Zvukobook.ru - Первый аудиокнижный | Для каждого кто тебя знает ты разный чак паланик: Для каждого, кто тебя знает, ты разный.

Содержание

Для каждого, кто тебя знает, ты разный. © Чак Паланик

ЦИТАТА

Для каждого, кто тебя знает, ты разный. © Чак Паланик

2 года назад

Для каждого, кто тебя знает, ты разный ▷ Socratify.Net

Цитаты из книг Чака Паланика

Действительно смешно: ты не замечаешь женщин, находящихся около тебя, но не в силах не думать о тех, с которыми ты расстался или с которыми еще не встречался.

Есть бесчисленное множество способов покончить с собой, не умирая до смерти.

Кажется, надо почти расстаться с жизнью, чтобы кто-то полюбил тебя, также, как нужно остановиться на самом краю пропасти, чтобы остаться в живых.

то, что тебе не понятно, ты можешь понимать как угодно

Презерватив – хрустальная туфелька нашего века. Одеваешь его при встречи с прекрасным принцем, танцуешь всю ночь, а потом выбрасываешь. Презерватива нет, нет принца.

У французов есть выражение: эффект лестницы. По-французски Esprit d Escalier, эспри д эскалье. Оно относится к моменту, когда ты находишь правильный ответ, но уже поздно. Например, на вечеринке тебя кто-то оскорбляет. Ты должен как-то ответить. Когда на тебя все смотрят, когда на тебя это давит, ты говоришь что-то неубедительное. Но ведь потом ты уходишь с вечеринки.

И именно в тот момент, когда начинаешь спускаться по лестнице вдруг о, чудо. Тебе приходит в голову идеальный ответ. И это окончательное унижение.
Вот что такое эффект лестницы.

Поколения за поколениями люди работают на ненавистных работах только для того, чтобы иметь возможность купить то, что им не нужно

А потом я просто слушаю. Я жду, когда он перестанет плакать, чтобы сказать, что мне очень жаль.

Каждая женщина — просто задача с очередным условием

Стоит только поднять голову, посмотреть на звезды – и ты пропал.

А что, если реальность – всего лишь болезнь?

“Чтобы жизнь стала лучше, она сначала должна стать хуже.”

Я говорю, что я тоже по ним скучаю. Что я их тоже люблю. Я говорю, что со мной все в порядке.

Для каждого, кто тебя знает, ты разный.

В этом мире нет ничего вечного. Все потихоньку рассыпается.

Тот, кого ты любишь, и тот, кто любит тебя, никогда не могут быть одним человеком…

Нечего терять, когда ты — последний винтик в этом мире, мусор под ногами у людей.

Ныть — это не создавать что-то. Восставать — не восстанавливать. Высмеивать — не возмещать.

Всю свою жизнь ты пытаешься стать Богом, а потом умираешь…

То, что тебе не понятно, ты можешь понимать как хочешь

Мужчина, воспитанный матерью-одиночкой, женат уже от рождения.

И твоя голова – пещера. Глаза – два входа в неё. Ты живёшь внутри своей головы и видишь лишь то,что хочешь увидеть.

Самая чистая радость – злорадство

В нашем мире, где есть только люди и нет человечности.

Все, чем ты гордишься, рано или поздно будет выброшено на помойку.

Счастье не оставляет памятных шрамов.

Если мы чего-то не понимаем, нас это бесит. Если мы не в состоянии что-то понять или объяснить, мы это отрицаем.

Чтобы жизнь стала лучше, она сначала должна стать хуже.

Пока не нашлось ничего, за что можно бороться, можно бороться и против чего-то

Мы любим, когда всё плохо. Но мы никогда не признаемся в этом.

Этот мир отныне принадлежит нам, нам и только нам, говорит Тайлер.

Древние давно в могилах.

Теперь я уже не такая как ты. Мне не нужно хвалиться тем, как мне больно…

Сначала, – говорит Манус. – Родители дают тебе жизнь, а потом пытаются навязать свою собственную.

То, кем ты являешься в тот или иной момент, — всего лишь фрагмент истории

Мы можем выключить музыку и телевизор, когда захотим.

Театр в мыслях. Бордель в подсознании.

Лишь утратив все до конца, мы обретаем свободу.

Смерти на самом деле не существует, — говорит Тайлер. — Мы войдем в легенду. Мы останемся навсегда молодыми.

Может быть, работа над собой имеет не такое большое значение. Разрушить самого себя значит гораздо больше.

Девушка звонит и спрашивает: “А умирать очень больно?” Ну, дорогая моя, говорю я ей, да, но продолжать жить еще больнее.

Поколения работают на работах, которые ненавидят, чтобы покупать вещи, которые им не нужны

постарайся хотя бы изобразить улыбку. хотя бы сделай вид, что люди тебе не противны.

В прежние времена моряки в долгом плавании оставляли на каждом пустынном острове по паре свиней. Или по паре коз. А когда приходили к этому острову в следующий раз, там уже был запас “живого” мяса. Это были необитаемые острова, царства девственной, дикой природы. Там обитали птицы, которых не было больше нигде на – Земле. Там не было хищных зверей. Там не било ядовитых растений или растений с колючками и шипами. Это был истинный рай на Земле. Когда моряки приходили к такому острову в следующий раз, там их ждали стада свиней или коз. Устрица рассказывает нам об этом. Моряки называли такие стада “посеянным мясом”.

Надо почти умереть, чтобы тебя полюбили. Как будто надо зависнуть на самом краю — чтобы спастись.

От слишком громкого комплимента бывает больнее, чем от пощечины.

Мне нужно сделать что-то такое, чего я больше всего боюсь.

Чак Паланик. Колыбельная

Палки и камни могут покалечить, а слова могут и вовсе убить.

Заводишь друга, друг жениться, и у тебя больше нет друга.

Представьте кого-то, кто взрослеет настолько дурным, что даже не знает, что надежда — просто очередная фаза, из которой рано или поздно вырастают. Кто считает, что можно создать что-то, — что угодно, — что продлится вечно. Кажется глупым даже припоминать такие вещи.

Возможно, самосовершенствование — это ещё не всё. Возможно, саморазрушение гораздо важнее.

Мы были на волосок от жизни!

Трудно забыть боль, но еще труднее вспомнить радость. Счастье не оставляет памятных шрамов.

Только потеряв все, мы становимся свободными, чтобы сделать все что угодно.

Дай человеку почувствовать себя богом, и он ради тебя сиганет через горящий обруч.

Прежде, чем я сопьюсь, мне нужно стать тем, кого называют «художник». Это, вроде как, оправдывает.

Может быть, мы попадаем в ад не за те поступки, которые совершили. Может быть, мы попадаем в ад за поступки, которые не совершили. За дела, которые не довели до конца.

Если ты хочешь владеть собой, сначала следует разобраться со своими внутренними проблемами.

Чак Паланик. Колыбельная

Счастье не оставляет шрамов. Мирные времена ничему нас не учат.

– Но если реальность – это всего лишь чары, наваждение, если на самом деле ты вовсе не хочешь того, что, как тебе кажется, тебе хочется… Если у тебя нет свободы воли. Если ты даже не знаешь, что ты знаешь, а чего не знаешь. Если на самом деле ты не любишь того, кого, тебе только кажется, что любишь. Тогда что остается, ради чего стоит жить? Ничего.

Чак Паланик. Колыбельная

Каждое поколение хочет быть последним. Каждое поколение ненавидит новое направление в музыке, которую не понимает. Нас бесит и злит, когда наша культура сдает позиции, уступая место чему-то другому. Нас бесит и злит, когда наша любимая музыка играет в лифтах. Когда баллада нашей революции превращается в музыкальную заставку для телерекламы. Когда мы вдруг понимаем, что наш стиль одежды и наши прически уже стали ретро.

Власть развращает. А абсолютная власть развращает абсолютно.

Во мне нет ничего первоначального. Я – совместное усилие всех тех, кого я когда-то знал.

Ты просыпаешься на пляже.
Если я мог проснуться в другое время и в другом месте, почему я не мог проснуться другим человеком?
Иногда ты просыпаешься и спрашиваешь, где ты находишься.
Ты просыпаешься, и ты нигде.
Ты просыпаешься, и этого достаточно.(Если можно проснуться в другом месте.
Если можно проснуться в другое время.
Почему бы однажды не проснуться другим человеком?) Бойцовский клуб

Чаще всего гораздо проще никому не рассказывать, что у тебя проблемы.

Ты есть только в глазах других.

Как только ты уделяешь какое-то особое внимание мужчине — любому мужчине, — как только становишься доступной и достижимой, он сразу наглеет и начинает считать, что ты ему что-то должна

Я говорю, что не знаю, что делать. Но, говорю я, все будет хорошо.

Моложе, чем сегодня вечером, тебе уже не стать.

Есть люди, которые все еще верят, что знание – сила.

Чак Паланик. Колыбельная

Долговременная вероятность выживания каждого из нас равна нулю.

Пока не нашлось ничего, за что можно бороться, можно бороться и против чего-то.

Люди используют штуки, называемые телефонами, потому что они ненавидят быть вместе, но очень боятся оставаться одни.

Удивительно даже, чего только женщины не напридумывают себе, если у тебя случайно сорвётся: Я тебя люблю. В девяти случаях из десяти парень имеет в виду: Я люблю это дело.

Мыльные оперы — это где настоящие люди прикидываются фуфельными, с надуманными проблемами, а настоящие люди наблюдают за ними, чтобы забыть свои настоящие проблемы.

Люди используют телефон…, потому что не любят быть рядом, слишком близко друг к другу, но боятся остаться одни.

Годы идут, и никто из нас не молодеет.

Звёзды – это самое лучшее, что есть в жизни. На той стороне, куда мы уходим, когда умираем, звёзд не бывает.

Мы ностальгируем по тому, что сами выбрасываем на помойку, – и все потому, что боимся развиваться. Взрослеть, меняться, сбрасывать вес, создавать себя заново. Приспосабливаться. Адаптироваться.

Вы хотите быть глупым, но живым, или всезнайкой, но мертвым?

Если ты не знаешь, чего хочешь,… ты в итоге останешься с тем, чего точно не хочешь.

Если ты не работаешь, ты не спишь. Дни и ночи, ты всегда полусонный и полубодрстующий, изнываешь от скуки.

Пока ничто не может стать хуже — оно не станет и лучше.

Внизу кто-то поет. То даже не поет, а выкрикивает слова песни. Все эти люди, которым необходимо, чтобы у них постоянно орал телевизор. Или радио, или проигрыватель. Все это люди, которых пугает тишина. Это мои соседи. Звуко-голики. Тишина-фобы.

Чак Паланик. Колыбельная

Я нюхаю кофе. Он пахнет кофе.

У каждого в жизни есть кто-то, кто никогда тебя не отпустит, и кто-то, кого никогда не отпустишь ты.

Все, кого ты любил, или бросят тебя или умрут.

Купи себе диван, и на два года ты полностью удовлетворен, не важно, что что-то идет не так, по крайней мере, ты решил вопрос с диваном.

Убить тех, кого любишь, это не самое страшное. Есть вещи страшнее. Например, безучастно стоять в стороне, пока их убивает мир. Просто читать газету. Так чаще всего и бывает.

Нужен ли мне большой дом, быстрый автомобиль, тысяча безотказных красоток для секса? Мне действительно все это нужно? Или меня так натаскали? Все это действительно лучше того, что у меня уже есть? Или меня просто так выдрессировали, чтобы мне было мало того, что у меня уже есть, чтобы это меня не устраивало?

Хороший способ забыть о целом – пристально рассмотреть детали.

Снафф

Богатые люди в отличие от большинства знают: мосты не сжигают. Это транжирство! Мосты продают.

Даже желе может выглядеть достойно

Независимо от того, насколько сильной кажется тебе твоя любовь к человеку, когда лужа крови, струящейся из его раны, растекается по полу настолько, что едва не касается тебя, ты невольно отстраняешься.

Знаешь, в чём настоящая причина того, что я тебя не трахнул? — кажется, мне по правде охота, чтобы ты мне нравилась.

Удушье

Видишь только тени и придаёшь им некий придуманный смысл.

Даже самая глупая мысль, все равно она правильная, потому что — твоя.

Каждому нужен кто-то, кто его выслушает.

Призраки

Можешь забыть меня <…>, но это не значит, что меня не существует.

Колыбельная

Я смеюсь, чтобы не плакать, не выть, не стонать, не кричать, не вопить дурным голосом, не ругаться на чём свет стоит.
Смех — это просто ещё один способ дать выход эмоциям.

Уцелевший

Ты просыпаешься, и будь этим доволен.

Бойцовский клуб

Зачем мне подобные развлечения? Да просто так. Когда понимаешь, что все бессмысленно, тебе уже все равно, чем заниматься.

Удушье

Да, я влюбился, а что? Люди женятся и по менее веским причинам.

Снафф

Вам нравится мокнуть под дождем?
Конечно, это мало кому нравится.
Но, я советую вам попробовать.
Хотя бы раз в год, вы должны промокнуть!
В летний день, после изнурительной жары, теплый дождь бывает очень желанным.
Главное — сделать первый шаг.
Самое трудное вначале, потом пройдёт.
Это как, когда вы хотите зайти в воду, но не можете решиться. Вам она кажется холодной, вы заходите по колени и останавливаетесь. Но чем медленнее вы продвигаетесь, тем мучительнее для вас процесс.
Иногда, самым безболезненным способом сделать то, что вы сделать не решаетесь, это плюхнуться с разбега.

Тёплый дождь

В ту минуту, когда наткнётесь на что-нибудь получше секса, позвоните мне.

Удушье

Я не злой. Я просто не боюсь говорить людям жестокую и неприятную правду. Мы живем в жестоком и неприятном мире.

Удушье

Если не знаешь, что будет дальше, хорошенько присмотрись к тому, что уже было.

Я просто хочу быть кому-то нужным.
Нужным и необходимым. Мне нужен кто-то, кому я мог бы отдать всего себя — все свое свободное время, все свое внимание и заботу. Кто-то, зависимый от меня.
Обоюдная зависимость.

Удушье

Ничто не окажется настолько хорошим, насколько ты можешь его представить. Никто не прекрасен настолько, насколько оказывается таким, как у тебя в голове. Ничто так не возбуждает, как собственная фантазия.

Удушье

Когда-нибудь я собираюсь жить так, чтобы делать что-то хорошее, а не просто не делать плохого.

Удушье

Люди которые не пьют, не курят, никогда не матерятся и не говорят о сексе, вызывают у меня какие-то подозрения. Уверен, по ночам они разделывают трупы маленьких детей или еще что-то в этом роде.

Чаще всего люди покидают маленький город, чтобы мечтать туда вернуться. А другие остаются, чтобы мечтать оттуда уехать.

Никакого равенства полов нет и не может быть. Когда мужчины начнут рожать, вот тогда можно будет говорить о равенстве.

На свете нет ничего более скучного, чем неприкрытая нагота. Хотя вообще-то есть ещё кое-что.

Честность.

Каждый из нас — это нерассказанная история.

Телеигры придуманы для того, чтобы мы спокойно относились к случайным и бесполезным остаткам от полученного нами образования.

Потеряв все — обретаешь свободу? Свободу надо искать в себе самом.

Наркотики, обжорство, алкоголь или секс — просто очередной способ найти покой.

Стоит только поднять голову, посмотреть на звезды — и ты пропал

Верный способ обломать мужика с оргазмом — заговорить о его маме во время секса.

Только тогда, когда мы сожрем эту планету, Бог подарит нам другую. Мы запомнимся потомкам не тем, что создали, а тем, что разрушили.

Шум – это то, чем определяется тишина. Без шума мы не ценили бы тишину.

Можешь забыть меня , но это не значит, что меня не существует.

Чак Паланик. Колыбельная

Люди действительно готовы продать все, если цена их устроит.

Вещи, которыми ты владеешь, в конце концов овладевают тобой.

Когда ночью мы долго не можем заснуть, то окружающий мир отдаляется, становится отпечатком отпечатка, снятого с отпечатка.

Мы цепляемся за свое прошлое, потому что не доверяем будущему.

То, что тебе не понятно, ты можешь понимать как хочешь.

Есть люди, которые все еще верят, что они управляют своими жизнями.

Чак Паланик. Колыбельная

Вы никогда не задумывались, что все, что вы делаете и что можете сделать в жизни, уже через сотню лет станет бессмысленным и никому не нужным?

Чак Паланик. Колыбельная

Может быть, люди – это просто домашние крокодильчики, которых Бог спустил в унитаз?

Чак Паланик. Колыбельная

От того, что ты засунул в жопу перо, ты еще не стал павлином.

На самом деле весь мир состоит из придурков.

Чак Паланик. Колыбельная

Хороший способ забыть о целом – пристально рассмотреть детали. Хороший способ отгородиться от боли – сосредоточиться на мелочах.

Чак Паланик. Колыбельная

Теперь это моя жизнь.

Чак Паланик. Колыбельная

Людям необходимо, чтобы рядом был кто-то, кто ниже их — чтобы почувствовать свое превосходство.

Нам всё равно всего мало.

Чак Паланик. Колыбельная

Все наши мысли – уже чужие. Потому что сосредоточиться невозможно. Просто сесть и спокойно подумать – не получается. Какой-нибудь шум обязательно просочится. Певцы надрываются. Мертвецы смеются. Актеры рыдают в голос. Все эти эмоции малыми дозами. Кто-нибудь обязательно распыляет в воздухе свое настроение. Магнитолы в машинах расплескивают по округе чье-то горе, чью-то злость или радость.

Чак Паланик. Колыбельная

Нужно организовать свою жизнь. До мельчайших деталей.

Чак Паланик. Колыбельная

Мы пытаемся изменить мир, совершая при этом ошибку за ошибкой.

Чак Паланик. Колыбельная

Смех и музыка разъедают мысли.

Чак Паланик. Колыбельная

Мы все – чьи-то призраки.

Чак Паланик. Колыбельная

Может быть, провести весь остаток жизни, хромая из угла в угол по пустой, одинокой квартире, где стены дрожат от шума, – это не то, что мне нужно.

Чак Паланик. Колыбельная

“Это золотая рыбка, и она у меня не первая. Она шестьсот сорок первая. Они очень недолго живут, золотые рыбки. Первую рыбку мне купили родители, чтобы я научился заботиться о живых тварях божьих. И вот всё, что я знаю шестьсот сорок рыбок спустя: всё, что ты любишь, умрёт.”

Палки и камни могут и покалечить, а слова по лбу не бьют.

Чак Паланик. Колыбельная

Хорошо, когда есть человек, который знает все твои тайны.

Чак Паланик. Колыбельная

Мы все одержимы.

Чак Паланик. Колыбельная

Несущественных деталей не бывает. Любая деталь достойна внимания.

Чак Паланик. Колыбельная

Никто не хочет признать, что мы подсели на музыку, как на наркотик. Так не бывает. Никто не подсаживается на музыку, на телевизор и радио. Просто нам нужно больше: больше каналов, шире экран, громче звук. Мы не можем без музыки и телевизора, но нет – никто на них не подсел.

Палки и камни могут покалечить, и поосторожнее со словами.

Чак Паланик. Колыбельная

Перенесемся в тот день, когда мы будем мертвыми, и все, что кажется нам важным сейчас, утратит всякий смысл.

Чак Паланик. Колыбельная

Лучший способ потратить жизнь зря – делать заметки. Лучший способ, как избежать настоящей жизни, – наблюдать со стороны. Присматриваться к деталям. Готовить репортаж. Ни в чем не участвовать. Пусть Большой Брат поет и пляшет тебе на забаву. Будь репортером. Наблюдательным очевидцем. Человеком из благодарной аудитории.

Чак Паланик. Колыбельная

— Кто живет своим умом, тому цитаты не нужны.

Единственное, что у нас останется в плане биологического разнообразия, — это кока против пепси.

Чак Паланик. Колыбельная

На той строне, когда мы умираем, звёзд не бывает.

Ты увеличиваешь громкость музыки, чтобы заглушить шум, другие увеличивают громкость, чтобы заглушить тебя. Ты снова увеличиваешь громкость. Все покупают стереосистемы побольше. Гонка звуковых вооружений. И ты не выиграешь количеством высоких частот. Дело не в качестве, дело в громкости. Дело не в музыке, дело в победе. Ты задаёшь тон соревнованию басовой линией. Ты содрогаешь окна. Ты забываешь про мелодию и выкрикиваешь слова. Ты срываешься на мат и смакуешь каждое слово. Ты доминируешь. Ведь дело — во власти.

Чак Паланик. Колыбельная

Большой Брат поет и пляшет, а нам остается только смотреть и слушать.

Чак Паланик. Колыбельная

Специалисты по древнегреческой культуре утверждают, что тогда люди не считали мысли своими собственными. Когда древним грекам приходила в голову мысль, они считали, что это бог или богиня отдают приказ. Аполлон велел им быть храбрыми. Афродита приказывала им влюбиться. Теперь люди слышат рекламу чипсов со сметаной и спешат купить их, но теперь они называют это свободой воли.

Чак Паланик. Колыбельная

Пахнет соляркой, жареной картошкой, блевотиной и сахарной пудрой.
Это то, что сейчас называется весельем.

Чак Паланик. Колыбельная

Мне не нужны небеса. Тишина — вот желанная награда.

Чак Паланик. Колыбельная

Когда столько всего происходит вокруг, тебе уже и не хочется думать самостоятельно. Ты уже не представляешь угрозы. Когда воображение атрофируется у всех, никому не захочется переделывать мир.

Чак Паланик. Колыбельная

Одежда — высшее проявление нечестности.

Чак Паланик. Колыбельная

Она идёт дальше, но медленно — идёт, разрушая всё, к чему прикасается.

Чак Паланик. Колыбельная

Смерть — это волшебное чудо.

Что меня больше всего привлекает в профессии репортера – возможность спрятаться за своим блокнотом. Превратить любую беду в работу.

Чак Паланик. Колыбельная

Не важно, сколько людей умирает, всё равно всё остаётся по-прежнему.

Чак Паланик. Колыбельная

А правда — она простая. Даже если однажды вечером ты читаешь жене и ребенку вслух. Читаешь им колыбельную. А наутро ты просыпаешься, а твоя семья — нет. Ты лежишь в постели, прижавшись к жене. Она еще теплая, но уже не дышит. Твоя дочка не плачет. Дом уже лихорадит от шума движения за окном, от воплей соседского радио, от горячего пара, заключенного в трубах внутри стены. Правда в том, что можно забыть даже этот день — забыть на те пару минут, пока ты завязываешь перед зеркалом галстук.

Чак Паланик. Колыбельная

Мы — цивилизация мальчиков-шутников. Мы кричим, что на стадо напали волки. А волков нет и в помине. Это драма-голики. Это покое-фобы.

Чак Паланик. Колыбельная

Цель не в том, чтобы жить вечно. Цель в том, чтобы создать нечто бессмертное.

Не важно, что ждёт меня в будущем — всё равно оно меня разочарует.

Чак Паланик. Колыбельная

Вот так и надо смотреть на Бога. Как будто всё хорошо.

Чак Паланик. Колыбельная

Истинная доброта души – все это бред собачий. Никакой души нет. Чувства – бред. Любовь – бред. Мы живем, а потом умираем. А все остальное – иллюзии и самообман. Чувства и сантименты нужны только глупым бабам. Никаких чувств не бывает. Все это субъективные выдумки. Для души. А никакой души нет. И Бога нет. Есть только наши решения, болезни и смерть.

Если есть план, ты получаешь лишь то, что способен вообразить.

Чак Паланик. Колыбельная

Цитаты из книг Чака Паланика

Мы делимся тем, что с нами произошло, чтобы разобраться в случившемся. Это хорошее средство, чтобы разобраться в самой жизни, в своих мыслях и чувствах.

Мы интересуемся, что делали знакомые на уик-енде лишь для того, чтобы поделиться с ними, как мы провели свои выходные.

Ч. Паланик – Когда ночью мы долго не можем заснуть, то окружающий мир отдаляется, становится отпечатком отпечатка, снятого с отпечатка.

Может быть, работа над собой имеет не такое большое значение. Разрушить самого себя значит гораздо больше.

Мы уничтожим Землю, и Господь даст нам новую. И те, кто придет после нас, будут знать, что мы не созидали, а уничтожали. Автор – Чак Паланик

Продолжение цитат Чака Паланика читайте на страницах:

то, что тебе не понятно, ты можешь понимать как угодно

— Кто живет своим умом, тому цитаты не нужны.

А потом я просто слушаю. Я жду, когда он перестанет плакать, чтобы сказать, что мне очень жаль.

Все, кого ты любил, или бросят тебя или умрут.

Стоит только поднять голову, посмотреть на звезды – и ты пропал.

А что, если реальность – всего лишь болезнь?

“Чтобы жизнь стала лучше, она сначала должна стать хуже.”

Сначала, – говорит Манус. – Родители дают тебе жизнь, а потом пытаются навязать свою собственную.

Я говорю, что я тоже по ним скучаю. Что я их тоже люблю. Я говорю, что со мной все в порядке.

Для каждого, кто тебя знает, ты разный.

В этом мире нет ничего вечного. Все потихоньку рассыпается.

Чаще всего гораздо проще никому не рассказывать, что у тебя проблемы.

If you are going to do stupid things, you should be ready to pay the price.

Ныть — это не создавать что-то. Восставать — не восстанавливать. Высмеивать — не возмещать.

Всю свою жизнь ты пытаешься стать Богом, а потом умираешь…

Нечего терять, когда ты — последний винтик в этом мире, мусор под ногами у людей.

То, что тебе не понятно, ты можешь понимать как хочешь

Мужчина, воспитанный матерью-одиночкой, женат уже от рождения.

Видишь только тени и придаёшь им некий придуманный смысл.

В нашем мире, где есть только люди и нет человечности.

Все, чем ты гордишься, рано или поздно будет выброшено на помойку.

Счастье не оставляет памятных шрамов.

Каждая женщина — просто задача с очередным условием

Если мы чего-то не понимаем, нас это бесит. Если мы не в состоянии что-то понять или объяснить, мы это отрицаем.

Чтобы жизнь стала лучше, она сначала должна стать хуже.

Пока не нашлось ничего, за что можно бороться, можно бороться и против чего-то

Людям необходимо, чтобы рядом был кто-то, кто ниже их — чтобы почувствовать свое превосходство.

Мы любим, когда всё плохо. Но мы никогда не признаемся в этом.

Этот мир отныне принадлежит нам, нам и только нам, — говорит Тайлер. — Древние давно в могилах.

Теперь я уже не такая как ты. Мне не нужно хвалиться тем, как мне больно…

Если ты не работаешь, ты не спишь. Дни и ночи, ты всегда полусонный и полубодрстующий, изнываешь от скуки.

То, кем ты являешься в тот или иной момент, — всего лишь фрагмент истории

Мы можем выключить музыку и телевизор, когда захотим.

Театр в мыслях. Бордель в подсознании.

Смерть — это волшебное чудо.

Лишь утратив все до конца, мы обретаем свободу.

Смерти на самом деле не существует, — говорит Тайлер. — Мы войдем в легенду. Мы останемся навсегда молодыми.

На той строне, когда мы умираем, звёзд не бывает.

постарайся хотя бы изобразить улыбку. хотя бы сделай вид, что люди тебе не противны.

Надо почти умереть, чтобы тебя полюбили. Как будто надо зависнуть на самом краю — чтобы спастись.

От слишком громкого комплимента бывает больнее, чем от пощечины.

Удивительно, как быстро ты учишься отгораживаться от прошлого, когда тебе есть чем занять руки и голову. Пережить можно все – даже самую страшную боль. Только тебе нужно что-то, что будет тебя отвлекать.

Палки и камни могут покалечить, а слова могут и вовсе убить.

Заводишь друга, друг жениться, и у тебя больше нет друга.

Вы хотите быть глупым, но живым, или всезнайкой, но мертвым?

Мы были на волосок от жизни!

Трудно забыть боль, но еще труднее вспомнить радость. Счастье не оставляет памятных шрамов.

Дай человеку почувствовать себя богом, и он ради тебя сиганет через горящий обруч.

Счастье не оставляет шрамов. Мирные времена ничему нас не учат.

Только потеряв все, мы становимся свободными, чтобы сделать все что угодно.

Власть развращает. А абсолютная власть развращает абсолютно.

Во мне нет ничего первоначального. Я – совместное усилие всех тех, кого я когда-то знал.

Цель не в том, чтобы жить вечно. Цель в том, чтобы создать нечто бессмертное.

Ты есть только в глазах других.

Я говорю, что не знаю, что делать. Но, говорю я, все будет хорошо.

Моложе, чем сегодня вечером, тебе уже не стать.

Поколения работают на работах, которые ненавидят, чтобы покупать вещи, которые им не нужны

Долговременная вероятность выживания каждого из нас равна нулю.

Пока не нашлось ничего, за что можно бороться, можно бороться и против чего-то.

От того, что ты засунул в жопу перо, ты еще не стал павлином.

Прошлое не воссоздашь во всей полноте. Его можно придумать. Его можно вообразить и притвориться, что именно так все и было. Можно обманывать себя, и других, но нельзя создать заново то, что уже прошло.

Людям необходимо, чтобы рядом был кто-то, кто ниже их — чтобы почувствовать свое превосходство.

Годы идут, и никто из нас не молодеет.

Есть бесчисленное множество способов покончить с собой, не умирая до смерти.

Звёзды – это самое лучшее, что есть в жизни. На той стороне, куда мы уходим, когда умираем, звёзд не бывает.

Если ты не знаешь, чего хочешь,… ты в итоге останешься с тем, чего точно не хочешь.

Для каждого, кто тебя знает, ты разный.

Трудно забыть боль, но еще труднее вспомнить радость.

Даже желе может выглядеть достойно

Пока ничто не может стать хуже — оно не станет и лучше.

Я нюхаю кофе. Он пахнет кофе.

У каждого в жизни есть кто-то, кто никогда тебя не отпустит, и кто-то, кого никогда не отпустишь ты.

Самая чистая радость – злорадство

Хороший способ забыть о целом – пристально рассмотреть детали.

У каждого в жизни есть кто-то, кто никогда тебя не отпустит, и кто-то, кого никогда не отпустишь ты.

Богатые люди в отличие от большинства знают: мосты не сжигают. Это транжирство! Мосты продают.

Даже самая глупая мысль, все равно она правильная, потому что — твоя.

Лучшие цитаты Чака Паланика (100 цитат)

Чак Паланик (CHARLES MICHAEL «CHUCK» PALAHNIUK) — современный американский писатель и независимый журналист. Наиболее известен как автор книги «Бойцовский клуб», по который позже был снят фильм Дэвидом Финчером. Чак Паланик — сын Кэрол и Фреда Палаников, вырос в доме-фургоне в городе Бербанк, штат Вашингтон. Паланик имеет одно из самых многочисленных сообществ последователей в Интернете, которое создано на его официальном сайте. Творчество Паланика, схожее со стилем таких писателей, как Брет Истон Эллис, Ирвин Уэлш и Дуглас Коупленд, сделало его одним из самых популярных новеллистов Поколения X. В данном разделе собраны лучшие цитаты Чака Паланика.

Каждому нужен кто-то, кто его выслушает.

Если ты не рассказываешь окружающим о своих проблемах, значит, не любишь вникать и в их проблемы.

Люди, которые не пьют, не курят, никогда не матерятся и не говорят о сексе, вызывают у меня какие-то подозрения. Уверен, по ночам они разделывают трупы маленьких детей или еще что-то в этом роде.

Забыть боль так трудно — но ещё труднее помнить хорошее.
Счастье не оставляет шрамов. Мирные времена ничему нас не учат.

Если ты не рассказываешь окружающим о своих проблемах, значит, не любишь вникать и в их проблемы.

Поколения за поколениями люди работают на ненавистных работах только для того, чтобы иметь возможность купить то, что им не нужно.

Чаще всего гораздо проще никому не рассказывать, что у тебя проблемы.

Ты знаешь, чем заканчиваются жизнь и порнофильмы. Единственная разница между ними в том, что жизнь начинается с оргазма.

От того, что ты засунул в жопу перо, ты еще не стал павлином.

Можешь забыть меня <…>, но это не значит, что меня не существует.

Прежде, чем я сопьюсь, мне нужно стать тем, кого называют «художник». Это, вроде как, оправдывает.

Главный вопрос, который теперь задают себе люди, это не «В чем смысл существования?» Главный вопрос — это «Откуда эта цитата?» .

Ты никогда не станешь красивой, пока не почувствуешь себя красивой.

Люди действительно готовы продать все, если цена их устроит.

Порой лучший способ борьбы с дерьмом — это отказ от убеждения, что ты — большая ценность.

От слишком громкого комплимента бывает больнее, чем от пощёчины.

Ещё вчера ты верил в прекрасное будущее с ней, а сегодня ты живёшь прошлым, и не понимаешь, зачем тебе настоящее…

Искусство рождается только от горя. И никогда от радости.

Ты просыпаешься, и будь этим доволен.

Каждый из нас — это нерассказанная история.

Возможно, самосовершенствование — это ещё не всё. Возможно, саморазрушение гораздо важнее.

Я смеюсь, чтобы не плакать, не выть, не стонать, не кричать, не вопить дурным голосом, не ругаться на чём свет стоит. Смех — это просто ещё один способ дать выход эмоциям.

Вещи, которыми ты владеешь, в конце концов овладевают тобой.

Секрет в том, чтобы не позволить воображению свести тебя с ума.

Театр в мыслях. Бордель в подсознании.

Наркотики, обжорство, алкоголь или секс — просто очередной способ найти покой.

Спасибо за то, что не лезете ко мне в душу.

Никто из вас не отличается красотой и уникальностью снежинки.

Разница между тем, как человек выглядит на самом деле и каким он себя представляет, может быть просто убийственной. Может быть, вампиры живут вечно, потому что не могут увидеть себя в зеркалах или на фотографиях.

Большинство треков со смехом на телевидении было записано в начале пятидесятых. То есть, почти все люди, смех которых ты слышишь, сейчас мертвы.

Трудно забыть боль, но еще труднее вспомнить радость. Счастье не оставляет памятных шрамов. Мирное время ничему не учит.

Вперёд, можешь плакать, если есть о чём.

Когда не знаешь, чего хочешь — беды не миновать.

Я не могу тебя трахнуть, потому что я предпочел бы тебя любить…

Пережить можно все — даже самую страшную боль. Только тебе нужно что-то, что будет тебя отвлекать. Попробуйте вышивать. Или мастерить абажуры из цветного стекла.

Это самое лучшее, что только может в жизни случиться, — говорит Тайлер. — Когда тебя увольняют, ты перестаешь толочь воду в ступе и начинаешь что-то менять в своей жизни.

Если можно проснуться в другом времени, и в другом месте, нельзя ли проснуться другим человеком?

Мы любим трагедию. Мы обожаем конфликты. Нам нужен Дьявол, а если Дьявола нет, мы создаем его сами.

Люди действительно готовы продать всё, если цена их устроит.

С собой всегда можно договориться.

Ничто нас так не бесит, как какой-нибудь дерганый наркоман, ленивый бездельник или поганый извращенец, который вдруг создает шедевр. Будто невзначай.

Приходится попотеть, чтобы достичь совершенства, но минутное совершенство оправдывает все усилия.

Всю свою жизнь ты пытаешься стать Богом, а потом умираешь.

Если ты не знаешь, чего хочешь, ты в итоге останешься с тем, чего точно не хочешь.

Сначала родители дарят вам собственную жизнь. Но по прошествии времени пытаются навязать свои жизни.

Некоторые из нас рождаются людьми. Остальные идут к этому всю жизнь.

Для каждого, кто тебя знает, ты разный.

Сначала родители дарят вам собственную жизнь. Но по прошествии времени пытаются навязать свои жизни.

Самая чистая радость — злорадство.

Да, я влюбился, а что? Люди женятся и по менее веским причинам.

Мы были на волосок от жизни!

Не важно, как сильно ты любишь кого-то, ты все равно хочешь сделать по-своему.

Начинать надо с малого. И тогда, может быть, мы научимся творить настоящие чудеса.

Мы все умрем. Цель — не жить вечно, цель — создать вещь, которая будет жить.

Все было так, как будто надо почти умереть, чтобы тебя полюбили. Как будто надо зависнуть на самом краю — чтобы спастись.

Каждому из нас есть от чего убегать.

Переработка отходов и ограничение скорости движения — это полная чушь. Мне это напоминает тех курильщиков, что решают бросить курить, лежа на смертном одре.

В ту минуту, когда наткнётесь на что-нибудь получше секса, позвоните мне.

Люди меняются не потому, что их любят, а потому, что любят они.

Пока не нашлось ничего, за что можно бороться, можно бороться и против чего-то.

День не начинается с будильника и не заканчивается телевизором.

Смысл что-то делать есть только тогда, когда тебя кто-то видит, а если никто не видит, то какой смысл напрягаться?

Большинство треков со смехом на телевидении было записано в начале пятидесятых. То есть почти все люди, смех которых ты слышишь, сейчас мертвы.

Никого не волновало, жив он или умер, и он отвечал всем взаимностью.

На достаточно длинном промежутке времени вероятность выживания каждого сводится к нулю…

От слишком громкого комплимента бывает больнее, чем от пощечины.

Никто не показывает людям, кто он такой на самом деле.

Ни великой войны, ни великой депрессии. Наша война — война духовная, наша депрессия — наша жизнь.

После еды надо срать, однако это не означает, что еда — пустая трата времени.

Плакать легко, если знаешь, что все, кого ты любишь, когда-нибудь или бросят тебя, или умрут. Долговременная вероятность выживания каждого из нас равна нулю.

Во мне нет ничего первоначального. Я — совместное усилие всех тех, кого я когда-то знал.

Нереальное сильнее реальности. Потому что в реальном мире совершенства не существует. Совершенно лишь то, что мы придумываем для себя.

И тут она оказалась на острове Уэйтенси, где всё соответствовало идеалу.
А потом выяснилось, что идеалу не соответствовала она.

Мир принадлежит тебе, а если тебе кто-то скажет, что это не так, то ты просто не слушай.

Когда-нибудь я собираюсь жить так, чтобы делать что-то хорошее, а не просто не делать плохого.

Истерики действенны только тогда, когда их кто-то наблюдает.

Когда понимаешь, что все бессмысленно, тебе уже все равно, чем заниматься.

В мире, где клятвы не стоят вообще ничего. Где обязательства — пустой звук. Где обещания даются лишь для того, чтобы их нарушать, было бы славно устроить так, чтобы слова обрели былое значение и мощь.

Люди забывают о том, что путь в никуда тоже начинается с первого шага.

На свете нет ничего более скучного, чем неприкрытая нагота. Хотя вообще-то есть ещё кое-что. Честность.

— Обычно мы спрашиваем у людей о том, как они провели выходные, лишь с единственной целью — получить возможность рассказать о собственном уик-энде.

Само желание высвободиться из ловушки эту ловушку только укрепляет.

Богатые люди в отличие от большинства знают: мосты не сжигают. Это транжирство! Мосты продают.

Мы цепляемся за своё прошлое, потому что не доверяем будущему.

Можешь забыть меня… но это не значит, что меня не существует.

Красота — это сила, ровно как деньги, ровно как заряженный пистолет.

Нет, нет, все отлично, говорю я. Приставил бы кто мне пистолет к виску и размазал бы мозги по стене. Все в полном порядке, говорю я. Честное слово.

Моложе, чем сегодня вечером, тебе уже не стать.

Если у тебя под кроватью винтовка, кажется, что ты не одна.

Мир движется благодаря тем, кто встаёт против него.

Кто может, тот делает. Кто не может, тот критикует.

На самом деле весь мир состоит из придурков.

Поделиться в социальных сетях

Чак Паланик, изречения, стр. 2.

Изречения Чака Паланика, стр. 2.

Чак Паланик (21 февраля 1962) американский журналист, писатель

Показано 19-36 из 100

Для каждого, кто тебя знает, ты разный.

тот, кто не помнит своего прошлого, обречен
повторять его вновь и вновь

Мир принадлежит тебе, а если тебе кто-то скажет, что это не так, то ты просто не слушай.
Чак Паланик. Беглецы и бродяги.

Главное сделать первый шаг.
Самое трудное вначале, потом пройдет.
Это как, когда вы хотите зайти в воду, но не можете решиться. Вам она кажется холодной, вы заходите по колени, и останавливаетесь. Но чем медленнее вы продвигаетесь, тем мучительнее для вас процесс.
Иногда, самым безболезненным способом сделать то, что вы сделать не решаетесь, это плюхнуться с разбега.

Лишь утратив все до конца мы обретаем свободу.

Кто-то сказал когда-то давно, что людям свойственно убивать тех, кого любишь. Что ж, верно и обратное.

Займи мне местечко у окна, когда попадёшь в ад

Как бы внимательно вы ни читали эту книгу, вас ни на мгновение не покинет ощущение того, что вы что-то пропустили. Странное чувство недопонимания, легкое щекотание под кожей. Нечто похожее переживаешь, когда осознаешь, что проскочил мимо чего-то важного, мимо того, чему следовало уделить гораздо больше внимания. Вам надо к этому привыкнуть. Однажды вы оглянетесь на прожитые дни, и ваша душа наполнится именно такими эмоциями.

Если ты не рассказываешь окружающим о своих проблемах, значит, не любишь вникать и в их проблемы.

Секрет в том, чтобы не позволить воображению свести тебя с ума.

Найди ценное в бесполезном. Рассмотри добро в том, что весь мир называет злом.

Каждому нужно, чтобы кто-то держал его за руку, что бы кто-то утешил, пообещал, что всё будет хорошо.

От того, что ты засунул в жопу перо, ты еще не стал павлином.

Никто из вас не отличается красотой и уникальностью снежинки.

Родители купили мне первую рыбку, чтобы научить меня любить и заботиться о каком-то другом живом и дышащем создании Господа. Шестьсот сорок рыбок спустя я знаю лишь одно: все, что ты любишь умрет.

Мы — внебрачные дети истории, взращённые телевидением с верой в то, что однажды мы станем миллионерами, кинозвёздами или рок-звёздами, но мы не станем. И мы только что это поняли.

Читать «Рэнт: Биография Бастера Кейси» — Паланик Чак — Страница 4

Шериф Бэкон Карлайл (J детский враг Рэнта): Только не надо бить на жалость! Рэнт Кейси с начальных классов нарывался на ужасную смерть. От змей или от бешенства. А собаку Кейси звали Фас. Какая-то наполовину гончая, наполовину бигль, наполовину ротвейлер, наполовину бультерьер, наполовину все что хочешь. Это Честер Кейси дал ей такую кличку: Фас.

Эдна Перри (J соседка): Если вам это интересно, Кейси звали друг друга по-разному. Айрин называла мужа Четом. Он ее – Рин, сокращенно от Айрин, и только в глаза. Никто больше так ее не называл. Рэнт говорил Честеру «папа». Айрин звала сына Бадди, а отец – Бастером. Рэнтом – никогда. Только Боуди Карлайл так его звал.

А еще говорят, Рэнт называл Боуди Жабой. Честно!

В общем, у всех друг для друга разные имена. Бастер был Рэнтом и Бадди. Честер был Четом и папой. Айрин – мамой и Рин. Так люди присваивают тех, кого любят, – дают им особенное имя. Хотят сделать их своей собственностью.

Шериф Бэкон Карлайл: То же самое, что выбросить собаку на дорогу. Худшее, что человек может сделать, – это себя распустить.

Эхо Лоуренс (R автосалочница): Вот послушайте. Рэнт говорил: «Для каждого, кто тебя знает, ты разный».

А еще он говорил: «Ты есть только в глазах других».

Если б на его могиле что-то написать, больше всего он любил эти слова: «Твое завтрашнее будущее окажется не похоже на вчерашнее».

Шот Даньян (R автосалочник): Бред! Вот его любимые слова: «Некоторые из нас рождаются людьми. Остальные идут к этому всю жизнь».

Боуди Карлайл: А я помню, Рэнт говорил: «Моложе, чем сегодня вечером, нам уже не стать».

Айрин Кейси (3 мать Рэнта): По воскресеньям Бадди ходил с бабушкой Эстер в церковь. В хорошую погоду мы с Четом надолго отвозили Бадди к ней. Маленький Бадди увидел, что ей пойти в церковь не с кем, и начал ходить с ней сам. От ее дома до церкви рукой подать. Старушка в нарядной шляпе и маленький мальчик с галстуком-бабочкой идут по дороге, держась за ручки, – так трогательно!

Однажды мы уже спели первый гимн, почитали Библию и наполовину прослушали проповедь, а Бадди с Эстер все не идут и не идут. Уже собирают пожертвования, и вдруг дверь церкви с грохотом открывается. Сначала такой топот по ступенькам у входа, потом большая дверь как распахнется – ручкой пробила дырку в стене. Все оборачиваются и видят малыша Бадди. Запыхался, стоит, упершись руками в колени, дверь за собой не закрыл, светит солнце, и дышит так тяжело, никак не отдышится. Весь лохматый, бабочки нет. Подол рубашки торчит наружу.

Преподобный Кертис Дин Филдс говорит:

– Будьте добры, закройте дверь.

А Бадди задыхается:

– Покусали!

Потом кое-как перевел дух.

– Бабушку Эстер покусали! Ей плохо, очень!

Стоят холода. Я думаю, может, собачья стая? Может, ее какой пес покусал? Ну, дикий какой.

Шериф Бэкон Карлайл: Вы уж меня простите, но ни один Кейси не заплатил за дыру, которую Рэнт проделал в стене церкви. Даже если поверить, что он не нарочно.

Айрин Кейси: Бадди говорит, Эстер укусил паук. По виду похоже, что «черная вдова». Бадди и бабушка шли на службу, и вдруг на полпути она встала. Замерла, выпустила его руку. Кричит: «Боже!» – и обеими руками срывает шляпку с головы, вырывает волосы со шпильками. Бадди говорит, с таким звуком, будто рвут газету напополам. У нее такая черная шляпка для церкви, круглая, черная, размером как банка порошка для ванны. Эстер швыряет ее на землю. И воскресными туфлями топчется по черному атласу. Черные туфли серые от пыли. Черное пальто все в клубах пыли. Сумкой болтает, другой рукой отгоняет Бадди, не трогай, мол.

На шляпке вырванные с корнем пучки седых волос.

Эстер туфлей переворачивает шляпку, они с Бадди садятся на корточки и смотрят.

Среди пыли и камешков, между смятой вуалью и скомканным атласом, дергая лапкой, лежит паук. Пыльный черный паук с красными песочными часами на животе.

Из полевых заметок Грина Тейлора Симмса (R Историка): Местный паук «черная вдова», близкий родственник южноафриканской «черной вдовы», принадлежит к семейству пауков-тенетников и селится в укромных местах вроде старой одежды или дворовых уборных. Пока канализацию не провели в дома, жертвы чаще всего страдали от укусов «черной вдовы» в ягодицы или гениталии. В наше время паук чаще кусает человека, оказавшись на коже при надевании обуви или перчатки.

Айрин Кейси: Бабушка Эстер кладет руки на темя, щупает кожу, перебирает завитки, пока не находит то, от чего рот у нее открывается, а глаза плотно зажмуриваются. Когда она открывает глаза, говорит Бадди, глаза его бабушки моргают и мокрые.

Она достает из сумочки салфетку. Прижимает к голове. По словам Бадди, когда они посмотрели на салфетку, то увидели красное пятно свежей крови. Эстер ему говорит:

– Быстро, как только можешь, беги за папой!

Эстер Кейси встала на колено, потом села, потом легла прямо на пыльную обочину и повторяет:

– Быстрей, быстрей!

Эхо Лоуренс: Рэнт говорит, бабушка ему сказала:

– Беги быстрее, но если не успеешь, помни, что я тебя все равно люблю…

Кэмми Эллиот (J детская подруга Рэнта): Убейте меня, если вру, потому что я не вру. Когда дул очень сильный ветер, миддлтонские собаки вообще с ума сходили. Как дунет, все мусорки на боку. Собаки балдеют.

В шестом классе девочкам рассказывают, что не растворяется в коллекторе. Весь женский мусор надо заворачивать в газету и зарывать поглубже в мусорку. Если ассенизаторы приедут вычищать твой коллектор и найдут лишнее, родителям придется раскошелиться.

Когда мусорку опрокидывает ветром, зависит от дома, конечно, но повсюду летят грязные прокладки. В ветреные дни у всех «праздники». Прокладки ходят по дороге целыми отрядами. Газетную обертку сдувает, и видна темная кровь, а на ней налипший песок и репеи. И семена травы, как булавки в подушках. Прокладки вылетают из каждой перевернутой мусорки, уже не отряды, а целая армия, маршируют, куда ветер дует. Пока не натыкаются на изгородь. Или на кактус.

Шот Даньян: Рэнт слышал, как поблизости лают и грызутся собаки. Он не хотел оставлять бабушку, но она говорит: беги.

Кэмми Эллиот: Честно! Колючая изгородь на три проволоки вся в белой вате, как на Рождество. А подойдешь ближе, чем надо, – увидишь презервативы, которые нанизались на проволоку, как сдутые воздушные шары. Болтаются на ветру, зеленые, серые или голубые, и во всех что-то белесое.

Болтаются на колючках прямо перед тобой, тонкие прокладки на каждый день и толстые, с крылышками, для «критических». Презики гладкие и ребристые. Причем бывают такие необычные, каких в местном магазине сроду не продавали.

Старая кровь, куски такие черные, как гудрон. Кровь бурая, как кофе. Или водянисто-розовая кровь. Или сперма, которая уже почти как водичка.

Многие, особенно мужчины, думают, что кровь – она всегда кровь. Но на целой миле изгороди не найдешь два похожих тампона.

Иногда попадаются лобковые волосы. Светлые, каштановые, седые. Стоит ветру дунуть хорошенько, все миддлтонцы повисают, как птички на телефонной линии. Как агитационная выставка на окружной ярмарке.

Шериф Бэкон Карлайл: Самое трудное, скажу я вам, было удержать собак дома. Можно было не видеть мутняшку и кровь на проволоке, и так понятно: мусорку опрокинуло. Собаки как бешеные, скулят, скребут лапами двери. Краску соскребают, коврики дерут, чтобы добраться до запаха, такого слабого, что только собака и учует.

Топ-30 цитат знаменитых цитат и высказываний ЧАКА ПАЛАНЮКА

«Конечно, на уроках истории этому не учат, но в колониальные времена человек, оставшийся в запасе в одночасье, был не чем иным, как честной игрой для всех прибить. Мужчины или женщины, никто из нагнувшихся не мог узнать, кто делал таран, и это была настоящая причина, по которой вы никогда не хотели здесь оказаться, если только у вас нет члена семьи или друга, который будет стоять с вами все время. . Чтобы защитить тебя.Чтобы следить за своей задницей, по-настоящему ».
— Чак Паланик

#Jobs #Real #Men

«Этот парень позади меня в самолете? Он пинал меня, потому что ненавидел меня. Он пинает меня, потому что ненавидит меня, и я его убью. Когда мы выйдем из самолета, я посмотрю в глаза. Я убью того парня. И все это только в моей голове, но избавиться от этого — хорошо ».
— Чак Паланик

# Hate #Airplane #Eye

«Что, если бы вы могли приобрести достаточно, сделать достаточно, вы бы никогда не захотели владеть или делать что-то еще.Что если бы вы могли есть или спать достаточно, вам больше никогда не понадобилось бы. Что, если бы тебя любило достаточно людей, ты перестал бы нуждаться в любви ».
— Чак Паланик

# Сон # Люди # Потребности

«Я действительно рад, что потратил свои двадцать лет, бездельничая и терпя катастрофу за катастрофой — с людьми, которые поступали так же, — потому что сейчас это действительно мое самое большое сокровище. . »
— Чак Паланик

# Люди # Двадцатилетние # Сокровище

«Вы становитесь умнее, когда вам больше не нужно кого-то цитировать.«Я все еще глуп: я процитировал Чака Палахинюка»
— Чака Паланика

#Smart #Stupid #Needs

СМИ, структурированный, спроектированный опыт. И это фаст-фуд, мастурбация опыта. Они на самом деле не истощают ни один аспект нас самих; они не делают нас сильнее ».
— Чак Паланик

#Thinking #Media #Age

«Подумайте о испорченном корме для кошек, изъязвленных язвах и донорских органах с истекшим сроком годности.Вот как она красива ».
— Чак Паланик

#Beautiful #Cat #Thinking

«Каким-то образом люди увлечены идеей, что только профессионалы могут развлекать их, что только профессионалы могут петь или рассказывать анекдоты. И люди исключаются из этого творческого цикла, а творчество ограничивается этими большими централизованными голосами ».
— Чак Паланик

# Творчество # Вырезание # Идеи

«Когда на вас никто не смотрит, вы можете увидеть в них дырку.Выбирая все мелкие детали, которые вы никогда бы не увидели достаточно долго, если бы они хотя бы просто ответили вам взглядом, это, это ваша месть ».
— Чак Паланик

#Revenge #Long #Details

«По большей части мои друзья всегда могут быть более интересными, чем когда-либо может быть трубка».
— Чак Паланик

#Enterpting

«Когда вы выйдете с пьяным, вы заметите, как пьяный наполняет ваш стакан, чтобы он мог опорожнить свой собственный.Пока вы пьете, пить можно. Компания двоих. Пить — это весело. Если есть бутылка, даже если ваш стакан не пустой, пьяный, он нальет немного в ваш стакан, прежде чем наполнит свой. Это только похоже на щедрость ».
— Чак Паланик

# Fun #Drinking #Two

«Ненавижу, как по телевизору им приходится заполнять столько минут. Это означает, что они должны что-то добавить, и этим они как бы упрощают новости; новости становятся тем товаром, которым они должны заполнить мертвое время между рекламными роликами.
— Чак Паланик

# Ненависть # Средство # Потребности

«Мы все умрем. Цель не в том, чтобы жить вечно, а в том, чтобы создать что-то, что будет жить ».
— Чак Паланик

# Life #Inspiring #Death

«Язык — это то, что хорошо умеют книги, а движение — то, что очень хорошо показывают фильмы».
— Чак Паланик

#Book #Doe #Movement

«Лас-Вегас выглядит так, как вам кажется, небеса должны выглядеть ночью.
— Чак Паланик

# Ночь # Вегас # Небо

«Все по-прежнему несчастны так же, как и всегда, и все больше и больше моих друзей, особенно моих друзей-мужчин, начинают принимать антибиотики. -тревога, психотропные препараты. Кажется, все, кого я знаю, задаются вопросом, действительно ли они такие, или, когда закончится рецепт, они станут кем-то другим? »
— Чак Паланик

#Running #Anxiety #Drug

«Да, ужасные вещи случаются, но иногда эти ужасные вещи — они спасают вас.
— Чак Паланик

# Иногда # Ужасно #Things Happen

«Я писатель, и самый большой комплимент, который я могу получить, это то, что я внес свой вклад в культуру, что я что-то определил. , дав ему имя. Так что я думаю, что это одна из величайших вещей, на которую способен писатель ».
— Паланик Чак

# Мышление # Имена # Культура

«Вы покупаете мебель. Вы говорите себе, что это последний диван, который мне когда-либо понадобится в моей жизни.Купите диван, и в течение нескольких лет вы будете довольны тем, что, что бы ни пошло не так, по крайней мере, проблема с диваном у вас решена. Тогда правильный набор посуды. Тогда идеальная кровать. Шторы. Ковер. Тогда ты попал в ловушку своего прекрасного гнезда, и вещи, которыми ты раньше владели, теперь владеют тобой.
— Чак Паланик

# Пара # Проблемы # Годы

«Мне нужно, чтобы все в моей жизни было полностью исправлено, идеально и очищено, и я должен быть полным со всеми в моей жизни, и у меня есть семь дней на то, чтобы что делать.Так что я мог бы дойти до третьего или четвертого дня, но я никогда не дожил до седьмого дня ».
— Чак Паланик

#Perfect #Three #Four

«Тот, кого вы любите, и тот, кто любит вас, никогда, никогда не будут одним и тем же человеком».
— Чак Паланик

#Love #Life #Dream

«В определенной степени у каждого есть определенный способ быть личностью, которой они учатся, когда они совсем маленькие. Они понимают, что если они действительно забавные, или действительно красивые, или если они действительно, очень много работают или действительно умны, то это то, что им нужно.Вот что заставит людей полюбить их ».
— Чак Паланик

#Smart #People #Littles

«Открытие« невозможного »конца новой книги вызывает у меня тошноту от радости и облегчения».
— Чак Паланик

#Book #Sick #Joy

«Я думаю, Америка так любит конфликты».
— Чак Паланик

#Thinking #America #Conflict

«Во мне нет ничего оригинального.Я объединил усилия всех, кого я когда-либо знал ».
— Чак Паланик

#Inspiring #Effort #Inspire

«Если вы все время беспокоитесь о катастрофе, вы получите именно это».
— Чак Паланик

#Worry #Disaster

«Правила, которых я придерживаюсь, — это правила минимализма. И эти правила как бы вынуждают писать, чтобы он был более кинематографичным … чтобы иметь непосредственность и доступность фильма, так что читателю действительно нужно заполнить множество деталей.»
— Чак Паланик

# Написание # Подробности #Kind

« Настоящий ум начинается, когда ты перестаешь цитировать других …… .. »
— Чак Паланик

# Реальный # Умный # Люди

«Сценаристам платят намного больше денег, но их уровень разочарования, кажется, настолько высок, что я этого не хочу».
— Чак Паланик

# разочарование # уровни # хочу

«Представьте, что книги, музыка и фильмы фильтруются и гомогенизируются.Проверенный. Допущен к употреблению. Люди будут счастливы отказаться от большей части своей культуры ради уверенности в том, что крошечный кусочек, который проходит, безопасен и чист. Белый шум.»
— Чак Паланик

# Сдаюсь # Книга # Белый

Чак Паланик | Penguin Random House

Кто такой Тайлер Дерден на самом деле? Это был вопрос, лежащий в основе бестселлера Fight Club Чака Паланика 1996 года. Последние страницы предлагали то, что казалось ответом, но двадцать лет спустя новый графический роман Паланика « Бойцовский клуб 2 » предполагает, что мы, возможно, вообще никогда не знали Тайлера Дердена.Или, по крайней мере, не так, как мы думали.

Что происходит, когда персонаж ускользает из рук автора? Почему Паланик имеет отношение к писателю Джунгли Аптону Синклеру? Чем Тайлер Дерден похож на звездного ребенка? На эти и другие вопросы ответит следующее интервью.

ПИНГВИН СЛУЧАЙНЫЙ ДОМ: Как это произошло? Почему графический роман, а не традиционный роман?

ЧАК ПАЛАХНЮК: Он пришел на свидание вслепую.Сценарист триллера Челси Кейн, которая впоследствии стала одним из персонажей графического романа, устроила званый обед, и она пригласила Брайана Майкла Бендиса и его жену, а также Мэтта Фрэкшна и Келли Сью ДеКонник, после чего группа из них отправилась к избили меня и внушили мне, что я должен написать графический роман. Они обещали научить меня всей форме и поддержать меня, и я не мог сказать «нет» в тот момент. Они обещали сделать это так легко, и вот как это произошло.

PRH: Вы думали, что это могло быть вмешательством, а не просто званым ужином? Может, засада?

CP: Я не думал об этом! По крайней мере, может быть, они пытались вмешаться в мое навязчивое написание романов — вытащить меня из колеи!

PRH: Мне кажется, вы готовы уложить Тайлера Дердена в постель, но сейчас это невозможно, не так ли? У меня сложилось такое впечатление, читая книгу, но я могу ошибаться.

CP: О, нет. Говорят, что ученик добивается успеха только тогда, когда убивает учителя — когда вы превосходите своего учителя. Хотя я могу утверждать, что хочу решить проблему Тайлера, я действительно хотел, чтобы Тайлер превзошел меня.

PRH: Это действительно часть книги. Я не хочу ничего выдавать, но Тайлер ускользнул от твоей хватки и стал кем-то совершенно другим.

CP: Что ж, похоже, мы готовы к следующему.

PRH: А, будет следующий?

CP: Ну, вот и ребенок…

PRH: В книге повторяется строчка о ребенке, который хочет сразиться со своим стариком.Вы иногда так себя чувствуете с Тайлером? Что у вас отношения отца и сына, которые никогда не разрешатся?

CP: Да, но в то же время эти отношения — мой билет на обед, так что я не могу слишком сильно скучать по этому поводу!

PRH: Это как иметь ребенка, который оказывается кинозвездой — детской звездой.

CP: Ага! Я мог бы стонать и стонать, но…

PRH: Себастьян и Марла — женатые родители, живущие в пригороде.Меня поразило, что многие люди, которые изначально взяли в руки книгу, а затем посмотрели фильм, теперь являются людьми среднего возраста, живущими в пригородах. В какой степени Fight Club 2 является возражением исходной аудитории или посланием?

CP: Я никогда не думаю об аудитории, потому что это не моя работа — чинить кого-либо. Последнее, что мне нужно в своих книгах, — это любая социальная инженерия или лекции. Это был своего рода мой способ признать, что я становлюсь старше и что моя жизнь стала по-настоящему пригородной, и что мне нужно смотреть в лицо ситуации со стороны старшего — со стороны отца — что я не могу быть просто жалующимся ребенком на всю оставшуюся жизнь.В какой-то момент мне пришлось обратиться к ситуации со стороны отца и к тому, как легко потерпеть неудачу в том, чтобы быть отцом.

PRH: Вам не нравится заниматься социальной инженерией и сообщать людям сообщения, но Тайлер любит: Тайлер делает именно это.

CP: Правый. Что ж, это не самые политкорректные сообщения, но положите их в рот Тайлеру, и это нормально.

PRH: Оригинальный Бойцовский клуб был опубликован в досоциальную эпоху.Как вы думаете, как он был бы воспринят, если бы он был опубликован сейчас?

CP: Вы знаете, трудно представить, будет ли он лучше, потому что он может быстрее наращивать свою аудиторию, или будет хуже, потому что он может быстрее привлечь критику. Сложно сказать.

PRH: Каково это, когда вы видите, как люди копируют книгу или графический роман способами, которые противоречат их посланию? Я знаю, что в графическом романе есть сцена, где вы упоминаете «Клуб писателей» и все эти другие клубы, которые появились, и люди делают татуировки и тому подобное.

CP: Я чувствую себя Аптоном Синклером, когда он намеревался написать Джунгли и хотел указать на трудности рабочих-иммигрантов. Предполагалось, что это будет американский коммунистический манифест , но когда люди читали его, все, что они уносили, это то, что их мясо и сыр были полны грязи. Он просто был в ярости. Я не злюсь, но могу идентифицировать себя с Аптоном Синклером.

PRH: Я встречал людей, которые думали, что было бы действительно круто иметь бойцовский клуб после просмотра фильма.Мне показалось, что пару раз их ни разу не засунули в рот.

CP: Я не возражаю против того факта, что он создал своего рода модель, в которой люди могли собраться вместе и получить консенсусный опыт, потому что в наши дни так много людей избегают конфликтов настолько, что у них действительно нет никакой свободы вокруг . Они никогда этого не испытывали. По крайней мере, это дает возможность пережить конфликт. В противном случае они не имеют прямого ощущения этого мира.Так мало историй, в которых есть социальная модель для мужчин. Я думаю, что женский текст очень, очень хорош для представления социальных моделей, поэтому у вас есть такие вещи, как The Joy Luck Club и The Divine Secrets of the Ya-Ya Sisterhood , и Sisterhood of the Traveling Pants , и Как сделать американское лоскутное одеяло . Все они представляют модели, в которых женщины собираются вместе и рассказывают о своем опыте. У мужчин такие повествования о социальных моделях действительно редки, и очень редки.Я могу вспомнить только «Общество мертвых поэтов», где группа детей заходят в пещеру и читают стихи, и «Бойцовский клуб », . Я думаю, что они оба очень похожи, но я думаю, что Fight Club немного более честен и реалистичен, чем вход в пещеру, чтение стихов и поиск просветления.

PRH: Вы упомянули о насилии по обоюдному согласию. Об этом говорится в графическом романе «Rize or Die»: в этих зонах боевых действий присутствует насилие, которое может стать смыслом игры.Не могли бы вы подробнее рассказать об этом?

CP: Это было натянуто. Я бы не сказал, что насилие, которое имеет место в зоне боевых действий, происходит по обоюдному согласию, но то, как СМИ воспринимают его как просто дополнительный контент, — это то, на что я пытался указать. СМИ сглаживают весь этот конфликт и эти драматические события и просто превращают его в контент, который можно разместить между рекламой и продажей. Для СМИ конфликт не имеет особого значения, кроме того, что нужно ставить между вещами.Я думаю, что это было больше того, о чем я пытался сказать. Я не удивлюсь, если многие конфликты не будут организованы на сцене людьми, о которых мы не знаем, — людьми, которые натравливают людей друг на друга, и это больше похоже на игру, чем на настоящую борьбу. Меня это не удивит.

PRH: Что вы нашли свободным в графическом романе? Было ли что-нибудь, что вы сочли ограничивающим?

CP: Больше всего успокаивает тот факт, что стимуляция, переходы так легко обрабатываются через панели.У вас есть панель, панель, панель, и они ведут как последовательность в фильме, и вы можете переходить от одного к совершенно другому и не терять своего читателя. В длинной прозе нужно так много многословных переходов, чтобы переходить от одного к другому. Многие из моих романов и рассказов посвящены созданию одного устройства, такого как припев, и использования его в качестве пробного камня, который позволяет мне мгновенно перейти к совершенно другой теме. В «Бойцовском клубе » были правила: вы добавляете правило, а по другую сторону правила — совершенно другая сцена, поэтому я смог написать «Бойцовский клуб », как будто я монтировал фильм.Панели в комиксах упростили представление информации, но сложная часть в комиксах заключалась в том, чтобы предлагать движение с неподвижными изображениями, а также настраивать отображение перелистывания страниц каждые две страницы. Каждые две страницы мне нужно было иметь действительно сильную настройку, а затем действительно сильную отдачу, как только эта страница была перевернута, а для этого требовалось настолько интенсивное построение сюжета, что я не думаю, что многие писатели могли бы это сделать. : в каждом выпуске от 12 до 15 действительно сильных установок и вознаграждений было бы слишком много для большинства людей и большинства писателей.

БОЛЬШЕ О FIGHT CLUB 2 :

Некоторые воображаемые друзья никогда не уходят. . .
Десять лет спустя после начала проекта «Разгром» он живет обычной жизнью. Ребенок, жена. Таблетки, чтобы держать его судьбу в страхе. Но это ненадолго, жена позаботилась об этом. Он вернулся к тому, с чего начал, но в этом круге он поставил на карту больше, чем его собственная жизнь. Время пришло. . .Rize or Die.
Писатель-бестселлер New York Times Чак Паланик и известный художник Кэмерон Стюарт объединились в одном из самых долгожданных комиксов и литературных событий 2015 года — возвращении Тайлера Дердена.Первое правило Fight Club 2 может заключаться в том, чтобы не говорить об этом, но Fight Club 2 генерирует международные заголовки и представит новое поколение читателей Project Mayhem.

Чак Паланик, автор Бойцовского клуба — Мастер-класс по творческой жизни и опасному письму (№ 457) — Блог автора Тима Феррисса

Пожалуйста, оцените стенограмму моего интервью с писателем Чаком Палаником (@chuckpalahniuk). Чак опубликовал двадцать три национальные и международные книги-бестселлеры.Сюда входят пятнадцать романов в прозе, сборник рассказов, два графических романа, две книжки-раскраски, путеводитель, сборник эссе и мемуары о его писательской жизни. Он вырос в пустынном городе с населением триста человек на момент своего рождения в 1962 году. Он получил степень бакалавра журналистики в Университете Орегона.

Паланик наиболее известен своими романами Бойцовский клуб и Удушающий , оба из которых были экранизированы.Публикация его рассказа Guts в газете Sunday Guardian вызвала резкое падение тиража. Он часто писал художественные произведения для Playboy , где его рассказы Romance , Cannibal и Zombie должны были быть лично одобрены Хью Хефнером. Его новая книга, The Invention of Sound , , выходит 8 сентября.

Стенограмма может содержать несколько опечаток. Некоторые эпизоды длятся более 2 часов, поэтому иногда бывает сложно обнаружить мелкие ошибки.

Слушайте выпуск в Apple Podcasts, Spotify, Overcast, Stitcher, Castbox, Google Podcasts или на своей любимой платформе для подкастов.

ИЗ-ЗА НЕКОТОРЫХ головных болей в прошлом, ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ ЮРИДИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ:
Тим Феррисс владеет авторскими правами на весь контент и стенограммы подкаста The Tim Ferriss Show, все права защищены, а также его право гласности.
ЧТО ВЫ ДОЛЖНЫ СДЕЛАТЬ: Вы можете поделиться приведенной ниже расшифровкой стенограммы (до 500 слов, но не более) в статьях для СМИ (например,g., The New York Times, LA Times, The Guardian), на вашем личном веб-сайте, в некоммерческой статье или блоге (например, Medium) и / или в личной учетной записи в социальных сетях для некоммерческих целей, при условии, что вы указываете авторство «Шоу Тима Ферриса» и ссылаетесь на URL-адрес tim.blog/podcast. Для ясности, средствам массовой информации с рекламными моделями разрешается использовать отрывки из стенограммы в соответствии с вышеизложенным.
ЧТО НЕ РАЗРЕШЕНО: Никто не имеет права копировать какую-либо часть содержания подкаста или использовать имя, изображение или изображение Тима Ферриса для любых коммерческих целей или использования, включая, помимо прочего, включение в любые книги, электронные книги, краткие изложения или конспекты книг, либо на коммерческом веб-сайте или в социальной сети (например,g., Facebook, Twitter, Instagram и т. д.), который предлагает или продвигает ваши или чужие продукты или услуги. Для ясности, средствам массовой информации разрешается использовать фотографии Тима Ферриса из медиа-комнаты на tim.blog или (очевидно) лицензионные фотографии Тима Ферриса из Getty Images и т. Д.

Тим Феррис: Привет, мальчики и девочки, дамы и господа. Это Тим Феррис, и добро пожаловать в еще один эпизод The Tim Ferriss Show , где моя работа — разбирать исполнителей мирового класса из всех слоев общества.Сегодня у меня в гостях никто иной, как писатель Чак Паланик. Чак опубликовал 23 отечественных и международных бестселлера. Дайте мне секунду, чтобы отбросить мою разбитую самооценку. Сюда входят 15 романов в прозе, сборник рассказов, два графических романа, две книжки-раскраски, путеводитель, сборник эссе и мемуары о его писательской жизни, которые я очень, очень рекомендую.

Он вырос в пустынном городе с населением 300 человек на момент его рождения в 1962 году.Он получил степень бакалавра журналистики в Университете Орегона. Паланик наиболее известен своими романами Бойцовский клуб и Дроссель , оба из которых были экранизированы. Публикация его рассказа Guts в номере The Sunday Guardian вызвала резкое падение тиража. Он часто писал художественные произведения для Playboy , где рассказы Romance , Cannibal и Zombie должны были быть лично одобрены Хью Хефнером.Его новая книга The Invention of Sound выходит 8 сентября, вы можете найти его в Интернете, chuckpalahniuk.net в Твиттере, Facebook и Instagram, а также все под ником Чака Паланика. Чак, добро пожаловать на шоу.

Чак Паланик: Привет, спасибо большое, Тим.

Тим Феррис: И я хочу начать с нескольких вопросов о биографии. В частности, Guts в The Sunday Guardian . Почему это вызвало резкое падение тиража?

Чак Паланик: Я всегда был очарован тем фактом, что, когда Ширли Джексон опубликовала Лотерея в The New Yorker , The New Yorker потеряла около 500 подписчиков, людей, которые были так обижены по этой истории.И я всегда думал, что нужно сделать в наши дни, чтобы история настолько оскорбила людей, что они фактически отменили бы подписку? В итоге я познакомился с дочерью Ширли Джексон, которая прислала мне большую часть кремов Ширли, ее сгоревшие останки.

Итак, имея прах Ширли в моем доме, я просто должен был написать историю, которая была бы столь же оскорбительной, как Лотерея , и Playboy опубликовал ее. Первоначально он отказался, но затем редактор Крис Наполитано пришел на мероприятие и увидел, что люди падают в обморок, пока я читал Guts , поэтому ему пришлось купить это.А потом в Англии его пришлось купить The Guardian . Они поместили это в своем воскресном литературном приложении. И позже они сообщили мне, что огромное количество их подписчиков отменили подписку после того, как это было опубликовано.

Тим Феррис: Что это было о Guts ? Что было в повествовании или контенте, что заставило людей упасть в обморок и отказаться от подписки?

Чак Паланик: Врач из Кембриджа стал свидетелем того, как несколько человек упали в обморок.И он объяснил мне, что наблюдение за тем, как их головы падают набок, было классической формой гипервентиляции, что они так много смеялись в первой части истории, что превратилась в их кровь, что это? Как правило, он щелочной, а затем становится кислым после перенасыщения кислородом. Но что бы он ни сделал, и в религиозных культах, где они заставляют вас много петь или петь, цель этого — гипервентиляция, чтобы вы действительно были подвержены обмороку, поэтому люди теряют сознание на очень фундаменталистских религиозных церемониях. .

Итак, заставляя людей так много смеяться в первой части истории, как только истинная природа истории раскрывается, люди физиологически настраиваются на обморок. И врач объясняет, как их голова падает набок. А затем, чтобы открыть дыхательные пути, их тело должно упасть на пол. Так вот что происходило. Люди смеялись, были потрясены, они падали на пол.

Тим Феррис: Какая была мотивация или зуд, который нужно было почесать в данном конкретном случае? Было ли это просто вызовом — увидеть, сможешь ли ты совершить такой подвиг, почти сценическое волшебство с чтением? Было ли это болезненное любопытство? Что это было?

Чак Паланик: На самом деле все началось с того, что у меня было два анекдота, и они были очень похожи.И я знал, что ничего не могу поделать с двумя анекдотами. Это было похоже на написание песни из двух куплетов. Вам действительно нужен третий стих и мост. Так что у меня был анекдот о моем друге в колледже, который был в морской пехоте и дислоцировался на Ближнем Востоке, и он очень сильно забился в колледже, позвонил мне из больницы и сказал, что он попробовал этот трюк с палочкой принцессы. что он узнал на Ближнем Востоке, или он был свидетелем этих длинных латунных стержней, которые мужчины вставляли в уретру во время мастурбации.Поэтому он попытался сделать это с помощью длинной капли воска из свечи. И он попал в больницу, оказался в долгах и бросил колледж.

А потом я связал это с анекдотом, который слышал о друге, который в подростковом возрасте хотел попробовать привязку и купил морковь, но затем был слишком смущен, чтобы купить морковь и вазелин, поэтому купил все ингредиенты для морковного торта. и вазелин. И у меня были эти два замечательных анекдота, смешных, душераздирающих и интуитивных.И только когда я проводил исследование для своей книги Choke , сексоголик из группы поддержки сексоголиков объяснил мне, что он всегда был 135 фунтов, потому что ему нужно было сделать радикальную резекцию кишечника. И я спросил его, почему? И он объяснил эту ужасную историю с бассейном. И я понял, что у меня есть третий анекдот, что у меня есть третий куплет для какой-то песни, которая в конечном итоге заставит людей упасть в обморок. Но некоторые люди приходили ко мне и рассказывали мне, что это самая печальная история, которую они когда-либо читали в своей жизни.И это всегда цель — рассмешить людей, а затем по-настоящему разбить им сердце.

Тим Феррис: Я прочитал от вас урок, и это урок из книги «Рассмотрите эту », вашей книги, которую я собираюсь прочитать. Это то, что было в Publishers Weekly . И вы, конечно, можете свободно это исправить, но я думаю, что это, возможно, связано с тем, что вы говорите, или, по крайней мере, я сделаю такую попытку. Вот он: «Если вы собираетесь работать над чем-то вроде романа, он должен исследовать некоторые нерешенные аспекты вас, так что даже если это никогда не продается, никогда не приносит денег, никогда не привлекает внимания, вы все равно получить терапевтическое преимущество от полного исследования и исчерпания этой неразрешенной части себя.«Итак, вы говорили о том, чтобы рассмешить людей, а затем разбить им сердца. Когда вы пишете более короткое произведение, есть ли какое-то желаемое воздействие или процесс, который вы хотите для себя при написании этого произведения, или он отличается от романов?

Чак Паланик: Более короткий отрывок посвящен исследованию идеи, но более короткий отрывок — действительно фантастическая возможность поиграть с языком. Чтобы действительно провести эксперимент по реструктуризации информации. И первоначальный рассказ, который стал Бойцовский клуб , он стал шестой главой в Бойцовский клуб был просто потому, что я хотел сделать историю, в которой переходы были правилами.Я хотел использовать правила как своего рода припев, нехудожественный переходный прием, который позволил бы мне соединить воедино различные аспекты истории, как будто я снимал фильм. Я мог прыгать во времени, мог прыгать вне зависимости от того, был ли я на сцене или в некотором роде наблюдения, пока я возвращался к правилам.

Итак, рассказ — это действительно эксперимент, как полностью изменить структуру рассказа. А то, о чем идет речь, всегда имеет второстепенное значение.

Тим Феррис: Итак, говоря о правилах, если я собираюсь попытаться связать мост с кем-то, о чем я хочу вас спросить.Не могли бы вы рассказать о том, как вы учитесь писать, и, в частности, имя, которое мне приходит в голову, это или, может быть, оно развило ваш стиль, лучше сказать это, но вы могли бы поместить его в контекст: Том Спанбауэр. Не могли бы вы объяснить людям, кем был Том?

Чак Паланик: Том был, по сути, моим вторым учителем письма. Моим первым учителем письма был очень хороший семинар под руководством писательницы по имени Андреа Карлайл, которая в конце концов пришла ко мне и сказала, что моя работа так расстраивает других писателей, которые все очень милые люди среднего возраста.И я был этим сумасшедшим 25-летним, и другие студенты больше не чувствовали себя в безопасности рядом со мной. И поэтому она просила меня покинуть мастерскую.

Но она хорошая. Человек по имени Том Спанбауэр только что переехал в Портленд из Нью-Йорка, где он учился в Колумбийском университете у известного редактора по имени Гордон Лиш. А Гордон Лиш известен многими вещами, в том числе тем, что был редактором Рэймонда Карвера, известным редактором художественной литературы Esquire , ведением журнала под названием The Quarterly и действительно своего рода разработкой стиля, называемого минимализмом.И школа писателей, которые были очень популярны в то время, которых называли минималистами. Итак, Том переехал в Портленд и более или менее преподавал минимализм Гордона Лиша в мастерской. Вот где я получил настоящее, настоящее образование.

Тим Феррис: Не могли бы вы описать это образование? Каковы были некоторые из основных моментов или формирующих вкладов в это образование?

Чак Паланик: Так много правил. Как писатель, вы начинаете писать без правил и склонны просто писать так, как вы всегда считали, что история должна быть по умолчанию.Но затем входят Том и Гордон и говорят: «Вы не можете использовать мысленные глаголы. Вы должны экстернализировать все, как это сделал бы актер. Так что мысль, осознание, прозрение происходят внутри читателя. Вы не можете так диктовать эмоции «.

Тим Феррис: Под этим вы, например, подразумеваете, что не стали бы использовать такие глаголы, как он — удивляться или думать?

Чак Паланик: Или понял, или поверил, или, да, вы даже не можете использовать любовь. Речь идет о том, чтобы держаться подальше от абстракций.Вы не можете использовать один дюйм или вы не можете использовать «Был день 100 градусов». Нельзя сказать: «Это был мужчина ростом шесть футов». Вы должны держаться подальше от всех абстракций, потому что мужчина ростом шесть футов отличается от всех, кто его встречает. Итак, когда ваш персонаж говорит, что он шести футов ростом, вы теряете невероятный шанс описать читателю то, как персонаж воспринимает человека шести футов ростом.

Тим Феррис: Изменит ли вообще ваше повседневное восприятие реальности практика этого типа письма с этим конкретным ограничением? В том смысле, что, приняв за свою жизнь изрядное количество различных соединений, когда вы отдаляетесь от ярлыков или теряете ярлыки, восприятие может измениться.И я не хочу навязывать вам этот рассказ, но повлияло ли это на то, как вы ходили по миру, испытывая вещи, когда запрещали себе использовать эти типы абстракций?

Чак Паланик: Это заставило меня по-настоящему прислушиваться к тому, как другие люди описывают вещи. Потому что обычно, когда люди говорят, они не используют абстракции, когда рассказывают историю. Они используют гораздо более интуитивный способ описания вещей, который действительно связан с их опытом.И это то, что вы слушаете. То, как люди описывают вещи, что Гордон Лиш назвал бы обгоревшим языком , это неточный, неуклюжий, неэлегантный способ сказать что-то, что говорит это по-новому, но также подразумевает эмоции, стоящие за историей.

История, рассказанная действительно красиво, гладко и элегантно, не несет в себе много искренности или эмоций, не подразумевает того стресса, который стоит за этой историей. Итак, вы ищете способы своего рода переосмысления повествования и переосмысления чтения, чтобы читатели испытывали то фантастическое волнение, которое вы испытывали в первом или втором классе, как только вы это поняли, и могли следовать этим символам.Вы хотите не просто рассказывать историю, вы хотите полностью изобретать процесс чтения каждый раз.

Тим Феррис: Я смотрю на какие-то заметки перед собой, и, как я всегда делаю, здесь есть термин, опасное письмо , и это часть строки, или я должен сказать серию строк с методами остаться нетронутыми. Не могли бы вы, в первую очередь, обратиться к определению опасного письма и перейти к нему?

Чак Паланик: Вот пример.Мои родители дрались как звери. Мои родители дрались как сумасшедшие. Итак, большая часть моего детства и детства братьев и сестер было посвящено поддержанию мира. Мы играли Генри Киссинджера, прятались в подвале. И как только мама и папа, когда борьба достигнет этого огромного крещендо, один из нас будет выбран, чтобы причинить себе вред. Так что с истекающим кровью ребенком или ребенком со сломанной костью внезапно пришлось иметь дело, и мои родители больше не могли ссориться.

Итак, мы сыграли в эту игру, как Генри Киссинджер, чтобы успокоить воду, как бы перенаправить все их беспокойства.И поэтому у меня действительно не могло быть конфликта. Итак, я написал книгу Бойцовский клуб , в которой рассказывается об этом согласованном, структурированном, контролируемом способе переживания и исследования конфликта и насилия, как если бы вы танцевали, что могло бы позволить каждому, у кого были проблемы с конфликтом, как бы приложить свои усилия. вода и вид опыта конфликтуют и развивают способность быть с ней, но меньше реагировать на нее. И так опасно писать о том, чтобы взять идею, что-то нерешенное и угрожающее вам, взорвать ее, исследовать и сделать хуже, чем вы когда-либо могли себе представить.И при этом действительно истощает вашу эмоциональную реакцию на это. И, как правило, это полностью устраняет проблему.

Тим Феррис: Есть ли еще примеры того, что вы могли бы привести? Я имею в виду, что это кажется невероятно мощным терапевтическим инструментом, возможно, не так ли? Итак, говоря лично как человек, который гиперреагирует на определенные вещи, будь то из собственного опыта или опыта других, вы тоже это описали. Не могли бы вы проиллюстрировать другие примеры того, как это можно применить? Чтобы истощить эту эмоциональную реакцию.

Чак Паланик: Что ж, давай поговорим о ком-нибудь другом. Поговорим об Ире Левине, которая всегда была моим героем. Он написал «Ребенок Розмари» в то время, когда женщинам давали талидомид и говорили: «Возьми это, это тебя успокоит». А женщин просто контролировали и заставляли делать все, что велел акушер. И независимо от того, о чем они беспокоились, их опасения были отклонены.

В то время никто не мог говорить об абортах.Итак, Ира Левин пишет «Ребенок Розмари », в котором рассказывается о женщине, которой манипулировали, а затем полностью контролировали окружающие ее медицинские службы, и ее принуждают родить этого чудовища ребенка после того, как все заверили ее, что все будет просто хорошо. И тем самым Ира Левин действительно раскрыла, как женщины могут общаться со всем медико-промышленным комплексом и как они могут обсуждать только аборты.

Это был действительно один из первых, может быть, первый мейнстримный фильм, в котором открыто обсуждали аборт.А также косвенным образом, как с талидомидом обращались в культурном отношении, все эти виды ужасов, о которых люди просто не могли говорить открыто, потому что они были слишком противоречивыми и слишком пугающими. Ира Левин подарила людям метафору, позволяющую исчерпать все свои чувства вокруг этих вещей. Чтобы можно было разобраться с самими вещами напрямую.

Тим Феррис: Вы упомянули немного ранее, или вы описали Бойцовский клуб и насилие по обоюдному согласию, которое оно включает.И мне бы хотелось изучить вашу фразу, которую я читал, и которая сокращенно будет означать решение — смерть. И я бы с удовольствием прочитал небольшой отрывок из интервью. Думаю, это интервью, да, оно в The Guardian . И, конечно, не стесняйтесь проверять факты, но вот и все. Это отрывок из цитаты: «Если я напишу что-то, о чем люди действительно могут спорить, это навсегда останется в культуре. Например: Fight Club — это хорошо или плохо? Это по обоюдному согласию, но это насилие.Я пытаюсь создать это ослепительное зрелище, которое не предназначено для увековечения или создания чего-либо, а должно быть сорбетом, который позволит вам попробовать следующее. Чтобы в следующем деле было немного больше ». И интервьюер спросил, хотите ли вы увидеть решение, и вы сказали: «Нет. Решимость — смерть, особенно в творчестве ».

И я хотел бы спросить, как вы относитесь к созданию, если да, удовлетворительной сюжетной дуги, сохраняя это поверхностное натяжение, отсутствие разрешения, если можно так выразиться.Как вы думаете об объединении этих двух вещей или любого из них?

Чак Паланик: Делайте это так, как это делает ваша собака. У тебя есть собака?

Тим Феррис: Да.

Чак Паланик: Итак, когда ваша собака видит белку, она впадает в транс, потому что белка — подвижное существо. И собака будет следовать глаголу, это движение само по себе имеет силу. И до тех пор, пока вы держите персонажа в действии, и действие всегда направлено на достижение цели, и оно не переоценивается, не подвергается чрезмерному анализу, история будет по-настоящему хорошей и увлекательной, потому что действие всегда происходит.

И до тех пор, пока вы остаетесь в действии, возвращаетесь и завершаете неразрешенную вещь, тогда есть чувство удовлетворения. Вам не нужно решать весь мир. Вам просто нужно решить один аспект мира, и этого достаточно, чтобы дать людям чувство награды. Я мог бы перейти к коротким рассказам, потому что я обожаю короткие рассказы. Их просто не хватает. И я бы сказал, что это потому, что так много публикаций платят за слово, поэтому они будут платить меньше за фантастический рассказ, чем за действительно дряблый длинный рассказ на 40 сотен страниц.

Тим Феррис: Как вы думаете, есть способ исправить это? Есть ли простое решение, при котором кто-то мог бы каким-то образом создать стимулы для этого?

Чак Паланик: Знаете, что я хотел бы увидеть?

Тим Феррис: Что бы вы хотели —

Чак Паланик: Я хотел бы видеть больше устных рассказов. Если бы у вас была программа рассказов, потому что … истории не всегда записывались, истории изначально были чем-то, что кто-то рассказывал аудитории.И это те истории, которые вы действительно жаждете, те истории, которые вы слышали у костра, когда вы были ребенком, которые действительно напугали вас. Это были истории, которые вы слышали в парикмахерской, которые заставили вас по-настоящему смеяться.

Итак, если вы будете придерживаться такой модели устного повествования, у вас никогда не получится долго, долго. В каком-то смысле я хотел бы, чтобы вслух рассказывалось больше историй, потому что это автоматически ограничивает их продолжительность.

Тим Феррис: Да, есть встроенный центральный управляющий, который отвечает за голосовые связки и память, особенно если это правдиво, особенно если это правдивая история, хотя это не обязательно.Можете ли вы придумать какие-либо другие параметры, если бы вы настраивали этот эксперимент? Есть ли какие-нибудь другие ограничения или предпосылки, которые могут возникнуть у людей, которые встанут, чтобы рассказать эти истории?

Чак Паланик: Другой вид встроенного отказоустойчивого устройства — это рассказчик историй, вы знаете, когда умираете, вы знаете, когда эта история просто не приземляется, вы можете сказать, занята ли комната это можно сказать по тишине в комнате, это можно сказать по эмоциональным реакциям людей.Прямо сейчас я все еще пытаюсь провести свой писательский семинар, и мы делаем это на Zoom, и это смерть. Потому что, читая свою работу по Zoom, вы не слышите непрерывного смеха, стонов, вдохов, фантастической тишины ужаса. Вы не получаете эмоциональной обратной связи. Так что кажется, что вы терпите неудачу в течение 30-40 минут. И если бы вы были перед аудиторией, вы бы знали, в какой момент вы зашли слишком долго, и что ваша история провалилась.

Тим Феррис: Будет ли верхний предел? Вы бы сказали, что 10 минут максимум, 15, 20, 30 или это будет зависеть от каждого ведущего, лучше сказать каждого рассказчика?

Чак Паланик: Энди Уорхол сказал бы: «Искусство — это все, что может сойти с рук.[Ред. Примечание: хотя Маршалл Маклюэн сказал это первым.] Я слышал 40-минутные и часовые истории, которые казались 10-минутными. То же самое и с фильмами, что угодно, идея состоит в том, чтобы удерживать людей на таком интенсивном уровне, что они теряют счет времени, они настолько полностью вовлечены в историю. И поэтому время не имеет значения, пока у людей не болят задницы и пока они действительно глубоко погружены в историю.

Тим Феррис: Что ж, давайте поговорим о привлечении комнаты.И я согласен с тем, что Zoom — это смерть, верно? Вы не слышите, как люди тасуют бумаги от скуки или отвлечения внимания? Нет сигналов, нет обратной связи. Каковы ваши методы привлечения аудитории? А когда для вас важно привлечь аудиторию?

Чак Паланик: Знаете, я бы сказал, что с самого начала, с первого предложения, вы должны вовлечь аудиторию. И это восходит к журналистике: ваше лидерство должно быть действительно сильным, ваше лидерство должно поднимать вопрос, должно чем-то дразнить.Итак, если не ваша зацепка, то, по крайней мере, ваш первый абзац должен действительно зацепить аудиторию. Это должно заставить их захотеть прочитать следующее предложение или следующий абзац. И помимо этого, на самом деле речь идет о том, чтобы оставаться очень интуитивным или телесным, как Том научил бы этому, что вы включаете постоянное осознание телесности, так что вы привлекаете читателя на физическом уровне, не только на эмоциональном или интеллектуальном, но и на физическом уровне. у вас все тело читателя находится в рассказе. Вот почему так много моих историй действительно связаны либо с сексом, либо с насилием, либо с болезнью, либо с наркотиками, о чем-то, что усиливает физическое восприятие персонажей.

Тим Феррис: Какие еще подходы, будь то хитрость или уловка, или, возможно, часто то же самое, вы использовали или видели как эффективные для привлечения аудитории?

Чак Паланик: Возможно, вы захотите убрать тишину здесь, потому что мне действительно нужно подумать. Есть так много маленьких хитростей. Один из них — просто постоянно менять текстуру, чтобы найти способ перейти от первого лица к третьему и второму. То, как люди рассказывают анекдоты в разговоре.И чтобы рассказать историю в разбитых, сформулированных фрагментах, которые будут собираться в сознании читателя без большого количества соединительной ткани, без множества переходных фраз.

Вот почему я так люблю работы Эми Хемпель в рассказах, как на кладбище, где похоронен Эл Джолсон. По сути, она представляет список фантастических деталей без какого-либо переходного повествования, связывающего их вместе. И список деталей накапливается в вашей голове, как адвокат, представляющий в суде обрывки улик.И, в конце концов, она не диктует эмоциональное состояние, но заставляет читателя иметь ту эмоциональную реакцию, которой нет у ее рассказчика. И к концу этой истории вы обнаруживаете, что так сильно плачете, и вы не знаете, почему вы так плачете, потому что вам не сказали, что это печальная часть, это то место, где вы должны плакать.

Но она так обременяет вас, казалось бы, безобидными моментами, что у вас нет другой реакции, кроме эмоциональной реакции, которой не было бы у ее персонажа.Я мог бы продолжать и продолжать. Так много маленьких хитростей.

Тим Феррис: О, пожалуйста, продолжайте и продолжайте. Вот почему это не пятиминутное утреннее телешоу. У нас есть взлетно-посадочная полоса.

Чак Паланик: Ага. Еще одна важная черта минимализма — это то, что вы продолжаете говорить одно и то же снова и снова. Однажды я наконец достиг минимализма, покинул мастерскую Шпанбауэра, пошел домой, включил телевизор, там была реклама Skipper’s Seafood.А рекламный ролик был просто монтажом изображений. Это были вывески, это были бумажные стаканчики, это были салфетки. Люди за столом улыбались и были довольны значками шкипера. Это были люди в форме со значками шкипера.

И каждое из этих изображений, хотя все они были разными изображениями, все они в основном говорили одно и то же. И ни разу не вставили, скажем, лошадь, бегущую в прибое. Никаких несвязанных аспектов не было. Все снова и снова повторяли «Морепродукты шкипера».Итак, в минимализме вы ищете как можно больше способов повторять одно и то же снова и снова.

Тим Феррис: Итак, я собираюсь здесь пропустить заметки, но я собираюсь выбросить несколько подсказок. А как насчет намеренных ошибок?

Чак Паланик: Я люблю делать преднамеренные ошибки. О, черт возьми. Что первое, что говорит Скарлетт О’Хара в Gone with the Wind ?

Тим Феррис: Я собираюсь провалить мой урок по освещению здесь; Мне придется подчиниться тебе.

Чак Паланик: Она говорит: «Война, война, война. Все эти разговоры о войне портят все барбекю. Войны не будет ». И как только она говорит, что войны не будет, мы на борту. Мы думаем: «Бедная, привилегированная малышка. Будет война, и она полностью надерет тебе задницу, и она разрушит твой маленький мир ». Но из-за того, что она сказала не то, она делает публику умнее и вызывает у нее сочувствие.И Розмари Вудхаус в фильме «Ребенок Розмари », мы знаем, что ее сбил дьявол, но она не знает. И тот факт, что она не знает, заставляет нас искренне болеть за нее.

Итак, когда у вас есть персонаж, который постоянно совершает ошибку, вы действительно поддерживаете аудиторию, потому что аудитория чувствует себя выше, не обижается на персонажа и хочет, чтобы персонаж достиг просветления. Но есть своего рода снисходительное сочувствие и забота, которые публика испытывает к персонажу, который постоянно совершает ошибку.Кроме того, мне нравится заниматься этим, я люблю ходить на литературные вечеринки и говорить: «Роберт Бенчли, какая фантастическая карьера у этого человека. Он основал The New Yorker , а затем, намного позже, он написал книгу Jaws , и вау, какой фантастический период в карьере ».

И будет долгое молчание, и все эти умные люди будут смотреть на меня. И тогда, наконец, кто-то скажет: «Нет, Питер Бенчли написал Челюсти . А это был сын Роберта Бенчли. И все они будут чувствовать себя такими превосходными и такими умными.И они так спешат. Когда вы позволяете людям быть такими умными, они словно выиграли игровое шоу. И это не так — они могут почувствовать к вам немного меньшее уважение. Но что важно, вы заставили их почувствовать себя по-настоящему хорошо. В этот момент у них уже есть эти химические вещества, и вы действительно можете начать дергать их.

Тим Феррис: Итак, я, естественно, должен спросить: какие особые вкусы дергания таких людей вам нравятся?

Чак Паланик: Мне очень нравится рассказывать людям, что Сильвия Плат была расисткой.Она действительно была, она была абсолютным расистом, потому что она написала The Bell Curve . Нет, она написала The Bell Jar . И все на вечеринке на мгновение озадаченно посмотрят на вас, а потом скажут: «Нет, ты такой идиот. Она написала The Bell Jar ». И я такой: «Что?» И так троллить людей так просто потрясающе, это подтверждает их образование.

Как показывает эта игра, когда вы сидите и кричите на Jeopardy , и вы понимаете это правильно, а они ошибаются, вы чувствуете себя таким напыщенным.И это всегда о привлечении аудитории, о том, чтобы дать публике победу, дать аудитории непрерывную серию побед, и это большой плюс в минимализме. Разве вы никогда не хотите рассказывать им, что к чему, пока они не поймут это первыми? И вернемся к этому рассказу Guts , где персонаж так уверен, что какая-то змея вышла из дна их водоема, и змея схватила его. Аудитория понимает, что такое змея, раньше рассказчика. И это вынуждает аудиторию пройти этот колоссальный когнитивный рефрейминг и столкнуться с ужасом в одиночестве, не сказав, что это за ужас.

В некотором смысле мы как бы выясняем, что находится в коробке в конце Seven до Брэда Питта, и это делает нас умнее и ужаснее, и мы вынуждены нести ужас, прежде чем Брэд Питт допустит его.

[MIDROLL]

Тим Феррис: Я собираюсь резко повернуть налево, так как я по своей природе любить чушь. Я хотел бы обсудить Льюиса Хайда. Думаю, тебе есть что сказать или что сказать о Льюисе Хайде.И мне также любопытно узнать, что это тот же Льюис Хайд, который написал немало книг, в том числе одну из моих любимых, Trickster Makes This World , книгу о разрушительной стороне человеческого воображения. как воплощено в мифологии трикстера? Это один и тот же Льюис Хайд?

Чак Паланик: Да, я люблю эту книгу. Думаю, это была его первая книга.

Тим Феррис: Это потрясающе. И он чертовски длинный, просто чтобы люди знали, на что они подписываются, если они получат это на Kindle или что-то в этом роде, это 630 с лишним страниц, но это фантастика.Что бы вы хотели сказать о Льюисе Хайде?

Чак Паланик: Ой, блин. В Льюисе Хайде так много всего оказалось для меня полезного, потому что он подходит к вещам межкультурно. И поэтому вы не просто слышите о североамериканской культуре трикстеров с Койотом или Вороном, вы слышите о Локи, североамериканской культуре трикстеров, вы слышите о средиземноморской культуре обманщиков. Вы слышите, как все эти культуры обладают хаосом, о чем я писал, когда писал Тайлера Дердена.И поэтому очень важно видеть, как ваш персонаж попадает в эту древнюю традицию этих архетипов, потому что это позволяет вам действительно точно и эффективно писать именно того персонажа, которого вы пишете, и получить желаемый эффект. Вы понимаете, что не изобретаете что-то совершенно новое. Вы заново изобретаете что-то действительно древнее. И в этом есть чудесная радость.

Я написал рассказ под названием Phoenix о женщине в командировке.И она продолжала звонить домой, а ее маленькая дочь не разговаривала с ней. И она продолжала уговаривать своего мужа заставить ее дочь поздороваться, потому что она начала фантазировать, что, возможно, ее дочь может быть больна или в больнице, или, возможно, даже была убита, и что муж, отец, не хочет признаваться ей в этом по телефону. Так что она, все обостряется, пока она не говорит своему мужу: «Хорошо, ты достаешь булавку из моей корзины для шитья, ты воткнешь ее в нашу дочь, ты воткнешь ее в Рэйчел, и ты заставишь Рэйчел кричать.И если я не слышу крика Рэйчел, я звоню в полицию. И они будут в доме. И я скажу им, что вы изнасиловали Рэйчел и собираетесь в тюрьму. Так что либо ты вставляешь булавку в Рэйчел, либо я скажу людям, что ты воткнул что-то еще в Рэйчел ». И история так хорошо работает. Это обостряет эту совершенно ужасающую безвыигрышную ситуацию.

И когда я закончил с этим, я понял, что переписываю Исаака и Авраама. Это Бог говорит: «Докажи, как сильно ты меня любишь, воткнув нож в своего ребенка.Вместе с Льюисом Хайдом он помогает определить архетип, которому вы пишете. Так что вы действительно можете оправдать это ожидание. Потому что, если вы немного ошибаетесь в этом ожидании, то на каком-то уровне читатель не будет полностью удовлетворен этим. Стивен Кинг писал о том, что когда вы пишете, вы раскапываете какую-то древнюю, огромную погребенную вещь и пытаетесь выкопать ее как можно более нетронутой, не отламывая ни одной части, не оставляя ни одной он как бы затуманен грязью.

И чем больше вы понимаете об этом древнем предмете, тем лучше вы воспроизводите его во всей полноте. И в этом помогает Льюис Хайд. Боже, я мог бы продолжать и говорить о … о, мальчик. Другой аспект Льюиса Хайда, который меня действительно очаровал, — это его книга The Gift , где он много пишет о том, как, согласно греческой и римской традиции, каждый из нас рождается с ангелом-хранителем. Но это больше похоже на руководство, которое раскрывает весь наш потенциал.И это руководство хочет увидеть, как мы полностью реализуем наш потенциал, нашу величайшую форму силы. И древние греки и римляне приносили этому жертву в свой день рождения, называли ли они это своим гением, своим демоном или своим джинном.

Пример Льюиса Хайда как эльфов и сапожника: когда сапожник действительно находится в упадке, прибывают эльфы и начинают делать для него эти фантастические туфли. И когда сапожник наконец делает им подарок, они освобождаются от их рабства и оставляют его жизнь, но они оставляют эту жизнь преобразованной.И согласно этой древнегреческой и римской идее, если вы реализуете свой потенциал, если вы жертвуете и развиваете свои навыки, это своего рода ваша судьба, согласно этому потенциалу, с которым вы родились, тогда вы освобождаете этот дух-хранитель. , чтобы этот дух-хранитель мог перейти на другой уровень.

По сути, вы освобождаете джинна из бутылки. А если вы сделаете это неправильно, джинну придется вернуться в бутылку. Согласно грекам и римлянам, если вы сделали это неправильно, то джинн, демон, гений становится злым домашним духом, который уничтожит вас и разрушит ваш дом.И как многие из нас знают творческого человека, который просто не довел это до конца, а закончил пить, употреблять наркотики и как бы разрушать свою жизнь, потому что у них не было всего, чтобы действительно преследовать эту страсть. это должно было быть их судьбой? Но Льюис Хайд очень эффективно об этом пишет.

Тим Феррис: Испытывали ли вы когда-нибудь в своей жизни последствия невыполнения своего предназначения для своего демона, так сказать? Я имею в виду, страдали ли вы от последствий игнорирования этого импульса направления?

Чак Паланик: Только каждый раз, когда я между книгой.Я эмоциональный и реакционный, напиваюсь, принимаю Амбиен, звоню своим друзьям посреди ночи и говорю: «Что ты имеешь в виду?» И я затеваю драки. И я просто полностью разрушаю свою жизнь. Кто-то скажет: «Ты же сейчас не пишешь?» И это именно то. Потому что, когда я пишу, весь этот негатив, вся эта тревога уходит в работу, и моя жизнь такая спокойная и такая продуктивная.

Но когда я не пишу, а также когда я пишу, есть ощущение, что я разговаривал с другими писателями и музыкантами.И они говорят, что когда вы действительно глубоко в проекте, возникает ощущение, что вы настолько защищены и настолько охвачены чем-то, что с вами не может случиться ничего плохого. Когда вы занимаетесь творчеством, вы действительно чувствуете, что полностью защищены. А когда нет, вы просто полностью встревожены.

Тим Феррис: Похоже, вы действительно изучаете мифологию. И я хотел бы спросить вас по крайней мере о двух вещах по этому поводу. Во-первых, находите ли вы утешение в мифологии? В чем-то это обнадеживает? И во-вторых, не могли бы вы рассказать о теории Джозефа Кэмпбелла о втором отце?

Чак Паланик: Боже, миллион лет назад у меня не было телевидения на протяжении всего колледжа, а затем на протяжении всех 90-х годов, и кто-то записал на пленку серию лекций Джозефа Кэмпбелла по телеканалу PBS.Счет —

Тим Феррис: Сила мифа с Биллом Мойерсом.

Чак Паланик: Да, именно так.

Тим Феррис: Великолепно, да.

Чак Паланик: И до этого момента я смотрел на черные уличные банды и думал, что эти парни идиоты. Это так разрушительно, так негативно и так бессмысленно. Затем Джозеф Кэмпбелл упомянул второго отца. И он сказал, что в черных уличных бандах происходит то, что они получают второстепенного отца с точки зрения получения заданий, задач, ролей и возможности выделиться и развить свои навыки. более или менее незаконными способами, но все еще есть способы развить личность так, чтобы она в конечном итоге вырвалась из этой банды и прожила продуктивную жизнь каким-то другим способом.

Но проблема в том, что все больше и больше людей, которые раньше были второстепенными отцами в нашей культуре, а это, скажем, сержанты по строевой подготовке, или религиозные лидеры, или учителя, или тренеры, становятся стигматизированными, и они больше не такие — они больше не являются уважаемыми фигурами в культуре, винят во многом сексуальное насилие и что угодно. Но все эти второстепенные отцы исчезают. И они важны как для мужчин, так и для женщин. Итак, что происходит без них? Бывают уличные банды.И поэтому я не думаю, что мы можем жаловаться на уличные банды, если вторичный отец не доступен в какой-либо другой форме.

Тим Феррис: Дает ли что-либо, помимо погружения в писательский проект, чувство защищенности или непринужденности, если вы разделяете те же чувства, что и другие ваши друзья-писатели, которые вынесли это на поверхность в разговоре?

Чак Паланик: Нет, знаете, я мог соврать, я бы солгал. Я бы солгал. И я бы сказал Викодин. Да, найди мне немного викодина, и я буду счастливым туристом.Тогда нет, это искусственное чувство безопасности.

Нет, единственный раз, когда я чувствую, что выполняю какую-то судьбу, и я чувствую, что я как бы потерял себя и стал проводником для чего-то более глубокого и важного, чем я сам. И так часто это заставляет меня разговаривать с другими людьми, потому что я рассказываю им, над чем работаю, и я так постоянно ищу различные способы заново изобрести морепродукты Skipper, снова и снова в книге. И поэтому мне нужно донести эту тему до каждого человека.И мне нужно посмотреть, резонирует ли это с ними. Вот что мы делаем на вечеринках. Если вы идете на вечеринку и рассказываете историю, если она закрывает комнату и все притихают, это не обязательно хорошая история. Но если в комнате вспыхивает, что у всех разные версии той же истории, и все начинается со слов: «О, черт возьми, со мной случилось то же самое, только больше», — тогда это хорошая история.

Итак, если вы предложите свою тему другим людям, и она найдет отклик у каждого из них настолько, что они смогут как бы рассказать о своем опыте по этой теме.И они также могут сказать вам, использовалось ли это уже в коммерческой культуре. Они могут сказать: «О, я видел это в кино». Итак, вы проверяете, увлекаются ли люди этим, вы расширяете его, используя опыт других людей, и вы также проверяете, что это еще не использовалось в каком-то другом коммерческом нарративе.

Тим Феррис: Сколько вам было лет, если вы помните, когда вы начали писать и закончили Бойцовский клуб ?

Чак Паланик: Немного в стороне.Дуг Коупленд, парень, который написал Generation X , — мой друг. И чтение Generation X было для меня своего рода прозрением. Это была такая уникальная фантастическая книга. И эту книгу я прочитал еще до того, как начал писать. Но Дуг Купленд сказал мне, что он только что прочитал кучу исследований мозга, которые показали, что последний вид физиологических, физических изменений в человеческом мозге происходит примерно в 31 год. Так что именно в 31 год люди для с самого первого раза может объединить свой опыт с образованием и создать нечто большее, чем просто сумма двух.

Итак, как правило, люди в возрасте от 31 до 33 лет, которые учились в какой-либо области, совершают прорыв или создают свои шедевры. Доказательство своей компетентности. И действительно, когда мне было 33 года, я написал Бойцовский клуб , но я очень сильно, я начал писать его примерно в 31 год и закончил в 33. Еще один интересный аспект этого исследования мозга заключается в том, что Исследование показывает, что на всю оставшуюся жизнь людей, независимо от того, сколько им лет, если вы спросите их: «Сколько лет вы чувствуете?» Почти каждый скажет: «Знаешь, я чувствую себя таким, как я, мне всегда кажется, что мне 31 год.«Это действительно период становления между 31 и 33 годами.

Тим Феррис: Когда они возродились с полным набором функций в 31 год. Это дико. Каким образом повествование может вызвать социальные изменения?

Чак Паланик: Я всегда ненавидел рассказы, которые пытаются диктовать социальные изменения. И я всегда чувствовал, что самый эффективный способ вызвать социальные изменения — это создать и представить альтернативу, которая настолько привлекательна, что заставляет людей просто отказываться от того, что они делали раньше.

И мои любимые примеры здесь, на Тихоокеанском Северо-Западе. У нас была огромная проблема с бобрами; Бобры забивают все водные пути двумя поваленными деревьями, из-за чего бобры превратились в фантастически густого вредителя. Но 100 лет назад бобры почти вымерли, потому что пришла компания Гудзонова залива и построила все эти ловушки и способы покупки бобровых шкурок. Потому что бобр был мехом для шапок. Все хотели бобровую шапку. И поэтому бобры вымерли из-за шапок из бобровой шкуры.

И это не протестовали люди, это не люди, цеплявшиеся цепями к деревьям. Ничего подобного не спасло бобров. Шелковый цилиндр изобрели англичане. И шелковые шляпы внезапно вошли в моду. И то, что кажется таким же глупым, как мода, спасло бобров, потому что вдруг никому не понадобились старомодные бобровые шапки. Им нужны были шелковые цилиндры. И вдруг бобр потерял какую-то ценность как товар. И вот так внезапно бобры остались нетронутыми на 100 лет, и теперь они повсюду.

Мне нравится эта история, потому что люди думают, что искусство на самом деле не способствует социальным изменениям. Но когда они меняют повествование, когда они просто меняют то, что люди считают ценным или высоким статусом, тогда они, естественно, заставляют людей измениться, не запугивая людей или законодательно закрепляя изменения. Еще один странный пример. Мой итальянский редактор Эдуардо много лет назад рассказал мне, как в 90-х годах итальянская меховая промышленность преуспевала. Мех был очень популярен среди богатых и знаменитых итальянцев.Но они решили, что действительно хотят развивать меховой рынок. Поэтому меховая промышленность решила, что они будут финансировать мех, чтобы люди среднего и даже низшего класса могли покупать мех, норку, шиншиллы, пальто и т. Д. Их можно было купить в рассрочку, как вы купили бы дом или машину.

И тонны людей из низшего сословия купили тонны меха. И на короткое время рынок меха в Италии резко вырос. Но затем богатые люди увидели, что все бедняки носят мех, и они подумали: «Нет, мех больше не показатель статуса.Так они бросили мех, а знаменитости сбросили мех. И вдруг бедняки увидели, что богатые больше не носят мех. И бедняги сбросили мех. И итальянская меховая промышленность так и не оправилась от этого. И это не потому, что кто-то сказал: «Мех — зло!» и бросил окровавленного енота в Дьявол носит Prada , в Анну Винтур. Это произошло не из-за каких-либо политических причин, а потому, что повествование изменилось. И это изменилось таким непреднамеренным, случайным образом.И я думаю, что это то, что делает действительно хорошее письмо или действительно хорошее повествование.

Тим Феррис: Это заставляет меня думать, что я никогда раньше не слышал этого примера, той истории. Это заставляет меня задуматься о том, что некоторые люди, может быть, в Нью-Йорке, назвали бы летающими крысами: голубями. Голуби стартовали в некотором смысле как аристократические демонстрационные птицы, и они ушли. Оказывается, они очень хорошо размножаются. А теперь их считают птицами-мусорщиками. На самом деле они очень красивые, красивые, красивые птицы.Но все, что нужно, — это выпустить, будь то птицы или идеи, иногда в дикую природу, чтобы изменить повествование. Есть ли еще какие-нибудь примеры, которые приходят на ум?

Чак Паланик: О, черт возьми, вы знаете, есть несколько умозрительных примеров. И это не настоящие примеры. Но когда вы меняете способ слушания, это действительно искажает то, как люди воспринимают вещи. Дай мне подумать. В настоящее время, когда я вижу, например, парня средних лет, идущего по улице с действительно красивой маленькой девочкой, я думаю: «Интересно, как они познакомились.«Я хожу в дом Джеффри Эпштейна вместо того, чтобы увидеться с отцом и дочерью.

Тим Феррис: Хм.

Чак Паланик: И эта штука с Джеффри Эпштейном полностью испортила то, как я вижу пожилого мужчину и молодую женщину вместе. И это один из примеров того, как, когда слух меняется, он как бы портит все, как голуби. Другой пример — Волшебник из страны Оз . Кто-то заметил, что Дороти возвращается домой, щелкая каблуками.А этот фильм был выпущен в 1939 году, когда щелкать каблуками было поистине нацистским. Так Волшебник из страны Оз на самом деле своего рода фильм о превосходстве белых? Все эти щелчки каблуков, все это, я не знаю, внезапно оптика на The Wizard of Oz стала совсем плохой. Так что для изменения точки зрения достаточно этих действительно мелких вещей.

Тим Феррис: Вы когда-нибудь задумывались — я не имею в виду, что делать это прямо на носу.Если я правильно помню, вы сказали, что не любите, когда искусство или повествование в форме искусства пытается напрямую стимулировать социальные изменения; не стесняйтесь поправлять меня. Но использовали ли вы когда-нибудь повествование для косвенного, косвенного, тайного создания социальных изменений или в надежде на это?

Чак Паланик: Если я и сделал это, то это было просто для повышения осведомленности. В моей книге Beautiful You рассказывается об этих секс-игрушках, которые настолько эффективны, что практически захватывают мир.Книга была начата, потому что я был немного потрясен, увидев, что Trojan Twister так открыто рекламируется в прайм-тайм. И я подумал, что это просто увлекательно, что то, что раньше было очень личным, межличностным взаимодействием, стало настолько товарным. Мы не знаем, как сказать, что любим друг друга. Так что есть ряды карточек, которые скажут это за нас. И всегда есть записывающиеся артисты, которые выразят нашу любовь к нам.

И люди теряют все эти действительно интимные способы общения и самовыражения, потому что они могут купить что-то, что, по их мнению, лучше, чем они могли бы сделать сами.И Beautiful You очень много говорил об этой коммодификации личного и о том, как в конечном итоге это лишает нас способности выражать что-либо, и мы теряем всякий контроль. Так что иногда я немного догматичен.

Тим Феррис: Это будет неправильно сформулированный вопрос, но я все равно попробую. И это, конечно, наводящий вопрос, полный предположений, но что именно привлекает вас в культы? А сейчас время культа?

Чак Паланик: Знаете, сейчас много говорят о том, что —

Тим Феррис: Мы могли бы использовать разные ярлыки, но я позволю вам взять их где угодно.

Чак Паланик: Я бы даже не называл культами столько, сколько я бы сказал социальными моделями. Меня всегда восхищали разные социальные модели. Такие игры, которые люди придумывают для того, чтобы вести свою жизнь, что кто-то создал все эти правила, и все согласились играть по этим правилам. И я нахожу это увлекательным, потому что это признание того, что это консенсусный тип поведения, взаимно согласованный набор поведений, которые будут определять нашу культуру и заставлять ее работать.

Один аспект заключается в том, что мне нравится работа Виктора Тернера, британского культурного антрополога, потому что он определил, как и Льюис Хайд, все эти лиминальные и лиминоидные ритуалы, которые совершают люди. Во-первых, лиминоидные ритуалы — это когда люди собираются вместе во взаимно согласованной ситуации, например, Burning Man в пустыне или Occupy Wall Street. Но они собираются вместе с чувством коммунитас, где социальная иерархия сглажена, все равны. И они как бы экспериментируют, чтобы увидеть, смогут ли они придумать другой способ быть вместе.Экспериментируют с модой, они экспериментируют с едой, с тем, как вести себя друг с другом и как управлять собой. И они также экспериментируют со своей идентичностью. Итак, люди идут в Burning Man, и они не те, кто они есть в остальном мире. Они стали уникальным человеком Burning Man за эту неделю.

Итак, в идеале, если эти эксперименты будут успешными, они будут приняты в культуру и станут новыми институтами. А много лет назад, еще до того, как я начал писать, я увлекся обществом какофонии, которое занималось не чем иным, как созданием таких экспериментальных социальных экспериментов, как Burning Man-like Santa’s Rampage, и большинство из них не сработало.Они просто упали, это были ужасные неудачи, но некоторые из них стали огромными, знаменитыми, такими как The Naked Bike Ride, Santa Rampage и Burning Man.

Тим Феррис: Вы только что использовали слово, которое я не узнал, а именно лиминоид. Не могли бы вы дать определение?

Чак Паланик: А теперь давайте начнем со слова лиминал, которое происходит от порога или чечевицы. Это линия, по которой вы переходите от одного состояния к другому.

Тим Феррис: Как и в «подсознательном», этимологически это будет —

Чак Паланик: Ниже осведомленности, да.

Тим Феррис: Ниже осознания или порога осознания.

Чак Паланик: Пороговые события происходят на протяжении всей нашей жизни. Медовый месяц считается архетипическим пороговым событием, потому что это то, что отделяет вас от холостяка до женатого человека. Итак, вы обручены перед своим сообществом.Итак, все ваше сообщество видит, что вы поженились. Но затем вы должны покинуть общину, как правило, на три дня, поскольку классический медовый месяц — это предельное событие, когда вы покидаете культуру на три дня. А когда вы вернетесь, вы полностью узнаете, что являетесь мужем и женой.

И вы отправляетесь в какое-то место за пределами культуры, на курорт, в место, которое не является частью вашей повседневной жизни. Есть лиминоидные события; похороны — это лиминоидные события, свадьбы, Хэллоуин — отличное лиминоидное событие.Еще одно отличие лиминоидных событий состоит в том, что они имеют тенденцию иметь в себе инверсию иерархии власти. Что на Хэллоуин все люди, у которых нет власти, одеваются как преступники, они одеваются как ковбои, или они одеваются как мертвые, или они переодеваются, или они переодеваются как животные. Они одеваются как нечто необычное. А потом они идут к людям, у которых есть власть и собственность, и требуют от них дань. Итак, на одну ночь иерархия меняется на противоположную.

Раньше Хэллоуин был просто большим дерьмовым шоу.Люди сносили заборы, резали шины. Раньше они действительно уничтожали много собственности до 1920-х годов, когда газеты объединились со страховыми компаниями и кондитерскими компаниями и решили продвигать Хэллоуин, чтобы изменить слушание, как голуби, изменить его так, чтобы если вы ходили от двери к двери и спрашивали за конфету люди дадут вам конфету. По сути, это был просто способ сэкономить огромное количество страховых случаев. Это началось в Канаде, в Торонто, но на самом деле это то, что мы сейчас называем Хэллоуином.

Рождество было примерно таким же, как и рождественские певцы. И колядовать было по-настоящему опасным. Каролинг означал, что либо вы выйдете, либо дадите нам выпивку, еду или золото, либо мы разбьем вам окна.

Тим Феррис: Им заплатили, чтобы они уехали.

Чак Паланик: И Фашинг, или Марди Гра, тоже. Традиционно это был единственный раз, когда бедняки могли заходить в церковь, есть жирную пищу и делать все такие возмутительные вещи.И духовенство совершало какие-то нечестивые поступки, и именно во время Фашинга, именно в период перед Великим постом Мартин Лютер подкрепил свои протесты. Вот почему в протестантских религиях никогда не было ритуалов смены иерархии власти, потому что именно так они пришли к власти и не хотят предоставлять эту возможность для того, чтобы что-то снова пошло не так.

И если распространить это на лиминоидные, пороговые события, то это то, что происходит на регулярных стыках культуры. Рождество, похороны, свадьбы, Хэллоуин, перед Великим постом, Пасха.Но лиминоидные события — это события, которые имеют характеристики пороговых событий. У них, как правило, есть коммунитас, они находятся за пределами обычного мира. У них есть социальное выравнивание иерархии власти, но они могут произойти в любой момент. Обычно это вещи, на которые вы покупаете свой путь, например, на концерт, например, на Burning Man.

Тим Феррисс: Я бы с удовольствием сделал ретроспективный кадр и ретроспективу вперед или, возможно, флеш-презентацию. Выполняя домашнее задание для этого разговора, я натолкнулся на фразу, с которой никогда раньше не сталкивался, и это «деньги на прощание», поскольку она относится к Fight Club .Не могли бы вы объяснить, что это означает и какое отношение имеет к Fight Club ?

Чак Паланик: Я очень опасаюсь, что когда-либо упомянул об этом, потому что это действительно задело чувства моего редактора. Много лет назад, когда Fight Club разошлись по магазинам как рукопись, был действительно храбрый парень Джерри Ховард из WW Norton, и Джерри так сильно хотел приобрести книгу для Нортона. И, наконец, он заставил Нортона предложить за это 6000 долларов, которые он принес мне, и я был в восторге.Я понятия не имел, что 6000 долларов — это действительно небольшой аванс. А потом, годы спустя, я упомянул об этом другому автору Norton, и она сказала: «О, вы приняли деньги« пошли на хуй »». И я сказал: «Что это?» И она сказала: «Если дом не хочет приобретать книгу, но они не хотят отчуждать редактора, который хочет приобрести книгу, они предлагают такой низкий аванс, что автор должен сказать:« Да пошли вы, пошли вы! » ‘и уходите ».

И я понятия не имел. Я был молод, никогда раньше этого не делал.Я работал в Freightliner. Я просто взял деньги. Но затем я совершил ошибку, повторив то, что мне сказал другой автор, и стал частью публичного архива и в конечном итоге задел чувства редактора, который приобрел для меня деньги, но это то, что известно — вежливо это называется поцелуем -от денег.

Тим Феррис: Я получил версию Диснея. Теперь люди, по крайней мере, люди моего поколения, определенно думают о Fight Club как о культурной опоре, я имею в виду, об этом действительно знаковом фрагменте повествования в ярких огнях.Как вы оцениваете, сколько копий было продано в твердом переплете за первый год?

Чак Паланик: Мальчик, это было мрачно. Они отправили меня на экскурсию по городу, и у меня никогда не было больше одного или двух человек в любом городе. Я оказался в Ливерморе, Калифорния, ни с кем. И я сомневаюсь, что за первый год было продано 2000 копий в твердом переплете. И даже в 1999 году, когда выходил фильм, большая часть обложек в твердом переплете все еще находилась на складе, и их собирались превратить в переработанную бумагу, когда кто-то упомянул, что выходит фильм, поэтому они оставили твердые обложки. и впоследствии продал их все.Но это все крошечные числа, на самом деле ничего не числа. Он продавался немного лучше в мягкой обложке. Но нет, вначале это была большая бомба.

Тим Феррис: Это будет ленивый вопрос, но я все равно его задам, потому что мне так любопытно, что никогда не снимали ничего в кино. Как бы вы подытожили свой опыт, начиная с того, что было до фильма, и, скажем, через несколько лет после выхода фильма? Как бы вы резюмировали или описали этот опыт? Я просто, я действительно не могу даже эмоционально представить, как это выглядело или чувствовалось.

Чак Паланик: Я могу только об этом говорить. Я всегда стараюсь быть как можно более конкретным и обращаюсь, возможно, только к одному аспекту чего-то, вместо того, чтобы пытаться обобщать все в целом. И один интересный аспект, который я стал ценить, заключается в том, что когда вы проводите тысячу пресс-релизов для фильма, и вам задают одни и те же вопросы снова и снова, это как бы вся буддийская концепция «Посмотри еще раз. ” Посмотри еще раз, посмотри еще раз. А вы — это как если бы вас психоанализировали миллионы незнакомцев, у которых нет эмоциональной привязанности к вашему действию, к вашему ответу.Но вы все равно смотрите немного глубже и каждый раз пытаетесь изобрести вещь заново.

И так часто требуется действительно тщательный коучинг, прежде чем вы поймете, о чем вы на самом деле написали, и внезапно вы можете осознать посреди какой-то комнаты, полной репортеров, ту вещь, темную, секретную, ужасную вещь, которой вы были на самом деле. писать о том, и вы можете быть огорчены. Вы кладете это на страницу, а затем проводите всю оставшуюся часть встречи с улыбкой на лице, молясь, чтобы никто никогда не понял, о чем вы на самом деле писали.И это болезненно, но я бы предпочел, чтобы это случилось в конце концов, чем никогда. Потому что замечательно видеть, как все это время работало ваше подсознание.

И в некотором смысле, когда вы пишете, вы пытаетесь обмануть себя, чтобы пойти туда, куда вы никогда бы не пошли сознательно. И в то же время вы пытаетесь обманом заставить читателя пойти туда, куда они никогда не пойдут сознательно. И иметь реакцию на то, что они не хотят полностью осознавать. И это своего рода слава минимализма.

Тим Феррис: Я не жду здесь ответа. Так что не стесняйтесь не отвечать, если хотите, но что вы узнали? О чем вы на самом деле писали?

Чак Паланик: О, черт возьми, я не пойду туда. Нет, номер один, потому что он всегда такой фантастически мрачный, личный и сдержанный. Во-вторых, боюсь, что если я когда-нибудь уловлю это конкретное с моим намерением, это помешает читателям интерпретировать их. И это не будет иметь никакой силы для читателя, потому что внезапно появится правильная интерпретация.И если читатель не соглашается с этим, значит, читатель ошибается. И опять же, речь не идет о том, чтобы сделать читателя неправым. Речь идет о том, чтобы сделать читателя правым и дать ему возможность снова и снова быть правильным.

Тим Феррис: Трудно было найти лучший ответ. Спасибо тебе за это. Вы когда-нибудь беспокоились после того, как написали что-то или в какой-то момент, что вы что-то напишете и в какой-то момент сидите на собрании, и у вас появляется эта вспышка озарения о том, о чем вы на самом деле пишете, это так мрачно, потому что это погружает вас с головой в некоторые типа бездны, из которой сложно выбраться?

Чак Паланик: Нет, никогда не бывает так, как будто он погружается в пропасть, потому что любое подобное откровение приносит такое облегчение.Это получение доступа, возможность вернуть то, что было настолько потеряно для меня, что я испытываю фантастическую радость, когда даже эти самые темные вещи выходят на поверхность.

Да, потому что по крайней мере я знаю, с чем имею дело, и меня это больше не использует. Я использую это. И это мой совет писателям. Опасное письмо состоит в том, что многие из них используются аспектами нашей истории, нашего прошлого, нашего опыта, не понимая их полностью. И как только мы сможем распаковать их в, казалось бы, безобидном мире художественной литературы, тогда мы сможем более полно смотреть на них и осознавать их, а не использовать их.

Тим Феррис: Вы не представляете, насколько это полезно для того, где я сейчас нахожусь. Но этот разговор не обо мне. Так что я вставлю в это булавку. Я хотел бы спросить вас о выборе предметов. Как вы решите, например, в случае с вашей новой книгой The Invention of Sound , вы можете писать обо всем и обо всем. О чем эта новая книга, насколько вам удобно ее описывать, и как вы выбрали ее для написания?

Чак Паланик: Меня всегда восхищало превращение человеческих вещей в товар.Мы так постоянно находим способы покупать и продавать вещи, которые раньше никогда не были товаром. И я начал с идеи человека, который собирал человеческие крики и при этом убивал людей, чтобы записать их окончательный крик.

И когда я делал черновик истории, я рассказал об этом другу, и он сказал: «Ты слышал о крике Вильгельма?» Крик Вильгельма — это знаменитый крик 1940-х годов, который использовался в десятках фильмов, сотнях видеоигр, мультфильмах, на телевидении, во всем.Крик Вильгельма повсюду. И в то же время, когда я писал это, художник обложки для Fight Club 3 нарисовал татуировщика, который был одет в концертную футболку группы под названием [A] Wilhelm Scream . И внезапно все эти странные совпадения, крик Вильгельма доносился до меня со стольких разных сторон, не связанных между собой направлений, что я подумал: «Ах, это все подтверждение. Это то, над чем я должен работать ».

И поэтому я рассказывал об этом другим людям, и они рассказывали мне о крике Гуфи, они рассказывали мне о крике Хауи, они рассказывали мне о кровотечении из ленты.Я встречаюсь со многими звукорежиссерами, которые делают радиошоу, подкасты или аудиокниги, и у всех у них есть фантастические истории. Так что это дало мне возможность выудить информацию от людей, которые ее действительно знают. А потом он дал мне структуру для сборки всего этого. А на эмоциональном уровне это про парня, который ищет свою дочь, которую могли убить за один из этих криков.

И это тот персонаж, к которому я как бы возвращаюсь, отец, который убил или потерял своего ребенка.Я считаю, что люди очень активно этим занимаются. И я думаю, что участвую в этом, я просто понял, что это довольно безопасное открытие. Но у меня нет детей, и у меня не будет детей. И я думаю, что достиг точки в своей жизни, когда начинаю по-настоящему паниковать и оплакивать утрату детей. И я могу выразить это, написав персонажа, главная цель которого — выяснить, что случилось с его мертвым ребенком или был ли его ребенок убит. Так что, не осознавая, я выражал этот аспект себя. Но я считаю, что этот персонаж находит отклик у многих моих сверстников, которые предпочли не заводить детей, этот персонаж действительно, действительно поражает их.

Тим Феррис: Что ж, Чак, я должен сказать, мужик, с тобой невероятно весело брать интервью.

Чак Паланик: Звучит немного подавляюще, не правда ли?

Тим Феррис: Нет, это не сказано — я не говорю это как сказку о том, что вы только что сказали. Я с полным правом имею в виду, что для меня это было очень весело. И я не всегда говорю это, чего бы это ни стоило. И я сделал множество записей, пока мы говорили сами за себя. И я надеюсь, что это не последний наш разговор, хотя я не жду дальнейших разговоров.Есть ли еще что-нибудь, чем вы хотели бы поделиться или обсудить? Я чувствую, что это был такой плотно упакованный, богатый мастер-класс от вас на нескольких уровнях, что я чувствую себя очень законченным, и, надеюсь, когда-нибудь будет время для второго разговора. Но есть ли еще что-нибудь, что вы хотели бы сказать или добавить, прокомментировать, пожаловаться?

Чак Паланик: Это забавно, потому что чем больше у вас есть доступ ко всему периоду вашей жизни, и в каком-то смысле каждая из моих книг — это дневник того, через что я прошел в тот момент своей жизни, а также своего рода дневник вещей, через которые проходили мои друзья.

Так что это почти как дневник между сверстниками группы людей за это время. Каждая книга написана очень многими разными людьми. А недавно я смотрел новости, как сейчас все смотрят грабежи. И просто потрясены, люди воруют вещи с Пятой авеню Сакс, люди крадут вещи в центре Портленда. Я имею в виду, что центр Портленда — это гигантский фестиваль мародерства. И я сказал то же самое некоторым друзьям.

И один из моих друзей, который читал мою книгу Невидимые монстры , сказал: «Ты тот, кто говорит.Вы выросли на грабежах ». И я понял, что сделал. Мой папа работал на железной дороге. А посреди ночи, когда ему сообщили, что поезд сошел с рельсов где-то на западе, он приходил домой в 1, 2, 3 часа ночи и заставлял всех нас, детей, сесть в поезд. подбирать. И мы часами ехали по пустыням и горам туда, где разбился этот поезд. И наша работа заключалась в том, чтобы украсть из поезда как можно больше.

Итак, мы крали печатную бумагу за края, или мы крали коробки и коробки с пудингом из ириски.И мама этого не одобряла. Но она читала книгу Дафны Дю Морье Jamaica Inn , которая была огромной книгой в середине века, и в ней изображались так называемые вредители на западном побережье Ирландии, люди, которые ходили по пляжам с фонарями и создать у кораблей впечатление, что там есть гавань, так что корабли разбиваются о скалы, а затем крушители грабят корабли и убивают всех выживших. Итак, Дафна дю Морье очень романтизировала грабежи.

Ладно, белые тоже занимаются мародерством. И поэтому было приятно, что мои друзья, которые читали Invisible Monsters , вспомнили, что я грабил поезда в детстве. И действительно, вся моя группа сверстников, весь мой маленький городок были бы там, все грабили бы этот поезд, прежде чем кто-то появился бы, чтобы остановить нас. И поэтому, написав книги, вы можете сделать свою самую глубокую и мрачную историю частью публичной записи. Чтобы, когда вы говорите что-то глупое, весь мир мог призвать вас к этому.И это хороший вид коучинга.

Тим Феррис: Мне это нравится. Фантастический.

Чак Паланик, вы можете найти chuckpalahniuk.net, @chuckpalahniuk в Twitter, Facebook, Instagram. Я помещу все это, а также примечания и ссылки на все, что мы обсуждали, в примечаниях к шоу на tim.blog/podcast. Чак, какое удовольствие.

Чак Паланик: Привет, Тим, большое тебе спасибо.

Тим Феррис: Я очень, очень ценю время и всем, кто слушает, до следующего раза, спасибо за настройку.И не забудьте Сильвию Плат, автора книги The Bell Curve .

Чак Паланик: Bell Jar !

Тим Феррис: Я знаю. Я шучу!

Сопутствующие и рекомендуемые

Шоу Тима Ферриса — один из самых популярных подкастов в мире, его скачали более 600 миллионов раз. Он трижды был выбран в категории «Лучшие подкасты Apple», часто является подкастом с интервью №1 среди всех подкастов Apple и неоднократно занимал первое место из более чем 400 000 подкастов.Чтобы послушать любой из прошлых выпусков бесплатно, посмотрите на этой странице .

ЛИТЕРАТУРА: ИНТЕРВЬЮ С ЧАКОМ ПАЛАГНЮК

ЛИТЕРАТУРА

FIGHTING FIT: ИНТЕРВЬЮ С ЧАКОМ ПАЛАГНЮК

«Там я шел к отелю, чтобы получить эксклюзивное интервью с автором книги Бойцовский клуб . У меня в голове были сны. Поскольку его новая книга Choke была основана на человеке, который притворялся, что задыхается в ресторанах, Я подумал, что умное фото будет одним из тех знаков, обучающих маневру Геймлиха, когда он стоит перед ним.Довольно умно? Меня поместили в отель. И когда Чак открыл свою дверь, о чудо, мужчина (кстати, невероятно тощий) был в пижаме. Не очень хорошо для моего умного фото. Когда мы сели, и я надел на него микрофон, он спросил, что такое davidfincher.net? Я объяснил, что одержимые фанаты ИНОГДА создают полноценные сайты о людях, которыми они восхищаются. Он сказал: «Я знаю, кажется, обо мне много». Я сказал, что мы должны сохранить это для интервью ».

3 утра: Насколько в «Чоке» автобиографичен?

CP: (Долгая пауза.) Бойц смешно, потому что (смеется) наиболее автобиографичным является та часть, где Денни говорит, что, когда он впервые открыл для себя мастурбацию, он думал, что он ее изобрел, и он думал, что это сделает его богатым. Потому что я до сих пор помню, как мне было двенадцать лет, и я подумал: «Боже мой». Мне никогда не придется работать. Никому из моих потомков никогда не придется работать; это принесет мне столько денег.Когда я понял, что это не мое изобретение, это было большим разочарованием. Так

3 часа ночи: мне было четырнадцать.

CP: [смеется] Мне, наверное, не было двенадцати.

3 часа ночи: Есть некоторые очень близкие сходства с некоторыми сценами в «Бойцовском клубе» и Choke , например, с главными героями, посещающими группы самопомощи. Чем вам нравятся эти группы, и приходили ли вы когда-нибудь для исследования?

КП: Да, я полгода ходил к анонимным сексоголикам. Я пошел в группу вечером в среду.

3 часа ночи: Для исследования.

CP: Для исследования. (Смеется.) Я пошел в группу вечером в среду и группу вечером в пятницу, и в основном потому, что я хотел увидеть структуру групп, как они проводились и какая атмосфера была, а также чтобы иметь возможность описать людей. как человеческие существа, а не как грязные шутки, которые есть в нашей культуре, понимаете? Нимфоманки и грязные старики; Я хотел, чтобы они были людьми, а не только этими стереотипами, так что другая часть этого состоит в том, что все больше и больше людей определяют себя не по тому, что они делают, а по тому, против чего они выступают, что они преодолевают, чем занимаются. что с ними не так.А в Бойцовском клубе это была неизлечимая болезнь, а в Удушье — сексуальная зависимость, но это могло быть алкоголизм, знаете ли, наркомания или что-нибудь в этом роде.

3 часа ночи: Есть ли что-то такое, что вам нравится в этих группах, что они продолжают проявляться в вашей работе?

CP: Ну, вы знаете, они появились для двух очень, очень разных целей; в Бойцовском клубе группы появились, чтобы создать жизнь, присутствуя до смерти, неминуемой смерти, а в Удушье они появились как способ, с помощью которого люди справляются с тем фактом, что они ненавидят свою жизнь, под наркозом, накачивая себя постоянными наркотиками. , случайный секс, вызывающий привыкание.Итак, у них были совершенно разные цели, и очень мало из Choke действительно происходит внутри этих групп.

3 утра: Как вы думаете, кто был бы идеальным режиссером для Choke ?

CP: А, для Choke Вы знаете, я не могу сказать. Бо Флинн выбрал это, и, ммм, я считаю, что это сценарист, но я не верю, что мне разрешено сейчас говорить, кто это, черт возьми. Но, мм, но я не уверен, кого имеет в виду Бо Флинн, я уверен, что он кого-то имеет в виду.

3 часа ночи: Я знаю, что он продюсировал Реквием по мечте [режиссер Даррен Аронофски].

CP: Вправо.

3 часа ночи: Аронофоски был бы напряжен для такого рода вещей.

CP: (Смеется.) Да, вполне может быть. Бо Флинн также произвел Tigerland и House of Yes , а House of Yes был темным и смешным. Мне очень понравился House of Yes . Британская кинокомпания изучала производство невидимых монстров с Паркер Поузи в главной роли.Съемки планировали начать во время забастовки актеров SAG, которая никак не отразится на зарубежье. Но сейчас он застопорился.

3 часа ночи: Когда я учился в начальной школе, мне пришлось отправиться в ужасное место на Лонг-Айленде под названием Олд Бетпейдж. [Чак выглядит озадаченным] что очень похоже на

CP: Колониальный Дансборо [где работает Денни в Choke ]?

3 часа ночи: Ага. [Оба смеются] Тебя заставили пойти на один из них, и это твоя месть?

CP: Мы были вынуждены отправиться в миссию Уитмена, где два христианских миссионера вышли учить христианству коренных американцев на северо-западе Тихого океана, которые впоследствии убили этих миссионеров и всех их детей.И везде, куда бы вы ни пошли, будь то эти кнопки, которые вы нажимали, и независимо от того, какую кнопку вы нажимали, она говорила: «Где вы стоите, Джессика Уитман была зарезана, обезглавлена и выпотрошена». Не было ни одного квадратного дюйма, на котором можно было бы стоять без какой-нибудь ужасающей истории, так что мне это нравилось.

3 часа ночи: Я только что вернулся из лондонского Тауэра, и там нет кнопок, но у них есть …

CP: Маленькая ролевая?

3 часа ночи: Да.

CP: Слава Богу за эти драматические специальности.

3:00: Почему все в мире Choke употребляют наркотики или имеют такие серьезные внешние проблемы?

CP: Ну, люди, которые не хотят продолжать свою жизнь и не хотят брать на себя ответственность за направление своей жизни, хотят общаться с другими людьми, которые не хотят брать на себя ответственность или двигаться дальше, и поэтому вы обнаружите, что что вся ваша культура вокруг вас — это такие же люди, как и вы, потому что это утешает. Итак, вот чем мир становится для вас; вы даже не видите людей, кроме тех, кто такие же, как вы.Итак, для Виктора таков мир, потому что он такой, и этим он себя окружает.

3 часа ночи: В чем очарование финала, который меняет всю концепцию того, о чем вы думаете?

КП: Кажется, что все больше и больше нас чему-то учат на протяжении всего нашего взросления, нашего образования, и постоянно, независимо от того, насколько сильно мы в это верим, возникает что-то, что заставляет нас пересмотреть всю нашу систему убеждений. Независимо от того, кого вы боготворите, то получается, что Луи Армстронг собрал огромное количество порнографии.Луи Армстронг теперь порно наркоман. Вы знаете, Мэрилин Монро трахала Кеннеди. Знаете, у каждого был темный секрет, который теперь заставляет нас полностью пересмотреть наше представление о том, кем они были, понимаете? Или школы естественных наук и физики сменяют друг друга все быстрее и быстрее. Просто природа нашего мира — это постоянный пересмотр, постоянное отрицание прежних убеждений, и поэтому весь мир — это поворотный конец. Каждая неделя — поворотный конец.

3 часа ночи: Это действительно хороший момент.

CP: [Смеется.] Да, это немного утомительно.

3 часа ночи: Итак, прошло два года с момента выхода фильма «Бойцовский клуб». Как этот релиз повлиял на вашу карьеру и работу?

CP: Ну, книги сейчас продаются как сумасшедшие. [Смеется.] Книги продаются, как все, что угодно, и это дало мне возможность уйти с моей основной работы. Итак, сейчас я могу написать больше, чем когда-либо, и пять книг за пять лет, и на данный момент готовится шестая книга, соэа, это не похоже на то, что я много отдыхаю. Фактически, я сейчас работаю усерднее, чем когда-либо работал за всю свою жизнь, но, черт возьми, моя жизнь — это моя работа сейчас, а моя работа — это моя жизнь, и так и должно быть.

3 часа ночи: В фильме Бойцовский клуб есть Брэд Питт, и он стоит 70 миллионов долларов. Все эти деньги кажутся анафемой концепции книги.

CP: [Смеется.] Я подумал, что это было похоже на окончательный поворотный финал, конечной шуткой была идея о том, что капитализм будет есть свои собственные фекалии, чтобы зарабатывать деньги, ну, знаете, которые будут смеяться над собой, если капитализм думал, что в этом есть деньги. И вы знаете, я понимаю, что вы платите большие деньги за лучших людей, которые делают то, что они делают, и я полностью это понимаю.Вы знаете, вам нужен Дэвид Финчер, человек, который делает такую же прекрасную работу, как и Дэвид, вы платите по постоянной ставке, потому что вы хотите лучшего, вы платите за лучшее. Я могу понять, что. Но казалось, что тот факт, что бюджет становится все больше, больше и больше, был последней шуткой после конца фильма, и она была великолепна.

3 часа ночи: 20th Century Fox прислала вам копию DVD?

CP: Да, у меня их небольшая стопка, но у меня нет DVD-плеера, поэтому я понятия не имею, что внутри них.

3 часа ночи: Я знаю, что вы были не слишком довольны сценариями для Бойцовского клуба , пока Эндрю Кевин Уокер не нанес удар. Что он привнес в сценарий, что сделало его более привлекательным для вас?

CP: Вообще-то, сценарий мне очень понравился. Я понял, однако, что в оригинальном сценарии, который я не видел, не было закадрового голоса, и это превратило его в боевик-триллер, и что Дэвидс дал указание Джиму Ульсу прямо озвучить его. из книги, чтобы превратить его в мрачный комедийный боевик-триллер.Это действительно была та версия, которую я видел, и тогда я был очень, очень счастлив. Так что да, я не могу сказать, что когда-либо был недоволен сценарием.

3 часа ночи: Добавлены визуальные элементы, которых не было в романе, но были в русле темы Бойцовского клуба , например, Тайлер Дерден в каталоге мебели, как вы отреагировали на вещи, которые были в фильме, но не в нем? книга?

CP: О, я подумал, что это было великолепно, потому что я хотел удивиться и развлечься чем-то совершенно другим.Я не хотел, чтобы мне показали просто полную визуальную версию книги, книгу с картинками. Итак, эти эффекты, и так много эффектов, я подумал, что они такие великолепные, и они имитировали очень изменчивую манеру, описанную в книге. Я никогда не уставал от них, я думал, что они чудесно сделаны. Они рассказали уникальную историю фантастически уникальным способом. И еще забавным образом, нетипично забавным способом, используя своего рода документальные формы реального мира в вымышленном смысле, и высмеивая реальный мир, в то же время придавая достоверность вымышленному миру, так что я подумал, что это было прекрасно.

3 часа ночи: А что насчет того, чтобы увидеть «Выжившего» [третий роман Чака] в кинотеатрах до следующего тысячелетия?

CP: Что ж, это забавно, потому что Джейк Пэлтроу (телевизионный режиссер и брат Гвинет Пэлтроу) работает по контракту с Fox, и он написал сценарий, который, как мне сказали, очень и очень хорош, но охрана в Foxas действительно изменилась. есть опция на Survivor , и вряд ли она там дойдет, так что прямо сейчас Пэлтроу просматривает сценарий, пытается прикрепить к нему актеров, я думаю, пытается сделать то же самое, что и Дэвид.Вы знаете, если вы можете получить достаточно власти, приемлемой для банка власти за чем-то, тогда некоторые сделают это из страха, что это сделает кто-то другой. И недавно, я думаю, в лондонской Times была статья о том, что Николь Кидман хочет сделать Survivor , да, это было сказано, что это будет месть Тому Крузу, потому что это будет высмеивать саентологию как своего рода кредо. -й религию. И я не уверен, откуда это взялось, но я был немного удивлен, увидев эту маленькую статью в газете.[Смеется.]

3 часа ночи: Вы знаете, были всего в четырех кварталах от церкви Саентологии.

КП: Знаете, забавно, что я ничего не имею против Саентологии — знаете, некоторые из моих лучших друзей, но забавно, как люди устанавливают эти связи, которых нет в работе, но люди как бы интерпретируют работу в контексте их собственная жизнь, и да благословит их Бог. Действуй.

3 часа ночи: Я помню, когда люди решили начать саентологию, Л. Рон Хаббард сказал: «Что это? Что происходит? и люди говорили: «Были богатые люди, мы хотели создать саентологию», а он сказал: «Хорошо».Похоже, что это то же самое, что и у вас с работой.

CP: [смеется] Ладно, теперь ты меня пугаешь.

3 часа ночи: [Смеется] Ну, это как вы говорили раньше; много интернет-сайтов

CP: Многие мои друзья спрашивали меня, мои друзья боятся за меня, и поэтому, возможно, я не отношусь к вещам очень серьезно. Может быть, мне стоит больше заботиться о страсти и накале, которые действительно нравятся людям, , , мои вещи. Но когда я встречаюсь с людьми, ощущения безумия нет, просто люди нашли то, что им действительно понравилось, что их полностью удивило.И я не думаю, что в этом есть какое-то безумие, кроме признательности чему-то другому.

3 часа ночи: Когда я пошел в киношколу, около восьми лет назад, все в моих классах хотели быть Квентином Тарантино, который примерно на полминуты заменил Джорджа Лукаса. Я спрашивал своего стажера, который сейчас учится в Нью-Йоркском университете, кому студенты хотят подражать, и он сказал, что все хотят быть Дэвидом Финчером.

CP: Ладно. [Смеется.] Скорее всего, я увижу Дэвида сегодня вечером, так что я ему это скажу.Мне любопытно, что, черт возьми, об этом говорят.

3 часа ночи: Не могли бы вы дать нам краткий обзор того, на что может быть похожа Колыбельная ?

CP: В нем рассказывается об очень измученном, измученном газетном репортере, которому поручено сделать серию из пяти частей о детской кроватке «Синдром внезапной детской смерти». Итак, он хочет описать пять разных смертей в колыбелях. Итак, парамедики везут его, во-первых, на одну сцену смерти в колыбели, и он замечает библиотечную книгу, которая там есть, и это дешевая антология народных рассказов, стихов и всего, что можно было бы собрать вместе и опубликовать, и открыть ее для стр.27.И следующее зрелище смерти из колыбели — это не совсем смерть из колыбели, это трехлетний ребенок, а это та же самая библиотечная книга. И она не открыта, но когда он кладет ее на корешок, она открывается на странице 27. Затем третья, четвертая, пятая детская кроватка — зрелище смерти, эти люди все проверили эту библиотечную книгу, и это выглядит в ночь перед смертью этих детей было прочитано то, что оказалось древней африканской песней об уничтожении, которая использовалась для уменьшения численности населения во время голода или засухи, а также для гуманной эвтаназии пожилых, больных или раненых безболезненным, почти мгновенным способом. .И он понимает, что это заклинание для убийства людей. И проблема в том, что в мире может быть бесчисленное количество копий этой книги. И еще одна проблема в том, что он не может выбросить заклинание из головы, поэтому каждый раз, когда кто-то его бесит, заклинание проходит в его голове, как звон Макдональдса. И человек, который разозлил его, падает замертво к его ногам. И третья проблема: двадцать лет назад его жена и ребенок умерли, когда он прочитал им одну и ту же песню. Именно поэтому он заметил это в первую очередь, потому что у него была эта книга, и он уничтожил свою собственную семью, случайно воспользовавшись этой книгой двадцать лет назад.И это только верхушка айсберга Lullaby .

3 часа ночи: Есть ли правда в слухах о том, что вашу следующую книгу, Колыбельная , также должен снимать Дэвид Финчер?

CP: Забавно, это слух, который я слышал из пары разных мест, и я не знаю, кто начинает эти слухи, но от их уст до ушей богов. Это было бы фантастикой, но я не уверен, что молния ударит дважды.

3 часа ночи: Вы сказали на ранних этапах создания Колыбельная , что хотели заново изобрести роман ужасов.Вы можете подробнее рассказать об этом?

CP: Это забавно, потому что каждая классическая метафора ужасов, будь то Франкенштейн , Дракула или Мумия , на самом деле является метафорой чего-то, что пугало тот период истории. Франкенштейн был не столько телом, сшитым из мертвых тел, сколько угрозой промышленной революции миру, а также замене религии наукой. Религия заняла место Бога.Итак, чудовище Франкенштейна было очень осязаемым способом проявить этот дух времени — как монстр, дать ему лицо, пропустить его через повествование, а затем уничтожить монстра. И мне пришлось задаться вопросом, что это за метафора, олицетворяющая ужас нашего времени. С одной стороны, это вирус. Это, вы знаете, вирусы, болезни, компьютерные вирусы, они работают на очень многих разных уровнях, но я не могу не думать, что существуют действительно неоткрытые, непризнанные, непризнанные метафоры ужасов для того самого настоящего периода времени, в котором мы живем. .

3 часа ночи: Что вдохновило на создание трилогии Колыбельная ?

CP: Вообще-то, это не столько трилогия; Я просто хотел сделать три переизобретения ужаса. Они будут совершенно разными, но все они будут больше сосредоточены на поиске очень пугающих метафор, их развитии и продвижении, не столько для просвещения или юмора — они будут забавными, — но в конечном итоге они будут расстраивать, ужасать и пугать.

3 часа ночи: Это была ваша идея или кто-то вас просил?

CP: Это была моя идея, потому что в детстве я любил книги ужасов, но сейчас я не вижу большого разнообразия в жанрах.Я вижу, как старые вещи изобретаются заново и очень хорошо изобретаются заново, но я не вижу, чтобы создавалось много новых метафор. Последней парой новых действительно хороших хорроров были Alien — помните, насколько хорош был оригинальный фильм Alien ? И Дом листьев Я думал, знаете, напугал меня до чертиков. Я думал, что Дом листьев , книга, вышедшая пару лет назад, была одним из лучших ужасов, которые я видел за многие годы. Так

3 часа ночи: Если бы вам пришлось написать собственную эпитафию, что бы она сказала?

CP: Это было бы так: ммхм.[Долгая пауза] Нет, я ни над чем не работаю.

3 часа ночи: [Смеется] Это личный вопрос. Вы поклонник режиссера Дэвида Кроненберга?

CP: О да, вы знаете, это смешно, потому что мне нравятся фильмы Кроненберга, но я думаю, что видел только несколько из них, так что да

3 часа ночи: Это просто навязчивая идея со мной.

CP: [Смеется] Ладно. Тогда зачем ты тогда делаешь davidfincher.net?

3 часа ночи: [Смеется] Я люблю Бойцовский клуб .

CP: Хорошо.

3 часа ночи: Вы были на съемочной площадке, когда стрелял Бойцовский клуб ?

CP: Да, да. Боже, это утомительный процесс. Боже мой, [Смеется]. Я так восхищаюсь актерами и киношниками в целом за то, что они могут терпеть такое ожидание, и ожидание, и ожидание. В каком-то смысле я не удивлен, что фильмы являются доминирующей формой искусства нашего времени, потому что производство фильмов во многом так похоже на худшее из нашей культуры. Подождите, пока вы почти не умрете от скуки, а затем поторопитесь и завершите то, что должно быть сделано.

3 часа ночи: Мне пришлось уйти из кино. Я работал захватом. Это может быть так утомительно скучно.

CP: Вправо. [Смеется.] Знаешь, теперь, когда я могу писать где угодно, я думаю, мне действительно понравится такая работа. Потому что я всегда мог взять свой блокнот и написать еще одну книгу, понимаете? Это то, что я делал в Freightliner [компания по производству грузовиков в Портленде, штат Орегон, где Чак работал исследователем в сфере услуг], пока мы ждали запчасти для грузовиков, все это мертвое время, когда люди курили или сидели в туалете по три часа в ожидании. по частям, знаете, я работал на Бойцовский клуб .

ОБ АВТОРЕ

Дэн Эпштейн в настоящее время является продюсером региональной станции MetroTV на Манхэттене.

Подумайте об этом: Чак Паланик: Твердый переплет: 9781538717950: Powell’s Books

From Powells.com

Staff Pick

Если вы знаете, что пишет Чак Паланик, вы знаете, что он идет туда, куда другие не осмеливаются ступить. Предлагаемый здесь совет аналогичен: откровенная честность, которая ничего не сдерживает.Именно эта смелая черта привлекает к нему преданных поклонников и делает эту книгу такой полезной. Рекомендовано Обри У., Powells.com

Обзоры и обзоры

Известный, пользующийся спросом романист Чак Паланик рассказывает о закулисье писательской жизни, предлагая открытки, сделанные десятилетиями в пути, и невероятное исследование силы художественной литературы. и искусство рассказывания историй.

В этой завораживающей смеси мемуаров и идей автор бестселлеров Чак Паланик делится историями и щедрыми советами о том, что делает письмо сильным, а что — сильным.

С советами, основанными на годах тщательного изучения и чутко наблюдаемой жизни, Паланик сочетает практические советы и конкретные примеры из любимой классики, своих собственных книг и «кухонного стола MFA», взятого из развивающегося круга любимых авторов и художников. с анекдотами, открытками с дороги и многим другим.

Ясный, чуткий, просветляющий и знающий, Подумайте Это — любовное письмо Паланика рассказчикам и рассказчикам, книготорговцам и самим книгам.Считайте это классикой в процессе становления.

Review

«Подобно Эдгару Аллену По, Паланик является ядовитым распространителем страха и нарастающего ужаса. Он развлекает нигилизм». Vanity Fair

Review

«Паланик пишет для посторонних во всех нас, и он хочет, чтобы наши источники идей для историй рождались из глубины его собственного … [он] — опытный учитель , хотя принятие целого тела его руководящих принципов может зависеть от привлекательности его собственной художественной литературы, его минималистских наклонностей или его настойчивости в том, что письмо также может быть формой экзорцизма: решение неразрешимых личных проблем с помощью художественной литературы.» Kirkus Reviews

Review

» Паланик ( Adjustment Day ) представляет прекрасную книгу о писательстве, полную советов и анекдотов из его карьеры писателя, которая поможет как тем, кто стремится писать бестселлеры, так и те, кто хочет писать от души. Его практические советы варьируются от важности удивить читателя до необходимости мучить своих персонажей ». Publishers Weekly

Review

« Темные риффы на современность — вот причина, по которой люди читают Паланика.Его книги — это не столько романы, сколько зазубренные басни, поучительные рассказы о надвигающейся опасности, которую представляет почти все ». Время

Об авторе

Чак Паланик стал национальным бестселлером со времен своего первого романа 1996 года. Бойцовский клуб , был снят по одноименному фильму Дэвида Финчера. Работы Паланика разошлись тиражом в миллионы копий по всему миру. Он живет за пределами Портленда, штат Орегон.

Чак Паланик слишком велик, чтобы потерпеть неудачу?

Когда Чака Паланика спрашивают, живет ли он своей жизнью согласно кодексу, как его самое узнаваемое творение, Тайлер Дерден, он делает паузу, прежде чем предложить два.Первое — «Тот, кто больше всего служит для прибыли», — прочитал он на стене ванной. Второй — «Не убирай ногу с педали газа, пока не услышишь разбитое стекло» — это слоган панк-рока. Никого не должно удивлять, что автор Fight Club придерживается личной философии, которая находится в состоянии войны с самим собой.

Война, по крайней мере в издательском бизнесе, — это тема, о которой Паланик кое-что знает. Хотя называть его выжившим было бы клише, он пережил свою долю штормов за свою 23-летнюю карьеру.Теперь — с двумя новыми книгами на горизонте, новым литературным агентом и новым издательством — он закрывает одну из самых бурных глав своей литературной жизни и оставляет позади себя банкротство, профессиональные преступления и неудачи.

Паланик наиболее известен своей второй книгой, которую он написал, и первой из опубликованных им: Бойцовский клуб . Вышедший в 1996 году роман принес ему аванс в размере 7000 долларов. Это далеко не мгновенный бестселлер, он не получил никакой реальной поддержки, пока экранизация Дэвида Финчера не нашла поклонников на домашнем видео и, в свою очередь, не направила культ ярых фанатов Паланика.

Начиная с Бойцовский клуб , Паланик, чей мягкий центр покрыт твердой анархической коркой, выпускает по книге в год, за некоторыми исключениями. Его четвертый роман, Choke , также был экранизирован. Его третий, Invisible Monsters , сейчас находится в разработке — это один из шести телепроектов, над которыми он сейчас работает, включая серию антологий для Apple TV под названием Best Intentions (Паланик описывает сериал как «как Black Mirror , но темнее »).

И это не единственное, что у Паланика витает в воздухе: в настоящее время он делает рецензию на арты для серии комиксов «Бойцовский клуб 3»; ожидая редактирования своего следующего романа; написание вступления к переизданию Rosemary’s Baby ; проводит еженедельные семинары в своем родном городе Портленд, штат Орегон; руководит антологией работ своих учеников; и подготовка выступления для венчурных капиталистов.

Недавно в пятницу утром, перед тем как отправиться в Филадельфию, чтобы поговорить с банкирами о преимуществах скуки, Паланик разговаривает со мной из своего дома за пределами Портленда.После нашего разговора он сделает зарядку, затем пообедает, а затем пойдет на собрание АА (ему приближается 90 дней трезвости). После обеда он будет писать. Когда он не путешествует (а он почти всегда путешествует), это обычная практика.

Грядущая книга Паланика, Подумайте об этом: моменты моей писательской жизни, после которых все было по-другому , представляет собой любопытный случай, полный подслушанных историй, практических советов для писателей, случайных ссылок на мифологию и лингвистическую антропологию, дизайнов татуировок для верующих, и анекдоты, которые забавны, а иногда и безумны, например, о том, что чтение за пределами Сан-Диего пошло наперекосяк.(Его бывший издатель сказал ему не говорить об этом конкретном событии, но панк-писатели живут, чтобы восстать, поэтому в книге Паланик рассказывает историю двух фанатов, которые приняли близко к сердцу призыв Fight Club к хаосу, из картона и выпустил десятки живых белых мышей.)

Подумайте об этом звука (сентябрь.2020), который, по словам Паланик, повествует о «художнице-глупышке, ищущей непревзойденный крик, и о том, на какие чудовищные меры она пойдет, чтобы найти его».

За 22 года до подписания контракта с Харрисом Паланик был представлен Эдвардом Хиббертом в Donadio & Olson. В мае прошлого года стало известно, что бухгалтер D&O Дарин Уэбб присвоил более 3,4 миллиона долларов у агентства и его клиентов. По словам Паланика, судебно-медицинская экспертиза для определения всех масштабов преступления проводилась всего пять или шесть лет назад; «За это время они выяснили, что мне задолжали более миллиона долларов», — говорит он.

В течение нескольких месяцев, по словам Паланика, он спрашивал своего бывшего агента об авансе, который ему причитался за Adjustment Day , который его предыдущий издатель, Norton, выпустил в мае 2018 года. «И в течение восьми месяцев Эдвард просто рассказывал мне все, что сказал бухгалтер. ему. Я был ошеломлен. Как только Эдвард сказал мне, что деньги были украдены, он прервал все контакты — и я остался в подвешенном состоянии. Честно говоря, Нил Олсон действительно вмешался и внес большой вклад в борьбу с ущербом; в этом он был полным джентльменом. Но Эдвард просто исчез.

Ограбление семизначных цифр утонет у большинства писателей не только в финансовом отношении (как это почти сделал Паланик), но и в психологическом плане. Будут пройдены этапы горя. Выбор карьеры будет поставлен под сомнение. Но Паланик увидел в этом возможность окунуться в новые арены повествования. «После хищений в прошлом году мне пришлось выполнять множество работ, которые я, вероятно, не выполнял бы в прошлом», — говорит он. «Мне нужна была работа. Мне нужны были деньги ».

По сюжету рассказа Чака Паланика, хищение пробудило в авторе кое-что положительное.«Сказать по правде, я очень взволнован, — говорит он. «Это дало мне возможность попасть на телевидение. Я понимаю, что Донадио сделал это неофициальной политикой — мне сказали об этом другие агенты, — что мне не следует делать никаких предложений по работе на экране. Так что я даже не знал, что за последние 25 лет несколько людей пытались нанять меня для работы на телевидении и в кино, и эти предложения мне так и не были представлены ».

Паланик смеется так же нежно, как и говорит. Для человека, наиболее известного тем, что он канонизировал подвальную драку с голыми кулаками, он придерживается удивительно дзенского отношения к тому, что его поставили на грань финансового краха.Разве он не зол? «О нет, мне все равно, — говорит он. «Я не привязан к этому. Хотелось бы, чтобы все сложилось по-другому, но я сделаю все возможное ».

Двигаясь вперед, Паланик видит, что объем выпуска его книг замедляется. На этом следующем этапе жизни он воображает себя «шоураннером, писателем комиксов, учителем» и делает это «дополняя друг друга».

Что касается его писательской жизни? Паланик повторяет урок из . Подумайте об этом : «Если вы собираетесь работать над чем-то вроде романа, он должен исследовать некоторые нерешенные аспекты вас, чтобы, даже если это никогда не продается, никогда не приносит никаких денег, никогда привлекает какое-либо внимание, у вас все еще есть терапевтическое преимущество полного исследования и исчерпания этой неразрешенной части себя.

Хотя « Рассмотрите это» — не роман, он явно исчерпал некоторые нерешенные части Паланика. Все начинается с признания, которое привлекает читателей. Он говорит, что отложил написание книги, потому что «не хотел сталкиваться с тем, как мало я мог бы предложить по этому поводу», и тем, что он остается «глупым» по этой теме, «После всего этого времени и практики». Затем наступает удар в живот: «Издательская индустрия работает на жизнеобеспечении», — пишет он. «Брет Истон Эллис говорит мне, что роман больше не является даже пятном в культуре.Ты опоздал. Пиратство уничтожило прибыль. Все читатели перешли к просмотру фильмов и компьютерным играм ».

Это отличный способ начать руководство по написанию. Это еще и первоклассный Чак Паланик.

Версия этой статьи появилась в выпуске Publishers Weekly от 18.11.2019 под заголовком: Чак Паланик слишком велик, чтобы потерпеть неудачу?

Интервью: Чак Паланик — Nightmare Magazine

Работы Чака Паланика описывались как «нигилистические», «трансгрессивные», «зловещие», «ужасно мрачные», «блестящие» и слишком много других прилагательных, чтобы перечислять их здесь.Его первый роман, Бойцовский клуб, , был опубликован в 1996 году и начал приносить ему репутацию культа одного человека, но киноверсия Дэвида Финчера 1999 года катапультировала автора за пределы простого культового статуса. С тех пор Паланик выпустил ряд (часто спорных) книг, в том числе романы Survivor, Choke, Invisible Monsters, Lullaby, Damned, и Doomed; сборники документальной литературы Беглецы и беженцы: прогулка по Портленду, штат Орегон, и «Незнакомец, чем фантастика: правдивые истории»; и сборник рассказов Haunted. Последний включает в себя его пресловутый рассказ «Кишки», рассказ об ужасной встрече мальчика-подростка с фильтром в бассейне, которая заставила слушателей на его чтениях упасть в обморок. Его последние работы — роман Beautiful You, , который он назвал «гибридизацией зажженного цыпленка», и антология Burnt Tongues, , редактируемая совместно с Ричардом Томасом и Деннисом Видмайером и опубликованная Medallion Press. Паланик — уроженец Тихоокеанского Северо-Запада, где он преподает письмо и участвует в семинарах по письму.

Давайте поговорим об ужасах и начнем с Beautiful You, особенно с той вступительной сцены, которая связана с изнасилованием. Во многих романах ужасов есть неудачный образ женщин как жертв, но в первой части Beautiful You вы перевернули этот образ и представили нам мужчин как жертв. Это впечатляющая сцена, и мне было любопытно, почему вы решили открыть с ней книгу.

Я хотел открыть его на самом низком уровне в силах Пенни — в точке, где она совершенно бессильна, подчинена чему-то, и у нас будет смутное представление, что это за что-то было — мы подумали, что это был мужчина, но мы не будет полного контекста.И чем мрачнее начало, тем счастливее финал.

Право. Я знаю, что вы называете себя романтиком, и ваши книги часто имеют какой-то оптимистичный финал. Может быть, это одна из вещей, которая отличает вас от настоящего мрачного писателя?

Мои книги действительно имеют своего рода романтическое сообщество в конце — люди собираются вместе. Но на более базовом уровне я всегда рассматриваю их как о власти, точно так же, как книги о Гарри Поттере предназначены для молодежи, у которой действительно нет власти.Супергерои — это тоже истории о власти. В моих книгах всегда рассказывается о том, как кто-то получает силу, чтобы заменить прежнюю власть, которой он обладал.

Или, может быть, они не выдержали. . . ?

Каждый обладает определенной властью. Для молодых людей это их молодость, их привлекательность и их энергия. Но они напуганы тем, что по мере исчезновения этих качеств чем они собираются заменить эту форму власти? На каждом этапе жизни есть своя форма силы, и мы всегда боимся, сможем ли мы совершить прыжок к следующей форме силы.

Сила Пенни в Beautiful You почти кажется ее полной невиновностью. . . это больше, чем просто ее молодость?

Сила Пенни — ее полное послушание. Сначала она сделала то, что сказали ее родители, а затем она сделала то, что сказали ее академические профессора, а затем долгое время она сделала то, что сказал Максвелл, а затем она сделала то, что сказал Баба. Она всегда была очень послушной, хорошей ученицей — и теперь ей нужно сделать шаг к чему-то большему.

Одна из вещей, которая поразила меня в Beautiful You — и в большей части вашей работы — это то, что у вас есть удивительное использование излишеств.В ужасе избыток имеет тенденцию означать запекшуюся кровь, но с вами я думаю о чем-то вроде «милой встречи» в Beautiful You, , где она входит в этот офис, спотыкается о ковер с цветами и проливает весь этот сладкий кофе. , и Максвелл здесь. Большинство писателей сделали бы это в нескольких абзацах, но вы продлеваете это так долго, что это становится почти зловещим. Мне было интересно, не является ли избыток своего рода инструментом в вашем наборе инструментов.

Это восходит к моему учителю, Тому Спанбауэру. Он всегда подчеркивал, насколько важно раскрыть каждый аспект истории.Нельзя было упустить момент — нужно было раскрыть как можно больше деталей. Так что я действительно хотел обойти эту метафору о том, как сначала она оказывается в этом саду, а затем оказывается в присутствии этого существа, у которого, кажется, есть копыта, а не ступни. Он был предназначен для того, чтобы воспроизвести все эти метафоры настолько, насколько они того стоят.

Мне также понравились описания того, как она была липкой и горячей от кофе — это было очень забавно и немного жутко.

Знаете, вам нужно как-то добраться до тела, и это должно быть что-то, что заставляет людей чувствовать физический дискомфорт, когда они его читают.

Мне также было любопытно, что Beautiful You написано в прошедшем времени, тогда как многие другие ваши работы были в настоящем времени.

Многие из моих ранних вещей были написаны в соответствии с очень строгими правилами минимализма, созданными Гордоном Лишем. С Lish ваша цель состояла в том, чтобы сделать язык действительно простым и сделать так, чтобы вещи звучали не по-писательски, как если бы они были рассказаны вслух кем-то, кто на самом деле их испытал, а не написанным писателем.Создавая Beautiful You, , я сознательно хотел отказаться от как можно большего количества правил минимализма. Я хотел использовать как можно больше письменных приемов и клише, потому что думал, что если все будет выглядеть банально написанным, я смогу творить еще более ужасные вещи. Контраст банальности стиля письма и изображаемой сцены в конечном итоге получился комичным. Вот почему я писал в прошедшем времени и использовал наречия — тонны наречий! — и я сознательно старался писать как можно хуже.

Вы также серьезно нарушили политкорректность в сценах, например, когда у вас есть латинка Пенни, соседка по комнате, танцующая вокруг сомбреро. . .

Если вы добавите уточняющую фразу о том, как «она так далеко продвинулась за пределы политики идентичности. . . »!

Книга, по которой вас знают большинство читателей ужасов, будет Haunted, , которая, конечно же, включает ваш рассказ «Guts», но меня также интересовал тот факт, что в начале книги вы упоминаете группу на вилле Деодати. и ночь, когда Мэри Шелли задумала Франкенштейн. Было ли это верхушкой вашей шляпы перед жанром ужасов или просто акцентированием внимания на оформлении книги группой писателей?

Забавно — я только что прочитал увлекательный сборник эссе под названием MFA Vs. NYC, , и это эссе, в которых сравнивается опыт людей, которые начали писать через академиков, и людей, которые приехали в Нью-Йорк, получили работу в издательской индустрии и были опубликованы таким образом. Он указывает на то, что так много известных книг появилось в результате написания программ — например, Пролетая над гнездом кукушки — палата, изображенная в Гнездо кукушки , во многом является группой писателей, которую Кизи посещала в Стэнфорде.А в « Любимый » Тони Моррисон они утверждают, что плантация — это ее группа писательских мастерских из ее МИДа. Я посещаю один и тот же семинар по письму с 1990 года; мы запираемся как минимум раз в неделю. Так что я хотел как бы намекнуть на эти маленькие тигли, где люди объединяют свои худшие идеи.

Вы все еще посещаете мастерскую каждый понедельник вечером?

Мы делаем.

И, конечно же, есть «Guts», история настолько яркая, что слушатели теряют сознание, когда вы читаете ее вслух.Как вы думаете, почему именно эта история вызвала такую бурную реакцию?

Отчасти дискомфорт из-за того, насколько плотно упакованы эти люди — они, как правило, находятся в аудитории, которая немного выходит за рамки пожарного кодекса. . . и затем в этой истории есть своего рода взлеты и падения, когда очаровательные люди заставляют их смеяться, затем становятся немного темнее, затем заставляют их смеяться немного сильнее, а затем становятся немного мрачнее. Врач из Англии однажды объяснил мне, что если людей слишком много рассмешить, их кровь станет — я считаю, что она кислая, а не щелочная.Это изменяет уровень кислорода в крови, и в этот момент люди с большей вероятностью потеряют сознание. Вот почему культы заставляют людей так долго петь — потому что они насыщают кровь кислородом и заставляют их падать в обморок. Он сказал, что люди так много смеются вначале, и это заставляет их падать в обморок, когда они видят, к чему это приводит.

Было ли это умышленно с вашей стороны сначала заставить их смеяться?

Нет, понятия не имел. Я просто знал, что если я собираюсь привести их в это очень темное место, чтобы они не выгорели, и просто закрывал книгу, у меня должно было быть много забавных замечаний, которые сняли бы напряжение на раннем этапе, и что мне пришлось бы продолжайте в том же духе, чтобы у людей был стрессовый смех, который на самом деле не смех «ха-ха», а как смех, который вы получаете в Криминальное чтиво, , когда вы почти истеричны и смеетесь из-за этой истерии .

Вы были довольны или удивлены приемом этой истории, поскольку Эллен Датлоу выбрала ее для своей антологии года «Лучшая книга » или номинации на премию Брэма Стокера?

Я подумал, что это потрясающе. Я люблю это. Хотел бы я писать такую историю каждый год. В мае у меня выходит сборник, в котором есть две истории примерно того же уровня крайности, что и «Кишки», и мой редактор бился как сумасшедший — он не хотел, чтобы эти истории были в книге.Изначально он ненавидел «Guts», но теперь полюбил его.

Признаюсь, это поразило меня примерно так же. Когда я впервые прочитал это, я просто подумал: Что это ?! Но потом я перечитал. . . это настоящее достижение — написать что-то, что многие люди прочитали по несколько раз.

Меня всегда восхищала реакция общественности на рассказ Ширли Джексон «Лотерея» и то, как из-за этого многие люди отказались от подписки на службу The New Yorker. Но за десятилетия это стало стандартом для детей среднего и даже старшего классов читать.

Думаю, это был один из первых ужасов, которые я когда-либо читал.

Да, остается с нами. И подумать только о том, что в то время, когда это было введено, это считалось нереальным.

Хотя, наверное, слишком много надеяться, что мы увидим «кишки» в каких-либо учебниках в будущем.

Ага. Есть несколько учителей, которых отстранили от занятий даже за то, что они порекомендовали его своим ученикам.

Давайте еще дальше вернемся к вашей секретной книге Бойцовский клуб .. . но это было не первое, что вы написали, не так ли?

Нет. Я написал очень черновой черновик Invisible Monsters , который ходил по магазинам пару лет и ни к чему не привел. Бойцовский клуб был своего рода моей реакцией на то, что никто не будет публиковать Монстров.

Было ли Бойцовский клуб сравнительно легкой продажей?

Его продали мгновенно, но за 7000 долларов.

О нет!

Позже я узнал, что это так называемые «деньги на прощание».«Если есть редактор, который хочет приобрести книгу, а издательство не хочет отчуждать редакторов, то оно предлагает такой низкий аванс, что они надеются оттолкнуть писателя. Я не знал достаточно, чтобы знать, что я должен был быть оскорблен авансом и уйти.

Это потрясающе. Я, естественно, предположил, что вы получили за эту книгу огромный успех.

Нет. И за первый год было продано менее 5000 копий в твердом переплете. Продажи начали расти с книгой в мягкой обложке, затем вышел фильм — и с тех пор продажи в твердой и мягкой обложке идут хорошо.

Это тоже отличный фильм. Вы были довольны кинематографической обработкой?

Я был очень счастлив. И я только что встречался с Дэвидом Финчером — он получил права на сцену, и у него есть Трент Резнор, пишущий музыку, и они собираются продюсировать ее как грандиозную рок-оперу. Дэвид говорит, что Tommy была рок-оперой его и моего поколения, а затем была The Wall, , но рок-оперы на самом деле не было для миллениалов.Так что Дэвид собирает, вероятно, самый большой проект в своей карьере, превращая его в рок-оперу. Если кто-то может это сделать — Дэвид с его музыкальным видео-фоном и Трент Резнор теперь со своей работой в кино. . . какая фантастическая команда.

Это фантастика. Собираются ли они поехать в тур?

Я думаю, они собираются открыть его одновременно в нескольких разных городах. И он консультировался с Джули Теймор по поводу большого зрелищного шоу, которое Таймор так хорошо умеет ставить.И это, наверное, все, что я должен сказать об этом.

Говоря о Fight Club, , как Fight Club 2 превратился в графический роман из десяти частей?

Ну, я хотел продолжить, потому что понятия не имел, что буду говорить о Бойцовском клубе всю оставшуюся жизнь. Я хотел расширить мифологию — взглянуть назад, в прошлое, а также вперед, в будущее — и если бы я сделал это в форме книги, ее бы сравнили с оригинальной книгой. И если бы кто-то снимал это как фильм, у него было бы , на самом деле, — трудная работа по сравнению с фильмом Дэвида.Я подумал, что третий носитель будет идеальным, поэтому подумал — графический роман.

Вы когда-нибудь хотели написать графический роман?

Много лет назад DC обратился к нам с предложением написать графический роман Fight Club , но они хотели просто изобразить историю в книге в форме комиксов, и это было не очень интересно на время.

Этот арт отлично смотрится и в Fight Club 2 .

О, Кэмерон Стюарт был идеальным выбором! Он чертовски умен и сумел втиснуть столько информации на страницу.

Когда выйдет первый том?

Первый том выходит в мае, но в рамках Дня бесплатных комиксов они выпускают последнюю треть романа в форме комиксов, чтобы познакомить читателей с тем, как персонажи будут выглядеть в графической форме, и также как средство повторного ознакомления читателей с концом книги, а не с концом фильма.

Поскольку он прыгает во времени, он должен содержать элементы исторической фантастики. . . ?

Есть.Random House хотел одновременно выпустить мою коллекцию историй и как бы покататься на юбках проекта Dark Horse, поэтому Random House попросил меня специально написать небольшой рассказ, который мог бы быть связан со всей мифологией Бойцовского клуба , так что я закончил тем, что написал готическую сказку типа Лавкрафта, Эдгара Аллана По, действие которой происходит в девятнадцатом веке и показывает динамику Бойцовского клуба и Тайлера, влияющих на эту семью даже в далеком прошлом.

Я знаю, что вы исследуете много своих работ, и я подумал, что было бы интересно посмотреть, как Чак Паланик обращается к исторической литературе.

Действительно, по образованию я вроде как журналист. Я действительно хорош в интервьюировании людей, сборе информации и поиске закономерностей между жизненным опытом людей, но я также хорошо умею копировать и подражать стилю, поэтому все лето я провел в Испании, читая По и читая Лавкрафта, и подражая этому. архетипический готический стиль.

Это подводит меня к вопросу, который у меня возник: многие писатели скажут вам, что они начинают книгу с размышлений о персонаже, но с вами я понимаю, что вы можете начать с чего-то, что вы просто очень хотите сказать.Вы когда-нибудь начинали с размышлений о персонаже или начинали с какой-то тематической приемы?

Это зависит от обстоятельств. Мои рассказы, как правило, основаны на журналистике; кто-то рассказывает мне небольшую историю, а кто-то другой рассказывает мне почти идентичную историю из своей собственной жизни. . . так сложились «Guts». Кто-то рассказал мне забавную историю с морковкой, а затем в ответ на это кто-то рассказал мне ужасную историю со свечой, а затем кто-то рассказал мне ужасную историю о бассейне.Короткие рассказы, как правило, представляют собой сборник анекдотов, которые собираются вместе, чтобы сделать что-то большее. Но с романами я обычно начинаю с чего-то в своей жизни, что не могу решить, поэтому превращаю это в метафору и месяцами, а иногда и годами исчерпываю всю свою эмоциональную реакцию на эту проблему, делая ее огромной. на странице. Вы говорили о том, что зашли слишком далеко, и в этом идея — исчерпать мою собственную эмоциональную реакцию, идя с ней все дальше, дальше и дальше. И это решает саму проблему.

Думаю, это также одна из причин, по которой люди так сильно отзываются о вашей работе. Вы говорите о вещах, о которых часто никто не говорит в художественной литературе, и вы так сильно говорите об этих вещах, и люди отвечают, говоря: «Кто-то другой чувствует то же, что и я, и они» мы говорим об этом ».

Да, думаю, поэтому я вижу так много татуировок с моими вещами на людях — татуировки обложек моих книг, татуировки цитат. . . иногда это довольно сложно.

Я могу представить. Вы когда-нибудь думали: «Боже мой, этот парень навсегда оставил себе шрамы от моего имени»?

Только тогда, когда это моя подпись!

Ваша подпись? Вау, это почти как кража личных данных.

Я всегда очень осторожно публикую эти фотографии! Но книжные магазины любят размещать их на своих сайтах.

Вы когда-нибудь беспокоились о своей политкорректности?

Ой, ад, да. Twentieth Century-Fox заставила меня вести этот блог на ComicCon в течение недели.И к концу этой славной недели тролли внезапно вышли, и все это просто взорвалось мне в лицо. Там просто минное поле. Вы должны игнорировать тот факт, что вы кого-то бесите!

Вы уделяете много внимания соцсетям?

Не знаю. Я действительно не знаю. У меня есть очень добрые люди, которые создают за меня все мои социальные сети, так что мне не нужно сталкиваться с этим.

Вы смотрите отзывы читателей?

Нет, нельзя. Пожалуйста, не надо. Избавьтесь от нездоровой эйфории и избавьтесь от нездорового отчаяния.

Как вы думаете, повлияют ли подобные вещи на написание в будущем?

Настоящие писатели пишут, потому что любят писать. Они не пишут для одобрения публики.

Я знаю, что вы много работаете, обучая начинающих писателей и проводя семинары по писательскому мастерству, и меня поразило то, что вы однажды сказали о том, сколько писателей хотят начать с раскрытия своих самых темных секретов, но они не должны этого делать. . .

Да. Они не должны. Это так расстраивает, когда они рассказывают свою самую мрачную детскую травму, но они рассказывают это в такой фантастически банальной, лишающей силы манере, что превращается в эту непреднамеренную комедию, над которой все за столом пытаются не смеяться.Это ужасно, но забавно.

Можете ли вы научить их преодолевать это?

Да, сначала написав о другом. Не пишите о наиболее эмоционально заряженных моментах для учебы. Я пытаюсь перенаправить их, чтобы они сначала написали о или о еще, чтобы они могли улучшить свои навыки, прежде чем они возьмутся за эту гигантскую вещь. И помимо этого, я стараюсь тренировать их так же, как Том тренировал меня: оставаться в моменте и придавать значение самым важным моментам.Один из самых простых способов сделать вещи смешными — это не взвешивать их достаточно по сравнению с другими вещами: «Однажды я встал посреди ночи и получил стакан воды, а потом мой отец изнасиловал меня, и Затем я подумала: «О, мороженое было бы неплохо», и выложила платье, которое надену в школу завтра ». Когда все так равномерно взвешено, это внезапно становится комичным. И так часто они все еще настолько чувствительны к этим ужасающим событиям, что не могут их раскрыть, они склонны замалчивать их клише и поверхностными письмами.Поэтому это не должен быть их первый проект.

Был ли у вас когда-нибудь ученик, который возвращался и говорил: «Я просто собираюсь опубликовать это самостоятельно»? И как вы с этим справляетесь?

Я их отговариваю. Во всяком случае, я пытаюсь заставить их сосредоточиться на части, чтобы сделать из этого рассказ. Сюжетная точка, что-то, что может быть самодостаточным, что можно продать отдельно. Потому что, если они могут это сделать, тогда они смогут распознать качество, которым должна обладать вся эта вещь. Я думаю, что в Бойцовский клуб было шесть глав, которые изначально были отдельными рассказами.Я продал их журналам, и они вселили в меня чувство уверенности. Кроме того, в конечном итоге вам придется взять эту вещь с собой в дорогу, и вам понадобится двадцать минут, чтобы прочитать, для чего вам не понадобится огромная настройка.

Какое вознаграждение вы получаете от обучения и семинаров? Он стал для вас почти суррогатной семьей?

В некотором смысле да. . . но только если я чувствую, что показал кому-то что-то совершенно ослепляющее, что я помог им установить связь в своей работе, которую они не смогли бы сделать сами, и не чувствую, что я сделали это, но мы сделали это вместе.Это невероятно полезно. Один из джентльменов антологии Burnt Tongues , Фред Вентурини, получил сделку от Пикадора, так что этой зимой у него выходит роман, и я собираюсь помочь ему продвигать его. В прошлом году он читал со мной в Нью-Йорке во время турне, и приятно видеть, как далеко продвинулась его работа.

На Burnt Tongues, Мне показалось интересным, что у вас были два соредактора, Ричард Томас и Деннис Видмайер, и что вы работали с небольшой прессой.

Вы знаете, это все дело рук Денниса и Ричарда. Я помог им сделать это только до сих пор, а потом оставил остальное производство на их усмотрение. Я не хотел все контролировать. К тому же — у меня нет большого опыта в этой области.

Мне было интересно, каково вам работать редактором. Вам было страшно работать со сценаристами, или вы выбрали более «невмешательский» подход?

Знаете, поскольку я был на очень многих семинарах и преподавал на курсах, это приходит само собой — идея отмечать то, что работает, а затем смотреть на то, что может работать лучше, и разрабатывать стратегию, как заставить это работать лучше.Самое неприятное — это когда писатель, с которым вы работаете, не хочет вносить какие-либо изменения; это почти учебное занятие. Вы знаете, что они не собираются ничего менять; они слишком привязаны к этому.

Burnt Tongues — еще одна книга, получившая название «трансгрессивная фантастика», и ее применяли ко многим вашим работам. Вы считаете, что это правильно?

Я никогда не слышал этого термина, пока не увидел его в Бойцовском клубе ; Бойцовский клуб внесен в Библиотеку Конгресса в категорию «трансгрессивная литература.Это ярлык, который наложил на него мой редактор, потому что он редактировал Брета Истона Эллиса, и он редактировал Ирвина Уэлша — этих других писателей, которых он явно считал «трансгрессивными», и поэтому он назвал меня трансгрессивным. Но . . . мальчик, я не думаю, что это так, но я не могу придумать лучшего ярлыка, поэтому я должен оставить его в силе.

Вы смешиваете элементы комедии, нуара и ужастика. . . но там, где намерение сценариста ужасов в первую очередь состоит в том, чтобы напугать или потревожить, у вас есть иное намерение.. .

Всегда обожала работы Иры Левина. В творчестве Иры Левина всегда был комедийный аспект, в нем был политический аспект, а в конечном итоге — аспект ужаса. Вы смотрите «Ребенок Розмари», , но если вы признаете контекст, в котором это было написано — оно было написано в то время, когда женщины нет контролировали свое репродуктивное здоровье — он создал эту метафору, чтобы указать на это. Степфордские жены . . . он предсказывал обратную реакцию против феминизма за много лет до того, как это сделала Сьюзен Фалуди, и делал это так, как это было приемлемо для людей.Это был какой-то ужас, что-то вроде комикса, но на самом деле суперполитический, и у нас просто больше нет такого рода сочинений.

Похоже, в жанре ужасов есть идея, что ужасы не могут быть политическими.

Вы знаете, книга Стивена Кинга Кэрри была политической в том смысле, что она предвосхищала школьного стрелка.

И примерно в то же время он написал книгу под именем Ричарда Бахмана, которая была более прямо об этом, без всех слоев метафор —

Ярость, верно? Но Кэрри была гораздо более сочувствующей — это была девушка, это был выпускной бал, это было больше похоже на зрелище, и это было сексуально, потому что это было связано со всеми этими сексуальными событиями.

Наконец, я хотел спросить, как вы используете слово «товарный», когда вы описываете многие идеи в своих книгах, потому что вы действительно пишете обо всех частях нашей жизни, которые становятся товаром. Вы когда-нибудь беспокоились о превращении Чака Паланика в товар?

Ооо. . . мальчик . . . На самом деле нет, потому что я думаю, что в некотором роде у меня есть опыт общения с максимально возможным количеством моих читателей, и это действительно подлинный опыт. Мне нравится, когда они мне пишут, и я могу им что-то присылать.Мне нравится встречаться с ними лично, и даже если это только на мгновение, мне нравится это физическое, трогательное взаимодействие. Когда я делаю с ними что-то физическое — наряжаю их, или мы делаем что-то глупое, чтобы сделать действительно хорошее селфи. . . Я думаю, что у всех был немного разный опыт взаимодействия со мной, поэтому он не был стандартизирован, и я думаю, что стандартизация — это действительно первый шаг к тому, чтобы что-то было превращено в товар.

Понравилась статья? Вы можете поддержать нас одним из следующих способов:

Для каждого кто тебя знает ты разный чак паланик: Для каждого, кто тебя знает, ты разный.

Для каждого, кто тебя знает, ты разный. © Чак Паланик

ЦИТАТА

Похожие:

Для каждого, кто тебя знает, ты разный ▷ Socratify.Net

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

Цитаты из книг Чака Паланика

Цитаты из книг Чака Паланика

Лучшие цитаты Чака Паланика (100 цитат)

Чак Паланик, изречения, стр. 2.

Читать «Рэнт: Биография Бастера Кейси» — Паланик Чак — Страница 4

Топ-30 цитат знаменитых цитат и высказываний ЧАКА ПАЛАНЮКА

Чак Паланик | Penguin Random House

Чак Паланик, автор Бойцовского клуба — Мастер-класс по творческой жизни и опасному письму (№ 457) — Блог автора Тима Феррисса

ЛИТЕРАТУРА: ИНТЕРВЬЮ С ЧАКОМ ПАЛАГНЮК

Подумайте об этом: Чак Паланик: Твердый переплет: 9781538717950: Powell’s Books

From Powells.com

Staff Pick

Обзоры и обзоры

Об авторе

Чак Паланик слишком велик, чтобы потерпеть неудачу?

Интервью: Чак Паланик — Nightmare Magazine

Related Posts

Post A Comment