Ха-Джун Чанг — Как устроена экономика » MYBRARY: Электронная библиотека деловой и учебной литературы. Читаем онлайн.

В этой книге экономист из Кембриджа Ха-Джун Чанг в занимательной и доступной форме объясняет, как на самом деле работает мировая экономика. Автор предлагает читателю идеи, которых не найдешь в учебниках по экономике, и делает это с глубоким знанием истории, остроумием и легким пренебрежением к традиционным экономическим концепциям.

Книга будет полезной для тех, кто интересуется экономикой и хочет лучше понимать, как устроен мир.

На русском языке публикуется впервые.

Ха-Джун Чанг

Как устроена экономика

Ha-Joon Chang

ECONOMICS: THE USER’S GUIDE

Научный редактор Эльвира Кондукова

Издано с разрешения Ha-Jon Chang c/o Mulcahy Conway Assocs Ltd. и литературного агентства Andrew Nurnberg

Правовую поддержку издательства обеспечивает юридическая фирма «Вегас-Лекс»

© Ha-Joon Chang, 2014

© Перевод на русский язык, издание на русском языке, оформление.

ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2015

* * *

Посвящается моим родителям

Пролог

Зачем нужно разбираться в экономике

Почему люди не очень-то интересуются экономической теорией

Раз уж эта книга оказалась в ваших руках, вероятно, вам хоть немного интересна ее тема. Вероятно, вы даже испытываете некоторое предвкушение. Ведь, по всеобщему представлению, экономика – это сложно. Пусть это не настолько головоломная дисциплина, как физика, но для ее понимания все равно требуется прикладывать усилия. Некоторые из вас, наверное, помнят выступления экономистов по радио: их высказывания, вероятно, не внушали вам доверия, хоть вы и принимали их на веру. В конце концов, они профессионалы, а вы не прочитали ни одной книги на эту тему.

Неужели экономическая теория в самом деле настолько сложна? Нет, конечно, если объяснить ее просто и доступно. В своей предыдущей книге «23 тайны. То, что вам не расскажут про капитализм»[1] я даже рискнул высказать идею, что 95 процентов экономической теории – это всего лишь здравый смысл, которому придали сложный вид с помощью специальной терминологии и математики.

Экономика не единственная область, которая неспециалистам кажется более запутанной, чем есть на самом деле. В любой профессии, требующей определенной профильной подготовки, будь то экономика, сантехника или медицина, профессиональный язык, облегчающий общение между специалистами, затрудняет понимание предмета для людей посторонних. Если честно, у всех технических дисциплин имеется повод представляться более сложными, чем есть на самом деле: ведь это оправдывает высокие гонорары, которые специалисты берут за свои услуги.

Даже с учетом всего сказанного экономическая теория однозначно добилась больших успехов в стремлении не допустить широкую общественность на свою территорию. Несмотря на отсутствие соответствующих знаний, люди склонны высказывать твердое мнение по самым разнообразным вопросам: изменение климата, однополые браки, война в Ираке и атомные электростанции. Но когда дело касается экономики, многие не демонстрируют даже интереса, не говоря уже о наличии собственной точки зрения.

Попробуйте-ка вспомнить, когда вы в последний раз обсуждали будущее евро, имущественное расслоение в Китае или перспективы обрабатывающей промышленности в США? А ведь эти вопросы могут иметь огромное влияние непосредственно на вас, где бы вы ни жили. Вполне вероятно, они позитивно или негативно отразятся на перспективах трудоустройства, зарплате и даже на вашей пенсии, но вы, скорее всего, не задумывались об этом всерьез.

Такое странное положение вещей лишь частично объясняется тем, что экономические темы не затрагивают наших чувств, в отличие от тем любви, места жительства, смерти и войны. Оно сложилось потому, что люди поверили – особенно в последние несколько десятилетий, – будто экономика такая же наука, как физика или химия, и в ней на все вопросы есть только один правильный ответ. Поэтому неспециалисты должны просто принять на веру мнение профессионалов и перестать забивать себе голову слишком сложными вопросами. Грегори Мэнкью, профессор экономики Гарвардского университета и автор одного из самых популярных учебников по этой дисциплине, говорит: «Экономистам нравится представать в качестве ученых.

Я сам часто так поступаю. Читая лекции старшекурсникам, я совершенно сознательно представляю экономику как науку, так что ни один студент не начинает изучение этого курса с мыслью о том, что он приступает к постижению какой-то эфемерной дисциплины»{1}.

Читая книгу, вы поймете, что экономическая теория никогда не станет наукой в том смысле, какой мы подразумеваем, говоря о физике или химии. Существует множество различных школ экономической теории, каждая из которых подчеркивает различные аспекты сложной реальности, высказывая различные этические и политические оценочные суждения и делая на их основе те или иные выводы. Кроме того, ни одна из школ экономической теории еще ни разу не сумела предсказать реальное развитие событий даже в тех областях, на которые ориентирована, не в последнюю очередь потому, что у людей есть собственные желания – в отличие от молекул или физических объектов{2}.

А раз в экономике не существует единственного правильного ответа, следовательно, нельзя отдать ее на откуп одним только специалистам. Таким образом, каждый ответственный гражданин должен хоть что-нибудь знать об экономике. Говоря это, я не имею в виду, что вам нужно взять толстый учебник и ознакомиться с какой-нибудь одной точкой зрения на эту дисциплину. Я говорю о необходимости изучить различные типы экономических суждений и развить в себе критическое мышление и способность понимать, какой именно подход будет наиболее разумным в данных экономических обстоятельствах, в свете определенных моральных ценностей и политических целей (обратите внимание, я не говорю о правильности какого-либо суждения). Для решения подобной задачи требуется учебное пособие, которое рассматривало бы экономическую теорию так, как этого еще никто не делал, – и, я надеюсь, вы держите в руках именно такую книгу.

Чем особенна эта книга

Чем эта книга не похожа на другие подобные?

Одно из отличий – я воспринимаю своих читателей всерьез. И это не шутка. Вы не найдете здесь сжатого пересказа сложных извечных истин. Я познакомлю вас с различными способами анализа экономики в надежде, что вы сами сумеете оценить возможности разных подходов.

Я не отказываюсь от обсуждения основополагающих методологических вопросов экономической теории, например, таких как: допустимо ли считать данную дисциплину наукой или какую роль играют в ней (и должны играть) моральные ценности. Я стараюсь представить гипотезы, лежащие в основе различных экономических концепций, чтобы читатели сложили собственное мнение об их реалистичности и правдоподобности. Я также рассказываю, как определяются и связываются количественные показатели в экономике, призывая читателей не забывать, что их нельзя воспринимать как нечто, не поддающееся изменению, скажем, как вес слона или температуру воды в кастрюле[2]. Короче говоря, я пытаюсь объяснить, как думать, а не что думать.

Ха-Джун Чанг — Как устроена экономика » Страница 3 » MYBRARY: Электронная библиотека деловой и учебной литературы. Читаем онлайн.

В этой книге экономист из Кембриджа Ха-Джун Чанг в занимательной и доступной форме объясняет, как на самом деле работает мировая экономика. Автор предлагает читателю идеи, которых не найдешь в учебниках по экономике, и делает это с глубоким знанием истории, остроумием и легким пренебрежением к традиционным экономическим концепциям.

Книга будет полезной для тех, кто интересуется экономикой и хочет лучше понимать, как устроен мир.

На русском языке публикуется впервые.

Эти названия действительно несколько преувеличивают реальную ситуацию – но в определенных рамках. На самом деле преувеличения могут затрагивать вопрос о том, «как экономическая теория объясняет все, касающееся экономики», но не «как экономическая теория может объяснить вообще все».

Преувеличения такого рода возникли из-за способа, которым главенствующая в настоящее время школа экономической теории, так называемая неоклассическая школа, определяет изучаемую дисциплину. Стандартное неоклассическое определение экономикс, вариации которого используются до сих пор, было дано в 1932 году в книге Лайонела Роббинса «Эссе о природе и значении экономической науки»[12].

В своей работе Роббинс определяет экономикс как «науку, которая изучает поведение человека с точки зрения отношений между его целями и ограниченными средствами, допускающими альтернативное использование».

С этой точки зрения экономика больше характеризуется своим теоретическим подходом, а не предметом исследования. Она представляет собой науку о рациональном выборе, то есть о выборе, сделанном на основе целенаправленного систематического расчета максимально возможных результатов при условии использования неизбежно скудных средств. Предметом расчета бывает все что угодно: брак, рождение детей, преступления или наркомания (как однажды написал Гэри Беккер, известный чикагский экономист и обладатель Нобелевской премии по экономике 1992 года), – а не только «экономические» вопросы, которыми неэкономисты могут считать рабочие места, деньги или международную торговлю. Назвав свою книгу The Economic Approach to Human Behaviour («Экономический подход к человеческому поведению»), опубликованную в 1976 году, Беккер тем самым без лишней шумихи объявил, что экономика

действительно касается всего.

Эта тенденция применения так называемого экономического подхода ко всему, названная критиками «экономическим империализмом», в последнее время достигла апогея в таких книгах, как «Фрикономика». Лишь небольшая часть этой работы на самом деле посвящена экономическим вопросам в том виде, в каком их представляет большинство людей. В ней рассказывается о японских борцах сумо, американских школьных учителях, чикагских бандах наркоторговцев, участниках телевикторин «Слабое звено», о риелторах и ку-клукс-клане. Большинство считает (и авторы признают это), что никто из перечисленных людей, за исключением риелторов и наркоторговцев, не имеет ничего общего с экономикой. Но сегодня, с точки зрения большинства экономистов, ситуации, когда японские борцы сумо устраивают сговор, чтобы помочь друг другу, или американские учителя исправляют оценки своих учеников, чтобы получить для себя лучшее назначение, пожалуй, представляют собой такие же экономические проблемы, как и вопросы, должна ли Греция оставаться в еврозоне, или как происходит борьба между компаниями Samsung и Apple на рынке смартфонов, или как можно сократить безработицу молодежи в Испании (которая на момент написания книги превышала 55 процентов). Для экономистов подобного рода «экономические» вопросы не обладают привилегированным статусом в экономике, это всего лишь некоторые из многих вещей (о да, я забыл, некоторые из всех), которые способна объяснить экономическая теория, поскольку приверженцы неоклассической школы определяют свой предмет с точки зрения теоретического подхода к изучению, а не его сути.

…или Действительно ли экономическая теория – это наука об экономической деятельности?

Очевидное альтернативное определение экономики, о котором я уже упоминал, – это то, что это наука об экономической деятельности. Но что такое экономическая деятельность?

Экономическая деятельность связана с деньгами, но так ли это?

Интуитивно понятным ответом большинству читателей может показаться утверждение, что экономическая деятельность в любом случае связана с деньгами – с их отсутствием, зарабатыванием, тратой, расходом, сбережением, заимствованием и возвратом. Это не совсем верное рассуждение, хоть оно и служит хорошей отправной точкой для размышлений об экономической деятельности – и экономике.

Сейчас, утверждая, что экономическая деятельность связана с деньгами, мы на самом деле не имеем в виду настоящие деньги. Деньги, будь то банкноты, золотые монеты или огромные, практически неподвижные камни, которыми пользовались очень давно на некоторых островах Тихого океана, – это просто символ. Деньги – символ того, что другие представители общества что-то должны вам отдать, или символ ваших претензий на определенные объемы ресурсов общества{4}.

Вопрос о том, как деньги и прочие финансовые требования (такие как акции компании, производные финансовые инструменты и многие сложные финансовые продукты, о которых я подробнее расскажу в следующих главах) создаются, продаются и покупаются, представляет собой одну огромную область экономической науки, называемую финансовой экономикой. В современном мире, с учетом доминирования финансовой индустрии во многих странах, люди зачастую воспринимают финансовую экономику и экономику вообще как нечто эквивалентное, на самом же деле первая лишь малая часть второй.

Деньги – или претензии, которые вы предъявляете на какие-то ресурсы, – производятся различными способами. И многие области экономики касаются (или должны касаться) этого.

Работа – самый распространенный способ получения денег

Самый распространенный способ получить деньги, если вы не родились богатым, – работать (включая работу на себя самого). Так что многие области экономики связаны с работой. На этот счет существуют различные точки зрения.

Работу можно рассматривать с позиции отдельного работника. Найдете ли вы ее и сколько денег будете за нее получать, зависит от того, какими умениями вы обладаете и есть ли на них спрос. Вам могут платить очень высокую зарплату, если у вас есть чрезвычайно редкие навыки, такие, например, как у футболиста Криштиану Роналду. Вы можете потерять работу (и даже навсегда), если кто-нибудь изобретет машину, способную делать то же, что и вы, в сто раз быстрее – как случилось с мистером Бакетом, отцом Чарли, который накручивал крышечки на тюбики с зубной пастой, в экранизации повести Рональда Даля «Чарли и шоколадная фабрика»[13]. Вероятно, вы должны будете согласиться на более низкую заработную плату или худшие условия труда, если ваша компания начнет терять деньги из-за дешевого импорта, скажем, из Китая. И далее в таком духе. Таким образом, чтобы понять, что такое работа даже с точки зрения одного человека, мы должны обладать знаниями о навыках, технологических инновациях и международной торговле.

Как устроена экономика читать онлайн — Ха-Джун Чанг

Ха-Джун Чанг

Как устроена экономика

Посвящается моим родителям

Пролог

Зачем нужно разбираться в экономике

Почему люди не очень-то интересуются экономической теорией

Раз уж эта книга оказалась в ваших руках, вероятно, вам хоть немного интересна ее тема. Вероятно, вы даже испытываете некоторое предвкушение. Ведь, по всеобщему представлению, экономика — это сложно. Пусть это не настолько головоломная дисциплина, как физика, но для ее понимания все равно требуется прикладывать усилия. Некоторые из вас, наверное, помнят выступления экономистов по радио: их высказывания, вероятно, не внушали вам доверия, хоть вы и принимали их на веру. В конце концов, они профессионалы, а вы не прочитали ни одной книги на эту тему.

Неужели экономическая теория в самом деле настолько сложна? Нет, конечно, если объяснить ее просто и доступно. В своей предыдущей книге «23 тайны. То, что вам не расскажут про капитализм» [Чхан Ха Джун. 23 тайны. То, что вам не расскажут про капитализм. М.: АСТ, 2014.] я даже рискнул высказать идею, что 95 процентов экономической теории — это всего лишь здравый смысл, которому придали сложный вид с помощью специальной терминологии и математики.

Экономика не единственная область, которая неспециалистам кажется более запутанной, чем есть на самом деле. В любой профессии, требующей определенной профильной подготовки, будь то экономика, сантехника или медицина, профессиональный язык, облегчающий общение между специалистами, затрудняет понимание предмета для людей посторонних. Если честно, у всех технических дисциплин имеется повод представляться более сложными, чем есть на самом деле: ведь это оправдывает высокие гонорары, которые специалисты берут за свои услуги.

Даже с учетом всего сказанного экономическая теория однозначно добилась больших успехов в стремлении не допустить широкую общественность на свою территорию. Несмотря на отсутствие соответствующих знаний, люди склонны высказывать твердое мнение по самым разнообразным вопросам: изменение климата, однополые браки, война в Ираке и атомные электростанции. Но когда дело касается экономики, многие не демонстрируют даже интереса, не говоря уже о наличии собственной точки зрения. Попробуйте-ка вспомнить, когда вы в последний раз обсуждали будущее евро, имущественное расслоение в Китае или перспективы обрабатывающей промышленности в США? А ведь эти вопросы могут иметь огромное влияние непосредственно на вас, где бы вы ни жили. Вполне вероятно, они позитивно или негативно отразятся на перспективах трудоустройства, зарплате и даже на вашей пенсии, но вы, скорее всего, не задумывались об этом всерьез.

Такое странное положение вещей лишь частично объясняется тем, что экономические темы не затрагивают наших чувств, в отличие от тем любви, места жительства, смерти и войны. Оно сложилось потому, что люди поверили — особенно в последние несколько десятилетий, — будто экономика такая же наука, как физика или химия, и в ней на все вопросы есть только один правильный ответ. Поэтому неспециалисты должны просто принять на веру мнение профессионалов и перестать забивать себе голову слишком сложными вопросами. Грегори Мэнкью, профессор экономики Гарвардского университета и автор одного из самых популярных учебников по этой дисциплине, говорит: «Экономистам нравится представать в качестве ученых. Я сам часто так поступаю. Читая лекции старшекурсникам, я совершенно сознательно представляю экономику как науку, так что ни один студент не начинает изучение этого курса с мыслью о том, что он приступает к постижению какой-то эфемерной дисциплины» [Это первые предложения его статьи The macroeconomist as scientist and engineer, Journal of Economic Perspectives, vol. 20, no. 4 (2006).].

Читая книгу, вы поймете, что экономическая теория никогда не станет наукой в том смысле, какой мы подразумеваем, говоря о физике или химии. Существует множество различных школ экономической теории, каждая из которых подчеркивает различные аспекты сложной реальности, высказывая различные этические и политические оценочные суждения и делая на их основе те или иные выводы. Кроме того, ни одна из школ экономической теории еще ни разу не сумела предсказать реальное развитие событий даже в тех областях, на которые ориентирована, не в последнюю очередь потому, что у людей есть собственные желания — в отличие от молекул или физических объектов [Подобная точка зрения высказывается в статье Нобелевского лауреата в области экономики 2013 года Роберта Шиллера «Действительно ли экономика — это наука?» (Robert Shiller ‘Is economics a science?’): http://www.theguardian.com/business/economics-blog/2013/nov/06/is-economics-a-science-robert-shiller.].

А раз в экономике не существует единственного правильного ответа, следовательно, нельзя отдать ее на откуп одним только специалистам. Таким образом, каждый ответственный гражданин должен хоть что-нибудь знать об экономике. Говоря это, я не имею в виду, что вам нужно взять толстый учебник и ознакомиться с какой-нибудь одной точкой зрения на эту дисциплину. Я говорю о необходимости изучить различные типы экономических суждений и развить в себе критическое мышление и способность понимать, какой именно подход будет наиболее разумным в данных экономических обстоятельствах, в свете определенных моральных ценностей и политических целей (обратите внимание, я не говорю о правильности какого-либо суждения). Для решения подобной задачи требуется учебное пособие, которое рассматривало бы экономическую теорию так, как этого еще никто не делал, — и, я надеюсь, вы держите в руках именно такую книгу.

Чем особенна эта книга

Чем эта книга не похожа на другие подобные?

Одно из отличий — я воспринимаю своих читателей всерьез. И это не шутка. Вы не найдете здесь сжатого пересказа сложных извечных истин. Я познакомлю вас с различными способами анализа экономики в надежде, что вы сами сумеете оценить возможности разных подходов. Я не отказываюсь от обсуждения основополагающих методологических вопросов экономической теории, например, таких как: допустимо ли считать данную дисциплину наукой или какую роль играют в ней (и должны играть) моральные ценности. Я стараюсь представить гипотезы, лежащие в основе различных экономических концепций, чтобы читатели сложили собственное мнение об их реалистичности и правдоподобности. Я также рассказываю, как определяются и связываются количественные показатели в экономике, призывая читателей не забывать, что их нельзя воспринимать как нечто, не поддающееся изменению, скажем, как вес слона или температуру воды в кастрюле [Впрочем, ученые сказали бы вам, что даже эти цифры нельзя считать полностью объективными.]. Короче говоря, я пытаюсь объяснить, как думать, а не что думать.

Несмотря на то что книга вовлекает читателей в очень глубокий анализ, это не значит, что она сложна для восприятия. В ней нет ничего такого, что человек со средним образованием не сумел бы понять. Все, о чем я прошу, — проявить любопытство, чтобы узнать, что происходит на самом деле, а также немного терпения.

Еще одно важное отличие моей книги от других учебников по экономике состоит в том, что в ней содержится много информации о реальном мире. И я говорю о «мире» абсолютно серьезно. В книге много информации о разных странах. Это не значит, что всем государствам земного шара я уделил равное внимание. Но, в отличие от большинства других книг по экономике, в моей — сведения не ограничиваются одной или двумя странами или одной категорией (скажем, только богатыми или бедными государствами). Бóльшая часть данных будет представлена в числовом виде: насколько велика мировая экономика; какой вклад в нее вносят США или Бразилия; какая часть выпускаемых продуктов приходится на Китай или Демократическую Республику Конго; сколько человек работает в Греции или Германии. Но все эти цифры дополнены качественной информацией об институциональных механизмах, исторических предпосылках, типовых стратегиях и многом другом. Хочется верить, что, прочитав книгу, читатель сможет сказать, что теперь он имеет некоторое представление о том, как работает экономика в реальном мире.

А сейчас нечто совершенно иное… [Популярная цитата из комедийного сериала «Летающий цирк Монти Пайтона». Прим. пер.]

Руководство пользователя Ха-Джун Чанг

Это действительно хорошая книга. Пару лет назад я решил, что было бы неплохо получить лучшее представление о том, в чем заключается весь ажиотаж в этой экономической теме. Итак, я начал читать несколько книг. Я также решил, что мне следует прочитать несколько книг, с которыми я, вероятно, не согласен, чтобы лучше понять весь спектр мыслей по этой теме. Некоторые темы под обзорами прочитанных мною книг, поддерживающих свободную рыночную экономику, все еще иногда вспыхивают.В этих обзорах меня скорее сочтут идиотом, чем когда-либо еще, что я написал. Обычно это все, что люди говорят: «МакКэндлесс, ты идиот». Это нормально и довольно близко к ожидаемому уровню «дебатов».

Но я также читаю книги с такими названиями, как «Экономика», для людей, которые не любят Капитализм или Грязный Лукр — знаете, книги, которые, как мне кажется, могут дать мне более «левую» точку зрения на экономику. Но, как правило, эти книги были написаны людьми, которые полностью согласились с тем, что единственный способ понять экономику — это с точки зрения неолиберальной экономической теории, и что если ваша точка зрения каким-либо образом отличается от этой точки зрения, то вы просто ошибались.Они тихо заявили, что экономика — это наука, и что эта наука полностью устоялась. Проблема, с которой я столкнулся, заключалась в том, что неолиберальная политика доминировала в мировой экономике на протяжении десятилетий и, в общем, одним словом (числом?) В 2008 году. Вы знаете, в конечном итоге мы были поджарены в GFC и извне, что выглядело немного как быть виноватым в неолиберальной политике. Я бы подумал, что любой, кто даже притворяется хоть немного объективным, может подумать, что GFC, возможно, может бросить небольшой вызов неолиберальной ортодоксии. Я знаю, я могу быть невероятно наивным.

Это книга, которую я хотел бы прочитать в первую очередь. Это действительно прекрасное введение в экономику. Во-первых, он говорит вам, что GFC действительно бросает вызов главной экономической ортодоксальной теории сегодняшнего дня — неолиберализму. В нем также говорится, что существуют и другие экономические теории, и что они слишком часто полностью игнорировались авторами, которые были слишком пристрастны в своих взглядах. Затем в общих чертах излагаются основные экономические теории и выделяются их основные предположения и опасения.Резюме, которое он приводит на следующих страницах 165 в приложении к главе, посвященной данной теме, действительно необходимо иметь в книге.

Но это гораздо больше, чем просто атака на неолиберальные экономические теории — на самом деле, можно было бы возразить, что это даже не так. Автор рассматривает экономические теории как набор инструментов, которые можно использовать для понимания экономических явлений. Таким образом, каждая теория предоставляет свой способ понимания этих явлений, и поэтому каждая теория несколько ограничена в своем объеме и применимости.Проблема возникает, когда люди идеологически привержены только одной теории — он цитирует это высказывание парню с молотком, что все выглядит как гвоздь — и вот тут возникают проблемы. Как человеку, которому нравится идея о том, что мир сложен и труден для понимания, и что наличие как можно большего количества свечей, которые помогут осветить мир с разных точек зрения, — это наша единственная надежда вообще понять мир — это все очень хорошо кто-то поет мою любимую песню.Но это не очень понравится тем людям, которые говорят мне, как сильно они меня ненавидят, в упомянутых мною ранее обзорах текстов по неолиберальной экономике, которые я читал.

Что мне очень понравилось в этой книге, так это то, что главы заканчиваются «числами из реального мира», а это очень важно. Он говорит о вещах, которые, как мы все знаем, истинны — мы живем в глобализированном мире, мы деиндустриализируемся, образование делает нас более продуктивными, — а затем он дает цифры и мутит эти воды так, как их действительно следует спутать.

Он заканчивает эту книгу, говоря, что экономика слишком важна, чтобы оставлять ее на усмотрение профессиональных экономистов, и что не так уж и сложно изучить основы и, следовательно, иметь больше шансов узнать, когда вас заводят. . Это действительно стоящая книга, которую очень рекомендуется прочитать.

Ха-Джун Чанг по вопросам экономического развития

ОБОЗНАЧЕНИЕ:
I: Интервьюер доктор Ивано Кардинале
HJC: Ха-Джун Чанг

I: Мы с Ха-Джун Чангом, читателем факультета экономики и директором Центра исследований развития Кембриджского университета.Ха-Джун, благодарю вас за согласие принять участие в серии интервью, организованных Economics at Goldsmiths и Независимым фондом социальных исследований.

HJC: Спасибо, что пригласили меня.

I: Я бы хотел начать интервью с области экономики, которой вы посвятили большую часть своей работы — экономического развития. Есть ли консенсус в отношении определения экономического развития или существуют конкурирующие определения?

HJC: О да.Люди веками обсуждали это определение. В целом, я думаю, есть два с половиной определения, если можно так выразиться. Первое определение в основном объединяет экономическое развитие с экономическим ростом. Так что по мере роста производства на душу населения идет экономическое развитие. Эту точку зрения придерживается большинство экономистов-неоклассиков, которые сегодня составляют подавляющее большинство экономической профессии. Но есть еще одно определение, которое уходит корнями в классическую школу и марксистскую школу, а также то, что я называю традицией развития, такие люди, как Александр Гамильтон, Фридрих Лист, и экономисты развития 1950-х и 1960-х годов, люди вроде Саймона Кузнеца. , Альберт Хиршман и так далее.В этих альтернативных традициях экономическое развитие определяется не только количественным ростом, но и качественными изменениями.

Это определение основано на понимании экономики в основном как чего-то, что базируется на сфере производства. Таким образом, для этих людей экономическое развитие происходит только тогда, когда происходят фундаментальные структурные преобразования в производственной структуре экономики, а также лежащие в основе способности, которые делают эти производительные преобразования возможными.Это более детальное и качественное определение экономического развития. Например, Экваториальная Гвинея, которая на данный момент является самой богатой страной в Африке из-за нефти, выросла из экономики с доходом на душу населения 350 долларов в начале 90-х годов в страну с доходом примерно 22000 долларов на душу населения. Стандартное неоклассическое определение классифицирует это как экономическое развитие, но есть такие люди, как Альберт Хиршман или Фридрих Лист, которые скажут: «Нет. Это не развитие.Это просто количественный рост ».

Затем я сказал «два с половиной» определения, потому что совсем недавно появился вариант неоклассического определения, который, по-видимому, более прогрессивен, но в конечном итоге даже менее дальновиден, чем стандартное неоклассическое определение. Это определение более или менее приравнивает экономическое развитие к сокращению бедности. Вершиной этого определения были так называемые Цели развития тысячелетия, сформулированные Организацией Объединенных Наций в 2000 году, и в этом определении, ну, ну, в них были разные элементы, но в основном экономическое развитие приравнивалось к сокращению бедности.Так что это еще менее исчерпывающее определение, чем стандартное неоклассическое определение. Однако многие люди подписались на него, потому что он продвигал эту прогрессивную повестку дня. Это было примерно так: «Если мы растем количественно, но не сокращаем бедность, можно ли назвать это экономическим развитием?»

Итак, в нем есть прогрессивный элемент, но, с другой стороны, это видение экономики как чего-то почти статичного. Вам не нужно структурное преобразование. Вам не нужен рост производственных возможностей.Все, что вам нужно, — это увеличивать доход и, что более важно, более справедливо его перераспределять, чтобы мы искоренили крайнюю бедность, которая обычно определяется как 2 доллара в день. Так что это очень узкое оборонительное определение. Строго говоря, это не то же самое, что неоклассическое определение, но оно довольно сильно связано с ним, потому что в основном речь идет о людях как потребителях, о том, какие у них доходы. Речь не идет о трансформации производственной структуры. Речь идет не о людях, которые выбирают разные профессии, превращаются из фермеров, ведущих натуральное хозяйство, в рабочих и так далее.Так что в этом смысле он основан на том же мировоззрении, что и неоклассическая экономика.

I: Это очень интересно. Ваш ответ, кажется, предполагает, что разные экономические школы имеют разные определения развития, что может привести к разной политике. Могут ли такие определения и политики быть настолько контрастными, что стремление к развитию, как это определено одной школой, может препятствовать развитию, как это определяется другой школой? Например, кажется, что вы предполагаете, что сокращение бедности может фактически препятствовать трансформации производственной структуры.

HJC: Верно, да. Это не просто академические теоретические различия, потому что они дают очень разные политические последствия. Итак, если вы придерживаетесь того, что я называю производственной точкой зрения, точки зрения, согласно которой экономическое развитие заключается в преобразовании производственной сферы, да, тогда вы обязательно порекомендуете экономическую политику, которая будет способствовать накоплению новых технологий, приобретению новых навыков рабочими, преобразование социальных механизмов для их поддержки.Итак, самая известная политическая рекомендация в этой традиции — это так называемый аргумент в пользу молодой индустрии. Аргумент, что правительства экономически отсталых стран должны обеспечивать торговый протекционизм, субсидии и другую поддержку молодым отраслям, чтобы у них было пространство для развития своего производственного потенциала и в конечном итоге догнать более передовых производителей из-за рубежа.

Теперь, чтобы это произошло, вам необходимо обеспечить тарифную защиту. Возможно, вам даже придется запретить ввоз некоторых иностранных товаров.Вы можете ввести ограничения на прямые иностранные инвестиции. Вы можете создавать государственные предприятия в крупных капиталоемких секторах с высоким риском, потому что, как правило, в развивающихся странах нет крупных капиталистов, которые поначалу могли бы пойти на такой риск. Итак, вы рекомендуете такую ​​политику. Если вы придерживаетесь неоклассической точки зрения, то, по сути, экономический рост в конечном итоге происходит в результате торговли людьми. Так как люди хотят покупать более качественные вещи, они готовы предложить более высокие цены, а предприниматели найдут возможность и начнут производить новые вещи.В этом мире вы также предполагаете, что технологии находятся в свободном доступе, и, следовательно, все имеют равные производственные возможности.

Итак, если, например, такие страны, как Гватемала, не производят такие вещи, как BMW, то не потому, что они не могут, а потому, что это не имеет экономического смысла. У вас есть все эти предположения об экономике, которые в основном предполагают, что политика свободной торговли и свободного рынка является наилучшей. В лучшем случае вы могли бы предоставить некоторые общественные блага, такие как инфраструктура и базовое образование, но, помимо этого, вам действительно не нужно ничего делать, кроме как поддерживать конкуренцию, открывая свои границы, путем дерегулирования бизнеса.Конкуренция на рынке является естественным стимулом для экономического роста и любых событий. Правительство не имеет права направлять людей для создания сталелитейного завода или начала производства электронного оборудования и так далее. Если вы сохраните рынки открытыми и свободными, естественно, последует экономическое развитие.

Из этих двух разных представлений о том, как экономика работает и развивается в долгосрочной перспективе, вы придете к совершенно разным наборам экономической политики.

I: Это очень интересно. Когда сравниваются разные экономические теории или школы, некоторые из них выражают мнение, что каждая школа может объяснить одни аспекты лучше, чем другие, но что ни одна школа не обязательно лучше, чем все другие. Можно ли сказать, что когда дело доходит до разработки, один подход более полезен, чем другой?

HJC: Да. Я бы сказал так, потому что некоторые школы на самом деле были созданы для понимания и содействия экономическому развитию.Итак, то, что я в широком смысле называю школой развития, которая включает в себя старые аргументы в пользу молодой индустрии, а также так называемую экономику развития 1950-х и 60-х годов, это были люди, которые на самом деле пытались понять, как развиваются экономики и как это происходит. может случиться, и какие политики вам нужно использовать. Вся программа исследования была направлена ​​на решение этого вопроса, поэтому естественно, что они разработали более глубокое понимание этого процесса. Неоклассическая экономика — это рыночный обмен.Он разработал довольно внушительный набор теорий и инструментов для понимания этого процесса, но когда дело доходит до производства, технологий, теории действительно примитивны.

Так называемая теория производства в неоклассической экономике — это очень расплывчатый процесс, в котором некоторые абстрактные кванты, называемые капиталом и трудом, объединяются в некоторой пропорции согласно некоторому руководству, называемому технологией. На самом деле нет глубокого понимания того, как организован производственный процесс, как развиваются технологии, как они влияют на работу организации и общество.Теория не была разработана для понимания экономического развития. Поэтому естественно, что теория не очень хорошо объясняет экономическое развитие. Напротив, я не думаю, что у школы развития есть хорошая теория рыночного обмена, как у неоклассической экономики, потому что это не то, что ее интересует.

Это не единственный фактор, но цель, ради которой была разработана теория, имеет огромное влияние на то, в чем она хороша. Кейнсианская теория была в основном разработана для понимания безработицы, экономического цикла и тому подобного.Таким образом, они очень хороши в этих вопросах, а также в понимании финансов, но в других вопросах, таких как экономическое развитие или выбор потребителей, они не могут сказать так много важных вещей, как другие школы.

I: Главный интерес школы развития — это, конечно, роль государства. В одной из своих книг вы утверждаете, что если мы посмотрим на процесс развития с исторической точки зрения, изучив, как на самом деле развивались развитые страны, мы увидим, что они использовали государственную политику решительно и целенаправленно.

HJC: Верно, да.

I: Но это противоречит общепринятому мнению о том, что свободная торговля лучше для развития. Как бы вы охарактеризовали роль государства в развитии и применяемую политику?

HJC: Что ж, даже в странах с развитой экономикой государство играет чрезвычайно важную роль. Практически во всех странах это самый крупный работодатель и самая крупная организация. В некоторых странах занятость в государственном секторе может составлять до 25% от общей занятости.В некоторых странах государственные расходы могут составлять 50-60% ВВП. Таким образом, правительство всегда играет огромную роль, но на ранних этапах экономического развития правительство должно сыграть и сыграло очень важную роль в преобразовании производственной структуры, потому что, если вы оставите это на рынке, очень мало будет случиться. Вы будете продолжать специализироваться на том, что у вас уже есть, и будет очень сложно продвигаться по служебной лестнице, если хотите, потому что уже есть лучшие производители с гораздо более совершенными технологиями, доступом к управленческим навыкам и каналам сбыта, а также квалифицированным работникам. который немедленно уничтожит вас, если у вас не будет дополнительной защиты, которая может быть предоставлена ​​только государством в этих обстоятельствах.
Итак, на ранних этапах экономического развития практически все страны использовали государственное вмешательство очень жестоко. То же самое и с такими странами, как Великобритания и США, которые, по мнению большинства людей, были разработаны на основе свободной торговли и свободного рынка. Фактически, в некоторых отношениях они были даже более интервенционистскими, чем государства Германии, Франции или Японии. Это зависит от области политики, на которую вы смотрите, но в основном, когда дело доходит до торговой защиты, это были самые протекционистские экономики в соответствующие периоды наверстывания.В частности, в Соединенных Штатах Александр Гамильтон, который был первым министром финансов или, как его называли, министром финансов в других странах, фактически изобрел теорию защиты молодой промышленности. Примерно с 1830-х годов до Второй мировой войны средняя тарифная ставка на импорт промышленных товаров в США колебалась в пределах 40-60%. Сегодня для типичной развивающейся страны тарифная ставка составляет 10%, и в течение этого 120-летнего периода США были буквально самой сильно защищенной экономикой в ​​мире.

Конечно, разные страны использовали разные инструменты и разные комбинации с разной интенсивностью, но практически все страны использовали вмешательство как часть своих мер. Интересно то, что когда они развиваются, они начинают по-другому смотреть на мир. Теперь они понимают: «Нам не нужна защита. Собственно, почему у этих парней есть защита? Нам нужно их демонтировать ». Затем они оказывают давление на другие страны. Они пытаются убедить другие страны снять эту защиту.Это то, что немецкий экономист XIX века Фридрих Лист, которого ошибочно называют отцом аргументации в области детской индустрии, хотя он развил только теорию, первоначально изобретенную Александром Гамильтоном, описал как «отбрасывание лестницы».

Вы поднимаетесь на вершину по лестнице и отбрасываете ее, чтобы другие люди не могли подняться, чтобы догнать вас. Эта картина действительно поразительна, потому что, когда Британия пыталась развить свою экономику на основе сырьевой экономики в 18 веке, она использовала огромный спектр защиты.Когда в середине 19 века он стал самой сильной индустриальной страной, он снял эту защиту и заставил другие страны последовать его примеру.

Американцы и немцы сопротивлялись этому и использовали защиту, но когда американцы стали лидером, они сказали: «Мы должны делать свободную торговлю», хотя США никогда не практиковали свободную торговлю в той степени, в которой это делала Великобритания в 19-м веке. век. Совсем недавно такие страны, как Япония и Корея, развивались с использованием всех этих протекционистских мер, государственных субсидий и т. Д., А теперь, когда вы посещаете ВТО и различные международные страны, вы обычно видите, что японское и корейское правительства выступают за свободную торговлю и отмену ограничений прямые зарубежные инвестиции.Так что, к сожалению, этот шаблон отбрасывания лестницы продолжается.

I: Считаете ли вы, что на ранних этапах разработки могут быть обратные стороны той государственной политики, которую вы обсуждали?

HJC: Да, конечно. Я считаю, что нет политики, у которой нет недостатков. Любая политика имеет свои преимущества и издержки. По сути, вы должны решить, какие преимущества вы собираетесь получить и какую цену вы собираетесь заплатить.Таким образом, политика, за которую я выступал, на мой взгляд, абсолютно необходима. Без этого не было бы экономического развития, но наличие такой политики не гарантирует успеха, потому что она несет свою цену. Одна из затрат заключается в том, что это действительно долгосрочные инвестиции. Японии потребовалось 40 лет очень высокой защиты, чтобы сделать свою автомобильную промышленность конкурентоспособной на международном уровне. Японская автомобильная промышленность была создана в 1930-х годах, и только после 40 лет защиты, в основном запрета на прямые иностранные инвестиции и крупных государственных субсидий, японские автомобили стали конкурентоспособными на международном уровне.

Итак, это долгая игра, в которую вам нужно играть, и это делает ее рискованной. Потому что сейчас вы обеспечиваете защиту в надежде, что через 20, 30, 40 лет вы пожнете плоды. Многое может пойти не так. Так что это одна проблема. Во-вторых, у любой политики, какой бы общей она ни была, есть победители и проигравшие. Даже такое общее, как денежно-кредитная политика, ну, если правительство увеличивает денежную массу или снижает процентные ставки, это приносит пользу людям с долгами.Таким образом, у любой политики есть победители и проигравшие, но у этих целевых торговых и промышленных политик, которые, как я сказал, необходимы на ранних этапах развития, есть явные победители и проигравшие, потому что вы собираетесь поддерживать не всех должников, а эту конкретную отрасль или даже эту конкретную фирма. Это делает его очень уязвимым для политических злоупотреблений и коррупции. Так что управление этим процессом очень важно.

Конечно, это не означает, что вы не должны использовать эти политики, потому что, если вы никогда не должны использовать какую-либо политику, несущую какой-либо риск, вы можете просто умереть.Зачем вообще жить? Но вы должны знать, что долгосрочный характер этой политики и открытость для коррупции и злоупотреблений существуют, и вы должны очень тщательно подумать о том, как вы собираетесь их решать. Ну, не решить полностью, я имею в виду, что это невозможно, но уменьшить эти проблемы.

I: Вы часто подчеркиваете, что экономическое развитие не происходит в политическом вакууме — что существует решающее политико-экономическое измерение, которое важно для понимания того, почему одни страны развиваются, а другие нет.Считаете ли вы, что у развитых стран были общие черты внутриполитической ситуации?

HJC: Да. Наиболее очевидной общей чертой развивающихся стран является то, что — ну, не во всех из них, но в большинстве из них — на ранней стадии развития землевладельцы очень сильны. Они не хотят экономического развития. Они хотят иметь возможность экспортировать свою сельскохозяйственную продукцию и импортировать лучшие потребительские товары из США или Европы. Этот образец существовал всегда.

Посмотрите на Соединенные Штаты. Почему в 1860-х годах велась гражданская война в США? Частично это было рабством, но другой важной частью было то, что север и юг не могли договориться о торговой политике. Северные штаты, которые пытались развивать производство, хотели защитить зарождающуюся промышленность от европейского импорта. Южные штаты сказали: «Это глупо. Мы можем экспортировать нашу сельскохозяйственную продукцию, используя рабов, в Европу и импортировать промышленные товары, которые намного лучше и дешевле, даже с учетом транспортных расходов, чем американские.Почему мы должны субсидировать этих неэффективных производителей-янки? »

Итак, с самого начала была большая напряженность, которая, в конце концов, вылилась в Гражданскую войну. Только потому, что север выиграл гражданскую войну, американцы могли проводить эту протекционистскую политику с большей силой. Некоторые скажут, что север выиграл Гражданскую войну только потому, что у них была промышленность, которая могла производить лучшее оружие. Южные государства, которые были аграрными, их не имели, и их приходилось импортировать из Европы.Они не могли выдержать этого. Мой друг, норвежский экономист Эрик Рейнерт, однажды сказал, что «Латинская Америка — это Соединенные Штаты, в которых юг выиграл Гражданскую войну». Помещики продолжали господствовать; они не хотели индустриализации. Так что это очень типичная проблема.

Конечно, это не значит, что проблема только в арендодателях. Если вы посмотрите, например, на Бразилию или Южную Африку сегодня, вы увидите, что именно финансисты действительно убивают обрабатывающую промышленность, потому что им нужна более сильная валюта, им нужны высокие процентные ставки.

Обрабатывающие отрасли этих двух стран рухнули за последние 20, 30 лет, потому что финансисты стали доминирующими и в основном проводили политику, которая очень пагубна для обрабатывающей промышленности. До конца 1980-х годов на обрабатывающий сектор приходилось около 30% ВВП Бразилии. Сегодня это 10%. В основном он исчезает. Это не единственная причина, но самая важная причина заключается в такой структуре макроэкономической и денежно-кредитной политики, которая благоприятствовала финансовому сектору и навязывала обрабатывающую промышленность высокими процентными ставками и завышенной оценкой валют.

Теперь, сказав все это, я не утверждаю, что эти политические препятствия никогда не могут быть преодолены. В конце концов, американцы действительно вели Гражданскую войну, чтобы решить эту проблему, но вы могли бы сделать это более мирным путем. Например, когда Отто фон Бисмарк объединил Германию, его политической базой были крупные землевладельцы, которых называли «юнкерсами». Юнкерсы не хотели протекционизма. Что ж, они хотели протекционизма, но только в отношении сельскохозяйственных продуктов. Они не хотели промышленной защиты.С другой стороны, в то время в Германии появлялись все эти новые отрасли тяжелой и химической промышленности, такие как сталелитейная, фармацевтическая и т. Д., И они нуждались в защите. Итак, Бисмарк заключил сделку. Он создал это новое политическое поселение, названное «Браком железа и ржи», в основном защищая сельскохозяйственную продукцию, тем самым выкупив согласие арендодателя на защиту и тяжелой промышленности. Так что вы можете заключать эти сделки.

В 1920-е годы в Швеции были очень конфликтные производственные отношения.Буквально это была страна, которая потеряла наибольшее количество рабочих дней на одного рабочего из-за промышленных забастовок. В 20-е годы здесь были худшие производственные отношения в мире. Но в 1930-е годы капиталисты и рабочие пришли к некоему великому компромиссу и в основном начали работать вместе, что ускорило экономическое развитие Швеции, а также их развитие государства всеобщего благосостояния.

Итак, я не говорю, что вам нужно на самом деле вести войну, чтобы изменить эти политические договоренности, но да, это очень важно для понимания того, почему некоторые страны развиваются, а некоторые — нет, потому что какие люди Ответственность за экономическую политику действительно определяет, насколько хорошо может развиваться экономика.

I: В вашем подходе также есть интересный методологический аспект: он, кажется, не основан ни исключительно на законах, которые применяются везде во времени и пространстве, ни исключительно на том, что работает в конкретных случаях.

HJC: Верно, да.

I: Похоже, что есть некоторые общие принципы, на которых основано развитие, которые, тем не менее, принимают разные формы в каждой стране, в зависимости от истории этой страны.

HJC: Верно, да. Совершенно верно. Вы можете обобщать все, но иногда это обобщение совершенно бесполезно. Иногда это может быть полезно, но в целом, понимая общие принципы, вы хотите также понимать особенности каждого общества в разные моменты времени, чтобы полностью понять, что страны должны делать для развития своей экономики. Итак, да, есть очень базовые, почти универсальные принципы, например, отсталые экономики нуждаются в какой-то защите зарождающейся отрасли, но именно то, что это означает с точки зрения политики, будет сильно различаться в зависимости от политического состояния страны, ее технологической базы, образования. уровень людей, какие торговые отношения у него с остальным миром.Их действительно нужно изучить, чтобы дать конкретные рекомендации, подходящие для страны.

Вот почему так называемые программы структурной перестройки Международного валютного фонда и Всемирного банка в 1980-х и 1990-х годах с треском провалились, потому что они в основном давали один и тот же рецепт всем странам. Это анекдот, но в те дни, когда я был молодым ученым, вы могли слышать эти истории о каком-то экономисте МВФ, выступавшем с докладом о том, что страна должна делать перед президентом Боливии, а затем, ой, в некоторых из них. на слайдах он забыл заменить «Эквадор» на «Боливию».По сути, они использовали один и тот же шаблон, вводили разные номера, разные названия стран. Это не из-за лени, потому что в то время эти люди искренне считали, что есть одна правильная экономическая политика. Возможно, вам придется немного подправить его здесь и там, но в основном это та же политика: открывайте торговлю, приветствуйте иностранные инвестиции, сокращайте государственные расходы, сокращайте государство всеобщего благосостояния, дерегулируйте рынки, особенно рынки труда, ослабляйте профсоюзы и высокая реальная процентная ставка.

Везде применялась одна и та же политика, и результат был плачевным. Итак, мы уже знаем по опыту, что эта чрезмерно обобщенная политика — то, что люди называют «универсальным подходом к экономической политике» — очень проблематична, но, к сожалению, из-за неспособности интегрировать эти вещи в свою политику. рекомендации, многие экономисты в конечном итоге дали один и тот же рецепт разным странам с очень разными условиями.

I: Широкая структура, которую вы только что обсудили, действительно подверглась широкой критике.Возникает ли новый консенсус в отношении политики развития? Другими словами, есть ли аспекты, с которыми в настоящее время согласны многие, если не большинство экономистов?

HJC: Да. Что ж, в 1990-х годах был разговор о вашингтонском консенсусе, потому что этот американский экономист, тесно связанный с Всемирным банком и МВФ по имени Джон Уильямсон, сказал, что есть этот список из 10 политик, которые основные игроки в Вашингтоне, а именно МВФ, Всемирный банк и Казначейство США соглашаются, что это хорошая политика развития.Он включал либерализацию торговли, приватизацию государственных предприятий, приветствовал иностранные инвестиции. Так что это было известно как Вашингтонский консенсус. Его очень сильно раскритиковали, а потом люди пришли к идее пост-Вашингтонского консенсуса, Пекинского консенсуса и еще бог знает чего. Но, к сожалению, я думаю, что в большинстве экономистов, в большинстве международных организаций ядро ​​остается прежним.

Я признаю, что существует большее признание более избирательной промышленной политики того типа, который я рекомендую, но даже люди, которые отстаивают ее, например, бывший главный экономист Всемирного банка Джастин Лин и экономист из Гарварда Дэни Родрик , они очень осторожны.Они говорят: «Вы не можете просто оставить все на усмотрение рынка, но вы должны быть очень ограниченными и осторожными при проведении этих выборочных вмешательств, и вам не следует пытаться сделать большой скачок», как это сделала Корея в 1960-х годах, когда она решили построить сталелитейный завод, когда его доход составлял всего 4% от дохода США.

Таким образом, все шире признается, что исходный Вашингтонский консенсус был ошибочным, по крайней мере, в двух областях. Во-первых, он выступал за открытие рынка капитала, что даже сегодня МВФ считает плохой идеей.Менее широко — это признание того, что правительству, возможно, потребуется сделать немного больше, чем рекомендовано Вашингтонским консенсусом с точки зрения торговой и промышленной политики. Так что сейчас все немного по-другому, но, кроме обсуждения открытия рынка капитала, я думаю, что суть в основном остается прежней.

I: Связаны ли эти дебаты с интеллектуальным движением, которое в последние десятилетия придавало большее значение институтам как одной из причин развития? Что в этой литературе подразумевается под «учреждениями»?

HJC: А.Конечно, ведутся споры о том, что такое институт, но я думаю, что в целом люди согласны с тем, что это, по сути, правила игры для экономики и общества страны. Таким образом, он может включать буквально все, потому что даже рынки построены на определенных институтах. На каждом рынке есть правила относительно того, кто может участвовать — детский труд запрещен, рабский труд запрещен. На каждом рынке есть правила поведения на этом рынке. Есть ограничения на монополию. Есть положение о защите прав потребителей, правах работников.Так что на самом деле все определяется институтами. Итак, с одной стороны, становится почти бессмысленным говорить, что институты важны, потому что все основано на институтах.

В принципе, я думаю, что задача состоит в том, чтобы обосновать эту в целом правильную идею. Если только вы не посмотрите на что-то очень конкретное, например, «работает ли этот способ обеспечения социального обеспечения лучше, чем другие способы?» «При каких условиях государственная собственность будет более выгодной, чем частная?» Если вы не зададите эти конкретные вопросы, я имею в виду эти общие заявления — институты важны, права собственности важны — теряют смысл.Да, важно, но каким образом?

Итак, я думаю, что литературе еще предстоит пройти долгий путь, потому что, к сожалению, более поздняя институциональная литература была в основном о подтверждении превосходства частной собственности, в более узком смысле, частной собственности в англо-американском стиле. Существует огромное количество литературы о том, как система корпоративного управления в англо-американском стиле дает вам лучшие результаты и многое другое, но есть более конкретные вопросы, которые редко задают и еще реже отвечают.

I: Права собственности часто упоминаются как нечто, что должно быть максимально гарантировано для осуществления развития. Могут ли быть случаи, когда на самом деле лучше не так сильно гарантировать права собственности? Могут ли быть случаи, когда развитие выиграет от более низкой защиты определенных прав?

HJC: Да. Я думаю, что проблема с этим аргументом о правах собственности на самом деле в том, что вы подразумеваете под «правами собственности»? Я имею в виду, потому что существует много разных форм прав собственности.Итак, за исключением, я не знаю, полностью девственной земли, где раньше никого не было, все активы связаны с какими-то правами собственности. Вы могли подумать, что этот лес в задней части какой-то деревни в Индии не имеет права собственности? Нет. Это вещи, которые очень часто связаны с очень сложными правилами о том, кто может собирать дрова, кто может собирать грибы, когда люди могут идти в лес, когда им нельзя разрешать идти в лес. Итак, права коммунальной собственности очень сильны. У вас есть Linux и все это программное обеспечение, которое является бесплатным, но также требует определенных правил.Вам не разрешается использовать эти условно-бесплатные программы, разрабатывать коммерческое программное обеспечение и получать прибыль. Вы не можете использовать эту общую собственность для получения прибыли.

Значит, там есть правила. Люди, которые говорят: «Вы должны защищать права собственности», обычно этого не понимают. Когда они говорят «права собственности», они думают только об очень узко определенных правах частной собственности, а затем игнорируют все остальное. Это одна очень большая проблема, но еще более серьезная проблема заключается в том, что это мнение о том, что наиболее надежная защита существующего права собственности является наилучшей.Если вы в это верите, мы все должны жить в условиях феодализма. Вы должны как можно сильнее защищать феодальные права собственности. Вы начали это разрушать, а затем построили капитализм, так что вы против капитализма? Конечно, у Карла Маркса уже были прекрасные теории об эволюции системы прав собственности — по его словам, «производственных отношений». По сути, системы прав собственности развиваются и взаимодействуют с технологиями, и может наступить время, когда эти технологии перерастут существующие права собственности, и вам потребуются новые права собственности.

В истории немало случаев, когда радикальные изменения прав собственности, как предполагалось, пошли на пользу экономическому развитию, хотя они также могли унести множество жизней. Загородный дом в Великобритании, который значительно увеличил производство шерсти, в основном за счет приватизации общих пастбищ, отмены рабства в Соединенных Штатах, земельных реформ в Японии, Корее и Тайване после Второй мировой войны — это все, что имеет во многом пошли на пользу последующему экономическому развитию, но, согласно этой «защите прав собственности высшей школы», этого не следовало делать.

I: Интересный аргумент. Вы, кажется, предполагаете, что институты можно изменить с помощью политики, но для того, чтобы они способствовали развитию, необходимо принимать во внимание контекст. Следовательно, например, трудно разработать универсальный подход к правам собственности.

HJC: Да. Вот так. Я считаю, что наиболее эффективный способ изменить институты — это изменить лежащие в основе материальные условия. В этом отношении я очень марксист.По сути, институты будут изменены, чтобы соответствовать основным материальным условиям. Без этих условий вы можете внести некоторые изменения, но принципиально изменить институты невозможно.

Например, возьмем эти неформальные учреждения, которые говорят, что мальчики лучше девочек. По сути, это правило действует почти во всех аграрных обществах, потому что в аграрных обществах без машин сила мышц является основой богатства. Если у вас много сильных сыновей, ваша семейная ферма растет, иначе вы погибнете.Поэтому естественно, что в этих обществах развивается предпочтение сыновей. В этих обществах, что бы вы ни делали в плане просвещения населения, кампаний в СМИ и законодательства, это никуда не денется.

Это исчезнет только тогда, когда у вас произойдут фундаментальные изменения в профессиональной структуре, которые происходят в результате фундаментальных изменений в производственной структуре, что означает, что теперь мозг важнее мышц. Тогда девушки обычно умнее, поэтому у женщин статус выше. Если у вас есть это материальное состояние, конечно, даже тогда эти старые предрассудки не исчезнут быстро, но как только у вас появится это условие, образовательная программа, информационная кампания, они будут намного эффективнее.Если у вас нет такого материального положения, забудьте о нем.

I: Цель этой серии интервью — связать определенные направления экономических исследований с существованием различных школ и традиций в области экономических исследований и преподавания. Вы уже упомянули важность экономических школ, например, для разных определений развития. Считаете ли вы, что для исследователя или политика, работающего над вопросами развития, важно знать, в какой школе они работают, или даже о том, что существуют разные школы? Считаете ли вы, что такое осознание важно?

HJC: О, безусловно, да, потому что, как я сказал ранее, как люди представляют экономическое развитие и какую политику они рекомендуют для его достижения, и как они хотели бы сбалансировать это с другими целями в человеческой жизни, это все фундаментально зависит от теоретической основы, с которой они работают.Так что, если вы политически прогрессивный экономист-неоклассик, вы, возможно, будете склонны продвигать политику, максимизирующую рост, в сочетании с каким-то большим перераспределением в пользу беднейших слоев населения, и тогда вы придумаете определенные виды политики. Но если вы работаете с традицией развития, согласно которой мы говорим: «Политика, обеспечивающая количественный рост в краткосрочной перспективе, на самом деле может навредить качественному росту в долгосрочной перспективе. Мы вкладываем больше ресурсов в производство большего количества кофе, больше пальмового масла, сегодня у нас может быть более высокий доход, но это лишит ресурсы других более производительных секторов, таких как электроника, машины и так далее, и мы не можем этого допустить.Затем нам нужно изменить эти рыночные стимулы, чтобы больше ресурсов было направлено на эти другие вещи ». Тогда этот человек может также сказать:« Эта политика предельного перераспределения, конечно, лучше, чем ничего, но если вы коренным образом не трансформируете экономику, чтобы люди выполняйте более продуктивную работу и получайте более высокие зарплаты, это не выведет людей из бедности ». Тогда у вас будут совсем другие рекомендации. Так что, даже если оба эти парня в каком-то смысле прогрессивны в политическом плане, у них могут быть совершенно разные рекомендации, и они исходят из их разных теоретических основ для понимания экономического развития.Я не говорю, что одно обязательно полностью превосходит другое, но люди должны знать, что они рекомендуют и почему.

I: Как вы думаете, мы можем привлечь внимание к существованию различных экономических традиций? Это то, что начинается с преподавания в университете, или это должно происходить во время профессионального развития?

HJC: Я считаю, что этим вещам нужно учить как можно раньше.В идеальном мире вы хотите, чтобы история экономической мысли была обязательной для студентов бакалавриата, хотя в большинстве университетов этого не произойдет. Если вас обучат в одной школе как школе, научной школе, даже если через десять лет вам скажут: «Кстати, были и другие ребята, такие как Маркс, Кейнс и Шумпетер», вы не будете восприимчивы к этому. эти разные идеи, потому что ваши идеи уже застыли. Вы работаете в определенной структуре.Вас бы уже учили: «Ну, был только один тип экономики, значит, эти люди должны быть социологами или историками. Мне не нужно их учить ».

Поэтому я думаю, что очень важно, чтобы люди хотя бы узнали о существовании этих альтернативных школ. Сейчас этого больше не происходит, но в начале 2000-х я время от времени встречал американских студентов, которые никогда не слышали о Кейнсе. В Америке в конце 90-х — начале 2000-х, когда эта неолиберальная экономика была на пике, Кейнса перестали учить, даже чтобы критиковать его.Они никогда не слышали о Кейнсе. Итак, когда вы получите такое образование, у вас разовьется очень ограниченный кругозор. Даже если вам позже скажут, что есть все эти вещи, вероятность того, что вы усвоите эти идеи, очень мала.

I: Как вы думаете, важно ли знакомить студентов-экономистов с работой других социологов и историков?

HJC: Да, конечно. К сожалению, за последние два-три десятилетия мы стали свидетелями того, что некоторые экономисты называют «экономическим империализмом».По сути, сейчас экономисты говорят: «Мы можем все объяснить. Социология, антропология — все это низшие версии того, что мы делаем ». Например, они применяют теорию рационального выбора, чтобы понять проблемы, которые до сих пор обычно изучались социологами, антропологами, политологами и историками. Они могут выделить некоторые интересные аспекты, которые упустили другие люди, но это не означает, что объяснение экономистов лучше. Это новое.Иногда это может быть оригинально, но это лишь частичное объяснение.

Таким образом, вам нужно действительно работать в междисциплинарной манере, сотрудничать с другими исследователями, чтобы получить новые перспективы, узнать об ограничениях вашего собственного подхода, а также научить их, какие ограничения имеют их подходы. Только когда мы это сделаем, мы сможем полностью понять мир, потому что у всех теорий есть определенные способы понимания мира. Все теории имеют определенные этические и политические допущения.У всех теорий есть свой особый жаргон, аналитические инструменты и так далее. Конечно, индивидуально мы должны специализироваться, но если коллективно мы не соберем их все вместе, у нас не будет полной картины мира. На данный момент дела обстоят действительно плохо, потому что даже в рамках экономики они не признают, что существует девять, десять, пятнадцать различных способов заниматься экономикой.

Когда дело доходит до других социальных наук или истории других когнитивных предметов, их отношение положительно отталкивает.«Мы лучше всех. Социологи, антропологи — это неполноценные люди ». Это делает вас очень ограниченными и ограниченными в ваших взглядах. Итак, да, чем больше открытости для различных подходов, как в сфере экономики, так и за ее пределами, это то, чему мы должны учить студентов.

I: Последний вопрос. Как вас учили экономике и как у вас развился интерес к разным школам?

HJC: Это интересно. Я изучал экономику в начале 1980-х в Южной Корее.Большинство наших профессоров были экономистами-неоклассиками, хотя по сравнению с сегодняшними экономистами-неоклассиками они были намного мягче. Но причина, по которой я начал искать другие подходы, заключалась в том, что я просто не мог согласовать то, чему меня учили в классе, с тем, что происходило вокруг меня. В то время Южная Корея переживала период своего чудесного роста. Экономика росла на 8, 10, 12% каждый год, массовые социальные преобразования, позитивные и негативные, а также огромные конфликты. Рабочие бастуют, студенты на демонстрации, омоновцы бьют людей.Огромный конфликт, а затем в классе профессора говорили: «Все изменения незначительны. Все находится в равновесии ». Я не мог воспринимать это всерьез.

Итак, я начал осматриваться, чтобы посмотреть, есть ли другие вещи, и да, к счастью, в то время у нас все еще было несколько старых профессоров, которые были институционалистами старого типа и имели некоторое марксистское влияние. Так что я понял, что были и другие вещи. Это был не только я. Многие из моих друзей искали ответы, которые не получали в классе.Итак, мы все читали разные вещи и изучали разные вещи, а затем я решил приехать и учиться в Кембридже, где в то время было огромное количество разных экономистов, не относящихся к неоклассике. Конечно, большинство из них были кейнсианцами, но были и другие люди, находившиеся под влиянием Маркса, австрийцев и так далее. Итак, да, когда я приехал сюда, я увидел еще более широкий кругозор, и это заставило меня полностью осознать, что нет только одного подхода, нет подхода, который превосходит все другие подходы во всем, и это сделало меня плюралистом.

I: Вы хотите что-нибудь добавить?

HJC: Нет. Я слишком много говорил!

I: Большое спасибо за интервью.

HJC: Спасибо.

(Конец записи)

Экономика для людей с Ха-Джун Чангом (2019)

«Для функционирования нашей демократии чрезвычайно важно, чтобы простые граждане понимали ключевые вопросы и основные теории экономики». — Ха-Джун Чанг

Экономика долгое время была сферой «башни из слоновой кости», где специализированный язык и непрозрачные теоремы делают ее недоступной для большинства людей.Это проблема.

В новой серии «Экономика для людей» от Института нового экономического мышления (INET) экономист Кембриджского университета и автор бестселлеров Ха-Джун Чанг объясняет ключевые концепции экономики, давая возможность любому требовать от своего правительства, общества и экономики подотчетности. .

Часть 1. Природа экономики
Экономисты любят утверждать, что они могут все объяснить. Но так ли это на самом деле? В части 1 Ха-Джун Чан исследует, является ли экономика наукой или политикой.

Часть 2. Пять причин, почему экономика является политической.
Ха-Джун Чан объясняет, почему нам нужно понимать экономику как политическую.

Часть 3. Что не так с глобализацией?
По всему миру к власти приходят правительства и народные движения, выступающие против глобализации. Зачем? Ха-Джун Чанг объясняет негативную реакцию на глобализацию.

Часть 4. Концептуализация индивида
Основная экономическая теория основана на идее, что личные интересы движут обществом.В части 4 Ха-Джун Чан исследует другие, более сложные теории личности в экономике.

Часть 5. Может ли экономика помочь нам спасти планету?
Изменение климата представляет собой серьезную угрозу для человечества. Может ли господствующая экономика спасти планету, или нам вообще нужна новая парадигма? В части 5 Ха-Джун Чан рассматривает роль экономики в предотвращении изменения климата.

Часть 6. Почему одни страны богаты, а другие бедны?
Разрыв между странами существовал всегда, но к 1700 году доход на душу населения в самой богатой части мира (Западная Европа) составлял только 2.В 5 раз больше, чем среди беднейших людей того времени (Африка). В части 6 Ха-Джун Чанг рассматривает международное неравенство.

Часть 7. Роботы возьмут вашу работу?
Автоматизация стара как сам капитализм. Но новые технологии поднимают вопрос о том, заменят ли роботы большую часть — если не все — наши рабочие места. В части 7 Ха-Джун Чанг исследует историю автоматизации и выясняет, обоснованы ли нынешние опасения.

Часть 8. Неравенство: что это такое и почему оно имеет значение?
Борьба за большее равенство стоит за одними из самых важных моментов в истории человечества.Но с момента появления неолиберализма в 1980-х годах многие экономисты придерживались мнения, что неравенство неизбежно и любые меры против него нецелесообразны. В части 8 Ха-Джун Чан объясняет, что такое неравенство, как мы его измеряем и почему его понимание важно.

Часть 9: Производство
Сегодня так много современной экономики сосредоточено на рыночном обмене, что легко пренебречь производством. В части 9 Ха-Джун Чанг объясняет природу производства и его эволюцию.

Часть 10: Роль государства
Большая часть экономической науки, даже если она прямо не касается изучения правительства, имеет последствия для политики. В части 10 Ха-Джун Чанг объясняет роль государства в экономической теории и практике.

Часть 11: Финансы и финансовые кризисы

Финансовый кризис 2008 года потряс всю мировую экономику, резко снизив экономический рост, подняв безработицу и вызвав массовую потерю права выкупа закладных на дома. В результате правительства многих стран сократили расходы, ввергнув людей в экономическую бездну.В части 11 Ха-Джун Чанг объясняет финансы и финансовые кризисы.

Институциональные изменения и экономическое развитие

Отредактировано Ha-Joon Chang

ПУБЛИКАЦИОННЫЕ ДАННЫЕ:

ISBN-10: 92-808-1143-6,
ISBN-13: 978-92-808-1143-8

ЯЗЫК:

Английский

СТРАНИЦЫ:

330

ИЗДАТЕЛЬ:

United Nations University Press

ОПУБЛИКОВАНО:

сентябрь 2007 г.

Проблема институционального развития приобрела актуальность в последнее десятилетие или около того.В этот период даже МВФ и Всемирный банк, которые раньше рассматривали институты как «детали», стали подчеркивать роль институтов в экономическом развитии. Тем не менее, все еще есть некоторые важные пробелы в знаниях, которые необходимо заполнить, прежде чем мы сможем сказать, что мы хорошо разбираемся в вопросах институтов и экономического развития, как теоретически, так и на политическом уровне. Эта книга — попытка восполнить эти пробелы.

Признавая сложность рассматриваемых вопросов, эта книга объединяет вклады ученых в области экономики, истории, политологии, социологии, государственного управления и делового администрирования.Эти эксперты обсуждают не только теоретические вопросы, но и широкий спектр реальных институтов — политических, бюрократических, налоговых, финансовых, корпоративных, юридических, социальных и промышленных — в контексте десятков стран во времени и пространстве, включая Великобританию, От Швейцарии и США в прошлом до сегодняшней Ботсваны, Бразилии и Китая. Авторы показывают, что простой формулы институционального развития не существует. Вместо этого реальный опыт институционального развития был получен за счет смеси преднамеренного имитации иностранных институтов и местных институциональных инноваций.

Утверждая, что не существует установленной формулы институционального развития, эта книга поможет развивающимся странам улучшить свои институты, предлагая сложные теоретические обсуждения и полезные политические идеи, основанные на реальных случаях.

Ха-Джун Чанг — читатель по политической экономии развития на факультете экономики Кембриджского университета, Великобритания.

Содержание

• Институциональные изменения и экономическое развитие: введение
  Ха-Джун Чанг

Часть I: Теоретический обзор

• Понимание взаимосвязи между институтами и экономическим развитием — некоторые ключевые теоретические вопросы
  Ха-Джун Чанг
• Продолжение «институционального» поворота: собственность, политика и траектории развития
  Питер Эванс
• Институционализм: древний, старый и новый: исторический взгляд на институты и неравномерное развитие
  Эрик Райнерт

Часть II: Развитие отдельных учреждений

• Современная бюрократия
  Джон Той
• Центральные банки как агенты экономического развития
  Джеральд Эпштейн
• Корпоративное управление, инновационное предпринимательство и экономическое развитие
  Уильям Лазоник
• Политическая экономия налогообложения и налоговая реформа в развивающихся странах
  Джонатан ди Джон
• Верховенство закона, правовые традиции и экономический рост: пример Восточной Азии
  Мередит Юнг-Эн Ву

Часть III: Опыт страны

• Государственное образование и строительство институтов для первой индустриальной страны
  Патрик Карл О’Брайен
• Роль федерализма в развитии США в период глобализации девятнадцатого века
  Эрик Раухвей
• Институты и экономический рост: успешный опыт Швейцарии, 1870–1950 221
  Томас Давид и Андре Мах
• Подъем и остановка экономического развития в Бразилии, 1945–2004: догоняющее развитие промышленности, институциональные инновации и финансовая нестабильность
  Леонардо Бурламаки, Хосе А.П. де Соуза и Нельсон Х. Барбоса-Филью,
• Переосмысление импортозамещающей индустриализации: стратегии развития и институты в Тайване и Китае
  Тяньбяо Чжу
• Национализм развития и экономические показатели в Африке: пример трех «успешных» африканских экономик
  Джулиус Кийса

Joosr Guide to … Economics By Ha-Joon Chang — eBook

• Livros
  • em Português
    • em Inglês
      • em Espanhol
        • em Francês
        • eBooks
          • em Português
            eBooks
            • em Português
              Finanças
            • Contabilidade
        • em Espanhol
        • Livros Escolares
          • Apoio Escolar
            • Papelaria
              • Papelaria
                • Agerindosape 9038 Papelaria
                  • Agerindosape 9038 Papelaria
                    • Espanol
                    • Gadgets, Jogos e Gifts
                    • Mochilas, Estojos e Lancheiras
                      • Desenho e Trabalhos Manuais
                        • Calculadoras
                          • Pastas e Organização
                  • ОБЛАСТЬ КЛИЕНТА
                  • Devoluções
                  • CENTRO DE CONTACTO
                  • Район Вендедор
                  • АБОНЕНТСКИЙ БЮЛЛЕТЕНЬ
                  • biblioteca (электронные книги)
                  • Programa de Afiliados
                  • Condições de Venda
                  • Рынок Condições
                  • компраз 100% сегурас
                  • política de privacidade
                  • карта сайта
                  • Revista / Estatuto
                  • Siga-nos:
                  • © 1999/2020 Grupo Porto Editora.Todos os direitos reservados, Порту, Португалия. Este site está conforme o novo Acordo Ortográfico.
                  • * Salvo indicação em contrário, os descontos apresentados referem-se a Promoções válidas para o dia 10-11-2020
                  • O preço indicado nos produtos em comercialização no site correde, no caso dos livros e publicações periódicas, ao preço fixado pelo editor ou importador. Нет caso de serem apresentados dois preços, o preço mais elevado, normalmente cortado, корреспондент ao preço fixado pelo editor ou importador, sendo o outro o preço de venda na wook.пт.

                  Ха-Джун Чанг о том, почему нам всем нужно изучать (немного) экономику — Экономика

                  Если экономика не для вас, но вам любопытно и вы хотите узнать немного больше о том, как все это работает, попробуйте проверить работу Ха-Джун Чанга. Он написал несколько действительно читаемых книг по экономике. Здесь он объясняет, почему, по его мнению, мы все должны узнать об этом немного больше.

                  После мирового финансового кризиса 2008 года было широко распространено мнение, что многие экономисты потерпели неудачу в своей работе по управлению экономикой.К сожалению, мир оказался слишком снисходительным, потому что, несмотря на то, что они полностью испортили свою работу, те же экономисты все еще говорят миру, что делать!

                  Однако такое положение вещей может длиться недолго. Студенческие движения, такие как Rethinking Economics, призывают к большей открытости и плюрализму в преподавании экономики. Работодатели стали все громче жаловаться на качество «продуктов» (выпускников), которые они получают по программам на получение степени по экономике — они хорошо подготовлены в области математики и статистики, но не знают экономики реального мира.

                  Что еще более важно, все чаще признается, что:

                  a) Обычным гражданам необходимо участвовать в экономических дебатах
                  b) Это не так сложно, как вы думаете
                  c) Это не такая наука, как биология, наука
                  d) Есть много разных способов думать об этом

                  В условиях демократии вы никогда не получите достойную политику в какой-либо области, если голосующая общественность не будет заинтересована и достаточно осведомлена об этом — и экономика не исключение.

                  Это не должно быть скучно…

                  Несмотря на это признание, большинство людей не хотят изучать экономику, потому что широко распространено мнение, что это очень технический предмет, недоступный для неспециалистов (и даже немного скучный). Этот страх перед экономикой снизил способность граждан влиять на формирование экономической политики, заставляя их все больше чувствовать себя бессильными и, следовательно, незаинтересованными в демократической политике.

                  Это не обязательно: большая часть экономики может быть понята любым человеком со средним образованием, если она объяснена доступным способом, как я утверждаю в своей книге « Экономика: Руководство пользователя ».

                  Это не такая наука, как биология …

                  Многие экономисты считают себя и говорят другим людям, что экономика — это наука «без ценностей», как физика или химия. Однако в моей книге подчеркивается, что экономика — это принципиально политический и моральный предмет . В то время как частицы и соединения, изучаемые учеными, не придерживаются политических и моральных взглядов, люди, населяющие экономику, придерживаются их, и поэтому мы не можем полностью понять экономику без понимания политики и этики.

                  Более конкретно, даже границы экономики — и, следовательно, сфера экономической науки — определяются этическими и политическими суждениями. Подумайте о детском труде, который до начала 20 века был совершенно законным объектом рыночных сделок даже в самых богатых странах. Это означает, что рынок сам по себе является политической конструкцией, а не естественным порядком, который не должен нарушаться «политическим» вмешательством. Осознав это, мы начинаем понимать, что ни один экономический аргумент не может быть свободен от политики.

                  Есть много разных способов думать об этом …

                  Все это означает, что не может быть единственно правильного способа «делать» экономику. И действительно, существует девять экономических школ (и это только считая основные), в том числе три разновидности только рыночной экономики (классическая, неоклассическая и австрийская). Все они делают разные политические и этические предположения, сосредотачиваются на разных вещах и имеют разные теории о том, как функционируют и меняются экономики.

                  Важно знать о различных типах экономических теорий и их соответствующих сильных и слабых сторонах, потому что реальность сложна, и поэтому мы можем понять ее во всей ее сложности только тогда, когда в нашем распоряжении будет ряд теорий. Чтобы справиться с сегодняшними экономическими проблемами, нам нужны разные экономические подходы к разным вопросам.

                  Объяснитель

                  Неоклассическая экономика

                  Звучит фантастически, но на самом деле это просто те экономические идеи и политика, которые доминировали на Западе около 40 лет.Он имеет тенденцию поддерживать бизнес, свободную торговлю и идею личной ответственности за успех или неудачу.

                  Доминирующая неоклассическая экономика может быть очень мощной, когда мы анализируем четко определенные проблемы в условиях, когда технологии и политика стабильны, но нам нужны австрийский и кейнсианский подходы, чтобы лучше справляться с ситуациями, характеризующимися неопределенностью и нестабильностью. . Мы должны больше использовать институционалистский и бихевиористский подходы, если мы хотим предложить надежные решения относительно системных реформ — будь то финансы или государство всеобщего благосостояния.Чтобы думать о возрождении экономического динамизма в долгосрочной перспективе, мы должны больше узнать у школ Шумпетера, сторонников развития, классической и марксистской школ.

                  Пора стать активным …

                  Для граждан, не являющихся экономистами, нет необходимости или даже возможности изучать экономику на профессиональном уровне. Однако я считаю, что возможно и необходимо, чтобы они ознакомились с основными экономическими теориями и их соответствующими сильными и слабыми сторонами.В сочетании с некоторыми знаниями об экономике реального мира такие знания позволят им выносить обоснованные суждения по экономическим вопросам и проявлять то, что я называю «активным экономическим гражданством». Пришло время окончательно демистифицировать экономику.

                  Ха-Джун Чанг преподает экономику в Кембриджском университете.