Zvukobook.ru - Первый аудиокнижный | Фрэнсис хардинг песнь кукушки: Песня кукушки (Хардинг Фрэнсис)

Содержание

Конкурс рецензий на книги Фрэнсис Хардинг | Лабиринт

Конкурс рецензий на книги Фрэнсис Хардинг

Итоги конкурса В издательстве «Клевер Медиа Групп» вышло продолжение серии Фрэнсис Хардинг о Мошке Май. Напишите рецензию на одну из книг о Расколотом королевстве: «Fly by night» или «Недобрый час». Пять авторов лучших рецензий первыми смогут прочитать книгу автора, которая выйдет следующей: роман «Песнь кукушки». ТИК… Один странный город. ТАК… Два мира — дневной и ночной. ТИК… Смогут ли трое друзей — девочка, поэт и гусь — победить время и спасти всех? ТАК… У них есть всего три дня, и ни минутой больше. Удивительная история Мошки Май продолжается, а нам не терпится узнать, что вы думаете о ее приключениях. Рецензия может быть любой: в форме эссе, критического отзыва, даже комикса. Поделитесь вашими мыслями после прочтения! Конкурс продлится с 3 по 24 июня, и до конца месяца издательство выберет пятерых победителей. Они получат следующий роман Фрэнсис Хардинг, который впервые выйдет на русском языке в издательстве «Клевер Медиа Групп».

О подарке В книге «Песнь кукушки» уже другая главная героиня. Патриции (Трис) 11 лет. У нее есть мама, папа, сестра Пенелопа. Все вроде бы хорошо, только однажды Трис просыпается и чувствует, что она «не в себе». Голова как будто из ваты, все время хочется есть, сестра смотрит на нее с ненавистью и называет «ненастоящей», куклы и манекены разговаривают с ней… Родители пытаются объяснить странности обычной лихорадкой. Но Трис понимает, что все не так просто. Она сошла с ума? Или она и правда ненастоящая? Однажды она подслушивает разговор, из которого узнает, что «настоящую» Патрицию похитили, а она — всего лишь подменная кукла, состоящая из веток, листьев и дневников похищенной Трис. Подменыши могут жить всего 7 дней, а что потом? Гибель? Патриции необходимо это выяснить, чтобы спастись. Правила конкурса Сроки проведения конкурса: с 3 по 24 июня 2016 года включительно. Для участия необходимо авторизоваться или зарегистрироваться. К участию в конкурсе принимаются рецензии на книгу «Недобрый час» или «Fly by night».

Рецензии необходимо публиковать на страницах книг. Участник конкурса может разместить любое количество рецензий, однако один человек не может получить более одного приза. К участию принимаются работы, ранее нигде (в том числе и на нашем сайте) не опубликованные. Все работы проходят модерацию. В случае несоответствия теме и условиям конкурса рецензия удаляется.

Итоги конкурса

В издательстве «Клевер Медиа Групп» вышло продолжение серии Фрэнсис Хардинг о Мошке Май. Напишите рецензию на одну из книг о Расколотом королевстве: «Fly by night» или «Недобрый час». Пять авторов лучших рецензий первыми смогут прочитать книгу автора, которая выйдет следующей: роман «Песнь кукушки».

ТИК… Один странный город.
ТАК… Два мира — дневной и ночной.
ТИК… Смогут ли трое друзей — девочка, поэт и гусь — победить время и спасти всех?

ТАК… У них есть всего три дня, и ни минутой больше.

Удивительная история Мошки Май продолжается, а нам не терпится узнать, что вы думаете о ее приключениях. Рецензия может быть любой: в форме эссе, критического отзыва, даже комикса. Поделитесь вашими мыслями после прочтения!

Конкурс продлится с 3 по 24 июня, и до конца месяца издательство выберет пятерых победителей. Они получат следующий роман Фрэнсис Хардинг, который впервые выйдет на русском языке в издательстве «Клевер Медиа Групп».

О подарке

В книге «Песнь кукушки» уже другая главная героиня. Патриции (Трис) 11 лет. У нее есть мама, папа, сестра Пенелопа. Все вроде бы хорошо, только однажды Трис просыпается и чувствует, что она «не в себе». Голова как будто из ваты, все время хочется есть, сестра смотрит на нее с ненавистью и называет «ненастоящей», куклы и манекены разговаривают с ней… Родители пытаются объяснить странности обычной лихорадкой. Но Трис понимает, что все не так просто. Она сошла с ума? Или она и правда ненастоящая? Однажды она подслушивает разговор, из которого узнает, что «настоящую» Патрицию похитили, а она — всего лишь подменная кукла, состоящая из веток, листьев и дневников похищенной Трис.

Подменыши могут жить всего 7 дней, а что потом? Гибель? Патриции необходимо это выяснить, чтобы спастись.

Правила конкурса

Сроки проведения конкурса: с 3 по 24 июня 2016 года включительно.
Для участия необходимо авторизоваться или зарегистрироваться.
К участию в конкурсе принимаются рецензии на книгу «Недобрый час» или «Fly by night». Рецензии необходимо публиковать на страницах книг.

Участник конкурса может разместить любое количество рецензий, однако один человек не может получить более одного приза. К участию принимаются работы, ранее нигде (в том числе и на нашем сайте) не опубликованные. Все работы проходят модерацию. В случае несоответствия теме и условиям конкурса рецензия удаляется.

«Песня кукушки» Фрэнсис Хардинг: рецензии на книгу

«Вероятно, если ты холодна, мир вокруг тебя тоже станет холодным…»

…А на что бы Вы пошли, чтобы спасти своего ребенка?. ..

Это уже не первая книга, которую я читаю у Фрэнсис Хардинг. И всегда поражаюсь, как автор может сделать свои произведения такими загадочно-непонятными и загадочно-красивыми. Первую половину здесь вообще все непонятно, вторую — более менее, но тоже не до конца понятно, и вместе с тем не можешь оторваться, потому что сюжет очень лихо закручен, море ужасов и страхов (по нарастающей) и глубокая философская составляющая.

«Часы можно научить повелевать временем, а не просто быть его слугой»

Мистики и дурных предзнаменований в этой книге (да и в других книгах автора) хоть отбавляй…11-летняя Трисс приходит в себя после трагического случая, случившегося с ней. Она чуть не утонула. Она приходит в себя и поначалу никого не узнает, родные тоже смотрят на нее настороженно, у нее зверский аппетит, но при этом она худеет, в волосах у нее отчего-то всегда сухие листья, а еще она ходит во сне…

«У тебя нет ничего своего. Все, что у тебя есть, ты одолжила, и, когда вернешь, ничего не останется.

Даже твое время и то одолженное, и оно истекает. один день. Остался один день…»

Младшая сестра Трисс, 9-летняя Пен и вовсе ее сторонится….Родители шепчутся за спиной Трисс, она слышит обрывки странных разговоров, из которых становится понятно, что им кто-то уже угрожал…В чем вообще дело, понять сложно, и героине, и читателям.

«Это лучше, чем жить в сером облаке лжи»

Из больницы они всей семьей направляются, естественно, домой, но дома загадок становится еще больше. Оказывается, у Трисс и Пен был еще старший брат, который погиб на войне, но от кого-то до сих пор продолжают приходить странные письма, подписанные его именем. Чья-то шутка или он все-таки жив? (Линия, связанная с их братом, по-моему. одна из самых красивых в книге). Что скрывает Пен, когда уединяется в кабинете отца, чтобы с кем-то переговорить по телефону?…

Страшная и жуткая семейная история оборачивается леденящим душу триллером (в духе детских страшилок с преданиями и легендами, не обойдется без сверхъестественного. ..)

И да, роман, как я уже сказала выше, очень философский: порой действительно надо просто отпустить тех, кого любишь, тех, кто уже не с нами, и для нашего, и для их блага (трудно быть в подвешенном состоянии)

4/5, увлекательно-напряженная, красиво-жуткая книга, очень необычная и странная, но притягательная)

Прочитано в Клубе поклонников детской литературы.
Спасибо за совет DelanocheConcurring

Фрэнсис Хардинг «Песня кукушки» | Книги

Одиннадцатилетняя Трисс приходит в себя после болезни. Странности в самочувствии и поведении заставляют её предположить, что она больше не та девочка, которую привыкли видеть в ней родители и младшая сестра…

Frances Hardinge
A Cuckoo’s Song
Роман
Жанр: городское фэнтези
Выход оригинала: 2014
Художник: Камиль Фриск
Переводчик: Е. Измайлова
Издательство: «Клевер-Медиа-Групп», 2016

Серия: «Романы Фрэнсис Хардинг»
512 стр. , 5000 экз.
Похоже на:
Чайна Мьевиль «Нон Лон Дон»
Нил Гейман «Коралина»

Эта книга относится к числу тех, о которых сложно говорить без спойлеров. Такова уж история Трисс, которая в первой главе просыпается в своей постели в окружении семьи, а по ходу действия выясняется, что и спальня не её, и семья с ней находится в несколько странных отношениях, да и девочка в буквальном смысле сама не своя. Путь главной героини начинается с вопроса «Что я такое?». По сути, её сказочный квест (какая же сказка без квеста, особенно если он для пущего волнения читателей ограничен по времени?) — это и есть поиск ответа на тот самый вопрос, хотя замаскирован он под спасение семьи. Впрочем, счастлива ли в финале воссоединённая семья и сама Трисс, успевшая по ходу действия минимум дважды сменить имя, — вопрос, на который предстоит ответить уже читателям. Простым этот финал точно не назовёшь.

Прежде чем встретиться с настоящей собой, Трисс придётся столкнуться лицом к лицу со странными существами, напоминающими сказочных фейри. Причём это фейри из страшных историй — те самые, которые воспринимают людей как пищу, в переносном и буквальном смысле. Они жестоки, циничны, мстительны — но только с точки зрения человека. Сами же «запредельники», как называются эти существа в книге, разумеется, себя чудовищами не считают и просто стараются выжить в тесном соседстве с людьми, насколько это вообще возможно.

Не самая типичная детская сказка: мрачная, иногда откровенно жуткая

Как это часто бывает, именно на стыке пространств — обыденного и волшебного — начинаются чудеса. То, как Хардинг описывает эти чудеса, выдаёт её недюжинную фантазию и творческую родословную, идущую от Льюиса Кэрролла. Чтобы попасть в Подбрюшье, мир «запредельников», нужно пройти по обратной стороне моста и не дать себя обмануть ни глазам, ни ощущениям. Волшебный трамвай, управляемый лидером «запредельников» по прозвищу Архитектор, непринуждённо взбирается по стенам. Чтобы присвоить воспоминания любого человека, «запредельнику» нужно съесть его вещи. Если остановить часы умершего человека, когда они будут показывать время его гибели, то человек зависнет между жизнью и смертью… И так далее, «всё страньше и страньше». Кстати, знаете, какое оружие лучше всего применять против «запредельников»? Обычные портновские ножницы. Почему — достаточно подробно объяснено в книге.

Странности волшебного мира кажутся особенно выразительными на контрасте с миром реальным, насыщенным деталями. Быт вымышленного английского городка Элчестера, где происходит действие книги, наполнен приметами времени (начало 1920-х годов, когда раны Первой мировой ещё не успели зажить — семья Трисс потеряла на этой войне старшего сына Себастиана): от джаза до телефонов с обязательными операторами и газового счётчика, в который нужно бросать монетки. Типичное дитя своего времени — Вайолет, бывшая невеста Себастиана и неожиданный союзник Трисс и её сестрёнки Пен. Вайолет носит короткую стрижку, курит, водит мотоцикл и трудится на «мужской» работе; всё это стало возможным для женщины только в послевоенное время, и поначалу таких дам не одобряли так же, как и «непристойный» джаз.

«Песня кукушки» — не самая типичная детская сказка: мрачная, иногда откровенно жуткая. Автор не боится тёмных сторон жизни и не считает своих героев-детей невинными ангелочками. «Но мрак всегда находит себе путь, верно? Во всяком случае, в тех историях, которые стоит слушать. В настоящих сказках», — говорит одна эпизодическая запредельница в этой книге. И тем заставляет предположить, что «Песня кукушки» — это одна из тех историй, которые очень даже стоит слушать. И неважно, сколько вам лет.

Итог: мрачная, стильная и эксцентричная сказка, заметно выделяющаяся на фоне современных историй для детей.

Дело в шляпе

Имя Фрэнсис Хардинг стало известно за пределами Британии год назад — когда её роман «Дерево лжи» получил престижную премию Costa (ранее известную как Уитбредовская). Последний раз книга для подростков завоёвывала эту награду в 2001 году — это был «Янтарный телескоп» Филипа Пулмана. После этого Хардинг полюбили журналисты и фотографы: последние — за имидж. Дело в том, что Фрэнсис всегда носит шляпу. Это обычная чёрная шляпа, но у писательницы связана с ней своя мифология — в частности, биография на её официальном сайте утверждает, что у Фрэнсис есть «злой двойник, который одевается в белое и не носит шляпы».

И позволь мне сказать тебе, как чудовище чудовищу: если тебе говорят, что ты чудовище, это ещё не значит, что так и есть.

Отрывок

Язык, о мой бог, язык превосходен! Темы затронуты более глубокие, чем история девочки, пытающейся обрести себя: влияние войны на общество и на человека, глубина жестокости, на которую может толкнуть жажда мести; прощение, любовь. Я недостаточно красноречива, чтобы выразить, насколько удивительна эта книга, но я не могу ее не порекомендовать!

«Тереза. Я Тереза». Это правда, она была уверена в этом, но имя казалось ей просто словом. Такое впечатление, будто она не знает, что оно означает. «Я Трисс». Это звучало более естественно — словно книга, раскрывающаяся на зачитанном месте. Она сумела приоткрыть глаза, щурясь от яркого света. Кровать. Она лежит на горе подушек. Трисс казалась себе огромной, поэтому очень удивилась, обнаружив под стеганым покрывалом и одеялами свое маленькое тело.

Рядом с ней сидела женщина, нежно сжимая ее руку. У нее были короткие волосы, уложенные жесткими блестящими волнами. Легкая пудра маскировала морщинки усталости в уголках глаз. Синие стеклянные бусины ее ожерелья ловили свет, падавший из окна, и бросали отблески на шею и нижнюю часть подбородка.

— Ты вернулась домой мокрая как мышь. Помнишь? — Кровать скрипнула, когда с другой стороны подошел мужчина и сел. Его длинное энергичное лицо морщилось, как будто он изо всех сил пытался сосредоточиться. Волосы светлые. Голос ласковый, и Трисс знала, что этот специальный добрый взгляд предназначался только для нее. Отец. — Мы думаем, ты упала в Гриммер.

— Не давите на нее, — заговорил другой мужчина, стоявший в изножье кровати. Он был старше, с гривой светлых волос, на дюйм поднимавшихся над розовой кожей головы, и седыми, торчащими во все стороны бровями. Вены на его руках выступали и бугрились, выдавая преклонный возраст. — Дети всегда будут играть у воды. Бог знает во сколько ручьев я падал, когда был ребенком. А вы, юная леди, изрядно напугали своих родителей, явившись прошлым вечером с сильной лихорадкой и никого не узнавая. Я полагаю, сейчас вы все вспомнили?

— В старом каменном доме в Лоуэр-Бентлинг, — с растущей уверенностью сказала Трисс. — Неподалеку от пруда с зимородками. — Она узнала запах этого места: влажные стены, застарелая вонь трех поколений старых больных котов. — Мы на каникулах. Мы… мы приезжаем сюда каждый год.

— Умница. Дела идут на лад. — Доктор широко и тепло улыбнулся, как будто и правда ею гордился. — Ты была очень больна, поэтому, думаю, сейчас у тебя голова словно ватой набита, так? Но не паникуй, через пару дней твое сознание прояснится. Ты ведь уже чувствуешь себя лучше, верно?

Трисс медленно кивнула. Никто больше не смеялся в ее голове. Слабое похрустывание еще сохранялось, но, взглянув в окно, она увидела причину. К подоконнику прижималась низко висящая ветка, поникшая под тяжестью зеленых яблок, и ее листья скреблись в стекло при каждом дуновении ветра.

Свет, падавший в окно, рассеивался, двигался, рассыпался мозаикой, проходя сквозь листву. Комната была такой же зеленой, как и листья. Зеленое стеганое одеяло на кровати, зеленые обои с кремовыми ромбиками, чересчур яркие зеленые квадратные салфетки на черной деревянной мебели. Газ не горел, шары настенных ламп тускло белели.

И только теперь, хорошенько осмотревшись, она увидела, что в комнате есть пятый человек, маячивший в дверях. Девочка младше Трисс, с темными волосами, так аккуратно уложенными, что она выглядела миниатюрной версией матери. Но в ее холодных глазах-пуговицах читалось что-то совсем другое. Она схватилась за дверную ручку так, словно хотела ее оторвать, и все время скрипела зубами.

«Разве? Я знаю, какая она? Моя сестра, Пенни, Пен. Ей девять лет. Она часто болеет тонзиллитом. Ее первый молочный зуб выпал, когда она кого-то кусала. У нее был волнистый попугайчик, но она за ним не ухаживала, и он умер. Она лжет. Ворует. Скандалит и швыряется вещами. И… и ненавидит меня. Вправду ненавидит. Я вижу это в ее глазах. И не знаю почему».

Мать еще побыла с Трисс, предложила ей повырезать детали для платьев большими ножницами с черепаховой рукояткой, лежавшими в большой швейной коробке, которую мать взяла с собой в поездку. Ножницы щелкали медленно и хрипло, будто смакуя каждый дюйм.

Трисс помнила, что она всегда любила прикалывать выкройки к ткани, вырезать и наблюдать, как ткань медленно обретает форму, сверкая булавками и демонстрируя неподшитые края. Выкройки сопровождались изображениями леди в пастельных тонах, некоторые из них были одеты в длинные пальто и шляпы колокольчиком, некоторые — в тюрбаны и длинные прямые платья с бахромой. Все они стояли в непринужденных позах, словно вот-вот зевнут самым элегантным образом. Она знала, что это удовольствие — помогать матери с шитьем. Это было их обычное занятие, когда Трисс болела.

На прикроватном столике лежали зачитанные экземпляры «Санбим» и «Голден Пенни». Но Трисс не могла сосредоточиться на страницах. Она помнила, что болела и прежде. Много-много раз. Но она была уверена, что еще никогда не просыпалась с таким туманом в голове.

Но, попытавшись сформулировать, в чем заключается странность, она вся сжалась. «Если я расскажу родителям, — вдруг подумала она, — они встревожатся, а если они встревожатся, значит, дело серьезное. Но если я промолчу, они будут и дальше твердить мне, что все в порядке, и, может быть, все и правда наладится».

— Мама… — Голос Трисс звучал едва слышно. Она уставилась на кучку тканей, лежавших на кровати. Они казались ранеными, искалеченными и беспомощными. — Я… я в порядке, правда? Это не очень… плохо… что я не все помню из наших каникул?

Мать внимательно изучила ее лицо, и Трисс поразилась, до чего же голубые у нее глаза — как стеклянное ожерелье на шее. Ясные и хрупкие, точно как бусины. Добрый чистый взгляд, который из-за любой мелочи может превратиться в испуганный.

Внутри лежали вещи, взволновавшие ее, частицы ее жизни. Одежда. Перчатки. Еще одна пара перчаток на более холодные дни. Сборник стихов «Павлиний пирог»^[1]. Пудреница, похожая на мамину, но меньше, с зеркальцем, но без пудры. А в самом низу — тетрадь в синем кожаном переплете.

Трисс достала свой дневник, открыла и хрипло вскрикнула. Половина тетради была исписана ее мелким аккуратным почерком, она это знала. Но эти страницы были вырваны, остались лишь неровные обрывки бумаги, на которых там и сям сохранились завитушки и петли букв. Ее взору открылись пустые страницы. Взволнованная криком Трисс, мать подошла к ней и несколько секунд просто смотрела.

— Ох, лягушонок, мне так жаль. Что ж… надеюсь, она просто спрятала страницы, и мы вклеим их обратно, когда найдем. — Она села на кровать рядом с Трисс, вздохнула и внимательно посмотрела в чемодан. — Дорогая, давай убедимся, что больше ничего не пропало.

Зрелище истерзанного дневника наполнило Трисс тем же самым леденящим неуютным чувством, что и упоминание о Гриммере. Она испугалась, сама не зная почему, и не хотела об этом думать. «Все в порядке, — сказала она сама себе. — Просто Пен глупая и жестокая».

Трисс подумала, что ей следовало бы разозлиться, но, по правде говоря, в том, что вместо нее сердились родители, было что-то успокаивающее и знакомое. Такое чувство, словно она свернулась клубочком внутри каштановой кожуры под защитой ее пушистой мягкости, а колючки торчат наружу. Как подсказывала память, это был обычный ход вещей. Теперь, если она скривит губы, словно собираясь заплакать, все домочадцы забегают вокруг нее, пытаясь ее успокоить… И, даже не собираясь это делать, она почувствовала, как ее лицо искажается плаксивой гримасой.

Неуютное сосущее чувство в желудке Трисс усилилось при одной мысли о еде, и она поняла, что зверски голодна. Она кивнула. Мать поднялась на второй этаж и постучала в дверь Пен в надежде выманить ее на обед. Даже из своей комнаты Трисс слышала пронзительные неразборчивые протесты сестры.

Оказалось, Трисс смогла не просто «проглотить кусочек». Как только она увидела поднос с тарелкой супа и хрустящими булочками, ее руки затряслись. Все вокруг перестало иметь значение. Едва поднос оказался у нее на коленях, она не могла больше себя контролировать, рассыпая крошки, разрывая булочки и запихивая их себе в рот. Куски хлеба сухо перекатывались у нее на языке и хрустели на зубах. Суп исчез в мгновение ока, и она едва заметила, что он обжигает губы. Пирог, картофель и помидоры были уничтожены в голодной лихорадке, за ними последовали рулет, груши и большая порция миндального пирожного. Только когда она потянулась за добавкой пирожного, мать придержала ее за запястье.

Трисс недоуменно уставилась на нее, и постепенно комната вернулась в фокус. Она не чувствовала, что объелась. Она вполне могла бы управиться с еще одним куском пирожного размером со слона. Ее испачканные руки все еще тряслись, но она заставила себя вытереться салфеткой и сжала ладони между коленей, чтобы не схватить что-нибудь еще. Тем временем в дверях показалась голова отца, он вопросительно взглянул на мать.

Мать помогла Трисс лечь в постель, забрала поднос и вышла из комнаты, унося теплоту, спокойствие и запах пудры для лица. Как только дверь закрылась, Трисс снова оказалась в когтях паники. Что-то в голосе отца вызвало у нее тревогу.

–…И инспектор обещал поспрашивать в деревне на случай, если кто-то видел, как она упала в воду. — У ее отца был глубокий приятный голос с хрипотцой, вызвавший у Трисс ассоциации с грубым мехом. — Он только что заходил поговорить. Прошлым вечером на закате кто-то из местных шел мимо луга. Они не видели Трисс около Гриммера, но заметили двух мужчин на берегу. Невысокого в котелке и рослого в сером пальто. А на дороге около луга была припаркована машина, Селеста.

— Это не может быть он. — Теперь ее мать говорила быстро, высоким голосом, словно портновские ножницы обрезали ее слова так, чтобы они стали короткими и испуганными. — Вероятно, это просто совпадение, в мире не один «даймлер»…

Трисс открыла глаза. Что-то кололо ей щеку. Она потянулась, вытащила сухой лист из волос и уставилась на него. Постепенно она вспомнила, что делала накануне вечером. Она и правда вылезла через окно, объелась паданцев, а потом пришла на берег Гриммера в надежде, что он заговорит с ней? Она прокладывала путь среди воспоминаний с неверием, словно хозяин, изучающий грязь, ночью занесенную в дом лисами. В волосах нашлись еще листья, она торопливо выбрала их и выкинула из окна. Грязные ноги вытерла носовым платком. Ее ночная рубашка испачкалась и покрылась пятнами, но, может быть, ей удастся тайком пронести ее в прачечную.

«Никто меня не видел. Никто не знает, что я сделала. И если я никому не расскажу, то будто ничего и не было. И я не стану это больше делать. Сегодня мне лучше. Я оденусь, пойду завтракать, и все увидят, что я выгляжу намного лучше… и это станет правдой».

Голод наконец сломил защиту Пен. Она поставила свой стул как можно дальше от остальных членов семьи и обиженно склонила голову над тарелкой. И ела с видом приговоренного узника. С фермы только что принесли и сварили свежие яйца, аккуратно усадив их в подставки рядом с тостами. Волчья стая, завладевшая желудком Трисс, все еще хотела пищи, но она заставила себя есть медленно и аккуратно и остановилась, доев свою порцию.

Оказавшись в своей комнате, Трисс быстро сложила вещи в свой красный чемоданчик. Последней была Ангелина, ее кукла. Красивая большая немецкая кукла размером с младенца. Ее лицо не сияло, как обычно фарфор, но обладало матовым блеском живой кожи, аккуратно нарисованными ресницами и изящными бровями. Нарисованные губы приоткрывались, демонстрируя белые зубки. Кудрявые волосы были светло-каштановыми, как у самой Трисс, и одета она была в бело-зеленое платье с узорами в виде плюща.

Разум Трисс сыграл с ней странную шутку и она смотрела на свои вещи так, словно видит их впервые. Незнакомая мысль своевольно закралась ей в голову. «Как будто мне все еще шесть лет. Как будто я в том возрасте, когда погиб Себастиан». Она уставилась на Ангелину со странным ощущением, словно в ней заворочался червячок стыда и удивления.

Эти слова еще висели в воздухе, когда кукла в ее руках шевельнулась. Сначала задвигались глаза — прекрасные серо-зеленые стеклянные глаза. Они медленно повернулись, уставившись в лицо Трисс. Потом открылся маленький ротик.

Она почувствовала, как кукла шевелится, хватается за рукава Трисс и садится, запрокидывая голову, чтобы лучше рассмотреть ее. Стеклянные глаза сфокусировались, кукла вздрогнула и задрожала. Ротик открылся, и она издала низкий неестественный стон ужаса.

Она замахала крошечными фарфоровыми кулачками, и ее крик перешел на одну пронзительную ноту, словно сирена. Сквозь окно Трисс заметила, что ласточки в ужасе выпорхнули из своих гнезд под свесом крыши. Побелка на потолке треснула, и посыпалась краска. Рот куклы открылся еще шире, и от ее вопля начало резать в ушах. Трисс была уверена, что все домашние и проходящие мимо остановились в изумлении.

В панике она попыталась заткнуть куклу шерстяной шалью, но только слегка приглушила крик. Наконец в приступе крайнего отчаяния она изо всех сил швырнула куклу через всю комнату. Звук, с которым та ударилась головой об стену, прозвучал выстрелом, и вопль стих, сменившись леденящей тишиной.

Трисс приблизилась к Ангелине. Бум… бум… бум… Ее сердце колотилось так, как полицейский колотит в двери преступника. Она перевернула куклу носком туфли. Лицо Ангелины треснуло от уха до уха. Ее рот все еще был открыт, и глаза тоже. Трисс упала на колени.

Ее найдут на коленях перед Ангелиной, как убийцу над трупом. Запаниковав, она вытащила часть дров из корзины рядом с камином, засунула сломанную куклу поглубже и вернула дрова на место. Может быть, никто не найдет ее до отъезда.

Дверь неожиданно распахнулась в тот момент, когда Трисс поднялась на ноги. Она резко повернулась с виноватым видом, в горле пересохло. Наверняка кто-то пришел узнать, что за ужасные крики. Что она может придумать в качестве объяснения?

Со всех сторон она была окружена любовью, и при этом еще никогда Трисс не чувствовала себя такой одинокой. Она никому не могла рассказать, что только что произошло. На самом деле чем дольше она молчала, тем труднее было заговорить. И что она могла сказать?

«Ангелина пошевелилась и заговорила, а потом закричала. И я ее убила. Этого не было, этого не было, этого не было… Но если этого не было, тогда это все в моей голове. Значит, со мной что-то не так. Значит, я очень-очень больна».

Обычно болеть было хорошо и даже спокойно. Но это какая-то неправильная болезнь. Трисс не хотела, чтобы болезнь была у нее в голове. Одна мысль об этом вызывала такой же ужас, как если бы она смотрела в темный колодец без дна. Если она скажет родителям, что у нее что-то не так с головой, они не отнесутся к этому с обычной добротой, не станут давать ей комиксы и новые таблетки и утешать ее словами «не перенапрягайся, пока не окрепнешь». Они будут серьезно волноваться и слушаться докторов. «Я не хочу, чтобы меня увезли и гипнотизировали или делали дырки в голове…»

Так что Трисс молча стояла у машины, сгорбившись под золотистыми утренними лучами, и чувствовала себя чудовищем. Каждый раз, когда ее родители возвращались в дом за очередной забытой вещью, она напрягалась. «Пожалуйста, не смотрите в корзину с дровами. Давайте поедем, пожалуйста, давайте скорее поедем…»

— Я не поеду! — Слова Пен можно было понять с трудом. Ее приступы ярости сопровождались гримасами и топаньем ног. Обычно она кричала до хрипа, и ее неразборчивые слова терялись в торнадо ее злости. — …Увидите, она лжет… вы не заставите меня сидеть с ней… всех вас ненавижу!

Трисс скользнула на заднее сиденье через одну дверь, а Пен засунули через другую. В машине Пен с враждебным видом свернулась в тугой клубок и прижалась к двери, чтобы оказаться как можно дальше от Трисс. «Она считает, что я притворяюсь больной, — вяло подумала Трисс. — Притворяюсь, чтобы привлечь внимание. Внимание, которое хочет заполучить она. Если бы только она была права». Отец Трисс сел на водительское сиденье и повернул ключ. Раздался негромкий визг, потом двигатель фыркнул и заурчал. Наконец, наконец-то они поехали.

Семейным автомобилем был блестящий «санбим» мятного цвета с фарами, похожими на удивленные круглые глаза. День был ярким, поэтому крышу машины опустили, и Кресченты ехали под открытым небом и солнцем. С почти болезненным облегчением Трисс наблюдала, как их коттедж исчез вдали, и вот они уже неслись по дорогам на головокружительных тридцати милях в час. Волосы Трисс развевались вокруг лица, и по мере того как место преступления оставалось все дальше, узлы в ее желудке ослаблялись. Может быть, болезнь тоже можно оставить позади, точно как плохо припрятанный трупик.

Холмы вставали под ними дыбом, словно дурные ослы, а дорога извивалась, будто пытаясь их сбросить. Склоны изгибались, вздымались и опускались по бокам машины. Потом промелькнул написанный белой краской знак. Оксфорд туда, восемьдесят пять миль, Элчестер сюда, двадцать миль. Трисс прислонилась щекой к прохладной деревянной панели на двери автомобиля, цепляясь за знакомые ощущения. «Я в безопасности. Я еду домой, в Элчестер».

Самая впечатляющая из Дев пересекает широкое устье реки Эл одним длинным элегантным пролетом, изящная арка моста, покрашенная в песочно-золотой цвет, на фоне сверкающей голубой воды видна на мили вокруг. Второй мост вытянулся высоко над городом, поддерживаемый восемью элчестерскими холмами, один из которых недавно был увенчан зданием из бледно-розового камня в форме пирамиды — строящимся вокзалом. Последний мост соединяет город с противоположным склоном долины. Все три моста поддерживают в воздухе недавно построенную железную дорогу.

Все сходились на том, что до сооружения Трех Дев Элчестер был «на спаде», что означало медленную и печальную гибель — так разрушается замок из песка под каплями дождя. Потом Пирс Кресчент выступил со своими планами по строительству Трех Дев и продемонстрировал, что, несмотря на наступающую реку и неудобные холмы, в Элчестер можно проложить железную дорогу. Все называли мосты чудом инженерной мысли. Они всё изменили, деньги поплыли в город рекой, и теперь Кресчент

Cuckooe «Поверьте, я да это понимаю.И позвольте мне сказать вам — от одного монстра к другому — что то, что кто-то говорит вам, что вы монстр, еще не означает, что вы им являетесь. Песня о кукушке открывается, когда одиннадцатилетняя Трисс, старшая дочь семейства Полумесяцев, просыпается после аварии. Трисс смутно помнит, как упала в Гриммер (пруд возле коттеджа, где она остановилась со своей семьей), но это все, что она может вспомнить о своей аварии. Однако она знает, что что-то не так. Время от времени она чувствует, что «все маленькие кусочки и кусочки образной Трисс, которые она тщательно собирала вместе […], снова открепляются».Более того, она все время ужасно голодна, ее сестра Пен боится ее, а тонко замаскированная забота родителей почти душит ее. Трисс знает, что она должна узнать правду о том, что с ней случилось, но при этом раскрывается история более странная, чем она могла вообразить.
Вот что я могу с уверенностью сказать вам о Cuckoo Song : действие происходит в 1920-х годах; в нем рассказывается о семье, оплакивающей своего умершего сына, и о мире, который «поколебал свои основы» и медленно приспосабливается ко всем социальным изменениям, к которым спешила Первая мировая война; он сочетает в себе историческую обстановку с элементами фэнтези и фольклора ярким и неожиданным образом; это в основном о женщинах, пытающихся освободиться от навязываемых им узких ролей; он изображает сложную семейную динамику с состраданием и пониманием; он показывает удивительно сложные отношения между двумя сестрами; и для первой трети это совершенно и полностью ужасно .

Я постоянно думаю о том, могу ли я с абсолютной уверенностью сказать, что это лучший роман Фрэнсис Хардиндж на сегодняшний день, — не потому, что у меня есть какие-либо сомнения в том, насколько прекрасна Песня о кукушке , а потому, что я постоянно помню, что остальная работа тоже неординарная. Тем не менее, я могу сказать вам с полной уверенностью, что это прекрасный пример того, как Хардиндж на вершине ее мастерства, и что он станет отличным введением в ее работу. Если вам нужны умные, сложные, политически увлеченные детские фантазии с отличным повествованием и характеристиками, не ищите дальше.Лучше Фрэнсис Хардиндж просто нет никого.
Песня о кукушке — это роман, который постепенно раскрывает свои тайны, и если бы я более подробно остановился на этой истории, я бы рискнул лишить вас удовольствия от открытия. Как я уже сказал выше, первая часть романа напугала меня, и отчасти это связано с тем, что я смог присоединиться к Трисс в ее страхе и неуверенности. Если вы хорошо разбираетесь в фольклоре и знакомы с определенными историями, вероятно, нетрудно выяснить, что случилось с Трисс, но есть разница между угадыванием вместе с ней и точным знанием с самого начала.Так что, если вы хотите прочитать этот роман совершенно нетронутым, вам, вероятно, стоит прекратить читать мой пост здесь. Чтобы объяснить, почему я любил Cuckoo Song более подробно, мне потребуется выделить некоторые аспекты сюжета.
Спойлеры отсюда:
Cuckoo Song — это история подменыша, непохожая на все, что я когда-либо читал: она блестяще использует точку зрения Трисс (она же Not-Triss, aka Trista), чтобы привлечь внимание к дегуманизации Бессидеры (так называют сказочный народ в этом мире), а также всех, кто нарушает социальные условности.Это чужая история, и что выделяет ее, так это то, что она рассказана с таким сочувствием. Песня о кукушке начинается очень мрачно, но к концу она больше похожа на роман Фрэнсис Хардиндж: фантастическая, образная и странная, но не обязательно тревожная. Я не уверен, смогу ли я отдать должное тому, насколько хорошо проведен этот путь от всепроникающего чувства угрозы, которое пронизывает первую треть романа (а вместе с ним и расширение взглядов Тристы).Постепенно монстры в Cuckoo Song оказываются в глазах смотрящего, и мы остаемся с человеческим беспорядком и заблуждающимися людьми, которые вместо этого совершили ужасные ошибки.
Позвольте мне показать вам, что я имею в виду под ужасом. Куклы, которые оживают вместе с Тристой, идут рядом с ними, постоянный голод, разрушение и странности, в которых начинается роман, достаточно тревожили, но затем все это завершается такой сценой:
‘Но я все еще голоден, ! — воскликнула она.В ее голове не было ничего, кроме нужды, и это приводило ее в ярость, ужас и по-детски. «Вы сказали, что я могу есть столько, сколько захочу! Я все еще голоден! — Ее голос был громче, чем она хотела, но почему бы и нет? Она была в отчаянии. И они обещали ей весь ужин, который она хотела! Если они ее любили, почему не было больше еды?
«Милый, — мягко и неуверенно сказала ее мать, — ты съела половину кладовой. Теперь, если вы не хотите есть сухой овес или муку … »
« Овес, я бы мог кашу! Каша! »
« Нет! »- резко сказала мать, затем закрыла глаза и пригладила волосы.«Нет», — добавила она мягче. «Этого … этого действительно достаточно, Трисс». «Ты обещала!» — крик вырвался из Трисс, когда она вскочила на ноги.
«Ты обещал, что я могу иметь столько, сколько захочу!» Она чувствовала себя невероятно сердитой, как будто ее обманом заставили дать волю своему аппетиту. Ее тарелка была крепко зажата в руках, и казалось возможным, что она может разбить ее о стол, наблюдая, как ее маленькая бело-голубая китайская сцена разлетится на куски. Почему родители морили ее голодом? Что с ними было не так?
Истории о подменышах обычно вызывают свой ужас из-за того факта, что мы все можем представить себе, каково было бы увидеть, как кто-то, кого мы любим, стал до неузнаваемости странным, но Песня о кукушке побуждает нас представить что-то немного иное: как бы это было с быть подменышем? Каково было бы знать, что другие люди воспринимают вас как чудовище, чувствовать, что вы исчезаете, и быть неспособным вообще что-либо сделать, чтобы это остановить? Как так хорошо выразилась Хардиндж в своем недавнем гостевом посте в «Книжных контрабандистах»,
, я представила юную девушку напуганной и нервной даже в своем доме, где она знает, что должна чувствовать себя в безопасности.Какой-то острый инстинкт продолжает говорить ей, что в доме есть монстр, и в конце концов она понимает, что она, , и есть монстр. Как и все подменыши, она ужасный ребенок, но он также отчаянный и напуганный. Она цепляется за чужую личность и беспомощно рвет ее, потому что ее пальцы покрыты шипами.
Вот в чем суть романа. Когда мы впервые встречаемся с Тристой, она думает, что она Трисс Кресент, достойная и женственная дочь респектабельной семьи.Во что она верит сначала (о мире, о себе, о своей сестре Пен, о невесте ее покойного брата Вайолет) — это то, во что верят полумесяцы. Родители Трисс любящие и доброжелательные, но вскоре становится очевидным, что они изолировали и подавляли своих дочерей и что существуют серьезные ограничения на их взгляд на мир. Например, Трисс считает себя болезненной девочкой, потому что на протяжении всей ее жизни любое желание, поведение или мнение, не соответствующие ожиданиям ее родителей, подвергались патологии:
Так много подарков, так много друзей.Но сколько из этих друзей все еще было в жизни Трисс? «Нет», — поняла она. Ее мать считала некоторые из них «слишком пышными» для здоровья Трисс, а отец спорил с родителями других. Каким-то образом каждый раз, когда Трисс создавала связь, она прерывалась. Эти дары были остатками прерванной дружбы.
Как мы узнаем, то же самое произошло, когда Трисс отправили в школу. Ее энтузиазм в освобождении от монотонной жизни был воспринят как нездоровое «перевозбуждение», и ее тут же увезли.Неудивительно, что Триста живет жизнью несчастной и отчаявшейся девушки, склонной использовать любые небольшие рычаги воздействия, которые у нее есть, в своих интересах, не задумываясь о последствиях, и поэтому глубоко возмущена собственной сестрой. Говоря об этом, то, как Триста и Пен (чудесная Пен!) Переходят от врагов к союзникам, и то, как Триста затем побуждает младшую девушку переосмыслить свои отношения с сестрой, является не чем иным, как мастерством.
Полумесяцы слишком заняты, пытаясь выжить в «невидимых обломках», оставленных смертью Себастьяна, чтобы понять, что они делают со своими дочерьми, пока уже почти не поздно.Мне нравилось, насколько хорошо Хардиндж уловил токсичную семейную динамику, которая изолировала Трисс и Пен и настроила их друг против друга; но мне также понравилось, что, несмотря на весь ущерб, который они наносят, Пирс и Селеста Кресент по-прежнему изображаются с состраданием: «Не-Трисс с глубоким отчаянием осознала, что [Пирс] был хорошим человеком, и что хорошие люди иногда совершали ужасные вещи». Позже, когда Пен находится на ее попечении, Триста думает:
Каким-то образом безопасность другого человека, меньшего по размеру, оказалась в руках Тристы.Это напугало ее. Она задавалась вопросом, не боятся ли матери иметь такую большую власть над своими детьми. Возможно, они это сделали. Возможно, им хотелось, чтобы кто-нибудь сказал им, если они что-то делают неправильно. Она внезапно почувствовала укол сочувствия к родителям Полумесяца.
Enter Violet Parish: взрослый, чья доброта, непоколебимое доверие и постоянная уверенность возвращают Тристе чувство ее собственной человечности; «быстрая женщина», которая знает, что значит быть заклейменным монстром. Вот как Вайолет впервые представляется читателю в то время, когда Триста еще не с подозрением относилась к версии мира своих родителей:
Эта ужасная девочка .Это было единственное название Вайолет Пэриш, которое в настоящее время разрешалось в доме Полумесяца. Природа ее ужасности никогда открыто не обсуждалась перед Трисс, но она немного позаимствовала из завуалированных замечаний родителей. Слово, которое они часто использовали, было «быстро», и Трисс не думала, что речь идет только о мотоцикле. Фиолетовый действительно выглядел быстрым, подумала Трисс, стройная, как ее мотоцикл, аккуратная до минимума, без мягкости, чтобы замедлить ее. Даже ее стриженные волосы имели острые уголки.
«Я не могу поверить, какая она холодная », — сказала мать Трисс, испуганно глядя в окно. «Могли ли вы когда-нибудь подумать, что это была та же самая девушка?» После смерти Себастьяна семья Полумесяца была готова поймать «бедную Вайолет» в ее приветливые и поддерживающие руки, но Вайолет не удалось ни повернуться, ни упасть в них. Вместо того, чтобы впасть в надлежащий приличный траур, она остригла волосы, затем начала курить и носить платья, которые позволяли мужчинам видеть ее икры. Она также начала беспокоить отца Трисс из-за денег, а мать Трисс всегда качала головой и бормотала о средствах, потраченных на коктейли и «светскую жизнь».
Трисс прижалась рукой к внутренней стороне входной двери, почти ожидая, что она будет холодной на ощупь. Вайолет действительно казалась холодной — холодной, эгоистичной и некрасивой. Ее визит пробил дыру в хрупкой тишине дома, как царапина небрежным ногтем о папиросную бумагу. Он оторвал последние остатки кратковременного чувства радости Трисс. Она видела себя глазами Вайолет, бледной и самодовольной соучастницей заявлений отца.
Из вышесказанного очевидно, что Вайолет дегуманизирована в специфическом гендерном отношении — как и Пен и Трисс.Связь между монстрами и социально-девиантными женщинами явно выражена самой Вайолет в отрывке, которым я открыл этот пост. Вот оно снова, на этот раз в контексте:
«О нет, конечно, я не мог , возможно, понять вас». На затененном лице Вайолет появилась мрачная и серьезная улыбка. «Я знаю, однажды ты проснулась и обнаружила, что ты не могла быть тем человеком, которого помнила, маленькой девочкой, которой все ожидали от тебя. Вы просто больше не были ей, и вы ничего не могли с этим поделать.Итак, твоя семья решила, что ты чудовище, и обратилась против тебя. Вайолет вздохнула, глядя в темноту. «Поверьте, я и это понимаю. И позвольте мне сказать вам — от одного монстра к другому — что то, что кто-то говорит вам, что вы монстр, еще не означает, что вы им являетесь.
«Только что вы сказали мне, что сделали, потому что хотели, чтобы я помешал вам съесть Пена. Если бы ты был настоящим монстром, ты бы этого не сделал, правда? Триста горела в глазах, и она стерла пряди паутины рукавом.
«Идиот», — добавила Вайолет, для хорошей меры.
Вайолет, Триста, Пен и Трисс — все молодые женщины, осознающие, что они не могут быть «хорошими девочками», и которые хотят жить своей жизнью по-своему. Им требуется мужество, сила духа и взаимная поддержка, чтобы они могли отвергнуть рассказы о себе, которые их семьи и остальной мир хотят им навязывать, и жить «такой жизнью, какой она была, а не так, как кто-то сказал, что должна быть».
Что мне больше всего понравилось в Cuckoo Song , это, вероятно, тот факт, что на его страницах нет настоящих монстров.Как и в самой лучшей художественной литературе, в нем используется сочувствие, даже когда это сложно. Хардиндж показывает нам все, что не так в том, чтобы цепляться за взгляд на мир, дегуманизирующий Вайолет и Тристу, но она делает это, не создавая в свою очередь других монстров. Полумесяцы, Архитектор, даже ужасающий мистер Грейс: все они напуганы, заблудились и совершенно неправы, но они не монстры. Мы получаем представление о человеческих побуждениях, искаженных страхом, горем или корыстными убеждениями.
Я знаю, что этот пост и так полон цитат, но не могу удержаться от того, чтобы поделиться с вами финалом.Он такой трогательный и совершенный, правильный :
Глаза Тристы горели пылью, радостью и слезами паутины, которые она начинала принимать. Ее легкие и разум были полны жизни — такой, какой она была, а не такой, как кто-то говорил, что должна быть.
Эта секунда моя, и эта, и эта, и эта …
Невидимое ожерелье сейчас тянулось перед ней по сумасшедшей извилистой дороге, каждая бусинка была золотой секундой. Она понятия не имела, сколько их было.Может быть, сто миллионов из них, может быть, меньше десяти.
И она засмеялась, зная, что при любом риске, в каждом повороте, который они совершали на скорости, ожерелье может быть сломано, его бусины рассыпаны и потеряны в сточной канаве. Всего было , возможно, . Ничего не было уверенного.
И это было замечательно.
Другие биты, которые мне понравились:
«Она предала нас за денег ?» — недоверчиво воскликнул Пен. «Я собираюсь разбить ей окна!»
«Не смей!» — рявкнула Вайолет, затем вздохнула и одарила Пен нежным раздраженным взглядом.«Ручка … деньги кажутся жалкой причиной, только если тебе никогда не приходилось об этом думать. Большинству людей приходится постоянно об этом думать. Деньги — это не торт и бриллианты; это означает, наконец, выплатить то, что вы должны домовладельцу, пекарю и счетчику. Это значит иметь монеты для счетчика газа, поэтому вам не придется рубить полки на дрова. Это значит не подпускать волка к двери на время.
«Она ничего нам не должна, Пен, и если она не будет бороться за свою семью, никто другой не будет.’
(Здесь вы найдете все, что вам нужно знать о чувственности этого романа — на самом деле, о чувственности, стоящей за всеми романами Хардинджа, именно поэтому я ТАК ЧУВСТВИТЕЛЬНО люблю их.)
В глубине души, Триста знал, что Пирсу и Селесте было бы намного легче, если бы сама Триста умерла. Так было бы проще и аккуратнее. Они, конечно, не желали ей этого, но ее история была бы мучительной с концом. Они могли бы закрыть книгу, отделить ее в своих мыслях от своей любимой Трисс и попытаться вернуться к комфорту своей колеи.Но она не умерла, и все было просто. Она все еще тяжело дышала, и никто не мог позволить себе роскоши забыть о ней. В мозаике семьи Полумесяц был странный новый элемент, который придавал ему другую форму, и им придется иметь дело с этим сейчас и всегда. Полумесяцам было бы легче, если бы Триста умерла. Но проще, напомнила она себе, не значит лучше ».
« Я не думаю, что они знают, что делать, — продолжила Трисс.«Я не знаю, что делать».
«Вы должны попросить родителей отправить вас обратно в школу», — импульсивно ответила Триста. «Спроси их сейчас, пока они не могут сказать тебе нет». «Что?» Трисс побледнела. «Но я не хожу в школу уже много лет! Я не знаю, как … То есть … Я не могу!
— Послушайте меня, — сказала Триста, поворачиваясь к себе лицом. «Трисс, я прошу тебя прыгнуть».
Война сокрушила веру. Все виды веры. До войны у каждого была своя ступенька лестницы, и они не особо смотрели на нее ни на что.Но сейчас? Низкий и высокий умерли бок о бок во Фландерс-Филдс и выглядели почти одинаково в грязи лицом вниз. А герои, вернувшиеся из ада, не любили дергать за чубы, голодая на улицах.
«А женщины! Однажды они держались своей маленькой тропинки и не наступали на траву. Но те, кто работал на фермах и фабриках во время войны, теперь хотят жить собственной жизнью, не так ли? Так что все их мужчины в панике. Испугался. Неуверенно. И все это сомнение, это потрясение основ было больше в городах.’
Они тоже это читают: Танцы на стекле, Контрабандисты книг
(Вы?)
Раскрытие информации о филиалах: если вы купите книгу по одной из моих партнерских ссылок, я получу 5%. Я скачал обзорную копию этой книги через NetGalley.
Песня о кукушке Фрэнсис Хардиндж |
Название: Песня о кукушке
Автор: Фрэнсис Хардиндж
Жанр: Фэнтези, Ужасы, Средний класс
Издатель: Pan MacMillan
Дата публикации: 8 мая 2014 г.
Мягкая обложка: 416 страниц
Когда Трисс просыпается после аварии, она понимает, что что-то не так.Она ненасытно голодна; ее сестра, кажется, боится ее, и ее родители шепчутся за закрытыми дверями. Она просматривает свой дневник, пытаясь вспомнить, но страницы были вырваны.
Вскоре Трисс обнаруживает, что то, что с ней произошло, более странно и ужасно, чем она могла представить, и что она буквально не сама. В поисках истины она должна отправиться в ужасающее Подбрюшье города, чтобы встретить извращенного архитектора, у которого есть темные планы на ее семью — пока не стало слишком поздно…
Автономный или серия: Автономный роман
Как мы получили эту книгу: ARC от издателя + купили
Формат (e- или p-): eARC + мягкая обложка
Почему мы прочитали эту книгу: Мы большие поклонники Фрэнсис Хардиндж.Мы прочитали и полюбили каждую ее книгу.
ОБЗОР
Ответ Аны:
«Все было возможно. Ничего не было уверенного.
И это было замечательно ».
Я открываю этот обзор заключительными словами Cuckoo Song , потому что в них есть чудесность, внутреннее качество этих слов, которые сразу показывают превосходство книги на уровне предложения, а также идеально отражают тематическое ядро роман: его сердце и душа, если хотите.
Мне надлежит сказать вам, что эта книга чуть не сломила меня: будет трудно передать всю тревогу, вызванную этой историей, не испортив то, что происходит. было бы ужасно сделать . Тем не менее, я считаю, что можно полностью просмотреть и проанализировать Cuckoo Song , не вдаваясь в подробности.
Достаточно сказать, что история следует за Трисс, 11-летней девочкой, которая однажды просыпается после несчастного случая и обнаруживает, что она коренным образом изменилась.Она больше не помнит некоторые вещи. Страницы из ее дневника отсутствуют. Ее куклы разговаривают с ней, и она все время чувствует неутолимый голод. Ее младшая сестра боится ее. И когда она плачет, вместо воды с ее глаз падает паутина.
Ее родители настаивают на том, что она больна, и это неудивительно: несмотря на все происходящее, она должна быть больна. Она должна быть. В конце концов, это был бы самый простой ответ на ее проблемы. Но легче не значит лучше, как постепенно понимает Трисс. На своем пути к пониманию того, что с ней случилось с , она в конечном итоге пойдет по пути, чтобы узнать , кто она на самом деле .
Cuckoo Song — это, как и любая книга Фрэнсис Хардиндж, книга, которая работает на многих уровнях. В самом элементарном смысле это в высшей степени хорошо написанный роман. Я уже много раз говорил об этом, но стоит повторить: письмо Фрэнсис Хардиндж поражает меня своей креативностью, структурой предложений и тем, как она может передать так много вещей, используя не так много слов. Прежде всего для того, чтобы просто максимально использовать ее предпосылку: взять историю о девушке и превратить ее в рассказ о семье, об одном городе, о времени и о конкретном моменте во времени , о женщинах в целом и одном девушка в частности, о различиях, о посторонних и об идентичности, об автономии и агентстве.Все это тоже красиво сплетено, здесь нет резких моментов, которые могли бы вывести нас из того, что проще говоря, очень увлекательной, красивой, обнадеживающей истории.
Тогда у вас есть вопрос о тоне. Это, наверное, самая мрачная, самая ужасная из книг автора. Первые главы кошмарны и почти дезориентируют, поскольку Трисс теряется в событиях, которых она не совсем понимает. Бывают неожиданные повороты и раскрываются ужасные, ужасные тайны. Одна повторяющаяся тема — это «чудовище» и то, что делает человека монстром.Те, кто знаком с автором, не удивятся, узнав, что на этот вопрос нелегко ответить. Это не черное и белое. Самая поразительная вещь в Cuckoo Song — это сострадание и сочувствие, которое эта история имеет к хорошим людям, которые иногда делают ужасные вещи (и это также согласуется с основным вопросом «уверенность» и «неуверенность»). Честно говоря, это почти невыносимо красиво.
Мне как-то удалось — как и обещал — не говорить слишком конкретно об истории.Но перед тем как закончить, я должен упомянуть несколько вещей. Прежде всего: отношения. Особенно прекрасные отношения между Трисс и практически кем-либо в романе, и то, как они могут быть простыми или сложными, тяжелыми или нежными. Меня тронули истории с участием трех главных героев: Трисс, ее младшей сестры Пен и их подруги Вайолет. Есть момент, когда Пен и Вайолет просто… обнимаются… Трисс, и это одна из самых прекрасных вещей, которые я когда-либо читал. И чем больше развивается история, тем больше человек привязывается к этим персонажам.Были моменты, когда мне приходилось прекращать читать, потому что я так сильно сочувствовал Трисс и очень надеялся, что все будет хорошо для всех.
Другой важный для меня аспект истории — это то, как она связана с конкретным историческим периодом. Действие происходит в Англии сразу после окончания Первой мировой войны, и он показывает трудности выживания в таком мучительном опыте как нация, как народ и как отдельные личности. Есть темы, которые блестяще решают проблемы класса и пола. Последнее — очень сильный аспект романа в изображении Вайолет, одной из главных героинь.Вайолет, которую считают «аутсайдером» из-за того, как она себя ведет, и из-за желания продолжать в полной мере ощущать свободу, которой она обладала, когда работала на Военное усилие.
Есть печальные моменты, связанные с теми, кто сражался и выжил, и теми, кто сражался и погиб. Те, кто пошел на войну, и те, кто остался оплакивать. Время имеет существенное значение, и включение этой темы в роман, что никого не удивляет, тоже блестящее. На этом я остановлюсь на последней цитате:
Мир ломается, меняется и танцует.Всегда в движении. Вот так вот. Так и должно быть.
Да.
Take:
Я начну свою часть этого обзора со слов: Cuckoo Song — теперь мой любимый роман Фрэнсис Хардиндж.
Это нелегкая похвала, хотя я прочитал только три ее книги. Каждая книга, каждое написанное слово — это сокровище, а Cuckoo Song — самая красивая из них.
Я постараюсь последовать примеру Аны и НЕ испортить ничего в этой книге, потому что некоторые открытия лучше всего делать, когда вы не знаете.И путешествие Трисс, безусловно, намного лучше, когда вы не совсем уверены, что с ней произошло или куда идет история — это вопрос достоверности, а не неопределенности, которая лежит в основе Cuckoo Song :
«Нож, если он создан для сотни задач». Он продолжил, продевая свою костную иглу. «Удар. Ломтик. Бой. Вырезать. Но ножницы действительно предназначены только для одной работы — разрезания вещей пополам. Ныряние силой. Все на той или другой стороне, и ничего между ними.Уверенность ».
В юной жизни Трисс все было разрезано на две части, разделено, сделав определенными . Когда ее старший брат Себастьян умирает во время Великой войны, ее семья разрывается и разрывается. Трисс и ее младшей сестре Пен дают новые роли, чтобы заполнить дыру в их семье. Вещи ломаются, но пока все притворяются и играют по этим правилам и определенности, все может продолжаться, как всегда.
Ну разве что не может .
Песня о кукушке — книга совершеннолетия, мрачная сказка и семейная драма — это история о явно неопределенном времени (после войны и ее разрушительных последствий), а также история о силе ( и ужас) любви и потери. Другими словами, это грязная история. Не в том смысле, что письмо, сюжет или персонажи несовершенны — абсолютно наоборот, — но в этом ничто никогда не бывает однозначным .
Это верно в отношении мотивов и «злодеев» в книге: есть ужасные деяния, совершенные Трисс, Пеном, их родителями, мстительным портным и извращенным Архитектором.То, что можно рассматривать как ужасные предательства и бессердечные акты жестокости, на самом деле являются актами любви или уходят корнями в какое-то более глубокое сочувственное прошлое.
Это также верно в отношении загадки Трисс и ее болезни в этой книге (в которую я не буду углубляться, опасаясь спойлеров).
Самое главное, однако, это верно для отношений в Cuckoo Song . В самом деле, что мне больше всего нравится в этой замечательной душераздирающей книге, так это отношения, особенно между Трисс и ее младшей сестрой Пен, между Трисс и ее отцом, между Трисс и Пенн с призрачным Шрайком и Архитектором, и между Трисс и ее невеста покойного брата, Вайолет.Все это спутанные шнуры и запутанные сети; все соединения не могут быть отрезаны или аккуратно разорваны. Возьмем, к примеру, отношения между Пен и Трисс: Пен обижается на свою старшую сестру за то, что она сделала ее родителей несчастными и украла их привязанность и внимание, но она не может просто притвориться, что Трисс просто злая или ненавистная. То же самое можно сказать и о Трисс, когда она осознает, что сделала Пен. Какими бы тяжелыми ни были отношения сестер, на протяжении всего романа мы видим любовь, которая лежит в основе гнева, страха и недоверия.Это неровная, красивая и болезненная связь, но Хардиндж прекрасно ее записывает — и то же самое можно сказать о любой из этих связей в книге.
Тематически, Cuckoo Song тоже светит. Роман ставит такие вопросы, как: что значит быть «настоящим» или быть личностью? Что делает кого-то чудовищем — мысли, которые они развлекают, или действия, которые они совершают (или ни то ни другое)? Это также показывает, что молодое поколение расплачивается за ошибки старших — будь то последствия послевоенного периода или дети, ставшие мишенью для опрометчивых обещаний родителей.Возникает вопрос личного выбора и действий в чьих-то интересах (тенденция, которую взрослые склонны иметь по отношению к своим детям) — иногда взрослые правы, но иногда они очень и очень неправы.
Я хотел бы сказать больше об ужасающих частях этой книги, о природе страдания Трисс и ее путешествии в Песня о кукушке … но я не буду. Все, что я скажу, это то, что в этой книге есть душераздирающие расчеты, и все они написаны без сокращений и хитростей.
Последнее, что я скажу, это следующее: образы Фрэнсиса Хардинджа в «Песня о кукушке» , более чем в любой другой книге, которую я читал от нее, безупречны. Представьте себе терновые зубы, слезы из паутины и фарфоровых кукол, которые кричат, сердито кричат и обвиняют. Представьте себе девушку, которая настолько голодна, что ест гнилые яблоки, кишащие червями, ожерелья, ленты и страницы книг. Представьте себе ревущий огонь, предназначенный для того, чтобы поглотить маленького ребенка, и вечную зиму, которая следует за кем-нибудь, куда бы она ни пошла.
Все это и многое другое ждет в Cuckoo Song .
Другими словами: мне понравился каждый момент книги, и это, безусловно, одно из моих 10 лучших прочтений 2014 года.
Дополнительные мысли: Фрэнсис Харинг закончила на этой неделе, чтобы поговорить о своем вдохновении и влиянии на Cuckoo Song — посмотрите здесь пост ЗДЕСЬ (но обратите внимание, что пост включает несколько мягких спойлеров).
Рейтинг:
Ана: 9 — Черт, почти идеально
Тея: 9 — Чертовски близко к совершенству
Следующая статья: Эвакуированные с Марса Софи Макдуголл
Купить книгу:
(переходите по ссылкам для покупки)
Электронная книга доступна для kindle UK и iBooks
ВАМ ТАКЖЕ МОЖЕТ ПОНРАВИТЬСЯ
.

Конкурс рецензий на книги Фрэнсис Хардинг | Лабиринт

О подарке

Правила конкурса

«Песня кукушки» Фрэнсис Хардинг: рецензии на книгу

«Вероятно, если ты холодна, мир вокруг тебя тоже станет холодным…»

Фрэнсис Хардинг «Песня кукушки» | Книги

Дело в шляпе

Отрывок

«Песня кукушки» Фрэнсис Хардинг: рецензии на книгу

«Вероятно, если ты холодна, мир вокруг тебя тоже станет холодным…»

Песня кукушки. Глава 1. Единое целое (Фрэнсис Хардинг, 2014)

Песня кукушки. Глава 3. Абсолютно неправильный мир (Фрэнсис Хардинг, 2014)

Песня о кукушке Фрэнсис Хардиндж

Related Posts

Post A Comment