Читать онлайн «Women» автора Bukowski Charles — RuLit
© 1978 by Charles Bukowski
Acknowledgment is made to the editors of City Lights Anthology #4, First Person Intense, Hustler, and Rogner’s Magazin, where some of these chapters originally appeared.
«Many a good man has been put under the bridge by a woman.»
– HENRY CHINASKI
This novel is a work of fiction and no character is intended to portray any person or combination of persons living or dead.
I was 50 years old and hadn’t been to bed with a woman for four years. I had no women friends. I looked at them as I passed them on the streets or wherever I saw them, but I looked at them without yearning and with a sense of futility. I masturbated regularly, but the idea of having a relationship with a woman- even on non-sexual terms-was beyond my imagination. I had a 6 year old daughter born out of wedlock. She lived with her mother and I paid child support. I had been married years before at the age of 35. That marriage lasted two and one half years. My wife divorced me. I had been in love only once. She had died of acute alcoholism. She died at 48 when I was 38. My wife had been 12 years younger than I. I believe that she too is dead now, although I’m not sure. She wrote me a long letter each Christmas for 6 years after the divorce. I never responded…
I’m not sure when I first saw Lydia Vance. It was about 6 years ago and I had just quit a twelve year job as a postal clerk and was trying to be a writer. I was terrified and drank more than ever. I was attempting my first novel. I drank a pint of whiskey and two six packs of beer each night while writing. I smoked cheap cigars and typed and drank and listened to classical music on the radio until dawn. I set a goal of ten pages a night but I never knew until the next day how many pages I had written. I’d get up in the morning, vomit, then walk to the front room and look on the couch to see how many pages were there. I always exceeded my ten. Sometimes there were 17, 18, 23, 25 pages. Of course, the work of each night had to be cleaned up or thrown away. It took me twenty-one nights to write my first novel.
The owners of the court where I then lived, who lived in the back, thought I was crazy. Each morning when I awakened there would be a large brown paper bag on the porch. The contents varied but mostly the bags contained tomatoes, radishes, oranges, green onions, cans of soup, red onions. I drank beer with them every other night until 4 or 5 am. The old man would pass out and the old lady and I would hold hands and I’d kiss her now and then. I always gave her a big one at the door. She was terribly wrinkled but she couldn’t help that. She was Catholic and looked cute when she put on her pink hat and went to church on Sunday morning.
I think I met Lydia Vance at my first poetry reading. It was at a bookstore on Kenmore Ave., The Drawbridge. Again, I was terrified. Superior yet terrified. When I walked in there was standing room only. Peter, who ran the store and was living with a black girl, had a pile of cash in front of him. «Shit,» he said to me, «if I could always pack them in like this I’d have enough money to take another trip to India!» I walked in and they began applauding. As far as poetry readings were concerned, I was about to bust my cherry.
I read 30 minutes then called a break. I was still sober and I could feel the eyes staring at me from out of the dark. A few people came up and talked to me. Then during a lull Lydia Vance walked up. I was sitting at a table drinking beer. She put both hands on the edge of the table, bent over and looked at me. She had long brown hair, quite long, a prominent nose, and one eye didn’t quite match the other. But she projected vitality-you knew that she was there. I could feel vibrations running between us. Some of the vibrations were confused and were not good but they were there. She looked at me and I looked back. Lydia Vance had on a suede cowgirl jacket with a fringe around the neck. Her breasts were good. I told her, «I’d like to rip that fringe off your jacket-we could begin there!» Lydia walked off. It hadn’t worked. I never knew what to say to the ladies. But she had a behind. I watched that beautiful behind as she walked away. The seat of her blue-jeans cradled it and I watched it as she walked away.
I finished the second half of the reading and forgot about Lydia just as I forgot about the women I passed on the sidewalks. I took my money, signed some napkins, some pieces of paper, then left, and drove back home.
I was still working each night on the first novel. I never started writing until 6:18 pm. That was when I used to punch in at the Terminal Annex Post Office. It was 6 pm when they arrived: Peter and Lydia Vance. I opened the door. Peter said, «Look, Henry, look what I brought you!»
Lydia jumped up on the coffee table. Her bluejeans fit tighter than ever. She flung her long brown hair from side to side. She was insane; she was miraculous. For the first time I considered the possibility of actually making love to her. She began reciting poetry. Her own. It was very bad. Peter tried to stop her, «No! No! No rhyming poetry in Henry Chinaski’s house!»
«Let her go, Peter!»
I wanted to watch her buttocks. She strode up and down that old coffeetable. Then she danced. She waved her arms. The poetry was terrible, the body and the madness weren’t.
Lydia jumped down.
«How’d you like it, Henry?»
«What?»
«The poetry.»
«Hardly.»
Lydia stood there with her sheets of poetry in her hand. Peter grabbed her. «Let’s fuck!» he said to her. «Come on, let’s fuck!»
She pushed him off.
«All right,» Peter said. «Then I’m leaving!»
«So leave. I’ve got my car,» Lydia said. «I can get back to my place.»
Peter ran to the door. He stopped and turned. «All right, Chinaski! Don’t forget what I brought you!»
He slammed the door and was gone. Lydia sat down on the couch, near the door. I sat about a foot away from her. I looked at her. She looked marvelous. I was afraid. I reached out and touched her long hair. The hair was magic. I pulled my hand away. «Is all that hair really yours?» I asked. I knew it was. «Yes,» she said, «it is.» I put my hand under her chin and very awkwardly I tried to turn her head toward mine. I was not confident in these situations. I kissed her lightly.
Lydia jumped up. «I’ve got to go. I’m paying a baby sitter.»
«Look,» I said, «stay. I’ll pay. Just stay a while.»
«No, I can’t,» she said, «I’ve got to go.»
She walked to the door. I followed her. She opened the door. Then she turned. I reached for her one last time. She lifted up her face and gave me the tiniest kiss. Then she pulled away and put some typed papers in my hand. The door closed. I sat on the couch with the papers in my hand and listened to her car start.
The poems were stapled together, mimeographed and called HERRRR. I read some of them. They were interesting, full of humor and sexuality, but badly written. They were by Lydia and her three sisters-all so jolly and brave and sexy together. I threw the sheets away and I opened my pint of whiskey. It was dark outside. The radio played mostly Mozart and Brahms and the Bee.
A day or so later I got a poem in the mail from Lydia. It was a long poem and it began:
Come out, old troll, Come out of your dark hole, old troll, Come out into the sunlight with us and Let us put daisies in your hair…
The poem went on to tell me how good it would feel to dance in the fields with female fawn creatures who would bring me joy and true knowledge. I put the letter in a dresser drawer.
I was awakened the next morning by a knocking on the glass panes of my front door. It was 10:30 am.
«Go away,» I said.
«It’s Lydia.»
«All right. Wait a minute.»
Charles Bukowski ★ Women читать книгу онлайн бесплатно
© 1978 by Charles Bukowski
Acknowledgment is made to the editors of City Lights Anthology #4, First Person Intense, Hustler, and Rogner’s Magazin, where some of these chapters originally appeared.
«Many a good man has been put under the bridge by a woman.»
– HENRY CHINASKI
This novel is a work of fiction and no character is intended to portray any person or combination of persons living or dead.
I was 50 years old and hadn’t been to bed with a woman for four years. I had no women friends. I looked at them as I passed them on the streets or wherever I saw them, but I looked at them without yearning and with a sense of futility. I masturbated regularly, but the idea of having a relationship with a woman- even on non-sexual terms-was beyond my imagination. I had a 6 year old daughter born out of wedlock. She lived with her mother and I paid child support. I had been married years before at the age of 35. That marriage lasted two and one half years. My wife divorced me. I had been in love only once. She had died of acute alcoholism. She died at 48 when I was 38. My wife had been 12 years younger than I. I believe that she too is dead now, although I’m not sure. She wrote me a long letter each Christmas for 6 years after the divorce. I never responded…
I’m not sure when I first saw Lydia Vance. It was about 6 years ago and I had just quit a twelve year job as a postal clerk and was trying to be a writer. I was terrified and drank more than ever. I was attempting my first novel. I drank a pint of whiskey and two six packs of beer each night while writing. I smoked cheap cigars and typed and drank and listened to classical music on the radio until dawn. I set a goal of ten pages a night but I never knew until the next day how many pages I had written. I’d get up in the morning, vomit, then walk to the front room and look on the couch to see how many pages were there. I always exceeded my ten. Sometimes there were 17, 18, 23, 25 pages. Of course, the work of each night had to be cleaned up or thrown away. It took me twenty-one nights to write my first novel.
The owners of the court where I then lived, who lived in the back, thought I was crazy. Each morning when I awakened there would be a large brown paper bag on the porch. The contents varied but mostly the bags contained tomatoes, radishes, oranges, green onions, cans of soup, red onions. I drank beer with them every other night until 4 or 5 am. The old man would pass out and the old lady and I would hold hands and I’d kiss her now and then. I always gave her a big one at the door. She was terribly wrinkled but she couldn’t help that. She was Catholic and looked cute when she put on her pink hat and went to church on Sunday morning.
I think I met Lydia Vance at my first poetry reading. It was at a bookstore on Kenmore Ave., The Drawbridge. Again, I was terrified. Superior yet terrified. When I walked in there was standing room only. Peter, who ran the store and was living with a black girl, had a pile of cash in front of him. «Shit,» he said to me, «if I could always pack them in like this I’d have enough money to take another trip to India!» I walked in and they began applauding. As far as poetry readings were concerned, I was about to bust my cherry.
I read 30 minutes then called a break. I was still sober and I could feel the eyes staring at me from out of the dark. A few people came up and talked to me. Then during a lull Lydia Vance walked up. I was sitting at a table drinking beer. She put both hands on the edge of the table, bent over and looked at me. She had long brown hair, quite long, a prominent nose, and one eye didn’t quite match the other. But she projected vitality-you knew that she was there. I could feel vibrations running between us. Some of the vibrations were confused and were not good but they were there. She looked at me and I looked back. Lydia Vance had on a suede cowgirl jacket with a fringe around the neck. Her breasts were good. I told her, «I’d like to rip that fringe off your jacket-we could begin there!» Lydia walked off. It hadn’t worked. I never knew what to say to the ladies. But she had a behind. I watched that beautiful behind as she walked away. The seat of her blue-jeans cradled it and I watched it as she walked away.
I finished the second half of the reading and forgot about Lydia just as I forgot about the women I passed on the sidewalks. I took my money, signed some napkins, some pieces of paper, then left, and drove back home.
I was still working each night on the first novel. I never started writing until 6:18 pm. That was when I used to punch in at the Terminal Annex Post Office. It was 6 pm when they arrived: Peter and Lydia Vance. I opened the door. Peter said, «Look, Henry, look what I brought you!»
Lydia jumped up on the coffee table. Her bluejeans fit tighter than ever. She flung her long brown hair from side to side. She was insane; she was miraculous. For the first time I considered the possibility of actually making love to her. She began reciting poetry. Her own. It was very bad. Peter tried to stop her, «No! No! No rhyming poetry in Henry Chinaski’s house!»
«Let her go, Peter!»
I wanted to watch her buttocks. She strode up and down that old coffeetable. Then she danced. She waved her arms. The poetry was terrible, the body and the madness weren’t.
Lydia jumped down.
«How’d you like it, Henry?»
«What?»
«The poetry.»
«Hardly.»
Lydia stood there with her sheets of poetry in her hand. Peter grabbed her. «Let’s fuck!» he said to her. «Come on, let’s fuck!»
She pushed him off.
«All right,» Peter said. «Then I’m leaving!»
«So leave. I’ve got my car,» Lydia said. «I can get back to my place.»
Peter ran to the door. He stopped and turned. «All right, Chinaski! Don’t forget what I brought you!»
He slammed the door and was gone. Lydia sat down on the couch, near the door. I sat about a foot away from her. I looked at her. She looked marvelous. I was afraid. I reached out and touched her long hair. The hair was magic. I pulled my hand away. «Is all that hair really yours?» I asked. I knew it was. «Yes,» she said, «it is.» I put my hand under her chin and very awkwardly I tried to turn her head toward mine. I was not confident in these situations. I kissed her lightly.
Lydia jumped up. «I’ve got to go. I’m paying a baby sitter.»
«Look,» I said, «stay. I’ll pay. Just stay a while.»
«No, I can’t,» she said, «I’ve got to go.»
She walked to the door. I followed her. She opened the door. Then she turned. I reached for her one last time. She lifted up her face and gave me the tiniest kiss. Then she pulled away and put some typed papers in my hand. The door closed. I sat on the couch with the papers in my hand and listened to her car start.
The poems were stapled together, mimeographed and called HERRRR. I read some of them. They were interesting, full of humor and sexuality, but badly written. They were by Lydia and her three sisters-all so jolly and brave and sexy together. I threw the sheets away and I opened my pint of whiskey. It was dark outside. The radio played mostly Mozart and Brahms and the Bee.
A day or so later I got a poem in the mail from Lydia. It was a long poem and it began:
Come out, old troll, Come out of your dark hole, old troll, Come out into the sunlight with us and Let us put daisies in your hair…
The poem went on to tell me how good it would feel to dance in the fields with female fawn creatures who would bring me joy and true knowledge. I put the letter in a dresser drawer.
Читать дальшеWomen
Роман Женщины содержит, эротические сцены и отличается присущим Буковски натурализмом.
Герой книги, 50-летний Хэнк Чинаски фактически сам Буковски. Хэнк пьет не просыхая, пишет стихи иногда рассказы, выступает на литературных вечерах, знакомится с молоденькими девушками, писем от которых ему отбоя нет. В книге описываются все женщины до мельчайших подробностей, которых он встречает на своем пути, их непредсказуемость и неповторимость.
Для поклонников сериала «Калифрения» будет интересным факт, что Чинаски является неким прототипом Хэнка Муди.
«Женщины» — автобиографическая книга в рамках цикла из пяти художественых произведений Чарльза Буковски, так же называемых «одиссеей Чинаски» (San Francisco Chronicle), по фамилии главного героя всех романов серии. С библиографической точки зрения «Женщины» следуют за «Фактотумом» (англ. Factotum, 1975, рус. перевод 2000) — центральной книгой цикла, повествующей о многочисленных работах, на которых удосужилось послужить ее автору, и находятся «перед» закрывающим серию «Голливудом» (англ. Hollywood, 1989, рус. перевод 2007), посвященном процессу создания фильма «Пьянь» кинорежиссёра Барбета Шрёдера — близкого друга Буковски.
Повествование романа «Женщины» строится вокруг описания многочисленных половых партнерш, с которыми у главного действующего лица — Генри Чинаски (англ. Henry Chinaski), литературного alter ego Буковски и антигероя всех его романов, за исключением последнего — «Макулатуры», строятся отношения — по большей части мимолетные интрижки, реже — длительные романы. Книгу открывают благодарности, выражаемые Буковски редакторам антологии «Огни большого города # 4» (англ. City Lights Anthology # 4), а так же журналам «Интенсив первого лица» (англ. First Person Intence), «Hustler» и «Рогнерз Мэгэзин» (англ. Rogner’s Magazin) — в которых первоначально печатались некоторые главы романа. Непосредственное повествование предверяет цитата по Чинаски: «Сколько хороших мужиков оказалось под мостом из-за бабы», и авторское примечание о художественной природе «Женщин», а так же о несоответствии персонажей книги реально существующим или существовавшим лицам.
Книга состоит из ста четырех глав, названных по порядковому номеру оных, и не имеет деления на части — начинается роман с исторического экскурса в жизнь Генри Чинаски; он, выступающий помимо прочего рассказчиком в романе, описывает последние пятнадцать лет своей жизни — четыре года без секса, частые занятия онанизмом (и первое, и второе — правда для самого Буковски), неудачную женитьбу (Барбара Фрай (англ. Barbara Frye) на период с 1955 по 1958, вторая, если быть биографически корректным, жена автора), единственную любовь своей жизни (Джейн Кyни Бейкер (англ. Jane Cooney Baker), жена Буковски с 1947 по 1955 год; факт женитьбы писатель отрицал) и шестилетнюю внебрачную дочь (Марина-Луиза Буковски (англ. Marina Louse Bukowski), род. 1964, от Францес Смит (англ. Frances Smith, его сожительницы с 1963 по 1965).
Здесь же, в главе # 1, появляется первый персонаж женского пола — Лидия Вэнс. Точного времени герой вспомнить не может, но утверждает, что знакомство их произошло около шести лет назад (с момента начала повествования «Женщин») — когда Чинаски только-только бросил службу на почте (данный период его жизни описан в романе «Почтамт», англ. Post Office, 1971, рус. перевод 2007), что соответствует январю-февралю 1970 года. Знакомство с Лидией произошло, по предположению рассказчика, на первых поэтических чтениях в одном книжном магазине Лос-Анджелеса — а отношения завязались несколькими днями позже, когда писатель заехал с визитом домой к Вэнс (позже Буковски скажет, что не раз приезжал туда — полюбив работать над стихами и прозой в ее доме). Прототипом Лидии и истории ее отношений с Чинаски выступает американская поэтесса и скульптор Линда Кинг (англ.)русск. — однажды, на вечеринке после Вторых ежегодных поэтических чтений Санта-Круса, за свой буйный нрав и пристрастие к алкоголю гостям представленая как «Буковски с пиздой». Упоминание Кинг под фамилией «Вэнс» в тексте романа (в обход примечанию в начале книги) подтверждает писатель — примечательный (по словам самого Буковски) факт его биографии, а именно неумение делать кунилингус, обнаруживается именно в период бурного романа Генри и Лидии; «Тебе за пятьдесят, и ты ни разу не ел пизду?» — Лидия, удивленная данным обстоятельством, «учит старого пса новым трюкам», что занимает значительную часть пятой главы книги. Писатель следующим образом рассказывал эту историю журналисту Rolling Stone: <…>это правда, когда мы с ней познакомились, в самом начале еще, она сказала, будто по моим расскказам понимает, что я этого [кунилингуса] никогда не делал. Не спрашивай, как она вычислила. В общем, она сказала, что это недостаток в моем образовании. И мы взялись его исправлять — и исправили.
Описание романа Генри и Лидии — бурного, полного секса, скандалов, многочисленных разладов, расставаний и встреч, занимает практически треть книги (от начала до тридцать второй главы включительно). Помимо Вэнс, самого Чинаски и двух его молодых друзей, живущих неподалеку от последнего — Бобби, работника порнографического книжного магазина (настоящее имя — Джордж Ди Каприо (англ.)русск., отец актера Леонардо Дикаприо), и его жены, бывшей пациентки психиатрической клиники, Вэлери — в книге присутствуют только два сюжетно значимых (и значимых в жизни Буковски аналогично) персонажа; прочие, упоминаемые в тексте книги, предстают исключительно эпизодическими героями, не играющими в повествовании хоть сколько важной роли. В ходе развития романа Генри и Лидии, половая активность главного героя не ограничивается только одной Вэнс — в его постель попадают еще шесть представительниц прекрасного пола.
В сюжетной хронологии это Лиллиан, одна из слушательниц с поэтических чтений Чинаски, Эйприл — случайная знакомая с очередной квартирной попойки, Ди Ди Бронсон, давний друг Генри, занимающая пост директора музыкальной компании, Николь — писавшая герою письма о своей любви к его книгам, а так же Минди, аналогично последней познакомившаяся с Чинаски в ходе переписки и Лора Стэнли — юная девушка, с которой герой встречается на вечеринке после выступления со своим литературным материалом в Хьюстоне. Возвращение с чтений обратно в Лос-Анджелес для Чинаски ознаменует окончательный разрыв с Вэнс — скандал на фоне сексуальных отношений пары и вечного пьянства Генри выливается в желание Лидии уехать в Феникс к сестре; длительные отношения с писателем (в реальности продолжавшиеся …) завершаются.
Главный герой не остается на длительное время один и здесь же, в тридцать второй главе, в сюжетную линию попадает новая пассия Чинаски — «высокая статная поллумиллионерша» Джоанна Дувр, деловой партнёр бывшего мужа Лоры Стэнли; крутя романы с обеими девушками сразу, Генри снова оказывается наедине со своим одиночеством и пьянством к сорок первой главе, когда опять его стремлению взяться-таки за печатную машинку («Надо вернуться к пишмашинке, подумал я. Искусство требует дисциплины. За юбками любой козёл бегать может. Я пил, думая об этом.») не суждено сбыться. В повествование попадает Тэмми, двадцатитрехлетняя наркоманка, а вслед за ней ещё восемь девушек: Мерседес с одного из поэтических чтений, Лайза Уэстон — преподавательница танцев, Гертруда и Хильда (две девушки, нагрянувшие в гости нежданно-негаданно), а так же Дебра и Кэсси — с которыми герой знакомится в баре.
Следующим важным персонажем с точки зрения биографии автора становится девушка, получившая в романе имя «Сара» — с ней главный впервые познакомился в одном питейном заведении (в биографии автора это соответствует 1976-му году. «Хэнк был пьян, когда мы познакомились» — говорила она журналистам People десятилетие спустя[6]), однако, предпочёл общество её подруг (Дебры и Кэсси). Развитие отношений с Сарой, владелицей закусочной под эгидой здоровой пищи, осложняют её религиозные воззрения — а именно увлечение учением индийского мистика Мехера Бабы, в рамках которого секс возможен только после брака. Неудовлетворение толкает Чинаски на поиски иных объектов вожделения и он, продолжая поддерживать отношения с Сарой, изменяет ей с «наполовину индианкой» Айрис Дуарте (с чтений в Ванкувере) и Валенсией, почитательницей творчества. На фоне осложнившихся отношений с Сарой, однако, в новогоднюю ночь у них происходит половой акт. Реальная основа персонажа Сары — Линда Ли Буковски (урождённая Линда Ли Бегли (англ. Linga Lee Beighle)), жена писателя с 1985 по 1994, год смерти Чарльза. Закусочная же, к слову, так же реально существовавшее (до 1978) место, носившее название «Таверна „Росинка“» (англ. Devy Drop Inn) распологавшееся в лос-анджелесском районе «Саут-Бей», в Редондо-Бич.
Следующей героиней романа становится девушка по имени Таня, «двадцатидвухлетняя хорошенькая сучка», как пишет она сама в письме Генри, с которого и начинается их знакомство. Размышляя о характере своих отношений с Сарой («Но мы ведь не женаты. У мужчины есть право. Я — писатель. Я — грязный старик»), он, заинтересованный Таниным «сексуальным голосом в стиле бетти пуп», соглашается в телефонном разговоре встретить девушку в аэропорту — с чего и начинается их роман, последнее длительное увлечение Чинаски на страницах «Женщин». В биографии писателя Таня — Амбер О’Нил (англ. Amber O’Neil), подобно самому Буковски увековечившая их отношения в биографическом произведении «Blowing My Hero» — книге, написанной через год после смерти писателя, которая так и не увидела свет из-за нарушений, связанных с включением нескольких писем «грязного старика» к Амбер. Финальной половой партнершей Чинаски становится молодая мексиканка, проститутка, которую герой снимает на улице ради миньета ценой в двадцать баксов.
Роман завершается звонком Генри Саре — та, примирившаяся с изменами возлюбленного, соглашается приехать вечером. Чинаски произносит фразу, определяющую его дальнейшую жизнь и подводящую своеобразный итог его обильных любовных похождений: «Мужику нужно много баб, только если они все никуда не годятся. <…> Сара заслуживает гораздо большего, нежели я ей даю. Теперь все зависит от меня», — с Линдой Ли (Сарой) Буковски поженится в 1985, спустя примерно девять лет после времени, когда заканчиваются «Женщины».
Аудиокнига недоступна | Audible.com
Evvie Drake: более
- Роман
- По: Линда Холмс
- Рассказал: Джулия Уилан, Линда Холмс
- Продолжительность: 9 часов 6 минут
- Несокращенный
В сонном приморском городке в штате Мэн недавно овдовевшая Эвелет «Эвви» Дрейк редко покидает свой большой, мучительно пустой дом почти через год после гибели ее мужа в автокатастрофе.Все в городе, даже ее лучший друг Энди, думают, что горе держит ее взаперти, а Эвви не поправляет их. Тем временем в Нью-Йорке Дин Тенни, бывший питчер Высшей лиги и лучший друг детства Энди, борется с тем, что несчастные спортсмены, живущие в своих худших кошмарах, называют «ура»: он больше не может бросать прямо, и, что еще хуже, он не может понять почему.
- 3 из 5 звезд
Что-то заставляло меня слушать….
- От Каролина Девушка на 10-12-19
лучших цитат из романа Чарльза Буковски «Женщины» — Bukowski Quotes
«Женщины» Чарльза Буковски.
Роман Чарльза Буковски « Женщины » многие считают одним из лучших его произведений.Женщины, о которых пишет Чарльз Буковски, являются знакомым прототипом в остальных его работах, по крайней мере, по большей части. Многие из них могут не отставать от Буковски в питейном отделе и, безусловно, могут выстоять в отделе аргументов. Это взгляд изнутри на то, каково было встречаться с этим мужчиной, в лучшую или худшую сторону.
Bukowski alter ego Генри Чинаски впервые ощутил вкус литературной славы, когда он начал публиковать свои работы и, что довольно неохотно, начал проводить публичные чтения стихов.Хотя он не любит давать показания, он оплачивает счета, избавляя его от необходимости возвращаться на фабрики, откуда он пришел. Это также дает ему новую возможность встретиться с зажигательными поклонницами.
Опыт Чинаски с этими женщинами лежит в основе сюжета Женщины . В частности, в нем описываются его отношения с его давней подругой Линдой Кинг (в книге ее называют Лидией Вэнс), а также отношения Буковски с Линдой Ли Бейл (в романе ее называют Сарой), которую он позже выходит замуж.Линда Буковски и Чарльз Буковски оставались в браке до его смерти в 1994 году.
Женщины — третий роман Буковски, опубликованный в 1978 году. Ему предшествовали Post Office и Factotum , а за ним — Ham На Rye , Hollywood и Pulp .
Вы читали Женщины ? Дайте нам знать, что вы думаете об этом, и в чем, по вашему мнению, он сочетается с другими его романами, в комментариях ниже.
Цитаты Чарльза Буковски о женщинах
«« Вы были замужем? »
« Да. »
« Что случилось? »
« Психологическая жестокость »», согласно документам о разводе. «
« Это правда? » она спросила.
«Конечно, в обе стороны».
«Я нашел Пита и Сельму. Сельма выглядела великолепно. Как получить Сельму? Собаки этого мира никогда не заканчивались Сельмой. Собаки остались собаками ».
«Образование было новым богом, а образованные люди — новыми хозяевами плантаций.
«Мы расстаемся не реже одного раза в неделю -« навсегда », но всегда каким-то образом умудрялись помириться. Она закончила лепить мою голову и отдала ее мне. Когда мы расходились, я клал голову в машину рядом со мной на переднее сиденье, отвозил к ней домой и оставлял за дверью на крыльце. Затем я шел к телефонной будке, звонил ей и говорил: «Твоя проклятая голова за дверью!» Эта голова металась взад и вперед… ».
«« Вы не понимаете. Я буду великолепен.У меня потенциала и больше, чем у вас! »
« Потенциал, — сказал я, — ничего не значит. Вы должны это сделать. Почти каждый ребенок в детской кроватке имеет больший потенциал, чем я »».
«Когда я был пьян, а Лидия сошла с ума, мы были почти равными».
«Буковски — Женщины» от BRISTOL NOIR
«Я не любил выходные. Все вышли на улицы. Все играли в пинг-понг, стригли лужайку, полировали машину, ходили в супермаркет, на пляж или в парк.Везде толпы. Понедельник был моим любимым днем. Все вернулись на работу и скрылись из виду ».
«Ди Ди налила еще один бокал вина. Хорошее вино. Я любил ее. Было хорошо иметь место, куда можно пойти, когда дела пошли плохо. Я вспомнил первые дни, когда дела шли плохо и некуда было деваться. Может быть, это было хорошо для меня. Потом. Но теперь меня не интересовало, что для меня хорошо. Меня интересовало, как я себя чувствую и как перестать чувствовать себя плохо, когда что-то пошло не так.Как снова почувствовать себя хорошо.
«Я не хочу тебя трахать, Ди Ди», — сказал я. «Я не всегда хорошо отношусь к женщинам».
«Я же говорил тебе, что люблю тебя».
«Не делай этого. Не люби меня ».
« Хорошо, — сказала она, — я не буду любить тебя, я буду почти любить тебя. Это будет хорошо? »
« Это намного лучше, чем другое ».
Мы допили вино и легли спать…»
«Тем не менее, я все время думал о Лидии. Хорошие стороны наших отношений были похожи на крысу, которая ходит и грызет мне живот.
«Донни принес напиток, и они с Ди Ди поговорили. Казалось, они знают одних и тех же людей. Я никого из них не знал. Чтобы меня возбудить, нужно было многое. Мне было все равно. Мне не нравился Нью-Йорк. Я не любил Голливуд. Я не любил рок-музыку. Ничего не понравилось. Может, я боялся. Вот и все — я боялся. Я хотел посидеть в одиночестве в комнате с опущенными шторами. Я наслаждался этим. Я был чудак. Я был сумасшедшим. А Лидии больше не было ».
«Нет ничего хуже, чем разориться и женщина бросит вас.Нечего пить, никакой работы, только стены, сидеть там, глядя на стены и думать. Вот как женщины ответили на вас, но это тоже ранило и ослабило их. По крайней мере, мне нравится верить.
«Ди Ди знала, что то, что случилось с одним человеком, случилось с большинством из нас. Наши жизни не были такими уж разными, хотя нам нравилось так думать ».
«Боль странная. Кот убивает птицу, автокатастрофа, пожар … Приходит боль, БАХ, и вот она, садится на тебя. Это реально.И для всех, кто смотрит, ты выглядишь глупо. Как будто ты вдруг стал идиотом. От этого нет лекарства, если вы не знаете кого-то, кто понимает, что вы чувствуете, и знает, как помочь.
«Худшее для писателя — это знать другого писателя, и, что еще хуже, знать ряд других писателей. Как мухи на одной и той же какашке ».
«Ди Ди заказал еще одну порцию напитков. «Почему ты не можешь быть порядочным по отношению к людям?» — спросила она.
«Страх», — сказал я.
«Она поцеловала меня и ушла.Я выключил телевизор. и открыл еще пиво. На этом острове делать нечего, кроме как напиться. Я подошел к окну. На пляже ниже Ди Ди сидела рядом с молодым человеком, радостно разговаривала, улыбалась и жестикулировала руками. Молодой человек усмехнулся в ответ. Было хорошо не участвовать в подобных вещах. Я был рад, что не был влюблен, что меня не устраивает мир. Мне нравилось не ладить со всем. Влюбленные люди часто становятся резкими, опасными. Они теряют чувство перспективы. Они теряют чувство юмора.Они становятся нервными и занудными психотиками. Они даже становятся убийцами ».
«« Вы написали сегодня? »
« Немного. »
« Было ли это хорошо? »
« Вы не узнаете раньше 18 дней спустя »».
«Я был по природе одиночкой, доволен просто жить с женщиной, есть с ней, спать с ней, гулять с ней по улице. Я не хотел ни разговоров, ни никуда, кроме ипподрома или боксерских матчей. Я не понимал телеканал. Я чувствовал себя глупо платить деньги за то, чтобы пойти в кинотеатр и посидеть с другими людьми, чтобы поделиться своими эмоциями.От вечеринок меня тошнит. Я ненавидел игры, грязные игры, флирт, пьяных любителей, зануд ».
Рубашки Чарльза Буковски — Нажмите, чтобы купить
«« Как вы можете узнать что-нибудь о людях, если не встречаетесь с ними? »
« Я уже знаю о них все ».«
»Даже когда мы идем поесть в ресторане в ресторане, держите голову опущенной, ни на кого не смотрите . ‘
‘ Почему меня тошнит? ‘
‘ Я наблюдаю за людьми, — сказала она, — я их изучаю. ‘
‘ Дерьмо! ‘
«Ты боишься людей!»
«Ненавижу их.
«Как ты можешь быть писателем? Вы не наблюдаете ! »
« Хорошо, я не смотрю на людей, но я зарабатываю арендную плату своим письмом. Это лучше, чем пасти овец ».
« Ты не протянешь. У тебя никогда не получится. Вы все делаете неправильно ».
« Это , почему я делаю ».
« Делаю ? Кто, черт возьми, знает, кто вы? Вы известны как Mailer ? Например, Capote ? »
« Они не умеют писать ».
« Но вы можете! Только ты, Чинаски, можешь писать! »
« Да, я так чувствую.
«Вы знамениты? Если бы вы поехали в Нью-Йорк, кто-нибудь узнал бы вас? »
« Послушайте, меня это не волнует. Я просто хочу продолжать писать. Мне не нужны трубы. ‘
‘ Вы бы взяли все трубы, которые могли бы получить. ‘
‘ Может быть. ‘
‘ Вам нравится притворяться, что вы уже знамениты. ‘
‘ Я всегда поступал так же, еще до того, как я написал. «
Ты самый неизвестный известный человек, которого я когда-либо встречал» ».
« Ну, — сказала она, — ты напуган? »
« Уже не так сильно.Ты мне нравишься ».
« Ты выглядишь намного лучше, чем на своих фотографиях », — сказала она. «Я вовсе не считаю тебя уродливым».
«Спасибо».
«О, я не имею в виду, что ты красивый, не такой, каким люди думают о красивом. Ваше лицо кажется добрым. Но твои глаза — они красивые. Они дикие, сумасшедшие, как какое-то животное, выглядывающее из горящего леса. Боже, что-то в этом роде. Я не очень хорошо говорю ».
« Тон Лидии внезапно успокоился. Я чувствовал себя лучше. Ее насилие напугало меня. Она всегда утверждала, что я ревнивая, и я часто ревновал, но когда я видел, что что-то работает против меня, мне просто становилось отвращение и я уходил.Лидия была другой. Она отреагировала. Она была главным чирлидером в игре о насилии ».
«У дверей стояли двое милиционеров.
«Здравствуйте, — сказал я.
«Мы отвечаем на тревожный призыв к миру».
«Просто небольшой семейный спор, — сказал я.
«У нас есть кое-какие подробности», — сказал полицейский, стоявший ближе всех ко мне. «Есть две женщины».
«Обычно есть, — сказал я.
— Хорошо, — сказал первый коп. «Я просто хочу задать вам один вопрос».
«Хорошо».
«Какая из двух женщин вам нужна?»
«Я возьму на себя эту.Я указал на Лидию, которая сидела в кресле и злилась на себя.
«Хорошо, сэр, вы уверены?»
«Я уверен».
Копы ушли, и вот я снова был с Лидией ».
«Немногие красивые женщины были готовы публично показать, что они кому-то принадлежат. Я знал достаточно женщин, чтобы понять это. Я принял их такими, какие они есть, а любовь приходила тяжело и очень редко. Обычно это происходило по неправильным причинам. Просто надоело сдерживать любовь и отпускать ее, потому что нужно было куда-то пойти.Тогда обычно случались неприятности ».
«Я снова был влюблен, у меня были проблемы…»
«« Я не хочу мешать тебе писать. »
» Я не могу перестать писать, это форма безумия . »»
«Начало отношений всегда было самым легким. После этого началось открытие, никогда не прекращавшееся ».
«Было что узнать о письме, наблюдая за боксерскими матчами или посещая ипподром.Сообщение было нечетким, но мне помогло. Это была важная часть: сообщение было нечетким. Это было бессловесно, как горящий дом, землетрясение или наводнение, или женщина, выходящая из машины, показывая свои ноги. Я не знал, что нужно другим писателям; Мне было все равно, я все равно не мог их читать ».
«Мне нужно вернуться к пишущей машинке, — подумал я. Искусство требует дисциплины. Любой засранец может погнаться за юбкой ».
«Проблема с писателями. Если то, что написал писатель, было опубликовано и продано много-много копий, писатель считал себя великим.Если то, что написал писатель, было опубликовано и продано средним тиражом, писатель считал себя великим. Если то, что написал писатель, было опубликовано и продано очень мало копий, писатель считал себя великим. Если то, что написал писатель, никогда не было опубликовано, и у него не было денег, чтобы опубликовать это самому, то он считал себя действительно великим. Однако правда заключалась в том, что величия было очень мало. Его почти не было, его не было видно. Но можно быть уверенным, что у худших писателей больше всего уверенности, меньше всего неуверенности в себе.В любом случае писателей следовало избегать, и я старался избегать их, но это было почти невозможно. Они надеются на какое-то братство, на какое-то единение. Ничто из этого не имело никакого отношения к письму, ничто не помогало с пишущей машинкой ».
«Когда женщина восстанет против вас, забудьте об этом. Они могут любить тебя, тогда в них что-то крутится. Они могут увидеть, как ты умираешь в сточной канаве, сбитый машиной, и плюнут на тебя.
«Той ночью я снова плохо прочитал.Мне было все равно. Им было все равно. Если бы Джон Кейдж мог получить тысячу долларов за яблоко, я бы согласился на 500 долларов плюс билет на самолет за то, что был лимоном ».
«Это проблема с выпивкой, — подумал я, наливая себе выпить. Если случается что-то плохое, вы пьете, пытаясь забыть; если случается что-то хорошее, вы пьете, чтобы отпраздновать; и если ничего не происходит, ты пьешь, чтобы что-то произошло ».
«Никто из нас не знает, как использовать секс и что с ним делать», — сказал я.«Для большинства людей секс — это просто игрушка — заводи и дай волю».
«А как насчет любви?» — спросила Валери.
«Любовь хороша для тех, кто может справиться с психической перегрузкой. Это все равно, что пытаться нести на спине полный мусорный бак через бурную реку мочи ».
« О, это не , что плохо! »
« Любовь — это форма предрассудков. У меня слишком много других предрассудков ».
« Купи мне выпить », — попросил я ее.
Она кивнула бармену. Он подошел.
«Водка-7 для джентльмена.
«Спасибо…»
«Бабетта»
«Спасибо, Бабетта. Меня зовут Генри Чинаски, писатель-алкоголик ».
« Никогда о тебе не слышал ».
« Точно так же ».
« Я владею магазином рядом с пляжем. Безделушки и дерьмо, в основном дерьмо ».
« Мы квиты. Я пишу много ерунды ».
« Вы не хотите, чтобы вас слишком бомбили, — сказал Джо. «Ты действительно начинаешь невнятно произносить слово». Им наплевать. Они просто хотят, чтобы я попал в крест ».
« 500 долларов за час работы? »- спросил Дадли. «Вы называете это крестом?»
«Да.
«Ты какой-то Христос!» »
« Что ты думаешь о женщинах? »- спросила она.
«Я не мыслитель. Все женщины разные. По сути, они кажутся сочетанием лучшего и худшего — волшебного и ужасного. Однако я рад, что они существуют ».
« Я пишу художественную литературу. »
« Что такое художественная литература? »
« Художественная литература — это улучшение жизни »».
«Я продолжал смешивать напитки и скоро мы выбежали. Я позвонил в винный магазин. «Я хочу…»
«Подожди, мой друг, — сказал он, — мы не доставляем домой до 18:00.
«Правда? Я запихиваю тебе в глотку 200 долларов в месяц… »
« Кто это? »
« Чинаски ».
« О, Чинаски, … Чего ты хотел? »
Я сказал этому человеку. Затем: «Вы знаете, как сюда добраться?»
«О, да».
«Это было мексиканское заведение в скромном хиппи-районе Хермоса-Бич. Блестящие, равнодушные типы. Смерть на берегу. Просто прекратите, вдохните, наденьте сандалии и представьте, что это прекрасный мир ».
« Женщины : Мне понравились цвета их одежды; как они шли; жестокость в некоторых лицах; то и дело почти чистая красота в другом лице, полностью и очаровательно женском.Они победили нас: они намного лучше планировали и были лучше организованы. Пока мужчины смотрели профессиональный футбол, пили пиво или боулинг, они, женщины, думали о нас, концентрировались, учились, решали — принять ли нас, отказаться от нас, обменять нас, убить нас или просто оставить нас. В конце концов, это не имело значения; что бы они ни делали, мы остались одинокими и безумными ».
«Когда я был молод, я все время был в депрессии. Но самоубийство больше не казалось возможностью в моей жизни.В моем возрасте убивать было очень мало. Что бы они ни говорили, хорошо быть старым. Было разумно, что мужчине должно быть не менее 50 лет, прежде чем он сможет писать хоть сколько-нибудь ясно. Чем больше рек вы пересекали, тем больше вы знали о реках — если вы выжили в белой воде и скрытых скалах. Иногда это может быть грубая початка.
«Люди были обязаны друг другу определенными обязательствами, даже если они не были женаты. В каком-то смысле доверие должно быть глубже, потому что оно не было освящено законом.
«Мужчина нуждался в большом количестве женщин только тогда, когда ни одна из них не была хорошей».
Купить женщин , Чарльз Буковски
Комментарии
комментариев
Читать Women Online Чарльз Буковски
Издатель
1 50379Мне было лет не спал с женщиной четыре года. У меня не было подруг-женщин. Я смотрел на них, когда проходил мимо них на улице или где бы то ни было, но смотрел на них без тоски и с чувством тщетности.Я регулярно мастурбировал, но идея иметь отношения с женщиной — даже не связанные с сексом — была выше моего воображения. У меня была внебрачная 6-летняя дочь. Она жила с матерью, и я платил алименты. Я был женат несколько лет назад, в возрасте 35 лет. Этот брак продлился два с половиной года. Жена развелась со мной. Я был влюблен только однажды. Она умерла от острого алкоголизма. Она умерла в 48 лет, когда мне было 38. Моя жена была на 12 лет моложе меня. Я думаю, что она тоже умерла, хотя я не уверен.Она писала мне длинное письмо каждое Рождество в течение 6 лет после развода. Я так и не ответил….
Не знаю, когда впервые увидел Лидию Вэнс. Это было около 6 лет назад, и я только что уволился с двенадцатилетней работы почтовым служащим и пытался стать писателем. Я был напуган и пил больше, чем когда-либо. Я пытался написать свой первый роман. Я выпивал пинту виски и две по шесть пачек пива каждую ночь, когда писал. Я курил дешевые сигары, печатал, пил и слушал классическую музыку по радио до рассвета.Я поставил цель — десять страниц за ночь, но до следующего дня не знал, сколько страниц написал. Я вставал утром, меня рвало, затем я шел в гостиную и смотрел на диван, чтобы узнать, сколько там страниц. Я всегда превышал свои десять. Иногда было 17, 18, 23, 25 страниц. Конечно, каждую ночь нужно было убрать или выбросить работу. На написание первого романа у меня ушла двадцать одна ночь.
Хозяева двора, в котором я тогда жил, которые жили в задней части дома, думали, что я сошел с ума.Каждое утро, когда я просыпался, на крыльце лежал большой коричневый бумажный пакет. Содержимое было разнообразным, но в основном в пакетах были помидоры, редис, апельсины, зеленый лук, банки с супом, красный лук. Каждую вторую ночь я пил с ними пиво до 4-5 утра. Старик терял сознание, а мы с старушкой держались за руки, и я целовал ее время от времени. Я всегда давал ей большой у двери. Она была ужасно сморщена, но ничего не могла с собой поделать. Она была католичкой и выглядела мило, когда в воскресенье утром надела розовую шляпу и пошла в церковь.
Кажется, я встретил Лидию Вэнс во время моего первого чтения стихов. Это было в книжном магазине на Кенмор-авеню, Подъемный мост. Опять я был в ужасе. Выше, но в ужасе. Когда я вошел, там были только стоячие места. У Питера, который управлял магазином и жил с черной девушкой, лежала стопка наличных денег. Черт,
он мне сказал, , если бы я всегда мог упаковать их вот так, у меня было бы достаточно денег, чтобы еще раз поехать в Индию!
Я вошел, и они начали аплодировать. Что касается поэтических чтений, я собирался сорвать свою вишню.
Я прочитал 30 минут, затем сделал перерыв. Я все еще был трезв и чувствовал, как на меня смотрят из темноты. Несколько человек подошли ко мне и поговорили. Затем во время затишья подошла Лидия Вэнс. Я сидел за столом и пил пиво. Она положила обе руки на край стола, наклонилась и посмотрела на меня. У нее были длинные каштановые волосы, довольно длинные, выдающийся нос, и один глаз не совсем соответствовал другому. Но она излучала жизненную силу — вы знали, что она была там. Я чувствовал колебания между нами.Некоторые вибрации были путаными и нехорошими, но они были. Она посмотрела на меня, и я оглянулся. Лидия Вэнс была одета в замшевый пиджак с бахромой на шее. У нее были хорошие груди. Я сказал ей: Я бы хотел сорвать бахрому с твоей куртки — мы могли бы начать с этого!
Лидия ушла. Это не сработало. Я никогда не знал, что сказать дамам. Но у нее была задница. Я смотрел на эту красивую задницу, когда она уходила. Сиденье ее голубых джинсов поддерживало его, и я наблюдал за ним, пока она уходила.
Я закончил вторую половину чтения и забыл о Лидии так же, как я забыл о женщинах, которых я проходил на тротуарах. Я взял свои деньги, подписал несколько салфеток, несколько листов бумаги, затем ушел и поехал домой.
Я все еще каждую ночь работал над первым романом. Я никогда не начинал писать до 18:18. Это было тогда, когда я приходил в почтовое отделение пристройки к терминалу. Было 6 часов вечера, когда они прибыли: Питер и Лидия Вэнс. Я открыл дверь. Питер сказал: Посмотри, Генри, посмотри, что я тебе принес!
Лидия вскочила на журнальный столик.Ее синие джинсы сидят плотнее, чем когда-либо. Она развевала свои длинные каштановые волосы из стороны в сторону. Она была ненормальной; она была чудесна. Впервые я подумал о возможности заняться с ней любовью. Она начала читать стихи. Ее собственное. Было очень плохо. Питер попытался остановить ее: «Нет! Нет! Никаких рифмующихся стихов в доме Генри Чинаски!»
Отпусти ее, Питер!
Я хотел посмотреть на ее ягодицы. Она расхаживала по старому журнальному столику. Потом она танцевала.Она замахала руками. Поэзия была ужасной, тело и безумие — нет.
Лидия спрыгнула.
Как тебе понравилось, Генри?
Что?
Поэзия.
Вряд ли.
Лидия стояла с листами стихов в руке. Питер схватил ее. Давай трахнемся!
он сказал ей. Давай, пошли ебать!
Она оттолкнула его.
Хорошо,
сказал Питер. Тогда я ухожу!
Так что уходите. — У меня есть машина, — сказала
Лидия. Я могу вернуться на свое место.
Питер подбежал к двери. Он остановился и повернулся. Хорошо, Чинаски! Не забывай, что я тебе принес!
Он хлопнул дверью и ушел. Лидия села на диван у двери. Я сел примерно в футе от нее. Я посмотрел на нее. Она выглядела изумительно. Я боялся. Я протянул руку и коснулся ее длинных волос. Волосы были волшебными.Я убрал руку. Все эти волосы действительно твои?
— спросил я. Я знал, что это было. Да,
она сказала, это так.
Я положил руку ей под подбородок и очень неловко попытался повернуть ее голову к себе. Я не был уверен в этих ситуациях. Я легко поцеловал ее.
Лидия вскочила. Мне пора. Я плачу няню.
Смотри,
Я сказал, останься. Я заплачу. Просто подожди ненадолго.
Нет, не могу,
она сказала, Мне пора.
Она подошла к двери. Я пошел за ней. Она открыла дверь. Затем она повернулась. Я потянулся к ней в последний раз. Она подняла лицо и легонько поцеловала меня. Затем она отстранилась и вложила мне в руку несколько машинописных бумаг. Дверь закрылась. Я сидел на диване с бумагами в руке и слушал, как заводится ее машина.
Стихи были скреплены скобками, скопированы на мимеографе и названы HERRRR . Я читал некоторые из них. Они были интересны, полны юмора и сексуальности, но написаны плохо.Они были Лидией и тремя ее сестрами — все вместе такие веселые, храбрые и сексуальные. Я выбросил простыни и открыл пинту виски. На улице было темно. По радио в основном играли Моцарт, Брамс и Пчела.
2день или около того спустя я получил по почте стихотворение от Лидии. Это было длинное стихотворение, и оно начиналось:
Выходи, старый тролль,
Выходи из своей темной дыры, старый тролль,
Выходи вместе с нами на солнечный свет и
Давайте украсим ваши волосы ромашками …
Стихотворение продолжало рассказывать мне, как хорошо было бы танцевать в поле с оленеводами женского пола, которые принесут мне радость и истинное знание.Я кладу письмо в ящик комода.
На следующее утро меня разбудил стук в стекло входной двери. Было 10:30 утра.
Уходи,
Я сказал.
Это Лидия.
Хорошо. Подождите минуту.
Я надел рубашку и брюки и открыл дверь. Затем я побежал в ванную, и меня вырвало. Я попытался почистить зубы, но снова меня вырвало — сладость зубной пасты перевернула мой желудок. Я вышел.
Вы больны,
сказала Лидия. Вы хотите, чтобы я ушел?
О нет, я в порядке. Я всегда так просыпаюсь.
Лидия выглядела хорошо. Свет проникал сквозь занавески и падал на нее. В руке у нее был апельсин, и она подбрасывала его в воздух. Апельсин кружился в солнечном утре.
Я не могу остаться,
она сказала, но я хочу у вас кое-что спросить.
Конечно.
Я скульптор.Хочу лепить тебе голову.
Хорошо.
Вы должны прийти ко мне. У меня нет студии. Придется делать это у меня дома. Это не заставит вас нервничать, правда?
№
Я записал ее адрес и инструкции, как туда добраться.
Постарайтесь прийти к одиннадцати утра. Дети приходят из школы в середине дня, и это отвлекает.
Я буду там в одиннадцать,
я ей сказал.
Я сел напротив Лидии в ее уголке для завтрака. Между нами был большой холм из глины. Она начала задавать вопросы.
Ваши родители живы?
№
Вам нравится Лос-Анджелес?
Это мой любимый город.
Почему вы так пишете о женщинах?
Как что?
Вы знаете.
Нет, не знаю.
Что ж, мне чертовски жаль, что мужчина, который пишет так же хорошо, как вы, просто ничего не знает о женщинах.
Я не ответил.
Черт побери! Что Лиза сделала с…?
Она начала обыскивать комнату. О, девочки, которые убегают с инструментами своей матери!
Лидия нашла еще одну. Я сделаю это. Теперь стой спокойно, расслабься, но не двигайся.
Я стоял перед ней. Она работала на холме из глины деревянным инструментом с проволочной петлей на конце. Она помахала мне инструментом над глиняной насыпью. Я наблюдал за ней. Ее глаза смотрели на меня.
Они были большие, темно-коричневые. Даже ее плохой глаз, тот, который не совсем соответствовал другому, выглядел хорошо. Я оглянулся. Лидия работала. Время прошло. Я был в трансе. Затем она сказала: Как насчет перерыва? Хотите пиво?
Хорошо. Да.
Когда она встала, чтобы пойти к холодильнику, я последовал за ней. Она достала бутылку и закрыла дверь. Когда она повернулась, я схватил ее за талию и притянул к себе. Я прижался к ее губам и всем телом.Одной рукой она держала пивную бутылку на расстоянии вытянутой руки. Я поцеловал ее. Я снова поцеловал ее. Лидия оттолкнула меня.
Хорошо,
она сказала, хватит. Нам есть над чем работать.
Мы снова сели, я пил свое пиво, а Лидия курила сигарету, глина между нами. Затем раздался звонок в дверь. Лидия встала. Там стояла толстая женщина с неистовыми умоляющими глазами.
Это моя сестра Глендолин.
Привет.
Глендолин придвинул стул и заговорил.Она могла говорить . Если бы она была сфинксом, она могла бы говорить, если бы она была камнем, она могла бы говорить. Интересно, когда она устанет и уйдет. Даже после того, как я перестал слушать, меня как будто били крошечными шариками для пинг-понга. Глендолин не имела представления о времени или о том, что она могла вторгнуться. Она говорила снова и снова.
Послушайте,
Я наконец сказал, когда вы собираетесь уйти?
Затем началось сестринское дело. Они начали разговаривать друг с другом.Они оба стояли, размахивая руками друг другу. Голоса стали выше. Они угрожали друг другу физической расправой. Наконец — на краю света — Глендолин сделала гигантский поворот туловища, выскочила из дверного проема через большой хлопок дверной решетки и исчезла — но все еще слышала, загорелась и плакала — в свою квартиру на заднем дворе. суда.
Мы с Лидией вернулись в уголок для завтрака и сели. Она взяла в руки инструмент скульптора. Ее глаза смотрели в мои.
3Однажды утром, несколько дней спустя, я вошел во двор Лидии, когда она входила из переулка. Она приехала к своей подруге Тине, которая жила в многоквартирном доме на углу. В то утро она выглядела наэлектризованной, как в первый раз, когда она пришла с апельсином.
Ооооо,
она сказала, у тебя новая рубашка!
Это было правдой. Я купил рубашку, потому что думал о ней, о том, чтобы увидеть ее.Я знал, что она это знает и смеется надо мной, но я не возражал.
Лидия открыла дверь, и мы вошли внутрь. Глина лежала в центре столика для завтрака под влажной тряпкой. Она стянула ткань. Как вы думаете?
Лидия меня не щадила. Шрамы были, нос алкоголика, пасть обезьяны, глаза сузились до щелочей, и была тупая, довольная улыбка счастливого человека, смешного, ощущающего свою удачу и гадающего почему. Ей было 30, а мне больше 50.Мне было все равно.
Да,
Я сказал, ты меня сбил. Мне это нравится. Но похоже, что это почти закончено. Когда это будет сделано, я впаду в депрессию. Было несколько прекрасных утра и после обеда.
Это мешало вам писать?
Нет, пишу только когда стемнеет. Я никогда не могу писать днем.
Лидия взяла свой инструмент для моделирования и посмотрела на меня. Не волнуйтесь. У меня еще много работы.Я хочу сделать это правильно.
В первый перерыв она достала из холодильника пинту виски.
А,
Я сказал.
Сколько?
спросила она, подняв высокий стакан с водой.
Половина и половина.
Она приготовила напиток, и я выпил его сразу.
Я слышала о тебе,
она сказала.
Как что?
О том, как вы сбрасываете парней с крыльца.Что ты бьешь своих женщин.
Бить моих женщин?
Да, мне кто-то сказал.
Я схватил Лидию, и мы вошли в самый долгий поцелуй в жизни. Я прижал ее к краю раковины и начал тереться о нее своим членом. Она оттолкнула меня, но я снова поймал ее в центре кухни.
Рука Лидии потянулась к моей и протолкнула ее через перед джинсов в трусики. Кончик пальца нащупал верхнюю часть ее влагалища. Она была мокрая.Продолжая целовать ее, я погрузил палец в ее влагалище. Затем я вытащил руку, оторвался, взял пинту и налил себе еще. Я снова сел за столик в уголке для завтрака, а Лидия подошла к другой стороне, села и посмотрела на меня. Затем она снова начала работать с глиной. Я медленно пил виски.
Послушайте,
Я сказал, Я знаю вашу трагедию.
Что?
Я знаю вашу трагедию.
Что вы имеете в виду?
Слушай,
Я сказал, просто забудь.
Я хочу знать.
Я не хочу обидеть вас.
Я хочу знать, о чем вы, черт возьми, говорите.
Хорошо, если вы дадите мне еще выпить, я вам скажу.
Хорошо.
Лидия взяла мой пустой стакан и дала мне полувиски, полуводы. Я снова выпил.
Ну?
она спросила.
Черт возьми.
Знаете что?
У тебя большая киска.
Что?
Это не редкость. У тебя было двое детей.
Лидия сидела, молча работая на глине. Затем она отложила свой инструмент. Она подошла к углу кухни у задней двери. Я смотрел, как она наклонилась и стянула ботинки. Затем она сбросила джинсы и трусики. Ее пизда была прямо здесь и смотрела на меня.
Хорошо, ублюдок,
она сказала. Я покажу вам, что вы ошибаетесь.
Я снял туфли, штаны и шорты. Я опустился на колени на линолеумный пол, а затем лег на нее и потянулся. Я начал ее целовать. Я быстро ожесточился и почувствовал, как проникаю в нее.
Я начал гладить… раз, два, три….
Постучали в парадную дверь. Это был детский стук — маленькие кулачки, неистовые, настойчивые. Лидия меня быстро оттолкнула. «Это Лиза! Она не ходила сегодня в школу! Она была в…» Лидия вскочила и начала натягивать одежду.
Одевайся!
она сказала мне.
Я оделся как можно быстрее. Лидия подошла к двери и увидела свою пятилетнюю дочь: МАМА! МАМА! Я порезал палец!
Я забрел в гостиную. Лидия посадила Лизу на колени. «Оооо, пусть мама увидит. Оооо, пусть мама поцелует твой палец. Мамочка сделает это лучше!»
МАМА, как больно!
Я посмотрел на разрез. Это было почти незаметно.
Послушайте,
Я наконец сказал Лидии, увидимся завтра.
Простите,
она сказала.
Знаю.
Лиза посмотрела на меня, слезы текли и текли. «Лиза не допустит, чтобы с ее мамой случилось что-нибудь плохое, », — сказала Лидия.
Я открыл дверь, закрыл ее и подошел к своей Меркурий-комете 1962 года выпуска.
4Я в то время редактировал небольшой журнал, The Laxative Approach .У меня было два соредактора, и мы чувствовали, что печатаем лучших поэтов нашего времени. Также некоторые другие. Одним из редакторов был Кеннет Маллок (черный), бросивший школу с невысоким ростом и ростом, которого частично поддерживала его мать, а частично — сестра. Другим редактором был Сэмми Левинсон (еврей), 27 лет, он жил со своими родителями и поддерживался ими.
Листы напечатаны. Теперь нам нужно было сопоставить их и прикрепить скобами к обложкам.
Что вы делаете,
сказал Сэмми, «устраиваете вечеринку по сопоставлению».Вы подаете напитки и небольшую ерунду, и позволяете им делать работу «.
Я ненавижу вечеринки,
я сказал.
Я буду приглашать,
сказал Сэмми. — сказал, и я пригласил Лидию.
В ночь на вечеринку Сэмми прибыл с уже собранными листами. Он нервничал с головным тиком, и ему не терпелось увидеть свои собственные стихи в печати. Сам сопоставил The Laxative Approach , а затем прикрепил крышки скобами.Кеннета Маллока не удалось найти — вероятно, он был либо в тюрьме, либо был заключен.
Приехали люди. Я знал очень мало из них. Я пошел к хозяйке дома на заднем дворе. Она подошла к двери.
У меня большой праздник, миссис О’Киф. Я хочу, чтобы вы пришли с мужем. Много пива, кренделей и чипсов.
О боже, нет!
Что с тобой?
«Я видел, как люди заходят туда! Эти бороды, и все эти волосы, и эта рваная одежда! Браслеты и бусы… они выглядят как сборище коммунистов! Как вы, , можете так выносить человека?»
Я тоже терпеть не могу этих людей, миссисО’Киф. Мы просто пьем пиво и разговариваем. Это ничего не значит.
Вы их смотрите. Такой украдет сантехнику.
Она закрыла дверь.
Лидия опоздала. Она вошла в дверь, как актриса. Первое, что я заметил, была ее большая ковбойская шляпа с приколотым сбоку бледно-лиловым пером. Она не стала со мной разговаривать, но сразу же села рядом с молодым продавцом книжного магазина и начала с ним напряженный разговор. Я стал пить еще больше, и часть драйва и юмора пропали из моего разговора.Клерк в книжном магазине был достаточно хорошим человеком, пытался стать писателем. Его звали Рэнди Эванс, но он слишком увлекся Кафкой, чтобы добиться какой-либо литературной ясности. Мы опубликовали его в The Laxative Approach вместо того, чтобы задеть его чувства, а также для распространения журнала через его книжный магазин.
Я пил пиво и бродил. Я вышел на заднее крыльцо, сел на крыльцо в переулке и наблюдал, как большая черная кошка пытается залезть в мусорный бак.Я подошел к нему. Когда я подошел, он спрыгнул с мусорного бака. Он стоял в трех или четырех футах от меня и смотрел на меня. Я снял крышку с мусорного бака. Зловоние было ужасным. Меня вырвало в банку. Я уронил крышку на тротуар. Кот вскочил и встал, поставив все четыре ноги на край банки. Он заколебался, затем, сияя под полумесяцем, он прыгнул во все это.
Лидия все еще разговаривала с Рэнди, и я заметил, что под столом одна из ее ног касалась одной из ног Рэнди.Я открыл еще пиво.
Сэмми рассмешил толпу. У меня это получалось немного лучше, чем у него, когда я хотел рассмешить толпу, но в ту ночь я был не очень хорош. Было 15 или 16 мужчин и две женщины — Лидия и Эйприл. Апрель была на ATD и жирной. Она растянулась на полу. Примерно через час она встала и уехала с Карлом, обожженным фанатом скорости. Осталось 15 или 16 человек и Лидия. Я нашла пинту виски на кухне, достала ее на заднем крыльце и время от времени перекусывала.
С наступлением ночи люди начали постепенно уходить. Даже Рэнди Эванс ушел. Наконец остались только Сэмми, Лидия и я. Лидия разговаривала с Сэмми. Сэмми сказал несколько забавных вещей. Я мог смеяться. Затем он сказал, что должен уйти.
Пожалуйста, не уходи, Сэмми,
сказала Лидия.
Отпусти ребенка,
Я сказал.
Да, мне пора,
сказал Сэмми.
После того, как Сэмми ушел, Лидия сказала: Тебе не нужно было его прогонять.Сэмми забавный, Сэмми действительно забавный. Вы обидели его чувства.
Но я хочу поговорить с тобой наедине, Лидия.
«Мне нравятся ваши друзья. Я не встречаюсь со всеми людьми, как вы. Мне нравятся человека!»
Не знаю.
«Я знаю, что ты не знаешь. Но я делаю . Люди приходят посмотреть на тебя. Может быть, если бы они не пришли увидеть тебя, они бы тебе понравились больше».
Нет, чем меньше я их вижу, тем больше они мне нравятся.
Вы обидели Сэмми.
Вот дерьмо, он ушел домой к матери.
Вы ревнуете, вы не уверены в себе. Ты думаешь, я хочу лечь в постель с каждым мужчиной, с которым разговариваю.
Нет, не знаю. Слушай, как насчет немного выпить?
Я встал и перепутал ее. Лидия закурила длинную сигарету и отпила свой напиток. Ты отлично выглядишь в этой шляпе,
Я сказал. Это пурпурное перо — что-то.
Это шляпа моего отца.
Не упустит ли он это?
Он мертв.
Я притянул Лидию к дивану и долго поцеловал. Она рассказала мне о своем отце. Он умер и оставил всем 4 сестрам немного денег. Это позволило им быть независимыми и позволило Лидии развестись с мужем. Еще она рассказала мне, что у нее был какой-то срыв, и она провела время в сумасшедшем доме. Я снова поцеловал ее. Послушайте,
Я сказал, давай ложимся на кровать.Я устал.
К моему удивлению, она последовала за мной в спальню. Я растянулся на кровати и почувствовал, как она села. Я закрыл глаза и понял, что она снимает сапоги. Я слышал, как один ботинок ударился об пол, затем другой. Я начал раздеваться на кровати. Я потянулся и выключил верхний свет. Я продолжал раздеваться. Мы еще немного поцеловались.
Сколько времени прошло с тех пор, как у вас была женщина?
Четыре года.
Четыре года?
Да.
Я думаю, ты заслуживаешь любви,
она сказала. Ты мне приснился. Я открыл твой сундук, как шкаф, в нем были дверцы, и когда я открыл дверцы, я увидел внутри тебя всевозможные мягкие вещи — плюшевых мишек, крошечных пушистых животных, все эти мягкие, приятные вещи. Потом мне приснился другой мужчина. Он подошел ко мне и протянул мне несколько листов бумаги. Он был писателем. Я взял листы бумаги и посмотрел на них. А у бумажек был рак. У его писателя был рак.Я иду по своим мечтам. Вы заслуживаете любви.
Мы снова поцеловались.
Послушай,
она сказала, после того, как ты воткнешь эту штуку в меня, вытащи ее прямо перед тем, как кончить. ХОРОШО.?
Я понимаю.
Я залез на нее сверху. Это было хорошо. Это было что-то происходящее, что-то реальное, и с девушкой на 20 лет моложе меня, и в конце концов, действительно красивой. Я сделал около 10 ударов — и вошел внутрь нее.
Она вскочила.
Сукин сын! Ты вошел в меня!
«Лидия, это было так долго … это было так хорошо… Я ничего не мог поделать. Он подкрался ко мне! Честное слово, я ничего не мог с собой поделать».
Она побежала в ванную и пустила воду в ванну. Она стояла перед зеркалом, расчесывая свои длинные каштановые волосы. Она была действительно красива.
Сукин сын! Боже, какой тупой школьный трюк. Это дерьмо из средней школы! А в худшее время и быть не могло! Что ж, теперь мы в лачуге! Теперь мы в лачуге!
Я двинулся к ней в ванную. Лидия, я люблю тебя.
Убирайся от меня к черту!
Она меня вытолкнула, закрыла дверь, и я стоял в холле, прислушиваясь, как течет вода в ванне.
5Я, , не видел Лидию пару дней, хотя мне удалось позвонить ей 6 или 7 раз за это время. Потом наступили выходные. Ее бывший муж Джеральд всегда забирал детей на выходные.
Я подъехал к ее двору около 11 часов утра в субботу и постучал.Она была в обтягивающих джинсах, сапогах, оранжевой блузке. Ее глаза казались более темно-карими, чем когда-либо, и в солнечном свете, когда она открыла дверь, я заметил естественный красный цвет в ее темных волосах. Это было потрясающе. Она позволила мне поцеловать ее, затем заперла за нами дверь, и мы пошли к моей машине. Мы выбрали пляж — не для купания — была середина зимы — а для того, чтобы чем-то заняться.
Мы ехали. Было приятно, что Лидия была со мной в машине.
«Это было какой-то партией , она сказала.
Вы называете это группой сопоставления? Это была вечеринка совокупления, вот что это было. Партия совокупления! »
Я вел машину одной рукой, а другой опирался на ее внутреннюю поверхность бедра. Я ничего не мог с собой поделать. Лидия, казалось, не заметила. Когда я ехал, рука скользнула между ее ног. Внезапно она сказала: Убери тебя. Это моя киска!
Вы хотите бутерброд и колу или что-то в этом роде?
— спросил я. Хорошо,
она сказала.
Мы пошли в небольшой еврейский магазин деликатесов, чтобы купить эти вещи, и отнесли их на травяной холм с видом на море. У нас были бутерброды, соленые огурцы, чипсы и безалкогольные напитки. Пляж был почти безлюдным, и еда была вкусной. Лидия молчала. Я был поражен тем, как быстро она ела. Она яростно разорвала свой сэндвич, сделала большие глотки колы, съела половину огурца за один укус и потянулась за горстью картофельных чипсов.Я, наоборот, очень медленно ем.
Страсть, подумал я, у нее есть страсть.
Как этот бутерброд?
— спросил я.
Довольно хорошо. Я был голоден.
Из них получаются хорошие бутерброды. Вы хотите что-нибудь еще?
Да, я хочу шоколадку.
Какие?
О, любой. Что-то хорошее.
Я откусил от бутерброда, проглотил кока-колу, отложил их и пошел в магазин.Я купил два шоколадных батончика, чтобы у нее был выбор. Когда я возвращался, к холму приближался высокий черный мужчина. Был холодный день, но он был без рубашки и у него было очень мускулистое тело. На вид ему было чуть больше двадцати. Он шел очень медленно и прямо. У него была длинная тонкая шея, а из левого уха свешивалась золотая серьга. Он прошел перед Лидией по песку на океанской стороне холма. Я подошел и сел рядом с Лидией.
Вы видели того парня?
она спросила.
Да.
Иисус Христос, вот я с тобой, ты на двадцать лет старше меня. У меня могло быть что-то подобное. Что, черт возьми, со мной не так?
«Посмотрите. Вот пара шоколадных батончиков. Возьмите
Women Summary & Study Guide
Women Summary & Study Guide включает исчерпывающую информацию и анализ, чтобы помочь вам понять книгу. Данное учебное пособие состоит из следующих разделов:
Это подробное описание литературы также содержит темы для обсуждения по Женщины Чарльз Буковски.
Генри Чинаски — стареющий белый алкоголик, получивший известность как поэт. Он выполняет различные чтения, жаждет алкоголя с удвоенной силой и по пути встречает разных людей. Генри находит мужчин в значительной степени неинтересными и предпочитает сосредоточить почти все свое внимание на женщинах, а для Генри женщины почти полностью приравниваются к половому акту. На протяжении всего романа Генри описывает сексуальные отношения с множеством женщин в самых разных обстоятельствах, которые в конечном итоге становятся однообразно повторяющимися.
Роман охватывает период около шести лет в начале 1970-х годов. Основным местом действия романа является Лос-Анджелес, Калифорния, с сильным акцентом на грязную квартиру Генри Чинаски, главного героя и рассказчика. Генри — пятидесятилетний алкоголик. Проработав несколько лет клерком в Почтовой службе США, Генри бросает свою работу, чтобы продолжить писательскую карьеру в качестве второстепенного поэта. Зарабатывая на жизнь продажей стихов и редактированием небольших журналов, Генри пьет и смотрит на женщин.
В конце концов публикации Генри привлекают незначительное внимание, и в начале основной хронологии романа у Генри есть несколько томов сборника стихов в печати. Он начинает давать публичные чтения, и его дурная слава распространяется. Затем он встречает Лидию Вэнс, женщину примерно вдвое его возраста, и начинает с ней длительный любовный роман, который выдерживает множество ссор, несколько интрижек с участием обоих партнеров и месяцы запоя. По мере того, как слава Генри продолжает расти, его способность заниматься сексом с другими женщинами становится очевидной.Психическое состояние Лидии ухудшается, она становится более агрессивной и ревнивой. В конце концов, доведенная до предела еще одним делом Генри, Лидия приходит в ярость и ее арестовывают. Генри отказывается выдвигать обвинения, но их отношения фактически прекращены.
Генри начинает продолжительную серию сексуальных приключений с множеством молодых привлекательных женщин. Этот паттерн занимает основную часть повествования и варьируется только в незначительных деталях. В целом, Генри встречает молодую привлекательную женщину, и женщина бросается на Генри.Генри с энтузиазмом занимается с ней сексом, а затем женщину выбрасывают для следующего цикла. Все женщины, кроме одной, описаны как более красивые, чем предыдущая, и более сексуально извращенные или авантюрные, чем предыдущая. В общем, каждый младше предыдущего, хотя это не всегда так. На протяжении всех дел Генри продолжает запивать, постоянно рвать и привязан к своей грязной квартире, граничащей с одержимостью.
Женоненавистничество в работе Чарльза Буковски: Плюм
от Аманды Картиджано
Мы много слышим о женском представительстве, когда речь идет о телевидении и музыке, но средства массовой информации редко обращают внимание на женщин в литературе.Конечно, есть много популярных работ с участием феминистских персонажей и / или повествований, таких как Jane Eyre , «Желтые обои» и The Color Purple , но я хочу выделить некоторые проблемы, которые возникают, когда литературные гиганты как Чарльз Буковски, выступающий против феминизма в своих собственных произведениях.
Важно понять концепцию Буковски о женщинах и период времени, в который он их писал. Его знаменитые романы « Женщины, » и «Ветчина на ржи » считаются автобиографическими, поскольку главный герой, Генри Чарльз «Хэнк» Чиански, является альтер-эго Буковски.Воспитание с отцом, у которого сложилось негативное впечатление о том, кого он считал «слабым полом», сильно повлияло на собственное понимание Буковски женщин.
Благодаря глубокому, конкретному языку и образности в поэзии женоненавистнические приемы Буковски полностью представлены, и он, кажется, зациклен на этой теме. Возможность думать и рассматривать женщин таким унизительным для того места в литературе образом только усиливает предвзятое, сексистское представление.
В «Лошади за 340 долларов и шлюхе за сто долларов» Буковски сравнивает тело женщины со ставкой на ипподром:
«Там есть женщины, которые идут туда, куда идут деньги, и иногда, когда смотришь на этих шлюх, этих шлюх за сто долларов, иногда удивляешься, не разыгрывает ли природа, разнося столько груди и задниц, и то, как все это висели вместе, смотришь, смотришь, смотришь и не веришь »
Между 1930 и 1970 годами существовало множество социальных и политических движений, которые пытались добиться справедливости и равенства для женщин.С началом «Освобождения женщин» и второй волны феминизма, получившей огромную известность, женщины выступили с требованиями изменить свою ценность. Но Буковски, казалось, держал свою работу отдельно от того, что происходило вокруг него. Его создание персонажей иллюстрирует то, что пережил Буковски, и поэтому он пришел к выводу, что «женщины — агрессивные и нелояльные шлюхи». В эссе Яни Корхонен «Изображение женщин в романах Чарльза Буковски» она обсуждает два важнейших компонента женоненавистничества и сексизма: восприятие мужчинами женской враждебности и восприятие мужчинами женщин как сексуальных объектов.Когда у вас нет уважения к кому-то, не говоря уже о целом поле, почти невозможно охарактеризовать их как законных людей. Поэтому вместо этого Буковски использовал насилие и гнев, чтобы сделать свои произведения более убедительными.
Большинство феминисток подумали бы держаться подальше от работ Буковски, учитывая то, как он говорил о женщинах, но большая часть его работ была написана в конце 70-х — начале 80-х годов, когда распространенные заблуждения о гендерном представительстве и равенстве были повсеместными.Возможно, тогда было не так много разговоров о необходимости перемен, как сейчас, но это все же не отменяет существования женоненавистничества в его литературных произведениях. Он часто писал с точки зрения своего альтер-эго, что создает нехудожественную перспективу, и хотя Буковски считает, что так о женщинах нужно говорить, другим женщинам трудно поддерживать помолвку, потому что это слишком реально.
Персонажи в литературе обычно следуют тому же рецепту, что и персонажи в фильмах, но поскольку текст не является мгновенным визуалом, обществу требуется время, чтобы отреагировать.Обозначение женщин как сексуальных объектов по-прежнему является важной темой, обсуждаемой в СМИ, посвященных гендерным вопросам, и воссоздание этой точной буквы в письменной форме может быть сделано с помощью различных элементов характеристики.
Письменные изображения женщин Буковски важно отметить здесь, потому что, поскольку его работа считается автобиографической, это подразумевает для его читателей, что это был его собственный опыт. Мы пишем то, что знаем, и именно так он знал женщин. Мы часто даем писателям возможность сомневаться в нашем удовлетворении, если считаем, что работа хороша, но с этической точки зрения с точки зрения другого писателя также уместно осознать социологические недостатки, которые также проявляются.Мы не можем изменить книгу, но можем быть в сознании.
Чтобы узнать больше об Аманде, посмотрите ее интервью.
Рецензии на книгу Криса Салибы: Женщины, Чарльз Буковски
Отзыв для персонала Криса СалибыТретий роман Чарльза Буковски — это сексуальный банкет чрезмерной снисходительности и мимолетного удовлетворения. Женщины — также роман глубоко экзистенциальный.
« женщина» — третий роман Чарльза Буковски, опубликованный в 1978 году.Он практически идентичен по формату и стилю своим предшественникам Post Office (1971) и Factotum (1975). Основное отличие состоит в том, что он вдвое длиннее и даже грубее, чем первые два. Почтовое отделение , Factotum и Женщины почти можно рассматривать как единое непрерывное произведение, в котором изображен один и тот же антигерой, Генри Чинаски, очевидно, сам Чарльз Буковски.
Женщины, Чарльз Буковски. Издано Virgin Books. ISBN: 9780753518144 Рекомендуемая розничная цена: 19 долларов США.95
Чарльз Буковски: Больше, чем женоненавистничество?
« Мужчина, при всей его браваде и исследованиях, остается верным, тот, кто обычно чувствует любовь. Женщина искусна в предательстве, пытках и проклятиях ”
(Буковски, «Письмо Стивену Ричмонду»)
Академическая респектабельность Буковски намного ниже, чем у Фредерика Эксли, Хантера С. Томпсона и Джона Фанте. Он был самопровозглашенным бабником и алкоголиком, чьи произведения под его образом «Грязного старика» в конце шестидесятых разорвали авангард американской литературы, и он продолжал привлекать внимание беллетристскими мемуарами вплоть до своей смерти в 1994 году.Чарльз Буковски вульгарно представил обыденное, деконструируя американскую мечту (и свое место в ней) через часто появляющегося главного героя Чинаски. Часто его работы представляли собой театрализованное изображение его собственного видения гипер-мужественности, которое без извинений жестоко наносило удары по окружающим его, особенно женщинам.
« Как только женщина восстанет против вас, забудьте об этом. Они могут любить тебя, тогда в них что-то крутится. Они могут увидеть, как ты умираешь в сточной канаве, сбитый машиной, и плюнут на тебя. ”
(Буковски, Женщин )
Это была не просто женственность в абстрактном смысле: по-видимому, подавляющее большинство женщин, которых он знал, были представлены в его произведениях, от «300-фунтовой шлюхи», с которой он потерял девственность в 24 года, до Эмбер О’Нил ( псевдоним), которая была так потрясена его изображением их романа, что в отместку опубликовала книгу под названием « Blowing My Hero ». Так в чем же привлекательность Буковски? И стоит ли рассматривать его через академическую линзу, учитывая его вульгарное подчинение женщинам? Даже в своих собственных работах он упорно осуждал институционализированную академию, для него это был «храм снобов и мошенников», тогда как он и контркультура, которую он представлял, «пришли из переулков, баров и тюрем» (Bukowski, Rape Пресвятой Богородицы ).
Вместо того, чтобы уклоняться от Буковски и презрительно закатывать глаза, когда мы слышим, что он упоминается рядом с Максом Такером ( Я надеюсь, что они Подают пиво в аду ) и Чаком Палаником ( Бойцовский клуб ) широко раскрытыми и впечатлительными студентами Давайте применим некоторую базовую гендерную теорию — исследуем мужскую позу Буковски и зададим вопрос: есть ли в женоненавистничестве Буковски что-то большее, чем простая ненависть к женщинам, или его следует отбросить обратно в переулки?
Рассказы Буковски были преувеличением правды.Он никогда не называл свою работу автобиографической. Тем не менее, поскольку рассказы, взгляды и персонажи, которых он изображал в своих работах, в той или иной форме появлялись в его собственной жизни, многие люди считали это так и поэтому идеализировали его. В досье ФБР, которое было составлено о нем в 1968 году (почему ФБР интересовалось им, — другая история), есть интервью с его домовладельцем, в котором предполагается, что Буковски «все время держится при себе» и что он «никогда не видел женщин в своей квартире или вокруг нее ».[1] Тем не менее, жестокое обращение с женщинами, насилие и подчинение, о которых он пишет, были определенно реальными. В шокирующем интервью со своей бывшей женой он замечен, когда он пинает ее и ругает ее (ниже — на усмотрение зрителя). Но насколько важна правда?
Женщины — третий роман Буковски, опубликованный в 1978 году. Ему предшествовали Post Office и Factotum , а за ним — Ham На Rye , Hollywood и Pulp .
Вы читали Женщины ? Дайте нам знать, что вы думаете об этом, и в чем, по вашему мнению, он сочетается с другими его романами, в комментариях ниже.
Цитаты Чарльза Буковски о женщинах
«« Вы были замужем? »
« Да. »
« Что случилось? »
« Психологическая жестокость »», согласно документам о разводе. «
« Это правда? » она спросила.
«Конечно, в обе стороны».
«Я нашел Пита и Сельму. Сельма выглядела великолепно. Как получить Сельму? Собаки этого мира никогда не заканчивались Сельмой. Собаки остались собаками ».
«Образование было новым богом, а образованные люди — новыми хозяевами плантаций.
«Мы расстаемся не реже одного раза в неделю -« навсегда », но всегда каким-то образом умудрялись помириться. Она закончила лепить мою голову и отдала ее мне. Когда мы расходились, я клал голову в машину рядом со мной на переднее сиденье, отвозил к ней домой и оставлял за дверью на крыльце. Затем я шел к телефонной будке, звонил ей и говорил: «Твоя проклятая голова за дверью!» Эта голова металась взад и вперед… ».
«« Вы не понимаете. Я буду великолепен.У меня потенциала и больше, чем у вас! »
« Потенциал, — сказал я, — ничего не значит. Вы должны это сделать. Почти каждый ребенок в детской кроватке имеет больший потенциал, чем я »».
«Когда я был пьян, а Лидия сошла с ума, мы были почти равными».
«Буковски — Женщины» от BRISTOL NOIR
«Я не любил выходные. Все вышли на улицы. Все играли в пинг-понг, стригли лужайку, полировали машину, ходили в супермаркет, на пляж или в парк.Везде толпы. Понедельник был моим любимым днем. Все вернулись на работу и скрылись из виду ».
«Ди Ди налила еще один бокал вина. Хорошее вино. Я любил ее. Было хорошо иметь место, куда можно пойти, когда дела пошли плохо. Я вспомнил первые дни, когда дела шли плохо и некуда было деваться. Может быть, это было хорошо для меня. Потом. Но теперь меня не интересовало, что для меня хорошо. Меня интересовало, как я себя чувствую и как перестать чувствовать себя плохо, когда что-то пошло не так.Как снова почувствовать себя хорошо.
«Я не хочу тебя трахать, Ди Ди», — сказал я. «Я не всегда хорошо отношусь к женщинам».
«Я же говорил тебе, что люблю тебя».
«Не делай этого. Не люби меня ».
« Хорошо, — сказала она, — я не буду любить тебя, я буду почти любить тебя. Это будет хорошо? »
« Это намного лучше, чем другое ».
Мы допили вино и легли спать…»
«Тем не менее, я все время думал о Лидии. Хорошие стороны наших отношений были похожи на крысу, которая ходит и грызет мне живот.
«Донни принес напиток, и они с Ди Ди поговорили. Казалось, они знают одних и тех же людей. Я никого из них не знал. Чтобы меня возбудить, нужно было многое. Мне было все равно. Мне не нравился Нью-Йорк. Я не любил Голливуд. Я не любил рок-музыку. Ничего не понравилось. Может, я боялся. Вот и все — я боялся. Я хотел посидеть в одиночестве в комнате с опущенными шторами. Я наслаждался этим. Я был чудак. Я был сумасшедшим. А Лидии больше не было ».
«Нет ничего хуже, чем разориться и женщина бросит вас.Нечего пить, никакой работы, только стены, сидеть там, глядя на стены и думать. Вот как женщины ответили на вас, но это тоже ранило и ослабило их. По крайней мере, мне нравится верить.
«Ди Ди знала, что то, что случилось с одним человеком, случилось с большинством из нас. Наши жизни не были такими уж разными, хотя нам нравилось так думать ».
«Боль странная. Кот убивает птицу, автокатастрофа, пожар … Приходит боль, БАХ, и вот она, садится на тебя. Это реально.И для всех, кто смотрит, ты выглядишь глупо. Как будто ты вдруг стал идиотом. От этого нет лекарства, если вы не знаете кого-то, кто понимает, что вы чувствуете, и знает, как помочь.
«Худшее для писателя — это знать другого писателя, и, что еще хуже, знать ряд других писателей. Как мухи на одной и той же какашке ».
«Ди Ди заказал еще одну порцию напитков. «Почему ты не можешь быть порядочным по отношению к людям?» — спросила она.
«Страх», — сказал я.
«Она поцеловала меня и ушла.Я выключил телевизор. и открыл еще пиво. На этом острове делать нечего, кроме как напиться. Я подошел к окну. На пляже ниже Ди Ди сидела рядом с молодым человеком, радостно разговаривала, улыбалась и жестикулировала руками. Молодой человек усмехнулся в ответ. Было хорошо не участвовать в подобных вещах. Я был рад, что не был влюблен, что меня не устраивает мир. Мне нравилось не ладить со всем. Влюбленные люди часто становятся резкими, опасными. Они теряют чувство перспективы. Они теряют чувство юмора.Они становятся нервными и занудными психотиками. Они даже становятся убийцами ».
«« Вы написали сегодня? »
« Немного. »
« Было ли это хорошо? »
« Вы не узнаете раньше 18 дней спустя »».
«Я был по природе одиночкой, доволен просто жить с женщиной, есть с ней, спать с ней, гулять с ней по улице. Я не хотел ни разговоров, ни никуда, кроме ипподрома или боксерских матчей. Я не понимал телеканал. Я чувствовал себя глупо платить деньги за то, чтобы пойти в кинотеатр и посидеть с другими людьми, чтобы поделиться своими эмоциями.От вечеринок меня тошнит. Я ненавидел игры, грязные игры, флирт, пьяных любителей, зануд ».
Рубашки Чарльза Буковски — Нажмите, чтобы купить
«« Как вы можете узнать что-нибудь о людях, если не встречаетесь с ними? »
« Я уже знаю о них все ».«
»Даже когда мы идем поесть в ресторане в ресторане, держите голову опущенной, ни на кого не смотрите . ‘
‘ Почему меня тошнит? ‘
‘ Я наблюдаю за людьми, — сказала она, — я их изучаю. ‘
‘ Дерьмо! ‘
«Ты боишься людей!»
«Ненавижу их.
«Как ты можешь быть писателем? Вы не наблюдаете ! »
« Хорошо, я не смотрю на людей, но я зарабатываю арендную плату своим письмом. Это лучше, чем пасти овец ».
« Ты не протянешь. У тебя никогда не получится. Вы все делаете неправильно ».
« Это , почему я делаю ».
« Делаю ? Кто, черт возьми, знает, кто вы? Вы известны как Mailer ? Например, Capote ? »
« Они не умеют писать ».
« Но вы можете! Только ты, Чинаски, можешь писать! »
« Да, я так чувствую.
«Вы знамениты? Если бы вы поехали в Нью-Йорк, кто-нибудь узнал бы вас? »
« Послушайте, меня это не волнует. Я просто хочу продолжать писать. Мне не нужны трубы. ‘
‘ Вы бы взяли все трубы, которые могли бы получить. ‘
‘ Может быть. ‘
‘ Вам нравится притворяться, что вы уже знамениты. ‘
‘ Я всегда поступал так же, еще до того, как я написал. «
Ты самый неизвестный известный человек, которого я когда-либо встречал» ».
« Ну, — сказала она, — ты напуган? »
« Уже не так сильно.Ты мне нравишься ».
« Ты выглядишь намного лучше, чем на своих фотографиях », — сказала она. «Я вовсе не считаю тебя уродливым».
«Спасибо».
«О, я не имею в виду, что ты красивый, не такой, каким люди думают о красивом. Ваше лицо кажется добрым. Но твои глаза — они красивые. Они дикие, сумасшедшие, как какое-то животное, выглядывающее из горящего леса. Боже, что-то в этом роде. Я не очень хорошо говорю ».
« Тон Лидии внезапно успокоился. Я чувствовал себя лучше. Ее насилие напугало меня. Она всегда утверждала, что я ревнивая, и я часто ревновал, но когда я видел, что что-то работает против меня, мне просто становилось отвращение и я уходил.Лидия была другой. Она отреагировала. Она была главным чирлидером в игре о насилии ».
«У дверей стояли двое милиционеров.
«Здравствуйте, — сказал я.
«Мы отвечаем на тревожный призыв к миру».
«Просто небольшой семейный спор, — сказал я.
«У нас есть кое-какие подробности», — сказал полицейский, стоявший ближе всех ко мне. «Есть две женщины».
«Обычно есть, — сказал я.
— Хорошо, — сказал первый коп. «Я просто хочу задать вам один вопрос».
«Хорошо».
«Какая из двух женщин вам нужна?»
«Я возьму на себя эту.Я указал на Лидию, которая сидела в кресле и злилась на себя.
«Хорошо, сэр, вы уверены?»
«Я уверен».
Копы ушли, и вот я снова был с Лидией ».
«Немногие красивые женщины были готовы публично показать, что они кому-то принадлежат. Я знал достаточно женщин, чтобы понять это. Я принял их такими, какие они есть, а любовь приходила тяжело и очень редко. Обычно это происходило по неправильным причинам. Просто надоело сдерживать любовь и отпускать ее, потому что нужно было куда-то пойти.Тогда обычно случались неприятности ».
«Я снова был влюблен, у меня были проблемы…»
«« Я не хочу мешать тебе писать. »
» Я не могу перестать писать, это форма безумия . »»
«Начало отношений всегда было самым легким. После этого началось открытие, никогда не прекращавшееся ».
«Было что узнать о письме, наблюдая за боксерскими матчами или посещая ипподром.Сообщение было нечетким, но мне помогло. Это была важная часть: сообщение было нечетким. Это было бессловесно, как горящий дом, землетрясение или наводнение, или женщина, выходящая из машины, показывая свои ноги. Я не знал, что нужно другим писателям; Мне было все равно, я все равно не мог их читать ».
«Мне нужно вернуться к пишущей машинке, — подумал я. Искусство требует дисциплины. Любой засранец может погнаться за юбкой ».
«Проблема с писателями. Если то, что написал писатель, было опубликовано и продано много-много копий, писатель считал себя великим.Если то, что написал писатель, было опубликовано и продано средним тиражом, писатель считал себя великим. Если то, что написал писатель, было опубликовано и продано очень мало копий, писатель считал себя великим. Если то, что написал писатель, никогда не было опубликовано, и у него не было денег, чтобы опубликовать это самому, то он считал себя действительно великим. Однако правда заключалась в том, что величия было очень мало. Его почти не было, его не было видно. Но можно быть уверенным, что у худших писателей больше всего уверенности, меньше всего неуверенности в себе.В любом случае писателей следовало избегать, и я старался избегать их, но это было почти невозможно. Они надеются на какое-то братство, на какое-то единение. Ничто из этого не имело никакого отношения к письму, ничто не помогало с пишущей машинкой ».
«Когда женщина восстанет против вас, забудьте об этом. Они могут любить тебя, тогда в них что-то крутится. Они могут увидеть, как ты умираешь в сточной канаве, сбитый машиной, и плюнут на тебя.
«Той ночью я снова плохо прочитал.Мне было все равно. Им было все равно. Если бы Джон Кейдж мог получить тысячу долларов за яблоко, я бы согласился на 500 долларов плюс билет на самолет за то, что был лимоном ».
«Это проблема с выпивкой, — подумал я, наливая себе выпить. Если случается что-то плохое, вы пьете, пытаясь забыть; если случается что-то хорошее, вы пьете, чтобы отпраздновать; и если ничего не происходит, ты пьешь, чтобы что-то произошло ».
«Никто из нас не знает, как использовать секс и что с ним делать», — сказал я.«Для большинства людей секс — это просто игрушка — заводи и дай волю».
«А как насчет любви?» — спросила Валери.
«Любовь хороша для тех, кто может справиться с психической перегрузкой. Это все равно, что пытаться нести на спине полный мусорный бак через бурную реку мочи ».
« О, это не , что плохо! »
« Любовь — это форма предрассудков. У меня слишком много других предрассудков ».
« Купи мне выпить », — попросил я ее.
Она кивнула бармену. Он подошел.
«Водка-7 для джентльмена.
«Спасибо…»
«Бабетта»
«Спасибо, Бабетта. Меня зовут Генри Чинаски, писатель-алкоголик ».
« Никогда о тебе не слышал ».
« Точно так же ».
« Я владею магазином рядом с пляжем. Безделушки и дерьмо, в основном дерьмо ».
« Мы квиты. Я пишу много ерунды ».
« Вы не хотите, чтобы вас слишком бомбили, — сказал Джо. «Ты действительно начинаешь невнятно произносить слово». Им наплевать. Они просто хотят, чтобы я попал в крест ».
« 500 долларов за час работы? »- спросил Дадли. «Вы называете это крестом?»
«Да.
«Ты какой-то Христос!» »
« Что ты думаешь о женщинах? »- спросила она.
«Я не мыслитель. Все женщины разные. По сути, они кажутся сочетанием лучшего и худшего — волшебного и ужасного. Однако я рад, что они существуют ».
« Я пишу художественную литературу. »
« Что такое художественная литература? »
« Художественная литература — это улучшение жизни »».
«Я продолжал смешивать напитки и скоро мы выбежали. Я позвонил в винный магазин. «Я хочу…»
«Подожди, мой друг, — сказал он, — мы не доставляем домой до 18:00.
«Правда? Я запихиваю тебе в глотку 200 долларов в месяц… »
« Кто это? »
« Чинаски ».
« О, Чинаски, … Чего ты хотел? »
Я сказал этому человеку. Затем: «Вы знаете, как сюда добраться?»
«О, да».
«Это было мексиканское заведение в скромном хиппи-районе Хермоса-Бич. Блестящие, равнодушные типы. Смерть на берегу. Просто прекратите, вдохните, наденьте сандалии и представьте, что это прекрасный мир ».
« Женщины : Мне понравились цвета их одежды; как они шли; жестокость в некоторых лицах; то и дело почти чистая красота в другом лице, полностью и очаровательно женском.Они победили нас: они намного лучше планировали и были лучше организованы. Пока мужчины смотрели профессиональный футбол, пили пиво или боулинг, они, женщины, думали о нас, концентрировались, учились, решали — принять ли нас, отказаться от нас, обменять нас, убить нас или просто оставить нас. В конце концов, это не имело значения; что бы они ни делали, мы остались одинокими и безумными ».
«Когда я был молод, я все время был в депрессии. Но самоубийство больше не казалось возможностью в моей жизни.В моем возрасте убивать было очень мало. Что бы они ни говорили, хорошо быть старым. Было разумно, что мужчине должно быть не менее 50 лет, прежде чем он сможет писать хоть сколько-нибудь ясно. Чем больше рек вы пересекали, тем больше вы знали о реках — если вы выжили в белой воде и скрытых скалах. Иногда это может быть грубая початка.
«Люди были обязаны друг другу определенными обязательствами, даже если они не были женаты. В каком-то смысле доверие должно быть глубже, потому что оно не было освящено законом.
«Мужчина нуждался в большом количестве женщин только тогда, когда ни одна из них не была хорошей».
Купить женщин , Чарльз Буковски
Комментарии
комментариев
Читать Women Online Чарльз Буковски
Издатель
1 50379Мне было лет не спал с женщиной четыре года. У меня не было подруг-женщин. Я смотрел на них, когда проходил мимо них на улице или где бы то ни было, но смотрел на них без тоски и с чувством тщетности.Я регулярно мастурбировал, но идея иметь отношения с женщиной — даже не связанные с сексом — была выше моего воображения. У меня была внебрачная 6-летняя дочь. Она жила с матерью, и я платил алименты. Я был женат несколько лет назад, в возрасте 35 лет. Этот брак продлился два с половиной года. Жена развелась со мной. Я был влюблен только однажды. Она умерла от острого алкоголизма. Она умерла в 48 лет, когда мне было 38. Моя жена была на 12 лет моложе меня. Я думаю, что она тоже умерла, хотя я не уверен.Она писала мне длинное письмо каждое Рождество в течение 6 лет после развода. Я так и не ответил….
Не знаю, когда впервые увидел Лидию Вэнс. Это было около 6 лет назад, и я только что уволился с двенадцатилетней работы почтовым служащим и пытался стать писателем. Я был напуган и пил больше, чем когда-либо. Я пытался написать свой первый роман. Я выпивал пинту виски и две по шесть пачек пива каждую ночь, когда писал. Я курил дешевые сигары, печатал, пил и слушал классическую музыку по радио до рассвета.Я поставил цель — десять страниц за ночь, но до следующего дня не знал, сколько страниц написал. Я вставал утром, меня рвало, затем я шел в гостиную и смотрел на диван, чтобы узнать, сколько там страниц. Я всегда превышал свои десять. Иногда было 17, 18, 23, 25 страниц. Конечно, каждую ночь нужно было убрать или выбросить работу. На написание первого романа у меня ушла двадцать одна ночь.
Хозяева двора, в котором я тогда жил, которые жили в задней части дома, думали, что я сошел с ума.Каждое утро, когда я просыпался, на крыльце лежал большой коричневый бумажный пакет. Содержимое было разнообразным, но в основном в пакетах были помидоры, редис, апельсины, зеленый лук, банки с супом, красный лук. Каждую вторую ночь я пил с ними пиво до 4-5 утра. Старик терял сознание, а мы с старушкой держались за руки, и я целовал ее время от времени. Я всегда давал ей большой у двери. Она была ужасно сморщена, но ничего не могла с собой поделать. Она была католичкой и выглядела мило, когда в воскресенье утром надела розовую шляпу и пошла в церковь.
Кажется, я встретил Лидию Вэнс во время моего первого чтения стихов. Это было в книжном магазине на Кенмор-авеню, Подъемный мост. Опять я был в ужасе. Выше, но в ужасе. Когда я вошел, там были только стоячие места. У Питера, который управлял магазином и жил с черной девушкой, лежала стопка наличных денег. Черт,
он мне сказал, , если бы я всегда мог упаковать их вот так, у меня было бы достаточно денег, чтобы еще раз поехать в Индию!
Я вошел, и они начали аплодировать. Что касается поэтических чтений, я собирался сорвать свою вишню.
Я прочитал 30 минут, затем сделал перерыв. Я все еще был трезв и чувствовал, как на меня смотрят из темноты. Несколько человек подошли ко мне и поговорили. Затем во время затишья подошла Лидия Вэнс. Я сидел за столом и пил пиво. Она положила обе руки на край стола, наклонилась и посмотрела на меня. У нее были длинные каштановые волосы, довольно длинные, выдающийся нос, и один глаз не совсем соответствовал другому. Но она излучала жизненную силу — вы знали, что она была там. Я чувствовал колебания между нами.Некоторые вибрации были путаными и нехорошими, но они были. Она посмотрела на меня, и я оглянулся. Лидия Вэнс была одета в замшевый пиджак с бахромой на шее. У нее были хорошие груди. Я сказал ей: Я бы хотел сорвать бахрому с твоей куртки — мы могли бы начать с этого!
Лидия ушла. Это не сработало. Я никогда не знал, что сказать дамам. Но у нее была задница. Я смотрел на эту красивую задницу, когда она уходила. Сиденье ее голубых джинсов поддерживало его, и я наблюдал за ним, пока она уходила.
Я закончил вторую половину чтения и забыл о Лидии так же, как я забыл о женщинах, которых я проходил на тротуарах. Я взял свои деньги, подписал несколько салфеток, несколько листов бумаги, затем ушел и поехал домой.
Я все еще каждую ночь работал над первым романом. Я никогда не начинал писать до 18:18. Это было тогда, когда я приходил в почтовое отделение пристройки к терминалу. Было 6 часов вечера, когда они прибыли: Питер и Лидия Вэнс. Я открыл дверь. Питер сказал: Посмотри, Генри, посмотри, что я тебе принес!
Лидия вскочила на журнальный столик.Ее синие джинсы сидят плотнее, чем когда-либо. Она развевала свои длинные каштановые волосы из стороны в сторону. Она была ненормальной; она была чудесна. Впервые я подумал о возможности заняться с ней любовью. Она начала читать стихи. Ее собственное. Было очень плохо. Питер попытался остановить ее: «Нет! Нет! Никаких рифмующихся стихов в доме Генри Чинаски!»
Отпусти ее, Питер!
Я хотел посмотреть на ее ягодицы. Она расхаживала по старому журнальному столику. Потом она танцевала.Она замахала руками. Поэзия была ужасной, тело и безумие — нет.
Лидия спрыгнула.
Как тебе понравилось, Генри?
Что?
Поэзия.
Вряд ли.
Лидия стояла с листами стихов в руке. Питер схватил ее. Давай трахнемся!
он сказал ей. Давай, пошли ебать!
Она оттолкнула его.
Хорошо,
сказал Питер. Тогда я ухожу!
Так что уходите. — У меня есть машина, — сказала
Лидия. Я могу вернуться на свое место.
Питер подбежал к двери. Он остановился и повернулся. Хорошо, Чинаски! Не забывай, что я тебе принес!
Он хлопнул дверью и ушел. Лидия села на диван у двери. Я сел примерно в футе от нее. Я посмотрел на нее. Она выглядела изумительно. Я боялся. Я протянул руку и коснулся ее длинных волос. Волосы были волшебными.Я убрал руку. Все эти волосы действительно твои?
— спросил я. Я знал, что это было. Да,
она сказала, это так.
Я положил руку ей под подбородок и очень неловко попытался повернуть ее голову к себе. Я не был уверен в этих ситуациях. Я легко поцеловал ее.
Лидия вскочила. Мне пора. Я плачу няню.
Смотри,
Я сказал, останься. Я заплачу. Просто подожди ненадолго.
Нет, не могу,
она сказала, Мне пора.
Она подошла к двери. Я пошел за ней. Она открыла дверь. Затем она повернулась. Я потянулся к ней в последний раз. Она подняла лицо и легонько поцеловала меня. Затем она отстранилась и вложила мне в руку несколько машинописных бумаг. Дверь закрылась. Я сидел на диване с бумагами в руке и слушал, как заводится ее машина.
Стихи были скреплены скобками, скопированы на мимеографе и названы HERRRR . Я читал некоторые из них. Они были интересны, полны юмора и сексуальности, но написаны плохо.Они были Лидией и тремя ее сестрами — все вместе такие веселые, храбрые и сексуальные. Я выбросил простыни и открыл пинту виски. На улице было темно. По радио в основном играли Моцарт, Брамс и Пчела.
2день или около того спустя я получил по почте стихотворение от Лидии. Это было длинное стихотворение, и оно начиналось:
Выходи, старый тролль,
Выходи из своей темной дыры, старый тролль,
Выходи вместе с нами на солнечный свет и
Давайте украсим ваши волосы ромашками …
Стихотворение продолжало рассказывать мне, как хорошо было бы танцевать в поле с оленеводами женского пола, которые принесут мне радость и истинное знание.Я кладу письмо в ящик комода.
На следующее утро меня разбудил стук в стекло входной двери. Было 10:30 утра.
Уходи,
Я сказал.
Это Лидия.
Хорошо. Подождите минуту.
Я надел рубашку и брюки и открыл дверь. Затем я побежал в ванную, и меня вырвало. Я попытался почистить зубы, но снова меня вырвало — сладость зубной пасты перевернула мой желудок. Я вышел.
Вы больны,
сказала Лидия. Вы хотите, чтобы я ушел?
О нет, я в порядке. Я всегда так просыпаюсь.
Лидия выглядела хорошо. Свет проникал сквозь занавески и падал на нее. В руке у нее был апельсин, и она подбрасывала его в воздух. Апельсин кружился в солнечном утре.
Я не могу остаться,
она сказала, но я хочу у вас кое-что спросить.
Конечно.
Я скульптор.Хочу лепить тебе голову.
Хорошо.
Вы должны прийти ко мне. У меня нет студии. Придется делать это у меня дома. Это не заставит вас нервничать, правда?
№
Я записал ее адрес и инструкции, как туда добраться.
Постарайтесь прийти к одиннадцати утра. Дети приходят из школы в середине дня, и это отвлекает.
Я буду там в одиннадцать,
я ей сказал.
Я сел напротив Лидии в ее уголке для завтрака. Между нами был большой холм из глины. Она начала задавать вопросы.
Ваши родители живы?
№
Вам нравится Лос-Анджелес?
Это мой любимый город.
Почему вы так пишете о женщинах?
Как что?
Вы знаете.
Нет, не знаю.
Что ж, мне чертовски жаль, что мужчина, который пишет так же хорошо, как вы, просто ничего не знает о женщинах.
Я не ответил.
Черт побери! Что Лиза сделала с…?
Она начала обыскивать комнату. О, девочки, которые убегают с инструментами своей матери!
Лидия нашла еще одну. Я сделаю это. Теперь стой спокойно, расслабься, но не двигайся.
Я стоял перед ней. Она работала на холме из глины деревянным инструментом с проволочной петлей на конце. Она помахала мне инструментом над глиняной насыпью. Я наблюдал за ней. Ее глаза смотрели на меня.
Они были большие, темно-коричневые. Даже ее плохой глаз, тот, который не совсем соответствовал другому, выглядел хорошо. Я оглянулся. Лидия работала. Время прошло. Я был в трансе. Затем она сказала: Как насчет перерыва? Хотите пиво?
Хорошо. Да.
Когда она встала, чтобы пойти к холодильнику, я последовал за ней. Она достала бутылку и закрыла дверь. Когда она повернулась, я схватил ее за талию и притянул к себе. Я прижался к ее губам и всем телом.Одной рукой она держала пивную бутылку на расстоянии вытянутой руки. Я поцеловал ее. Я снова поцеловал ее. Лидия оттолкнула меня.
Хорошо,
она сказала, хватит. Нам есть над чем работать.
Мы снова сели, я пил свое пиво, а Лидия курила сигарету, глина между нами. Затем раздался звонок в дверь. Лидия встала. Там стояла толстая женщина с неистовыми умоляющими глазами.
Это моя сестра Глендолин.
Привет.
Глендолин придвинул стул и заговорил.Она могла говорить . Если бы она была сфинксом, она могла бы говорить, если бы она была камнем, она могла бы говорить. Интересно, когда она устанет и уйдет. Даже после того, как я перестал слушать, меня как будто били крошечными шариками для пинг-понга. Глендолин не имела представления о времени или о том, что она могла вторгнуться. Она говорила снова и снова.
Послушайте,
Я наконец сказал, когда вы собираетесь уйти?
Затем началось сестринское дело. Они начали разговаривать друг с другом.Они оба стояли, размахивая руками друг другу. Голоса стали выше. Они угрожали друг другу физической расправой. Наконец — на краю света — Глендолин сделала гигантский поворот туловища, выскочила из дверного проема через большой хлопок дверной решетки и исчезла — но все еще слышала, загорелась и плакала — в свою квартиру на заднем дворе. суда.
Мы с Лидией вернулись в уголок для завтрака и сели. Она взяла в руки инструмент скульптора. Ее глаза смотрели в мои.
3Однажды утром, несколько дней спустя, я вошел во двор Лидии, когда она входила из переулка. Она приехала к своей подруге Тине, которая жила в многоквартирном доме на углу. В то утро она выглядела наэлектризованной, как в первый раз, когда она пришла с апельсином.
Ооооо,
она сказала, у тебя новая рубашка!
Это было правдой. Я купил рубашку, потому что думал о ней, о том, чтобы увидеть ее.Я знал, что она это знает и смеется надо мной, но я не возражал.
Лидия открыла дверь, и мы вошли внутрь. Глина лежала в центре столика для завтрака под влажной тряпкой. Она стянула ткань. Как вы думаете?
Лидия меня не щадила. Шрамы были, нос алкоголика, пасть обезьяны, глаза сузились до щелочей, и была тупая, довольная улыбка счастливого человека, смешного, ощущающего свою удачу и гадающего почему. Ей было 30, а мне больше 50.Мне было все равно.
Да,
Я сказал, ты меня сбил. Мне это нравится. Но похоже, что это почти закончено. Когда это будет сделано, я впаду в депрессию. Было несколько прекрасных утра и после обеда.
Это мешало вам писать?
Нет, пишу только когда стемнеет. Я никогда не могу писать днем.
Лидия взяла свой инструмент для моделирования и посмотрела на меня. Не волнуйтесь. У меня еще много работы.Я хочу сделать это правильно.
В первый перерыв она достала из холодильника пинту виски.
А,
Я сказал.
Сколько?
спросила она, подняв высокий стакан с водой.
Половина и половина.
Она приготовила напиток, и я выпил его сразу.
Я слышала о тебе,
она сказала.
Как что?
О том, как вы сбрасываете парней с крыльца.Что ты бьешь своих женщин.
Бить моих женщин?
Да, мне кто-то сказал.
Я схватил Лидию, и мы вошли в самый долгий поцелуй в жизни. Я прижал ее к краю раковины и начал тереться о нее своим членом. Она оттолкнула меня, но я снова поймал ее в центре кухни.
Рука Лидии потянулась к моей и протолкнула ее через перед джинсов в трусики. Кончик пальца нащупал верхнюю часть ее влагалища. Она была мокрая.Продолжая целовать ее, я погрузил палец в ее влагалище. Затем я вытащил руку, оторвался, взял пинту и налил себе еще. Я снова сел за столик в уголке для завтрака, а Лидия подошла к другой стороне, села и посмотрела на меня. Затем она снова начала работать с глиной. Я медленно пил виски.
Послушайте,
Я сказал, Я знаю вашу трагедию.
Что?
Я знаю вашу трагедию.
Что вы имеете в виду?
Слушай,
Я сказал, просто забудь.
Я хочу знать.
Я не хочу обидеть вас.
Я хочу знать, о чем вы, черт возьми, говорите.
Хорошо, если вы дадите мне еще выпить, я вам скажу.
Хорошо.
Лидия взяла мой пустой стакан и дала мне полувиски, полуводы. Я снова выпил.
Ну?
она спросила.
Черт возьми.
Знаете что?
У тебя большая киска.
Что?
Это не редкость. У тебя было двое детей.
Лидия сидела, молча работая на глине. Затем она отложила свой инструмент. Она подошла к углу кухни у задней двери. Я смотрел, как она наклонилась и стянула ботинки. Затем она сбросила джинсы и трусики. Ее пизда была прямо здесь и смотрела на меня.
Хорошо, ублюдок,
она сказала. Я покажу вам, что вы ошибаетесь.
Я снял туфли, штаны и шорты. Я опустился на колени на линолеумный пол, а затем лег на нее и потянулся. Я начал ее целовать. Я быстро ожесточился и почувствовал, как проникаю в нее.
Я начал гладить… раз, два, три….
Постучали в парадную дверь. Это был детский стук — маленькие кулачки, неистовые, настойчивые. Лидия меня быстро оттолкнула. «Это Лиза! Она не ходила сегодня в школу! Она была в…» Лидия вскочила и начала натягивать одежду.
Одевайся!
она сказала мне.
Я оделся как можно быстрее. Лидия подошла к двери и увидела свою пятилетнюю дочь: МАМА! МАМА! Я порезал палец!
Я забрел в гостиную. Лидия посадила Лизу на колени. «Оооо, пусть мама увидит. Оооо, пусть мама поцелует твой палец. Мамочка сделает это лучше!»
МАМА, как больно!
Я посмотрел на разрез. Это было почти незаметно.
Послушайте,
Я наконец сказал Лидии, увидимся завтра.
Простите,
она сказала.
Знаю.
Лиза посмотрела на меня, слезы текли и текли. «Лиза не допустит, чтобы с ее мамой случилось что-нибудь плохое, », — сказала Лидия.
Я открыл дверь, закрыл ее и подошел к своей Меркурий-комете 1962 года выпуска.
4Я в то время редактировал небольшой журнал, The Laxative Approach .У меня было два соредактора, и мы чувствовали, что печатаем лучших поэтов нашего времени. Также некоторые другие. Одним из редакторов был Кеннет Маллок (черный), бросивший школу с невысоким ростом и ростом, которого частично поддерживала его мать, а частично — сестра. Другим редактором был Сэмми Левинсон (еврей), 27 лет, он жил со своими родителями и поддерживался ими.
Листы напечатаны. Теперь нам нужно было сопоставить их и прикрепить скобами к обложкам.
Что вы делаете,
сказал Сэмми, «устраиваете вечеринку по сопоставлению».Вы подаете напитки и небольшую ерунду, и позволяете им делать работу «.
Я ненавижу вечеринки,
я сказал.
Я буду приглашать,
сказал Сэмми. — сказал, и я пригласил Лидию.
В ночь на вечеринку Сэмми прибыл с уже собранными листами. Он нервничал с головным тиком, и ему не терпелось увидеть свои собственные стихи в печати. Сам сопоставил The Laxative Approach , а затем прикрепил крышки скобами.Кеннета Маллока не удалось найти — вероятно, он был либо в тюрьме, либо был заключен.
Приехали люди. Я знал очень мало из них. Я пошел к хозяйке дома на заднем дворе. Она подошла к двери.
У меня большой праздник, миссис О’Киф. Я хочу, чтобы вы пришли с мужем. Много пива, кренделей и чипсов.
О боже, нет!
Что с тобой?
«Я видел, как люди заходят туда! Эти бороды, и все эти волосы, и эта рваная одежда! Браслеты и бусы… они выглядят как сборище коммунистов! Как вы, , можете так выносить человека?»
Я тоже терпеть не могу этих людей, миссисО’Киф. Мы просто пьем пиво и разговариваем. Это ничего не значит.
Вы их смотрите. Такой украдет сантехнику.
Она закрыла дверь.
Лидия опоздала. Она вошла в дверь, как актриса. Первое, что я заметил, была ее большая ковбойская шляпа с приколотым сбоку бледно-лиловым пером. Она не стала со мной разговаривать, но сразу же села рядом с молодым продавцом книжного магазина и начала с ним напряженный разговор. Я стал пить еще больше, и часть драйва и юмора пропали из моего разговора.Клерк в книжном магазине был достаточно хорошим человеком, пытался стать писателем. Его звали Рэнди Эванс, но он слишком увлекся Кафкой, чтобы добиться какой-либо литературной ясности. Мы опубликовали его в The Laxative Approach вместо того, чтобы задеть его чувства, а также для распространения журнала через его книжный магазин.
Я пил пиво и бродил. Я вышел на заднее крыльцо, сел на крыльцо в переулке и наблюдал, как большая черная кошка пытается залезть в мусорный бак.Я подошел к нему. Когда я подошел, он спрыгнул с мусорного бака. Он стоял в трех или четырех футах от меня и смотрел на меня. Я снял крышку с мусорного бака. Зловоние было ужасным. Меня вырвало в банку. Я уронил крышку на тротуар. Кот вскочил и встал, поставив все четыре ноги на край банки. Он заколебался, затем, сияя под полумесяцем, он прыгнул во все это.
Лидия все еще разговаривала с Рэнди, и я заметил, что под столом одна из ее ног касалась одной из ног Рэнди.Я открыл еще пиво.
Сэмми рассмешил толпу. У меня это получалось немного лучше, чем у него, когда я хотел рассмешить толпу, но в ту ночь я был не очень хорош. Было 15 или 16 мужчин и две женщины — Лидия и Эйприл. Апрель была на ATD и жирной. Она растянулась на полу. Примерно через час она встала и уехала с Карлом, обожженным фанатом скорости. Осталось 15 или 16 человек и Лидия. Я нашла пинту виски на кухне, достала ее на заднем крыльце и время от времени перекусывала.
С наступлением ночи люди начали постепенно уходить. Даже Рэнди Эванс ушел. Наконец остались только Сэмми, Лидия и я. Лидия разговаривала с Сэмми. Сэмми сказал несколько забавных вещей. Я мог смеяться. Затем он сказал, что должен уйти.
Пожалуйста, не уходи, Сэмми,
сказала Лидия.
Отпусти ребенка,
Я сказал.
Да, мне пора,
сказал Сэмми.
После того, как Сэмми ушел, Лидия сказала: Тебе не нужно было его прогонять.Сэмми забавный, Сэмми действительно забавный. Вы обидели его чувства.
Но я хочу поговорить с тобой наедине, Лидия.
«Мне нравятся ваши друзья. Я не встречаюсь со всеми людьми, как вы. Мне нравятся человека!»
Не знаю.
«Я знаю, что ты не знаешь. Но я делаю . Люди приходят посмотреть на тебя. Может быть, если бы они не пришли увидеть тебя, они бы тебе понравились больше».
Нет, чем меньше я их вижу, тем больше они мне нравятся.
Вы обидели Сэмми.
Вот дерьмо, он ушел домой к матери.
Вы ревнуете, вы не уверены в себе. Ты думаешь, я хочу лечь в постель с каждым мужчиной, с которым разговариваю.
Нет, не знаю. Слушай, как насчет немного выпить?
Я встал и перепутал ее. Лидия закурила длинную сигарету и отпила свой напиток. Ты отлично выглядишь в этой шляпе,
Я сказал. Это пурпурное перо — что-то.
Это шляпа моего отца.
Не упустит ли он это?
Он мертв.
Я притянул Лидию к дивану и долго поцеловал. Она рассказала мне о своем отце. Он умер и оставил всем 4 сестрам немного денег. Это позволило им быть независимыми и позволило Лидии развестись с мужем. Еще она рассказала мне, что у нее был какой-то срыв, и она провела время в сумасшедшем доме. Я снова поцеловал ее. Послушайте,
Я сказал, давай ложимся на кровать.Я устал.
К моему удивлению, она последовала за мной в спальню. Я растянулся на кровати и почувствовал, как она села. Я закрыл глаза и понял, что она снимает сапоги. Я слышал, как один ботинок ударился об пол, затем другой. Я начал раздеваться на кровати. Я потянулся и выключил верхний свет. Я продолжал раздеваться. Мы еще немного поцеловались.
Сколько времени прошло с тех пор, как у вас была женщина?
Четыре года.
Четыре года?
Да.
Я думаю, ты заслуживаешь любви,
она сказала. Ты мне приснился. Я открыл твой сундук, как шкаф, в нем были дверцы, и когда я открыл дверцы, я увидел внутри тебя всевозможные мягкие вещи — плюшевых мишек, крошечных пушистых животных, все эти мягкие, приятные вещи. Потом мне приснился другой мужчина. Он подошел ко мне и протянул мне несколько листов бумаги. Он был писателем. Я взял листы бумаги и посмотрел на них. А у бумажек был рак. У его писателя был рак.Я иду по своим мечтам. Вы заслуживаете любви.
Мы снова поцеловались.
Послушай,
она сказала, после того, как ты воткнешь эту штуку в меня, вытащи ее прямо перед тем, как кончить. ХОРОШО.?
Я понимаю.
Я залез на нее сверху. Это было хорошо. Это было что-то происходящее, что-то реальное, и с девушкой на 20 лет моложе меня, и в конце концов, действительно красивой. Я сделал около 10 ударов — и вошел внутрь нее.
Она вскочила.
Сукин сын! Ты вошел в меня!
«Лидия, это было так долго … это было так хорошо… Я ничего не мог поделать. Он подкрался ко мне! Честное слово, я ничего не мог с собой поделать».
Она побежала в ванную и пустила воду в ванну. Она стояла перед зеркалом, расчесывая свои длинные каштановые волосы. Она была действительно красива.
Сукин сын! Боже, какой тупой школьный трюк. Это дерьмо из средней школы! А в худшее время и быть не могло! Что ж, теперь мы в лачуге! Теперь мы в лачуге!
Я двинулся к ней в ванную. Лидия, я люблю тебя.
Убирайся от меня к черту!
Она меня вытолкнула, закрыла дверь, и я стоял в холле, прислушиваясь, как течет вода в ванне.
5Я, , не видел Лидию пару дней, хотя мне удалось позвонить ей 6 или 7 раз за это время. Потом наступили выходные. Ее бывший муж Джеральд всегда забирал детей на выходные.
Я подъехал к ее двору около 11 часов утра в субботу и постучал.Она была в обтягивающих джинсах, сапогах, оранжевой блузке. Ее глаза казались более темно-карими, чем когда-либо, и в солнечном свете, когда она открыла дверь, я заметил естественный красный цвет в ее темных волосах. Это было потрясающе. Она позволила мне поцеловать ее, затем заперла за нами дверь, и мы пошли к моей машине. Мы выбрали пляж — не для купания — была середина зимы — а для того, чтобы чем-то заняться.
Мы ехали. Было приятно, что Лидия была со мной в машине.
«Это было какой-то партией , она сказала.
Вы называете это группой сопоставления? Это была вечеринка совокупления, вот что это было. Партия совокупления! »
Я вел машину одной рукой, а другой опирался на ее внутреннюю поверхность бедра. Я ничего не мог с собой поделать. Лидия, казалось, не заметила. Когда я ехал, рука скользнула между ее ног. Внезапно она сказала: Убери тебя. Это моя киска!
Вы хотите бутерброд и колу или что-то в этом роде?
— спросил я. Хорошо,
она сказала.
Мы пошли в небольшой еврейский магазин деликатесов, чтобы купить эти вещи, и отнесли их на травяной холм с видом на море. У нас были бутерброды, соленые огурцы, чипсы и безалкогольные напитки. Пляж был почти безлюдным, и еда была вкусной. Лидия молчала. Я был поражен тем, как быстро она ела. Она яростно разорвала свой сэндвич, сделала большие глотки колы, съела половину огурца за один укус и потянулась за горстью картофельных чипсов.Я, наоборот, очень медленно ем.
Страсть, подумал я, у нее есть страсть.
Как этот бутерброд?
— спросил я.
Довольно хорошо. Я был голоден.
Из них получаются хорошие бутерброды. Вы хотите что-нибудь еще?
Да, я хочу шоколадку.
Какие?
О, любой. Что-то хорошее.
Я откусил от бутерброда, проглотил кока-колу, отложил их и пошел в магазин.Я купил два шоколадных батончика, чтобы у нее был выбор. Когда я возвращался, к холму приближался высокий черный мужчина. Был холодный день, но он был без рубашки и у него было очень мускулистое тело. На вид ему было чуть больше двадцати. Он шел очень медленно и прямо. У него была длинная тонкая шея, а из левого уха свешивалась золотая серьга. Он прошел перед Лидией по песку на океанской стороне холма. Я подошел и сел рядом с Лидией.
Вы видели того парня?
она спросила.
Да.
Иисус Христос, вот я с тобой, ты на двадцать лет старше меня. У меня могло быть что-то подобное. Что, черт возьми, со мной не так?
«Посмотрите. Вот пара шоколадных батончиков. Возьмите
Women Summary & Study Guide
Women Summary & Study Guide включает исчерпывающую информацию и анализ, чтобы помочь вам понять книгу. Данное учебное пособие состоит из следующих разделов:
Это подробное описание литературы также содержит темы для обсуждения по Женщины Чарльз Буковски.
Генри Чинаски — стареющий белый алкоголик, получивший известность как поэт. Он выполняет различные чтения, жаждет алкоголя с удвоенной силой и по пути встречает разных людей. Генри находит мужчин в значительной степени неинтересными и предпочитает сосредоточить почти все свое внимание на женщинах, а для Генри женщины почти полностью приравниваются к половому акту. На протяжении всего романа Генри описывает сексуальные отношения с множеством женщин в самых разных обстоятельствах, которые в конечном итоге становятся однообразно повторяющимися.
Роман охватывает период около шести лет в начале 1970-х годов. Основным местом действия романа является Лос-Анджелес, Калифорния, с сильным акцентом на грязную квартиру Генри Чинаски, главного героя и рассказчика. Генри — пятидесятилетний алкоголик. Проработав несколько лет клерком в Почтовой службе США, Генри бросает свою работу, чтобы продолжить писательскую карьеру в качестве второстепенного поэта. Зарабатывая на жизнь продажей стихов и редактированием небольших журналов, Генри пьет и смотрит на женщин.
В конце концов публикации Генри привлекают незначительное внимание, и в начале основной хронологии романа у Генри есть несколько томов сборника стихов в печати. Он начинает давать публичные чтения, и его дурная слава распространяется. Затем он встречает Лидию Вэнс, женщину примерно вдвое его возраста, и начинает с ней длительный любовный роман, который выдерживает множество ссор, несколько интрижек с участием обоих партнеров и месяцы запоя. По мере того, как слава Генри продолжает расти, его способность заниматься сексом с другими женщинами становится очевидной.Психическое состояние Лидии ухудшается, она становится более агрессивной и ревнивой. В конце концов, доведенная до предела еще одним делом Генри, Лидия приходит в ярость и ее арестовывают. Генри отказывается выдвигать обвинения, но их отношения фактически прекращены.
Генри начинает продолжительную серию сексуальных приключений с множеством молодых привлекательных женщин. Этот паттерн занимает основную часть повествования и варьируется только в незначительных деталях. В целом, Генри встречает молодую привлекательную женщину, и женщина бросается на Генри.Генри с энтузиазмом занимается с ней сексом, а затем женщину выбрасывают для следующего цикла. Все женщины, кроме одной, описаны как более красивые, чем предыдущая, и более сексуально извращенные или авантюрные, чем предыдущая. В общем, каждый младше предыдущего, хотя это не всегда так. На протяжении всех дел Генри продолжает запивать, постоянно рвать и привязан к своей грязной квартире, граничащей с одержимостью.
Женоненавистничество в работе Чарльза Буковски: Плюм
от Аманды Картиджано
Мы много слышим о женском представительстве, когда речь идет о телевидении и музыке, но средства массовой информации редко обращают внимание на женщин в литературе.Конечно, есть много популярных работ с участием феминистских персонажей и / или повествований, таких как Jane Eyre , «Желтые обои» и The Color Purple , но я хочу выделить некоторые проблемы, которые возникают, когда литературные гиганты как Чарльз Буковски, выступающий против феминизма в своих собственных произведениях.
Важно понять концепцию Буковски о женщинах и период времени, в который он их писал. Его знаменитые романы « Женщины, » и «Ветчина на ржи » считаются автобиографическими, поскольку главный герой, Генри Чарльз «Хэнк» Чиански, является альтер-эго Буковски.Воспитание с отцом, у которого сложилось негативное впечатление о том, кого он считал «слабым полом», сильно повлияло на собственное понимание Буковски женщин.
Благодаря глубокому, конкретному языку и образности в поэзии женоненавистнические приемы Буковски полностью представлены, и он, кажется, зациклен на этой теме. Возможность думать и рассматривать женщин таким унизительным для того места в литературе образом только усиливает предвзятое, сексистское представление.
В «Лошади за 340 долларов и шлюхе за сто долларов» Буковски сравнивает тело женщины со ставкой на ипподром:
«Там есть женщины, которые идут туда, куда идут деньги, и иногда, когда смотришь на этих шлюх, этих шлюх за сто долларов, иногда удивляешься, не разыгрывает ли природа, разнося столько груди и задниц, и то, как все это висели вместе, смотришь, смотришь, смотришь и не веришь »
Между 1930 и 1970 годами существовало множество социальных и политических движений, которые пытались добиться справедливости и равенства для женщин.С началом «Освобождения женщин» и второй волны феминизма, получившей огромную известность, женщины выступили с требованиями изменить свою ценность. Но Буковски, казалось, держал свою работу отдельно от того, что происходило вокруг него. Его создание персонажей иллюстрирует то, что пережил Буковски, и поэтому он пришел к выводу, что «женщины — агрессивные и нелояльные шлюхи». В эссе Яни Корхонен «Изображение женщин в романах Чарльза Буковски» она обсуждает два важнейших компонента женоненавистничества и сексизма: восприятие мужчинами женской враждебности и восприятие мужчинами женщин как сексуальных объектов.Когда у вас нет уважения к кому-то, не говоря уже о целом поле, почти невозможно охарактеризовать их как законных людей. Поэтому вместо этого Буковски использовал насилие и гнев, чтобы сделать свои произведения более убедительными.
Большинство феминисток подумали бы держаться подальше от работ Буковски, учитывая то, как он говорил о женщинах, но большая часть его работ была написана в конце 70-х — начале 80-х годов, когда распространенные заблуждения о гендерном представительстве и равенстве были повсеместными.Возможно, тогда было не так много разговоров о необходимости перемен, как сейчас, но это все же не отменяет существования женоненавистничества в его литературных произведениях. Он часто писал с точки зрения своего альтер-эго, что создает нехудожественную перспективу, и хотя Буковски считает, что так о женщинах нужно говорить, другим женщинам трудно поддерживать помолвку, потому что это слишком реально.
Персонажи в литературе обычно следуют тому же рецепту, что и персонажи в фильмах, но поскольку текст не является мгновенным визуалом, обществу требуется время, чтобы отреагировать.Обозначение женщин как сексуальных объектов по-прежнему является важной темой, обсуждаемой в СМИ, посвященных гендерным вопросам, и воссоздание этой точной буквы в письменной форме может быть сделано с помощью различных элементов характеристики.
Письменные изображения женщин Буковски важно отметить здесь, потому что, поскольку его работа считается автобиографической, это подразумевает для его читателей, что это был его собственный опыт. Мы пишем то, что знаем, и именно так он знал женщин. Мы часто даем писателям возможность сомневаться в нашем удовлетворении, если считаем, что работа хороша, но с этической точки зрения с точки зрения другого писателя также уместно осознать социологические недостатки, которые также проявляются.Мы не можем изменить книгу, но можем быть в сознании.
Чтобы узнать больше об Аманде, посмотрите ее интервью.
Рецензии на книгу Криса Салибы: Женщины, Чарльз Буковски
Отзыв для персонала Криса СалибыТретий роман Чарльза Буковски — это сексуальный банкет чрезмерной снисходительности и мимолетного удовлетворения. Женщины — также роман глубоко экзистенциальный.
« женщина» — третий роман Чарльза Буковски, опубликованный в 1978 году.Он практически идентичен по формату и стилю своим предшественникам Post Office (1971) и Factotum (1975). Основное отличие состоит в том, что он вдвое длиннее и даже грубее, чем первые два. Почтовое отделение , Factotum и Женщины почти можно рассматривать как единое непрерывное произведение, в котором изображен один и тот же антигерой, Генри Чинаски, очевидно, сам Чарльз Буковски.
Женщины, Чарльз Буковски. Издано Virgin Books. ISBN: 9780753518144 Рекомендуемая розничная цена: 19 долларов США.95
Чарльз Буковски: Больше, чем женоненавистничество?
« Мужчина, при всей его браваде и исследованиях, остается верным, тот, кто обычно чувствует любовь. Женщина искусна в предательстве, пытках и проклятиях ”
(Буковски, «Письмо Стивену Ричмонду»)
Академическая респектабельность Буковски намного ниже, чем у Фредерика Эксли, Хантера С. Томпсона и Джона Фанте. Он был самопровозглашенным бабником и алкоголиком, чьи произведения под его образом «Грязного старика» в конце шестидесятых разорвали авангард американской литературы, и он продолжал привлекать внимание беллетристскими мемуарами вплоть до своей смерти в 1994 году.Чарльз Буковски вульгарно представил обыденное, деконструируя американскую мечту (и свое место в ней) через часто появляющегося главного героя Чинаски. Часто его работы представляли собой театрализованное изображение его собственного видения гипер-мужественности, которое без извинений жестоко наносило удары по окружающим его, особенно женщинам.
« Как только женщина восстанет против вас, забудьте об этом. Они могут любить тебя, тогда в них что-то крутится. Они могут увидеть, как ты умираешь в сточной канаве, сбитый машиной, и плюнут на тебя. ”
(Буковски, Женщин )
Это была не просто женственность в абстрактном смысле: по-видимому, подавляющее большинство женщин, которых он знал, были представлены в его произведениях, от «300-фунтовой шлюхи», с которой он потерял девственность в 24 года, до Эмбер О’Нил ( псевдоним), которая была так потрясена его изображением их романа, что в отместку опубликовала книгу под названием « Blowing My Hero ». Так в чем же привлекательность Буковски? И стоит ли рассматривать его через академическую линзу, учитывая его вульгарное подчинение женщинам? Даже в своих собственных работах он упорно осуждал институционализированную академию, для него это был «храм снобов и мошенников», тогда как он и контркультура, которую он представлял, «пришли из переулков, баров и тюрем» (Bukowski, Rape Пресвятой Богородицы ).
Вместо того, чтобы уклоняться от Буковски и презрительно закатывать глаза, когда мы слышим, что он упоминается рядом с Максом Такером ( Я надеюсь, что они Подают пиво в аду ) и Чаком Палаником ( Бойцовский клуб ) широко раскрытыми и впечатлительными студентами Давайте применим некоторую базовую гендерную теорию — исследуем мужскую позу Буковски и зададим вопрос: есть ли в женоненавистничестве Буковски что-то большее, чем простая ненависть к женщинам, или его следует отбросить обратно в переулки?
Рассказы Буковски были преувеличением правды.Он никогда не называл свою работу автобиографической. Тем не менее, поскольку рассказы, взгляды и персонажи, которых он изображал в своих работах, в той или иной форме появлялись в его собственной жизни, многие люди считали это так и поэтому идеализировали его. В досье ФБР, которое было составлено о нем в 1968 году (почему ФБР интересовалось им, — другая история), есть интервью с его домовладельцем, в котором предполагается, что Буковски «все время держится при себе» и что он «никогда не видел женщин в своей квартире или вокруг нее ».[1] Тем не менее, жестокое обращение с женщинами, насилие и подчинение, о которых он пишет, были определенно реальными. В шокирующем интервью со своей бывшей женой он замечен, когда он пинает ее и ругает ее (ниже — на усмотрение зрителя). Но насколько важна правда?
Джудит Батлер отмечает, среди прочего, что гендерная идентичность не детерминирована биологически и не является действительной истиной. Вместо этого они спектакли. [2] Таким образом, мы можем предположить, что произведения Буковски были драматическими репрезентациями его собственной гендерной идентичности.Если это было так, означает ли его широкая привлекательность, что его аудитория имела какую-то связь с этой гендерной идентичностью?
Буковски обращался к забитым мужчинам, к тем на периферии общества, которые не смогли соответствовать мужскому образу, которого ожидали в американской мечте. Он воспользовался фантастической фантастикой бедняка, написав жестокую контрсистемную философию, которая обрушивалась на все, что он ненавидел, но наиболее ужасно на женщин. Некоторые утверждали, что женоненавистничество Буковски было пародийной конструкцией, призванной разрушить жесткие определения гендерных ролей.[3] Однако какая часть его аудитории понимала это, сколько из тех, кто пришел из баров, переулков и тюрем, признали бы такую сатиру, и сколько вместо этого идеализировали бы этого человека, женоненавистничество, и жестокое обращение с женщинами?
Во всяком случае, пора перестать либо отвергать Буковски как автора криминального чтива вульгарной низкопробной литературы, находящейся под научным пристальным вниманием, либо отвергать его женоненавистничество и только наблюдать «более глубокие цели» его сочинений.Нам нужно обсудить его явное унижение женщин.
О Матфея
В настоящее время я борюсь со степенью доктора английской литературы в Университете Эдинбурга по совершенно не связанной теме. Помимо ведения этого сайта, я также веду блог на других сайтах и интересуюсь редактированием и издательской индустрией. Найди меня здесь.
Под редакцией Робин Прицкер и Амадей Чен.
Список литературы
1. Копию файлов ФБР можно найти по адресу http: // bukowski.net / fbi / 067.php.
2. Батлер, Джудит. Гендерные проблемы: феминизм и подрыв идентичности (Нью-Йорк: Рутледж, 2006), стр. 180-200.
3. Эванс, Марта. «’ Избиение, ебало, и ебало ’: конструкции мужественности в четырех романах Чарльза Буковски », магистерская диссертация (Калифорнийский государственный университет, Лонг-Бич, 2008).
.