы хорошо над этим подумать. Есть много вопросов, которые нужно решить.

ЭМИ ГУДМАН: Не могли бы вы ответить на его ответ Маккейну? Кроме того, вы на самом деле более критически относитесь к Путину, когда допрашиваете его, чем здесь? Я имею в виду, вы много углубляетесь —

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Ага.

ЭМИ ГУДМАН: — говорите ли вы о российском взломе выборов, что, кстати, совсем недавно, как сказал Путин, говоря о российских хакерах, возможно, сыграло свою роль, он предположил, что это вполне может было дело.И дело не только в взломе или проникновении в космос. Это делают многие страны —

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Ага.

ЭМИ ГУДМАН: — и особенно Соединенные Штаты. Речь идет о том, чтобы использовать это в качестве оружия и обнародовать эту информацию. Но вы были очень критичны, когда разговаривали с ним.

ОЛИВЕР СТОУН: Я пытался. Вы знаете, это — я копаю. Итак, люди — есть вещи, которые говорят люди. Знаете, когда вы кладете на кого-то камеру на четыре часа, появляется определенное поведение, глаза.Есть чувство к человеку, которого ты получаешь. Вы не можете понять это, прочитав текст. Итак, я считаю, что камера и язык тела очень ценны. Его язык тела завораживает, потому что он не очень явный. Вы не видите манер Кастро или Чавеса, но видите мелочи.

ЭМИ ГУДМАН: Вы оба брали интервью.

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: И его — да — и его глаза наполовину азиатские. Вы знаете, они почти — это русские глаза.Но видите ли — я знаю этого человека намного лучше, когда наблюдал за ним. Должен сказать, ему нравится патриотизм. В этом смысле он определенно националист, в интересах России, не воинственный, а раненый национализм. Он считает, что в России важен патриотизм, идея России, не возвращение к старой империи, а продолжение новой империи, капиталистической с рыночной экономикой, которая будет работать в Европе.

ЭМИ ГУДМАН: Давайте поговорим с Путиным о Фиделе Кастро, покушениях на убийство и его личной безопасности.

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Конечно.

ОЛИВЕР СТОУН: А в 2012 году вы баллотируетесь в президенты и выигрываете на 63 процента?

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: Да, верно.

ОЛИВЕР СТОУН: Трижды президент, пять покушений, как мне сказали, не так много, как Кастро, с которым я беседовал. Думаю, у него было 50. Но есть настоящие пять, о которых я слышал.

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: [переведено] Да, я говорил об этом с Кастро.И он сказал мне: «Знаешь, почему я еще жив?» И я спросил его: «Почему?» «Потому что я всегда был тем, кто лично занимался своей безопасностью». Я делаю свою работу, а чекисты — свою. И они до сих пор довольно успешно выступают.

OLIVER STONE: Другими словами, вы доверяете своей безопасности, и они проделали большую работу.

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: [переведено] Я им доверяю.

ОЛИВЕР СТОУН: Потому что всегда первый способ убийства, вы пытаетесь проникнуть внутрь безопасности — президента.

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: [переведено] Я это знаю. Вы знаете, что говорят в среде русских? Говорят, что те, кому суждено быть повешенным, не утонут.

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Какова ваша судьба, сэр? Вы… знаете?

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: [переведено] Только Бог знает нашу судьбу — вашу и мою.

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Может, умереть в постели.

ПРЕЗИДЕНТ ВЛАДИМИР ПУТИН: [переведено] Когда-нибудь это произойдет с каждым из нас. Вопрос в том, чего мы добьемся к тому времени в этом преходящем мире и получим ли мы удовольствие от своей жизни.

ХУАН ГОНСАЛЕС: Это Путин философствовал о жизни и смерти как лидер. Ваше представление о том, как он подходит к возможности возможного убийства?

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Ага.Что ж, я думаю, что у него очень русский философский взгляд. Я подшучивал над Достоевским. Но, вы знаете, когда вы были лидером… оскорбленного, как вы, и у вас есть чеченские террористы, пытающиеся убить вас, и, вы знаете, теперь сирийцы, это непросто управлять всем этим. Каждый день он не знает, что будет дальше. Соединенные Штаты могут снова сделать что-то очень провокационное.

ЭМИ ГУДМАН: Ну, он, как и США, также убивает сирийцев. Я думаю, что СШАТеперь возглавляемая коалицией коалиция превзошла Россию, но они обе были, мягко говоря, соучастниками.

ОЛИВЕР СТОУН: Ну, я не хочу уходить от темы, но, в основном, вы знаете, бомбежки, российские бомбежки на дорогах против грузовиков действительно разрушили основу империи ИГИЛ, то есть деньги и нефть, доставка через Турцию. Добрался до базы. Обаму бомбили за что? Три-четыре года ничего не добились. Он говорит о сотне вылетов в день.Русские были напряжены. Казалось, что это остановило поток, импульс. По терроризму —

ЭМИ ГУДМАН: Десять секунд.

ОЛИВЕР СТОУН: — вы знаете его чувства, потому что он происходит из среды, в которой их было много в России.

ЭМИ ГУДМАН: Мы должны оставить его там.

ОЛИВЕР КАМЕНЬ: Ага, хорошо.

ЭМИ ГУДМАН: Но мы собираемся сделать пост-шоу и выложим его онлайн на сайте Democracy now.орг. Оливер Стоун, трехкратный лауреат премии Оскар, режиссер и сценарист.

.

Интервью Владимира Путина с Оливером Стоуном

Щелкните для увеличения изображения

Владимир Путин ответил на вопросы американского кинорежиссера, сценариста и продюсера Оливера Стоуна. Интервью записано 19 июня 2019 года в Кремле (источник):

Оливер Стоун: Итак, я взял интервью у господина Медведчука. Это было в Монте-Карло. Он дал нам очень интересное интервью. Он поделился с нами своим взглядом на Украину. Я так понимаю, вы с ним близки.

Президент России Владимир Путин : Я бы не сказал, что мы очень близки, но мы хорошо знаем друг друга.Он был главой администрации президента Кучмы, и именно в этом качестве в то время он попросил меня принять участие в крестинах его дочери. По русской православной традиции отказать в такой просьбе нельзя.

Оливер Стоун: О, вы не можете отказаться?

Я думал, что для вас большая честь быть крестным отцом его дочери.

Владимир Путин: Быть крестным отцом — всегда большая честь .

Оливер Стоун: Ну, скольким детям ты крестный?

Владимир Путин: Не буду называть цифру, а несколько человек.

Оливер Стоун: Вау. Это как сто или триста?

Владимир Путин: Нет-нет, вы серьезно? Конечно нет. Немного.

Оливер Стоун: В противном случае я бы попросил вас стать крестным отцом моей дочери.

Владимир Путин: Хочет ли она стать православной христианкой?

Щелкните, чтобы увидеть изображение в полный размер

Оливер Стоун: Хорошо, мы сделаем ее такой.

Владимир Путин: Вы должны у нее спросить.

Оливер Стоун: Пока она стоит в церкви, верно?

Владимир Путин: Конечно. Сколько ей лет?

Оливер Стоун: Сейчас ей 22 года.

Владимир Путин: Она верующая?

Оливер Стоун: Да, она верующая. Она воспитана христианкой.

Владимир Путин: Понятно.

Оливер Стоун: Знаете, молодые люди в Америке иногда разные.

Владимир Путин: Молодежь везде разная.

Оливер Стоун: Они в какой-то степени испорчены в западном мире.

Владимир Путин: Как много. Старшее поколение всегда так говорит о молодом.

Оливер Стоун: Да, я знаю, я знаю. Это правда. Но я не знаю, что происходит с американской культурой. Сейчас это очень странно.

Владимир Путин: Есть ли американская культура?

Оливер Стоун: Как вы знаете, я всю свою жизнь был очень бунтарем.Все еще остаюсь. И я должен вам сказать, я шокирован некоторыми образцами поведения и мышлением нового поколения. Это так много принимает как должное. И так много аргументов, так много размышлений, так много газет, телевизионных комментариев о гендере, людях и социальных сетях, то и это, я мужчина, я женщина, я трансгендер , Я цисгендер. Это продолжается вечно, и идет большая борьба за то, кто есть кто. Похоже, мы упускаем главное.

Владимир Путин: Слишком хорошо живут.Им не о чем думать.

Оливер Стоун: Да, но это не здоровая культура.

Владимир Путин: Ну да.

Оливер Стоун: Несколько лет назад, когда мы говорили о гомосексуализме, вы сказали, что в России мы его не пропагандируем.

Владимир Путин: Не совсем так. У нас есть закон, запрещающий пропаганду среди несовершеннолетних.

Оливер Стоун: Да, именно об этом я и говорю. Похоже, это разумный закон.

Владимир Путин: Он направлен на то, чтобы дать людям возможность достичь зрелости, а затем решить, кто они и как они хотят жить. После этого никаких ограничений нет.

Оливер Стоун: Хорошо. Г-н Медведчук недавно предложил, как вы знаете, план по снятию напряженности в Украине между востоком и западом. Вы об этом знаете?

Владимир Путин: Если честно, мы не так часто разговариваем. У него больше свободного времени, чем у меня. Но мы время от времени встречаемся, особенно в связи с его усилиями по освобождению задержанных.Он уделяет этому много времени.

Он мне тоже кое-что рассказал о своих планах на Донбассе, но подробностей я не знаю. Во всяком случае, считаю абсолютно правильным, что он призывает к прямому диалогу с людьми, которые живут в Донбассе. В новейшей истории нет ни одного примера, когда бы кризис разрешался без прямого контакта сторон конфликта.

Он говорит, что считает необходимым полностью выполнять Минские договоренности, и я не могу не согласиться и с этим.Итак, я знаю элементы его предложений. Он говорит о них публично, и я согласен.

Оливер Стоун: Хорошо. У них теперь новый президент. Что-то изменилось в Украине? Или все то же самое?

Владимир Путин: Пока нет. В конце концов, недавние выборы были явно протестным голосованием. Довольно большое количество людей поддержало новоизбранного президента в центральной Украине, на востоке и юге. И все это люди, которые в любом случае искренне ищут урегулирования.В ходе предвыборной кампании президент Зеленский постоянно говорил о своей готовности сделать все, чтобы выйти из этого кризиса. А буквально вчера, находясь, кажется, в Париже, он вдруг сказал, что не верит в возможность вести переговоры с теми, кого он назвал сепаратистами. Это явно противоречит тому, что он сказал во время своей избирательной кампании.

Оливер Стоун: Значит, без изменений?

Владимир Путин: К сожалению, пока нет.

Оливер Стоун: Как вы думаете, есть ли отвращение? То есть вы рассказывали мне об Украине и России.Как вы думаете, есть ли причина для этой ненависти к России в Украине?

Владимир Путин: Вы знаете, у нас сейчас непростые отношения. Это результат печальных событий, связанных с государственным переворотом. Другая часть этой истории — пропаганда нынешнего правительства Украины, которое обвиняет Россию во всех последовавших трагических событиях.

Оливер Стоун: Что ж, исторически ли вы видите, что эти две страны снова объединяются?

Владимир Путин: Думаю, это неизбежно.В любом случае развитие нормальных, дружеских и даже более чем дружеских, союзнических отношений неизбежно.

Оливер Стоун: Ага. Медведчук был бы хорошим связным.

Владимир Путин: Думаю, да. Но наши позиции, наши точки зрения во многом расходятся. Г-н Медведчук родился в семье человека, который в советское время был осужден за националистическую деятельность. Он родился в Сибири, где его семья и отец фактически жили в ссылке.

Оливер Стоун: Какая связь?

Владимир Путин: Связь между чем?

Оливер Стоун: Вся эта история на мой вопрос?

Владимир Путин: Связь в том, что у него свои представления об Украине и украинском народе. Например, я считаю, что русские и украинцы на самом деле один народ.

Оливер Стоун: Один народ, две нации?

Владимир Путин: По сути, одна нация.

Оливер Стоун: Вы думаете, что это одна нация?

Щелкните для увеличения изображения

Владимир Путин: Конечно. Посмотрите, когда эти земли, которые сейчас являются ядром Украины, присоединились к России, осталось всего три региона — Киев, Киевская область, северный и южный регионы — никто не считал себя никем, кроме русских, потому что все это было основано на религиозной принадлежности . Все они были православными и считали себя русскими.Они не хотели быть частью католического мира, куда их тащила Польша.

Я очень хорошо понимаю, что со временем идентичность этой части России кристаллизовалась, и люди имеют право определять свою идентичность. Но позже этот фактор был использован для того, чтобы вывести Российскую империю из равновесия. Но на самом деле это один и тот же мир, имеющий одну и ту же историю, одну религию, традиции и широкий спектр связей, тесные семейные узы между ними.

В то же время, если бы значительная часть людей, которые сегодня живут в Украине, считают, что они должны подчеркивать свою идентичность и бороться за нее, никто в России не будет против этого, в том числе и я.Но, имея в виду, что у нас много общего, мы можем использовать это как наше конкурентное преимущество во время некоторой формы интеграции; очевидно. Однако нынешняя власть этого явно не хочет. Я считаю, что в конце концов здравый смысл возобладает, и мы наконец придем к тому выводу, о котором я говорил: сближение неизбежно.

Оливер Стоун: Я не думаю, что Медведчук согласится. Он сказал бы: две нации, похожие люди. То, что он сказал бы, строго придерживался этого мнения.

Владимир Путин: Не знает. Вот что я говорю.

Оливер Стоун: Вот что я говорю. Он не согласен.

Владимир Путин: Да, конечно. Я вот что говорю: наши позиции по некоторым важным вещам различаются. Но в то же время он выступает за установление хороших отношений с Россией, чтобы использовать эти конкурентные преимущества в экономике. Он показывает, как сегодня украинская экономика полностью разрушена из-за того, что она потеряла российский рынок и, самое главное, кооперацию в промышленности.Украинские промышленные товары на западных рынках никому не нужны, в том числе и сельскому хозяйству: товаров закупается очень мало. Круглый лес пользуется спросом, но скоро леса в Украине вообще не будет. Это не похоже на бескрайние просторы Сибири.

Например, Европа часто делает какие-то шаги в сторону Украины — или делала это до недавнего времени, — например, разрешая закупку круглого леса. И это только один пример. На самом деле их гораздо больше.

Оливер Стоун: Что ж, кто-то сказал мне сегодня, что партия Медведчука «За жизнь» набрала 12 процентов голосов.Так что он строит партию, у которой, как мне кажется, есть последователи.

Владимир Путин: Если да, то хорошо. Если честно, не знаю. Но если комплект верный, это хорошо.

Если так, то мы можем только приветствовать это, потому что он и его партнеры по партии выступают за восстановление отношений с Россией. Как мы могли этого не приветствовать? Конечно, мы это приветствуем. Я знаю его очень давно. Свое слово он держит. Если он что-то говорит, он это делает.

Оливер Стоун: Итак, я думаю, он очень храбрый человек.Его вилла была взорвана, его офисы были разбомблены. Он все время находится под угрозой. Он там держится, остается в своей стране.

Владимир Путин: Да, это правда, потому что у него есть судимость. Я упоминал, что его отец был украинским националистом и за это был осужден советским судом. Как ни странно, но основатели, многие основоположники украинского национализма ратовали за хорошие отношения с Россией. Они сказали, что хорошие отношения необходимы для развития самой Украины.

Оливер Стоун: Когда это было?

Владимир Путин: Это было в 19, ^-м, веке. Они выступали за независимость Украины, но говорили, что Украина должна сохранять хорошие, дружеские отношения с Россией. Медведчук придерживается подобных идей. Вот почему у него есть убеждения. Я могу не согласиться с его позицией в чем-то, но я всегда ее уважаю.

Оливер Стоун: Да, он говорит о двух народах. Когда я слышу слова «украинский национализм», я волнуюсь, потому что думаю о Степане Бандере, а также о людях, у которых есть убеждения.

Владимир Путин: Я тоже.

Оливер Стоун: Украинский национализм тоже опасен.

Владимир Путин: Вообще национализм — признак ограниченности, но я не хочу обижать господина Медведчука.

Оливер Стоун: Это слова.

Владимир Путин: Да, но в любом случае он относится к категории людей, которые выступают за независимость, за укрепление независимой Украины, но в то же время считают, что этого легче добиться, продолжая сотрудничество с Россией. .И я думаю, что он во многом прав.

Оливер Стоун: Вы очень ясны.

Вы говорили о государственном перевороте. Просто хочу вернуться к этому, потому что было проведено гораздо больше исследований. Похоже, исследования показали, что на Майдане были стрелки, снайперы. Криминалисты с ракурса стрельбы, тела полиции и протестующих. Все это было очень плохо расследовано. Вовсе нет. Но то, что у нас есть, похоже, указывает на то, что там были, мол, грузинские стрелки, люди из Грузии.И я это слышал. Слышали ли вы что-нибудь еще о российском фронте?

Владимир Путин: Нет, но я знаю, о чем вы говорите. Я знаю, что власти во главе с президентом Януковичем в то время не использовали армию и не были заинтересованы в том, чтобы дать какой-либо предлог оппозиции для применения силы. И, как г-н Янукович неоднократно повторял мне, ему даже в голову не приходило применять силу и вооруженные силы против мирных жителей, даже против тех, кто уже взял в руки оружие. Я полностью исключаю, что он мог это сделать, но те, кто искал повод для государственного переворота, конечно, могли это сделать.

Оливер Стоун: Я помню, вы рассказывали мне о телефонном звонке Обамы. Обама и вы договорились, что в последний день стрельбы не будет. И он дал вам обещание, что он…

Владимир Путин: Вы знаете, хотя Обама больше не президент, есть определенные вещи, которые мы не обсуждаем публично. В любом случае могу сказать, что США не выполнили те договоренности, которые мы достигли во время этого телефонного звонка. На этом я остановлюсь, не вдаваясь в подробности.

Оливер Стоун: Да. Итак, вы знаете, что недавно Россию явно обвиняли и обвиняли снова и снова во вмешательстве в выборы 2016 года. Насколько мне известно, доказательств нет, не обнаружилось. Но сейчас в США идет расследование вмешательства Украины в выборы. Похоже, это была очень запутанная ситуация, и Порошенко, похоже, был очень сильно проклинтоновским, анти-Трамповским.

Владимир Путин: Да, это не секрет.

Оливер Стоун: Как вы думаете, было вмешательство?

Владимир Путин: Не думаю, что это можно интерпретировать как вмешательство Украины. Но совершенно очевидно, что украинские олигархи давали деньги оппонентам Трампа. Я не знаю, сделали ли они это сами или с ведома властей.

Оливер Стоун: Где они передают информацию кампании Клинтона?

Владимир Путин: Не знаю.Честно говоря. Я не буду говорить о том, чего не знаю. У меня достаточно собственных проблем. Они предполагали, что госпожа Клинтон победит, и сделали все, чтобы показать лояльность будущей администрации США. В этом нет ничего особенного. Они хотели, чтобы будущий президент имел о них хорошее мнение. Именно поэтому они позволяли себе делать нелестные заявления о Трампе и всячески поддерживали демократов. Это вообще не секрет. Они выступали почти публично.

Оливер Стоун: Вы не хотите углубляться в это, потому что у вас нет никакой информации?

Владимир Путин: Вы знаете, это было бы неуместно с моей стороны.Если бы я сказал что-то более конкретное, мне пришлось бы положить какие-то документы, какие-то бумаги на стол.

Оливер Стоун: Вы понимаете, что это имеет огромное значение, потому что г-н Трамп был бы очень благодарен?

Владимир Путин: Я тогда не вмешивался, сейчас я не хочу вмешиваться и не собираюсь вмешиваться в будущем.

Оливер Стоун: Но это благородный мотив. К сожалению, за эти два года мир выродился, со всей этой злословием, обвинениями и грязными боями.В любом случае…

Владимир Путин: Нет никаких правил. Нет запретов на прием.

Оливер Стоун: Ну, у вас есть правила. Вы говорите, что никаких помех.

Владимир Путин: У меня есть принципы.

Оливер Стоун: Хорошо. Но, похоже, у вас есть правила, основанные на этих принципах.

Владимир Путин: Ну да.

Оливер Стоун: Хорошо. Ну, вы сражаетесь, связав одну руку за спиной.

Владимир Путин: Почему? Вы имеете в виду, из-за этих принципов?

Оливер Стоун: Да. Если бы вы знали что-нибудь о выборах, это бы очень странно изменило баланс.

Владимир Путин: Я считаю, что это просто нереально. Я так много раз говорил.

Оливер Стоун: Что нереально?

Владимир Путин: Что угодно менять. Если вы хотите снова вернуться к выборам в США — посмотрите, это огромная страна, огромная нация со своими проблемами, со своими взглядами на то, что хорошо, а что плохо, и с пониманием того, что в последние несколько лет Скажем, за десять лет ничего не изменилось к лучшему для среднего класса, несмотря на огромный рост благосостояния правящего класса и богатых.Это факт, который понимала избирательная команда Трампа. Он сам понимал это и использовал это по максимуму.

Неважно, что наши блогеры — или кто бы это ни делал — комментировать в Интернете — могли бы сказать о ситуации в США, это не могло сыграть решающей роли. Это полная чушь. Но мы были на его стороне, потому что он сказал, что хочет восстановить нормальные отношения с Россией. Что в этом плохого? Конечно, мы можем только приветствовать эту позицию.

Оливер Стоун: По-видимому, это очень взволновало людей Клинтона.Кампания Клинтона собрала «досье Стила». Они за это заплатили. Оно пришло из странных источников, из всего «досье Стила». Часть из них поступает из Украины. Они также старались изо всех сил, как мне кажется, с ЦРУ, с мистером Бреннаном, Джоном Бреннаном и с Клэппером, Джеймсом Клэппером и Коми из ФБР. Похоже, что все они, все спецслужбы, замешаны в анти-Трамповой манере.

Владимир Путин: У них были рычаги внутри правительства, но здесь ничего подобного нет.Они применили административное давление. Это всегда дает преимущество в таких странах, как США, некоторые страны Западной Европы, в среднем около 2 процентов, как минимум.

Оливер Стоун: Два процента? О чем ты говоришь?

Владимир Путин: Да. По мнению экспертов, тот, кто может применить административное давление, всегда имеет 2-процентное преимущество. Вы можете посмотреть на это иначе. Некоторые эксперты считают, что в разных странах он может отличаться, но в таких странах, как США, некоторые европейские страны преимущество составляет 2 процента.Так говорят специалисты, они могут ошибаться.

Оливер Стоун: Не знаю. Я слышал об одном проценте, но похоже, что он становится больше, чем 12 процентов.

Владимир Путин: Это возможно, в зависимости от того, как это используется.

Оливер Стоун: Что ж, вы не возражаете. Вы говорите, что вполне возможно, что была попытка помешать Дональду Трампу вступить в должность с помощью софта, я назову это мягким государственным переворотом?

Владимир Путин: В США?

Оливер Стоун: Да .

Владимир Путин: Это продолжается.

Оливер Стоун: Государственный переворот спланирован людьми, у которых есть власть внутри.

Владимир Путин: Нет, я не это имел в виду. Я имею в виду неуважение к волеизъявлению избирателей. Я думаю, это был беспрецедентный случай в истории Соединенных Штатов.

Оливер Стоун: Что было беспрецедентным?

Владимир Путин: Впервые проигравшая сторона не желает признавать поражение и не уважает волю избирателей.

Оливер Стоун: Я не согласен. Я бы сказал, что это случилось в 2000 году, когда республиканцы потеряли голосование, они потеряли Флориду, и они не приняли этого, и на их пути произошел государственный переворот, а также мягкий государственный переворот. И посадили Буша.

Владимир Путин: Но это было решение суда, насколько я помню.

Оливер Стоун: Да, в некотором смысле, но решение суда было заблокировано. Шло голосование. И если вы помните бунт братьев Брукс, все те республиканцы бросились в избирательные участки в Майами и помешали пройти голосованию в округе, в одном из тех крупных округов.Это был ключевой фактор. Это не было похоже на русскую революцию. Это было незначительное событие, но большое. Это полностью изменило импульс. Я помню ту ночь. Потом передали в Верховный суд. Кроме того, и то же самое в январе 2017 года, когда была опубликована оценка разведки, что это было, 7 января ^-го, г., за несколько дней до инаугурации Трампа, в оценке разведки фактически говорилось, что спецслужбы подозревали Трампа. вступили в сговор с Россией.Это даже больше. Это попытка государственного переворота, потому что избиратели в Америке все еще имели право отменить результаты голосования.

Владимир Путин: Это то, что называют недобросовестным применением административного давления.

Оливер Стоун: Хорошо, хорошо, хорошо. Что ж, послушайте, похоже, происходит гораздо больше, чем мы думаем. Что касается Америки и России, я не видел вас со времен Керченского пролива. Есть комментарии по этому поводу?

Владимир Путин: Нет, не знаю, как мы уже неоднократно говорили.Эту провокацию экс-президент Порошенко специально устроил во время избирательной кампании. Он знал, что люди на востоке и юге страны не будут голосовать за него, и использовал эту провокацию, чтобы обострить ситуацию, а затем объявить там чрезвычайное положение. У меня есть основания полагать, что он собирался объявить чрезвычайное положение по всей стране и, возможно, в результате отложить выборы. Вообще говоря, он пытался удержать власть любой ценой и искал любые средства для реализации этого плана.Это была агония режима.

Насколько я помню, недавно назначенный начальник Генштаба украинской армии выступил с заявлением, в котором предлагается примерно такая же интерпретация событий, но, возможно, более мягким языком.

Оливер Стоун: Кто дал такое толкование?

Владимир Путин: Начальник Генерального штаба Вооруженных Сил Украины.

Оливер Стоун: Хорошо, но помимо Порошенко у Соединенных Штатов есть тень.Соединенные Штаты знают, что он делает, и поддержали это.

Владимир Путин: Безусловно.

Оливер Стоун: Меня очень беспокоит создание стратегии напряжения. Я видел, как это происходило сейчас во многих местах. Кажется, я читал в понедельник, что российские бомбардировщики, российский Су-57 в сопровождении, что это было, бомбардировщик В-52, ядерный бомбардировщик, американский бомбардировщик, недалеко от российских границ.

Щелкните для увеличения изображения

Владимир Путин: Самолеты Су-57 только вступают в строй.Это реактивный истребитель пятого поколения. Упоминался именно Су-27.

Оливер Стоун : Как вы думаете, это нормально?

Владимир Путин: Вообще-то печально, наверное, но это обычная практика. Самолеты США не заходили в наше воздушное пространство, и наши самолеты не проводили маневров с высокой степенью риска.

Но в целом это не очень хорошо. Вы только посмотрите, где находится Балтийское или Черное моря, а где США. Не мы приблизились к границам США, а американская авиация приблизилась к нашим.Такую практику лучше прекратить.

Оливер Стоун: В рамках этой стратегии сохранения напряженности на прошлой неделе в The New York Times было опубликовано сообщение о том, что администрация Обамы перед тем, как покинуть свой пост, применила то, что они называют устройством кибервойны. Он был внедрен в российскую инфраструктуру в январе 2017 года.

Владимир Путин: Это обсуждается почти открыто. Было заявлено, что Россия будет наказана за вмешательство в избирательную кампанию. Мы не видим здесь ничего экстраординарного или неожиданного.За этим следует внимательно следить. Это первое.

Во-вторых, я считаю, что нам нужно только договориться о том, как нам жить в этом мире высоких технологий, и разработать единые правила и средства наблюдения за действиями друг друга. Мы неоднократно предлагали провести переговоры по этому поводу, чтобы прийти к какому-то обязывающему соглашению.

Оливер Стоун: Продолжая тему стратегии напряженности, как на Россию повлияло американо-иранское противостояние?

Владимир Путин: Это нас беспокоит, потому что это происходит у наших границ.Это может дестабилизировать ситуацию вокруг Ирана, затронуть некоторые страны, с которыми у нас очень тесные отношения, вызвать дополнительные потоки беженцев в больших масштабах, а также существенно повредить мировой экономике, а также мировому энергетическому сектору. Все это очень тревожно. Поэтому мы приветствовали бы любые улучшения в отношениях между США и Ираном. Простая эскалация напряженности никому не будет выгодна. Мне кажется, что то же самое и с США. Можно подумать, что здесь есть только преимущества, но будут и неудачи.Необходимо подсчитать положительные и отрицательные факторы.

Оливер Стоун: Ага. Страшно.

Владимир Путин: Нет, это не страшно.

Оливер Стоун: Вы говорите очень подавленным, гораздо более подавленным, чем в прошлый раз.

Владимир Путин: В прошлый раз ситуация с Ираном была не такой. В прошлый раз никто ничего не сказал о попадании в наши энергетические и другие сети. В прошлый раз события были более позитивными.

Оливер Стоун: Сейчас ситуация хуже?

Владимир Путин: Вот Северная Корея, тоже немного откатилась. Разворачиваются торговые войны.

Оливер Стоун: Венесуэла.

Владимир Путин: Также Венесуэла. То есть, к сожалению, ситуация не улучшилась, так что радоваться особо нечего. С другой стороны, мы чувствуем себя уверенно. У нас нет проблем.

Оливер Стоун: Ну, вы оптимист и всегда им были?

Владимир Путин: Именно так.

Оливер Стоун: Вы миротворец.

Владимир Путин: Совершенно точно.

Оливер Стоун: Итак, очевидно, вы должны объединиться с американцами, китайцами и иранцами. Я знаю.

Владимир Путин: Только не вините нас. В последнее время, что бы ни происходило, всегда виноваты мы.

Оливер Стоун: Что ж, ирония заключается в том, что Трамп пришел к власти, пообещав, что не собирается вмешиваться в дела других стран.Он разработал эту общую стратегию, он был против войн, которые мы начали, и с тех пор, как он занял свой пост, ситуация ухудшилась. Почему, спрашивается? Он главный или другие люди продвигают эти планы?

Владимир Путин: Думаю, он и сейчас против этого. Но жизнь сложна и разнообразна. Чтобы принять правильное решение, нужно бороться за то, во что ты веришь.

Оливер Стоун: Да, убежденность.

Это ваш четвертый срок, вы устали?

Владимир Путин: Нет, если бы я устал, я бы не баллотировался на четвертый срок.

Оливер Стоун: Хорошо. Слушай, я могу кое-что узнать? Сделаем паузу. Я просто хочу спросить своего директора, не хочет ли он спросить еще что-нибудь об Украине. Пять минут?

Владимир Путин: Последнее слово всегда за директором; в конце концов, он тот, кто звонит.

Оливер Стоун: Спасибо.

Думаю, у нас все в порядке.

Владимир Путин: Хорошо. Мы все?

Большое спасибо.

Оливер Стоун: Спасибо, сэр.

Владимир Путин: Собираетесь ли вы в Штаты?

Оливер Стоун: Я очень за тебя беспокоюсь.

Владимир Путин: Почему?

Оливер Стоун: Я вижу, что существует так много проблем. Это давит на вас. Печально это видеть. Ситуация сложная.

Владимир Путин: Все в порядке. Мы видели и хуже.

Оливер Стоун: российских бомб в Сирии.Что случилось со Скрипалем? Где он?

Владимир Путин: Понятия не имею. В конце концов, он шпион. Он всегда скрывается.

Оливер Стоун: Говорят, он собирался вернуться в Россию. У него была некоторая информация.

Владимир Путин: Да, мне сказали, что он хочет сделать письменную просьбу вернуться.

Оливер Стоун: Он все еще знал, и он хотел вернуться. У него была информация, которую он мог передать мировой прессе здесь, в России.

Владимир Путин: Сомневаюсь. Он уже сломал ряды. Какой информацией он может обладать?

Оливер Стоун: Кто его отравил? Мол, английские спецслужбы не хотели, чтобы Сергей Скрипаль вернулся в Россию?

Владимир Путин: Если честно, не совсем верю. Я не верю, что это так.

Оливер Стоун: Имеет смысл. Вы со мной не согласны?

Владимир Путин: Если бы его хотели отравить, то сделали бы.

Оливер Стоун: Хорошо, в этом есть смысл. Я не знаю. Кто тогда сделал?

Владимир Путин: В конце концов, это несложно сделать в современном мире. На самом деле, для работы хватило бы и доли миллиграмма. И если бы он был у них в руках, ничего сложного в этом не было. Нет, в этом нет смысла. Может, просто хотели спровоцировать скандал.

Оливер Стоун: Я думаю, что это сложнее. Знаешь, ты думаешь, что я слишком много занимаюсь заговорами.

Владимир Путин: Не верю.

Оливер Стоун: Я кое-что видел. Я делаю.

Владимир Путин: Не надо. Заботиться о себе.

Оливер Стоун: Можно сфотографировать?

Реплика: Это большая честь для нас. Можно с тобой сфотографироваться?

Владимир Путин: С удовольствием.

.

Интервью президента Путина с Оливером Стоуном

Владимир Путин ответил на вопросы американского кинорежиссера, сценариста и продюсера Оливера Стоуна. Интервью записано 19 июня 2019 года в Кремле

.

Оливер Стоун: Итак, я взял интервью у Медведчука. Это было в Монте-Карло. Он дал нам очень интересное интервью. Он поделился с нами своим взглядом на Украину. Я так понимаю, вы с ним близки.

Президент России Владимир Путин : Я бы не сказал, что мы очень близки, но мы хорошо знаем друг друга.Он был главой администрации президента Кучмы, и именно в этом качестве в то время он попросил меня принять участие в крестинах его дочери. По русской православной традиции отказать в такой просьбе нельзя.

Оливер Стоун: О, ты не можешь отказаться?

Я думал, что для вас большая честь быть крестным отцом его дочери.

Владимир Путин: Быть крестным отцом — всегда большая честь .

Оливер Стоун: Ну, скольким детям ты крестный?

Владимир Путин: Не буду называть цифру, а несколько человек.

Оливер Стоун: Вау. Это как сто или триста?

Владимир Путин: Нет-нет, вы серьезно? Конечно нет. Немного.

Оливер Стоун: В противном случае я бы попросил вас стать крестным отцом моей дочери.

Владимир Путин: Хочет ли она стать православной христианкой?

Оливер Стоун: Хорошо, мы сделаем ей это.

Владимир Путин: Вы должны у нее спросить.

Оливер Стоун: Пока она стоит в церкви, верно?

Владимир Путин: Конечно. Сколько ей лет?

Оливер Стоун: Сейчас ей 22 года.

Владимир Путин: Она верующая?

Оливер Стоун: Да, она верующая. Она воспитана христианкой.

Владимир Путин: Понятно.

Оливер Стоун: Знаете, молодые люди в Америке иногда разные.

Владимир Путин: Молодежь везде разная.

Оливер Стоун: Они в какой-то степени испорчены в западном мире.

Владимир Путин: Как много. Старшее поколение всегда так говорит о молодом.

Оливер Стоун: Да, я знаю, я знаю. Это правда. Но я не знаю, что происходит с американской культурой. Сейчас это очень странно.

Владимир Путин: Есть ли американская культура?

Оливер Стоун: Как вы знаете, я всю свою жизнь был очень бунтарем.Все еще остаюсь. И я должен вам сказать, я шокирован некоторыми образцами поведения и мышлением нового поколения. Это так много принимает как должное. И так много аргументов, так много размышлений, так много газет, телевизионных комментариев о гендере, людях и социальных сетях, то и это, я мужчина, я женщина, я трансгендер , Я цисгендер. Это продолжается вечно, и идет большая борьба за то, кто есть кто. Похоже, мы упускаем главное.

Владимир Путин: Слишком хорошо живут.Им не о чем думать.

Оливер Стоун: Да, но это не здоровая культура.

Владимир Путин: Ну да.

Оливер Стоун: Несколько лет назад, когда мы говорили о гомосексуализме, вы сказали, что в России мы его не пропагандируем.

Владимир Путин: Не совсем так. У нас есть закон, запрещающий пропаганду среди несовершеннолетних.

Оливер Стоун: Да, именно об этом я и говорю. Похоже, это разумный закон.

Владимир Путин: Он нацелен на то, чтобы дать людям возможность достичь зрелости, а затем решить, кто они и как хотят жить. После этого никаких ограничений нет.

Оливер Стоун: Хорошо. Г-н Медведчук недавно предложил, как вы знаете, план по снятию напряженности в Украине между востоком и западом. Вы об этом знаете?

Владимир Путин: Если честно, мы не так часто разговариваем. У него больше свободного времени, чем у меня. Но мы время от времени встречаемся, особенно в связи с его усилиями по освобождению задержанных.Он уделяет этому много времени.

Он мне тоже кое-что рассказал о своих планах на Донбассе, но подробностей я не знаю. Во всяком случае, считаю абсолютно правильным, что он призывает к прямому диалогу с людьми, которые живут в Донбассе. В новейшей истории нет ни одного примера, когда бы кризис разрешался без прямого контакта сторон конфликта.

Он говорит, что считает необходимым полностью выполнять Минские договоренности, и я тоже не могу не согласиться с этим.Итак, я знаю элементы его предложений. Он говорит о них публично, и я согласен.

Оливер Стоун: Хорошо. У них теперь новый президент. Что-то изменилось в Украине? Или все то же самое?

Владимир Путин: Еще нет. В конце концов, недавние выборы были явно протестным голосованием. Довольно большое количество людей поддержало новоизбранного президента в центральной Украине, на востоке и юге. И все это люди, которые в любом случае искренне ищут урегулирования.В ходе предвыборной кампании президент Зеленский постоянно говорил о своей готовности сделать все, чтобы выйти из этого кризиса. А буквально вчера, находясь, кажется, в Париже, он вдруг сказал, что не верит в возможность вести переговоры с теми, кого он назвал сепаратистами. Это явно противоречит тому, что он сказал во время своей избирательной кампании.

Оливер Стоун: Значит, без изменений?

Владимир Путин: К сожалению, пока нет.

Оливер Стоун: Как вы думаете, есть ли отвращение? То есть вы рассказывали мне об Украине и России.Как вы думаете, есть ли причина для этой ненависти к России в Украине?

Владимир Путин: Вы знаете, у нас сейчас непростые отношения. Это результат печальных событий, связанных с государственным переворотом. Другая часть этой истории — пропаганда нынешнего правительства Украины, которое обвиняет Россию во всех последовавших трагических событиях.

Оливер Стоун: Что ж, исторически ли вы видите, что эти две страны снова объединяются?

Владимир Путин: Я думаю, это неизбежно.В любом случае развитие нормальных, дружеских и даже более чем дружеских, союзнических отношений неизбежно.

Оливер Стоун: Ага. Медведчук был бы хорошим связным.

Владимир Путин: Думаю, да. Но наши позиции, наши точки зрения во многом расходятся. Г-н Медведчук родился в семье человека, который в советское время был осужден за националистическую деятельность. Он родился в Сибири, где его семья и отец фактически жили в ссылке.

Оливер Стоун: Какая связь?

Владимир Путин: Связь между чем?

Оливер Стоун: Вся эта история на мой вопрос?

Владимир Путин: Связь в том, что у него свои представления об Украине и украинском народе. Например, я считаю, что русские и украинцы на самом деле один народ.

Оливер Стоун: Один народ, две нации?

Владимир Путин: Фактически одна нация.

Оливер Стоун: Вы думаете, что это одна нация?

Владимир Путин: Конечно. Посмотрите, когда эти земли, которые сейчас являются ядром Украины, присоединились к России, осталось всего три региона — Киев, Киевская область, северный и южный регионы — никто не считал себя никем, кроме русских, потому что все это было основано на религиозной принадлежности . Все они были православными и считали себя русскими. Они не хотели быть частью католического мира, куда их тащила Польша.

Я очень хорошо понимаю, что со временем идентичность этой части России кристаллизовалась, и люди имеют право определять свою идентичность. Но позже этот фактор был использован для того, чтобы вывести Российскую империю из равновесия. Но на самом деле это один и тот же мир, имеющий одну и ту же историю, одну религию, традиции и широкий спектр связей, тесные семейные узы между ними.

В то же время, если бы значительная часть людей, которые сегодня живут в Украине, считали, что они должны подчеркивать свою идентичность и бороться за нее, никто в России не будет против этого, в том числе и я.Но, имея в виду, что у нас много общего, мы можем использовать это как наше конкурентное преимущество во время некоторой формы интеграции; очевидно. Однако нынешняя власть этого явно не хочет. Я считаю, что в конце концов здравый смысл возобладает, и мы наконец придем к тому выводу, о котором я говорил: сближение неизбежно.

Оливер Стоун: Не думаю, что Медведчук согласится. Он сказал бы: две нации, похожие люди. То, что он сказал бы, строго придерживался этого мнения.

Владимир Путин: Не знает. Вот что я говорю.

Оливер Стоун: Вот что я говорю. Он не согласен.

Владимир Путин: Да, конечно. Я вот что говорю: наши позиции по некоторым важным вещам различаются. Но в то же время он выступает за установление хороших отношений с Россией, чтобы использовать эти конкурентные преимущества в экономике. Он показывает, как сегодня украинская экономика полностью разрушена из-за того, что она потеряла российский рынок и, самое главное, кооперацию в промышленности.Украинские промышленные товары на западных рынках никому не нужны, в том числе и сельскому хозяйству: товаров закупается очень мало. Круглый лес пользуется спросом, но скоро леса в Украине вообще не будет. Это не похоже на бескрайние просторы Сибири.

Например, Европа часто делает какие-то шаги в сторону Украины — или делала это до недавнего времени, — например, разрешая закупку круглого леса. И это только один пример. На самом деле их гораздо больше.

Оливер Стоун: Кто-то сказал мне сегодня, что партия Медведчука «За жизнь» набрала 12% голосов.Так что он строит партию, у которой, как мне кажется, есть последователи.

Владимир Путин: Если да, то хорошо. Если честно, не знаю. Но если комплект верный, это хорошо.

Если так, то мы можем только приветствовать это, потому что он и его партнеры по партии выступают за восстановление отношений с Россией. Как мы могли этого не приветствовать? Конечно, мы это приветствуем. Я знаю его очень давно. Свое слово он держит. Если он что-то говорит, он это делает.

Оливер Стоун: Итак, я думаю, он очень храбрый человек.Его вилла была взорвана, его офисы были разбомблены. Он все время находится под угрозой. Он там держится, остается в своей стране.

Владимир Путин: Да, это правда, потому что у него есть убеждения. Я упоминал, что его отец был украинским националистом и за это был осужден советским судом. Как ни странно, но основатели, многие основоположники украинского национализма ратовали за хорошие отношения с Россией. Они сказали, что хорошие отношения необходимы для развития самой Украины.

Оливер Стоун: Когда это было?

Владимир Путин: Это было в 19, ^-м, годах. Они выступали за независимость Украины, но говорили, что Украина должна сохранять хорошие, дружеские отношения с Россией. Медведчук придерживается подобных идей. Вот почему у него есть убеждения. Я могу не согласиться с его позицией в чем-то, но я всегда ее уважаю.

Оливер Стоун: Да, он говорит о двух народах. Когда я слышу слова «украинский национализм», я волнуюсь, потому что думаю о Степане Бандере, а также о людях, у которых есть убеждения.

Владимир Путин: Я тоже.

Оливер Стоун: Украинский национализм тоже опасен.

Владимир Путин: Вообще национализм — признак ограниченности, но я не хочу обидеть господина Медведчука.

Оливер Стоун: Это слова.

Владимир Путин: Да, но в любом случае он относится к категории людей, которые выступают за независимость, за укрепление независимой Украины, но в то же время считают, что этого легче добиться, продолжая сотрудничество с Россией.И я думаю, что он во многом прав.

Оливер Стоун: Вы очень ясны.

Вы говорили о государственном перевороте. Просто хочу вернуться к этому, потому что было проведено гораздо больше исследований. Похоже, исследования показали, что на Майдане были стрелки, снайперы. Криминалисты с ракурса стрельбы, тела полиции и протестующих. Все это было очень плохо расследовано. Вовсе нет. Но то, что у нас есть, похоже, указывает на то, что там были, мол, грузинские стрелки, люди из Грузии.И я это слышал. Слышали ли вы что-нибудь еще о российском фронте?

Владимир Путин: Нет, но я знаю, о чем вы говорите. Я знаю, что власти во главе с президентом Януковичем в то время не использовали армию и не были заинтересованы в том, чтобы дать какой-либо предлог оппозиции для применения силы. И, как г-н Янукович неоднократно повторял мне, ему даже в голову не приходило применять силу и вооруженные силы против мирных жителей, даже против тех, кто уже взял в руки оружие. Я полностью исключаю, что он мог это сделать, но те, кто искал повод для государственного переворота, конечно, могли это сделать.

Оливер Стоун: Я помню, вы рассказывали мне о телефонном звонке Обамы. Обама и вы договорились, что в последний день стрельбы не будет. И он дал вам обещание, что он…

Владимир Путин: Вы знаете, хотя Обама больше не президент, есть определенные вещи, которые мы не обсуждаем публично. В любом случае могу сказать, что США не выполнили те договоренности, которые мы достигли во время этого телефонного звонка. На этом я остановлюсь, не вдаваясь в подробности.

Оливер Стоун: Да. Итак, вы знаете, что недавно Россию явно обвиняли и обвиняли снова и снова во вмешательстве в выборы 2016 года. Насколько мне известно, доказательств нет, не обнаружилось. Но сейчас в США идет расследование вмешательства Украины в выборы. Похоже, это была очень запутанная ситуация, и Порошенко, похоже, был очень сильно проклинтоновским, анти-Трамповским.

Владимир Путин: Да, это не секрет.

Оливер Стоун: Как вы думаете, было вмешательство?

Владимир Путин: Не думаю, что это можно интерпретировать как вмешательство Украины. Но совершенно очевидно, что украинские олигархи давали деньги оппонентам Трампа. Я не знаю, сделали ли они это сами или с ведома властей.

Оливер Стоун: Где они передают информацию кампании Клинтона?

Владимир Путин: Не знаю.Честно говоря. Я не буду говорить о том, чего не знаю. У меня достаточно собственных проблем. Они предполагали, что госпожа Клинтон победит, и сделали все, чтобы показать лояльность будущей администрации США. В этом нет ничего особенного. Они хотели, чтобы будущий президент имел о них хорошее мнение. Именно поэтому они позволяли себе делать нелестные заявления о Трампе и всячески поддерживали демократов. Это вообще не секрет. Они выступали почти публично.

Оливер Стоун: Вы не хотите углубляться в это, потому что у вас нет никакой информации?

Владимир Путин: Вы знаете, это было бы неуместно с моей стороны.Если бы я сказал что-то более конкретное, мне пришлось бы положить какие-то документы, какие-то бумаги на стол.

Оливер Стоун: Вы понимаете, что это имеет огромное значение, потому что г-н Трамп был бы очень благодарен?

Владимир Путин: Я тогда не вмешивался, сейчас я не хочу вмешиваться и не собираюсь вмешиваться в будущем.

Оливер Стоун: Но это благородный мотив. К сожалению, за эти два года мир выродился, со всей этой злословием, обвинениями и грязными боями.В любом случае…

Владимир Путин: Никаких правил нет. Нет запретов на прием.

Оливер Стоун: Ну, у вас есть правила. Вы говорите, что никаких помех.

Владимир Путин: У меня есть принципы.

Оливер Стоун: Хорошо. Но, похоже, у вас есть правила, основанные на этих принципах.

Владимир Путин: Ну да.

Оливер Стоун: Хорошо. Ну, вы сражаетесь, связав одну руку за спиной.

Владимир Путин: Почему? Вы имеете в виду, из-за этих принципов?

Оливер Стоун: Да. Если бы вы знали что-нибудь о выборах, это бы очень странно изменило баланс.

Владимир Путин: Я считаю, что это просто нереально. Я так много раз говорил.

Оливер Стоун: Что нереально?

Владимир Путин: Что угодно менять. Если вы хотите снова вернуться к выборам в США — посмотрите, это огромная страна, огромная нация со своими проблемами, со своими взглядами на то, что хорошо, а что плохо, и с пониманием того, что в последние несколько лет Скажем, за десять лет ничего не изменилось к лучшему для среднего класса, несмотря на огромный рост благосостояния правящего класса и богатых.Это факт, который понимала избирательная команда Трампа. Он сам понимал это и использовал это по максимуму.

Неважно, что наши блогеры — или кто бы это ни делал — комментировать в Интернете — могли бы сказать о ситуации в США, это не могло сыграть решающей роли. Это полная чушь. Но мы были на его стороне, потому что он сказал, что хочет восстановить нормальные отношения с Россией. Что в этом плохого? Конечно, мы можем только приветствовать эту позицию.

Оливер Стоун: По-видимому, это очень взволновало людей Клинтона.Кампания Клинтона собрала «досье Стила». Они за это заплатили. Оно пришло из странных источников, из всего «досье Стила». Часть из них поступает из Украины. Они также старались изо всех сил, как мне кажется, с ЦРУ, с мистером Бреннаном, Джоном Бреннаном и с Клэппером, Джеймсом Клэппером и Коми из ФБР. Похоже, что все они, все спецслужбы, замешаны в анти-Трамповой манере.

Владимир Путин: У них были рычаги внутри правительства, но здесь ничего подобного нет.Они применили административное давление. Это всегда дает преимущество в таких странах, как США, некоторые страны Западной Европы, в среднем около 2 процентов, как минимум.

Оливер Стоун: Два процента? О чем ты говоришь?

Владимир Путин: Да. По мнению экспертов, тот, кто может применить административное давление, всегда имеет 2-процентное преимущество. Вы можете посмотреть на это иначе. Некоторые эксперты считают, что в разных странах он может отличаться, но в таких странах, как США, некоторые европейские страны преимущество составляет 2 процента.Так говорят специалисты, они могут ошибаться.

Оливер Стоун: Не знаю. Я слышал об одном проценте, но похоже, что он становится больше, чем 12 процентов.

Владимир Путин: Это возможно, в зависимости от того, как это используется.

Оливер Стоун: Что ж, вы не возражаете. Вы говорите, что вполне возможно, что была попытка помешать Дональду Трампу вступить в должность с помощью софта, я назову это мягким государственным переворотом?

Владимир Путин: В США?

Оливер Стоун: Да .

Владимир Путин: Это продолжается.

Оливер Стоун: Государственный переворот спланирован людьми, у которых есть власть внутри.

Владимир Путин: Нет, я не это имел в виду. Я имею в виду неуважение к волеизъявлению избирателей. Я думаю, это был беспрецедентный случай в истории Соединенных Штатов.

Оливер Стоун: Что было беспрецедентным?

Владимир Путин: Впервые проигравшая сторона не хочет признавать поражение и не уважает волю избирателей.

Оливер Стоун: Я не согласен. Я бы сказал, что это случилось в 2000 году, когда республиканцы потеряли голосование, они потеряли Флориду, и они не приняли этого, и на их пути произошел государственный переворот, а также мягкий государственный переворот. И они посадили Буша.

Владимир Путин: Но это решение суда, насколько я помню.

Оливер Стоун: Да, в некотором смысле, но решение суда было заблокировано. Шло голосование. И если вы помните бунт братьев Брукс, все те республиканцы бросились в избирательные участки в Майами и помешали пройти голосованию в округе, в одном из тех крупных округов.Это был ключевой фактор. Это не было похоже на русскую революцию. Это было незначительное событие, но большое. Это полностью изменило импульс. Я помню ту ночь. Потом передали в Верховный суд. Кроме того, и то же самое в январе 2017 года, когда была опубликована оценка разведки, что это было, 7 января ^-го, , за несколько дней до инаугурации Трампа, в оценке разведки фактически говорилось, что спецслужбы подозревали Трампа. вступили в сговор с Россией.Это даже больше. Это попытка государственного переворота, потому что избиратели в Америке все еще имели право отменить результаты голосования.

Владимир Путин: Это то, что называют недобросовестным применением административного давления.

Оливер Стоун: Хорошо, хорошо, хорошо. Что ж, послушайте, похоже, происходит гораздо больше, чем мы думаем. Что касается Америки и России, я не видел вас со времен Керченского пролива. Есть комментарии по этому поводу?

Владимир Путин: Нет, как мы уже неоднократно говорили.Эту провокацию экс-президент Порошенко специально устроил во время избирательной кампании. Он знал, что люди на востоке и юге страны не будут голосовать за него, и использовал эту провокацию, чтобы обострить ситуацию, а затем объявить там чрезвычайное положение. У меня есть основания полагать, что он собирался объявить чрезвычайное положение по всей стране и, возможно, в результате отложить выборы. Вообще говоря, он пытался удержать власть любой ценой и искал любые средства для реализации этого плана.Это была агония режима.

Насколько я помню, недавно назначенный начальник Генштаба украинской армии выступил с заявлением, в котором предлагается примерно такая же интерпретация событий, но, возможно, более мягким языком.

Оливер Стоун: Кто дал такое толкование?

Владимир Путин: Начальник Генерального штаба Вооруженных Сил Украины.

Оливер Стоун: Хорошо, но помимо Порошенко у Соединенных Штатов есть тень.Соединенные Штаты знают, что он делает, и поддержали это.

Владимир Путин: Безусловно.

Оливер Стоун: Меня очень беспокоит создание стратегии напряжения. Я видел, как это происходило сейчас во многих местах. Кажется, я читал в понедельник, что российские бомбардировщики, российский Су-57 в сопровождении, что это было, бомбардировщик В-52, ядерный бомбардировщик, американский бомбардировщик, недалеко от российских границ.

Владимир Путин: Самолеты Су-57 только вступают в строй.Это реактивный истребитель пятого поколения. Упоминался именно Су-27.

Оливер Стоун : Как вы думаете, это нормально?

Владимир Путин: Вообще-то печально, наверное, но это обычная практика. Самолеты США не заходили в наше воздушное пространство, и наши самолеты не проводили маневров с высокой степенью риска.

Но в целом это не здорово. Вы только посмотрите, где находится Балтийское или Черное моря, а где США. Не мы приблизились к границам США, а американская авиация приблизилась к нашим.Такую практику лучше прекратить.

Оливер Стоун: В рамках этой стратегии сохранения напряженности на прошлой неделе в The New York Times было опубликовано сообщение о том, что администрация Обамы перед тем, как покинуть свой пост, применила то, что они называют устройством кибервойны. Он был введен в инфраструктуру России в январе 2017 года.

Владимир Путин: Это обсуждается почти открыто. Было заявлено, что Россия будет наказана за вмешательство в избирательную кампанию. Мы не видим здесь ничего экстраординарного или неожиданного.За этим следует внимательно следить. Это первое.

Во-вторых, я считаю, что нам нужно только договориться о том, как нам жить в этом мире высоких технологий, и разработать единые правила и средства наблюдения за действиями друг друга. Мы неоднократно предлагали провести переговоры по этому поводу, чтобы прийти к какому-то обязывающему соглашению.

Оливер Стоун: Продолжая тему стратегии напряженности, как на Россию влияет американо-иранское противостояние?

Владимир Путин: Это нас беспокоит, потому что это происходит у наших границ.Это может дестабилизировать ситуацию вокруг Ирана, затронуть некоторые страны, с которыми у нас очень тесные отношения, вызвать дополнительные потоки беженцев в больших масштабах, а также существенно повредить мировой экономике, а также мировому энергетическому сектору. Все это очень тревожно. Поэтому мы приветствовали бы любые улучшения в отношениях между США и Ираном. Простая эскалация напряженности никому не будет выгодна. Мне кажется, что то же самое и с США. Можно подумать, что здесь есть только преимущества, но будут и неудачи.Необходимо подсчитать положительные и отрицательные факторы.

Оливер Стоун: Ага. Страшно.

Владимир Путин: Нет, это не страшно.

Оливер Стоун: Ты выглядишь очень подавленным, гораздо более подавленным, чем в прошлый раз.

Владимир Путин: В прошлый раз ситуация с Ираном была не такой. В прошлый раз никто ничего не сказал о попадании в наши энергетические и другие сети. В прошлый раз события были более позитивными.

Оливер Стоун: Сейчас ситуация хуже?

Владимир Путин: Вот Северная Корея, тоже немного откатилась. Разворачиваются торговые войны.

Оливер Стоун: Венесуэла.

Владимир Путин: Венесуэла. То есть, к сожалению, ситуация не улучшилась, так что радоваться особо нечего. С другой стороны, мы чувствуем себя уверенно. У нас нет проблем.

Оливер Стоун: Ну, вы оптимист и всегда им были?

Владимир Путин: Именно так.

Оливер Стоун: Вы миротворец.

Владимир Путин: Совершенно точно.

Оливер Стоун: Итак, очевидно, вы должны объединиться с американцами, китайцами и иранцами. Я знаю.

Владимир Путин: Только не перекладывайте на нас вину. В последнее время, что бы ни происходило, всегда виноваты мы.

Оливер Стоун: Что ж, ирония заключается в том, что Трамп пришел к власти, пообещав, что не собирается вмешиваться в дела других стран.Он разработал эту общую стратегию, он был против войн, которые мы начали, и с тех пор, как он занял свой пост, ситуация ухудшилась. Почему, спрашивается? Он главный или другие люди продвигают эти планы?

Владимир Путин: Думаю, он и сейчас против этого. Но жизнь сложна и разнообразна. Чтобы принять правильное решение, нужно бороться за то, во что веришь.

Оливер Стоун: Да, осуждение.

Это ваш четвертый срок, вы устали?

Владимир Путин: Нет, если бы я устал, я бы не баллотировался на четвертый срок.

Оливер Стоун: Хорошо. Слушай, я могу кое-что узнать? Сделаем паузу. Я просто хочу спросить своего директора, не хочет ли он спросить еще что-нибудь об Украине. Пять минут?

Владимир Путин: Последнее слово всегда за директором; в конце концов, он тот, кто звонит.

Оливер Стоун: Спасибо.

Думаю, у нас все в порядке.

Владимир Путин: Очень хорошо. Мы все?

Большое спасибо.

Оливер Стоун: Спасибо, сэр.

Владимир Путин: Собираетесь ли вы в Штаты?

Оливер Стоун: Я очень за тебя беспокоюсь.

Владимир Путин: Почему?

Оливер Стоун: Я вижу, что существует так много проблем. Это давит на вас. Печально это видеть. Ситуация сложная.

Владимир Путин: Все хорошо. Мы видели и хуже.

Оливер Стоун: российских бомб в Сирии.Что случилось со Скрипалем? Где он?

Владимир Путин: Понятия не имею. В конце концов, он шпион. Он всегда скрывается.

Оливер Стоун: Говорят, он собирался вернуться в Россию. У него была некоторая информация.

Владимир Путин: Да, мне сказали, что он хочет сделать письменную просьбу вернуться.

Оливер Стоун: Он все еще знал, и он хотел вернуться. У него была информация, которую он мог передать мировой прессе здесь, в России.

Владимир Путин: Сомневаюсь. Он уже сломал ряды. Какой информацией он может обладать?

Оливер Стоун: Кто его отравил? Мол, английские спецслужбы не хотели, чтобы Сергей Скрипаль вернулся в Россию?

Владимир Путин: Если честно, не совсем верю. Я не верю, что это так.

Оливер Стоун: Имеет смысл. Вы со мной не согласны?

Владимир Путин: Если бы его хотели отравить, то сделали бы.

Оливер Стоун: Хорошо, в этом есть смысл. Я не знаю. Кто тогда сделал?

Владимир Путин: В конце концов, сделать это в современном мире несложно. На самом деле, для работы хватило бы и доли миллиграмма. И если бы он был у них в руках, ничего сложного в этом не было. Нет, в этом нет смысла. Может, просто хотели спровоцировать скандал.

Оливер Стоун: Я думаю, что это сложнее. Знаешь, ты думаешь, что я слишком много занимаюсь заговорами.

Владимир Путин: Не верю.

Оливер Стоун: Я кое-что видел. Я делаю.

Владимир Путин: Не надо. Заботиться о себе.

Оливер Стоун: Мы можем сфотографировать?

Реплика: Это большая честь для нас. Можно с тобой сфотографироваться?

Владимир Путин: С удовольствием.

<…>

The Essential Saker IV: Агония мессианского нарциссизма через тысячу порезов

The Essential Saker III: Хроника трагедии, фарса и краха Империи в эпоху господина МАГА

.