Исповедь бывшей послушницы — LiveJournal
Пока я отдыхала в Крыму, в Свято-Никольском Черноостровском монастыре в Малоярославце кипели страсти. Сегодня уже в аэропорту Симферополя получила сообщение от Маши, бывшей воспитанницы монастырского приюта «Отрада». Машу я знаю хорошо, как и ее двух сестер. Я еще застала их приюте, когда несла там послушание воспитателя и преподавала биологию. Их мама была тогда послушницей у игумении Николаи. Сейчас они все живут в миру, а их бабушка, монахиня Ефрема, осталась подвизаться в монастыре. М.Ефрему я тоже знаю довольно хорошо, часто была с ней на послушаниях на кухне. Она совсем слепая, но на послушания ходит со всеми, чистит овощи и помогает на кухне.После того, как Маша написала в моем жж о своей жизни в этом приюте, у ее семьи возникли серьезные проблемы с игуменией Николаей. После угроз м.Николаи и ее сторонников Маша попросила меня убрать ее публикацию. Игумения стала угрожать им в том числе и тем, что выгонит их бабушку из монастыря. И это несмотря на то, что м.Ефрема много лет трудилась в этом монастыре и в скитах до того, как потеряла зрение. Уходить из монастыря она не хочет, боится нарушить обет. Посещать бабушку стало для родственников проблемой.
________________________________________
«Сегодня с мамой приехали навестить бабушку. Рядом с корпусом, где живет бабушка, стоял о. Владимир. Он поздоровался, сказал «здравствуйте», мы поздоровались в ответ.
— Вы куда?
— К бабушке.
— Сюда нельзя, выйдите.
— Мы за бабушкой, нам Матушка Игумения благословила, — ответила я.
— Выйдите! — сказал он еще раз, после чего подошел ко мне и очень грубо схватил.
Затрещала футболка, он растянул воротник, потом перехватился за волосы и с силой рванул, стало очень больно. Не отпуская волос, он потащил меня за собой на улицу. Когда я оказалась снаружи, он закрыл дверь изнутри, мама при этом осталась в помещении и её выпроваживать он не собирался. В тот момент она растерялась и не могла ничего сказать. На правом плече после стычки остались ссадины и царапина с кровью.На мои слова, что «я же свободный человек и никто не имеет права поднимать на меня руку», она ответила, что сейчас позвонит батюшке и узнает, что произошло.
В этом же разговоре она конечно же не упустила возможности припомнить мне «а помнишь, как ты… ты тоже не имела права!» и перечислила какие-то эпизоды, в которых я, будучи ребёнком, проявляла непокорность. Предложила придти к ней, а она пока позвонит батюшке.
— Ну я позвонила батюшке, ты сама виновата. Он сказал, что ты нахамила.
— Ну конечно, вам так выгоднее думать…
— А знаешь, что мне не выгодно было? Растить и воспитывать вас 12 лет!
Далее разговор зашел в привычное русло, она начала про неблагодарность, какие-то предательства, оставленные в интернете комментарии, что господь меня за это накажет, что я грешная и тд. Что теми комментариями я хотела сделать ей хуже, а получилось
наоборот, её за что-то там наградили. Сказала, что у меня и так вся судьба сломана и ничего хорошего в жизни моей не будет… Явно не те слова, которые должны звучать из уст верующего человека и, как она говорила, «любящей матери».
Не понятно, правда, о каком содержании идет речь, ввиду того, что бабушка, будучи инвалидом I группы и абсолютно слепой, продолжает работать наравне со всеми.…
12 лет, пока я жила в приюте, приходилось терпеть издевательства и унижения и не было возможности что-либо противопоставить, а сейчас ситуация изменилась и терпение подошло к концу. Вернувшись домой я съездила в травмпунт, зафиксировала ссадины и написала заявление в полицию».
________________________________________
Можно, конечно, отнестись к этой истории как один мой знакомый, который ответил на все это: «сборище психов-садистов, короче». В чем-то он прав….. Но не все так просто. Это скорее иллюстрация к тому, насколько низко может опуститься человек под давлением системы. Когда я пришла только в этот монастырь в 2010году, этот батюшка там уже служил. Я помню, как он даже спорил с м.Николаей по каким-то вопросам (чего другие отцы себе не позволяли). Потом он уже делал все так, как говорила игумения, смирился вроде бы…. Следующий этап — он стал ее поддерживать, произносить хвалебные речи-проповеди в адрес Матушки-кормилицы-наставницы и тд. И вот, он уже готов даже драться с врагами Матушки до крови… Как говорится: » Ради этого благого дела мы готовы идти до конца».
Читать «Исповедь бывшей послушницы» — Кикоть Мария — Страница 1
Мария Кикоть
Исповедь бывшей послушницы
© Кикоть М. В., текст, 2017
© Чепель Е. Ю., предисловие, 2017
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2017
* * *
Вступление
Когда ты нашел смысл и истину в православии, то всё и все вокруг обещают (да и сам надеешься), что принадлежность к церковному сообществу и доверие старшим дают гарантии. Делай так-то и так-то, тогда спасешься – таких рецептов можно много прочесть во всякой благочестивой литературе. И вот, вроде все делал правильно, как в книжке написано, как батюшка благословил, вроде исполнял волю Божию… А получилось…
Книга Марии Кикоть – это попытка осмыслить, почему послушница превратилась в «бывшую» и ушла из образцово-показательного монастыря, куда ее благословил поступить духовный отец.
Автор рассказывает, как в 28 лет она стала православной и попробовала идти по пути монашества, никак не ожидая, что святая обитель окажется тоталитарным адом. В книге нет какого-то остросюжетного «экшна» или интриги. Но жизнь женского монастыря как она есть, описанная изнутри, без прикрас, производит очень сильное впечатление.
«Исповедь бывшей послушницы» была написана автором не для публикации и даже не столько для читателей, сколько прежде всего для себя, с терапевтическими целями. Но повесть мгновенно срезонировала в православном рунете и, как многие заметили, произвела эффект бомбы. Оказалось, что «бывших» много. Оказалось, что бесправие послушниц и монахинь, безразличие начальства к их психическому и физическому здоровью, душевные страдания и поломанная жизнь – это не исключение, а скорее типичная ситуация для современной России. И автору удалось рассказать обо всем этом так, что заткнуть уши уже как-то не получается.
После того как Мария опубликовала свою «Исповедь» частями в Живом Журнале, ей ответили десятки женщин и мужчин: чтобы подтвердить истинность ее слов, чтобы дополнить их своими историями, чтобы поблагодарить за смелость и решимость. Получилось нечто похожее на флешмоб #янебоюсьсказать о пережитом сексуальном насилии, который недавно потряс русскоязычное интернет-сообщество. Только в рассказе Марии речь идет о насилии эмоциональном – о манипуляции людьми, которое и мучители, и жертвы выдают за истинную святоотеческую традицию православного монашества.
Нашлись, конечно, и критики. В чем бы Марию ни обвиняли, я не думаю, что она нуждается в защите или оправдании. История этой книги говорит сама за себя – своей искренностью и простотой она случайно попала в какое-то сокровенное место системы, и защищать его будут даже вопреки здравому смыслу. Но о некоторых упреках в адрес автора я все-таки упомяну. Кто-то заметил, что заглавие не соответствует содержанию: в «Исповеди» нужно-де писать о своих грехах, а тут не видно укорения себя и раскаяния.
Самый успешный российский православный интернет-портал взял несколько интервью-комментариев по поводу «Исповеди» у нынешних игуменов и монахов РПЦ. Практически все они попытались оправдать монастырь и описанные в нем порядки, а автора обвинили в непорядочности и в отсутствии смирения и терпения. Один из респондентов, наместник Валаамского монастыря епископ Панкратий, не читавший повесть, выразил недоумение, почему же сестры до сих пор не ушли из такой обители, и посоветовал всем из плохого монастыря разбегаться. Если бы он все-таки прочитал «Исповедь», то он бы мог в деталях узнать о механизме превращения людей в безвольных и преданных рабов, который так прекрасно описан Марией и на уровне психологической зависимости, и на уровне материального бесправия. Сопротивляться построенной системе, когда ты уже попал внутрь, практически невозможно. А те, кому удается сбежать и справиться с чувством вины от того, что нарушил благословение игумении (а значит, конечно, и «волю Божию»), остаются наедине со своей собственной десоциализацией и депрофессионализацией, случившейся за годы пребывания в монастыре. Поэтому многим ничего не остается, как «покаяться» и вернуться. Но неужели епископ Панкратий, сам монах, который провел немало времени в церкви и знает о монастырской жизни значительно больше, чем кто-либо другой, ничего об этом не слышал?
Многие ответы-апологии прямо или косвенно доказывают правдивость книги.
Это, например, письмо девяти игумений в защиту монастыря, подписанное его «выпускницами», духовными дочерьми игумении Николаи, которые теперь сами стали настоятельницами в российских женских обителях. В этом письме – даже если отвлечься от стилистики доноса в лучших советских традициях – матушки сообщают, что на самом-то деле в монастыре есть и сауна, и сыроварня, и аптека, и заграничные поездки для детского хора, и богатые трапезы… Но все эти атрибуты эффективного менеджмента для гостей и спонсоров никак не опровергают, а, напротив, подтверждают многие подробности, описанные Марией. Они лишь усиливают впечатление, что внешнее благолепие в нынешней церковной системе оказывается для кого-то из церковных руководителей важнее, чем возрастание верующих людей во Христе.
Ни сама игумения Николая, ни вышестоящее церковное начальство пока никак не прокомментировали появление «Исповеди». А ответы разных других батюшек и матушек сводятся, по сути, к тем же советам ни о чем, которые в книге давал Марии ее духовник отец Афанасий: смиряйся, терпи, кайся. Почему-то все они не могут или не хотят защитить вверенную им на попечение душу, что, вообще-то, и есть их первая пастырская обязанность (а вовсе не отстаивание корпоративных интересов).
Почему же такая бурная реакция? Очевидно, «Исповедь» задела какой-то ключевой узел современного российского православия. Главная ниточка в этом узле, за которую невольно потянула Мария – послушание начальнику, которое делается высшей и фактически единственной добродетелью. Мария показывает, как «послушание», «смирение» и «благословение» становятся инструментами манипуляции и создания концлагеря для тела и души. Тема манипуляции в современной РПЦ недавно была поднята в публичной лекции психотерапевта Наталии Скуратовской, которая, кстати, тоже вызвала возмущение у некоторых верующих (правда, вопрос: верующих во что?). Смысл их возмущения сводился примерно к следующему: манипуляции в Святой Церкви? Да как вы могли осмелиться сказать такое?!
Между тем Мария в своей книге рассказывает именно о том, как старец, игумения, духовник злоупотребляют своей властью над доверившимися им людьми.
А средство манипуляции здесь – это искреннее стремление человека к истине и поиск Бога. Это страшно. Тут вспоминаются слова Евангелия, что есть грехи, которые не простятся ни в сем веке, ни в будущем. Вопрос, который возникает у нормального человека: как получилось, что мы так далеко зашли в поисках православной жизни, что апологеты игумении пеняют Марии на то, что она недостаточно возлюбила вот это вот все и потому сама виновата, что свернула со спасительного пути? Где и когда произошла и происходит подмена истины корпоративностью и субкультурой?
Другая ниточка – это монашество. Вроде как считается, что в миру все мирское и, соответственно, требования к чистоте жизни и служения ниже, тогда как у монахов – повышенная концентрация святости или по крайней мере борьбы с грехом. Если в обычном приходе в миру творится черт-те что – поп, например, корыстный, и духовной жизни ни у кого не наблюдается, – то это, в общем, объяснимо. Ведь все мы грешные и живем среди соблазнов и искушений мира. А вот когда оказывается, что у монахинь ангельского образа, невест Христовых, которые специально собрались, чтобы спасаться и духовно возрастать, в специальное место, где они ограждены от мирских страстей и где должны быть все условия подвизаться – вот если у них не только процветает порок, но и приобретает еще более уродливые формы, чем в миру… Опять впору задуматься, что же происходит с РПЦ. Эта книга как минимум развенчивает миф о какой-то особенной святости монастырской жизни. Монахини – обычные люди, причем как они пришли в монастырь обычными, так обычными и остаются, а святыми не становятся. И что гораздо важнее – рассыпается иллюзия безусловной спасительности пребывания в монастыре. Если в монастыре что-то пошло не так, то как бы тебя ни благословляли на подвиг старцы, как бы ты ни смирялся и ни терпел, скорее всего, ты нанесешь своей душе вред, и есть все шансы, что непоправимый. Поэтому спасибо Марии за книгу-предупреждение: теперь есть надежда, что те, кто ее прочтет, не будут уже слепо доверять своим духовным лидерам, не отступятся под их давлением от себя, от своей души, от своих собственных отношений с Богом, от своего призвания (монашеского или иного).
А для уже ушедших из монастыря «Исповедь» будет поддержкой на пути к реабилитации. Потому что за этим текстом стоит огромная внутренняя работа с собой, со своим сознанием, отравленным в деструктивной среде. Это тяжелый период возвращения к жизни, к профессиональной деятельности, к близким. Спасибо Марии и за этот труд, проделанный ради себя, но в итоге ради читателей и нас всех. Не будь его, такая книга не могла бы быть написана и не могла бы быть написана именно так – чтобы через положительный опыт преодоления созидать в читателях что-то хорошее.
Монах об «Исповеди послушницы»: написано честно
Золотые иконостасы, золотые купола…Монах Диодор (Ларионов)
— Отец Диодор, мне бы хотелось задать вам несколько вопросов по поводу «Исповеди бывшей послушницы», о которой все сейчас говорят. Вы сами читали это произведение?
— Да, прочитал.
— У вас уже сложилось какое-то мнение об этой книге?
— Да, сложилось, причём буквально с первых строчек: как только я начал читать, понял всю важность и значение этого текста. Многие вещи сразу видны: состояние человека, который пишет об этом, проблемы, которые он поднимает, ту перспективу, в которой он это рассматривает. А дальше всё расширяется и углубляется. Текст очень живой, прямой и ясный. Видно, что автор не заботится о красоте слога, а старается описывать всё как есть.
— Это что-то новое в околоцерковной литературе, вы можете назвать аналоги подобного сочинения, или это действительно «бомба», которая взорвалась?
— Это такой текст, который назревал в течение последних нескольких лет, потому что проблемы такого рода обсуждались очень много, и, прежде всего, в 2012 году, когда вышел проект «Положения о монастырях и монашествующих». Тогда как раз «бомбой» были комментарии многих монахов и монахинь. Это было совершенно неожиданно, вылилось наружу. Всё это очень громко прозвучало, произвело огромное впечатление.
Примерно в то же время вышла книга «Плач третьей птицы», которую я просто не смог прочитать. Такого рода тексты не могу читать, мне показалось, что там сплошная вода. Абстрактные рассуждения. Тем не менее, многие за эту книгу ухватились, потому что это была хоть какая-то постановка вопросов о монашестве — более честных и правильных. Ведь у нас привыкли говорить, что всё хорошо. Золотые иконостасы, огромные храмы с золотыми куполами, — значит, и внутри всё нормально. Но выясняется, что гораздо труднее наладить жизнь монашескую, чем соорудить внешние постройки.
«Исповедь бывшей послушницы» отличается от предыдущих текстов на эту тему тем, что написана она совершенно честно, искренне, непосредственно, без всякой воды, без двусмысленных намёков, поучений, совершенно ненужных отвлечений от темы. Пишется прямо и ясно о том, как человек это всё пережил, как он видит, как это всё представляет себе. В этом большой плюс этого текста.
— Видимо, потому, что ту книгу писала игуменья, а эту повесть — послушница? Поэтому у неё такое отношение простое.
— Неважно, кто писал. Тексты как небо и земля друг от друга отличаются. В той книге я ни одному слову не мог верить, даже читать не смог. А этот текст читается запоем. Оторваться невозможно. Потому что просто веришь всему, что там описывается.
— У меня тоже было чувство абсолютного доверия к этому тексту, но люди говорят, что многое вымышлено и вообще, невозможно, чтобы такое происходило. Вы что об этом думаете?
— Я думаю, что те люди, которые говорят, что это невозможно, просто этого не переживали и не видели сами.
— А вы переживали?
— В повести меня как раз поразило то, что человек описывает фактически то же самое, что я наблюдал в течение нескольких лет. Один к одному. Наблюдал сам я и слышал много подобных рассказов от других монахов. Те вещи, о которых она пишет, очень хорошо известны в монашеской среде, обсуждаются между нами. Поэтому это всё не является для меня открытием какой-то новой планеты, как для многих, кто этому не верит.
— Меня больше всего впечатлило, что игуменья перед обедом по два-три часа обсуждает ту или иную провинившуюся сестру, и потом сёстры едят холодный суп. И это происходит почти ежедневно. Это такая распространённая практика в русских монастырях? Действительно, так делается, вы это видели?
— Это не то что практика в русских монастырях. Всё зависит от конкретной личности игумена-настоятеля. Могу сказать, что для меня совершенно неожиданным открытием в монастыре было то, что один человек может просто совершенно безумно, очень громко и в течение получаса кричать на другого человека. То есть настоятель на братию. В чём-то они провинились, например, кто-то не вовремя попил чай, кто-то замешкался на послушании и куда-то не успел, у кого-то не такая походка, у кого-то взгляд не такой, какой мог бы понравиться настоятелю… Не то, чтобы какие-то серьёзные нарушения, а вот такие мелочи. И вот, он может их выстроить в ряд перед храмом, ходить, как прапорщик, перед ними и в течение часа очень громко и остервенело кричать. Когда я слышал это первые несколько раз, просто смеялся — мне казалось, что это какая-то шутка, что такого не может быть на самом деле. Но это было в реальности.
А потом тот же самый человек мог очень жалостно и даже как бы с удивлением говорить о себе, что он так устаёт, болеет, что-то может забыть, а к нему не проявляют снисхождения, требуя слишком многого. И братия часами должны были сидеть с ним и успокаивать его, жалеть. Вот так.
Если бы мне рассказали, я бы тоже не поверил. Но когда ты сам такие вещи видишь, а потом читаешь это в тексте, знаешь, о чём идет речь. Это мне напоминало сцены из «Князя Серебряного», где описывался переменчивый характер Ивана Грозного.
Но есть люди, которые, например, жили в монастыре: паломники, рабочие, близкие настоятелю, — они частично видели такие сцены. Но отношение у них было другое: что настоятель «воспитывает» братию, что он их так сильно любит, а кого любит, наказывает, что он просто строгий.
Но миряне имели свои дома и уезжали, а то, что происходило внутри, внутренних отношений между игуменом и братией всё равно не могли видеть. И тем более не могли видеть развития ситуации в психиатрическом контексте.
— Происходило что-то серьёзное, психические заболевания?
— Да, конечно. Нездоровое отношение настоятеля, проявляемое в гневе и подозрительности, например, сильно выматывает подчинённую личность, которой даже некуда спрятаться — человек всё время на виду и всё время под «прицелом». Это приводит к акцентуации в поведении, к нервным срывам. Человек всё это подавляет, держит в себе, но здоровье его постепенно расшатывается. И это переходит в постоянные хронические неврозы.
У монахов, которых я видел, со временем это стало проявляться, например, в резких скачках давления и сердцебиении при любом внезапном испуге, при громких звуках, при резких движениях… Были случаи госпитализации в психиатрическую клинику, когда у одного послушника вследствие таких условий и отношения случился приступ, начались галлюцинации и серьёзные психические нарушения. Один иеромонах, который долгое время подвергался унижениям и издевательствам со стороны настоятеля, со временем стал заговариваться, путать слова, резко менять суждения на противоположные — в зависимости от того, чего от него ждут, испытывать перепады настроения, то смеясь, то неожиданно погружаясь в депрессию, и так далее.
В таких условиях создаётся атмосфера внутренней созависимости, когда одному требуется постоянно унижать других, но при этом он ощущает себя жертвой, а другим необходимо быть унижаемыми, но при этом они осознают себя мучителями. Думаю, это действует, как наркотик, который атрофирует некоторые части душевных реакций и мышления.
В «Исповеди» очень хорошо и последовательно описаны ситуации, которые, как правило, приводят к тем результатам, о которых я рассказываю. В мужских монастырях такие вещи влекут за собой, как правило, алкоголь — люди начинают всё время думать о спиртном как о празднике, который освобождает на какое-то время от невыносимой реальности и вообще смягчает нервное напряжение.
В женских монастырях, видимо, это приводит к употреблению лекарств и даже, как описано в «Исповеди», сильнейших седативных средств и антидепрессантов.
Но это крайне опасно: влияет на мозг, искажает восприятие реальности и приводит к нарушениям психического характера. О таких вещах обязательно надо писать и публично их обсуждать — как только становится известным о принятии таких средств монахами, нужно бить тревогу.
Поэтому очень странно слышать тех, кто не был в таких условиях, и говорит о тексте, что в нём якобы содержится клевета и неправда. Там всё чистая правда.
Не хуже, чем у греков— Я, надо сказать, поверила сразу же. В самом языке этой рассказчицы есть искренность, даже неловкость в подборе слов, но как раз именно это больше всего и убеждает. Любой человек, который идет в монастырь, должен быть готов принять то, что описано? Если он хочет спасаться в монастыре, он должен знать, что его ждёт нечто подобное?
— Вообще, конечно, это серьёзная проблема современного монашества. Монастыри в постсоветское время были основаны совершенно спонтанно. Туда ставили настоятелями людей, которые имели какие-то организаторские способности, лидерские качества, умели объединить вокруг себя, но совершенно не представляли себе сути духовной традиции. Даже не понимали, что такое монашество. Потому что сами в монастырях до этого никогда не жили, или жили в таких, которые мало напоминают традиционный монастырь восточной традиции.
Например, в Троице-Сергиевой Лавре послушников рукополагали в священный сан через два-три месяца или через месяц. Такой монах, будучи ещё совершенно новоначальным послушником, часто не успевшим окончить даже семинарию, сразу становился священником, и его тут же посылали исповедовать. Он окунался в эту среду отношений с мирянами, от него требовали духовных советов и духовного руководства. Он, как священник, обслуживал целый ряд людей, общался с этими людьми, но совершенно не имел возможности и времени, чтобы самому прожить какую-то часть времени простым монахом.
Без всяких отношений с мирянами.
В результате молодые монахи обзаводились кучей духовных чад, обособлялись от братии, становились в центре своей группки, собравшейся вокруг. Между собой у монахов были совершенно не братские отношения, а такие — немножко подозрительные. На расстоянии. А самые близкие отношения были с духовными чадами. И как это можно назвать? Это что? Монастырь или что это? По сути, это уже не монастырская жизнь.
Даже сегодня это продолжается: «советская» традиция рукополагать всех монахов в священный сан без долгого опыта жизни простым монахом утвердилась в наших монастырях повсеместно. А тогда в Печоры по несколько тысяч человек приезжало на праздники. И всех же нужно исповедовать, все хотят причащаться. Поэтому всех монахов поголовно, за исключением каких-то больных и дурачков, рукополагали в иеромонахов. В женских монастырях, думаю, в советское время было получше. Но, тем не менее, всё равно, монашеская традиция у нас после революции прервалась.
— А что изменилось в советское время?
— Например, богослужебный устав фактически отождествился с приходским. Изменился не только суточный круг — утреню стали служить вечером, чтобы утром служить Литургию, — но и ввели массу неуставных «частных» богослужений, таких как молебны, акафисты и так далее. Епископ, живущий в городе иногда за сотню километров от монастыря, стал настоятелем, который определяет всю жизнь братии. А его заместитель на месте, то есть «наместник», стал рассматриваться как простой администратор, управляющий по светскому образцу. Он перестал быть одним из монахов и стал начальником, которому не привыкли доверять.
Избрание игумена монахами также было отменено. То есть была упразднена традиция отношения к игумену как духовному руководителю, ведь духовного руководителя невозможно «назначить», его можно только добровольно выбрать, и так далее.
Фактически, монастыри стали «большими приходами», или в некоторых случаях, так скажем, «фермами» для обеспечения нужд епархии.
А потом, когда в 90-е годы были открыты новые обители, все эти люди неожиданно стали назначаться игуменами и игуменьями. Из больших монастырей стали назначать настоятелей. Кто-то из них глубоко проникся монашеской жизнью (думаю, есть такие монастыри, в которых живут скромно, смиренно и по-монашески). Но большинство продолжало жить той жизнью, к которой они уже привыкли. То есть вести себя как администраторы и светские начальники.
В 90-е годы в монастыри был большой приток людей. И через несколько лет половина всех тех, кто пришёл, ушли из-за неустроенности внутренней монашеской жизни.
И потом роковую роль сыграла Греция. «Наместники» и настоятельницы стали туда ездить и наблюдать, как там хорошо организована монашеская жизнь. И решили позаимствовать некоторые элементы устава, чтобы показать, что они не хуже греков. Но в том-то и дело, что можно было бы учиться от них, а наши игумены и игуменьи, которые считали себя достаточно знающими, по-настоящему учиться не захотели. Таких похожих историй очень много: когда «наместники» и настоятельницы монастырей хотели перенести что-то греческое в свою среду и брали только то, что им понравится.
В «Исповеди бывшей послушницы» рассказывается об откровении помыслов. Игуменья увидела, как в греческих монастырях практикуются откровения помыслов (видимо, греческие старцы говорили ей, что это полезное дело). Вот она и решила тоже это всё использовать, ввела в своём монастыре откровение помыслов. Стала требовать абсолютного послушания. Но вместо пользы это обернулось вредом, привело к ещё худшим последствиям, потому что это всё применялось внешне, но совершенно не было попытки понять суть по-настоящему, разобраться, чем дышит восточное монашество, чем оно живо. Не было понимания того, что вот эти внешние факторы — откровение помыслов или послушание — не являются чем-то исключительным и самодостаточным. Они являются чем-то, что входит в общий контекст жизни.
— Вы хотите сказать, что они просто повыдёргивали отдельные правила из контекста?
— Вот именно.
Если эти принципы вырывать из контекста, они начинают работать во вред. Принцип послушания важен, да, но он важен именно в ряду других добродетелей. Причём это душевная добродетель, одна из самых высоких. Человек, пришедший в монастырь, не может с первого дня иметь абсолютное послушание. Он ещё этому не научился. Опытные монахи на Востоке видят это, своим примером и любовью показывают монашескую жизнь, учат человека иметь не только послушание, но и другие добродетели: молитву, любовь, смирение, кротость, долготерпение, благость, милосердие, веру. И послушник естественным путем, постепенно приобретает более высокое понятие о послушании. В конце концов эта добродетель становится второй его природой. Выправление своей воли по воле Божией — тонкий и деликатный процесс, который сродни профессиональному освоению сложной научной дисциплины. Это работа, которая длится десятилетиями.
Если начать требовать ни с того, ни с сего абсолютного послушания от человека, который даже не понимает элементарных вещей, не научился исполнять не только заповедей Христовых, но и простых норм общечеловеческой морали, такой человек либо надрывается, противится этому и впадает в уныние, либо же начинает имитировать послушание.
Я думаю, большинство проблем в таких монастырях возникает от того, что люди имитируют эти добродетели. У послушания есть такой эрзац, искажённая копия, которая внешне похожа, но на самом деле является его противоположностью. Это то, что называется человекоугодием или лестью.
То же самое с откровением помыслов: под видом откровения помыслов, как об этом рассказывается в «Исповеди», сёстры пишут о других сестрах. И постепенно это становится ябедничеством. Из хорошего дела получается противоположное. Настоятель, который это начинает делать, думает, что он вводит что-то хорошее. Но он же тоже человек, у него тоже изменяется что-то внутри. Проходит несколько лет, и ему кажется, что он всё сделал как надо. На самом деле, постоянная лесть и человекоугодие его тоже изменяют.
Конечно, настоятелю льстит думать, что в его монастыре всё по греческим уставам, не хуже, чем у греков. Он видит подтверждение этому в тех людях, которые ему льстят. Он как бы смотрится в зеркало, слушая только тех, кто привык ему постоянно поддакивать. И тогда начинается следующий этап, который может закончиться очень плачевно. Это этап серьёзных душевных расстройств, чему я был тоже свидетелем и о чём мы выше говорили.
cristianocattolico1.tumblr.com
Первым любовь должен проявить настоятель— Меня в этой книге больше всего поразило то, что изображаются христианские отношения, но по сути, всё прямо противоположно Евангелию. И это всё выдается за норму монастырской жизни. И вот такое противоречие, эта ложь и лицемерие, просто ужасает. А вы бывали в греческих монастырях, как там удается этого избежать?
— Архимандрит Никодим, настоятель монастыря на Пелопоннесе в Греции, с которым мы много обсуждали эти вопросы в разное время, говорил всегда, что любовь — и есть то невидимое и внутреннее монастырское предание, которое сокрыто за правилами и уставами. Новоначальный послушник воспринимает внешний устав, но параллельно с этим приобщается и к внутреннему «преданию», учится тем проявлениям любви, которые видит у старших и более опытных монахов, в первую очередь, конечно, у игумена. Роль игумена, или духовного наставника, оказывается ключевой, потому что этот человек становится для послушника — на какое-то время — главным источником монашеского предания. Поэтому очень важно понимать ключевое правило этого предания: первым любовь должен проявить настоятель. Потому что так он подражает Самому Христу.
Мы любим Бога, потому что Он первый нас возлюбил. Наша любовь к Богу всегда ответна, всегда вторична, она рождается от Его любви. Это очень важный момент, который является образцом для жизни в монастыре. Игумен должен первым возлюбить приходящего монаха, дать ему эту любовь, и тогда тот тоже возлюбит. Потому что он ученик, он пришёл учиться, он ещё не знает любви.
Он ещё не вкусил её и не познал. Чтобы он её познал, нужно дать ему эту любовь. В этом и состоит монашеское предание по своей сути.
И мне кажется, что вот этот текст, который я читал, «Исповедь бывшей послушницы», очень хорошо изображает ситуацию, когда под монашеством подразумевается всё что угодно, только не само монашество. Я это называю мышиной вознёй, когда происходят такие страсти и интриги, когда игуменья не понимает сестёр, сёстры боятся игуменью, с подозрением относятся друг к другу. В женских монастырях доходит даже до какого-то абсурда: в «Исповеди» описаны попытки угрожать друг другу откровением помыслов. В такой атмосфере сложно сориентироваться. Но это не является невозможным, если есть голова на плечах. Проблема тут ещё ведь в отсутствии головы…
— Сложилось представление, будто в монастыре так и должно быть: дескать, не будет скорбей, не будет и спасения. Считается, что такая жизнь — не для слабонервных.
— Да, согласен, в России прижилось мнение, будто в монастыре должно быть невыносимо. На самом деле, это не норма, это извращение. И исправить всю эту ситуацию, кажется, очень сложно, вообще, невозможно. А я, когда читал «Исповедь бывшей послушницы», подумал, что исправить это легко — стоит проявить хотя бы капельку любви. И эта маленькая капелька любви может проявиться в обычном человеческом доброжелательном отношении к другому. Повседневная жизнь может состоять из простых проявлений любви… Если бы такие проявления появились в жизни этих монахинь, мне кажется, всё могло бы сразу кардинальным образом измениться.
Монастырь часто представляется группой людей, которая существует непонятно ради чего вообще. Люди в чёрных одеждах зачем-то собираются вместе, для совместного проживания, при этом очень трудно друг с другом взаимодействуют, все относятся друг ко другу с недоверием. Сёстры боятся матушку, которая тоже боится сестёр и всё время что-то подозревает. Эти отношения складываются в такой клубок страстей. Эта ситуация кажется совершенно безысходной.
Но если кто-то в этот момент возьмёт и поймёт, кто мы такие, зачем мы тут собрались, ситуация сразу же перестанет быть безысходной.
Если понять, что мы христиане и пришли сюда жить по-христиански, и на первом месте у нас заповеди Христовы, которые мы исполняем ради любви ко Христу, а «тот, кто Меня любит, тот соблюдет Мои заповеди», то в жизни появится другое измерение, не правда ли? Страсти и интриги просто покажутся неинтересными.
Это всегда твой личный выбор. Ведь Христос говорит об этом в качестве условия. Он нас не заставляет соблюдать Свои заповеди. Он говорит: если любите, тогда соблюдёте. Не любите — не будете соблюдать. Если к этому отнестись серьёзно и понять, что мы все — христиане, которые собрались здесь жить по-христиански ради Христа, тогда картина переменится, совершенно изменится изнутри. Я думаю, в этом монастыре могло бы такое быть.
— Владыка Панкратий в своем интервью много раз говорил: уходи из этого монастыря, если тебе там не нравится. Вы бы так не сказали — уходи?
— Нет, конечно, потому что человек, который приходит в монастырь, приходит не к какому-то настоятелю и не к человеку. Он приходит ко Христу. Я думаю, в любом монастыре можно жить и спасаться, жить по-христиански. Об этом свидетельствует вся человеческая история и вся история монашества.
Идеальный монастырь сложно найти и не нужно его искать. Даётся такой монастырь, который человеку и нужен. «Претерпевший до конца спасётся». И если он претерпит до конца, то приобретёт такой духовный плод, такую пользу, которую ни с чем не сравнить. Но для этого необходимо иметь хотя бы небольшую духовную зрелость, понимание того, для чего ты пришёл, к Кому ты пришёл. Поэтому совет уходить из монастыря я считаю, абсолютно неправильным, он противоречит вообще всему опыту монашества, всей истории монашества.
Кроме того, в «монашеском праве» есть каноны, которые указывают, в каких случаях и каким образом монах или послушник имеет основание оставить обитель.
В «Правилах» святого Василия Великого говорится, что такое возможно в случае ереси настоятеля и в случае духовного вреда. Последнее поясняется в «правилах» Никифора, патриарха Константинопольского, который говорит, что монастырь можно оставить, если есть соблазн от противоположного пола. И если настоятель этим пренебрегает или намеренно ничего не предпринимает. Возможны и другие интерпретации понятия «духовного вреда». В любом случае, святой Василий ставит условием оставления обители одобрение со стороны «духовных мужей». Зная порядок устроения общежитий Василия Великого, можно сказать, что под «духовными мужами» он подразумевает настоятелей других монастырей области.
Такие меры предосторожности необходимы по многим причинам. Прежде всего, потому, что всякий уход из монастыря — это некоторая духовная катастрофа, которая отражается потом на всей жизни. Даже если ты ушёл вроде бы справедливо и от «плохих» людей.
— Получается, послушник в каком-то смысле уходит и от Христа?
— Когда дают такой совет, я думаю, хотят сказать, что уходить надо именно из этого монастыря или подобного тому, что описан в повести. Для этого и даётся послушничество, якобы, чтобы испытать себя. Но опыт показывает, что человек, который в одном монастыре пожил и не прижился, нигде потом не приживается. Потому что имеет силу ещё и другая сторона дела. Помимо того, что внешние условия для конкретного человека могут быть трудными, и в нём самом действуют страсти. Дьявол сам его хочет сбить с толку, внушить, что в данном конкретном месте плохо, «не спасительно».
Как разобраться, откуда помысел происходит, действительно ли это плохо, или это совершенно несправедливый помысел, который клевещет на устав монастыря? Новоначальный послушник в этом не может разобраться.
monasterium.ru
Сказочная деталь — старичок из леса— Ещё хотелось у вас спросить об авторе этого текста. Вначале вы сказали, что сразу увидели, какой автор пишет, какие проблемы он обсуждает…
— Когда читаешь этот текст, с первых строчек понятна совершенная незрелость этой послушницы, которая пришла в монастырь.
Меня поразил её рассказ о том, как она впервые попала туда. Она была фотографом, снимала девушек-моделей, была совершенно светским человеком. Они поехали на съёмки, остановились возле какого-то монастыря и разбили возле него палаточный лагерь. И потом ей встретился православный старичок, мышление которого абсолютно лишено какой-либо рациональности и адекватности.
И этот разговор между нею и старичком — вообще квинтэссенция абсурда. Старичок ей сказал: вы должны к нам прийти, нам нужен повар. И всё это было сказано на таком мифологическом, полусказочном языке, на котором нормальные люди не выражаются. Она, думаю, будучи светским человеком, молодой женщиной, у которой в прошлом были какие-то приключения, просто заинтересовалась возможностью нового приключения. Думаю, из-за этого она туда и попала. Вот ведь какая сказочная деталь: старичок из леса! Так она и втянулась в эту среду.
Надо понимать, что есть определённый горизонт, в котором существует мышление такого рода людей, шатающихся по монастырям. У них свой жаргон, свои представления буквально обо всём. Они рассуждают об ИНН, об антихристе, ещё о чём-то, в лучшем случае, в рамках «Домостроя». Полная каша в голове, ничего такого, что касается христианской веры и серьёзных проблем духовной жизни. Её втянуло, засосало, и она сама стала так же рассуждать. У неё абсолютно отключились мозги, всё рациональное мышление.
Она туда попала на несколько лет, «пошла по монастырям». Характерная черта этого текста — в том, что автор попала в монастыри совершенно незрелой, не понимая, зачем это ей. Если даже и понимала что-то, то именно в этом мифологическом измерении. Само по себе это не могло дать ей возможность, силу и знания, благодаря которым она сумела бы преодолеть очень серьёзные трудности, возникшие впоследствии.
Богородице-Сергиева пустынь. Facebook/Диодор Ларионов
— Попади она в хороший монастырь, у неё был бы шанс преуспеть на монашеском пути?
— Конечно. Что такое хороший монастырь? Это тот, в котором есть правильное духовное руководство.
Задача наставника не в том, чтобы повелевать учениками, а в том, чтобы научить самостоятельно принимать зрелые христианские решения. По сути, задача наставника — это воспитание цельной, зрелой личности.
Наставник проявляет к ученику отеческую любовь, показывая, что он ему отец. И ты уже видишь, как он к тебе расположен, как о тебе заботится, насколько тебе много даёт в духовном плане. И ты хочешь тоже этому учиться, подражать, в тебя проникает его любовь, и ты в ответ начинаешь любить. Тогда завязывается вот эта «родственная» связь, и ты осознаёшь, что это твой отец, который тебя рождает постепенно в духовной жизни.
В монастыре же, который описывает автор «Исповеди», происходило, наоборот, постепенное отчуждение между ею, послушницей, и наставницей — игуменьей. То есть она пришла с некоей иллюзией относительно настоятельницы, с полным доверием к ней и открытостью, ещё не зная её, но уже думая, что та представляет собой некое «высшее создание», гуру, который безошибочно определяет пути спасения для всех — но столкнулась с тем, что это оказалась немощная женщина со своими страстями и заблуждениями. Так постепенно стало происходить отрезвление, схождение «на землю».
— Мне бы хотелось, чтобы вы сказали несколько слов о роли старцев. Мы видим, сколько людей приходит в монастыри, потому что какие-то старцы решают, вот идите туда…
— Я подозреваю, что все эти старцы — своего рода ролевая игра. Они знают, что нужно делать, как общаться с людьми, чтобы эта игра осуществлялась. Это к христианству не имеет никакого отношения. Это ложная, абсолютно придуманная вещь в большинстве своём, виртуальная реальность со своей сюжетной линией и мифологией. Есть люди, которые хотят этих старцев, есть старцы, которые знают, чего хотят люди.
Я считаю, что и те, и другие ведут себя абсолютно неразумно. Старцы поступают вообще преступно, а люди, которые к ним приходят, по меньшей мере, безответственно. Это не имеет никакого отношения к Оптинским старцам или преподобному Серафиму, которые своими подвигами достигли высокой степени святости.
Эти старцы совершенно другого духа, и об их делах мы можем судить по плодам. Они просто разрушают чужие жизни, обращаются с другими людьми, как с марионетками. Абсолютно бессердечная, жестокая игра, которая калечит духовное и душевное здоровье всех причастных.
И девушка, автор повести, попала в эту мифологическую реальность, в этот горизонт мышления, и для неё православие стало каким-то приключением, ролевой игрой. Вся проблема в том, что сама автор пришла не ко Христу по-настоящему, не ради Него пошла в монастырь, а угодила туда, как в болото, её просто засосало. Она изначально включилась в игру, поверила в миф, в приключение. Сначала через этого старичка она попала в религию, потом поехала к старцу, потом от старца — в монастырь…
Тоталитарная духовностьМне кажется, в монастырь надо приходить с совершенно другими ориентирами в жизни. Абсолютно без этих вот хождений по старцам. Потому что никто не может тебя благословить в монастырь. Это собственное решение человека. Оно созревает внутри совершенно добровольно.
— Когда читаешь всякие отзывы об этом произведении, видишь, что большая часть просто хватается за голову от того, что происходило в этом монастыре, а другая часть осуждает и критикует автора. Какова всё-таки польза этого произведения? Оно что-то может изменить?
— Такие тексты обличают то, что другие люди скрывают. Смотришь на эту систему существования, и она кажется нереальной. То, что в ней происходит, сокрыто от большинства, даже часто бывающих в монастыре и живущих там подолгу.
Конечно, хорошо, что это получает огласку. Люди могут задуматься о сложности и опасности такой религиозной жизни, которая не сопряжена с разумностью и ответственностью. А монашествующие могут увидеть себя со стороны. Познакомиться с опытом другого человека и посмотреть на себя, испытать себя.
Да просто написать о том, что ты пережил — это уже хорошо. Может быть, она испытала какое-то нервное потрясение или шок после всего, и чтобы от этого избавиться, ей нужно было написать об этом. Она долго находилась в замкнутой системе, и когда из неё выбралась, захотела это осмыслить, а чтобы осмыслить, проще всего об этом просто написать. Для неё, мне кажется, это некий опыт самопознания. Но ей не хватает, мне кажется, именно духовного понимания — это видно из текста. Она вошла в эту жизнь, прожила какой-то отрезок, а потом не понимала, что с ней произошло. Для неё это попытка разобраться.
Чем больше другие люди пишут о своём опыте, особенно касающемся монастыря, тем лучше. Это так или иначе затрагивает многих, и, конечно, полезно узнать о том, что человек испытал, находясь в подобной ситуации. Конечно, у этого текста могут быть последствия в виде какого-то соблазна для людей, не понимающих христианской жизни, сути монашества, и читающих книгу как развлекательную повесть о том, что где-то плохо. Ну так этот текст не для них написан. Он не для всех.
— Отец Диодор, автор пишет, что в монастыре практически действуют законы секты. Вы согласны? Это правильное определение монастыря как тоталитарной секты?
— Я бы сказал, что такая ситуация очень напоминает тоталитарную секту, но слово «секта» тут можно употреблять чисто метафорически. Тоталитарные секты чем отличаются от других групп? Тем, что их лидер себя объявляет основателем новой религии. И присутствие какого-то особого вероучения — очень важный элемент секты. Здесь этого нет. В монастыре придерживаются всех догматов православия, но, тем не менее, в отношениях есть тоталитарная составляющая. Я бы сказал, что это скорее тоталитарная группа внутри Православной Церкви.
Отдельный монастырь — довольно замкнутая структура, и развитию тоталитарных отношений способствует именно замкнутость. Внутри этой группы внушаются такие правила, как откровение помыслов — то есть чистосердечный рассказ обо всём, что находится у тебя в душе и в голове, — а также требование абсолютного послушания, и так далее. Вся эта система может работать хорошо, если при этом присутствует духовное рассуждение наставника и любовь наставника.
Иначе возникает то, что можно было бы назвать «тоталитарной духовностью».
Raskolam.net
— А из чего видно отсутствие духовного рассуждения? Как это понять в таких условиях, о которых рассказывается в «Исповеди»?
— Человек, который принимает помыслы, должен понимать, что это — не таинство исповеди. По сути дела, откровение помыслов — это разговор двух заинтересованных людей о том, как разобраться с внутренними движениями души, как настроить энергии своей души так, чтобы они работали нам на благо, а не на зло. Более опытный человек просто помогает в этом деле другому, учит его искусству управления своими душевными силами.
Духовный наставник должен осознавать, что он — советник, помощник, а не начальник или господин. Что душа, которая доверилась ему — бесценна, и принадлежит не ему, а Богу. Что он присутствует при становлении человеческой личности, которая первична в отношении к Богу, а он, как свидетель и присутствующий при этом, вторичен.
Это первый момент, который касается отношения наставника к ученику. И второй момент касается личного беспристрастия. Нужно принимать помыслы бесстрастно на основе объективных критериев, которые даны в Евангелии, евангельских заповедях, в учении Церкви, монашеском предании и монастырском уставе. Потому что в помыслах содержится элемент страсти. Обычно люди со страстями друг от друга заражаются: если один осуждает, другой сразу присоединяется к осуждению — возгорается от страсти, как от спички. Особенно легко передаётся гнев и страсти, связанные с гневом. Поэтому, слушая помыслы, неопытный наставник, будучи подвержен страстям, тоже ими заражается, начинает гневаться на послушника, подозревать его в чём-то, ревновать, завидовать, не доверять. То есть он реагирует на откровение чужих помыслов в соответствии со своими страстями, которые в нём сидят. Вот это показатель отсутствия рассуждения. Такой наставник ещё больше вводит человека в смущение и ещё больше вредит его преуспеянию.
— Чем такая система плоха для монашеской жизни?
— Тем, что настоятель, который действует методами абсолютистской власти, как монарх, который владеет телами и душами своих подчинённых, лишает монахов, абсолютно во всём следующих его мнениям и даже капризам, возможности становиться зрелыми личностями. Здесь происходит опасный психологический надлом. Большинство из тех, кто составляет «костяк» подобной общины, приходят в эту общину молодыми. Потом они вырастают телесно, но внутренне остаются на том же уровне, на котором были, когда пришли. Они ничего не могут сделать без своего настоятеля, даже поговорить с другим человеком.
Я был свидетелем того, как 35-летний иеромонах не мог взять телефон, потому что «боялся», что кто-то «большой и незнакомый» будет с ним разговаривать и спрашивать те вещи, которые знает только «батюшка». Монахам внушается, да и они сами себе внушают, что это добродетель послушания. Такая психология, когда человек вырастает, ему уже за тридцать, ближе к сорока, а сознание, как у десятилетнего.
Инфантильность — это болезнь. Это не просто «человек не созрел». Нельзя, будучи взрослым, оставаться с сознанием ребенка. Должно быть сознание взрослого человека, ответственность за свои поступки. А человек, который вырос, но имеет сознание ребенка, не способен отдавать себе отчёт о своих поступках, принимать решения. Поэтому, когда происходит испытание, требующее поступка, связанного с моралью, они теряются и не знают, что делать.
Например, настоятель говорит всем, что нужно солгать «спонсору» или «нужному» паломнику и сказать, что у нас строгий распорядок, что мы просыпаемся ночью в два часа, служим полунощницу. Такого нет, но все говорят, что так и есть, потому что считают, что батюшка лучше знает, — раз он так сказал, значит, так надо. Они не могут, как взрослые люди, отдавать себе отчёт в своих поступках. Они делают всё «по послушанию». Потому что привыкли считать, что батюшка за них всё решает.
Обмануть кого-то, совершить неблаговидный поступок, например, оклеветать ближнего, «ради его исправления», подделать документы, что-то украсть, любить кого-то или неожиданно возненавидеть — они на всё готовы, потому что атрофируется сознание взрослого человека, понимающего, что такое добро и зло.
Воспитывается определённый тип личности, психологически неполноценный, который ограничен в моральном суждении.
Это очень большая опасность. И она всегда присутствует там, где есть претензия на «духовность». Я считаю, что в России, если вводить абсолютное послушание и откровение помыслов формально и ничего не делать с духовной точки зрения, не иметь любви и рассуждения, не воспитывать личности в заповедях Христовых, эти личности будут превращаться в манипулируемых, управляемых людей, совершенно безответственных, которые способны совершенно на всё. Они будут превращаться в людей без морального сознания. Сделают любую подлость и пойдут на любое преступление, потому что батюшка так говорит, потому что матушка так говорит. С христианской точки зрения происходит то, что образ батюшки и матушки заслоняет собой образ Христа. Постепенно Христос исчезает за ненадобностью. Его просто не существует в личном горизонте такого человека. Всё определяет батюшка или матушка.
— Есть ли возможность это исправить? Чего не хватает монастырям, чтобы там не было подобных искажений?
— Как я уже сказал, необходимо следование внутреннему духу монашеского предания, которое по большей части выражается в любви и рассуждении. Кстати сказать, внешний устав монастырей, как он задумывался святыми отцами, великими основателями монашеских традиций, пропитан этим духом и полностью логически ему подчиняется, вырастает из него. Каждое, даже самое небольшое, положение устава, не говоря уже о таких важных и основополагающих, как избрание игумена (и иногда даже эконома) братией монастыря, духовное руководство в монастыре и прочее, о чём мы постоянно говорим, написано кровью. И каждый монах поэтому должен стоять насмерть за это предание, иначе никакого монашества не будет. Оно умрёт.
И второй очень важный момент, это богословие. Любая практика должна быть обоснована здравой и убедительной теорией, иначе, как показывает опыт, есть опасность развития иррациональных неконтролируемых импульсов, то есть страстей.
Наша теория — это Христология Халкидона. Со времён Максима Исповедника на этом фундаменте строится вся наша практическая жизнь. Догматическое сознание необходимо для наставника и старшей братии любой обители, тогда и другие, несведущие в теории монахи, смогут безопасно подвизаться и быть причастными общей атмосфере. Через эту причастность они на практике впитают то, что содержится в теории. Так это происходило веками.
Об этих важных вещах я и хотел сказать. Вот такие вопросы ставит этот текст.
***
Правмир обратился к автору «Исповеди бывшей послушницы» — Марии Кикоть. Однако, она отказалась от очного интервью.
Читайте также:
Явить собой свет, когда вокруг сгущается тьма
Потупив глаза, молятся о всех
Исповедь бывшей послушницы — тест Господа каждому из нас
Протоиерей Федор Бородин
Человек изображен искаженно
Я чувствую, что если не засвидетельствую, что все сказанное ложно, то поступлю вразрез со своей совестью: христианской и священнической.
Речь идет о монахине Ксении (Абашкиной).
Лет шесть или семь назад мы искали место для приходского лагеря. Нашли сайт Свято-Успенского Шаровкиного монастыря. Списались и приехали туда. Матушка Ксения встретила нас радушно, показала место, где можно поставить лагерь.
Летом мы приехали туда — около 100 человек, из которых 80 детей. Мать Ксения шла нам навстречу во всем. Дала воду, дрова, доски, электричество, выделила прекрасный участок земли, огороженный забором, и во всем терпела нас. Трудно найти монахиню, которая будет терпеть гвалт и шум от такого количества детей на территории своего монастыря. Более того, матушка Ксения перестроила исполнение монашеского правила, чтобы детям было удобно читать утренние и вечерние молитвы, вести евангельские беседы в стенах храма.
Мы с матушкой очень подружились — жители лагеря помогали монастырской жизни, она помогала нам. Общение продолжилось и потом.
Затем уже дважды матушка ходила с нами в наши приходские байдарочные походы. В таких походах человек раскрывается таким, какой он есть. Мать Ксения мыла каны, чистила картошку, готовила еду, гребла как все, и абсолютно всем (а это было 50 человек) было с ней легко и радостно.
В тексте у бывшей послушницы Марии она предстает как властолюбивый и тщеславный человек. Это абсолютная ложь. Никаких, как говорит один мой знакомый молодой священник, «священноначальственных понтов» у нее нет.
И если в своем монастыре она послушнице говорила: «Исполни или уйди», то только потому, что послушница не может в монастыре диктовать свои условия игуменье или старшей монахине, а должна или действительно выполнить требования, или спокойно уйти, если не может их выполнить. Но так происходит не только в монастыре, но и на любой светской работе. Если ты не готов слушаться начальства, должен уйти.
Мой опыт общения с этим чудным человеком, прошедшим многие тяжкие испытания, став после них больным, физически очень немощным, но при этом благодушным, светлым и радостным, свидетельствует о том, что изложенное о матушке в записках бывшей послушницы — ложь. Я свидетельствую о том, что человек там изображен искаженно, неправильно.
Но более всего меня возмутило то, что в этих записях как бы походя говорится о том, что матушка присвоила 25 миллионов.
Монахиня Ксения, уходя из своего монастыря, когда он стал подворьем Малоярославецкой обители, все свое имущество — дом, землю — переписала на монастырь. На мой вопрос: «Матушка, ну это же ваше, почему вы так решили?» она ответила: «Ну и что, это же нужно монастырю». Как можно себе представить, что человек, так легко расстающийся с имуществом, который причащается, исповедуется и называет себя монахиней, может взять себе в карман принадлежащие Церкви 25 миллионов? Да и не спрячешь такие деньги…
Достоверность равна нулю
В «Исповеди» есть еще один нехороший прием — когда автор обличает одну монахиню, очень коварно приводя это не как свое мнение, а как фразу одной из сестер: «Ты просто не в курсе, у нее мужик есть и все об этом знают».
То есть просто взять и выплеснуть такую гадость про человека с именем, с указанием места служения в интернет без доказательств. Я считаю, что это признак того, что человек в вере Христовой вообще ничего не понял. Уж в монашестве — так точно.
Поскольку все, что говорит о матушке Ксении бывшая послушница Мария, ложно, то лично для меня достоверность всего остального рассказа стремится к нулю.
Тем более что любой человек может зайти на сайт монастыря в Малоярославце и увидеть, что там подвизается более ста сестер. Понятно, что 10-15 из них можно было бы удержать с помощью манипуляций или еще каких-то действий, может, кому-то действительно некуда ехать. Но если монахиня или послушница не найдет в монастыре того, за чем пришла, она просто уйдет — или вообще в мир, или из этого монастыря. А 100 человек не могут жить в одном месте только потому, что ими манипулируют. Просто они нашли там радость, свет и любовь. А Мария не смогла.
Мне кажется, в этом тексте вообще опорочено современное монашество. Когда я в 1992 году окончил Московскую духовную семинарию, часть нашего выпуска ушла в монастыри. И это были самые лучшие люди, самые глубокие, самые настоящие христиане. Они сделали выбор бескомпромиссного следования за Христом, отказавшись и от возможности создания семьи, и вообще от каких-то земных удобств и прочего. Ушли в разрушенные обители, оставив свое здоровье полностью на этом ремонте и создавая семинарии и школы, восстанавливая храмы, монастыри. И при этом они несли дух радости и передавали его другим людям. Я так не смог. Мы так не смогли. А они смогли.
Поэтому по опыту своих друзей, принявших монашеский постриг, хочу сказать, что, действительно, свет инокам — ангелы, свет мирянам — иноки.
Я знаю очень много монастырей, где при внешней строгости игуменов и игумений процветает братская и сестринская любовь — настоящая, крепкая любовь во Христе. И люди действительно светятся от счастья.
Мне 48 лет, из них 24 года я священник, у меня восемь детей и в храме не один десяток многодетных семей, огромная воскресная школа.
Людей, которые любят детей, я чувствую безошибочно. Так вот, и мать Ксения, и сменившая ее мать Михаила (Осипова) — это люди, которые очень любят детей. Думаю, если монахиня может любить чужих детей, то она действительно подвижница.
Я видел, с какой любовью они смотрели на галдящих, шумящих в храме усталых детей наших, и мне было очень неудобно: «Простите нас, что дети так ведут себя на службе». Они улыбались и говорили: «Ну что вы, мы так счастливы. Посмотрите, сколько у нас сегодня причастников. У нас сегодня великий праздник!» Хотя это было обычное воскресенье.
Господь нас протестировал
«Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7:1) — это мера для всех христиан. Для монахини или послушницы, которая хочет быть монахиней, можно предложить еще большую меру. Она изложена в житии аввы Макария Великого. «Он был поистине земным богом, потому что, видя чужие грехи, как бы не видел, и слыша их, как бы не слышал».
А тут-то грехи небывшие, в которых не уверен, которые описываются только потому, что «вся деревня их знает», бездоказательно выбрасываются на всеобщее обозрение.
К несчастью, эта тенденция осуждения как потоп затопила наше общество. Многие журналисты и блогеры напоминают персонажа из старого фильма ужасов «Чужой». Там было страшное существо, ядовитая слюна которого проедала металл. К сожалению, сейчас очень много пишущих людей, которые брызгают на всё этим своим смертельным ядом осуждения и всех заражают. И вот уже члены церковного общества в огромном количестве перемывают кости монастырю и монашеству на основании изложенных «фактов».
Я же считаю, что этот вброс был тестом Господа каждому из нас: насколько у нас есть навык неосуждения. И вот оказывается, что человек, 20-25 лет ходящий в храм, может забыть об этой заповеди и с радостью погружаться в обсуждение чужих грехов, напрочь не желая замечать, что это совершенно очевидная клевета. Это очень горько.
Мне было очень тяжело проглатывать все те строчки, но я вынужден был это делать.
Думаю, тот из нас, кто этот текст начал читать и дальше третьей страницы не пошел, этот Божий тест неосуждения прошел. Тот, кто дочитал до конца, получил тройку или двойку, потому что, сколько бы ни находился в Церкви, пачкать душу свою осуждением, к сожалению, не разучился.
А тот, кто прочитал, поверил и начал постить и комментировать, получает кол за исполнение этой заповеди. И не забудьте сказать об этом на исповеди.
О повести «Исповедь бывшей послушницы»
Рецензия монахини Кассии Сенинойна книгу Марии Кикоть «Исповедь бывшей послушницы»:)
«Я прочла книжку Марии Кикоть. Прекрасная книжка. Великолепный портрет православного истеблишмента и его бесправных зазомбированных рабов: архиерей, священники-духовники, старцы, игуменьи, монахини, послушницы, трудницы, паломники, спонсоры, желающие угодить Богу деньгами на монастырь, – все тут, в сжатой и чеканной форме, прямо статуя в словах. На память потомкам и предостережение живым.
Сразу скажу, что никакой злобы или обиды, или желания отомстить, в коих упрекали Марию иные читатели (а может, они просто и не читали как следует текст? – впечатление скорее такое), я там не увидела. Очень спокойное повествование, я бы даже сказала – флегматичное, с учетом сюжета. Просто, я бы сказала, картина. Художественная фотография реальности как она есть.
Теперь о сюжете. Об этом уже много говорилось, остается повторить, что все это выглядит настолько дико и страшно, что иногда просто начинаешь нервно смеяться – все это кажется чем-то нереальным, цирковым представлением каким-то. И в то же время не возникает никаких сомнений, что все это так и есть в реальности (я большинство схожих явлений сама пронаблюдала и испытала за 26 лет православной жизни в разных условиях, пусть и не всегда в такой концентрации, но легко представить, до чего может дойти то или иное явление в замкнутой среде под руководством и крышеванием психически ненормальных людей) – и все это продолжает происходить прямо сейчас, когда ты читаешь книгу, что весь это православный концлагерь действительно существует, причем отнюдь не в единственном экземпляре, и что в книге далеко еще не все его ужасы показаны.
Раньше у нас были чекистские гулаги, а теперь православные. Что называется, россияне развиваются духовно.
Больше всего меня, наверное, поразила история с монахиней, которая умерла в полном одиночестве и никто даже о ней не пожалел и не вспомнил бы, если б заграничная гостья не напомнила. Критики Марии не устают повторять, что она просто «не поняла» превыспренней монастырской духовности и необходимости «подвизаться». Но им можно задать всего один вопрос: христианская духовность – она вообще в чем должна выражаться? Господь Бог сказал: «по делам узнАете их» и в истории о страшном суде у Матфея (25:31-46) совершенно недвусмысленно показал, какие это должны быть дела (и не худо бы иным христианам освежить память: сказано ли там что-нибудь о многочасовых службах? о непрестанном бубнении молитв? о любви к церковному начальству? о безоговорочном послушании? об отдании мозгов в ломбард старцу? о постах и бдениях? итп). Так это что, вот они, дела благочестия? – Сестра во Христе сначала долго мучается от болезни и с трудом может допроситься необходимых лекарств и уколов, никому до нее нет дела, а когда она умирает, игуменья (любящая мать сестрам и все такое, как она себя подает) занята самопиаром перед заграничными гостями и находит для умершей доброе слово лишь под давлением обстоятельств! По-моему, дальше тут уже можно духовности не искать, да и христианства тоже. Все совершенно ясно и понятно, даже и без других подобных примеров, коих в книге пруд пруди. Непонятно только, почему христиане считают это вполне приемлемым. Может, потому, что они и не христиане, а только строят из себя таковых?
С игуменьей Николаей почти сразу становится все понятно – это очевидно психически ненормальный человек, ее надо серьезно лечить и вообще к людям не подпускать, а не ставить во главе огромного коллектива. Собственно игуменья, сама продукт породившей ее системы, вызвала у меня далеко не такое возмущение, как все эти духовники и старцы, через которых постоянно идет поток, пополняющий эти монастыри.
Вот кого надо судить без жалости и отправить пожизненно в тюрьму! Сколько из-за них переломано и даже уничтожено жизней и судеб! и сколько еще будет уничтожено и уничтожается прямо сейчас? Это просто настоящие убийцы в рясах, иначе их не назовешь. Только совершенно ненормальный и духовно слепой человек может считать духовным и защищать старца, который выспрашивает у женщин подробности их интимной жизни и отправляет их в рабство в такие монастыри, или священника, у которого для духовных чад, недоумевающих по поводу того, что там происходит, годами не находится никаких слов, кроме «терпи-молись-смиряйся», потому что он сам повязан с этими игуменьями и у них прекрасный взаимный симбиоз, а несчастные поверившие им люди для них на самом деле – никто, винтики в машине. А тут еще и митрополит, который всех покрывает. Целая банда преступников, по какому-то недоразумению навесившая на себя ярлык православия и христианства. Тут христианством и не пахнет.
Здесь некоторые православные даже соглашаются: о да, эти люди – плохие руководители. Но надо было все равно смиряться и терпеть, а не уходить. Мол, если б Мария потерпела, как другие, то все бы поняла, Бог бы ее Сам просветил, она бы прозрела, получила духовный плод итп. На это я скажу, что Мария-то как раз прозрела – я уверена, именно с Божией помощью, – а вот ее критики и носа своего не видят. Св. отцы называли духовную, а тем паче монашескую жизнь «наукой наук» и «искусством искусств». Думаю, никто даже из самых разблагочестивых православных не пойдет учить, например, иностранный язык к человеку, который на нем двух фраз связать правильно не может, или обучаться какому-либо искусству у человека, который в нем ничего толкового не достиг, а только кичится своими якобы знаниями и умениями и требует поклонения себе как великому мастеру, а за всякую критику готов растерзать. Даже если бы православный к такому псевдоучителю и попал случайно, став жертвой рекламы, то, разобравшись что к чему, он не только бы сбежал от него, но еще бы и других людей предупредил, чтобы не покупались на рекламу этого невежды и шарлатана.
И он бы не стал годами платить такому шарлатану деньги, уповая, что мол, ничего, хоть он и дурак, но за мое смирение и терпение Господь Сам меня научит этому языку или искусству. Когда же Мария ушла от духовных невежд, не желая расплачиваться за их науку своей жизнью и физическим и психическим здоровьем, а теперь и обличила шарлатанов, православные почему-то возмущаются. Это называется известным словом – лицемерие. А что о лицемерах говорил в Еванглии Бог, тоже известно. Лучше бы эти православные честно ответили на вопрос: они сами-то пошли бы подвизаться в этот монастырь и существовать в таких условиях?
Кое-кто упрекал Марию в наезде на «Лествицу». На мой взгляд, наезд этот совершенно правильный. Я «Лествицу» в свое время перечла несколько раз – сначала с любопытством и частью с недоумением, потом с принятием в целом и иллюзиями, будто я даже там что-то понимаю и могу исполнить, и наконец в последнем ее чтении пару лет назад я совершенно четко поняла, что этой и ей подобным книгам – место на полке с надписью «Византийская литература», а ее содержанию – в диссертации какого-нибудь историка психологии на тему «Психические типы и психопатологические состояния средневекового человека». Разумеется, в «Лествице» при желании можно найти и что-то полезное, пару-тройку или, может, десяток наставлений из нескольких сотен – зацените КПД и подумайте, стоит ли чтение того )) В конце концов в любом хорошем романе можно тоже найти пару-тройку, а то и десяток сентенций, способных принести пользу душе и как-то наставить на ум. Но никто не подает романы в качестве книг, обязательных для духовной жизни. Я прочла довольно много византийской аскетической литературы, написанной в диапазоне от 2 века до 15-го, а также русской более позднего времени, и считаю, что преподавать современному человеку как безусловно спасительное руководство книги, написанные в средние века людьми другой культуры, другого мировоззрения и мировосприятия, с другими представлениями о мире и человеке, другим воспитанием и менталитетом, может только человек глупый либо совершенно безответственный.
Если кто-то хочет узнать побольше об устройстве собственного внутреннего мира, психики, мозга, эмоций, реакций, о том, откуда они берутся и что с ними можно сделать и как с ними работать, советую почитать не «Лествицу», а книги хорошего психоаналитика или нейробиолога )) Например, Карен Хорни – а профессиональные психологи подскажут, думаю, и других.
Кстати, в книге Марии безусловно очень ценная глава – 36-я (за нее автору отдельное спасибо!), с выписками из книги Т. Лири и М. Стюарт о признаках деструктивной секты. Под эти признаки, надо сказать, подходит не только монастырь, в котором была Мария, но под многие из них подошло бы и полно древних монастырей, а то даже и вообще церковная организация как таковая в том виде, в каком она сложилась к нашему времени. И тут я хочу сказать о реакции на исповедь Марии со стороны тех, кто полностью согласен с ее оценкой описанных событий, но в то же время говорит, что на самом деле монашество – не такое, церковь – не такая, есть и хорошие монастыри итп. Когда в самом начале интернет-публикации исповеди я поделилась некоторыми отрывками из нее в своем ЖЖ, один читатель тут же привел цитаты из Лествичника и Иоанна Кассиана с примерами, ничем по степени садизма не отличающимися от того, что практикует над сестрами игуменья Николая. «В чем отличие?» — спросил он. В чем – да ни в чем. Некоторые, кажется, считают, что если бы игуменья делала то же самое «с любовью» и настоящей заботой о сестрах, а не с желанием удовлетворить свое больное властолюбие, то результат был бы каким-то другим, т.е. подобные практики в принципе возможны в некоторых случаях. Я же считаю, что они невозможны НИ В КАКИХ случаях. Прошли, как говорится, те времена, и слава Богу. Все мы знаем о нравах и законах средневековья, и едва ли кто-нибудь захотел бы в то время жить. А при этом нравы и законы средневековых монахов почему-то с радостью переносят в наше время, оправдывая это святостью тех монахов. Так и хочется сказать: люди, опомнитесь! вы в своем уме? Надо уже посмотреть трезво на вещи и сказать прямо, что время традиционного монашества и монастырей ПРОШЛО.
Об этом говорил еще св. Игнатий Брянчанинов почти 200 лет назад! А с тех пор воды утекло ого-го сколько, и сколько всего произошло. Мир и наши познания о вселенной и человеке за последние сто лет изменились радикально, никаким св. отцам даже еще в начале прошлого века такое и не снилось. После этого люди, все еще упорно цепляющиеся за средневековые формы, могут вызвать лишь недоумение. Такое ощущение, что для некоторых православных монашество важно само по себе, как некая данность, институт, образ жизни, безотносительно того, приводит ли он к желаемым духовным результатам (а не к внешнему восстановлению храмов и зданий, исполнению уставных служб и постов, непрестанном повторении молитвы итп). Вспоминается св. Арсений Великий, у него была одна хорошая духовная практика – периодически он спрашивал себя «Арсений, зачем ты вышел из мира?» Мы – вид homo sapiens, человек РАЗУМНЫЙ. А разумный человек, прежде чем что-то делать, должен спросить себя: а чего я хочу этим достичь? И когда он это делает, он должен анализировать и смотреть: достиг я этими действиями чего хотел или нет? можно ли вообще такими действиями этого достичь?
Зачем человек идет в монастырь? На это дают разные ответы: угодить Богу, замолить грехи, достичь духовного совершенства, приблизиться к Богу, познать Его, соединиться с Ним совершенно. Очень хорошо. Так где же плоды? Добродетели, совершенство, соединение с Богом и пр. – где? Апостол говорит: «трудящемуся делателю подобает первому вкусить от плода». Многие любят говорить о том, что в монастырь идут ради подвигов, что это, мол, особая жизнь, поэтому странно было бы ожидать от нее «курорта». Я с этим даже соглашусь, но опять же спрошу: «некурортная» жизнь это что – самоцель? Христианин живет, чтобы «как следует помучиться» (как сказал один православный из братской Греции)? Т.е. цель духовной жизни – мазохизм? Или все-таки она какая-то другая? Где плод духовный от этой жизни? Что мы видим? Мария и об этом пишет: от такой жизни, от всех этих послушаний, бдений, постов, богослужений, недосыпа и недоедания, всех этих «подвигов во славу Божию» сестры, в т. ч. и она сама, не только не стяжевали никаких особых добродетелей, но становились раздражительными, злыми, больными, засыпали на ходу, лгали, воровали еду, рычали друг на друга и пр. Где же тут духовность? Что приобрели Мария и другие сестры своей монашеской жизнью? Изучили церковный устав? научились петь иссоном? прочли какие-то духовные книги? научились доить коров и пахать на кухне? научились поклоняться игуменье, смиряться перед ней и выживать в женском коллективе? Ну, и что дальше? Это все внешнее. Раньше ты умел фотографировать, а теперь умеешь косить траву и кидать навоз. Раньше ты играл Баха и пел арии, а теперь поешь по крюкам. Раньше ты читал Достоевского, а теперь читаешь Лествичника. Раньше ты варил суп в школьной столовой, а теперь варишь суп в монастырской трапезной. Раньше ты шил для магазина готового платья, а теперь обшиваешь митрополита. Раньше ты боялся босса на своей работе и учился его ублажать, а теперь на его места заступила игуменья. Ты просто сменил декорации. А где же плод духовный? «Арсений, зачем ты вышел из мира?»
И тут мы узнаём, что, о да, сестры кое-чему в самом деле учатся в монастыре. Например, доносам. Откровение помыслов, превращенное в доносы на окружающих и в средство манипулировать другими. Очень духовное умение. Или вот, ежедневные «занятия» – разносы «нерадивым» сестрам, когда все дружно начинают чморить кого-то по мановению игуменской ручки. Еще одно духовное умение. Духовность через край! Собственно, уже этих примеров достаточно. Через всю исповедь проходит сюжет о том, как игуменья пыталась добиться от Марии доносительства при откровении помыслов – и не добилась. Потому что Марии с детства было противно ябедничество. И, несмотря на все давление и все неприятности за свое недоносительство, Мария доносчицей так и не стала. Она пришла в монастырь хорошим человеком – и таким и осталась, несмотря ни на что. Тогда как многие другие сестры рядом с ней благополучно скурвились. Кто их заставлял, спрашивается? Господь Бог? Вот так духовное прозрение! Вот так плоды духовных подвигов! Тут даже и сказать нечего.
Какая духовная жизнь, такие и плоды. При этом почему-то эти сестры – «хорошие», раз они до сих пор не ушли из монастыря и «смиряются», а Мария – «плохая». Что-то у православных не то с восприятием реальности. Серьезно не то. Если человек идет в монастырь с целью стать лучше, чем он был, а его там не только не учат, как становиться лучше, но вынуждают становиться ХУЖЕ, делать подлости, причинять зло другим людям, называя это благом, если человек вместо «свободы во Христе» становится рабом фобий, чувства вины и кошмаров, вплоть до того, что вынужден сидеть на таблетках, – то это уже не монастырь и не «училище благочестия», а вертеп, где разумному человеку делать нечего.
Православие подразумевает молитву, аскезу и ритуалы ради духовного совершенствования, которое состоит в исполнение заповедей Христа и достижению состояния: «Всякий, рожденный от Бога, не делает греха, потому что семя Его пребывает в Нем; и он не может грешить, потому что рожден от Бога». Если аскеза и ритуалы приводят не к духовному совершенству, а к садомазохизму, неврозам, психозам и нервным срывам, то такие практики надо выбросить на помойку. И совершенно не важно, сколько святых их раньше практиковало. Мало ли, что кто практиковал. В ветхозаветные времена пророки с блудницами спали и с бубнами плясали, а Илия собственноручно еретиков перерезал, но Христос, когда пришел, сказал ученикам в ответ на такое же предложение: «Не знаете, какого вы духа. – И пошли в другое селение». Нет никаких неизменных практик. Неизменна только ЦЕЛЬ. Если прежним людям некие практики помогали (допустим) стать святым и исполнять заповеди, а теперь они приводят, прямо скажем, к безумию, то такие практики никому не нужны. Практика оправдывает себя только до тех пор, пока она приводит к желаемой цели. Неврозы, психопатию и садомазохизм, кажется, никто никогда целями христианства не ставил.
Православные любят говорить о смирении. Опять же порой кажется, что смирение для них это тоже какая-то самоцель. Т.е. чем больше тебя чморят и смиряют, тем душеполезнее, поэтому нет ничего духовнее, чем придти в такое место, где тебя постоянно будут смирять, это очень душеспасительно! На это хочется заметить, что совершенно у любого человека ВЫШЕ КРЫШИ поводов смиряться в его самой обычной жизни, без всякого монастыря.
Вы уже научились принимать реальность такой, какова она есть? Вы можете не раздражаться и не осуждать, когда вас толкнули в транспорте, на вас дыхнули перегаром, на вас наорал босс, вас обхамила продавщица, курьер вовремя не принес заказ, на дороге вас кто-то подрезал, кто-то из близких разбросал вещи по комнате, ваш кот разбил вазу, соседи сверху включили громко музыку, кто-то позвонил и полчаса выносил вам мозг какой-то чушью, на улице мерзкая погода, в интернете кто-то неправ? – Нет, не можете? А ведь все эти поводы для смирения вам Сам Господь Бог посылает – прямо сейчас. Не игуменья и не кто-то там еще. Никуда идти не надо, ни в какой монастырь. Вот они, куча поводов для духовных тренировок – совершенствуйся! Но нет! Это же скучно. Фи. Курьер, продавщица, кот, сосед… Как мелко. Мы даже и не думаем эти поводы для тренировки сознания использовать, мы даже их не замечаем, живем во сне. Раздражаемся, кричим, возмущаемся, жалуемся, спорим, хамим в ответ. Потом мы идем на исповедь и «каемся» в том, какие мы раздражительные. Ах, когда же у нас будет смирение?! Что-то в нашей жизни не то. Духовности мало. Трудно в миру стать духовным, угодить Богу. А пойду-ка я в монастырь! Вот там меня научат смирению! Там-то благодать! Отлично. Человек презрел кучу поводов для обучения духовной науке, посланных ему непосредственно Богом, и поперся в монастырь, чтоб его там учил духовной науке какой-то чувак в рясе, который в этой науке, может, ничего и вовсе не соображает, а тщится удовлетворить свое эго. А тут и ты такой пришел – зачем? Обучаться смирению, угождать Богу? Так у тебя были все поводы к этому и в миру. А сюда тебя привело, скажем прямо, никакое не смирение, а эго и гордыня. Захотелось чего-то особенного. Бури, грома, спецэффектов. А Господь ведь сказал Илии, что Он – «во гласе хлада тонка». А мы Его там не то, что не замечаем, но даже и не хотим замечать. Сосед, кот, продавщица, плохая погода… Да ну, как недуховно. То ли дело монастырь и садист игумен, о-о, вот это да, это очень духовно, это по-христиански.
Высказывались еще сожаления, что Мария и Пантелеимона из Рождествено не ушли и не организовали сами какой-нибудь скит. Мол, подвизались бы там и вели настоящую монашескую жизнь, без этой Николаи и ее дурдома. На это хочется спросить: что такое «настоящая монашеская жизнь» и зачем ее – именно такую – вести? Настоящая монашеская жизнь – это что, вставать ни свет, ни заря, совершать полный круг богослужений, пасти коров, убирать навоз, читать Лествичника и причащаться по воскресеньям? Ну, наверное, это может быть прикольно и приятно так пожить… месяц-два-полгода-год… но ВСЮ ЖИЗНЬ? Это в самом деле подходящая жизнь для человека с высшим образованием, художественным вкусом, интеллектуально и эстетически развитого? Т.е. Господь Бог, создав такого человека – например, Марию, – дал ему таких родителей, среду обитания, возможность получить образование, развиться интеллектуально и культурно… и это только для того, чтобы этот человек все это бросил и «спасался» путем дойки коров, возни с навозом и многочасовых служб в полуразвалившемся храме в какой-то дыре? Других способов жить по-христиански и по-монашески Бог никак, значит, для современного человека не предусмотрел? Только вот это? Никакой тебе светской литературы и культуры, кино, музеев, научных книг, интеллектуальных занятий, а вот читай только тексты, написанные в 7 веке, и руководствуйся ими в своей жизни, пой песнопения, написанные в 9 веке, постись по уставу, изобретенному в 14 веке, дои коров, коси сено… и это все? Именно только так и можно в монашестве угодить Богу?
По-моему, такое лубочное представление о Боге развеивается уже от взгляда на несколько фотографий Вселенной и космических объектов, сделанных телескопом Хаббл ))) Существо, создавшее ВСЕ ЭТО, едва ли нуждается, чтобы мы угождали Ему вышеупомянутым образом, так думать – по-моему, означает унижать Его достоинство. Ему от нас ничего этого не нужно. Что Ему может быть нужно, как Великому Уму и Миротворцу, так это совершенствование нашего ума, работа с сознанием и правильное мировосприятие – от которых только и зависит наше поведение по отношению к людям и ко всему, что происходит вокруг.
А для работы с сознанием нужна прежде всего осознанная жизнь, а не тупое подчинение неведомо кому и чему и зачем, или механическое бубнение молитвы, пусть и сколь угодно непрестанное, или уж тем более не многочасовые богослужения и еще какие-то внешние действия. Любые внешние действия это только средства, употребление которых должно неизменно поверяться вопросом: «Арсений, для чего ты ушел из мира?» В конце концов Христос не заповедовал ни долгих молитв (даже напротив – сказал, что многословие в молитвах свойственно язычникам), ни досконального соблюдения постов и внешних правил поведения (напротив – сказал, что если наша праведность не превзойдет праведности фарисеев и книжников, которые были усердными соблюдателями всяких канонов и преданий старцев, то мы не войдем в царство небесное), критерием угождения Себе поставил отношение к людям («что сделали им, то сделали Мне»), а о царстве небесном сказал, что оно внутри нас, чтобы это ощутить, дело за малым – пробудиться. «Восстань, спящий, и осветит тебя Христос».
Превозносящие традиционное монашество как «узкий путь» всяких лишений не знают или стыдливо замалчивают один факт. Монастыри и при своем появлении, и тем более в средневековье, вовсе не были местом, куда непременно удалялись на страшные лишения. Совсем напротив – часто люди, приходившие в монастырь, жили там ЛУЧШЕ, чем в миру. Об этом есть хорошая история в патерике об Арсении Великом и монахе, когда монах возмутился, что Арсений дает себе телесное послабление (что это, мол, за великий подвижник?!), а тот спросил его: а сам-то ты как жил до монастыря? И оказалось, что монах тот был пастухом, спал на земле, дрожал от холода, ел что придется итп. А теперь у него и крыша над головой, и еда неплохая, и даже жизнь не так уж трудна – сиди да плети корзины или молись. А я, сказал Арсений, был воспитателем царских детей и спал на золотой кровати, а теперь у меня вот эта циновочка. И в те времена большинство монахов было вовсе не арсениями, а пастухами. Но мало что изменилось и позже, когда монастыри стали множиться, перешли в города, увеличились в размерах. В 9 в. св. Феодор Студит ругал своих монахов, что они ропщут на еду, и указывал, что у них в монастыре никакого недостатка нет, полы из мрамора, прекрасные здания, пожертвования текут, еда приличная, – тогда как в миру многие не имеют и этого! Я уж не говорю о позднейших временах, когда монастыри вообще обзавелись такой собственностью, мама не горюй, монахам работать было вообще почти не надо, т.к. на монастыри пахали деревни приписных крестьян, а монахи, значит, могли заниматься духовной жизнью, молиться чуть не круглосуточно и все такое. И питались они отнюдь не просроченными йогуртами и консервами и гнилым хлебом, а вполне натуральной и свежей пищей. В монастырях было не только удобно жить относительно безбедно и сыто, но еще и откашивать от военной службы. А тут тебя еще и почитают за духовного, на улице кланяются и все такое. Кто бы тебе поклонился, когда ты был пастух Васька, а то и чей-то раб Алексашка? А тут ты уже ого-го, преподобный отец Василий, эконом Александр, лепота! Ты приходил туда, может быть, из крестьян, неграмотный и темный, и мог там научиться читать, а то и писать, петь и прочее. Ну а если не мог или не хотел, так что ж – ты и в миру работал в поле или в мастерской, и в монастыре продолжал заниматься тем же, а то может и меньше, чем в миру, зато больше богослужений, ты служишь Богу, ведешь спасительную жизнь, хорошо-то как. А если ты еще и хорошее светское образование в миру получил, то с большой вероятностью можешь стать игуменом, а то и епископом. Большие монастыри были еще и образовательными центрами, монахи переписывали книги, создавали не только церковные гимны и душеполезную литературу, но и светскую – хроники, поэзию. Т.е. в те времена монастыри были социальными лифтами.
Сейчас они тоже социальные лифты – вниз, и у этой бездны нет дна. Приходит человек с высшим образованием, или музыкант, или художник, или врач, – а его в коровник или на кухню. Читать ничего не моги, кроме «Лествицы» и каких-то старцев сомнительных – да и времени не будет книгу открыть: пока на послушаниях набегаешься да на службах наторчишься в полудреме и полуголодный, уже только до постели добраться и спать.
Для человека даже с обычным образованием и средне культурно развитого такая жизнь – не восхождение, а ДЕГРАДАЦИЯ. Человек более-менее образованный просто не может найти для своей личности полное удовлетворение в такой жизни, по совершенно объективным – и независящим от него – причинам. Он неизбежно будет вынужден в какой-то степени умственно и душевно уничтожиться. Я уж не говорю об этих несчастных девочках, которых в монастырь забирают с 16 лет, умственно и душевно неразвитых, и такими они и остаются порой до смерти, инфантильными, запуганными, зазомбированными, – это просто вообще преступление против человечества, еще одно преступление этой религиозной системы. А духовного совершенства от такой жизни, как уже говорилось, видом не видано. Так в чем же смысл?
Я бы, пожалуй, сказала, что есть люди, для которых монастыри в таком виде (при условиях, естественно, нормального, а не николаеобразного руководства) могли бы стать лифтами вверх – это как раз те люди, о которых Мария заметила, что в монастырь их не принимают: алкоголики, бомжи, наркоманы. Вот их бы жизнь в здоровом труде и богослужениях могла бы в самом деле привести в более-менее нормальное состояние и дать какие-то жизненные смыслы и ориентиры. Но заставлять образованных и достаточно культурно развитых людей сидеть на «Лествице» и уборке навоза — это все равно что забивать гвозди микроскопом. И если эти монастыри больше ни на что не способны, то такие монастыри не нужны и их надо закрыть и вообще упразднить как институт.
Кто-нибудь спросит: и монашество тоже упразднить? На это я скажу, что с моей точки зрения монашество может в нашем мире пребывать исключительно в форме личного завета человека и Бога. Монашество это индивидуальное состояние души, которое может быть для человека хорошо только в случае непосредственного божественного призвания на такую жизнь, и которое не требует жизни «в пустыне» как таковой (ну, разве что ты законченный социофоб). Греческое слово «монахос» означает «один, одинокий», и монашество это предстояние человека один на один пред Богом, стремление к Нему, к постоянной жизни в ощущении Его Присутствия, в сознании, что именно это для тебя важнее всего остального (хотя все остальное при этом совершенно не обязательно надо бросать и презирать – все это тоже дано нам Богом, и не надо унижать Его творение и дары).
В этом смысле монахом может быть совершенно любой человек, в ком сильно такое стремление – и тут опять же можно процитировать Брянчанинова, что наступает время (наступало т.е. уже в 19 в.!), когда монаха можно будет встретить во фраке, на светских приемах и в городских квартирах. И с этим я совершенно согласна. А полагать монашество в каком-то внешнем образе жизни, монастырских стенах, особой еде, особых продолжительных богослужениях, особых книжках и особых одеждах – это просто игры в ряженых, и ничего больше. «Царство Божие внутри вас» – или нигде.
Напоследок скажу об обвинениях в адрес Марии, что она ушла из монастыря будто бы потому, что «не нашла Бога», ничего не ощутила, не поняла и пр. Говорящие так вообще не знаю, каким местом читали эту книгу. Всё Мария поняла и ощутила, я думаю – если и не в начале своей церковной жизни (там было много психологических эффектов и эмоций, я сама через это прошла, так что знаю, что духовного во всем этом на поверку мало, это большей частью лишь иллюзии духовной жизни да ролевые игры), то по крайней мере во время монашеской жизни в Рождествено. Но если кто-нибудь скажет, что, будь у нее истинный опыт Бога, она бы никогда не ушла из монастыря и из церкви, то я на это только посмеюсь. Истинная встреча Бога на то и истинна, что не зависит ни от каких внешних обстоятельств и антуража, ибо это встреча с Самосущей Самоочевидностью, и она ничуть не потеряет своего значения и тогда, когда человек простится с какой-либо земной организацией, пусть даже он и получил этот опыт во время пребывания в ней. Это вот как раз неистинный опыт ради поддержания веры в него нуждается в подпорке от организации, идеологии, всяких пугалок адом, «гибелью» в миру, божественными карами, бесовскими наваждениями и прочими психологическими манипуляциями в духе тоталитарной секты. Бог же ни в чем подобном не нуждается и нуждаться не может, а кто думает иначе, тот верит не в Бога, а в идола, созданного им по собственному образу и подобию.
При чтении книги может создаться впечатление, что у Марии было настоящее промыслительное призвание от Бога – придти к вере, а потом в монастырь: та история с монастырем у границе Казахстана и то, что было потом.
Так как же этот промысел мог привести к такому результату? Да, было призвание и был промысел. И было это именно затем, чтобы Мария увидела своими глазами, что творится в современных «святых обителях» и бесстрашно поведала об этом всем, чтобы православные наконец-то проснулись и задумались, что за «духовную жизнь» они ведут и к кому она приводит – к Богу или в какую-то иную компанию. «Нет ничего тайного, что не стало бы явным», сказал Христос.
«И услышал я голос Господа, говорящего: кого пошлю к людям сим? И я сказал: вот я, пошли меня» (Исайя 6:8). Так что миссия Марии выполнена, и я желаю ей счастья и всего самого хорошего. Человек, который прошел такую мясорубку, не сломался и не озлобился, это действительно достойный человек. И уж точно куда более достойный называться христианином, чем многие любители «духовной жизни» описанные в ее книге.
Монахиня Кассия (Сенина)»
отсюда
Кикоть М. Исповедь бывшей послушницы
Кикоть, Мария
Исповедь бывшей послушницы [Текст]: полная версия / Мария Кикоть; [предисл. Алены Чепель]. — Москва: Эксмо, 2017. — 285 с. — (Религия. Война за Бога).
Имеются экземпляры в библиотеках: 10, 12, 23, 01, 04, 05, 06, 07, 09, ЦДБ, 05, 13, ЦРБ.
Людям, к сожалению, свойственно доводить самые светлые и чистые системы и построения до абсурда и, в конце концов, превращать их в концентрацию самого порочного порока. Такая судьба у нас постигла замечательную идею построения коммунистического общества, теперь на наших глазах та же история разворачивается уже в рамках современного православия. И виной тому и там, и там – овладевание идеей массами и случайные люди в системе, или хуже — корыстно-патологические.
После эпохи почти всеобщего государственного атеизма, в начале 90-ых страну качнуло в совершенно противоположную сторону. Многие, кто ещё совсем недавно клеймил чужую религиозность, теперь ринулись в самую пучину разнообразных обрядов и вероисповеданий, с фанатичной большевистской страстью клеймя уже в свою очередь тех, в ком, по их мнению, не угадывалась воцерковлённая личность.
У Людмилы Улицкой есть, кажется, такая интересная фраза о том, что гонимая церковь — процветает, а обласканная политиками – стагнирует (разумеется, в духовном плане). И, кажется, она не далека от истины. Всё, что в последнее время происходит с православной церковью, иначе, чем катастрофой назвать нельзя. И людям, которые обеспокоены судьбой самого православия, а не церковью, как учреждением, институтом, осознавая всё это, приходится особенно тяжело. Храмы, как известно, рушатся на молящихся в них. И происходит это, к сожалению, сейчас не только у нас, но и в христианской Европе.
Помните аргументы тех, кто пытался оправдать появление в нашем обществе оборотней в погонах, тем, что, дескать, сами-то посмотрите на себя, полиция ведь плоть от плоти, и кровь от крови вы сами, какое общество – такие и правоохранители, дескать, они ведь тоже – люди. Примерно также пытаются объяснить (оправдать) проблемы церкви и общества ныне некоторые «доброжелатели». Но известно, что «есть – люди, а есть – человеки» и в этом-то вся и разница. А «оборотни» в рясах пострашнее переродившихся «органов». В этом смысле ранее изданная книга архимандрита Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые» сослужила обществу плохую службу. Ибо тот, кто взял себе право и обязанность нести перед всеми знамя веры, тот должен понимать и всю меру ответственности за его судьбу и судьбы тех, кто идёт за тобой по этому пути. И приходя в храм, церковь, общину мы должны всё-таки быть уверенными, что не попадём под их видом в некую деструктивную организацию, по всем признакам напоминающую секту.
Книга Марии Кикоть как раз об этом и, конечно, о собственном выборе. Мария всей душой стремилась приобщиться к монашескому служению, найти себя в монастырском сестричестве, обрести ту духовную благодать и внутренне согласие, что даруется свыше. Но, к сожалению, что называется, жизнь опустила её с небес на землю, и в монастыре ей пришлось столкнуться отнюдь не с самыми светлыми сторонами человеческой личности, и даже более чем в миру.
Опыт, пусть и не совсем удачный, есть опыт всё равно бесценный, ибо мы всю свою жизнь учимся отличать Бога от дьявола, и изгонять беса из себя самого. Ведь даже маленький герой поэмы Маяковского «Что такое хорошо, и что такое плохо» задаётся ни чем иным, как тем самым философским вопросом, но пока ещё в самом утилитарном смысле. Книга интересна ещё и с психологической точки зрения – автору удалось покинуть систему без больших «потерь» — она не разочаровалась в православии, успешно сопротивлялась личностному давлению, откровенному манипулированию и прямому шантажу. Скажем прямо — ей удалось выжить во всех смыслах. Она конечно сильный человек. Жаль только, что пространством этого противостояния стало такое «неподходящее» для людской борьбы место.
Кошина Е. М., ведущий библиотекарь библиотеки № 1 им. Н. Крупской
“Исповедь бывшей послушницы», Мария Кикоть: dissomnia — LiveJournal
#марьсергевначитает«Исповедь бывшей послушницы» Марии Кикоть наделала много шума в православной среде. Автора книги критиковали за вынос сора из избы, за необъективность и отсутствие тех качеств, которые так важно иметь добропорядочной христианке. Возможно, это так. А может быть, и нет.
Мне в этой книге показалось интересным другое: психологическое препарирование поведения и поступков членов закрытой общины. Не стоит читать эту книгу, если вы хотите найти ответы на богословские вопросы. Но если вам интересно анализировать причины и следствия, если нравится разгадывать людей и их поступки, если вам хочется линейного повествования, которое не отбрасывает бесконечными флешбеками в прошлое, не нагружает бессмысленной информацией о второстепенных персонажах, не страдает затянутостью сюжета – тогда «Исповедь бывшей послушницы» вам понравится.
Кто идет в послушницы? Безумцы, которые отчаялись найти покой в суетном мире и ищут его под крылышком у Бога. Я тоже искренне верила в этот стереотип, пока не прочитала эту книгу. Автор закончила медицинский университет, стала успешным фотографом.
То есть в мирской жизни все вроде бы удалось. При этом Мария все время занималась духовными поисками. «Искала ответы на вопросы», как она сама говорит. Она поколесила по миру, попробовала разные духовные практики, пока однажды наконец не оказалась в монастыре проездом… И не осталась там надолго.
Милое начало сказки о том, как добро побеждает зло, быстро меняет вектор в сторону психологического триллера. Оказывается, Бог не сделал специальных пряничных домиков для истинных православных, где все живут в мире и радости. Мир в душе приходится добывать самой. Иногда – отвоевывать. Порой – и просто выгрызать зубами.
Матери-одиночке не стоит надеяться на чудесную возможность передать свое дитя в руки Бога, а самой трудиться неподалеку от приюта, имея возможность воспитывать своего ребенка и проводить с ним долгие часы. Реальность такова, что мать-одиночку будут бесконечно попрекать тем, что кормят ее и ребенка, доводить до физического и психического истощения непосильной работой без возможности увидеть ребенка чаще, чем раз в месяц.
Удивителен рассказ Марии и с медицинской точки зрения. В некоторые моменты хотелось заорать на автора: кааак? Как ты могла позволить делать такое с собой — питаться просроченной едой, падать в обмороки от истощения и анемии, оставлять других послушниц и монахинь без медицинской помощи? Впрочем, ответ приходит быстро: если человека долгое время ломать нехитрыми способами вроде лишения еды, сна и надежды на побег из этого ужаса, и не такое будешь делать. Поразительно, как легко назвать в такой ситуации насилие «спасением». Как легко навести на истощенного человека морок, убедить его, что все хорошо, и что постриг в монахини не достается послушнице просто так и нужно больше страданий.
Послушнице нужно учиться врать, льстить, ползать на пузе перед власть имеющими. Тихая молитва в уединенной келье – о нет, ведь завтра приезжают важные гости-благодетели, а послезавтра у Матушки важный праздник, а послепослезавтра…
Закрытый для обывателя мир открывается с неприглядной стороны – и это неудивительно, ведь Мария была сильно травмирована происходящим.
Она искала мира в душе, а нашла все те же дрязги, что происходят в любом среднестатистическом офисе, где всем заправляет начальник отдела кадров Галина Павловна, ей помогает секретарь Ниночка, а все остальные как могут выживают в гнетущей атмосфере сплетен и доносов.
В книге есть вкладка с цветными фотографиями, где изображены действующие лица рассказа Марии. И среди них – фотография окна храма, через который полосками льется солнечный свет. Удивительный контраст, который впечатляет не меньше, чем текст «Исповеди». Среди доносов, клеветы и мелкого пакостничества все-таки возникают неожиданно картины красоты и спокойствия. В деревенской глуши, в коровнике, на лугу, в храме, когда две послушницы разучивают церковные песнопения в полной тишине.
Эта книга показалась мне не исповедью, но и не обвинением. Это тщательный психологический анализ, который завершается вполне логичными выводами: если вы ищете пророков, велика вероятность, что вам что-то внушат. А потом отберут паспорт и сделают все, чтобы поставить в положение зависимого.
Обрести мир в душе непросто, это серьезная внутренняя работа. Человек, который опирается на себя и не ищет инструкций по спасению или просветлению у других, обязательно добьется своей цели. Но как легко впасть в магическое мышление, последовать за сильным, чтобы в итоге оказаться в пустой келье на чемоданах, ощущая позади пустоту и отчаянную потребность восстановить собственную психику из руин.
Признаний начинающих дизайнеров и их наставника
Абрас, К., Мэлони-Кричмар, Д., и Прис, Дж. (2004). Ориентированный на пользователя дизайн. В энциклопедии Беркширского взаимодействия человека и компьютера У. Бейнбриджа (ред.) (Том II, стр. 763–768). Грейт-Баррингтон, Массачусетс: Издательская группа Berkshire.
Ахмед С., Уоллес К. М. и Блессинг Л. Т. М. (2003). Понимание различий между подходами начинающих и опытных дизайнеров к задачам проектирования.Исследования в области инженерного проектирования, 14 (1), 1–11.
https://doi.org/10.1007/s00163-002-0023-z
ATD Research. (2015). Навыки, проблемы и тенденции в учебном дизайне. Александрия, Вирджиния. Получено с https://www.td.org/Publications/Research-Reports/2015/Skills-Challenges-and-Trends-in-Instructional-Design
.Болинг, Э. (2010). Потребность в дизайнерских кейсах: распространение знаний о дизайне. Международный журнал дизайнов для обучения, 1 (1), 1–8.https://doi.org/10.14434/ijdl.v1i1.919
Деци, Э. Л., Кестнер, Р., и Райан, Р. М. (2001). Внешние награды и внутренняя мотивация в образовании: еще раз пересмотрено. Обзор весны исследований в области образования, 71 (1), 1-27. https://doi.org/10.3102/00346543071001001
Дрейфус, С. Э., и Дрейфус, Х. Л. (1980). Пятиступенчатая модель умственной деятельности, связанной с направленным приобретением навыков. Центр исследования операций, (февраль), 1–18.https://doi.org/10.21236/ADA084551
Дым, К. Л. (1994). Обучение дизайну первокурсников: стиль и содержание. Журнал инженерного образования, 83 (4), 303–310. https://doi.org/10.1002/j.2168-9830.1994.tb00123.x
Эраут, М. (1994). Развитие профессиональных знаний и компетенций. Нью-Йорк: Рутледж.
Финке Р. А. (1996). Образность, креативность и возникающая структура. Сознание и познание, 5 (3), 381–393. https: // doi.org / 10.1006 / ccog.1996.0024
Хаген, Р., и Голомбиски, К. (2013). Белое пространство — не ваш враг: руководство для новичков по визуальному общению с помощью графического, веб- и мультимедийного дизайна (2-е изд.). Берлингтон, Массачусетс: Focal Press.
Hatchuel, A., Le Masson, P., & Weil, B. (2011). Обучение рассуждению о новаторском дизайне: как теория концептуального знания может помочь преодолеть эффекты фиксации. Искусственный интеллект для инженерного проектирования, анализа и производства, 25 (1), 77–92.https://doi.org/10.1017/S08
41000048XКраузе Дж. (2004). Указатель основ дизайна. Цинциннати, Огайо: Книги Как Дизайн.
Лоусон, Б.
(2004). Схемы, гамбиты и прецедент: некоторые факторы опыта проектирования. Исследования в области дизайна, 25 (5), 443–457. https://doi.org/10.1016/j.destud.2004.05.001
Лю М., Гибби С., Кирос О., Демпс Э., Луи М., Гибби С.,… Демпс Э. (2002). Проблемы, связанные с разработкой учебных материалов для разработки новых медиа: взгляд со стороны практиков.Журнал образовательных мультимедиа и гипермедиа, 11 (3), 195–219.
Лю М., Джонс К. и Хемстрит С. (1998). Интерактивный мультимедийный дизайн и производственные процессы. Журнал исследований вычислительной техники в образовании, 30 (3), 254–281. https://doi.org/10.1080/08886504.1998.10782226
Норман Д. А. и Дрейпер С. В. (ред.). (1986). Дизайн системы, ориентированной на пользователя: новые взгляды на взаимодействие человека с компьютером. Хиллдейл, Нью-Джерси: Lawrence Erlbaum Associates, Inc.
Робертс, Дж. К., Хедленд, К., и Ритсос, П. Д. (2016). Создание эскизов проектов с использованием методологии пяти листов дизайна. IEEE Transactions по визуализации и компьютерной графике, 22 (1), 419–428. https://doi.org/10.1109/TVCG.2015.2467271
Смит, К. М. (2010). Изготовление корпуса со строгим дизайном. Международный журнал дизайнов для обучения, 1 (1), 9–20. https://doi.org/10.14434/ijdl.v1i1.917
Университет Вайоминга.(2015). Стратегический план UP4 Университета Вайоминга на 2015-2020 годы. Ларами, Вайоминг. Получено с http://www.uwyo.edu/acadaffairs/plans/14-20/
.Велч М., Барлекс Д. и Лим Х. С. (2000). Эскиз: друг или враг начинающего дизайнера? Международный журнал технологий и дизайнерского образования, 10 (2), 125–148. https://doi.org/10.1023/A:1008991319644
Гарри Поттер и признание новичка
Десять эссе в Home Words: Discourses of Children’s Literature in Canada являются продуктом трехлетнего совместного проекта в Виннипеге, который двенадцать участников называют «проектом Childplaces» или «Проект дома», который включал ежегодные встречи для обсуждения «способов, которыми дискурсы домашнего очага функционируют в канадской детской литературе» (xiii).Активные дискуссии на менее формальной основе, очевидно, имели место в течение всего периода исследования и написания, что позволило, используя слова редактора Мавис Реймер, «обмен мнениями и ресурсами, переработка черновиков, а также тестирование и оспаривание идей» (x). Полученные в результате эссе «сразу ощетиниваются перекрестными разговорами и согласованы в их различиях» (226), заключает Нил Беснер, один из назначенных «метакритиков» проекта, который описывает свою работу как «группу эссе, которые одновременно продвигаются вперед. конкретный аргумент и говорите через этот аргумент друг другу »(230).Прозрачные откровения авторов об эволюции их мыслей и идей по мере их появления в заключительной работе раскрывают не только развитие индивидуальных реакций на концепцию дома, но и значительное влияние продолжающейся дискуссии на эти ответы. Отредактированный сборник, пользующийся большим успехом и стимулирующий чтение канадской детской литературы, также является образцом интерактивного и совместного обучения. Я читаю «Домашние слова» с растущим воодушевлением и ожиданием, поскольку обсуждение успешно поместило основные тексты в текущие дискурсы постколониальной и постмодернистской мысли.Хотя группа сомневается в успехе своих попыток привлечь более широкую аудиторию, чем обычная академическая аудитория, интеллектуально строгие эссе необычайно доступны и увлекательны. В рамках междисциплинарной серии изданий Wilfrid Laurier University Press «Исследования детства и семьи в Канаде», а также благодаря связям с Центром исследований молодежных текстов и культур при Университете Виннипега, где Мавис Реймер является канадским кафедрой исследований в области культуры. of Childhood, проект и коллекция основаны на узнаваемом и вдохновляющем междисциплинарном подходе.Эта работа является результатом и началом долгожданной интеграции и включения канадской детской литературы в более общие области канадской литературы, теории литературы и критики. Я не думаю, что переоцениваю важность этой книги, когда утверждаю, что она станет работой, которая, наконец, вывела канадскую детскую литературу в мейнстрим литературных дискуссий, побуждая и вдохновляя на дальнейшую работу в ответ на ее открытое приглашение продолжать плодотворное творчество. обсуждение, которое только началось.В своей статье 2008 года «Гарри Поттер и признание новичка» Линда Хатчон с сожалением признается, что она «могла изучить (и преподать) все то, что я изучал (и преподаю) за всю свою карьеру, используя обширный и богатый корпус детская литература »(170). Она определяет в детской литературе присутствие постмодернистских элементов: пародии, метафизики, «смешения визуального и вербального» и переписывания подрывных повествований (171). Прежде чем перейти к обсуждению своей темы адаптации, Хатчон комментирует другие области, обогащенные изучением детской литературы, в частности, «постколониальность и мультикультурализм», и пишет, что Home Words предполагает, что «детская литература в Канаде (как и в других странах) прямо сталкивается с проблемами. вопросы государственности, расы, этнической принадлежности и принадлежности »(171).Тот факт, что Линда Хатчон издаёт книгу «Лев и единорог» и рассказывала о канадской детской литературе в своей программной речи на симпозиуме Оттавского университета в 2008 году «Re: Reading the Postmodern», является многообещающим признаком того, что невозможное, упрямое и непродуктивное Разделение литературы для взрослых и литературы для детей в Канаде наконец ломается. Большая заслуга в этом долгожданном и запоздалом развитии принадлежит писателям, чьи работы собраны в Home Words, особенно тем, кто уже несколько лет доказывает сложность и богатство канадской детской литературы.Открыто и многозначительно рассматривая слово и понятие «дом», авторы рассматривают его в различных формах, включая домицилий, нацию, веб-страницу, игровую площадку, семью (связанную родством и принадлежностью), общину, землю. , частная собственность, безопасность, комфорт, место рождения и цель. Отсутствие или отсутствие дома столь же заметно …
Признания начинающего туриста — Стабилизаторы для катеров
Следующим шагом было выяснить, как получить полного оленя и мой лагерь у горы с глубины трех миль.Поскольку изначально я не планировал заниматься альпинизмом, мое снаряжение не было специализированной сверхлегкой системой снаряжения, которую я разработал в ходе испытаний и многократных поездок в отдаленные районы. Обычно с моим сверхлегким комплектом мой рюкзак будет весить примерно 35 фунтов для трехдневной поездки, в данном случае он был к северу от 50. Я начал с обвалки оленей и помещения мяса в мешки для дичи, а затем закрепил его на бревнах и больших камни, чтобы остыть. Затем я совершил 3/4-мильный поход обратно в лагерь с пустым рюкзаком, по прибытии я сорвал свою палатку, брезент и другое снаряжение и вернулся на то место, где я срезал подъем.Спрятав свой рюкзак и лук в кустах рядом с тропой, я поднялся обратно к своей лани с мясным каркасом на спине. Склон невероятно крутой, местами почти 60 градусов! Загрузив все мясо, я споткнулся на тропу, чтобы снова прикрепить свой рюкзак к раме. Полностью обваленная зрелая олень-олень и мой 50-фунтовый рюкзак были созданы для развлекательного зрелища, когда я пытался перекинуть его себе на спину. Лежа поверх рюкзака, я пристегнулся, затем перекатился на живот и, наконец, сделал отжимание и, используя дерево, достиг своего вертикального положения.Трасса в хорошем состоянии и под гору, однако мой рюкзак весил более 100 фунтов, и прогресс был медленным. Тем не менее, я набил свой жетон, и бежать было некуда, победа была достигнута, одна поездка — все вышло.
Проблемы бэккантри — это те, которые я научился преодолевать за счет своего все еще ограниченного опыта, однако благодаря тщательному вниманию к деталям и строгой оценке моего снаряжения и набора навыков я чувствую уверенность в своих силах. Новый турист всегда будет брать с собой слишком много снаряжения, поэтому изучение того, что вы не используете, имеет решающее значение для снижения веса вашего рюкзака до приемлемого веса.Есть также предметы, которые должны быть в вашем рюкзаке независимо от веса, как указано в предыдущей статье (Список западного горного снаряжения), вам нужно будет решить, где ваша преданность, а где вы хотите принести жертвы, насколько тяжелее. механизм. Для меня мой спальный коврик не сверхлегкий, но он удобный, и я всегда хорошо сплю на нем. Моя система фильтрации воды Platypus Gravityworks также тяжелая, но простота использования и способность удерживать воду того стоят. Походы — это занятие, которое не дает количественной оценки прогресса, но всегда сталкивается с различными проблемами в каждой новой поездке.Горы неумолимы, красивы, суровы и вызывают уважение. Когда дело доходит до знаний и опыта походов в пустыню, есть урок, который нужно усвоить каждый раз, когда ваши ботинки покидают тропу.
Bark EUROPA — Признания новичка на его первых часах в проходе Дрейка
Bark EUROPA — Признания новичка на его первых часах в проходе Дрейка групповая почтаplayplusпользователькамеракрупная стрелка внизfacebooktwitterinstagramВсем известно, что проход Дрейка — «интересная» часть путешествия к Антарктике, и Эрик, конечно же, предупредил нас о вероятных условиях на нашем вечернем брифинге.Однако, когда я с трудом одевался в полночь с красивой теплой койки в условиях вздрагивания, тряски и качения, я понял, что условия изменились по сравнению с благоприятным днем вдоль пролива Бигль. В тех условиях установка относительно незнакомой обвязки была большой проблемой. Невозможно было пересечь основную палубу колодца, поэтому пришлось спуститься с рубки, а затем подняться на кормовую палубу, подпрыгивая, как пинбол, из стороны в сторону по коридору. Я был очень рад, что спасательные тросы были приспособлены для нашей безопасности, когда я приспособился к жизни на палубе и попрощался с несколькими людьми, оставшимися с предыдущей вахты, истощенными холодом и морской болезнью.
Управлять кораблем было непросто — в отличие от лодок, на которых я обычно плыву, где легкое прикосновение к рулю дает мгновенную обратную связь. Теперь вы делаете несколько оборотов колеса и ждете некоторое время, чтобы увидеть, не произойдет ли что-нибудь. Когда я был у штурвала, пришел шквал. Судя по всему, корабль перебрался на долгий путь. Даже iPad — который дает нам верный курс — решил, что он перейдет из портретного режима в ландшафтный, в то время как магнитный плавающий компас переместился почти вертикально в своих стабилизаторах.Все это, казалось, не беспокоило всю команду, поэтому я старался выглядеть так, как будто меня это не беспокоит, несмотря на внутреннее недоумение, что происходит!
Я чувствовал, что прошел свой обряд посвящения, когда подошел конец вахты — все еще не понимая, как я собираюсь справиться, если эти условия сохранятся на всем пути до Южных Шетландских островов. Когда я спустился вниз в конце вахты, мой желудок решил догнать меня, но, к счастью, один из членов экипажа держал ведро, только что приготовленное для меня! Ложусь спать, готовый к следующему дню — я совершенно забыл, что это Рождество.
Автор:
Майлз Рипли | Экипаж рейса
Этот сайт использует возможности JavaScript и / или файлов cookie.Похоже, что ваш веб-браузер не поддерживает JavaScript и / или файлы cookie, или вы временно отключили скрипты. В любом случае некоторые части сайта могут не работать без него.
Признаний начинающего организатора мероприятий
— пользователем Ребекка Зая | 23 октября 2018 г.
Позвольте мне начать с признания того, что я не занимаюсь планированием мероприятий и не имею опыта в сфере сбора средств или социальной защиты. Я психолог, интроверт, мечтатель, новичок в социальных сетях и, что самое главное, мама.До обращения в RSRT я никогда не был сопредседателем и не присутствовал на мероприятиях по сбору средств. Но при всем том, чего я не знал, в одном я был уверен: я хотел сделать ЧТО-ТО, чтобы помочь.
В октябре 2017 года, движимый только любовью к дочери и твердой верой в RSRT, я обратился к Тиму Фриману и предложил провести мероприятие Reverse Rett здесь, в столичном округе Колумбия. Поверьте, я нервничал и боялся связаться с ним, так как у меня был такой небольшой опыт и очень небольшая собственная сеть, которая могла помочь.К моему облегчению, Тим не мог быть более восприимчивым. Мы обсудили различные способы сбора средств и типы мероприятий, которые проводились в других семьях. Я знал, что не смогу организовать мероприятие в одиночку. Вскоре после первого разговора с Тимом он обратился к другим семьям в районе, который знал RSRT, и был сформирован комитет из более чем 20 семей. Он объяснил, что следует делать на ранних этапах планирования, и организовал конференц-связь со всем комитетом, чтобы держать всех в курсе и отвечать на вопросы.На каждом этапе пути я чувствовал поддержку и силу при принятии решений о мероприятии. Тим всегда был на расстоянии телефонного звонка или электронной почты. В результате первый Reverse Rett DC имел большой успех! 24 сентября th , 2018 мы собрались, чтобы отпраздновать исследования и устойчивость. Мы создали импульс для будущих событий в этом районе. Мы подружились, поделились смехом и даже пролили несколько слез. И, в конце концов, мы собрали более 160 000 долларов на RSRT .
Я рекомендую вам обратиться в RSRT, если вы хотите сделать ЧТО-ТО, но не знаете, с чего начать.Я рекомендую вам обратиться в RSRT, если вы точно знаете, что хотите делать и с чего хотите начать. Я призываю вас обратиться в RSRT, если вы хотите хоть как-то помочь.
Связанные Поделитесь этой статьей:Новичок — Признание
-Нет, я не знаю, кто вы! Простите, что со мной происходит, доктор, кто эти люди? Где я ? У меня сильно болит голова.
-Залив, разве ты меня не помнишь? - в отчаянии спросила я, глядя ему в глаза с надеждой, что он вспомнит наши моменты любви.
Он смотрел на меня, пытаясь вспомнить, задаваясь вопросом, какой я был для него в его жизни.
-Нет, я не знаю, кто и вы, пожалуйста, убирайтесь отсюда, я хочу побыть одна УБЕГАЙТЕ ОТ сюда, доктор, выведите их отсюда!
-Calm Gulf, успокойся, пожалуйста, выйди и дай ему поправиться.
Мы вышли из комнаты, и я наблюдал за ним издалека, он больше не был тем заливом, который я встретил год назад, он был совершенно другим, он казался совершенно незнакомым и мне, и ему, моя единственная реакция на внезапную потерю памяти Залива, он думал, что это всего лишь сон, кошмар, который вот-вот проснется.
Доктор вышел из комнаты Галфа, чтобы поговорить с нами.
-Доктор, как там Персидский залив, что с ним происходит?
Я только что сдал несколько плановых осмотров в Персидском заливе, и у него есть фотография недавней потери памяти, мы не знаем, почему эта потеря произошла, я считаю, что это из-за того, как он страдал, или из-за какого-то стресса, который у него был в жизни, обычно эти Потеря памяти происходит, когда человек испытывает сильное давление в чрезвычайно сложных ситуациях, поэтому, когда он перенес операцию, это могло вызвать эту потерю памяти.
Наш доктор, что именно настораживало брата Галфа, он такой сосредоточенный мальчик, уверенный в себе, я не понимаю.
Но я знал, что это за стресс, это была моя вина, вся эта суматоха чувств, которая происходила между мной и Галфом, это изматывало нас морально, было трудно справиться, иногда я думал, что могу бросить все просто чтобы быть с ним, но я начал понимать, насколько важны были эти Братья в жизни Галфа, что он умрет, если оставит их, и я также чувствовал эту сильную связь.
Врач сказал священнику Домингосу, что Галф хотел поговорить только с ним, и доктор попросил меня уважать этот деликатный момент в Персидском заливе, мне было очень грустно, я хотел увидеть, как он разговаривает с ним, попытаться помочь, я ненавидел все что он чувствовал себя беспомощным и хотел быть рядом с ним.
Автор.
Священник Домингос вошел в комнату Галфа и увидел своего брата, сидящего в замешательстве и смотрящего на него. Отец улыбнулся ему с надеждой, что молодой человек что-то вспомнил, искорку памяти в его разуме, но он только слышал, что мальчик сказал.
Отец, ты меня так хорошо знаешь, скажи, пожалуйста, кто я? Если я женат, у меня есть дети, не могли бы вы рассказать мне о моей жизни?
Священник Домингос сел рядом с ним и начал рассказывать о своей жизни то, что знал.
Ну, сын мой, что я могу сказать о тебе, жаль, что я так потерял память, но я так хорошо тебя знаю, ты у меня как сын, и я расскажу тебе все, что знаю о тебе.
Когда Прист рассказывал молодому Заливу о себе, по ту сторону двери Мью наблюдал за ним из окна, с нетерпением ожидая.
Несколько часов спустя.
Итак, мой сын - это все, что я знаю, ты сегодня монах-августинец, священник, отличный учитель и очень любим всеми, включая того мальчика, который стоит у дверей, он почти отдал свою жизнь за тебя.
Галф посмотрел на Мью в окно и изо всех сил пытался вспомнить его, но его мысли просто блуждали.
Мью был в отчаянии, молился, чтобы произошло чудо, ему и в голову не приходило, что Галф будет смотреть на него как на незнакомца.
Он заботится о вас, вы большие друзья, он также очень хорошо вас знает, в будущем вы поймете, почему я говорю это, только вы можете понять.
Признание великодушного новичка — Финансовый коучинг Джанга
Признание великодушного новичка: как я сюда попалМы с женой недавно отпраздновали нашу 15-ю годовщину, и мне нужно много поблагодарить Господа за Его благосклонность и милость а также много признаться Господу в состоянии моего сердца.По Божьей милости нам удалось жить на один доход с семьей из пяти человек в Нью-Джерси в течение 14 лет, не иметь долгов, сэкономить 20% первоначального взноса на скромный дом и немного откладывать на пенсию.
Люди спрашивают меня, как мы это сделали, и я говорю людям, что мы стараемся не усложнять. Мы почтили Господа Его десятиной, откладываем определенную сумму на пенсию, а остальное тратим скромно. В течение первых 10 лет нашей жизни мы потратили не более 1050 долларов на жилье здесь, в округе Берген, и поддерживаем низкую стоимость продуктов питания в среднем на уровне 1 доллара.50 на человека за еду при приготовлении еды дома. Мы так долго жили, не покупая, если в этом нет крайней необходимости. Мы стараемся, чтобы наши каникулы были простыми и местными, наши подарки были доступными, а наши хобби, как правило, недорогими.
Если бы мы не жили таким образом, мы не были бы там, где мы находимся сегодня, без долгов, кроме нашей ипотечной ссуды, оплаты подержанных автомобилей, и я все еще выполняю свой призыв помогать людям и церквям в достижении финансового ученичества и щедрости. . Поскольку размер чаши нашей семьи был довольно маленьким, мы находимся там, где находимся сегодня.
Признания новичка в щедрости: что заставило меня задуматьсяВ последние месяцы, когда я учился и молился, узнавая о щедрости, у нас с женой был довольно интересный разговор, который действительно заставил меня задуматься.
Недавно я проповедовал в своей церкви о щедрости, когда я понял, что ноутбук, которым пользовалась моя 8-классная дочь, просто не очень хорошо работает. Это был ноутбук 6,5-летней давности, и тачпад просто не отвечал.Меня так раздражал компьютер, и я задавался вопросом, как моя дочь пользуется этим ноутбуком в течение учебного года, не жаловавшись мне на это. Когда я понял это, мой режим по умолчанию заставил меня задуматься о том, что еще у нас есть, что она могла бы использовать. Когда я упомянул жене, что у нас есть еще один ноутбук в подвале, она сказала мне, что он был даже старше, чем тот, которым сейчас пользуется моя дочь. Она была права, но я подумал: если это сработает, что плохого в использовании?
В своей проповеди я рассказала о своем детстве и о том, как я выросла с мышлением дефицита.Как я плохо себя чувствовал, когда рос, не чувствовал себя свободным иметь что-то. И затем, это был тот момент, когда моя жена указала, что если мы будем жить таким образом, то мы также передадим то же мышление бедности нашим детям.
Как будто сам Бог говорил со мной через мою жену. Бог побуждал меня быть более щедрым, зная, что у нас есть щедрый Бог в лице Иисуса Христа. Я знал, что мне нужно измениться. В конце концов, мы накопили немного денег для нашей семьи на такие вещи.
Наша семья обычно не покупает новые вещи, но при этой покупке я почувствовал, что Господь говорит со мной и начал с щедрости по отношению к моей семье.
Итак, с этим призывом к щедрости от Бога мы решили купить новые ноутбуки для моей дочери, которая пойдет в 9-й класс, и моего сына, который будет ходить в 7-й класс осенью. Теперь их домашняя задача — найти в Интернете лучший ноутбук стоимостью менее 500 долларов и быть готовыми объяснить плюсы и минусы компьютера, который им нужен.
Признание новичка в щедрости: мои первые 30 днейЯ молился о щедрости, и «щедрость» было ключевым словом в моем сердце.
Я просил Бога помочь мне склониться к щедрости, и вместо того, чтобы делать минимум, Бог подталкивал мое сердце быть более щедрым. Я должен признаться, что это было тяжело, потому что закрадывается образ мышления бедности, но Бог напоминает мне доверять ему больше, чем то, что лежит в моем кошельке.
Я плачу 20 долларов за стрижку, обычно примерно раз в месяц, и просто давал чаевые 2 доллара, что все еще превышало мой бюджет.Да, но бюджет стрижки составляет 20 долларов, а не 22 доллара. Но я решил дать ему 4 доллара на чаевые. Он впервые поблагодарил меня за чаевые.
Я встречался с клиентами в закусочной и обычно давал чаевые 15-20%, но на этой неделе я почувствовал, что Господь побуждает меня быть более щедрым. Так что я дал чаевые более 50%. Это действительно было Богом, выталкивающим меня из зоны комфорта. Освободив меня от власти маммоны.
Я не давал деньги бездомному около 20 лет. Раньше я гордился тем, что не давал деньги бездомному, который потенциально мог потратить эти деньги на алкоголь или наркотики.Так я бы сказал себе. Вместо этого я обычно покупал им еду, но на этой неделе, когда я столкнулся с бездомным и получил такое же мнение о том, что мне нужны деньги на транспорт, я действительно почувствовал, что Бог говорит мне просто давать. Да, он вполне мог пойти и купить выпивку вместо того, чтобы покупать билет на автобус, но в тот день Бог хотел, чтобы я дал наличные.
Я дал этому бездомному скудные 8 долларов, но когда я достал деньги, которые, по его словам, ему были нужны, и передал их ему, я почувствовал, как Господь мягко показывает мне, что во многих случаях, когда я не давал деньги, это было не потому, что я действительно беспокоился об их благополучии, а потому, что я думал, что деньги в моем кошельке мои, а не Божьи.
Я уехал от бездомного на этой неделе и сказал Богу, что не знаю, как все это будет работать математически, но я хочу больше узнать о щедрости и что я хочу быть более щедрым с Божьими деньгами, Божьими деньгами. время и Божьи таланты он дал мне управлять для его одобрения.
Это мое признание как новичка, пытающегося прожить жизнь, которую Бог дал мне распорядителю для Его одобрения. Мне предстоит пройти долгий путь, но я рад учиться под руководством Господа.
Готовы начать?
Готовы начать? Свяжитесь со мной по адресу paul @ jangfinancial.com, если вы хотите с библейской точки зрения помочь наставить свою общину как благочинные служители, или если вы сами хотите расти как управитель, стремящийся практически управлять финансами, лучше услышать от нашего Господа по его возвращении: «Молодцы, хорошо и верный слуга. Ты немного был верен; Я поставлю тебя на многое. Войдите в радость своего хозяина ». (Матфея 25:21, 23)
Пол Джанг
Пастор | Персональный консультант по финансам для частных лиц и консультант по служению финансового управления для церквей
* Если вы хотите автоматически получать эти еженедельные блоги, подпишитесь на бесплатную электронную книгу по бюджетированию на www.jangfinancial.com.
** Хотите проверить другие записи в блоге, посетите www.jangfinancial.com/jang-financial-stewardship-blogs/
Пол Джанг почти 15 лет служил в качестве рукоположенного пастора на полную ставку в округе Берген.